Глава 33

Разбитое чудовище с разорванными боками дрейфовало на фоне звездного узора. Симон Монкото сидел на своем мостике и наблюдал за ним.

Он повернул голову к стоящему рядом человеку. Фархад Бен Белькасем был бледен, несмотря на смуглый цвет кожи. Бойня в космосе произвела на него гнетущее впечатление. Однако он первым заметил мертвую зону в огне «Проциона». Целый квадрант батарей был сметен взрывом. Монкото уступил его просьбе отменить ракетный обстрел на уничтожение.

Адмирал еще сам не вполне понимал, почему он согласился. Рано или поздно это неизбежно. Зачем рисковать своими людьми из-за каприза инспектора отдела «О»? Но он повел «Бесстрашного» в эту дыру, прошел вдоль борта «Проциона», методично уничтожая его оружие и лишая экипаж последних проблесков надежды.

Глаза Симона Монкото вернулись к дисплею обстановки. Картина была внушительная. Тридцать кораблей Имперского Флота, восемнадцать из них линейные крейсеры. Они оказались более чем желанной поддержкой, но все же потери наемников были ужасны. «Убийца», три из девяти линейных крейсеров, четыре из семи тяжелых крейсеров… Счет мясника, соответственно, легче для эсминцев и легких крейсеров, но общий итог был кошмарным, особенно для наемников, которые не могут рассчитывать на ресурсы правительственных флотов планет.

Но ни одно судно предателей не ушло, лишь два эсминца сдались. Массовое убийство на Рингболте — и на Элизиуме — было отмщено… или будет отмщено, когда наконец погибнет «Процион».

Раздался вызов связи, и адмиралу Монкото пришлось скрыть удивление, увидев лицо собеседника.

— Адмирал Монкото, — зарокотал голос, — здесь бригадир сэр Артур Кейта, Имперские Кадры. Прошу вас принять мою благодарность от лица Его Величества. Я уверен, что Его Величество пожелает лично выразить благодарность вам и вашим людям в самом ближайшем будущем. Империя в долгу перед вами.

— Благодарю вас, сэр Артур. — Настроение Монкото улучшилось, несмотря на скорбь о потерях. Сэр Артур Кейта был известен тем, что зря ничего не говорил. Его голос был голосом Симуса Второго, и Земная Империя платила свои долги.

— Особо благодарен вам за этот дредноут, за то, что вы не разрушили его. — Лицо Кейта посуровело. — Нам нужна его команда, адмирал. Очень нужна.

— Мне она тоже нужна, сэр Артур. — В голосе адмирала появились стальные нотки.

— Я вас понимаю, вы и ваши люди смогут свершить справедливый суд, но мне нужны живые пленные для допроса.

— В точности то же говорит и инспектор Бен Белькасем, — признал адмирал, и лицо Кейта смягчилось.

— Так он у вас! Отлично. И он прав, адмирал Монкото.

— Не спорю, но как вы до них доберетесь? Мы выбили им почти все зубы, генератор щита не работает, но они знают, что их ждет суд. Вы уверены, что они сдадутся?

— Некоторые сдадутся, — сказал Кейта с бесстрастной уверенностью. — У меня с собой полный батальон коммандос Кадров, адмирал. Думаю, мы выкурим их из скорлупы.

— Коммандос? Батальон? — Монкото осознал ситуацию. На мгновение он чуть было не ощутил что-то вроде жалости к мерзавцам внутри корабля. Он даже прокашлялся. — Думаю, у вас действительно это получится. Но только если они не взорвут реакторы.

— Не успеют. Следите за видовым экраном, адмирал.

Когда Монкото посмотрел на дисплей, четыре линейных крейсера как раз подходили к «Порциону». Сначала показалось, что они собираются запустить «шаттлы», но первое впечатление оказалось ошибочным. Кейта имел полные планы «Проциона», и батареи ближнего боя вонзили свои лучи в борт дредноута. Операция заняла не более двух секунд. Прежде чем кто-нибудь на борту успел отреагировать, все реакторы ядерного синтеза превратились в груды раскаленных развалин.

— Ну вот, теперь они ничего не смогут взорвать, — сказал Кейта с холодным удовлетворением. — Еще одна деталь, адмирал. — Он сделал секундную паузу и кивнул. — Не знаю, можно ли оживить этот дредноут, но если можно, то он ваш. Мое слово.

Монкото поднял брови. Хотя и сильно разрушенный, он далеко не был полной развалиной. Перспектива добавить к своему флоту судно в восемь миллионов тонн вызвала у адмирала поток связанных с этим мыслей.

— Сейчас моим людям предстоит работа, адмирал, но позже мы с вами еще поговорим. Всего наилучшего! — распрощался сэр Артур.

Таннис Като скрылась в своей боевой броне. Шлем мягко притянулся и загерметизировался.

Она проверила сервомеханизмы штурмовой винтовки. Многие десантники предпочитали для вакуума плазменное или лазерное оружие. В атмосфере оно было малоэффективно, так как резко уменьшалась дальность действия. Даже в вакууме правильно использованная аэрозольная граната могла нейтрализовать лазер, но отсутствие отдачи делало его популярным в условиях невесомости. Конечно, лазер требовал большой мощности накачки, а плазменное оружие вряд ли можно назвать прецизионным, особенно в тесных помещениях и проходах астролета, но многие считали, что их преимущества перевешивают. Только не Таннис. Штурмовая винтовка была точным инструментом, а компенсация отдачи реактивной струей давно уже доведена до автоматизма.

Она отогнала посторонние мысли. В последние моменты перед боем ее мысли всегда стремились куда-то в сторону. Вот Алли в эти моменты всегда была сосредоточеннее.

Таннис отогнала и это воспоминание и вызвала на экран обзор десантного отсека. «Шаттлы» выстраивались в направлении цели. По крайней мере Алли жива. Значит, не все потеряно, надежда еще есть.

Последний «шаттл» занял исходную позицию, засветились двигатели, и корпус «Проциона» начал приближаться.

Монкото невольно напрягся, когда серебряные личинки полетели к дредноуту. Они такие крошки… немногим больше, чем древний предкосмический авиалайнер. И если он пропустил хоть одну огневую позицию…

Но никто не стрелял. «Бенгалы» облепили свою добычу, притянулись к корпусу, люки начали открываться.

Таннис инстинктивно пригнулась и выругалась, когда по ее броне забарабанила очередь. Один из ее людей выдвинулся между ней и стреляющим, покачиваясь от плотного огня. Стреляли из стандартной армейской винтовки, поэтому пули густо рикошетили от брони. Его оружие поднялось со смертоносной экономичностью, характерной для стимулированного тонусом десантника, и стрелявший исчез в потоке плазмы вместе с дюжиной метров перегородки.

— Пленники, Джейк, — мягко напомнила Таннис. — Нам нужны пленники.

— Извините, мэм. Увлекся. — Десантник, возвышавшийся над Таннис на треть ее роста, ответил несколько виновато.

— Ладно, все равно спасибо.

Ее группа двинулась сквозь еще дымившуюся дыру. Джейк Адаме иногда забывал, к чему может привести такая «увлеченность». Боевая броня давала возможность нести тяжелое оружие. Броня Адамса, скроенная по его росту, позволяла ему нести плазменную пушку наподобие бортовой у «шаттла».

Она посерьезнела, сфокусировавшись на данных своего дисплея. Бои на борту всегда были достаточно неприятными. Даже если они знали каждый уголок, всегда могли найтись закутки для решивших драться до конца. А пираты не строили иллюзий относительно того, что их ожидает. Ее штабная группа должна была окольным путем выйти на главную цель, в то время как задачей остальных было отвлечение возможного сопротивления и обеспечение их продвижения. Они делали это, но несли потери, несмотря на свое снаряжение.

Она огляделась, сверяя маркировку проходов с показаниями своего дисплея, и удовлетворенно хмыкнула.

— Рота Бета, Шомпол прошел маршрут до Танго четыре-девять Лима вниз Зебра три. Ориентируйтесь на меня.

Капитан Шульц подтвердил, она спрятала дисплей и вывела винтовку на изготовку.

— Ну, Джейк, видишь люк там, внизу?

— Да, мэм.

— Командный мостик этого куска дерьма за этим люком. — Она улыбнулась ему и помахала рукой с танцевальной плавностью, объясняемой действием тонуса.

Джеймс Хоуэлл согнулся над своей не нужной более консолью. На нем был скафандр, он держался за лазерный карабин, чужой, неуклюжий предмет. Он был почти спокоен, в голове была какая-то пустота. Для надежды места не было, в страхе не было смысла. Он был готов умереть, а произойдет это через несколько минут, часов — даже месяцев, если его возьмут живым, — не имело значения. Он предал все, чему присягал, чтобы сыграть в большую игру.

Эту игру он проиграл, и его глупость привела к тому же бесславному концу бывших с ним людей.

Эхо боя доносилось до него по стали корпуса. Он посмотрел на Рэчел Шу, маленькую и смертоносную за плазмометом на сошке. Остальные сидели рядом, ожидая и не сводя глаз с люка. Каждую секунду…

Тяжелая бронированная крышка содрогнулась, мгновенно вспыхнула ярко-белым огнем, сквозь нее хлестнула колонна пламени, метнувшаяся через помещение. Кто-то оказался у нее на пути и умер, не успев даже вскрикнуть. Еще один всплеск снес крышку прочь, и в помещение ворвался первый десантник.

Хоуэлл положил карабин на консоль и нажал на спуск. Дюжина сидевших с ним людей тоже открыли стрельбу вольфрамовыми сердечниками и лучами. Десантник закачался. Его оружие плеснуло огнем, неприцельный веер сердечников дробил консоли, стойки и людей с одинаковым презрением. Рэчел Шу нажала на спуск плазмомета, и до палубы вместо трупа дошла лишь горстка пепла.

Таннис Като подавила проклятие, когда погиб первый десантник. Это была ее вина. Другие группы несли потери, у нее потерь не было, и она утратила осторожность. Сейчас она скользнула вперед, плотно прижимаясь к перегородке и стараясь не думать об Адамсе, следовавшем вплотную за ней со своей тяжелой пушкой. Ее ум работал на волнах тонуса, сенсоры брони увеличивали чувствительность ее органов… а если им немножко помочь… Жестом она направила своего гренадера к противоположной переборке. Она отстегнула от пояса небольшой прибор и кивнула. Адаме открыл огонь смешанной лентой в режиме полной очереди. В люк полетела и запрыгала по помещению смесь дымовых и пиротехнических зарядов с небольшой примесью разрывных, потому что они хотели захватить пленных. Публика за люком прижималась к полу, чтобы уберечься от хлопушек и антилазерных дымовых шашек, и под этот адский аккомпанемент она плавным движением сбросила дистанционный прицельный сенсор. Он прокувыркался, никем не замеченный, и замер на полу. Таннис удовлетворенно констатировала, что сенсор выжил.

Теперь Таннис сориентировалась в интерьере, подсчитала и рассортировала источники опасности, тщательно отметила положение плазмомета и его стрелка и кивнула гренадеру еще раз. Он завел еще одну бесконечную очередь, и Таннис вплыла в помещение с мощной грацией развертывающегося бушмейстера. Винтовка была продолжением нервов. Цель оставалась невидимой за разрывами и дымом, но винтовка поднялась, не теряя времени, и Таннис выдавила из нее пятизарядную очередь двадцатимиллиметровых безгильзовых, покинувших ствол со скоростью восемнадцать сотен метров в секунду и практически моментально отрезавших цели обе ноги.

Даже для большинства коммандос ведение огня с прицеливанием по дистанционному сенсору было затруднительным, но Таннис была виртуозом. Ответный огонь был интенсивным, но неприцельным. Они не могли ее видеть, но сами были у нее как на ладони. Ее винтовка была волшебной палочкой, сеющей смерть с безжалостной точностью. Она распределяла пяти-шестизарядные очереди, и ответный огонь ослабевал. Последняя очередь сердечников просвистела в ее сторону, и она уже выходила из помещения, вызывая медиков.

— Боже мой!

Слова Бен Белькасема повисли в воздухе госпитального отсека, и он сам не мог понять, были они молитвой или проклятием. Он опустился в кресло, чувствуя такую же тошноту, как Таннис, когда она выходила из тонуса.

Сэр Артур Кейта не сказал ничего, только смотрел на женщину на больничной койке. Огонь Таннис отрезал ей обе ноги, но никто не жалел об этом. Она лежала, довольно улыбаясь, а Кейта хотелось задушить ее голыми руками.

Рэчел Шу была единственным членом штаба, захваченным живьем. Он знал, что должен радоваться, потому что никто, кроме Хоуэлла, не мог дать такого количества информации, но даже слушать ее было противно. В ней была невидимая гниль, гангрена души, тем более ужасная, что выглядела Шу совершенно обычно. Она объясняла все с ужасающей бодростью и жизнерадостностью под воздействием препаратов Бен Белькасема.

При обычных обстоятельствах ни один имперский подданный не мог быть подвергнут воздействию стимуляторов искренности без решения суда, что, как прекрасно представлял себе Кейта, не остановило бы Бен Белькасема или Гектора Суареса ни на мгновение. Но все же Кейта был доволен, что законы нарушены не были. Может быть, немножко затронуты, но не нарушены. Шу захвачена с боем во время акта пиратства, поэтому у нее не было никаких гражданских прав. Более того, Кейта имел право расстрелять ее на месте. Хотелось бы ему это сделать! Ох, как хотелось бы! Но она была слишком ценным свидетелем. Его медики нянчились с ней, как если бы она была самим Императором, потому что ее показания могли поставить к стенке Субрахманьяна Тредвелла и сэра Амоса Бринкмана.

Кейта отступил от кровати, как от источника заразы, и тоже сел напротив Бен Белькасема. Таннис Като была бледной, как призрак. В помещении тяжело повисло молчание, прерванное наконец инспектором.

— Не постигаю… — Он покачал головой. — Слышал все своими ушами, и все еще не верится. — В голосе инспектора действительно слышались несвойственные ему нотки неуверенности. — Все эти месяцы охотиться за мерзавцами и обнаружить такое…

— Да… — Губы Кейта искривились, как будто он хотел сплюнуть на палубу. — Да… — повторил он. — Но зато теперь мы знаем все. Или, по крайней мере, достаточно. — Он повернулся к инспектору Суаресу, стоявшему рядом с Бен Белькасемом. — Пожалуй, теперь нам не понадобится зачистка.

— Не могу сказать, что об этом жалею, — ответил Суарес, — но это похуже любой зачистки. Не думаю, что когда-либо губернатора сектора судили за измену.

— Лиха беда начало, — мрачно пошутил Кейта. — С адмиралом Лейбницем я поговорю сам. Я не хотел бы, чтобы об этом узнал еще кто-нибудь, пока мы не добрались до Суассона. — Он глубоко вздохнул и печально улыбнулся. — Нет худа без добра, — изрек вдруг Кейта, и присутствующие удивленно повернули головы в его сторону. — Мы бы не смогли так далеко продвинуться без Алли, Таннис. Добавив это к тому, что рассказал инспектор, — он кивнул в сторону Бен Белькасема, — можно отменить приказ об ее уничтожении.

Лицо Таннис осветилось хрупкой надеждой, но Бен Белькасем хлопнул себя по лбу.

Кейта обернулся на звук и сузил глаза, увидев лицо инспектора.

— Что? — спросил он резко.

— Алисия… Бог мой, Алисия!..

— Что случилось?

— Она знает все о Тредвелле. Кейта недоверчиво поморщился:

— Это невозможно. Откуда она могла узнать?

— Компьютеры. — Руки Бен Белькасема отчаянно двигались, пока он пытался выразить свои мечущиеся мысли словами. Все в недоумении смотрели на него. — Компьютеры «Проциона». Когда Мегера отрубила его искусственный интеллект, Алисия прозондировала его сеть.

— О чем вы говорите? — спросила Таннис. — Это не смог бы сделать и обученный пилот «альфа-синта», не говоря уж об Алли. Даже если бы она смогла, Шу только что нам сказала, что в компьютерах ничего о Тредвелле нет.

— Вы еще не понимаете? — Инспектор прорычал это так яростно, что Таннис подалась назад. — Она не сумасшедшая… не такая, как вы думаете. Тисифона существует!

Таннис и Кейта переглянулись, потом настороженно уставились на инспектора, словно ожидая дальнейших проявлений помутнения рассудка, и он подавил гнев и разочарование.

— Вы плохо слушали меня, — упрекнул он. — Я ведь говорил вам, что она сделала с Алексовым. Она не задавала вопросов, она читала его мысли, она потрошила его мозг. Называйте это телепатией, пси-сенсорикой, как хотите, но это существует!

Кейта хмурился в своем кресле. Таннис глубоко засунула руки в карманы и сгорбилась, а Бен Белькасем медленно кивал:

— Именно так. Вы можете считать Тисифону продуктом воображения Алисии, но я думаю иначе. Я разговаривал с нею, сидя за обеденным столом, как говорю сейчас с вами. Я не знаю, кто она, но она реальна. Она может читать мысли… и многое другое. Вспомните, как Алисия сбежала из госпиталя и украла «Мегеру». Вспомните, как она выслеживала пиратов, черт побери!

— Ладно, — сказал наконец Кейта. — Допускаю, что Алисия — или Тисифона — может читать мысли. Если она узнала это не от Алексова, то от кого же?

— От Рендлмана. — Бен Белькасем указал на Шу. — Вспомните, что она рассказала о событиях на мостике, когда Мегера потрошила кибер-синт «Проциона». Это была Тисифона. И никто более.

— Да бросьте! — запротестовал Кейта. — Он был подсоединен к рухнувшему искусственному интеллекту.

— Вы так считаете? — Бен Белькасем обратился к Таннис Като. — Что случается с оператором кибер-синта в таких случаях, майор?

— Кататония, — не задумываясь ответила Таннис. — Он угасает, как свечка.

— Почему же им тогда пришлось вводить Рендлману лошадиные дозы успокоительных средств?

— Вот дьявол! — вырвалось у Таннис. — Он прав, дядя Артур, это совершенно нетипично. Если Алли действительно может читать мысли…

Помолчав, Кейта вздохнул:

— Ладно. Может, и читает. И что же?

— Раз она знает о Тредвелле, она займется им.

— Стоп. Минуточку, — запротестовала Таннис. — Что значит «займется»?

— Это значит, что она, Мегера и Тисифона попытаются его убить. Они не знают, что у нас есть пленный из штаба Хоуэлла. Она думает, что она — единственный человек, знающий правду, а все считают ее сумасшедшей. Она уверена, что ей никто не поверит. Следовательно, она должна сделать это сама.

— Но она не сможет, — рассудительно возразила Таннис. — Тредвелл в командной крепости Суассона, она знает это.

— А ей плевать! Бог мой, чего мне стоило убедить ее не бросаться на Хоуэлла в одиночку!

— Но это самоубийство. Алли никогда не сделает такого. Я знаю ее.

— Вы знали ее, — мрачно поправил Бен Белькасем. Он сжал руки и следил за собеседниками, тщательно подбирая слова. — Она не сумасшедшая в обычном смысле. Но… Майор Като, сэр Артур, в ней происходит нечто… На Суассоне такого не было. Это… фанатизм. Я видел ее после Виверна. Она была совершенно нормальной, пока не узнала об Алексове и Бринкмане, а после этого…

— Что, Фархад? — тихо спросил Кейта.

— Я хочу сказать, что ей все совершенно безразлично, кроме одного: уничтожения пиратов. Все остальное для нее более не существует. Она не пожалеет своей жизни для их уничтожения. И она не пожалеет никого, кто даже случайно окажется на ее пути.

— Только не Алли, — шепнула Таннис, но это был уже не протест, это была мольба.

Бен Белькасем ненавидел себя за то, что ему приходилось говорить.

Кейта задумчиво смотрел на инспектора. Потом он нарушил молчание:

— Если вы правы — я не уверен в этом, — но если вы правы — в этой крепости еще девять тысяч человеческих жизней.

— Да.

— Разве она может справиться с обороной? — спросил Суарес.

— Один раз она уже прошла сквозь нее. Она смогла врезаться в центр эскадры Хоуэлла. Не знаю, сможет ли она повторить… но вряд ли она вырвется оттуда живой.

— Она не захочет. — В голосе Таннис звучали слезы. — Она не сможет… Убив девять тысяч невинных людей. — Ее горло перехватило сдерживаемое рыдание. — Если она сделает это, она превратится в такое, чему сама не позволит жить.

— Она будет таранить, — тихо сказал Кейта. — Она возьмет форт своим приводом. Это единственное оружие для достижения ее цели.

— Мы должны ее опередить, — сказал Суарес. — Если мы арестуем Тредвелла, удалим его из крепости и она будет это знать…

— Не можем, — с горечью констатировал Бен Белькасем. — У нас нет астросвязи. У нас нет ничего быстрее «Мегеры».

— Ситуация… — медленно протянул Кейта. Он подумал и решительно встал. — У нас есть диспетчерский катер. Он почти такой же скоростной. Алли исчезла отсюда в направлении, чуть ли не противоположном франконскому. У нее не было времени откорректировать вектор. Я попрошу адмирала Лейбница выполнить расчеты, но все равно ей придется замедляться и переориентироваться на Суассон. Если мы отправимся немедленно, мы ее еще опередим.

— И что мы тогда сделаем, дядя Артур? — еле слышно спросила Таннис.

— Не знаю, Таннис. — Он вздохнул — Просто не знаю.

Глава 34

Резкий звонок прервал ее сон. Она подняла тяжелую голову, села, растирая кулаками глаза, затем взглянула на хронометр и хлопнула по кнопке связи:

— Хорт. Какого черта?

— Извините за беспокойство, вице-адмирал, — сказал ее начальник штаба, — но на подходе только что обнаружены два привода.

— Да? — Вице-адмирал Хорт с трудом сдерживала себя. — У нас тридцать — сорок прибытий за сутки, и что?

— Да, мэм, но эти два флотского типа, ни одного нет в графике, и подходят они на почти противоположных пеленгах. Если у них здесь назначена встреча, то они будут замедляться в аварийном режиме.

Вице-адмирал спустила ноги на пол и зашаркала ими, ища тапочки.

— Их векторы?

— Более удаленный — примерно тысяча четыреста световых и пеленг ноль-семь-три на три-пять-ноль, мэм. Ближний — примерно тысяча двести шестьдесят световых и два-пять-пять на ноль-ноль-три. Если они не отвернут после перехода на субсветовую, то встретятся как раз у Суассона.

Хорт нахмурилась. Два судна Флота, не упомянутых графиком службы движения… Тысяча двести световых — тянет на диспетчерский катер, но тысяча четыреста — на такое не способен никто, кроме…

Она забыла о тапочках и потянулась к форме.

— Расчетное время прибытия?

— Если исходить из оборота на минимуме от предела Пауэлла Франконии, то выход на субсветовую, соответственно, для первой — ближней — в десять сорок одну, для второй — одиннадцать сорок шесть, мэм.