-- Х-ха-а-а... Тхэсса-а... Не бойся... Я войду в тебя, мы станем -- одно... Ты будешь сильным, очень сильным... Власть... Я стану тобой, ты -- мной... Не бойся...
      Серое приближалось, а он был беспомощен: не двинуться, не сказать ни слова... Больше он не помнил ничего.
      Может, ничего и не было? Просто -- сон, душный, тяжелый сон... Но с тех пор Луна стала страшить мага, и непереносимый ужас охватывал его -- каждое полнолуние, каждое новолуние. Не спрятаться, не уйти... Он стал бояться ночи. Сила его была велика, и где источник ее -- он не знал, но догадывался: то, что до времени спало в нем. И все тяжелее становилось подчинять Это своей воле. И все чаще слышал он беззвучный голос:
      -- Подчинись... Ты -- мой, мы станем -- одно... Скоро...
      Скоро... Однажды он осмелился отпустить Это на волю. Он
      стоял перед зеркалом и смотрел. И то, что увидел он, ужаснуло его.
      Мерзкое, отвратительное, не-человеческое... Мертвенная клыкастая маска, и рот словно разорван... Нелюдь. Воплощение ужаса. Безликое лицо.
      Единственное, что оставалось еще в нем человеческого, были -- глаза, и он ухватился за это, как за последнюю надежду, и чудовищным усилием воли вернул себя себе.
      "Теперь я знаю. Оборотень. Я стал оборотнем. Что же делать? Убить себя? -- нет, невозможно; отпустить Это на свободу... Живые мертвецы Уртуган-Ана... Так уже было... А сила Этого -- больше; что же делать?.."
      Он почти перестал спать; страшно было хотя бы на миг выпустить Это из-под контроля воли. Он уже ни во что не верил, не надеялся ни на что. И тускнел жемчуг в венце его, и видел в этом Тхэсса знак приближения смерти.
      Но однажды в Тах-Ана, во дворец князя пришел один из странствующих пророков, что изредка приходили от восхода в эти земли. Был он еще молод, но замкнут и молчалив -- как и все они.
      -- Дай мне руку, князь.
      Тхэсса покачал головой; что, если Это стало настолько сильным и сможет, против его воли, убить?
      -- Так будет тяжелее, но ты, наверно, знаешь, что делаешь, Тхэсса-маг...
      Пророк полузакрыл глаза и тихо заговорил:
      -- Слушай. Запоминай. В час Тигра, в ночь полнолуния пошли зов... Ступивший за Грань знает ответ... Замкнется кольцо огня; прошедший сквозь смерть скажет ее заклятие... Король-Надежда даст свободу; смерть дарует Золотой Дракон; но где искать меч, не знавший крови?.. Пошли зов...
      Пророк умолк, бессильно опустив голову на грудь. Воцарилось молчание. -- Темны слова твои, -- молвил, наконец, Тхэсса. Пророк открыл глаза, словно пробуждаясь от сна. -- Я не помню своих слов, и большего сказать не могу. Но я говорил правду. Так он ушел. И наступила ночь полнолуния. Преодолевая ужас, рвущий душу, мутящий сознание, поднялся Тхэсса на высокую башню и встал, к юго-западу обратив лицо. И все силы свои вложил он в одно слово-мольбу.
      -- Помоги!..
      И рухнул замертво на каменные плиты.
      ...Теперь голос почти не умолкал:
      -- Скоро... Скоро... Из-за пределов -- не прийти... Они не смогут... Мы станем -- одно... Покорись... Скоро...
      Но они пришли -- в ночь ущербной луны. Суровыми были бледные лица их, седыми -- волосы их, даже у самого юного. Трое было их -- в крылатых одеяниях Тьмы. И Тхэсса повторил им слова пророчества. И первым заговорил тот, что носил стальную корону:
      -- Я прошел сквозь смерть, -- сказал он, -- Аргор имя мне, король Назгулов.
      И заговорил второй, и голос его узнал Тхэсса:
      -- Я -- шагнувший за Грань, сын земли Ана, Ушедший Король. И сказал третий, самый юный из них: -- Я -- король народа Надежды, Эстелрим, из земли Эс-Тэллиа. -- Ты звал -- мы пришли, -- сказал первый.
      И молвил Тхэсса:
      -- Серую силу, что вошла в меня, сумел я подчинить воле своей -- на время. Но Это становится сильнее меня; мне все тяжелее сдерживать то, что спит во мне. Самым страшным врагом стану я для идущих путем Тьмы и для людей, если останусь жить. Умерев, обращусь я в Серую Стрелу, направленную в сердце Властелина, и щитом стану я тому, с кем сражался в Злых землях. Не хочу я этого, но силы мои на исходе. Поэтому прошу я помощи у вас.
      И, обратившись к Ушедшему Королю, так сказал он:
      -- Ты знаешь, что делать, учитель.
      И Ушедший Король кивнул.
      ... В ночь новолуния у черных гор стояли они -- все четверо. И на прощанье улыбнулся им Тхэсса-князь, и благодарил их.
      Стиснув зубы, Элвир, Король-Надежда, нанес ему в сердце удар мечом, не знавшим крови; и Золотой Дракон, знак королей Эс-Тэллиа, был на рукояти меча. И молочно-белым ядом стала кровь, бившая из раны; шипя, исчезла она, коснувшись клинка.
      В золотой гробнице хоронили Тхэссу-мага. Потому, что То, спавшее в теле его, как бабочка в коконе, мертво не было. Потому, что То, спавшее в теле его, было людям страшнее чумы.
      Та долина, замкнутая в кольце гор, не имеет имени, и не знает никто, где могила князя. Трое в черных крылатых одеждах стояли вокруг гроба его. Заклятые мечи скрестили над ним они, и огненная змея в кольцо заключила их.
      И Ушедший Король произнес заклятье Тьмы; и Тьма черным погребальным покровом одела яркое золото.
      И Король Назгулов произнес заклятие Смерти, и черно-синей стала стена пламени, и стон, глухой и долгий, словно стонала сама земля, услышали они.
      И Элвир, Король Эс-Тэллиа, произнес заклятие Освобождения. Захлебнувшись белым горьким дымом, угас огонь, и ночь вздохнула, и они увидели звезды.
      В золотой гробнице похоронен был Тхэсса, ибо то, что лежало там теперь, было только личиной, оболочкой, подобием человека. Так получил свободу Тхэсса-оборотень, великий маг.