Выйдя из лифта, я увидел их у моей двери: Зою из «Вечернего курьера» и парнишку с видеокамерой. Они сидели на корточках, подпирая стену. Оба в шортах и майках-безрукавках, матерые газетные волки. Только их, блин, мне сейчас не хватало. При моем появлении они воинственно отделились от стены. Я попытался взять инициативу:
      – Где тебя носит, Зоя?! Звоню тебе, звоню…
      – Гоняю по твоей наводке! – Журналистка пнула мою дверь. – А эта, твоя… на порог нас не пустила!
      – Она может, – вздохнул я.
      Зоя взялась за дверную ручку.
      – Давай зайдем.
      Я мотнул головой.
      – Она меня прибьет.
      – Зачем тогда женился?
      – Думал, у нее связи в журналистике.
      Подобный ход мысли, похоже, Зое был близок.
      – Какие у Лосевой связи? – скривила она губы. – Как отец ее погиб, так разом все и гукнулось.
      Я огорченно развел руками:
      – Кто ж мог знать? Зоя, у меня горящий сюжет…
      – Погоди! – перебила она. – Где бы нам поговорить?
      Я указал пальцем себе под ноги.
      – Здесь.
      Она посмотрела на меня изучающе.
      – Должна тебя огорчить…
      – Камеру включать? – встрял оператор.
      – Не надо, – отмахнулась Зоя и повторила, глядя на меня: – Должна тебя огорчить: пленку с Хлыстиным ты не получишь.
      Я жутко нахмурился:
      – Что за игры?
      – Никаких игр. Сперва интервью шло идеально: я задавала вопросы про бизнес – Хлыст токовал, как тетерев. Но стоило мне заикнуться про список предприятий, подлежащих уничтожению…
      – Ведь я предупреждал тебя, дорогуша!
      – Предупреждал, но я… Каюсь. Стоило мне упомянуть этот список… – Зоя закатила глаза. – Что тут началось! Камеру чуть не сломали, кассету разбили вдребезги – хорошо, ноги унесли. Короче так вываливай что есть. Контакты, зацепки, источники. С козла этого теперь не слезу…
      – Камеру включать? – осведомился оператор.
      – Не наигрался еще?! – рявкнула журналистка.
      – Зоя! – гаркнул я. – Наплюй на Хлыстина! У меня сюжет – закачаешься!
      Помолчав, она спросила как бы из вежливости:
      – Что именно? «Альфа-банк» накрылся медным тазом или шлюхи на Тверской взбунтовались?
      Я воровато осмотрелся:
      – Только представь: в бассейне купаются наш премьер и министр МВД. В данную минуту они еще там. И, как утверждает мой источник… – Я выдержал эффектную паузу.
      – Ну?! – подалась ко мне Зоя.
      Оператор едва не выронил камеру.
      – Как утверждает мой источник, – повторил я шепотом, – в бассейне плавает труп. Никто из газетчиков и телевизионщиков еще ни сном ни духом.
      – Где?! – выдохнула Зоя.
      – Что «где»? Угадай, чей там труп!
      Она взревела:
      – Где этот чертов бассейн?!
      Я сказал адрес, и они ломанулись в лифт.
      – Копию пленки – мне! – потребовал я.
      – По обстоятельствам! – отозвалась Зоя, опускаясь.
      Я с облегчением помахал ей вслед.
      Дашка, одетая лишь в трусики и лифчик, встретила меня с телефоном в руке, чмокнула в губы и произнесла в трубку:
      – Шеф явился. Лик непроницаем. – И обратилась ко мне: – Привет от Илюшки.
      Я обозначил поклон:
      – А тебе – от Зои.
      Она состроила гримаску:
      – Мать ее… Гольдберг требует отчета.
      – Телеграфирую, – ответил я. – Конец Внушателю. Подробности письмом.
      Дашка погладила меня по щеке.
      – Слыхал, Илюшка? Двойники подали в отставку. Подробности, говорит, письмом… Ага, щас! – Она обратила на меня смеющийся взгляд. – Этот ковбоец требует, чтоб Остапчука брали с его участием.
      – Заметано. – Я достал из холодильника пакет кефира. – Если сумеет его отыскать.
      Дашка вздохнула в трубку:
      – Шеф твою просьбу отклонил. Без мотивировки… Чтоб я так жила. Говорит, пусть не сует свой шнобель в мою запеканку… Все, Гольдберг! Никого ты брать не будешь! – Отключившись, она положила телефон на холодильник.
      Хлебнув кефира, я полюбопытствовал:
      – Куда принарядилась?
      – Вариантов у меня два. – Дашка щелкнула резинкой своих трусиков. – Пойти купаться в шкаф или…
      Развить эту мысль ей не пришлось: зазвонил телефон. Я взял с холодильника трубку.
      – Мать вашу! – прозвучал голос Стаса. – Дозвониться не могу! Повисли, как…
      – Тихо, Рыжий. – Я хлебнул кефира. – Ты вроде должен быть в школе.
      В трубке громыхнуло. Вероятно, Стас врезал кулачищем по какой-то деревяшке.
      – Откуда, по-твоему, я звоню?! Зинаиду похитили!
      Я тупо произнес:
      – Как это?
      – Внаглую! Четверо громил средь бела дня! И тебе записку оставили!
      – Погоди, погоди. – Я опустился на табурет. – Спокойно и по порядку.
      Дашка в тревоге села мне на колени и прислушалась.
      Выровняв дыхание, Стас обрисовал ситуацию:
      – Прихожу в школу. Тишина. Спортзал закрыт. Одна тетя Галя, уборщица, шваброй шурует. Поднимаюсь к Зинаиде. Кабинет распахнут – и никого. Смотрю на часы: по нашему уговору, должна быть на месте. Прошелся по этажам – пусто. Тетя Галя вдруг спрашивает: «Не Зинаиду Павловну ищете?» – «Кого же еще?» – отвечаю. «Ее четыре мужика увели, – говорит, – под руки. Сказали передать Глебу Михайловичу… Вы его случайно не увидите?» – «Увижу! – ору. – Что передать?!» – «В кабинете для него записка». Бегу в кабинет. На столе клочок бумаги: «Французу. Хочешь увидеть свою кралю живой, работай по списку». Без подписи.
      Я сдавил пакет, и кефир брызнул фонтаном.
      – Подпись ни к чему.
      – Хлыст! – озвучил мою мысль Стас.
      Дашка взглянула на меня в недоумении.
      – Почему там написано «твою кралю»?
      – Этот кретин вообразил, что Зинаида – моя любовница.
      Дашка прыснула.
      Я процедил сквозь зубы:
      – Это заблуждение может дорого обойтись Зинаиде.
      Зеленые глаза Дашки вспыхнули.
      – Черт!
      Из трубки донесся рык Стаса:
      – Что делаем, говори!
      Я снял Дарью с колен.
      – Сам управлюсь.
      – На-кось, выкуси! – взревел Рыжий. – Заеду за Светкой, и с ней – к тебе!
      – Не путайтесь под ногами! – гаркнул я.
      – А в рыло не хочешь?! Мы со Светкой едем к тебе!
      Я вдохнул и выдохнул:
      – Светка без меня из дома не выйдет. Поезжай к ней, и ждите меня там.
      Помолчав, Стас буркнул:
      – Точно приедешь?
      – А вот за это – по рогам!
      – Ладно, – хмыкнул Рыжий, отключаясь.
      Дашка, в трусиках и лифчике, с королевским величием объявила:
      – И я с вами. Вякни хоть слово.
      Вякать я не стал, лишь торопливо набрал номер.
      Криминальный мой друг Вася отозвался сонным голосом:
      – Ну, че?
      – Хер через плечо! – рявкнул я. – До полудня спишь, лодырь!
      – Француз… Глеб Михайлович! – встрепенулся Василий. – Смотрю, номер знакомый высветился…
      – Хлыст похитил мою директрису, – оборвал я его. – Узнай, где он ее держит. Даю час.
      – Какую, блин, директрису?
      – Начальницу мою. В школе, где твой брат учится. Усек?
      – Во, блин… На кой она Хлысту?
      Входить в подробности я не стал.
      – Жду звонка ровно час. Время пошло.
      – Француз, ты че?! – всполошился Вася. – Дай хоть полсуток…
      Я отключился.
      Дарья меряла шагами кухню. Ее пепельная грива развевалась, будто на ветру.
      Положив телефон на подоконник, я взял тряпку и вытер пролитый кефир. Дашка, отобрав у меня тряпку, указала на свою переносицу:
      – Смотри сюда.
      Я покачал головой.
      – Даже не думай.
      – Поеду.
      – Черта с два.
      Телефон зазвонил на подоконнике. Быстро же Вася расстарался. Я схватил трубку. Это оказался генерал ФСБ.
      – День добрый, Глеб Михайлович! Не отрываю, надеюсь, от дел?
      Я с трудом скрыл разочарование.
      – Бог с вами, Борис Викторович. Какие нынче дела? – Я сел на табурет, и Дашка пристроилась ко мне на колени. – У вас, как я понимаю, новости?
      – Увы, не слишком веселые. – Интонация генерала противоречила его утверждению. – Утром погиб министр МВД Анисимов. Не успев принять пост, утонул в бассейне. Какая жалость.
      Я вежливо поинтересовался:
      – Как это произошло?
      – Весьма странно. Плавал он, плавал – и вдруг затеял нырять, выкрикивая ругательства. Словно охотился за кем-то или, напротив, пытался удрать. Охрана так и не поняла, а потому не прореагировала. Ведь в бассейне в тот момент больше никого не было. После очередного нырка по воде пошли пузыри. Пока эти олухи всполошились, министр уже… Не откачали. Такие вот пироги.
      Дашка смотрела на меня во все глаза.
      – Ужас, – произнес я в трубку.
      – Совершенно с вами согласен, – подхватил генерал. – Именно ужас. А неподалеку от бассейна в это же примерно время под машину угодил некто Дьяков Лев Савельевич. Вам что-то говорит это имя?
      Дашка продолжала на меня смотреть.
      – Не припомню, – ответил я генералу. – Вероятно, бедолага переходил на красный свет.
      – Уж как водится. – Оксфорд выдержал паузу. – Раздавило в лепешку. И знаете, что любопытно, Глеб Михайлович?
      – Скажете – буду знать.
      – Очевидцы утверждают, – генерал хохотнул, – что за погибшим гнались зеленые человечки. Около дюжины, и все на одно лицо. Причем лицо это, по мнению особо наблюдательных свидетелей, имело портретное сходство с утонувшим министром МВД. Как вам это нравится?
      Прикрыв ладонью рот, Дашка сдерживала смех.
      Я вздохнул:
      – Чего только людям не привидится!
      – К тому и клоню, – вздохнул в ответ генерал. – Жара небось действует. Ну ладно, заболтал я вас. Кланяйтесь Дарье Николаевне. Передайте, чтоб смеяться не стеснялась: она ведь не на службе. – Оксфорд дал отбой.
      Дашка воззрилась на трубку:
      – Как, черт побери, он узнал?
      Я пожал плечами:
      – Практика.
      Она прижалась ко мне щекой:
      – Ждем звонка?
      – До потери пульса.
      Мы сидели на кухне, обнявшись, и я не выпускал из руки телефон. В моем воображении Стив Пирс гневно хмурил брови: «Если б не твое поведение, мальчишка, эту женщину не похитили бы! Заповеди наши придуманы не зря!» Странно, учитель: виноватым я себя почему-то не чувствовал. Перед тобой, во всяком случае. Рассуди здраво: мог ли я вычислить все наперед? Похитить могли Дашку. Или Светлану. Илью и Стаса наконец. Но Зинаиду!.. Что творится в мозгах у этого идиота? Если я в чем-то виновен, Стив, так в том, что оставил его в живых, желая позднее наказать по закону. Но смею тебя уверить, что болезнью этой я уже переболел. Если с головы моей директрисы упадет хоть волосок, я устрою Павлу Тимофеевичу Хлыстину такое… Заткни-ка уши, учитель, и зажмурь глаза. Боюсь, в очередной раз мне придется тебя огорчить.
      Звонок раздался через полчаса. Из трубки донесся возглас самого Папани:
      – Она в главном офисе, Глеб!
      – Что-о? – не поверил я ушам.
      – За информацию отвечаю, – буркнул Папаня.
      Я тряхнул головой.
      – Погоди, Игнат… Ты хочешь сказать, что Хлыст похитил женщину и держит ее прямо на Тверской?
      Папаня смачно выругался:
      – Кончай базар, Француз. Сейчас я подгоню людей, и мы эту падлу…
      – Не смей! – рявкнул я так, что Дашка вздрогнула. – Я сам! Пусть ваши туда не суются, понял?!
      Помолчав, Папаня обронил:
      – Как скажешь.
      Я перевел дух.
      – Спасибо, Игнат.
      Папаня хмыкнул:
      – Как говаривал один фраер, передай дальше. – Он отключился.
      Я рванул в прихожую. Дашка устремилась следом, в трусиках и в лифчике.
      – Я с тобой!
      Чмокнув ее в лоб, я сказал:
      – Угомонишься или будешь летать, как Светка. Выбирай.
      Она сверкнула глазами:
      – Других вариантов нет?!
      – Правильный выбор, – кивнул я, открывая дверь.
      Пробежав мимо старушек на лавочке, я вскочил в «жигуленок» и помчался карать господина с тросточкой. Но прежде следовало заехать за Стасом и Светланой. Обещал, блин.

      Друзья-оперативники дожидались меня в прихожей, обсуждая способы засолки грибов. Ни ссор, ни дрязг, ни глупой пикировки. Неплохой признак. Серые глаза Светланы смотрели приветливо. Хоть в целом капитан Сычова (в джинсах, майке и кроссовках) выглядела как обычно, по-боевому, она ощутимо похорошела, и не заметить этого не мог даже Стас.
      – Узнал, где она? – спросила Светлана в лифте.
      – В офисе, – ответил я. – В районе Тверской.
      Стас присвистнул:
      – Так все просто, да?
      Светлана вздохнула:
      – Не очень-то я удивлена. Хлыст настолько оборзел от самомнения, что ему все по барабану. Если к нему подобраться…
      Мы вышли из лифта.
      – Если бы да кабы, – буркнул Рыжий. – Сейчас и подберемся.
      Мы вышли из подъезда, сели в «жигуленок» (Светлана рядом со мной, Стас – сзади) и помчались на Тверскую. Никакого плана в моей голове не было, лишь холодное бешенство. И на сей раз, решил я, этого достаточно.
      – Адрес знаешь? – осведомилась Светлана.
      – А то! – заверил я.
      Рыжий пробасил в затылок:
      – Свет, под пули ты не полезешь. Поняла?
      Капитан Сычова опустила взгляд. В зеркальце было видно, как покраснели веснушки Стаса. Я не рассмеялся, хоть жутко хотелось. Доехали в молчании, однако молчание это не было в тягость.
      На парковке у фирмы «Стратосфера» автомобилей не наблюдалось: ни иномарок, ни отечественных – пусто. Люди тоже словно повымерли: не входили, не выходили, не слонялись вокруг… Что за притча?
      – Держитесь за моей спиной, – обронил я, выбираясь из «жигуленка». – Света в середине, Стас прикрывает.
      Они молча подчинились, и мы гуськом двинулись к стеклянной двери. Стоило войти, причина безлюдья мигом прояснилась. Все внутри было покорежено и раздолбано, включая металлодетектор. Несло пороховым дымом. У входа с дыркой в голове лежал охранник. Я прижал палец к его сонной артерии. Разумеется, он был мертв, причем недавно. Стас и Светлана, бойцовски сгруппировавшись, напряженно озирались. Стас приоткрыл было рот, но я приложил палец к губам и двинулся в сторону кабинета Хлыстана. Ребята последовали за мной.
      Дикий разгром царил повсеместно. Словно стадо бабуинов взяло здание штурмом и крушило все подряд. Проходя по разоренным комнатам, мы наткнулись еще на пятерых мертвых охранников. Трое были застрелены, у двоих были свернуты шеи. Среди последних оказался и боксер. На грубом его лице застыло нечто вроде усмешки. Черт бы побрал этот мир.
      Кабинет Хлыстина был распахнут. Сейф тоже был открыт и пуст. Сам Павел Тимофеевич в костюме-тройке лежал на полированном столе. Из груди его торчала трость, на которую наколот был лист бумаги. Стас потянулся к нему, но Светлана предупредила:
      – Отпечатки оставишь.
      Рыжий взглянул на меня.
      Я кивнул.
      Стас снял лист с трости и прочел вслух:
      – «Он вздумал косить под Француза. Француз обиделся». – Рыжий наколол послание обратно. – Выходит, Остапчук знает, что Хлыст собирался списать на него ликвидацию конкурентов. Откуда?
      – Какие проблемы? – отозвалась Светлана. – Мог прослушку устроить, чтоб обчистить богатейшую фирму. Мог замазать службу безопасности или человека своего внедрить. Полно вариантов.
      Я был с нею согласен. Множество «как» и «почему» в конкретном случае меня не волновало. По изящному выражению Ивана Карамазова, «один гад пожрал другую гадину» – и черт с ним. Охранников, правда, жаль, но такая уж у них работа. Однако что с бедной моей директрисой? Где теперь ее искать?… Меня точно скалой придавило.
      Между тем Светлана негромко продолжала:
      – Меня удивляет лишь то, что хрен этот… преступник то есть, изменил почерк Вместо открытки с букетом – обычная бумага. С чего бы?
      – Не спеши с выводами. – Стас наклонился и поднял из-под стола пресловутую открытку. – Сквозняком, видать, сдуло. И надпись… – Рыжий запнулся. – Обычный бред.
      Светлана посмотрела на него в упор.
      – Читай.
      Стас угрюмо прочел:
      – «Сычиха! Этой ночью мы перепихнемся. Твой Француз». – Стас скомкал открытку. – Ублюдок! Собственное дерьмо сожрешь!
      Светлана отмахнулась:
      – Если б я реагировала на такие примочки…
      – Ну и не реагируй! – буркнул Рыжий. – А я не привык спускать подобное!
      Я огляделся напоследок:
      – Пошли отсюда. Судя по открытке, Зинаида у них.
      Стас обернулся в мою сторону:
      – Думаешь?
      Вдруг послышались шаги. Мы замерли. Хрустя обломками, шаги приближались. Светлана и Стас приняли боевые стойки.
      В кабинет вошла Жанна, секретарша Хлыстина. Теперь уж бывшая. На ней был помятый деловой костюм, глаза ее лихорадочно блестели, а волосы болтались потными патлами.
      – Какие люди! – вырвалось у Стаса. – В разоренном гадюшнике!
      Светлана удивилась:
      – Знаешь ее?
      – Приходилось встречаться.
      Не обратив на них внимания, секретарша приблизилась ко мне. Колени ее подогнулись.
      – Их было шестеро. Покарай их, господин.
      Я бросился к ней:
      – Жанна, вы опять? Встаньте сейчас же.
      Светлана воззрилась на эту сцену:
      – Господин? Что еще за хрень?
      – Не видишь, она чокнулась, – пришел на выручку Рыжий. – От потрясения, сто пудов.
      Повиснув на моих руках, Жанна продолжала:
      – Шестеро в колпаках из газет. Я сообщила им код сейфа, и они оставили меня в живых. Но потом они… вшестером по очереди… – Она покачнулась, и я усадил ее в кресло. – Покарай их. Они забрали все деньги, целую кучу денег, и не только не дали мне ни гроша, но… Они увели твою женщину, господин! Пусть сдохнут в муках!
      Я слегка ее встряхнул:
      – Кто сказал им про мою женщину?
      – Я, господин. Я сообщила им, что Хлыстин ее похитил, чтобы принудить тебя работать по списку. Я подслушала. – Она истерически хохотнула. – Мозгляк ничтожный! Принудить тебя, одолевшего госпожу! – Она зашлась в хохоте.
      Пришлось опять ее встряхнуть:
      – Зачем ты сказала им про женщину?
      – Если б я этого не сделала, они б ее убили. А так у нее шанс… Я позвонила в милицию, они вот-вот приедут. Уходи, господин: тебе незачем встречаться с ними.
      – Спасибо. – Я направился к двери.
      Светлана и Стас последовали за мной.
      Сзади звучал безумный смех Жанны.
      – Сычиха! – выкрикнула она. – Передай Калитину, что трахальщик он дерьмовый!
      – Представь доказательства, – буркнула Светлана, захлопывая ногой дверь.
      Мы вышли наружу. Полдень миновал, но солнце палило нещадно. Послышался вой милицейских сирен. Мы нырнули в «жигуленок» и проворно смотались.
      Был понедельник. У меня возникла странная уверенность, что в понедельник все началось – в понедельник и закончится.

      Мы ехали к Дашкиной квартире, чтобы опять спрятать там Светку. Но, по моей прикидке, заточение капитана Сычовой сегодня должно было закончиться. Или, как говорится, чего-то в жизни я не понимаю. Хвостов за нами по-прежнему не было. Да и зачем?! Партия перешла в эндшпиль.
      Сидящий сзади Стас напомнил:
      – Ты сказал: судя по открытке, Зинаида у них. Что ты там вычитал?
      Проскакивая на желтый свет, я подыскивал слова для ответа.
      Светлана ответила быстрее:
      – Остапчук предложит обменять Зинаиду на меня.
      В зеркальце было видно, как набычился Рыжий.
      – А ху-ху не хо-хо?! Кто же на это согласится?
      – Я, – сказала Светлана.
      – Тебя никто не спрашивает!
      – Стас, я сама решаю.
      Я со вздохом на нее покосился:
      – Тебя не спрашивают, Сычиха. Главное, что…
      – Это мне решать! – повысила голос Светлана. – Идите, на хрен, оба!
      – Вместе с тобой! – парировал Рыжий.
      Свернув на перекрестке, я закончил свою реплику:
      – Главное, что на этот обмен соглашусь я. Только бы он состоялся.
      Рыжий засопел:
      – У тебя, вообще-то, чердак на месте?
      – А у тебя?! – разозлился я. – Моли Бога, чтобы Остапчук не передумал! Светке дадут медаль, и мы зальемся шампанским!
      Повисло молчание. Затем Рыжий проворчал:
      – Кому он позвонит? Тебе, Глеб?
      – Кому ж еще, – ответила Светлана.
      – А где он достанет номер телефона?
      Я вздохнул:
      – Стас, помнишь, куда нас послала Света? Так вот, ступай туда один.
      Опять воцарилось молчание. Уже вблизи Дашкиного дома Светлана осведомилась:
      – Почему она называла тебя господином?
      Я пожал плечами:
      – Недоумеваю.
      – Говорю же, она свихнулась, – встрял Рыжий. – После такого шока любой бы…
      – Стас, – оборвала Светлана, – я с Глебом разговариваю. – Она пытливо смотрела на меня. – Так почему?
      Я почесал затылок.
      – Могу только строить догадки.
      – Поделись догадками.
      Рыжий вновь вмешался:
      – Как на допросе. Может, хватит?
      – Стас, я с Глебом разговариваю, – повторила Светлана.
      Я припарковался у подъезда, возле «Тойоты» Стаса.
      – В другой раз, Свет. – Я приоткрыл дверцу. – У костра под гитару. Когда дело закроем.
      Светлана кивнула:
      – Идет. Вопросы у меня накопились.
      Мы выбрались из «жигуленка», вошли в подъезд и поднялись в квартиру. Здесь было прохладно и тихо. Поглядывая на дверь ванной, Светлана сказала:
      – Значит, я жду. Если что… вы за мной заедете.
      – Не минуем, – ответил я. – Пошли, Стас.
      Рыжий топтался на коврике.
      – Вообще-то, я останусь. Если Света не возражает. Живот от голода подвело, а переться куда-то… Когда отморозок позвонит – я здесь.
      Светлана невозмутимо кивнула:
      – Здравая мысль. Пойду приму душ, а ты разогрей пока… – Смутившись, она ретировалась в ванную.
      – Отлично, – подытожил я, выходя. – Будьте наготове, я заеду.
      Но по дороге домой на душе у меня скребли кошки. Вдруг обмен этот мне только мерещится? Что, если Остапчук опять выкинет фортель? Где тогда искать Зинаиду, как ее вызволять? Спину опять придавила гора, наподобие Эвереста. И с этой ношей я ввалился к себе в квартиру.
      Дашка встретила меня в прихожей. На ней были джинсы, кроссовки и майка – полная боевая экипировка. Ее «конский хвост» задиристо вздымался. Она положила руки мне на плечи и посмотрела в глаза.
      – Так все плохо?
      – Надеюсь на лучшее, – вздохнул я.
      Она погладила меня по щеке:
      – Подари мне свою надежду. За обедом.
      Я помыл руки, и мы прошли на кухню. Там я поел (не помню, что именно), отодвинув булыжник, переместившийся Дашкиными усилиями с подоконника на стол. Похоже, Пьер обосновался у нас надолго. Что ж, места хватит и для него.
      За чашкой кофе я изложил впечатляющие результаты нашего свидания с Хлыстиным, упокой Господи его душу. Выслушав, Дарья с тревогой уточнила:
      – Думаешь, Остапчук позвонит по этому телефону?
      – По какому же еще?
      – Откуда он знает номер?
      С досады я хлопнул по столу:
      – Вы со Стасом сговорились?
      Дашка тряхнула «конским хвостом».
      – По-моему, вопрос закономерный.
      – Да ну?! Позвони Илье – он ответит с ходу.
      Дарья прошлась по кухне. Самолюбие ее было задето.
      – Обойдусь без подсказок. Во-первых, он мог узнать телефон раньше, у Толяна.
      Я похлопал в ладоши:
      – Браво! Что значит математический класс!
      – Во-вторых, на него работал Гномкин, который легко мог пробить…
      – Разумеется. И позволь заметить, существует еще десяток иных возможностей.
      Дашка встала подбоченясь:
      – Почему же он не звонил до сих пор?
      Я прыснул:
      – Непременно у него поинтересуюсь. Дорогой друг, почему не звонишь, не заходишь? Жена, дескать, обижается.
      Дашка тоже прыснула. И поводила пальцем перед моим НОСОМ:
      – Никогда не смей ставить мне в пример Илью!
      Тут на холодильнике зазвонил телефон. Мы оба рванулись к трубке. Я опередил Дашку в броске. Звонили, однако, в магазин запчастей. Я вежливо ответил мужику, что он ошибся номером.
      Дарья сжала мою руку:
      – Спокойствие, только спокойствие. Будем ждать.
      Я прижал ее ладонь к своей щеке.
      – Дождемся, думаешь?
      – Ха! – Глаза ее блеснули. – В первый раз он у тебя под носом избавился от Толяна. Во второй раз он убрал Гномкина перед твоим приходом. И в третий раз, сегодня, он умыкнул Зинаиду опять же у тебя из-под носа. Баста, ресурс его исчерпан. Он наш с потрохами.
      Я посмотрел в ее изумрудные глаза:
      – Обещаешь?
      – Да, мой маленький.
      Мы перешли в комнату, сели, обнявшись, на диван и принялись ждать. Это было мучительно. Звонок раздался через час. Сдержав нетерпение, я отозвался после пятого сигнала. Из трубки хлынул возбужденный голос журналистки Зои:
      – Слушай, устрой мне проход в этот бассейн! Знаю, ты можешь!
      – Что? – обалдело переспросил я.
      – Проход, говорю, в бассейн! Нас туда не пускают!
      Я тряхнул головой, прогоняя кошмар:
      – Зоя, какого рожна?