-- Догадываюсь, -- невозмутимо кивнул Приходько.
      -- Нет, от тебя помереть можно! Ведь теперь ясно, к кому на Майскую, девять прибыл Джага! Ой-ой-ой, старик, как мы теперь развернемся!
      -- Развернемся на всю катушку! -- не выдержав, захохотал Сергей. -Правда, предстоит еще кое-какая работенка: пока ребята в Одессе разбираются с убийством Коржаева, нам надо раскрыть здесь всю шайку.
      -- Похоже, что мы вышли на финишную прямую, -- поднялся Тихонов. -- Для начала мастерскую его пропусти через мелкое сито. Без лишнего шума, конечно. Во-вторых, надо сделать так, чтобы с сегодняшнего, самое позднее -- с завтрашнего дня Балашов шага не ступил без нашего ведома, особенно в нерабочее время. Мне сдается, что он свое трудолюбие главным образом в это самое время и проявляет...
      Бухгалтерская симфония
      Использовав недоразумение с мастерской Бродянского, Приходько договорился с директором часового завода о проведении плановой инвентаризации в гарантийной мастерской.
      -- Результаты мы можем вам представить в двух вариантах, -- сказал ревизор-инвентаризатор, энергичный молодой человек с университетским значком. -- В суммовом выражении это будет гораздо быстрее. Либо по позициям товаров -- это нас недельки на полторы задержит...
      -- Сделайте, как быстрее, -- с легкомысленным видом ответил Приходько. -- Нам, знаете ли, поскорей в восемьдесят шестой мастерской закончить надо, а без вашего акта это невозможно...
      Про себя Приходько подумал, что вовсе незачем афишировать свою глубокую заинтересованность делами Балашова. "Пусть они считают, что мы выполняем пустую формальность, -- размышлял Приходько. -- А уж сличительную ведомость по позициям товаров мы и сами быстренько сделаем, если у нас будут результаты инвентаризации..."
      Порядок в мастерской Балашова был отличный, и поэтому уже через два дня работники центральной бухгалтерии вручили Приходько инвентаризационную ведомость. "Полный ажур", -- гласил вывод ревизоров. Действительно, по общей сумме расход часовой фурнитуры в мастерской копейка в копейку совпадал с его приходом.
      -- Ну и прелестно! -- говорил Приходько, рассаживая в просторном кабинете группу опытных ревизоров.-- А теперь мы над этой цифирью самостоятельно поколдуем. Посмотрим сейчас, что за этими умилительными суммами скрывается!
      Он отлично знал, что анализ "суммового благополучия" зачастую приводил следствие к ошеломляющим результатам, когда за стройными колонками равнодушных цифр открывались волнующие картины... "Ну, какая разница, -иронически говорил в таких случаях Приходько, -- то ли один тигр, то ли сотня кошек?! Ведь стоимость-то у них одна, и все мяукают..."
      -- Вот вы все шутить изволите, -- сказал однажды Сергею матерый жулик, директор промтоварной базы, -- а ведь и верно, какая разница? Ну, девчонки-кладовщицы не так товар записали. Ведь государство-то на этом не пострадало, всю выручку до копейки получило...
      -- Оно вроде бы и так, милейший Алексей Ива-ныч, -- весело возразил Приходько, -- только чем объяснить, что в наличии у вас все лежалый товарец больше, а не хватает ходового, дефицитного? Например, ватников на четыре тысячи рублей больше, чем должно быть, а кофточек шерстяных на ту же сумму не хватает?
      Директор базы недоуменно пожал плечами:
      -- Действительно, откуда бы?
      -- А вы не смущайтесь, Алексей Иваныч, я вам эту загадочку помогу подразгадать... Ватники-то вы со швейной фабрики у заворуя Шуры Терехова за треть цены взяли, без документиков, слева, так сказать.
      А кофточки шерстяные спекулянтам через подсобку сбыли с наценочкой, в одну неделю. Товару на базе было на сто тысяч и осталось на сто тысяч, а вам двойной дивиденд -- и суммовой ажур, и растратчиком никто не назовет! И мы вас, -- жестко закончил Приходько,-- не назовем растратчиком. Есть такое слово "расхититель". Хищник, просто, по-русски говоря...
      Приходько отключился от всех оперативных дел. С утра он вместе с ревизорами раскладывал ведомости на столе, вынимал из шкафа арифмометр и счеты -- и. начиналось! Вычитали, перемножали, складывали. Сергей что-то записывал, вычеркивал, линовал для себя какие-то листы, заполняя их постепенно колонками цифр.
      Приходили ребята из отдела, здесь же на плитке кипятили чай, подшучивали. Тихонов серьезно спрашивал:
      -- Сереж, а у тебя пистолет вообще-то есть? Может, ты в кобуре под пиджаком арифмометр носишь? Сергей лениво лягался:
      -- Хорошо, что у меня хоть такое оружие есть. Жаль, нам по форме кортики не полагаются, а то бы ты язык мог в ножнах носить.
      -- Нет, Серега, ну, серьезно, какой из тебя оперативник? Тебе бы в бухгалтеры-ревизоры, незаменимый был бы ты человек.
      -- Это мы еще посмотрим, кто из нас нужнее как оперативник...
      -- Да тут и смотреть нечего. Приемов самбо не знаешь, пистолет, сам признавался, в сейфе у Шадрина держишь.
      -- Отстань, пустомеля! Ну, зачем мне пистолет? Я жуликов из арифмометра лучше, чем ты из автомата, отработаю.
      -- А если тебе серьезного жулика брать придется, то как? Тоже с арифмометром?
      -- Для нашего серьезного жулика арифмометр страшнее пистолета!
      И снова шутили. Но все знали, что Приходько делает сейчас главное. И Приходько считал. Считал днем, вечером. Стихали шаги и разговоры в бесконечных коридорах управления. Звякал арифмометр, носились, гремя, как кастаньеты, костяшки счетов. Приходько шевелил губами, считал, считал...
      -- Великая вещь -- бухгалтерия, -- самодовольно сказал Приходько, входя через несколько дней вместе с Тихоновым в кабинет Шадрина. В руках у него было несколько вкривь и вкось исписанных, испещренных цифрами листов бумаги.
      -- Посмотрите, Борис Иваныч, это черновик сличительной ведомости по мастерской Балашова. Намазано тут, правда, но результат достоверный, трижды проверили...
      Обычная выдержка изменила Шадрину.
      -- Не томи душу! Какие результаты? -- быстро спросил он.
      -- Результаты? -- улыбнулся Приходько. -- Результаты... Результаты -они вот какие: только за последние три месяца набрался у гражданина Балашова излишек разных деталей на четыре тысячи семьсот восемьдесят девять рублей!
      -- Ничего поднакопил! -- гордо сказал Тихонов.
      -- Но это еще не все, -- продолжал Приходько. -- На эту же сумму у него других деталей не хватает...
      -- К каким маркам часов не хватает? -- напряженно спросил Шадрин.
      -- Однообразная картина, -- хитро прикрыв один глаз, тихо ответил Приходько. -- Все недостающие детали предназначены для "Столицы"!
      Детям нужен свежий воздух
      Электричка протяжно заревела, звякнула во всех своих металлических суставах, поехала. Немногочисленные пассажиры быстро растеклись по платформе, и под большим белым трафаретом с надписью "Жаворонки" остались двое: молодая женщина с курносой девчушкой лет восьми. Женщина крепко держала девочку за руку, а та все время старалась заглянуть ей в глаза:
      -- Мам, ну скажи, за что?
      -- Подожди, егоза, дай посмотреть хоть, куда нам идти надо. Вот сюда, по-видимому, направо. :
      Они спустились с платформы, перешли пути и пошли по узкому шоссе в сторону дачного поселка, начинавшегося сразу же за полем в небольшом лесочке.
      -- Мам, а мам! Ну, скажи, за что? Женщина смеялась:
      -- А ты угадай сама.
      -- За пятерки? Да? За то, что помогаю? Да? За то, что сама пришила воротничок к форме? Женщина сделала серьезное лицо.
      -- Вот если догонишь, тогда скажу, -- и она вдруг побежала по шоссе. На ходу она сбросила кофточку и осталась в пестром сарафане из модного набивного сатина. Девчушка на минуту растерялась, а потом кинулась за матерью. Скоро она догнала ее, и они побежали вдвоем, взявшись за руки. У леска мать остановилась.
      -- Давай приведем себя в порядок, а то таких растреп никто к себе не впустит. Ты похожа на клоуна.
      -- А ты на матрешку!
      Черные вьющиеся волосы девчушки, собранные с трудом в две косицы, теперь выбились из бантиков и приклеились потными колечками ко лбу. Мать причесала девочку. Потом собрала в аккуратный узел на затылке свои густые русые волосы, и они отправились дальше.
      -- Ну, мам, -- не унималась девочка, -- ведь говорила же сама, что поеду в лагерь. Говорила? А теперь сама отпуск взяла, да со мной на дачу. Ты что, меня нарочно так разыграла? Да? За то, что я себя хорошо веду?
      -- За то, что не просила на станции мороженое, а то опять бы простудила горлышко и отпуск не удался бы.
      -- Да я готова его никогда не есть! Я даже не люблю его вовсе! -тараторила без умолку девочка.
      По левую сторону улицы начались дачи. Женщина рассматривала их, читала объявления на заборах.
      -- Мам, а где будет наша дача?
      -- Сейчас поищем. Нам ведь с тобой одна комнатка нужна.
      -- Мам, и два дерева, где гамак повесить. Папа тебе написал ведь, чтоб мне гамак в подарок купила, а он еще качели привезет.
      Навстречу им пожилая женщина неторопливо толкала детскую коляску, читая на ходу толстую книгу.
      -- Бабушка, а где сдается только одна комната и два дерева? -- спросила девочка.
      Женщина остановилась, весело взглянула на них:
      -- Нет, милые, здесь никто не сдает. Тут в основном живут многосемейные, зимние. А вы дальше пройдите, там можно найти комнату, -- она неопределенно махнула рукой в сторону поселка.
      Они прошли еще несколько дач и остановились у синего забора с красивыми резными воротами и калиткой. Участок был хороший, тенистый, аккуратные дорожки вели к дому и каменному гаражу в глубине двора. За домом была видна какая-то временная пристройка. Женщина постояла, подумала, потом взяла девочку за руку и направилась к соседней даче.
      У калитки позвонили. К ним вышла высокая толстущая тетка, смерила строгим взглядом.
      Женщина сказала:
      -- Простите, у вас здесь не сдается? Девчушка спряталась за мать, а тетка вдруг сказала глухим басом:
      -- Ежели девчонка глаза с мылом вымоет, чтобы не были такими черными, то пущу в комнату на втором этаже. А зовут-то тебя как, чернушка?
      -- Аленка.
      -- А меня Марья Фоминична, -- сказала хозяйка дачи и повернулась к женщине. -- Девочка у вас уже большая, ей даже интересно будет по лестнице прыгать, зато вещей перевозить -- всего ничего. Разве что бельишко. Одна кровать там стоит, могу дать еще раскладушку, а посуды у меня в кухне тьма -- бери, что хошь. А если муж приедет, тоже чего-нибудь придумаем.
      -- Вряд ли он приедет, -- покачала головой Валя.-- Он в дальней командировке.
      -- Вот видишь, все куда-то ездят. Одна я, как пень, всю жизнь на месте просидела. И мои-то бесенята на юг укатили, моря, вишь, захотелось, не нравится им здесь. Ну ладно, твоя чернушка мне заместо внучки на месяц будет. Только ежели глаза отмоет, -- у моей ведь светлые, -- повернулась она к Аленке, по-прежнему стоявшей из осторожности за спиной матери, и вдруг состроила ей рожу, да такую смешную, что девочка захохотала, а потом сделала ответную рожу. Знакомство состоялось. Переезд наметили на завтра.
      -- Здравствуйте! Меня зовут Алла. -- Дачница, лежавшая в гамаке, подняла голову и увидела за легкой изгородью кустов красивую смуглую женщину в коротких кожаных брюках и нейлоновой рубахе-гавайке.
      -- Здравствуйте. А меня зовут Валя.
      -- Теперь будем соседями. Это наша дача, -- она кивнула на дом. -- Вы наверняка хорошо устроитесь у Марьи Фоминичны, она чудесный человек. Жаль, что мы не сдаем второй этаж: мне так скучно здесь! Теперь заживем с вами повеселее.
      -- Да я больше в гамаке поваляться люблю, -- усмехнулась Валя.
      -- Ничего, я вас расшевелю, -- сказала Алла и побежала на кухню, а Валя взяла книгу и блаженно потянулась. "Приятное с полезным", -- подумала она и стала читать. Аленка обнаружила в саду у Марьи Фоминичны трех кроликов и уже не отходила от них. То и дело раздавался ее звонкий голосок. День протекал неторопливо, сонно, бездумно. Обычный дачный день.
      Часов около семи -к соседней даче подъехала черная "Волга". Валя увидела, как Алла бросилась открывать ворота. "Волга", фыркнув, вкатилась на участок, мотор взревел и смолк. Хлопнула дверца, из машины вылез мужчина средних лет с легкой, почти незаметной сединой. Одет был скромно, но с большим вкусом.
      -- Сам приехал, -- пробасила над ухом Марья Фоминична. -- Солидный мужик, заботливый, хозяйственный, не пьет, Аллу никогда не обидит. Жаль, детишек у них нет, а надо бы...
      Балашов скоро вышел из дому в красивой пижаме, уселся в глубокое кресло с маленьким транзистором в руках. Над дачей плыла джазовая музыка, одуряюще пахли грядки табака, и даже издалека было видно, какое усталое и напряженное лицо у Балашова. Потом они обедали с Аллой в зеленой беседке.
      Балашов сказал:
      -- По-моему, у нас еще есть "Камю"? Налей мне рюмочку. Что-то я устал сегодня. И сделай кофе покрепче.
      -- Что это ты на ночь глядя? Уснуть же не сможешь.
      -- Ничего, я хочу немного очистить мозги от дневного мусора.
      Балашов, откинувшись в кресле, маленькими глотками потягивал коньяк, золотистый, жгучий, пахнувший облетевшей дубовой листвой.
      -- Кто эта женщина? /
      Алла подняла голову:
      -- Какая?
      -- Там, у старухи.
      -- А-а, это новая дачница у Марьи Фоминичны. Очень милая женщина, с девочкой.
      -- Не люблю я дачников.
      Алла задумчиво посмотрела на него:
      -- Скажи, Витя, а кого ты вообще любишь?
      -- Тебя, например. Еще вопросы есть? Алла не ответила и только покачала головой. Балашов встал:
      -- Завтра сюда приедет мой механик Юрка. Ты его знаешь, он со мной приезжал и станочек привозил. Он пробудет здесь несколько дней. Надо закончить срочную работу...
      Валя встала с гамака, поднялась к себе наверх. Набегавшаяся за день Аленка со вкусом чмокала губами во сне, иногда сердито бормотала: "Не лезь, хуже будет..." Валя укрыла ее одеялом и пошла к хозяйке. Старуха пила чай и одновременно гадала на картах.
      -- Марья Фоминична, мне надо сходить на станцию, позвонить домой, узнаю, нет ли писем от мужа.
      -- Сходи, голубка, сходи.
      -- Вы, пожалуйста, присмотрите за Аленкой... Я через полчаса вернусь.
      -- Ступай, ступай, все будет в порядке... Так прошел первый день их отдыха.
      Волшебные очки
      Утром Валя снова читала, лежа в гамаке. Вдруг она услышала мужской голос. Подняла глаза -- на участке Балашовых подметал дорожки, собирая граблями мусор и старые листья, какой-то высокий полный мужчина. Он стоял спиной к Вале. Она видела его почти лысую круглую голову, чуть прикрытую какими-то остатками серых волос, заросшую жирную шею. Мужчина сгреб весь мусор в кучу в глубине двора, туда же бросил сухой валежник, щепки и ушел в дом. Валя снова углубилась в чтение.
      Вечером Балашовы ужинали в беседке со своим гостем. Там, видимо, разгорелся острый спор. Алла бросила на стол салфетку и решительным шагом ушла на кухню. Немного погодя встал Балашов. Гость остался в беседке один. Он докурил сигарету, налил в чайный стакан остатки водки, которую, наверное, стеснялся выпить при хозяевах. Выпил, смачно крякнув. Сходил в дом и принес большой бумажный пакет. Постоял, подумал, обогнул дачу и бросил пакет в кучу мусора, собранную утром. Стоя на корточках, громко сопел, чиркал спичками, дул в разгорающееся пламя. Почесывая грудь, смотрел в огонь, потом плюнул и ушел спать. В тихом вечернем воздухе над дачами поплыл синий дымок с острым, неприятным запахом...
      За завтраком на следующий день Марья Фоминична недовольно ворчала:
      -- Черт лысый, нажег вчера какой-то падали, дым аж глаза разъел. Отмел бы к забору, он там и перегниет, мусор-то, ведь земле от него польза. Да они ничего не сажают, им земля что? А здоровущий какой да страшный! Ты хоть видела его-то? Зубы все железные, как мой самовар, блестят! Уж я страшная, все дети боятся, а такую образину не каждый день увидишь!
      -- Бабушка, вы не страшная, я вас очень люблю, -- вмешалась Аленка.
      -- А дай честное пионерское, что любишь? Или октябрятское? Даешь?
      -- Даю!
      -- Ну, тогда прими от бабы-яги костяной ноги волшебный подарок. -- Она улыбнулась и протянула девочке какой-то предмет, похожий на очки,-- лист тонкого стекла с ровными круглыми дырками. -- Через эти очки сразу видно: кто правду говорит, а кто -- врет. А это маме такие же, чтобы ты ее никогда не обманывала, -- и старуха извлекла из бездонного кармана своего фартука еще одни "очки".
      -- А где вы такие достали, бабушка-ежечка? -- спросила Аленка.
      Бабка показала кулаком в сторону соседней дачи:
      -- У идолища отобрала!
      -- Правда, Марья Фоминична, где вы такие потешные раздобыли?
      -- Поднялась чуть свет, а мне все дым вчерашний чудится. Думаю, неужели еще дымится куча проклятая? Пошла разобрать ее, так около пепла и нашла несколько этих забавинок...
      И еще один день прошел...
      Вечерний визит
      И еще один день прошел. Под вечер Валя качала Аленку в гамаке, а та, как всегда, тараторила, ни на минуту не замолкая.
      -- Мамуля, тетя Алла красивая, ведь правда? Но ты все равно красивее. Мам, ну, отрежь волосы, как у тети Аллы, а то носишь пучок, как старая старушка. Мам, отрежешь, а?
      Валя погладила девочку по голове:
      -- В кого ты у меня такая болтушка? Как птица какаду: бормочешь все время без остановки.
      Соседи -- Балашов и Алла -- пили в беседке чай. Их знакомый давно ушел в дом.
      -- Мам, а сшей себе такой блестящий халат, как у тети Аллы. Мам, а когда я вырасту, ты мне купишь такие брюки, как у нее? Нет, нет, туфли, как вон у той тети, и сумку такую же. А, мамуля? И такую курточку...
      Валя посмотрела в том направлении, куда показывала ручонкой дочь. От калитки к даче Балашовых шла высокая миловидная девушка. "Наверное, подруга Аллы", -- подумала Валя. Девушка подошла к беседке, поздоровалась. Балашов сразу поднялся и увел ее в дом. Алла осталась пить чай. Минут через пять они вышли с веранды. Гостья еще несколько минут поговорила с Аллой, но Балашов даже не предложил ей сесть, и она стала прощаться. Отворяя калитку, Балашов отчетливо сказал;
      -- Ладно, до завтра, передайте ему, что буду... -- запер калитку и вернулся в беседку.
      Валя взглянула на часы: без четверти девять.
      -- Марья Фоминична, присмотрите, пожалуйста, еще сегодня за Аленкой. Хочу снова сходить позвонить -- я что-то беспокоюсь: целую неделю никаких вестей.
      -- Ты же знаешь, что все будет хорошо. Не подведешь меня, чернушка? -спросила у Аленки старуха.
      -- Если будет сказка, то прямо сейчас иду в постель, -- лукаво сказала девчушка.
      -- А ну-ка, бегом наверх!..
      Приближаясь к станции, Валя ускорила шаг. Перрон был почти пуст. Несколько человек сидели на скамейках в ожидании поезда и вели неспешную беседу.
      Валя зашла в автомат, набрала номер. Частые короткие гудки. Занято. Она снова набрала: опять занято. А ведь так хорошо было бы сейчас поговорить -около телефона никого нет. Наконец раздался протяжный басовитый гудок, и в трубке щелкнуло.
      -- Борис Иваныч! Здравствуйте! Докладывает Радина, -- она еще раз оглянулась. -- Ну, хорошо, хорошо, Валя говорит. Как вы все там живете? Я соскучилась. Вы не скучаете? Вот видите! А как там мои очки? Пригодились? Даже очень? Ох, как я рада! А то лежи и отдыхай, как на курорте. Что? Все по-старому. Знакомые наши все на месте. Что? Нет, нет, больше не жгли.
      Валя еще раз оглянулась. Рядом никого не было.
      -- Сегодня появилась занятная дама, -- и Валя подробно рассказала все о вечерней гостье. -- Да, так и сказал: до завтра, передай, мол, что буду. По-моему, это что-то срочное. Ладно. Аленка? Спит. Хозяйка попалась чудесная. Что? Да бросьте, все у нас хорошо, не волнуйтесь. А Виталий приехал? Звонил? Как он там без меня? Голодный, наверное. Скажите ему, приеду -- откормлю. Аленка, скажите, очень скучает без него и ждет, что он привезет ей качели. Есть отдыхать дальше, товарищ... Ну, хорошо, хорошо, Борис Иваныч! Спасибо ребятам за приветы, передайте и им от меня привет... Ну, раз так, то до свидания. Вот.
      Валя спустилась с перрона и, не торопясь, пошла по узкому шоссе через поле...
      Купцов не прозевать!
      "Заключение судебно-технологической экспертизы
      Я, эксперт-технолог часовой промышленности Соболева А. Д., образование высшее, специальность -- технолог по пластмассам, стаж работы -- 19 лет, об уголовной ответственности за дачу ложного заключения предупреждена, -произвела исследование представленных на экспертизу образцов пластмассы.
      ...В результате применения методики, изложенной в исследовательской части настоящего заключения, экспертиза приходит к выводу о том, что образцы представляют собой прямоугольные куски листового органического стекла с парными отверстиями в форме правильных кругов, образовавшихся в результате выдавливания с использованием разогретой металлической формы (пуансона). Толщина органического стекла в сочетании с диаметром и своеобразной формой высечки свидетельствуют о том, что исследуемые предметы являются отходами после изготовления кустарным способом стекол - к мужским наручным часам модели "Столица"...
      -- Вот это молодец, Валюша! -- сказал Приходько.
      -- Торопись, старик, а то все лавры расхватают, -- толкнул его в бок Тихонов.
      Шадрин постучал карандашом о пепельницу.
      -- Что же мы теперь знаем? Давайте-ка рассмотрим факты. Во-первых, коржаевские аксы, -- Шадрин двинул на середину стола пепельницу. -Во-вторых, кража корпусов на заводе, -- он пододвинул к пепельнице карандаш. -- Дальше -- недостача разных деталей у Балашова. Наконец, изготовление часовых стекол Джагой. -- Рядом с карандашом на стол легли авторучка и зажигалка Шадрина. -- На первый взгляд это разрозненные факты, -- продолжал Шадрин. -- Ничего общего между ними не видно. И все же вы разглядели, что и аксы, обнаруженные у Коржаева, и корпуса, похищенные на заводе, и запчасти, недостающие в мастерской Балашова, -- все это детали часов "Столица". Как вы только что слышали, часовые стекла, которые делает Джага на даче Балашова, -- тоже к "Столице".
      -- Короче, полный набор для детского конструктора "Сделай сам", -вставил Тихонов.
      -- Вот именно, -- кивнул Шадрин. -- Выходит, что первоначальное предположение Стаса о том, что наши подопечные готовятся собирать часы определенной марки, полностью оправдалось. И марка эта "Столица".
      -- Между прочим, -- сказал Тихонов, -- стеклышки-то по-кустарному штампуют. А почему? Очень просто -- с корпусами получилось неаккуратно, там сейчас народ взбудоражен, иголки стащить не дадут, не то что стекла. Вот им, беднягам, и приходится руками поработать...
      -- Видимо, операция эта для них очень важна, -- сказал Приходько. -- Ив каком масштабе она проводится! Ведь, обратите внимание, не на десятки штук, не на сотни, -- на тысячи счет идет! И не только в Москве -- вон к нам, до Черного моря добрались! Я думаю, Костюк у нас не зря там наследил. Очень может быть, что старый дружок Джаги искал у Коржаева аксы, да опоздал немного.
      -- Значит, ясно, -- сказал Шадрин. -- Преступная шайка любой ценой, всеми доступными им средствами комплектует большую, судя по всему, партию товара. В то же время сбыт этого товара не производится ни с рук, ни через комиссионки. Это Тихонов установил точно. Значит, жулики намерены продать детали оптом. А поскольку ни дома, ни на даче Балашов товар дол-то держать не может, значит, развязка их операции не заставит себя ждать. Мы должны быть к этому готовы.
      -- Чтоб купцов не прозевать, -- засмеялся При-ходько.
      Вот в этот-то момент и позвонила Радина, сообщив о неожиданном и, видимо, очень спешном визите вечерней гостьи Балашову.
      Оперативники притихли, прислушиваясь к разговору.
      -- А события-то назревают! -- глядя на напряженное лицо Шадрина, шепнул Приходько Тихонову.
      -- Борис Иваныч, не забудь от нас Валюше привет передать, --: подсказал Тихонов.
      Шадрин подмигнул -- показал, что помнит. Когда положил трубку, в комнате еще мгновение висела тишина.
      -- Полчаса назад к Балашову приехала женщина, поговорила с ним десять минут и уехала. Прибыла она, несомненно, с каким-то поручением, потому что, провожая ее, Балашов обещал завтра где-то обязательно быть. Очень возможно, что это гонец от того самого оптового купца. По всей обстановке, это весьма похоже на истину. Ну что ж! Посмотрим, с кем завтра встретится Балашов.
      * ЧАСТЬ III. Самый длинный день в году *
      Восемь часов утра
      Изуродованная нога заболела остро, невыносимо, и это было последнее тяжкое ощущение в сумбурном путаном сне. Балашов мучительно сморщился, застонал спросонья и окончательно проснулся. В темных шторах затерялась маленькая дырочка, и сейчас ее отыскал тонкий луч солнца, повисший поперек спальни. Луч дымился крошечными пылинками, и от этого казался горячим. "Сегодня будет, наверное, жарко, -- подумал Балашов и рассмеялся. -- Ничего себе, каламбурчики я с утра придумываю", но от этого настроение сразу улучшилось. Он повернулся на другой бок, осторожно перекладывая руками больную ногу. Алла лежала к нему спиной, прикрыв рукой голову. Балашов легонечко провел рукой по ее спутанным черным кудрям, но Алла, не просыпаясь, оттолкнула руку, сердито пробормотала что-то со сна.
      -- Беда-а, -- ухмыльнулся Балашов. -- Мир требует свободы. Народы Африки требуют, жены требуют. А зачем она им, эта свобода? Смешно...
      Он сел на постели, осторожно спустил ногу, потом оперся на здоровую, резко встал. Эх, некстати будет, если нога разболится сегодня. Сегодня ничего не должно мешать, потому что такой день бывает раз в много лет. Как великое противостояние. А может быть, и раз в жизни.
      Балашов, стараясь ступать неслышно, вышел на веранду и прикрыл глаза от яркого света солнца. "Очень жарко будет сегодня", -- подумал он вновь и пошел в душ. Завязывая перед зеркалом галстук, взглянул на часы -- времени оставалось в обрез. "Ладно, позавтракаю в городе", -- сказал он себе, и ему ужасно захотелось пойти в спальню, обнять Аллу, сказать ей, что он, может быть, не прав и не стоит ссориться: она же единственный близкий ему человек во всем мире. Потом раздумал. Пускай перебесится, нечего баловать.
      Пока прогревался мотор, Балашов, прищурясь, смотрел на небо, быстро выцветавшее от зноя, неопределенно хмыкал. Затем включил первую скорость. Машина выехала из ворот, моргнув красным глазом мигалки, повернула налево и умчалась.
      На работе он пробыл ровно пять минут. Заперев двери кабинета, выдвинул ящик письменного стола и на задней стенке нашел небольшое углубление, заклеенное изоляционной лентой. Сорвал ленту и вынул десяток маленьких записочек, исписанных затейливым, витиеватым почерком Коржаева. Отдельно лежала записка Крота: "Порфирий Викентьевич Коржаев, русский, 1898 года рождения, проживает..." Балашов вновь все их внимательно перечитал, сколол скрепкой и положил в бумажник. Усмехнулся: "Вот и все, что осталось от человека. Знал бы он, что я сейчас встречусь с его купцом! Эх, жизнь наша куриная..."
      Отворил дверь и заглянул к заместителю: -- Федор Игнатьевич, я тут по делам отъеду часика на два, если кто будет спрашивать, скажите -- в Моссовете!..
      Заместитель понимающе улыбнулся:
      -- Поезжайте, Виктор Михалыч! Все будет в порядочке!
      Влившись в плотный поток автомобилей, черная "Волга" помчалась в сторону Преображенской площади.
      Балашов был сосредоточен и не обратил внимания на то, что серое такси, остановившееся рядом с ним у светофора на Кировской, и такси, тащившееся где-то далеко позади на Комсомольской площади, и ехавшее впереди него на Красносельской улице -- одно и то же...
      Верный своей привычке, Балашов не стал подъезжать к самому дому. Он оставил машину за углом и отправился пешком, опираясь на трость. Подходя к парадному, остановился; чуть отвернувшись от легкого жаркого ветерка, прикурил сигарету, оглядел переулок. Позади-- пусто. Навстречу торопливо шагал какой-то парень в железнодорожной фуражке. Балашов вошел в подъезд.
      Девять часов тридцать минут
      Когда Балашов открывал дверь лифта, его окликнули сзади:
      -- Не закрывайте!
      Он обернулся и увидел, что сзади идет тот парень в фуражке. Зажав чемоданчик под мышкой, он на ходу рассматривал какую-то разлинованную тетрадь. Балашов посторонился, пропустил его в кабину.
      -- Вам на какой?
      Парень сдвинул на лоб фуражку, почесал в затылке.
      -- А черт его знает! Это у меня новый участок...
      Тихонов судорожно отсчитывал: "В доме шесть этажей. На втором лифт обычно не останавливается. Значит, остается четыре этажа. Лучше всего выбрать пятый. Скорее всего он должен сойти или на четвертом, или на пятом. Он, конечно, может сойти и на третьем. Тогда с пятого этажа я не разгляжу квартиры, в которую он войдет. Но на три верхних этажа шансов приходится больше. Рискну. Так, на первом этаже квартира слева -- под номером шестнадцать. Три квартиры на каждой площадке. Значит, на пятом должна быть..."
      Тихонов заглянул в свою тетрадь:
      -- В тридцатую квартиру мне надо. Наверное, пятый этаж... -- внутренне замер: "А вдруг ему туда же?" Балашов разглядел, что на парне не железнодорожная, а связистская фуражка. "Большой человек, строитель коммунизма. За свои девяносто рублей, как бобик, бегает целый день по этажам. Наверное, соображает сейчас, у кого бы сшибить на бутылку..." Он отвернулся и нажал кнопку "4 эт.". Когда он вышел, парень несколько раз нажал кнопку, но лифт не трогался. Связист отворил дверь шахты и с грохотом захлопнул ее. Кабина медленно поползла вверх, и Балашов, уже нажимая на пуговицу звонка, услышал, как монтер заорал ему:
      -- Дверь за собой закрывать надо!..
      Балашов даже удивился: "Вот щенок наглый!" И повторил, как было условлено, звонок: три коротких, один длинный.
      Дверь отворил Крот, бледный, неряшливо одетый, заросший рыжеватой щетиной. В квартире было накурено, душно.
      -- Здравствуй, Геночка! Что-то ты сегодня не блещешь импозантностью...
      -- Здрасьте. А с чего же это мне блистать? Я ведь не в Сочах на пляже. Вы ж мне еще путевку в санаторий металлургов не достали.
      -- Зачем же это буду делать я? Вот получишь свою долю и достанешь сам. Только мне кажется, что тебе сейчас светиться на золотых пляжах противопоказано. Ты в нынешнем году уже в одном курортном городе побывал.