— Мы не спим? Неужели это произошло на самом деле? — спросила ошеломленная Пенелопа.

— Похоже, да. Боюсь даже спрашивать, насколько жалкими мы выглядели.

— Не подберу слов для описания глубины унижения, которое мы только что испытали. Как будто смотришь «Опасность»89 — знаешь все ответы, но вспоминаешь их на десять секунд позже, чем нужно.

Я уже хотела предложить поправиться неразбавленной водкой в больших количествах, но Элайза нашла нас раньше, чем мы водку.

— Отличная тусовка, — выдохнула она мне на ухо, помахав Пенелопе в знак приветствия. — Смотри: в дальнем правом углу — Кристин Дэвис. Напротив нее — Сюзанна Сомерс. Случайный набор, конечно, но все-таки знаменитости. Слева, не совсем в углу, скорее посередине — Стинг обнимается с Труди Стайлер. В середине зала, на круглом кожаном диване, — Мэгги Райзер и Кармен Касс. Дэвид слышал, они говорили, будто вот-вот подъедет Зак Позен90…

— Bay. — Пенелопа притворилась, что это произвело на нее впечатление. — Сегодня здесь людно, да, Бетт? Может, возьмем чего-нибудь выпить?

— Я не закончила, — прошипела Элайза. Взяв меня за локоть и подперев плечом, она продолжала внимательно осматривать зал. — Вон, у боковой двери, флиртует с официанткой, — Итон Хоук. Видишь, ему неуютно в присутствии нового друга Умы, Андре Балаза91, вон он сидит с деловыми партнерами, первый диван справа. О, смотри! Вон безобразная коротышка-лесбиянка, печатается в Интернете — не может не писать о том, сколько минетов ей удалось сделать за ночь. Смотри, устроилась у дальних столиков и наблюдает за присутствующими. Завтра она все опишет в блоге, причем подаст дело так, словно веселилась вместе со всеми, а не шпионила целую ночь. О-о-о, смотри, прямо за ней — автор «Раш и Маллой»92. Там их меняют как перчатки, поэтому никто не знает точно, кто они, но у нас есть источник, оперативно присылающий по факсу фото и биографии новеньких…

Да, не похоже, что Филип сегодня здесь. Очень плохо. Держу пари, ты хотела его увидеть.

— Филипа? Да нет, не очень, — соврала я довольно правдоподобно.

— То есть он так и не позвонил? Обидно. Я знаю, каково это, Бетт. Не принимай на свой счет, но у Филипа явно очень странные вкусы.

Я уже открыла рот, чтобы сказать, мол, мне наплевать, позвонит Филип или нет, я даже не оставила ему своего номера телефона, хотя он и просил, но тут же поняла, что в объяснениях нет смысла. Вопрос чувствительный, лучше его не трогать. Кроме того, меня действительно задело, что Филип не объявился, по телефону или иначе.

Пройдя за Элайзой к составленным в круг диванам, обитым белой замшей, — феноменальная глупость для зала, где люди едят, пьют и снимают кого-нибудь на ночь, — мы с Пенелопой поздоровались с Лео, Кайли, Дэвидом и неким персонажем, кого Элайза представила как «мозг всего производственного процесса».

— Здравствуйте, я Бетт, это моя подруга Пенелопа. — Я протянула руку низенькому еврею, почему-то со стрижкой каре.

— О как! Дэнни.

— Без Дэнни мы бы сюда не попали, — вздохнула Элайза, и сидящие за столом согласно закивали. — Он разработал и предложил концепцию соединения нашего проекта и «Святилища». Верно, Дэнни?

— Точняк.

Я задалась вопросом, для чего малорослому еврейскому пареньку из Грейт-Нек или Дикс-Хиллз притворяться, будто он вырос на баскетбольных площадках или спортивных загончиках Габрини-Грин.

— Значит, очаровашка на входе — ваш человек? — поинтересовалась я.

Элайза метнула на меня предупреждающий взгляд. Дэнни явно не почувствовал иронии:

— Что, педик? Да без разницы. Главное — бдит как бздит, не пускает сюда всяких недотеп, а мне ничего другого от него не надо.

О как. Пенелопа пресерьезно кивнула, незаметно пихнув меня в бок, а я закусила щеки изнутри, чтобы не рассмеяться. Если сравнивать Дэнни сейчас и его же две минуты назад, можно сказать, парень разговорился.

— Дэнни, а как вы пришли к идее назвать ночной клуб «Святилищем»? — Пенелопа с интересом устремила на него взгляд широко открытых глаз.

Дэнни поперхнулся пивом «Стелла Артуа» и уставился на Пен, видимо, силясь понять, на каком языке к нему обратились. Затем, скосив от умственного напряжения глаза, потер ладонью наморщенный лоб и покачал головой из стороны в сторону:

— Чувиха, в других местах хрен знает как напряжно. Очередь перед «Бунгало» — полный армагеддец, в «Соло-Хаус» кишмя кишат журналюги и прочие медиагады. Я прикинул, что нужно место, которое… ну, как это… слово забыл… Ну, где расслабиться.

— «Святилище»? — любезно подсказала я.

— О, точно, — кивнул он с явным облегчением. Количество перхоти в его волосах вызывало изумление.

К сожалению, прежде чем занимательная беседа подошла к логическому концу — то есть, когда Элайза слопала бы еще одну пилюлю викодина93, а Дэнни запомнил название собственного клуба, — краем глаза я заметила в толпе до боли знакомый загар.

— Боже мой, это он, — громко прошептала я пестрой компании, подавшись вперед и пригнувшись с целью спрятаться и проконсультироваться.

Все посмотрели на меня.

— Филип, Филип Уэстон здесь. Только что вошел с этой, этой, этой… м-моделью, — прошипела я, не отдавая себе отчет, сколько бессильной ревности прозвучало в моей фразе, и как я после этого выглядела.

— Бетт, уж не ревность ли я слышу в твоем голосе? — прошептала Элайза мне на ухо, наклонившись поближе. — А я уж поверила, что у тебя иммунитет к чарам Уэстона. Слава Богу, нормальная американская девчонка, не голубых кровей какая-нибудь. Правда, если Филип тебя интересует, это не значит, что и ты его…

— Эй, чувак! Уэстон! Дуй сюда! — позвал Дэнни, и не успела я моргнуть, как Филип чмокнул меня в губы в знак приветствия.

— Привет, любовь моя, так и знал, что найду тебя здесь. Ты можешь убежать, но скрыться от меня невозможно…

— Пардон? — пискнула я, уверенная, что и поцелуй и комментарий мистера Уэстона предназначался кому-то еще. Например, сногсшибательной красотке, терпеливо ожидавшей в трех футах позади.

— В прошлый раз ты не оставила швейцарам телефон. Как это у вас называется? Игра в недотрогу? Что ж, я всегда любил хорошие игры, решил подыграть и нашел тебя сам.

Я заметила, как за спиной Филипа Элайза рухнула на диван с весьма неэстетично отвисшей нижней челюстью. От шока, наверное.

— Какая еще игра? — буркнула я, не удержавшись.

— Обычно девушкам нет нужды от меня убегать, любовь моя, если ты понимаешь, о чем я. Приятель, могу я получить «Тэнк»94 с тоником? — Он обратился к Дэнни, словно тот был нашим официантом.

— Щас-щас, уже несу, — засуетился Дэнни. Подобную расторопность можно увидеть, лишь, когда призом за услугу обещаны наркотики или девушки.

— Да, и для Сони тоже чего-нибудь. — Филип повернулся к девице с бесконечными ногами. — Соня, куколка, что тебе взять? Имбирное пиво? Овощной сок? Говори же со мной, дорогая!

Она ответила ему непонимающим взглядом, и меня почти позабавила мысль, что Филип явился в клуб с девушкой, тогда как бегает за другой. Он ведь бегает за мной?

Элайза, оправившаяся после явления Филипа народу, вернулась на колени к Дэвиду, и я увидела, как она незаметно вынула из ярко-синей сумочки от Балансиаги маленький пакетик с белым порошком, а затем сунула его Кайли. Та поспешила в дамскую комнату. Затем запасливая Элайза полезла в боковой карман сумки и угостила остальных какими-то таблетками. Руки метнулись ко ртам, и таинственные пилюли были в мгновение ока смыты в организм шампанским, водкой или тем, что Кайли, наш собственный критик-эксперт в области спиртных напитков, назвала «единственным приличным „Космополитеном“ во всем чертовом городе».

— О, Фи-и-или, мне кажется, будет неплохо выпить томатного сока, уи? — ответила Соня, соблазнительно покусывая нижнюю губку.

— Эй, ребята, давайте развлекнемся! Сегодня мы ходили более чем достаточно! — Элайза потребовала поставить «Отель „Косте“», прекрасную медленную музыку, расслабляющую, если крутить ее с нормальной громкостью: децибелы, сотрясающие клуб, способны были заглушить рев «Боинга-747».

Дэнни пошел за напитками для Филипа и Сони, а Пенелопа храбро притворялась занятой медленным питьем шампанского, которое ей кто-то принес. Я застыла соляным столбом, остро ощущая собственную нескладность, но, совершенно утратив способность двигаться.

— Что ж, Филип, представь меня своей… э-э… подруге, — разродилась я, соображая, каковы требования протокола в случае, когда парень, в чьей постели ты спала неделю назад, делает попытку тебя подцепить, приведя на буксире другую девицу.

— Конечно, любимая. Соня, перед тобой сногсшибательное создание, недавно мне отказавшее, если ты в состоянии этому поверить. Правда, она была в полной отключке — это единственно возможное объяснение.

Соня кивнула, вряд ли что-нибудь поняв. Филип тут же перешел на французский, и единственное слово, которое я уловила, было «пот», из чего я заключила, что Филип забыл, как меня зовут.

— Бетт, — протянула я руку Соне, подчеркнуто игнорируя Филипа.

— Соня-а-а, — хихикнула она, открыв сверкающие ряды зубов без малейших следов никотинового налета.

— Сонина родня доверила ее мне на неделю, пока девочка не пройдет собеседование во всех агентствах, — объяснил Филип с раздражающе прелестным британским акцентом. — У наших родителей в Сен-Тропезе виллы по соседству, Соня для меня как младшая сестренка. Ей всего пятнадцать, можешь поверить?

Признаю, Филип не вел себя развратно или похотливо, хотя не покидало ощущение, что он должен держаться именно так.

И снова я впала в довольно неприятное состояние невозможности связно говорить или вразумительно отвечать, поэтому обрадовалась, когда Пенелопа захотела уйти.

— Конечно, мы только что пришли, — тихо сказала подруга мне на ухо, — но это не моя среда. Ничего, если я оставлю тебя одну? Здесь твои сотрудники, все должно быть прекрасно, да?

— Пен, не сходи с ума! Я иду с тобой, — заявила я не без тайного желания остаться и поговорить с Филипом.

Дэнни вернулся, притащив за собой официантку с коктейлями. Филип и Соня получили заказанное, а мне предусмотрительно выдали мини-бутылочку «пайпера» и соломинку в красную полоску. Пенелопа не взяла ничего.

— Выпей чего-нибудь, и пойдем, — велела я, отправив подруге бутылочку по столу.

— Бетт, я уже пойду, ладно? Я искренне считаю, что тебе стоит остаться и…

— Эвери!!! — неожиданно взвизгнула Элайза, вскинувшись истощенным тельцем с дивана и падая в объятия высокого блондина в подчеркнуто дорогой розовой рубашке. Мы с Пенелопой одновременно обернулись и увидели, как Пенелопин жених обнимает мою сотрудницу, словно они знакомы сто лет. — Иди сюда. Эй, познакомьтесь, рекомендую: мой любимый тусовщик Эвери Уэйнрайт. Эвери, а это…

Выражение наших с Пенелопой лиц заставило Элайзу замолчать на полуслове, что прежде казалось мне невозможным.

— Дорогая, здравствуй, не знал, что ты будешь здесь, — произнес Эвери, высвобождаясь из демаскирующей хватки Элайзы и неловко заключая Пенелопу в объятия.

— Я тоже не знала, что ты придешь сюда, — сказала Пенелопа, не глядя Эвери в глаза. — Ты сказал, у тебя ужин с друзьями.

Я очень жалела, что не могу взять Пенелопу в охапку и утащить в «Черную дверь», где мы могли бы утопить чувство, что нас поимели: формально Эвери не сделал ничего неправильного, но я знала, что на душе и в желудке у Пенелопы огромная тяжесть вследствие тошнотворной, но эффективной комбинации лимонных леденцов и пива. Все, что я могла сделать, — не слишком откровенно пялиться на шоу с двумя действующими лицами.

— Я действительно ходил ужинать с друзьями. Мы были в «Спаркс», затем почти все захотели домой, но мы с Риком и Томасом отправились сюда посмотреть, что за клуб. Вон они стоят, видишь? — Эвери говорил быстро, паническим тоном человека, которого накрыли с поличным.

Мы все повернулись убедиться, что Рик и Томас находились там, куда указывал Эвери. Войдя в клуб тридцать секунд назад, они уже успели пригласить к себе за ВИП-столик стайку очень молоденьких девушек и во всю танцевали шимми, взобравшись на диван. Пенелопа выглядела так, словно ее вот-вот вырвет. Очевидно, до нее постепенно доходило, что, не окажись она случайно здесь, Эвери, скорее всего, терся бы сейчас об одну из девиц.

— Угу, вижу, — пробормотала Пенелопа, глядя, как Рик и Томас, зажав девушку с двух сторон а-ля сандвич, сладострастно извиваются под музыку.

— Пен, малышка, ладно тебе, это совсем не то. Девушка — их коллега по работе, они просто друзья.

— Ах, по работе? — В голосе Пенелопы зазвучала сталь, взгляд стал ледяным.

Все ожидали колоссального скандала, поэтому я начала болтать с Элайзой, Филипом, Дэнни и Соней одновременно, подталкивая Пенелопу, чтобы отошла на несколько шагов в сторону.

— Так что же, Соня, в какие агентства вы ходите на собеседование? — спросила я, соображая на ходу, не ослышалась ли я, приняв за «агентства» слово «школы»: Соня выглядела совсем юной.

— О, самые обычные: «Элит», «Форд», «Вильгельмина». Фили считает, из меня выйдет прекрасная модель.

— Конечно, выйдет, куколка. Еще когда она была малышкой и топала вокруг виллы в памперсах, я считал ее красавицей. Малолеткой, но красавицей. — Вот теперь Филип смотрел с неприкрытым вожделением.

— Малолет? Что есть малолет? — спросила Софи, обращаясь к нам обоим, очаровательно сузив глазки.

— Ничего особенного, куколка. Почему бы тебе пока просто не порадовать взгляд, а мы с Бетти минутку поговорим?

— «Бетти» звучит прелестно, но я предпочитаю «Бетт», — произнесла я с наивозможной любезностью. Прозвучало это, признаюсь, совсем нелюбезно.

— Да ты у меня мегера!

Филип притянул меня к себе, схватив за ягодицы, но не сделал движения, чтобы поцеловать. Трудно сосредоточиться на безупречных чертах лица, словно высеченных резцом скульптора, когда звуковым фоном объятий служит поток оправданий Эвери:

— Дорогая, я понятия не имею, почему она назвала меня тусовщиком. Ты же знаешь, я обожаю весело проводить время! Черт, ну почему ты со мной так редко ходишь? Элайза — просто нанюхавшаяся кокса дура, которой по должности положено знать, где проходят хорошие вечеринки, вот и все!

Вот негодяй, хватает наглости называть Элайзу кокаинисткой, когда у самого характерно стиснутые зубы и нижняя челюсть ходит ходуном, словно его током бьет.

Пенелопа знала множество вещей, о которых большинство даже не слышали, — как заворачивать подарки, когда писать письма с благодарностью за приглашение, как лучше накрыть стол для ужина, — но оказывалась до слез беспомощной, если речь шла об Эвери, наркотиках или об Эвери на наркотиках.

Из туалета вернулась Кайли с такой же трясущейся челюстью. Ди-джей переключился с прекрасных медленных мелодий на «Ауткаст»95, вдохновивший Элайзу подхватить Дэвида и Кайли, и начать танец на диване. Элайза не сводила глаз с Филипа, но тот ее не замечал. Острые каблуки-шпильки Элайзы оставляли в белой замше аккуратные маленькие дырочки, и при каждом треске обивки у меня поднималось настроение.

Но ненадолго. Незабываемый голос, раздавшийся за спиной, вызвал непроизвольный спазм в животе.

— Бетт! Как забавно встретить тебя здесь! — Эбби дернула меня за руку, отчего «Космо» выплеснулся на диван.

— Здрасте, Эбби, — произнесла я самым безразличным тоном, взглядом поискав пути к спасению, прежде чем обернуться к подошедшей.

— Значит, ты с Филипом. Страстные любовники, да? — гнусно подмигнула Эбби. Мне захотелось ногтями содрать ухмылку с ее лица.

— Угу. Почему ты здесь?

Она засмеялась и утвердилась на каблуках высотой пять дюймов, на которых все равно почему-то не казалась высокой.

— Разве нужен повод, чтобы поразвлечься? Бог мой, неужели это Эвери Уэйнрайт? Давно мы с ним не встречались. Мальчик стал на редкость красивым мужчиной.

— И уже помолвлен, — язвительно добавила я. — С Пенелопой. Ты ведь помнишь Пенелопу, не правда ли?

— Ну, знаешь, как люди говорят… — начала Эбби с наигранным простодушием.

— Ах, нет, не знаю.

— Все может измениться, пока двое не обменялись клятвой взаимной верности, — потерла ручки Эбби, словно в предвкушении чего-то очень приятного. Заметив мою реакцию, она сочла нужным пояснить: — О, Бетт, успокойся. Я пошутила! — Тень шутливого ужаса прошла по ее лицу. — Тебе нужно поработать над чувством юмора.

— Эбби, здорово было наткнуться на тебя, но мне нужно вернуться к друзьям. Ночная работа, понятно? — Я обошла ее сзади и медленно начала отступать.

— Конечно, дорогая, но мы непременно встретимся на днях за ленчем! Мне не терпится побольше узнать о Филипе, о твоей новой работе — словом, обо всем. С прошлой недели люди только и говорят, что о заметке в «Сенсациях Нью-Йорка»! — крикнула Эбби мне в спину.

Я хотела убедиться, что Пенелопа держится, но Эвери зажал расстроенную невесту в угол и что-то настойчиво объяснял, поэтому я вернулась к нашему столику, где Дэвид вручил мне бокал.

Пенелопа вскоре подошла ко мне.

— Бетт, мы, пожалуй, пойдем, — произнесла она таким тоном, словно скорее убьет себя, чем останется. Либо уйдет одна.

— Ты в порядке? Слушай, пусть Эвери остается, а мы с тобой пойдем куда-нибудь поедим. Я не против отчалить, прежде, чем натворю такого, о чем буду долго жалеть. Например, поеду домой к Филипу и займусь с ним сумасшедшей, страстной любовью, несмотря на то, что считаю его самым неприятным из попадавшихся мне мужчин.

Подруга вздохнула:

— Нет, благодарю, нам действительно пора домой. Спасибо за все, позвоню тебе завтра.

Я прикинула, удастся ли им сегодня заснуть. Эвери основательно зарядился кокаином, понадобится лошадиная доза успокоительного, чтобы его свалить. А если аукнется вся кислота, сожранная Эвери в университете, он попытается откусить голову попугаю или вылететь в окно. Бедная, милая Пенелопа…

— Бетт, любовь моя, ты готова идти? — осведомился Филип, обняв сзади за плечи и скрестив руки у меня на груди, словно законный бойфренд, а не парень, с которым я хотела бы не хотеть секса. — Поехали ко мне. Может, сегодня ты не очень пьяна для…

— Ну да, почему бы нам с тобой и Соне, — я сказала это чуть высокомернее, чем собиралась, — не прочирикать ночку напролет? Вот весело будет!

— У тебя острый язычок, любимая. — Филип дотронулся до моего не защищенного кружевным топиком плеча. — К чему этот враждебный тон? Поверь, любимая, тебе понравится. Соня пойдет спать в номер наверху, а мы с тобой проведем маленькую проверку качества… в смысле, качеств друг друга, согласна?

Прежде чем я успела ответить, Филип что-то зашептал Соне по-французски. Та с энтузиазмом закивала и хихикнула, когда он закончил.

— Уи, уи, конечно, это классно — провести наедине немного время, — сказала она, давая нам благословение на случайный секс подшофе.

— Знаешь что, Филип? — Я соображала, как намекнуть, что не готова сегодня на подвиги. — Неправильно оставлять Соню в отеле, раз она пробудет с тобой всего неделю. Я хочу сказать, ей только пятнадцать, за ней же надо присматривать! Она и трех шагов не пройдет, как к ней кто-нибудь привяжется.

Он задумался, словно и вправду купился на версию «забота о Соне», и кивнул:

— Ты права, дорогая. Отвезу ее домой и укутаю одеяльцем, а затем поедем в какой-нибудь отель. Отличная идея. Эй, мы уходим! — бросил Филип остальным.

Все посмотрели на нас и закивали, слышим. Элайза бросила таращиться на Филипа и, не слишком скрываясь, показала мне два больших пальца в знак одобрения.

Я решила, что легче высадить их у «Трайбеки» и назвать таксисту адрес в Мюррей-Хилл, чем спорить об этом сейчас, поэтому помахала Элайзе и прошла к выходу за Соней и Филипом, чувствуя себя пухлым неловким ребенком меж двух олимпийских атлетов.

— Эй, парень, добудь-ка нам такси, — бросил Филип охраннику у дверей, щелкнув пальцами.

Это было отвратительно, но, учитывая, как мерзко вышибала разговаривал со мной и Пенелопой, для меня прозвучало райской музыкой. Однако, всмотревшись, я увидела, что это не тощий идиот в парике, а симпатичный (хотя и грубый) охранник из «Бунгало-восемь». Повернувшись к Филипу с презрительным видом, он посмотрел на меня, всячески пытавшуюся стать незаметной. Поймав его взгляд, я поняла, что он сразу меня узнал, но охранник тут же отвернулся и молча остановил такси из десятков проезжавших мимо.

Соня первой шмыгнула в машину, следом уселся Филип, а я осталась стоять в четырех дюймах от Сэмми, открывшего дверцу машины. Не знаю, почему я села в это такси, но вот села. Тело словно подчинялось неслышному приказу.

— Спасибо, — тихо сказала я. Филип громко произнес:

— Приятель, я везу к себе в гости двух роскошных девочек, если ты понимаешь, что я имею в виду. Не возражаешь немного подвинуться?

Соня, хихикнув, прижалась изящной головкой к плечу Филипа. Взглянув на меня без всякого выражения, Сэмми резко захлопнул дверь. Когда такси отъехало, я увидела на тротуаре Водоворот с сигаретой. Эбби с энтузиазмом замахала рукой, когда увидела, что я на нее смотрю. Время было позднее, я притворилась, что ничего не замечаю, уставясь в пространство примерно в том направлении, где та стояла. Неизвестно почему хотелось плакать.