– Майкл, дорогой… – она похлопала Глеба по щекам, – очнись, Майкл.
      Глеб со стоном открыл глаза.
      – Что случилось, Элен? – осведомился он, ощупывая свой затылок. – На нас напали?
      – Да, дорогой. Какие-то мерзавцы пытались отнять мое ожерелье.
      Глеб “с трудом” поднялся. Элен заботливо его поддержала.
      – Отнять ожерелье?.. – переспросил тупо Глеб. И вдруг вспылил: – Ах, негодяи! Где они?! Я сотру их в порошок!
      Элен с улыбкой потрепала его по щеке.
      – Но, дорогой, разве их теперь разыщешь?
      Глеб взял ее за плечи.
      – Что они с тобой сделали? Говори правду, я все вынесу.
      Элен хихикнула.
      – Майкл, ты прелесть! Со мной все в порядке: они просто сбежали.
      – Как сбежали? Почему?
      – Потому что до смерти испугались.
      – Чего, черт возьми, они испугались?
      Элен заморгала, подыскивая ответ.
      – Ну, я не знаю… мало ли чего…
      Глеб встряхнул ее за плечи.
      – Что тут произошло? Говори правду!
      – Майкл, я не знаю, – повторила Элен в досаде. – Просто их что-то напугало.
      Застегнув “молнию” на куртке, Глеб решительно устремился к выходу. Следы огромных когтей на двери он как бы не заметил.
      – Что за несчастная страна! – возопил он на ходу. – Но я найду этих подонков! Из-под земли достану!
      – Но, Майкл… ведь это смешно. Где ты их теперь…
      – У меня есть знакомства в МВД! Не волнуйся, дорогая! Жди звонка!
      С этими словами Глеб вышел и захлопнул дверь.
      Элен растерянно смотрела на следы своих когтей, оставленные на обшивке. Затем прошла в комнату, где был накрыт стол на двоих, в ведерке со льдом охлаждалось шампанское и горели свечи. Окинув все это злобным взглядом, Элен взяла со стола фарфоровую тарелку и с размаху грохнула о пол.
      – Пропади пропадом! – крикнула она, хватая еще тарелку. – Пропади пропадом, импотент хренов!
      Элен принялась бить посуду. Из ее прелестного рта, обведенного розовой помадой, вырывался яростный рык пантеры.
 
      Только лишь Глеб переступил порог, Даша выбежала в прихожую. На ней было короткое летнее платьице и босоножки на каблучке. Она хотела броситься ему на шею, но смутилась вдруг, нахмурилась и деловито спросила:
      – Как все прошло?
      Она была так хороша, что просто глазам больно было на нее смотреть. Глеб никак не мог к этому привыкнуть.
      – О, да ты загорела! – отметил он с удовольствием.
      – У меня это запросто, – отмахнулась Даша. – Не заговаривай зубы: как прошло?
      – Сейчас позвоню Илье и расскажу сразу вам обоим.
      Даша кивнула.
      – О'кей, босс, слова надо экономить. Сейчас я вас соединю. – Она присела с телефоном на диван и набрала номер. – Хэлло! Мистер Гольдберг? – проговорила она, пародируя английский акцент. – Вас беспокоит секретарь лорда Грина. Помойте уши, мистер Гольдберг: на проводе их светлость.
      Глеб отобрал у нее трубку.
      – Прошу прощения, – сказал он. – Персонал теперь ни к черту. Распустились, понимаешь…
      – Фиг с ним, с персоналом, – перебил Илья. – Знаешь, что с нами сегодня было? – И он эмоционально поведал о схватке возле Дашиного подъезда.
      Прижав ухо к трубке, Даша слушала вместе с Глебом. Когда Илья закончил свой короткий рассказ, Глеб хмуро потер подбородок.
      – Н-да… похоже, у Виталия Петровича сдают нервишки.
      – Может, оно к лучшему? – предположила Даша. Глеб пожал плечами:
      – По некоторой теории, все, что ни делается, – все к лучшему. Но я не ее сторонник.
      – Спасибо за часики, – раздался из трубки голос Ильи.
      – На здоровье, – ответил Глеб, – но не зарывайся. Без охраны – все равно ни на шаг.
      – А Стасу и Такэру можно? – запальчиво спросил Илья. Даша перехватила у Глеба трубку.
      – Да, им можно, а тебе нельзя! – крикнула она. – Не строй из себя Шварценеггера!
      Отобрав у нее трубку, Глеб подтвердил:
      – Старик, женщина права.
      Илья чуть помолчал, затем крикнул:
      – Эй, вы двое! Вы начинаете меня раздражать!
      – Эка незадача, – вздохнул Глеб. – О наших провокациях слушать будешь? Или раздражение так тебя захлестнуло, что…
      – Вот собака! – фыркнул Илья. – Разных видел собак, но такого… Мне что, за язык тебя тянуть?!
      Глеб рассказал сперва о бесполезном пожаре в офисе фотомодели. Затем доложил о свидании с Элен Вилье и о превращении оной в черную пантеру. История эта прозвучала у Глеба юмористически, и Даша с Ильей то и дело прыскали. А когда Глеб воспроизвел финальную реплику Элен (“Не знаю, просто их что-то напугало”), оба его слушателя прямо-таки покатились со смеху.
      – Дай-ка мне Дашку, – потребовал Илья. И Даша проговорила в трубку:
      – Общество защиты животных слушает.
      – Дусь, как по-твоему, – спросил Илья, – среди пантер встречаются нимфоманки?
      – Навалом, – парировала Даша, – как среди евреев – необрезанных.
      Илья фыркнул.
      – Ладно, специалистка, давай обратно Глеба… Значит, что мы имеем с гуся? – подытожил он, когда Глеб взял трубку. – Мы знаем двух “клыков Змея”: Дашкин дядя и эта самая Элен, так?.. Осталось вычислить еще два “клыка”, два “глаза” и самого Змея, правильно?
      – Ага, – подтвердил Глеб. – Все, кто рангом ниже – типа Мак-Грегора, – нас мало интересуют.
      Чуть подумав, Илья спросил:
      – Ты уверен, что они сейчас в Москве?
      – На девяносто пять процентов.
      – Чудненько. У меня брезжит парочка идей. Когда можем встретиться?
      – Так… завтра у меня шесть уроков, потом еще одно дельце… В половине пятого у меня дома, устраивает?
      – Вполне. Как тебя найти?
      Глеб продиктовал свой адрес и добавил:
      – Только обязательно созвонись со Стасом. Пусть они с Такэру тебя привезут. Знаешь их телефоны?
      – Обменялись. Ладно, пока. А то Алка тут телефон требует: ее дистрибьюторы могут остаться без вечернего промывания мозгов. Это у них мотивацией называется.
      Илья дал отбой, и Глеб положил трубку.
      – Что у тебя еще за дельце после уроков? – осведомилась Даша.
      – В контору твою наведаюсь. Попробую выяснить, почему тебе не дают переводов. Где, кстати, находится ваше бюро?
      Даша сказала адрес и назвала имя начальника.
      – Только поделикатней там с ними, ладно? – попросила она. – У нас там полторы калеки.
      – Не волнуйся, – Глеб устало откинулся на спинку дивана, – к твоему Степану Савельевичу явится интеллигентный учитель французского и вежливо поинтересуется, что за дела, почему жену его оставляют без заработка, который служил основой семейного бюджета.
      Даша скользнула к нему на колени.
      – Что ты сказал? Повтори.
      Зазвонил телефон. Глеб со вздохом взял трубку.
      – Глеб Михайлович? – прозвучал голос полковника Рюмина. – Борис Викторович вас беспокоит.
      – Вы ничуть меня не беспокоите, Борис Викторович, – ответил Глеб.
      – Приятно слышать. Хочу вам сообщить, что Алексея Кашина, бывшего мужа Дарьи Николаевны, ликвидировали по заказу Дмитрия Грачева. Вам вроде он известен?
      – А то! – буркнул Глеб. – Спасибо, Борис Викторович. Ваше сообщение, признаться, мало меня удивило.
      – Ну что ж… ничего более добавить не могу. Разве что пустяк: для суда никаких доказательств.
      – Фиг с ними, с доказательствами. Бог, как говорится, все видит.
      Полковник, чуть помолчав, спросил:
      – Глеб Михайлович, уж не собираетесь ли вы сами с Грачом разобраться? Коли так, должен предупредить, что у этого мерзавца такие покровители…
      – Что за мысли, Борис Викторович? С моей стороны никаких поползновений. Я целиком полагаюсь на органы правосудия.
      – Весьма похвально, – с усмешкой заметил полковник. – Тогда мне остается лишь…
      – Минутку, Борис Викторович, – остановил его Глеб. – Вам ничего не известно о Международном фонде поддержку талантов?
      На сей раз полковник ФСБ молчал значительно дольше.
      – Забавно, что вы спросили, – произнес он наконец. —У меня самого организация эта вызывает жгучий интерес. Тем более что ее ревностно опекает мое непосредственное начальство.
      – Значит, разузнать что-либо вам не так-то просто? – предположил Глеб.
      – Весьма непросто. Но я постараюсь. Так любопытно, знаете ли… Всего доброго, Глеб Михайлович.
      Полковник положил трубку, Глеб – тоже.
      – Я не подслушивала и с колен не слезу, – заявила Даша. Голова ее лежала на плече Глеба.
      Глеб вздохнул.
      – А как же я попаду в душ?
      – Только вместе со мной.
      – Ну так пошли.
      Даша подняла голову с его плеча.
      – А чем мы там займемся?
      – Не там, а еще по дороге туда, – пообещал Глеб. Даша прижалась лбом к его лбу и уточнила:
      – Не по дороге туда, а заранее. Прежде чем в дорогу отправиться.
 

Глава третья

      В школе царила праздничная суета. Поскольку нынче была пятница, а 8 марта падало на субботу, народ – и учащийся, и преподающий – был просто вынужден поздравлять друг друга с женским днем, направо-налево улыбаться и всячески саботировать занятия. В учительской Глеб сдал физкультурнику тридцатник на скромный “выпивон с закусоном”.
      – Ох, гульнем! – потирал ладони двухметровый Семен.
      – Флаг вам на башню, – пожелал Глеб.
      – А ты, что ли, не поучаствуешь?
      – Боюсь.
      – Чего?
      – Разомлею.
      – Нет, Глеб, серьезно. Здесь такой малинник…
      – Серьезно, Сень, некогда. Извини.
      Возле кабинета французского Глеба караулили всё те же Лёня Рюмин и Гуля Шарипова. С большим букетом мимозы.
      – Глеб Михайлович, – начал Лёня, вытаскивая букет из-за спины, – разрешите в этот светлый день…
      – …когда особенно верится в счастье, – подхватила Гуля. Лёня тряхнул светлым чубчиком.
      – …от имени и по поручению 9-го “Б” поздравить вас…
      – Есть предложение, – прервал его Глеб. – У вас сегодня сдвоенный французский. Первый урок мы проведем по программе, а второй… на втором просто потреплемся о чем-нибудь светлом и праздничном. Идёт?
      – Сэ манифик! – обрадовалась Гуля. Но Лёня был более практичен.
      – А на первом уроке, – спросил он, – оценки ставить будете?
      – Пятерки и четверки. Еще вопросы есть?
      – Есть, – вздохнула Гуля. – Что делать с этим букетом?
      Глеб развел руками.
      – Подарите своему другу Медведеву.
      Переглянувшись, ребята прыснули.
      – Вот так! – Лёня показал большой палец. – Хохма еще та!
      С этим они втроем вошли в класс. После занятий возле учительской раздевалки Глеба тормознула завуч.
      – А вы разве не остаетесь? – Она была принаряжена и завита.
      – Увы, Зинаида Павловна, дела, – ответил Глеб. – Поздравляю и желаю, как говорится, счастья, здоровья и успехов в работе.
      – Благодарю. А насчет Ивана Гавриловича? Он все еще болен, и ему будет приятно, если мы навестим его завтра. Вы как?
      – С удовольствием. Во сколько?
      – Ну, давайте… в одиннадцать у метро “Динамо”, – предложила завуч и описала, в каком именно месте им удобнее встретиться. – Купим ему какие-нибудь фрукты, соки…
      В этот момент мимо прошествовала географичка с букетом тюльпанов и коробкой зефира в шоколаде. Глеба она как бы не замечала.
      – Зинаида Павловна, вы идете? – проговорила она сухо. – Все уже собрались. Ждут только вас.
      – Галь, привет! – улыбнулся ей Глеб. – С женским днем тебя!
      Галина будто лишь сейчас его заметила:
      – О… привет! – и тут же вновь обратилась к завучу: – Что-то я не помню, где у нас стаканы?
      Глеб застегнул куртку.
      – Ну, счастливо вам погулять, – сказал он и вышел из школы.
      Завуч нахмурила брови.
      – Галина Даниловна, стаканы в шкафу в учительской, и вы прекрасно об этом знаете. И разве обязательно хамить?
      Географичка покраснела. Но не от смущения, а от злости.
      – Вам чего надо? – тряхнула она тюльпанами. – Какое вам вообще дело?
      Завуч обомлела.
      – Галина Даниловна, по-моему, вы забываетесь. Советую вам впредь…
      – Хватит, тошнит уже! – отмахнулась Галина. – Сперва заведи себе мужика, потом советуй! – И, задорно подрагивая задом, она зашагала по коридору. И все же оглянулась. – Зинаида Павловна, что же вы стоите? Вас ведь ждут.
      Завуч, багровая, как свекла, поплелась за ней. Она лихорадочно сочиняла хлесткую отповедь, однако на ум ничего не приходило.
 
      Дашина контора ютилась в полуподвальном помещении. На двери висела серая табличка “Бюро переводов технической литературы и документации”. Войдя в эту дверь и открыв еще одну, Глеб оказался в довольно просторном помещении с мигающей лампой под потолком. Здесь размещались шесть письменных столов, из которых заняты были только два. За одним из них бледная полная дама, грызя баранку, работала на компьютере, за другим девица помоложе и посимпатичней читала “Аргументы и факты”.
      – Добрый день! – сказал Глеб. – Где я могу найти Степана Савельевича?
      Дама за компьютером махнула баранкой в сторону еще одной двери.
      – Там, – произнесла она, не поворачивая головы. Девица посимпатичней с любопытством выглянула из-за газеты.
      – Заходите, он свободен.
      – Вот так, без доклада? – улыбнулся Глеб.
      – Ага, – улыбнулась девица. – Дверь на себя – и вперед!
      Глеб так и поступил, предварительно постучавшись.
      За столом, заваленным бумагами, пожилой ушастый мужчина говорил по телефону. Пиджак его висел на спинке стула, рукава рубашки были закатаны, и ослабленный узел галстука болтался где-то над пупком. При появлении Глеба он привстал и указал на свободный стул с таким видом, будто наконец дождался дорогого гостя. Глеб сел.
      – Нет уж, извините! – возмущался в трубку этот ушастик. – Расценки я вам урежу!.. А при чем здесь мое обещание? Вы сами нарушили… Послушайте!.. Нет, вы меня послушайте?! А вы динамили нас больше недели… Всё, золотко! У меня клиент! Бай-бай! – Он швырнул трубку и воззрился на Глеба. – Извините, слушаю вас.
      – Я не клиент, Степан Савельевич, – сказал Глеб, – я муж Даши Лосевой. Здравствуйте.
      Степан Савельевич озадаченно почесал оттопыренное ухо.
      – Когда же она успела замуж выскочить?
      Глеб с усмешкой посмотрел на него в упор.
      – Как раз в тот день, когда вы отказались давать ей работу.
      – Ясно, – вздохнул директор бюро переводов, – вы пришли взять меня за грудки.
      – Нет, – качнул головой Глеб, – я только хочу узнать причину.
      Опустив глаза, Степан Савельевич принялся перекладывать бумаги. Глеб молча ждал. Директор бюро вдруг метнулся к двери, чуть приоткрыл ее и посмотрел в щелку.
      – Сидит, цаца! – прошипел он. – Газетки почитывает!
      Глеб с любопытством разглядывал его пунцовое от гнева ухо.
      И Степана Савельевича наконец прорвало.
      – Послушайте, таких переводчиков, как Дарья, днем с огнем поискать. Тексты всегда четкие: ни ошибок, ни корявостей. А многие полагают: раз технический перевод – любая халтура годится, туда-сюда… Притом Дарья в сроки укладывалась и не подвела меня ни разу, вот так.
      – Мне ее трудовая характеристика не нужна, – сказал Глеб.
      – Молодой человек, я хочу, чтоб вы поняли, – Степан Савельевич кивнул на дверь и понизил голос, – если б мне эту б… не навязали, если б на меня так не давили, туда-сюда…
      – Минутку, – прервал его Глеб. – Вы хотите сказать, что Дашины заказы передают теперь вон той милой девушке? Правильно я вас понял?
      – Увы, именно так.
      – И девушка эта, судя по всему… Вероятно, она подруга кого-то очень влиятельного?
      Директор бюро вздохнул с облегчением.
      – С вами приятно разговаривать.
      – Благодарю. Чья она любовница, Степан Савельевич? Назовите имя.
      Степан Савельевич замялся.
      – Не знаю, не знаю… Вряд ли я имею право…
      Перегнувшись через стол, Глеб слегка затянул узел на галстуке ушастика.
      – Боюсь, у вас нет выбора, – сказал он мягко. Директор бюро вовсе не стремился разыгрывать героя.
      – Дмитрий Аркадьевич Грачев, вот так, – прошептал он, сделав большие глаза. – Личность грандиозная. Уж не знаю, что он нашел в этой лярве, туда-сюда… но меня за глотку взяли – будь здоров.
      Глеб отпустил его галстук.
      – Спасибо, Степан Савельевич. Я выяснил, что хотел. Всего хорошего.
      Директор бюро проводил Глеба через комнату сотрудников до входной двери.
      – Передайте Дарье, – прошептал он, – что недельки через две нам обещали несколько крупных заказов, и я уж постараюсь…
      – Не трудитесь, мы уволились, – отмахнулся Глеб, выходя. Когда дверь за ним закрылась девица с “Аргументами и фактами” в руках полюбопытствовала:
      – Что за ковбой?
      Степан Савельевич выпятил нижнюю губу.
      – Давать отчет вам я покамест не обязан. Занялись бы лучше делом, барышня. Риммочка, – обратился он к даме за компьютером, – как там у нас с балансом?
      – Через часок-другой добью, – пообещала Риммочка, откусывая баранку.
      Девица меж тем обиженно отложила газету.
      – Мне, что ли, уткнуться носом в словарь? Чего-то из себя изображать?.. У меня, к вашему сведению, биоритм совы. То есть вся творческая активность именно к ночи.
      Уши директора бюро приняли боевой окрас.
      – Вашу ночную активность я оплачивать не собираюсь! – выпалил он и юркнул в дверь кабинета.
      – Ну, козел! – пробормотала девица с газетой. – Хочешь, чтоб тебе ноги повыдергивали?!
      – Не бери в голову, – отозвалась дама за компьютером. – У Савельича просто климакс. В тяжелой форме.
 
      Даша встретила Глеба в прихожей. Она была в джинсах, в свитере и в сапогах. Лицо ее выражало тревогу.
      – Звонила графиня, у нее был такой голос… – торопливо сообщила Даша. – К ней опять наведались эти… организаторы симпозиума. Она грамотно их послала. Они уехали, но пообещали скоро вернуться со своим научным руководством. Как тебе это нравится?
      Глеб нахмурился.
      – Совсем не нравится.
      – Мне тоже. Я позвонила Илье, Стасу и Такэру и отменила сегодняшнюю встречу. Надо мчаться в Мытищи. Постой-ка… – Даша сбегала на кухню и вернулась с бумажным свертком. – Я тут бутерброды заготовила, буду кормить тебя по дороге. Что ты так смотришь? Я сделала что-то не так?
      – Ты умница, – мягко ответил Глеб, – ты все сделала правильно. Только поеду я один.
      Изумрудные Дашины глаза потемнели от обиды.
      – Если б у меня были ключи, – запальчиво проговорила она, – я бы заперла твою квартиру и сама уехала!
      Глеб удивленно поднял брови. Затем достал из куртки ключ и протянул Даше.
      – Дело только за этим? Тогда вперед.
      – Спасибо… – Даша повертела ключ на пальце и опустила в карман джинсов. – Ладно, ластик… Но почему я не могу поехать с тобой?! Скажи почему?!
      Глеб вздохнул.
      – Ты умная девочка. Пожалуйста, приведи хоть один довод, который оправдал бы твою поездку в Мытищи.
      – Да сколько угодно!
      – Пожалуйста, хоть один.
      Даша теребила пакет с бутербродами.
      – Можешь сесть на диван? – попросила она вдруг.
      – Даш, нет времени, я…
      – Всего на минутку. Пожалуйста.
      Глеб вошел в комнату и, не снимая куртки, присел на краешек дивана.
      – Я весь внимание.
      – Сейчас день или ночь? – спросила Даша. Глеб улыбнулся.
      – День, родная. Ты это к чему?
      – К тому, что ночью я шепчу тебе всякую нежную чепуху, а сейчас день, и мы способны рассуждать холодно и трезво. Так ведь?
      – Продолжай.
      – Ну так вот… именно днем я говорю тебе, что… дело в том… Послушай, я просто не в состоянии без тебя находиться! Я дышать без тебя не могу – это единственный мой довод!
      В полном смятении Глеб встал с дивана.
      – Все? – спросил он.
      – Да, – тихо ответила Даша. И Глеб потребовал:
      – Немедленно скажи “ластик”.
      Даша подняла на него широко раскрытые глаза.
      – Черта с два!
      – Дашка, я очень-очень тебя прошу.
      В Дашиных глазах блеснули слезы.
      – Ну, если ты так просишь… Фиг с тобой, ластик.
      Глеб подошел к ней и взял за плечи.
      – Значит, ты стерла все, что говорила до этого.
      Даша всхлипнула.
      – Стерла так стерла.
      – Тогда слушай. Это я не в состоянии без тебя находиться. Это я дышать без тебя не могу, черт меня дери. Я первый это сказал, вот.
      Даша улыбнулась сквозь слезы.
      – Не слабая речь, – вздохнула она. – И главное, без шпаргалки. Так я еду с тобой в Мытищи?
      – Да, будь я проклят.
      Даша порывисто обняла его, вручила сверток с бутербродами и бросилась надевать куртку.
      В машине Глеб поведал ей об откровениях директора ее бюро. Даша не удивилась.
      – Нечто подобное я и предполагала.
      – Едва ли, – усомнился Глеб, гоня свой “жигуленок” по Садовому кольцу. – Где орудует Грач, там нити дергает твой дядя. Зачем им это? Никак не постигну их логики. То прыгнут, то отскочат. То грозят, то ластятся. То “хвоста” привесят, то теряют вдруг интерес. Малхасянца из окна выбросили, чтоб не трепал лишнего. А Кашина-то зачем? Чтоб нервы тебе пощекотать?.. Ну, допустим, пощекотали. Дальше-то что? Логично было бы тебя убрать. Но что для них ты с детским твоим расследованием? Что для них я с моей импровизированной буффонадой?.. Нелепо все, непрактично. И суетливо как-то.
      – Ну их всех к лешему, – отмахнулась Даша и принялась кормить его бутербродами.
      На Ярославском шоссе они попали в пробку. Впереди произошла авария, и колонне застывших машин не видно было конца. Глеб нервно взглянул на часы.
      – Вот же увязли! – проговорил он в досаде. – И так на душе кошки скребут…
      – Чуть не забыла, – спохватилась Даша. – Илья просил тебе передать, что сегодня дистрибьютор его Алки в каком-то назидательном контексте упомянул о Мангустах и Змеях. Мангусты, по его сведениям, рождаются от ангелов, а Змеи – это духи Тьмы.
      Глеба аж перекосило.
      – Что за бредятина?
      Даша развела руками.
      – За что купила.
      – Больше этого не покупай. – Глеб опустил стекло и высунул голову наружу. Пробка рассасываться не собиралась. Водитель стоявшей сзади “волги” вышел из машины и отправился вперед на разведку. – Эх, семь бед – один ответ! – махнул рукой Глеб, закрывая окно. – Даш, обними-ка меня крепко, закрой глаза и ничего не бойся!
      Не задавая вопросов, Даша сделала, как он велел. И в тот же миг лицо ее обожгло нестерпимым холодом. Возникло ощущение, будто она падает в бесконечную черную пустоту, и сердце остановилось, объятое каким-то первобытным ужасом. И длилось все это одно лишь долгое, невыразимо долгое мгновение.
      Открыв глаза, Даша увидала побелевшее лицо Глеба. Он замер, откинувшись на спинку сиденья, и лоб его покрывали капельки пота. “Жигуленок” их оказался в Мытищах, метрах в двадцати от поворота в переулок графини.
      – Господи, – Даша дотронулась до щеки Глеба, – ты в порядке?
      Глеб слабо ей улыбнулся.
      – Восемнадцать секунд… я восстановлюсь… Я не должен был этого делать и не имел права ждать. Которое из этих зол меньшее? – Сделав глубокий вдох, он включил зажигание, и “жигуленок” выехал из просевшего сугроба.
      – Сама-то как? – спросил Глеб. – Очень худо было?
      Даша прижалась щекой к его плечу.
      – Пустяки.
      Свернув в переулок графини, они заметили коричневый джип, отъезжающий от ее калитки.
      – Дашка, – сказал Глеб, – беда.
      Когда они притормозили, коричневый джип уже сворачивал за угол на другом конце переулка. Выскочив из машины, Глеб и Даша бросились к дому графини.
      Двери верандочки были распахнуты настежь. На полу отпечаталось несколько влажных следов. Графиня в естественном своем облике лежала на полу у порога комнаты, на месте горла у нее зияла кровавая дыра. Даша издала крик ужаса. Глеб опустился перед графиней на колени, склонился над ее лицом и коснулся сонной артерии. Графиня приоткрыла глаза и взглянула на него, явно не узнавая. Губы ее беззвучно шевельнулись. Из дыры в горле надулся кровавый пузырь и лопнул.
      Даша метнулась к двери.
      – Я сбегаю к соседям, позвоню в “скорую”!
      – Стой, – приказал Глеб.
      – Но ведь есть хоть какой-то шанс! – зарыдала Даша.
      – Стой на месте! – повысил голос Глеб. – И ни звука!
      Даша повиновалась. Присев на стул, она закрыла руками лицо и тихо плакала.
      Глеб застыл, склонясь над графиней. Он сжал ее виски ладонями и, казалось, перестал дышать. Только фиолетовые его глаза будто увеличились и озарились мерцающим гипнотическим светом. Через минуту-другую на горле графини лопнул еще один кровавый пузырь, затем дыра стала затягиваться, и еще через минуту от нее не осталось и следа. Графиня судорожно вздохнула, точно всхлипнула, и дыхание ее выровнялось, взгляд обрел осмысленность.
      – Глеб Михайлович… – проговорила она тихо, – как славно, что вы приехали… Кто у нас там плачет?
      Даша вскочила со стула, подбежала и остолбенела, не веря глазам. Губы графини растянулись в улыбку.
      – Дашенька… до чего же я рада вас видеть.
      Даша обняла стоящего на коленях Глеба и зарыдала в голос.
      Графиня приподнялась. Силы ее быстро прибывали.
      – Ну-ну, девонька, ну-ну… Эка невидаль: старуха в обморок упала… Глеб Михайлович, вы не могли бы помочь мне подняться?
      – Пардон, Наталья Дмитриевна, я как-то замешкался. – Глеб подал ей руку, и Даше показалось, что он сам вот-вот свалится.
      – Восемнадцати секунд хватит? – спросила она с тревогой.
      – Пятнадцатью обойдусь, – пообещал Глеб.
      – О чем вы шепчетесь? – улыбнулась графиня. – Консилиум у моего тела собирать пока рано. Конечно, эта волчица-оборотень могла бы меня потрепать, но вы, по счастью, ее спугнули. Судя по всему, интересное у них там общество.
      Глеб задумчиво потер переносицу.
      – Скажите-ка, у этой женщины-оборотня запястья рук не были забинтованы?
      Графиня нахмурилась, припоминая.
      – Да, кажется… одна рука была замотана чем-то красным. А что, Глеб Михайлович, вы разве ее…
      – Вопросы потом, Наталья Дмитриевна, – прервал ее Глеб. – Собирайте вещички, закрывайте дом и поехали.
      Графиня посмотрела на него в недоумении.
      – Куда?
      – Сегодня поживете на квартире у Даши, причем под охраной. А завтра к вечеру я поселю вас в одном безопасном местечке.
      – Глеб Михайлович, по-моему, вы зря хлопочете. Вряд ли они рискнут вернуться и повторить свое назойливое приглашение…
      – Простите, графиня, – проговорил с поклоном Глеб, – если вы не подчинитесь, мне придется вас похитить.
      Графиня рассмеялась.
      – О, я подчиняюсь! Хоть меня давно уже не похищали и стоило бы освежить память! Дашенька, вы поможете мне собраться?
      Сборы оказались недолгими. Через полчаса графиня вручила Глебу небольшой чемоданчик и заперла дом. Взгляд ее был печальным. Глеб обнял ее за хрупкие плечи и посмотрел в глаза.
      – Скоро я изведу эту нечисть, Наталья Дмитриевна. Вы сможете вернуться, если захотите. Обещаю.
      – Дай-то Бог! – вздохнула графиня, сходя с крылечка. – Я не стесню вас, Дашенька?
      – Ничуть, – улыбнулась Даша. – Тем более что теперь я живу у мужа.
      – Как? Вы разве… – Графиня остановилась у калитки, переводя растерянный взгляд с Даши на Глеба. Но, очевидно, что-то заметив в их лицах, она заулыбалась и погрозила ила пальцем. – Поздравляю. Не знаю даже, кому из вас повезло больше.
      – Мне! – объявили одновременно Глеб и Даша и, взяв графиню под руки, усадили в машину.
      Притормозив у ближайшего таксофона, Глеб вышел и позвонил Стасу. Рыжий был малость навеселе, но приехать к Даше согласился и обещал прихватить Такэру. Узнав, что сегодняшняя вахта рассчитана примерно на сутки, Стас вовсе не огорчился, а вроде бы даже обрадовался. И Глеб повесил трубку, слегка недоумевая.
      Когда они вновь покатили в сторону Москвы, Глеб обратился к сидящей рядом графине:
      – Наталья Дмитриевна, пожалуйста… как все произошло?
      “Жигуленок” мчался сквозь сумерки, густеющие на глазах. Графиня усмехнулась.
      – Произошло все весьма забавно. С утра заявились Ира и Ян. Помните, я рассказывала о молодых сотрудниках, которые…
      – Мы все помним, – заверил Глеб.
      – Ну вот. Они стали меня уговаривать, чтобы я отправилась с ними и продемонстрировала наконец свои способности. Разумеется, я отказалась категорически. Однако они не желали слушать никаких резонов. Тогда мне пришлось проявить характер. Ну, вы представляете… Глеб Михайлович, Дашенька, ведь я была в образе старой мегеры, притом утомили они меня чрезвычайно. Словом, я столкнула взглядом их с крыльца и обрушила им на головы сугроб. Тот, что у забора, надо признать, достаточно грязный. Мне даже совестно сделалось. Не смейтесь, Дашенька: я вела себя скверно… Ну вот. Они, пардон, слиняли, притом с угрозами, но обещали вернуться. Тогда я зашла к соседке и позвонила вам, друзья мои. Признаться, я немножко струхнула.. Ну вот. Они вернулись с весьма неприятной дамой и с одним шотландским бароном…
      – С Мак-Грегором? – удивился Глеб.
      – Вы его знаете? – удивилась графиня. – Лет эдак тридцать назад, когда я выглядела еще вполне прилично, он пытался даже за мной волочиться. И агитировал при этом вступить в какое-то могущественное тайное братство. Он и сегодня, хоть и не признал меня в облике уродливой старухи, начал буквально с того же.
      – Каналья! – не сдержался Глеб.
      – Нет-нет, Глеб Михайлович, – заступилась графиня, – он вел себя скромно: высекал огонь щелчком пальцев, двигал взглядом предметы… Подобные экзерсисы я еще гимназисткой проделывала. А барону так хотелось произвести впечатление. Он пытался даже урезонить эту… с позволения сказать, даму (я б ее и в кухарки не взяла), когда она в приказном тоне велела мне следовать за ними. Знаете, как я отреагировала? Дашенька, закройте уши. Я послала ее в жопу. И знаете, каков был ее ответ? Она дыхнула на меня пламенем. Только представьте: вонючим серным пламенем.