– Благодарю. И последнее, – Глеб встал с кресла, – вам придется бросить пить, Борис Викторович. Вернее, вы уже бросили.
      Полковник резко поднялся.
      – Приятно было пообщаться, – тон его был злым, – но не смею вас больше задерживать.
      Они вышли из кабинета.
      В холле на угловом диване сидели Даша, Лёня и Гуля. Похоже, они проводили митинг.
      – Я этому Смоличу нос отгрызу! – размахивал руками Лёня. – Так меня облажать!
      Гуля попробовала заступиться:
      – А если ему самому такую кассету подсунули?
      – Кому? Смоличу? – нервно хихикнул Лёня. – А он вот так, не глядя, вручил ее мне, да? Причем в обмен на “Кровавый спорт”!
      При виде Глеба Даша с усмешкой поднялась.
      – Вы закончили?
      – Как будто, – ответил Глеб.
      – Надеюсь, вполне, – холодно добавил полковник.
      – Тогда поехали. – Даша повлекла Глеба в прихожую и заговорщицки шепнула: – Классно мы ему врезали.
      – Кому? – изобразил недоумение Глеб.
      – Уроду этому, из фильма, – подмигнула Даша. – Жаль, кассета испорчена.
      Они бодро оделись и стали прощаться. Из кухни явилась Анна Кирилловна и выразила сожаление по поводу раннего ухода столь приятных молодых людей. Приятные молодые люди тоже сказали ей все, что положено, и она с плохо скрываемым облегчением вернулась на кухню. Полковник вышел проводить их до лифта.
      – Не подпишите ли нам пропуск? – улыбнулся Глеб. И Даша пояснила:
      – Консьержка ваша – зверь. Без личного досмотра может не выпустить.
      Борис Викторович выдавил из себя смешок.
      – Да, леди у нас там железная. Но думаю, все обойдется.
      Убедившись, что лифт с Глебом и Дашей благополучно поехал вниз, полковник вошел в квартиру и услыхал весьма эмоциональный разговор на кухне.
      – Тогда Демон Мрака погнался за их дочерью, – возмущенно вскрикивал Лёня. – Лишь заклятие из Книги Мертвых могло его остановить.
      – Вот же пакость какая, – посочувствовала Анна Кирилловна.
      – При чем здесь пакость?! – все больше распалялся Лёня. – Фильм ведь только начался! Он должен был съесть у девчонки сердце и отправиться в Нью-Йорк! И вдруг появляется какой-то хрен…
      – На Глеба нашего, между прочим, похож, – ввернул голосок Гули.
      – Тебе померещилось, он в тени стоял, – раздраженно возразил Лёня. – И вот, значит, Ланселот этот…
      – Кто-кто? – переспросила Анна Кирилловна. И Гуля мягко пояснила:
      – Рыцарь был такой. При дворе короля Артура.
      – В общем, чувак этот, – повысил голос Лёня, которого постоянно перебивали, – уставился на Демона Мрака и сказал: “Перебьешься!”
      – Так прямо и сказал? – удивилась Анна Кирилловна.
      – Мам, так перевели! И Демон Мрака задрожал вдруг как осиновый лист, начал оплывать, как свеча, и растекся грязной лужей. А этот мистер Крутой…
      – Все-таки он похож на Глеба Михайловича.
      – …взял девочку на руки и передал родителям, которые, кстати, оказались живы-здоровы. А дальше пошло “молоко”.
      – Какое молоко?
      – Анна Кирилловна, – вновь пояснила Гуля, – “молоко” – это белый экран.
      Полковник с усмешкой отошел от кухонной двери и направился к бару. Плеснув себе в бокал коньяку, он залпом его осушил и… удивленно замер. Затем налил еще порцию, выпил и вполне убедился, что пил холодный чай. В гневе Борис Викторович хотел было кликнуть жену, однако помедлил и понюхал сперва бутылку. Пахло чистейшим дагестанским коньяком. Борис Викторович осторожно, можно сказать, по капельке наполнил фужер и, зажмурившись, опрокинул в рот… Чистейший холодный чай. Тут полковник был просто вынужден провести следственный эксперимент. Придвинув к себе две нетронутые бутылки – с джином и с водкой “Столичной”, – он свинтил с них пробки и понюхал содержимое. Джин, как положено, пах сосной да ёлкой, и водка пахла тоже вполне традиционно. Борис Викторович взял два чистых бокала и наполнил каждый одним из этих напитков. Затем – попробовал с опаской и отодвинул с отвращением: в бокалах была чистейшая вода без вкуса и запаха. Полковник вновь понюхал горлышки бутылок – черт побери, водка и джин! Тогда он хлебнул прямо из горлышка… Опять вода.
      – Аня! – в панике закричал полковник. – Иди сюда!
      В его голосе жена, очевидно, расслышала нечто, заставившее ее примчаться немедленно.
      – Борик, что случилось? – спросила она встревоженно. Полковник протянул ей полбокала коньяка.
      – Анют, попробуй!
      Лицо супруги перекосилось.
      – Ой, Борик… видеть не могу.
      – Анют, пожалуйста! Полглоточка!
      И снова в голосе мужа Анна Кирилловна услыхала нечто… Пригубив коньяк, она поморщилась и вернула мужу бокал.
      – Всё?
      – Что ты почувствовала, солнышко?
      – Твой противный вонючий клоповник. Что же еще?
      – Спасибо, Анют. – Полковник залпом допил этот “вонючий клоповник”, но ощутил лишь вкус холодного чая. И в голове его, будто неоновая вывеска, вспыхнули слова, произнесенные учителем французского: “ПРИДЕТСЯ БРОСИТЬ ПИТЬ. ВЕРНЕЕ, ВЫ УЖЕ БРОСИЛИ”. В кабинете на Лубянке, правда, имелась недопитая бутылка, но Борис Викторович теперь не очень-то на нее рассчитывал. – Позови-ка Лёньку, – попросил он жену.
      Жена в недоумении вышла. А сын вошел и заявил с порога:
      – Пойду провожу Гулю.
      – Иди, – легко согласился полковник. – Оставь мне только твою испорченную кассету. Любопытно посмотреть.
 
      В машине Даша спросила:
      – Как прошла беседа с чекистом?
      Вновь повалил снег. Глеб включил “дворники” и ответил:
      – Кабы я знал.
      Больше вопросов Даша не задавала. Открыв дверь своей квартиры, она предложила:
      – Давай пить кофе.
      Глеб покачал головой:
      – Нет, поеду.
      В этот момент зазвонил телефон. Даша подошла. На ее “алло”, однако, никто не ответил.
      – Дело хозяйское, – сказала она в трубку и дала отбой. Затем вернулась в прихожую и, глядя на Глеба, притопнула ногой. – Нет, не поедешь!
      Глеб попятился к двери.
      – Дарья Николаевна, пли-из!
      – Ничего не “плиз”! Дурак!
      Они смотрели в глаза друг другу. Глеб отступил еще на шаг.
      – Дарья Николаевна, соберитесь с мыслями.
      – Пробовала. Не получается.
      – Значит, от меня заразилась. Извини.
      – А ты хотел бы излечиться?
      – У меня просто нет шансов.
      – Не хвастаешь?
      – Если бы.
      Они смотрели друг другу в глаза. Она сделала к нему шаг.
      – Как называется наш диалог теперь? Это и есть “танец”?
      – Не знаю, – Глеб попятился, – я ни черта уже не знаю.
      Даша топнула ногой.
      – Не смей двигаться! Стой, не шевелись!
      Но тут в дверь позвонили. Потом еще раз, более настойчиво.
      – Кого там черти принесли? – в досаде произнесла Даша. Глеб приоткрыл дверь, выглянул и отошел в сторону.
      В прихожую вплыл огромный букет алых роз, за которым сияла улыбка Эдика.
      – Киса, прими сей скромный дар… – начал Эдик торжественно, однако, заметив Глеба, осекся.
      Даша сделала реверанс, приняла букет и положила на тумбочку под зеркало.
      – Звонил сейчас ты? – спросила она. Эдик тряхнул русой гривой.
      – Ага. Свет у тебя вроде горел, но я решил на всякий случай…
      – Котик, – мягко перебила Даша, – если ты еще раз вздумаешь молчать в трубку, то я эту самую трубку раздолбаю о твою голову. Извини, котик, я жуткая сука.
      Эдик застыл с улыбкой, точно истукан. Глеб взялся за ручку двери.
      – Всего хорошего, Дарья Николаевна. Завтра я позвоню…
      – А сегодня? – Даша выжидающе смотрела ему в глаза. Глеб выдержал ее взгляд.
      – Сегодня вам охрана, думаю, не понадобится.
      – Вот именно, – пришел в себя Эдик. – Мы тут сами с тобой, Дашуль, как-нибудь разберемся. Какие проблемы?
      Дашины щеки вспыхнули, глаза гневно сверкнули.
      – Вообще-то я устала и спать хочу, – сказала она с раздражением. – И мне еще перевод заканчивать надо. Шестьдесят страниц до понедельника.
      Глеб сохранил на лице невозмутимость.
      – Не буду вам мешать, – проговорил он, выходя.
      – Минутку! – остановила его Даша. – Поручаю тебе Эдуарда. В целях безопасности, пожалуйста, проводи его до машины.
      – Но, киса, – выразил протест Эдик, – я ведь никуда не спешу…
      – Котик, я устала. Спасибо за цветы.
      Эдику ничего не оставалось, как уйти вместе с Глебом. Заперев за ними дверь, Даша сняла наконец дубленку и с досадой посмотрела в зеркало.
      – Ну, моя прелесть, допрыгалась? – обратилась она к своему отражению. – Так тебе и надо! Не ной!
 
      Глеб и Эдик, не сговариваясь, остановились под козырьком подъезда. Снегопад продолжался, но мороз ослаб.
      – Если мылишься в эту степь – то зря, – буркнул Эдик, отворачивая лицо. – Мозги по стенке размажу.
      Глеб вздохнул.
      – Вроде весна уже, а снег все валит и валит. Что за климат!
      – Короче, я предупредил, – Эдик поднял воротник пальто, – не исчезнешь, раздавлю, как мандавошку.
      – А завтра небось потеплеет, – предположил Глеб, – и опять грязь по колено. Ты колеса уже сменил?
      Эдик пробуравил его взглядом.
      – Такой ты отвязанный, да? Никого не боишься?
      – Боюсь, – ответил Глеб, – тебя да Митьку Грача. Так запугали, аж заикаюсь.
      Эдик чуть помолчал.
      – С Грачевым меня не путай. С тобой я сам разберусь. – С этими словами он шагнул с крыльца и растворился в снегопаде.
      Проводив взглядом смутный силуэт его отъезжающего авто, Глеб застегнул куртку и направился к своему “жигуленку”.
 

Глава седьмая

      На следующий день, в воскресенье, в полвторого дня Глеб вылез из собственного шкафа. Погода за окном была скверной: вместо снега накрапывал дождь. Глеб с сожалением оглянулся на шкаф. Сквозь проем вместо отсутствующей задней стенки виднелся цветущий луг. Из шкафа так и веяло летней жарой, смягченной свежестью реки. Глеб неохотно закрыл дверцу, подошел к телефону и набрал номер Даши. В который уже раз трубку никто не поднял. Чертыхнувшись, Глеб сделал стойку на руках. Он был в одних лишь плавках, и его точеное мускулистое тело застыло в скульптурной позе. Когда зазвонил телефон, Глеб в прыжке встал на ноги и нетерпеливо схватил трубку. Но звонила не Даша.
      – Хэлло, Майкл! – приветствовал его барон Мак-Грегор. – Могу я встретиться с вами приватно?
      Изображать удивление Глеб не стал. Выяснять, от кого шотландец узнал его телефон, он тоже не потрудился.
      – Где вы, Ричард? – осведомился он. Разумеется, разговор шел по-английски.
      – Возле вашего дома, – ответил барон. – Сижу на детских качелях.
      – Поднимайтесь. Номер квартиры знаете?
      Мак-Грегор замялся.
      – Вы один, Майкл? – уточнил он после паузы.
      – Увы, – сухо произнес Глеб, – со мной ни полиции, ни шлюх. Кого вы опасаетесь, барон?
      Мак-Грегор хохотнул:
      – Вы все такой же, лорд Грин. Я поднимаюсь.
      Глеб натянул на себя джинсы, носки и рубашку. И, пока барон не позвонил в дверь, успел заглотить полпакета кефира.
      Мак-Грегор выглядел еще более накрахмаленным, чем обычно сняв с себя дорогое модное пальто, он оказался в не менее дорогом, сшитом на заказ костюме, в котором его сухопарая фигурка смотрелась несколько выше и стройней. Барон окинул изумленным взглядом, мягко сказать, скромную обитель лорда Грина и, не найдя ничего, достойного внимания, воззрился на шкаф. Глеб, как бы невзначай, прислонился спиной к дверце.
      – Валяйте, Ричард, выкладывайте, – усмехнулся он. – На вас давят, и вы хотите заключить со мной сделку. Не так ли?
      В рыбьих глазах шотландца мелькнуло удивление, смешанное с испугом.
      – Лорд Грин, мне трудно выразить восхищение вашей необыкновенной проницательностью…
      – К черту титулы, Ричард. Мы накоротке, притом я спешу. Кого конкретно вы представляете?
      – Этого, Майкл, я пока открыть не могу. Но как только вы решитесь на определенные шаги…
      – Уже три года, Ричард. Целых три года вы, как говорят русские, пытаетесь всучить мне кота в мешке. По-вашему, я похож на осла?
      Мак-Грегор беспомощно развел руками.
      – Вы знаете, Майкл: я вам друг. Но правила игры, увы, диктую здесь не я.
      – Старый баран, – буркнул по-русски Глеб.
      – Как, простите? – не расслышал Мак-Грегор.
      – Так, просто междометие, – вернулся к английскому Глеб. – Итак, старина, подведем-ка итог наших трехлетних переговоров. В начале нашего знакомства вам, бог весть почему, пришла идея вовлечь меня…
      – Исключительно из личной к вам симпатии, Майкл, и от восхищения вашими незаурядными задатками.
      – Благодарю. Короче, вам пришла идея вовлечь меня в некое тайно братство, которое готовится взять власть над всем миром. Так?.. Ну что ж, мне весьма лестно, однако пустая болтовня меня не впечатляет. Дайте мне, говорю я, войти в вашу компанию и самому разобраться что к чему, а уж потом…
      – Этого нельзя, старина. Сперва надо пройти посвящение.
      – То есть отрезать себе путь назад?
      – Да, Майкл. Я всегда был с тобой честен.
      – И когда я спрашиваю, пустят ли меня наверх…
      – Я отвечаю: придется начать снизу. Только начать, друг мой.
      – Ричард, я не идиот. Я дорожу своей репутацией и положением в обществе. Поэтому я должен знать, кто еще, кроме тебя, входит в эту вашу таинственную организацию. А ты в ответ долбишь мне, как дятел, что для непосвященного это великий секрет. Таким образом, чушка ты чугунная, мы все ходим и ходим по кругу!.. Чего ж вы от меня теперь хотите, барон?
      Мак-Грегор взволнованно прошелся по комнате.
      – Но ведь я назвал тебе одного человека, Майкл. Назвал, рискуя своим благополучием и… может быть, жизнью.
      Глеб похлопал шотландца по накладному плечу.
      – Браво, Ричард. Вот мы и определили истинную цель твоего визита.
      Барон невесело усмехнулся:
      – И какова же эта цель?
      – Выяснить, много ли я разнюхал. Ведь каков авантюрист! Взял да нанялся к вашему человеку телохранителем!
      – К его племяннице, Майкл.
      – Не важно, это уже была его идея. Все равно я стал всюду совать нос, чем вызвал смятение в ваших рядах.
      – Значит, никакого задания от премьер-министра вы не получали, сэр, – грустно заключил шотландец. – Значит, это просто блеф.
      – Чистейшей воды, – весело подтвердил Глеб. – Но в твоих интересах, Ричард, этот блеф поддерживать. Ведь боссам твоим невдомек, что на Виталия Лосева навел меня ты. Дерьмовый, кстати, субъект. Что за ценность в нем такая?
      – О, если б ты знал его силу, Майкл, ты б относился к нам серьезней!
      – Если б я относился к вам серьезней, я б давно спустил на вас Скотленд-Ярд.
      Барон презрительно отмахнулся.
      – Ах, оставьте, лорд Грин. Этим вы лишь подписали бы себе смертный приговор. Скотленд-Ярд их не остановит.
      – Их или вас?
      Шотландец угрюмо уставился в пол.
      – Когда я с вами, я говорю “их”…
      – А когда вы с ними, вы говорите “нас”. Вы не тверды в своих симпатиях, барон. – Глеб взглянул на свои часы. – Пора нам заключать сделку и разбегаться. Я опаздываю.
      Мак-Грегор все так же смотрел в пол.
      – И в чем, по-вашему, наша сделка состоит?
      – Объясняю. – Глеб взял барона под руку и вывел в прихожую. – Ты хочешь, чтобы я вступил? Изволь, я согласен. Дай мне только кое-что разнюхать самому, без твоей помощи. А за это поддерживай мою легенду о секретном задании премьер-министра.
      – Но, Майкл, – барон надел пальто и шарф, – они ведь могут легко это проверить.
      – Пускай. – Глеб быстро натянул сапоги. – В канцелярии лорда-премьера им подпустят такого тумана, что едва ли они что-то в нем разглядят.
      Барон задумчиво застегнул пуговицы на пальто.
      – А твоя работа телохранителем? И эта… племянница?
      – Пока все остается по-прежнему. – Надев куртку, Глеб открыл дверь. – Я слежу за вашими людьми, ваши люди следят за мной. Сегодня это устраивает обе стороны.
      Они шагнули на лестничную площадку. Захлопнув дверь, Глеб вызвал лифт.
      Мак-Грегор вздохнул.
      – Если б ты доверял мне, Майкл, ты б смело покорился судьбе.
      Они вошли в лифт, и Глеб нажал кнопку первого этажа.
      – Ты сам себе не доверяешь, Ричард, – мягко возразил он. – А с судьбой у каждого из нас свои счеты.
      У подъезда они пожали друг другу руки и расстались. Глеб влез в свой “жигуленок”, чуть побуксовал на краю сугроба и укатил, подняв фонтан снежных брызг. А барон Мак-Грегор, проводив его напряженным взглядом, подошел к припаркованному неподалеку красному “мерседесу”, открыл дверцу и сел рядом с водителем.
      За рулем вальяжно расположился господин с черными седеющими волосами и орлиным профилем.
      – Вероятно, быстрее ты не мог, – сердито проговорил он, трогая автомобиль с места.
      – Не мог, дон Родригес, – почтительно ответил барон. – Тем более что во времени вы меня не ограничили.
      Лавируя меж мусорных баков, господин с орлиным профилем вывел “мерседес” из подворотни.
      – Мои подозрения оправдались? – нетерпеливо осведомился он. Вопрос прозвучал риторически.
      Барон, однако, ответил неожиданно:
      – Едва ли, дон Родригес. Он слеп и наивен, как ребенок.
      Бровь дона Родригеса приподнялась.
      – Тогда как понять его демарш?
      Мак-Грегор с усмешкой пожал плечами:
      – Авантюрист. Доверие премьер-министра ударяет ему в голову, как старое бургундское.
      Испанец чуть подумал.
      – Что ж, мы это проверим, – сказал он, успокаиваясь. – Как все-таки он вышел на Лосева? Согласись, Дик, это странно.
      Шотландец небрежно махнул рукой:
      – Совпадение. Дела сердечные, дон Родригес.
      – То есть?
      – Вы когда-нибудь видели племянницу Лосева?
      – Нет. А что, разве…
      – Она затмевает красотой даже Викторию Бланш.
      – О-о! – Глаза испанца загорелись. – Любопытно будет взглянуть… Значит, он подкатился к дядюшке, чтобы охмурить эту сеньорину?
      – Да. Хотя он всячески это отрицает.
      Взглянув друг на друга, испанец и шотландец рассмеялись. Однако, отсмеявшись, дон Родригес жестко произнес:
      – Я не верю в эту чепуху, Дик. Ни на грош не верю. Если твоя голова чего-нибудь стоит, считай, ты ее уже прозакладывал.
 
      В ЦСКА, возле зала единоборств, творилось нечто невообразимое. Зрителей-болельщиков, желающих попасть внутрь, вроде не наблюдалось. Зато охраны, представленной ГУВД, частными агентствами и различными криминальными группировками, было пруд пруди. Как говорится, пешему не пройти, конному не проехать. Куда уж там Глебу на его “жигуленке”. Если б не расторопный Вася.
      Он встретил Глеба ровно в три (можно сказать, выловил из потока машин), плюхнулся рядышком на сиденье и лихо провел через все кордоны. Мало того – нашел место для парковки.
      – Влиятельный ты мужик, Сильвестр, – восхитился Глеб, вынимая ключи из зажигания.
      – Ну! – Вася сверкнул золотыми зубами. – Видал, чего устроили!
      – А как же остальные? У которых нет таких вот провожатых?
      – Всем, кому надо, пропуска напечатали. Без понтов.
      Вася провел Глеба через незаметную боковую дверь и доставил, опять же минуя охрану, в одну из раздевалок, где в окружении крутых своих парней дожидался его Игнат Дока. Поглаживая жиденькие волосы, он сидел на скамье и подергивал ногой. На лице его застыла улыбка, выражающая, очевидно, дружескую приязнь. Этот благодушный криминальный туз одет был все в тот же костюм “адидас” и те же кроссовки.
      – Привет, Француз! – махнул он рукой. – Драться будем?
      – Мы с тобой? – уточнил Глеб. Дока хохотнул.
      – Ценю твой юмор, поэтому поставлю на тебя. Тебе тут все на один зубок. Долго не провозишься.
      Глеб ответил пародийно сиплым голосом:
      – Ты чисто конкретно давай, в натуре! С кем драться?
      Дока хохотнул, и с ним за компанию – Вася. Крутые парни хмуро и враждебно молчали, было их шесть человек. Четверо, побитые Глебом, присутствовали в полном составе.
      – А тебе не один ли хрен? – Дока улыбался, подергивая ногой. – Выйдешь на татами, узнаешь.
      Глеб расстегнул “молнию” на куртке.
      – Игнат, сейчас в грызло дам.
      Один из побитой четверки, словно того и ждал, выхватил пистолет и наставил на Глеба.
      – Вякни еще только, чмо! – выкрикнул он нервно.
      – Завязывай, Хрюша, – буркнул златозубый. – Не будь мудилой.
      Глеб с интересом взглянул на Доку.
      – Ты это одобряешь, Игнат?
      Парня с пистолетом, похоже, волновал тот же вопрос: он выжидательно косился на Папаню. Игнат, однако, с ответом медлил, он продолжал улыбаться, подрагивая ногой. Охранник воспринял это как поощрение.
      – На колени, гнида! – скомандовал он Глебу.
      Глеб спокойно стоял, держа руки в карманах. Охранник снял пистолет с предохранителя.
      – Хрюш, ты чё, в улёте? – искренне удивился Вася. Остальные парни, затаив дыхание, замерли.
      Глеб шагнул к Хрюше. Тот расставил ноги и ухватил пистолет обеими руками. Все по науке, притом с пяти шагов.
      – Убери пушку, – наконец подал голос Дока.
      Но приказ его опоздал: в этот момент Глеб сделал еще шаг, и парень спустил курок. Пистолет сухо щелкнул, вышла осечка. Вася ошеломленно выдохнул:
      – Отморозок, б…
      – Кому я сказал! – истерически взвизгнул Дока.
      Но охранник, очевидно, вошел в ступор: он все нажимал и нажимал на спуск, и пистолет издавал нелепые щелчки. Глеб взял его за кисть и молниеносным движением сломал руку. Парень заорал, пистолет упал на пол и… тут же превратился в ржавую труху, едва сохраняющую первоначальную форму. Глеб пнул эту ржавчину сапогом, и она рассыпалась по кафельной плитке. Крутые парни вместе со своим Папаней обалдело взирали на происходящее.
      Глеб окинул их хмурым взглядом.
      – Кому еще неймется? – поинтересовался он. Ответа не последовало. Глеб шагнул к Доке и двумя пальцами взял его за горло. – Таких шуток я не люблю, Игнат.
      Дока захрипел. Никто из охранников не шевельнулся. Только Вася подошел сзади и попросил:
      – Отпусти, удавишь на хер.
      – Не переживай, Сильвестр. – Глеб разжал пальцы. – Он мне еще нужен. Повторяю вопрос: с кем я должен драться?
      Дока массировал себе горло.
      – С рыжим или японцем, – просипел он. – Или с ними обоими.
      – Рыжий – это Стас? Охранник Лосева? – уточнил Глеб. – А что за японец?
      – Боец Грача, – ответил Дока, и глаза его обрели обычное плутоватое выражение. – Японца этого никто пока не видел. Но Митька похваляется, что он всех побьет. Мой ниндзя, говорит, трех твоих Французов уроет. А я говорю: спорю на пятьдесят штук, что мой Француз твоего косоглазого за минуту вырубит.
      Глеб рассмеялся:
      – Живучая ты каналья, Игнат. И подначивать мастер.
      Дока с ухмылкой подмигнул. Он, можно сказать, расцветал на глазах. Обратив наконец внимание на стоны охранника с переломанной рукой, он процедил сквозь зубы:
      – Ну, че вы тут расселись? Везите его в травмпункт.
      Двое парней проворно подхватили приятеля и увели. Глеб задумчиво проговорил:
      – Ладно, если японца выставляет Грач… пожалуй, слегка его вздую. Но с условием.
      Дока аж затрепетал.
      – Сколько?
      Глеб взглянул на него, прищурясь.
      – Деньги оставь себе. Условие такое: если я побью японца, ты публично дашь Грачу в зубы. Идет?
      Вася заржал, как жеребец.
      Трое оставшихся охранников молча переглянулись.
      На лице Доки застыла недоверчивая ухмылка.
      – Брось, Француз… Серьезно, что ли?
      Глеб кивнул.
      – Иначе драться не буду.
      – Брось. Я б Грачу впаял с таким кайфом… Но ты представляешь, что здесь начнется?
      Глеб пожал плечами:
      – Дело твое, Игнат. Твой риск зависит от размера твоих ставок.
      Дока и златозубый переглянулись. Причем взгляд Папани выразил смятение, близкое к панике.
      – Это война, – произнес он как бы про себя.
      – Ну, – с готовностью подтвердил Вася.
      – Войны не будет, ручаюсь, – пообещал Глеб.
      Дока, златозубый и трое охранников вперили в него взгляды. Казалось, было слышно, как в головах у них скрипели шестеренки. Стоявший рядом с Папаней небритый мордоворот сплюнул и проворчал:
      – Он ручается, блин… – и мигом осекся, кося глазом на ржавчину, оставшуюся от пистолета.
      Взгляд и мысли Доки гуляли в тех же примерно окрестностях.
      – Это перетереть надо, – выдавил он из себя. – Подожди с Васькой в зале. Там рыжий небось уже второго бойца окучивает. Поболейте пока, а мы тут силенки свои посчитаем.
      Глеб направился к двери, бросив на ходу:
      – Валяй считай. Условие мое жесткое: согласен – по рукам, не согласен – хрен тебе в нос. Думай, Игнат, думай.
      Ведя Глеба в зал, златозубый буркнул:
      – Ты прямо под дых, без понтов.
      – С вами только так, – буркнул в ответ Глеб, оглядывая зал. – Ты всех тут знаешь?
      – Ну, – кивнул Вася. И сразу поправился: – Почти.
      Несмотря на то что подобные бои устраивались исключительно для “своих”, лишних мест в зале не оставалось. Очевидно, “своих” здесь было более чем достаточно. Впрочем, и Вася был не лыком шит: он где-то потерся, подвинул кого-то своим плотным задом, и через пару минут они с Глебом сидели на удобных местах.
      Неподалеку от них расположилась фотомодель Виктория Бланш со своей прелестной секретаршей. А за их спинами Глеб заметил свиноподобную физиономию Марьи Шлыковой, на квартире которой жила Элен Вилье, и степенного пожилого господина, то и дело наклоняющегося к ушку неотразимой Виктории.
      – Кто это? – спросил у Васи Глеб. – Вон тот дядечка за спиной блондинки?
      Вася проследил за его взглядом.
      – Этого не знаю, без понтов. У нее таких – табун целый. Вон видишь, быки вокруг? Это все охрана ее, а там, слева…
      – Узнай, кто сидит у нее за спиной, – требовательно проговорил Глеб.
      Златозубый хмуро на него покосился, встал и попер вдоль ряда по чьим-то ногам.
      – Место держи, – буркнул он через плечо.
      Среди публики, в первом ряду, Глеб заметил генерала ФСБ Святова, оживленно беседующего с олигархом Лосевым, охрана которого – Толян и Толян Большой – беспечно трескала попкорн двумя радами выше. Все они (генерал, олигарх и оба Толяна) также заметили Глеба, и Виталий Петрович демократично помахал ему рукой. Глеб помахал в ответ.
      Тут вернулся Вася и сообщил, указывая на пожилого господина, не устающего наклоняться к уху красавицы Виктории:
      – Рой Колмен, американский сенатор. Ни хрена себе.
      – Совершенно с тобой согласен, – задумчиво кивнул Глеб. – А вот и наши гладиаторы.
      На татами вышел Стас. Он был обнажен по пояс, и могучие его мышцы блестели от пота.
      – Он двоих уже сделал, – проинформировал Вася, – за третьего принимается.
      Глеб нахмурился.
      – Не многовато ли для одного дня?
      – Никто не заставляет. На бабки, говорят, жадный, без понтов.
      На противоположный край ковра встал детина в кимоно, повыше Стаса на полголовы и тяжелее килограммов на двадцать.
      – Чей бугай? – поинтересовался Глеб.
      – Солнцевской братвы, – усмехнулся Вася. – Кто щас победит, будет с Грачевым япошкой махаться… или с тобой.
      Арбитр в белом смокинге назвал в микрофон имена участников поединка и напомнил правила: бой ведется до полной победы – либо один из бойцов сдается, либо его уносят с ковра. На этом функции арбитра заканчивались, ему оставалось лишь объявить имя победителя, который и без того для всех будет очевиден.
      Противники поклонились друг другу, арбитр вскрикнул, и поединок начался. Бугай в кимоно был силен, зол и неповоротлив. Стас молотил его, как грушу, руками и ногами, но тот держал удары, точно мраморная колонна. Два-три раза, правда, он и сам заехал Стасу по голове и по корпусу. Похоже, это оказалось весьма чувствительно, и рыжий, судя по всему, решил впредь действовать осмотрительней. Удары его стали обдуманней и точней. Противник психологически дрогнул. И хоть здоровяк этот пытался еще как-то отмахиваться, в принципе с ним было уже все ясно. Поединок получился неинтересным.
      Виталий Лосев наблюдал за боем исподлобья. Успехи начальника собственной охраны, казалось, его не радовали. Обмениваясь с генералом ФСБ отрывочными репликами, олигарх нетерпеливо поглядывал на часы.
      – Где ж Папаня твой? – обратился к златозубому Глеб. – Не больно-то он торопится.
      – Перебздел, – огорченно прокомментировал Вася. – Не попрет он вот так на Грача, гадом буду.
      – Дело его. Пусть с японцем дерется сам.
      Взгляд златозубого выразил полную безнадёгу.
      – Не передумаешь?
      Глеб качнул головой.
      – Без понтов.
      Вася вздохнул:
      – Во блин… ты б их отметелил. А ты чё, так и будешь в школе учителем ишачить?
      Глеб усмехнулся:
      – Не одобряешь?
      Вася чуть подумал и сказал:
      – Странно и удивительно.
      Глеб взглянул на него с интересом.
      – Какие слова ты, оказывается, знаешь.
      – Ну, – усмехнулся Вася.
      В этот момент Стас добил наконец своего противника, и тот рухнул на татами. Под жидкие аплодисменты арбитр объявил победителя, а ставленника солнцевской братвы под руки уволокли секунданты. Но не успел Стас покинуть поле боя, как к нему подскочили Толян и Толян Большой и начали темпераментно что-то ему втолковывать. Стас отрицательно покачал головой. Толян оглянулся на олигарха и развел руками. Лысина Виталия Петровича побагровела, его красновато-серые глаза будто выстрелили вдавленными своими зрачками. Бросив резкую реплику генералу ФСБ, Лосев поднялся и направился к месту разборки.
      На татами тем временем вышел молодой японец в черном кимоно. Он был довольно высок и строен, и в лице его гармонично слились черты азиата и европейца. Сопровождали юношу японский господин, похожий на него лицом, и бородатый красавец Дмитрий Грачев. Все трое были несуетливы, спокойны и уверены в победе.
      – Черт меня дери! – в сердцах пробормотал Глеб.
      – В чем проблема, Француз? – чутко отреагировал Вася. Глеб не ответил.
      Олигарх Лосев меж тем принялся лично увещевать своего телохранителя. Сквозь общий гул в зале до Глеба доносились обрывки их диалога: “…не буду ждать до посинения”. – “Четвертый поединок, Виталий Петрович, я не двужильный…” – “…и десять штук у тебя в кармане. Либо ты уволен и катись…” Стас мотал еще огненной своей шевелюрой, однако все менее уверенно. Похоже, аргументация босса на него подействовала.