Посторонним вход воспрещен - Нечеловеческий фактор

Девиц в коридорах комплекса и в операционных зонах Руслан действительно встретил, по меньшей мере четверых. Поговорил с руководителем ЦУПа Морганом Фрайменом, надеясь получить объяснения, и услышал ответ, что гуляющие по комплексу девушки появились недавно, но кто их приглашает, как они обходят службу охраны, никто не знает. Фраймен сам был заинтересован в блокировании непрошеных гостей и даже написал рапорт директору Службы безопасности.

Руслан попытался установить контакт с одной из девушек, но они вдруг исчезли как по волшебству, все до одной, словно их предупредили о визите инспектора, и, побродив по служебным помещениям комплекса три часа, он вернулся на службу, размышляя, докладывать ли о странном инциденте Воеводину.

Решил не докладывать, пока не разобрался сам.

Жил он по-прежнему в Зарайске, в трёхкомнатном жилом модуле площадью в тридцать шесть квадратных метров, по старинке называемом квартирой. Принадлежала она ещё прадеду Руслана Петру Фомичу и с тех пор, по крайней мере в течение почти ста лет, не перестраивалась. Её размеры считались по нынешним меркам избыточными для проживания одного человека, на Земле с трудом размещалось десять с лишним миллиардов человек, и люди были счастливы получить в качестве жилья модули размером в десять квадратных метров. В особо же густонаселённых странах Азии и Африки давно вошли в моду высотные капсульные «муравейники», предназначенные только для сна, вмещавшие до двадцати тысяч человек. «Удобства» в этих башнях располагались на самом нижнем этаже здания.

В России речь об уплотнении городского населения пока не заходила, хотя Сибирь и прибрежные зоны Северного Ледовитого океана стремительно застраивались, и усадебное хозяйство – основа основ жизнеобеспечения россиян – постепенно уходило в прошлое.

Вернувшись домой, Руслан искупался под озонированным душем, вышел на крохотную веранду, чтобы полюбоваться на кремль и реку Осётр с двухсотметровой высоты, и в это время в прихожей мяукнул домофон, предупреждая хозяина о госте.

Он встрепенулся, гадая, кто это может быть, вышел в прихожую. Из виомчика домофона на него смотрела девушка-блондинка с прямыми волосами, падающими за спину, одетая в белый, с оранжевыми вставками, костюмчик службы доставки. В руках она держала бумажный пакет пирамидальной формы.

– Пиццу заказывали? – спросила она с ослепительной улыбкой.

– Э-э… да, конечно, – поспешно исправился он, – давно жду, заходите.

Виом погас.

Руслан подождал полминуты, чувствуя, как заводится сердце, учащается дыхание и к щекам приливает жар, открыл дверь.

Вариалифт, доносящий пассажиров до дверей любой квартиры, открыл прозрачную дверцу, и девушка из службы доставки (обычно такие поручения выполняли витсы) остановилась перед хозяином.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга.

– Прошу вас, – спохватился Руслан, делая приглашающий жест.

Девушка вошла.

Дверь за ней закрылась.

И они бросились в объятия друг друга.

Потому что это был не посыльный-витс, а Ярослава, бывшая жена Руслана, год назад руководившая строительством Суперструнника.

Нет, безумными они не были. Но безумно жаждали встреч, которые приходилось скрывать от всех, поскольку официально они находились в разводе и жили отдельно, сохраняя статус-кво независимых друг от друга людей. Он работал инспектором ФАК, она почти год назад заняла пост командора Пограничной службы Земли, заменив Дмитрия Шевчука. При этом оба продолжали служить в первую очередь Отечеству, оставаясь секретными сотрудниками разных ведомств, во вторую – человечеству в целом.

Целовались до умопомрачения. Разделись за несколько секунд. А потом упали на кровать, не стесняясь наготы, находя особое наслаждение в любом прикосновении, ибо каждое несло ласку и призыв, возбуждая до потери мысли, и думать о чём-либо стало не нужно. Они любили друг друга и в порыве страсти уносились в такие дали Вселенной, которые были недоступны не влюблённым.

Долго не могли прийти в себя.

Потом Яра пошевелилась с закрытыми глазами, поднялась, и Руслан подал ей полупрозрачный шёлковый халатик.

– Идём вместе.

Он послушался. Акваблок впустил их в своё сверкающее хрусталём нутро, включил струи воды таким образом, чтобы они не попали в лицо. Несколько минут купались, дурачились, подсовывая друг друга под струи, снова начали целоваться, его пальцы нашли её грудь, но Ярослава отстранилась.

– Изыди, сатана, я не надолго.

– Я не ждал тебя сегодня, что-то случилось?

– Иди, потом поговорим.

Руслан послушно выбрался из акваблока.

Она вышла через полчаса, абсолютно не похожая на ту блондинку, которая принесла пиццу. Впрочем, это было неудивительно, при встречах то Руслан, то Ярослава пользовались динго-маскерами, разительно меняющими облик.

Он уже приготовил зелёный селенчай и сырники в молочно-фруктовом соусе, что очень любила жена, выложил на тарелки фрукты и канапе с малиной. Попытался было обнять Ярославу, но она, прижавшись к нему на мгновение, села за стол.

– Мне нужно бежать. Уверен, что по квартире не ползают «клопы»?

Речь шла о подсматривающих и подслушивающих устройствах, выполненных на основе нанотехнологий, которые человек не мог даже разглядеть.

Руслан засмеялся.

– Специально сам запустил. Не бойся, за этим у меня строго следит Пантелей, к которому я подсоединил новый СОМ.

Пантелеем Руслан называл свой инк, игравший роль домового, а СОМом называлась система обнаружения следящих микроустройств, применяемая контрразведчиками, не раз оправдавшая себя.

Такие же системы были встроены и в костюмы-уники Руслана и Ярославы, способные не только обнаруживать «клопов», но и уничтожать многие нановирусы.

Ярослава кивнула, похвалила повара:

– Вкусно, как всегда. Соскучилась по домашней кухне, честно говоря.

– Понимаю, я тоже редко готовлю, да и неохота одному. Как твои дела? ЗД не проявились?

По лицу Ярославы прошла тень.

Год назад она сотрудничала с МККЗ – Межгалактической Комиссией по контролю Законов, которая боролась с агентами Знающих-Дорогу, но кто они и в каком облике прятались на Земле, среди людей, установить не удалось. Вполне возможно, эмиссарами МККЗ были люди, с которыми она выходила на связь и которые соглашались сотрудничать с ними не ради славы, а ради жизни.

ЗД тоже искали себе исполнителей среди людей, но они находили психически ущербных людей, жаждущих власти и презирающих человеческую мораль и этику, а в иных ситуациях и зомбировали тех, в ком нуждались, «вшивая» им на случай провала программы самоликвидации.

– Думаю, это именно Знающие предложили мою кандидатуру на пост командора Погранслужбы.

– Почему? А может, парни из МККЗ?

– Парни из Комиссии молчат, их посланцы перестали играть роль связников и помощников. Лишь Веласкес со мной, он теперь мой курьер. А Знающим я, очевидно, понадоблюсь в роли командора, чтобы в нужный момент сработать защитником их интересов.

– Но Погранслужба прикрывает дальние рубежи цивилизации.

– Значит, эти рубежи планируется каким-то образом нарушить.

– Каким?

– Не знаю. Возможно, мне будет предписано на что-то закрыть глаза и мешать пограничникам бороться с внешним вторжением. Пока вхожу в курс дела, разбираюсь с проблемами, встречаюсь с деятелями СОН и Служб безопасности. Кое-кто из них явно не на нашей стороне, уж слишком приветливы. Что ты знаешь о Комконе?

Руслан отложил сочный абрикос, вытер пальцы салфеткой.

Комиссия по контактам при Союзе Объединённых Наций была создана недавно и, по утверждению Ивана Грымова, помощника Воеводина, была напичкана агентами Знающих-Дорогу.

– Мы с ней не сталкивались. Хотя… я не в курсе, честно говоря.

– Поговори с шефом, там тусуются нелюди, готовые на всё ради самолюбования и славы, такие охотно соглашаются сотрудничать с ЗД. В будущем они намерены занять все значимые посты в мировых правительствах.

– Хорошо, доложу Воеводину.

– Херцига так и не нашли?

– Сбежал, гад, вместе со всеми замами и телохранителями. Во всяком случае, ни на Суперклизме, ни вообще в Солнечной системе он не обнаружен. К тому же возникла проблема: никто не спешит помогать спецслужбам ловить преступников, как в былые времена. Каждый сам по себе, никому ни до чего нет дела, все заботы – о себе любимом.

– Это правда, – погрустнела Ярослава, отставляя чашку с селенчаем. – Наш мир становится всё более индивидуалистичным. Интернет не объединил, как утверждали социологи, а по сути глобально разъединил человечество. Люди всё в меньшей степени связаны друг с другом и всё в большей мере живут для себя. Уже и семьи стали не нужны. Как сказал один из нынешних теоретиков социума Сандомирский: главной болезнью общества стало одиночество.

Руслан улыбнулся.

– Анекдот вспомнил в тему, хочешь расскажу?

Ярослава заколебалась.

– Ты редко вспоминаешь хорошие анекдоты.

– Ладно, не буду.

– Рассказывай.

– Встречаются два приятеля, один говорит: «Знаешь, почему Анна Каренина легла под поезд?» – «Нет, почему?» – «Потому что не нашла ни одного настоящего мужика».

– Я так и предполагала.

– Извини, – развёл он руками виновато. – Я считал, что отсутствие настоящих мужиков – тоже болезнь.

– Это результат инфантилизации, в современном обществе психологически невыгодно взрослеть, ведь тогда придётся взваливать на свои плечи груз взрослой ответственности. Куда лучше оставаться «вечным ребёнком», жить ради развлечений и построения виртуальных миров. Нырнул в Сеть – и живи, не тужи, за тебя всё сделают другие. Вот и нет настоящих мужиков.

– Надеюсь, в твоём нынешнем окружении нет мачо? – сделал он строгое лицо. – А то заревную.

– Дурачок, – слабо улыбнулась Ярослава, – никто мне не нужен, кроме тебя.

Руслан потянулся к ней через столик, но она, быстро поцеловав его, встала.

– Я спешу, не буди в себе зверя.

Он разочарованно спрятал руки за спину.

Ярослава пошла к двери, но вернулась, оценивающе всмотрелась в его лицо с опущенными уголками губ, обняла, прижалась лицом к груди.

– Ты не представляешь, как мне хочется остаться! Вот закончится эта катавасия с ЗД…

Он замер, вдыхая волшебный запах её духов, обнял женщину, чувствуя такое желание защитить её от всех бед, что останавливалось сердце.

– Закончится… и что?

– Ты никогда не задумывался о детях?

– О детях? – удивился он. – Ну… если пофантазировать…

– Я хочу детей! Двоих, а то и троих! И чтобы мы жили вместе, отдыхали вместе и не мотались по планетам поодиночке. Или ты против?

Он сглотнул, боясь вспугнуть птицу счастья, обнявшую их своими крылами.

– Я бы… всё отдал… ради этого!

– Представляешь? Мы на берегу озера… палатка… костерок… дети купаются, визжат… а мы смотрим на них с берега.

– Представляю.

Руслан приподнял пальцами лицо Ярославы с закрытыми глазами, нежно поцеловал в полуоткрытые губы.

Она раскрыла затуманенные глаза, ответила на поцелуй, но быстро взяла себя в руки – железный командор Погранслужбы – и пошла к двери. Оглянулась.

– Я люблю тебя!

Дверь закрылась.

– Я тебя тоже, – ответил Руслан запоздало, всем существом желая подольше задержать любимую. Встрепенулся, улыбаясь во весь рот, глянул на себя в зеркало, – светлые волосы, светло-серые глаза, упрямый подбородок, – согнал улыбку с лица.

– Ну что, мачо Горюнов? Если тебя кто-то любит, значит, ты кому-то нужен?

Отражение скорчило рожу и рассмеялось.

Глава 4

Контрразведка

Вопреки ожиданиям после решения проблемы с Суперструнником хлопот не убавилось, у «Сокола» появились другие задачи, и Воеводин, рассчитывавший отдохнуть, с грустью констатировал, что покой ему только снится. Работа требовала мобилизации всех сил, отдых же продолжал оставаться несбыточной мечтой.

Утром двадцатого июля по средне-солнечному времени по консорт-связи объявился Грымов:

– Приветствую, Степан Фомич. Хорошо выглядите.

Воеводин, находившийся в этот момент в своём рабочем модуле на базе «Сокола», располагавшейся в глубинах спутника Нептуна Нереиды[4], усмехнулся.

– Когда-то я и в самом деле был молод, строен и красив, теперь – только красив. Ты где?

– На Луне, в ЦУПе «Сферы». Наши подозрения подтверждаются. Лингвисты только что расшифровали полученный из Малого Магеллана сигнал. Им мешали, донесение комконовцы засекретили, однако наш человек смог открыть нужный файл.

– Давай ко мне.

Виом связи свернулся в световой шнур, погас.

Воеводин, кряжистый, крупнотелый, с седыми висками, привычно отметил отсутствие помех, что подтверждало отсутствие перехвата связи, выбрался из кокон-кресла.

Гравитация в помещениях базы поддерживалась на уровне земной, поэтому привыкать к невесомости не было надобности.

Походив из угла в угол модуля – воплощения спартанской простоты, он сел в лифт и поднялся под купол базы, венчавший одну из гор спутника гигантской планеты. Гора ничем не отличалась от соседних, образующих хаотический горный рельеф Нереиды, поэтому найти базу, не зная её координат, было невозможно.

На руководителя особого подразделения «Сокол» Управления внешней контрразведки Федеральной службы безопасности упал голубовато-зеленоватый отсвет, рождённый округлым объектом в зените: это был Нептун, видимый с расстояния в несколько миллионов километров[5] и кажущийся облаком светящегося тумана с нечёткими краями, а не планетой.

Звёзды в небе Нереиды были крупными и яркими, Нептун не затмевал их своим светом, плотной атмосферы Нереида не имела, и немигающие звёзды сияли так, что кололи глаза.

Низко над горизонтом пронеслась стайка оранжевых искр.

Воеводин проводил их рассеянным взглядом. Это были спутники-маркеры, запущенные специально для предупреждения всех подлетающих к Нереиде космолётов о том, что перед ними частное владение.

Этот бывший астероид, захваченный гравитационным полем Нептуна и ставший его спутником, на самом деле был куплен два десятка лет назад, хотя «частным владельцем» его был не земной миллиардер, а Служба внешней контрразведки.

В ухе проклюнулся голос инк-служителя:

– К вам гость.

Воеводин очнулся от созерцания панорамы космоса, действующей на него завораживающе, вернулся к себе.

Грымов, невысокий, белобрысый, неприметного облика, не качок и не брутальный мачо, «ботаник», как называли таких девушки, терпеливо ждал руководителя «Сокола» у порога кабинета. Лицо у него было осоловелое.

Воеводин пожал помощнику руку.

– Проходи. Выглядишь как после бурно проведённой ночи.

– Не выспался, – флегматично подтвердил Грымов.

– А причина?

Иван подумал.

– Причина тоже не выспалась.

Воеводин шевельнул бровью, с любопытством глянул на помощника.

– Ах да, ты же недавно женился. Ну и как тебе семейная жизнь? Нравится? Садись.

– Семейная жизнь пока не складывается, – вздохнул Грымов, присаживаясь на единственный гостевой стул. – Мы всё время с Надей в разных временных поясах. Она мотается по свету не меньше, чем я.

– Терпи, друг мой, сам выбирал врача-эпидемиолога.

– Скорее, она меня выбрала. Просто наши родители дружны, я приехал к ним, увидел её… она меня.

– И ты произвёл на неё впечатление. Редко, но бывает. Выпьешь что-нибудь?

– Нет, кофе разве что.

– Глоточек коньячку для бодрости? Как говорится, алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве.

– Не провоцируйте, я пью только в исключительных случаях. Последний раз коньяк пил после аврала на Суперструннике.

– Два средних напрассо, Додик, – сказал Воеводин, активируя киба, обслуживающего модуль.

Через две минуты они пили кофе, зёрна которого были выращены в невесомости, в оранжерейных условиях.

– Как там поживает наш герой?

Грымов понял, что речь зашла о Руслане Горюнове.

– Нормально, парень возмужал, поднаторел, научился сдерживаться. Тайно встречается с женой.

– Это как?

– Официально они давно в разводе… ну, вы знаете, а она сейчас…

– Командор Погранслужбы, пропусти детали.

– Ни ей, ни ему нельзя подавать повода…

– И это понятно, откуда ты знаешь, что они встречаются?

На лице Грымова не дрогнул ни один мускул.

– Положение обязывает.

– Это верно, – сделался задумчивым Воеводин. – Мы ввязались в такую бодягу с вирусятами, что обязаны дуть на холодную воду, как говаривали в старину. Ярослава Тихонова под контролем?

Грымов вопросительно посмотрел на собеседника.

– Мы же решили не брать её «под колпак».

– Я имею в виду чужой контроль.

– Нет, всё тихо, судя по всему, её оставили в резерве.

– Кто?

– И те, и другие, холуи ЗД, считающие её своей агентессой, и внедренцы МККЗ. Горюнов доложил бы, узнав о попытках связи, она с ним откровенна. Между прочим, я ещё год назад предлагал обручить её с нами.

– Ни в коем случае, полковник, возможно, за ней ведётся наблюдение. Пусть работает самостоятельно, а мы будем контролировать её через Горюнова. Теперь к делу.

Грымов протянул Воеводину иголку флэшки.

– Здесь расшифровка послания из Магеллана.

Воеводин воткнул иголку в рабочий стол.

Вириал инка сыграл световую гамму, развернул виом.

В объёме монитора возникла переливчатая вуаль, собралась в красивую вязь фрактала, напоминающего губку Серпинского[6]. Губка начала крошиться, её отпадающие «крошки»-узелки побежали строчками символов-иероглифов, расплываясь дымками, а под каждой строчкой начали формироваться буквы латинского алфавита, складываясь в слова.

– Почему латинский? – хмыкнул Воеводин.

– Какому-то чиновнику из Комкона показалось, что сообщение на латинском никто не прочитает.

– Дурость!

– Согласен. Там дальше перевод на русский.

Латинские слова начали трансформироваться, складываясь в текст на русском языке.

«Живущим в Пыльном Хвосте: предупреждение! Ваш ненужный, непросчитанный и опасный эксперимент с инициацией развёртывателя измерений закончился Вторым Прорывом! Беспредельность растёт, риск Обнуления Основы увеличивается. Весть пришла от зеркальной Стены, которая есть Ограничение. Вестники уничтожены Бомбой Хаоса! Вы на острие такого же удара Хаоса! Берегитесь!»

Воеводин помял затылок мясистой ладонью.

– Ты читал?

– Разумеется.

– Что скажешь?

– Нас предупредили – это всё, что я понял. Нужен специалист, который смог бы разгадать эту шараду. Что за Второй Прорыв? А кстати, где тогда первый? Что за Стена, которая есть Ограничение? Что за Вестники уничтожены Бомбой Хаоса? Что она собой представляет конкретно?

Воеводин перечитал послание неведомых разумных существ из Магелланова Облака ещё раз.

– Ну, Пыльный Хвост – это скорее всего наш звёздный Рукав Ориона-Лебедя, к которому относится Солнце. Развёртыватель измерений, очевидно, Суперструнник. А вот Второй Прорыв… м-да! Ты прав, нужен хороший спец, желательно астрофизик. Но кто предупреждён, тот вооружён, спасибо магелланцам за весть. Слетать бы туда, поговорить с ними.

– Наших дальразведчиков туда по-прежнему не пускают.

– Почему, как ты думаешь? Боятся?

– Боятся.

– Кого, нас или ещё кого-то?

– Вероятно, Знающих. Но на всякий случай заблокировались от всех желающих потолковать с ними.

– Кто такие Вестники?

– Наверно, разумники, живущие рядом с этой самой зеркальной Стеной. Они не должны были увидеть… гм, Второй Прорыв.

– Беспредельность растёт, – задумчиво повторил Воеводин, – риск обнуления Основы в Неведомость увеличивается. Что такое Основа?

– Наша Метагалактика.

– Может быть. Однако что происходит? Наш Метадомен сдувается? Так он, наоборот, расширяется с ускорением, уже шесть миллиардов лет.

Грымов промолчал, он не любил повторяться.

Воеводин залпом допил остывший кофе.

– Если нас ждёт некий удар, к нему надо готовиться.

– Мы и так сидим на ВВУ[7].

– ВВУ недостаточно, объявим «ползучую змею». Усилим погранконтроль, навострим все «уши» «Сферы», определим потенциальных предателей, которых могут привлечь к своим делам ЗД. Попытаемся проанализировать, откуда может быть нанесён удар.

– Прежде надо определиться, какова его природа, иначе растратим силы впустую. Кстати, почему бы нам не привлечь к нашей проблеме анахорета?

– Кого? – удивился Воеводин.

– Физика Шапиро. Он в своё время здорово помог Горюнову. И нам.

– Почему ты назвал его анахоретом?

– Потому что он действительно похож на отшельника, хотя не чурается современной молодёжи. Насколько мне известно, живёт он сейчас с девчонкой моложе его лет на пятьдесят.

– Можно только позавидовать такому здоровью. Он не переехал?

– Шапиро по-прежнему живёт в Минске, бульвар Славянского Союза, жилой комплекс «Алые паруса», десятый уровень, модуль триста тридцать. По моим данным, профессор имеет ещё небольшой коттеджик на Марсе, в долине Маринера. Он либо здесь, либо там.

– Выясни.

Взгляд Грымова ушёл в себя: он включил контур импланта менара – мыслерации, напрямую «вшитой» в нервную систему.

Немой разговор длился недолго.

– Похоже, он дома в Минске, там сейчас пять часов утра.

– Накройте его «эшелоном», немедленно! Его уже пытались убрать киллеры ЗД! Если предупреждение магелланцев имеет под собой почву, агентура Знающих начнёт заранее убирать всех, кто потенциально способен им помешать.

Грымов снова превратился на несколько секунд в соляной столб.

– Распоряжение пошло.

– Летим к нему.

– Может, лучше переправить его к нам?

– Вряд ли это вызовет у него положительные эмоции, человек он сложный и далёк от наших проблем, ещё ляпнет кому-нибудь о визите в контрразведку, и мы лишимся консультанта. Нет, нанесём ему ранний визит, посмотрим, как живёт, чем дышит.

Воеводин скрылся в модуле отдыха, вышел одетый в скромный серо-голубой уник ведомственного клерка без всяких нашивок и шевронов, обычно подтверждающих статус официала высокого ранга. При этом уник был оборудован всеми доступными системами связи и защиты от нановирусов и мог выдержать выстрел из «универсала».

Точно такой же уник носил и Грымов, хотя цвета предпочитал другие, более тёмные, с искрой.

Через несколько минут метро межпланетных линий доставило их на Землю, в Минск, где их ждал неприметный «Форд-такси» местного воздушного парка с чёрными шашечками на борту. В его кабине уже сидел пассажир, но это был человек Грымова, и, поздоровавшись, он освободил кабину, пересев в стоящий на пятачке аэропаркинга возле пилона минского метро такой же каплевидный простенький с виду аппарат.

– Сопровождение, – пояснил Грымов, пропуская шефа вперёд. – Эшелон прикрытия уже в процессе.

Воеводин кивнул. В оперативности помощника он не сомневался. Несмотря на молодость – Ивану стукнуло тридцать лет, – он проявил себя блестящим аналитиком и креативно мыслящим человеком.

Минский регион ласкало тихое, безмятежное, раннее утро. Воздух был прозрачен, прохладен и чист.

Пассажиров у метро было мало, хотя их поток постепенно рос и должен был достичь пика к девяти часам.

Такси взлетело, направляясь к окраине мегаполиса, и вскоре нырнуло к жилой башне комплекса, издали действительно напоминавшего корабль с алыми парусами.

Воеводин вылез, отметив опытным взглядом присутствие двух аэрокаров «ауди»-класса, принадлежащих группе обеспечения «эшелона» – системы контроля и защиты особо важных персон, к которым теперь присоединился Всеволод Шапиро, сам того не зная.

Спустились с крыши здания на десятый горизонт, где располагались жилые модули эконом-класса.

– Всё тихо, – сказал Грымов, – горизонт в пределах уха-глаза чист.

Это означало, что ни за ними, ни за жилым комплексом не велось тайное наблюдение, и Воеводин только кивнул, не ожидая иного результата.

Квартиры эконом-класса не имели индивидуального выхода к лифтам, их объединяли петлистые коридорчики с прозрачной стеной слева или справа.

Нашли псевдоракушечную дверь с номером 330.

Грымов приложил палец к кнопке домофона.

С минуту за дверью было тихо, никто не подходил и не спрашивал, кто звонит. Наконец из скрытого динамика раздался хрипловатый басовитый голос:

– Кого там несёт в такую рань?

Контрразведчики переглянулись.

– Полиция, – проговорил Грымов строго, – у вас сработала сигнализация, мы хотели бы убедиться, что с вами всё в порядке.

Воеводин вопросительно поднял брови, помощник ответил кивком, отвечая утвердительно на немой вопрос: квартира на сигнализации?

– Какого дьявола? Я сплю, у меня всё нормально.

– Разрешите проверить? Сами же потом будете жаловаться на нашу нерасторопность.

Раздалось ворчание, треск, через минуту дверь приоткрылась, натянув три защитные штанги.

– Ну, я хозяин, убедились?

Воеводин разглядел в щели заспанное мужское лицо, вихор седых волос, достал красно-чёрный кругляш опознавателя, протянул хозяину квартиры.

– Всеволод, ты или спишь, или у тебя ранний склероз. Не узнал?

Кругляш высветил над собой голографическую структуру, в которой сплелись данные Воеводина (генерал контрразведки и всё прочее) и его портрет.

– Ах ты, мать честная! – пробормотал Шапиро. – Степан…

– Не продолжай, соня, – не дал ему закончить фразу Воеводин, – это не для чужих ушей. Впустишь нас? Есть разговор.

Защитные штанги щёлкнули, размыкаясь, дверь открылась.

– Извините, я оденусь, – не смутился Шапиро, вернул кругляш и рысцой побежал в одну из комнат. – Проходите в кабинет.

Воеводин, впервые попавший к учёному, с интересом заглянул в комнату слева, оказавшуюся гостиной.

Впрочем, в данном случае это скорее была библиотека старинных книг и одновременно лаборатория. Судя по отсутствию уюта и неубранности помещения, жил физик один, без женщины. Хотя Грымов утверждал, что у него есть пассия.

Иван достал из кармана необычной формы перстень, надел на палец, поднял руку над головой и быстро обошёл все комнаты модуля. Вернулся в крохотную прихожую, снял перстень СОМа, называемый сотрудниками спецслужб «дятлом».

– Всё чисто.

Появился Шапиро, одетый в зелёный шёлковый халат с красными драконами.

– Идёмте, обувь можете не снимать.

Прошли в кабинет, мало чем отличавшийся от гостиной, не считая размеров. Здесь тоже наличествовали книжные полки, по углам прятались коробки разного размера, стол был загромождён какой-то сложной аппаратурой, сбоку от него светился в воздухе метрового размера виом, внутри которого мерцала длинная инженерная конструкция, напоминавшая ферму моста.

Воздух в комнате был насыщен смесью запахов, больше присущих какому-нибудь заводу, чем жилому помещению.

Грымов косо глянул на шефа, указав глазами на «ферму моста»: это было схематичное изображение Суперструнника.

Шапиро заметил обмен взглядами, выключил виом, сбросил с диванчика у стены какие-то пакеты и проволочные геометрические фигуры.

– Присаживайтесь.

Гости сели.

Физик устроился в кресле, повернув его к диванчику.

– Что привело ко мне столь значимых деятелей контрразведки?

Гости молча принялись разглядывать учёного, работающего в Минском физтехе, известном тем, что в его стенах родилась Теория Великого Объединения, гордо называемая самими физиками «Теорией Всего». В институте в своё время работал и главный идеолог Суперструнника Фердинанд Херциг, оказавшийся впоследствии эмиссаром Знающих-Дорогу.

Молчание затянулось.

Грымов ждал инициативы шефа, Воеводин же, давно не встречавшийся с физиком, хотя в своё время они сдружились и были на «ты», не спешил начинать разговор, копя впечатления.

Шапиро почувствовал неловкость, перекинул ногу на ногу.

– Слушаю вас.

– Хорошо выглядишь, – сказал Воеводин.

Шапиро фыркнул, обретая потерянную уверенность.

– Когда ваши друзья начинают удивляться, как вы молодо выглядите, это верный признак того, что вы постарели. Я просто стараюсь поддерживать форму, а в молодости недурно играл в теннис.

– Вы живёте один? – вежливо поинтересовался Грымов.

Шапиро снова фыркнул, взметнул роскошные седые волосы, как ни странно, молодившие его.

– Вам ли не знать? Жена ушла два года назад, Кармен… бывшая ученица, так сказать, приходит редко. Может, не будем кружить вокруг да около? Ваш сотрудник беседовал со мной, такой азартный молодой человек, так он сразу выбрал верный тон. Говорите по существу.

– Извини, ты прав, – согласился Воеводин. – Не будем тянуть кота за хвост. Ты очень помог нам в своё время разобраться с Суперструнником, пришла нужда снова обратиться к тебе за консультацией. Только прошу о нашем разговоре…

– Ну, разумеется, – фыркнул Шапиро в третий раз, – никому ни слова, шаг влево, шаг вправо, тайна стоит жизни, не так ли?

– Твоей жизни, – невозмутимо подчеркнул Воеводин.

Его тон подействовал, физик присмирел, перестал язвительно ухмыляться.

– Ты так убедителен.

– Жизнь гораздо убедительнее меня. Вряд ли я открою секрет, что работа Суперструнника контролировалась… м-м, скажем так, плохими инопланетными парнями, которые готовы были ликвидировать любую утечку информации об их деятельности. И хотя эксперимент давно закончен, есть предположения, что эти парни ушли из Системы. А ты являешься одной из возможных утечек. Вопросы есть?

Шапиро покачал головой, в его глазах прыгали иронические огоньки, словно он не верил ни единому слову собеседника, однако сомнения свои высказывать вслух не стал.