Оскар Слэш с Ларри-очкариком неделями не вылазили из машинного отделения.

В общем, месяц пролетел как один день. Команда постепенно становилась Командой, где каждый за всех и все за одного. Фло подобрал именно таких людей, на которых впоследствии мог положиться. Не зря он так долго выбирал.

Рассекая умопомрачительно синюю волну, «Орхидея» понеслась прочь от причала, мгновенно встав на крылья. Арчи не переставал поражаться ее способностям: пройти над Бермудскими банками на тридцати узлах даже не чиркнув по песку! И глубина-то глубина под килем… ох, пардон, под крыльями! – всего-навсего два фута! Ну и ну! Ларри что-то объяснял насчет разницы давлений под и над крылом, песок, де, более плотная среда, чем вода, поэтому над мелью давление снизу на крылья возрастает, судно приподнимается и проходит, словно на подушке. Арчи сразу не поверил: мель есть мель, что там давление… Пришлось убедиться.

Фло, Питер и Капелька расположились в рубке; Капитан в кресле у мониторов, Питер за штурвалом, боцман просто у двери. Навстречу тримарану, изредка вспенивая макушки, стройными рядами ползли океанские волны. Рубка находилась на самом верху, на четвертом уровне, от воды ее отделяло добрых сорок футов. Сразу за рубкой, надежно принайтованный, притаился небольшой боевой вертолет класса «Шершень». Остальное пространство четвертого уровня занимала открытая палуба.

На третьем уровне располагались все боевые системы – пушки, ракеты, пулеметы, оперативный боезапас, торпедные пускатели, военный компьютер «Полтава» (кличка – Зародыш), датчики систем наблюдения, мониторы, и прочая, и прочая, и прочая…

Здесь, прильнув к лобовым стеклам, вглядывались в морские дали трое: вахтенный – Арчибальд Элмер, и зашедшие поболтать Марк и Крис. Последнее время эта троица много времени проводила вместе.

А Бруно Кертис очень сдружился с Гордоном Лу – оба невысокие, ладные и достаточно беззаботные. Сейчас они сидели у Ван Баттума на камбузе, где были частыми гостями. Камбуз располагался по правому борту второго уровня, ближе к носу. Весь нос занимала просторная для одиннадцати человек кают-компания. Пожалуй, в ней и тридцать человек не чувствовали бы себя стесненными. Напротив камбуза по левому борту тянулись склады, а на корме находились жилые каюты. Капитан Фло и Питер Зборовски поселились в одноместных, остальные жили по двое: Мортимер с Дейзи, Арчи с толстяком Капелькой, Лу с Кертисом, а Слэш Бегемот с механиком Ларри, понятно: они сошлись на почве своих машин. Кок Ван Баттум обитал прямо на камбузе, там у него имелась крохотная уютная каютка. Для Юстаса соорудили на самой корме специальный вольер, всегда открытый и на кормовую палубу, и в коридор-твиндек. В настоящий момент пес беззаботно спал, потому что его никто не потрудился разбудить, а на качку он обращал не больше внимания, чем мы на вращение Земли.

Второй ярус опоясывала замкнутая галерея, от фальшборта до стен кают целый ярд. Балкон балконом, да простят моряки…

Весь нижний ярус занимали склады, топливные баки и машинное отделение, царство Ларри и Бегемота. Оба сидели в дежурке – чистой, полной датчиков и приборов каюте.

Итак, «Орхидея» отчалила второго июля в два десять пополудни. Лу отдал носовой, Кертис – кормовой, Зборовски дал «малый вперед», ожили два из четырех водометов средней ступени…

А потом все собрались там, где описано.

– С богом, – вздохнул Капитан Фло, начиная свое предприятие. Питер стоял у штурвала, сунув левую руку в карман. Капелька вышел на воздух, оставив дверь открытой; в рубку врывался соленый ветер, принося шум волн и крики чаек. Капелька чадил трубкой: в море сигар он не признавал.

– Да, – сказал Марк Мортимер, вспоминая осточертевшую камеру, – сидел бы я сейчас в Трэдфилде…

Арчи улыбнулся, вспоминая разговор во время свидания и недовольного охранника; Крис косился то на Марка, то на Элмера. Тихонько тикали на запястье Арчи часы, однажды уже побывавшие у Криса в кармане.

– Ну и кофе ты варишь, Ван… М-м-м… зажмурился от удовольствия Бруно. Кофе он обожал.

Кок разлил ароматную жидкость по чашечкам.

– Почему ты его называешь «Ван»? – проворчал Горди, принюхиваясь. Кофе он обожал не меньше. – Это же только полфамилии. Все равно, что тебя назвать не Фальконе, а Фаль.

– Да ладно, – вздохнул голландец. – Все так называют. Тебе сколько сахару, Лу? Никак не запомню…

Работу водометов лучше всего было слышно внизу, в трюме. Тихий гул никогда не покидал дежурку машинного отделения, разве только у причала.

– Подумать только – машина времени! Это же… – Слэш Бегемот развел руками, не в силах выразить свои чувства.

Ларри, развалясь в кресле, невнимательно листал журнал «Турбина».

– Да она с приветом, Оскар. Военные ее поэтому и продали Капитану.

Слэш не понял.

– Что значит «с приветом»?

Ларри отложил «Турбину».

– А ты не знаешь? Капитан, вроде, объяснял… Хотя, вас тогда еще не было. В общем, она работает только назад, в прошлое. Относительно нынешнего года. Прыгнул сегодня, пробыл в прошлом месяц, возвращаешься ровно через месяц после старта, и никак иначе. Понял?

Слэш кивнул:

– Фиксированный сдвиг, ясно.

– Вот. А прыгать можно только на тринадцать лет. Ровнехонько, ни больше, ни меньше. Или на двадцать шесть, если в два приема. Три приема – тридцать девять, и так далее.

– Почему? – изумился Бегемот.

– Откуда я знаю? С приветом машина. Бракованная. Намудрили, небось, военные, сами не расхлебали. Но это не все. Ты заметил, что многие из нас одногодки? Мне, тебе, Крису, Марку, Лу, Бруно и Арчи по двадцать шесть лет, Капельке, Питеру и Вану по тридцать девять, а Капитану – пятьдесят два. Улавливаешь?

– Ого! Тоже привязка к цифре «13»?

– Точно! Машина переносит только те живые организмы, возраст которых кратен тринадцати годам. Плюс-минус несколько месяцев. Так что у нас не так много времени. До конца лета.

Слэш покачал головой. Действительно, с приветом машина!

– Стоп, Ларри! А Юстас? Как с ним?

– Ему шесть с половиной лет. Тринадцать пополам.

– А-а…

Ларри усмехнулся:

– Вот такие дела. Честно говоря, я не уверен, что это ВСЕ ее заскоки. Думаю, есть и другие. Поживем – увидим, прав я или нет.

– Внимание, команда! – прозвучал по внутренней связи голос Капитана Фло. – Начинаем первый прыжок!

Заслышав голос хозяина Юстас проснулся, взлетел по кормовому трапу, пересек палубу четвертого уровня и вошел в рубку, зевая на ходу.

Мир на мгновение померк, а потом пасмурный день и легкое волнение сменились безудержным летним солнцем и полным штилем.

Оскар Слэш прилип к иллюминатору. За стеклом была резиновая лодка и конец двадцатого века, девяностые годы, середина лета.

– О'кей, ребята, все в норме, эта штука работает, – сообщил Капитан Фло. – Дальнейшие прыжки без предупреждений. Поехали!

Снаружи раз за разом темнело, волны и ветер то и дело меняли силу и направление, солнце то сияло посреди бездонной голубизны, то пряталось за лохматыми сахарными облаками, то терялось за сплошной пеленой свинцовых низких туч. Раз «Орхидею» омыл неистовый летний ливень, а раз попали в бешеный шторм: огромная волна пихнула судно в левую скулу, столкнула с крыльев и посадила брюхом на воду, но в следующую секунду, тринадцатью годами раньше, «Орхидея» вновь поднялась на крылья.

Раз совсем рядом мелькнул пароход, оставляя длинный шлейф дыма и копоти; позже вдали на миг поднялись высокие мачты какого-то парусника, а за кормой все время маячила резиновая лодка с единственным человеком, вцепившимся в весла.

Оскар, заметивший лодку, так и не сообразил сначала, что она тащится вслед за «Орхидеей» сквозь времена.

Наконец, прибыли. Солнце жарило как встарь, затихли водометы, «Орхидея» легла днищем на воду и неспешно заскользила по легкой ряби семнадцатого века.

Фло, Питер, Капелька и Юстас вышли на палубу.

– Красиво, черт возьми, – вздохнул Фло. – Даже дышится, вроде бы, легче.

Море было синее-синее, почти как дома, в двадцать первом веке.

– Да уж, – заметил Эрвин. – Наслаждайся. Ни тебе смога, ни тебе нефти…

Юстас вдруг, рыкнув, рванулся на корму, встал на задние лапы, оперся на леер и залаял.

Невдалеке лениво покачивалась ярко-оранжевая резиновая лодка; в ней стоял человек и отчаянно махал курткой.

– Гм… – оторопел Капитан. Резиновая лодка в семнадцатом веке? Или что-то неладно с машиной?

– Кэп, лодка за кормой! – прокричал кто-то снизу, со второго уровня.

– Вижу, – отмахнулся Фло, направляясь в рубку.

– Все наверх! Кертис и Лу – принять человека!

«Орхидея» величаво развернулась и медленно сблизилась с лодкой.

Через минуту Кертис привел наверх перепуганного паренька-подростка; Лу втаскивал злополучную полуспущенную лодку на корму второго уровня.

Фло подозрительно рассматривал пришельца. Рыжая шевелюра, спасательный жилет, шорты, шлепанцы… Сын какого-нибудь рыбака из припортовых районов, наверное.

– Тебя послал Бейкер? – жестко спросил Капитан. – Отвечай!

Мальчуган съежился:

– Какой Бейкер? Я от родителей сбежал… А лодка лопнула. Старая уже…

– Как тебя зовут?

– Слава… Слава Лебедев.

Капитан удивился:

– Русский, что ли?

– Угу, – промычал парень. – Эмигрант.

– Сколько же тебе лет, эмигрант?

– Тринадцать…

Сходится возраст-то! Фло переглянулся с Питером.

Вряд ли Бейкер послал бы такого сопляка… – думал Капитан. – Да и что он знает о машине? Ничего, кроме того, что я купил что-то у министерства обороны.

– Что делать, Капитан? Мы почему-то приволокли его с собой.

Питер поедал Капитана единственным глазом.

– Кажется, я знаю, – сказал вдруг Оскар Слэш. Все взглянули на него.

– Нас было одиннадцать плюс Юстас. До тринадцати одного не хватало. Вот и зацепили ближайшего, кто подошел по возрасту. Эта машина свихнулась на цифре «13», Кэп. Ей-ей.

Капитан хмыкнул. А ведь верно! Молодец, Бегемот, голова варит. Ну, и что делать? Отправить пацана назад (или – вперед, хрен теперь разберешься). Ищи потом тринадцатого в экипаж. Не приведи Господь, Бейкер узнает. У него везде уши, а информация имеет свойство просачиваться…

«Оставлю, – решил Капитан. – Все едино, говорит, сбежал. А вернемся, еще спасибо скажет. Сдадим его прямо родителям под крылышко…»

– Эй, Слава!

Парень вытянулся. «Не отправляйте меня домой, дяденька», – читалось в его взгляде.

– Зачисляю тебя юнгой! Марш на камбуз к Ван Баттуму! Все вопросы к нему!

Бирюзовая волна Карибского моря мягко шлепала «Орхидею» в белоснежный бок. Легкий ветер гулял над миром, покачивал упругие усы антенн над рубкой. Черный флаг с черепом и скрещенными костями развевался на голо-стеньге над короткой, в сажень всего, мачтой. Флаг совершенно игнорировал ветер, ибо был лишь голограммой, как и сама стеньга. Она потому и называлась «голо-стеньгой».

Ван Баттум, свесив ноги с кормовой палубы «Деи» (правой секции тримарана. Левая звалась «Орха»), пристально наблюдал за пузатым пестрым поплавком. Справа от него стояло ведро с белым трафаретом «Веселого Роджера»; в ведре плескалось несколько рыбин. Рядом чинно восседал сэр Юстас, виляя хвостом и вежливо облизываясь. С другой стороны устроился Слава, негромко насвистывая модную телемелодию минувшей недели, которая наступит только через триста с чем-то лет. В рубке «Деи» возились Питер и Слэш – настраивали систему лазерного наведения.

Поплавок нырнул, леска натянулась, словно струна, Ван Баттум сноровисто подсек.

– Оп-ля!

На крючке трепыхался небольшой тунец.

– Твой, сэр Юстас. Маловат для котла.

Кок небрежно подбросил рыбину; Юстас привстал на задние лапы…

«Клац-клац!» Рыбий хвост исчез в объемистой пасти. Нюф облизнулся не без благодарности.

Поплавок снова закачался на волне.

Очередная поклевка была гораздо мощнее. Ван вцепился в удилище обеими руками.

– Эй! Слава! Сачок!

Юнга изготовился. Удилище выгнулось правильным полукругом; пластик тихо запел, но пока выдерживал. Из воды показалась серая голова с растопыренными жабрами. Размером голова была с добрую дыню.

– Ого! – присвистнул Слава.

Сверху как раз спускались Питер и Бегемот.

– Чего свистишь, юнга? – неодобрительно заметил Зборовски. На борту свистеть положено только двоим: боцману и ветру!

Слава не растерялся:

– Так точно, сэр! Больше не повторится, сэр! Извините, клюет, сэр! – и схватился вновь за подсаку.

И тут засвистел тот, кому положено – боцман. Пронзительный звук дудки сменился зычным голосом:

– Все по местам, бездельники! Паруса слева! Трам-тарарам!

Ругался Капелька исключительно для порядка, по старой морской традиции.

Плененный тунец забился в сачке, разбрасывая сверкающие на солнце жемчужины брызг.

– На камбуз, живо! – скомандовал кок.

Питер и Бегемот уже убежали; Юстас исчез еще раньше.

Команда занимала места. Капитан и Зборовски – в ходовой рубке; сюда же, на всякий случай, вызвали и юнгу. Капелька, Дейзи и Мортимер – в боевой рубке третьего уровня. Арчи и Слэш – в рубке «Орхи», слева; Лу и Кертис – справа, в «Дее». Ларри дежурил в трюме, у машин; кок с Юстасом остались на втором уровне.

Слева, с юга, приближался парусник. Слегка накренившись, он рассекал набегавшую волну. Белые полотнища парусов недвижимо застыли, наполненные ветром доверху. Следом шло еще несколько кораблей. Передний изменил курс и двигался теперь прямо к «Орхидее». Скоро он подошел совсем близко; стали видны даже шкентеля и юферсы. Матросы, стоя на пертах, сноровисто управлялись с такелажем; судно вмиг легло в дрейф.

– Голландцы, что ли? – предположил Питер. – Гляди, все брам-стеньги вперед выгнуты…

Фло усмехнулся. На голландском судне командовать мог кто угодно.

– Эй, пираты! – послышался неожиданно громкий голос. Говорили по-английски.

«Орхидея» носом глядела в правый борт парусника. Разделяло их саженей тридцать.

– Подойди ближе, – сказал Фло и вышел на мостик.

Питер подал «Орхидею» вперед, расстояние сократилось вдвое. Теперь стало видно кто говорил – разодетый в шелка и парчу бородач, должно быть капитан «голландца», а возможно и адмирал всей эскадры. В руке он держал рупор.

– Эй, пираты! Вы на прицеле моих молодцов.

Что правда, то правда: сквозь порты выглядывали жерла корабельных пушек.

– Предлагаю сдаться, и вас не тронут до суда…

– Простите, капитан, но сдаваться я не собираюсь, – голос Фло подхватывал приколотый к лацкану микрофон-муха и транслировал через внешний акустик. – В свою очередь предлагаю вам идти своей дорогой, ибо вы не те, кого мы ищем.

Фло переключился на служебку:

– Что у вас, Эрвин?

– Зародыш рекомендует своротить им руль, бушприт, утлегарь, и уходить на сорок градусов от миделя. Цели введены, – отозвался боцман.

– Хорошо. Залп по команде.

– Есть, сэр!

Дымный шлейф окутал один из портов ближнего парусника, грохнул выстрел; ядро вздыбило фонтан воды в нескольких саженях от «Деи».

– Это предупреждение! – надменно сообщили с парусника. – Если ваш бочонок…

– Ну, ладно, – проворчал Фло. – Пеняйте на себя. Залп, Эрвин!

Сухо гукнули две кассетные пушки; бушприт и утлегарь дернуло в сторону, кливера поникли; все это жалко повисло на фор-брам-штаге. Тотчас же ожили водометы «Орхидеи», все восемь. Вмиг встав на крылья тримаран развернулся и помчался прочь.

Бомбарды голландца с запозданием плюнули ядрами и дымом, но на прежнем месте вместо дивного белого судна лишь буруны опадали, да стлался шлейф мелкой водяной пыли.

В мгновение ока «Орхидея» оставила эскадру позади, убежав далеко к горизонту.

– Ты заметил, как назывался этот корабль? – спросил Фло помощника.

– Да, капитан. «Аарбели».

– Запомни: нам нужна «Санта Розалина». Она будет идти под испанским флагом с юга, из Картахены.

Зборовски кивнул.

В рубке «Деи» Гордон Лу с досады сплюнул.

– Что-то не спешит Капитан потрошить эти каракатицы. А, Бруно?

Кертис пожал плечами. Он предпочитал, не дергаясь, дожидаться обещанного миллиона золотом.

– Внимание, команда! Маленькая репетиция. Захват эскадры. Восемь кораблей. Вспоминайте, чему вас учили. Разделение!

С легким жужжанием заработали сервомоторы. Пилоны отделились от боковых секций и откинулись назад, на манер крыльев боевого истребителя. «Орха» и «Дея», став самостоятельными судами, плавно пошли на разворот вслед за секцией-маткой.

– Хо-о-о! – заорал в упоении Лу. – Вводи цели, Бруно!

Три стремительные молнии рассекли эскадру парусников на части. Беспорядочно стреляли бомбарды, не в силах поспеть за перемещениями пиратских судов, на палубах поднялась суматоха.

Кассетницы-металлорезки, повинуясь программам Зародыша, смели парусникам все мачты и рули, сковырнули бушприты, оставив совершенно неуправляемыми.

– Абордажный удар! – скомандовал Фло.

Разворот, новый заход на цель, ракеты к пуску, пуск!!

Хищные остроносые пчелы взвились в чистое небо семнадцатого века и взорвались над дощатой палубой каждого из кораблей. Нервно-паралитический газ окутал парусники, настигая всех без разбора – матросов, офицеров, пассажиров. Люди падали, как чумные – на бегу, прижимая руки к лицу.

Спустя три минуты газ разложился на безвредные составляющие, сизый туман, застивший глаза, рассеялся без следа. Солнце вновь озарило разгромленные корабли: обломки мачт, клочья парусины, щепы, валяющиеся в нелепых позах люди…

Репетиция удалась.

Золота и драгоценностей на захваченных кораблях оказалось совсем мало. Обшарить все и погрузить на «Орхидею» успели за каких-то два часа. Кое-кто из матросов уже начинал шевелиться, но это никого из пиратов не взволновало: чтобы те пришли в себя окончательно, потребовалось бы еще столько же времени.

Наиболее ценной добычей все сочли богатейшую коллекцию превосходных португальских вин.

С тем «Орхидея» и покинула собранные в кучу, намертво пришвартованные друг к другу увечные парусники.

На следующее утро команда, протрезвев после обильной дегустации, собралась в кают-кампании. Ван Баттум в очередной раз удивил всех новым блюдом – умел голландец исхитриться и выдать шедевр кулинарного искусства.

Беззаботный завтрак прервал резкий сигнал автовахтенного.

«Полундра!»

Спустя полминуты экипаж «Орхидеи» изготовился к действиям. Горизонт оставался девственно чистым, однако акустик Зародыша предупреждал, что невдалеке кипит морское сражение. То ли англичане пускают перья из испанцев, то ли испанцы из англичан, а может еще кто сцепился.

Фло насупился и задействовал камуфляж. Зародыш, секунду поколебавшись, выбрал облик трехмачтовой баркентины с бермудским вооружением грота и бизани. Голограмма окутала «Орхидею», поглотила тримаран, и вот уже несся по волнам полным бакштагом стремительный парусник, еле слышно урча водометами и оставляя за собой странную тройную кильватерную струю.

– Кэп, – смущенно сказал Питер. – Бермудские паруса появились только в середине девятнадцатого века. Врет Зародыш.

Фло махнул рукой: «Пусть!»

– Слэш! Поднимай вертолет!

Подстегнутый командой Капитана Бегемот метнулся на верхнюю палубу. Разошлись паучьи лапы автонайтовки, ожил двигатель, расплылся призрачным кругом винт… Узкая полупрозрачная стрекоза вспорола небо, взмыла над «Орхидеей» и волнами, горизонт разом отпрянул куда-то вдаль, а внизу раскинулась синяя водная гладь, бескрайняя, чистая и умопомрачительно свежая. У Бегемота захватило дух. Красиво, бизань пополам, якорь в глотку!

Прямо по курсу, сцепленные бортами, окутанные сизыми облаками порохового дыма, застыли два корабля: испанский сорокапушечный галеон и небольшой кеч под «Веселым Роджером». Грот-мачта испанца лежала на воде, кеч, судя по всему, взял его на абордаж.

Слэш переключил сигнал с внешних датчиков на трансляцию. Теперь и Фло в ходовой рубке, и боцман в боевой видели все происходящее на своих экранах.

Пираты на кече убрали оба кливера и фор-стаксель, бак выглядел странно пустым, ибо фок-мачту кеч не нес. Но команда «Орхидеи», натасканная Питером, уже знала, что вместо мачты на баке парусника притаились каронады – примитивные пушки, способные, впрочем, потопить даже «Орхидею» (но только если повезет). Судно даже называлось устрашающе: бомбардирским кечем. Последствия залпа пиратов налицо: вдвое больший испанец уже потерял грот-мачту, рули, изрядное количество парусов и рангоута; пробоины зияли в надстройке юта, в бортах…

Скоро галеон был захвачен. Пираты выбрасывали за борт убитых, добивали тяжелораненых, перетаскивали на свой корабль сундуки со скарбом, перегоняли пленников, словом – вели себя как любые корсары во все времена.

«Орхидею» они откровенно прозевали, опьяненные победой. Фло успел приблизиться на добрую милю, прежде чем на кече поднялась суматоха. Вертолет уже сел, Слэш присоединился к Арчи Элмеру. Пираты, пристально глядя на лже-баркентину с «Роджером» на брам-стеньге, застыли у бортов своего судна. Несомненно, что пушки левого борта и палубные каронады могли выстрелить в любую секунду.

Корабли сближались в полном молчании.

– Шлюпку на воду! – скомандовал Капитан Фло. – Элмер, Лу, на весла! Остальные – полная боевая готовность. Связь по служебке, общий канал!

Питер Зборовски проводил отвалившую шлюпку пристальным взглядом. Чмокнув, она проколола границу голо-поля и, покачиваясь на спокойной волне, устремилась к пиратскому кечу.

Храбрости и хладнокровию Капитана Фло оставалось только позавидовать.

3. Унесенные ветром

Шлюпка возвращалась. Арчи и Лу изображали греблю: на самом деле работали миниатюрные движители на корме. Однако Фло решил не настораживать пиратов.

Команда «Орхидеи» замерла в ожидании.

Пока шлюпку поднимали, Фло направился в рубку. Зборовски встретил его вопросительным взглядом.

– «Санта Розалина» в Маракайбо. Туда и направимся. Вот, союзников нашел…

На кече, который, кстати, звался «Колибри», ставили и поднимали паруса; сильно поврежденный испанец пошел ко дну, едва только пираты убрали абордажные крючья.

Фло договорился с капитаном «Колибри» о совместном походе на Маракайбо. В принципе пираты ему были без надобности: «Орхидея» в состоянии сломить любые заслоны испанской твердыни. Однако, надо же на кого-то списать нападение? Фло хотел опередить пиратов («Колибри» намеревался зайти на Тортугу за подмогой), сделать свое дело, а потом пусть себе потрошат Маракайбо и испанскую эскадру, а заодно и присвоят всю славу.

К вечеру ветер посвежел, кеч, зарифив паруса, шел галфвиндом, сильно накренившись. Волны бодали белопенными макушками его исхлестанный ветрами и морем борт. «Орхидее» тоже доставалось, пришлось втянуть крылья, а боковые секции вплотную прижать к центральной. «Колибри» скоро потерялся за крутыми валами. Ветер крепчал, волны становились все выше и выше, а «Орхидея» покачивалась себе, словно бочонок. Вернее, словно три бочонка, накрепко связанных вместе.

Экипаж давно разбрелся по каютам. Боцман обосновался в гамаке, рассказывая очередную байку, Арчи слушал, глядя в иллюминатор. Мортимер с Дейзи молча пили вино, стараясь расплескать поменьше. Лу и Кертис играли в карты, насколько позволял шторм. Механик Ларри, убаюканный качкой, спал; засыпал и Оскар, намаявшись за день. Фло с Питером негромко разговаривали в капитанской каюте; здесь же, опустив голову на толстые мохнатые лапы, залег и сэр Юстас. Кок с юнгой пытались прибрать в кают-кампании, но до окончания шторма это вряд ли удалось бы и они удалились в каюту голландца, где поселился и Слава.

Шторм! Владыка морей! Что может устоять перед твоим бешеным натиском? Бесконечно малым и ничтожным кажется любое творение рук человеческих в сравнении с тобой. В твоей власти швырнуть беззащитный корабль, утлую песчинку в твоих ладонях, на скалы, разбить вдребезги, в щепы. Горе тем, кому уготована такая судьба. Ты можешь сломать мачты, оборвать снасти, лишить руля. Ты всесилен!

Однако, что за дерзкое суденышко? У него нет мачты (убрана внутрь), нет ничего, за что можно ухватиться. И волны ему нипочем! Ну-ка, бросим его на прибрежные скалы!

Арчи почувствовал как палуба уходит из-под ног, словно пол в скоростном лифте. И вдруг навалилась тяжесть. Рывок!

«Орхидея» вздрогнула, словно раненая птица, и стремительно ринулась вперед. Заработала гравиподушка; оттолкнувшись от скал судно прыгнуло через мель, через высоченные валы, через смерть, и понеслось туда, где было глубоко, где не могли распороть днище острые каменные клыки, где волны пониже и опасности нет.

Спустя несколько минут подушка отключилась и «Орхидея» вновь закачалась на штормовой волне.

За ночь Зародыш включал подушку еще дважды.

Утро выбралось из-за горизонта, шлепая босыми ногами по притихшему морю. Шторм ушел буйствовать на юг, к экватору. Волны еще вздымали «Орхидею», но это были уже не свирепые пенные горы, а пологие синие холмы. Зародыш оценил погоду в 2,7 балла. К восходу солнца под гул сервомоторов боковые ступени разъехались в стороны, крылья отделились от корпуса и, нетвердо щелкнув, зафиксировались в рабочем положении. Выползла наружу мачта, взмахнув полуреями, как руками.

Первым проснулся Юстас. Отворив носом незапертую дверь капитанской каюты, он прошествовал на корму, спихнул за борт тик-трап и с наслаждением плюхнулся в воду. Поплавал вокруг «Орхидеи» минут десять, довольно отфыркиваясь, несколько раз нырнул и взобрался назад на корму. Деловито отряхнулся, вытащил тик-трап на палубу. Оставляя мокрые следы и небольшие лужицы побрел вдоль фальшборта второго уровня на нос.

И тут с верхней палубы донесся хриплый разбойничий крик.

– Пиастры, пиастры!

Сэр Юстас басом гавкнул и галопом понесся к трапу. От крика и лая проснулись четверо: Лу, Кертис, Арчи Элмер и Капитан. А сверху продолжали громогласно орать:

– Дукаты, дукаты! Тугрики, тугрики!

Кто в чем, пулей устремились на четвертый уровень.

Там происходило следующее: на полурее, как раз под усом УКВ-антенны сидел нахохлившийся зеленый попугай и сердито орал; сэр Юстас, опираясь передними лапами о стабилизаторы вертолета, возмущенно лаял на него.

Фло, ежась от утренней прохлады замер у трапа.

– Ну и ну! – сказал Арчи, кутаясь в одеяло, которое почему-то захватил с собой. На далекий, еле слышный гул никто не обращал внимания.

– Забей заряд! – разорялся попугай. – И стань на фитиля!

– Гав-гав!

– Кливера долой! Обрасопить реи! Трам-тарарам!

– Что это за птица, Кэп?

– Гав-гав!

– Марселя на гитовы! Абордаж! Полундра! Полундра!

– Во дает!

– Может поймать его? Он, поди, ручной.

– Юстас, фу!

– Гав-гав!

– Правый борт залп! Трам-тарарам-тарарам! Пам-пам!

Пес, все еще недовольно взрыкивая, подошел к капитану и сел у его ног.

– Пиастры, пиастры! – крикнул напоследок попугай. Похоже, он успокаивался. – Дукаты, дукаты! Тугрики, тугрики!

Арчи расправил одеяло, намереваясь использовать его вместо ловчей сети, но горластая птица вдруг взмахнула крыльями и мигом перепорхнула на плечо Кертису.

– Мама миа! – изумился итальянец. – Точно, ручной! У-тю-тю!

Попугай, не обращая внимание на сюсюканье Кертиса, нахохлился и стал деловито чистить травянисто-зеленые перья. Ярко-желтый хохолок на макушке то вставал дыбом, как у удода, то прижимался к голове.

– Остров Бугеля! – сообщил он не очень уверенно и что-то неразборчиво прощебетал.

Капитан протянул палец; птица с готовностью заняла этот импровизированный насест.

– Ты кто? – спросил Фло, не особо надеясь на ответ.

Попугай и не ответил.

Завтракали под невнятное бормотание зеленокрылого гостя и ревнивое ворчание сэра Юстаса.

– Кстати, сэр, – обратился к Капитану Гордон Лу. – Неплохо бы дать этой птице какое-нибудь имя.

– Морское, – поддакнул Кертис. – Позабористее.

Фло хмыкнул.

– Предлагайте.

Сэр Юстас нервно гавкнул.

Капитан задумался.

– Гав? А что, неплохо. Попугай по имени «Гав.» А?

– Нет, сэр, это не звучит. Нужен какой-нибудь морской термин – убежденно сказал Арчи.

– Скажите, Капитан, – поинтересовался вдруг Кертис. – А почему вашего пса так неподходяще зовут? Вы же моряк.

Фло отодвинул тарелку и в упор взглянул на Кертиса.

– Как же мне следовало его назвать?

Бруно пожал плечами.

– Ну, Бимс, скажем, или… или уж Риф на худой конец.

Фло усмехнулся.

– Скажи, Бруно, а тебе было бы приятно, если бы тебя звали «Палуба» или «Клюз»?

Кертис смутился.

– У этого пса известны предки до тридцать шестого колена по обеим линиям. Ты можешь похвастать подобной родословной?

Итальянец смутился еще сильнее. Фло продолжал:

– Да будет тебе известно, его зовут даже не просто «Юстас», а сэр Юстас Олаф Готти де Монтабар. Его родной брат носит имя Юкон Лотар Форсайт де Монтабар. А ты – «Бимс»…

Кертис развел руками.

– Прошу прощения, сэр…

Повисло недолгое молчание. И вдруг попугай тихо, но отчетливо сказал:

– Бимс.

Эрвин Капелька, выпустив клуб дыма, заметил:

– По-моему, это имя пришлось ему по вкусу.

Попугай склонил голову набок, словно прислушивался.

– Абордаж! – тревожно крикнул он и захлопал крыльями. – Полундра!

В тихий плеск моря за бортом вплелся далекий утробный гул.

– Ч-черт! Что это?

Зародыш подал сигнал тревоги.

– По местам!

Команда вмиг рассыпалась.

Фло ворвался в рубку и с ходу защелкал переключателями на пульте. Зародыш лихорадочно анализировал ситуацию.

– Два легких истребителя класса «Пустельга». Вооружены ракетами «воздух-вода», – выдал он экспресс-анализ. – Вероятность атаки – 74%. Прошу снять блокировку.

Капитан нахмурился. Истребители в семнадцатом веке?

Питер безмолвно следил за экранами. Скрипнув зубами Фло ввел личный код в охранный модуль. Запертая ниша, сухо клацнув, открылась. Сорвав ногтем пломбу. Фло вытащил микрочип и бросил его в специальный ящичек здесь же.

– Атака! – взвыл Зародыш, отдавая неуловимые команды автоматике. Две противоракеты правого борта немедленно стартовали, хлестнув реактивными струями прочную обшивку.

Спустя доли секунды в полумиле от «Орхидеи» синхронно вспухли два воздушных взрыва.

– Вот они! – воскликнул Зборовски.

У самого горизонта мелькнули две серебристые черточки.