Современная электронная библиотека ModernLib.Net

На тревожных перекрестках - Записки чекиста

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Ваупшасов Станислав / На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Чтение (стр. 31)
Автор: Ваупшасов Станислав
Жанр: Биографии и мемуары

 

 


      Под утро в отряд пришел командир подпольной группы Матузов с двумя женщинами.
      - Знакомьтесь, Станислав Алексеевич. Моя жена Дарья Одинцова и член группы Ульяна Козлова.
      Я тут же представил храбрую диверсантку секретарям горкома, которые тоже не спали в эту бурную предпраздничную ночь. Лещеня и Машков сердечно поздравили девушку с правительственной наградой и спросили, удалось ли провести задуманную операцию в эсэсовской столовой.
      - Удалось,- ответила смущенная донельзя торжественным приемом, орденом, поздравлениями Ульяна.- Вечером пятого числа под большим столом я установила сильную мину с двенадцатичасовым взрывателем. Утром шестого она взорвалась. Столовая рухнула, убито и ранено несколько десятков эсэсовцев.
      Таким был заключительный праздничный подарок спецотряда Октябрьской годовщине.
      Вечная память!
      Юный боец. - Штурм гарнизона. - Подлое предательство. - Чешские антифашисты. - Месть за павших. - В лагере смерти
      Последние месяцы партизанской войны в Белоруссии были отмечены мощным ростом народного сопротивления, многократным усилением ударов по врагу. Борьба принимала все более ожесточенный характер, и в ней мы не могли избежать горьких потерь. Как руководство отряда ни берегло людей, они все же погибали. Но даже смертью своей отважные бойцы показывали пример самоотверженности и героизма.
      Из 32 человек, перешедших на лыжах линию фронта, мы потеряли 8 - четверть первоначального состава спецотряда. Эта цифра много ниже предполагавшейся до перехода, но разве существует на свете такая арифметика, которая смогла бы примирить с утратой боевых друзей!
      Когда ноябрьская 1943 года карательная акция фашистов провалилась и полк эсэсовцев отступил, ко мне подошел выпачканный осенней грязью, пропахший пороховым дымом замполит Гром.
      - Слушай, Станислав,- сказал он.- Тяжело ранен Ваня Залесский. Пойдем к нему.
      Иван Залесский был одним из юных патриотов, примкнувших к спецотряду в белорусских лесах. Ему исполнилось 18 лет, перед боем он подал заявление о приеме в комсомол. У нас воевали ребята и моложе Вани - Олег Фолитар, Даниил Сорин, Анатолий Шпаковский, пуля пощадила их, а вот Зал веского мы не уберегли.
      Он лежал на санитарных носилках, накрытый до подбородка плащ-палаткой. В лице ни кровинки. Вокруг в тяжелой грусти стояли партизаны, среди них врач-хирург Чиркин.
      - Как Ваня? - спросил я его вполголоса.
      - Рана смертельная, товарищ подполковник,- ответил врач.- Повязку наложил, но бесполезно. Его теперь не спасти...
      Не приходя в сознание, Ваня через час умер. Мы похоронили юного стрелка близ его родного села Сыровадное. Над свежим холмиком земли прогремел прощальный залп из винтовок и автоматов.
      В 22 километрах от белорусской столицы на шоссе Минск - Могилев находился немецкий гарнизон Обчак. Вокруг него все гарнизоны были разгромлены, настала пора ликвидировать и этот.
      Разведка сообщала, что в центре села находится школьное здание, которое фашисты превратили в настоящую крепость, окружив его высоким забором с бойницами для стрельбы и насыпав перед забором земляной вал. Гарнизон держал под прицелом все подъездные пути и чувствовал себя в безопасности.
      Штаб отряда стал думать, как и какими силами уничтожить вражескую крепость. В Червенском районе умело воевала чекистская группа майора Ивана Ивановича Домбровского, в ней насчитывалось 40 бойцов. Бесстрашный командир в одной из схваток был убит, и Москва дала указание группе влиться в наш спецотряд. Привести ее к нам я послал капитана Козлова.
      - А на обратном пути, Александр Федорович, попытайтесь атаковать Обчак, это недалеко. Возьмите с собой роту.
      - Роту не возьму, Станислав Алексеевич, много. Группа Домбровского славится боевым мастерством, испытаю ее в деле.
      - Согласен. Разработайте план атаки и доложите. Вечером Козлов рассказал мне, как он думает разбить фашистский гарнизон.
      - Штурмовать крепость в лоб - не партизанский метод. Используем военную хитрость.
      Мне и Грому понравился его замысел, капитан взял с собой бойцов Грунтовича, Маурина, Бачило, Шевченко и ушел на соединение с группой Домбровского.
      Два дня он готовил ее к операции. По его плану группа из 15 человек должна была инсценировать нападение на гарнизон и отвлечь на себя силы противника. Штурмовая группа в составе 30 бойцов под командой Козлова ударит в тыл, уничтожит склады, живую силу и отойдет в пункт сбора.
      Операция удалась на славу. Партизаны Домбровского действительно оказались умелыми и отважными воинами. Они ворвались в село и обстреляли казарму, подожгли конюшню, склады с горючим и вооружением, убили 36 гитлеровцев и 15 ранили. Когда штурмовая группа уже добивала остатки гарнизона, на помощь ему прибыло два броневика.
      - Отход! - скомандовал Козлов.
      Оставшиеся в живых фашисты насели на партизан. Последними отходили Грунтович и Маурин, прикрывая автоматным огнем товарищей. Они по очереди стреляли и перебегали. Маурин, сделав перебежку, лег рядом с Грунтовичем и толкнул его в бок:
      - Павел, перебегай!
      Грунтович простонал и остался лежать в грязи. Маурин взял его на руки и, пригибаясь под пулями, пришел к месту сбора. Бойцы уже оторвались от преследования, броневики не могли двигаться по размытой дороге и вязкому полю. Маурин донес раненого до своих, осторожно опустил на постеленный кем-то ватник, вынул из кармана перевязочный пакет, окликнул притихшего товарища:
      - Павлуша! Грунтович молчал.
      - Павел!
      Маурин припал ухом к его окровавленной груди.
      - Умер.
      Павла Грунтовича похоронили утром на песчаном берегу под высокой старой сосной. Партизанская связная, девушка из местных жителей, принесла на могилу букет осенних цветов.
      Зимою в лагерь отряда ни разу не приехали братья Сенько. У них на счету было 13 убитых офицеров, 2 угнанных грузовика с продовольствием и 5 похищенных легковых автомашин. Они участвовали в диверсиях на железной дороге и во многих других операциях. Братьев любили все, кто их знал, и долгое отсутствие обоих в конце концов стало тревожить.
      Однажды ночью из Минска пришла связная Катя Карпук. Дежурный по лагерю разбудил меня, и я поразился Катиному виду. На ней лица не было, она еще не произнесла ни одного слова, а сердце у меня уже заныло в страшном предчувствии. Слезы не давали ей говорить, я налил в кружку воды, успокаивал как мог.
      - Мужайся, мужайся, Катюша.
      Катя отпила из кружки, утерла глаза концами головного платка и сказала еле слышно:
      - Володю и Костю выдали...
      - Кто?!
      - Не знаю. К нелегальной квартире подъехал полный грузовик фашистов, окружили дом, ребята отстреливались до последнего...
      - Кто предал?! - опять спросил я в отчаянии от горькой потери.
      - Не знаю, Владимир крикнул из окна, что их выдал артист.
      - Какой артист?
      Катя не знала. Нам даже не удалось установить, была ли это кличка или профессия предателя. Никто никогда прежде не слышал об артисте от братьев Сенько, даже ближайшие друзья по подполью Михаил Иванов и Николай Фролов. Весьма вероятно, что фашистским ищейкам удалось выследить отважных патриотов и подослать провокатора. Тайна провала братьев Сенько остается не раскрытой по сей день.
      - Дальше! Что было дальше?
      - Они убили восьмерых. Раненный, Володя застрелился, а Костя потерял сознание от потери крови, и фашисты увезли его в СД.
      - Где его содержат?
      - Не знаю.
      С утра я разослал связных и поднял на ноги всю нашу разведывательную сеть в Минске. Предпринимались всевозможные меры, чтобы установить место заключения Константина и затем попытаться вырвать его из рук палачей. Но гитлеровцы умело законспирировали все сведения относительно Кости и где-то в неведомом нам сыром подвале долгие дни и ночи допрашивали и пытали полуживого героя.
      Уверенность в том, что он ничего не скажет фашистским палачам, была настолько велика, что все остальные подпольщики, работавшие рука об руку с братьями Сенько, не только не ушли из города, но даже не переменили квартир. Тем самым они нарушили строгие законы конспирации, зато остались верны более глубокому и важному закону нашей жизни о доверии человеку. Тем более такому, каким был наш Костя. Фашистские изуверы ничего не добились от славного комсомольца и 11 января 1944 года повесили его в городском сквере с дощечкой на груди: "Партизан". Перед смертью Константин крикнул:
      - Не бойтесь, товарищи минчане, бейте фашистов! Я умираю за свою Родину!
      В этом же месяце погиб один из ветеранов спецотряда, вышедших в марте 1942 года из Москвы, комсомолец Николай Денисевич. Более полутора лет он храбро воевал в тылу врага, стойко переносил все превратности партизанской жизни. Последнее время он служил во взводе конной разведки. Немецкий гарнизон в Марьиной Горке зимой стал предпринимать вылазки в партизанскую зону. Чтобы узнать о намерениях противника, Меньшиков выслал в том направлении группу разведчиков. Выполняя задание, они напоролись на карателей. В бою Денисевич уничтожил пятерых фашистов и сам упал сраженный злой пулей.
      Рая Врублевская, член подпольной группы Мурашко, установила контакты с чехами-зенитчиками на аэродроме. Фашисты, испытывая на фронтах недостаток солдат, отослали своих на передовую и заменили их пленными. Подпольщица рассказывала им о всенародном сопротивлении оккупантам, о героических белорусских партизанах. Беседы вызвали у чехов горячий интерес, они заявили, что не хотят служить Гитлеру и мечтают присоединиться к патриотическим силам. Горком партии постановил помочь зенитчикам уйти в лес. Операцию поручили провести Константину Мурашко.
      Спустя три дня он вернулся с 12 чехами.
      - Рудольф Заяц,- представился стройный, чуть выше среднего роста чешский офицер, хорошо говоривший по-русски.
      Второй был парень могучего сложения, как наш Карл Антонович.
      - Ян Новак. Здравствуйте, братья-славьяне! - произнес он с акцентом и широко улыбнулся нам.
      - Стефан Рассияр, Стефан Качалка, Ян Голас...- называли себя остальные.
      Чехи были вооружены автоматами и пистолетами, на двух грузовых машинах привезли 50 тысяч патронов. Партизаны сердечно приняли чешских патриотов и крепко с ними подружились. Особенно часто мы видели вдвоем богатырей Карла Добрицгофера и Яна Новака. В свободное от боевых заданий время они подолгу сидели в сторонке и о чем-то толковали, может быть, вспоминали свои страны, попавшие под гитлеровский сапог, мечтали о мирной жизни в кругу родных и друзей. И наверняка рассказывали друг другу о своих военных скитаниях, о том, что довелось перенести в этой самой страшной из войн.
      В составе диверсионных групп чехи стали выходить на железную дорогу. Случалось им напарываться на фашистскую засаду, в этих стычках наши новые товарищи вели себя мужественно и стойко. Минская СД пыталась скомпрометировать чехов, перешедших к партизанам, и подбросила на имя Рудольфа Зайца провокационное письмо. Но вражеская акция не удалась, никто в отряде не поверил, что Рудольф может быть предателем. В боевых операциях он зарекомендовал себя исключительно храбрым бойцом, порой даже приходилось одергивать его и ругать за безрассудную смелость. Чтобы убедить его в полном доверии, а также отдавая должное его заслугам, я назначил Рудольфа командиром взвода.
      Беззаветно сражались и все остальные чехи. В мае 1944 года Ян Новак вместе с группой подрывников Павла Шешко ушел на задание. Эшелон был пущен под откос, диверсанты возвращались на базу. Какое-то время им пришлось идти вдоль полотна железной дороги, на котором они не заметили ничего подозрительного. Однако враг отличался коварностью и нередко прибегал к хитрости. Убрав с насыпи часовых, гитлеровцы притаились в придорожной лесополосе. Ян шел впереди, и когда фашисты с близкого расстояния внезапно ударили из автоматического оружия, отважный чех упал, пронзенный пулями. Диверсанты атаковали засаду, отбили тело товарища, который еще был жив, и на руках понесли его к лагерю. По дороге Ян Новак скончался...
      Партизаны поклялись отомстить за Яна, как они мстили за всех павших бойцов. Три усиленные группы подрывников, захватив по два заряда взрывчатки, вышли на задание.
      Тем временем в сторону Марьиной Горки двинулась группа разведчиков. Им предстояло собрать сведения о тамошнем аэродроме. Среди них были Анатолий Чернов и недавний подпольщик Филипп Слабинский, высокий голубоглазый парень. Он был родом из тех мест, и когда разведчики достигли окрестностей аэродрома, Филипп убедил товарищей, что дальше он пойдет один, так будет безопасней, а уж местность он знает лучше всех. Его отпустили. Через час в районе аэродрома раздались выстрелы. Перестрелка не затихала минут сорок. Разведчики поняли, что Слабинский наткнулся на гитлеровскую охрану, но еще надеялись, что ему удастся уйти, и остались ждать его.
      На следующий день крестьяне рассказали группе Чернова, что возле аэродрома 70 фашистов окружили одного партизана. Он вступил с ними в бой, уничтожил 8 врагов и упал убитым. Мирные жители похоронили смельчака, так и не узнав его имени. Но разведчики сразу поняли, что погибший - их друг Филипп Слабинский. Он пал и был погребен в своих родных местах, где начал бороться с врагом еще осенью 1941 года.
      Взорванные в те дни тремя группами поезда стали местью и за Филиппа Слабинского.
      Не дожил до победы и руководитель подпольной организации, в которой Филипп начал свой боевой путь,- Михаил Иванович Жовнерчик. Другие четверо подпольщиков со льнозавода в Марьиной Горке и жена командира, Ольга Алексеевна, остались живы.
      Во время последней карательной экспедиции фашистов весной 1944 года погиб наш бывший связной, доставлявший в Минск взрывчатку, лесной объездчик Всеволод Николаевич Туркин.
      Тогда же мы потеряли бойца Адама Гринько, вчерашнего колхозника из местных жителей. Выполняя боевое задание в районе Шищиц, он попал на минное поле. Взрывом ему оторвало руку и ногу, изуродовало туловище. Лежа в залитой кровью воронке, он сказал товарищам:
      - Передайте мою винтовку в надежные руки. А я свой долг перед Родиной выполнил.
      Так уходили из жизни славные патриоты, бойцы спецотряда.
      В гитлеровском застенке погибла член подпольной группы Краснитского Елизавета Петровна Сумарева. От раны в грудь скончался в бою помощник начальника штаба лейтенант Андросик. Пал смертью храбрых немецкий антифашист, советский разведчик, член комитета комсомола спецотряда Гейнц Линке.
      Долгое время мы считали мертвыми двух наших подпольщиц, двух Раис Врублевскую и Радкевич. Оккупанты арестовали их, и в спецотряде все мысленно простились с отважными женщинами. Но война богата неожиданностями.
      Судьба Раи Радкевич сложилась весьма драматично, ее арестовали вместе с пятилетним сыном и мужем, партизаном отряда "Железняк". В гитлеровской службе безопасности взрослых раздели догола и жестоко избили. Они не отвечали на вопросы следователя о своей патриотической деятельности. В СД семья просидела без пищи неделю, но никто из супругов не заговорил. Тогда их погнали в тюрьму. По дороге Раиса была разлучена с сыном и больше уже никогда ничего не узнала о его судьбе. В тюрьме муж и жена пробыли три месяца, а в декабре 1943 года их отправили в Освенцим, один из самых страшных гитлеровских лагерей уничтожения.
      Вновь прибывших поместили в холодный карантинный барак, накололи на левую руку номера, переодели в полосатую арестантскую одежду. Советских женщин эсэсовцы загнали в седьмой блок, где над заключенными ставились опыты. В бараке кишели паразиты - вши, блохи, клопы, зараженные инфекционными бактериями. Женщины повально болели тифом, и выживали немногие. Увидев, что человек ослаб, гитлеровцы сжигали его в крематории.
      Рая Радкевич тоже заболела, но изо всех сил боролась за жизнь. Невероятным усилием воли, с помощью верных подруг ей удалось подняться на ноги. Ее выгнали вместе с другими на кок-сагыз. Рабочий день продолжался с утра до позднего вечера, кормили раз в сутки - пайка граммов двести липкого черного хлеба и миска баланды из свекольной ботвы. Падавших от слабости отвозили в крематорий.
      Весь режим концлагеря был рассчитан на истребление заключенных. Каждую ночь в три часа их раздетых выгоняли из барака, ставили на колени и заставляли так дожидаться рассвета. Потерявших сознание забивали палками до смерти.
      Несмотря на дикую, бесчеловечную обстановку, советские женщины не падали духом, пели родные песни, делились последним, саботировали распоряжения лагерной администрации.
      После тифа Раиса заразилась чесоткой. Многие заболели коростой. Когда эпидемия приняла массовый характер, женщин согнали в баню, сказав, что будут делать селекцию. Значение этого слова они поняли, когда охранники отобрали тяжело больных и заживо сожгли в крематории. Среди погибших были близкие подруги Раи.
      Ежевечерне, когда колонна возвращалась с работы, у ворот лагеря духовой оркестр играл веселые мелодии, а рядом стоял комендант Бреммен по прозвищу Семиголовый Людоед. Каждому заключенному он подставлял палку. Кто не мог перепрыгнуть, отправлялся на смерть.
      Немногие смогли избежать гибели в этом чудовищном концлагере. Муж Раи Радкевич был замучен в Освенциме, а она, проведя в гитлеровских застенках в общей сложности 19 месяцев, чудом уцелела и после освобождения Красной Армией вернулась в Белоруссию.
      А вот история другой нашей подпольщицы - Раисы Врублевской.
      Партизанская "Незабудка"
      Сломанная юность.- По соображениям конспирации.- Застенки и концлагеря
      Рая Врублевская рано осталась без матери и жила в Минске с отцом, Александром Александровичем, сестренкой Олей и бабушкой в доме по улице Чкалова, 55.
      Жизнь протекала до войны ничем особо не примечательная, не очень уж счастливая, потому что жива была утрата хозяйки дома, но тем не менее это было широкое и полноводное бытие. Семья умела радоваться тому, чему был рад весь народ, успешно, самоотверженно строивший свое счастливое будущее. Советским детям созданы были условия для интересной и полнокровной жизни, для них открывались дворцы и театры, их обучали в школах вдумчивые педагоги, о них повсюду и всегда заботились партия, комсомол, государство, общественность.
      Моральный климат семьи создавался всем строем нашей жизни, его утверждали и поддерживали все члены семейства. Очень многое зависело от Александра Александровича, кадрового высококвалифицированного рабочего. Он одинаково владел профессиями слесаря, токаря, сапожничал, чинил часы. Когда соседи обращались к нему за помощью, он никогда не отказывал и никогда не брал денег за выполненную работу. Дочери жили в обстановке коллективизма, взаимовыручки и бескорыстия, эти нравственные нормы утвердились в их сознании с малых лет.
      Рая была типичным подростком предвоенного времени. Ее личные склонности делились между балетным кружком во Дворце пионеров и... школьными уроками санитарного дела. Страна готовилась к предстоящим схваткам с миром империализма, и увлечение делами военными было характерно для советских людей.
      В октябре 1940 года Раю приняли в комсомол. Это событие навсегда осталось в ее душе как большой гражданский праздник, как веха на жизненном пути, с которой она стала иной, вплотную причастной к событиям большого масштаба. Предчувствия девушки оправдались, правда очень суровым образом, но вскоре ей действительно пришлось стать непосредственной участницей трудной, героической отечественной истории.
      Ей было всего только шестнадцать, когда началась война.
      21 июня вся семья готовилась отметить день рождения Оли, завтра ей исполнялось тринадцать. Собрались провести Олин день за городом, на чистом воздухе возле Сторожевского озера-водохранилища. Гладили праздничные наряды, пекли и жарили разнообразнейшую снедь для веселого пикника, старшие шептались о подарках, которые они преподнесут новорожденной...
      Утром бомбовые взрывы известили минчан о начале гитлеровской агрессии. На вторые сутки во многих местах пылали пожары, на третьи - огнем, казалось, был охвачен весь город. В этот день отец не вернулся с работы, и Рая, несмотря на жестокую бомбежку, решила добраться до него - это на другой конец города.
      Два часа с лишним пробиралась девушка сквозь пылающие улицы, под надрывный вой самолетов и оглушительные взрывы бомб. Когда пришла к отцу на работу и вызвала его, на нем лица не было - так он испугался за нее. Только и смог прошептать пересохшими от волнения губами:
      - Доченька... Да как же... Ты ли это?..
      И прижал отважную девчонку к замасленной спецовке.
      Отец и дочь возвращались домой к вечеру. Красивый, уютный Минск было не узнать. Зверские бомбежки фашистских варваров изуродовали милый облик города. Повсюду возле обгорелых и разрушенных зданий лежали убитые и раненые, валялись домашние вещи, зияли глубокие воронки. Врублевские помогли двум раненым лейтенанту и красноармейцу добраться до Центрального сквера, где стояли зенитные орудия и находился пункт первой помощи.
      Домой вернулись поздно, опаленные пожарищами родного города, многое пережившие в этот день. Александр Александрович как бы заново узнал свою старшую дочь - смелую, несгибаемую, решительную. И в этот вечер он смог сказать ей, что по условиям работы на производстве не может эвакуироваться вместе со всеми, их семья вынуждена остаться в городе, который со дня на день захватит враг.
      - Уж очень быстро двигаются,- сказал отец.- Кто бы мог предвидеть!
      И в самом деле, продвижение гитлеровских войск на Западном фронте было стремительным.
      Рае запомнились серые, запыленные мотоциклисты, первыми вступившие в полуразрушенный город. За ними появились танки с черными крестами на бортах и скрылись на дороге по направлению к аэродрому.
      Потянулись дни черной неволи. В городе не стало еды, одежды, соли, не стало свободы, над каждой человеческой судьбой нависла угроза расправы и смерти. В эту тяжкую, глухую пору семье Врублевских помогло то, что ее глава был мастером на все руки. Работал от темна до темна, добывал пропитание родным и себе и между тем делал еще кое-что, о чем пока не ставил в известность Раю. Она далеко не сразу узнала о том, что их дом по улице Чкалова, 55, превратился в конспиративную квартиру подпольщиков.
      Дела на этой квартире начались с малого: отец и бабушка дали переодеться двум нашим летчикам, которые не успели взлететь и остались на захваченной территории. Минчане в те дни вообще широко помогали укрываться окруженным бойцам и командирам Красной Армии, делились с ними последним, провожали на восток, туда, куда откатывался фронт.
      Осенью фашисты стали вывозить минскую молодежь на работу в Германию. Отец и мысли не мог допустить, чтобы Рая угодила на чужбину в рабство. Отправил ее к родственникам в деревню Станьково. Там один их них, Валентин Пекарский, сказал ей, что из сельской местности тоже увозят, поэтому надо вернуться в Минск и устроиться на работу к оккупантам, например, в общежития при аэродроме - убирать комнаты, мыть полы. Немцы, по его сведениям, охотно принимают белорусских девушек. Раиса никак не могла понять, к чему клонит Валентин, и наотрез отказалась прислуживать захватчикам.
      - Эх ты! - промолвил Пекарский.- А ведь такое удобное место для работы!
      Рая и тогда не поняла, какую именно работу имеет в виду ее родственник. Но она вернулась в Минск. Валентин не раз появлялся у них, вел какие-то разговоры с ее отцом. Однажды она увидела, как отец передал Валентину несколько хорошо сделанных финских ножей. Рая заинтересовалась этим, и Пекарский, видя, что дальше скрывать от нее бесполезно, сказал, что и ей пора начинать подпольную борьбу.
      - А с чего начинать? - поинтересовалась Раиса.
      - Со сбора всего, что пригодится для борьбы с врагом,- ответил Валентин.А главное сейчас - агитация и пропаганда среди населения, надо поддержать в людях веру в нашу победу!
      Отец и Пекарский справедливо решили, что ей, прежде чем браться за дела подполья, необходимо застраховать себя от увоза в неметчину. А для этого надо поступить на работу к оккупантам, как это ни противно, и сделать это побыстрей - ведь уже наступила зима, первая военная...
      Неподалеку от дома Врублевских работала группа советских военнопленных. Рая частенько навещала их и с разрешения конвоира Адольфа передавала им что-нибудь поесть. Однажды Адольф спросил у Раи, не согласится ли она постирать белье его начальнику. Преодолевая гадливость, она ответила утвердительно. За это конвоир предложил устроить ее на работу в немецкий склад в районе Козырева. И на это Рая согласилась, поскольку знала теперь, что делает это в интересах подполья.
      На складе хранились обмундирование, канцелярские принадлежности. Работали здесь главным образом немцы из трудовой организации "Тодт". Чтобы окончательно войти в доверие к фашистам, Рая продолжала брать белье в стирку, порою его накапливалось столько, что бабушке тоже приходилось с ним возиться. На квартиру к Врублевским за бельем стали заезжать немцы. Соседи, знавшие семью Врублевских, с возмущением спрашивали отца, зачем же это они стали прислуживать оккупантам, разве он не может заработать семье на кусок хлеба? Александр Александрович дипломатично ссылался на бабушку, мол, это все она, хочет сама себе добывать пропитание. Неизвестно, верили ли этой версии соседи, но главное было достигнуто: конспиративная квартира благодаря стирке белья и наездам гитлеровцев надежно засекречивалась. Об этом говорил хотя бы такой факт. Однажды в домик Врублевских заскочили полицаи, чтоб пронюхать, как и что здесь делается, а застали в доме немецких офицера да солдата, которые не замедлили спросить у чинов "службы порядка", зачем те пожаловали. Полицаи смутились и ушли. С того случая квартира укрепилась в конспирации, что было на руку подпольщикам.
      Спустя короткое время Раиса получила от Пекарского первое задание: раздобыть на складе ленту для пишущей машинки и самую тонкую бумагу. Рае задание показалось до обидного легким. Она числилась на складе как бы разнорабочей и имела доступ ко всем таким материалам. Она выполнила поручение, причем изобретательно вынесла все требуемое со склада в ворохе грязного белья, принесенного фашистами в стирку. Опять эта занудливая стирка помогла!
      Валентин поблагодарил за ленту и бумагу и вскоре передал Раисе отпечатанные на этой бумаге листовки.
      - Знаешь, какое это оружие? - спросил Валентин.- Не хуже любого другого!
      Он поручил переправить часть листовок военнопленным. Рая отнеслась к делу, как и прежде, творчески. Конвоиры уже привыкли, что милая русская девушка нередко передает пленным хлеб и сигареты. Сигареты она зарабатывала все той же стиркой. Вот юная подпольщица и решила воспользоваться этой привычкой немцев, запекла часть листовок в свежий хлеб, а часть заклеила в пачки с сигаретами. В очередную встречу с пленными она все это благополучно им передала.
      Следующее задание, полученное от Пекарского, было таким: переодеть работавших на складах троих военнопленных в немецкую офицерскую форму и передать им финские ножи, изготовленные Александром Александровичем. Раиса выполнила и это. Правда, она так и не узнала, на какое дело шли трое патриотов,- по соображениям конспирации Валентин ей этого не сказал, а вскоре связь с ним и вовсе прервалась. Как много позже узнала Раиса, он вынужден был покинуть подполье, воевал в партизанском отряде и погиб в бою.
      Затем Рая Врублевская нащупывает связи с нашим спецотрядом. Она была хорошо знакома с Борисом Капустиком, а он уже состоял в подпольной разведывательно-диверсионной группе Константина Мурашко. Вместе с Борисом Рая Врублевская ходила в деревню Сенницы, а потом и в Озеричино, где познакомилась с Константином, его женой Галиной Циркун, связной группы, которая и предложила дать Раисе подпольную кличку "Незабудка".
      Теперь Незабудка получала все задания от Мурашко. Работала она уже на другом складе, где хранились радиоаппаратура, запчасти для самолетов и очень много технической литературы. Незабудке было поручено разукомплектовывать аппаратуру, предназначенную для отправки в воинские части, менять в ней радиолампы, технические паспорта, прилагаемые к ней, а также перепутывать всю сопутствующую литературу.
      Рая справлялась с заданиями успешно, у нее уже накопился опыт нелегальной деятельности, и ее ни разу не поймали с поличным. Работа на складе способствовала сохранению конспиративной квартиры на улице Чкалова, 55: стоило Незабудке при визите полиции или чинов СС предъявить свой пропуск на немецкий склад, как у врагов исчезали всякие подозрения, и они не производили обыска. А до-ведись его произвести, фашистские ищейки обнаружили бы много любопытного для себя и смертельного для Раисы и ее семьи: взрывчатку, оружие, листовки. Она часто хранила их по заданию командира группы, потом передавала Борису Капустику и другим людям.
      Борис участвовал в диверсионных актах на аэродроме, а еще Раисе запомнилась операция в депо. Он привлек к подпольной деятельности Александра Сербина, и оба товарища продолжали работу теперь всегда вместе, вплоть до своей безвременной гибели.
      В напряженной и опасной работе проходил 1943 год. В начале ноября исполнилась давнишняя мечта Незабудки - побывать в лагере спецотряда, познакомиться с партизанским бытом. Ее мечтой было воевать в отряде, жить в лесу среди отважных патриотов, но интересы дела требовали ее присутствия и работы в оккупированном Минске. В канун праздника я встретился и познакомился с отважной партизанской Незабудкой. Какие впечатления у меня остались от того далекого дня?
      Передо мной предстала хрупкая девчушка, с милым застенчивым личиком, во всем ее облике сохранялось еще так много детского, что я подумал: "Боже мой, и это одна из отважных подпольщиц отряда, воюющих в самом логове врага!" Первым побуждением было - забрать ее из Минска, устроить в отряде на любую должность, чтобы только не подвергать риску это юное создание. Да, а кем ее заменить? Ведь она хорошо законспирированный член подпольной группы, польза от нее неизмерима...
      Рае, как она мне потом рассказывала, запомнились от этой встречи Октябрьский праздник в боевой обстановке, песни у партизанского костра, приемка самолета с Большой земли, замечательные бойцы и командиры спецотряда, с которыми ей довелось познакомиться и подружиться за недолгое свое пребывание в лагере.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36