Она обещала Казиеву помочь и за это он сделает ей рольку, конечно уж, не роль (и заплатит, никуда не денется!)! Лапшу она с ушей давно сбросила.
      - У вас есть уникальный материал, насколько можно судить по отрывку, по которому, говорит Тимофей Михайлович, можно сделать удивительный Фильм. И даже для меня есть роль. Вы об этих материалах сговаривались с Родериком Онисимовым?..
      - Его убили... - Вздохнул старик.
      - Да, его убили. - Жестко повторила Улита, - но мы-то все пока живы. И неужели мы хуже Онисимова? Тимофей Михайлович в сто раз талантливее. И профессиональнее, это я вам говорю, как актриса. Что вас не устраивает? Выскажитесь. Мы постараемся понять.
      ... О, дала Улитка! Старикан обязан ей ответить. Думал Казиев, потирая потные от нервов ручонки.
      А старик?..
      Он опять прогуливался по комнате и бормотал.
      - Ах, Родерик, Родерик... Конечно, господин Казиев ни в какое сравнение... Но я что-то сомневаюсь насчет роли для Улиты Ульяновны... Там все юны, безобразно юны... Это очень давнее время. Ретро... По-моему мы зря тревожим творческий потенциал Улиты Ульяновны... Для неё - в смысле роли может окончиться ничем.
      Казиев почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Неужели все пропало? Вон Улитка уже покраснела от обиды и злости! И этот ворюга несет несусветное! Оскорбил актрису! А они это не забывают. Болван старый! Надо срочно убалтывать.
      Казиев обаятельно улыбнулся, хотя ему хотелось поливать отборным матом.
      - Улита меня знает. Она знает, что я из ничего могу сделать - все. И роль для неё будет, если это главное ваше условие.
      И смотрел на старика солнечно сияющими глазами.
      Но тот как-то вяло уселся на стул и меленькими глотками пил остывший кофе. И опять бормотал ерунду.
      - Понимаете, не я хозяин материала. Вот в чем штука... Он, скорее уж, принадлежит Родерику... Однако...
      - Однако Родерик мертв! - Чуть не заорал Казиев.
      Но старик, будто не слыша его, обратился к Улите.
      - Улита Алексеевна, вот мы все здесь говорим, говорим... А я так понимаю, что вы-то не читали материалы?
      - Просмотрела... Слишком малая часть... - откликнулась Улита.
      - Конечно, конечно, - засуетился старик, - вам надо читать все. И я дам это вам.
      - Так может быть все-таки мне стоит первому глянуть, как режиссеру! Вскричал Казиев.
      Старик его не слушал. Из своего старого толстого добротного портфеля достал папку и прямо из рук в руки передал Улите.
      - Прочтите на досуге, а я вам позвоню. И если вам понравится... Он не закончил и стал прощаться. По-старинному склонившись, поцеловал руку Улиты (у нас же как: руку женщины берут и подкидывают к губам, чтоб не склоняться, - ещё чего!).
      Казиеву не хотелось уходить со стариком.
      Он надеялся остаться и как-то, какой-то хитростью выманить ВСЮ папку у Улитки. Он аж задрожал, глядя как Улитка небрежно кладет папку на диван! Что взять с дуры-бабы!
      Но старик нагло тянул его за собой.
      - Дорогой мой Тимофей Михайлович, я поехал только с тем, что вы меня вместе с моим артритом отвезете домой. Идемте-ка, дружочек мой.
      Казиеву пришлось уйти, он так и не успел придумать хоть завалящей причины, чтобы остаться. А Улита стояла как соляной столб!
      Старик всю дорогу пел Улите дифирамбы.
      32. НЕВЕДОМЫЙ СЦЕНАРИЙ.
      Через час Улите позвонил Казиев.
      - Ну как? - Сходу спросил он без всяких украшательств: дорогая, не помешал ли, как сама? и т.д.
      Улита ещё не открывала папку.
      Она прочла письма и смотрела на фотографию.
      Ответила холодным усталым тоном, каким говорила последнее время со всеми, даже с Максом. Поэтому он и исчез так надолго. Наверное.
      - Пока никак. После вашего ухода мне пришлось принять транк и поспать. Я только проснулась.
      Если бы она была рядом, он, право, не сдержался бы и треснул ей трубкой по голове, пусть и больной! Нет, с бабьем дел иметь нельзя! Их ничто не интересует кроме их любовей, одежек, "внутренних переживаний"!.. Мог бы жить без них, - убил бы всех!
      Но надо быть вежливым и понимающим её состояние, - ах, ох! Он сказал, еле сдерживаясь, чтобы не разораться.
      - Дорогая моя, но надо же скорее! Ты поняла, кто это? Это авантюрист, думаю, вор и бывший зэк! Он устраивает эти закидоны, чтобы запудрить нам мозги. Он ведь нарочно нес ахинею, ты поняла? А сказал ли он, откуда у него этот материал? Нет! Вообще ничего не сказал толком! Я уверен, что материал ворованный. Чей-то! И он нас хочет обработать, особенно тебя, как более мягкого человека, женщину, и потом заломить такую суммищу, что никто из нас вовек с ним не расплатится! И ещё мне кажется, - он на нас и не рассчитывает, потому и нес тут полусонную чушь! Кто ему больше даст, любой, - тому он и продаст, за милую душу, потому что ему на материалы плевать, они к нему не имеют никакого отношения. Поверь мне!
      - Ну и что ты надумал?
      Казиев не слышал её вопроса, он нес свое, стараясь вывести Улиту из этого, казалось ему, безразличия.
      - Ты только представь! Старый живоглот продает сценарий. Наш с тобой сценарий, как ты этого не хочешь понять! И мне сдается, что Родьку грохнул он!
      - Ну, что ты, такой старый! - Возразила Улита.
      - Ого! Ты на это не смотри! Он не так стар, каким хочет казаться. И потом у него же есть помощник: девочка-мальчик, не забывай!
      - А что это за "девочка-мальчик"?
      - О-о, дорогая моя! Эта девочка или мальчик сто пятьдесят очков даст всем нам, догонит и ещё даст! Я её видел.
      - Так её или все-таки его? - Спросила Улита, как-то неожиданно для себя насторожившись.
      - Лично я уверен, что это "девочка", из тех, кто спокойно застрелит тебя или меня, и пойдет пить кофе куда-нибудь, а потом ляжет в постель к какому-нибудь мальчику типа Макса и такое покажет! Так мне кажется... Кстати, дружок близкий твоего Макса, а ты ничего не знаешь! Как же так, дорогая? - Не удержался от укола иглой Казиев.
      И тут же пожалел, что не сдержался.
      Улита разнюнится из-за своего любовника и тогда!.. - все пропало!
      Он постарался как-то исправить положение.
      - Но это так, к слову. А если серьезно, то это - трансвестит в чистом виде, холодный как ледышка и мрачный. Симпатий не вызывает. Короче, хватит о ерунде. Когда ты прочтешь сценарий?
      - Скоро. - Коротко кинула Улита, а сама уже думала - правду ли ей сказал Казиев?
      - Что значит, скоро, Улита! Я же тебе все объяснил! Надо быстро! Быстрее некуда! И у меня есть одна идейка, как взять старика за одно место и подвесить, ну, конечно, морально. Я ду - маю, тогда он отдаст за нормальную цену. Но для этого ты должна прочесть быстро и мы с тобой предварительно увидимся и договоримся, чтобы не действовать враскосец.
      После его звонка Улите очень захотелось поразмышлять по поводу этого "мальчика-девочки", но она запретила себе делать это.
      ... Ты решила все закончить? Так какое тебе дело, кто у него уже есть или будет! Все, Улита, все!
      Она снова всмотрелась в фотографию трех.
      Черный с бородкой. Это он! Тот, что принес маме ордена! Был ещё второй, но того она не запомнила. Черный подмигнул ей и она рассердилась, потому что он ей понравился! Это же... Это же старик! Нынешний старик! Как ни меняет время людей, но что-то остается! Она не ошибается! Надо читать, тогда она, возможно, поймет. И лицо второго на фото показалось ей странно знакомым. Но об этом она ещё подумает, её это как-то нехорошо тревожило...
      Она не заметила, что наступил вечер, что за день она ничего не съела, только пощипала хлеба и выпила холодного кофе, - не - возможно было оторваться от блеклых мелких строк.
      Там была описана с точностью до дня, минуты, - трагедия трех: Алекса, Дагмар и Андрэ.
      И ей уже точно казалось, что мужчин она знает. Как это может быть? Неведомо. Но - знает.
      Не терпелось позвонить старику, но она обыскалась его телефон и нигде, ни в каком месте сценария или на папке, - не нашла его.
      Надо встретиться со стариком наедине. Впрочем, ей кажется, и он этого хочет.
      И ещё ей хотелось увидеть Макса и все ему рассказать.
      Его светлый молодой ум все бы расставил по местам... И вообще, ей не достает его. Где он?..
      Но - тишина! Молчи.
      33. ПРЕДЧУВСТВИЕ ЛЮБВИ.
      Макс решил, что надоел Улите.
      Особенно за время её болезни. Ведь он бывал у неё каждый день! Теперь она достаточно здорова и хочет, наверное, быть одна.
      Он промчался на своем Харли к Алене, которая уныло сидела вдвоем с бабкой. Тинка опять где-то болталась.
      - А Ангел? - спросил Макс, - он-то где?
      Алена сообщила, что Ангел в Славинске, но просил её, что если вдруг про него спросят, сказать, что он уехал навестить друга на Урал, что ли.
      Макс был ошеломлен.
      Никаких разговоров, ссор, ничего и вдруг - уехать на Урал?..
      - Это правда? - Посомневался Макс и пристально вгляделся в Алену.
      Та отчего-то закраснелась, но твердо уверила, что - чистая правда. Но, что она...
      Алена покраснела ещё больше, а Макс подумал, что может Ангел нашел себе подружку и не хочет, чтобы об этом знали. Или действительно уехал в Славинск, навестить своих. Ангел всегда из себя выделывал "взрослого мужчину", а тут какие-то мама-папа... Может быть.
      - Ладно, - сказал он, - спасибо за информацию.
      - Он обещал написать! - Крикнула вслед Алена, - заезжай!
      Макс медленно вырулил за ворота.
      Ну и куда?
      Может пойти на дискотеку и оторваться по-черному?
      Пожалуй, так и надо сделать, сказал он себе, а его Харли помчался совсем в другую сторону, в любимый лесок.
      Там он зажег костерок, нагреб кучу палой листвы, бросил на неё куртку, лег, поудобнее устроился, и закурил.
      Недавно его угостили марихуаной, но тогда ему не хотелось, а сейчас, он понял, что в это трудное для него время сигарета подспасет.
      Костерок грел лицо, стояла осенняя тишь в леске, Макс затянулся два раза, достал бутылку минералки, выпил из горла, и затянулся снова...
      Откинул голову на кучу палой листвы...
      И появились почему-то Ангел и Улита. Улита - позже. Сначала
      - Ангел.
      Он стоял в стороне, нахмурясь и забросав глаза челкой, - а Макс любил, когда Ангел отбрасывал челку и смотрел удивленно свои - ми ярко синими глазами, - поэтому Макс часто лепил какую-нибудь ерунду, чтобы увидеть забавный и такой милый взгляд этого славного парнишки!
      Вот он, стоит и хмурится. Обижается на что-то.
      - Садись, - пригласил его Макс, - посиди со мной... Видишь, я совсем один.
      Ангел сел, но не рядом, а чуть поодаль.
      И тут появилась Звезда! Улита.
      В невероятном наряде: серебряное платье до земли, с длинным узким разрезом на груди, серебряные длинные серьги, сверкающие в свете огня.
      Она была так молода и прекрасна!
      И ей он сказал: садись, - на "ты", - я так одинок.
      Она села на землю в своем тонком платье и он тут же бросил ей небольшой плед, который теперь всегда возил в кармане Харли - для нее.
      Она подложила плед и обняв руками колени, стала смотреть на огонь.
      Ангел исчез, истаяла его тонкая фигурка вдали...
      Тогда Макс, томясь всем телом и сердцем, и душой - сказал ей, сядь рядом со мной. А она прилегла к нему, - легла.
      И он прижался к её почему-то холодному телу и сказал: я согрею тебя, тебе будет тепло со мной...
      И правда - её тело стало согреваться и она прижалась к Максу вплотную, так, что он смог обнять её всю, скрестив руки на спине, а она обхватила его за шею.
      И они поцеловались.
      Ее губы и поцелуй были будто из воздуха, чуть более плотного, чем настоящий, а он целовал её сильно и часто, чтобы её губы хоть немного согрелись, как согрелось тело, и не были столь неуловимо воздушны... И губы под его поцелуями стали плотнеть, теплеть, и он целовал уже настоящие женские губы, губы его Улиты...
      Их тела вдруг поднялись в воздух и свились вместе. И он не чувствовал, где руки, ноги, её, его... - все обвилось как лианы...
      А сердце наполнилось таким необычайным восторгом, что слезы полились и из его и её глаз и это были их общие слезы.
      Неведомый восторг перешел в безумство их общего тела и охватил их. Они потерялись в нем, этом восторге, колыхаясь своим телом все выше и выше, в небеса...
      Очнулся Макс от холода. Костер загас. Стояла тьма и его трясло от холода, но все его существо помнило их соединение в воздухе, их поцелуй, из воздушного превратившийся в настоящий... Он любил ее! И она любила его!
      Они любили друг друга как мужчина и женщина! - Но - странно и совсем не так, как он делал это на земле, с земными красавицами.
      У него ещё оставалась марихуана, но он высыпал её в маленький костерок, который разжег, иначе бы заледенел.
      Часы показывали половину второго ночи.
      Ого! Значит он грезил здесь два часа! Но так грезить он готов был бы всю жизнь, и не просыпаться...
      - Значит, ты хочешь ее?
      - Значит, да, - ответил он тому, кто его спросил.
      - И давно?
      - Не знаю. Возможно, всегда.
      - Ты расскажешь ей об этой ночи?
      - Нет, я никогда не расскажу ей об этом... Это была марихуана...
      - Всякие видения посещают нас... Во всякие времена... - сказал голос, который здесь в лесу разговаривал с ним, - но не все они - одинаковы в смысле правды...
      - Марихуана не может дать правду? - спросил он.
      - А это ты должен сам понять, - рассыпался тихим смехом голос, удаляясь.
      И только посвист ветра говорил с ним на своем непонятном языке.
      Что он ей скажет, когда увидит ее?..
      Он скажет, что такая любовь посещает земных людей, наверное, раз в столетие. Не смейтесь, - скажет он ей, это правда, я знаю. Я ведь совсем не такой, как с вами... Я - другой. Не очень хоро - ший. И с женщинами иной раз веду себя так, что потом мне стыдно, но прощения никогда не прошу... Но не будем говорить об этом.
      Будем - о любви... Любовь и страсть - до познания добра и зла...
      До змия... Так не бывает, возразит она. Но если у нас с вами так, то значит - бывает? - ответит он.
      Адам и Ева до познания греха?.. А теперь ты один сидишь в холодном предутреннем лесу и рядом с тобой никого. Но была!.. Это зависит от твоего воображения... Была!
      Он вскочил на Харли и помчался в город.
      А в семь утра позвонил Улите.
      Она не спала всю ночь, какие бы снадобья не принимала. Сон не шел. Она думала обо всем и обо всех. О тех троих из сценария и их трагической любви, о себе и Максе, что надо, необходимо, прямо завтра сказать ему, что она уезжает.
      И прятаться от него то время, пока она в действительности не уедет. В Питер!
      Но почему она так всполошилась?
      Потому что идет время и Макс надолго пропадает куда-то. И есть какая-то девочка-мальчик... И не должно быть в его жизни - Улиты.
      ... Надо, надо уехать, твердила она себе так же, как несколько недель назад твердила Ангел.
      Улита схватила трубку и, услышав голос Макса, какой-то странно взбудораженный.
      - Улита, - сказал он, - простите, что я так рано, но мне... Мне очень нужно вас видеть. Можно?
      - Макс, конечно! - Чуть не закричала она. Именно этого она хотела всю ночь: чтобы он позвонил и приехал. В какое угодно время.
      Он ворвался в квартиру как вихрь.
      Она даже немного отступила. Тогда он чуть посушел и спросил: вы испугались? Я вас напугал?
      - Нет. Почему я должна пугаться? - Удивилась она, а сама подумала, что он точно определил её отношение к нему именно теперь: она испугалась. Потому что боялась и его, и себя. Себя - больше. Войдет он и у неё не станет сил сопротивляться желанию обнять его за шею и прижаться щекой к щеке.
      Себя, себя она боялась.
      Так они стояли - не близко и недалеко - и что-то вдруг толкнуло их друг к другу.
      Длинные крепкие руки Макса скрестились у неё на спине и она оказалась окруженной им, а её руки сами, странно тягучим движением обвили его шею и его губы прижались к её губам.
      Как в видении Макса.
      Только у него губы были сухие и холодные, а у неё теплые и мягкие.
      Через минуту они отпрянули друг от друга.
      - Боже мой... - Прошептала она, - Какой ужас.
      Макс отступил к двери, лицо его побледнело.
      - Мне лучше уйти.
      Она помолчала и потом как-то неуверенно произнесла, - мне много надо сказать тебе...
      Он усмехнулся, - а мне так мало!.. Одно слово.
      - Молчи. - Она подняла руку, как бы ограждаясь, - где же небесная любовь?..
      Он удивился, - но она здесь. Разве вы не чувствуете?
      - Нет.
      - Улита, тогда я ухожу?.. - Полуспросил он, не двигаясь.
      Она молчала, опустив голову, чтобы не видеть его.
      Услышала шорох, шаги, захлопнулась дверь. Ушел.
      ... Все правильно, все верно, - шептала она себе сквозь слезы, - ты сделал все верно, мальчик мой, так надо. Я не имею права застить тебе светлый свет юности. Пока это было немного игрой и защищено прекрасной придуманной теорией, тогда было можно. А сейчас - нет никакой защиты.
      Тело победило дух. Как всегда.
      И может быть, когда-то, через время, мы с тобой честно раскроем все карты. Не станем обманывать друг друга, что мы делали последнее время. А может и не нужно будет разговора?..
      Я никого любить не смогу, а ты сможешь, но это для меня уже не будет играть никакой роли...
      Через час Улите позвонил старик, попросил разрешения приехать и, извинившись, выдвинул условие, - чтобы они были только вдвоем.
      Макс, почти не видя дороги от слез и ветра в лицо, мчался на своем Харли в Славинск, где жил, как оказалось вдруг, самый нужный сейчас ему человек - молоденький парнишка по имени Ангел.
      34. ОТЕЦ, МАТЬ И ДЯДЯ.
      Опять этот неуемный Казиев и с тем же опросом, - ну, как?? Ты же прочла? За ночь можно прочесть!
      - Не забывай, в каком я состоянии, - напомнила ему Улита.
      - Ах, да, - с досадой воскликнул он, - но все же сказать что-то можешь?
      - Пока - ничего. - Отрезала она, - дай мне отлежаться.
      - Сколько же ты намерена "отлеживаться"? - Еле сдерживаясь, чтобы не заорать, с натужной иронией спросил он.
      - Сколько нужно, - бросила она.
      - Даю тебе час! - Завопил уже он.
      Она бросила трубку.
      Казиев был уверен, - Улитка крутит.
      Она, конечно, прочла сценарий. И хочет сама договориться со стариком.
      Каким же идиотом стал он вдруг, - он, умница и хитрец, - когда обратился за помощью к Улите!
      Он все ещё считает её принадлежащей ему сердцем и душой! А она давно думает только о себе. И её вовсе не греет, что он обещал ей роль, - не верит. И правильно делает, усмехнулся ядовито
      Казиев.
      Она хочет захапать сценарий, найти сама режиссера и вертеть им, как ей того будет надо.
      Большая роль и участие в сценарии, соавторство!.. Они со стариком два сапога! Истинно живоглоты!
      Казиев бегал как настеганный по квартире.
      И не знал, что предпринять.
      Ехать к Улите? И нагло сидеть у нее?.. Нет, так пожалуй не пойдет. Может появиться этот её юный сволоченок, которого почему-то Казиев не слабо - побаивается. Почему? А потому что бандит, с красивеньким личиком, кучей адвокатов, вышибал и охраны!
      Хорошо же, Улитка! - Он засечет время! И ровно через час позвонит и пусть-ка она попробует отвертеться!
      Ведь это он привлек её, она ж в этом деле - ни му-мур! И ни хрена бы не узнала! Мало, что мог болтать Родя! Его давно нет.
      Казиев сел с бутылкой джина на тахту, - и стал ждать.
      Улита озверела от того, что её бывший муж так нагло лезет в общем-то ни с какой стороны не принадлежащее ему дело!
      Она поняла, что со стариком у неё будет какой-то серьезный и необычный разговор. Потому он и попросил, чтобы кроме неё никого не было.
      Ей показалось ещё вчера, а теперь почти на сто уверена, что старику нужна именно она, - Улита Ильина. И ей он нужен, чтобы проверить свои фантастические, однако ей казалось, вполне реальные догадки. В общем, сумбур и страх. Да именно так: ею владели сумбур и страх.
      Старик приехал скоро.
      Сегодня он был более скованным, чем вчера, при Казиеве.
      Он скромно уселся на стул, никаких подношений, никаких цветочков, она этому удивилась: этот человек не мог забыть, он мог СПЕЦИАЛЬНО не принести, но почему? Скоро она узнает. Надо снять напряжение.
      - Так как мне вас называть? - Спросила она, пытаясь быть ироничной, хотя было не до ироний. - Абрам Исмаилович, как вы вчера подсказали?
      Он посмотрел на неё каким-то собачьим затравленным взглядом и спросил, скорее - попросил, - прошу, никто, кроме вас, не должен знать, - кто я. Даже ваш очаровательный мальчик. Никто.
      Она ответила серьезно, - конечно, никто. Да я и не знаю, кто вы.
      - Да, да, я вам полностью доверяю, это так, старые привычки дают себя знать... Зовите меня.... - Он осмотрел ей прямо в глаза, - Андрей Андреевич.
      Ее током ударило. В сценарии тот, кто... - Андрэ, Андрей! И Алекс! Алексей! Значит... Возможно ли такое, что все это - документ, а не закрученный умело сценарий?! И на фото - он, то этот старик, Андрей Андреевич, и тореро - Алекс-Рафаэль?.. Но тогда??!
      Она задрожала и ей захотелось немедленно прогнать старика, пихнуть ему в руки "сценарий" и никогда-никогда этого монстра не видеть! Но надо пройти весь путь. Надо.
      Старик внимательно смотрел на неё и видел изменения её лица. Когда на нем появился ужас, он вздохнул: я так и знал. Но все равно. Я ждал этого момента всю жизнь. Я должен. Обязан вам все сообщить.
      Ей ещё страшнее стало от его слов и она вскрикнула, - не надо! Это было так давно! Давайте забудем о сценарии, обо всем!.. Прошу... Забудем... - совсем тихо попросила она.
      - Давайте забудем, - согласился спокойно Старик. - Как скажете. И о вас и обо всех тех, кто... Страшнее мне. Но, как вы захотите. - Поставил он твердую точку и как бы утерял что-то к ней, - почитание что ли, интерес...
      - Но мне страшно. - Призналась она.
      - Так я пойду... - Откликнулся он глухо. Встал и потянулся за своей папкой. - Всего вам доброго. Прощайте, Улита Алексеевна.
      Она поняла, сто если он сейчас уйдет, она никогда себе этого не простит!
      - Нет! - Закричала она, - Нет! Останьтесь! Простите меня... - слезы вдруг появились у неё на глазах.
      - Да, я понимаю... - вздохнул он с каким-то надрывом.
      Она довольно неуклюже постаралась сгладить момент, - может быть, чаю, кофе?
      А хотелось спросить совсем другое: это вы приходили к нам, принесли ордена?
      Но почему-то испугалась вопроса и, главное, - ответа.
      Он прошелестел, - ничего не надо.... - Помолчал и спросил, - может быть, тогда не все рассказывать вам, а прояснить что-то?..
      - Нет, нет! - Снова вскрикнула Улита. - Все!
      - Хорошо, все. - Согласился опять спокойно старик.
      Она крепко сжала руки.
      - Начинается эта давняя история, как начинаются сказки: много, много лет назад жили два сводных брата, младший и старший. Отслужили в Армии и им предложили, как способным, грамотным парням работать в организации, которая находилась на Лубянке. Первым, по идейным соображениям, пошел старший, за ним потянулся и младший, - братья любили друг друга и были друзьями. Оба оказались талантливыми в своем деле и быстро пошли в гору. Скоро они работали за границей - нелегалами. Чтобы вам было понятнее, назову их старым героическим словом - разведчики.
      Братьев разбросали по разным странам, далеко друг от друга. Младший свое самое главное время пробыл в Испании ( испанский он знал как свой родной, - очень способный был к языкам). Старший был то в Аргентине, то в Канаде и последний год во Франции и Швейцарии... Они были классными шпионами... Асами своего дела. Там все сказано, вы читали. Кстати, это не сценарий и не роман.
      Записано это все для того, чтобы ничто не было забыто.
      Ну, и сумасшедший тореро (младший стал знаменитым тореро в Мадриде!) влюбился, нет, вломился, не знаю даже, какое тут подобрать слово самое точное, - в "Принцессу Дагмар" - так называли в Испании дочь шведского посланника, весьма ученого и богатого человека, а женой его была пра или как там? - внучка самой Герцогини Альба, той самой, которую писал Гойя.
      Даг стала его любовницей, красавица Дагмар... - это она на фото. На море под Барселоной. Даг забеременела. И младший решил на ней жениться, бросить все и уехать с ними в Швецию. Посланник уезжал. Он вызвал старшего из Франции особым, их тайным кодом, но потом, много позже, старший узнал, что этот код знал ещё кое-кто, пронюхать - тоже талант в своем деле, старик усмехнулся и закурил. - Этого нет в записях. Вообще о ТОМ человеке не написано. Это из всех нас был самый страшный типаж, хотя и мы не были пташками-милашками.
      Он замолчал.
      Молчала и Улита, с бьющимся, как колокол, сердцем.
      - Рафаэль ( младший брат, это было его имя тореро) совсем сбрендил: он сказал о том, что они с Даг любят друг друга... И что даже сама Альба не против их романа, хотя Даг не была целиком испанка и отец собирался навсегда увезти её из этой "средневековой страны", каковой он считал Испанию. И что он, младший, готов бросить все ради любви и их будущего ребенка!
      Старший предупредил его, чтобы он не делал эту страшную ошибку, и впрямую сказал, что с этой историей надо кончать, потому что она может иметь слишком тяжелую цену. Пусть Даг едет к себе в Швецию и... все. В то страшное время их всех втроем и сфотографировал, случайно, а, скорее, как раз и не случайно, бродячий фотограф, - на берегу моря, в Коста-Даурада. Я рассказываю вам все подробно, ведь там, - он кивнул на папку, - многое затемнено специально, или написано эзоповым языком, а я хочу, чтобы вы в точности поняли и время, и братьев, и ситуацию, в которую они попали...
      - Прошу вас, я слушаю... - прошептала Улита и ещё больнее сжала руки
      Старик замял сигарету и сразу же закурил другую.
      - Младший на слова старшего отреагировал счастливым смехом, он прямо-таки поглупел от любви... Он сказал, что ГДЕ надо, - там знают и наоборот довольны, что он подружился с дочерью господина Бильдта. Старший испугался страшно, - именно "благожелательность", - значила, что дела младшего плохи. А тот как бы и не помнил уже, что за ОРГАНИЗАЦИЯ, вернее, ОРГАНИЗМ, винтиками которого они оба были, каковы там правила и каковы... казни.
      Старший уехал, а в душе его поселилась черная кошка с когтями тигра...
      Старик разволновался. Старческие обвислые щеки порозовели, глаза раскрылись и оказалось, что они светлокоричневые, довольно большие, и он сразу же стал очень похож на того, с бородкой. Ошибки не было!
      Улита онемела, она понимала, что сейчас не сможет вымолвить ни слова, только ждала... Она прочла сценарий, но когда вот так человек рассказывает, кажется, что что-то будет иначе... Вдруг! Как в сказке все окончится счастливо?..
      Старик сильно затянулся сигаретой.
      - Не буду пересказывать, что вы знаете: как старший прибыл в Москву и получил задание... Сообщили, что Рафаэль раскрылся и стал двойным агентом. Это было вранье. Даже умирая, лежа в крови на арене, он смог сказать только три слова. М сказал их по-испански: амор, Даг, Патриа (любовь, Даг, Родина)... Это уже поверх всех человеческих возможностей.
      Ни слова по-русски, умирая, в полубреду, корчась от дикой боли, - Хуан разворотил ему весь живот, и сам валялся рядом, с мулетой в холке... Вы не понимаете, но это... - Он помолчал - это очень... большой профессионализм. Именно в таком вот бреду прокалываются даже асы из асов, - последнее слово говорят на родном языке, - человек уже не контролирует себя, а тут... Дальше вы знаете. Даг родила дочь и младенца отвезли в деревню, где девочка скоро умерла. Даг была в нервной клинике...
      Но вот чего нет в записях.
      Он замолчал и сказал Улите, - дайте, мне Ради Христа, выпить,
      - так и сказал: Ради Христа...
      Улита метнулась к буфету и вытащила бутылку виски, которую они же и принесли вчера. Он сделал два больших глотка.
      - Так вот, дорогая моя девочка. Дочка Рафаэля и Дагмар не умерла. Ей дали имя - Соледад. Ее вывезли тайком, со страшными сложностями, - в Союз. О том, КАК это все происходило, позвольте умолчать. Привезли к вдове младшего... Привез девочку старший.
      Ты смотришь на меня с ужасом, я понимаю. Но ты не знала того времени, дорогая! Если бы ТО не сделал старший, то кто-то другой обязательно, - и тогда уже всех. И Даг... И, конечно. старшего. Старшему нет оправданий и... все же они есть, по тем черным временам. последний год Сталина, он в паранойе, правит Берия...
      Он снова выпил виски. Улита тоже. И подумала вдруг, а может все-таки лучше было бы ничего не знать?
      - А за что же тогда Звезда Героя? Ведь это мой отец?.. - наконец решилась она, - а я...
      Старик кивнул, - да, Соледад.
      Улита содрогнулась, но попыталась взять себя в руки.
      - Отец, - предатель? По тем временам?.. Его даже... казнили тайно?
      На глазах Улиты закипели горючие слезы, именно горючие, - горькие, горячие, почти как кипяток. и жгучие как огонь.
      - Нет. - Покачал головой старик, - он никого не предал и об этом хорошо знали в сером здании на площади... Ордена настоящие за настоящую беспорочную и верную службу Родине. "Они" знали, на каком языке и что он сказал перед смертью. Мне думается, что и Звездочку Героя ему посмертно дали именно за его последние слова, произнесенные на испанском.
      Потому ещё я и должен был быть рядом, чтобы в другом случае прикрыть его... Но прикрывать, оказалось, не надо. А для них "то", - так старик обозначил убийство, - профилактика. Чтобы неповадно было любить. На службе. Спать - да, по необходимости обязательно! Любить преступление!
      - А... мама? - Уже впрямую спросила Улита, ей стало обидно за приемную мать, Ольгу Николаевну, которая всю жизнь прожила одиноко бедной учительницей, с чужой девочкой...
      Старик понял, о ком говорит Улита, Дагмар как мать для неё ещё не существовала. И будет ли?..
      - Девочка моя, я должен сказать тебе всю правду. Приемную твою маму младший, я буду называть его по-настоящему, - Алексей, Алекс, - он никогда не любил.