Небольшая каменистая полоска отделяла водную гладь от густых зарослей. И это было странно - в Лесу практически не было камней, если не считать Белых Скал (или Чертовых Скал?), но они очень далеко и никто, похоже, вблизи их не видел. Может, потому это озеро и называется бассейном, а не озером?.. А как же Всеобщее Разрыхление Почвы? Оно не касается городов, где происходит самое важное. Каменистое ложе позволяет сохранять воду чистой. Это очень важно. Правда, она, помнится, слышала, что и его надо чистить...
      Нава обернулась на Город. Он ритмично дышал, живя своей жизнью, к которой она, Нава, уже не имела отношения. Никакой грусти или сожаления это в ней не вызывало. Напротив, ее влекло вглубь Леса к новой жизни, полной важных дел и приключений. Дети должны покидать колыбель.
      Нава оглядела заросли. Никого. Кто же должен ее ждать?.. Мама?.. Возможно. Но она чувствовала, что не маму надеялась увидеть на берегу.
      И вдруг она услышала свой голос, правда, звучал он чуждо, незнакомо, словно это не она говорила, но не было никаких сомнений, что говорит она:
      - Ты не уходи, Молчун! Я скоро вернусь, ты не вздумай без меня уходить, это будет нехорошо, просто нечестно! Пусть ты не мой муж, раз уж это им почему-то не нравится, но я все равно твоя жена, я тебя выходила, и теперь ты меня жди! Слышишь? Жди!..
      И голос мамы, злой и тоже чужой, никогда прежде мама не говорила с ней таким голосом:
      - Ты пока ничего не понимаешь... Он никому не нужен, он лишний, они все лишние, они - ошибка... Да пойми же! Ну, хорошо, потом придешь к нему... если захочешь...
      Нава села на теплый камень, обхватив ноги руками. Теперь она понимала. Наверное, не все, но многое. По крайней мере, то, что хотела сказать ей мама, понимала. И от этого понимания не испытывала восторга и даже успокоения, как, видимо, рассчитывала мама. Понимание не есть оправдание и, тем более, одобрение. Нава понимала теперь что происходит, но ей вовсе не нравилось как это осуществляется. И главное: это мама оказалась неспособной понять, что отсутствие сексуального влечения не есть препятствие для человеческих отношений. Их отношения с Молчуном никогда на этом не строились...
      Совсем недавно она была частью Матери-Природы и ощущала ее безграничную доброту. Не понимала, не сознавала, а именно - ощущала, пребывая в доброте. И будучи сама Матерью-Природой, не обделяла добротой никого из своих детей. Мать-Природа была добрей мамы. Этот факт Нава осознала со всей ясностью, вспомнив то, что предшествовало погружению Навы в Город и перерождению. Вернее, Одержанию. Странная, уходящая от сути явления терминология, словно стыдно называть вещи своими именами.
      Но почему, почему мама стала такой злой. Может, она и ошибается, но мама не была злой, пока не стала Подругой. Возможно, она была доброй только по отношению к ней, к ее дочке, а папу и других мужчин не любила и раньше. А ей, по детской наивности, казалось, что любила... Ведь и при встрече возле холма-трансформатора биомассы мама и ее подруги были злы только к Молчуну, а не к Наве. Впрочем, и друг к другу они были не очень добры. Что их так ожесточило?.. Ведь все они, как и Нава, были частью добрейшей Матери-Природы, доброта для которой - бережное отношение к каждому своему дитяте...
      Может быть, дело в том, что с ними это было давно. И то, чем они занимались после Одержания, уводило их все дальше от Матери-Природы, хотя все, что они делали, было во имя ее. Видимо, это естественно: дитя, взрослея, отчуждается от матери. Но почему ожесточается? Не потому ли, что для отчуждения от матери надо изрядно ожесточиться?
      "Неужели со мной произойдет то же самое? - подумала Нава. - Или уже произошло? Ведь я не очень хорошо подумала о маме..."
      Туман над Паучьим Бассейном ритмично колебался, как грудь спящего великана, и в нем угадывались очертания белых плавающих в покое и блаженстве женских тел.
      Да, там было хорошо.
      Может быть, дело в том, что я давно по воле Подруг была разлучена с мамой? И сначала родителей мне заменила чужая деревня, а потом... потом я сама стала Молчуну мамой, хотя и называлась женой... Теперь она никогда не узнает, что значит быть женой на самом деле. То есть она, конечно, теоретически знала, что это значит. Живя в деревне, невозможно не знать. Но практически Молчун был ей сначала сыном, а когда поправился, то и папой и мамой, и, наверное, все-таки мужем, хотя и не во всех смыслах. Но в каком-то, может быть, даже главном смысле - был! И Наве даже сейчас, при полном понимании ситуации, было обидно за Молчуна и стыдно за Подруг за то, что они так зло к нему отнеслись. Не они заботились о Наве, когда ей было плохо, а Молчун. И не о них она заботилась, а о Молчуне. И он не был ей мужем в полном смысле, потому что не был козлом, как несправедливо считали Подруги и мама. А мог бы, мог бы! Она сама предлагала, считая, что так положено, раз она - жена, а он - муж! А Молчун жалел ее, не воспользовался ее глупостью и слабостью. А они не поняли, они просто не были способны понять его! Они не желали утруждать себя пониманием того, кто осужден эволюцией на вымирание. И не желали понимать ее, Наву - она была для них еще недочеловеком, низшим существом, не заслуживающим понимания. С ней обращались, как и с прочей биомассой в Лесу - как с биомассой...
      Неужели и я буду такой? - опять испугалась Нава. Ей вдруг захотелось броситься в озеро и погрузиться на самое дно, чтобы ничего не видеть, не слышать и, главное, никуда не уходить от Матери-Природы. Но сможет ли она теперь не думать? Хотя бы и на дне озера... Ведь ей стало так страшно и одиноко не оттого, что она с кем-то встретилась и что-то сделала, а оттого, что начала самостоятельно думать и чувствовать.
      Пусть она теперь никогда не сможет стать женой Молчуну, но сделать для него что-то доброе должна! Иначе все зря! Иначе доброта Матери-Природы ложь! И делать это надо сейчас, как можно скорей, пока она еще не разучилась быть доброй!
      Но что она может для него сделать?
      Нава вдруг с горечью осознала, что никогда, в сущности, не понимала Молчуна. Жалела - да, заботилась - да! Но не понимала. Все-то он куда-то стремился, чего-то хотел. Все в Город рвался. А зачем ему было в Город? Когда он пришел к Городу, то даже и не понял, что это Город. Куда же он тогда рвался?.. Понимал ли он сам? Похоже, что не очень. То, что малому ребенку было ясно без слов, Молчуну приходилось долго растолковывать. С другой стороны, то, что говорил Молчун, часто никто в деревне не мог понять.
      Может быть, он и рвался в Город, надеясь, что там его поймут, и он что-то поймет? Бедный Молчун, Город именно то место, где его никогда не смогут понять. Но, возможно, он что-то понял, побывав здесь и потеряв ее, Наву? Интересно, что он понял? Поговорить бы с ним. Почему он ее не дождался? Или ему не позволили дождаться? Может, его превратили в комок биомассы, как неудавшегося рукоеда? Или он ждал, ждал и не дождался? Потерял надежду? Но она же сказала ему! Если бы все зависело только от нее, она бы не ушла от него. Уж это он понимал... И сколько прошло времени? Нава вдруг поняла, что совершенно этого не представляет. Может, день, может, год... А может быть, вечность? Ведь она прожила вместе с Матерью-Природой эту вечность. Мог ли Молчун ждать ее так долго? Возможно, его уже давно не существует?...
      За спиной послышался шум раздвигаемых зарослей. Нава поднялась и повернулась навстречу приближающемуся звуку. Ей не было страшно. Она была у себя дома, она была хозяйкой. Не единственной, конечно, но... Она просто не представляла, кто здесь может быть ей опасен.
      Из зарослей появился мертвяк. Новенький, с пылу-с жару, видно, только что выскочил из трансформатора. Мертвяк... Оказывается, она продолжает пользоваться словарем полулюдей, называя так эту многофункциональную биоструктуру. Подруги называют ее Пластиком за специфическую пластичность при оперативных трансформациях.
      " Пластик... - мысленно прикинула Нава термин на вес и вкус. Пластик-то он, конечно, пластик, но все равно мертвяк."
      Может быть, дело в привычке, но мертвяк звучал смачней.
      За мертвяком вышла Мама. Сердце Навы забилось чуть быстрее. За мамой, замыкая процессию, двигался второй мертвяк. Не такой свеженький, как первый, но, пожалуй, более крупный.
      - Мама! - крикнула Нава и бросилась навстречу. Оказывается, одиночество ей уже наскучило. Слишком много тревожных вопросов, не имевших очевидных ответов, порождало оно.
      Мама тоже улыбалась, но Нава сразу почувствовала, что в улыбке этой больше покровительства и снисхождения к ее детским эмоциям, чем радости.
      Нава даже остановилась, не добежав до мамы, будто споткнулась об эту улыбку. Объятий не получилось, хотя шедший впереди мертвяк и уступил Наве дорогу.
      - Ну, здравствуй... Подруга, - чуть замявшись, поприветствовала ее мама, - приветствую твое вступление в наши славные ряды. Великие дела ждут тебя.
      - Мама! Ну, почему ты такая... неживая?! - воскликнула Нава.
      - Не понимаю... А-а-а... Ты имеешь в виду все эти слюни и сопли полулюдков... Я думала, ты уже излечилась. Наверное, ты еще слишком молода? Детям нужны ласки как свидетельство защиты... Ну, иди, я тебя обниму.
      - Да нет, спасибо, - сделала шаг назад Нава.
      - Обиделась, - усмехнулась мать. - Что ж, дабы ты быстрей повзрослела, буду откровенна: мне неприятны воспоминания о том, как я тебя зачала и как рожала.
      - Потому что над тобой насмехаются подруги?
      - Да что они понимают, - вздохнула мать. - Ни им, ни тебе этого уже не понять.
      - Значит, - сделала вывод Нава. - Ты предпочитаешь, чтобы мы были подругами, а не матерью и дочерью?
      - Да, девочка, - без улыбки подтвердила мать. - И я надеюсь, что со временем ты поймешь, что я была права.
      - Так тому и быть! - кивнула Нава, почувствовав, как сжалось сердце. Привет, подруга. Только как тебя называть? Мы так давно... расстались, что я не уверена в твоем имени... Или, может быть, в подругах у тебя другое имя?
      - Нет, меня, по-прежнему, зовут Тана.
      - Итак, Тана, подруги времени зря не теряют... Чем обязана?..
      - Да, Нава, мы времени зря не теряем, но всегда встречаем новых подруг.
      - Чтобы поставить на нужное место в нужном ряду? - кивнула Нава.
      - Зря иронизируешь. Найти свое место не так-то просто, а от этого зависит, как ты будешь жить. Процесс затягивает, и изменить неудачно выбранное место не всегда удается... Я сама захотела тебя встретить.
      "Чтобы сразу выяснить отношения, - прокомментировала про себя Нава, и пресечь ненужные поползновения, слюни и сопли, оскорбляющие честь и достоинство истинной подруги".
      Эти подруги нравились Наве все меньше и меньше, хотя, по существу, она с ними еще в полной мере и не встретилась. Она понимала, что это неправильно, что она одна из подруг, теперь это ее сущность, но ничего не могла с собой поделать. Восторга от перспективы общения с ними она не испытывала. Может, они ее пугали, как все незнакомое, непривычное? Вполне возможно. Но пока...
      - Вот, - продолжала Тана, показывая на свеженького мертвяка, стоявшего в сторонке, - я привела тебе пластика, специально для тебя синтезировала... Потом переделаешь под себя, а пока пусть служит.
      - Спасибо, Тана, - заставила себя улыбнуться Нава и приказала: - Ну, мертвяк, стань рядом, коли ты мой.
      Мертвяк послушно занял указанное Навой место и равнодушно взирал на озеро.
      - Пластик, а не мертвяк! - строго поправила старшая подруга. - Такой жаргон у нас не принят.
      - Мой мертвяк - как хочу, так и называю, - хмыкнула Нава.
      - Тяжело тебе придется с таким характером, - вздохнула Тана.
      - Да уж справлюсь как-нибудь, - повела плечами Нава, словно сбрасывая с них обещанный груз. - А что вы их такими страшилами делаете? - показала она на мертвяков. - Как издевательство над мужчинами? Чтобы напоминать себе, какие они ужасные и примитивные?
      - Для нас пластики не ужасны, а функциональны, - уточнила Тана.
      - Как и мужчины когда-то, - усмехнулась Нава.
      - Ну, пошли, - повернулась Тана.
      - Подожди, - остановила ее Нава. - Что вы сделали с Молчуном?
      - Не понимаю, - искренне призналась Тана.
      - С мужем моим! С которым вы меня встретили!..
      - С мужем?! Да ты прошла ли Одержание?
      - Прошла, Тана, прошла, - усмехнулась Нава, - Но пройти Одержание не значит потерять человеческий облик, не значит растоптать человеческие чувства.
      - Человеческие чувства можно испытывать только к человеку, поморщилась Тана.
      - Чушь! Человеческие чувства может испытывать только человек! Но обращены они могут быть к кому угодно - и к Матери-Природе, и к дереву, и к мертвяку и к тем, кем мы были когда-то... Вас почему-то обуревает злоба, а мне их жаль. Они были добры ко мне.
      - Это было прежде. Теперь все изменилось. Неужели ты не поняла?
      - Я все поняла. Жертва не может быть добра к палачу, спешащему привести приговор в исполнение и пойти поужинать... Как и палач к жертве... У вас именно такие отношения! А я считаю, что к ним надо относиться, как к больным братьям и сестрам. Мы - дети одной матери.
      - Вы - я - они! - воскликнула Тана. - Ты что - не одна из нас?
      - Не знаю. - призналась Нава. - Может быть, через меня Мать-Природа решила сообщить вам нечто важное, о чем раньше она сказать забыла или чего, возможно, не понимала...
      - Не слишком ли ты заносишься, подруга?! - В голосе старшей зазвенело еле сдерживаемое раздражение.
      - Я вообще не заношусь. Я говорю то, что чувствую.
      - Не вредно было бы при этом еще и думать. Не все станут терпеть твои глупости. У меня к тебе все-таки особое отношение...
      - Это уже похоже на угрозу...
      - Нет, это похоже на доброе предупреждение.
      - Ты хочешь сказать, что мне опасно иметь собственное мнение? усмехнулась Нава.
      - Как ты еще молода и наивна, девочка! - вздохнула Тана. - Мне заранее жаль тебя. Но, похоже, пока ты не внемлешь гласу разума... Что ж, твои колючки быстро обломают... Только это будет больно...
      - Так что вы сделали с моим мужем?! - повторила вопрос Нава.
      - А, ты все об этом козлике, грязном и вонючем. Дался он тебе!.. Я его видела в последний раз вместе с тобой. Мы ушли, а он остался. Больше я ничего не знаю... Хотя нет, потом мы обнаружили пластика, который должен был отвести его к Воспитательницам. Пластик был разрезан чем-то сверху донизу. А козлик твой исчез... Наверное, других коз вместо тебя подыскивать... Он оказался не столь безобидным, как выглядел.
      - Молодец, Молчун! - воскликнула Нава.
      - Молодец? Он испортил вполне работоспособного пластика! Как это ему удалось? Зря мы его сразу не умертвили.
      - А ведь он хотел защитить вас от мертвяков! - воскликнула Нава. Когда мы встретились.
      - Нас от пластиков? - засмеялась Тана. - Один против двух пластиков?! Ну, он у тебя совсем идиот!.. Впрочем, козлы всегда теряют голову, когда защищают свою собственность, особенно, самок...
      - Он же не знал, кто вы. Ему это было безразлично, потому что он считал, будто вам угрожает опасность.
      - Он решил, будто мы его собственность, потому что женщины, и решил защитить то, что ему принадлежит как властелину природы. Зря мы не предоставили ему такой возможности. Это было бы неплохое развлечение.
      - Как долго я проходила Одержание? - оборвала излияния Нава.
      - Теперь время для нас не проблема! Считай, что мгновение, отмахнулась Тана.
      - Я не про себя!
      - Ты хочешь знать, не стал ли он дряхлым стариком?.. Нет, для него прошел один год... Ты проходила Одержание удивительно долго... Но я не знаю и не хочу знать, что с этим козлом!..
      - Он не козел! - вступилась Нава. - Он даже не прикоснулся ко мне, хотя имел все возможности! Я даже сама ему предлагала, считая, что обязана выполнять супружеские обязанности. Да мне и самой было интересно... Тогда...
      - Значит, импотент! Они - или козлы, или импотенты, третьего не бывает.
      - Нет, он говорил, что я еще ребенок...
      - Ну, что тебе до него?! - в сердцах воскликнула Тана. - Что тебе до всех них?! В историческом смысле их уже нет! Когда все женщины станут подругами, козлы вымрут, даже если их не коснется Одержание... Их коснется Великое Разрыхление!.. И все...
      - Я не уверена, что Мать-Природа столь же категорична, как ты, попыталась объяснить Нава. Одержание Великой Победы над заблуждением эволюции вовсе не предусматривала скорейшего уничтожения альтернативного варианта... Даже прыгающие деревья... Уж насколько тупиковый вариант, а продолжают прыгать! А тут люди!
      - Не люди, а полулюдки! - озлилась Тана, - Нет ничего хуже, чем бракованные мыслящие существа! Они способны уничтожить Мать-Природу! Прыгающие деревья никому не опасны.
      - Они не бракованные, они - альтернативные!
      - У Матери-Природы не так много биомассы, чтобы тратить ее на ущербную альтернативу. И потом, у нас общая экологическая ниша. Чем больше нас, тем меньше должно быть их. Закон Матери-Природы!
      - Превратно истолкованный вами, - не сдавалась Нава, хотя осознавала, что управляет ею сейчас больше чувство противоречия, чем здравые размышления. На последние у нее еще не было достаточно времени. А вот чувство противоречия, похоже, проснулось вместе с ней.
      - О Мать-Природа! - воскликнула Тана.- Ну, почему именно моя дочь должна была оказаться такой дурой?! - голос ее звучал очень искренно. Неужели ядовитые отцовские гены даже через Одержание пробились?
      - Нет, Тана, - усмехнулась Нава, - полагаю, папа тут ни при чем. Просто, устами младенца глаголет Мать-Природа, голос которой еще не успели заглушить ваши суетные измышления... Боюсь, что очень скоро я буду неотличима от вас.
      - Но почему ты так враждебно настроена?
      - Наверное, неизбежный конфликт поколений. Вы хотите, чтобы мы были, как вы, а мы хотим быть такими, какими нас создала Мать-Природа.
      - Это у полулюдков конфликт поколений! - возмутилась Тана. - У нас его просто не может быть! Мы практически бессмертны.
      - Бессмертие не синоним бесконфликтности, чего вам очень бы хотелось. Но, как видишь, я пришла и опровергла ваши надежды.
      - Не отправить ли тебя на доработку? - похоже, всерьез произнесла Тана. Над ее головой стал сгущаться лиловый туман.
      - Попробуй! - недобро усмехнулась Нава. Облачко лилового тумана появилось и над ней. - Какая тебе разница - рукоед, родная дочь или мертвяк - в переделку, если они тебе не по нраву! Даже ненавистные вам мужчины не так жестоки, как ты... как вы!
      - Да что ты о них знаешь! - побагровела Тана. - Тебя что ни разу не ловили на полянке и не пускали по кругу, пока не иссякнут сами?! Даже если ты вся в крови, в их мерзости! Даже если давно потеряла сознание!..
      - Нет! Никогда! Никто! - крикнула Нава. - Может, только разбойники хотели, но меня Молчун спас... - продолжила она уже тише. - А тебя ловили?
      - Да! Да! Да!.. Ненавижу! - глаза Таны горели неукротимой яростью.
      - Мне очень жаль тебя, - вздохнула Нава. - Хотя, наверное, не пройдя через это, невозможно понять и даже поверить, что такое возможно. В нашей деревне такого не было.
      - Я даже не знаю, чья ты дочь!.. А он... он был среди них и потом все время попрекал меня тем, что я порченая... Ненавижу...
      - А ты говоришь, что невозможен конфликт поколений... У тебя свой опыт, у меня свой. И, наверное, тут дело не в поколениях, а в этом опыте... Прости, я не знала и, видимо, была несправедлива... Но я кое-ч то поняла. Пока я еще я, пока твой опыт, опыт и воля всех вас не переполнили меня, не заглушили меня, я должна поступить по-своему, сказать последнее "прощай" прежней жизни...
      - Ты уже сказала ей - прощай!
      - Нет, это вы за меня сказали. Теперь я хочу сказать сама. То, что считаю нужным... Поэтому я сейчас никуда с тобой не пойду, а присоединюсь к вам позже. Все равно другой дороги мне нет. Во всяком случае, нет обратной...
      - Но ты нам нужна! Работы невпроворот! Каждая подруга на счету! -Воскликнула возмущенно Тана.
      - У нас впереди вечность! - улыбнулась Нава. - А вы слишком торопитесь, словно боитесь опять попасть в этот ужасный круг... Мне кажется, что чувства страха и мести плохие помощники в исправлении заблуждений эволюции. Сядь вот здесь на камушки, или на мертвяка, если хочешь, да подумай без суеты над жизнью своей. Припомни, прикинь, насколько она соответствует тому, чему учила тебя Мать-Природа, когда ты проходила Одержание. Ты не думай, я не хочу сказать, будто я лучше. Просто, я только что прошла его и еще переполнена ощущением связи с Матерью-Природой. Я очень боюсь, что уйдя от этого озера, быстро потеряю эту связь. А ты, ты попробуй погрузиться в эти воды и восстановить единство с Ней. А потом, когда я приду, расскажешь, возможно ли это. Мне кажется, что всем подругам это необходимо время от времени. Но возможно ли?.. Ну, я пойду. А подругам можешь сказать, что я еще не прошла Одержание, если стесняешься правды... До встречи... мама...
      Нава резко повернулась и пошла по просеке в зарослях. Мертвяк послушно двинулся следом, а Тана села на камни, обхватив колени руками.
      Глава 4
      - Итак, - начал Перец, - я собрал сегодня вас, сотрудников, занятых непосредственным изучением Леса, научных руководителей Биостанции, расположенной практически в Лесу, начальника группы научной охраны Леса, концентрирующей у себя всю информацию о Лесе, по крайней мере, статистическую ее часть, начальника группы помощи местному населению Леса и ряд административных работников, чтобы посоветоваться с вами об организации дальнейшей деятельности нашего Управления.
      От него не ускользнуло, что присутствующие озадаченно переглянулись. Алевтина в уголке аккуратно вела протокол.
      - Я понимаю, - продолжал Перец, - что эта цель нашего совещания несколько нарушает традиции Управления, но мы существуем не для соблюдения традиций, а для изучения Леса. Из этого и будем исходить. Нам надо избавиться от всех форм деятельности, мешающих выполнению основной функции, так сказать, никаких забегов в мешках или без оных.: от бумагомарательства и циркулярофобии, от уничтожающего человеческое достоинство чинопочитания, от незримости, недоступности, неподконтрольности высшей администрации, то есть меня как директора. Я этого не люблю. У нас должны установиться деловые рабочие отношения в рабочее время и нормальные человеческие - в часы досуга, если таковые будут иметь место. Должны иметь. Хотя порой досуг оказывается непосильным испытанием, - добавил он под нос, как бы сам себе. - Да, итак я хотел бы выслушать ваше мнение как ведущих специалистов. Я уже неоднократно предупреждал, что такой разговор состоится... Кто хотел бы начать?
      Перец прошелся взглядом по присутствующим. Видимо, сказывалась старая бюрократическая привычка - никто не хотел встречаться с ним глазами, никто не хотел высовываться в этот смутный период. В такие моменты высовываются только Наполеоны, если они наличествуют.
      Ким что-то подсчитывал в блокноте, Квентин смотрел на Риту голодными глазами, а Рита с отсутствующим видом смотрела в окно, словно происходящее здесь нисколько ее не интересовало. Странная женщина. Похоже, она знает нечто, о чем прочие в Управлении даже не догадываются, даже предположить не способны. Но почему она тогда молчит?
      Беатриса Вах, только что, одновременно с Перецом, возглавившая группу помощи местному населению, нервно теребила носовой платочек и одновременно крутила на коленях свою, видимо, любимую коричневую папку. Надо полагать, ее проект отлова детей местных аборигенов имел успех у прежнего директора. Если она, конечно, встретилась с ним. Может быть, вопрос был решен на уровне мосье Ахти? Переца этот проект не вдохновлял. Не было в нем (в проекте) ни любви, ни понимания - одно усердие. А усердие без понимания, как известно, ведет к "ломке дров". Но надо работать с теми кадрами, которые имеешь. Никто ведь не может заставить Переца дать ход этому проекту.
      Стоян Стоянов пожирал глазами Алевтину, демонстративно не обращавшую на него ни малейшего внимания. Правда, сегодня она ему, все же, один раз улыбнулась, когда он, наконец, решившись, лично вручил ей букет ядовито зеленых лесных цветов. Но больше ни одного взгляда в сторону несчастного влюбленного. По идее, Перец должен был бы ревновать, но ему было жалко Стояна. Отличный мужик, а пропадет ни за понюх табаку. Впрочем, может, это Переца надо жалеть, а не Стояна, который "прекрасно болен" той болезнью, которая создала Великое Искусство?! А вот Перец, похоже, никогда не сможет испытать это чувство... Эсфирь!.. Ах, Эсфирь... Она и в смерти была прекрасна!.. От воспоминания у него потемнело в глазах, и он вынужден был опереться рукой о стол. Усилием воли Перец вернул себя в рабочее состояние. И первое, что увидели его обретшие свет глаза, были те самые лесные цветы. Но, странное дело, они изменили цвет с зеленого на желтый, как у молодых одуванчиков, а стебли в громадной хрустальной вазе, водруженной в центр стола, отходящего ножкой буквы ''Т" от директорского письменного, активно шевелились, будто живые.
      "Почему будто, - подумал Перец, - они и есть живые. Но мы этого не хотим замечать, отрывая их от родной почвы без всякого сожаления... Наверное, это то же самое, что отлавливать детей. И они тоже будут слепо тыкаться оборванными стеблями в стенки хрустальной вазы... Хорошо, если хрустальной, а не помойного ведра...
      - Может, вы, Стоян, начнете как специалист, имеющий самое непосредственное отношение к изучению Леса, - неожиданно для самого себя сделал выбор Перец.
      До Стояна явно не дошло, что обращаются к нему. Квентин ткнул его локтем в бок. Стоян растерянно огляделся, увидев, что взоры всех обращены на него.
      - А я что? А почему я ? - пробормотал он еле слышно. Его никто и не услышал. Только Алевтина усмехнулась уголками губ.
      - Вы ко мне обратились, господин директор... Перец... Не знаю... переспросил Стоян.
      - Да, к вам, Стоян, вы каждый день находитесь в непосредственном общении с Лесом, - решил поддержать его Перец, - кому как не вам определять, что полезно и что вредно для познания Леса.
      - Я ботаник, а не администратор, - пожал плечами Стоян, - Ну, что полезно? Чем больше средств на научные исследования, тем полезней. Поэтому, мне кажется, Управление стоило бы закрыть, а освободившиеся средства направить на развитие Биостанции. Приборы там, аппаратура, научные кадры...
      - Как так?! - возмутилась Беатриса Вах, - А местным населением тоже будет заниматься Биостанция? Это уже социология, психология, этнология, лингвистика!
      "Лингвистика! - отметил про себя Перец. - Вот, может быть, где мое место?.. Но меня же не пускали в Лес..."
      - Успокойтесь, уважаемая Беатриса, - поднял ладонь Перец, - мы не приняли решения, а только обмениваемся соображениями... Предположим, господин Стоянов, мы выполним вашу рекомендацию. Оформление заказов на оборудование, финансовые операции, отбор кадров, статистическую отчетность будете осуществлять сами?
      - Я ботаник, а не снабженец, - буркнул Стоян, - тем более, не бухгалтер.
      - Значит, кто-то кроме вас, работников Биостанции, должен заниматься этим?
      - Да уж, лучше бы не мы. Нам работать надо, - согласился Стоян.
      - Я кратко перечислил самые элементарные функции Управления в обеспечении эффективности вашей профессиональной деятельности... Но, как правильно заметила уважаемая Беатриса (Беатриса при этих словах смущенно зарделась), изучение Леса не ограничивается и не должно ограничиваться сферами научных интересов Биостанции. И другие специалисты собирают и анализируют информацию о Лесе, вовсе не связанную с Биостанцией. Вся эта информация должна стекаться к некой группе... уж не знаю, как назвать... глобального анализа или стратегических исследований... не в названии суть, а в том, что эта группа должна обобщать информацию, получаемую "узкими" специалистами. Так сказать, моделировать Лес как единую экосистему... Эх, глобального эколога бы нам! Мосье Ахти, вам как нашему специалисту по кадрам поручается найти такого ученого. Может быть, через Академию... Посоветуйтесь с нашими ведущими специалистами. В самое ближайшее время... Без общего взгляда, без концепции, без идеи Леса мы ничего не поймем. И все будет зря... Алевтина, пожалуйста, зафиксируйте поручение и проконтролируйте... Конечно, в эту группу должны войти все наши специалисты. Можно сказать, это будет Ученый Совет при директоре нашего Управления. По типу академических институтов... Вот скажите, Стоян, как ботаник - эти цветы, что вы принесли, были зеленые, очень даже слишком зеленые, а теперь желтые...
      - Потом будут красные, - кивнул Стоян.
      - Вот, и красные будут, - продолжил Перец, - и стебли у них шевелятся, смотрите, даже загибаются и растут вверх, ползут по стенке вазы... Почему?
      - Ну, цвет - это изменение метаболизма при изменении условий окружающей среды, а стебли - так они почву ищут. Понятное дело, - пожал плечами Стоян. - Я об этом статью опубликовал.
      - Если статью, значит, вы понимаете их... Скажите, Стоян, а может, изменением цвета они сообщают нам о чувствах?..
      - Ну, разумеется, я их и принес сюда, чтобы они сообщали о чувствах, покраснел Стоян.
      Алевтина стрельнула глазами в его сторону.
      - Да не о ваших чувствах, - улыбнулся Перец, - а о своих. И это могут быть совсем другие чувства. Например, зеленый цвет - сигнал нормального состояния... метаболизма, как вы выразились, для цветка, а у зеленого человека явно что-то не в порядке с метаболизмом... Или, к примеру, для вас желтый цвет - символ тоски разлуки, а для цветка - признак тревоги, страха, опасности. Может быть, они хотят сказать: - Стоян! Что ты с нами сделал?!.. А красный цвет... Надо же - действительно розовеют... Для вас это символ страстной любви, а для цветка - гнев, горе, предчувствие смерти, вопль: Стоян! Как ты жесток, как ты мог поступить с нами так? Одумайся!
      - Красиво, - еще больше покраснел Стоян, - но это больше поэзия, чем ботаника.
      - А это легко проверить, - вдруг сказала Рита. Перец уже некоторое время ощущал на себе ее внимательный взгляд.