Маггуги прикоснулся к плечу Роджера и быстро отвернулся, чтобы принц не увидел слезы у него на глазах. Роджер еще сам не понимал этого, но… Мальчик начал взрослеть. Наконец-то!

– В жизни не думала, что такое увижу! – тихо сказала Косутич.

Сержант-майор ухитрилась подвесить себя на ремнях десантного жилета и отрегулировать стропы так, чтобы не касаться воды. Она не знала, долго ли продержится, но, по крайней мере, на время удалось дать отдых ногам. Она представила себе, как заснет и начнет покачиваться в воздухе, похожая на мертвеца, подвешенного на мясницкий крюк. Кадр из плохого ужастика.

– Ага, – сказал Панэ, так же тихо.

Он привязался к дереву, как и остальные. Ему полагался гамак, но туда он устроил О'Кейси. Сам он мог позволить себе такую роскошь только при условии, что гамаками были бы обеспечены все члены отряда. И надо же, Роджер без подсказки пришел к такому же решению.

Изумительно.

ГЛАВА 36

– Проснись.

Джулиан взял очередного бойца за руку и встряхнул. Девушка-стрелок безвольно обвисла на стропах, лицо ее в предрассветном свете казалось серым. Она с трудом приоткрыла один глаз, оглядела неописуемо грязные окрестные хляби и застонала.

– Умоляю. Пристрели меня, – прохрипела она.

Джулиан со смехом покачал головой и двинулся дальше. Несколько минут спустя он стоял под деревом и задумчиво смотрел вверх. Перед ним, храпя, покачивалась на стропах сержант-майор Косутич. Джулиан еще некоторое время размышлял о различных забавных перспективах, открывающихся перед ним, но в конечном счете решил, что здоровье дороже.

– Проснитесь, сержант-майор, – сказал он, тронув ее за ботинок, когда тот качнулся в пределах досягаемости.

В то же мгновение Косутич выхватила бисерный пистолет и прицелилась на звук. В следующее мгновение она проснулась.

– Джулиан? – пробормотала она, затем откашлялась.

– Доброе утро, сержант, – хихикнул командир отделения. – Подъем, подъем!

– Еще один славный день в Корпусе, – ответила сержант-майор.

Потянув за конец веревки, она развязала удерживавший стропы узел, плюхнулась в воду – удержав, однако, бисерный пистолет над поверхностью грязи – и вынырнула покрытая свежей грязью.

– Утренние процедуры окончены. А теперь – рок-н-ролл!

– Ну вы даете, сержант-майор, – засмеялся Джулиан.

– Держись меня, парень, – ответила она из-под новехонького грязевого покрытия. – Мы с тобой увидим Галактику.

– Встретим интересных людей, – подхватил Панэ, отвязываясь от дерева и потягиваясь в раннем рассветном солнце.

– И убьем их всех, – закончил Джулиан.

Сменив «носки и стельки», отряд двинулся дальше. «Топливом» служили сухой паек и смутные мечты о сухом уголке… или хотя бы пятачке. Панэ, осознав, какая опасность грозит ногам морпехов, приказал бойцам по очереди ехать на флар-та, по двое. И хотя численность отряда заметно сократилась, чтобы каждый получил хотя бы короткую передышку, им предстояло заниматься этим почти весь день. И передышка получалась совсем короткая.

Утро набирало силу. Никаких признаков того, что болоту вскоре придет конец, не наблюдалось. Не заметно было и увеличения глубины, которое свидетельствовало бы о близости реки. По сути дела, люди вообще не замечали никаких перемен в окружающей местности, зато вьючных животных, казалось, перспектива дальнейшего марша угнетала все сильнее с каждой минутой. Наконец один флар-та внезапно остановился.

Панэ побрел к Д'Лен Паху.

– Что со зверями? – спросил он.

– Думаю, мы вошли на территорию атул-грака, – нервно ответил погонщик. – Они очень напуганы.

– Атул-грак? – повторил Панэ.

Тем временем к ним приблизился племянник Корда Тратан. Молодой дикарь в волнении замахал всеми четырьмя руками:

– Мы должны вернуться!

– Что? – спросил Панэ. – Почему?

– Да, – сказал погонщик. – Мы должны вернуться. Если здесь водится атул-грак, нам грозит большая опасность.

– Так, – строго сказал землянин, – а они здесь водятся или нет?

– Я не знаю, – признался Пах. – Но звери ведут себя, как будто они боятся, а единственное, что может испугать флар-та, – это атул-грак.

– Будьте так добры, может быть, кто-нибудь все-таки скажет мне, что это за чертов атул-грак? – потребовал ответа Панэ, чувствовавший, что вот-вот озвереет.

Ответом ему стал оглушительный рев.

Зверь, который вырвался из болотной воды, был поистине кошмарным. Массивный и приземистый, как тварюга, серый с черными полосами монстр был по крайней мере в пять раз больше ее – он почти не уступал в размерах слоноподобным флар-та. Его пасть, полная акульих зубов, была достаточно широка, чтобы проглотить человека целиком. Он рванулся через болото, как торнадо, от каждого удара его шести широких ступней в небо вздымались фонтаны воды. Морпехи разом открыли огонь из всех стволов, а гребнежабы забились в истерике.

Роджер скатился со спины Патти в тот самый миг, когда она стремглав бросилась наутек от атакующего хищника. Принц, отплевываясь, встал на ноги, весь в грязи, за исключением руки, державшей ружье, и самого ружья.

Собащер, еще не проснувшийся толком, последовал за хозяином. Закрутившись в воздухе, он плюхнулся в воду рядом с Роджером, утвердился на задних лапах и выставил голову над водой ровно настолько, чтобы идентифицировать проблему. После чего решительно нырнул и поплыл прочь на максимальной доступной скорости. В конце концов, он мирное домашнее животное, а не бесстрашный воин. И, уж конечно, не атул-гракоборец.

Хищник явно вознамерился завалить себе на обед одного из флар-та. Его осыпали гранатами и залпами бисерных ружей, но он продолжал наступать, игнорируя разрывы современных зарядов, словно булавочные уколы, и Роджер вдруг понял, что огромный зверь мчится прямо на капитана Панэ. Морпех, преодолевая сопротивление воды, пытался как можно быстрее уйти с дороги, продолжая свободной рукой стрелять из бисерного пистолета.

Принц навел перекрестие голографического прицела на висок зверя, взял упреждение и послал пулю в цель.

Кашляя и отплевываясь, сержант-майор Косутич все-таки выпрямилась. Хвост огромного флар-та обрушился на нее с силой, достаточной, чтобы сработали защитные свойства «хамелеона». Удар отбросил Еву метров на десять, и перелет по воздуху закончился вторым ударом, о дерево. Она крутанулась на месте и тут же заметила ревущего хищника, из-за которого и начался весь этот бедлам. Ремень, которым было пристегнуто бисерное ружье, выдержал нагрузку, Косутич вскинула оружие… и замерла на месте. Короткий стремительный жест – ага, сучок, вставленный в ствол в качестве пробки, оказался сухим, она переключилась на стрельбу бронебойными и тщательно прицелилась зверю в голову.

Два выстрела слились в один – по забавной случайности в полной тишине, поскольку остальные бойцы как раз перезаряжали оружие, – и эхом раскатились над болотом. Арман Панэ в последний миг во имя выживания плюнул на авантажность и комфорт, быстро нырнул в воду и оттолкнулся в сторону. Почти тотчас в том самом месте, где только что стоял капитан, оказался болотный хищник. Огромный зверь резко остановился, окатив всех волной воды, грязи и обрывков болотной растительности. Панэ вынырнул почти сразу, принял стойку, обеими руками крепко стискивая пистолет, но опасность уже миновала. Зверь, вздрагивая, распластался на воде, его хвост с плеском отбивал медленную похоронную дробь. Спина зверя, полосатая как у тигра, возвышалась над высоким морпехом по меньшей мере на полметра. Панэ оглянулся на Роджера, который дрожащими руками перезаряжал ружье.

– Спасибо, ваше высочество, – сказал он, твердой рукой убирая пистолет.

– De nada*^[6], – сказал Роджер. – Скорей бы уж свалить из этого чертова болота.

– Ваш или мой? – спросила Косутич. Она шагнула к зверю и для верности выпустила в бронированную голову полмагазина бронебойных.

– У-ух. – Роджер осмотрел остатки вещественных доказательств. Судя по всему, основной урон нанес его одиннадцатимиллиметровый. – Думаю, мой.

– Замечательно, – согласилась сержант-майор, аккуратно вставляя новый магазин. – Кто убил, тот и снимает шкуру.

У существа, которое мардуканцы называли атул-грак, а люди без изысков быстренько окрестили «большая тварюга», она же «здоровюга», обнаружилась весьма симпатичная черта характера: они были охотниками-одиночками, тщательно охранявшими свою территорию, и обязательно устраивали лежку на относительно сухой возвышенности – на островке. Потребовалось некоторое время, но соплеменники Корда нашли это место. А заодно и реку.

Облюбованный здоровюгой обширный курган был явно искусственного происхождения. Некогда он входил в систему дамб, которая удерживала реку Уртан в пределах берегов. Насыпной остров служил основанием вышки. Ее сожженные остатки сохранились до сих пор, мардуканским сапрофитам удалось сожрать лишь несколько обугленных палок. Кроме того, морпехи обнаружили едва различимые очертания дороги, идущей параллельно реке.

Уртан ни с какого боку нельзя было назвать огромной рекой. Просто достаточно большой. С ощутимым течением – чего никогда не бывает на болотах.

– Ничего не выйдет, – сказал Д'Лен Пах. – Флар-та умеют плавать, но не настолько хорошо.

Курган был относительно высок, он позволял разглядеть вдали невысокие горы – или высокие холмы, среди которых затерялась гдегто промежуточная цель отряда. Отсюда они казались легко достижимыми, до них оставалось не больше дневного перехода.

При условии, что они сумеют перебраться через реку.

– Мы можем пойти вверх по реке, – предложил Роджер. – Поищем переправу. Там был брод? – спросил он у Корда, который покачал головой.

– Там был паром.

– Мы могли бы построить плот… – начал Пах.

– Ох-ох-ох, – сказал Панэ, разом обрывая все ценные предложения.

Капитан внимательно осмотрел реку и дальний берег.

– Будем строить мост? – спросила Косутич.

– Угу, – отозвался командир отряда. – А вьючных животных переправим на страховке. Пах, – повернулся он к погонщику, – животные могли бы перебраться через реку сами, но их сбивает течение. Так?

– Правильно, – сказал погонщик. – Они хорошие пловцы, но, когда они плывут, мы не можем на них ехать, потому что если не удержимся и свалимся, то сразу утонем. Если флар-та подхватит течение и некому будет направлять движение и успокаивать их, они ударятся в панику и тоже утонут. – Он в волнении хлопнул истинными руками. – Вы ведь не хотите, чтобы мы кого-то из них потеряли, правда?

– Нет, конечно же нет, – успокаивающим тоном сказал Панэ. – Но реку мы преодолеем. В этом самом месте.

– Какого язводьявола это долж делать я? – патетически вопрошал Поэртена, стаскивая ботинки.

– Потому что ты из Пинопы, – объяснила Косутич. – Все знают, что пинопцы плавают как рыбы.

– Чума, вот что! Я так скажу. Стереотипы, язви их в нос, – огрызнулся мастер-оружейник. Он с трудом высвободился из грязного «хамелеона» и стоял теперь в одном казенном белье. Мягкое, синтетическое, оно могло послужить вполне подходящим плавательным костюмом. – Думашь, я родился на Пинопе, так оно знач, я тебе умею плавать!

– А ты не умеешь? – заинтересовался Джулиан. – Потому что если не умеешь, будет чертовски весело, когда мы бросим тебя в воду.

Собащер понюхал обоих, затем подошел к краю воды. Понюхал и ее, зашипел и отбежал в сторону. Пусть кто-нибудь другой плывет через эту реку.

– Ну-у-у… умею, – признался Поэртена.

– Значит, все честно, правда? – спросила Косутич. Она с готовностью согласилась бы признаться, что живет во власти стереотипов. Наверное, где-то в природе действительно должен существовать пинопец, который не умеет плавать. С тем же успехом можно было представить себе жителя планеты Шерпа (представлявшей собой главным образом одну гигантскую закрученную горную цепь), который боится высоты. Конечно, и такое на свете бывает – есть ведь люди, страдающие аллергией на кислород.

– Да, ну, – с горечью признал оружейник. – В колледже меня в команду плыть взяли – и, чтоб знали, на соревнованиях так вламывашь, так вламывашь! Но же ж про друго! – протестующе продолжал он.

– Конечно. Разумеется. Все, как ты скажешь, – успокаивал Джулиан, привязывая веревку к тоненькой талии пинопца. – Приготовьтесь! Сейчас принесем жертву речным богам!

Роджер, покачивая головой, следил за беззлобными препирательствами у подножия дерева, на котором устроил себе огневую точку. Неторопливо снял ружье с предохранителя. Река казалась безмятежной, но никто не собирался обманываться внешним покоем.

Обычно ружье для экономии веса комплектовалось магазином на три патрона – все-таки вес у патронов магнум солидный. Однако для желающих производитель предлагал также возможность использовать съемный магазин на десять патронов. Роджер никогда не понимал, зачем человеку, способному попасть туда, куда он целится, может понадобиться сразу десять патронов – если, конечно, он не собирается застрелить танк, – но в стандартную поставку вместе с ружьем входили два таких объемных магазина, и он, не задумываясь, взял их с собой.

Теперь, оказавшись на поверхности Мардука, Роджер обнаружил, что первоначальное презрительное мнение о предлагаемом излишестве придется пересмотреть. Он подсоединил к ружью полностью снаряженный магазин на десять патронов, а одиннадцатый патрон дослал в ствол. Перед ним на широкой ветке были разложены запасные стандартные магазины, к поясу он пристегнул заранее открытую коробку с боеприпасами; рядом стоял на подхвате Мацуги, готовый перезаряжать опустевшие магазины, но даже этого было недостаточно, чтобы прогнать страх принца – он панически боялся, что к концу дня у него закончатся патроны.

Снайперы морпехов заняли позиции на деревьях вдоль реки, но когда требовался точный выстрел, отряд чем дальше, тем больше рассчитывал именно на Роджера. Время, которое принц провел, охотясь на крупную дичь, не прошло даром, и его тяжелые, дробящие кости пули неизменно попадали в самые уязвимые точки мардуканских ящеров.

Джулиан взобрался на дерево рядом с тем, где расположились принц и Мацуги, установил свое бисерное ружье на сошник.

– По-хорошему вам нужна вот такая игрушка, – заметил сержант, раскладывая перед собой на ветке боеприпасы. – В магазине пятьдесят зарядов, кучность – от трех до десяти в точку. – Сержант вытащил один из сдвоенных магазинов бисерного ружья и заменил его снаряженным бронебойными патронами. – А теперь у меня сто зарядов.

– Знаешь, что я тебе скажу? – добродушно сказал Роджер, переключая свой «огневержец» на полуавтоматический режим. – Спорим, что всего, что на нас полезет, я настреляю больше, чем ты? Что поставишь?

Джулиан считал себя неплохим стрелком, но понимал, что это пари выиграть непросто. Принц, при всех своих недостатках, доказал, что не зря считается охотником на крупную дичь. Весь отряд убедился в этом уже давно, но устоять морпех не смог.

– Пари. Пятьдесят кредиток?

– Триста отжиманий, – сделал встречную ставку Роджер. – Пятьдесят кредиток здесь не значат ровно ничего, а на Земле для меня это семечки. Но триста отжиманий – это и на Мардуке триста отжиманий.

– Договорились, – согласился Джулиан, с улыбкой наблюдая, как маленький пинопец осторожно погружается в воду. – А кто будет судить? – спросил он.

– Сто двадцать шесть, – бормотал Джулиан. – Сто двадцать семь…

– Давай-давай, Джулиан, – ухмыльнулась сержант-майор Косутич. – Он побил тебя вчистую. Все честно.

В отдалении все еще слышались рев трубящих флар-та и редкий треск бисерных ружей. Морпехи занимались разборкой хитрого подвесного моста.

После того как Поэртена закрепил первый направляющий трос, за дело с рвением взялся весь отряд. За каких-нибудь двадцать минут через реку протянулся веревочный мост, и по нему на дальний берег быстро перебралась команда боевого охранения. Еще через полчаса над рекой натянулись еще два веревочных моста, и флар-та начали на страховке переправлять на другую сторону.

Первый мост был предельно прост: две туго натянутые веревки, одна над другой. На обоих берегах закрепили металлические кольца, сквозь которые и были продернуты тросы. Затем бойцы как можно туже натянули веревку, завязав ее специальным узлом. Примерно на полтора метра выше натянули вторую веревку, и оба троса соединили стяжками. Получившийся в результате мост надо было преодолевать, двигаясь по нижней веревке и держась за верхнюю.

Переправить флар-та было, естественно, немного сложнее.

Именно для этого и понадобились два дополнительных моста. Собственно, каждый из них представлял собой один-единственный трос с металлическими карабинами. Каждую гребнежабу обвязали тросом вокруг тела и эту обвязку присоединили к карабину. Еще одна веревка соединяла флар-та с дальним берегом, третью протянули от животного к ближнему берегу.

Даже если бы весь отряд разом стал тянуть за дальнюю веревку, простой мускульной силой им бы даже не удалось сдвинуть животное с места. Зато благодаря простому трюку с переправой каждой гребнежабы могла управиться стрелковая группа из пяти человек.

Веревку, идущую к дальнему берегу, перекинули там вокруг дерева и протянули обратно. Погонщики заманивали зверя в воду. Как только на сдвоенной веревке образовывалась слабина, морпехи сразу выбирали ее, но стоило огромному зверю заупрямиться и начать пятиться, люди тотчас блокировали его движение. Дерево стояло как вкопанное, сила трения была на стороне людей, так что даже могучие флар-та оказывались вынуждены подчиниться.

Когда звери заходили в воду достаточно глубоко, они начинали плыть. Страховочная веревка, скользящая на карабине по тросу, не позволяла течению снести их, а слаженная работа людей по обоим берегам заставляла флар-та двигаться через реку независимо от желания.

Тем временем, как и ожидалось, подоспела волна хищников. Чертовы мардуканские крокодилы были в восторге: огромные аппетитные флар-та прибыли в здешние края, словно пицца с доставкой на дом. Группа приветствия устремилась наперерез с пастями нараспашку. Однако Роджер и морские пехотинцы приготовили для них сюрприз.

Роджеру оставалось только благодарить Бога за то, что тот подсказал забрать с «Деглопера» два ящика с боеприпасами. Он еще думал: смешно ведь – тащить в экспедицию больше патронов, чем он когда-либо отстрелял в своей жизни, но с помощью верного заряжающего Мацуги он расстрелял все патроны, которые взял с собой на дерево, плюс притащить еще сотню пришлось срочно просить Дэпро – иначе последний флар-та, пожалуй, не выбрался бы из воды.

Конечно, не все пули били в цель. Даже принц время от времени промахивался. Однако в какой-то момент он оглянулся – в пределах видимости плавало пятьдесят туш, и более двух третей из них были отмечены одиннадцатимиллиметровым входным отверстием. Это был пик неприятностей за весь день: запах крови распространился вниз по реке и привлек быстро плавающих болотных зверей.

Роджер, по пятам за которым молча плелся Корд, подошел, когда Джулиан пробормотал:

– Сто пятьдесят семь…

– Я думаю, этого достаточно, сержант-майор, – сказал принц.

Он поставил ружье, аккуратно прислонив его к дереву, и сел на землю.

Противоположный берег реки оказался выше и суше, за что морпехи не уставали возносить изысканные благодарения кому попало. Пока строился укрепленный лагерь, униформы и якобы непромокаемые рюкзаки быстро развесили на просушку.

– Все мы пережили несколько нелегких дней, – добавил Роджер. Он снова взял ружье и собрался начать чистку, но тут силы оставили его окончательно. – Боже, как я устал.

– Давайте я сделаю это за вас, сэр, – предложила младший капрал Ана и протянула руку за ружьем. – Мне в любом случае надо почистить свое.

– Нет, спасибо, капрал. Мы все устали, – запротестовал принц. – Я справлюсь сам.

Подбежал Собащер, обнюхал принца, убедился, что с ним после переправы через реку все в порядке, и свернулся клубком у него под боком. Ящеренок рос как на дрожжах. За последние две недели он набрал минимум пятнадцать килограммов. Во всяком случае на глазок у Роджера получалось никак не меньше.

– Разрешите ей, ваше высочество, – сказала Косутич. – Вам, возможно, придется идти на совещание со Стариком, а я пока присмотрю за тем, как сержант учится держать язык на привязи.

Роджер открыл рот, собираясь протестовать, но захлопнул его с резким выдохом и засмеялся.

– Очень хорошо, сержант-майор. Говорят: «Никогда не спорь с дедами». Полагаю, для деда в звании сержант-майора это вдвойне верно. – Он передал ружье Ане. – Спасибо, капрал.

Джулиан, задыхаясь, продолжал считать:

– Сто семьдесят восемь…

– А вам, сержант Джулиан, – сказал принц, подмигнув, – желаю удачи!

– Полагаю, на этом берегу реки число нападений возрастет, – закончил доклад лейтенант Гулия.

Совещание проходило в штабной палатке. Стенки были скатаны в валики, чтобы впустить внутрь ветерок, но бойцы старательно держались поодаль. Иногда лучше узнавать новости официально, чем толковать невнятные слухи.

– Что для нас лучше? Остаться на месте и позволить им сконцентрировать силы и ударить – пока мы тут окапываемся? – спросил Роджер, смахивая со своего планшета жука. – Или быстро двигаться дальше в надежде сократить число стычек?

Несмотря на то что солнце еще, стояло высоко, из-за постоянной облачности свет под деревьями оставался тусклым. Принц скосил глаза на планшет, затем подкрутил уровень яркости. Лучше. Все еще не ахти, но лучше.

– Они, пожалуй, без труда вычислят, что мы направляемся к Войтану, – сказал Панэ. – Я склоняюсь к тому, чтобы встретиться с ними на подготовленной позиции. Но это не тот рубеж, который я хотел бы защищать.

Местность вокруг была плоской, густо усаженной лесом равниной, несколько приподнятой над уровнем болота, но тем не менее подверженной затоплению. Никаких преимуществ для обороны она не давала. Отряд мог срубить – и срубил – большую часть окрестного подлеска, чтобы расчистить периметр и зоны ведения огня. Ничего другого сделать просто нельзя было.

– Если мы выйдем к Войтану, – твердо сказал Корд, – мы найдем рубежи, которые удобно защищать. Стены должны были устоять, пусть и не все. И есть еще карьеры за городом. Там множество пригодных для укрепления мест.

– А что думаете вы, капитан? – спросил Роджер, зевая. Все были вымотаны до крайности, и он не был исключением, но все-таки не смог удержаться – «подпихнул» обсуждение.

– Я думаю, что утром мы осторожно выйдем отсюда, а затем максимально быстрым маршем двинемся на Войтан. Мы снова навьючим на животных максимальный груз и увеличим скорость. Я сомневаюсь, что нас здесь могли ждать. У них, возможно, есть свой маршрут для прохода через болото, и если они начали собирать войска, чтобы атаковать нас, то, скорее всего, место сбора будет где-то там. К несчастью для них, мы слишком глупы, чтобы использовать «хороший» проход.

– Значит, бегом к Войтану, – сказала Косутич.

– Именно. – Панэ на мгновение задумался. – Если Корд не ошибся в оценке расстояния, мы должны прийти туда к середине дня.

Хоть один ра. з долгий мардуканский день пойдет землянам на пользу.

– А если город окажется дальше, чем мы ожидаем? – спросила Косутич.

– Тогда мы выбьемся из сил совершенно зря, – мрачно ответил Панэ.

Мацути попробовал рагу и показал погонщику, который помешивал кушанье, сразу два больших пальца. Он пошел дальше, туда, где мардуканская женщина переворачивала над костром на большом металлическом листе полоски мяса, обвалянные в ячмерисовой муке. Подцепив одну полоску, он стал дуть на нее, чтобы попробовать и не обжечь рот. Попробовал, улыбнулся и повторил одобрительный жест.

Капитан поставил лагерь тылом к реке, и рота провела остаток светового дня, окапываясь и обустраиваясь. Мацуги, со своей стороны, использовал все это время, чтобы в первый раз за три дня соорудить из ничего приличный ужин. Большинство подстреленных хищников – чертокроков, как их окрестили – погонщики с помощью крючьев и веревок вытащили на берег. Хотя на тушах было много хорошего мяса, их оказалось столько, что мардуканцы лишь освежевали их, оставили шкуры и самую лучшую вырезку, а остальное пустили по течению.

Большинство погонщиков занялись обработкой шкур. Болотные звери были довольно редкими, и их шкуры ценились очень дорого. Отряд – а может быть, и один только Роджер – настрелял за день столько, что хватило бы купить две-три гребнежабы.

Мацуги ухмыльнулся. Погонщики заготавливали шкуры всех зверей, которых земляне убивали по дороге. Капитан чуть было не предложил их погонщикам в качестве премии, но Мацуги убедил его не делать чрезмерно широких жестов. Погонщикам платили по фиксированному тарифу, как платили бы им и в любом караване. А вот шкуры, даже после обработки, оставались собственностью того, кто убил зверя. Погонщикам, конечно, следует заплатить за работу дополнительное вознаграждение, но шкуры хищников слишком ценны. Твари, которые досаждали им всю дорогу, помогут оплатить дальнейшее путешествие, и от этого камердинер испытывал искреннее удовольствие.

Собащер забрел на кухню, разбитую на открытом воздухе, и принюхался к мясу. Мардуканка, следившая за жарким из чертокрока, отогнала звереныша, и он с жалобным видом поплелся к Мацуги. С тех пор как Роджер взял его к себе, ящеренок рос просто безудержно. Сейчас по габаритам он почти догнал далматинца и явно не собирался на этом останавливаться. Вдобавок его хвост становился все толще и толще. Флар-та, у которых было много черт сходства с любимцем Роджера, в хвостах накапливали запасы жира; по крайней мере так говорили погонщики. Конечно, сейчас огромные хвосты стали потоньше по сравнению с тем, какими были на выходе из Ку'Нкока.

А вот Собащеру в отличие от вьючных животных путешествие шло на пользу.

Мацуги справился с зуммером, улыбнулся и бросил зверю последний кусочек чертокрокового хвоста. Приближалось время обеда.

– Костас, это было великолепно. Как всегда. – Роджер собирался продолжить комплимент, но зевнул на полуслове и скорчил рожу. – Извините.

– Не извиняйтесь, ваше высочество, – сказал Панэ. – Все мы измотаны. Надеюсь, во имя преисподней, что сегодня на нас не нападут. Мне так кажется, сегодня ночью Бронзовые варвары вряд ли отобьются даже от отряда скаутов.

– Думаю, что вы недооцениваете своих людей, капитан, – сказала О'Кейси.

Шеф персонала начала приспосабливаться к беспощадному режиму путешествия. Жирок исчез, мускулы становились крепче. Она даже намеревалась, когда доберется до столицы Империи, порекомендовать знакомым кораблекрушение на враждебной планете, кишащей плотоядными монстрами и кровожадными варварами, как превосходный метод восстановления физической формы. Сейчас бывшая наставница принца тепло улыбнулась.

– Ваши бойцы просто великолепны. Ее величество будет искренне гордиться вами, когда мы наконец вернемся.

– Ну-у, – сказал Панэ, – пройдет еще очень много времени, прежде чем мы узнаем, что она про нас думает. Однако благодарю вас, советник. Ваши слова много значат для меня и, будьте уверены, для морпехов тоже. Для нас ведь, знаете ли, важна не только зарплата.

Роджер сонно покачал головой.

– Раньше я старался не замечать, что говорят не мне лично, все эти байки, подначки… Но вы знаете, как зовут капрала Ану? – спросил Роджер, скармливая Собащеру хрящик чертокрока.

– Конечно, ваше высочество. Япут. Япут Ана.

– Она сказала, что у ее отца было извращенное чувство юмора, – подтвердил принц возмущенным тоном. – По-моему, таких, как он, следует выбрасывать в вакуум при первой возможности.

– Он давно умер, – сказала Косутич, выбрав самый кончик чертокрокового хвоста. – До смерти унюхался наркотиком.

– Ага! – одобрительно кивнул Роджер. – А Поэртена поступил в колледж в расчете на стипендию для пловца…

– … но проиграл финал соревнования, – подхватил Панэ. – Быть командиром – значит больше, чем носить соответствующие нашивки на воротнике, ваше высочество. Важно хорошо знать своих бойцов, а чтобы знать глубоко личные подробности…

– … у вас имеются сержант-майор и взводные, – нахмурившись, сказала Косутич. – У Андраша, когда мы улетали, жена была в положении, и я сомневаюсь, что мы вернемся раньше, чем подойдет срок. Хотя большой разницы я, если честно, не вижу: мы, без сомнения, списаны в мертвецы.

– Вот… дерьмо, – сказала О'Кейси.

– Быть морпехом – да, дерьмо, – слабо улыбнувшись, сказал ей Панэ. Академик редко ругалась.

– Тогда почему вы этим занимаетесь? – спросила она.

– Это то, что я умею делать хорошо. Кто-то должен этим заниматься, и лучше тот, кто умеет это делать хорошо. А умеют не все. – На несколько секунд капитан погрузился в задумчивость. – Иногда бывает… не по себе. Когда понимаешь, что единственное, что ты действительно хорошо умеешь делать, – это своими руками убивать других разумных либо руководить теми, кто убивает их вместо тебя. Но каждый боец Императорского особого – боец редких качеств. Плюс эффектная внешность. Плюс исключительная преданность…

– И много чего еще, – с усмешкой сказала Косутич. – Остается только удивляться тому, как много у нас морпехов. А еще удивительнее – сколько народу умудряется преодолеть «потрошилку». Полк-то большой.

– Да, – сказал Панэ, глотнув воды, – я еще не все перечислил. Каждый боец Императорского особого в совершенстве владеет дополнительными навыками, которые, по мнению отборочной комиссии, могут при случае оказаться полезными. Так что, если после базового курса ты учиться бросил, к нам уже не попадешь. Это точно.

– Я ведь знала, что Поэртена может переплыть реку, – сказала Косутич принцу. – Только не собиралась говорить ему, что знаю, что он пловец олимпийского класса, – добавила она со смешком.

– Вы вот упомянули капрала Ану, – сдержанно начал Панэ. – Ана Япут специализировалась по угону аэромобилей – пока судья не предоставил ей выбор между морской пехотой и длительным тюремным заключением.

– Какого дьявола такая женщина делает в Императорском особом? – ахнула О'Кейси, чуть не поперхнувшись вином.