– Но я-то участвую в обеих интригах, – напомнил ему Глеб. – Если мы оба раза попадем в яблочко, они легко все сопоставят и… Старик, не держи их за идиотов.
      Илья задумался.
      – А может… Если, допустим, в одном случае произойдет какие-то стихийное бедствие… ну, мало ли…
      – Пожар! – радостно подхватил Глеб. – Гасить его обычными средствами порой мучительно и опасно, поэтому возникает искушение пустить в ход… Старик, ты гений!
      Илья скромно отмахнулся.
      – Это с детства. Но в другом сюжете можно все оставить без изменений. Согласен?
      – На все сто.
      Когда вернулась Даша, они, так сказать, наносили последние штрихи. Даша послушала их и потребовала:
      – Введите, пожалуйста, в курс.
      – Потом как-нибудь, – пообещал Глеб, – на досуге.
      – За рюмкой портвейна, – поддакнул Илья. Даша перевела гневный взгляд с одного на другого.
      – Я только что звонила в офис Виктории Бланш, – сообщила она сухо. – Ее менеджер назначила нам встречу сегодня в четыре пятнадцать. Вопросы есть?
      Глеб приподнялся на стуле.
      – Кому это нам?
      – Тебе и мне – двум корреспондентам “Вечернего курьера”.
      Глеб схватился за голову.
      – О нет!
      – О да! – притопнула ногой Даша. – Я пообещала фотографий не делать!
      Илья посмотрел на Глеба.
      – А собственно… если вместе с тобой, почему бы и нет?
      Глеб сложил посуду и отнес в раковину.
      – Чего уж теперь… Но с Элен я встречусь один.
      Даша поводила пальцем у него перед носом.
      – Даже не думай!
      – Даш, это не игрушки.
      – Я иду с тобой!
      – Черта с два. К тому же неплохо бы сначала созвониться.
      Вытерев руки полотенцем, Глеб вышел из кухни.
      Даша, как львица в клетке, металась из угла в угол. Щеки ее пылали, глаза сверкали. Илья наблюдал за ней с изумлением.
      – Дуська, ты ревнуешь? – улыбнулся он.
      – С чего ты взял? – вызывающе осведомилась Даша. – Надо больно! Просто я… Видел бы ты эту нимфоманку! На шею ему вешалась и готова была задрать юбку хоть в мужском сортире! Было б к кому ревновать!
      Илья рассмеялся.
      – Дуська, уймись: глупо.
      Прекратив метаться, Даша растерянно на него посмотрела.
      – Боже, – она сдавила виски ладонями, – разве я когда-нибудь так себя вела?
      – Вот именно. Я тебя просто не узнаю.
      – Я сама себя не узнаю. Дура!.. Я должна с этим справиться.
      Илья обнял ее за плечи.
      – Успокойся. Как только он к ней войдет, туда ворвутся Стас и Такэру, изображая бандитский налет. Стоит ли с ума сходить?
      Дашино лицо озарилось улыбкой.
      – Это вы так придумали? Ну ладно…
      В этот момент вошел Глеб и сказал:
      – Рановато веселитесь. Может еще не сработать.
      – Ну как, дозвонился? – бодро спросила Даша.
      – А то! Встречаемся в девять. Для подобных встреч Элен снимает отдельную квартирку, так что по сценарию…
      – Ах вот как! – перебила Даша, сдергивая с носа очки. – Квартирка у нее отдельная!
      Глеб со вздохом взглянул на Илью.
      – В математическом вашем классе была одна такая дура или две?
      В это время в дверь позвонили, и Глеб пошел открывать.
      – Одна! – крикнула ему вслед Даша. – Зато очень обаятельная!
      Пришли Стас и Такэру. Пока они раздевались, Глеб лаконично ввел их в курс предстоящей операции. Все это заняло не более трех минут. Стас внимательно слушал, терзая расческой огненную свою шевелюру.
      – А если дамочка просто с боку припека? – выразил сомнение он.
      Глеб пожал плечами.
      – Мы ведь не причиним ей вреда. Это лишь инсценировка.
      Стас нахмурился.
      – Все же мне это как-то… А ты, ниндзя, что скажешь?
      Снимая обувь, Такэру засмеялся. Глеб и Стас воззрились на него в недоумении.
      – Ты чего? – спросил Стас.
      – Очень забавно, – ответил японец, – с чулком на голове.
      Рыжий взглянул на Глеба с усмешкой.
      – Ну, раз так… Запиши нам адрес: будем забавляться.
      Глеб протянул ему листок с адресом, и они втроем прошли на кухню.
      – Шолом! – произнес Такэру при виде Ильи. Все рассмеялись.
      – Докладываю, – пробасил Стас, – “ниссан” у подъезда припаркован, только он пуст. Может, не тот “ниссан”?
      – По-твоему, я параноик? – обиделся Илья. – Ехали за мной от остановки, я их узнал. С глазами у меня все в порядке.
      – Номер надо было запомнить, специалист, – проворчал рыжий. – Ладно, проверим при выходе.
      Глеб положил руку ему на плечо.
      – Отвезешь Илью домой?
      Стас кивнул:
      – Нет вопросов. Но, если нам готовиться к бандитскому налету, надо ехать прямо сейчас.
      Но Даша, хоть и с трудом, уговорила их выпить кофе, за которым, кстати, они обговорили некоторые детали предстоящей инсценировки.
      – Главное, – подытожил Глеб, – точность во времени. Если у вас спустит колесо или в пробку попадете – все пойдет насмарку.
      – Будь спок, – заверил Стас, выходя из кухни, – не вчера с печки свалился.
      Илья и Такэру направились вслед за ними в прихожую.
      – Минутку, мужики! – остановил их Глеб. Он сходил за часами, лежащими на компьютере, и роздал каждому. – Маленький презент. Примерьте-ка.
      Илья посмотрел на Глеба внимательными черными глазами, хотел, очевидно, что-то спросить, но воздержался. Он снял старенькие свои часы, спрятал в карман и надел на запястье презент Глеба.
      После коротких пререканий то же самое проделал и Стас, хотя никак не мог взять в толк, чем плохи часы, которые он недавно себе купил.
      Труднее всех пришлось с Такэру. Узнав, что часы золотые, щепетильный японец упорно отказывался их принимать. “Это очень важно?” – украдкой спросила Даша. Глеб кивнул в ответ. Тогда она отвела Такэру в сторонку и чем-то с ним пошепталась. Когда японец присоединился к Илье со Стасом, часы уже были у него на руке.
      – Спасибо, Глеб-сан, – поклонился Такэру.
      Стас хлопнул себя по лбу.
      – Что-то у меня с головой. Сэнк ю вери мач. Нет, серьезно: спасибо.
      Однако, выйдя с Ильей и Такэру из квартиры, только лишь Глеб закрыл за ними дверь, рыжий тут же снял подаренные часы и спрятал в карман.
      – Часики классные, – объяснил он, – если будет драка – жалко.
      Он достал свои прежние часы, собрался надеть, но… Часы, подаренные Глебом, как ни в чем не бывало поблескивали на его руке. Стас обалдело уставился на свое запястье. Илья и Такэру взглянули друг на друга, затем – на свои часы. И будто по команде сняли их и убрали в карман. Часы тотчас, как бы материализуясь из воздуха, возникли на их запястьях. В карманах, естественно, оказалось пусто.
      – Не слабо, – вырвалось у Ильи.
      – Ой как не слабо! – поддержал Такэру. Стас задумчиво почесал свой рыжий затылок.
      – Ну а если сделать так? – Он вновь снял с себя часы, вложил их в руку Ильи и отскочил на несколько шагов.
      Часы в руке Ильи словно растаяли и тут же появились на запястье Стаса.
      – То есть ни украсть, ни отобрать, ни даже потерять их невозможно, – сделал вывод Илья.
      Стас восхищенно взирал на свою руку.
      – Ну и ну! Если они противоударные и пылеводонепроницаемые, тогда вообще… Ладно, поехали: забот невпроворот.
      Когда они вышли из подъезда, солнышко сияло на синем небе и пахло весной. Стас приблизился к подозрительному “ниссану” и заглянул в окошко. Автомобиль по-прежнему был пуст.
      – Потерял кого? – раздался за спиной голос Толяна. Стас резко обернулся. Толян ухмылялся, держа руки в карманах утепленного плаща. Стоящие у подъезда Илья и Такэру меж тем были взяты под конвой Толяном Большим и двумя амбалами (на лбу одного алел рубец от сигаретного ожога). Мигом оценив обстановку, Стас лениво шагнул к Толяну.
      – А я уж соскучился, – как бы ненароком он расстегнул пуговицы на пальто, – вот сюрприз. Если с утра твоей рожи не увижу, считай, день пропал зря.
      С той же ухмылочкой Толян отступил.
      – Стой где стоишь, рыжик. Тебя хозяин требует. И вон того… еврейчика. Мы вас доставим, не дергайся.
      – Ну, раз требует… А вопрос можно?
      – Только один.
      Стас сделал еще шаг.
      – Ты его жопу с утра вылизывал?
      Толян выдернул из-под плаща пистолет с глушителем. И, словно копируя его движение, Толян Большой сделал то же самое. Амбалы тем временем схватили под руки Илью.
      – Думал, отбоярился? – буркнул тот, что со шрамом. – Зря думал.
      – Не бзди, долго не промучаешься, – осклабился второй. Лицо Такэру застыло в маску, взгляд потемнел от гнева, однако поза его казалась беспечной и расслабленной. Какой-то старичок в ушанке собрался было выйти из подъезда, но, окинув взглядом диспозицию, благоразумно юркнул обратно. Досужий народ во дворе предусмотрительно рассосался. Может, кто-то и вызовет милицию, но все же надеяться на это не следовало.
      Держа Стаса под прицелом, Толян отчеканил:
      – Дернешься, рыжик, велено тебя грохнуть. Вместе с этим, – кивнул он на Илью. – А япошка пусть рвет когти, он свободен. Значит, так, медленно поворачивайся и лезь в тачку. В случае чего – стреляю без предупреждения. Вперед.
      Все дальнейшее произошло очень быстро. Такэру с разворотом заехал ногой Толяну Большому в ухо, но поскользнулся, и удар получился ослабленный. Толян Большой все же упал, но в падении дважды выстрелил в японца, можно сказать, в упор. Прозвучало два сухих щелчка. “Ну, гнида!” – вскричал Стас, пытаясь в прыжке достать Толяна. Толян, однако, был начеку и трижды выстрелил рыжему в грудь с расстояния не более метра. Илья закричал в ужасе и хилыми своими руками оттолкнул державших его амбалов. Вот тут-то и началось самое интересное.
      От руки Ильи один из амбалов отлетел метров на пять и вмазался башкой в мусорный контейнер. Другой, с ожогом на лбу, удержался, схватив Илью за пальто. Илья вцепился в его куртку и с криком “Вот тебе, сволочь! Получай!” стал колотить амбалом о дверь подъезда. Здоровенный детина в руках Ильи мотался, как тряпичная кукла.
      Тем временем Стас ошарашенно рассматривал свою грудь, расстрелянную с одного шага. На пальто и на свитере не было ни кровинки, ни дырочки… вообще ни следа. Столь же обалдело взирал на него Толян, тщетно пытаясь понять, куда подевались три выпущенные им пули. Однако пудовый кулак Стаса прервал бесплодные его размышления. Рухнув, Толян обронил пистолет. Стас поднял оружие, сунул за ремень брюк и вдруг обратил внимание, что часы на его руке нагрелись и ярко светятся. “Мать моя женщина!” – пробормотал он, что называется, озаренный догадкой. Подняв Толяна с земли, он нанес ему сокрушительную зуботычину, затем вновь поднял и произвел то же действие.
      Такэру меж тем метелил ногами Толяна Большого, гонял его по асфальту, как футбольный мяч. Два пистолетных выстрела, очевидно, не произвели на японца никакого впечатления. Пистолет, кстати, валялся рядом, и подошедший Стас, подобрав его, сунул за ремень с другого боку.
      Затем Стас оттащил разъяренного Илью от полупридушенного амбала, который, кстати, один из всей четверки оставался все же в сознании. Стас взял его за волосы и проговорил:
      – Соберешь всю эту падаль, отвезешь к Лосю. И если я кого-то из вас увижу близко… Понял или объяснить?
      – Да на хер мне эти заморочки! – прохрипел амбал с ожогом. – Другого лоха пусть поищут!
      Стас отпустил его волосы.
      – Это правильно. Работай.
      Под его присмотром амбал заволок своего напарника и обоих Толянов в “ниссан”, завел мотор, и только их и видели.
      Приподняв рукав куртки, Такэру показал Илье свои часы.
      – Смотри, светятся.
      – И мои, – кивнул Илья, – но уже слабее. Опасность вроде миновала, так что… Славный подарочек.
      – Поехали! – открывая “тойоту”, крикнул Стас. И, заводя мотор, пробормотал: – Эх, мне бы эти часики в Чечне…
 
      Глеб и Даша, как матерые газетные волки, явились на интервью в потертых джинсах. Выше пояса Глеб был в синей своей рубашке, а Даша в сиреневой кофточке. Они стояли перед стальной дверью, над которой висела видеокамера, и ожидали, пока их впустят. Свои синие куртки они держали в руках.
      – О, да мы с тобой в одном цвете, – заметил вдруг Глеб. Даша лукаво усмехнулась.
      – Кто бы мог подумать.
      Рядом ожил микрофон и просипел:
      – Пожалуйста. Третья комната налево.
      Запор щелкнул, Глеб потянул дверь на себя, и они с Дашей вошли. В коридоре располагалось еще несколько дверей. Открыв третью слева, они очутились в просторном зале, часть которого оборудована было под фотостудию, а все остальное помещение являлось офисом с двумя компьютерами и стильной жесткой мебелью. За столом с тремя телефонами красовалась менеджер Жанна Блинова в коричневом длинном платье, которое очень шло к ее волосам, уложенным в затейливую прическу. Жанна курила сигарету, стряхивая пепел в корзину для бумаг. Глеб просто поверить не мог в такую удачу.
      После взаимных сдержанных приветствий менеджер-секретарь подарила Глебу многообещающую улыбку и небрежным взглядом окинула Дашу с ног до головы.
      – Вас обоих мы вроде уже видели, – проговорила она, пуская дым из ноздрей.
      – А мы вас, – ответила Даша. – Имели честь.
      Тут зазвонил один из телефонов. Красотка Жанна сняла трубку и, разговаривая, продолжала стряхивать пепел в корзину. Даша вопросительно посмотрела на Глеба, и Глеб чуть заметно кивнул. Но менеджер положила трубку и проинформировала:
      – Вика просит прощения. Ей нужно переодеться после съемки. – Жанна указала сигаретой на внутреннюю дверь. – Она выйдет к вам через минуту-другую.
      Вновь зазвонил телефон, и менеджер затеяла с кем-то нудное препирательство по поводу условий контракта. И когда она в очередной раз стряхнула пепел, корзина для бумаг вдруг загорелась, а следом за ней, будто политый бензином, вспыхнул стол. Истошно завопив, Жанна бросила трубку и метнулась к висящему на стене огнетушителю.
      – Дайте мне! – крикнул Глеб, выхватывая огнетушитель у нее из рук.
      – А я?! – засуетилась Даша. – Что делать мне?!
      – Прекратите истерику, срывайте шторы! – заорала на нее менеджер.
      Но пока Глеб поливал из огнетушителя стол, а дамы воевали с занавесками, на стене загорелся пластик, и повалил черный дым.
      – Откройте окна, мы тут задохнемся! – завизжала Жанна.
      – Я тебе открою, кретинка! – раздался голос Виктории Бланш. – Здесь тогда все к чертям заполыхает!
      Фотомодель выскочила из комнатки с другим огнетушителем в руках. На ней был светлый костюм с короткой юбкой. Ее длинные стройные ножки обуты были в туфельки на высокой шпильке, золотистые волосы в беспорядке разметались, а бездонные голубые глаза выражали непоколебимую решимость победить этот чертов огонь.
      – Заливайте сперва пластик! – крикнул ей Глеб.
      – Знаю! – отозвалась Виктория, направляя струю огнетушителя на полыхающую стену. – Жанна и вы, девушка! Хватайте ведро и чайник, быстрей!
      Жанна и Даша кинулись выполнять ее команду. Самоотверженность и хладнокровие фотомодели не могли не вызвать восхищения.
      Минут пятнадцать Глеб и Виктория боролись с пламенем, а Жанна и Даша подносили им воду в ведре и в чайнике. На столе тем временем трезвонили телефоны, но было не до них. Наконец пожар был потушен. Все кашляли, наглотавшись дыма. Прическа менеджера Жанны распалась, и на плече болтался оторванный рукав платья. Светлый костюм Виктории превратился во что-то несусветное, лицо и волосы ее покрылись копотью. Она вертела в руках туфельку, пытаясь приладить сломанный каблук.
      Когда Глеб и Даша, умывшись, вышли из туалета, фотомодель улыбнулась им сквозь налет черной сажи.
      – Не знаю, как вас и благодарить.
      – Не стоит. – Глеб подобрал с пола свою и Дашину куртки. – Как загорится, звоните.
      Виктория взглянула на него из-под ресниц.
      – Вообще-то у нас с вами неплохо получается.
      Даша, покачивая бедрами, обогнула ее и встала меж ней и Глебом.
      – И с каждым пожаром будет все лучше и лучше, – пообещала она. – Надеюсь, наше с вами интервью все же состоится?
      – Ну не сегодня же! – раздраженно ответила Жанна. Виктория осадила ее взглядом.
      – А кто говорит про сегодня? – Она перевела взгляд на Дашу, и глаза ее застыли, как две голубые льдинки. – Созвонимся на днях и вновь назначим встречу. Тут еще, сами понимаете… Пока все в порядок приведем…
      – О да! – посочувствовала Даша. – Надеюсь, вы застрахованы?
      Глеб взял ее под руку и потянул к двери.
      – Наши искренние соболезнования, – сказал он. С тем они и ушли.
      – Ну а теперь, – обратилась Виктория к своему секретарю, – выкладывай, как все началось.
      Жанна виновато уставилась в пол.
      – Да что сказать… Я курила, пепел упал в корзину – и загорелось… – Жанна подняла вдруг пылающий злобой взгляд. – Уничтожь эту девку! Немедленно уничтожь!
      Виктория казалась удивленной.
      – За что? За ее острый язычок?
      – За то, что она красивей тебя! – брякнула Жанна. И тут же рухнула на пол, корчась от нестерпимой боли.
      Фотомодель неторопливо уселась на обгоревший стол и скрестила стройные ноги.
      – Красота – дело вкуса, – возразила она. – А твой вкус явно испорчен.
      Жанна, корчась, поползла к ней.
      – Пожалуйста, не надо… я этого не вынесу… – хрипела она. И, доползя до Виктории, поцеловала ее туфлю. – Я ошиблась… Пощади, госпожа!
      – Черт с тобой. – Виктория оттолкнула ее ногой, и, перестав корчиться, секретарь-менеджер распласталась на полу. Фотомодель брезгливо скривила губы. – Ты так легко бы не отделалась, если б я была уверена, что этот поджог устроила ты.
      Жанна приподнялась, встала на колени и устремила взгляд на хозяйку.
      – А разве не я? Горящий пепел попал в корзину и…
      – Допустим, – перебила Виктория. – Но пластик-то у нас огнеупорный. Как он вообще загорелся? Да еще от каких-то бумажек.
      Сидящая на столе фотомодель и стоящая на коленях секретарша выразительно посмотрели друг на друга.
 
      “Жигуленок” Глеба мчался на запад Москвы, словно преследуя заходящее солнце. Глеб молча размышлял за рулем.
      – Куда все-таки мы едем? – нарушила молчание Даша.
      – А вот не скажу. – Глеб взял ее за руку, и она улыбнулась с облегчением.
      – Ну что ты хмуришься? Испереживался весь.
      – А чему радоваться? Испортил офис двум очаровательным женщинам.
      – Никакие они не очаровательные. В тебе говорят гормоны.
      Глеб усмехнулся:
      – Гормоны как раз говорят в тебе.
      Даша погладила его руку.
      – Ничего подобного. Просто я смотрела на эту голубоглазую бестию, смотрела… Прямо ангел небесный! Глеб, могу поклясться, что эта фототёлка – совсем не то, чем кажется.
      Глеб задумчиво пожал плечами.
      – Не знаю, мисс Марпл… может, в чем-то вы и правы, однако следует признать, что этот наш выстрел оказался холостым. В результате ничего не прояснилось. Если так и дальше пойдет…
      Даша стиснула его пальцы.
      – Твоя француженка окажется “клыком”. Сегодня вечером она в кого-нибудь превратится. Считай это пророчеством ведьмы.
      Глеб рассмеялся:
      – Смотри, ведьма, ты обещала. Кстати, везу я тебя к себе домой. Во-первых, в мое отсутствие они тебя там не достанут, а во-вторых… во-вторых, без тебя я уже не могу. Но это личное, отношения к делу не имеет. А если я тебе надоем…
      – Дурак! – Даша обняла его за шею.
      – А если я тебе надоем, – невозмутимо повторил Глеб, – ты сможешь от меня легко отгородиться без ущерба для своей безопасности.
      Разомкнув объятия, Даша нахмурилась.
      – А если я тебе надоем?
      – Ты не надоешь мне никогда, потому что тебя попросту не бывает.
      – Нет, меня бывает, бывает! – крикнула Даша. – Это тебя не бывает, Мангуст фигов.
      Глеб грустно улыбнулся.
      – Меня-то как раз бывает. Только очень редко.
      Остановившись у своего дома, он вышел из машины и быстро огляделся. Затем открыл дверцу и помог выйти Даше, которая тоже огляделась, но без опаски, а с любопытством. Переступив порог квартиры, Даша азартно потерла руки.
      – Сейчас буду все высматривать, везде совать свой длинный нос!
      Глеб снял с нее куртку.
      – Сделай одолжение. Тут особенно не разгуляешься.
      Даша прошла на кухню и заглянула в холодильник. На пустых полках сиротливо стоял пакет кефира. Хмыкнув, Даша холодильник закрыла. На столе она углядела печатную машинку с заправленным в нее листом. Даша наклонилась к листу и вслух прочла:
      – “Значение ритуалов в жизни человечества”. Ёлки зеленые…
      – Дашка, отойди! – потребовал Глеб, вбегая на кухню. – Это читать нельзя!
      Даша насмешливо посмотрела ему в глаза.
      – Мне все можно. Я наглая и бесцеремонная.
      – Даш, пожалуйста! Это лишь наброски, у меня пока ничего не выходит!
      Даша смотрела на него во все глаза.
      – Тяжелый случай. – Она едва сдерживала смех. – Зачем ты вообще за это взялся?
      Глеб смущенно пожал плечами.
      – Интересно было попробовать, научиться… Что ты на меня так уставилась?! – неожиданно разозлился он. – Да, я хочу писать статьи! Что здесь смешного?!
      Даша рассмеялась:
      – Ничего, милый… извини. Почему бы тебе, допустим, не поработать еще и сварщиком?
      Глеб погрозил ей кулаком.
      – Поиздевайся мне!.. Надо бы одежду сменить: мы с тобой гарью пропахли.
      – Я же ничего не захватила, – вздохнула Даша и прошла в комнату. – Мамочки! У тебя телевизора нет, какое счастье!.. И диванчик совсем узенький.
      – Он раскладывается, – успокоил Глеб.
      – Это излишество, – отмахнулась Даша и заглянула в рассохшийся шкаф.
      В лицо ей плеснуло солнцем и запахами цветущего луга. Даша вскрикнула и зажмурилась. Глеб наслаждался произведенным эффектом.
      – Можешь позагорать да искупаться, – предложил он небрежно. – Народу здесь ни души.
      Дашин взгляд невозможно было описать.
      – Боже мой… где это?
      Глеб развел руками.
      – Как говорят в Одессе: чтоб я так знал! Во всяком случае, это не в нашей солнечной системе. Вероятней всего – в другой галактике… Не спрашивай, как я это место отыскал: объяснить не смогу. Но перекинуть туда мостик я сумел при помощи тех самых уравнений, которые… В общем, с подсказкой Илюшки и Альберта.
      Даша робко ступила в шкаф и, жмурясь, выглянула наружу. Мимо ее носа прожужжал шмель. Вокруг торжествующе пели птицы, и ветерок разносил речную прохладу. Даша вернулась обратно в комнату, осторожно прикрыв дверцу. В глазах ее, обращенных на Глеба, сверкали слезы.
      – Как жаль, – всхлипнула она, – что ты не умеешь писать чертовы статьи в эти долбаные газеты.
      – Поверь, писать статьи ничуть не легче, – возразил Глеб. – Но я научусь, гадом быть! – Он взглянул на часы. – О-о! Скоро ехать к Элен!
      – Мог бы не напоминать, – буркнула Даша. Глеб обнял ее и поцеловал в макушку.
      – Я быстренько переоденусь, и мы чего-нибудь перекусим, ладно?
      – С удовольствием, – кивнула Даша, отправляясь на кухню, – мы разделим твой кефир по-братски.
      Распахнув холодильник, она протянула руку за пакетом. Холодильник был набит до отказа. И чего там только не было!
      – Кефиром я не обойдусь! – заявил из комнаты Глеб. – От борьбы с пожаром у меня аппетит разыгрался!
      Извлекая из холодильника гусиный паштет с шампиньонами, Даша облизнулась.
      – Пей свой кефир! – отозвалась она. – Перед свиданием наедаться вредно! Стошнить может!
      Глеб явился на кухню в темно-синих брюках, фиолетовом свитере и в модных черных туфлях. Даша придирчиво его оглядела.
      – Сойдет для француженки, – заключила она. – Где, кстати, хранится твоя одежда?
      – Как это где? – Глеб стал проворно накрывать на стол. – В шкафу. Там же, где и твоя.
      – Ясно, – вздохнула Даша. – Очень остроумно.
      Когда они ели, Глеб дотронулся вдруг до ее руки и спросил:
      – Почему ты развелась с Кашиным? Если не хочешь отвечать, извини.
      Даша горько усмехнулась:
      – Поставим вопрос иначе: почему я вышла за Кашина? Отвечаю: сдуру. И вопрос, почему я развелась, становится лишним. Дело не в том, что он был амбициозным и недалеким, и не в том, что сильно пил, мир праху его. А дело в том, что, как подметил Илья, мы с ним персонажи разных комедий… Но, если уж у нас пошел такой душевный разговор, ответь мне тоже. Какие отношения были у тебя с твоим учителем?
      Глеб взглянул на нее удивленно.
      – Превосходные отношения. Он был единственный родной мне человек, единственный друг… Даш, зачем ты спрашиваешь?
      Даша опустила глаза.
      – Не понимаю, почему он тебя бросил.
      Глеб застонал.
      – Опять двадцать пять! Перед своим уходом Стив предупредил: “Опасайся женщин”. Теперь, кажется, я начинаю его понимать.
      – Какая глубокая мысль! – ядовито произнесла Даша. – Надо было прожить тысячу шестьсот лет, чтобы до этого додуматься!
      Глеб со вздохом взглянул на часы.
      – Сходи, родная, прогуляйся, – сказал он, вставая. – Я скоро вернусь.
      Он вышел в прихожую и стал надевать куртку.
      Даша, примирительно чмокнув его в щеку, подошла к шкафу и открыла дверцу. Шкаф был завешан женской одеждой, в просветах которой виднелся все тот же цветущий луг.
      – С ума сойти! – восхитилась Даша.
      – Это я из журналов надергал по памяти, – проговорил из прихожей Глеб. – Насчет размеров не сомневайся: все на тебя. Обувь в левом углу, белье внутри дивана. Пока.
      За ним захлопнулась дверь.
      А Даша увлеченно пересмотрела все платья, костюмы и блузки. Затем кое-что примерила, подобрав соответствующую обувь. Гардеробом своим она осталась довольна. Надев короткое летнее платье и босоножки на каблучке, она раздвинула плечики с одеждой и через шкаф отправилась на прогулку.
      Пройдя несколько шагов по траве, Даша неуверенно оглянулась. Позади остался небольшой зеленый холм с пещеркой, из которой, собственно, Даша и вышла. Через эту пещерку, значит, она и попадет обратно в шкаф. Вдохнув полной грудью, Даша направилась к журчащей неподалеку речке. “Мог бы взять меня с собой, я бы в машине посидела, – ворчала она мысленно. – Конечно, здесь потрясно, может, лучше чем на Гавайях, но… Вот сейчас искупаюсь, присяду на камушек и примусь реветь”. Произнося мысленно эти глупости, Даша сама себе удивлялась. А по щекам ее меж тем катились слезы. И это в такой прекрасный денек, при такой чистейшей экологии… Дура, да и только!
 
      Элен встретила Глеба в чем-то розовом, полупрозрачном и благоухающем до одури. Хотя, следует признать, она и в этом агрессивном одеянии выглядела чертовски привлекательно. Ее черные как вороново крыло волосы были схвачены розовой лентой, губы розовели парижской помадой, а в глазах, что называется, кипела и клокотала страсть.
      – О, Майкл, я так ждала! – возопила она, едва прикрыв входную дверь.
      – Я стремился к тебе, Элен, – патетически произнес Глеб, – но стечение обстоятельств, эти ужасные интриги… Если б ты знала, друг мой!
      Он лепил пошлость за пошлостью, изображая волнение. Говорили они, разумеется, по-французски. Глеб расстегнул куртку, однако снимать ее не торопился. Он с любопытством рассматривал “любовное гнездышко” кинозвезды и как бы нечаянно чуть приотворил входную дверь.
      – Ты все мне расскажешь, Майкл! – Элен повисла у него на шее. – Ты поведаешь мне о своих заботах!
      Глеб обнял ее и прошептал:
      – О да! Впереди у нас целая ночь любви!
      Элен потянулась к нему влажными губами.
      – О, дорогой, ты был со мной так жесток…
      Глеб украдкой взглянул на часы. От этого опереточного диалога его подташнивало. Собравшись с духом, он уж намеревался подарить даме лобзание, но, по счастью, помощь подоспела вовремя.
      Стас и Такэру ворвались в квартиру с чулками, натянутыми на лица, и с пистолетами в руках. Глеб, обнимающий француженку, стоял к ним спиной. Такэру без лишних слов “вырубил” его, как бы ударив рукояткой пистолета. В падении Глеб успел заметить, как сузились от ярости зрачки Элен.
      Стас заорал во всю глотку:
      – Деньги, драгоценности гони!
      – Что вам нужно, подонки?! – завопила в ответ Элен. Конечно же, по-французски.
      Рыжий поднес пистолет к ее носу.
      – Будешь верещать, кукла, мозги вышибу!
      Элен бесстрашно оттолкнула пистолет.
      – Пошли прочь! Убирайтесь в задницу! – продолжала вопить она.
      Разговор явно шел по принципу “моя твоя не понимай”. Глеб лежал на паркете, изображая кандидата в покойники, и приоткрыв один глаз, наслаждался этим шоу.
      Такэру дважды выстрелил в воздух. Выстрелы, разумеется, были холостыми. Вряд ли Элен сумела это определить, но испуга тем не менее не проявила. Напротив, от ярости она как-то вся ощерилась и зашипела. Стас протянул руку к жемчугам на ее шее.
      – Ну-ка снимай! Битте шон!
      Для Элен, очевидно, это было уж слишком. Она отпрыгнула, бросив взгляд на лежащего Глеба, и вновь зашипела. И шипение ее перешло вдруг в ужасный звериный рык. И очертания тела киноактрисы начали меняться на глазах. Встав на четвереньки, она стряхнула с себя розовый пеньюар, под которым оказалось уже не трепетное женское тело, а тулово зверя, обросшее короткой черной шерстью. И красивое лицо француженки, ощерясь изогнутыми клыками, превратилось в голову разъяренной черной пантеры.
      – Ёлы-палы! – выдохнул ошеломленный Стас, направляя на пантеру пистолет, заряженный холостыми.
      – Не ожидал, – признался Такэру, становясь рядом с рыжим.
      “Сматывайтесь, идиоты!” – мысленно взывал к ним Глеб.
      Пантера меж тем пошла на них, сверкая злобными желтыми глазами и молотя в бешенстве хвостом о пол. “Грабители” наконец опомнились и рванули к двери. Пантера Элен, прыгнув, как черная молния, устремилась за ними. До выхода оставался шаг, но горе-налетчики сделать его уже не успевали. Однако часы на их руках вспыхнули, и два синих луча вонзились в оскаленную пасть оборотня. Издав крик боли, пантера закружилась волчком. Стас и Такэру, выскочив из квартиры, захлопнули за собой дверь. Пантера прыгнула и, рыча от бешенства, принялась царапать дверь когтями.
      Через некоторое время она, однако, угомонилась, бесшумно приблизилась к “оглушенному” Глебу и внимательно посмотрела на него желтыми глазами. Глеб не подавал признаков жизни. Тогда пантера, можно сказать, на цыпочках удалилась в соседнюю комнату и вернулась опять же на цыпочках, но уже в натуральном облике Элен Вилье. Француженка была голой, и щеки ее раздувались от набранной воды. Надев сброшенный пеньюар, Элен склонилась над Глебом и выплеснула на его лицо воду изо рта.