– А мы-то здесь при чем? Мы только выполняли указания врача! – оправдывались те.
      Дежурный, обернувшись, заметил Норико.
      – Позовите доктора! – устало попросил он. – Вот, требуют объяснений, почему их приятеля закрыли в уборной. Просто осатанели, когда услыхали про это.
      – А ну, зови живей! – гаркнул на застывшую в нерешительности Норико один из незваных гостей.
      Норико сняла трубку, набрала номер. После третьего звонка послышался спокойный голос Наоэ:
      – Что там еще?
      – Пришли друзья больного. Говорят, что хотели бы переговорить с врачом.
      – Что им нужно?
      – Чтобы вы объяснили, почему больного закрыли в уборной.
      – Скажи, пусть успокоятся.
      – Но… Да… Лучше бы вы пришли сами. Наоэ молчал.
      – Я вас очень прошу!
      – Ладно. – В трубке послышался щелчок и короткие гудки. Норико вернулась в коридор.
      – Доктор сейчас придет.
      – Попробовал бы не прийти! – С наглой ухмылкой они развалились на стульях.
      – Это молодчики из банды «К». Доктор им все растолкует, и, думаю, они поймут, – виновато шепнул полицейский.
      Из стерилизатора уже не валил пар, в амбулатории стало холодно. Якудза поеживались и, стараясь согреться, притопывали ногами. Огонек вызова на двери лифта переместился с первого этажа на третий – должно быть, там нажал кнопку Наоэ, – потом снова пополз вниз. Гангстеры и двое полицейских не отрываясь следили за движущейся яркой точкой. Когда она замерла на цифре «1», все разом вскочили. Двери лифта раскрылись.
      Наоэ был без халата, в бледно-голубой рубашке. Выйдя из лифта, он мельком оглядел всю компанию, молча повернулся и зашагал направо, в конец коридора. Якудза и полицейские гуськом потянулись следом. Наоэ подошел к санитарам, державшим дверь.
      – Ну как?
      Сидевшие на табурете санитары поспешно вскочили.
      – Как будто угомонился.
      Наоэ взобрался на табурет и заглянул внутрь.
      – Эй! Открой! – снова поднял крик закрытый в уборной раненый. Но вопли его звучали уже значительно тише. Наоэ несколько секунд наблюдал за ним, потом слез с табурета и взглянул на часы.
      – Минут пятнадцать прошло?
      – Пожалуй. – Санитары тоже посмотрели на часы.
      – Пусть посидит еще немножко.
      Наоэ вымыл руки и вышел из туалета. Остальные снова потянулись за ним. Якудза хранили молчание, но на их физиономиях застыла тихая ярость. Замирая от страха, Норико брела позади всех.
      Наоэ шагал, не обращая ни на кого внимания. Он уже прошел мимо ступенек лестницы и подошел к лифту, как вдруг резко остановился и оглянулся.
      – Так что вы хотели сказать? Якудза молча смотрели на него.
      – Вы кричали, что у вас к доктору разговор. Давайте, выкладывайте, – подтолкнул их полицейский.
      – Вообще-то… мы… – наконец открыл рот немолодой мужчина в кожаном пиджаке. – Мы его почти не знаем, только что познакомились, да и спор у нас вышел из-за форменной ерунды, но… запирать в уборной… – У говорившего была сутулая спина, на левой щеке чернела маленькая круглая родинка. – А вдруг он там умрет?
      – Не умрет, – успокоил Наоэ.
      – Это вы так считаете. А ему каково?
      – Пьяных я не лечу.
      – Но ведь у него голова пробита! Посмотрите, сколько крови.
      Наоэ молчал.
      – Вы что, не слышите? – повысил голос мужчина.
      – Вас не устраивает наша больница?
      – Нет, нас не устраивает то, как здесь обращаются с больными!
      Наоэ обернулся к Норико.
      – Ты уже заполнила карту?
      Та отрицательно покачала головой.
      – Заполни. И побыстрей.
      Норико поспешно принесла из регистратуры чистый бланк.
      – Имя?
      – Дзиро Тода? – Полицейский вопросительно взглянул на них.
      – Верно. – Кожаные пиджаки дружно кивнули.
      – Застрахован?
      – Есть у него страховка? – повернулся к приятелям сутулый.
      – Да… кажется, какая-то есть.
      – Страхование на случай болезни, – уточнил Наоэ.
      – Вроде бы есть, – пожал плечами парень, стоявший с краю. По всему было видно, что толком он ничего не знает.
      – Работает?
      – Живет на пособие.
      – Такой молодой? – усомнился дежурный.
      – Наверное, пособие по безработице, – предположил третий, совсем молоденький.
      – Вообще-то, нам точно не известно, – заключил сутулый.
      – Значит, расходы по лечению берете на себя? Наоэ обвел всех глазами. Якудза молча переглянулись, потом сутулый сказал:
      – Он заплатит сам.
      – Может, вы пока внесете за него задаток?
      – …Вообще-то можно… А сколько времени он пролежит?
      – Недели две, как минимум.
      – Так долго?..
      – В какую палату желаете его поместить?
      – То есть? – удивился сутулый.
      – У нас есть палаты люкс, палаты первого класса, второго, третьего и общие.
      – А… палата люкс – это?..
      – Палата первого класса стоит девять тысяч иен в день. Люкс – десять с половиной. Но в этом случае страховка недействительна. За такие палаты платят только наличными.
      Якудза снова переглянулись.
      – Если нет страховки, то и в общей палате один день – даже без лечения – полторы тысячи.
      – В общей палате свободных мест сейчас нет, – напомнила Норико.
      – Слышали? Все занято. Значит, остается третий класс. Палата на троих. Три тысячи иен. Подходит?
      – Выбирать-то не из чего. – После минутного раздумья сутулый кивнул.
      – Тогда попрошу внести задаток. Пятьдесят тысяч иен.
      – Прямо сейчас?
      – Да.
      – Но… сегодня уже поздно…
      – А по-моему, ваше время как раз только начинается, – усмехнулся Наоэ. Он взглянул на стенные часы. Они показывали без двадцати двенадцать.
      – Может, примете пока без задатка?
      Сутулый заискивающе улыбнулся. Наоэ, не глядя на него, изучал карточку.
      – Пожалуйста, доктор… Наоэ молчал.
      – Неужели вы нам не верите?
      – Не верю.
      – Что?! – Сутулый подскочил как ужаленный и бросился к Наоэ. Полицейский поспешно встал между ними. – Вы же врач!
      – Врач. – Наоэ смотрел на мужчину в упор.
      – Плохой же вы врач!
      – Мы не лечим больных, не зная их адреса, места работы и кредитоспособности.
      – Но человек истекает кровью! Вот вы не примете его, а он возьмет и умрет!
      – У нас уже не раз бывало, что подобные пациенты отравляли жизнь соседям по палате, а потом выписывались, не заплатив ни иены.
      – Вы считаете, он из таких?!
      – Сейчас и квартиру-то без задатка не снимешь.
      – Дерьмо ваша больница!
      – Вместо того чтобы ругаться, поскорее достали бы деньги, – одернул сутулого полицейский.
      – Да говорю вам, сегодня это уже невозможно. В таком случае – до свидания.
      – Вы отказываетесь принять его?
      Наоэ повернулся и решительно зашагал к лифту.
      – Постойте! – Мужчина снова преградил Наоэ путь. – Значит, непременно сегодня?
      – Я же сказал.
      – Вы можете обождать минутку?
      С досадой прищелкнув языком, сутулый отозвал дружков в сторону. Наоэ вернулся в процедурный кабинет, сел на стул и закурил.
      – Ну и удружили мы вам, доктор, – смущенно улыбнулся полицейский.
      – Да, хлопот с этими якудза… Наоэ затянулся и посмотрел на часы.
      – Пойди-ка взгляни, как он там.
      – Хорошо. – Норико направилась было к дверям, но не успела открыть их, как в комнату влетел сутулый.
      – Мы тут скинулись у кого сколько было. Тридцать тысяч сойдет? – Сейчас он был настроен более миролюбиво. – Так что, по рукам?
      – Ладно. Но как только кончатся эти деньги, прошу немедленно внести остальную сумму.
      – Конечно, конечно. Только вы уж с ним повнимательней. Пожалуйста.
      Наоэ взял с протянутой ладони три бумажки по десять тысяч иен и пришпилил их к истории болезни.
      – Э-э, доктор, да и от вас винцом попахивает! – вдруг заметил сутулый, присаживаясь на табурет напротив Наоэ, но тот, даже не удостоив его взглядом, поставил на карту штемпель и начал заполнять графы.
      – Из-за чего вышла драка? – поинтересовался полицейский.
      – А! Из-за муры какой-то, – пожал плечами якудза. – Сидели, сидели – да и разругались. Ни с того ни с сего.
      – Этот ваш новый приятель – из той же компании?
      – Почем я знаю? Они же смылись.
      – Не прикидывайся!
      – Истинная правда, – клятвенно заверил сутулый. – Зачем мне врать?..
      – Впрочем, в основном и так все ясно, – махнул рукой дежурный.
      В кабинет вбежала Норико.
      – Он вдруг замолчал и сел на пол!
      – Вот как?
      Наоэ быстро оглядел кабинет.
      – Пододвиньте кушетку поближе, на середину. Инструменты готовы?
      – Готовы. Шелк четвертый?
      – Да.
      Норико побежала предупредить санитаров. Наоэ закатал рукава, надел полиэтиленовый фартук. Полицейский с сутулым подтащили кушетку к середине комнаты.
      В кабинет внесли на носилках раненого.
      – Головой сюда!
      Развернув носилки, санитары положили мужчину на кушетку, головой к окну. Раненый, бушевавший еще минуту назад, сейчас спал безмятежным сном, запрокинув голову и раскинув руки. Каору вместе с Норико принялись стягивать с него пиджак и свитер. Тело было тяжелым, покорным и безвольным, будто в нем иссякли все жизненные силы. Когда он остался в одной рубашке, Норико, взяв его руку, застегнула манжетку тонометра. Наоэ нащупал пульс, приставил трубку.
      Лицо раненого было в крови, но кровотечение уже прекратилось.
      – Капельницу. Плазма – четыреста. А ты налей в таз раствор, – приказал Наоэ медсестрам, пряча стетоскоп.
      – Что с ним? – спросил сутулый.
      – Ничего серьезного. Посторонних прошу удалиться.
      Все отступили на шаг. Наоэ надел маску, натянул резиновые перчатки.
      – Раствор!
      – Хорошо.
      – Тампон!
      Смочив марлю в растворе, Наоэ осторожно приложил тампон к краю раны. Корка засохшей крови стала медленно растворяться. Наоэ проделал это несколько раз, и лицо раненого начало очищаться. На лбу зияли три длинные раны: одна спускалась вниз, наискосок, рассекая лицо, – через всю щеку и уголок глаза. В самом центре лба торчал острый четырехугольный кусок стекла длиной сантиметра в три, а в волосах запуталось множество мелких осколков. Якудза, отошедшие было подальше, снова придвинулись и столпились у кушетки.
      – Мой руки и помогай! – скомандовал Наоэ Норико. Кожа у раненого оказалась неожиданно белой, почти прозрачной, черты лица четкие, правильные. Невозможно было даже предположить, что под запекшейся кровавой маской скрывается такая красивая внешность.
      – Доктор, а шрамы исчезнут? – спросил сутулый, с любопытством наблюдавший за Наоэ. – Хоть через несколько лет?
      – Нет. Теперь уж до самой смерти, – ответил Наоэ, стягивая пинцетом края раны.
      Операция, закончилась через тридцать минут. Всего было наложено двадцать швов. Раненому забинтовали лоб и правую щеку и отвезли на третий этаж в палату третьего класса. Он все еще был пьян и совершенно не чувствовал боли. Когда был наложен последний шов, он даже не пошевелился.
      – Поставь капельницу: пятьсот кубиков глюкозы и две ампулы кровоостанавливающего. Не пускай этих типов в палату, пусть поскорее убираются.
      Дружков раненого еще в середине операции выдворили в коридор, где теперь дежурный полицейский выяснял у них обстоятельства дела.
      – Да, чуть не забыл! – Наоэ пошел к выходу, но вдруг, что-то вспомнив, резко остановился: – Я же заказал суси в том ресторанчике…
      – Где?.. – Норико непонимающе уставилась на него.
      – Как раз когда ты позвонила снова. Я не мог ждать, но подумал, что, когда мы покончим со всем этим, неплохо будет закусить, и оставил официанту деньги. Как ты считаешь, если сейчас позвонить, привезут?
      – Но…
      – И на вас с Каору можно заказать. Только надо позвонить.
      – Из Сибуя, в такое время?.. Пробило уже половину первого.
      – Ничего. Они поймут.
      – Ну, если так… Спасибо.
      Наоэ, толкнув дверь, вышел в коридор. Полицейский с готовностью вытащил записную книжку.
      – Выяснил адрес!
      – Сообщите, пожалуйста, медсестрам.
      – Но… Мне бы хотелось узнать диагноз.
      – Рана на лбу и в области правой щеки. Только слово «рана» в этом случае пишется другим иероглифом, – добавил Наоэ, заглядывая полицейскому через плечо.
      – Это что же, принципиальная разница? – поинтересовался тот, записывая диагноз в блокнот.
      – Конечно. У него же открытая рана, а этот иероглиф обозначает закрытую, когда кожный покров не поврежден.
      – Понятно. Скажите, сколько потребуется времени для окончательного выздоровления?
      – Недели две.
      – Шрамы останутся?
      – Безусловно.
      – Большие?
      – Будь на его месте женщина, это исковеркало бы ей всю жизнь, – ответил Наоэ и оглянулся на толпившихся сзади гангстеров. – Но вам-то это, кажется, только на руку?
      – Неужели будет настолько заметно?..
      – Заметно? Чудовищно!
      Сутулый задумчиво посмотрел на Наоэ.
      – Ловко вы с ним управились…
      – Просто он был пьян до бесчувствия и не мешал мне, – усмехнулся Наоэ.
      – Ну, доктор, прошу извинить за беспокойство. – Полицейский низко поклонился, и вслед за ним, как заводные куклы, склонились и гангстеры.
      Когда Норико с Каору, вымыв инструменты, закончили наводить порядок в кабинете, из ресторана принесли суси. Якудза, вняв наконец уговорам полицейского, ушли, и девушки вернулись в свою комнатку на третьем этаже.
      – Ну что, будем ужинать?
      – Выглядят они ужасно аппетитно! – Каору, поглядывая на суси, разливала чай. Было за полночь, и девушки очень проголодались.
      – А сэнсэй, оказывается, умеет быть добреньким.
      – Грехи свои искупает. Клинику-то на нас бросил…
      – Значит, понимает, что поступил нехорошо?
      – Да как будто…
      – Все-таки он замечательный!
      – Какая же ты еще дурочка, – усмехнулась Норико, и Каору обиженно надулась. – Лучше держись от него подальше.
      – Но как он оперировал – просто загляденье! Такая сложная рана… А когда ввалились эти жуткие типы, он и бровью не повел! – с жаром воскликнула Каору.
      – Он же хирург. Они все такие.
      – Ну уж нет! Вот доктор Кобаси. Как-то привезли к нам больного с переломом ноги, так он весь прямо затрясся!
      – Кобаси моложе, да и опыта у него гораздо меньше.
      – Лично мне больше нравятся такие, как Наоэ. Хладнокровные.
      – Ну ладно, – улыбнулась Норико. – Садись есть.
      – А ты?
      – Мне нужно спуститься в амбулаторию, я там кое-что оставила.
      – Я принесу. Только скажи что.
      – Да нет, ладно. Не надо. Сначала поужинаем…Норико спустилась по лестнице на первый этаж.
      Совсем недавно здесь, в залитой ярким светом амбулатории, толпились люди, а теперь было тихо, тускло светила слабая ночная лампочка. От лестницы Норико свернула налево и прошла в регистратуру, к внутреннему телефону. Набрала семерку – номер комнаты дежурного врача.
      – Алло! – ответил сонный голос Наоэ.
      – Это я, – приглушенно, словно боясь, что кто-то услышит, сказала Норико. – Мы только что поужинали, спасибо за суси.
      – Не за что.
      – У нас еще осталось. Вы больше не хотите?
      – Нет.
      – Может, чуть-чуть?
      – Я же сказал: нет.
      – Да, совсем забыла… Пока вас не было, приходило четверо больных: двое на перевязку и двое на уколы. Мы сделали все, как было назначено.
      – Хорошо.
      – И еще: Исикура очень жаловался на боли. Мы ввели ему бробарин, две дозы.
      – Вот как?
      – Что, неправильно?
      – Да нет, почему же.
      – А… вы уже отдыхаете?
      – Прилег, читал книжку.
      – Вы сегодня много пили, вам лучше поскорее лечь спать…
      – Все?
      – Э-э…
      – Ну что еще?
      – Вы свободны – завтра или послезавтра?
      – Завтра – нет, дела.
      – А послезавтра? Или в другой день…
      – Пожалуй, послезавтра…
      – Тогда послезавтра, на прежнем месте?
      – Ладно. В шесть. Эй, ты откуда говоришь?
      – Из амбулатории. Я здесь одна. Каору наверху. Наоэ промолчал.
      – Спокойной ночи. – Норико повесила трубку и радостно взлетела по лестнице на третий этаж.

Глава II