Глава 1

На огромной, тускло освещенной командной палубе, как всегда, царили тишина и покой, нарушаемые лишь слабыми звуковыми сигналами датчиков состояния системы жизнеобеспечения. Переборки не были видны — их заслоняла огромная проекция звездного неба и бело-голубой планеты, на которой теплилась жизнь. На мостике все было именно так, как должно быть и как было всегда — ни малейшего намека на беспорядок.

Но лицо капитана Друга было мрачным. Он стоял рядом со своим капитанским креслом и анализировал информацию, поступавшую через нейросвязь. Он чувствовал залпы энергетических орудий как подобие раскаленных утюгов. Машинное не отвечало на запросы — что ж, ничего удивительного, — также он не мог задействовать первый и третий пункты биоконтроля. Ангарные палубы он успел вовремя изолировать, чтобы мятежники не могли туда пробраться, но головорезы Ану перекрыли ведущие к ним коридоры силовыми полями и огнем из тяжелого оружия. Друг еще удерживал Управление Огнем и большинство внешних систем корабля, но главной целью мятежников было установление контроля над связью. Первым же взрывом все ее системы были выведены из строя, а ведь даже на кораблях класса «Уту» монтировался всего один гиперкомплекс связи. Теперь капитан не мог ни управлять кораблем, ни доложить о случившемся, в то время как верные ему люди погибали один за другим.

Усилием воли Друг заставил себя разжать до боли стиснутые зубы. За те семь тысяч лет, что прошли с тех пор, как Четвертый Империум выкарабкался обратно в космос с последней выжившей планеты Третьего, ни на одном корабле Военного Флота Империума не случалось мятежа. В лучшем случае Друг войдет в историю как капитан, чья команда выступила против него, за что понесла суровое наказание, в худшем… история вообще не узнает его имени.

Информационная сводка закончилась, капитан вздохнул и встряхнулся.

Восставшие были в меньшинстве, но на их стороне бесценное преимущество — внезапность, кроме того, Ану все спланировал очень тщательно. Друг фыркнул: преподаватели Академии могли гордиться тактическими способностями Ану. Но он, слава Богу, не входил в состав офицеров допущенных на мостик, а был всего лишь старшим механиком и, соответственно, не имел ни малейшего понятия о управляющих кодах корабля.

— Дахак! — произнес Друг.

— Да, капитан. — Спокойный мелодичный голос, идущий одновременно отовсюду и ниоткуда, заполнил пространство палубы.

— Когда мятежники захватят первый командный пост?

— Через три стандартных часа, капитан, плюс-минус пятнадцать процентов.

— Их можно остановить?

— Ответ отрицательный. Они контролируют все подступы к первому командному посту и теснят верный нам экипаж почти во всех точках боевых столкновений.

«Конечно, теснят, — с горечью подумал Друг. — Ведь у них и боевое оружие, и тяжелое снаряжение, а у большинства наших нет ни того ни другого».

Он снова окинул взглядом пустынную палубу. Из орудий некому было стрелять, инженерный, вычислительный, астрогационный отделы также были пусты. Когда раздался сигнал тревоги, он оказался единственным, кому удалось добраться до командного поста, прежде чем повстанцы обесточили переходные туннели. Только он, больше никто. К тому же ему пришлось, пока он пробирался на палубу, прикончить двоих предателей из его ближайшего окружения, набросившихся на него, подобно наемным головорезам.

— Хорошо, Дахак, — мрачно ответил Друг, — если все, что мы еще удерживаем — это второй пункт биоконтроля и боевые системы, то их мы и задействуем. Отключи первый и третий пункты биоконтроля от сети.

— Задание выполнено, — тотчас раздался голос. — Но мятежникам будет достаточно часа, чтобы подключить все заново вручную.

— Согласен. Но этого времени достаточно. Объявляю внутреннее состояние Красный-Два.

Возникла секундная пауза, и Друг с трудом удержался от горькой усмешки.

— На вас нет защитного костюма, капитан, — произнес голос абсолютно бесстрастным тоном. — Если состояние Красный-Два вступит в действие, вы умрете.

— Я знаю. — Другу очень хотелось быть таким же спокойным, как его собственный голос в эту минуту, но он знал, что сенсоры Дахака засекли его волнение. Однако это был последний шанс, который остался у него. И у Империума.

— Ты начнешь десятиминутный предупредительный отсчет, — продолжал он, усевшись в капитанское кресло, — что должно дать всем время добраться до спасательных шлюпок. Когда эвакуация будет завершена, все внешнее оружие приведешь в боеготовность. Ты немедленно начнешь обеззараживание, но вернуться на борт позволишь только верным членам экипажа. Данный приказ действует до тех пор, пока его не отменит… твой новый капитан. Любой из мятежников, приблизившийся к кораблю на расстояние менее пяти тысяч километров, подлежит немедленному уничтожению.

— Есть, капитан. — Друг был готов биться об заклад, что голос стал более мягким. — Центральный компьютер, однако, требует идентификационный код для введения этого приказа в действие.

— Альфа-восемь-сигма-девять-девять-семь-дельта-четыре-альфа, — ровно проговорил он.

— Идентификационный код опознан и принят, — отозвался Дахак. — Прошу определить точное время ввода приказа в исполнение.

— Немедленно, — сказал Друг и удивился себе.

Отдал ли он последний приказ с такой быстротой потому, что боялся поддаться панике в последнюю секунду, или по какой-то иной причине?

— Принято. Желаете ли вы включить отсчет?

— Нет, Дахак, — ответил Друг неожиданно усталым голосом.

— Понятно, — ответил компьютер, и Друг закрыл глаза. Это было суровое решение… если это вообще можно было назвать решением. Состояние Красный-Два было предпоследней мерой по защите корабля от захвата врагом. Одновременно открываются все вентиляционные трубы, чтобы заполнить нутро огромного космического корабля ядовитыми и радиоактивными веществами. Эта операция осуществляется в считанные секунды на всех палубах, включая командную. Корабль становился абсолютно необитаемым смертельным капканом, и только центральный компьютер мог дать приказ о дезактивации.

Вообще-то, вероятность сложившейся ситуации не была предусмотрена при создании данной системы, но она должна была сработать. Как мятежники, так и верные капитану люди будут вынуждены покинуть корабль, а ни одна из спасательных шлюпок не способна противостоять силе оружия «Дахака». Конечно, Друг не доживет до того момента, когда операция завершится, но зато экипаж корабля будет спасен во благо Империума.

Если же провалится состояние Красный-Два, то есть еще Красный-Один.

— Дахак, — внезапно произнес он, не раскрывая глаз.

— Да, капитан?

— Приказ первой категории, — сказал он официально-безразличным тоном.

— Записываю, — отозвался голос.

— Я, старший капитан Флота Друг, командир корабля Флота Империума «Дахак», номер один-семь-два-два-девять-один, абсолютно уверенный в наличии на борту вверенного мне корабля угрозы Империуму первого класса, принимаю решение согласно положению один-девять-три пункта семь-один Устава Военного Флота Империума отдать распоряжение первой категории центральному компьютеру корабля «Дахак». Идентификационный код альфа-восемь-дельта-сигма-девять-девять-семь-дельта-четыре-омега.

— Идентификационный код опознан и принят, — раздался спокойный голос компьютера. — Готов к получению приказа первой категории. Прошу объявить приказ.

— Основной целью корабля должно стать сопротивление восставшим членам экипажа в соответствии с уже отданным приказанием, — продолжил Друг твердо. — Если в результате означенных в приказе мер верные присяге члены экипажа не смогут восстановить контроль над кораблем, то необходимо уничтожить участников мятежа любым возможным способом, вплоть до, если будет необходимо, применения состояния Красный-Один и полного самоуничтожения корабля. Приоритет приказа — Альфа.

— Принято, — ответил голос, и Друг откинул голову на мягкий подголовник кресла.

Сделано. Даже если Ану удастся каким-либо образом добраться до первого командного пункта, он уже не сможет отменить приказ, введенный капитаном в компьютер «Дахака» минуту назад. Капитан расслабился — по крайней мере это должно пройти безболезненно.

— Девять минут до окончания эвакуации, — произнес электронный голос, на что капитан Военного Флота Империума, старший механик линейного корабля «Дахак» Ану грязно выругался. Треклятый Друг! Он не ожидал, что капитан доберется живым до капитанского мостика, тем более совершенно не рассчитывал на это . Друг всегда казался ему напрочь лишенным воображения тупым солдафоном, который бездумно следует положениям устава.

— Ану, что нам делать?

Из-под шлема на него смотрели полные тревоги глаза коммандера Инанны.

— Отступаем к ангару девять-один, — прохрипел он взбешенно.

— Но это…

— Знаю! Я все знаю! Нам просто придется использовать их самим! Сообщите всем о передислокации, коммандер!

— Есть, сэр, — ответила Инанна.

Ану вошел в центральный транзитный туннель. Стены туннеля с шумом проносились мимо, но он не чувствовал движения. Его губы скривились в гадкой усмешке. Первая попытка сорвалась, но у него в запасе еще осталась пара ходов, причем таких, о которых Друг, черт бы его побрал, не мог даже догадываться.

Спасательные шлюпки метнулись прочь от «Дахака», как стайка золотистых рыбешек от хищника, и закружили над поверхностью незнакомой планеты в поисках убежища. Среди них были и отличающиеся от шлюпок как размерами, так и формой корпуса. Все еще казавшиеся миниатюрными по сравнению с «Дахаком», они весили многие тысячи тонн. С максимально возможной скоростью летели они к планете, обгоняя маленькие спасательные капсулы. У Ану не было ни малейшего желания оставаться в космосе, где Друг — существовала некоторая вероятность того, что он остался в живых, — сможет определить, что мятежники покинули корабль не на спасательных шлюпках, и, воспользовавшись всей мощью оружия «Дахака», расстреляет их досветовые корабли-спутники с той же легкостью, с какой избавляются от надоедливых мух.

Механик сидел в командирском кресле «Озира», корабля-спутника «Дахака», смотрел на громаду материнского корабля, становящуюся меньше и меньше по мере удаления от нее, и мерзко улыбался. Этот корабль был нужен ему, чтобы Ану смог выполнить предназначенное судьбой, и он все еще мог завладеть им. Как только программы, введенные им в компьютеры в машинном отделении, сделают свое дело, все генераторы «Дахака» встанут. Некоторое время центральный компьютер еще будет работать за счет аварийных запасов энергии, но, едва они иссякнут, он перестанет функционировать.

И тогда «Дахак» целиком будет принадлежать ему.

— Входим в атмосферу, сэр, — сказала коммандер Инанна, сидевшая в кресле старшего помощника капитана.

Глава 2

— Папа-Майк, это Один-Икс, ответьте.

Ускоритель «Коперника» швырнул еще несколько тонн лунного грунта по направлению к кораблям-ловушкам зоны Эдем-3, в результате чего на радаре лейтенант-коммандера Колина МакИнтайра появились помехи. Предвкушая скорое удовольствие от самостоятельного полета, он смотрел на след, бегущий по экрану его локатора, и ожидал сигнала от второго центра управления полетами, который базировался на станции имени Терешковой.

— Один-Икс, это Папа-Майк, говорите, — раздался низкий голос.

— Папа-Майк, Один-Икс докладывает: выход на орбиту завершен успешно. Кажется, все в порядке. Прием.

— Подтверждаю, Один-Икс. Хочешь накрутить еще пару витков, потренироваться перед запуском?

— Нет, соль в том, что я должен все сделать сам, без помощников, верно?

— Подтверждаю, Один-Икс.

— Ну, тогда за дело! У меня зеленый свет. Паша, ты согласен?

— Да, хорошо. Кстати, ты скоро выходишь за границы нашей зоны приема. Через двадцать секунд связь оборвется. Ты свободен, можешь начать самостоятельный полет.

— Папа-Майк, Один-Икс принял. Скоро увидимся, ребята.

— Вас понял, Один-Икс. Ты проставляешься сегодня.

— С какой стати? — рассмеялся МакИнтайр.

Но связь уже прервалась, потому что он ушел за лунный горизонт, и отвечать было некому.

МакИнтайр тщательно выполнил последние проверки. Для разработчиков этого исследовательского полета было довольно сложно выбрать орбиту, которая лежала бы в стороне от основных транспортных потоков Ближней стороны и пролегала бы через абсолютно не исследованную область Луны. На Дальней стороне располагались всего несколько обсерваторий и радиотелескопов, а выбранная орбита должна была проходить над неисследованной территорией на достаточно малой высоте, что требовалось для обеспечения работы исследовательских приборов. Таким образом, на короткое время МакИнтайр будет отрезан от мира. Это было в новинку даже для современного астронавта.

Он закончил проверку и включил приборы. Откинувшись в кресле, он замурлыкал какой-то мотивчик, выстукивая ритм пальцами на подлокотнике кресла. Бортовые компьютеры замигали светодиодами и запустили программы исследования. Никогда нельзя исключать возможность каких-то затруднений или непредвиденных ситуаций, но в таком случае он все равно мало что сможет сделать. Он довольно хорошо разбирался в устройстве своего одноместного исследовательского корабля «Гончая-3», но у него не было ни малейшего представления о том, как работает данная конкретная система электронных приборов.

Через семьдесят лет после Армстронга[1] технический прогресс достиг такого уровня развития, что любой специалист, столкнувшийся с проблемами вне сферы его узкой специализации, не имел ни малейшей возможности разобраться, что к чему. А геофизическая группа из Шеппардского Исследовательского Центра прокладывала новые тропы, по которым пройдут посвященные адепты знания следующего поколения. «Гравитонный резонанс» — отличный термин… МакИнтайру часто хотелось знать, что все-таки он обозначает. Но не настолько часто, чтобы провести шесть-восемь лет в погоне за научными степенями, и он ограничился знанием термина и функций «планетарного проктоскопа» (как его окрестил некий неизвестный остроумец), но принцип работы этого хитрого прибора оставался ему неизвестен.

При помощи двигателей малой тяги «Гончая» приняла правильную ориентацию, и МакИнтайр пристально вгляделся в высветившиеся на мониторе данные. В этом он, по крайней мере, нормально разбирался, не зря же его назначили главным пилотом-исследователем программы «Прометей», да и…

Его песенка неожиданно оборвалась, а брови удивленно поползли вверх. Это было очень странно. Неисправность приборов?

Пальцы МакИнтайра пробежались по клавишам. Приборы, согласно диагностике, работали отлично, но не может же Луна быть пустой .

Колин потеребил себя за нос, глядя на абсурдные данные, высветившиеся на дисплеях. Принтер, установленный по правую руку, жужжал, распечатывая графики еще не обработанных данных. МакИнтайр снова потер переносицу. В соответствии с результатами, выданными спятившей электроникой, кто-то, подобно маленькому, но деятельному кроту, прокопал в твердом грунте лунной коры, на глубине восьмидесяти километров, гигантскую систему туннелей, проходов и еще бог знает чего!

Колин вполголоса выругался. Меньше чем за год до начала их полета одна из основных исследовательских систем — разработка NASA![2] — решила сойти с ума. Но ведь эта штука отлично работала при испытаниях в атмосфере над Невадой и Сибирью, какого черта она отказала теперь?!

Он не переставая тер переносицу, но тут сигнал тревоги заставил его подпрыгнуть в кресле. Дьявол ! Что еще могло случиться?

А «случилось» непонятное пятно на экране, находившееся, согласно показаниям радара, менее чем в сотне километров от корабля и стремительно приближавшееся к нему. Как же получилось, что такая громадина подошла совсем близко, прежде чем радары зафиксировали ее?! Согласно их данным, она была размером по меньшей мере со старый ракету-носитель «Сатурн-5».

МакИнтайр открыл рот от изумления, когда объект резко повернул ровно на девяносто градусов. Что бы это ни было, похоже, законы физики его мало беспокоили! И эта штука, кажется, пыталась выйти на одну с ним орбиту. Странный предмет замедлился, подстраиваясь под скорость «Гончей».

Уравновешенность Колина МакИнтайра была одним из достоинств, благодаря которым его избрали в состав команды первого российско-американского межзвездного полета, но когда его корабль внезапно тряхнуло, у него волосы встали дыбом. Что-то как будто коснулось корпуса «Гончей» — что-то достаточно массивное, чтобы заставить содрогнуться стотонный многофункциональный космический корабль, способный к полетам в атмосфере.

Зато моментально прошло оцепенение, вызванное шоком. Что бы это ни было, никто не предупреждал его о возможности подобной встречи, соответственно, объект этот не имеет отношения ни к NASA, ни к русским. Колин протянул руки к пульту управления, беря на себя управление двигателями малой тяги, и «Гончая» задрожала.

Она задрожала, но не пошевелилась. Лоб МакИнтайра покрылся холодным потом, когда корабль продолжил свой полет по прежней орбите и с неизменной ориентацией. Этого не могло быть… но ведь и остального быть не могло, так ведь?

Он постарался взять себя в руки. У «Гончей» было одно преимущество — полные баки топлива. Его корабль был предназначен для длительных миссий, а он заправился под завязку на русской платформе имени Гагарина, прежде чем направиться к Луне.

МакИнтайр включил основные двигатели. Включение основной тяги предполагало, что корабль рванется вперед как ошпаренный, а его пилота прижмет к спинке кресла. Но ничего подобного не произошло. МакИнтайр в изнеможении откинулся на спинку кресла, и тут… «Гончая» все-таки начала движение, но не от загадочного объекта, а к нему! Что бы за чертовщину не зафиксировал радар, но она существовала в действительности, а не была плодом воображения.

Происходящее можно было объяснить только одним: «пятно» удерживало его чем-то вроде… тягового луча , что свидетельствовало об огромном превосходстве в прикладной физике, не имеющем ни малейшего отношения к технологиям, доступным на Земле. МакИнтайр старался не называть это «невозможным» или «невероятным» — факт существования таких явлений стал очевиден. По странному стечению судеб человечество столкнулось с иным разумом как раз тогда, когда оно было готово к выходу на звездные рубежи.

Но кем бы «иные» ни были, Колин был убежден в том, что они оказались здесь не случайно именно в тот момент, когда его угораздило пролетать мимо, не имея никакой связи с внешним миром. Должно быть, они ожидали его или кого-то вроде него, то есть наблюдали за землянами какое-то время. Но если это так, у них было достаточно времени сообщить о своем прибытии и изучить систему связи Земли. Скорее всего, они догадывались, как можно выйти с ним на связь, но решили не делать этого, что не предвещало для МакИнтайра ничего хорошего. Очевидно было то, что они собираются забрать его и «Гончую» для каких-то своих целей. А Колин МакИнтайр, естественно, не желал попасть к ним в лапы.

В его памяти пронеслись изматывающие совещания по проекту «Прометей», на которых бесконечно повторялись одни и те же инструкции о воздержании от актов насилия. Но случайно столкнуться с инопланетянами когда сам ищешь контактов с ними — это одно, а когда они навязывают свое общество, да при этом еще и ловят тебя, как рыбку на крючок, — это совсем другое.

Лицо Колина посуровело, и он откинул пластиковый щиток с пульта управления оружием. Сколько споров было о том, стоит ли вооружать мирный межзвездный исследовательский корабль! Но военные (а из их среды вышло большинство пилотов) сказали свое веское слово, которое положило конец разногласиям. МакИнтайр вздохнул, мысленно поблагодарив судьбу за то, что для тренировочной миссии его корабль снарядили по полной, и по мановению его руки оружие корабля ожило. МакИнтайр задал координаты цели и уже потянул руку к гашетке, но тут внезапно его осенило — они не пытались выйти с ним на связь, однако и он тоже не пытался.

— Неопознанный объект, это «Гончая-3», космический корабль NASA, — хрипло промолвил он в микрофон, — отпустите мой корабль и оставьте нас.

Ответа не последовало, и Колин бросил гневный взгляд на изображение объекта на дисплее.

— Отпустите мой корабль, или я открою огонь!

Ответа опять не последовало. МакИнтайр поджал губы. Ну хорошо, если эти мерзавцы даже не желают разговаривать…

Три маленьких, но мощных ракеты полетели в сторону объекта. На них не было ядерных зарядов, но боеголовка каждой из них была оснащена отличной системой самонаведения и весила триста килограммов. МакИнтайр проследил всю траекторию их движения на экране радара.

Но совершенно ничего не случилось.

Пилот откинулся на спинку кресла. Эти ракеты не были сбиты с курса или уничтожены в непосредственной близости от цели. Они просто… исчезли, и это не могло не вызвать тревогу. Большую тревогу.

Колин отключил двигатели. Зачем понапрасну тратить топливо, так или иначе скоро и он, и тот, кто захватил его в плен, должны оказаться в зоне связи станции Хайнлайн.

МакИнтайр попытался вспомнить, находится ли еще какая-нибудь из «Гончих» в полете. Если учитывать, что сам он потерпел такое поражение, вряд ли они будут более успешны в борьбе против этого непонятного объекта. Но никто другой в ближайших окрестностях вообще не был вооружен. МакИнтайру казалось, что Влад Черников, скорее всего, находится сейчас на станции имени Терешковой, однако графики полетов пилотов программы «Прометей» усложнились настолько, что было очень трудно удерживать их в голове.

Его «Гончая» двигалась по направлению к противнику, постепенно разворачиваясь к нему носом. Колин чуть отклонился назад, стараясь сохранять спокойствие, и стал смотреть сквозь лобовое стекло. Еще чуть-чуть, и он увидит… Вот-вот…

При появлении объекта в зоне видимости он был сильно разочарован. МакИнтайр не мог предвидеть, что оно собой представляет, но никак не ожидал, что это будет сплюснутый, закругленный с концов, совершенно невыразительный цилиндр. Он был на расстоянии всего примерно километра от «Гончей», но единственное, что привлекало в нем внимание, была явная искусственность происхождения, в остальном же этот цилиндр выглядел донельзя примитивно. Ни малейшего намека на двигатели, антенны, люки или еще какие-то отверстия… ничего, кроме гладкой зеркальной металлической поверхности. Во всяком случае она выглядела металлической.

МакИнтайр посмотрел на часы. Связь должна была вот-вот заработать, и губы пилота сложились в невеселую усмешку, когда он представил реакцию диспетчеров базы, когда «Гончая» и это войдут в зону обзора радара Хайнлайна. Это будет…

И тут они остановились. Просто взяли и остановились. Колин совершенно не ощутил ускорения, не заметил со стороны цилиндра реактивного выхлопа… ничего . Совсем ничего.

Пилот бросил на своего конвоира взгляд, полный неверия. Нет, не неверия. Скорее желания не верить. Худшие подозрения обострились, когда МакИнтайр осознал, что они неподвижны относительно лунной поверхности — не отдаляются от нее, но и не летят в ее сторону. Тот факт, что захвативший его в плен был способен выкидывать такие номера, испугал его гораздо больше, чем все случившееся с ним до того. Ужас Колина усиливало иррациональное ощущение словно, находясь в своей кабине, он падает.

Затем загадочный цилиндр и «Гончая» понеслись обратно со скоростью, которая потрясла бы любое воображение, причем МакИнтайр абсолютно не чувствовал ускорения. Положение «Гончей» относительно цилиндра изменилось еще раз — теперь корабль был позади него. Его закругленная оконечность находилась где-то в сотне метров от двигателей «Гончей», и МакИнтайр смутно различал лунную поверхность, пролетавшую под кораблем.

Внезапно «Гончая» и ее похититель камнем устремились вниз, нацелившись прямо на небольшой кратер. МакИнтайр вцепился в подлокотники кресла, чуть не оторвав их. Он уже понял, что действия захватчика не должны были привести непосредственно к катастрофе, но инстинкт говорил свое. Колин из последних сил удерживал себя от того, чтобы впасть в панику, и облегчение, когда дно кратера неожиданно распахнулось, было просто ошеломляющим.

Цилиндр сбавил скорость до нескольких сотен километров в час, и МакИнтайр почувствовал, как его охватывает блаженное безразличие, но что-то заставляло сопротивляться ему с тем же упорством, с которым он противостоял панике. Кем бы ни были те, кто его захватил, им, черт возьми, не удастся привезти его на свою базу съехавшим с катушек!

Перед кораблем открылся гигантский туннель, не меньше двух сотен метров в диаметре, ярко освещенный. Стены странно поблескивали, как будто камень был облицован стеклом, но рассмотреть подробнее не удалось — распахнулся огромный люк, в который могли бы запросто пройти одновременно два авианосца. Стены этого туннеля были металлические, с бронзовым отливом, светящиеся в темноте. Они тянулись так далеко, что в конце был виден лишь едва различимый просвет.

Скорость падала, позади осталось множество люков. Десятки люков, в основном таких же гигантских, как тот, через который «Гончая» попала в эту фантастическую «канализацию». Изумленный размерами этой конструкции, будучи вне себя от полученных впечатлений, МакИнтайр все-таки нашел в себе достаточно силы духа, чтобы мысленно извиниться перед конструкторами «проктоскопа».

Один из нижних люков раскрылся настолько внезапно, что со стороны это было похоже на бросок змеи. Управляемый неизвестно кем, цилиндр вошел в отверстие, после чего «Гончая» невероятно плавно приземлилась на площадку, сделанную из все того же, похожего на бронзу металла.

Они находились в малоосвещенной камере диаметром, как минимум, в километр. По ее полу были расставлены точные копии того цилиндра, что взял его в плен. В изумлении МакИнтайр рассматривал их из своей кабины, жалея, что среди оборудования «Гончей» отсутствует личное оружие. После неудачи с ракетами не было смысла надеяться, что поможет пистолет, однако возможность его опробовать была бы успокаивающей.

МакИнтайр облизнул губы. Размеры этой конструкции исключали возможность того, что ее неизвестные создатели открыли Солнечную систему недавно, но как они ухитрились выстроить все это незаметно?

Неожиданно ожило радио.

— Добрый день, коммандер МакИнтайр, — вежливо произнес низкий мелодичный голос, — прошу извинить за несколько необычный способ, посредством которого вы сюда попали, но у меня не было выбора. У вас, я боюсь, тоже.

— К-кто вы? — хрипловато спросил Колин и продолжил уже более чистым голосом: — И что вам нужно от меня?

— Я боюсь, что ответить на эти вопросы будет не так-то просто, — невозмутимо отвечал голос, — но вы можете называть меня Дахак.

Глава 3

МакИнтайр глубоко вздохнул. По крайней мере, эти кто-бы-они-ни-были наконец заговорили с ним. Причем на английском. Некоторое облегчение повлекло за собой всплеск праведного негодования:

— Ваши извинения могли бы иметь большую цену, побеспокойся вы о том, чтобы элементарно связаться со мной, прежде чем так бесцеремонно захватывать в плен, — холодно сказал он.

— Я понимаю, — ответил голос, — но это было невозможно.

— Вот как? Позже вы разрешили эту проблему достаточно легко.

МакИнтайру наконец удалось подобрать нужный, максимально неприязненный тон, который, честно говоря, в его состоянии давался с трудом.

— Ваши устройства связи весьма примитивны, — голос почти извинялся, — мой тендер не оснащен совместимым оборудованием.

— Вы неплохо справляетесь. Почему бы вам самому было не связаться?

— Это было невозможно. Маскировочное поле тендера окружило его и ваш корабль зоной, непроницаемой для радиосвязи. Я имел возможность взаимодействовать с тендером, используя собственные средства связи, но у него на борту не было ничего, что могло бы ретранслировать вам мои слова. Еще раз приношу извинения за причиненные неудобства.

МакИнтайра разозлило это спокойствие. «Причиненные неудобства»! Так он называет то, что ему, Колину МакИнтайру, пришлось пережить! Злость помогла ему остановить начинающуюся истерику. Трясущимися пальцами он провел по светлым рыжеватым волосам, чувствуя себя совершенно разбитым.

— Хорошо… Дахак. Итак, я у вас в руках, что вы намерены со мной делать?

— Был бы очень вам признателен, если бы вы покинули свой корабль и проследовали на командную палубу.

— Что, просто так?

— Прошу прощения?

— Вы предлагаете мне выйти из корабля и просто сдаться?

— Извините, коммандер. Я довольно долго не имел контактов с людьми, поэтому могу быть несколько нетактичным. Вы не пленник. Хотя, с другой стороны, все-таки — да. Вообще мне следовало бы встречать вас как почетного гостя, но должен честно признаться, что я в данный момент не могу позволить вам удалится. Однако, клянусь честью Флота, вам здесь не причинят вреда.

Этот пафос добавил происходящему абсурда, но внезапно МакИнтайр почувствовал, что, к собственному неудовольствию, начинает верить этому Дахаку. Он спокойно мог бы солгать и назваться послом инопланетной цивилизации к человечеству, но он же этого не сделал. Решительное «не могу позволить вам», конечно, неприятно шокировало, но открытость, с которой Дахак сделал это заявление, гарантировала честность, разве не так? Или он просто хотел, чтобы это было так? Но даже если Дахак был прирожденным лжецом, выбор все равно не богатый.

Запасы еды и прочего можно было растянуть недели на три, соответственно, можно запереться на «Гончей», по крайней мере на это время. Если Дахак позволит. Но что дальше? Побег объективно невозможен, так что вопрос заключался в том, как скоро он выйдет, а не в том, стоит ему это делать или нет.

Кроме того, ему упорно не хотелось показывать насколько он испуган.

— Хорошо, — ответил он, — я выхожу.

— Благодарю вас, коммандер. Условия за бортом вполне пригодны для жизни, хотя, если захотите, можете надеть скафандр.