UFO: враг неизвестен

      – Конечно, – с ужасающим спокойствием отозвался Олаэча, как никогда похожий на резного индейского идола. – Нужно сказать «Сезам, откройся».
      Мбида снова заразительно захохотал, хлопая ладонями по бронежилету.
      – Зря смеетесь, – парировал ван Торенс. – Это правда. Кстати, не удивлюсь, если в основе этой легенды лежит как раз инопланетный шлюз. Кто знает, может эти головастики уже прилетали на Землю в старину?
      Паллистер вздохнул:
      – Значит, много лет назад икс-команда, вооруженная дубинами, дала достойный отпор плазменным пистолетам. Иначе сейчас бы наш шарик был населен исключительно головастиками, а мы с вами гнили бы где-нибудь в джунглях с каменными топорами подмышкой.
      – По-моему, во времена Сезама уже никто не пользовался дубинами, – Завадски с сомнением покачал головой. – Кто знает, когда придумали дамасскую сталь?
      Пир пожал плечами:
      – Давно. Только сталь эта называется дамасской.
      – Какая разница? – отмахнулся Завадски.
      – Теперь – никакой, – согласился Пир. – Это я так, к слову.
      Ван Торенс впечатлено покачал головой с экрана.
      – Да-а, ребята! Теперь я вижу, что нервы свои вы оставляете в тумбочке.
      – Пригляди там за нашими тумбочками, – проникновенно попросил Мбида и сам с готовностью засмеялся.
      – Пригляжу, – с не меньшей готовностью согласился голландец. – Обязательно. Однако, продолжим. Тарелку свалили второй ракетой; ясно, что она получила повреждения. Мы ожидали, что она рухнет, словно метеорит, однако до поверхности она дотянула на удивление браво. Посадка, не падение, а именно посадка – вот что мы увидели. Вероятно, экипаж будет занят починкой. Впрочем, это мы так думаем, а как поступят сектоиды-астронавты предстоит выяснить вам.
      – Выясним, – кивнул головой Паллистер и обратился к остальным. – Так?
      – Йэ-эп! Конечно выясним, – подмигнул ему Мбида и ткнул локтем соседа – Патрика Рейнольдса, не проронившего до сих пор ни слова. – А ты чего молчишь, бледнолицый брат? А?
      Рейнольдс угрюмо взглянул на камерунца и вновь опустил голову.
      – Так… Предчувствие у меня хреновое. Не знаю даже…
      – Брось, Пат! – сказал Паллистер ободряюще. – Я в первый раз больше волновался. Теперь мы хоть знаем, чего ожидать…
      Рейнольдс отмолчался. Его не стали больше трогать. Ван Торенс говорил еще о чем-то, но Пир слушал его вполуха. Чем ближе подлетали к месту, тем неспокойнее становилось на душе. Никогда перед обычными операциями Пир не испытывал такой неясной тревоги, ну, разве что, в самом начале карьеры, когда только вернулся из Чечни и поступил на службу в свой неизменный отдел… Неизменный до недавних пор.
      На Испанией сияло восходящее солнце. Не было даже намека на альпийскую тугую облачность. И было тепло, плюс шестнадцать, если верить установленным на борту «Рейнджера» термометрам. Впрочем, оборудованию икс-комовцев верить можно, это не Россия, страна парадоксов. Это первый мир, где под упаковкой всегда скрывается именно то, что изображено на упаковке.
      Когда «Рейнджер» пошел на снижение, Пир изгнал из себя все, кроме сосредоточенности. Мышцы жаждали движения. Знакомо потемнело в глазах, когда прокалывали вражеское поле, а в следующий миг шасси десантника коснулись почвы.
      – С богом, орлы! – донеслось из пилотской кабины и трап откинулся, впуская в брюхо «Рейнджера» утренний свет. «Рейнджер» стоял на умопомрачительно-зеленой траве, Пир даже на миг удивился, потому что за месяц проведенный под землей успел отвыкнуть от живой природы.
      Паллистер и Рейнольдс снова шли первыми, Паллистер влево от трапа, Рейнольдс вправо. Перед Пиром высаживался Олаэча.
      Паллистеру тоже толкнулась в глаза непривычная зелень; лужайка, где приземлился «Рейнджер» упиралась в низкий домик с покатой крышей. В стеклах отражалось солнце. Стоя у шасси, Паллистер крутнулся на месте. Справа от трапа, параллельно севшему «Рейнджеру» тянулась высокая живая изгородь. Метрах в десяти от трапа в ней виднелся проход. Судя по всему, за изгородью располагалась такая же травяная лужайка. Примерно на уровне трапа изгородь обрывалась, а дальше шел низкий каменный заборчик. Сразу за заборчиком, держа в согнутой руке пистолет, стоял сектоид. Вполоборота. В любую секунду он мог повернуться и выстрелить в выпрыгивающего Рейнольдса. Или сразу выстрелить, не оборачиваясь. Паллистер рефлекторно вскинул «Лигерт». Короткая очередь вспорола идиллическую тишину, сектоида отшвырнуло от заборчика. Пистолет он выронил, и Паллистер довольно провел поверженного врага взглядом. Рейнольдс тем временем сунулся к проходу в изгороди, выпрыгнувший следом Олаэча присел перед заборчиком в месте, где тот стыковался с изгородью и выставил вперед ствол ружья. Самое время было спокойно вздохнуть и осмотреться, но в тот же миг дважды грянули негромкие выстрелы. Паллистер почувствовал, как внутри у него что-то обрывается.
      В проходе живой изгороди медленно, как в кино, оседал на траву Патрик Рейнольдс. В ярком свете солнца зеленых вспышек никто не увидел. Стреляли с прилегающей лужайки.
      Пир, следовавший за Рейнольдсом и еще не успевший показаться из-за изгороди, наудачу пальнул сквозь переплетение ветвей, раз другой, и с удивлением услышал предсмертный хрип сектоида. Он попал. Случайно. Впрочем, не совсем случайно: рефлексы направили пули именно туда, где наиболее вероятно находился враг. И рефлексы не подвели.
      Словно кошка Пир прыгнул вперед, через проем в сплошной зеленой стене, упал и перекатился, готовый вновь выстрелить, но лужайка за изгородью была пуста, если не считать недвижимо лежащего сектоида в центре. Пир оглянулся и махнул рукой: свободно. Тотчас к домику метнулся Нил Ватсон, а лужайку рысью пересек пригнувшийся Мбида. Ивасаки сменил Олаэчу у заборчика, опустив тяжелую «Берту» на шершавый камень. Завадски перемахнул через плетень перед носом «Рейнджера», на миг встретившись взглядом с пилотами за полупрозрачным снаружи плексотитановым колпаком кабины.
      Следующие десять минут ушли на прочесывание местности внутри защитного поля. Пир и Ватсон обшарили домик; тот был пуст. И если в прошлой миссии они не нашли в сарайчиках живых сектоидов, зато видели их следы – отпечатки ног во влажной земле, расстрелянный из чужого оружия замок – то здесь в домик явно никто не заглядывал уже довольно давно: везде лежал толстый слой нетронутой пыли.
      Остальные цепью прошлись по разбитым на квадраты лужайкам. Лужайки отделялись друг от друга или такими же живыми изгородями, или низкими каменными заборчиками, смурованными, наверное, очень давно, потому что камни потемнели от старости в местах отеса, а раствор во многих местах вылущился. Кое-где попадались низкие плетеные перегородки, которым из глубин памяти Пира всплыло меткое название «тын». Вероятно, наследие бабки по материнской линии, добродушной полной хохлушки, которую Пир помнил смутно. Впрочем, некоторые украинские слова у Пира в голове остались и они лезли из подсознания в самые неожиданные моменты.
      Тарелка обнаружилась на дальней лужайке, у самой границы защитного поля. Паллистер, Завадски и Олаэча подошли к ней справа, с востока; Ватсон, Пир и Мбида с юга; а японец со своей громоздкой пушкой подтянулся с юго-востока. Еще издали легко было заметить, что овальный люк приоткрыт, полуопущен, из-за чего вход в тарелку был больше похож на окно. Один из бортов чернел, как уголь, и заметно дымился, но не видно было, чтоб обшивка где-нибудь повредилась насквозь.
      – Пир, Хуан, – за мной, – скомандовал Паллистер и пополз к тарелке. Так, чтобы приблизиться к люку сбоку, вдоль стены. Пир пополз с другой стороны. Остальные держали люк на прицеле, только японец повернулся к чужому кораблю спиной и держал тыл.
      «Хватает же ему выдержки, – с завистью подумал Пир, работая локтями. – Меня бы сейчас отвернуться от тарелки не заставил бы ни один человек в мире. Впрочем, один заставил бы: генерал Батт.»
      Спустя пару минут Паллистер и Олаэча уже вжимались спинами в теплую обшивку тарелки слева от люка, Пир – справа. Люк дрогнул и уполз вниз, покорный мыслям кого-то из икс-комовцев. Внутри тарелки было темно, видимо взрыв ракеты кое-что все-таки повредил, и в том числе освещение. Паллистер метнул внутрь зажженный феер и кувыркнулся следом, готовый выстрелить в любую секунду.
      Но напрасно они ждали ответных выстрелов: никого живого в тарелке не было. Только мертвый сектоид у полуразрушенной силовой установки-конуса в самом центре кабины. Пульт слева тоже был совершенно безжизненным, на нем не горело ни единого огонька. Наверное, этот чужак погиб при посадке. Или еще раньше, в полете, когда ракеты «Интерсепторов» поразили юркую цель.
      Паллистер осторожно поднялся на ноги; позади встали Олаэча и Пир. Красные точки лазерных прицелов плясали на дальней стене, а причудливые тени от колеблющегося света феера казались танцующими демонами.
      – Все, – сказал Паллистер громко. – Третий готов еще раньше.
      И опустил «Лигерт», отключив предварительно прицел. Вторая миссия завершилась.
      Когда они вернулись к «Рейнджеру», у тела Патрика Рейнольдса на коленях стояли оба пилота; рядом валялась раскрытая аптечка. Видимо, она не понадобилась.
      – Эх, Пат! – с горечью произнес Паллистер. – Предчувствие…
      Пир сцепил зубы и молча взошел по трапу. За ним шел еще кто-то, кажется Завадски.
      На базе, проходя по коридору, Пир на миг задержался у стенда. Напротив фамилии Паллистера уже красовалась жирная четверка, в строке Пира возникла единица, а вокруг фамилии Рейнольдса щуплый парень в синем халате сосредоточенно рисовал фломастером черную траурную рамку.

* * *

      Пир уже спал, когда в дверь осторожно постучали. На соседней койке бесшумно приподнялся Ник Завадски.
      Так же бесшумно Пир прошел к двери.
      – Это я, Паллистер, – донеслось из коридора. Голос американца звучал приглушенно, но Пир узнал его. Замок двери сухо щелкнул, открываясь.
      На Паллистере были спортивные брюки в обтяжку, футболка и легкомысленные незашнурованные кроссовки с мигающими огоньками в подошве.
      – Пойдемте к нам…
      Что-то в его голосе удержало Пира от ненужных вопросов. Ник Завадски молча оделся и, тихо звякая ключами, дождался пока оденется Пир.
      В соседней комнате сидели все оперативники, ван Торенс, трое дистанционщиков и кое-кто из пилотов. Едва Пир, Паллистер и Завадски вошли и затворили за собой дверь, на столе как-бы сами собой возникли три квадратные бутылки.
      – Это ром? – угрюмо спросил один из пилотов.
      – Ром, – подтвердил Паллистер.
      На застеленную и нетронутую кровать Рейнольдса поставили полную до краев рюмку.
      – За вас, ребята, – глухо сказал Паллистер и все присутствующие, не чокаясь, выпили.

* * *

      Утром Брюс де Григ, как обычно, явился на текущий доклад к шефу. Доклад походил на вчерашний, и на позавчерашний, и на недельной давности, и Брюс ничуть не сомневался, что никаких изменений не предвидится: он договорит, шеф сбросит файл в архив, несколько вопросов, внеплановые задачи, и все – работать.
      На середине доклада тоненько запищал зуммер вызова. Майкл Батт удивленно уставился на мигающую точку посреди экрана терминала. Жестом прервав помощника, хотя Брюс и сам уже умолк, он коснулся клавиши ответа.
      – В чем дело, Люсьен? У меня доклады…
      – Сэр! Здесь рабочий из жилых модулей. Он хочет повидать вас, и говорит, что это очень важно!
      Голос секретарши-гаитянки звучал растерянно. Понятно было, что ей стоило больших усилий решиться потревожить шефа.
      – Надеюсь, дело действительно важное, – проворчал Батт. – Впускай…
      И – гораздо тише – добавил:
      – И надеюсь, что дело быстрое.
      Вошел рабочий в форменном комбинезоне сервис-служб, курчавый мужчина, похожий на турка-беженца. В руках он держал черный пластиковый пакет для мусора.
      – Здравствуй, любезный, – сухо сказал Майкл Батт. – Секретарша сказала, что у тебя срочное дело.
      – Да, сэр!
      Рабочий неловко двинул пакетом, там что-то отчетливо звякнуло.
      – Я читал типовые договора оперативников проекта… Там сказано, что им запрещено пить… спиртное. Я убирал в жилом блоке сегодня. Посмотрите, что я нашел в комнате номер один… В урне.
      Рабочий торопливо полез в пакет, шурша, и выставил на стол одну за одной три бутылки из-под рома.
      Батт внимательно посмотрел на рабочего.
      – А почему ты решил поставить в известность меня?
      Рабочий замялся.
      – Ну… Это же запрещено. Это нарушение.
      Батт откинулся на спинку своего очень неудобного с виду кресла. Три пустые бутылки выглядели на краю огромного Т-образного стола на редкость нелепо.
      – Скажи-ка, – с неожиданным интересом спросил Батт. – А сам ты пьешь… спиртное?
      Рабочий, нервно шелестя пакетом, пожал плечами и ответил, слишком быстро ответил, как показалось Батту:
      – На смене – нет, сэр. Никогда.
      Батт устало прикрыл глаза.
      – Ладно, скажи как тебя зовут, дружище. Тебе выпишут премию.
      Рабочий просиял. Видно, на это он и рассчитывал.
      – Спасибо сэр! Меня зовут Хакан Хами, номер сто десять-шестьсот девяносто два «дельта». Надеюсь, вы примерно накажете нарушителей, сэр!
      – Несомненно, – буркнул Батт. – Ступай, Хакан, спасибо.
      – Вам спасибо, сэр! До свидания!
      Рабочий попятился и поклонился.
      – Да, – встрепенулся Батт. – И забери это…
      Он махнул ладонью в сторону бутылок.
      Хакан Хами, казалось, несказанно удивился.
      – А разве вам не нужны будут вещественные доказательства, сэр?
      – Нет, – ответил Батт равнодушно. – Не нужны.
      Рабочий, секунду поколебался и убрал бутылки в тот же пакет, в котором принес.
      – До свидания, сэр.
      Батт сдержанно отсалютовал и тут же вызвал секретаршу.
      – Люси, отметь в листе поощрений: Хакан Хами, сто десять-шестьсот девяносто два «дельта». Премия в размере двухнедельного содержания.
      – Исполнено, сэр!
      – Спасибо, – вздохнул Батт и отключился.
      Воцарилось молчание. Брюс де Григ, Спиновский и Рикардес внимательно глядели на шефа. Тот устало прикрыл глаза ладонью.
      – Сэр… Вы действительно накажете Паллистера? – спросил Брюс, и тут же вспомнил, что бутылок было три. – И остальных?
      Батт убрал ладонь от лица.
      – Нет, конечно. Что за бред?
      – Но ведь употреблять алкоголь оперативникам действительно запрещено.
      Батт кивнул.
      – Да. Запрещено. Но сегодня погиб Рейнольдс. А завтра может погибнуть кто-нибудь из них. И не нам с тобой их судить. Я наказал бы их, если сегодня утром кто-нибудь не смог пойти в бой. Ты их видел утром?
      – Видел, – кивнул де Григ. – Перед тренировкой.
      – И как они?
      Де Григ улыбнулся.
      – Как огурчики!
      – Вот видишь, – Батт развел руками.
      – А почему тогда этого… Хакана премировали? – не унимался де Григ.
      – Да ладно тебе, – Батт отмахнулся. – Старался ведь парень. И вообще, должен же я знать, что творится на базе? А ты прекращай болтать и возвращайся к докладу.
      Брюс де Григ тронул клавиатуру ноутбука; бродячее пятно скринсейвера сменилось ровными строками текста. Через несколько секунд он заговорил, продолжив ежеутренний доклад с того самого места, на котором прервался.
      Но этот случай Брюс де Григ, помощник руководителя проекта «X-com defence» запомнил надолго.

Глава четвертая.
Январь 1999.

      Через два дня после возвращения со второй миссии, двадцатого января, на базу понаехало каких-то шишек из ООН и НАТО, от деловых костюмов и звезд на погонах рябило в глазах. Паллистер не успел прикрепить к рукаву сержантские нашивки, как пришлось их менять на лейтенантские. Батт шутливо посоветовал не спешить и подождать до следующей миссии: глядишь, и капитана дадут. Паллистер пожал плечами. В принципе, чин, полученный в проекте «X-com defence» равнялся армейскому, но в армии нашивки так резво не раздавали.
      Пир тоже получил чин – сержанта. Остальным выдали нашивку с кинжалом, условный знак прошедших первые миссии. Первая кровь. Паллистер тут же мрачно посоветовал новичкам выдавать нашивки с изображением чайника, но Батт мгновенно применил к нему свое главное оружие – взгляд, от которого по спине начинала гулять зима. В остальное время шеф проекта таскался с шишками по всей базе и что-то постоянно объяснял. Больше всего проверка торчала в лабораториях, а оперативникам посоветовали побольше времени проводить в тренажерных и без нужды не высовываться.
      Впрочем, судьба распорядилась иначе и икс-команда выступила перед высокой комиссией в полном блеске. Вечером, двадцать первого января, когда оперативники расслаблялись после обычных тренировок, а персонал базы коротал свободное время в барах и ресторанчиках сервис-блока, Пир потягивал апельсиновый сок за одним столиком со знакомым пилотом, Валеркой Смоляниновым. Валерка был в меру ехидным малым и не упускал случая поиздеваться над оперативниками. Впрочем, наскоки его были совершенно беззлобны. Сам он был родом из Казахстана, проторчал некоторое время на бездействующем Байконуре, откуда его и завербовали в проект, потому что пилотом он был великолепным. Пир вертел в руках стаканчик с соком и проклинал судьбу, потому что больше всего сейчас хотелось пива. Он мог, в принципе, выпить баночку, но кто-нибудь из сидящих за соседними столиками или прыщавый бармен за стойкой непременно стукнул бы Батту, да еще плюс ко всему комиссия… Короче Пир пил сок и жалел себя. Валерка тоже пил сок: пилотам спиртное вообще было запрещено. Над базой сгущались сумерки: какой-то умник, обслуживающий датчики внешнего наблюдения, придумал заводить картинку с внешних камер на видеоэкраны всех баров, и все присутствующие могли любоваться верхним пейзажем: чахлыми елочками на полигоне.
      Музыка, ненавязчиво льющаяся из динамиков, внезапно оборвалась, и над входом в бар замигала тревожная красная надпись:

«ALERT» «ALERT» «ALERT»

      – Ха! – сказал Валерка, отодвигая стакан. – Небось, проверка!
      Пир молча помчался прочь из бара, провожаемый уважительными взглядами. Валерка выскочил следом, но направлялся он в другую сторону: у пилотов были свои пути.
      В тревожный рукав, по традиции, первым успел Олаэча; кроме него облачались в боевое Паллистер, Ватсон и Ивасаки. Пир поспел пятым. Спустя секунды в рукав ворвались Мбида и Завадски.
      – Что, тренировочки? – беззаботно спросил Мбида, распахивая свой шкафчик.
      – Не знаю, – Паллистер хмурился. Кажется, он стеснялся своих лейтенантских нашивок, стирающих былое равенство оперативников. Чудак, Пиру было чихать на нашивки и Паллистер, получи он хоть полковника, навсегда остался бы своим парнем, готовым прикрыть задницу другу, когда будет жарко, и кинуться за другом в огонь, когда станет совсем жарко. Тем более, что на боевых комбезах никаких нашивок не было.
      – Давайте, давайте, живее, лодыри! – гаркнул Паллистер, застегивая липучку шлема.
      Через минуту они сидели в «Рейнджере». Все семеро.
      – Сейчас нам скажут, что мы не уложились в норму, придуманную каким-нибудь пузатым генералом-штабистом и вся комиссия будет нудно читать нам мораль об ответственности перед человечеством и прочей мировой скорби… – проворчал Пир, поглаживая «Лигерт».
      – Чушь, – уверенно заявил Ник Завадски. – Даже моя бабушка не могла бы собраться быстрее!
      Олаэча вновь, как и в прошлый раз, наклонился к Пиру:
      – Знаешь, я все больше начинаю уважать бабушку Ника…
      Пир довольно хмыкнул и подмигнул чилийцу. Тот подмигнул в ответ.
      – Эй, глядите! – сказал вдруг Мбида удивленно. – Что это тут у меня вместо верного «Шкара»?
      Ответом ему был гул запущенных двигателей и мощное ускорение, вдавившее оперативников в жесткие спинки кресел.
      – Гляди-ка взлетели! – изумился Завадски. – Так это что, не тренировка?
      – Это лазерный пистолет, – с некоторым запозданием Хуан Олаэча ответил Мбиде. – У меня тоже такой вместо «Лигерта».
      – И у меня, – вставил Паллистер. – Испытывать будем, что ли?
      Мбида нетерпеливо поглядывал на мертвый экран, откуда обыкновенно вещал ван Торенс, но экран почему-то так и оставался мертвым.
      – Спят, небось. Или с комиссией цацкаются, – предположил Пир. В ту же секунду экран засветился.
      – Буэнос ночес, – еле слышно проворчал Олаэча. – Спохватились!
      За спиной Батта маячил кто-то в форме НАТО. Комиссия, ясное дело, держала руку на пульсе событий.
      – Единственное, что я скажу, ребята, – сказал Батт устало, – это не тренировка, это боевой вылет. Чужаки не согласовывали своих планов с нашими. Летим в Швецию. Ван Торенс продолжит…
      – Устал, бедняга, – прошептал Завадски. – Укатали его эти проверяющие…
      Тем временем на экране возник ван Торенс, выглядевший тоже весьма озабоченно.
      – Привет, парни! Как самочувствие?
      – Отвратительное, – заверил его Паллистер. – Мутит от галстуков и погон.
      Ван Торенс украдкой оглянулся и тихо сказал:
      – Знаете, меня тоже!
      Мбида не замедлил гыкнуть и заколотил себя по бокам, но тихо-тихо, чтоб никто ничего не заподозрил. Пир с трудом подавил смех.
      – Ладно, к делу, – враз стал серьезным голландец. – Миссия номер три не нравится мне по трем причинам. Первое. Тарелка нового типа, раза в два побольше предыдущих, а значит, и чужаков там больше. Второе. Действовать вам придется ночью, а за бортом темно, хоть глаз коли. Облачность, луны не видно. И третье. Тарелка села самостоятельно, а не была сбита, а это значит, что все астронавты живы и здоровы.
      По нашим прикидкам, размеры корабля колеблются от четырнадцати до восемнадцати метров в поперечнике, формой он напоминает не эллипс, а правильный крест. Предполагаемая численность экипажа – пять-десять астронавтов. Эксперты полагают, что у части экипажа может оказаться оружие помощнее плазменных пистолетов.
      – Спасибо, успокоил, – покачал головой Паллистер. – Нам и пистолеты-то крыть особо нечем…
      Голландец развел руками.
      – Я только довожу до вас выкладки экспертов. Запоминайте, может быть это сегодня спасет кому-нибудь из вас жизнь. Поверьте, в экспертах сидят весьма головастые ребята.
      – Не сектоиды, часом? – невинно осведомился Мбида. Паллистер укоризненно взглянул на него и камерунец виновато прижал к толстым губам обе ладони: молчу, молчу, мол.
      – Среди снаряжения на миссию присутствуют три изготовленных на сегодняшний день лазерных пистолета. Кроме того, использование автопушки «Шкар» и тяжелой пушки «Берта» в условиях сумерек признано нецелесообразным, поэтому Мбиде и Ивасаки сегодня действовать придется с обычными «Лигертами». Пушек просто нет на борту «Рейнджера».
      – Замечательно! – вскипел камерунец. – А у нас кто-нибудь спросил? Может, у меня особое мнение на этот счет?
      Ван Торенс снова развел руками.
      – Извини, Джордж. Таков приказ.
      Что думал насчет смены оружия Ивасаки осталось тайной, потому что японец не проронил ни слова. Пир с завистью взглянул на него – вот он, пресловутый восточный менталитет. Пир ни за что не сдержался бы в подобной ситуации. То есть, в конце-концов он смирился бы и взял «Лигерт», но пару теплых слов в адрес начальства все равно высказал бы. В конце-концов под вражеские выстрелы лезть ему, лезть Мбиде и Ивасаки, а не таинственным экспертам, которых оперативники, наверное, никогда даже не видели. А эти двое зря, что ли, потели в тренажерной со «Шкаром» и «Бертой», привыкая и сливаясь с оружием в цельную единицу? Привыкай теперь к «Лигерту»…
      – Лазерное оружие рекомендовано использовать Паллистеру, Мбиде и Олаэче. Вы можете принять иное решение относительно этого, я высказал всего лишь рекомендацию, а не приказ.
      – Безмерно благодарны, – съязвил Мбида. – Впрочем, хрен с вами. Попробую в деле лазер. Глядишь, войду в историю…
      – Интересно, слушает нас комиссия? – еле слышно спросил Олаэча Пира.
      Пир покосился на соседа: во, святая простота!
      – Конечно, слушают! Ты еще сомневаешься?
      Чилиец вздохнул.
      Паллистер поглядел на товарищей.
      – Есть возражения? Хуан, Джо? Может, кто еще не согласен?
      – Да чего там, – махнул рукой Завадски. – Только «Лигерты» я бы все равно посоветовал вам взять.
      – Само собой! – качнул головой Паллистер, цепляя лазер на пояс. – Ишь ты! Уже и крепление успели приспособить!
      Ван Торенс обернулся и перекинулся несколькими словами с парой ребят перед экранами компьютеров. Ребята принялись наперебой подсказывать.
      – Далее. Как показала практика, самыми опасными этапами миссии являются высадка из «Рейнджера» и проникновение во вражеский корабль. Поэтому… – ван Торенс искривил губы, – повнимательнее. Я понимаю, что вам это покажется пустопорожним трепом, но все же. Очень хочется, чтобы из миссии все вернулись живыми, тем более, что вас сегодня и так семеро. Да еще по ряду причин мы пока не можем использовать танки… Эх, дьявол, не ко времени эта тарелка села, днями бы двумя-тремя позже…
      Ван Торенс вздохнул, снова обернулся к ребятам за компьютерами, и, видимо, вспомнив, хлопнул себя по лбу.
      – Ага, вот еще что. Как помните, в прошлый раз тарелка нашлась у самой границы защитного поля, а не в центре, как того ожидали эксперты. Похоже, что поле генерируется не севшей тарелкой, а только заходящей на посадку. Сначала чужаки ставят колпак, потом садятся в его пределы, неважно куда – в центр ли, ближе к краю. И поддерживают колпак в неизменном состоянии до взлета. Механизм пока неясен…
      – Мог бы и не говорить… Нашим научникам хоть что-нибудь до конца ясно или нет? – покачал головой Паллистер.
      Ван Торенс виновато ответил:
      – На все нужно время, Алан. Не забывай, мы сталкиваемся с творениями нечеловеческого разума, к тому же стоящего гораздо выше нас технологически. Боюсь, многое мы можем вообще не понять, пока не достигнем определенного уровня…
      – Ладно, проехали, – отмахнулся Паллистер. – Долго нам лететь-то?
      – Еще с полчаса. Как обращаться с лазерами помните или вызвать кого-нибудь из разработчиков?
      – Помним, Марк, не волнуйся. Оружие как оружие, что тут можно забыть? Целься, да пали…
      Паллистер погладил светло-серый металл лазерника, пристегнутого к боку. Ствол нового пистолета был теплым, словно он весь день пролежал на летнем солнце. Оставался только один неясный вопрос – где взяться летнему солнцу в январе в центре Европы?
      – Эй, Марк, – спросил Пир с неожиданным интересом. – Скажите, а как вы вывозите трофеи из-под колпака, если «Рейнджер» летит с нами на базу и с места больше не трогается?
      – У нас есть еще две установки-нейтрализатора. На транспортных вертолетах. Сначала мы вытаскиваем все найденное из-под колпака, а там уж переправляем на базу. Самое трудное – вытащить тарелку.
      – И что? – Пир заинтересовался еще сильнее. – Тарелку вытаскиваете, а поле остается?
      – Представь себе, да! Держится дня два, а потом пропадает. Сразу, словно кто-то выключатель поворачивает. Р-раз – и нету больше поля. Первый раз наши эксперты так испугались, что драпали, побросав все оборудование, когда поле пропало.
      Пир хмыкнул.
      – Ну, да! На это они мастера – обмочить штанишки и драпать, побросав оборудование. Ценное, небось, оборудование?
      – Ценное. Аналогов, можно сказать, нет. Да у нас в проекте все оборудование ценное.
      – Вот-вот, – поддакнул Завадски. – Уж эти бы хрен «Рейнджер» берегли, а нам всю плешь проели: ценная, понимаешь, установка, аналогов нет! А у самих – еще две, на вертолетах… Моя бабушка задала бы перцу вашим экспертам!
      Ван Торенс только печально вздохнул.
      – Ни у кого сегодня нет никаких предчувствий? – настороженно спросил Паллистер оперативников.
      – У меня есть, – отозвался Ватсон, подняв руку, хотя за секунду до этого можно было поклясться, что он спит. – У меня предчувствие, что мы сегодня надерем кое-кому задницу.
      Мбида молча хлопнул ладонью о подставленную пятерню Ватсона и решительно провозгласил:
      – К чертям предчувствия! Сегодня возвращаемся все!
      Перед снижением Пир проверил экипировку. «Лигерт». Запасные обоймы. Гранаты. Датчики шлема. Резервная батарея. Вроде, все.
      – Снижаемся! – сообщил по внутренней связи Валерка Смолянинов. – Готовьтесь, головорезы!
      – Готовы, – с легкой досадой ответил Паллистер, пристегивая «Лигерт» к ранцу на спине. Ранцы составляли с боевыми комбезами одно целое и не снимались. Эдакий карман на спине – ни дать, ни взять.
      «Рейнджер» ухнул вниз. Сегодня снижались почему-то стремительнее обычного, почти падали. Из-за темноты, что ли? Пир знал, что «Рейнджер» вели со станций слежения на земле и с вертолетов, висящих над оцепленным районом. Тарелка приземлилась рядом с небольшой деревушкой, вдалеке за близким ночным горизонтом мерцали огни Гетеборга.
      – Заходим на цель. Вижу колпак, – донесся голос второго пилота. Точнее, первого, потому что вторым пилотом «Рейнджера» значился Валерка Смолянинов.
      Глаза заволокло туманом, когда прокалывали колпак защитного поля. Касание. Шелест сервомоторов трапа. Снаружи – плотная, как холодец, тьма.
      – Пошли! – скомандовал Паллистер и кошкой скользнул во тьму. Олаэча шагнул на трап, потом в сторону и пропал из поля зрения. Пир машинально включил ноктовизор и сомкнул пальцы на цевье «Лигерта». Вперед!
      Окружающее казалось зеленоватым, видно было шагов на двадцать-двадцать пять; все, что располагалось дальше, тонуло в непроглядной мгле. Под ногами лежало поле, засаженное чем-то вроде люцерны.
      «Какая люцерна в январе?» – подумал Пир совершенно не к месту.
      Слева темнели смутно очерченные строения. Паллистер, оглядевшись по возникшей привычке у шасси «Рейнджера» и никого не обнаружив, скользнул к ближней стене. Мбида как всегда пригнулся и резво протрусил к носу «Рейнджера», огибая домики слева. Олаэча, Ивасаки и Ватсон, рассыпавшись редкой цепью, направились во тьму прочь от замершего в неподвижности самолета. Завадски сунулся было вправо от трапа, но почти сразу влетел в туман защитного поля, поэтому развернулся и поспешил за Паллистером. Пир соскочил с трапа и направился по диагонали, к виднеющемуся невдалеке дому размерами побольше, кажется даже двухэтажному.