– Конечно, – с ужасающим спокойствием отозвался Олаэча, как никогда похожий на резного индейского идола. – Нужно сказать «Сезам, откройся».
      Мбида снова заразительно захохотал, хлопая ладонями по бронежилету.
      – Зря смеетесь, – парировал ван Торенс. – Это правда. Кстати, не удивлюсь, если в основе этой легенды лежит как раз инопланетный шлюз. Кто знает, может эти головастики уже прилетали на Землю в старину?
      Паллистер вздохнул:
      – Значит, много лет назад икс-команда, вооруженная дубинами, дала достойный отпор плазменным пистолетам. Иначе сейчас бы наш шарик был населен исключительно головастиками, а мы с вами гнили бы где-нибудь в джунглях с каменными топорами подмышкой.
      – По-моему, во времена Сезама уже никто не пользовался дубинами, – Завадски с сомнением покачал головой. – Кто знает, когда придумали дамасскую сталь?
      Пир пожал плечами:
      – Давно. Только сталь эта называется дамасской.
      – Какая разница? – отмахнулся Завадски.
      – Теперь – никакой, – согласился Пир. – Это я так, к слову.
      Ван Торенс впечатлено покачал головой с экрана.
      – Да-а, ребята! Теперь я вижу, что нервы свои вы оставляете в тумбочке.
      – Пригляди там за нашими тумбочками, – проникновенно попросил Мбида и сам с готовностью засмеялся.
      – Пригляжу, – с не меньшей готовностью согласился голландец. – Обязательно. Однако, продолжим. Тарелку свалили второй ракетой; ясно, что она получила повреждения. Мы ожидали, что она рухнет, словно метеорит, однако до поверхности она дотянула на удивление браво. Посадка, не падение, а именно посадка – вот что мы увидели. Вероятно, экипаж будет занят починкой. Впрочем, это мы так думаем, а как поступят сектоиды-астронавты предстоит выяснить вам.
      – Выясним, – кивнул головой Паллистер и обратился к остальным. – Так?
      – Йэ-эп! Конечно выясним, – подмигнул ему Мбида и ткнул локтем соседа – Патрика Рейнольдса, не проронившего до сих пор ни слова. – А ты чего молчишь, бледнолицый брат? А?
      Рейнольдс угрюмо взглянул на камерунца и вновь опустил голову.
      – Так… Предчувствие у меня хреновое. Не знаю даже…
      – Брось, Пат! – сказал Паллистер ободряюще. – Я в первый раз больше волновался. Теперь мы хоть знаем, чего ожидать…
      Рейнольдс отмолчался. Его не стали больше трогать. Ван Торенс говорил еще о чем-то, но Пир слушал его вполуха. Чем ближе подлетали к месту, тем неспокойнее становилось на душе. Никогда перед обычными операциями Пир не испытывал такой неясной тревоги, ну, разве что, в самом начале карьеры, когда только вернулся из Чечни и поступил на службу в свой неизменный отдел… Неизменный до недавних пор.
      На Испанией сияло восходящее солнце. Не было даже намека на альпийскую тугую облачность. И было тепло, плюс шестнадцать, если верить установленным на борту «Рейнджера» термометрам. Впрочем, оборудованию икс-комовцев верить можно, это не Россия, страна парадоксов. Это первый мир, где под упаковкой всегда скрывается именно то, что изображено на упаковке.
      Когда «Рейнджер» пошел на снижение, Пир изгнал из себя все, кроме сосредоточенности. Мышцы жаждали движения. Знакомо потемнело в глазах, когда прокалывали вражеское поле, а в следующий миг шасси десантника коснулись почвы.
      – С богом, орлы! – донеслось из пилотской кабины и трап откинулся, впуская в брюхо «Рейнджера» утренний свет. «Рейнджер» стоял на умопомрачительно-зеленой траве, Пир даже на миг удивился, потому что за месяц проведенный под землей успел отвыкнуть от живой природы.
      Паллистер и Рейнольдс снова шли первыми, Паллистер влево от трапа, Рейнольдс вправо. Перед Пиром высаживался Олаэча.
      Паллистеру тоже толкнулась в глаза непривычная зелень; лужайка, где приземлился «Рейнджер» упиралась в низкий домик с покатой крышей. В стеклах отражалось солнце. Стоя у шасси, Паллистер крутнулся на месте. Справа от трапа, параллельно севшему «Рейнджеру» тянулась высокая живая изгородь. Метрах в десяти от трапа в ней виднелся проход. Судя по всему, за изгородью располагалась такая же травяная лужайка. Примерно на уровне трапа изгородь обрывалась, а дальше шел низкий каменный заборчик. Сразу за заборчиком, держа в согнутой руке пистолет, стоял сектоид. Вполоборота. В любую секунду он мог повернуться и выстрелить в выпрыгивающего Рейнольдса. Или сразу выстрелить, не оборачиваясь. Паллистер рефлекторно вскинул «Лигерт». Короткая очередь вспорола идиллическую тишину, сектоида отшвырнуло от заборчика. Пистолет он выронил, и Паллистер довольно провел поверженного врага взглядом. Рейнольдс тем временем сунулся к проходу в изгороди, выпрыгнувший следом Олаэча присел перед заборчиком в месте, где тот стыковался с изгородью и выставил вперед ствол ружья. Самое время было спокойно вздохнуть и осмотреться, но в тот же миг дважды грянули негромкие выстрелы. Паллистер почувствовал, как внутри у него что-то обрывается.
      В проходе живой изгороди медленно, как в кино, оседал на траву Патрик Рейнольдс. В ярком свете солнца зеленых вспышек никто не увидел. Стреляли с прилегающей лужайки.
      Пир, следовавший за Рейнольдсом и еще не успевший показаться из-за изгороди, наудачу пальнул сквозь переплетение ветвей, раз другой, и с удивлением услышал предсмертный хрип сектоида. Он попал. Случайно. Впрочем, не совсем случайно: рефлексы направили пули именно туда, где наиболее вероятно находился враг. И рефлексы не подвели.
      Словно кошка Пир прыгнул вперед, через проем в сплошной зеленой стене, упал и перекатился, готовый вновь выстрелить, но лужайка за изгородью была пуста, если не считать недвижимо лежащего сектоида в центре. Пир оглянулся и махнул рукой: свободно. Тотчас к домику метнулся Нил Ватсон, а лужайку рысью пересек пригнувшийся Мбида. Ивасаки сменил Олаэчу у заборчика, опустив тяжелую «Берту» на шершавый камень. Завадски перемахнул через плетень перед носом «Рейнджера», на миг встретившись взглядом с пилотами за полупрозрачным снаружи плексотитановым колпаком кабины.
      Следующие десять минут ушли на прочесывание местности внутри защитного поля. Пир и Ватсон обшарили домик; тот был пуст. И если в прошлой миссии они не нашли в сарайчиках живых сектоидов, зато видели их следы – отпечатки ног во влажной земле, расстрелянный из чужого оружия замок – то здесь в домик явно никто не заглядывал уже довольно давно: везде лежал толстый слой нетронутой пыли.
      Остальные цепью прошлись по разбитым на квадраты лужайкам. Лужайки отделялись друг от друга или такими же живыми изгородями, или низкими каменными заборчиками, смурованными, наверное, очень давно, потому что камни потемнели от старости в местах отеса, а раствор во многих местах вылущился. Кое-где попадались низкие плетеные перегородки, которым из глубин памяти Пира всплыло меткое название «тын». Вероятно, наследие бабки по материнской линии, добродушной полной хохлушки, которую Пир помнил смутно. Впрочем, некоторые украинские слова у Пира в голове остались и они лезли из подсознания в самые неожиданные моменты.
      Тарелка обнаружилась на дальней лужайке, у самой границы защитного поля. Паллистер, Завадски и Олаэча подошли к ней справа, с востока; Ватсон, Пир и Мбида с юга; а японец со своей громоздкой пушкой подтянулся с юго-востока. Еще издали легко было заметить, что овальный люк приоткрыт, полуопущен, из-за чего вход в тарелку был больше похож на окно. Один из бортов чернел, как уголь, и заметно дымился, но не видно было, чтоб обшивка где-нибудь повредилась насквозь.
      – Пир, Хуан, – за мной, – скомандовал Паллистер и пополз к тарелке. Так, чтобы приблизиться к люку сбоку, вдоль стены. Пир пополз с другой стороны. Остальные держали люк на прицеле, только японец повернулся к чужому кораблю спиной и держал тыл.
      «Хватает же ему выдержки, – с завистью подумал Пир, работая локтями. – Меня бы сейчас отвернуться от тарелки не заставил бы ни один человек в мире. Впрочем, один заставил бы: генерал Батт.»
      Спустя пару минут Паллистер и Олаэча уже вжимались спинами в теплую обшивку тарелки слева от люка, Пир – справа. Люк дрогнул и уполз вниз, покорный мыслям кого-то из икс-комовцев. Внутри тарелки было темно, видимо взрыв ракеты кое-что все-таки повредил, и в том числе освещение. Паллистер метнул внутрь зажженный феер и кувыркнулся следом, готовый выстрелить в любую секунду.
      Но напрасно они ждали ответных выстрелов: никого живого в тарелке не было. Только мертвый сектоид у полуразрушенной силовой установки-конуса в самом центре кабины. Пульт слева тоже был совершенно безжизненным, на нем не горело ни единого огонька. Наверное, этот чужак погиб при посадке. Или еще раньше, в полете, когда ракеты «Интерсепторов» поразили юркую цель.
      Паллистер осторожно поднялся на ноги; позади встали Олаэча и Пир. Красные точки лазерных прицелов плясали на дальней стене, а причудливые тени от колеблющегося света феера казались танцующими демонами.
      – Все, – сказал Паллистер громко. – Третий готов еще раньше.
      И опустил «Лигерт», отключив предварительно прицел. Вторая миссия завершилась.
      Когда они вернулись к «Рейнджеру», у тела Патрика Рейнольдса на коленях стояли оба пилота; рядом валялась раскрытая аптечка. Видимо, она не понадобилась.
      – Эх, Пат! – с горечью произнес Паллистер. – Предчувствие…
      Пир сцепил зубы и молча взошел по трапу. За ним шел еще кто-то, кажется Завадски.
      На базе, проходя по коридору, Пир на миг задержался у стенда. Напротив фамилии Паллистера уже красовалась жирная четверка, в строке Пира возникла единица, а вокруг фамилии Рейнольдса щуплый парень в синем халате сосредоточенно рисовал фломастером черную траурную рамку.

* * *

      Пир уже спал, когда в дверь осторожно постучали. На соседней койке бесшумно приподнялся Ник Завадски.
      Так же бесшумно Пир прошел к двери.
      – Это я, Паллистер, – донеслось из коридора. Голос американца звучал приглушенно, но Пир узнал его. Замок двери сухо щелкнул, открываясь.
      На Паллистере были спортивные брюки в обтяжку, футболка и легкомысленные незашнурованные кроссовки с мигающими огоньками в подошве.
      – Пойдемте к нам…
      Что-то в его голосе удержало Пира от ненужных вопросов. Ник Завадски молча оделся и, тихо звякая ключами, дождался пока оденется Пир.
      В соседней комнате сидели все оперативники, ван Торенс, трое дистанционщиков и кое-кто из пилотов. Едва Пир, Паллистер и Завадски вошли и затворили за собой дверь, на столе как-бы сами собой возникли три квадратные бутылки.
      – Это ром? – угрюмо спросил один из пилотов.
      – Ром, – подтвердил Паллистер.
      На застеленную и нетронутую кровать Рейнольдса поставили полную до краев рюмку.
      – За вас, ребята, – глухо сказал Паллистер и все присутствующие, не чокаясь, выпили.

* * *

      Утром Брюс де Григ, как обычно, явился на текущий доклад к шефу. Доклад походил на вчерашний, и на позавчерашний, и на недельной давности, и Брюс ничуть не сомневался, что никаких изменений не предвидится: он договорит, шеф сбросит файл в архив, несколько вопросов, внеплановые задачи, и все – работать.
      На середине доклада тоненько запищал зуммер вызова. Майкл Батт удивленно уставился на мигающую точку посреди экрана терминала. Жестом прервав помощника, хотя Брюс и сам уже умолк, он коснулся клавиши ответа.
      – В чем дело, Люсьен? У меня доклады…
      – Сэр! Здесь рабочий из жилых модулей. Он хочет повидать вас, и говорит, что это очень важно!
      Голос секретарши-гаитянки звучал растерянно. Понятно было, что ей стоило больших усилий решиться потревожить шефа.
      – Надеюсь, дело действительно важное, – проворчал Батт. – Впускай…
      И – гораздо тише – добавил:
      – И надеюсь, что дело быстрое.
      Вошел рабочий в форменном комбинезоне сервис-служб, курчавый мужчина, похожий на турка-беженца. В руках он держал черный пластиковый пакет для мусора.
      – Здравствуй, любезный, – сухо сказал Майкл Батт. – Секретарша сказала, что у тебя срочное дело.
      – Да, сэр!
      Рабочий неловко двинул пакетом, там что-то отчетливо звякнуло.
      – Я читал типовые договора оперативников проекта… Там сказано, что им запрещено пить… спиртное. Я убирал в жилом блоке сегодня. Посмотрите, что я нашел в комнате номер один… В урне.
      Рабочий торопливо полез в пакет, шурша, и выставил на стол одну за одной три бутылки из-под рома.
      Батт внимательно посмотрел на рабочего.
      – А почему ты решил поставить в известность меня?
      Рабочий замялся.
      – Ну… Это же запрещено. Это нарушение.
      Батт откинулся на спинку своего очень неудобного с виду кресла. Три пустые бутылки выглядели на краю огромного Т-образного стола на редкость нелепо.
      – Скажи-ка, – с неожиданным интересом спросил Батт. – А сам ты пьешь… спиртное?
      Рабочий, нервно шелестя пакетом, пожал плечами и ответил, слишком быстро ответил, как показалось Батту:
      – На смене – нет, сэр. Никогда.
      Батт устало прикрыл глаза.
      – Ладно, скажи как тебя зовут, дружище. Тебе выпишут премию.
      Рабочий просиял. Видно, на это он и рассчитывал.
      – Спасибо сэр! Меня зовут Хакан Хами, номер сто десять-шестьсот девяносто два «дельта». Надеюсь, вы примерно накажете нарушителей, сэр!
      – Несомненно, – буркнул Батт. – Ступай, Хакан, спасибо.
      – Вам спасибо, сэр! До свидания!
      Рабочий попятился и поклонился.
      – Да, – встрепенулся Батт. – И забери это…
      Он махнул ладонью в сторону бутылок.
      Хакан Хами, казалось, несказанно удивился.
      – А разве вам не нужны будут вещественные доказательства, сэр?
      – Нет, – ответил Батт равнодушно. – Не нужны.
      Рабочий, секунду поколебался и убрал бутылки в тот же пакет, в котором принес.
      – До свидания, сэр.
      Батт сдержанно отсалютовал и тут же вызвал секретаршу.
      – Люси, отметь в листе поощрений: Хакан Хами, сто десять-шестьсот девяносто два «дельта». Премия в размере двухнедельного содержания.
      – Исполнено, сэр!
      – Спасибо, – вздохнул Батт и отключился.
      Воцарилось молчание. Брюс де Григ, Спиновский и Рикардес внимательно глядели на шефа. Тот устало прикрыл глаза ладонью.
      – Сэр… Вы действительно накажете Паллистера? – спросил Брюс, и тут же вспомнил, что бутылок было три. – И остальных?
      Батт убрал ладонь от лица.
      – Нет, конечно. Что за бред?
      – Но ведь употреблять алкоголь оперативникам действительно запрещено.
      Батт кивнул.
      – Да. Запрещено. Но сегодня погиб Рейнольдс. А завтра может погибнуть кто-нибудь из них. И не нам с тобой их судить. Я наказал бы их, если сегодня утром кто-нибудь не смог пойти в бой. Ты их видел утром?
      – Видел, – кивнул де Григ. – Перед тренировкой.
      – И как они?
      Де Григ улыбнулся.
      – Как огурчики!
      – Вот видишь, – Батт развел руками.
      – А почему тогда этого… Хакана премировали? – не унимался де Григ.
      – Да ладно тебе, – Батт отмахнулся. – Старался ведь парень. И вообще, должен же я знать, что творится на базе? А ты прекращай болтать и возвращайся к докладу.
      Брюс де Григ тронул клавиатуру ноутбука; бродячее пятно скринсейвера сменилось ровными строками текста. Через несколько секунд он заговорил, продолжив ежеутренний доклад с того самого места, на котором прервался.
      Но этот случай Брюс де Григ, помощник руководителя проекта «X-com defence» запомнил надолго.

Глава четвертая.
Январь 1999.