– Примерно так же, как гореть в аду, – прокричал Джулиан, с трудом перекрывая шум.

Бот продолжал снижаться, и рев, неизбежно сопровождающий вход в атмосферу, все нарастал. Сержант немного помолчал – пытался вытолкнуть языком крошку, застрявшую между зубами, – и насмешливо огляделся по сторонам:

– Ребята, мне это кажется – или мы и вправду спускаемся чуть-чуть быстрее, чем обычно?

– Мы вошли слишком круто! – прокричал Банн. Его руки зависли над клавиатурой, готовые перехватить управление на себя, если компьютер не справится.

– Держись прежней схемы, – спокойно сказал Добреску. – Мы попали в воздушную яму. Немного потрясет, и все.

– Тут все приборы зашкалило, – огрызнулся Банн. Его катер, четверку, швыряло из стороны в сторону, топливо в маневровых двигателях уже кончилось. – У меня перегрев оболочки и критическое напряжение на крыльях!

– Мы превышаем рекомендованные параметры, – согласился Добреску, следя за мелькающими цифрами, которые считывал зуммер. Все системы сигналили желтым, но за плечами у пилота было больше двух тысяч боевых и тренировочных посадок, и он чувствовал состояние и резервы своего потрепанного катера куда точнее, чем могло присниться составителям учебников. – Компьютер от этого нервничает, но цифры – штука приблизительная. Сядем чисто.

– Это безумие!

– Эй, парень, разве не ты вопил «садимся на озеро»? – издевательски хихикнул Добреску. Затем пожал плечами и добавил примирительным тоном: – Может, предпочитаешь потягаться в меткости с авианосцем?

Ответа не последовало.

– А раз так, закрой пасть и держись на курсе.

Катера пронеслись над восточным океаном на скорости, в пять раз превышающей звуковую, ударная волна буквально расплющила волны. Скорость неуклонно падала, а впереди высилось горное кольцо, окружающее обезвоженную пустошь, к которой они и стремились. Теперь они перестроили профиль крыла и держались как можно круче к ветру, чтобы скорости и высоты хватило дотянуть до крохотных пятачков, где можно было сесть. Напряженные лица пилотов были мрачны.

Кораблики были перегружены, и хотя крылья обеспечивали им сейчас максимальную подъемную силу, они в любой момент могли просто рухнуть вниз. Каждый метр высоты мог оказаться решающим для преодоления горной гряды, а еще надо дотянуть до подходящей площадки, и не исключено, что вписаться в какой-нибудь хитрый поворот, а то и не один.

Четвертый катер проскользнул над последней скалой в жалких девяти метрах, и уоррент-офицер Банн испустил восторженный вопль:

– Е-е-есть! Впереди сухое озеро! Я его вижу!

Вдали сверкала под лучами яркого солнца белая впадина, покрытая ровным слоем блестящей соли. Лицевые щитки пилотов автоматически потемнели. На дисплеях, размещенных на внутренней поверхности шлема, чуть выше лба, замелькали разноцветные цифры и буквенные сокращения.

Опасности, связанные с посадкой на соленое озеро, были известны наперечет с незапамятных времен. Плоская белая равнина могла бы служить почти идеальным аэропортом, если бы не одна особенность: обманчивая перспектива. Глазу не за что было зацепиться в этой ровной белизне, и если бы пилот руководствовался только зрением, он мог с равным успехом приземлиться благополучно – или пропахать собой здоровенную канаву с обугленной воронкой на дальнем ее конце. Но на помощь, естественно, пришла техника. Каждый пилот, словно черепаха, замкнувшаяся в своем панцире, отрешился от всего, кроме показаний приборов. Радары и лидары измерили скорость относительно воздуха и земли, угловую скорость и тысячи других переменных, компьютеры произвели необходимые вычисления и объявили, что могут произвести посадку благополучно. Тем не менее каждый пилот продолжал неотрывно контролировать все системы. И каждый всем сердцем надеялся, что в самый последний момент никакому паршивому гремлину не придет в голову пошалить – и превратить удачу в катастрофу.

Старший уоррент-офицер Добреску еще раз изучил показания приборов, проверил компьютерные расчеты глиссады и позволил себе глубоко вздохнуть. Дело почти сделано. С того момента, когда в небе над портом обнаружился авианосец чистюль, Добреску не верил, что им удастся уцелеть, но похоже, все четыре катера сумеют сесть без царапины.

После чего все самое трудное только начнется…

ГЛАВА 15

Джулиан отстегнул шлем, вдохнул свежий воздух и скривился. Контраст с кондиционированной атмосферой внутри скафандра был разительный.

– Боже, ну и жара!

На коже мгновенно выступил пот – и почти сразу же испарился. Вокруг царил сверкающий ад: слепящие блики белого зеркала из соли, палящее солнце, сухой ветер и по меньшей мере сорок девять градусов по Цельсию – то есть больше ста двадцати по древней шкале Фаренгейта, до сих пор используемой на некоторых отсталых планетах.

– У-ух! Приключение обещает стать забавным! – сказал он с невеселым смешком.

Из катера выбралась капрал Рассел, переложила свой гранатомет на сгиб руки и тоже отстегнула шлем.

– Боже милостивый, – задохнулась она, – ну и печка!

Смотреть в округе было не на что: четыре катера, примерно в километре друг от друга, ослепительно-белая равнина – и далекие горы. Высадившееся первым отделение Джулиана, десять пехотинцев в бронескафандрах, обшарило местность чувствительными сканерами, но не нашло даже микроорганизмов. Раскаленная соль была безжизненна, как поверхность астероида в безвоздушном пространстве. А может, даже еще мертвее.

Джулиан с помощью зуммера переключился на командную частоту:

– Капитан Панэ, мы не обнаружили никаких признаков присутствия опасных животных или растений. Вообще ничего. Вокруг все чисто.

– Ясно. – Голос капитана был сух, как ветер, обжигающий лицо Джулиана. – Надо полагать, поэтому вы и сняли шлем?

Джулиан лишь на мгновение задержался с ответом.

– Только для того, чтобы использовать все имеющиеся у нас сенсорные системы, сэр. Иногда запах предупреждает об опасности, которая никак больше себя не проявляет.

– Это правда, – сказал капитан несколько мягче. – Теперь наденьте шлемы и рассредоточьтесь по периметру. К вам присоединятся остальные бойцы третьего взвода. Когда они займут позиции, возвращайтесь к центру. Будете в резерве.

– Приказ понял, сэр.

– Панэ связь закончил.

– Язви в богадушумать!..

Поэртена свалил ящик с гранатами на верхушку штабеля и огляделся по сторонам. Выругался он очень тихо, но Дэпро услышала и, отмечая в списке принесенный ящик, ухмыльнулась. Несмотря на чудовищную жару, она казалась такой свежей, словно вокруг лежал только что выпавший снег.

– Спокойнее, спокойнее, – посоветовала она. – Разгрузку мы почти закончили. Теперь начнется самое интересное.

Пинопец скосил глаза на кончик носа – похоже, запрашивал какие-то данные у импланта.

– Перемать! Это ж сколь мы тута корячились!

Он устремил взгляд к горизонту. Солнце все еще стояло довольно высоко.

– Оно тута ваще заходит или где?

– День здесь долгий, Поэртена, – холодно улыбнулась сержант. – Тридцать шесть часов. Часов через шесть наступят сумерки.

– Язвит, – сквозь зубы прошипел пинопец. – Вот гнусь-то!

– А знаешь, что самое гнусное? – Закрепляя на верхушке рюкзака пленочную солнечную батарею, младший капрал Липинский требовал ответа, казалось, у всей вселенной.

Такой батареей был экипирован каждый морской пехотинец. Ими можно было пользоваться индивидуально или объединять отдельные элементы в общую систему, подзаряжая мощные конденсаторы. Без энергии все чудеса человеческой технологии были совершенно бесполезны. Правда, их мощности было недостаточно для бисерных ружей, плазмометов и бронескафандров, зато вполне хватало на поддержание работоспособности «хамелеонов», коммуникаторов и сенсоров.

– Ну? – спросила капрал Эйкен.

Ротная гранатометчица занималась подгонкой снаряжения. Даже при небольшом перекосе гранаты имели обыкновение заклиниваться, а это не самое приятное, что может случиться в бою. А что впереди много боев и всяческих других неприятностей, было уже очевидно.

Разгрузка и подготовительные работы продолжались весь остаток дня и часть ночи. Когда солнце зашло, температура резко упала, а к полуночи, по местному времени, даже подморозило. Ночь выпала длинная и мерзкая, не помогали даже спальники-«хамелеоны», и до утра морпехи не раз успели вспомнить, почему им все же взбрело в голову подписать контракт с Императорским особым полком. Соображения престижа? Да, конечно, но более весомым аргументом для многих стало на редкость простое соображение: надоело мотаться по чужим неприветливым планетам и спать в мороз на голой земле под тоненьким походным одеялом.

Задолго до рассвета все уже были на ногах – укладывали рюкзаки и тюки, закрепляли вещи на носилках, в общем, готовились к походу. Когда взошло солнце, воздух прогрелся – и быстро превратился в топку, поэтому, несмотря на великолепную подготовку морской пехоты, работа шла ни шатко ни валко.

– Самое гнусное – это переть на себе все его шмотки. – Липинский с опаской указал подбородком в сторону принца.

Эйкен равнодушно пожала плечами:

– По сравнению с общим грузом это не так уж много. Дьявольщина, мне доводилось служить в роте, где командир заставлял таскать свои вещи писаря.

– Бывает, – спокойно подтвердил Липинский, – но ты ведь не скажешь, что это была приличная рота?

Эйкен уже открыла рот, чтобы ответить, но тут же передумала: неподалеку появилась сержант Дэпро.

«Все сюда», – просигналила она жестом своему отделению.

– Общий сбор, – сказала гранатометчица, и они с Липинским трусцой направились к сержанту.

Дэпро, потягивая воду из трубочки, прикрепленной к фляге с водой, подождала, пока все соберутся.

– Так, ребята, попить не забыли?

Резервуар с водой входил в боевое снаряжение каждого «хамелеона»: гибкая пластиковая фляга крепилась на спине бойца, непосредственно под рюкзаком. Она вмещала шесть литров воды и была снабжена маленьким, но очень эффективным охлаждающим устройством с механической обратной связью. Устройство работало, пока владелец двигался. Воду со льдом таким способом, конечно, не получить, но разница даже в несколько градусов при такой жаре приятно освежала.

– Ой, я свою сбрую еще не подцепил, – спохватился Липинский и побежал к сваленным в груду вещам.

Дэпро невозмутимо ждала. Кроме капрала, забывчивым оказался еще один рядовой, остальные остались на месте. Когда отделение снова собралось вместе, сержант ласково оглядела отличившихся.

– В следующий раз, если увижу кого-то без водяной сбруи, – предупредила она, затем многозначительно посмотрела на плоскую флягу стрелка-плазмометчика, – или с пустым резервуаром, отмечу в рапорте. Нанороботы помогут вам продержаться какое-то время, даже если вы доиграетесь до обезвоженного состояния, но и они не вечны.

Она снова оглядела подчиненных ласковым взглядом, затем пожала плечом с висящей на нем винтовкой.

– Увижу кого-то без оружия, тоже укажу в рапорте. Об этой планете мы ничего толком не знаем, поэтому считайте, что мы постоянно находимся во враждебном окружении. Понятно.

Ответом послужило дружное: «Есть, мэм!»

– Капитан хочет произнести небольшое напутственное слово. Так что заканчиваем работу и собираемся все вместе. До выхода четверть часа. Выпейте сейчас, сколько сможете, и наполните фляги под пробку из резервуаров катера. Когда мы выступим, я хочу, чтобы каждый из вас булькал на ходу. А теперь повторим. Внимание! Пьем?

– Воду, – отозвались морпехи более-менее в лад и заулыбались.

– Когда?

– Всегда.

– Сколько?

– Влезет.

– Носим?

– Оружие.

– Когда?

– Постоянно.

– Молодцы, – ослепительно улыбнулась сержант. – Ваш командир вами гордится.

Она подмигнула подчиненным и направилась к стоящей поодаль сержант-майору Косутич.

Ева Косутич, собрав всех командиров отделений, обвела их вопросительным взглядом.

– Ну?

– Точно, как вы сказали, – доложил Джулиан, выпустив из губ питьевую трубочку. – До конца воду никто не допил, пополнили запас только двое.

– У меня тоже самое, – сказал Коберда. – Вы думали, они хоть чему-то научились? Мы тут все ветераны и все прошли «потрошилку». И почти все участвовали в полевых рейдах. И везде одно и то же дерьмо.

– Да-да, – посочувствовала Косутич. – А как у тебя с водой, Джордж?

– А что… – Коберда хлопнул ладонью по фляге, закрепленной на спине. Резервуар был почти полон. – Черт, забыл.

Он поспешно сунул трубочку в рот, а Косутич захихикала.

– У нас впереди очень длинное путешествие, спасибо его злодейшеству, – сказала она, почесывая ухо. – Важно с самого начала выработать у каждого полезные привычки. Наши бойцы считают себя крутыми ребятами. Они и вправду крутые, вот только крутость бывает разная. Грубо говоря, ребята сейчас не на своем месте. В такой операции я бы лучше взяла банду наемников. Каждый раз, когда в ход идут элитные войска, мы все получаем на серебряном блюдечке. Прилетели, десантировались, надрали задницу – и домой. К затяжным боям, к многомесячным походам нас не готовили. Никому такое и в голову прийти не могло. Имейте в виду, морпехи быстро вымотаются. У них может пропасть желание есть и пить, они устанут быть постоянно настороже. Ну так, спасибо его злодейшеству, их этому и не учили. Поэтому придется вам заменить им и маму, и папу. Вам придется заставлять их регулярно есть, заставлять их вовремя пить, проверять, как они соблюдают правила личной гигиены. Это вы отвечаете за то, чтобы они держали хвост пистолетом. Предоставьте им разбираться с нехорошими парнями самостоятельно. Ваша задача, задача командиров отделений и взводных сержантов, заключается в другом: следить за состоянием людей. А я, – закончила она со смехом, – буду следить за вами. А теперь пейте!

– Вы что-нибудь пили сегодня утром, ваше высочество? – спросил капитан Панэ, наблюдая, как Роджер разбирает свое ружье.

Если бы у Армана Панэ оставались хоть какие-то силы на бессмысленный спор, он обязательно сцепился бы с принцем из-за винтовки. В принципе у него не было предубеждений против использования охотничьего оружия. Одиннадцатимиллиметровый штуцер Паркинса и Спенсера был истинной жемчужиной среди ружей большого калибра. Воистину это был настоящий «огневержец», в отличие от бисерных ружей, но все же он имел два режима перезаряжания, чисто ручной и полуавтоматический, и с пятидесятикратным прицелом гарантировал поражение цели за два километра – разумеется, в руках хорошего стрелка.

Но, безотносительно его достоинств, ружье было несуразно тяжелым – почти пятнадцать кило – и снаряжалось нестандартными обоймами с медными пулями. Пользоваться боеприпасами от другого оружия принц не мог. А значит, когда закончатся патроны, у него в руках окажется исключительно дорогая и очень тяжелая дубина.

К сожалению, Панэ уже устал спорить с заносчивым юным паршивцем из-за всякой ерунды.

– Какое-то время назад, – ответил Роджер, щелкая затвором.

– Могу я посоветовать вашему высочеству выпить немного воды? – выдавил Панэ сквозь стиснутые зубы.

Он знал, что принца обеспечили полным комплектом военных нанороботов, контролирующих и поддерживающих все процессы в организме, а у его импланта есть такие возможности, которые и не снились телохранителям, но даже наникам, чтобы функционировать, нужна вода.

– Конечно можете, – мило улыбнулся Роджер. – И я даже последую вашему совету. Через минутку. Сначала я хочу собрать мою винтовку.

Панэ несколько раз глубоко вдохнул. На пользу ему это не пошло – воздух был раскален, – зато удалось успокоиться.

– Очень хорошо, ваше высочество, – сказал он. – Мы выступаем через несколько минут. Добро пожаловать на солнечный Мардук!

И улыбнулся.

– Я буду готов. – Принц коротко глянул на собеседника.

Последняя фраза морпеха показалась принцу бессмысленной, но он не стал ломать над этим голову. У него были другие заботы: он рассовывал боеприпасы по многочисленным кармашкам охотничьего жилета. Длинные массивные обоймы должны были покрыть жилет целиком, фактически образовав второй слой брони. Кроме того, для патронов были предусмотрены объемистые подсумки на ногах, а небольшие мешочки подшиты в боковые швы «хамелеона». В конечном счете парень окажется упакованным в патроны с головы до ног.

«И если в него угодит случайная пуля – Господи, спаси и помилуй!» – мрачно подумал Арман Панэ.

Капитану попался на глаза Поэртена. Измотанный оружейник заполз в тень, под крыло катера, прикрытое маскировочной сеткой. Капитан знал, что большинство бойцов очень не довольны трудоемкой возней с камуфляжем, но он был непреклонен. Корпуса и крылья катеров по сути представляли собой огромный жидкокристаллический дисплей. Пока в системах катера оставалась энергия, программируемая оболочка обеспечивала даже лучшую маскировку, чем «хамелеоны» и бронескафандры. Кстати, энергии на это требовалось сравнительно немного, но рано или поздно ее запас в конденсаторах все равно закончится, и если кто-то случайно пролетит мимо и посмотрит вниз, все четыре катера окажутся как на ладони. Даже при действующей маскировке риск обнаружения сохранялся: даже самые лучшие в мире маскировочные программы, вложенные в обшивку, не способны скрыть тени, отбрасываемые объектом. Поэтому после недолгих размышлений Панэ приказал растянуть сети. И в энергии для работы не нуждаются, и в тенях вместо четких контуров катера наблюдатель ничего странного не заметит. Роджер, судя по всему, считал эту работу бессмысленной тратой времени, но, слава богу, на этот раз ограничился нытьем наедине с собой – вместо вошедших у него в привычку препирательств в присутствии личного состава. Капитану страшно хотелось спросить, что же так расстраивает его высочество, ведь его никто не заставляет работать наравне с пехотинцами, но, поколебавшись, решил не трогать эту тему. Они уже достаточно толкли воду в ступе, обсуждая распоряжение капитана о круглосуточном прослушивании всех радиочастот. Для этого требовался ровным счетом один человек: оборудование, необходимое для такого мониторинга, было вмонтировано в каждый шлем. Вряд ли можно было посчитать это растратой людских ресурсов, но принц вымотал капитану все нервы, отстаивая свою точку зрения, а именно: нет никакого смысла следить за возможными радиосообщениями, если между отрядом и единственным цивилизованным населенным пунктом лежит целая планета.

В результате спора Панэ понял, что принц окончательно записал его в непроходимые параноики. К счастью, капитан обнаружил, что ему глубоко плевать и на то, что Роджер думает о нем самом, и на то, что думает Роджер по поводу радионаблюдения и камуфляжных сетей. Принц, конечно, прав: шансы на то, что кто-то пролетит над этой безводной равниной и заметит брошенные катера, почти равны нулю. Просто Арман Панэ никогда не подвергал своих людей даже малейшему ненужному риску, если его можно было избежать, пусть даже ценой «лишней работы».

Кстати, отношение бойцов к этой работе в корне изменилось, когда взошло солнце. Они мигом сообразили, что благодаря маскировочным сетям любой, кто сумеет хоть ненадолго отвертеться от работы, сможет поваляться в тени и холодке. В числе таких хитрецов был и Поэртена. Сейчас он просто дрых с неприличным храпом и посапыванием, положив голову на огромный рюкзак.

Что это у него там, мельком подумал капитан, подошел поближе и аккуратно пнул пинопца в подошву ботинка.

Глаза оружейника распахнулись, и он резво вскочил на ноги.

– Слушаю, сэр кэп.

– Оповести людей. Совещание всех командиров. Здесь. Немедленно.

– Так точ, сэр кэп, – отрапортовал Поэртена и рысцой понесся к группке нонкомов, собравшихся вокруг сержанта Косутич.

Панэ отвернулся и посмотрел на далекие горы. На нижних склонах кое-где угадывались почти неразличимые отсюда деревья.

ГЛАВА 16

Деревья оказались очень высокими, веретенообразными. Ветви расходились от ствола примерно в двадцати метрах над землей, образуя бесформенную крону в десять – двадцать метров высотой. Больше всего они напоминали причудливые поганки-переростки. На гладкой серой коре пониже крон виднелись странные отметины – словно от обломанных веток. Некоторые из них были расположены под самой кроной.

Роджер приподнял лицевой щиток и поглядел на деревья.

– Плохой знак. – Он озабоченно покачал головой. – Срезано как бритвой.

Он уже несколько минут вслушивался в болтовню морпехов на общих частотах и никак не мог сообразить, о чем они говорят. Теперь отдельные реплики стали более-менее понятны.

– Простите, ваше высочество? – задыхаясь, сказала Элеонора.

Панэ задал не слишком быстрый темп – глупо мчаться напролом по неведомой земле, – но в сочетании с жарой и он казался доктору изнурительным. Элеонора редко покидала город и еще реже совершала пешие прогулки. Пока ей удавалось держаться вровень с остальными, но спасала ее только железная выдержка. Она едва держалась на ногах.

Переход длился уже шесть часов: пятьдесят минут ходьбы, десятиминутный «водный» перерыв, в полном согласии с доктриной выживания. Почти все это время они выбирались с обширного солевого ложа к выходу аллювиальных пород, окружающих горы. Здесь наконец появилась хоть какая-то растительность, правда ее было мало – в основном деревья, растущие поодаль друг от друга. Деревья со странными отметинами.

– Как бритвой срезано, – повторил Роджер, рассеянно предложив наставнице руку, закованную в броню.

Принц обильно потел, но, похоже, совсем не устал. Было ли причиной отсутствие груза на плечах – или тот факт, что большую часть работы за него выполнял силовой бронескафандр, – но в отличие от всех остальных Родж выглядел бодро, как охотник на сафари.

Ему доводилось путешествовать, охотиться и исследовать куда более неприятные планеты, чем видели на своем веку рядовые пехотинцы. И, как правило, он выбирал дичь, которая, в свою очередь, охотилась на него.

– Такие отметки появляются по двум причинам, – пояснил он. – Местные животные едят кору или метят территорию. Но если бы дело было в короедах, мы увидели бы отметины на всех деревьях.

– Так что же, – спросила Элеонора, с трудом переводя дыхание, – это… означает?

Она понимала, что ответ очевиден, но думать уже не получалось совсем. Только о жаре и отдыхе. Она сверилась с имплантом и чуть не захныкала. До следующего привала целых двадцать минут!

– Это значит, что где-то по соседству находится тварь, которая считает эту территорию своей, – сообщил Роджер, запрокидывая голову, чтобы яснее разглядеть отметину. – И очень большая тварь.

В боевой дозор назначили рядовую Берент из отделения Джулиана; за ней, на небольшой дистанции, следовала Ева Косутич. Командная группа размещалась посередине, один взвод сзади нее, два впереди. В роли авангарда, естественно, выступал третий взвод, единственный, в составе которого имелось тяжелобронированное отделение. Берент вела наблюдение не только во все глаза и датчики бронескафандра, но и использовала наручный сканер, значительно более чувствительный, чем встроенные в скафандр приборы. Пока что никаких следов страшных хищников, о которых предупреждал краткий обзор местной фауны, в ближайшем окружении не наблюдалось. Косутич собиралась спросить сержанта Чжина, что он думает по этому поводу, и тут дозорная вскинула вверх руку со сжатым кулаком. Весь отряд мгновенно замер на месте.

– Ну, если мы встретим эту тварюгу, – сказала Элеонора, сделав большой глоток из фляги, – разрешите ей меня прикончить, ладно?

Она вдруг поняла, что разговаривает сама с собой, а весь отряд замер на месте.

– Роджер? – неуверенно сказала она и обернулась.

Лицевая часть шлема Панэ изнутри была поделена на четыре части. На одну четверть непрерывно транслировались данные сканеров и визора разведчицы Берент, пол-экрана занимала тактическая схема со сводной информацией по всему отряду, включая местоположение каждого бойца, оставшаяся четвертушка позволяла капитану разглядеть, куда он ставит ноги. В данную секунду он этого все равно не видел – его внимание полностью поглощали репитер приборов и видеокамеры разведчицы.

В поле зрения камеры появилась, выбравшись из-за груды валунов, здоровенная зверюга темно-коричневого окраса, ростом со слона, но длиннее и шире. На голове красовались два длинных рога, слегка изогнутых и одинаково пригодных и для драки, и для выкапывания корней. Шею защищали бронированные наросты. Массивные плечи были покрытыми ороговевшими чешуями, ближе к хвосту постепенно переходившими в обычную шкуру. Еще было шесть растопыренных ног и мясистый хвост, в ярости хлещущий по земле. На ходу зверюга издавала свирепые громкие вопли,

Несколько секунд капитан размышлял. Чудовище вида было ужасного, но при ближайшем рассмотрении первоначальные подозрения Панэ подтвердились. Ничего похожего на клыки, зубы плоские (что было хорошо видно, когда ревущая тварь широко распахнула пасть), никаких признаков, характерных для хищника. Конечно, присмотреть за ним надо, да и хлопот оно может доставить предостаточно, но людей оно точно не ест, а потому вряд ли нападет на отряд, если его не провоцировать.

– Всем подразделениям, – сказал он, и тактический компьютер автоматически транслировал его слова на всех частотах, используемых отрядом. – Не стрелять. Это травоядное. Повторяю: не стрелять!

Роджер, по неопытности своей, плохо разбирал, что там говорят по многополосной тактической сети, но смысл последнего взволнованного восклицания понял даже он. Принц оценивающе оглядел зверя и особенно его мощные лапы. Для обитателя пустыни они казались неподходящими – когтистые и перепончатые, словно у плотоядной жабы. Тем не менее, судя по всему, именно они оставили те странные отметины на деревьях. Итак, это все-таки травоядное, но не одиночное, а стадное, и местное стадо считает здешнюю территорию своей собственной. А значит, оно все-таки опасно. Роджеру вовсе не улыбалось, что такая зверюга будет гулять по окрестностям и нападать на отряд с тыла, как делали быки Кэйпа или шастанские скалистые жабы. А что, если оно приведет сюда все свое стадо – в естественном желании растоптать чужаков в кашу?

Он вскинул ружье к плечу и задержал дыхание. Наводим прицел, нажимаем плавно…

У Панэ от удивления отвалилась челюсть – гигантский зверь содрогнулся от выстрела, попавшего точно в цель. Зверюга судорожно развернулась, хлестнула хвостом по земле, взметнув ураган пыли и гравия, и завалилась на бок. Земля содрогнулась. Еще несколько секунд зверь дергал лапами и ревел, наконец застыл неподвижно. Еще одно мгновение капитан, закипая, смотрел на поверженного гиганта, затем с шипением втянул в себя воздух.

– Так. И какой же кретин выстрелил?

В тактической сети повисло кромешное молчание.

– Я спрашиваю, кто стрелял?

– Должно быть, его высочество, – иронически сказал Джулиан.

Панэ отрубил хихиканье – вместе с частотой, на которой переговаривался средний комсостав, – и повернулся к принцу. Охотничий «Паркинс и Спенсер» еще дымился. Принц, не замечая пристальных глаз капитана, начал перезаряжать ружье: выщелкнул из патронника стреляную гильзу, поймал ее на лету, вытащил из кармашка жилета новый патрон, вложил в патронник, передернул затвор и вложил гильзу в освободившийся кармашек. Каждое движение было исключительно точным, хотя и нервным – и преувеличенно акцентированным. Затем он выпрямился, отключил хамелеоновскую маскировку шлема – и наткнулся на взгляд капитана.

Панэ подошел поближе, переключился на командную частоту, пользоваться которой могли только они двое.

– Ваше высочество, могу я поговорить с вами с глазу на глаз?

– Конечно, капитан Панэ, – с высокомерной усмешкой сказал тот.

Панэ огляделся по сторонам. Подходящего места для приватного разговора не обнаружилось. Поэтому он коснулся нужной кнопки, и лицевой щиток принца снова стал непрозрачным.

– Ваше высочество, – начал он. Ему понадобилось прерваться и глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться. – Ваше высочество, могу я задать вам один вопрос?

– Уверяю вас, капитан…

– Ваше высочество, с вашего разрешения, – перебил Панэ и продолжил, выделяя голосом каждое слово. – Могу. Я. Задать. Вам. Один. Вопрос. М-м?

Поколебавшись, Роджер решил, что лучше уступить, чем доблестно кидаться на амбразуру. – Да.

– Вы хотите вернуться на Землю живым? – спросил Панэ.

Прежде чем ответить, Роджер выдержал паузу.

– Это угроза, капитан?

– Нет, ваше высочество, это вопрос.

– Тогда, конечно, – да, – коротко ответил принц.

– Тогда вам придется вбить в вашу безмозглую, набитую отрубями башку, что мы сможем выжить только в том случае, если вы перестанете трахать мне мозги при каждом удобном случае!

– Капитан, уверяю вас… – горячо заговорил принц.

– Заткнись! Просто заткнись, слышишь? Когда вернемся на Землю, можешь меня уволить. Я не желаю вязать тебя веревками и тащить волоком всю дорогу – хотя, если подумать, это не самая плохая идея. Но если ты не вдолбишь себе как следует, не выучишь назубок, что это не приключение на лужайке, когда можно разгуливать где попало и палить во что угодно, не опасаясь последствий, – нас всех поубивают! Я до усрачки боюсь, что не смогу привезти тебя на Землю, – но будет еще хуже, если я доставлю тебя к твоей матери по частям, твою мать! А я хочу, чтобы ты остался целым! Но если ты будешь мне мешать, я тебя вырублю и приволоку в космопорт без сознания, связанным по рукам и ногам, с кляпом во рту и на носилках! Сумел ли я выразиться абсолютно понятно и кристально ясно?

– Ясно, – тихо сказал Роджер.

Он понимал, что объяснить рассвирепевшему капитану, чем он руководствовался, просто не удастся. И еще он понимал, что они говорят на закрытой частоте, а лица его за включенным «хамелеоном» никто не видит, следовательно, никто не знает, какой разнос ему пришлось вытерпеть.

Панэ помолчал, блуждая взглядом по окрестной пустоши. Местность выглядела плоской, как стол, но, он не сомневался, здесь наверняка найдутся десятки расщелин и впадин, где могут скрываться враги или хищники. Опасность будет окружать их каждый день, до самого конца многомесячного похода. Это понимал и каждый морпех – в отличие от гражданских, которых следовало защищать.

Панэ тряхнул головой и переключился на общую частоту:

– Ладно, спектакль окончен. Давайте трогаться. Замечательно. Просто великолепно! Именно то, в чем нуждаются бойцы перед походом: очевидные разногласия между командирами.

– Ух! Ух! Ух! – шепотом говорил Джулиан в микрофон внутренней связи. – Кажется, принцу вставили куда надо атомную бомбочку.