Глеб взглянул на часы: время перевалило за три с четвертью.
      – Пожалуй, – сказал он, выключил лампу и лег. Даша моментально к нему прижалась.
      – Не смей от меня отходить дальше, чем вот так.
      Глеб вздохнул:
      – Молчала бы. Вчерашний твой поход в библиотеку чуть меня в психушку не отправил.
      – А Мангустов в психушки принимают?
      – У нас свои, специализированные.
      Приподнявшись на локте, Даша посмотрела на него блестящими в темноте глазами.
      – Прости, любовь моя. Я больше никогда-никогда?.. А здорово я все это раскрутила?
      – Умница. – Глеб поцеловал ее в нос. – Прими поклон от всего человечества.
      – Ну да… – зевнула Даша, – дождешься от него поклона.
      Проспали они до девяти утра. В половину десятого должны были явиться Стас, Илья и Такэру. Оперативное совещание Глеб намеревался провести в течение часа: в пол-одиннадцатого ему надо было отправляться в школу, к четвертому уроку по расписанию.
      Ребята пришли без опоздания. Крохотная прихожая Глеба впервые вместила столько народу сразу.
      – Шолом! – сказал Илья.
      – Шолом! – эхом повторил Такэру. – Какое чудесное утро!
      – Ни хрена себе чудесное, – проворчал Стас. – На улице дождь со снегом и… квартирка у тебя, шеф, тоже, прямо скажем…
      – Зато шкаф что надо, – ввернул Илья.
      – Приятно, что ты оценил, – усмехнулась Даша. Рыжий взглянул на нее недоверчиво.
      – Что за дела с этим шкафом? Илья всю дорогу на что-то намекает, намекает…
      Глеб толкнул его в сторону кухни.
      – Сейчас некогда, потом. В темпе завтракаем, набрасываем план – и я убегаю. Тогда и со шкафом разберетесь.
      Стас фыркнул:
      – И этот туда же. Прямо любопытно.
      От завтрака никто не отказался: яичница с ветчиной, свежие овощи и кофе. Четверо кое-как разместились за столом, а Глеб ел стоя, приспособив тарелку на холодильнике. Намазывая хлеб горчицей, он уточнил:
      – Надеюсь, Илья описал вам ситуацию? Можно не повторяться?
      – Вопросов нет, – кивнул Такэру, коротко и без улыбки.
      – Минутку! – поднял руку рыжий. – Если Змеей оказалась фотомодель – это вообще полный абзац. Она в любой момент может улизнуть в толпе журналистов и поклонников.
      Глеб развел руками:
      – Риска, разумеется, не избежать. Но Змея не уклонится от битвы с последним Мангустом, если заранее не почует беды. А у нее сейчас, по ее мнению, все очевидные преимущества. Притом еще свой собственный Мангуст.
      Стас обвел хмурым взглядом присутствующих.
      – А тебя самого это не смущает? – обратился он к Глебу. Глеб покачал головой:
      – Ничуть. Не сочти за хвастовство, но… я сделаю эту сладкую парочку со всей их шоблой. Не расползлись бы только. А чтобы подобного позыва у них не возникло, следует поддерживать у них уверенность в победе. Враги наши – опасная сволочь, но вовсе не герои.
      – Тогда зачем их пугать? – продолжал допытываться рыжий. – Тут ведь можно и перегнуть палку.
      Глеб вновь развел руками:
      – Придется балансировать. Пугаем их ровно настолько, чтоб они сбились в кучу, сохраняя уверенность, что в куче их никто не одолеет. Конечно, времени у нас мало: меньше недели. Чуть промедлим, протянем – и что-то обязательно пойдет не так. Поэтому сразу после наших акций я звоню по контактному телефону и говорю им: “Ку-ку!”
      – О Господи! – вздохнула Даша.
      Глеб приподнял с холодильника чашечку с кофе.
      – Твое здоровье, дорогая! В общем, предлагаю следующий план… – И он вкратце изложил то, что они вчера наметили с Ильей и Дашей. Закончив, Глеб деловито прокомментировал сказанное. – Почему я прошу вашей помощи? Пусть они думают, что у меня целая ватага колдунов – не шибко сильных, но зубастых и наглых. Змею это не столь напугает, сколь разозлит. А Мангуста – тем более. И во-вторых, все вы так или иначе уже засвечены: им известно, что вы со мной, но не ясно, в каком качестве. Наши удары, надеюсь, будут для них сюрпризом и до битвы им будет не до вас. А после битвы… все вы забудете об этой нечисти по крайней мере лет на двести – триста. Вопросы есть?
      Стас усмехнулся:
      – От какой болезни я помру через двести лет?
      Глянув на него через плечо, Глеб понес посуду в раковину.
      – Ты будешь молод и здоров, как бык, – ответил он. – Еще вопросы?
      – Старик, что-то я не въехал, – возмутился вдруг Илья. – Вчера мы говорили одно, а сегодня… Ты опять меня в угол задвинул!
      Моя тарелки, Глеб возвел глаза к потолку.
      – Брось, Илюшка, – пришла на выручку Даша. – Ты ведь у нас аналитик…
      – Ну-ка замолчи! – рявкнул Илья. Даша подняла руки вверх:
      – Молчу.
      Стас прыснул:
      – Полундра, штормяга!
      – Очень-очень сердитый, – хихикнул Такэру.
      – Старик, – не отступал Илья, – я к тебе обращаюсь! Мы вчера однозначно договорились, что…
      – Ну хорошо, хорошо! – простонал Глеб, вытирая руки полотенцем. – Пусть будет, как вчера договорились. Тогда Стас пойдет вместе с Такэру.
      – Все! – просиял Илья. – Больше вопросов не имею!
      Даша потрепала его за бороду.
      – Ой, врешь!
      Глеб взглянул на часы:
      – Врет, не врет, но мне пора. – Он вышел из кухни. – Даш, своди мужиков искупаться.
      Такэру и Стас вылупились на него в недоумении. На лице Ильи появилась улыбка Моны Лизы.
      – Ладно, милый. – Даша вышла за Глебом в прихожую. – Только, пожалуйста, не задерживайся.
      Глеб чмокнул ее в щеку и ушел.
      – Что еще за купание? – не сдержал любопытства рыжий. Даша вздохнула:
      – Ну, как тебе сказать… – она подошла к шкафу, – в маленьких квартирках приходится исхитряться.
      Стас тоже подошел к шкафу и посмотрел на него с подозрением. Тем временем Илья нетерпеливо подталкивал Такэру в спину. Японец шел, заранее улыбаясь.
      Илья хохотнул:
      – Интересно, что подумает графиня?
      – Что туризм в этом доме приобретает размах, – улыбнулась Даша и распахнула дверцу шкафа. – Господа, прошу не толпиться!
      Стас и Такэру синхронно заглянули и – дуэтом издали какой-то странный русско-японский возглас. Илья хохотнул.
      – Не надо слов. Аналитики идут первыми, – заявил он и толез в шкаф.
      Народ в лице Такэру и Стаса безмолвствовал.
      – Долго стоять будем? – осведомилась Даша. – Банзай, мужики!
      Переглянувшись, “мужики” полезли в шкаф. Даша непринужденно вошла вслед за ними.
      Примерно в середине последнего по расписанию урока дверь в кабинет французского чуть приоткрылась, но никто не зашел, не заглянул. Восьмиклассники с интересом уставились в образовавшуюся щель. Но Глеб как ни в чем не бывало продолжал вести урок. Тот, кто стоял за дверью, с шумом закрыл ее и вновь приоткрыл. Это был уже очевидный сигнал, не откликнуться на который Глеб счел неразумным.
      За дверью с видом заговорщика стоял Лёня Рюмин.
      – Глеб Михайлович, – прошептал он, – вас мой отец вызывает.
      – Где он? – спросил Глеб.
      – В туалете.
      Дело казалось загадочным. Глеб заглянул в класс.
      – Выполните упражнение в конце раздела, – распорядился он. – Я сейчас вернусь.
      Класс возбужденно загудел.
      – Устно или письменно? – уточнил кто-то.
      – Устно, лентяи, – ответил Глеб, прикрывая за собой дверь.
      Лёня Рюмин конспираторски огляделся.
      – Разговор не более трех минут, – предупредил он торопливо. Его светлый чубчик залихватски топорщился.
      – О чем разговор-то? – полюбопытствовал по дороге Глеб. Курносый Лёнин носик ехидно сморщился.
      – Не знаю. Лубянка использует меня втёмную.
      Глеб прыснул и потрепал его по вихрам. Возле входа в туалет Лёня встал, как говорится, на атасе, а его учитель французского проследовал к месту встречи с его отцом.
      В туалете для мальчиков полковник Оксфорд выглядел, мягко сказать, неприкаянно. В своем сшитом на заказ пальто, высокий и прямой как трость, он брезгливо прохаживался возле пожелтевших детских писсуаров.
      Пожимая Глебу руку, Борис Викторович мрачно произнес:
      – Вас должны арестовать. Завтра-послезавтра.
      Глеб улыбнулся:
      – Наконец-то. На английскую разведку работаю?
      Левая бровь полковника чуть приподнялась.
      – Вижу, вас не удивишь.
      – Это легко просчитать, – ответил Глеб. – И разумеется, у вас никаких намеков на доказательства – одна лишь инициатива генерала Святова.
      – Этого вполне достаточно, – без улыбки произнес полковник. – Тем более что производить арест он будет лично.
      – Кто еще из сотрудников?
      – Вероятно, я и два оперативника.
      Глеб щелкнул пальцами:
      – Вот это везение!
      На сей раз приподнялись обе брови полковника.
      – Вас не удивишь и не испугаешь. Но что за этим стоит?
      Глеб на мгновение задумался.
      – Борис Викторович, вам не трудно будет арестовать меня где-нибудь… скажем, у посольства Японии? Это, по-моему, неплохо бы смотрелось в отчетах?
      – Допустим, – полковник тревожно взглянул на часы, – но, Глеб Михайлович, я вас не понимаю.
      Глеб тоже посмотрел на часы.
      – Долго объяснять. Но будьте готовы к тому, что вы с оперативниками арестуете самого генерала Святова. То есть у вас просто не будет иного выхода. И ваши героические действия, полагаю, продвинут вас по службе.
      Полковник, следует отдать ему должное, и глазом не моргнул.
      – Как вы этого добьетесь? – только и спросил он.
      – Пока не скажу, – улыбнулся Глеб. – Но, вероятней всего, генерал сильно облажается, а вы, рискуя жизнью, восстановите порядок и закон. Устраивает?
      Полковник пожал плечами:
      – У меня такое чувство, Глеб Михайлович, что в скором времени я буду то ли благословлять, то ли проклинать судьбу за наше с вами знакомство.
      – Смотря чего вы ждете от судьбы, – ответил Глеб, направляясь к выходу. – Не забудьте лишь уведомить, куда и во сколько я должен явиться для ареста.
      Губы полковника дрогнули в улыбке.
      – Будьте спокойны, я позвоню.
      – Но прошу учесть, – предупредил Глеб, выходя, – до двух дня у меня уроки французского. Это святое.
      Полковник смотрел на закрывшуюся за ним дверь, и в глазах его промелькнуло недоумение. Он постоял еще с полминуты, затем тоже покинул туалет для мальчиков.
      Отделившись от стены, к нему шагнул Лёня.
      – Вражеская агентура не проявлялась, – лихо отрапортовал он.
      Взглянув на часы, полковник тихо проговорил:
      – Ты забыл ключи от квартиры. Я вызвал тебя с урока, чтобы их передать. Все это время ты был со мной. Но если кто-то засек тебя возле кабинета Глеба Михайловича, то… ты зашел к нему, чтобы на завтра отпроситься с французского.
      – На послезавтра, – поправил Лёня. – Завтра у Глеба Михайловича занятий нет.
      – Вот как? – задумчиво произнес полковник. – Значит, ты пытался отпроситься на послезавтра, но Глеб Михайлович тебя не отпустил. Так, на всякий случай.
      – Почему не отпустил? – заинтересовался Леня.
      – Меньше возможных нестыковок, – объяснил ему отец. – В общем, у тебя голова на плечах. Надеюсь.
      Лёня щелкнул каблуком.
      – Да, сэр!
      Полковник поморщился.
      – Вот только без этих твоих штучек, – потребовал он и зашагал к вестибюлю.
      Сын его тяжко вздохнул и отправился досиживать последние минуты урока физики.
 
      Вернувшись после уроков домой, Глеб застал там прямо-таки бодрость и веселье. Соратники по борьбе дожидались его на кухне, травя анекдоты. Никто, кроме Глеба, голоден не был, поскольку все отобедали у графини. И пока Глеб ел в одиночестве, Стас пытал его: правда ли, что этот мир за шкафом находится в другой галактике? Такэру вопросов не задавал. Но взгляд его, устремленный на Глеба, выражал такое неподдельное восхищение, что кусок, пожалуй, мог застрять в горле.
      Илья и Даша переглядывались, как два фокусника, трюк которых произвел фурор. Казалось, они готовы были водить экскурсии.
      Но команда, как выяснилось, не только загорала. Даша дозвонилась до волчицы, то есть до Шлыковой, и представилась ассистентом режиссера Павла Цветкова. (Кто он такой? А черт его знает!) По словам Даши, маэстро, то есть Павел Цветков, пожелал задействовать пантеру, то есть французскую звезду Элен Вилье, в сногсшибательном кинопроекте, для обсуждения которого ему (режиссеру) просто позарез нужно с ней (с Элен) сегодня встретиться. Шлыкова отнеслась ко всему этому настороженно и потребовала к телефону самого Павла Цветкова. Даша с готовностью передала трубку Илье. Илья скромно проинформировал Глеба:
      – Старик, я был в ударе.
      – Эт-то надо было слышать! – закатила глаза Даша. – Как он перед этой Фёклой выпендривался!
      – Цирк, – подтвердил Стас. – Он так ей мозги закомпостировал…
      – Смешной был режиссер, – хихикнул Такэру. Глеб с улыбкой обвел их взглядом:
      – И к чему пришли?
      Даша потрепала Илью за бороду.
      – В итоге Павла Цветкова ждут с четырех до шести вечера по уже известному нам адресу. Марья Павловна Шлыкова взялась, как обычно, выполнить роль переводчицы. Короче, обе милашки будут готовы к мировой славе.
      Глеб встал из-за стола.
      – Тогда едем. Не будем растягивать удовольствие.
      Стас обратил к нему обожженное солнцем лицо.
      – Слышь, а на хрен им все это надо, а? Фильмы, роли какие-то… Я сам видел, как эта французская лялька превратилась в жуткую образину. Они ж вообще из другого мира, на кой черт им этот кинобизнес?
      – Они из нашего мира, – возразил Глеб, выходя из кухни, – в том-то и беда. Их интересы весьма заурядны. Наша прелестная Элен с легким сердцем разрушит пол-Москвы или пол-Парижа, – Глеб надел куртку, – а потом сладко замурлычет от комплимента какого-нибудь заштатного кинокритика.
      Стас, Илья и Такэру тоже стали одеваться.
      – Значит, ничто человеческое им не чуждо, – усмехнулся Илья.
      Глеб кивнул:
      – Я уже устал вам это повторять.
      Даша посмотрела на него с тревогой.
      – А Мангустам, наоборот, – вздохнула она, – все человеческое до лампочки. Судя по их семи заповедям.
      Глеб грустно улыбнулся:
      – Мангусты тоже не во всем правы. Им еще предстоит за это расплачиваться.
      – Им! – воскликнула Даша. – Нравится мне это “им”!
      – Ша, Дуська, я Дубровский! – осадил ее Илья, открывая дверь. – Поехали, ребята. А то меня жена пополам перепилит.
      Мужчины вышли, и дверь за ними захлопнулась.
      Даша некоторое время прохаживалась из угла в угол, затем присела на диван и набрала номер художника Федора Ляха из Ольгиного списка.
      Федор снял трубку.
      – Ал-ло! – произнес он, как обычно, слегка заикаясь.
      – Здравствуйте, Федя, – проговорила Даша. – Вас беспокоит корреспондент “Вечернего курьера”. На днях вы мне звонили, в мастерскую приглашали. Помните?
      – К-конечно. Я уз-знал вас, Даша. В-вы придете?
      – Нет, не приду, – ответила Даша и умолкла.
      – Поч-чему?
      – Потому что ты заложил меня своей сатанинской секте, Федя. Напрасно ты это сделал.
      – К-какой ещ-ще секте? – В голосе художника послышалась тревога. – О чем вы гов-ворите?
      – Ну-ну, приятель! Хватит в несознанку играть! Твои сатанисты убили Ольгу Самарскую, ты тоже в этом замазан. Теперь этим делом занимаются ФСБ, Интерпол и еще восемь спецслужб. Берегись, ублюдок! Есть негласная установка: до суда не доводить, никого из ваших не арестовывать, а стрелять на поражение.
      – Я никого не убивал, – в панике залопотал художник. – Я только док-кладывал, как м-мне велели…
      – Не скромничай, Федя! – жестко перебила Даша. – Ты из фонда деньги получал? А за что тебе платят, спрашивал?.. Так позвони и поинтересуйся. Может, еще не поздно.
      – Даша, я даж-же не представляю, от-ткуда в-вам все это…
      – Федюня, я не выдаю свои источники. Срочно звони своим боссам и требуй, настойчиво требуй, чтобы тебя оставили в покое. Будут угрожать – обращайся к широкой общественности. Не теряй ни минуты, Федя. Защищайся.
      Дав отбой, Даша откинулась на спинку дивана. В изумрудных ее глазах поблескивали озорные огоньки.
 
      Глеб оставил “жигуленок” у подъезда. Они поехали на “тойоте” Стаса и, сделав крюк, завезли домой Илью. Пока Илья открывал ключом дверь квартиры, Стас полюбопытствовал, знает ли он, какое преимущество имеет мужчина, которого жена перепилила пополам. Илья заинтересованно обернулся на пороге:
      – И какое же?
      Нажав кнопку лифта, Стас ответил:
      – Он может сам себя поцеловать в зад.
      И лифт поехал вниз.
      – Сам себя в зад! – хихикнул Такэру. – Очень смешно!
      А сверху донесся возглас Ильи:
      – Похоже, я сегодня попробую!
      Только оказавшись в машине, Стас и Такэру заметили, что Глеба с ними нет. Они посидели малость, поозирались, и рыжий с досадой захлопнул дверцу.
      – Ё-мазай! Где он там застрял?!
      Голос Глеба раздался сзади:
      – Спасибо, что спросил.
      Стас и Такэру обернулись. На заднем сиденье никого не было. Перегнувшись через спинку, Такэру посмотрел на пол. На полу, разумеется, никто не лежал.
      – Глеб-сан, вы здесь? – осторожно спросил Такэру.
      – Будь уверен, – отозвался невидимый Глеб. – Этот фокус я вам уже показывал. Поехали.
      Включив зажигание, Стас проворчал:
      – Ну и зачем? Мог бы и там, возле их дома.
      – Или исчезнуть прямо у них на глазах, – усмехнулся Глеб. – А если у дома нас возьмут под наблюдение?.. С этого момента вас только двое: обо мне забудьте. И когда выйдем оттуда, пока не отъедем на приличное расстояние, вас опять же останется двое. Ты понял, Стас?
      – Понял, не лох, – буркнул рыжий.
      – И последнее, – продолжал напутствовать невидимый Глеб. – Не входите в азарт. Делайте все, как договорились, и смывайтесь через несколько минут. Никаких экспромтов.
      Стас хмуро промолчал. А Такэру, обернувшись, кивнул в пустоту:
      – Да, сэнсей.
      Наблюдения у дома Шлыковой, похоже, не было. То есть на первом уровне. А на втором – дать гарантий не мог бы даже Мангуст. Выбравшись из машины, Стас, Такэру и Глеб-невидимка вошли в подъезд и поднялись в лифте на шестнадцатый этаж. Стас позвонил в дверь.
      – Ты режиссер, – шепнул ему Глеб.
      – Коню ясно, – усмехнулся рыжий.
      Шлыкова открыла дверь. Глеб-невидимка едва не фыркнул: на Марье Павловне была все та же фуфайка поверх халата, все те же тапочки на босу ногу, а свиноподобная ее личность была такой, с позволения сказать, румяной, точно вынутая из духовки. Голова ее при этом была обмотана платком, который, очевидно, скрывал отсутствие уха, потерянного в битве с графиней. В течение нескольких секунд Шлыкова и Стас взирали друг на друга с большим пристрастием. Наконец злобные глазки Марьи Павловны переметнулись на Та-кэру.
      – Кто из вас Павел Цветков? – осведомилась она.
      – Конечно, не он, – кивнул на японца рыжий. – Это мой оператор.
      Госпожа Шлыкова изобразила нечто наподобие улыбки, однако впускать их не спешила.
      – Что-то голос у вас… по телефону он вроде был тоньше.
      – А у вас – толще, – парировал Стас. – Мне что, за удостоверением сгонять? Могу назад и не вернуться: мое время – деньги.
      Такэру деликатно тронул его за локоть.
      – Павел-сан, не надо нервничать, – проговорил он, демонстрируя сильный акцент. – Госпожа имеет право спросить.
      Шлыкова отступила в глубь прихожей.
      – Мне просто показалось… Прошу вас, – пригласила она обоих. – Элен ждет.
      Стас и Такэру с достоинством вошли, а вместе с ними, разумеется, и Глеб. Марихуаной на сей раз не пахло, но хрусталь по-прежнему пер изо всех щелей. Впрочем, блеск его на Такэру и Стаса впечатления не произвел, зато сами они начали производить впечатление буквально с порога.
      Пальто “режиссера” и куртка “оператора” стали расстегиваться сами собой, затем, опять же сами собой, снялись и поплыли по воздуху к вешалке. При этом пальто Стаса фамильярно похлопало Шлыкову по плечу. Стоящий в двух шагах Глеб видел, каких трудов стоило друзьям сохранять на лицах невозмутимость.
      – Время экономим, – прокомментировал с улыбкой Такэру.
      А Стас вообще выступил с блеском.
      – Погоди-ка, – обратился он к своему пальто, и пальто почтительно замерло в воздухе. – Дай-ка носовой платок, – приказал он. Пальто сунуло рукав в карман, извлекло чистый платок и, подлетев, протянуло его рыжему. Стас промокнул вспотевший лоб и буркнул “сэнк ю”. Пальто поклонилось, подлетело к вешалке и наделось на плечики.
      Будучи “клыком Змея”, Шлыкова, вероятно, умела и не такое. Однако, то ли от неожиданности, то ли от изящества разыгранной интермедии, она буквально потеряла дар речи. Лишь нетерпеливый голос Элен из гостиной вывел хозяйку дома из столбняка.
      – Мари! – прокричала по-французски звезда кино. – Что вы там застряли?! Заходите же!
      – Прошу, – выдавила из себя Марья Павловна и, шлепая тапочками, двинулась в комнату.
      Стас и Такэру прошагали за ней.
      Элен восседала на диване в чем-то оранжевом и воздушном, и стройные ее ножки упирались в персидский ковер.
      – Бонжур, – выговорил Стас.
      – Бонсуар, – слегка подправил его Такэру.
      – О, какие галантные кавалеры! – проворковала по-французски Элен. – Присаживайтесь, месье! Вот здесь, рядышком!
      Глеб-невидимка, прислонясь плечом к стене, усмехнулся. И не успели Стас и Такэру отреагировать на приглашение дамы, как два массивных кресла, прыгая по-лягушачьи, придвинулись к гостям сзади. “Режиссер” и “оператор” чинно сели.
      – Сэнк ю, – поблагодарил рыжий.
      – Мерси боку, – наклонил голову Такэру.
      Шлыкова плюхнулась на диван рядом с Элен и уставилась на гостей растерянными злыми глазками.
      – Что, черт побери, здесь происходит?! – воскликнула актриса.
      – Откуда я знаю, мать твою! – огрызнулась Шлыкова.
      Стас сурово потребовал:
      – Говорите по-русски, мы вас не понимаем.
      – Не перейти ли нам к делу? – с улыбкой предложил Такэру.
      Рыжий кивнул так глубокомысленно, что Глеб едва не прыснул.
      – Короче, так, – изрёк Стас, – я буду снимать фильм “ужасов”. Вы, – ткнул он пальцем в Элен, – должны превращаться в черную пантеру. А вы, – указал он на Шлыкову, – тоже в деле. Вас я беру на роль волчицы-оборотня. В общем, вы обе сыграете сами себя. По рукам?
      Такэру смотрел на Стаса, приоткрыв рот. У Глеба дух перехватило от восхищения. Ай да рыжий! Это была чистейшей воды импровизация, после которой не требовалось уже никаких “спецэффектов” и следовало просто линять.
      Вконец обалдевшая Шлыкова перевела Элен деловое предложение “режиссера”. Француженка взвизгнула:
      – Кого ты мне подсунула, корова?! Хуан кишки из нас выпустит!
      – Заткнись, истеричка! – осадила ее Марья Павловна. – Мы должны сами с ними разобраться! Немедленно!
      “Ну прямо! – мысленно произнес Глеб. И мысленно поторопил друзей: – Всё, ребята, делайте ноги”. И будто услыхав его, Стас поднялся:
      – Короче, подумайте. Мы позвоним.
      Такэру тоже встал.
      Элен ослепительно им улыбнулась и быстро проговорила по-французски:
      – Убьем их!
      – Куда вы так заторопились? – произнесла по-русски Шлыкова. Ее улыбка напоминала волчий оскал. – Без угощения мы вас не отпустим.
      Она всплеснула руками, и от ногтей ее отделилось десять пылающих стрел, полетевших в лица гостей. Однако, не долетев, стрелы превратились в красные маргаритки и упали к ногам Такэру и Стаса.
      – Тётка, ты чего? – обалдело выпалил рыжий.
      – Мочалка трухлявая! – завопила на Шлыкову Элен. – К чему эти сантименты?!
      Но Марья Павловна и сама обалдела настолько, что не нашлась с ответом. Элен вскочила с дивана, готовая, судя по всему, перехватить инициативу. В этот момент, однако, в комнату вошли… Стас и Такэру. Обе милые дамы уставились на них, как легендарный баран на новые ворота. Впрочем, Стас и Такэру, те, что уже находились в комнате, от барана также мало отличались.
      Стоящий у стены Глеб-невидимка наслаждался эффектом.
      – Какие очаровательные куколки! – просюсюкал по-французски Стас-2.
      А Такэру-2 прорычал по-русски:
      – Р-р-растерзаю!
      С двух сторон они приблизились к дивану. Элен и Шлыкова будто уменьшились в размерах. Возможно, в другое время трюк с голограммами-двойниками вызвал бы у них лишь усмешку, но сейчас эти две могущественные колдуньи, входящие в четверку “клыков Змея”, были, что называется, полностью деморализованы.
      – Особенно эта, конфетка в оранжевом! – закатил глаза Стас-2. В отличие от своего прототипа он прекрасно говорил по-французски. – Сколько сексуальности, сколько страсти!
      Такэру-2 кивнул и по-русски пообещал:
      – Затр-р-рахаю!
      Это заявление, разумеется, не испугало Элен, зато вызвало краску на щеках настоящего Такэру: собственный двойник уже действовал ему на нервы.
      Такэру и Стас столбами застыли возле своих кресел.
      – Чего уставились? – обратился к ним Стас-2 на сей раз по-русски. – Валите отсюда, быстро!
      – Задницу надер-р-ру! – добавил Такэру-2.
      Глаза настоящего Такэру воинственно вспыхнули, и Глеб понял, что увлекся.
      – Идите, идите, он пошутил, – примирительно проговорил Стас-2.
      Шлыкова и Элен меж тем мрачно переглянулись и, похоже, начали приходить в себя. Но тут в дверь ввалились Стас-3 и Такэру-3 – оба в рабочих комбинезонах, с кепками набекрень.
      – Слесарей вызывали? – буркнул Стас-3. Шлыкова и Элен застонали дуэтом.
      – Вызывали, – ответил Стас-2. – В сортире протечка.
      “Слесари” кивнули и направились в туалет.
      А настоящие Стас и Такэру тем временем без помех вышли в прихожую, оделись (причем сами) и спокойно удалились. Глеб-невидимка ушел с ними.
      Стас-2 по-французски обратился к поникшим дамам:
      – Насчет протечки в сортире не обижайтесь: это я устроил. Надо было дать работу родственникам. Ну, вы понимаете.
      Элен и Шлыкова механически кивнули.
      – Пользуйтесь японскими унитазами! – призвал Такэру-2 и медленно растаял в воздухе.
      – Шустрый малец, – подмигнул Стас-2. – Мне тоже пора, девочки. Привет Хуану Родригесу.
      При последних словах Элен и Шлыкова вздрогнули, как от удара бича, и вскочили наконец с дивана. Но Стас-2 растаял точно так же, как его партнер. Шлепая тапочками, Марья Павловна заспешила в туалет. Там, конечно же, никого не оказалось, но протечка действительно была. Ох была! Это чувствовалось по запаху. И все же протечка могла пока подождать.
      Вернувшись в гостиную, Шлыкова буркнула:
      – Звони Хуану.
      – Почему я?! – окрысилась Элен. – Звони сама!
      Марья Павловна похлопала ее по руке.
      – Давай, давай. Ты такая сексуальная.
      Элен злобно ощерилась, и зубы ее, казалось, стали превращаться в кошачьи клыки. Но Шлыкова молча положила перед ней радиотелефон. Элен испепелила ее взглядом, однако взяла трубку и принялась набирать номер.
 
      Стас и Такэру довезли Глеба до дома.
      – Насчет фильма “ужасов” – просто гениально, – подытожил Глеб, выходя из “тойоты”.
      – Очень гениально, – с улыбкой кивнул Такэру. Рыжий высунул в окно свою обожженную на солнце физиономию.
      – Приятно слышать, – ухмыльнулся он. – Теперь можно расслабиться.
      Глеб мигом насторожился:
      – В смысле?
      – Ну… забуриться куда-нибудь, оттянуться… мало ли.
      Глеб покачал головой.
      – Воздержался бы пока.
      Стас нахмурился:
      – Слушай, шеф… имеем мы право на личную жизнь? Такэру вон сколько уже здесь околачивается, а еще Москвы толком не видел.
      Такэру опустил взгляд. Возражать Глебу он не решался, но было очевидно, что ему хочется поехать со Стасом. И Глеб обреченно пробормотал:
      – Вы ж в любой момент можете на них нарваться.
      Рыжий глянул на него с усмешкой:
      – Знаешь, друг, невидимкой ты мне больше нравился.
      Он помахал рукой, и “тойота” укатила.
      “Ну и черт с вами! – рассердился Глеб. – Вы уже взрослые мальчики!” Пока он дошел до подъезда и поднялся к себе на этаж, раздражение его несколько улеглось, но тревога осталась.
      Даша ждала его в прихожей. Прижавшись к нему, она спросила:
      – Ну как?
      – Если дашь раздеться, расскажу, – пообещал Глеб.
      – Если я дам тебе раздеться, будет не до рассказов, – возразила она.
      Глеб вздохнул:
      – Разве одежда – для нас помеха?
      – Не помеха, – согласилась Даша. – Но иногда она меня расхолаживает.
      – Неужели? – удивился Глеб. – Когда такое случится, пожалуйста, дай мне знать.
      Они рассмеялись, глядя друг другу в глаза.
      Зазвонил телефон. Даша подошла к нему, а Глеб снял куртку и повесил на крючок. Даша вручила трубку Глебу. Звонил полковник Рюмин.
      – Готовьтесь быть арестованным завтра в три часа дня, – проговорил он без предисловий.
      Глеб, прижав трубку к уху, вошел в комнату и присел на диван.
      – Где? – уточнил он.
      – У посольства Японии. Как вы и заказывали.
      Глеб кивнул:
      – Ладушки. Буду как штык.
      – Но, Глеб Михайлович… – полковник замялся, – если вы по какой-либо причине вдруг не явитесь… Вы даже не представляете, чем я рискую.
      – Явлюсь без опозданий, – заверил Глеб. – Готовьтесь стать героем, Борис Викторович. Живым, разумеется.
      – Всегда готов, – фыркнул полковник и дал отбой. Глеб в задумчивости отложил телефон, взглянул на сидящую рядом Дашу и рассказал о визите к Элен и Шлыковой.
      – Представь, что там сейчас началось, – заключил он с усмешкой.
      Даша пересела к нему на колени.
      – Как самое интересное, так без меня.
      – А Стас-то каков! – не мог нахвалиться Глеб. – Буду, говорит, снимать “ужастик”. Вы, говорит, должны превращаться в пантеру, а вы…
      Даша поцеловала его в губы. Но через некоторое время отстранилась и сказала:
      – Кстати о Стасе. Когда сегодня он, шутя, спросил, от какой болезни он помрет через двести лет… Помнишь, что ты ответил?
      Глеб потерся носом о ее нос.
      – У меня с памятью порядок.
      – Тогда повтори.
      – Я ответил, что через двести лет он будет молод и здоров, как бык.
      Даша кивнула. Изумрудные ее глаза смотрели внимательно и тревожно.