Алена Василевич
      Ёжик
      Перевод с белорусского Б.Бурьяна И В.Машкова
      В окружении товарищей Алик гордо шёл домой, зажав в кулаке конец рубахи. В рубахе у него что-то время от времени шевелилось.
      - Алик, дай посмотреть, что он делает, - стараясь дотронуться до того, что шевелилось, просил маленький Юрка.
      - Ага, дай поглядеть, а он набросится на тебя и укусит, и тогда твоя мама придёт на меня жаловаться, - с неприступным выражением лица наотрез отказал Алик.
      - Не укусит, - попытался уговорить Алика Юрка.
      - А может, он спит, и ты его разбудишь, - неуверенно предположил кто-то из мальчиков.
      - Ну, конечно, спит и шевелится!.. - засмеялись остальные.
      - "Шевелится"... Посмотри получше, вовсе и не шевелится. Он без воздуха, наверно, уже задохнулся, - желая насолить Алику, нарочно сказал Игорь.
      - "Задохнулся"... Сам ты задохнулся! - обиделся Алик. - Он теперь только прикидывается, что спит, а вот придём домой, и я тебе покажу, задохнулся он или не задохнулся.
      Споря и размахивая руками, компания приближалась к дому, где жил Алик.
      Как раз в этот день мать Алика выставляла из окон двойные рамы. На подоконнике сидела Таня, шестилетняя Аликова сестрёнка, и помогала маме смывать полоски прошлогодней газеты, которыми были заклеены щели в рамах.
      Заметив брата, окружённого товарищами, Таня закричала:
      - Мама, смотри, ребята нашего Алика ведут!
      - Да... Только не поймёшь, то ли они его ведут, то ли он их. Выглядит он что-то очень воинственно.
      И в самом деле, Алик чувствовал себя героем дня. Время от времени он поглядывал на свою находку. Серый клубок не шевелился. Но, стараясь подбодрить себя, Алик горделиво повторял:
      - Сейчас ты увидишь, какой он "неживой"!..
      Таня громко крикнула с подоконника:
      - Алик, ты что несёшь?
      - Отгадай, - прибавляя шаг, весело ответил ей Алик.
      Через несколько минут по всей квартире раздавался звонкий голосок Тани, слышались голоса ребят.
      - Мама! Смотри - плывёт! - с восторгом кричала Таня, наклоняясь над наполненным водой корытом и пританцовывая на одном месте.
      - Ну, что - неживой? Задохнулся, да? - ликовал Алик.
      - Разве я сказал, что он неживой? - оправдывался Игорь. - Я только сказал, что без воздуха он может...
      Ёжика достали из корыта, куда его опускали для проверки: жив он или нет. На полу он снова свернулся в клубок, спрятал свою мордочку и притаился.
      Тане очень хотелось погладить ёжика, и она осторожненько дотронулась до того места, где у него пряталась мордочка. Ёжик зашевелился, зафыркал на Таню и уколол её маленький пальчик острой иголкой. И опять свернулся так, что и не отличишь от клубка тёмно-серых шерстяных ниток. Только иголки топорщились во все стороны.
      - Ой! - громко вскрикнула Таня и сердито бросила в ёжика носовой платочек.
      Ёжик снова зашевелился, платочек распрямился и накрыл его целиком. Это вызвало новый прилив общего восторга.
      - Ёжик в платьице! Ёжик в платьице! - кричала Таня.
      Алик тем временем налил в блюдечко молока, накрошил туда хлеба и пододвинул к ёжику. Ёжик фыркнул, ещё дальше втянул мордочку и к еде даже не притронулся.
      Алик и Таня уже спали и не слышали, как пришёл с работы папа, как мама давала ему ужин, как они ещё с час сидели и разговаривали о разных разностях.
      Ночью папа проснулся от непривычного шума в квартире.
      - Тух-тух-тух, - бегал кто-то по полу. - Тшы-тшы-тшы...
      "Что за чудеса такие? - подумал папа. - Неужели это котята разыгрались так среди ночи?"
      На какое-то время шум прекратился, и папа снова начал дремать. Но не тут-то было - уснуть ему не удалось: прежний топот возобновился.
      - Разбегались, чертенята!.. - сердито проговорил папа и постучал по креслу, которое стояло рядом с кроватью.
      На третий раз папа не выдержал.
      - Что это за наказание такое - всю ночь невозможно заснуть. Нужно будет отдать кому-нибудь этих котят: нет из-за них в доме покоя. - И он зажёг лампу.
      "Котята" как сквозь землю провалились.
      - Вот ведь негодники, уже и след простыл, - ничего не понимая, сказал папа и опять погасил свет.
      - Ты чего не спишь? - спросила сквозь сон мама.
      - Попробуй усни из-за этих котят. Хоть из дому беги. Днём сядешь за стол, они тут как тут, в тарелку так и лезут... Ночью - опять! Носятся, как... Чтобы завтра же и духу их тут не было!
      - Зря ты ругаешь котят. Котята спят на кухне. Это Алик ежа принёс. Вот он и разгуливает всю ночь...
      Утром Таня бродила по комнате, разыскивая что-то.
      - Алик, ты не видел моё платье? - спросила она брата.
      - "Платье, платье", - сквозь слезы передразнил Алик. - Ёж пропал, а она со своим платьем...
      - А куда он девался?
      - Откуда я знаю? Наверно, папа ночью выбросил на улицу. Мама говорит, он ему спать всю ночь не давал...
      - Давай, Алик, вместе поищем.
      - Давай, - согласился Алик.
      Они внимательно начали осматривать все уголки. Перетряхнули Танины игрушки, книжки, заглянули в платяной шкаф и даже в буфет.
      Таня распласталась на полу, сунула руку под шкаф и вдруг как закричит на весь дом:
      - Али-ик! Что-то живое. Иди сюда, у тебя руки длиннее, а то я не достану!..
      Алик сунул руку под шкаф, но тотчас выхватил её оттуда, словно его ошпарило, и просиял:
      - Колется, Танька! Честное слово, уколол! Неси кочергу!
      Таня притащила кочергу.
      - Выгребай его, Алик!
      Через несколько минут ёжик, укутанный в Танино платье, лежал посредине комнаты.
      Он, видимо, каким-то образом стащил платье с кресла, запутался в нём и так закатился под шкаф.
      Вернулась с базара мама и спросила:
      - Долго вы будете мучить ёжика в доме? Почему в сад его не вынесете. Ему же хочется на волю.
      - Да, "на волю"! А потом лови его, - возразил Алик.
      - А зачем его ловить? Пускай себе живёт на свободе, как жил.
      Не хотелось Алику и Тане расставаться с ёжиком. Но маму они всегда слушались. Послушались и на этот раз. Положили ёжика в платок и бережно отнесли в сад.
      Почувствовав под собою свежую землю и запах трав, ёжик зафыркал, завертел вытянутой мордочкой. Некоторое время он принюхивался, потом, словно боясь упустить удобный момент, отважно направился к забору, нырнул в дыру и, догадавшись, что он свободен, пустился искать своих товарищей.