– А почему в новой модели не изменили разъем? – спросил Джулиан. – Или не выпустили полевой комплект инструментов?

– Джулиан, вы ведь в вопросах снабжения не разбираетесь, так? – криво улыбнулся Панэ.

Капитан вытер рукавом пот и сосредоточился на предстоящей операции: срезанный контакт следовало подсоединить к сверхпроводящему блоку.

– Оборудование для тестирования поставляет та же фирма, которая производит боеприпасы к плазмомету. Естественно, им надо продать и то и другое. Допустим, они скажут: «Эй, ребята, вы можете использовать для тестирования те же системы, которые у вас уже вмонтированы в броню!» Что тогда будет с продажами? Я уж не говорю о том, что стендовый тестер втрое дороже, чем полевой. Я, кстати, так и не смог понять почему – работают они совершенно одинаково.

Капитан покачал головой; на этот раз в его улыбке действительно проскользнула тень веселья.

– «Тип-98» превосходит по мощности «тип-38» примерно в два раза, но я думаю, что фирма Круплона просто увеличила максимальный заряд и поменяла корпус. А внутри обе модели практически идентичны. Прошел слух, что девяносто восьмая имеет обыкновение взрываться ни с того ни с сего, но подтверждение этому лично я вижу впервые.

– Но зачем тогда командование их покупает? – спросил Джулиан. – Не понимаю.

– Да в твою, язви, башку просто не влезает, каки бабки на кону, – заржал Поэртена.

– Если упадут продажи, откуда возьмутся деньги для избирательной кампании сенатора? – спокойно поддержал пинопца Панэ. – Как оплачивать торжественные приемы для офицеров-снабженцев? Откуда возьмутся высокооплачиваемые должности для отставных адмиралов?

Он не стал рассказывать, что ИБР в последнее время слишком занято слежкой за разными заговорщиками, а на всякие мелочи типа оружия, которое убивает своих владельцев вместо врагов, сил уже не хватает. Так что тому, кто выбирает профессию, он бы сейчас морскую пехоту не посоветовал…

Панэ наконец совместил контактный и сверхпроводящий провод, заизолировав соединение кусочком жевательной резинки.

– Когда пойдет ток, резинка станет твердой, – с улыбкой пояснил он, сжав пальцами разжеванный комочек. – А вы-то небось думали, у меня просто привычка дурацкая.

И он выдул из жвачки небольшой пузырь.

Из двух дюжин конденсаторов плазменной камеры в шести обнаружился пробой. При увеличении силы тока характеристики шли вразнос, а значит, при пиковом выбросе энергии конденсатор просто накроется – с уже известными последствиями.

В экипировку каждого пехотинца входили и другие предметы, маркированные эмблемкой той же фирмы.

– Приплыли. – Капитан Панэ выдул очередной пузырь и растянул губы в угрюмой ухмылке.

– В стенке конденсатора, язви ее, микротрещина, – доложил Поэртена.

Он разобрал бракованную деталь и теперь тщательно изучал ее с помощью полевого увеличителя. По предметному стеклу разгуливал крохотный псевдожук, но его Поэртена даже не замечал.

– Чрез нее в нутро прет сырость. Заряд-разряд, и бздец, язви тя. То есть хана.

– Пока нет пикового скачка напряжения, все идет нормально, – дернул головой Джулиан. – Нормальный конденсатор скачок напряжения выдерживает. А вот оба фактора сразу…

– Все верно, – сказал Панэ. – Ладно. Выбросьте эту дрянь в джунгли, чтоб им пусто. Пару штук оставьте как образцы. Когда мы вернемся, я надеюсь, ее величество найдет время повесить парочку субподрядчиков. С учетом того, в какое раздражение приведет ее все это наше приключение, думаю, на смертный приговор можно рассчитывать твердо. И я лично вызовусь затянуть узел. Дальше. После того, как избавитесь от всякого дерьма, пересмотрите все детали, из лучших соберите плазмометы, в надежности которых вы будете уверены. Проверьте все, что только можно, каждую деталь, каждое крепление, микросхемы, контакт, провод. Затем упакуйте в герметичные мешки и суньте туда что-нибудь, поглощающее влагу.

Джулиан скорчил рожу.

– Без плазмометов нам придется туго, босс. Для наземных боев тяжелое оружие – это безопасность.

– Ничем не могу помочь. Я не хочу потерять еще одно отделение из-за взрыва в стволе. Плазмометы останутся в резерве на случай, если мы действительно угодим в ощип. Если поймем, что без них не выпутаться, пустим их в ход.

– На аккуратную сборку уйдет уйма времени, – сказал Джулиан.

– Поможем. По срокам у вас – сегодня и завтра.

– Окидоки, – закивал головой Поэртена. – А отпад был трючок, кэп. Где вы такому научились?

– Сынок, мне уже семьдесят два года, – сказал капитан. – А завербовался я в семнадцать. Если пятьдесят пять лет будешь выкручиваться из той задницы, в которую нас все время загоняют снабженцы, ты еще и не тому научишься.

Костас Мацуги всегда любил порадовать изысканными кушаньями избранное общество, но необходимость готовить обед для широкой аудитории стала для него нешуточным испытанием. Дело осложняли незнакомые продукты и специи, но Костас учился обходиться тем, что есть.

Когда отряд сделал вынужденную остановку, у Мацуги наконец появилось свободное время для экспериментов. Он знал, что бойцы начинают жаловаться на. однообразное меню, и не обижался. Они были правы. Но каждый вечер в его распоряжении оказывалось не так уж много времени, а еды следовало приготовить много, так что приходилось опять выбирать из списка возможных блюд дежурное рагу. Уже появилась ходячая шутка: мол, на самом деле меню каждый день разное, если сегодня едим ячмерис и тушеное мясо, завтра будет тушеное мясо и ячмерис.

Камердинер не был морпехом, но признавал важность правильного питания для поддержания боевого духа. И хотя базовый принцип – побольше всякой еды в большой-большой котел – для него остался незыблем, разнообразие блюд отнюдь не помешало бы. Именно над этой проблемой он сейчас и трудился.

В числе прочего мардуканцы выращивали не слишком жалуемый ими фрукт, отдаленно напоминающий помидор. Мацуги закупил его довольно много. Сейчас он варил эти помидоры в большом котле вместе со жгучим перуцем и мелкими бурыми овощами, которые мардуканцы использовали примерно так же, как люди чечевицу. Если немножко повезет – а запах от котла валил очень вкусный, – в его репертуаре появится мардуканская версия чили. А если эксперимент окажется несъедобным, значит, на ужин рота будет есть ячмерис и тушеное мясо. В конце концов, сегодня среда.

Мацуги улыбнулся – над котлом склонилась сержант Дэпро, потянула носом воздух.

– Боже мой! – протянула она. – Какой чудесный запах!

– Благодарю. – Костас помешал в котле деревянной ложкой и зачерпнул немного на пробу.

В следующую секунду он широко разинул рот, замахал ладошкой, словно веером, и поспешно хлебнул воды.

– Немножко перестарался с перцем, – сдавленным голосом сказал он.

Неподалеку в солнечных лучах, проникавших сквозь дыру в навесе, блаженствовал Собащер. Услышав тихий стук деревянной ложки о край котла, ящеренок мгновенно вскочил на все свои шесть лап и шустро устремился к кашевару. Костас выловил из псевдочили кусочек мяса, бросил умилительно глядевшему на него Собащеру. Ящеренок давно стал всеобщим любимцем. После каждой трапезы он ревностно подчищал котлы и вылизывал тарелки – и за время путешествия заметно подрос. Если так пойдет и дальше, он вырастет в настоящего великана.

– Будем пить почаще, – сказала Дэпро. Она огляделась по сторонам и, понизив голос, очень серьезно спросила: – Я могу задать вам личный вопрос?

Костас наклонил голову набок. Кивнул.

– Я никогда не предал бы доверия леди, – торжественно сообщил он.

Дэпро фыркнула.

– Бросьте, сэр. Какая я вам леди. Быть одновременно леди и пехотинцем – знаете ли, неразрешимое противоречие.

– Нет, – уверенно сказал Костас. – Одно другому не противоречит. И все же задайте ваш вопрос.

Дэпро снова огляделась, а затем уткнулась взглядом в бурлящую поверхность котла, избегая глаз камердинера.

– Вы ведь давно знаете принца, правда?

– Я стал его камердинером, когда ему исполнилось двенадцать лет. До этого я был обычным слугой императорской семьи. Так что – да, я давно знаю принца.

– Он голубой?

Костас подавился смехом. Вовсе не потому, что вопрос был таким уж неожиданным – наоборот, он чуть было не ответил на него раньше, чем девушка справилась с неловкими словами. Просто этот на редкость естественный вопрос никак не вязался с обликом бесстрашной амазонки.

– Нет. – Ему все-таки не удалось удержать смешок. – Он не голубой.

– Что вас так развеселило? – спросила Дэпро. Она ожидала какой угодно реакции, но только не этой.

– Вы даже представить себе не можете – да я вам и сам не смогу сказать, – сколько раз мне доводилось слышать этот вопрос. Или предположение. Или слухи. С другой стороны, противоположное мнение я слышал не реже. Но еще чаще я видел молодых людей с измененной ориентацией – и молодых леди с нормальной, – которые ударились о броню Роджера, и ударились больно.

– Так он не только меня отшил? – спокойно произнесла она.

– Нет, моя дорогая. – На этот раз в голосе камердинера отчетливо прозвучала нотка сочувствия. – Дело не в вас. Вообще-то – если это вас утешит – я бы сказал, что Роджер находит вас привлекательной. Это только моя догадка, вы же понимаете? Семья императрицы придерживается традиций, принятых в аристократических кругах. Дети получают первоклассное сексуальное образование, их тщательно инструктируют. Роджер не исключение. Я точно знаю, что он предпочитает женщин. Мне известно по крайней мере одно его серьезное увлечение, и в нем участвовала юная леди. С тех пор, насколько я знаю, он отказывается даже от намеков на сексуальные приключения. – Он хихикнул. – А я знаю много. Честно говоря, если бы Роджер кем-то увлекся, он натворил бы столько, что за ним и батальон морской пехоты не угнался бы… простите мне это сравнение.

– Без проблем, – улыбнулась сержант. – Я и не такое слышала. Но все-таки что с Роджером? Он… как это говорят? Асексуален?

– Нет. Это тоже неверно. – Костас покачал головой; взгляд его стал задумчивым, почти печальным. – Я не обсуждал с ним эту проблему. И никто другой тоже. Но если вам интересно мнение человека, который, возможно, знает Роджера лучше многих, я бы сказал, что дело не в отсутствии интереса, а в самоконтроле. Не могу сказать с уверенностью, почему для него так важен контроль, но сам по себе факт кое-что говорит. С большинством людей Роджер не станет разговаривать ни о чем, но существует не так уж много тем, которых он избегает в разговоре со мной. Секс – одна из них.

– Это… невероятно!

Конечно, любовников у Нимаш было меньше, чем звезд на небе, но пересчитать их по пальцам она бы затруднилась.

– Это мой Роджер, – улыбнулся Костас.

ГЛАВА 35

– Ты смотри, а мы опять вместе, Пат! – сказал Роджер, похлопывая по спине гребнежабу, чуть пониже повязки на боку.

Теперь в отряде Панэ было три серьезно раненных флар-та. Их разгрузили и наладили прокладывать дорогу сквозь заросли. Вьючные животные среагировали на засаду далеко не однозначно. Большинство, естественно, разбежалось, но две гребнежабы – та, на которой ехал Роджер, и еще одна, в секторе третьего взвода, – сами напали на кранолта. Вполне понятно, что оба храбрых животных теперь протаптывали путь всем остальным.

Роджер решил, что на случай новой засады лучше держаться поближе к «своей» гребнежабе. Он назвал ее Пат – чем-то она напомнила ему девочку, с которой он вместе учился в школе, а поскольку кличка, данная жабе погонщиком, была совершенно непроизносимой – что с зуммером, что без зуммера, – она стала Пат.

На отряд нападали еще три раза, но нападающих было меньше, а кроме того, широкая полоса вытоптанного подлеска, которую оставляли за собой три гигантских флар-та, в сочетании с усиленным боевым дозором не позволяли подобраться к отряду вплотную. Тактика Панэ увенчалась полным успехом: из всех трех столкновений люди вышли невредимыми.

Все выглядело бы еще лучше, если бы не поголовная уверенность в том, что им пока просто везет.

Корд утверждал, что они приближаются к землям, которыми в дни его отца владел Войтан. Правда, никаких признаков цивилизации на глаза не попадалось, но и признаков скопления кранолта не было тоже. И к тому, и к другому морпехи относились философски.

Один из дозорных вскинул вверх руку и упал на одно колено. По сигналу погонщик почти мгновенно остановил своего флар-та, а Роджер помчался вперед. Позади колонна стягивалась в тугую гармошку.

Собащер, ехавший на широком крупе Пат, приоткрыл глаза, поднял полосатую голову, принюхался и зашипел. Мапуги ничего не варил, никто не собирался слопать что-нибудь вкусненькое, так что Собащер спрыгнул с належанного места и вприпрыжку устремился за принцем.

Дозорная, младший капрал Кане из третьего взвода, остановилась на самом краю болота. Берег был узенький, едва четверть метра голой грязи, а дальше, сколько видит глаз, тянулась сплошная вода, поросшая всякой дрянью.

Пейзаж, мягко говоря, не вдохновлял. Повсюду валялись подгнившие деревья, мертвые лианы, а еще живая растительность радовала чахлым искривленным видом и серым безжизненным цветом, разительно отличающимся от буйной зелени джунглей. Роджер огляделся, нашел молодое деревцо и срезал его мечом, который теперь постоянно носил за плечами.

Получилась палка, которой он мог исследовать край болота. Собащер сидел рядом и презрительно обнюхивал воду. Сзади к принцу подошел Панэ.

– Знаете, ваше высочество, – сухо сказал капитан, – в таких местах, бывает, попадаются твари, которые едят людей.

Казалось, суровый офицер по крайней мере наполовину простил Роджеру гранатометный обстрел, но на всякий случай принц внимательнее обычного старался следить за своим длинным языком.

– Попадаются, – согласился он. – И на большинство из них я охотился. А знаете, тут не так уж мелко, – продолжил он, вытаскивая из воды импровизированный глубиномер.

Примерно на метр палка покрылась густой липкой грязью. Вдогонку деревцу из воды устремились пузыри дурно пахнущего газа.

– И дно не такое уж твердое, – закашлялся принц. Отряд перестроился. Косутич, убедившись в том, что непосредственной угрозы нет, подошла поближе к Панэ. Она посмотрела на черную, как деготь, гадость, облепившую палку, на стоячее болото… и рассмеялась.

– Я знаю, на что это похоже… Мохи-инжа-а! – объявила она глухим загробным голосом, сделавшим бы честь и лучшему профессиональному рассказчику полночных ужасов.

– О, не-е-е-ет! – с Панэ случился приступ утробного хохота. – Только не Мохинжа!

– В чем дело? – спросил Роджер и зашвырнул импровизированный глубиномер подальше в болото. – Не понимаю, над чем вы смеетесь.

Собащер, проследивший за полетом палки до места падения, задумался: а не сбегать ли за ней? Размышления долго не продлились. Он понюхал воду, распробовал запах, зашипел и решил, что в ту сторону лучше не соваться. Придется обходиться без палки. Собащер внимательно изучил стоявших рядом людей, но и у них ничего интересного с собой не было. Он повернулся и потрусил назад к «своему» флар-та, волоча по земле заметно утолщившийся хвост.

– Это ходячая шутка морской пехоты, – объяснила принцу Косутич. – В центральных провинциях Земли есть тренировочная площадка, учебный центр в джунглях. Там есть болото. Должно быть, еще древние инки приносили на нем людей в жертву, могу поклясться. За последние несколько тысяч лет его пару раз пытались осушить, но в конечном счете оно опять оказывалось в распоряжении военных. Оно называется…

– Мохинжа. Я уже понял.

– Это настоящая яйцедробилка, ваше высочество, – с легкой усмешкой сказал Панэ. – Когда к нам на тренировку присылали рейдеров, которые склонны вести себя, ну скажем… несколько высокомернее, чем позволительно приличному морпеху, мы пропускали их через курс ориентирования на местности – и посылали в Мохинжу. Без электронных приборов. – Улыбка стала шире, а в смешках стали проскальзывать определенно злорадные нотки. – Как правило, дело заканчивалось тем, что пару дней они бродили кругами, а потом начинали звать на помощь катер, чтобы их сняли с этого проклятого места.

– Вы были инструктором по ориентированию, сэр? – удивилась Косутич.

– Сержант-майор, единственное, чему мне не довелось учить личный состав Корпуса морской пехоты, это основам пулевой стрельбы. И то потому лишь, что я сумел отвертеться, – мрачновато подмигнул Панэ сержанту. – Стрельба, конечно, штука важная, но уж больно скучная это дисциплина. Нудная.

– Много дорог ведет в Мохинжу, – с притворным ужасом процитировала Косутич, – но ни одна не ведет отту-у-у-уда-а-а.

– Не стану говорить, что я сам это написал, – снова хохотнул Панэ, – поскольку страшилка была старой еще тогда, когда я сам пришел на службу. Но я действительно кое-что добавил. И уж если говорить о Мохинже… – Капитан огляделся и покачал головой. – Я искренне надеюсь, что мы найдем обходной путь.

Корд тоже полюбовался болотом, а затем подошел к Роджеру и его офицерам. Как это было в заводе у людей; они опять пересмеивались. Было очевидно, что они совершенно не осознают проблемы, с которой столкнулись.

– Роджер. – Он кивнул, подражая человеческой манере здороваться. – Капитан Панэ. Сержант-майор Косутич.

– Д'Нал Корд, – кивнул в ответ Роджер. – Скажи, пожалуйста, можно ли обойти это болото? Я понимаю, с тех пор как ты проходил этим путем, прошло много времени, но может, ты что-то помнишь?

– Помню очень отчетливо, – сказал старый шаман. – В дни моего отца такого здесь не было. Всю эту равнину занимали поля Войтана и Х'Нара. И, насколько я помню, ради них осушили болота, окружавшие реку Уртан. – Шаман с сожалением хлопнул вторыми руками. – Боюсь, теперь болото заполонило всю долину Войтана. Вероятно, оно тянется до самого Т'ан К'тасса.

– А далеко это? – спросила Косутич.

– Дни пути к югу, – ответил Корд. – Даже недели.

– А к северу? – спросил Панэ, глядя на болота. Смеяться он перестал.

– Оно простирается на север так далеко, что ничего другого я в тех местах и не знаю, – сказал мардуканец. – Севером даже во времена Войтана владели кранолта, а они не позволяли караванам проходить через их земли.

– Итак, – с сомнением сказал Роджер, – нам придется выбирать. Или сделать крюк в несколько недель к югу, причем по дороге нас неизбежно атакует кранолта. Или пойти на север, прямиком к ним в тылы. Или попробовать перейти через болото.

– В самом деле, у твоих солдат и у моих людей могут возникнуть определенные трудности, – признал Корд. – Но не у флар-та. Болото такой глубины они преодолеют без труда.

– Неужели? – Теперь засомневалась Косутич. – Та зверюга, которая гонялась за тобой в пустыне, и эти звери… – она ткнула большим пальцем через плечо в Патрицию, – на взгляд мало чем отличаются.

– Флар-та и флар-ке встречаются повсюду, – пояснил Корд. – Они предпочитают засушливые места на возвышенностях, потому что там не бывает атул-граков, но встречаются и на болотах.

Панэ, обернувшись, посмотрел на Д'Лен Паха. Главный погонщик присматривал за Пат с тех пор, как ее погонщика убили в первой засаде. Сейчас он терпеливо ждал, когда земляне закончат совещаться.

– Пах, как ты думаешь, твои животные смогут здесь пройти? – скептически спросил капитан.

– Конечно, – сказал погонщик с хрюкающим смешком. – Вы из-за этого так долго спорили?

Он похлопал зверя по складке шкуры позади массивного головного гребня, командуя тронуться с места, и Патти тяжело зашагала вперед. Она горестно застонала, увидев черную грязь, но, делать нечего, ступила в воду.

Каждую лапу гребнежабы составляли четыре пальца с кожистыми подушечками, широкими и мясистыми. Пальцы были вооружены мощными когтями, приспособленными для разрывания земли, и снабжены перепонками. Патриция широко раздвинула пальцы, более чем втрое увеличив площадь стопы. Нога неторопливо погрузилась в мокрую грязь и обрела опору задолго до того, как брюхо зверя коснулось воды.

– Хм, – в задумчивости сказал Роджер, не отрывая взгляда от Пат. – Так она может идти по болоту?

Д'Лен Пах повторил команду. Зверь заворчал, но начал погружаться в черную воду. Было очевидно, что в болоте гребнежаба чувствует себя так же комфортно, как в джунглях. Но спустя несколько секунд она вдруг заворчала и начала поспешно выбираться на берег – из глубины болота по направлению к ней устремилась V-образная рябь.

Роджер подхватил ружье, которое ранее прислонил к дереву, и плавно снял с предохранителя. Запаниковавшая гребнежаба выкарабкивалась из воды, сверхскоростные шарики морпеховских ружей защелкали по поверхности, но принц, следя за приближающейся рябью, лишь задержал дыхание.

Панэ понял, что легкие керамические шарики просто отскакивают от воды, и переключил свое ружье на стрельбу бронебойными. Но как раз когда он собирался нажать на спуск, тяжело бухнуло охотничье ружье Роджера, и рябь превратилась в водоворот. Тело существа, которое дергалось и билось в центре водоворота, было длиннее и тоньше, чем у тварюги, но в остальном сходство между тварями было поразительное. Зеленую с черными полосами шкуру покрывала слизь. Между плечом и шеей зияла огромная кровоточащая рана. Зверь дернулся еще несколько раз, а затем перевернулся и всплыл брюхом кверху.

– Обед, – спокойно отметил Роджер, досылая патрон в патронник.

– Так, – фыркнул Панэ, – половина проблемы решена. Свалим рюкзаки на вьючных животных и пойдем за ними сквозь болото.

– А значит, риск нападений кранолты уменьшится, – задумчиво сказал Корд; погонщики тем временем забрались в воду, чтобы вытащить добычу. – Для людей леса болото бесполезно. Здесь они чувствуют себя скованно, не так, как в лесу, и никогда не заподозрят, что мы выберем этот путь. Но. где-то там, – продолжил он, указывая копьем вдаль, – нас ждет река Уртан. А пересечь реку флар-та не по силам.

– Когда доберемся, построим мост, – засмеявшись, сказала Косутич. – А сейчас придется разобраться…

– С Мохи-и-ижей, – зловещим хором подхватили Роджер и Панэ.

Поэртена поскользнулся и ушел под воду, лишь через несколько секунд Денат подхватил его, пыхтящего и отфыркивающегося, и поставил на ноги. Оружейник энергично сплевывал противную на вкус воду, но бисерник он даже во время падения ухитрялся держать над поверхностью.

– Спасиб, Денат, – начал он.

Шлем разразился бессмысленными щелчками и шипением. Затем из наушников вырвался вой, и Поэртена сорвал шлем с головы.

– Язви его, эт оно воднепроницаемое, да? – проворчал он.

Ладно, шлемом придется заняться потом.

Весь этот долгий мардуканский день отряд шел по болоту, то по пояс, то по грудь в воде. Путь был медленным и трудным, черная грязь засасывала ботинки, налипала на «хамелеоны»; невидимые корни и упавшие ветки хватали солдат за ноги. Большинство из них после частых падений были перемазаны грязью с головы до ног.

От грязи убереглись одни стрелки, ехавшие на флар-та.

– Ы, ты тока гля на того индюка, там, язви-к вон, наверху, – проворчал Поэртена, свирепо поглядывая на принца, восседавшего на головном животном.

360

ДЭВИД ВЕБЕР, ДЖОН РИНГО

– Ты бы тоже там сидел, – отбрила Дэпро, ускоряя шаг, чтобы проверить, как обстоят дела у звена Бета, – если б, конечно, умел стрелять так же хорошо, как он.

– Не трави душу, – пробормотал оружейник. – И смотри, язви, куда ступашь. А то ускочишь в зубы долболотному, язви его, тварю!

Заметив рябь на воде, Роджер дернул головой вправо, но след был еле заметный и удалялся прочь. Езда не очень отличалась от обычной, хотя, пожалуй, была чуть более плавной. Почти все попадавшиеся на пути ветви и стволы упавших деревьев флар-та ломали и сминали, даже не сбиваясь с шага.

Болотная флора была значительно беднее и мельче, чем в джунглях, и растения по большей части казались сравнительно молодыми. Корд говорил, что во времена его отца окружающую местность занимали поля. Возможно, это объясняло отсутствие старых деревьев, а также, догадался Роджер, их низкорослость.

Он обернулся посмотреть на морпехов, бредущих по болоту, и потрепать по голове похрапывающего Собащера. Бедолаги были покрыты густой черной грязью и выглядели небывало изнуренными. Мало того что идти сквозь густую жидкость было физически тяжело, так еще и оружие следовало уберечь от воды любой ценой. Особенно худо приходилось гранатометчикам: ящики с тяжелыми боеприпасами они тащили, взгромоздив на головы и плечи, а к верхушке груды ящиков у каждого был привязан гранатомет – как можно дальше от грязи. Короче говоря, сидя на спине Патриции и глядя, как уродуются все остальные, Роджер чувствовал себя последним дерьмом.

Единственным утешением ему служило то, что он, очевидно, приносил отряду пользу. Проходя через болото, караван буквально притягивал к себе стаи стервятников, а бисерные ружья морпехов, даже переключенные на стрельбу бронебойными, не были столь эффективны в воде, как мощный Роджеров одиннадцатимиллиметровый магнум. Существует несколько типовых размеров патронов (в порядке возрастания мощности): «шорт» (или «куртц»), «лонг», «райфл», «лонг райфл», «спешл», «магнум». Таким образом, добавкой всего одного слова к значению калибра нам дают довольно подробную характеристику оружия. Следует сказать, что современному оружию калибра 0, 422 магнум далеко до описанных характеристик, да и весит оно куда меньше. Видимо, Роджер использует совсем другой порох «огневержец». Тяжелые пули летели медленней бисерин и проникали в воду, а не разлетались в пыль на поверхности.

И все-таки Роджеру было сильно не по себе. Приближалась ночь.

Услышав зов главного погонщика, Панэ, расталкивая обволакивающую грязь, поспешил вперед. Когда он, хлюпая, подошел поближе, Д'Лен Пах свесился вниз со спины неторопливо шагавшего рептилоида и указал стрекалом на заходящее солнце.

– Зверям скоро надо будет дать отдых, – сказал он. – И в темноте идти очень трудно.

Панэ уже час как размышлял над неизбежностью остановки. Везде, куда ни глянь, вокруг тянулось болото, без намека на возвышенность, которая могла бы привести отряд к острову. И даже если бы они нашли остров, на нем наверняка уже что-то живет.

– Согласен, – сказал он. – Надо где-то остановиться.

– И еще надо сгрузить поклажу, – сказал погонщик. – Флар-та спят стоя, но надо их разгрузить. Иначе завтра от них не будет никакого толку.

Панэ поглядел по сторонам и удрученно покачал головой. Повсюду глаз радовала все та же унылая мокрядь, подернутая дымкой обреченности. Пейзаж не менялся уже несколько часов, и Панэ решил, что это место ничуть не хуже любого другого.

– Ладно, останавливаемся здесь. Сейчас займусь разгрузкой.

– Но нельзя же просто свалить вещи в болото, – сказал Роджер.

Фраза была задумана как наблюдение вслух, но непослушный голос превратил ее в возмущенный скулеж.

– Я знаю, ваше высочество, – раздраженно сказал Панэ. Каждый раз, когда принц, казалось, начинал вести себя как человек, он обязательно умудрялся ляпнуть что-нибудь совершенно не то, не к месту и не ко времени. – Мы не будем бросать вещи в болото.

– Используем вертикаль? – спросил лейтенант Гулия.

Он получил звание лейтенанта на несколько месяцев раньше, чем Ясько, а потому, когда Савато убили, занял должность начальника штаба, а свой взвод передал сержанту Хазхейру, старшему из оставшихся в живых взводных сержантов. Собственно, офицера там и не требовалось: и в засаде, и еще до нее второй взвод серьезно потрепали, и он уже сократился наполовину.

– Ага, – ответил Панэ, глядя вверх.

Здешние деревья заметно уступали гигантам тропических лесов, к которым отряд успел привыкнуть за несколько недель. Они были ниже и немного напоминали кипарисы, с широкими раскидистыми ветвями, сквозь которые почти не проникал свет, и красными вьющимися побегами, тянувшимися вверх от корней в поисках кислорода.

– Начинайте крепить стропы. Сначала по одному снимем бронескафандры, а потом в тюках подвесим остальные вещи.

Веревок в распоряжении отряда было более чем достаточно. Считалось, что трос способен удержать на весу восьмидесятитонный танк; при этом сорокаметровый отрезок троса – такой входил в снаряжение каждого командира отделения и боевого расчета – весил меньше килограмма. Так что недостачи в веревках не предвиделось.

– А люди? – спросил Роджер. – Как же они будут спать?

– Тут есть одна сложность, ваше высочество, – с усмешкой сказала Косутич. – В отличие от козлов морпехи могут спать стоя. Именно так их и различают.

– Нет, есть более простой способ – ломом по лбу, – сказал Гулия, цитируя шутку, старую, как сама армия. – Козел откинет копыта, а морпеху хоть бы хны.

– Вот ведь жоп. – Поэртена даже не пытался устроиться поудобнее.

– Все не так уж и плохо, – сказал Джулиан, затягивая веревку на груди. Жизнерадостный сержант был с ног до головы покрыт черной вонючей грязью, дневной переход вымотал у него все силы, так что его знаменитая улыбочка явно не отражала истинных чувств. – Могло быть и хуже.

– Куда же хуже-т? – поинтересовался Поэртена, подтягивая удерживавший его трос.

Два морпеха, как и все остальные бойцы, были привязаны к стволам деревьев. Поскольку им ничего не оставалось, кроме как спать стоя, страховавшие их веревки не позволяли соскользнуть в грязь. Все настолько вымотались, что приходилось считаться с риском не только не удержаться на ногах, но и захлебнуться.

– Ну-у-у, – задумчиво начал Джулиан, а мардуканские небеса тем временем разразились очередным потопом, – кто-нибудь мог бы попробовать нас съесть.

Панэ приказал часовым двигаться по периметру и почаще освещать спящих сигнальными фонарями с красным фильтром, в надежде, что безостановочные перемещения часовых в сочетании со вспышками света отгонят бабочек-вампиров. Конечно, не стоило забывать и о болотных хищниках. Не исключено, что их-то движение и свет как раз подманят поближе, но тут уж капитан был бессилен.

В общем, морпехам предстояла на редкость невеселая ночка.

– Нет, Костас, – сказал Роджер, разглядев предмет, который протягивал ему Мацуги, и замотал головой. – Его возьмешь ты.

– Я прекрасно обойдусь без него, ваше высочество, – сказал камердинер с усталой улыбкой. Обычно исключительно аккуратный, слуга был весь покрыт черной коркой ила и грязи. – Уверяю вас. Вам нельзя спать в грязи, сэр. Это неправильно.

– Костас, – сказал Роджер, подтягивая ремень на груди так, чтобы ружье оказалось подальше от воды, но он при этом легко мог дотянуться до приклада, – это – приказ. Ты сейчас возьмешь этот гамак, повесишь, где сочтешь удобным, и заберешься внутрь. И будешь спать в нем всю ночь. И, черт подери, ты хоть немного отдохнешь. Я завтра опять буду весь день ехать на этой чертовой гребнежабе, а ты нет, поэтому я, черт подери, преспокойно могу провести ночь сидя. Ей-богу, за свою жизнь я прокуролесил достаточно бессонных ночей. Еще одна меня не убьет.