Торговец сделал шаг нам навстречу, невзначай закрывая проход вперед, и радушно показал на вход в свою лавку:
      – Заходите, заходите! У меня в лавке вы найдете всё, что угодно душе и телу. Здесь чудо становится реальностью!
      Я споткнулся. Этот торговец, и его лавка… весь этот день, когда я потерял печатку. Разве он может повториться? И куда делся ильмек, которого мы встретили на опушке леса? Он что-то говорил про изменение прошлого. И что лучше не найти, а не потерять…
      Шандар с Ольгой уже собирались прислушаться к словам торговца, но я их остановил:
      – Подождите меня здесь. Это важно. И ты, Шандар, тоже.
      Но я зашел. Палящее солнце осталось за дверью, а здесь был свежий приятный чуть прохладный воздух, напомнивший мне о море.
      Я медленно шел вдоль стены, разглядывая стоящие на полках безделушки - красивые, но не задерживающие мой взгляд на себе. Лишь невзрачный камешек под стеклом привлек мое внимание. С виду он казался простым булыжником, но стоило чуть двинуться или посмотреть под другим углом, он внезапно изменял и цвет, и форму, и прозрачность. Представлялся то зеленым авантюрином, то розовым турмалином, то фиолетовым чароитом, то мерцающим опалом, то голубым сапфиром.
      Если же сейчас повернуться, то можно увидеть некую штучку. Действительно. Она блестела, находясь в затененной нише, излучая собственный свет, вспыхивающий то зеленым, то красным, то фиолетовым. Тонкие, казавшиеся стеклянными, нити, тянущиеся из утолщения в средней части, двигались изломанными движениями. Вся эта конструкция стояла на множестве тонких красных иголок и словно кружилась на одном месте: иголочки то появлялись, то исчезали, создавая иллюзию вращения.
      И вместе с тем, предмет не выглядел живым. Он казался искусным механизмом, созданным безумным резчиком по камню, и показывающим зрителю именно то, что тот хотел увидеть в данный момент.
      – Будете брать? - любезно спросил торговец, заметив мой пристальный взгляд.
      – Зачем мне это? - не менее любезно ответил я таким тоном, чтобы он не понял - хочу ли я отказаться от покупки, или просто хочу узнать больше о предмете.
      Торговец предпочел считать правильной вторую версию.
      – Этот предмет не имеет аналогов во всей обитаемой части Вселенной. Он позволяет видеть то, что недоступно простому взору. Активизирует мыслительные процессы смотрящего на него, одновременно успокаивая и расслабляя…
      Я делал вид, что внимательно слушаю его, а сам пытался понять - что же такое на самом деле эта игольчатая конструкция.
      – И сколько это стоит? - перебил я торговца.
      Торговец поперхнулся и совершенно неожиданно сказал:
      – Для вас - бесплатно.
      – А вы сколько заплатили за него? - насмешливо спросил я.
      – Эта вещь сама выбирает себе хозяина… - тихо ответил торговец.
      – Она не нужна мне.
      – Вы не можете отказаться. Она не позволит.
      – Вот еще! - возмутился я.
      Торговец осторожно вынул из ниши предмет и поставил его на прилавок передо мной. Я скептически посмотрел на торговца и на игольчатый предмет в ожидании, когда тот начнет заставлять меня его взять. Что он применит: гипнотическое воздействие? Эмпатическую привязанность? Наркотическую зависимость? Угрозы? Щедрые обещания? Что может предмет?
      Ерунда. Не стоит даже внимания на него обращать.
      Иголочки замельтешили быстрее, поплыли, становясь еле различимыми, и исчезли.
      Всё исчезло.
      Я вспомнил.
      Теплый летний дождь, мелкими каплями сеющийся по лицу. Солнце, с трудом пробивающееся сквозь белые облака на горизонте. А над головой - синее небо. И непонятно - откуда капает, ведь нет туч в этой глубокой синеве.
      Не нужно прятаться от дождя - это просто вода, ничем не загрязненная: ни радиацией, ни ангидридами, ни мелкой ядовитой пылью. Да, такое бывает. Но тогда я об этом не думал. В том возрасте такое и в голову не приходит: как можно сомневаться, что вода иногда совсем не то, что можно пить или в чем можно купаться.
      Мне хорошо. Меня распирает от желания или крикнуть, или подпрыгнуть, или пойти колесом, а лучше всё сразу. В общем, сотворить нечто такое, от чего станет еще лучше и радостнее. А ведь произошла такая малость: со мной заговорила Ли Ло-вэй. И не важно, что она спросила какую-то форменную чепуху, что-то там о задании на выходные. Главное, что она вообще со мной заговорила! До этого я был для нее пустым местом. Ну, не совсем пустым, а чем-то вроде шкафа или стула, который стоит на проходе и мешает пройти.
      Приятно быть не мебелью, а живым человеком. Если она спросила раз, то, вполне возможно, спросит и другой. Но Ли - девушка умная, не чета нам, разгильдяям. Чтобы вызвать ее интерес, надо знать что-нибудь, что она не знает, и успеть вставить это в разговор, пока она еще смотрит на тебя.
      В чем я могу быть лучше других? Что этакого не знает и чем не интересуется ни один из моих сверстников? Ладно, посмотрим, что можно будет к месту сказать. А то брякнешь невпопад - только хуже сделаешь.
      – Принес? - спрашивает она назавтра.
      – Конечно! - я выкладываю перед Ли то, что обещал.
      – О, тут много…
      – Много, - глупо подтверждаю я. Хоть бы еще спросила. И спрашивала так без конца. Сегодня, завтра, всегда-всегда. А я бы отвечал…
      – Илья!!
      Так, Ли недовольна. Неужели я прослушал, что она мне сказала? Что-то важное? Или у меня настолько дурацкий вид?
      – Что? - только и могу сказать с виноватым видом.
      Ло-вэй сменяет гнев на милость:
      – Я говорю - поможешь сумку донести? А то твои задания слишком тяжелые…
      – Конечно! Разумеется!!
      Мой энтузиазм, наверно, бьет через край, но ничего с собой поделать не могу. Уж я донесу! Это ж надо! Вот как случается!!
      Голые эмоции и сплошные выражения вместо слов. Я еще не знаю, что за большой радостью приходит большая печаль. У меня и радостей-то раньше никаких не было.
      Мы идем до ее домика. Она - впереди, а я - сзади, тащу две тяжеленные сумки. Ерунда! Главное, что я с ней рядом. Ну, почти. Короче, вместе. Вот. Мы - вместе. Идем. Клёво. А ведь Ли могла бы позвать любого. И любой бы согласился проводить ее. Но выбрала она меня! Значит, что-то она во мне нашла. Интересно, что?
      Мы на секунду останавливаемся, и Ло-вэй открывает дверь в домик.
      – Зайдешь? - легко спрашивает она. - Предков дома нет…
      – Ага, - сиплю я. Это всё пыль - в горле пересохло. Я набираюсь наглости. - Водички бы выпить…
      Ли хмыкает, улыбается и впускает меня в дом. Я осторожно захожу, оглядываясь.
      – Не боись! - фыркает Ли. - Никто не укусит!
      Не укусит. Ну, наверно. Я ей верю. Ведь это - Ли Ло-вэй! Она не может говорить неправду.
      – Ай! - я вздрагиваю и застываю - что-то мокрое тычется мне сзади в шею.
      Ли хохочет. "Это ж - цвирра", - сквозь смех выговаривает она. Тогда и я облегченно смеюсь. Кидаю сумки, куда Ли мне показывает, и отправляюсь вслед за ней на кухню. Я внимательно смотрю, как она мне наливает эту воду, которая булькает в прозрачном стакане тонкого стекла, как подает мне стакан, как я беру его, случайно соприкасаясь с Ли пальцами, и чуть не роняю от неожиданности.
      Нужно владеть собой. Еще не хватает побить в гостях посуду и облить хозяйку.
      – Ты пока попей, я сейчас, - быстро говорит Ли и убегает в комнату.
      Я жду. Наверно хочет приодеться. Или, там, украситься. Девчонки - они все такие.
      – Ну, как? - спрашивает она, появляясь.
      У Ло-вэй на шее висит светло-зеленый ограненный камушек на серебряной цепочке. Большой камень, качественно обработанный.
      – Красивый берилл, - брякаю я.
      – Дурак, это - изумруд, - окатывает меня презрением Ли и хвастается. - Чжан подарил.
      – Да нет, это точно - он, - продолжаю настаивать я. - Изумруд же тоже берилл, только определенного цвета - темно-зеленого. А у тебя - светлого.
      – Ах, какой он умный! - зло возмущается Ли. - Если Чжан сказал, что изумруд, значит изумруд! Чжан всякую гадость мне не будет дарить! Давай, вали отсюда! Знаток, тоже мне…
      Она распахивает дверь и показывает пальцем на выход.
      А ведь сам виноват. Никто не тянул меня за язык, не просил рассказывать правду о камне. Ведь она и позвала меня для того, чтобы я восхищался, как знаток. А я разрушил все ее надежды.
      Я выхожу на крыльцо домика Ли, смотрю в это тусклое небо, второй день моросящее мокрым гнусным дождиком, и понимаю, что так будет всегда. Я всегда буду всё портить. Всегда буду говорить ненужные глупости.
      Неудачник…
      Иголочки застыли и взгляд сфокусировался на них.
      Интересная игрушка. Пережить еще раз счастливый момент, который случился давным-давно. Вспомнить его, прочувствовать. На это можно поймать любого.
      Не меня.
      Оказывается, я никогда не был счастлив. А то, что сначала казалось счастьем, тотчас сменялось чем-то другим. Всегда. Даже как-то грустно.
      Я отодвинул игольчатый предмет в сторону, уперся руками в прилавок и выжидающе уставился на торговца.
      – Не берешь?
      – Нет, - в который уже раз ответил я.
      – Ты сильный, - оценивающе сказал торговец. - Что дает тебе силу?
      – Не знаю, - отрезал я. У меня не было желания разговаривать об этом.
      – Хочешь что-нибудь другое? - торговец обвел рукой помещение лавки.
      – Ты продаешь счастье? - усмехнулся я.
      – Некоторые вещи вполне могут сделать человека счастливым…
      – Если он любит эти вещи, - перебил я. - Ты думаешь, что-то может стать мне настолько нужным?
      Торговец внимательно посмотрел на меня.
      – Есть такая вещь. Доска для игры. Найдешь ее - будешь играть. Только выиграть на ней невозможно.
      – Зачем тогда играть? - скривился я.
      – Сыграешь - поймешь, - таинственно ответил торговец.
      Ну, его! Нечего тут больше делать. Я невежливо повернулся спиной к торговцу и вышел в душный вечер.
      Шандар приподняла голову и недовольно сказала:
      – Долго прохлаждался. Я Ольгу домой отправила, нечего ей тут париться.
      – Хорошо.
      – Что там было? - Шандар не отставала.
      – Ничего не было. Разговаривали.
      – Тебе виднее. Хоть бы о безопасности подумал.
      Я вздохнул и нехотя сказал:
      – Он долго уговаривал меня купить одну штуку, а я отказывался. Потом про счастье поговорили.
      Зель не поверила, но свое мнение высказывать не стала. Проще не спорить со мной, а делать по-своему. Не спрашивая о моих планах, она направилась в обратный путь.
      Я остановил ее:
      – Мы пойдем другой дорогой.
      – Это не нужно. Нет опасности, - возразила Шандар.
      – Сейчас нет. Но может и появиться.
      Зель скривилась, но спорить не стала. Я даже представил, как она думает: "Что с дурака взять, всё равно ничего не поймет…"
      Нет, опасности не было. Двое для зель - пустое место. Даже с оружием в руках. И если бы их действия хоть чем-то напоминали нападение, Шандар уложила бы их за три секунды.
      Они решили быть оригинальными.
      Не доходя до нас пяти шагов, отбросили плазменники в сторону и вывернули карманы, продемонстрировав их пустоту. Один снял рюкзак и вытряхнул из него в руки другому тот самый предмет, который я отказался взять в лавке. Мужик с небольшим поклоном протянул мне игольчатую штуку и сказал:
      – Тебе. Сказали отдать. Бери, бери, у нас еще куча дел.
      Я растерянно протянул руки, и он всунул мне тяжелую и неудобную вещь, которую я раньше совсем не собирался брать. Уверившись, что она у меня в руках, мужики повернулись и побежали со всей возможной скоростью, на какую были способны. Наверно, иначе не успевали заняться неотложными делами.
      – Наверно, нам тоже пора идти?
      – Пошли, пошли, - буркнул я, всё еще недоумевая. Штуковина оттягивала руки, и хотелось положить ее как можно скорее. Оставить на месте этот предмет мне показалось неуместным.
      Ольга ходила из угла в угол и, по ее меткому выражению, думала. Я не успел спрятать штуковину и так и встал, держа ее перед собой. Оля вдруг просияла, словно увидела нечто ценное, прекрасное и давно ожидаемое.
      – Это мне?
      – Тебе, конечно, - ответил я автоматически.
      – Спасибо!! - Ольга порывисто обняла меня и чмокнула в щеку.
      Такого изъявления чувств я от нее не ожидал. Мне стало неудобно, словно я ее обманул. Нет, не словно. Я действительно не сказал ей правды. Воспользовался случаем, чтобы избавиться от штуковины.
      – Где ты это достал? - продолжила Ольга восторженно.
      – У торговца, куда я заходил.
      – Класс!! - Оля вертела игольчатую штуку и не могла насмотреться.
      – Я старался, - довольно сказал я.
      – Врет он, - мрачно бросила Шандар. - Ему эту штуку двое грабителей дали, а потом убежали, будто за ними хищник гнался.
      – Но сначала мне ее торговец втюхивал, - я решил не отступать.
      Оля прекратила выражать восторги, сощурилась и с плохо скрываемым возмущением выговорила:
      – Ты зачем меня обманываешь? А?! Зачем?! Эх, Илья…
      – Это надо вернуть. Нельзя брать было. Подсудное дело. Надо жалобу составить… - я пытался глупо оправдаться.
      – Это смешно. Двое грабителей, которые не грабят, а всучивают странную вещь, и потом улепетывают, будто ты их догонишь и убьешь на месте. Кому ты собираешься жаловаться и на что?
      – В администрацию. На хулиганское поведение двух разумных. Обладание не принадлежащим тебе предметом карается весьма строго, каким бы образом не был получен этот предмет. А принадлежать предмет может только после его покупки, пусть и за смехотворную сумму. Так что, пока нас не замели по полной, я предпочитаю сдаться и чистосердечно во всем признаться.
      – Посадят тебя, - Ольга почти довольно закивала головой.
      – Илья, - вмешалась Шандар, - может, просто избавиться от этой штуки? Отнести подальше и оставить.
      Я подивился ее наивности:
      – В таком случае нам вменят в вину еще и попытку сокрыть преступление. За это срок удваивают.
      – Тебе же! - фыркнула Ольга.
      – Ошибаешься. Мы живем вместе, следовательно, представляем собой организованную преступную группу. Срок увеличивается.
      – Ну, Илья, такого я от тебя не ожидала! Ловить надо было этих антиграбителей и в суд сразу тащить.
      – Не сообразил сразу.
      Ольга только рукой махнула.
      – Ничего, - решил я, - схожу в местное отделение сил правопорядка, поговорю с человеком.
      – С чего ты взял, что там будет человек? - подозрительно спросила Ольга.
      – Ни с кем другим не имеет смысла говорить - не поймут.
      – Вот же - психолог, - процедила Оля. - Нашла, с кем связываться.
      И в этот раз я предпочел проглотить обиду.
      Я не стал заходить в администрацию - еще не забыл, где находится отделение правопорядка. Протолкался между разумных и, когда представитель власти благосклонно показал на меня, вкратце объяснил ему ситуацию.
      "Да, вы правы, мы ничего не можем поделать…" "Да, действительно, ваши действия попадают под закон о присвоении предметов, имеющих сертификат принадлежности…" "Поиск разумных, вручивших вам незаконный предмет, не входит в юрисдикцию администрации…" "Да, вы можете обжаловать решение суда, но только после того, как он состоится…" "Да, вы вправе предстать перед судом в любое удобное для вас время до того момента, как вы покинете планету…" "Хотите маленький совет? Найдите ильмека и поговорите с ним. Бывает, они помогают иностранцам. А теперь до свидания - у меня много работы…"
      Он что, всегда заканчивает советом обратиться к ильмеку? Нафиг я к нему ходил, спрашивается? Или тут действует инерционность поступков? Так я про себя назвал действия, необязательные к исполнению, напрямую не влияющие на события, но всё равно выполняемые, как наиболее естественные, в канве прошлого варианта.
      Уговорить девушек немедленно идти в лес под вечер опять не составило труда: как и в прошлый раз, они не поверили, что я встречу ильмека сразу же, как туда приду. Как и прежде, они ошибались.
      Ицли сидел на том же месте.
      – Ты пришел, - констатировал он.
      – Ждал? - спросил я с нажимом.
      – Ты всегда приходишь, - сказал ильмек, как и в прошлый раз.
      – А ты всегда предсказываешь это.
      Ицли неопределенно пожал плечами, словно я сказал нечто тривиальное. Раздражающий разговор. Один из собеседников полностью в курсе событий и даже вполне может знать, что скажет и как среагирует другой. Будем оригинальны? Но даже эту оригинальность ильмек может предвидеть. Или, как он сказал, знать. Может, он действительно знает? Ведь неспроста эта повторяемость событий, различающихся лишь в мелочах, но приводящих к совершенно иному исходу?
      Но кто создает эти мелочи? Сам же я и создаю. Ведь в первый раз и Шандар, и Ольга вошли к торговцу, а во второй я их не пустил. Мое вмешательство изменило… Так что оно изменило?
      События, происшедшие со мной ранее? Что-то не случилось, зато случилось другое, не менее неприятное, но иного вида, чем раньше. Интересно, если опять попасть в тот же момент, смогу ли я избежать нежелательных событий?
      Но это, скорей всего, из области теорий. Как сказал Ицли при первой встрече: "Проще - не терять". Ведь печатка в результате осталась при мне. Именно этого я и хотел.
      Значит, ильмек может управлять прошлым? Так вот что он имел в виду, когда говорил о силе менять прошлое! Что он запросит, за право воспользоваться этой силой?
      Мои мысли прервал сам Ицли:
      – Ты думаешь? Это хорошо. Возможно, поймешь, если постараешься.
      – Что я пойму? Что я должен понять?!
      – Не должен, - ильмек мотнул головой.
      Как мне надоели эти намеки, полунамеки и просто незавершенные предложения. Я люблю прямоту и незатейливые слова, которые трактуются лишь одним образом. Таких слов совсем немного: вода, воздух, пища, жизнь… И нет причин увеличивать их число.
      Я внезапно посмотрел на нас со стороны. Перед тщедушным старичком, который только и норовит посмеяться, стоит мужчина и выслушивает непонятные слова этого старичка. Чего ради? Неужели я привык унижаться, чтобы получить желаемое? Да и что я желаю, в конце концов?
      – Шандар!
      Зель вышла из-за моей спины и встала рядом, настороженно смотря на безмятежно сидящего старика.
      – Сделай так, чтобы этот ильмек четко отвечал на вопросы, - наконец-то я сформулировал, чего хочу от разговора.
      Зель неуверенно посмотрела на меня, казалось, не понимая, что я от нее требую. Взять бы ее за шкирку и толкнуть к ильмеку, чтобы пошевеливалась. Тогда поймет, что значит защищать человека.
      Я не стал этого делать. Нельзя.
      Ицли развеселился.
      – Зачем ты суетишься? Совершаешь глупые поступки? Говоришь бессмысленные слова?
      – Я хочу понять.
      – Это не нужно. Твой разум сам всё сделает за тебя. Понимание может лишь помешать.
      И тут же, без перехода приказал Шандар:
      – Убей его!
      Зель вздрогнула, вытащила нож и резким движением попыталась воткнуть его мне в сердце…
      – Ты ведь помнишь, что было? - въедливо спросил Ицли.
      Я попытался сообразить. Так. Шандар стоит сзади меня - как раз там, где она встала, когда пришла. Она расслаблена и не видит ни от кого угрозы. И даже не собирается меня убивать… Но ведь я практически почувствовал, как нож проходит у меня между ребер! Нет раны. Я невредим. Словно кто-то вернул нас к самому началу разговора с Ицли.
      Вот оно. То, что пытается сказать мне ильмек.
      – Скажи, Ицли, - я попытался удержать себя в руках, - Ты можешь вернуть меня к самому началу?
      – Началу?
      Я понял, что неправильно сформулировал, и добавил:
      – К тому моменту, когда я был значительно моложе.
      – Сколько времени ты на Бриссе?
      Иносказания ильмека уже почти полностью понимались мной, но я всё же решил уточнить:
      – Ты контролируешь только то, что находится на планете?
      – Я - да. Каждый хозяин лишь самому себе.
      Что он имеет в виду? Неужели он намекает на то, что именно я перемещался в прошлое? То есть, был ли я причиной этого перемещения, или Ицли? Наверняка, ильмек умеет много больше, чем я, если я действительно что-то могу.
      – Но зависит ли это от способностей? И от чьих? - задал я очередной вопрос в этой бесконечной игре, в которой нет выигравших, а проигравшие - все.
      – Любой способен лишь на то, на что он способен.
      Но меня было уже не сбить:
      – Кто это делает? Ты или я?
      Ицли усмехнулся, растягивая шрамы на лице.
      – Ты можешь многое. Сам. Пробуй.
      – Могу? И что же? - я хотел узнать всё и сразу.
      – Тебе самому это решать… А теперь иди - ты получил, что хотел.
      Вот в чем - в чем, а в этом он абсолютно прав. И даже больше.

      Я сидел на коленях, пытаясь отрешиться от окружающего мира и уйти в свой микрокосм. Понять себя невероятно сложно, гораздо сложнее, чем составить представление о ком-нибудь. Вполне реально просчитать поступки другого человека и сделать выводы о том, что и как он сделает. Это - уровень обобщений.
      Сложнее понять, что при этом человек думает. Мысли и действия не обязательно совпадают. Но весьма малому количеству людей под силу скрыть недовольство своими поступками, если таковое есть.
      Но каков я сам? Что движет мною? Ведь даже задавая себе вопросы, я уже меняюсь. В какой момент я ближе к точному восприятию себя?
      Внутри меня лишь тьма. И перед закрытыми глазами - тоже тьма. Нужно сосредоточиться на дыхании и не думать. Чтобы мысли ушли, чтобы они не тревожили меня…
      Хотя я сидел с закрытыми глазами, но совершенно точно воспринимал на слух, что происходит вокруг. Вот мягкие шаги Шандар - неодобрительные, но понимающие. Вот покашливание Рустама - уж не заболел ли? А вот резкие удары каблуков об пол - раздраженно прошлась Ольга и уселась на диван - скрипнула пружина.
      Как тут вникнуть в себя, если столько внешних помех? А если ими воспользоваться? Воспользоваться чужим восприятием и от него перейти к своему? Не могут же они все никак не относиться ко мне. Или могут? Наверняка для Ольги я - раздражающий фактор. Чем дальше, тем она становится раздражительнее по отношению ко мне. Про остальных и загадывать не буду - даже представить не могу.
      Я настроился на зель. Оказалось, это довольно просто сделать.
      Сначала определить ее местоположение в пространстве относительно меня. Представить как можно подробней и почувствовать себя ею.
      Шандар. Настолько гармоничная, что это кажется невозможным, но при этом настроенная на одну цель - убить красиво. В этом смысл ее жизни. А мелкие помехи, в виде работы охранником, всего лишь эпизод жизни.
      Еще немного, и я смогу увидеть, как она думает…
      Зеленоватая глубина, в которой отовсюду грозят опасности. И надо уберечь свой маленький воздушный пузырь, не дать ему улететь к поверхности, чтобы выжить в тяжелом холодном мире. Но есть кто-то, кто слабее тебя. Тот, у которого нет своего воздуха. Он задыхается, машет руками, пытается всплыть, но цепкие лапы октопуса крепко держат у самого дна. Еще мгновение, и человек погибнет. Надо совсем немногое - поделиться с ним воздухом. Конечно, у тебя станет его меньше, но неловкий, ничего не умеющий человечек сохранит свою никчемную жизнь. Его просто жаль. Шандар отрубает лапы морского чудовища и щедро снабжает воздухом неловко забарахтывавшегося человека.
      Надо ли говорить, что этот человечек - я?
      Она считает, что спасать меня - ее долг? Мы даже не заключили официального соглашения - я упустил из виду, а Шандар не напомнила. Да, в ряду ее ценностей я занимаю место подобное тому, что занимает домашний питомец у людей.
      Заслужил.
      Я покинул внутреннюю сущность Шандар и нащупал Ольгу.
      В мозгу возникали картинки, быстро сменяющие одна другую. Первая встреча с Ольгой. Жизнь на Хань. Спуск на Зельде. Побег с нее. Общение с компом чужого корабля-астероида. Брисс. Каждый раз Ольга была другой. Разной. Никогда не повторяясь, даже в мелочах.
      Я настроился на нее. И увидел.
      Бескрайнее поле, почти сплошь покрытое какими-то синими цветками. Ветер колышет их стебли, доходящие Ольге почти до пояса. До самого горизонта нет никого, кроме темной фигуры, стоящей сбоку, на краю взора.
      Узнать ее легко - это я. Выгляжу я несколько странно в Ольгиных ощущениях - будто стремлюсь к ней и в то же время отстраняюсь. Это противоречие одновременно и пугает ее, и притягивает.
      Будь ее воля, Ольга схватила бы меня и не отпускала. Достаточно протянуть руку, чтобы поймать ускользающую тень - меня - но рука не поднимается. Что-то противодействует ей.
      И от этого горько и паршиво на душе. Иногда хочется плакать, но надо зачем-то сдерживаться. И темный силуэт всё отдаляется и отдаляется от нее.
      Нет раздражения. Есть печаль.
      Неужели всё это раздражение создавалось искусственно? И я вел себя совсем не так, как хотелось Ольге? Хотя она и сама бы не смогла сформулировать, как я должен поступать, но зато прекрасно понимала, как я не должен себя вести. По ее представлениям, Ольга не раз совершенно ясно намекала, в чем я не прав. И ужасно сердилась, когда я не обращал внимания на совершенно очевидные слова и поступки.
      А сейчас я слишком хорошо ее понял. Ольга, фигурально выражаясь, стояла у меня на ладошке. Я мог поворачивать ее, рассматривать, щекотать и смотреть, как она смеется. Как она грустит. Как печалится, плачет, негодует…
      Хотел ли я того же, что и она?
      Хотел… Как ни странно.
      Зачем же я подавлял это в себе? По дурной привычке всё делать наоборот? Или просто не прислушивался к своим желаниям? Говоря: "Мало ли чего я хочу? Другой хочет иного, зачем ему навязывать мое мнение? Наверняка он думает не так, как я".
      Да, я ошибался.
      Ошибки надо исправлять.
      Я легко поднялся - ноги от многочасового сидения даже не затекли - и сделал два шага к дивану, чтобы встать напротив Ольги. Она недовольно посмотрела на меня и перевернула страницу какого-то красочного вирт журнала, который она бесплатно скачала на носитель.
      Она явно не ждала от меня чего-нибудь хорошего.
      Пришлось ее разочаровать.
      – Оля, - сказал я совсем негромко, чтобы не привлекать излишнего внимания Шандар и Рустама, - давай жить вместе…
      Ольга выпрямилась, глаза ее округлились, а журнал выпал из руки.
      – Ты серьезно, Илья? - в голосе ее слышалось беспокойство. Наверняка появились мысли о моем душевном здоровье.
      – Серьезно, - я кивнул.
      – Как ты себе это представляешь? - теперь она думала, что я глупо шучу.
      – "Заключение союза на неопределенный срок между двумя особями противоположного пола", - процитировал я.
      Оля молчала, напряженно смотря мне в глаза. Искала ответ. Сомневалась. Пыталась поверить.
      Да, она поверила мне.
      Нерешительно потеребила кончик носа и спросила излишне робко:
      – Я могу пригласить друзей с Хань?