– Ты ведь сказал это на серьёзе, да?
      – Зачем спрашиваешь, если знаешь?
      Даша смотрела, не мигая.
      – Нет, объясни сам.
      Глеб опустил взгляд.
      – Ну, в общем, я всех вас… тебя, Илью, Стаса, Такэру чуть-чуть подправил. Биологически.
      Даша глубоко вздохнула.
      – Как это подправил?
      Глеб опустил взгляд еще ниже.
      – Даш, я только в смысле здоровья. Ведь я на себе уже проверил, так что…
      Даша взяла его за уши и тряхнула.
      – Что это значит, черт возьми? Неужели мы через двести лет…
      – Минимум, – подчеркнул Глеб. – А потом я что-нибудь еще придумаю.
      – Погоди, – отмахнулась Даша. – Ты хочешь сказать, что через двести лет мы будем еще живы…
      – …и здоровы, как коровы, – ввернул Глеб. – Если, конечно, не попадете в авиакатастрофу.
      – То есть через двести лет я буду… – Даша запнулась, недоверчиво глядя ему в глаза.
      Глеб кивнул.
      – Будешь такая же, как сейчас: молодая и стервозная.
      По Дашиной щеке покатилась слезинка.
      – И ты не боишься?
      – Чего? – удивился Глеб.
      – Что я тебе надоем.
      – Ну прямо. Придется, правда, через какое-то время менять имена и места жительства, как это делаю я. Но подобное неудобство в принципе окупается.
      Даша обняла его за шею.
      – Но ведь я к тебе так прилипну, так прилипну…
      – Ловлю на слове. – Глеб погладил ее по волосам. – В университетской среде бытует такой стишок:
 
       Если вы утопните и ко дну прилипните,
       день-другой промаетесь, а потом привыкнете.
 
      – Какая прелесть! – рассмеялась Даша, продолжая при этом плакать. Через несколько секунд смех ее перешел в хохот.
      Гладя ее волосы, Глеб спросил:
      – Это не истерика?
      Даша замотала головой.
      – Просто я представила, как Илюшка наконец избавится от своей деловой жены. Я жуткая стерва.
 

Глава вторая

      После бурной ночи, во время которой они, можно сказать, выпили друг друга до капли, Глеб готов был спать и спать (благо занятий в школе по четвергам у него не было). Однако телефон, адская эта машина, взорвал его сновидения. Мягко выбравшись из объятий Даши, Глеб взял трубку и закрылся на кухне.
      Звонил барон Мак-Грегор,
      – Майкл, я буду краток, – сухо произнес он. – Сенатор согласен принять тебя завтра в шесть вечера. – И барон назвал номер люкса в отеле “Метрополь”.
      – Спасибо, Ричард, – сказал Глеб. – У меня два условия. Первое…
      – Майкл, ты сумасшедший! – возопил шотландец. – Какие условия, когда жизнь твоя висит на волоске!
      – Первое, – невозмутимо повторил Глеб, – сенатор должен быть один. Без вашей нечисти, видимой и невидимой.
      – Сенатор ничего вам не должен, лорд Грин! Он лишь любезно согласился выполнить мою просьбу…
      – Ричард, не будь дубиной. Сенатор Колмен на днях лишился глаза, не так ли? Сказать, как это произошло?
      Барон растерянно примолк, затем пролепетал:
      – Майкл, не станешь же ты утверждать, что…
      – Да, старина: моих рук дело, – подтвердил Глеб. – Я не тот, за кого себя выдаю. Впрочем, думаю, об этом даже ты догадался. Устрой, чтобы сенатор был один в номере, и убирайся из России в 24 часа. Вот второе мое условие.
      Ошеломленный барон пытался протестовать:
      – Что за чепуха? Могу ли я уехать, когда обстановка так накалилась…
      – Беги, Ричард, спасай свою задницу, – посоветовал Глеб. – Не пройдет и недели, как поганое ваше братство я сотру в порошок. Смотрите в оба, господин барон. Как бы не получилось так, что вы поставили не на ту лошадь. Не говорите потом, будто я вас не предупреждал.
      После продолжительного молчания Мак-Грегор произнес:
      – Я выполню ваши условия, лорд Грин. Если удастся.
      Из трубки послышались короткие гудки. Сидя на табурете, Глеб задумчиво почесал трубкой ухо. В этот момент на кухню ворвалась голая растрепанная Даша.
      – Я придумала, – объявила она, – как мы будем отмечать мое двухсотлетие.
      – Не опоздать бы, – обеспокоился Глеб. Прыснув, Даша скользнула к нему на колени.
      – Прямо сейчас и начнем.
      Глеб хотел было обсудить заманчивое это предложение, однако в руке его зазвонил телефон.
      – Здорово, телохранитель! – произнес из трубки голос Толяна. – Видать, бутылку мою ты зажал. Ну, Бог с тобой.
      От недоброго предчувствия у Глеба ёкнуло сердце. Глядя на его лицо, Даша побледнела и прижала ухо к трубке.
      – Чего надо? – буркнул Глеб. Толян фыркнул.
      – Кому, мне? Мне-то ничего, это тебе надо. Рыжуля да япошка твой в подвале на цепях подвешены. Вызволять будешь?
      Даша тихо ахнула.
      Глеб показал ей прижатый к губам палец.
      – Они живы? – осведомился он ледяным тоном.
      – Живы пока, – подчеркнул последнее слово Толян. – Ну, помяли мы их малость, ножками по ним прошлись… Слышь, телохранитель, мы ихметелим, а рыжий бормочет: “Друзья узнают, друзья придут…” Умора просто!
      Даша отпрянула от трубки и, зажав рот ладонью, выбежала из кухни.
      Тем же ледяным тоном Глеб произнес:
      – Вы не смогли бы с ними справиться даже с оружием. Как вы их взяли?
      Толян гоготнул:
      – Даже с оружием, во как! Такие они у тебя бэтманы, да?.. Ну, вообще-то пьяные они были в дупель. Устраивает объяснение?
      Глеб чертыхнулся про себя.
      – Ясно, – процедил он сквозь зубы. – Какие твои условия?
      Толян откровенно перевел дух.
      – Деловой разговор. Приезжай – скажу условия. Только без глупостей. Они в надежном месте, я звоню туда каждые четверть часа. Если со мной что случится и звонка не последует, их обоих сразу кончат. Усек?
      – Говори, где встречаемся, – буркнул Глеб.
      Толян объяснил, куда ехать, после чего оба дали отбой.
      На кухню стремительно вошла Даша. Она была в джинсах, в свитере и в сапогах. В руке она сжимала деревянную скалку для раскатки теста. Где она ее откопала?.. Вероятно, от прежних жильцов осталась.
      – Одевайся, поехали! – тряхнула Даша “конским хвостом”.
      – Остроумно, – похвалил Глеб, огибая ее по направлению к прихожей.
      Даша проследовала за ним.
      – Я еду с тобой!
      Глеб с невероятной быстротой натянул на себя джинсы и рубашку.
      – В мыслях, Даш! Только в мыслях! – пробормотал он.
      – Глеб, ну пожалуйста!
      Он взял ее за плечи и заглянул в глаза.
      – Дашка, ты дура. Самая красивая и самая любимая дура на свете.
      С этими словами он сдернул куртку с вешалки и выбежал за дверь.
      Даша прошлась по комнате и несколько раз от души рубанула скалкой по воздуху. Потом отнесла скалку на кухню, взяла телефон и набрала номер Ильи.
      – Наконец-то! – обрадовался Илья. – Все так горят на оперативной работе, что обо мне просто-напросто забыли! Ты проинформируешь меня о ходе операции, или я размечтался?
      – Гольдберг, не ворчи, – потребовала Даша. – Прямо как дед старый. Я ж тебе для чего звоню?
      И она поведала ему о визите режиссера Павла Цветкова и его оператора к французской актрисе Элен Вилье. Даша умела весьма красочно рассказывать даже о том, чего сама не видела. Особенно ярко у нее прозвучал эпизод с двойниками. Илья так и покатился.
      – Неплохо, – похвалил он, – очень неплохо. Завтра мой выход. Если, конечно, меня опять не задвинут некоторые антисемиты.
      – Спокуха, – ответила Даша, – всё идет по плану.
      Илья насторожился.
      – Дуська, что случилось? Какой-то у тебя голос…
      – Голос как голос. – Даша не стала рассказывать о том, что Стаса и Такэру захватили бандиты, и, чтобы уйти от вопроса, бодро осведомилась: – Что бы ты сделал, если б узнал, что жить тебе еще двести лет?
      – Повесился бы, – брякнул Илья.
      – Гольдберг, я серьезно!
      – На подобные глупости серьезно я не отвечаю.
      – Почему глупости?
      – Потому что, пока я буду над этим размышлять, моя короткая жизнь уже закончится.
      Даша начала злиться.
      – Гольдберг, если тебе отпущено двести лет, вешаться тебе не придется. Тебя затопчут Алкины дистрибьюторы.
      И Даша положила трубку.
 
      Глеб был не то что зол, он был в такой ярости, какой не помнил в себе уже многие годы. Когда “жигуленок” его притормозил возле двух черных “мерсов”, он выскочил из него, едва не сорвав дверцу с петель.
      Коренастый Толян, расставив крепкие ножки, ухмылялся всем своим румянцем с автоматом “узи” в руках. С таким же автоматом и в такой же позе с ним рядом стоял Толян Большой, только не улыбался и выглядел растерянным. За их спинами еще шесть мрачных типов ощетинились различными видами стрелкового оружия.
      – Неслабо подготовился, – усмехнулся Глеб. Усмешка его была зловещей.
      Но Толян, очевидно, считал себя в полной безопасности.
      – С тобой только так, – продолжал он ухмыляться. – Бутылку мне задолжал, придется выколачивать.
      Встреча их происходила в грязном тупике в окружении пустых ящиков из-под апельсинов. Глеб и Толян стояли друг против друга: один – держа руки в карманах, другой с автоматом наперевес.
      – Где они? – осведомился Глеб.
      – Тебе так прямо и скажи! – Толян подмигнул своим бандитам. Бандиты не шелохнулись, не издали ни звука, но Толян не обратил на это внимание. – Поедешь со мной к Лосю, – приказал он. – Лось поговорит с тобой по душам, потом решит, что с вами со всеми делать. Полезай в тачку, живо. Эй! – обратился он к Толяну Большому. – Устрой там приятеля поудобней!
      Толян Большой не отозвался. Сжимая автомат, он застыл, как изваяние, и взгляд его устремлен был в пустоту.
      Толян оглянулся, на сей раз в тревоге. Парни с оружием за его спиной стояли в тех же позах, что и при появлении Глеба. Казалось, они ослепли, оглохли и не дышали. Вот тут Толян перетрухал не на шутку.
      – Они что, сдохли?! – взвизгнул он не своим голосом.
      – Нет пока, – ответил Глеб и посмотрел в неподвижные глаза Толяна Большого. – Гоните в Можайск и ждите указаний, – властно произнес он.
      Толян Большой кивнул, точно робот, и шесть бандитов, стоящих сзади, повторили его кивок. Затем, как в ускоренных кадрах немого кино, они расселись по “мерседесам” и поехали прочь из тупика. Колесо второго “мерседеса” с треском раздавило пустой ящик из-под апельсинов.
      Толян вздрогнул, как от выстрела.
      – Ё-о-о-о! – только и смог вымолвить он.
      – Ну вот, – сказал Глеб, – остались мы с тобой вдвоем.
      Толян судорожно вскинул автомат.
      Автомат ржавой трухой посыпался из его рук, и на асфальте образовалась грязновато-желтая кучка. Ошарашенно уставясь на эту кучку, Толян пролепетал:
      – Если не позвоню через пять минут, их обоих грохнут.
      – Ну так звони, – спокойно произнес Глеб. – Потом отвезешь меня туда.
      Миниатюрный “сотовый” телефон выпрыгнул из кармана Толяна и оказался у него в руке. Нервно сглотнув, Толян набрал номер. Мозги его, похоже, сильно перегрелись, и удивляться он был уже не в состоянии.
      – Слышь, это я, – проговорил он в телефон. – Как там, нормалёк?.. Ну, о'кей. Я перезвоню.
      Тут телефон выпорхнул из его руки и нырнул обратно в карман.
       —Поехали, – сказал Глеб и, не оглядываясь, направился к своему “жигуленку”.
      Толян затравленно зыркнул по сторонам, однако бежать не решился и понуро поплелся за Глебом.
      Ехали они минут десять, по узеньким переулочкам, через проходные дворы. Толян, похоже, знал этот район как свои пять пальцев. Остановились они возле кособокой пятиэтажки, в которой и жильцов-то не было видно.
      – Второй подъезд, подвал, – буркнул Толян, немного пришедший в себя.
      – Вылезай, веди, – распорядился Глеб.
      Они вышли из машины и направились к подъезду. И тут Толян попытался удрать: метнувшись вбок, на крепких своих коротких ножках помчался он вдоль дома. Не вынимая рук из карманов куртки, Глеб остановился и посмотрел ему вслед. Толяна вдруг подбросило вверх, он завертелся в воздухе волчком, полетел обратно и встал на ноги в двух шагах от Глеба.
      Глеб молча смотрел на него, чуть склонив голову набок.
      – Вот ты, значит, какой… – тяжело дыша, проговорил Толян. – И нанялся к Лосю за пятьсот баксов.
      Глеб кивнул:
      – Угу. Веди меня в подвал.
      Толян уперся взглядом в землю.
      – Убьешь меня?
      Глеб как бы задумался.
      – Вряд ли. Недавно мог бы, со злости. А сейчас… если с ребятами все в порядке…
      – Слышь, Глеб, – обрадованно залопотал Толян, – рыжего и япошку нам эта мочалка-барменша сдала. За полторы штуки. Они вчера как завалились на хату к ее подруге Милке… рванина, клейма ставить негде, – так она им в мартини столько снотворного вбухала…
      – Постой, постой, – перебил Глеб. – Ты говоришь про Катю? Это она за полторы тысячи…
      – Про кого ж еще! – едва не обиделся Толян. Румянец на его щеках полыхал, как знамя. – Эти полторы штуки я сам ей вчера между сисек засунул. За то, что они с Милкой твоих лохов оприходовали. Мы эту акцию давно планировали, да все как-то не склеивалось.
      Глеб потер лоб ладонью.
      – Чушь собачья… Катя?
      Толян ухмыльнулся до ушей:
      – Мальчик, сколько тебе лет? Откуда ты такой наивный?
      Глеб вздохнул:
      – А Стас знает?
      – Да уж теперь-то… – развел руками Толян, – теперь-то уж допёр наверняка. Обзывай рыжего, как хошь, но он не слабоумный. А Катька… На такую шмару любой нарваться может.
      Глеб тряхнул головой, будто прогоняя наваждение.
      – Ладно, пошли.
      И Толян затрусил к подъезду, как щенок после прогулки.
      Дверь подвала обита была железом. Толян постучал условным стуком. Внутри лязгнул засов, петли противно заскрипели, и в проеме показалась квадратная физиономия охранника. Увидев старшего, амбал отодвинулся, и Толян вместе с Глебом вошел в подвал. Здесь было жарко и влажно. Вдоль потолка и стен тянулись многочисленные трубы. Кроме амбала, открывшего дверь, еще двое резались на ящиках в карты. Появление новых лиц не произвело на них никакого впечатления.
      Стас и Такэру, подвешенные за руки к трубам на потолке, ногами едва касались пола. Глаза их были закрыты. При свете мигающей люминесцентной лампы казалось, что лица их гримасничают. Следов побоев заметно не было: вероятно, все успело зажить. Остались лишь грязевые разводы на коже. Возле стены валялись куртка Такэру и пальто Стаса. Пленники не подавали признаков жизни.
      Толян обеспокоенно зыркнул на Глеба.
      – Да нет… все должно быть нормально. Эй, мудилы грешные! – обратился он к сторожам. – Оторвите жопы, снимите их!
      Амбалы приподнялись, но Глеб гаркнул:
      – Сидеть!
      И парни присели от неожиданности.
      В этот момент цепи пленников вдруг лопнули. Стас и Такэру повалились на сырой пол. Глеб подошел к ним и проверил у каждого пульс. Стас и Такэру как по команде открыли глаза. Затем их стала бить дрожь, будто от электрического тока. Глеб выпрямился и перевел дух.
      Стас и Такэру легко вскочили на ноги.
      Рыжий нахмурил брови.
      – Явился – не запылился, – проворчал он. Но голос его звучал виновато.
      – Прости, что заставил ждать, – сухо отозвался Глеб. Стас приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого подскочил к охраннику, открывшему Глебу дверь, и мощным ударом в челюсть отправил его в нокаут.
      – Извините, сэнсей, – произнес Такэру по-японски. – Опять я… Опять вам пришлось меня… – Не договорив, он бросился на одного из сидящих амбалов и принялся молотить его, как боксерский мешок.
      Японец двигался столь легко и быстро, что вскочивший огромный детина не успевал ни защититься, ни даже упасть: точными боковыми ударами Такэру постоянно поддерживал его в вертикальном положении.
      – Ну, падло! – опомнился наконец третий охранник и поднялся, опрокинув ящики.
      Такэру чуть скосил глаза в его сторону, но Стас крикнул:
      – Этот мой! – и ринулся в драку.
      Минут примерно десять японец и рыжий избивали охранников. Глеб наблюдал за этим, держа руки в карманах. Толян смотрел тоже, и взгляд его выражал обреченность.
      Наконец, притомившись и выпустив пары, освобожденные пленники оставили своих мучителей лежащими на полу.
      – Поехали, что ли? – предложил Стас.
      – Над дыханием обоим надо поработать, – хмуро заметил Глеб. – И двигаетесь, как тюлени.
      Такэру поклонился.
      – Да, сэнсей.
      – Как скажешь, сэнсей, – проворчал рыжий и кивнул на Толяна. – Он тебя привел?
      – Догадался Штирлиц, – буркнул Глеб.
      Стас шагнул к Толяну, тот в испуге отступил. Но рыжий протянул ему руку и сказал:
      – Я о тебе думал хуже. Извини.
      Брови Глеба удивленно приподнялись. Толян бросил на него умоляющий взгляд и, пожимая руку Стаса, пробормотал:
      – Да ладно… сочтемся.
      Решив не прояснять это милое недоразумение, Глеб обратился к друзьям:
      – Подождите в машине. Я сейчас.
      – Там твой фирменный “жигуль”? – уточнил Стас, надевая пальто.
      – А тебе “БМВ” подавай? – в тон ему осведомился Глеб.
      Рыжий усмехнулся.
      – Пошли, Такэру, в его колымагу. Нас там сейчас пилить будут, как Илюху жена.
      Они вышли, и из-за двери донесся смешок Такэру: “Я тоже куплю себе “жигуль””.
      Глеб посмотрел на Толяна в упор. Толян попятился и залепетал:
      – Я мог бы их сразу грохнуть, но не грохнул… Каждый себе на кусок хлеба зарабатывает как может. Если Лось приказал, а я не выполнил…
      – Слушай сюда! – прервал его Глеб. – Хозяина твоего я сам разыщу, очень скоро. Так и передай. А что касается тебя… Лучше на глаза не попадайся. Это твой шанс.
      Глеб вышел из подвала.
      Толян вздохнул с облегчением. Затем кинулся к лежащим на полу амбалам и стал бить их по щекам, приводя в чувство. Через некоторое время охранники, обрызганные ржавой водой из-под крана, восседали на ящиках и матерились, потирая помятые бока. А Толян, отойдя в дальний угол подвала, достал из кармана “сотовый” телефон и набрал номер олигарха Лосева.
      – Виталий Петрович, – проговорил он шепотом, – тут такое было… Короче, эти мудаки все просрали… А что я? Что я могу один? Не я ж их нанимал. Ишаки просто…
 
      Глеб гнал машину, поглядывая на часы. Сидящий за его спиной Стас спросил:
      – А наши-то часы почему не сработали?
      Глеб ответил раздраженно:
      – Ваши часы защищают от взрыва и от выстрела. Но если напиваешься, как свинья… от мордобоя изволь уклоняться сам и блевать ходи самостоятельно.
      Красный от стыда Такэру тихо произнес:
      – Простите, сэнсей.
      Рыжий через силу усмехнулся:
      – Я же говорил: сейчас пилить будет. Короче, всё – ластик. Эту ночку мы стираем.
      Лихо обогнав трейлер с надписью “мороженое мясо”, Глеб удивленно поинтересовался:
      – Откуда ты знаешь про ластик?
      – Илюха научил. А что?
      – Ничего. Только ластиком можно стереть необдуманные свои слова, а не поступок, который мог стоить жизни.
      Чуть подумав, рыжий возразил:
      – Поступок следует за словами. Стираю и то, и другое. И будь спок: больше не вляпаюсь.
      Глеб лишь вздохнул и в очередной раз взглянул на часы.
      – Куда тебя отвезти? К Кате?
      Опустив голову, Стас сложил руки крестом.
      – С Катей всё. Домой вези. – И он сказал адрес.
      “Ты и вправду не слабоумный”, – удовлетворенно отметил про себя Глеб. Не проявив любопытства по поводу Кати, он лишь спросил:
      – А “тойота” твоя где?
      – Слава Богу, возле дома. Мы с Такэру на такси к этой Милке рванули… В общем, я подстраховался на случай подпития. А ты чего всё на часы смотришь? Опаздываешь куда?
      Глеб кивнул:
      – В три часа ровно обязан быть у японского посольства. Как раз Такэру завезу и… – Глеб запнулся, чуть подумал и спросил: – У тебя “сотовый” при себе?
      Похлопав себя по карманам пальто, Стас достал телефон, нажал кнопку и приложил ухо.
      – Работает. Хорошо хоть не расколошматили, гады.
      – Такэру, позвони брату, – сказал Глеб. – Сообщи, что жив-здоров: он волнуется поди. И попроси его встретить нас с тобой за территорией посольства. Прямо у въезда, в три ноль-ноль. Быстрей. Если Сато нет на месте, он должен успеть доехать к трем часам. Передай, что это очень важно.
      – Да, Глеб-сан. – Такэру взял у Стаса телефон и набрал номер. Брат его, очевидно, снял трубку сам. Такэру почтительно заговорил по-японски: – Я был с друзьями, Сато-сан. Потом я всё объясню… Нет, Сато, мистера Грина с нами не было. Но он сейчас со мной… Сато, пожалуйста, не ругайся. Выйди нас встретить… – И Такэру изложил брату просьбу Глеба, но от своего лица. Далее последовало молчание, прерывающееся односложными восклицаниями Такэру. Похоже, брат пытался выяснить, какого лешего он должен выходить к воротам и не нужен ли при этом духовой оркестр. – Я потом тебе всё объясню, – повторил Такэру и дал отбой.
      Стас, который из всего разговора, естественно, не понял ни слова, поинтересовался:
      – Ну как, порядок?
      – Ништяк, – ответил Такэру, возвращая ему телефон. Глеб довез Стаса до дома, высадил и сказал:
      – Вон твоя “тойота”. Если твои часы светиться не будут – взрывчатки там нет. А если засветятся… все равно взрывчатка не сработает.
      Стоя возле “жигуленка”, рыжий пожал могучими плечами:
      – На хрена им взрывчатка, если они думали, что нас и так замочат?
      – Знать бы, что у них в мозгах, – возразил Глеб и, захлопнув дверцу, погнал машину к посольству Японии.
      Дороги были сухие, движение – по московским понятиям – умеренное, и “жигуленок” мчался, едва касаясь асфальта колесами. Глеб нервно поглядывал на часы, Такэру деликатно молчал на заднем сиденье. К посольству они подъехали в 15.02. Подобным опозданием, пожалуй, можно пренебречь.
      “Опель” с господами из ФСБ стоял в двадцати метрах от посольских ворот. Сато Абэ в пальто нараспашку прогуливался рядом. Глеб припарковался рядом с “опелем”.
      Приоткрыв дверцу “жигуленка”, Глеб обернулся к Такэру:
      – Иди прямо к брату. И не удивляйся ничему.
      Такэру кивнул, и они вышли из машины.
      Из “опеля” тут же выскочили четверо в штатском и двинулись наперерез Глебу. Впереди на кривых ножках семенил сам генерал Святов, и отвислые его щеки трепыхались при ходьбе. За ним пружинистым шагом поспешали два крепких молодца – очевидно, группа захвата. И замыкал процессию полковник Рюмин, гладко выбритый, подтянутый и прямой как трость. Генерал Святов опережал подчиненных метра на полтора и в охотничьем азарте все время наддавал.
      Глеб и Такэру спокойно шли к посольству. Сато, брат Такэру, двинулся им навстречу. Четверо с Лубянки успели вклиниться меж ними.
      – Грин Глеб Михайлович? – произнес генерал, заступая Глебу дорогу. Его бульдожьи щеки ходили ходуном.
      Тем временем два молодых офицера встали у Глеба по бокам, а полковник Рюмин блокировал его со спины.
      Оттесненный в сторонку Такэру невозмутимо взирал на происходящее. Сато бросил на него удивленный взгляд, но юноша едва заметно качнул головой. Сато остановился и также стал наблюдать.
      Фиолетовые глаза Глеба, казалось, вспыхнули изнутри. Глядя в зрачки генерала, он ответил:
      – Да, это я.
      Генерал на мгновение застыл. Затем распахнул вдруг пальто, выхватил автомат и заорал дурным голосом:
      – Молись, сука! Щас положу тебя вместе с твоими косоглазыми!
      Далее счет пошел на секунды.
      Сато Абэ остолбенел от неожиданности. По-русски он не понимал, но автомат в руках генерала в переводчике не нуждался.
      Такэру весь текст, разумеется, понял. Но доверие его к сэнсею было столь велико, что он сохранял полное хладнокровие.
      У офицеров группы захвата челюсти отвисли, можно сказать, до пупа.
      Полковник Рюмин, хоть и готов был к “сюрпризу”, однако тоже находился в обалдении.
      Глеб продолжал смотреть в зрачки генерала.
      – Кто вы такой? – произнес он вежливо. – И почему угрожаете мне оружием?
      Лицо генерала побагровело.
      – Щас, б…, узнаешь, кто я! – взревел он и пальнул в воздух из автомата. Пальто его распахнулось и… матерь Божья! Генерал весь был увешан гранатами. – Всех твоих япошек замочу! – орал он, паля из автомата по окружности. – А посольство их взорву на хер!
      – Товарищ генерал… Владимир Григорьевич… – залопотал один из молодых чекистов. Прикладом автомата генерал ударил его в живот.
      – Помогите же кто-нибудь! – закричал Глеб, глядя на полковника Рюмина.
      – Я те помогу, азиатский прихвостень! – Генерал выпустил очередь над самой головой Глеба.
      Сато и Такэру бросились ничком на асфальт. Вооруженная охрана посольства бежала к воротам.
      Офицеры, стоящие по бокам Глеба, похоже, готовы были по-детски расплакаться.
      Полковник Рюмин пришел наконец в себя. Боковым ударом в челюсть он свалил генерала с ног. Автомат выпал из рук шефа, и Борис Викторович проворно его подобрал. На губах генерала меж тем выступила пена. С воплем “Всех замочу!” он встал на четвереньки и укусил за икру того же оперативника, которому только что заехал прикладом в живот. Оперативник буквально взвыл: укус начальства, очевидно, оказался весьма болезненным.
      – Гена, давай! – рявкнул полковник Рюмин и вместе со вторым оперативником бросился на пытающегося встать шефа.
      Тут и охрана посольства подоспела.
      – Все на землю! Руки за голову! – скомандовал русский богатырь в камуфляже.
      Японские офицеры также присутствовали и что-то выкрикивали по-своему. Лёжа на брыкающемся генерале, полковник Рюмин предъявил “корочки” ФСБ и произнес по-английски:
      – Служба безопасности. Прошу сохранять спокойствие: инцидент улажен.
      Лица окружающих японцев выразили облегчение.
      Сато и Такэру, поднявшись с асфальта, пошли навстречу друг другу.
      Русский богатырь в камуфляже сплюнул жвачку себе под ноги.
      – Мне вообще-то по чайнику, что ты из ФСБ, – заявил он презрительно. Однако отступил и не возникал больше.
      Из здания посольства в пальто, накинутом на плечи, к месту происшествия спешил пожилой безукоризненно одетый японец. Очевидно, это был чиновник рангом не ниже советника. На скуластом его лице читалась решимость защитить суверенность своих территорий от любых посягательств.
      Тем временем взбесившегося генерала Святова удалось избавить от взрывчатки и сковать наручниками, предназначенными Глебу. Генерал продолжал изрыгать угрозы вперемежку с матерщиной. Укушенный им оперативник вызвал “скорую”.
      Полковник Рюмин в сторонке негромко выяснял отношения с чиновником японского посольства и начальником охраны. Они вполне миролюбиво говорили по-английски. Приблизившись к ним, Глеб покашлял, чтобы привлечь к себе внимание.
      – Так я пойду? Свидетели вам небось ни к чему?
      Японцы переглянулись и вопросительно воззрились на полковника ФСБ.
      – Идите, и советую не трепать языком, – небрежно отмахнулся Борис Викторович. Но взгляд его, брошенный на Глеба, выражал восхищение пополам с ужасом.
      Направляясь к своему “жигуленку”, Глеб помахал рукой Сато и Такэру.
      Сато проговорил по-японски:
      – Спецслужбам теперь не до вас, мистер Грин, не так ли?
      Глеб с усмешкой пожал плечами. Сато показал ему большой палец, а Такэру хихикнул:
      – Сколько было шуму!
      – Какой-то сумасшедший террорист, – по-японски отозвался Глеб. – Кстати, господин Абэ… Не могли бы вы упомянуть среди своих друзей в посольстве, кому они обязаны своим спасением от этого налета?
      Уголки губ Сато чуть заметно приподнялись.
      – Да, и кому же?
      – Полковнику ФСБ Рюмину. Если б не он, страшно представить, что здесь творилось бы.
      Сато поклонился:
      – Проинформирую об этом кого следует. Благодарность наша безгранична.
      Глеб поклонился в ответ, сел в машину и уехал. Задумчиво глядя ему вслед, Сато проговорил:
      – Вижу, сила его велика.
      – Знал бы ты, насколько она велика, – с гордостью произнес Такэру.
      Сато с грустью взглянул на брата.
      – Главный принцип самурая, – сказал он, – хочешь одолеть врага, готовься к смерти. А ты, Такэру, даже к поражению не готов.
      Младший брат возразил с улыбкой:
      – Главный принцип самурая, Сато-сан, сначала побеждай, потом сражайся. Победа у меня здесь, – Такэру коснулся пальцем своего лба, – а смерть врага я приму без подготовки.
      Пряча улыбку, Сато отвернулся и спросил.
      – Где ты провел ночь, негодник?
      Младший брат вздохнул:
      – Пилить будешь, как Илью жена?
      Сато озадаченно обернулся. Красный от смущения Такэру стоял, уперев взгляд в землю.
 
      О неудавшемся своем аресте Глеб рассказывать Даше не стал. Но об освобождении Такэру и Стаса (после утреннего эпизода с деревянной скалкой), конечно же, доложить ей был обязан. А Виталий Петрович Лосев, позвонивший вечером, безусловно, знал уже о том и о другом.
      – Избегаешь встречи со мной? – спросил он напрямик.
      – Откладываю, – поправил Глеб. – Но очень ненадолго.
      – Шустрым, смотрю, стал.
      – А кого бояться?
      Олигарх усмехнулся:
      – Ну да, на Лубянку теперь наплевать.
      – Ага, – подтвердил Глеб, – Лубянка приболела.
      После короткого молчания Лосев буркнул:
      – Спасибо, под придурка больше не косишь.
      – Так ведь надобность отпала, – простодушно признался Глеб.
      – А была такая надобность?
      – Теперь вы, Виталий Петрович, под простачка работаете.
      Лосев вновь помолчал и осведомился.
      – Дашка у тебя?
      Даша, прижимающая ухо к трубке, крикнула:
      – Тебе-то что?! Родственные чувства проснулись?!
      А Глеб спокойно ответил:
      – Даша у меня. За безопасность ее не волнуйтесь.
      – Я не волнуюсь, – заверил олигарх. – Теперь это твоя личная проблема.
      – Само собой, вы для этого меня и наняли, – сказал Глеб и дал отбой.
      Даша погладила его по волосам.
      – Не переживай. Такое, увы, не редкость.
      – Еще чего! – отмахнулся Глеб. – Переживать из-за этого “клыка”…
      – Я не про дядьку.
      – А про кого?
      – Про Катю, которая продала Стаса.
      Глеб воззрился на нее в изумлении.
      – Как ты угадала?
      – Я не гадала, дурак! – рассердилась Даша. – Я твои мысли читаю! Пора бы привыкнуть!