Решение национальной важности

Достопочтенный Френсис Малруни, посол Земной Федерации в Орионском Ханстве, прислонился к косяку окна и наблюдал за скользящими по лужайке лучами, небесного светила, очень напоминавшего земное солнце. Лужайка была засажена голубой «травой», не похожей ни на какую земную растительность. «Деревья» по краям двора больше всего смахивали на оперенные шпили, покрытые оранжевыми, желтыми и огненно-красными весенними цветками.

Над ними порхали изящные существа с кружевными крыльями.

Валха'Зееранда всегда казалась Малруни сказочной страной. Кто бы мог подумать, что столица такой воинственной расы, как орионцы, окажется в мире со столь изящными животными и растениями! Впрочем, этот мир был не таким милым и безобидным, как казалось на первый взгляд. Малруни часто задумывался над тем, что должны были думать и ощущать первые колонисты, сошедшие на землю Новой Валхи с борта кораблей, принесших их сюда с родной планеты, испепеленной войнами за объединение. Как они были рады возможности навсегда позабыть о респираторах, детекторах химической опасности и счетчиках радиации!

Малруни погладил высеченный в подоконнике герб Орионского Ханства — щит со скрещенными мечами, — окинул взором величественные белые шпили и башни ханского дворца, и на него нашло озарение. Посланник был одним из тех немногих землян, кто побывал на Старой Валхе и видел там огромные крепости, преобладавшие в архитектуре орионцев до начала эпохи освоения космоса. Их скрепленные раствором гигантские камни выражали самую суть этого воинственного народа. На Новой Валхе не было таких крепостей. Ханский дворец был защищен не хуже лучших укреплений на планетах Земной Федерации, но прятал свой воинственный оскал, как и любой благовоспитанный орионец, который никогда не обнажает клыки в улыбке. Над неземной окрестной красотой — особенно непостижимой на фоне неприступной цитадели Ханства — витало почти осязаемое умиротворение.

Малруни подумал, что именно так народ Зеерлику'Валханайи и воспринимает столицу своей империи — как цветок среди холодной стали, как жемчужину в железной короне Ханства, как оазис покоя в центре урагана.

Посланник вздохнул, отвернулся от окна и принялся расхаживать взад и вперед. Его вызвал «холоханзир», сам великий визирь, и ему еще ни разу не приходилось так долго ждать в приемной. Малруни имел много знакомых среди орионских чиновников и уже знал, что как гром среди ясного неба разразился какой-то серьезный кризис. Он был не в курсе происшедшего, но слухи о космической катастрофе придавали его неожиданно долгому ожиданию зловещий оттенок.

Резкий стук дерева по камню вывел Малруни из задумчивости. Он плавно повернулся, вовремя вспомнив, что среди орионцев ни в коем случае не следует делать резких движений, выдающих нетерпение, и увидел личного глашатая «холоханзира» с покрытой причудливой резьбой и украшенной драгоценными камнями церемониальной пикой в руке. Рыжеватый мех на его теле в нескольких местах расцвечивали плебейские бурые пятна, но держался он прямо и кланялся Малруни с таким видом, словно только что проглотил палку. После очередного поклона он выпрямился и вежливым жестом пригласил посланника следовать за собой.

Глашатай провел Малруни по залитому солнцем залу, обрамленному балконами с балюстрадами в виде прихотливо переплетающейся виноградной лозы. Прогулка по залу была короткой, но у Малруни бешено колотилось сердце, когда гонец постучал в дверь в другом его конце. По ее сторонам стояли неподвижные, как статуи, часовые, вооруженные не декоративным пиками, а винтовками-иглометами и крупнокалиберными пистолетами. Глашатай открыл дверь и с поклоном пригласил посланника Земной Федерации войти.

Малруни вошел быстрыми шагами, но тут же остановился как вкопанный. Он ожидал увидеть «холоханзира», но, судя по всему, его возжелала видеть совсем другая персона.

Посланник с трудом пришел в себя и двинулся к старому орионцу, восседавшему на покрытом подушками возвышении в центре комнаты. Орионец горбился от груза прожитых лет, но его поблескивавший сединой мех все еще был черным как ночь, выдавая его принадлежность к благороднейшим родам Орионского Ханства.

Малруни остановился ровно в трех шагах от возвышения, прижал к груди сжатую в кулак правую руку и отвесил самый изящный поклон, на какой только был способен. Потом он выпрямился и встал по стойке «смирно», пряча бешеный водоворот мыслей у себя в голове и глядя в старые мудрые глаза Лихарана'Хирталкина, Хана'А'Ханайи всех орионцев.

— Приветствую тебя, о посланник! — сказал Хан, и Малруни судорожно сглотнул. Орионцы ревностно оберегали персону своего повелителя, но они с Лихараном находились в комнате без посторонних. Лиц рангом ниже «хириколуса» или «хирикриндза», не говоря уже о существах иных рас, не допускали к персоне Хана без вооруженного конвоя. Малруни даже не знал, как ему обращаться к главе Орионского Ханства, потому что иностранным посланникам никогда не разрешалось непосредственно обращаться к высочайшей особе.

— Приветствую вас, о Хиа'Хан! — Малруни оставалось надеяться, что эта фраза не является вопиющим нарушением протокола.

— Я пригласил тебя сюда, чтобы обсудить событие чрезвычайной важности! — Лихаран с типичной для орионцев лаконичностью сразу перешел к делу. — Мы должны любой ценой избежать малейших недоразумений. Поэтому прошу тебя позабыть о дипломатических церемониях. Я буду прямо говорить то, что думаю, а ты ответишь мне тем же.

— Разумеется, о Хиа'Хан! — ответил Малруни. Ему оставалось только выполнять любые требования Хана.

— Благодарю! — Лихаран поудобнее устроился на подушках, расчесывая лапой усы, свисавшие ему до плеч, и поставил уши торчком, словно подчеркивая важность момента. — Две недели назад на десятый дивизион эсминцев, патрулировавший под началом Владетеля Тальфона в системе Лорелея, было совершено предательское нападение. Малруни напрягся. Он прекрасно знал, как орионцы реагируют на нападения, которые считают «предательскими».

— Нападавшие, судя по всему, проникли в Лорелею через шестой узел пространства, который ваши астрографы называют Вратами Преисподней. Они заманили Владетеля Тальфона на дистанцию огня ложным обещанием вступить с ним в переговоры. Частота силовых полей этих кораблей не содержится в существующих базах данных, но они, — тут Хан пристально взглянул в глаза посланнику, — назвали себя землянами.

Малруни невольно ойкнул, и Хан с удовлетворенным видом медленно пошевелил ушами.

— Курьерские ракеты, отправленные Владетелем Тальфоном, принесли знак, подобный вашему сигналу «омега», который посылают обреченные на гибель корабли землян. Курьерские ракеты были отправлены в самом начале сражения, так как Владетелю Тальфону почти сразу стало ясно, что его корабли погибнут. Его сообщения были доставлены пять дней назад в Валху'Зееранду сетью ретрансляционных станций, находящихся в узлах пространства. За эти пять дней наши разведывательные службы изучили сообщение Владетеля Тальфона и пришли к некоторым выводам.

Во-первых, нападавшие использовали коммуникационные протоколы ВКФ Земной Федерации, хотя и сильно устаревшие. Во-вторых, единственный корабль, название которого стало известным, назывался «Кепалар», — Лихарану удалось произнести это земное слово намного лучше, чем Харданишу, — и наши специалисты по экзотическим культурам определили, что так звали ученого, жившего в стародавние времена на вашей прародине Земле. В-третьих, все сообщения противника были посланы на стандартном английском. На основании этих фактов комиссия, занимавшаяся расследованием инцидента, пришла к выводу, что на Владетеля Тальфона напала разведывательная эскадра землян.

Малруни побледнел как полотно.

— Тем не менее в этой истории есть некоторые моменты, которые меня настораживают, — ровным голосом продолжал Хан. — Во-первых, странные частоты силовых полей. Во-вторых, странные коммуникационные протоколы. Кроме того, наша разведка не обнаружила никаких необычных перемещений прочих соединений ВКФ Земной Федерации. И наконец, система Лорелея не имеет никакой стратегической ценности. Я лично изучил последнее донесение Владетеля Тальфона и, по крайней мере отчасти, склонен согласиться с его гипотезой относительно нападавших. Я тоже не думаю, что на десятый дивизион напали корабли Земной Федерации.

Малруни немного расслабился, но тут же снова напрягся, услышав последние слова Лихарана, который сказал:

— Но подозреваю, что нападавшие все-таки были землянами.

— Но, Хиа'Хан, — начал было посланник, — я…

— Минутку внимания, — негромко произнес Хан, и Малруни прикусил язык. — Владетель Тальфон пришел к выводу, что эти неизвестно откуда взявшиеся «земляне» могут быть потомками колонистов, часть флота которых искала спасения в узле пространства, именуемом Вратами Преисподней, после их разгрома восемьдесят второй эскадрой орионского ВКФ в 2206 году. Если это так, ВКФ Земной Федерации и ее Законодательное собрание, естественно, не могли приказать им совершить нападение, но они все же земляне по происхождению. Я особо подчеркиваю это обстоятельство, — четко и медленно проговорил Лихаран, — потому что большинство членов Стратегического совета официально рекомендовали Хану'А'Ханайи отвергнуть гипотезу Владетеля Тальфона. Кроме того, они считают, что, даже если Владетель Тальфон прав, это не освобождает Земную Федерацию от ответственности. Они советуют, — тут Хан снова посмотрел Малруни прямо в глаза, — немедленно расторгнуть договор, подписанный в Валхе, и готовиться к объявлению новой войны Земной Федерации.

— Хиа'Хан, — Малруни выбирал слова так же тщательно, как и Лихаран, — я впервые слышу об этих событиях. Узнав о них, мое правительство будет потрясено не меньше вашего, и я прошу вас не совершать необдуманных шагов. Если Орионское Ханство нападет на Земную Федерацию, нам придется защищаться, и последствия этой войны для наших народов будут самыми ужасными.

— Именно поэтому, — спокойно сказал Лихаран, — я и вызвал тебя на беседу со мной таким необычным образом. До сих пор мне удавалось сдерживать воинственно настроенных членов Стратегического совета, — (Малруни облегченно вздохнул), — и меня поддерживает Первый Клык Локарнах. Но, к сожалению, вариантов дальнейших действий мало.

Во-первых, мы можем удовлетворить требования Стратегического совета. Во-вторых, мы можем сами наказать этих землян, как того требует наша попранная честь. В-третьих, мы можем потребовать от Земной Федерации, чтобы она наказала их сама. Если мы последуем советам Стратегического совета, широкомасштабной войны не избежать. Если мы решим наказать их сами, мы вступим на столь же опасный путь, так как не думаю, что Законодательное собрание позволит ВКФ Земной Федерации бездействовать, когда мы начнем уничтожать землян, независимо от их происхождения, за то, что они напали на корабли Военно-космического флота нации, которую они по-прежнему считали своим врагом. Однако, если мы выберем третий путь, Земная Федерация все равно попадет в незавидное положение.

Ты прекрасно знаешь наш кодекс чести. Кровь моих воинов была пролита «ширновмакаями» — существами, нарушившими свою же клятву вступить в переговоры. Наша честь требует «хиинармы» — мести. Я не мог бы отказать в ней своим подданным, даже если бы очень захотел. — Хан смерил Малруни ледяным взглядом. — А я этого не хочу. Земная Федерация может только одним способом уладить отношения между моим народом и теми, кто на нас напал.

— Как же мы можем это сделать, Хиа'Хан? — спросил Малруни, хотя по его тону было ясно, что он знает ответ.

— Земная Федерация должна стать «химхок я'Зеерлику'Валханайи», — негромко произнес Хан, и Малруни снова судорожно сглотнул. Это выражение не имело точного соответствия на земных языках, но его можно было приблизительно перевести как «мститель за орионцев». Из этого вытекало, что Земной Федерации нужно действовать вместо орионцев, взяв на себя обязательство покарать их обидчиков. Однако все было не так просто, и мозг Малруни лихорадочно работал, стараясь понять все вытекавшие из сложившейся ситуации последствия.

У Федерации будут развязаны руки, но орионцы не станут ей помогать. Как только земляне возьмут на себя роль мстителей, действие всех пунктов договора о взаимопомощи будет приостановлено. В определенном смысле хуже всего то, что окончательный результат действий Земной Федерации должен обязательно устраивать Орионское Ханство. Федерация может покарать злодеев более или менее сурово, но, если орионцы сочтут, что эта кара не смывает пятна с их чести, Хан признает саму Федерацию виновной в тех деяниях, в которых он сейчас винит только существ, уничтоживших его корабли! А последствия этого будут самыми ужасными!

— Хиа'Хан, — наконец выговорил посланник, — я передам ваши слова моему правительству, но должен сказать, что сразу предвижу значительные трудности. Если на вас действительно напали потомки землян, народу Земной Федерации будет очень нелегко взять на себя роль мстителей за пролитую орионскую кровь.

— Я понимаю, — очень серьезно сказал Лихаран. — Нам тоже было бы трудно требовать «вилкнармы» от Зеерлику'Валханайи, которые неизвестно где пропадали два орионских столетия, а потом напали на корабли землян, не зная, что война закончилась. Я очень хорошо все понимаю, и именно поэтому мне кажется, что землянам лучше всего самим во всем разобраться. Наша честь требует кары за предательство, но если эти земляне действительно считают, что наши расы по-прежнему находятся в состоянии войны, они поступили правильно, защищая свой народ, каким бы бесчестным способом они это ни сделали. Более того, — продолжал он еще серьезнее, — всю свою жизнь я пытаюсь растолковать своему народу, что Галактика не может принадлежать ни тем, кто слишком труслив, чтобы сражаться, ни тем, кто слишком глуп и не понимает, что не всегда надо очертя голову бросаться в драку. Это очень нелегко, и мы по-прежнему относимся с подозрением к другим расам, но я не хочу, чтобы договор, подписанный в Валхе, был расторгнут и наши народы вновь стали уничтожать друг друга. Поэтому я делаю это предложение не просто как орионец по имени Лихаран, а как Хан'А'Ханайи. У нас нет колоний между Лорелеей и нашими пограничными космическими укреплениями. Если Земная Федерация согласится стать «химхок я'Зеерлику'Валханайи», Орионское Ханство передаст ей звездную систему Лорелея и отведет все единицы своего ВКФ с ее границ. Мы будем рассматривать эту проблему как внутреннее дело Федерации, которое она сама должна уладить. Мы откажемся от «вилкнармы», согласимся на возмещение ущерба и на «ширнокашаик» — признание злодеями собственной вины. Моему народу будет трудно смириться с этим, потому что он, в отличие от землян, не считает, что возмещением ущерба можно смыть пятно позора, но, если я лично соглашусь на такое возмещение от его имени, я запятнаю только собственную честь, и моему народу будет достаточно клятвы, которую я дам. А дам я ее ради мира между нашими народами!

Малруни с трудом перевел дух. Хан сделал невероятно великодушное предложение, и посланник в первый раз с начала их разговора позволил себе ощутить хотя бы слабую надежду на то, что все кончится хорошо.

— Благодарю вас, о Хиа'Хан, — сказал он совершенно искренне. — Я немедленно передам ваше великодушное предложение на Землю.

— Я совсем не великодушен, — без обиняков заявил Лихаран. — Мое сердце жаждет «вилкнармы» подлым «шофакам», совершившим это преступление. Если бы они не были землянами, я стер бы их в порошок. Однако сейчас я не вправе прислушиваться к зову сердца. Речь идет о решении национальной важности, и принять его могу только я. Так слушай же мою клятву, посланник! Я не считаю ваше правительство ответственным за совершенное злодеяние и клянусь честью праотцев своего клана и честью Валхи, надежды и опоры Хирана'Ханарка, что не стану выпускать когти. Кем бы ни были эти «шофаки» и откуда бы они ни взялись, я заявляю, что признаю Федерацию нашим «химхоком», действующим от моего имени и от имени моего народа. Я все сказал!

Старый Хан прижал уши и поднял руку в знак того, что аудиенция окончена. Посланник Френсис Малруни повернулся и молча покинул комнату.

Миротворческий флот

Говард Андерсон в очень плохом настроении вошел в огромные двери Дворца Федерации и ступил на мраморный пол Палаты Миров. Конечно, перемены в мире неизбежны, но в его время Законодательное собрание называло место своих заседаний просто Законодательной палатой, и ее новое выспреннее название его невероятно раздражало. Подумать только! «Палата Миров»! Проклятые имперские амбиции! Еще больше Андерсона раздражала невероятная почтительность, с которой все с ним обращались. Он подавил желание дать коленом под зад ликтору, с почти благоговейным видом проводившему его на место, уселся и прислушался к ропоту голосов в Палате, наполнявшейся депутатами.

— Здравствуй, Говард!

Андерсон поднял глаза и улыбнулся остановившемуся рядом с его креслом маленькому человечку в форме ВКФ.

— Что делает честный военный вроде тебя в этом вонючем борделе, Ли Чен Лу?

— Ты отважный старый рубака, Говард, но зачем браниться по поводу и без повода?

— Иди ты к черту! Мне уже сто пятьдесят лет! Неужели я не могу наконец позволить себе быть самим собой — выжившим из ума капризным грубияном?!

— И все-таки ты мог бы вести себя поприличнее, ведь многие считают тебя живым символом Земной Федерации! — слегка язвительным тоном ответил адмирал Ли Чен Лу.

— Еще одно слово, косоглазая обезьяна, и я сверну твою костлявую шею! — прорычал Андерсон.

Адмирал рассмеялся:

— Как знаешь, Говард! Если нравится, играй в свои глупые игры!

— Спасибо за разрешение! — Андерсон хлопнул по соседнему креслу узловатой тростью, которую демонстративно повсюду таскал с собой. — Садись! — Он перестал раздраженно браниться и сказал серьезным тоном: — Мне надо с тобой поговорить.

Ли Чен Лу колебался, и голубые глаза Андерсона свирепо засверкали.

— Я кому сказал «садись»! — прошипел он. Ли Чен Лу пожал плечами, опускаясь в кресло.

— Ты бессовестно пользуешься нашей дружбой, — с мягким упреком сказал он. — Я все-таки адмирал флота, а не сопливый мичман при твоем штабе.

— Что есть, то есть, но я помню тебя с пеленок и сейчас хочу знать, что опять задумал Саканами.

— То, о чем он открыто сказал! — Адмирал Ли Чен Лу снова пожал плечами. — Он не давал мне никаких секретных приказов.

— Еще не вечер! Саканами и этот стервятник Вальдек на все способны. Ну и что же вы с командующим ВКФ собираетесь предпринять?

— Говард! — мученическим тоном начал адмирал Ли Чен Лу. — А почему, когда ты сам был президентом, «усердное и беспрекословное выполнение приказов вышестоящих гражданских властей» считалось достойным поощрения?

— Ах ты, дерзкий щенок! Не забывай, с кем говоришь! Да будет тебе известно: когда президентом был я, вышестоящие гражданские власти знали, что делают. Неужели ты не понимаешь, что нынешние полудурки в правительстве не в состоянии сформулировать полноценной военной политики, даже если ее разжевать и положить им в рот!

— Не мне тебе говорить, что офицер, состоящий на действительной службе, не имеет права так думать. Кроме того, не берусь тягаться с тобой в красноречии. А еще ты носишь с собой очень страшную палку.

Андерсон крякнул и сложил руки на набалдашнике своей трости. Можно ругаться сколько угодно, но Ли Чен Лу прав! Будучи простым коммандером, Андерсон одержал самую первую победу в Первой галактической войне, а адмирал флота Андерсон был командующим ВКФ Земной Федерации на протяжении всей Второй галактической войны. Почти в буквальном смысле этого слова, ВКФ был его детищем, но потом Андерсон ударился в политику. К началу Третьей галактической он уже был переизбран на второй срок в качестве президента Земной Федерации. Даже теперь, когда он был почти пенсионером, его личность вызывала к себе безграничное уважение.

К сожалению, почет и реальная власть не одно и то же!

Внутри ВКФ тоже плелось предостаточно интриг, но, по крайней мере, распределение обязанностей и цепь инстанций были там строго определены. В политике же все не так! Андерсон всегда чувствовал себя не в своей тарелке среди подхалимов от политики и, будучи президентом, потратил уйму времени и сил, чтобы не дать людям вроде Саканами Хидеоши и Перикла Вальдека занять ответственные посты в правительстве.

Андерсон вздохнул, почувствовав на плечах груз своих лет. Он понимал, что оба этих человека — и в первую очередь Вальдек — беспокоят его потому, что в свое время он не сумел стереть их в порошок. Теперь они представляли собой реальную и очень опасную силу в Законодательном собрании, и Андерсон очень боялся того, что их замыслы не ограничиваются тем, о чем они уже заявили. Ему никогда не нравились компании, организованные на основе государственных концессий, однако Земная Федерация в том виде, в котором она существовала сто лет назад, не смогла бы одновременно построить военно-космический флот и финансировать колонизацию новых звездных систем, не прибегая к грабительским налогам. Хотя производительность на ее предприятиях была намного выше, чем на орионских, в финансовой области тягаться с огромным Ханством ей было не под силу, а деньги надо было откуда-то брать, и качать их решили из Бюро колонизации.

Вот так придумали продавать лицензии на организацию компаний на основе государственных концессий. Доходная часть бюджета государства увеличилась, появились свободные средства, и база налогообложения стала расти как на дрожжах. Андерсон энергично выступал за увеличение финансирования ВКФ, но все думали только о приносящих баснословный доход фирмах. Законодательное собрание не справилось с искушением превратить их в неиссякаемый источник дохода, поощряя все больше и больше. К тому моменту, когда в 2275 году ситуация изменилась, некоторые из компаний, действовавших на основе государственных концессий, практически превратились в единоличных хозяев целых миров.

Однако Андерсона волновал не столько установленный ими в некоторых звездных системах, отныне называемых «Индустриальными Мирами», олигархический порядок, сколько превращение этих олигархий в единую политическую машину, постепенно приобретающую колоссальное влияние.

Нельзя было не отдать им должное: компании, действовавшие в стратегически важных звездных системах, активно участвовали в решении оборонных задач Земной Федерации. Индустриальные Миры быстро заселялись, а рост населения был необходим для строительства баз ВКФ и космических укреплений в узловых точках пространства. Но эта «забота о государстве» была в первую очередь заботой о собственной выгоде: под контролем «индустриалов» оказались главные торговые пути Земной Федерации, и они использовали это обстоятельство для безжалостной эксплуатации не столь выгодно расположенных миров.

Эта тактика казалась Андерсону предосудительной. Враждебное отношение к ней со стороны обитателей Дальних Миров было ему понятно, но очень беспокоило. (Впрочем, думал он, когда эта ситуация породит серьезный кризис, он сам уже будет мирно почивать в могиле!) Андерсон предупреждал о надвигающейся опасности, но его предупреждение, судя по всему, никого не заинтересовало. Поэтому он обратился к актуальным проблемам военной политики.

Добившись цели, олигархи, не желавшие плодить потенциальных конкурентов, «протащили» принятие закона о запрете компаний на основе государственных концессий и возобновлении деятельности Бюро колонизации. Им не хотелось финансировать его деятельность, поэтому любые попытки повысить ставки налогов срывались. Вместо этого либерально-прогрессивная партия, служившая интересам Индустриальных Миров, «нашла» необходимые деньги, сократив ассигнования на военные нужды.

Военно-космическому флоту не хватало кораблей, а резерв пребывал в самом плачевном состоянии. Официально он должен был составлять не менее семидесяти пяти процентов каждого класса судов, имевшихся в ударном флоте. На самом деле в резерве не было и половины этого количества, причем ни технические характеристики, ни тоннаж законсервированных кораблей никак не соответствовали современным требованиям. Горькая ирония происходящего заключалась в том, что миры, заселенные якобы в связи со стратегической необходимостью, старались сжить со света военных, которым были обязаны своим возникновением. Либеральные прогрессисты могли твердить о договоре, подписанном в Валхе, и о пятидесяти годах, прожитых в мире, но Говард Андерсон лучше других понимал, что беда приходит незваной, а количество кораблей ударного флота составляет лишь восемьдесят процентов от необходимого числа. Любые серьезные потери, возникшие в результате внезапного вооруженного конфликта, приведут к его полному уничтожению!

Выпрямившись в кресле, Андерсон подумал, что именно поэтому нынешняя политика Саканами граничит с безумием.

— Ли Чен Лу, — негромко сказал он, — нельзя посылать так много кораблей в Лорелею. Сначала надо понять, что там на самом деле происходит.

— Попробуй их в этом убедить! — вздохнул адмирал Ли Чен Лу. — Строго между нами — мы с адмиралом Бранденбургом говорили то же самое. Прилюдно! Но министр обороны и президент Саканами с нами не согласились. Вот такие пироги!