– Но… – уставилась на него О'Кейси, и лицо ее побелело. – Разве ваша мать… Или профессор Эрл?

– Мисс О'Кейси, – прорычал Роджер, – когда я был маленьким ребенком, я свою мать вообще не видел. В моей жизни были только сменявшие друг друга няньки. Со временем, когда я начал понимать, кто она такая, я стал видеться с ней – она производила на меня грандиозное впечатление… примерно раз в неделю, и не важно, хотел я ее видеть или нет. Обычно она как-то комментировала доклады моих учителей и нянечек и говорила мне быть хорошим мальчиком. Да с Джоном и Алике я виделся чаще, чем с родной матерью! Что касается профессора Эрла, то я как-то спросил у него – только один раз! – про отца. Он велел мне обратиться к матери, когда я стану постарше. – Роджер покачал головой. – Добрый доктор честно учил меня, чему положено, но во всяких душевных тонкостях разбирался плохо.

Тут уже пришла очередь расстраиваться О'Кейси. Она покачала головой и вытянула локон из прически.

– Простите меня, Роджер. Просто я полагала… Черт, да все до единого полагали!

Она поморщилась, потом тяжело вздохнула.

– Хорошо. С чего вы хотите начать?

– Ну… – улыбнулся Роджер. – Я знаю одного учителя, который всегда говорил мне…

– … Что надо начинать с самого начала и идти до конца, – промолвила Элеонора с ответной улыбкой. – Учтите, история довольно длинная, – добавила она более серьезным тоном.

Роджер развел руками:

– Возможно, вы не заметили, но у нас вся ночь впереди.

– Хм-м-м… Ладно. Дайте сообразить, как начать.

Наклонив голову, она задумалась на несколько секунд, затем, подавив вспыхнувшую в душе досаду на себя, начала рассказ.

– Вы знаете, я действительно никогда подробно не занималась с вами новейшей историей. Я лишь изредка сопоставляла детали. Ренессанс или Византия, да, но ни в коем случае не то, что происходит прямо под носом. Конечно, – она коротко усмехнулась, – время, в котором мы увязли, кажется нам уникальным, и параллели не проводятся…

– Да, к сожалению, – согласился принц. – Но я хотел услышать свою историю…

– Новый Мадрид… – продолжила Элеонора, помолчав. – Как вы знаете, во времена правления вашего дедушки осуществлялись довольно крупные военные операции. На этот факт часто ссылаются как на признак того, что он был великим императором. Впрочем, все его усилия на поверку оказались совершенно неэффективными. Наш флот и морскую пехоту обглодало почти до костей. Мы заключили ряд невыгодных договоров и потеряли несколько пограничных систем – из-за слабости вооруженных сил и из-за паралича воли. Какие-то маленькие несерьезные операции… а ничего серьезного никто не предпринимал, поскольку никто не представлял себе, как можно остановить размывание границ. И пока все рушилось, Империя саморазрушалась изнутри беспрерывными интригами, заговорами и контрзаговорами… – Элеонора вздохнула и взглянула на принца. – Граф Новомадридский, конечно, принимал во всем этом участие, но центральной фигурой не был. Роджер, вы, слава богу, заимствовали свой ум от вашей матери. Если бы внешне вы походили на мать, а умом пошли в отца, вам бы вряд ли сопутствовала удача.

– Все так плохо? – засмеялся принц. – Он что, настолько же умен, насколько мать привлекательна?

– Скорее ваш отец настолько же хорош собой, насколько умна мать.

– Забавно!

– Джон Гастон, отец Джона и Алике, погиб, как вам известно, в результате какой-то аварии в космосе. Граф Нового Мадрида состоял тогда при дворе. Он был – да и остался – весьма привлекательным мужчиной, любимцем женщин. При дворе он действовал с оглядкой. Он и ваша мать коротко сошлись вскоре после смерти графа Гастона, и знакомство вскоре переросло в… хм…

– В меня? – догадался Роджер, приподняв бровь.

– Скажем, в будущего принца Роджера. Для императрицы Александры – тогда, разумеется, еще наследной принцессы – настали трудные времена, но глупой она никогда не была. Она несколько потеряла голову – почему, собственно, и забыла о контрацепции, – но очень быстро спустилась на землю. Особенно после того, как глава ИБР вручил ей рапорт о том, что граф Нового Мадрида поддерживает контакты с фракциями, вынашивающими планы по захвату власти в Империи. Вопрос о браке никогда, естественно, не вставал, поскольку она должна была сохранить себя свободной для заключения династического союза. Однако получив рапорт ИБР, она решила выяснить, что влечет к ней графа, сердце или аромат власти. А потому она позволила себе казаться слабой и беззащитной.

Элеонора слабо усмехнулась и снова принялась теребить локон.

– Как я понимаю, граф всегда считал мужскую роль естественно доминирующей – а может быть, просто не находил ничего странного в том, что Александра стала мягкой, приписывая это исключительно беременности. Она была вся в его руках. Пользуясь этим, он стал настойчиво склонять ее к определенным политическим шагам – к которым его самого подталкивал интриган Джексон.

– Вы говорите про принца Джексона Келлерманского? – спросил Роджер. – Он же один из влиятельнейших пэров в Сенате!

– Нуда, конечно… А то он этого не знал. – О'Кейси наморщила бровь. – Где-то к концу правления вашего деда даже граф понял наконец, что у пречистых слишком развились экспансионистские наклонности. Его это крайне удивляло, поскольку он до той поры полагал, что пречистые… ну, как бы святые. Убедившись, что он заблуждался, ваш отец установил тесные контакты с представителями воинствующих фракций палаты лордов.

– Джексон как раз был одним из них, – кивнул Роджер. – Он всегда считался чуть ли не самым главным ястребом.

– Именно. Кроме того, ваш дедушка также попал под его влияние и стал назначать на важные посты людей, опираясь почти исключительно на советы Джексона. А многие, наоборот, не прошли в министерства или в палату лордов, хотя Александра их назначения добивалась. Она много лет выступала против сокращения вооружений, но когда приперло, ваш дед обратился не к ней, а к принцу Джексону…

Элеонора вздохнула.

– Со стороны могло показаться, что принципиальных различий между действиями Александры и действиями Джексона не существовало. Но даже тогда Александра была предана концепции Империи Человечества, а не интересам отдельных планет. И самое существенное: Джексон на все посты расставил людей, слепо преданных лично ему… Короче говоря, обнаружив, что граф Ново-мадридский пляшет под дудку Джексона, и имея на руках этот чертов рапорт, Александра уже не колебалась – и одним из последних актов старого императора стало удаление графа от двора. Навечно. И тем не менее… – Бывшая наставница одарила бывшего ученика грустной улыбкой.

– Она оставила меня, – сказал Роджер, жмурясь. – Я удивляюсь, что она не…

– Это рассматривалось. К тому времени зародыш уже был помещен в маточный репликатор, так что можно было просто…

Элеонора принялась за другой локон.

– Повернуть выключатель, – сказал Роджер.

– Вроде того… – О'Кейси кивнула. – Почему-то она этого не сделала. – Она взялась за следующий локон. – Я понимаю, почему она уделяла вам так мало времени, пока вы были маленьким. А когда вы подросли, она все равно старалась держать вас подальше.

– Поскольку я стал похож на своего отца, – мрачно произнес принц. Это было утверждение, а не вопрос.

– И очень похоже себя вели, если честно, – добавила О'Кейси. – Были и другие причины. Отношения при дворе складывались крайне напряженно, в основном из-за провала политики вашего деда. Заботясь о будущем, Александра неистово стремилась найти сторонников и союзников. В конце концов она добилась успеха. Но все последнее десятилетие она занимается исключительно выводом Империи из кризиса.

Элеонора снова покачала головой.

– Если честно, то я не знаю, способна ли Александра восстановить прежнюю Империю. Перед нашим отлетом ситуация вновь осложнилась. Флот оттянули от центральных планет к сектору пречистых, а это сфера влияния Джексона; Имперскому инспекционному корпусу она тоже никогда не доверяла. Хорошо хоть, она может целиком полагаться на командующего флотом и главу ИБР. Но давление пречистых и интриги в палате лордов отнимают все ее время… Собственно, вот она, ваша история. – Она взглянула на принца, тупо уставившегося в противоположную стену. – Вопросы?

– Миллион, – вспыхнул Роджер. – Для начала самый простой. Почему мне никогда не доверяли ничего важного? Из-за отцовской крови? – закончил он сердито.

– Частично, – кивнула она. – Но основная причина заключалась в… вас, Роджер. Я… я просто не могла себе вообразить, что вас не ввели в курс дела. И мне кажется, что и все остальные не сомневались: кто-то другой наверняка давно уже все рассказал вам. Все думали, что вы в курсе. А значит, если вам известны проблемы, связанные с вашим отцом, а вы всем своим поведением пытаетесь ему подражать, – то путем простейшего логического построения мы приходим к выводу, что и в зрелом возрасте вы встанете на сторону отца, а не матери.

– Дерьмо. – Роджер замотал головой. – Так все это время…

– Капитан Панэ в самом начале путешествия спросил меня, не представляете ли вы угрозу для трона, – тихо сказала Элеонора. – Тогда я ему честно ответила, что не знаю. – О'Кейси посмотрела принцу в глаза. – Простите меня, Роджер. Но я действительно не знала. И я сомневаюсь, что кто-то – кроме Костаса, разве что – мог сказать, что полностью вам доверяет.

– Так не потому ли мы здесь? – спросил Роджер, прикрывая глаза ладонью. – В этой крысиной норе? Потому что кто-то решил, будто я в сговоре с принцем Джексоном? Что я хочу отнять трон у своей собственной матери?

– Я думаю, путешествие было предпринято исключительно с целью обезопасить вас, – сказала Элеонора. – Вероятно, ваша мать поняла, что тучи сгущаются, и решила убрать вас с пути урагана.

– На Левиафан. – Роджер уронил руки и тяжело посмотрел на наставницу. – Где я отсижусь в безопасности, если «каша полезет из котла», по выражению нашего Джулиана.

– Ну… – Элеонора задумалась, припомнив все испытания, через которые пришлось пройти отряду по дороге в Маршад. – В общем, да.

– О! – Роджер неестественно засмеялся, на его глаза навернулись слезы. – Благодарение богу, что меня вывели из-под опасного удара! Мне даже страшно подумать, что же мамочка посчитает действительно опасным? Ведь не каких-нибудь там кранолта с ножичком!..

– Роджер!

Принц захохотал так, что дверь с шумом распахнулась и в комнату влетел часовой. Оглядевшись и поняв, что реальной опасности нет, Киру в оторопи уставился на принца, который молотил кулаками по столу и сквозь истерический хохот выкрикивал:

– Мать, мать, мать, мать! Да долби оно все конем, и всех вас, и тебя, м-мать, и твою паранойю, скрытная, дрянная, лживая, бессердечная, параноидальная сука!!!

Киру посторонился, в комнату с пистолетом в руках влетел Панэ.

– Какого дьявола тут происходит? – рявкнул капитан.

– Вон! – заорал Роджер, схватив Элеонору за плечо и буквально вышвыривая ее за дверь. – Вон! Все вон! – Принц с такой силой толкнул Киру, что тот, гораздо более тяжелый, буквально выкатился в коридор. – Если через секунду здесь кто-то останется, клянусь, я его убью, – закончил он очень тихо.

Дверь из цельных брусьев захлопнулась с такой силой, что послышался треск ломающегося дерева. После чего в комнате взбесился ураган тотального разрушения.

– Надо было делать не так, – сказала Элеонора с ажитированной рассудительностью; говоря по правде, ее трясло. – Правда, не знаю, как именно. Но я думаю, что могла бы…

– Да что тут произошло? – спросил Киру, поднимаясь на ноги и оглядывая окруживших его морпехов. Все смотрели на дверь.

– Он действительно кричал то, что мне послышалось? – спросил капрал Дамден. – Ну… про императрицу?

– Да, – тихо сказала Элеонора. – Но это очень личное, – продолжала она, повысив голос. – Он только что понял, что она его обидела. Не как императрица, а как родная мать. Конечно, со временем он успокоится… – Из-за двери опять послышался треск ломающегося дерева. – Он станет менее…

– Способным к измене? – подхватил Панэ.

– Он разозлился на мать, капитан. Очень разозлился, и не без основания. Но не на императрицу. По-моему, очень существенная разница. Мне кажется, капитан, нам надо поговорить.

Панэ поглядел на Элеонору, потом на дверь, сотрясавшуюся под ударами. Похоже было на то, что принц рубит дверь своим мечом.

– Что вы ему такого сказали? – нахмурившись, спросил Панэ.

– Правду, капитан, – выдавила из себя Элеонора. – Всю правду.

– Ох! – сказал Панэ. – Вы правы, нам надо поговорить. – Он оглядел комнату. – Киру, обратно на пост. Остальные…

Он взглянул на дверь и вздрогнул от скрежета стали о камень. Роджер любил свой меч, и если уж он принялся рубить им каменные стены, значит, ярость его действительно не знала границ.

– Остальным – спать, – сказал он наконец и, кивком предложив О'Кейси следовать за ним, вышел.

ГЛАВА 52

Следующий день прошел тихо, особенно в гостевых апартаментах.

Роджер заперся в своей комнате и даже не встал, когда ему принесли завтрак из ячмериса и овощей. Еда больше не была приправлена той противной травой, от которой некуда было деться на праздничном обеде, но чудовищный привкус оставался во рту постоянно. В предыдущие дни это не мешало Роджеру принимать пищу, однако сегодня он не пошевелился.

Через час принца навестил Панэ, чтобы удостовериться, что все в порядке. Роджер лежал на кровати, прикрыв лицо рукой, посреди раскиданных вещей и переломанной мебели. Услышав шаги, принц взглянул на капитана и отвернулся. На лице его было написано такое невыносимое страдание, что Панэ лишь покачал головой и молча закрыл за собой дверь.

По пути в казармы капитан обратил внимание, что бойцы ведут себя в целом спокойно, но постоянно перешептываются, тем самым лишний раз подтверждая незыблемую истину, что слухи распространяются быстрее света без помощи всяких сверхсекретных хитрых устройств, которые только-только разрабатываются.

– Я слышал, он назвал императрицу шлюхой! – воскликнул Сент-Джон-Эс.

– Только сукой, – возразил Сент-Джон-Эм. Старшему близнецу частенько приходилось сдерживать не в меру расходившегося младшего брата. – Тихо.

– Сукой, – подтвердила Косутич, как всегда появившаяся словно из-под земли. – А если точнее, лживой, бессердечной, параноидальной сукой. Но заметьте, – добавила она, – он обращался к императрице как к своей матери, а не как императрице. Это большая разница.

– Как это? – не понял Сент-Джон-Эс. – Разве это не один и тот же человек?

– Разумеется, один и тот же, – ответила сержант-майор. – Но назвать сукой императрицу – это предательство, а обозвать собственную мать – это… это просто свинство по отношению к своей матери. – Косутич поглядела на близнецов. – Кто-нибудь из вас когда-нибудь ссорился с матерью?

– Ну… – сказал Сент-Джон-Эс.

– Он, когда разозлится, всегда называет ее чертовой чистюлей, – ухмыльнулся Сент-Джон-Эм.

– Да брось ты, – возразил Сент-Джон-Эс.

– Точно, Марк. Не в лицо, конечно!

– Ставим точку, – продолжала Косутич, дождавшись, когда разгорячившиеся братья наконец успокоились. – Принц был жутко разозлен на свою мать. Повторяю, на мать, а не на императрицу Александру.

– Но почему, почему? – растерянно спросил Сент-Джон-Эс. – Ее величество далеко отсюда, как на нее можно внезапно разозлиться? Я же не злюсь на мать, мне для этого надо вернуться на Новую Мисс – если, конечно, она еще там…

– Ты буквально на днях злился на нее – за то, что родила близнецов, – сказал хитрый Сент-Джон-Эм.

– Да, но у принца нет близнеца… – пожал плечами Сент-Джон-Эс. – Или есть? Не, мы бы знали, правда?

Косутич с большим трудом задавила улыбку. Она знала, отчего собачатся братья, часто поминая свою матушку. Оба были прекрасные солдаты, оба обладали каким-то добермановским инстинктом самосохранения. Но младшему нельзя было брить голову…

– У принца нет близнеца, – сказала Косутич. – Но вчера ему рассказали кое-что о давних действиях его матери, и это его очень расстроило.

– А что именно?

– Это касается его и его матери. И он хочет с ней поговорить. А наша забота – сделать так, чтобы этот разговор мог состояться.

– О'кей, сержант-майор! – отсалютовал Сент-Джон-Эм. – Разрешите идти?

– Идите. И передайте всем: то, что случилось вчера, касается только Роджера и его матери. Наша задача – довезти принца живым до дома, чтобы он наедине мог спросить мать, почему она такая лживая, бессердечная, параноидальная сука.

Роджер молча вышел из своей комнаты, когда обед уже близился к завершению. Перед этим какое-то время слышались звуки, как будто что-то передвигают. Принц появился с грудой обломков в руках. Сложив их под стеной, он обернулся к Панэ.

– Что в роте? – спросил он холодно.

– Нормально, – ответил капитан. Он сидел на подушке и что-то печатал в планшете, поглядывая на принца. – Ребята немного потренировались с новым оружием и сейчас ждут лишь команды к выступлению. – Панэ запнулся, затем продолжил: – Многие слышали, что происходило вчера у вас в комнате. Старшему сержанту пришлось целый день опровергать дурацкие сплетни.

Роджер кивнул, никак не отреагировав на последнюю фразу.

– У нас проблемы, капитан, – заметил он вместо этого.

– Какие?

– Мне кажется, что у нас не хватит людей и боеприпасов, чтобы пробиться к побережью… – Принц вытащил из кучи пару подушек и уселся напротив капитана.

О'Кейси наблюдала за ними, поглядывая поверх крышки своего планшета.

– В целом я с вами согласен, ваше высочество, – кивнул командир роты. – У вас есть решение?

– Не то чтобы… – Принц достал флягу и глотнул воды. – Я тут подумал о Корде и его племянниках. Мне кажется, нам необходимо набрать мардуканских воинов. За деньги или как-то еще…

– То есть присоединить к себе группу наемников и не спускать с них глаз? – В голосе Панэ звучало сомнение. – Я не уверен, что наемникам можно доверить вашу защиту, ваше высочество.

– Ну, не будем пока заглядывать так далеко, – с горькой усмешкой сказал Роджер. – В конце концов, нам предстоит взять еще один город, чтобы получить возможность двигаться дальше. И не стоит смотреть на наемников свысока.

– Поставим на этом точку, ваше высочество, – кивнул капитан. – Тем не менее не похоже, что мы сможем сделать выбор по собственному желанию.

– Пошли, – прошипел Денат. – У нас нет выбора…

Маленькая женщина даже не обернулась – она сосредоточенно вглядывалась вперед, в темноту, пытаясь что-то рассмотреть между городской стеной и рекой.

Денат, к сожалению, ничего не видел. Не зная, что произошло в казармах, он чувствовал, что Джулиан взвинчен до предела, и поэтому нервничал сам. К счастью, когда подошло время отправляться в путь, сержант уже почти успокоился и теперь внимательно следил за показаниями датчиков, прикрепленных к одежде Дената.

– Нормально, – прошелестело в приемнике. – Ничего крупного между тобой и водой не движется. Кстати, я рад, что послали тебя, а не меня.

Денат поморщился, но от комментариев воздержался. Выйти из города, не привлекая внимания, можно было лишь вброд по сточной канаве, по одной из которых и повела Дената отважная мардуканка. Хотя по дну текла лишь тоненькая струйка нечистот, положение могло измениться в мгновение ока: первые же струи дождя моментально превратят ручеек в полноводный зловонный поток. Давно пора было рвануть к реке.

– Пошли же, – снова прошипел Денат.

– Послушай, великий охотник, – иронично заметила Сена. – Меня учили не бегать слишком быстро. Всегда надо знать, куда придется следующий шаг. А будешь спешить – попадешь в лапы флар-ке.

Денат покачал головой и шагнул дальше.

– Джулиан, – спросил он беззвучно. – Как там, видно что-нибудь?

– Часовые на мосту, – ответил сержант, который засек движение метрах в ста впереди. – Больше вроде никого.

Мардуканец попытался принюхаться в надежде почуять притаившегося врага, но зловонный ручей напрочь перебивал любые запахи.

– Оставайся здесь, – прошептал он Сене, снимая громоздкие доспехи.

Когда он закончил разоблачаться, он остался в своей обычной одежде: ремне с ножом и кошелем. Плечи оттягивал мешок. В мешке лежал подарочек от землян королю Маршада.

Денат сделал шаг от быстрого вонючего потока к медленному, но естественному. Свет от фонарей, которые горели на мосту, нарушал ночное зрение часовых, так что разглядеть двух заговорщиков на таком расстоянии они никак не могли.

Дената смущало, что маленькая шпионка чувствует себя неуверенно. До сих пор она вела себя совершенно бесстрашно… Потом он понял, что смело и хладнокровно мардуканка вела себя в городе, за городской стеной. Оказавшись в непривычных условиях, на открытой местности, женщина оказалась лицом к лицу с незнакомой угрозой.

Денат, напротив, вернулся в родную стихию. Он вырос, охотясь в восточных джунглях, и был одним из немногих в племени, кто решался выходить на охоту и ночью и днем. Коварный и непредсказуемый даже в светлое время суток, во мраке ночи лес превращался в клубок смертельных угроз, и движущихся, и недвижимых, от жадных болот до голодного атула… По ночам смерть собирала в лесу щедрую жатву.

И свою жатву собирал Денат…

Чувства его были обострены до предела, но он старался расслабиться. Пытаться все время концентрироваться, напряженно оглядываться по сторонам, прислушиваться к случайным шорохам – самый верный путь к гибели. Единственный способ уцелеть – довериться интуиции. Ступать, не издавая ни малейшего шороха; широко открыть глаза, не пытаться на чем-то задерживать взгляд; держать уши открытыми, но не слушать; вдыхать воздух, не принюхиваясь. Слиться с ночью!

И поскольку он двигался именно так, то не услышал, а почувствовал, как что-то выбилось из общей гармонии. Денат превратился в черное пятно посреди темноты. Мимо беззвучно пронеслась еле заметная тень. Фигура была невысокой – наверное, женщина или подросток. Неизвестный возвращался с реки, согнувшись под тяжестью мешка.

Если это контрабандист или вор – значит, поблизости может оказаться патруль. Денат постоял несколько секунд, соображая. Собственно, план у него был только один: если где-то там действительно есть патруль, следует просто не наткнуться на него. И раз какому-то местному парню удалось улизнуть, то чем он хуже?

Денат продолжал неуклонно двигаться к реке, периодически останавливаясь. Естественный шум, возникавший при ходьбе – шелест ног и шорох травы, – тонул среди прочих привычных ночных звуков. Если бы кто-то услышал, как он идет, то принял бы Дената за случайного стала или базика. Если на него не набросится какой-нибудь иншек, все будет хорошо. В прошлом на него иногда нападали иншеки и маленькие атулы, приняв по ошибке охотника за свою обычную добычу.

До берега он добрался беспрепятственно. Течение реки в этом месте оказалось довольно быстрым. Никаких подозрительных всплесков слышно не было. Земляне заверяли Дената, что пакет водонепроницаемый, так что, не раздумывая, мардуканец погрузился в воду и поплыл. Течение сразу подхватило его и понесло. Вода была намного теплее воздуха и приятно обволакивала тело. Денат держал голову над поверхностью, дыша носом и оберегая глаза от аслима, – если попадется один из них, плану конец… и ему самому тоже.

Он быстро достиг моста, просто позволив течению нести себя. Потом Денат нырнул и поплыл под водой к берегу. Был риск наткнуться на подводные конструкции моста, но это был просчитанный риск. Наверняка часовые следили за поверхностью воды не менее внимательно, чем за берегом.

Почувствовав, что запас воздуха истощился, Денат с опаской вынырнул и обнаружил, что оказался совсем рядом с мостом, а почти над головой у него стоит стражник. Правда, вниз он не смотрел, и Денат беззвучно прыснул: эти живущие-в-дерьме такие же слепые и тупые, как базики.

Сместившись к угловому выступу моста, мардуканец ухватился руками за торчащий булыжник, чтобы только голова торчала из воды, и завис на некоторое время в этом положении, приноравливаясь к необычной обстановке. Основание моста было хорошо видно в свете фонарей.

Вокруг, в арках моста, тихо журчала вода. До обостренного слуха Дената доносились гулкие звуки шагов караульных. Можно было различить и прочие еле слышные ночные шумы: шипящий зов финов, звучные всплески водяных сленов.

Убедившись, что никаких посторонних звуков нет, мардуканец стал потихоньку вылезать из воды. Он понимал, как важно, чтобы все движения были очень медленными и плавными, чтобы вода успевала стечь с тела, иначе звук капель мог его выдать.

Добравшись наконец до пересечения опоры с нижней балкой моста, Денат приступил к самому главному. Земляне особенно тщательно проинструктировали его относительно этого пункта: сверток должен быть прикреплен непосредственно к мосту, но в укромном месте. Засунув «сюрприз» между двумя соседними камнями арки, Денат прикрыл его травой, в изобилии растущей в щелях. Удовлетворенно причмокнув, он стал спускаться к воде. Если ничего экстренного не произошло, то в условленном месте ниже по течению его должен ждать проводник.

– Что ж, первая половина сделана, – сказал Роджер. Панэ кивнул:

– Теперь надо быть вовремя на месте для осуществления второй половины.

– Об этом… – Начал Роджер, но замолчал, поскольку кто-то забарабанил в дверь.

Дэпро и стоящие рядом бойцы отступили в сторону, направив оружие на дверь, а капрал Беби подскочил и отпер ее.

В комнату вошел новый начальник королевской стражи, хладнокровно окинул взглядом наставленные стволы.

– Меня послал его величество. Ты должен написать письмо своему отряду: пусть выполняют мои приказы, пока вы не воссоединитесь.

Роджер взглянул на Панэ, затем на визитера.

– Как долго ты рассчитываешь пробыть на вашей новой должности? – спросил принц. – А то я быстренько сокращу этот срок, если не возражаешь.

– Если вы меня убьете, другой займет мое место, – без тени эмоций произнес командир. – Если твои люди не окажут нам помощь в сражении, мы их уничтожим. Я буду командовать заградительным отрядом. Если ты разозлишь меня, то к послезавтрашнему утру у тебя не останется ни одного солдата.

– О! – хищно улыбнулся Роджер. – Приятно сознавать, что мы играем одну музыку. – Он достал электронный планшет, мгновенно напечатал короткую фразу и протянул планшет мардуканцу. – Отдай им это. Тут все приказы, которые им нужны.

– Очень хорошо, – сказал мардуканец. – Завтра утром мой господин приглашает вас понаблюдать за нашей великолепной битвой. – Он самодовольно хрюкнул. – За победу!

– Ну… – сказал Роджер. – Как-нибудь.

ГЛАВА 53

Рассвет нового дня был чистым и ярким. Нижний слой облаков разошелся, оставив лишь тонкий верхний слой, не расходившийся никогда. Температура сразу выросла на несколько градусов.

Морпехи, выстроившись перед гостевыми апартаментами, проверяли обмундирование и оружие. Битва, по всей видимости, обещала быть короткой, жестокой и неприятной. Почти не осталось гранат и зарядов к бисерным ружьям; плазмометы получили отставку – так что, если они не получат от маршадцев существенной поддержки, может дойти и до рукопашной.

По крайне мере у них есть мечи. Зато все еще не было правильных щитов к ним, а без стены щитов великолепно обученные воины Пасула вполне стоят землян. В общем, денек предстоял тяжелый.

Джулиан водил оселком по лезвию, когда вдруг ожил коммутатор.

– Доброе утро, морпехи, – раздался голос Роджера. – Я думаю, вы должны кое-что узнать, пока не вброшен мяч. Не буду ходить вокруг да около – скажу главное. Мы часто жалуемся на своих родителей, и я не исключение. Но я хочу, чтобы вы знали одно: независимо от того, что я так взбесился в тот день, я люблю свою мать – и как мать, и как императрицу. Дело в том, что вчера я наконец понял, почему мы здесь оказались. На «Деглопере» действительно осуществлен террористический акт, послуживший причиной нашей вынужденной посадки на Мардуке. Однако причина, по которой меня отправили в путешествие, причем на десантном транспорте, а не на авианосце, объясняется глубоко личной проблемой, существующей между мной и моей матерью. Причиной, о существовании которой я даже не подозревал.

Поэтому я хочу принести свои извинения. Во-первых, за то, что заставил вас всех усомниться в моей преданности Империи. Дай бог нам выбраться из этой передряги, чтобы я мог поговорить с матерью и устранить все недоразумения. Во-вторых, я прошу прощения за то, что не убедил мать поговорить со мной до отлета. Если бы я это сделал, сейчас мы, скорее всего, находились бы в столице и спокойно пили пиво. И наконец, я хочу извиниться перед всеми за то, что вы влипли в эту историю, и влипли по моей вине. Так вот, я обещаю – слово Макклинтока, – я сделаю все, что в моих силах, чтобы каждый из вас благополучно вернулся домой.

Принц сделал паузу, и Джулиан поглядел на бойцов. Все сидели и стояли, замерев в тех позах, в которых застала их речь. Нечасто им доводилось слышать, как член императорской фамилии говорит от чистого сердца, а уж тем более извиняется.

– Ну, сегодня нам кое-что предстоит, – добавил Роджер, помолчав. – Меня не будет с вами. Но все мы хотим вернуться домой. Все мы хотим приволочь свои задницы в столицу Империи и вместе выпить пива. Сегодня, мне кажется, мы сделаем первый шаг на пути к дому. Так давайте сделаем его. Роджер, конец связи.

Новый начальник королевской стражи с удивлением взирал на чужестранцев, вдруг впавших в странный транс.

– Вы что это? – зарычал он. – Почему прекратили подготовку? Шевелитесь, тупые базики!

Капрал Моисеев, командир звена Бета, оказавшийся ближе всех к орущему аборигену, холодно посмотрел на него.

– Заткни пасть, жопа. – Обернувшись к своему звену, он указал на упакованную плазменную пушку. – Джено, помоги Гроннингену с этой штукой.

Повернувшись опять к высоченному гвардейскому офицеру, продолжавшему разоряться, Моисеев посмотрел ему прямо в глаза:

– Либо ты уберешься с нашей дороги, либо умрешь. Выбирай.

– Отойди, – хладнокровно произнес Роджер.

Казалось, мардуканский стражник не собирался повиноваться, но король сделал еле заметный жест, и тот нехотя отодвинулся. Роджер подошел к лепным перилам и поглядел вниз. Широкая терраса располагалась в одной из самых высоких точек замка, на вершине холма, откуда открывалась величественная, захватывающая дух панорама города. Принц смог разглядеть свой отряд, продвигающийся по направлению к мосту сквозь войска маршадцев, сгруппировавшиеся у ворот.