Тяжело вздохнув, Змей Горыныч просунул в пасть между верхними клыками хвост, прижал им к небу раздвоенный язык и попытался свистнуть. Вместо оглушительного свиста, однако, получилось жалкое шипение, «Чем бы мне его огорошить?» – тоскливо подумал он, готовясь к неминуемой встрече с богатырем Русланом Кирбитьевичем, который грозился сгубить Змея, разорить его поганое гнездо и освободить из неволи Настасью Митревну, с которой Змей Горыныч жил-поживал вот уже пятнадцать лет душа в душу. И хоть стар был Змей, помирать ему совсем не хотелось. «Ну ладно, авось не шибко покалечит, а коли повезет, то и ему бока намну», – решил он. Тяжело взмахнув крылами. Змей Горыныч взлетел на высоченный дуб и, подслеповато щурясь, стал всматриваться в даль – не пылит ли дорога…

Решение пришло к Стукачеву внезапно. Дело было рискованное, но после скандала с женой чувство уязвленного самолюбия заглушило в нем на время природную робость, «А не вернусь, – ожесточенно думал он, входя в здание Бюро путешествий, – локти кусать станет, да поздно будет! Поздно!»