В баре при кафе «Амброзия», кроме Стаса, народу вообще не было. Редкостная удача. Даже бармен куда-то отлучился. Рыжий с мрачным видом потягивал за столиком молочный коктейль. Любопытно, который по счету? Я приблизился с поднятыми руками.
      – Знаешь, почему я еще здесь? – возмущенно пробасил Стас. – Потому что люблю твои охотничьи рассказы.
      – Будь уверен, – обнадежил я, присаживаясь. – Не подкачаю.
      – Уж постарайся, – буркнул он.
      Я предложил:
      – Давай начнем с тебя. Оставим меня на закуску.
      – Так все увлекательно?
      – Более чем.
      Хлебнув молочного коктейля, Рыжий указал на пустой бокал:
      – Вот, для тебя взял. Но в ожидании не выдержал.
      – Не переживай, – отмахнулся я. – Давай выкладывай.
      Стас еще хлебнул коктейля.
      – Потолковал я тут с парнями, с которыми служил. У них своя информация курсирует: кто-то за бутылкой кому-то, а у кого-то в койке дочь такого-то… Сведения порой добывают, какие разведке не по зубам. Даже удивительно. Короче, действовал в Чечне какой-то секретный шестой отряд на суперсекретных операциях. Сформировали якобы его еще в Афгане, потом бросали в горячие точки… Я специально с подробностями. История, в общем, короткая.
      – Нормально, – одобрил я. – Продолжай.
      Стас открыл было рот, но сейчас же закрыл, ибо между столиками, воинственно размахивая сумкой, шагала капитан Сычова.
      – Эй, Француз! Что там за такси прилипло к твоей заднице?! – Тут взгляд ее упал на Рыжего, который на нее таращился, как ювелир на камень из почки. – Стас?… Как ты здесь… Привет, Стас. – У капитана Сычовой дрогнули колени.
      Рыжий угрюмо обронил:
      – Здравствуй, Светлана.
      Казалось, эта реплика Сычиху окрылила. Зардевшись, как школьница, она пролепетала:
      – Вот кого не ожидала встретить…
      – А я тебя – тем более, – рубанул Рыжий. – За другом моим шпионишь? Нашла цель в жизни?
      Светлана перевела взгляд на меня. Ее серые глаза, утратив стальной блеск, сделались беззащитными, как мышата.
      – Француз – твой друг?… Не знала.
      Рыжий оставил ее лепет без внимания.
      – Именно этот уголовный розыск к тебе присосался? – уточнил он у меня. – Можно было догадаться. Света у нас – гроза преступности. Все грозит и грозит.
      Крутая Сычиха, стоя перед ним едва ли не навытяжку, по-детски моргала. Это было черт знает что.
      – Что привязался? – вступился я. – Работа у нее такая. Может, присядете? – обратился я к Светлане.
      Она с надеждой взглянула на Стаса:
      – Вообще-то, у меня мало времени… В пять нас шеф собирает, я хотела еще душ принять…
      – Вот и давай, – подхватил Рыжий. – Езжай домой, прими душ. Будь чиста перед шефом.
      Девушка робко к нему шагнула:
      – Стас, я же стараюсь хоть как-то…
      – Главное, – перебил Рыжий, – надень кружевное белье. Шефу должно понравиться.
      Капитан Сычова побелела. А я почувствовал себя так, словно мне вкатили оплеуху. Не знаю, что у вас за дела, Ребята… К счастью, за стойкой появился наконец бармен.
      – Свет, хотите молочного коктейля? – спросил я, поднимаясь.
      Девушка опять взглянула на Стаса, и тот усмехнулся:
      – Не хочет она. Торопится в душ.
      Я смотрел на Сычиху:
      – Хотите коктейля, Свет?
      Но она, очевидно, готова была подчиниться любому решению Рыжего. Покорно и беспрекословно. Вздохнув, я направился к барной стойке и за спиной услыхал басок Рыжего:
      – Свет, у тебя что, паралич?! Торопись, а то не успеешь почистить перышки. Вперед, Света!
      Раздался неровный перестук каблучков. Капитан Сычова выполнила приказ. Стас потягивал коктейль, расправив могучие плечи.
      – Привет, Антон! – обратился я к бармену.
      – День добрый! – отозвался паренек. – Вам сок апельсиновый?
      – Нет, молочный коктейль.
      – О, меняем привычки! – Взбивая ароматную мешанину, бармен доверительно сообщил: – Менты прямо задолбали. После тех выстрелов.
      Я положил на стойку деньги:
      – С тебя, Антон, им взять нечего.
      – То-то и оно. Промурыжили только. Как будто лично я ту пальбу организовал.
      – Плюнь и разотри. – Взяв бокал с коктейлем, я направился к столику.
      Рыжий встретил меня взглядом исподлобья:
      – Зря ты не сказал, кто конкретно из МУРа тебя прессует. Мы бы это дело мигом уладили.
      Присев, я поднял бокал:
      – Твое здоровье.
      – И твое. – Мы чокнулись молочными коктейлями.
      Я произнес:
      – Выпьем за тех, кто не бьет лежачих. Хотя ты, похоже, к таковым не относишься.
      Веснушки Рыжего покраснели.
      – Скажи «ластик»! – потребовал он.
      Я мотнул головой:
      – Черта с два. Ты мне очень сейчас не понравился.
      – Переживу. – Допив коктейль, Рыжий поднялся. – Принципы у каждого свои.
      – Конечно, – подчеркнул я. – Вселенная велика.
      – Вот и я думаю. – Стас направился к выходу.
      Я бросил ему вслед:
      – Надеюсь, ты собою доволен.
      Он притормозил, постоял и потопал назад.
      – А если не доволен? – буркнул он, плюхаясь на стул. – Делать-то что? Ты же ни черта не знаешь. А исповедоваться, извини, охоты у меня нет.
      Я вскинул руку:
      – Стоп! Остановимся на этом. Ты собою не доволен, но не знаешь, что делать. Ситуация рабочая. Думай.
      Краснота сошла с его веснушек.
      – Шел бы ты… Докладывать обстановку или будем ля-ля?
      – Давай, – кивнул я. – О шестом спецотряде.
      Стас взял мой бокал и отлил себе немного коктейля.
      – Про этот спецотряд легенды ходили. В горячих точках, дескать, они совершали такое, что ни танкам, ни авиации не по силам. Командовал отрядом майор Остапчук, у которого, по слухам, японские ниндзя многому могли поучиться. Беда только, убивал он с особым удовольствием, демонстрируя приемы карате. Ребята его тоже, мягко говоря, гуманизмом не отличались. Короче, стал шестой отряд все больше выходить из-под контроля, пока не сделался большой занозой в заднице командования. Год назад примерно было принято решение его расформировать, однако… – Допив коктейль, Стас указал на мой бокал: – Можно еще? Все равно ведь не пьешь. – Он плеснул из моего бокала в свой. – Но расформирование практически провалилось. Около половины личного состава и сам майор Остапчук будто в воздухе растворились. Где они гуляют, неизвестно. Вот, в общем-то, и все.
      Мысли в моей голове вращались, как жернова.
      – То есть ты хочешь сказать, что майор Остапчук…
      Стас кивнул.
      – Сто пудов. Судя по почерку преступлений. Но почему он подписывается «Француз»… шут его знает.
      – Вовсе не шут, – возразил я. – Знает тот, кто знает нас обоих: его и меня. Тебе не обрисовали, как выглядит этот майор?
      Рыжий вновь кивнул:
      – Повезло. Сержант из его отряда сейчас на пенсии по инвалидности, как раз он-то… Короче, майор мужик – ничего особенного, здоровенный только. Примета лишь одна: лысый. Голову не бреет, волосы на ней вообще не растут.
      Я шваркнул бокалом по столу:
      – Значит, видел я его в этом баре. Не далее как в понедельник. Мирно разошлись, мать твою.
      Стас удивленно на меня воззрился:
      – Как это?… Что ему здесь было нужно?
      – Зашел взглянуть на чувака, чью кличку себе присвоил.
      Рыжий взъерошил свои кудри:
      – Ай да майор! Нахальство – второе счастье! Ну ничего, еще попадется!
      – Угу, – кивнул я с досадой. – Обоих гадов я вроде уже знаю. Осталось лишь назначить им свидание.
      – Не уйдут, – заявил Стас. – Выловим.
      Я вздохнул:
      – Какой ценой?
      – А вот этого, – рассудительно заметил Рыжий, – не угадает никто. Но сделаем все возможное, факт. И брось перемалывать «что было бы, кабы». Выкладывай, что сам надыбал.
      Приходилось признать его правоту. Я вкратце доложил о результатах сегодняшнего моего эксперимента, о Внушателе и двойниках-фантомах, существующих лишь в наших замороченных головах. Глаза Стаса загорелись. Подобная «мистика», похоже, занимала его более, чем кондовая реальность. Меня же – наоборот. Во время сжатого своего рассказа я параллельно обдумывал Дашкину «умную мысль» о том, что лже-Французу не резон меня топить или снимать с крючка. Самое идеальное для него, чтобы я вечно ходил под подозрением. Но, поскольку Сычиха объявила начальству свое особое мнение…
      – Погоди-ка, – прервал мой рассказ Рыжий, – что-то я не врубился. Ведь на кухне нас было двое: ты и я. Она вошла, села ко мне на колени и принялась… Я это чувствовал, и мы с тобой оба видели. У кого ж была галлюцинация?
      Разумеется, объяснить это было трудно. С нами работал гений, возможности которого просто ошеломляли.
      – Галлюцинация была у обоих, – ответил я кисло. – Он как-то спроецировал Дашкин образ на твои и мои мозги синхронно. Представь двух кинооператоров, снимающих актера с разных точек…
      Излагая свою хилую теорию, я вернулся к прерванным размышлениям. Итак, поскольку Сычиха сегодня объявила, что не верит в мою вину, а в ее команде наверняка утечка… Черт меня дери!
      Я резко оборвал свои объяснения «эффекта двойников».
      – Стас, ты знаешь, где живет Светка?
      – Какая Светка? – вылупился Рыжий.
      – Которая только что здесь была! Которую ты в душ отправил! Знаешь ее адрес?
      – Знаю, но какого лешего…
      Вскочив, я кинулся к двери:
      – Объясню по дороге!
      – Э-э… а коктейль?
      – Залей его в задницу!
      Мы выбежали из бара и рванули к «жигуленку». Открывая дверцу, я мысленно взмолился: «Не подведи, старый коняга!»
      Дай бог не опоздать!

      Мы мчались на Красную Пресню, выделывая каскадерские трюки и рискуя нарваться на гаишников, которые, ссылаясь на наши безобразия, могли бы добиться дополнительных ассигнований. Однако нам везло: даже светофоры при нашем приближении меняли красный свет на зеленый. Стас переносил эту сумасшедшую езду стоически. Выслушав мои соображения, он уточнил:
      – Думаешь, попытаются ее грохнуть?
      – Хотел бы я думать иначе.
      – А смысл? Расследование ведь не прекратят.
      – Плевать им на расследование! Пусть расследуют до опупения! Только Сычиха – бельмо в их глазу! Во-первых, ее репутация: прет, как бульдозер, и вот-вот сдуру на след выйдет. И тем более, а это во-вторых, не верит в мою виновность. А в команде у них – крот. И Сычиха, отбросив меня как версию, неотвратимо его вычислит. Она, дурында, сделала бы это давно, если б не рассматривала свою команду сквозь розовые очки. Крот тем не менее занервничал. Заявив, что я – не тот Француз, капитан Сычова стала уже не бельмом, а… Черт!
      Мы едва не застряли на светофоре, но все же я успел проскочить на желтый.
      Стас тем временем обдумал мои выкладки.
      – Если там крот – значит, один из двух. Выбор невелик.
      Я кивнул:
      – Именно. Либо майор Калитин, либо лейтенант Гномкин. Оба разом – вряд ли. Был бы перебор.
      Стас задумчиво взъерошил волосы:
      – Если так, крота можно взять за жабры и выйти через него на Остапчука.
      Крутанув руль для поворота, я похлопал Стаса по плечу:
      – Умница. Лишь бы твоя Светка под ногами не путалась.
      Рыжий набычился:
      – Не моя она. Завязывай с этим.
      – Ладно-ладно. – Я поднял вверх руки, и мой «жигуленок» ближайший поворот выполнил сам. – Пусть не твоя, лишь бы мне не мешала. – Я вздохнул. – Беда прям. Всем эта Сычиха точно кость в горле.
      Рыжий глянул на меня исподлобья.
      – Конечно, мы ей поможем. Но она не моя. И кончай свои штучки с управлением машиной. Никогда не смогу привыкнуть… Сейчас налево и прямо. Вон к той девятиэтажке.
      Возле дома Светланы, рядом с красным «Москвичом», стоял бежевый «Чероки» с тонированными стеклами. Тот самый, чтоб его… Дверцы джипа оказались нараспашку, салон был пуст. Никакая сволочь, похоже, в Москве ничего не боится. Затормозив, я выскочил из машины.
      – Какой этаж?! – крикнул я Стасу.
      – Пятый! – Рыжий помчался следом за мной. – На двери код, я забыл!
      Мы неслись к подъезду. Черт с ним, с кодом! Дверь распахнулась перед нами сама. Уж это я могу себе позволить. Вбежав, мы кинулись к лифту. Разумеется, он торчал где-то на последних этажах. Я рванул по лестнице, перескакивая через пять ступенек. Стас приотстал, но снизу оглушительно пророкотал его бас:
      – Готовьте гробы, суки! Ур-р-рою!
      Ход его мысли я понял и одобрил вполне: счет шел на мгновения. Если мы не опоздали, то успели, что называется, под занавес.
      Когда я выпрыгнул на площадку пятого этажа, лифт опускался вниз. Светлана лежала на пороге квартиры. Глаза ее были закрыты, платье в горошек – изрядно порвано. Тут же валялись туфли и сумка. Вероятно, капитан Сычова при защите пыталась использовать свой черный пояс карате. Клуша несчастная. Благо нападавшие при шумном нашем появлении предпочли свалить, недоделав работу. Примчался Рыжий, мигом оценил обстановку и предложил:
      – Дуй за ними. Я не догоню.
      Я кивнул на неподвижную Светлану:
      – Не могу. Боюсь, мне ее придется вытаскивать.
      – Ладно. – Стас ринулся вниз по лестнице.
      – Стой! – крикнул я. – Бесполезно!
      – Попытаюсь! – отозвался он, топая по ступеням.
      Присев перед Светланой, я приподнял кисть ее руки: пульс был ровный. Жива девочка, слава богу. Я собрался приподнять ей веко, чтобы проверить зрачок, но капитан Сычова сама открыла глаза. Увидев мое лицо, она пробормотала:
      – Скажешь, я опять упала в обморок?
      Я кивнул:
      – Да, Светлана Анатольевна. Что-то вы зачастили.
      Оттолкнув мою руку, она вскочила на ноги.
      – Да пошел ты!.. – Она сунула ноги в туфли и подобрала сумку. – Тут и без тебя не соскучишься.
      – Сколько их было? – уточнил я.
      – Трое. Если б я не зазевалась, они б у меня огребли.
      – Разумеется, Светлана Анатольевна. Всем известно, какой вы мастер.
      Щеки ее вспыхнули:
      – Слышь, Француз, не знаю, как ты здесь оказался, но… Лучше вали отсюда, пока не схлопотал!
      Нет, ей-богу, впору было ее прибить, выполнив тем самым задачу налетчиков.
      – Светлана Анатольевна, – сказал я, – сдаюсь заранее. Могу публично признать свое поражение и поступить к вам в оруженосцы. Только Христа ради – бросьте идиотничать. Я должен сию минуту увезти вас отсюда и надежно спрятать. Comprenez-vous?
      – Чего-о?! – нахмурила она брови. – Кого это ты увезешь и куда спрячешь?! Вали, говорю… Могу, если хочешь, напоить кофе. – Сделав приглашающий жест, она собралась войти в квартиру.
      Я удержал ее за руку:
      – Там могут оказаться сюрпризы.
      – Какие, на хрен, сюрпризы?
      – Взрывчатка, прослушка, утечка газа. Мало ли, на что способны ваши товарищи по работе.
      Она посмотрела мне в глаза. Без гнева, без вызова, но с горечью.
      – Отпусти руку. Никуда я не поеду.
      – Поедешь, – возразил я. – Как миленькая.
      Тут, к счастью, прибыл лифт, из которого вышел Стас.
      – Упустил, – сообщил он мрачно. – Только номер запомнил.
      – Они сменят его за ближайшим поворотом. – Я выпустил руку Светланы.
      Однако удерживать капитана Сычову уже не было необходимости. Она хлопала ресницами, смущенно соединяя лоскуты порванного платья.
      – Стас, как ты здесь? – Даже голос Сычихи стал музыкальней.
      – Как-как, – проворчал Рыжий. – Только я знал твой адрес.
      Едва ли что-то понимая, она благодарно кивнула:
      – Спасибо. Может, зайдешь?
      Пришлось напомнить о своем присутствии:
      – Никуда он не зайдет. Мы немедленно уезжаем.
      Капитан Сычова смотрела на Стаса:
      – Я должна ехать?
      Рыжий соизволил обратить на нее взор:
      – Меня, Свет, не спрашивай. Как скажет Глеб, так и делай. Не прогадаешь.
      Она механически продолжала соединять лоскуты платья.
      – Хорошо, я поеду. Переоденусь только.
      – Нет, – возразил я резко. – Вы со Стасом спуститесь в машину, а я осмотрю квартиру – и за вами. Теряем время.
      Светлана смотрела на Стаса. Рыжий угрюмо кивнул, и они вошли в лифт. Черт возьми, Сычиха под присмотром Рыжего становилась вполне управляемой. По мне – так даже чересчур. Лифт поехал вниз, а я переступил порог обители крутого капитана утро.
      Квартирка была однокомнатной, чуть побольше моей. Просторная кухня, ванная и туалет – раздельно. Постель убрана, грязной посуды нет. Во всем, однако, ощущается сиротство и запустение. Будто не живут здесь, а лишь останавливаются проездом. Только роскошная златовласая кукла, сидящая на кровати, слегка скрашивала окружающий неуют. Впрочем, кукла здесь казалась инопланетянкой, и мне искренне было ее жаль.
      Взрывчатки и прослушки не было. Никаких других пакостей – тоже. То ли не успели, то ли сочли излишеством. Ну и ладушки. Я вышел, захлопнув дверь.
      Хмурая парочка ждала в «жигуленке». Стас восседал впереди, Светлана сзади, уставившись в его рыжий затылок.
      – Все чисто, – доложил я, заводя мотор.
      Стас промолчал. Светлана лишь спросила:
      – «Москвич» здесь бросим?
      – Само собой. – Я вырулил на проезжую часть. – Пусть они гадают, куда ты исчезла.
      – Кто «они»?
      – Менты твои гнилые.
      Капитан Сычова тотчас взбрыкнула:
      – Щас тресну по кумполу и выйду из твоей колымаги! Усек?!
      Рыжий обернулся к ней:
      – Свет, приглуши репродуктор. Мы задницу твою спасаем, не врубаешься?
      Сычиха присмирела, но не сдалась:
      – Стас, ты не знаешь мою команду. Я не позволю…
      – Положил я на твою команду. Заткнись и делай что тебе говорят.
      – Стас, между прочим, я могу и тебя послать. Я не телка из твоих…
      – Свет, мне на тебя – сама знаешь. Это Глеб у нас психотерапевт. А я твою придурь терпеть не намерен. Просто выкину из машины – и порхай, как бабочка.
      Я притормозил у тротуара:
      – Вот что, ребята. Не знаю ваших дел и знать не хочу. Пока не поймаем Француза-отморозка, хоть застрелитесь, вам придется сотрудничать. А когда поймаем… посылайте друг друга в укромные части тела, выкидывайте из машины – развлекайтесь по вкусу, препятствовать не стану. Я доходчиво объясняю?
      После короткого молчания Рыжий буркнул:
      – Начал не я.
      Оставив его реплику без комментариев, я обратился непосредственно к виновнице торжества:
      – Свет, мы сейчас заедем ко мне домой за ключами, затем я отвезу тебя на квартиру, где ты будешь ховаться. Есть-пить, смотреть телик и книжки читать, если не разучилась. А мы тем временем…
      – И долго мне там загорать? – возмутилась капитан Сычова.
      – Сколько надо! – рявкнул Стас. – Достала, сил нет!
      Я кивнул:
      – Согласен с предыдущим оратором. Посидите там сколько надо, Светлана Анатольевна. Заодно и душ примете, как собирались. Кстати, насчет душа. Кто из коллег был в курсе ваших планов – перед встречей у шефа заскочить домой? Вспомните. Ведь вас поджидали у квартиры во внеурочное, можно сказать, время. – По лицу Сычихи я видел, что она вспомнила. Многое вспомнила. – Вот и отлично, Светлана Анатольевна. Вы тихо посидите в подполье, и пусть вас поищут все заинтересованные стороны. Вопросы есть?
      Вопросов более не последовало. Я погнал «жигуленок» к своему дому, беспокоясь о Дашке. Как у нее там с мороженым, без приключений?
      Ехали мы в молчании. Как в катафалке.

      Оставив Светлану со Стасом, я поднялся в квартиру. И первым делом метнулся на кухню. Дашкина записка про мороженое со стола исчезла, а вместо нее красовался булыжник. Я облегченно перевел дух и проследовал в комнату.
      Дарья лежала на диване с книгой. На ней было зеленое платье, и волосы ее были собраны в «конский хвост». В точности как на двойнице. При моем появлении она деловито перелистнула страницу.
      – Почему, думаешь, я тебя не встречаю?.
      Я вздохнул:
      – Потому что ты на меня зла.
      – Вопрос был легкий. А вот почему я зла на тебя?
      – Потому, вероятно, что меня долго не было, а тебя посетил мой двойник.
      Отложив книгу, Дашка встала с дивана и подняла вверх палец.
      – Вот! А ты мне обещал, что сюда никто не проникнет. – Всхлипнув, она кинулась мне на грудь. – Он проник, гад. Просто вошел в комнату, и все.
      Я прижал ее к себе:
      – Поэтому ты запаслась булыжником?
      Дашка вновь всхлипнула:
      – А что делать? В милицию звонить?… За булыжник, кстати, будь спокоен. Я его шампунем вымыла.
      Мы оба прыснули. И я сказал:
      – Надо ехать. В машине Стас и капитан Сычова.
      Дарья отстранила нос от моей ключицы:
      – А я?
      – Даже не спросишь, куда ехать?
      – Не собьешь, морда. Я спрашиваю: а я?
      Я вздохнул:
      – Ты со мной. Когда я полдня тебя не вижу, ей-богу, начинаю заболевать.
      Дашка подняла на меня искрящийся взгляд.
      – Я вообще на всех так действую.
      Мы рассмеялись.
      – Но прежде, – сказал я, – обрисуй в двух словах поведение двойника.
      Дарья сделала глубокий вздох:
      – Если в двух словах… Он уже не слишком притворялся тобой. Будто знал, что я ему не верю. Тем более что я обложила его матом, как перцовым пластырем. Ни разу еще подобных перлов не выдавала. Можно сказать, состоялась премьера. Он, конечно, жутко взбеленился, чем доставил мне большое удовольствие. Завопил, что я редкостная хамка, и стал теснить меня к окну.
      Внутри у меня похолодело:
      – Окно было открыто?
      – Как обычно. Ведь было жарко…
      – Ты сама его открыла?
      – Да, после твоего ухода. А что?
      – Двойник целенаправленно теснил тебя к окну?
      Дашка посмотрела мне в глаза.
      – Думаю, он хотел, чтобы я вывалилась. Но это не входило в мои планы.
      – Господи, родная… прости.
      Она потрепала меня за ухо:
      – Молчи, дурак: видишь, я увернулась. Он попытался меня поймать, мы поиграли немного в догонялки. Потом позвонили в дверь. Я бросилась в прихожую. Двойник за мной не последовал. Смотрю в «глазок» – там Илюшка. Думаешь, я ему открыла? Черта с два. «Отвечай, – ору, – кто сидел за нами через парту?» А Илья, глазом не моргнув: «Олька Самарская и Генка Шувалов». Вижу, это не серый волк. Это вправду мой Гольдберг. В комнату мы вошли, держась за руки. Никакого двойника, будто растворился. Рассказала я все Илюшке, и он говорит…
      За окном раздались раздраженные автомобильные гудки.
      – Стас, – определил я. – Торопит и негодует.
      Дашка потерлась носом о мой нос.
      – Ну так поехали.
      – Подождет. Что сказал Илья?
      – Он сказал: «Очень странно. Если Глеб уверял, что сюда никто не проникнет, никто не должен был проникнуть». Потом Гольдберг подумал и добавил: «Конечно, если двойник – не голограмма, вопреки мнению нашего продвинутого Мангуста».
      – Умница! – вырвалось у меня. – Какой же он умница!
      Дарья подняла на меня изумленный взгляд:
      – То есть ты хочешь сказать, что двойники в самом деле…
      Я кивнул:
      – Нечто сходное. – И вкратце изложил итоги эксперимента с двойницей и свою теорию о Внушателе, фантомах и способе их воздействия.
      Дашка слушала затаив дыхание.
      – Значит, – заключила она, – бегала я не от двойника, а от собственных глюков?
      – С двумя поправками, – уточнил я. – Первое: свои глюки ты ощущаешь всеми органами чувств, не выпадая притом из реальности. Можешь, к примеру, драться с двойниками и слушать по радио новости. И второе: в отличие от наркотических видений, фантомы Внушателя действуют как управляемые куклы. Сражаясь с фантомом… как бы сражаясь, легко и вправду выпасть из окна. Но двойник твой неспособен открыть окно сам или, допустим, подвинуть чашку. В этом он похож на голограмму. И в защищенную мной квартиру он проник не с улицы, а прямиком из твоей головы. Что ты на это скажешь?
      – Скажу: вау! – Дарья закрыла окно на шпингалет. – Значит, булыжник бесполезен?
      Я улыбнулся:
      – Разве что для самоутверждения. Где, кстати, Илья? Почему слинял?
      За окном, теперь закрытым, вновь раздались гневные гудки.
      – Ладно, – вздохнул я, – поехали.
      – Может, милиционерша Стасу руки там выкручивает? – предположила Дарья.
      – Ха! – ответил я. – Ха-ха!
      Дашка отошла от окна.
      – Илюшка не слинял, – сказала она. – Ему Алка позвонила. Мамуля ее ногу подвернула, и для транспортировки потребовался зять. Такой ор стоял… Чтоб не доводить до развода, я сама его выпихнула.
      Я был поражен. О подвернутой тещиной ноге двойница, выходит, не соврала. Стало быть, хмырь в полотняном костюме до контакта со мной успел прочесть эту информацию в головах Ильи и Дарьи. То есть, даже не создавая фантомы, он способен незримо шпионить за ними. Какая прелесть!
      – Надеюсь, до развода у них не дойдет, – сказал я. – Бери ключи от пустой квартиры. Едем селить Сычиху.
      Дашка достала ключи из тумбочки:
      – Может, объяснишь?
      – В лифте, – пообещал я.
      Мы вышли и захлопнули дверь. В наш дом без нас проникнуть не мог никто, даже фантомы. Это утешало, но не слишком. Морока предстояла немалая.
      Пока лифт опускался, я ввел Дашку в курс злоключений капитана Сычовой. Рассказ был столь кратким и насыщенным, что Дарья даже «вау» произнести не могла.

      В машине нас ожидала та же картина: Стас развалился впереди, взирая в темнеющие дали, а Светлана сидела, по-прежнему уставясь в его затылок. Казалось, они репетируют очень важную немую сцену. При нашем появлении Рыжий буркнул:
      – Родить было можно.
      – Точно, – поддакнула капитан Сычова.
      Впервые они выступили согласованно. Однако альянс их на этом, увы, распался.
      Я сел за руль, Дашка – назад к Светлане.
      – Всем привет, – сказала она. – Кто в обиде, может нам врезать.
      В зеркальце я увидел, как Сычиха скосила на нее глаза:
      – Я бы с удовольствием. От души бы.
      Дарья слегка опешила:
      – За чем же дело стало? Воспитание не позволяет?
      Включив зажигание, я выехал со двора.
      За Сычиху ответил Рыжий:
      – Воспитание ни при чем. Натура у Светы такая. Пока по роже кому-нибудь не смажет, человеком себя не чувствует. Да, Свет?
      Светлана снова принялась соединять лоскуты порванного платья.
      – Стас, это ж я так… Она сама напросилась.
      Рыжий хмыкнул:
      – Повадки, Свет, у тебя ментовские. Под дых, в печень да по зубам – ух, весело! Вон Даша карате не занималась, пистолета не носит – глянь, какое у тебя преимущество.
      Покраснев, Сычиха зыркнула на Дарью.
      – Слушай, Стас… А пошел ты.
      Транспортный поток на улицах рассосался, и я беспрепятственно гнал «жигуленок» к Дашкиной двухкомнатной квартире, которую мы держали про запас для таких вот примерно случаев.
      Рыжий меж тем повернул назад кудрявую голову:
      – Я бы пошел, Свет. Даже, как ты выразилась, с удовольствием. Но, в отличие от тебя, не могу переходить черту.
      Плечи капитана Сычовой поникли, на нее жалко было смотреть. В зеркальце я поймал растерянный взгляд жены.
      – Рыжий, – сказал я, вписываясь в крутой поворот, – знаешь, что я о тебе думаю?
      Стас криво усмехнулся:
      – Что я подлюга.
      Я покачал головой:
      – Это ты думаешь, что ты подлюга. А я думаю, ты запутался. И прошу: разберись с этим в наше отсутствие. Согласен?
      Стас кивнул с той же усмешкой:
      – Само собой. А знаешь, что я о тебе думаю? Что ты ни черта в людях не разбираешься. Несмотря на свои двести тридцать два года. – Проговорив это, Стас тотчас прикусил язык.
      В зеркальце я увидел, как Дарья ожгла его спину взглядом.
      А капитан Сычова, хоть и в смятении чувств, конечно же, не могла такое пропустить.
      – Какие, на хрен, двести тридцать два года?
      Повисло молчание. Затем Рыжий буркнул:
      – Шутка, Свет. Юмор у меня глупый.
      Светлана с готовностью откликнулась:
      – Ой, ладно. Француз – не барышня. Возраст небось не скрывает.
      Дашка прыснула:
      – Если и скрывает, то не от уголовного розыска.
      Сычиха улыбнулась. Я вновь отметил, что улыбка у нее обаятельная.
      Доехали молча, без грызни. Возле бывшего Дашкиного дома Стас и капитан Сычова цепко оглядели сгущающийся сумрак и лишь после этого проследовали к подъезду. Их грамотное поведение заслуживало похвалы, хоть я уже точно знал: «хвостов» за нами нет.
      Мы поднялись в лифте, не встретив, к счастью, никого из соседей. Дарья открыла ключом дверь, и мы тихонько вошли. Сперва наглухо задвинули на окнах шторы, затем включили свет.
      Двухкомнатная Дашкина квартира содержалась в порядке. Все лежало на своих местах, полы были вымыты, пыль не успела скопиться. Окинув взглядом обстановку, Сычиха, похоже, была озадачена. Возможно, она полагала, что ее спрячут где-нибудь в угольном подвале. Она стояла, озираясь и придерживая порванное платье в горошек.
      Стас не сходил с коврика возле двери. Позой и выражением лица он демонстрировал: дело сделано – я свободен.
      Дарья прошла на кухню, открыла холодильник и, вернувшись, чуть заметно качнула головой. В ответ я слегка прикрыл веки: не волнуйся, дескать, все под контролем. Сычиха засекла наши переглядки:
      – Что у вас? Какие-то проблемы?
      – В холодильнике пусто, – смутилась Дашка. – Надо сгонять в магазин.
      Я выразительно постучал себя по лбу. Вот морда! Такой накладки я от нее не ожидал! Покаянный взгляд Дашки выразил, что она все поняла. Но было поздно.
      – Никуда не надо гонять, – возразила Сычиха, направляясь на кухню. – Если найдется ломтик сыра или яйцо… – Она распахнула дверцу холодильника.
      Дарья поспешила следом, чтобы принять удар на себя Стас усмехался: он хорошо все понял.
      – Ни хрена себе! – раздался возглас Сычихи. – Это у вас называется «пусто»?
      Смотреть мне было незачем. Я точно знал, что уже более минуты холодильник снизу доверху набит деликатесами: от копченых языков и осетрины до всевозможных сыров и пирожных. Я так решил: если в девчонку все время стреляют, пусть хоть поест в свое удовольствие.