Глава 5

Ящеры снова выпендривались, черт их возьми.

Коммодор Хоуэлл заскрипел зубами, когда ришский грузовик пошел к нему на пятистах километрах в секунду. Риши были физически не способны использовать синтетические узлы и кибернетические интерфейсы. Это их задевало, и для компенсации они демонстрировали свою удаль. Поэтому свои контакты с Ришатой Хоуэлл всегда проводил вне пределов Пауэлла любого тела системы. Их трассы могли подходить без дестабилизации (или чего похуже) ближе к планетам, чем человеческие, а потеря трассы во время маневра могла привести к неприятным последствиям.

Пять сотен километров в секунду не то чтобы много, но большой грузовой корабль был почти в пределах пятнадцати тысяч километров, уже видимый визуально, хотя Хоуэлл прилежно избегал взгляда на дисплей. Жужжали сигналы тревоги сближения. Он заставлял себя сидеть неподвижно, не обращая внимания на их звуки, и облегченно вздохнул, когда ришский капитан повернул свой корабль, направив корму на флагман Хоуэлла. Свечение привода Фассета (для которого риши имели свое неудобоваримое название) воспринималось гравитационным детектором, несмотря на то что черная дыра грузовика была направлена в противоположном направлении. Корабль резко замедлил ход и менее чем за пятьдесят семь секунд вышел к месту стыковки. Поразительно, чего можно добиться гравитационным замедлением.

Когда погасла трасса Фассета, засветились ускорители маневра и положения, продвигая грузовик вдоль дредноута Хоуэлла, и он усмехнулся привычной иронией. Человечество — и риши, к сожалению, тоже — может летать быстрее света, генерировать черные дыры и передавать сообщения на дюжины световых лет за мгновение, но все еще использует ускорители полумифических времен Армстронга для этого деликатного последнего шага. Это было бы смешно, если бы человечество не использовало еще и колесо.

Он сосредоточился, так как корабли состыковались и трап персонала вытянулся от грузовика к четвертому шлюзу. Он оглядел пост управления, персонал в удобных гражданских комбинезонах и ностальгически вспомнил о военной форме, которую оставил вместе со всем своим прошлым. Ящеры не слишком разбирались в профессиональной одежде, но были сильны в декоративном ее использовании. Их вкус был в буквальном смысле нечеловеческим. Интересно было бы ответить в тон этой атаке на зрительные нервы.

Синтетический интерфейс зашептал, возвещая прибытие одного посетителя. Он снял головную гарнитуру и спрятал ее под консоль. Остальные члены команды делали то же самое. Риши оценит, что они не бахвалятся человеческой способностью напрямую общаться со своей аппаратурой. С другой стороны, спрятав интерфейсное оборудование, они лишь еще раз подчеркивали это свое преимущество. Он надеялся, что кораблем все еще командует Ресдирн. Она всегда лично управляла конечной фазой сближения, и ему нравилось, как она выпускает когти, а он молча демонстрирует свое превосходство. Люк командной палубы зашипел, открываясь, и вошла Старшая Боевая Мать Ресдирн ниха Турбак. Она была внушительна даже для зрелого матриарха. При росте более двух с половиной метров и весе три сотни кило она высилась среди людей, находившихся у пульта управления, и все же казалась почти приземистой.

Невероятно пестрые ленты создавали вокруг ее панциря полупрозрачное одеяние, струились с плеч и атаковали глаз, как какая-то взбесившаяся радуга. Раскраска лица была, однако, скромной — для Ришаты. Желчно-зеленоватый оттенок отвечал временному статусу купца и озадачивал контрастом с алыми сборками на черепе. Хоуэлл в очередной раз подумал, что спектр, воспринимаемый глазами ящеров, должен отличаться от человеческого цветоощущения.

— Приветствую, купец Ресдирн, — сказал он, слушая выдаваемые переводчиком скрипучие и рычащие звуки нижнеришатского. Хоуэлл знал офицера, который овладел ришатским. Но тот парень мог также воспроизвести звук старомодной механической пилы на скорости в несколько тысяч оборотов в минуту. Хоуэлл предпочитал обходиться своим переводчиком.

— Приветствую, купец Хоуэлл, — ответил жучок переводчика в его ухе. — И приветствую мать вашей линии.

— И я приветствую вашу, — завершил Хоуэлл формальное приветствие поклоном и в который раз удивился грациозности поклона громоздкого ящера. — Мои дочери офицеры ожидают вас.

Ресдирн наклонила массивную голову, и они прошли в соседний с постом управления зал совещаний. Полдюжины мужчин поднялись и поклонились, в то время Ресдирн шествовала к значительных размеров креслу. Хоуэлл заметил, как она ловко просунула свой короткий дубинкообразный хвост в вырез на спинке кресла. Несмотря на свой ящерообразный вид и естественную телесную броню, риши были вовсе не рептилиями, а яйцекладущими млекопитающими, во всяком случае самки. За всю свою карьеру Хоуэлл видел трех их самцов, и все они были мелкими, похожими на крыс особями, жалкими и беспомощными. Неудивительно, что обращение «старик» матриархи рассматривали как смертельное оскорбление.

— Итак, купец Хоуэлл, — интерфейс переводчика очень хорошо передавал иронию, — полагаю, что вы готовы завершить сделку по заказанным вашей матерью товарам.

— Я готов, купец Ресдирн, — ответил он так же иронично и кивнул Грегору Алексову, своему начальнику штаба. Тот набрал код на замке ящика и вручил его Ресдирн.

Она поднял; крышку и обнажила зубы во вполне человеческой улыбке при виде молекулярной схемотехники — одной из технологий, где люди были вне досягаемости Ришаты.

— Это, конечно, лишь образец. Остальное сейчас переправляется на ваше судно.

— Мать моей линии благодарит вас через свою скромную дочь, — ответила Ресдирн, впрочем излишней скромности в ее голосе слышно не было.

Риши подняла легкую кристаллическую паутинку длинными гибкими пальцами с несчетным количеством суставов, просмотрела их сквозь свой увеличитель, тревожно хмыкнула, увидев клеймо Имперского Флота на разъемах. Затем заботливо уложила схему обратно в гнездо, аккуратно закрыла крышку и положила сверху свою массивную лапу. Жест был говорящим. Только эта коробка, меньше метра длиной, содержала достаточно схемотехники, чтобы заменить всю командную сеть ее грузового корабля. При всей своей наигранной безмятежности Ресдирн хорошо понимала это.

— Мы, конечно, доставили вам оговоренный ранее груз, — сказала она через мгновение, — но моя мать линии передает матери ваших матерей печальное сообщение. — Хоуэлл насторожился. — На некоторое время наши встречи прекратятся, купец Хоуэлл.

Хоуэлл подавил проклятие и, прежде чем недовольство отразилось на его лице, вежливо склонил голову. Ресдирн подняла свои черепные оборки в знак признательности и прикоснулась ко лбу в знак печали.

— Слово из нашего посольства на Старой Земле. Император сам… — местоимение мужского рода было употреблено как умышленное оскорбление; тот факт, что оно было правильно употреблено, добавлял определенные вкусовые оттенки, — …заинтересовался этим сектором и выслал сюда свою боевую мать Кейта.

— Я… еще не слышал об этом, купец Ресдирн. — Хоуэлл надеялся, что его смятение не будет заметно. Кейта! Значит ли это, что они получат Кадры на свою задницу? Он очень хотел спросить, но опасался потерять лицо.

— Мы не знаем о миссии Кейта, — продолжала Ресдирн, снисходя к его любопытству или, скорее, выполняя данные ей инструкции, — но признаков мобилизации Кадров нет. Мать моей линии опасается этого, однако. Поэтому нам придется на некоторое время прервать сношения, до тех пор, по крайней мере, пока Кейта не отбудет. Мы надеемся, вы отнесетесь к этому с пониманием.

— Конечно. Моя мать матерей также это поймет, но все же она будет надеяться, что перерыв будет коротким.

— Мы также на это надеемся, купец Хоуэлл. Мы в нашей сфере надеемся на ваш успех и на то, что мы сможем приветствовать вас как сестер в вашей собственной сфере.

— Благодарю вас, купец Ресдирн. — Голос Хоуэлла звучал совершенно искренне, хотя ни один человек не мог забыть, как Ришата натравила друг на друга старую Федерацию и Лигу Земли, чтобы затем собрать кости и тех и других. Через четыре сотни лет человечество еще слышит отголоски тех событий в местах, подобных Шеллингспорту.

К счастью, военные успехи Ришаты были гораздо скромнее их дипломатического прорыва. Они поглотили большую часть старой Лиги во время Первой Ришской войны, в то время как измотанная Федерация разрывалась гражданскими войнами. Но они не учли возникшей из Федерации Империи. Адмирал Теренс Мерфи, впоследствии Теренс Первый, и Дом Мерфи оттеснили ящеров обратно в их предвоенные границы по время Второй Ришской войны.

— Я покидаю вас, покрытая стыдом, что мне пришлось передать вам такое сообщение. Да познает ваше оружие победу, купец Хоуэлл.

— Мои дочери офицеры и я не видим стыда, а только добросовестную передачу сообщения от матери вашей линии.

— Вы очень добры. — Ресдирн еще раз поклонилась и отбыла.

Хоуэлл не делал попыток ее сопровождать. Несмотря на ее роль «купца», Ресдирн ниха Турбак была старшей боевой матерью сферы Ришата, и предположение, что она не может двигаться по кораблю без сопровождения, оскорбило бы ее. С другой стороны, он был только рад, что может обсудить ситуацию со своим штабом, несмотря на наличие планов на особые случаи.

— Ну, шкипер, что мне теперь прикажете делать? — спросил один из членов штаба.

— Спокойно, Генри, — ответил Хоуэлл.

— Без проблем — пока, — вступил длинный, похожий на скелет квартирмейстер. — Но через пару месяцев мы можем проголодаться. Линии снабжения перерезаны!

— Согласен, но мы с Грегором к этому готовы. У нас есть варианты.

— О? Хотел бы я о них услышать, — сказал коммандер д'Амкур.

— Сейчас услышите. Изложишь, Грег?

— Да, сэр. — Алексов слегка наклонился вперед, его холодные глаза несколько оттаяли, когда он встретил траурный взгляд д'Амкура. — У нас есть запасные линии снабжения через Виверн. Здесь больше хлопот, так как заказы пойдут не так гладко. Ришата удобнее, но здесь есть и свои преимущества. Во-первых, напрямую можно получать запасные части и ракеты. И мы уже реализуем часть предметов роскоши через Виверн. Мы можем сбывать там и остальное. Уж они-то, конечно, возражать не будут.

Аудитория согласно закивала головами. Большинство Миров Беззакония были довольно респектабельны, по крайней мере со своей точки зрения, но Виверн напрямую принадлежал потомкам одного из последних пиратских флотов времен Войн Лиги. Он торговал абсолютно всем без разбору. Многих его соседей существование Виверна шокировало, однако он был очень удобен и полезен, а также хорошо вооружен, и недовольство соседей активно не проявлялось. Империя же имела как средства, так и желание хлопнуть по рукам тех, кто ее раздражал, поэтому бандитская аристократия Виверна была склонна к действиям, дестабилизировавшим зарождающийся Франконский сектор.

— Другой наш источник поддержки, — Алексов даже в этих стенах воздержался от произнесения имен и названий, — не вызывает никаких опасений. Если, конечно, присутствие Кейта не означает, что Кадры сунут сюда нос.

— Совершенно верно, и как раз это меня больше всего беспокоит, — согласился Хоуэлл и посмотрел на маленького коммандера, сидевшего справа от Алексова. Стройная темнокожая Рэчел Шу, офицер разведки, была единственной женщиной среди присутствующих… и самым лихим сотрудником штаба Хоуэлла.

— Меня это тоже беспокоит, коммодор. Мои источники не смогли предупредить о прибытии Кейта. Они не знают также цели его визита. Исходя из этого, я склонна думать, что риши перестраховались. Они не хотят раздражать Империю и помнят, что Кейта и Кадры сделали им в Лувийском деле. Поэтому они втянули рога и готовы отрицать всякую причастность. Но я не думаю, что мои источники пропустили бы признаки того, что Кадры готовятся к какой-либо операции.

— Тогда зачем прибыл Кейта? Так же точно он появился и перед Лувийским делом.

— Это так, но мобилизовать Кадры незаметно он бы не смог. Кроме того, мои последние сведения о нем относятся к Македонскому сектору, а не к Старой Земле, так что это скорее выглядит импровизацией в связи с Мэтисоном. Он был рядом, и они сунули его сюда. Он прибыл из Македонского сектора, а не из столицы. Возможно, он здесь с какой-то специальной миссией графини Миллер. Она никогда не упускает возможности перепроверить морскую разведку разведкой Кадров, а Кейта лучше чувствует себя в поле, чем в штаб-квартире. А то большие генеральские звезды были бы у него, и Арбатов подчинялся ему, а не наоборот.

— Что ж, мы все-таки увидим Кадры, — попытался подытожить Рендлман.

— Мало вероятно, — возразила Шу. — Наши структуры хорошо замаскированы и рассеяны, а Кадры — прецизионный инструмент для работы с точно определенными целями. Я больше опасаюсь министерства юстиции, чем Флота или Кадров. На нас может вывести именно скрытая операция, а с этой стороны юстиция подкована лучше. Что касается Кадров, то я обеспокоюсь, когда их персонал начнут перебрасывать в этот сектор или в один из соседних, не раньше. Пока этого не произошло, Кейта лишь пугало. Страшное, конечно, но пугало.

— Думаю, вы правы, Рэчел, — сказал Хоуэлл. Он надеялся, что она была права. — Исходя из этого мы и будем действовать, но обязательно перепроверьте все данные.

— Да, сэр. Следующий разведкурьер прибудет дней через пять. Возможно, он доставит подтверждение. Если нет, я пошлю запрос со следующим судном.

— Отлично. — Хоуэлл взглянул на Алексова. — Что-нибудь еще, пока мы все вместе, Грег? — Алексов покачал головой. — В таком случае вам с Генри надо слетать на Виверн. Не берите с собой ничего инкриминирующего. У нас достаточно наличности для первых заказов. Прозондируйте почву для расширения торговых операций.

— Будет сделано, — отреагировал Алексов. — Как скоро ты будешь готов, Генри?

— Часа через два…

— Хорошо, — сказал Хоуэлл. — Если мы не ошибаемся в своих предположениях и если Кейта не принесет нам головную боль, то мы должны будем получить с гонцом Рэчел новые указания. К тому времени я ожидаю вас обратно, Грег.

— Тогда я пошел паковаться. — Алексов встал, что послужило сигналом окончания совещания.

Хоуэлл смотрел, как его подчиненные покидают помещение. Он встал, подошел к малому системному дисплею в углу и уставился на голографическое изображение звезды и ее голых, безжизненных планет. Рэчел, возможно, права. Будь Кейта острием копья вмешательства Кадров, он бы захватил с собой хотя бы штаб разведки. С другой стороны, Кейта сам по себе острие очень опасного копья. Все, что надо, может быть доставлено в любой момент, и тогда жизнь существенно осложнится. Он вытянул руку к крошечной серебристой пылинке своего корабля и вздохнул. Жизнь пирата казалась намного проще и намного прибыльней, чем карьера во Флоте. Цели большего масштаба выглядели привлекательней. Имели место некоторые недостатки. Надо было стать массовым убийцей, вором, клятвопреступником, но награда перевешивала эти мелочи… если, конечно, удастся воспользоваться ею. Он убрал руку от отметки своего корабля на дисплее, тяжко вздохнул и направился к люку.

Как случилось, что мичман Флота Империи Джеймс Хоуэлл, выпуск двадцать восьмого года, попал сюда?

Глава 6

— Хотите еще?

Хрипло дыша, Алисия чувствовала запах своего пота, но не сердилась на дразнящее злорадство в голосе лейтенанта Де Рибека. Физиотерапевт сам состоял в Кадрах и общался с Алисией без следа полупочтительности, которой обильно потчевали ее обычные медики. Это действовало освежающе, а его полное безразличие к ее умственному состоянию радовало еще больше. Алисия так рвалась из кровати, что Оканами и майор Като скоро сдались. И Де Рибек стал их местью. Его профессиональный интерес заключался не просто в том, чтобы поставить капитана Де Фриз на ноги, но в полном восстановлении ее прежней формы, а он был личностью, одержимой в достижении своих профессиональных целей.

— Маловато будет, капитан, — продолжил он весело и немножко добавил темпа шаговой дорожке. — Как насчет еще пяти процентов, чтобы было интересней?

Алисия простонала и повисла на поручнях. Движущаяся дорожка поволокла ее ноги дальше, и она свалилась животом вниз, повиснув на поддерживавшем ее поясе. Пояс с мягким шлепком дал ей сползти на пол.

Лейтенант Де Рибек ухмыльнулся, а кто-то зааплодировал в дверях. Алисия перевернулась и села, отлепляя волосы ото лба. В проеме двери она увидела неистово хлопавшую в ладоши Таннис Като.

— Девять и пять за художественность исполнения, три и две десятых за технику и координацию. Алисия молча потрясла кулаком.

— Пабло показывает свои садистские наклонности, — продолжала Таннис.

— Всячески стремимся угодить, вашество, — ухмыльнулся Де Рибек. Алисия засмеялась, Като протянула руку и помогла ей подняться.

— Знаете, я никогда не думала, что признаюсь, но это та сторона Кадров, которой мне не хватало, — сказала она, тяжело дыша и массируя заживающую ногу обеими руками. Мышцы болели, но это была здоровая боль физических упражнений.

Несмотря на восстановление в Кадрах, она не стригла волосы, и они снова свалились на лоб. Она еще раз собрала их и закрепила, затем вытерла лицо полотенцем.

— Кажется, я еще жива, Пабло.

— Ну конечно, всегда есть еще одно завтра.

— Обнадеживающая мысль. — Алисия повесила полотенце на шею и повернулась к Като. — Можно догадаться, что твой приход имеет еще одну цель, кроме спасения меня от лейтенанта Де Сада.

— Хаки да. Дядя Артур хочет тебя видеть.

— О! — Голос Алисии посерьезнел. Ее указательные пальцы медленно крутились, наматывая концы полотенца. Успешное уклонение от разговора с Кейта заставляло ее чувствовать себя виноватой, но она действительно не хотела его видеть. Не сейчас… а лучше — никогда. С ним связано много мучительных воспоминаний… Толки в Кадрах приписывали ему всяческие таинственные способности, и телепатические, и прочие… В его присутствии ей всегда казалось, что у нее череп стеклянный.

— Извини, сержант, но он настаивает. И я считаю это целесообразным.

— Почему? — тупо спросила Алисия. Като пожала плечами:

— Ты уволилась из Кадров не ради избавления от дяди Артура. И ты прячешься от него уже достаточно долго. Пришло время увидеться с ним. Кейта знает, что ты не винишь его в своей отставке. Но ты не сможешь чувствовать себя спокойно, пока не поговоришь с ним. Можешь назвать это отпущением грехов.

— Я не нуждаюсь в отпущении! — воскликнула Алисия, ее зеленые глаза вспыхнули, и Като ехидно усмехнулась:

— Почему тогда такие эмоции? Пошли, сержант. — Она взяла Алисию под руку. — Удивляюсь, почему он дал тебе так долго увиливать от разговора.

— Ты иногда такая зануда, Таннис!

— Это точно! Марш, марш, сержант!

— Дай мне хотя бы привести себя в порядок…

— Дядя Артур знает запах пота. Пошли!

Алисия вздохнула, но сквозь юмор Таннис просвечивала сталь, и она была права. Алисия не могла вести себя, будто сэра Артура здесь не было. Но Таннис только воображала, что знает, почему Алисия ушла в отставку. Даже она не знала истинной причины. Никто не знал, кроме сэра Артура. Но нежелание будить эти воспоминания было лишь одной, хотя и ужасной причиной ее теперешнего колебания.

Знакомый жар поднялся по ее руке от соприкосновения с левым локтем Като; она ощутила мысли подруги. Радость по поводу ее быстрого выздоровления. Скрытая тревога по поводу предстоящей встречи с Кейта. Жгучее желание узнать причины ее страха и опасения по поводу результатов этой встречи. И за всем этим — глубокое беспокойство о ее психическом состоянии и стабильности.

<Прекрати!>

<Почему? Она твой врач, нам нужна информация.>

<Не от нее, не так. Она моя подруга.>

Последовало недовольное ворчание, но поток информации иссяк, и Алисия ощутила благодарность. Ей претило перекачивание мыслей Таннис, казалось нарушением доверия, почти насилием, даже если она о том и не подозревала.

Она признавала, что это приносило пользу. В первый раз, когда Таннис ее обняла, Тисифона выявила ее подозрение насчет монологов Алисии, чрезмерно воодушевленных. Таннис слишком хорошо ее знала. Предупрежденная Алисия сократила излияния, как будто устала от игры. Таннис списала их как саркастическую реакцию на утверждения о расстройстве ее психики. После этого Алисия ограничивалась краткими ответами на реальные обращения к ней Тисифоны. Это работало гораздо лучше — они были спонтанными, фрагментарными и загадочными, но едиными по стилю, а не столь очевидно скроенными для рекордеров. Их искренность направила мысли Таннис в желаемом направлении.

Алисии претил обман, но она вела эти беседы. Всегда оставалась возможность, что она действительно ненормальная, ей иногда почти хотелось этого. Но если она была нормальной, то она не несла ответственности за неправильную интерпретацию ее слов.

Тисифона смотрела глазами своей хозяйки, когда они шли по коридору. Последние несколько недель были самыми странными в ее долгой жизни, странной комбинацией нетерпеливого ожидания и открытий. Ей было непонятно, нравится ли ей пережитое.

Она и Алисия узнали многое о ее теперешних возможностях. Она еще могла узнавать мысли смертных, но лишь при физическом контакте. Она еще могла ускорять выздоровление, заживление, но что раньше было чудом, стало обычным процессом, освоенным медициной смертных. Она мало в чем могла улучшить работу врачей, ограничиваясь поэтому лишь сдерживанием боли и дискомфорта в полезных пределах и обеспечивая Алисии нормальный сон без лекарств или этих странных соматических узлов. Тисифона ненавидела соматические узлы. Они могли погрузить Алисию в забытье через ее рецепторы. Для нее успокаивающие волны соматических узлов были едва переносимым оцепенением.

Они обнаружили, к своему удовлетворению, что Тисифона в состоянии обманывать органы чувств смертных даже без физического контакта. Их технология играла роль и здесь, и первый эксперимент едва не окончился несчастьем. Сестра знала, что кровать пуста, но регистрирующая аппаратура утверждала, что кровать занята. Молодая женщина запаниковала и пустилась наутек, и только проверка другой способности спасла ситуацию. Тисифона более не могла управлять разумом смертных, но могла ввести их в заблуждение. Стереть память оказалось невозможным, но превращение воспоминаний в какой-то фантастический сон оказалось столь же полезным — в этот раз.

Их эксперименты вызывали разочарование и возбуждение почти в равной мере, но ни радость открытия и самоутверждения Тисифоны, ни удивление Алисии тому, что она может совершить, не могли подавить тягостной скуки. Она была существом из огня и страсти, голода и разрушения. Алисия была методичной, неутомимой в выслеживании и преследовании, терпеливой, как сами камни. Мегера была мыслителем, все взвешивающим умом из льда и стали. Тисифона была оружием, действовавшим, лишь когда цели были определены, задачи четко поставлены. Сейчас она даже не знала, кто ее цель, еще меньше — где ее искать. Она чувствовала… растерянность. Незнание подавляло ее. У нее не было сомнений в конечном успехе, но к задержкам и загадкам она не привыкла. Она стала мрачной и раздражительной с Алисией (состояние для нее не удивительное, признавалась она себе). Новое открытие перевернуло все.

Тисифона обнаружила компьютеры. Точнее, она наткнулась на процессоры, имплантированные в тело Алисии и входящие в систему жизнеобеспечения. Если бы у нее были глаза, они широко раскрылись бы от изумления. Объем памяти системы Алисии был немногим больше дюжины терабайт, так что биоимплантаты не могли сравниться с памятью полномасштабных узлов. Но это были первые компьютеры, с которыми Тисифона встретилась за все свое существование, и они удивили ее легкостью доступа. Ей это не стоило ни малейшего труда, потому что они были рассчитаны и запрограммированы на нейронные связи. Доступ к разуму и психике смертных этим путем был открыт для Тисифоны тысячи лет назад, и новые перспективы ошеломляли.

Она как будто нашла призрак одного из сестринских «я». Призрак бледный и слабый, однако многократно расширяющий ее собственные способности. Тисифона имела лишь весьма шаткое представление о том, что Алисия называла «программированием» или «машинным языком». Эти концепции для нее были нематериальны. Существо с естественным подключением к человеческому мозгу не нуждалось в них: все инструменты искусственного интерфейса были лишь продолжением человеческого разума и инстинктивной частью ее собственного «я».

Она до полусмерти испугала Алисию и даже почувствовала себя виноватой (нетипичное для нее ощущение), когда впервые активировала ее главный процессор и заставила ее тело пройтись по комнате, не предупредив ее. Коды доступа ничего не значили, она вскрывала их без усилия, следуя по лабиринтам логических графов и потоков данных с явным удовольствием. Чудеса молекулярной схемотехники стали для нее чудесной игрушкой, она носилась по системе как ветер, исследуя, каким образом все это можно использовать в случае необходимости. Система восстанавливала ее потери, часть того, чем она была когда-то. Они с Алисией с увлечением обсуждали ее находки.

Но сейчас она думала, ускорит ли встреча с сэром Артуром Кейта момент начала их миссии…

…Или отбросит еще дальше в будущее.

Алисия против воли напряглась, входя в скудно обставленный конференц-зал. Маленький щеголеватый мужчина в малиновом мундире и синих брюках министерства юстиции стоял и смотрел в окно. Он не обернулся, когда они с Таннис вошли, и она была ему почти благодарна. Ее глаза были прикованы к приземистой, мощной фигуре человека за столом.

Она заметила, что он по-прежнему не носил орденских ленточек. Конечно, вряд ли кто посмел упрекнуть его в нарушении формы одежды. Она встала по стойке «смирно», сцепила руки сзади и уставилась на три дюйма выше его головы.

— Капитан Алисия Де Фриз докладывает о прибытии, сэр! — гаркнула она, и сэр Артур Кейта, кавалер Большого Рыцарского креста Ордена Знамени Земли, Большого Звездного креста, медали «За храбрость» с бриллиантами и бантом и второй по старшинству (после Императора) в Личных Кадрах Его Императорского Величества Симуса Второго, холодно уставился на нее.

— Брось кадетские штучки, Алли! — рыкнул он тоном громилы, и ее губы невольно дрогнули. Их глаза встретились. Он улыбнулся. Это была почти незаметная улыбка, но настоящая, снявшая часть напряжения с Алисии.

— Да, дядя Артур, — сказала она.

Плечи мужчины, смотревшего в окно, дрогнули. Он повернулся чуть-чуть слишком быстро, и ее губы шевельнулись при такой реакции на «оскорбление величества». Стало быть, он не знал, как обращались к Кейта подчиненные.

— Ну вот. — Кейта указал на стул. — Садись.

Она молча повиновалась, положив ладони на колени и, в свою очередь, изучающе уставилась на него. Он совсем не изменился. Он никогда не менялся.

— Рад тебя видеть, — заговорил он через мгновение. — Лучше бы при иных обстоятельствах, но… — Он едва заметно шевельнул ладонью. Она кивнула, но ее глаза загорелись внезапными воспоминаниями. Не о Мэтисоне, а о другом времени, после Шеллингспорта. Он знал о бесполезности слов тогда, когда она узнала о своем повышении и награде, он разделял ее горе. Время, когда она думала, что останется в Кадрах, и не только это. — Я обещал не призывать тебя снова, но это не мое решение, — продолжал он.