ГЛАВА 3

Благодаря большому опыту старшина первой статьи Скотт Смит успел выдернуть свой обшарпанный сундучок из багажа, сваленного грудой у выходного портала багажного туннеля, включить маленький антиграв и смыться в сторонку, подальше от ринувшейся к багажу толпе. Лишь после этого он поискал глазами информационное табло, пересек зал прибытия, легонько придерживая сундук рядом, и, вчитавшись в бегущие надписи, нашел нужную строчку: корабль ее величества «Кэндис». То же название значилось и в приказе о переводе на новое место службы. Старшина скривился: о самом корабле он по-прежнему не имел ни малейшего представления, но название ему не нравилось.

«Звучит как что-то кондитерское, – мысленно фыркнул он. – Ни дать ни взять – шоколадка „Кэнди“. В самый раз имечко для эскортного вспомогательного крейсера. В лучшем случае для тендера. Или вообще буксира. Кому, черт побери, пришло в голову обозвать так военный корабль? И какого рожна им понадобилось списывать меня с „Лойцена“? Стоило мне три стандартных года рыть носом землю, добиваясь этой вакансии, чтобы потом без всяких объяснений получить перевод на какую-то занюханную шоколадку!»

Смит снова скривился, но это все, что он мог сделать. Приказ есть приказ. Проверив и перепроверив нужный цветовой код, старшина угрюмо поплелся по переходам космической станции ее величества «Вейланд» к месту назначения.

Заметив шагавшего перед ним, руководствуясь теми же цветными стрелками, довольно рослого светловолосого старшину первой статьи, лейтенант Майкл Гирман в задумчивости поднял бровь. С этим парнем они прилетели одним челноком, шли теперь в одном направлении и, вполне возможно, к одному и тому же пункту назначения. Правда, «Вейланд», уступая в размерах «Вулкану» или «Гефесту», все равно оставался гигантским сооружением, достигавшим тридцати пяти километров в длину. Станция считалась периферийной, поскольку находилась на орбите Грифона, известного также под названием Мантикора-Б-5, пятой планеты Мантикоры-Б. Так что кое-кто из приятелей Гирмана по госпиталю, узнав о его новом назначении, не преминул выразить ему сочувствие. Из трех обитаемых планет системы Мантикоры Грифон менее всего походил на Землю. Чтобы хоть как-то приспособить его для жизни, пришлось приложить куда больше усилий, чем на Мантикоре или Сфинксе, а экстремальный угол наклона орбитальной оси способствовал формированию климата, пользовавшегося у обитателей соседних планет совершенно незавидной репутацией. Такие условия проживания сформировали у немногочисленного и рассредоточенного по планете местного населения чувство превосходства по отношению к «изнеженным маменькиным сынкам» из других миров Звездного Королевства. Их снисходительность в равной мере распространялась и на инопланетных военных. Кроме того, к чужакам местные традиционно относились с подозрением, а привычные города с развитой индустрией развлечений на планете практически отсутствовали, так что эти самые инопланетные военные маялись на базах Грифона, не зная, чем занять свободное от службы время.

Но Гирмана такое место службы вполне устраивало. После девятнадцати месяцев восстановительной терапии отдых ему осточертел, больше всего на свете он хотел вернуться к настоящей работе. А в этом аспекте новое назначение на Мантикору-Б, захолустье двойной системы Мантикоры, могло оказаться куда интереснее, чем это виделось сочувствующим друзьями. За последние два-три стандартных десятилетия в Королевском флоте вошло в обычай направлять в подразделения технической поддержки на «Вейланде» опытные образцы разработанного, но еще не запущенного в серию оборудования. Объяснялось это прежде всего отсутствием в данном секторе пространства иностранных торговых судов. Да, массивные астероидные пояса Мантикоры-Б интенсивно разрабатывались, и огромные грузовики беспрерывно доставляли сырье и продукцию орбитальных плавилен на Мантикору-А, однако основные торговые маршруты Звездного Королевства начинались от орбит либо самой Мантикоры, либо Сфинкса, и именно они связывали Королевство с другими звездными государствами. Грифон в мирное время служил отправным пунктом для мантикорских грузовиков среднего тоннажа, осуществлявших перевозки на сравнительно короткие расстояния и исключительно в пределах Звездного Королевства. Ну а когда начались боевые действия, флот наложил полный запрет на появление в окрестностях Мантикоры-Б любых судов немантикорской приписки. По этой причине и кораблестроители и оружейники сочли «Вейланд» подходящим местом для организации полевых испытаний новых образцов техники. Никакая контрразведка не могла гарантировать соблюдение секретности по всему пространству системы, однако размещение на орбите Грифона почти гарантировало, что опытные модели не попадут в поле зрения «нейтральных» торговцев, шпионящих в пользу Народной Республики. Правда, твердой уверенности в том, что его новое назначение связано с осуществлением какого-нибудь экспериментального проекта, у Гирмана не было, но кое-какие основания для того имелись. Получив приказ, Майкл просмотрел список имеющихся в наличии кораблей и никакого «Кэндиса» не обнаружил. Конечно, с начала войны многие вводившиеся в строй тактические единицы строго засекречивались, а он по своему рангу никак не мог иметь доступа к новейшим реестрам, но если «Кэндис» не входил в состав довоенного флота, ему должно быть не больше восьми лет. Конечно, это мог быть бывший торговец, переоборудованный для военных целей уже после начала боевых действий, однако заставляло задуматься и то, что в приказе о новом назначении ни словом не оговаривались его будущие обязанности. Этот, мягко говоря, вызывающий удивление факт в совокупности с перечисленными выше соображениями позволял предположить, что скучать на новом месте не придется.

Майкл Гирман ухмыльнулся собственным мыслям и, увлекаемый воображением, поспешил дальше.

– Скутер!

Услышав свое прозвище, старшина Смит вскинул голову, а спустя мгновение расплылся в улыбке. Он узнал в толпе кряжистого, волосатого, гориллоподобного малого, двигавшегося так, словно суставы ему заменили шарнирами. Как и Смит, этот «красавец» был облачен в рабочий комбинезон с такими же нарукавными шевронами старшины первой статьи, а на идентификационной нашивке над нагрудным карманом значилось «Максвелл, Ричард».

– Ну и ну, да это же Парень, Который Уронил Гаечный Ключ! Ну надо же! – воскликнул Смит, протягивая руку, чтобы пожать здоровенную волосатую лапу.

Максвелл скорчил гримасу.

– Ох, Скутер, имей совесть. Когда это было? С тех пор прошло уже шесть треклятых лет.

– Да ты что? – Серые глаза Смита озорно блеснули. – А мне кажется, все случилось вчера. Может быть, из-за последствий, уж больно они оказались… впечатляющими. И влетели в копеечку. Согласись, такое не каждый день увидишь.

– Издеваешься, да? Ладно, Скутер, придет день, и я еще увижу, как лоханешься ты, дружок. Вот тогда и поквитаемся.

– Мечтай, мечтай, специалист по гаечным ключикам, это не вредно.

– А вот задаваться, приятель, очень даже вредно, – буркнул Максвелл.

– Ха!

Смит отключил антиграв своего сундучка и, позволив ему опуститься на палубу, огляделся по сторонам. Он ожидал, что палубные указатели приведут его к причалу «Кэндиса», однако вместо этого оказался в похожей на пещеру шлюпочной галерее. Из чего следовало, что его новое место службы в настоящий момент с космической станцией не состыковано.

– Слышь, Макси, – обратился он к старому знакомому уже без подначек, – есть у тебя соображения насчет этой посудины? Я тут порасспрашивал ребят, так полный ноль на выходе.

– У меня тот же ноль, – признался Максвелл и, сняв черный берет, почесал макушку. – Один знакомый из Бюро Кораблестроения заикался насчет того, что этот «Кэндис» представляет собой новую, высокоскоростную модификацию ремонтного корабля и предназначается для обслуживания крейсерских эскадр. Вот, собственно, и все, что я слышал. Черт, я даже не знаю, чем буду заниматься на борту!

– И ты тоже не знаешь? – нахмурившись, переспросил Смит.

Как правило, приказ Бюро по кадрам о переводе на новое место службы включал хотя бы краткую должностную инструкцию. На сей раз там значилось только название корабля, без какой-либо дополнительной информации. То, что его приказ оказался урезанным, могло объясняться банальным бюрократическим головотяпством, недосмотром какого-нибудь штабного писаря, но если не повезло и другим… Похоже на особые меры секретности. Однако на кой черт засекречивать ремонтный корабль, пусть даже новейший и скоростной? А если…

Его размышления прервал донесшийся из динамиков голос дежурного офицера: «Вниманию персонала, подлежащего отправке на борт корабля ее величества „Кэндис“. Транспортный шаттл отбывает через пятнадцать минут. Посадка осуществляется через переходной туннель синий-четыре. Повторяю, посадка через переходной туннель синий-четыре. Отправка шаттла через пятнадцать минут».

– Пожалуй, нам пора топать, – заметил Максвелл.

Ведя за собой сундучки, оба направились к указанному пункту. Смит первым подошел к туннелю и, увидев покоившееся на причальных опорах по ту сторону толстенной бронепластовой стены судно, застонал:

– Ну и хреновина! Это же мусоровоз! Они что, не могли послать за нами нормальный шаттл, хотя бы с иллюминаторами?

– Шаттл как шаттл, – пожал плечами Максвелл. – На кой мне сдались эти иллюминаторы? Я что, космической станции не видел? Или, может, ремонтного корабля? Мне бы только лететь подольше, уж больно покемарить охота.

– Макси, ты кретин! – кисло заметил Смит.

– Само собой, – беззлобно согласился Максвелл, но нахмурился и взглянул на Смита с внезапно проснувшимся подозрением. – Слушай, а кретин, он кто такой?

– Сми-и-ирна!

В тот момент, когда громкая команда перекрыла гомон собравшихся на третьем причале «Минотавра» людей, капитан Элис Трумэн наблюдала за шлюпочным отсеком с помощью расположенного в комнате для совещаний монитора. Привычный приказ заставил рядовых и старшин из последней прибывшей для участия в проекте «Анзио» группы бросить разговоры о новом месте службы и рефлекторно принять стойку «смирно». Команду отдала женщина с тремя шевронами и тремя плашками на рукаве безупречной униформы. Вместо обычной для большинства строевых подразделений звезды между нашивками был прикреплен золотой якорь боцмана, а на верхней полоске красовалась вышитая корона – знак различия главного корабельного старшины, высшего звания для старшин Королевского флота.

С каменным лицом оглядев строй вытянувшихся в струнку мужчин и женщин, боцман сложила руки за спиной, прошлась вдоль шеренги, остановилась, недолго постояла, покачиваясь на каблуках, вернулась к середине строя и едва заметно улыбнулась.

– Добро пожаловать на новое место службы, – сказала она с отчетливым грифонским акцентом. – Меня зовут МакБрайд. Боцман МакБрайд.

Слушатели молчали, переваривая полученную информацию: только что она сообщила, что является старшим после офицеров чином корабля, а заодно служит личным и непосредственным представителем Господа Бога.

– Для тех, до кого еще не дошло, объясняю, – продолжила она, снова улыбнувшись, – вы вовсе не на ремонтном корабле. И на ремонтный корабль, уж будьте уверены, не попадете. Ничуть не сомневаюсь: вы, бедные ягнятки, растеряны и обеспокоены. Ломаете свои головенки: куда нас занесло, что мы тут будем делать? Спокойствие, только спокойствие; шкипер, конечно, знает, что нет во всей Вселенной дела важнее, чем поскорее объяснить вам, что к чему. Вот только одна закавыка: у нее тут есть корабль, которым надо управлять. И надо ж такому случиться, прямо сейчас она немного занята. Так что, боюсь, придется вам обойтись моими объяснениями. Есть вопросы?

Ответом ей было гробовое молчание, и ее улыбка превратилась в довольную ухмылку.

– Я почему-то так и думала.

МакБрайд щелкнула пальцами, и перед строем появилось с полдюжины старшин с электронными планшетами.

– Значит, так, ребята, как только кто-то из вас услышит свое имя, он выходит из строя и становится позади того, кто это имя назвал. Старшины разведут вас по кубрикам, поставят на довольствие и внесут в списки вахт. Осматривайтесь, соображайте, что к чему, но не очень-то с этим рассусоливайте. В двадцать один ноль-ноль для новоприбывших состоится ознакомительное собрание, на которое каждый из вас должен явиться как штык, без опоздания. Присутствие буду проверять лично.

Ответом ей снова было молчание. Выждав секунд десять, МакБрайд кивнула. Мускулистый главстаршина вышел вперед, включил планшет и прочел первое имя:

– Абрамович Карла!

– Я! – откликнулась женщина из задней шеренги. Стоявшие впереди расступились, чтобы пропустить ее и ее сундучок.

– Картер, Джонатан!

В этот момент старпом ввел в штабную рубку трех офицеров: лейтенант-коммандера, лейтенанта и младшего лейтенанта. Обернувшись к ним, Трумэн выключила монитор.

– Наши новички, мэм, – доложил коммандер Хотон с не столь сильным, как у боцмана, но все же заметным грифонским акцентом.

Склонив набок увенчанную шапкой золотистых волос голову, капитан Трумэн устремила пристальный взгляд на выстроившихся в шеренгу перед ее столом офицеров. Глаза их лучились столь жгучим любопытством, что она не сумела сдержать улыбку.

– Лейтенант-коммандер Барбара Стахович прибыла для дальнейшего прохождения службы, – отрапортовала первой сероглазая женщина с каштановыми волосами.

Кивнув, Трумэн перевела взгляд на второго.

– Лейтенант Майкл Гирман прибыл для дальнейшего прохождения службы! – доложил темноволосый и темноглазый, худощавый, слегка сутулившийся и, судя по всему, до крайности заинтригованный мужчина.

Кивнув и ему, капитан повернулась к третьему.

– Лейтенант Эрнест Такахаши прибыл для дальнейшего прохождения службы!

Самый младший из новоприбывших, Такахаши был невысок ростом, жилист и отличался еще более смуглой кожей и темными глазами, чем Гирман. Как и остальных, его одолевало любопытство, однако держался юноша с непринужденной уверенностью человека, привыкшего с ходу вникать в суть любых обстоятельств.

– Вольно, – скомандовала Трумэн и, с улыбкой повернувшись к помощнику, спросила: – Надеюсь, Джон, все сопроводительные документы в порядке?

– Так точно, мэм. Бумаги у вашего йомена.

– Хорошо. Старшина Мэнтут, как обычно, оформит все в лучшем виде.

Капитан снова обернулась к новичкам и указала рукой на стоявшие у дальнего конца стола стулья:

– Присаживайтесь.

Офицеры повиновались. Трумэн откинулась в кресле, рассматривая подчиненных и припоминая их послужные списки, с которыми уже успела познакомиться.

Стахович считалась блестящим специалистом по ракетному бою, она уже успела побывать командиром ЛАКа, что было просто замечательно. Ее предполагалось направить в штаб капитана второго ранга Жаклин Армон, но и Трумэн рассчитывала время от времени эксплуатировать ее опыт. В данный момент Барбара держалась напряженно, почти нервно, но ее можно было понять. Ни она, ни кто-либо из ее товарищей не получили не только разъяснений, но даже сколько-нибудь внятного намека на характер будущих служебных обязанностей. Отсутствие иллюминаторов на транспортном челноке не позволило им увидеть корабль, на борт которого они поднялись, а уж в том, что это не обычный корабль, они уже не сомневались.

Гирман, в отличие от Стахович, выглядел почти не обеспокоенным. Разумеется, он был глубоко и серьезно заинтригован, но тревоги, похоже, это у него не вызывало. Трумэн отметила про себя сосредоточенность молодого офицера и обратила внимание на загар – без сомнения, результат пребывания в физиотерапевтических соляриях Реабилитационного центра. Незаметно присмотревшись к нему, еще когда он входил в кабинет, Элис не заметила никаких признаков хромоты, а ведь в первой битве при Найтингейле, когда огонь хевов вывел из строя супердредноут «Равенспорт», Майкл лишился ноги. На «Равенспорте» Гирман исполнял обязанности третьего инженера, а до того, еще младшим лейтенантом, провел год в качестве бортинженера ЛАКа.

Что касается Такахаши, то младший лейтенант попал сюда потому, что, невзирая на некий, весьма неприятный, инцидент, имевший место во время испытаний на тренажере, закончил летную школу Крескин-филд первым на своем курсе, а по окончании Академии проявлял себя наилучшим образом за рычагами любого легкого летательного аппарата, каким ему выпадало управлять. До последнего времени он занимал должность командира подразделения штурмовых шаттлов, приписанных к десантному транспортнику «Лойцен». Там его способности пилота-виртуоза получили широкое признание. При других обстоятельствах ему пришлось бы отслужить на «Лойцене» еще не меньше года, но запросы Трумэн и проекта «Анзио», нуждавшихся в одаренных офицерах, считались первоочередными.

– Хорошо, – сказала наконец капитан, нарушив молчание прежде, чем оно стало пугающим. – Прежде всего, позвольте мне приветствовать вас на борту «Минотавра».

Стахович моргнула, и Трумэн кривовато улыбнулась.

– Корабль ее величества «Кэндис» действительно существует, – заверила она собеседников, – только я сомневаюсь, что кто-нибудь из вас туда попадет. Он тоже представляет собой опытный образец, но это ремонтный корабль, а не боевой. В настоящее время он придан станции «Вейланд» в качестве учебно-тренировочного судна. На нем готовят персонал для кораблей этого класса, и он почти непрерывно совершает внутрисистемные рейсы: должны же новички практиковаться. Его штатный персонал насчитывает шесть тысяч человек, что, в сочетании с постоянными отлучками с базы, делает эту посудину идеальным прикрытием. Не вызывает лишних вопросов то, что челноки отправляют так много народу на такой большой ремонтный завод. В конце концов, профессиональный состав команды должен подвергаться ротации, хотя бы в связи со сменой специфики ремонтных заказов.

Трумэн умолкла, чтобы дать младшим офицерам возможность осмыслить и осознать услышанное. Они задумчиво переглядывались, а она, наблюдая за ними, сравнивала их поведение с реакцией других новичков. Эти пока ничем не выделялись среди прочих.

– Столь серьезные меры по обеспечению секретности не случайны, – продолжила она после непродолжительного молчания. – Через несколько минут коммандер Хотон, – капитан кивнула русоволосому кареглазому старшему помощнику, севшему по правую руку от нее, – позаботится о том, чтобы всех вас представили командирам соответствующих подразделений, которые более подробно ознакомят каждого с тем, чем мы тут занимаемся, и с кругом его обязанностей. Но у меня есть обыкновение проводить со вновь прибывающими офицерами краткую предварительную беседу, так что устраивайтесь поудобнее.

Офицеры постарались принять непринужденные позы, что вызвало у капитана легкую улыбку. Трумэн подалась вперед, сложила руки на столе и продолжила:

– «Минотавр» представляет собой первый, экспериментальный образец корабля новейшего класса. Я понимаю, что у вас не было возможности увидеть его до того, как вы поднялись на борт, поэтому прошу, полюбуйтесь.

Она нажала клавишу терминала, и над столом возникло идеально четкое голографическое изображение. Все три головы тут же развернулись к нему. Стахович прищурилась от удивления.

Трумэн ее за это не винила: видеть такое сооружение не доводилось никому, кроме участников проекта. «Минотавр», несомненно, являлся военным кораблем – об этом можно было судить по характерным молотовидным носовым и хвостовым оконечностям – и имел массу покоя почти в шесть миллионов тонн. Таким образом, по массе корабль следовало бы отнести к классу дредноутов, однако даже с первого, беглого взгляда становилось ясно, что с обычным дредноутом его роднят только размеры. Вдоль бортов «Минотавра» тянулись ряды расположенных в необычном порядке огромных люков непонятного назначения, никак не походивших на стандартные бортовые орудийные порты.

– Друзья, – тихо произнесла Трумэн, – вы только что стали членами команды первого в Королевском флоте носителя легких атакующих кораблей.

Голова Гирмана дернулась. Оторвав взгляд от дисплея, он ошеломленно уставился на капитана, и Элис ухмыльнулась.

– Совершенно верно, именно это я и имела в виду. Носитель, способный перевозить ЛАКи – легкие атакующие корабли. Ведь до вас, надо думать, доходили слухи о ЛАКах бортового базирования, использованных нашими вспомогательными крейсерами в Силезии?

– Э… да, мэм, – ответил лейтенант, бросив быстрый взгляд на своих новых товарищей. – Но боюсь, вы употребили точное слово: до меня доходили именно «слухи». Но никто даже не упоминал о чем-то подобном… – Он указал подбородком в сторону голографического изображения.

Трумэн усмехнулась, но тут же придала лицу серьезное выражение.

– И неудивительно, мистер Гирман, ведь «упомянувший» об этом разгласил бы государственную тайну, хранителями которой, кстати, с настоящего момента стал каждый из вас. Теперь вы являетесь участниками проекта «Анзио». Наша задача: завершить оснастку «Минотавра», довести корабль – и крыло ЛАКов назначенных ему – до ума и, проведя испытания, доказать эффективность тактической идеи, и ее технического воплощения. Для того что бы сохранить проект в тайне до его осуществления, мы, как только «Минотавр» примет на борт первые две эскадрильи ЛАКов, отправимся на станцию «Ханкок». Там нам окажут всю необходимую поддержку, а поскольку в системе Ханкока сейчас никого, кроме кораблей Альянса, не бывает, можно не опасаться того, что нас углядит какой-нибудь остроглазый «нейтрал» и рванет в Новый Париж посплетничать. Все ясно?

Вся троица дружно кивнула. Трумэн снова качнула кресло назад.

– Как видите, – продолжила она, указывая на голограмму, – «Минотавр»… К слову, надеюсь, никому из вас не придет в голову называть его «Минни»? По крайней мере, в моем присутствии? «Минотавр» имеет необычную конструкцию. Первоначально Бюро Кораблестроения планировало соорудить опытный образец гораздо меньшего размера, но расчеты с самого начала показывали, что по-настоящему раскрыть возможности носителя можно, только если он будет иметь размеры дредноута и вице-адмирал Эдкок, в конце концов, сумел убедить адмирала Данверс построить экспериментальный корабль полноразмерным. Помнится мне, его точные слова были: «Лучший масштаб для действующей модели – десять миллиметров в одном сантиметре». И вот, – Элис снова улыбнулась, – Результат перед вами.

Трумэн встала, взяла в руки допотопную лазерную указку и, поочередно указывая на детали голографического изображения, заговорила тоном лектора с острова Саганами:

– Как вы, вне всякого сомнения, уже заметили, «Минотавр» не имеет никакого бортового вооружения, не считая, разумеется, самих ЛАКов. При массе более шести миллионов тонн его длина два-и-два километра, бимс – триста шестьдесят семь метров. Наши наступательные огневые средства ограничены только погонными установками, которые достаточно впечатляющи: по четыре гразера и девяти пусковых установок. Имеются, разумеется, и средства противоракетной обороны. Ну а ангары ЛАКов в настоящий момент, как вы понимаете, пусты.