В семь утра, пока Дарья спала, я проделал гимнастику по собственной системе и отправился в шкаф на пробежку. Раздвинув плечики с Дашкиной одеждой, я вышел на зеленый луг и вдохнул цветочные ароматы. Слева от меня шелестел лес, справа – плескалась на порогах река, а метрах в трехстах белел двухэтажный особнячок, в котором недавно жила… Этот дом я построил для хорошего моего друга – Натальи Дмитриевны Салтыковой, единственной феи, повстречавшейся мне за мои 232 года. До нашего с ней знакомства я был убежден, что фей в природе не существует. Во всяком случае, Стивен Пирс, мой учитель, ничего о них не рассказывал, а уж он кого только ни повидал за свои 1648 лет. И вот теперь, глядя на белый особнячок, я в очередной раз проглотил комок в горле. Где вы, Наталья Дмитриевна? Как вам там? Я уверен: где бы вы ни были, вы не сердитесь на меня, мерзавца. Но сам я никогда себя, каналью, не прощу. Как мог я допустить вашу гибель?! Как мог не оказаться рядом?! Вы знаете, графиня, время – не такой уж всесильный доктор, как принято считать: иные раны с годами кровоточат сильнее. И, слава богу, ибо в противном случае мы бы оскотинились. Мое имя Ученик, и поверьте, Наталья Дмитриевна: черт меня дери, я извлеку уроки из своих ошибок.
      Из леса доносился птичий щебет, вокруг порхали бабочки, а между редкими облаками сияло солнце, похожее на земное, только оранжевое, словно апельсин. Я бежал вдоль берега так, как мог позволить себе лишь здесь: пятиметровыми прыжками со скоростью километров сорок в час. Периодически делая рывки, я эту скорость удваивал. Дорога была хорошо знакома, ветерок освежал кожу, и пробежка не мешала размышлять. Обдумав вчерашние перипетии, я составил план действий на сегодня. К окончанию пробежки я сформулировал вопросы, ответить на которые необходимо в первую очередь.
      Возвращаясь, я пересек луг, затем – пещерку в холме и через платяной шкаф вошел к себе в квартиру. В окно комнаты заглядывало солнце нашего мира, Дарья спала. Но когда после бритья и душа я вышел из ванной, она подскочила ко мне голая и разгневанная.
      – Никогда не смей вот так сматываться! – Она помотала указательным пальцем перед моим носом. Зеленые ее глаза искрились. – Понял, засранец: никогда!
      Я уточнил:
      – Как это – «вот так»?
      – Подло и тайно.
      – А как надо было уйти на пробежку?
      Она встала подбоченясь, прекрасная, как ведьма в майскую ночь.
      – Надо было спросить: «Дашенька, можно мне на пробежку?» Я бы ответила: «Нельзя, лежи». Тогда следовало повторить просьбу: «Ну, Дашуня, я ведь ненадолго». Я бы рассердилась: «Ой, кто-то у меня схлопочет!» Тогда надо было попросить изо всех сил: «Ну, Дашулечка, солнышко мое, ну пожалуйста!» Вот тогда, может быть, – я подчеркиваю: может быть! – я бы сказала: «Ой, ну ладно».
      Мы оба рассмеялись.
      – Ей-богу, тебя просто не бывает, – пробормотал я.
      Она посмотрела мне в глаза:
      – Вот откушу сейчас письку, тогда узнаешь, бываю я или нет.
      Мы опять рассмеялись, и она отправилась в душ.
      Тем временем я приготовил гренки с сыром и сварил кофе. На кухню Дарья вошла в голубеньком платье, разумеется коротком, в синих туфельках на шпильке и с моим любимым «конским хвостом».
      – Так, – проговорила она, сев за стол, – теперь рассказывай все, чего я не знаю. – И принялась наворачивать гренки с кофе.
      – Что ж, – вздохнул я, – как утверждает реклама: ты этого заслуживаешь.
      Я вкратце изложил сперва про капитана Сычову, подозревавшую во мне маньяка по кличке Француз, затем сообщил о дружеском визите моего двойника, предлагавшего деньги за мой отъезд из Москвы и грозившего в случае ослушания… Шокирующие детали, само собой, я опустил. Однако и общей канвы Дашке хватило вполне. Сперва она замерла с надкушенным гренком, потом вообще про еду забыла. А в финале пересела ко мне на колени и обняла за шею.
      – Ни фига себе!
      Я погладил ее «конский хвост».
      – Метко подмечено.
      Она посмотрела мне в глаза:
      – Ты же знаешь, какая я трусиха.
      Пряча улыбку, я кивнул:
      – Увы.
      Она не отводила тревожных глаз.
      – Выход один, любовь моя: надерем им задницы.
      – Кому? – уточнил я.
      Она чуть подумала:
      – Тому, кто этого заслуживает.
      – Опять в самую точку, – усмехнулся я. – Слезай, пора за дело приниматься.
      – Не слезу.
      – Слазь, говорю. Мне позвонить надо.
      Дашка расторопно подала телефон.
      – Буду подслушивать, – сказала она, вновь устраиваясь у меня на коленях.
      Я набрал номер. Василий отозвался после пятого гудка:
      – Ну, чего?!
      – Привет, Сильвестр! – обозначился я.
      Васин голос потеплел:
      – А, Француз… Привет, Глеб Михайлович! Проблемы какие-то?
      – Ты моя проблема, – рубанул я.
      Он растерялся:
      – В смысле… э-э… без понтов?
      – Ты вчера выдернул меня на стрелку? Выдернул. Пришел твой пацан? Не пришел. Причем скормил тебе явную туфту. А меня в том баре уже ребята из МУРа поджидали, очень хотели познакомиться. Сечешь расклад?
      – Без понтов? – обомлел Вася.
      – Ты лоха-то из себя не корчь. Помнишь двух мужиков и телку за столиком? Пиво они пили.
      – Ну.
      – Баранки гну. Капитан МУРа она, Сычова. Знаешь такую?
      – Не-а. Че-то, Глеб Михайлович, я не врубаюсь. К тебе-то какие у ментов вопросы?
      – Кто-то грабит и убивает, оставляя подпись «Француз». Не слыхал?
      Похоже, Вася был поражен.
      – Вот же хер в сметане… Появился тут у нас гастролер с бригадой, шерстит по всем территориям. Братва на кусочки его порежет, когда найдет. Но чтоб под Француза косил…
      – Врубаешься, почему мной МУР интересуется? – ввернул я.
      – Да, блин…
      – А пацан, который встречу вчера назначил, подставил меня внаглую.
      В трубке возникло молчание. Затем Вася пообещал:
      – Попадется – потроха ему, суке, выпущу.
      Пришлось его поправить:
      – Не попадется, друг Сильвестр, а ты мне срочно его разыщешь. И целехоньким доставишь для конкретного базара. Вопросы есть?
      – Есть. Зачем ему вообще тебя подставлять? Такой геморрой…
      – Именно это я и хочу выяснить. Дай-ка мне номер мобильника Папани.
      – Зачем? – насторожился Василий.
      – Отчитываться перед тобой?
      – Да нет, я в смысле… У него отключена труба. Он рядом тут, на переговорах по сделке.
      Я хмыкнул:
      – Легальная сделка?
      – Ну.
      – Тогда вызови Папаню с переговоров, пусть позвонит мне домой.
      – Ты че, Француз, опупел? Они там…
      – Скажи: срочно! – Я дал отбой.
      Дашка тут же полюбопытствовала:
      – Кто такой Папаня? Я его знаю?
      – Еще бы. В списке Ольги Самарской он значился как Игнат Дока, криминальный авторитет. Ты дважды с ним встречалась.
      – А-а, – мигом вспомнила Дашка, – дядечка с плутоватыми глазками. И что мы от него хотим?
      – Информацию.
      – Какую?
      – Хоть какую-то. Просто зацепиться не за что.
      Сойдя с моих колен, Дарья прошлась по кухне.
      – Охотимся на лже-Француза?
      Я кивнул:
      – У меня просто нет выбора.
      Дарья продолжала расхаживать:
      – Вроде все сходится на твоем двойнике. Почему ты его отпустил?
      Я подумал над ответом:
      – Само собой, роль Француза словно специально для него написана. Однако… не тянет он как-то на главаря преступной банды. Он, похоже, работает на того хмыря, за которым я гнался. К тому же, вероятно, работает не один. Если бы я с ним разделался, что бы это дало?
      Лицо жены выразило сомнение:
      – А какой прок в том, что ты его отпустил?
      Я пожал плечами:
      – Кабы знать. Во всяком случае неплохо бы накрыть всех скопом.
      – Как в истории со Змеей, – вздохнула Дарья. – Та же схема.
      – Что тебя не устраивает?
      – Здесь все по-другому. Зачем, к примеру, двойник явился к тебе с угрозами? Зачем ему вообще с тобой встречаться? Если он о тебе знает, а ты о нем нет…
      – Даш, встреча уже состоялась во время погони за типом, на которого указала цыганка. Очевидно, это случайность, но передо мной он был уже засвечен.
      – Допустим. Тогда зачем во время налетов он прикрывает рожу колпаком из газеты? Если он так настырно тебя подставляет – казалось бы, он столь же настырно должен демонстрировать свое лицо. Ведь по замыслу: он – это ты.
      Я покачал головой:
      – Не проходит. Было бы странно, если б вся шайка орудовала в колпаках, а он с улыбочкой разгуливал перед видеокамерами. Тут уж и менты заподозрили бы неладное.
      – Тогда зачем он подписывается: «Француз»? – не сдавалась Дарья. – Ведь и это выглядит нарочито…
      Ее прервал телефонный звонок. Взяв со стола трубку, я услыхал бодрый Папанин голос:
      – Здравствуй, Глеб Михайлович, Француз мой ненаглядный! Приятно, что ты обо мне вспомнил!
      – Игнат, я по делу.
      – Уж само собой. Разве ты позвонишь просто так?
      Дарья взирала на меня выжидательно. Я возвел глаза к потолку.
      – Два вопроса, Игнат. Информация нужна.
      Папаня хмыкнул:
      – Ну, поскольку ты не мент… Что за вопросы?
      – Первое. Известно ли тебе что-либо о капитане Сычовой из МУРа?
      Помолчав, Папаня буркнул:
      – Дальше. Вываливай уж сразу.
      – Второе, – продолжил я. – Знаешь ли ты о гастролере, который орудует на ваших территориях и подписывается «Француз»?
      Игнат вновь выдержал паузу, затем объявил:
      – Хрен редьки не слаще.
      – Так знаешь или нет?
      – Знаю, что это не ты, Глеб.
      – Приятно слышать. Что еще?
      – Очень мало. И не по телефону.
      – Говори, где и во сколько.
      – Давай в «Арагви». Посидим, сделку обмоем.
      – Не до пьянки, Игнат. В другой раз.
      – Вечно у тебя другой…
      – Пустырь возле моей школы помнишь? Давай там, – предложил я.
      Папаня хохотнул:
      – Криминальные у тебя повадки, Глеб Михайлович. Мне уже несолидно забивать стрелку на пустырях.
      – Через полчаса, Игнат. Успеешь?
      – О'кей. – Игнат вздохнул и отключился.
      Отложив телефон, я направился в прихожую. Дарья двинулась следом.
      – Я с тобой.
      – Даже не думай. – Я натянул кроссовки.
      – Почему?
      – У тебя другое задание.
      Тут позвонили в дверь. Я открыл, и перед нами предстал Илья с папкой под мышкой. Делая вид, что не замечает Дашки, он осведомился:
      – Где она? В Японии, на Аляске или в Занзибаре?
      – Не дождешься! – буркнула Дарья.
      – О, знакомый голос. – Илья вошел. – Значит, все еще дома.
      А я, наоборот, вышел и, держась за дверную ручку, обратился к жене:
      – Во-первых, введи товарища в курс событий, и попробуйте совершить мозговой штурм.
      – На штурм я и сама способна, – проворчала Дашка. – Без этого Гольдберга.
      – Скорей, на шторм, – скаламбурил Илья.
      – Во-вторых, – продолжил я, – дозвонитесь Стасу и попросите срочно приехать. Желательно, чтоб к моему возвращению он был здесь.
      Брови Ильи приподнялись:
      – Обстановка накаляется?
      – Не так чтоб очень. – Захлопнув дверь, я побежал вниз по лестнице.
      Интересно, почему я так ответил? До сих пор гадаю: был я набитым дураком или просто хотел их ободрить? Пытаюсь верить в последнее.

      Открывая дверцу «жигуленка», я был погружен в размышления. При этом щурился на солнышко и слушал жужжание мохнатого шмеля. Словом, не Мангуст, а раззява. Лишь выехав со двора на дорогу, я увидел в зеркальце пресловутого двойника, ухмыляющегося с заднего сиденья. С клоунской ужимкой он подмигнул:
      – Привет Глебу от Глеба, Французу от Француза!
      Пожалуй, это было слишком. Я похлопал по сиденью рядом с собой:
      – Перелезай сюда, потолкуем.
      Он хмыкнул:
      – Запросто. – И, сгруппировавшись, легко перелез и занял место со мной рядом. Затем положил руку мне на плечо. – Так и быть, даю тебе еще сутки. Но потом…
      – Потом еще сутки, – перебил я, объезжая троллейбус и стараясь держаться ближе к тротуару. – Потом двое суток и так далее по нарастающей.
      – Размечтался! – нахмурил он брови. – Через сутки ты окажешься в аду.
      В зеркальце я заметил следующее за нами желтое такси. Разумеется, это ни о чем еще не говорило, но быть разиней я более не собирался. Я стряхнул его руку с плеча.
      – Не пугай меня адом, детка. Ад для каждого начинается здесь и сейчас.
      Подумав над этим, он кивнул:
      – Возможно. Значит, твой личный ад наступит завтра.
      – Не опоздать бы к началу.
      – Будь спокоен: без тебя не начнем.
      – Кто это «мы»? – Я медленно ехал в правом ряду, и желтое такси, сбросив скорость, плелось за нами. – Ты со своим толстозадым шефом? С тем плешаком, который улепетывал от меня, как заяц?
      – А ну, полегче! – Голос двойника слегка изменился и уже не так напоминал мой собственный. – Не рассуждай о том, в чем ни черта не смыслишь! Надо мной нет шефа, я сам по себе!
      Пренебрежительное упоминание о господине в полотняном костюме моего двойника явно заводило. И я подбросил угольку:
      – Рассказывай сказки бабушке. Тот плешак вертит тобой, как хочет. Кстати, он похож на гомика. Может, вы с ним сладкая парочка?
      Намереваясь вывести его из равновесия, я не рассчитывал на эффект такой силы. С воплем «Ах ты, сволочь!» он вцепился в кисти моих рук и дернул. Руль я удержал, но машину развернуло поперек движения. Бог весть каким чудом желтое такси не врезалось нам в бок. Там и сям раздались автомобильные гудки. Аварии удалось избежать, но бесноватый мой двойник продолжал дергать меня за руки.
      – Не доживешь до завтра, сволочь! Не доживешь!
      Пора было с этим заканчивать. Левой рукой я ухватил двойника за волосы и прижал его голову к своему колену, а правой рукой открыл дверцу с его стороны. «Жигуленок» мой между тем вполне самостоятельно катил вдоль тротуара, и оставалось лишь надеяться, что несообразность эту никто не засек.
      – Пошел вон! – Я выпихнул двойника из машины. – Завтра придешь с родителями!
      Он шлепнулся на тротуар, перекатился и, встав на ноги, показал мне средний палец. Люди безучастно проходили мимо, не обратив на инцидент ни малейшего внимания. Это было странно даже для эгоистичной Москвы. Впрочем, общее невнимание мне лично только на руку. Захлопнув дверцу, я поддал газу и заметил, как слева меня обходит все то же желтое такси. Оно вырвалось вперед и растворилось в транспортном потоке. Интересное кино получается: детектив, триллер и черная комедия. Жаль, подобная мешанина не в моем вкусе.
      По дороге до места встречи я ломал голову, трактуя события так и этак, но вскоре бросил это занятие. Ничто ни на дюйм не прояснилось, только запуталось.
      Папаня уже поджидал меня на пустыре возле серебристого «Мерседеса». Он был в костюме, при галстуке, и жиденькая его челка была тщательно прилизана вбок. Рядом с боссом жмурился на солнышке Вася, который – во, блин, прикол! – тоже был в костюме и при галстуке. Глянешь – сразу видать: конкретные мужики с важных переговоров. В «Мерседесе» находился только шофер – и никаких амбалов. То есть вообще. Что творится на белом свете?
      Выдав мне белозубую улыбку, Вася указал на свои часы:
      – Опаздываешь, Глеб Михайлович.
      – А сам? – парировал я. – Сколько я вчера тебя ждал?
      Папаня ослабил узел галстука.
      – Пора с вас обоих бабки лупить, – подмигнул он, – в мою копилку.
      Мы обменялись рукопожатиями.
      – Ладно, Игнат, – сказал я, – выкладывай, что знаешь.
      Плутоватые глазки Папани, оглядев окрестности, уперлись в карман моей рубашки.
      – Деловой – спасу нет. Спросил бы, как мое здоровье, бизнесом бы поинтересовался.
      Я взглянул на часы.
      – О твоем бизнесе, Игнат, меньше знаешь – крепче спишь.
      – Во-во! – хохотнул Вася.
      Папаня с усмешкой возразил:
      – Жизнь меняется, Француз, и не всегда в худшую сторону. Может, посидим в «Арагви»?
      – Правда, Глеб Михайлович, поехали! – подхватил Вася. – На часок-другой!
      Я поймал вдруг себя на том, что приятельски улыбаюсь этим представителям адаптированного криминала.
      – Спасибо, в другой раз. Вот разгребу проблемы… Игнат, выкладывай: времени мало.
      Лицо Папани выразило досаду на мою упертость:
      – О'кей. Что касается Сычихи, капитана Сычовой то есть, о ней скажу мало. Мент она вроде правильный. Работает по особо тяжким. Методы у Сычихи нетрадиционные, за что ее дважды чуть с Петровки не турнули. Сейчас она в группе майора Калитина…
      – Что значит нетрадиционные методы? – уточнил я. – Можешь привести пример?
      Папаня наморщил лоб:
      – Скажем, такой случай. Верь, не верь – за что купил Накрыли они в Ясенево подвал с оружием и повязали шестерых пацанов. Те, дуболомы, отбиваться вздумали. Двоих Сычиха уделала в драке и во время шмона обнаружила в сумке старшого пакет кокса, граммов триста. Вместо того чтобы оприходовать этот кокс, как положено, она под угрозой «Макарова» заставила задержанного сожрать весь пакет до крошки. Хорошо, бедняга проблеваться успел… Что лыбишься, Француз? Понравилось?
      – Как можно? Я возмущен до глубины души.
      – Оно и видно. За эту выходку Сычиху распять хотели, но как-то обошлось. Сейчас она ловит отморозка, про которого ты спрашивал. О нем известно еще меньше. Что он подписывается «Француз» – это мелочь. Главное…
      – Ни фига себе мелочь! – ввернул я. – Прилепили мне эту кличку, кто-то ее использует, а Сычиха трясет меня!
      Вася сплюнул себе под ноги:
      – Мы его достанем, Глеб Михайлович. Гадом быть, достанем.
      Папаня с усмешкой на него покосился:
      – Василий, знаешь, кто ты? Ты энтузиаст.
      – Хорош прикалываться, – буркнул Вася.
      – Нет, кроме шуток. Ты что ж, лохотрон, думаешь, Глеб уголовки боится? – Игнат бросил на меня лукавый взор. – Глянь, дрожит весь! Угомонись, Василий.
      Увы, умный этот ворюга знал обо мне достаточно. И поправить здесь ничего было нельзя, поскольку свидетелей я должен избегать, а не ликвидировать.
      – Короче, Игнат, – сказал я. – Говори по делу – и разбежались.
      Папаня продолжил с того места, на котором я его прервал:
      – Главное, что известно об этом отморозке: дерется он, как смертоносная машина. И людей мочит не по нужде, а из удовольствия.
      – Если бы мочил по нужде, – не удержался я, – был бы не отморозок, а путевый пацан.
      Папаня, пропустив мою шпильку мимо ушей, продолжил:
      – Эта падла скачет по Москве, как блоха: сегодня здесь чморит, завтра – там. Если достанешь его, Глеб, ментам не отдавай, ладно? Братва будет тебе благодарна и за это… Не вскипай. Я понимаю, что нашей благодарностью ты можешь подтереться. Но если понадобится информация, любая…
      Я прыснул:
      – Игнат, я всегда знал, что мозги у тебя работают. Стало быть, я ловлю отморозка, МУР охотится за мной, а лояльный московский криминал как бы не при делах. Браво, Игнат. Но знаешь, что самое смешное?
      Папаня держал себя достойно. Прищурив один глаз, он спросил:
      – Что?
      – Самое смешное, что меня это вполне устраивает. Все равно проку от вас как от козла молока.
      – За козла ответишь, – пошутил Папаня. – Ладно. Если что – звони.
      – Непременно. – Я взглянул на Васю. – Срочно разыщи того малого. Похоже, он – важная ниточка.
      – Костьми лягу? – заверил Вася. – Без понтов.
      Тут мы собрались рвануть в разные стороны: кому в ресторан «Арагви», а кому отморозка ловить. Однако получилось не сразу.
      На пустырь прикатил вдруг «Москвич» грязновато-красного цвета. Возможно, где-то в подлунном мире существовало еще одно средство передвижения подобной расцветки, но я был уверен, что из этой колымаги, как чертик из табакерки, выпрыгнет сейчас капитан Сычова. Разумеется, так и оказалось. Светлана Анатольевна материализовалась первой, за ней – оба ее вчерашних спутника: здоровяк Серега и суровый мужчина, слинявший из бара до выстрелов. И вся эта удалая троица, лица которой выражали торжество закона, чеканным шагом направилась к нам. Если Игната с Васей появление муровцев как-то взволновало, внешне это никак не выразилось. Папаня лишь расстегнул верхнюю пуговку сорочки.
      На муровцах мужского пола надеты были ветровки, под которыми угадывалась выпуклость наплечной кобуры. Сычиха, напротив, одета была по-летнему – джинсы, кроссовки, маечка – и оружия не имела. Но, невзирая на миловидность этой девицы, в серых ее глазах читалась решимость порвать каждому из нас пасть голыми руками.
      Я тихо спросил:
      – Как эти ребята здесь оказались?
      – Хер их знает, – в полный голос ответил Папаня.
      Шагов за пять до предполагаемого контакта суровый мужик предъявил нам удостоверение:
      – Майор Калитин, уголовный розыск.
      Сидевший в «Мерседесе» шофер собрался было вылезти, но Папаня махнул ему:
      – Не дергайся.
      – А пусть дернется, – предложила Сычиха. – Пусть себя проявит.
      Вася оскалил белоснежные зубы:
      – Ну и че будет? Че ты сделаешь?
      Девушка шагнула к нему, словно ее пригласили на танец:
      – Хочешь узнать? Щас узнаешь, испытаешь удовольствие.
      Вася начал стаскивать пиджак:
      – Ну давай, ляля…
      – Захлопни пасть, – негромко приказал Папаня. По выражению его лица стало ясно, как управляет он своим уголовным княжеством.
      Вася угрюмо вернул пиджак на плечи.
      Сычиха вздохнула:
      – Жаль. Мог бы остаться без яиц.
      – Капитан Сычова! – прикрикнул майор Калитин. – Держите себя в руках!
      Сычиха пронзила его взглядом:
      – Слушаюсь!
      Ей-богу, она мне нравилась. Если б еще держалась от меня подальше. Но, судя по всему, надеяться на это было наивно.
      После неловкой паузы майор Калитин обратился к Папане:
      – Дока Игнат Владимирович, вы и ваши люди в данный момент нас не интересуете. Можете следовать по своим делам.
      И верзила Серега прибавил:
      – Смените заодно подгузники, пацаны.
      – Лейтенант Гномкин! – Майор покосился на Сычиху. – Дурной пример, говорят, заразителен.
      Смотрел я на них и гадал, на кого рассчитан бездарный этот спектакль. На Доку? Так ведь он и впрямь им не нужен. Если на меня, то зачем? Вывести из себя, сбить с толку?… Смех просто.
      Меж тем майор Калитин выжидал, давая возможность Игнату сесть в «Мерседес» и свалить. Папаня, однако, не спешил. Стоя рядом с Васей, он хмуро наблюдал за происходящим. Что было делать майору утро, намеревавшемуся отделить Француза от криминального коллектива? Гнать Папаню именем закона с городского пустыря? Но ведь он, майор, сам же объявил, что против Игната Доки ничего не имеет. Значит, именем закона не получится. Так что же, заламывать мне руки при свидетелях?
      Ушлый майор принял соломоново решение:
      – Грин Глеб Михайлович, прошу вас пройти с нами.
      – Куда? – полюбопытствовал я.
      Сычиха, радость моя ненаглядная, ответила без запинки:
      – В похоронное бюро, мерку снять.
      Майор глянул на нее с осуждением, но одергивать не стал. Затем дал мне правильный ответ:
      – Поговорить надо. Можно проехать на Петровку, а можно – у нас в машине. Что предпочитаете?
      Я бесшабашно махнул рукой:
      – Едем на Петровку.
      Они обменялись взглядами. Везти меня к себе в контору, видимо, в их планы не входило. Глядя на ухмыляющегося Васю, капитан Сычова в досаде пригрозила:
      – Щас ты у меня поскалишься, подлюга!
      Вася вспыхнул, покосился на невозмутимого Папаню и промолчал. А майор Калитин наградил меня скупой милицейской улыбкой.
      – Так далеко ехать? В такую погодку?
      Я пожал плечами:
      – Сами предложили.
      – Погорячились, – признал свою оплошность майор. – У нас к вам несколько вопросов. Можем прояснить их прямо здесь.
      Сказать, что мне все это надоело, – значит слукавить. Во мне клокотало такое бешенство, что я готов был запихнуть этих горе-сыщиков в их красное авто и зашвырнуть куда-нибудь в Гималаи. Весь ужас заключался в том, что мне это было раз плюнуть.
      – Извините за назойливость, – возразил я вежливо, – но я вынужден настаивать на поездке в МУР.
      – На кой черт?! – вырвалось у майора Калитина.
      – Хочу, чтоб у меня взяли отпечатки пальцев.
      Троица вновь обменялась взглядами. Они явно были в смятении, о причинах которого нетрудно догадаться. Майор попытался сделать хорошую мину: