Почему люди помогают мне? Что я для них? Бросают свои дела, отдают в пользование дорогие вещи, делятся информацией. И всё за просто так.
      Чем могу помочь им? Да ничем. По большей части их усилия останутся без ответа. Я ничего не смогу дать им взамен. Это их не волнует. И я чувствую себя виноватым.
      Рустам отправился на космодром подготовить корабль к взлету и передать временные права Ольге на транспортное средство. Мне сказали ждать до последнего момента и выйти из дому, когда останется лишь нажать на "старт".
      В общем, я и собирался так поступить.
      В дверь стукнули два раза, и я открыл. Молодой невысокий ханец - мне по плечо - поманил меня пальцем. Судя по всему, он жил в квартире почти напротив Ольгиной. Я прикрыл за собой дверь и пошел за парнем, уговаривая себя, что никуда не ухожу, а десять метров разницы роли не играют.
      Пока мы шли до его двери, ханец то и дело посматривал на меня. Наверно, проверял, не исчез ли я. При этом на его лице словно зафиксировалось выражение неизбывной горечи.
      Мы вошли. Парень раскрыл шкафчик в прихожей, ткнул в него пальцем и с трудом выговорил: "Машина!" По-крайней мере, я понял его так, потому что в шкафу действительно находилась диагностическая машина.
      Она не работала, лишь наверху горела тревожная лампочка.
      – Чинить? - спросил я и сделал движение пальцем, будто что-то отвинчиваю.
      Ханец быстро-быстро закивал, потом показал на закрытую внутреннюю дверь, приложил ладонь к груди и тихо застонал. Скорей всего, машина обслуживала больного, а сейчас он мог умереть.
      Однако. Почему бы не вызвать ремонтную бригаду? Она наверняка будет квалифицированнее меня. Но объясни что-нибудь человеку, который не понимает твоего языка. Я даже пробовать не стал. Молча взял протянутый мне ящичек с инструментами, выбрал нужный и вскрыл переднюю панель диагноста.
      Работа не профильная, конечно, но разобраться в схеме и причинах неисправности я могу практически у любого прибора. Но что толку сказать: "Вот этот блок неисправен. Требует замены"? Блок же не появится ниоткуда. Здесь был именно такой случай.
      Я подцепил металлический параллелепипед и вытянул его из креплений. Выглядел он цельным, без сборочных швов. Что у него внутри - не угадать. И не нужно. У любого значимого автомата есть дублирующие цепи. Особенно такого уровня, как диагност, отвечающего за жизнь человека. Если они не демонтированы, достаточно просто переключиться. Но в любом случае, такое переключение должно происходить автоматически. Если, конечно, это не облегченный вариант диагноста.
      Это был он. Лайт-версия. Установлен самый минимум систем - лишь бы работал. Отключена индикация, отключены выход на общий пульт и сигнализация о неисправностях машины. Только и осталось: полупустой корпус, сигнальный светодиод, главная и одна дублирующая цепи. Даже переключаться с режима на режим приходится вручную. Руки бы злыдням пооторвал! Тем, которые ради мизерной выгоды чужой жизнью рискуют.
      Мысли не отвлекали от работы. Перекинуть перемычку, прозвонить цепи, проверить напряжение на контактах, чтобы платы не перегорели. А то вся починка насмарку пойдет. Тут автоматизм важен и скорость. Человек ждать не будет. Умрет.
      Вроде, всё правильно. Не закрывая панель, я включил питание. Красный свет сменился зеленым, и из комнаты послышался гул. Починил. Вот только надо объяснить ханьцам, чтобы вызвали специалиста из обслуживающего центра для замены неисправного блока и обратного переподключения на основную цепь.
      Я запихнул инструмент в ящичек и уже собрался позвать хозяина, как он сам выбежал в прихожую. Лицо его сияло. Он часто-часто кланялся и при каждом выпрямлении подзывал меня рукой. Идти не хотелось - мне надо было вернуться в Ольгину квартиру, чтобы не пропустить вызов с космодрома. Ничего, перезвонит. Мало ли чем еще людям помочь нужно?
      Нет, помогать не пришлось. Едва я вошел в комнату, провожатый резво покинул меня, бросился к старичку, сидящему на деревянной кровати, и что-то зашептал ему на своем языке. Ханец внимательно слушал, а потом жестом предложил мне сесть за вычурный столик. Я поставил на столешницу ящик с инструментами, рядом положил неисправный блок и приготовился вновь выслушивать непонятные речи.
      Однако речей не последовало. Ханец протянул мне руку, я автоматически подал свою, и у меня в ладони оказалось что-то гладкое, прохладное, небольшое, но весомое.
      Ханец заговорил. Его голос был низким и хрипловатым. Он тщательно выговаривал слова, которых я не понимал, видимо, объясняя, что же такое он мне дал. Даже неспециалист понял бы - подобную красоту, если и можно где увидеть, так либо на профильных выставках, либо в сети.
      Я держал на ладони кусочек мерцающего нефрита. Непонятные мне иероглифы, вырезанные на одной из сторон, плавно меняли цвет с периодичностью в пять секунд - от белого до темно-зеленого. Это было естественное свойство ханьского камня, но я его не понимал.
      Старый ханец, сидящий передо мной, щурил глаза в вечной улыбке и продолжал говорить по-ханьски. Я еще немного полюбовался на слова, меняющие цвет, и с сожалением отдал печатку старику. Он остановил мое движение раскрытой ладонью и сделал жест, указывая на меня.
      – Но я не могу это взять! - запротестовал я.
      Ханец закивал головой. "Возьми, - говорил весь его вид, - возьми".
      Отказ от подарка - оскорбление. Это даже мне было понятно. Но надо обязательно подарить что-нибудь в ответ.
      Старик улыбнулся еще шире и показал мне за дверь, на диагноста, отметая мои сомнения. Действительно, я совсем забыл, что изначально привело меня сюда. Вспомнил и о возможном вызове. Наверно, у меня на лице отразилось беспокойство, потому что старик крикнул приказным тоном, и тотчас к нам подбежал парень, приведший меня сюда.
      Я приложил кулак к раскрытой ладони, прощаясь. Тот же жест сделал и больной. Потом он взял из рук молодого листок тонкой бумаги с оттиском красной тушью и подал мне. Похоже, нанесен он был той самой печатью, которую мне подарили. Но что значили эти слова? Когда-нибудь я прочитаю, если найду время.
      Из Ольгиной квартиры доносились резкие звонки. Вот он, вызов. Я схватил трубку.
      – Ну, где же ты?! Уже полчаса звоню! - голос недовольный, расстроенный.
      – Ханьцу помогал. Он мне печатку подарил.
      – Не говори глупостей! Они с нами не общаются. Выходи скорее - до запуска уже меньше часа. Бежать придется. Всё. Жду.
      Потом расскажу Оле, как диагноста чинил. Сейчас на дороге сосредоточиться надо - город только по карте знаю, мало ли с какими препятствиями столкнусь. Любое препятствие - задержка. А если непреодолимое - вообще заблудиться можно. И тогда всё…
      Бежать тяжело. Особенно, когда не знаешь - куда. Бестолково мечешься в узких проходах между неказистыми домиками. Задеваешь непонятные матерчатые вывески. Оскальзываешься на кожуре неизвестных фруктов. Перепрыгиваешь через грязные канавы. Мелькание удивленных, настороженных и напряженных лиц, цветастых нарядов. Разноцветных закрытых дверей: деревянных, выкрашенных красным лаком с желтыми драконами по углам. Дощатых, с выжженными иероглифами. Пластмассовых, с небрежно намалеванными светящейся краской цифрами. Плетеных из тонких дощечек, скрепленных потертыми веревками, с выцветшими под солнцем и дождями рисунками черной и цветной туши.
      От всего этого кружится голова, и захватывает отчаяние, сковывая ноги и руки, заставляя давиться воздухом с недостаточным содержанием кислорода.
      Преследователи методичны. Они вполне уверены, что никому подозрительному не удастся уйти от их настойчивого внимания. Я вполне солидарен с ними.
      Но кроме этого, я почему-то знаю, что ищут они именно меня.
      Почему-то становится хуже видно. Взгляд ни на чем не фокусируется - всё расплывается и подергивается. Я останавливаюсь, прислоняюсь лбом к стене, закрываю глаза и тру их. Становится хуже. Ну, вот и всё. Добегался. Даже не смешно.
      Кто-то трясет меня за плечо. Я поворачиваюсь и смутно вижу, как ханец сердито машет рукой: "Уходи!" Он прав. Надо идти. Самое сложное - первый шаг, а дальше будет легче. Всё говорит и говорит. Да что ему надо-то?! Денег? Замолчал бы и убрался. Нет, будет лезть, пока не раскошелюсь. Видит же, что человеку плохо. Ладно, дам немного. Помнится, в кармане монетки завалялись.
      Я неловко лезу в карман. Что-то мешается. Какая-то бумага. Вынимаю руку с монетками, и листок выпадает. Ханец быстро поднимает его, разворачивает и внимательно разглядывает красный оттиск. Что он такого видит в нем? Наверно, что-то важное. Потому что взгляд, который он поднимает на меня, становится донельзя виноватым.
      Он готов помогать мне. Вывести из облавы и довести до корабля. Нужно лишь позвать знающего человека, вон того, и вдвоем они справятся. Чего бы им это ни стоило.
      Да, я не понимаю, что они говорят. Но чтобы принять помощь не нужно даже этого. Понимание рождается само. И не от языка оно идет. От движений, мимики и жестов. От тепла, возникающего внутри, когда слышишь чужой голос.
      Но если сам неискренен, то и в ответ получишь то же самое. Как сам - так и тебе.
      Риск? Заведут, бросят, пристукнут, ограбят? Не верю.
      Отдохнул. Надо идти дальше…
      Они ведут меня. По всяким закоулкам, иногда прямо сквозь домики. Скажут два слова у входа, и жильцы утыкаются в свои дела, не замечая нас. Я тоже уже не смотрю по сторонам. Все лица разные и, при этом, похожи. Выражением. Они удивляются. Сначала.
      Я иду с чувством, что поступаю правильно. Надеюсь, их помощь мне не обернется потом разбирательствами. И никого не привлекут к ответственности. Или есть что-то большее, чем страх наказания? Например, уважение к себе подобному, или к старшему. Я ведь не знаю - что за бумагу дал мне ханец, и кто он такой.
      Надеюсь, мы скоро придем, и я перестану смущать покой этих людей. Они заживут прежней жизнью и забудут, что был такой Илья Манжос, который возник у них на пороге, прошел через комнату, переступая через рисовые циновки, и вышел через разрез в стене, проделанный проводником Чэнем из клана Лю.
      Жаль, что дома тянутся не до самого взлетного поля. Только до силового барьера. Конечно. Выход на поле может быть опасен в момент взлета корабля. А еще он позволяет пресечь несанкционированный ввоз-вывоз товаров. Но я прекрасно понимаю, что для этих людей контрабанда - единственный источник дохода. Не мне, воспользовавшемуся помощью, судить их.
      Так что преодолеть силовой барьер им вполне по силам.
      Перемыкаются провода, стойка отодвигается, и в барьере появляется небольшой проход, достаточный, чтобы пролезть в запретную зону.
      Один из ханьцев, я так и не узнал его имени, пролезает первым, демонстрируя, как это лучше сделать. Я аккуратно лезу за ним. Впереди - открытое пространство, которое мне нужно преодолеть до Рустамовского корабля. Если миротворцы дойдут до барьера позже, чем я войду в корабль, то всё будет в порядке. Но что-то я сомневаюсь, что так будет.
      Пока мы шли до взлетного поля, я не раз слышал с разных сторон, как поднимались до визга негодующие тонкие голоса ханьцев, а потом затихали, приглушенные грубым рыком солдат. Еще несколько минут, и они дойдут до барьера, увидят одинокую бегущую фигурку и начнут стрелять.
      Интересно - какая перед ними стоит задача?
      Очередные, не очень далекие крики. Я киваю в ту сторону, и мои провожатые понимают. Один из них достает капсулу и предлагает ее мне. Надпись на ней вполне понятна: "Универсальное противоядие". Будем надеяться, что стрелять в меня будут тем, что этот антидот сможет нейтрализовать.
      Меня подталкивают, чтобы быстрее двигался, я глотаю капсулу и бегу к кораблю, который призывно спустил пассажирский подъемник.
      Я не пробегаю и половины пути, когда миротворцы появляются за моей спиной. Нет, я не оглядываюсь - к чему терять время. Снотворная ампула ударяет в спину. Толчок сбивает мне дыхание, и я чуть не спотыкаюсь, лишь слегка виляя в сторону. Миротворцы ждут результатов выстрела, но противоядие действует исправно - я даже не чувствую местного онемения.
      Вот тогда они разворачиваются, сосредотачивая огонь на ногах, подозревая, что на мне бронежилет. Становится нестерпимо больно от подгоняющих ударов. Конечно, барьер слегка им мешает. Но неужели миротворец не сможет справиться с таким незначительным препятствием и вволю пострелять?
      Мышцы на ногах непроизвольно подергиваются, немеют. Я уже еле тащусь. Антидот практически не действует - слишком много ампул попало в меня. Самое время вспомнить о силе воли и цели в жизни. Главная цель. И остальные, которые ведут к главной.
      Покинуть планету.
      Почему я не сделал этого раньше? Зачем втянул Ольгу?
      Еще шаг. Еще. Нет сил.
      И надрывный далекий голос, который заставляет:
      – Иди, Илья! Иди! Ты дойдешь! Я знаю…
      Кто-то плачет. И некому успокоить, кроме меня…
       Служебный файл:
       Тема:Об инциденте на Хань 12.005.52 л.л.
      Довожу до вашего сведения, что задержание объекта осуществлялось силами местного контингента миротворческих сил. В результате переоценки ими своих возможностей, объекту удалось покинуть планету. Просим дальнейших указаний.
       Ответ: Следует незамедлительно изолировать объект и всех граждан, контактирующих с ним после инцидента на Тсаворите. Разрешается применять любые силы для его поимки, в том числе и нелицензионные. Способы задержания могут быть адекватными.
       RE: Ответ: Объект покинул планету на частном судне, без регистрации маршрута следования, что безусловно затруднит его поиск и поимку…

      – Здесь выйдем.
      – Почему здесь?
      – Потому что тут реперный узел, станция, планета… Достаточно?
      – Нет, - я действительно не мог понять ход мысли Ольги.
      – Корабль - Рустама. Продолжать?
      – Знаю, что его.
      – Ты тупой, или прикидываешься? - рассердилась Ольга.
      – Объясни по-человечески! - я повысил голос и вдруг понял, что мы ругаемся. Только этого не хватало. - Извини, Оль. Ты права. Выходим.
      Ольга шутливо ткнула меня в бок кулаком и сказала:
      – То-то!
      Всего лишь пересадка.
      Да и кто нас пустит вниз, в заповедник, без разрешения, визы, туристической карты? Ни денег, ни связей. Так что в планах посещение смотровой палубы, выставки панорамных снимков Зельде и скучное ожидание космолета, следующего в нужном направлении.
      С возвращением корабля Рустама получилось здорово - я договорился с диспетчером. Рейсы на Хань редкость, а товары потребляют и там. Так что мне, кроме билетов, еще и доплатили за предоставление грузового объема.
      Я уже привык ждать. Наверно, правильно. К чему спешить? Наверняка родители сделали всё, чтобы их было труднее найти. Только тщательный поиск и отсев лишней информации позволит достичь цели, где бы она не находилась. Не верится в быстрый результат.
      После того, как мы поселились в одной из кают станции, ничего не оставалось, как последовать намеченному плану. Смотровая палуба - всегда интересно. А на планете-заповеднике - вдвойне. Если телескопы настроены, можно рассматривать поверхность, словно находишься внизу. Это прекрасно компенсирует невозможность спуститься.
      Но, естественно, не будешь целый день сидеть, уставившись в одну точку на поверхности. И даже Олины восхищенные возгласы всё меньше умиляют. Хочется как-нибудь отвлечься от сине-зеленых разводов и посмотреть на что-нибудь желто-красное. Я ей сказал, а она сразу осуждать. Дескать, прекрасного не понимаю, и всё мне едино: что инопланетный пейзаж, что дурацкая картинка простым карандашом. На это я резонно ответил, что карандаш может быть в руках мастера, и что я позже еще посмотрю, чтобы подтвердить впечатление. А пока отдохну.
      Я предпочитаю отдыхать, делая что-нибудь полезное. И не только полезное, но и необходимое. Чего зря время терять? Можно продолжить просмотр данных. Ведь искать их можно где угодно - имелся бы подключенный терминал. Я его нашел. Но на большинство вопросов он ответил "не знаю". Лишь о Зельде он давал исчерпывающую информацию. Пришлось довольствоваться ею.
      Планета почти полностью покрыта водой. Существуют лишь мелкие островки в экваториальной части, на которых может поселиться человек. Зель живут на мелководье. Так что конфликтов между аборигенами и пришельцами быть не должно. Климат мягкий, морской. Экваториальное течение в направлении против вращения планеты с завихрениями в более высоких и низких широтах. Ближе к полюсам небо постепенно заволакивают облака. Но на экваторе, над которым мы висим на станции, небо всегда чистое.
      Фотографии с орбиты и с поверхности впечатляют. В довершение, планету позиционируют как абсолютно экологически чистую. Из истории открытия и освоения я узнал, что первый прилетевший сюда космолет спустил космический лифт с зельде-стационарной орбиты. И что именно он сейчас и продолжает работать. Интересное решение, нетривиальное. Только сдается мне, что без посадки не обошлось: для закрепления несущей ленты лифта требуется иметь на поверхности причальную станцию. Причем, мощнейшую! Чтобы удерживать восемь несущих лент на одной платформе, требуются не только значительные геометрические размеры, но и соответствующая энергия.
      Но зачем на такой планете восемь космических лифтов, я не понял. Лифты экономически выгодны, если существует постоянный поток каких-либо грузов с планеты или на планету из космоса. Здесь такого не наблюдалось. Да, за два дня поехали вниз две группы туристов, а одна поднялась. Но ведь им неделю спускаться, чтобы просто поглазеть на местных жителей, водную гладь, эндемичных животных и растений. Набрать сувениров и еще неделю подниматься обратно. Грузового сообщения я не заметил, хотя половина лифтов именно грузовые. Или плохо смотрел? Конечно, когда скучно и надо убить время, еще и не тем займешься. Но зачем мне влезать во всю подоплеку местной жизни? Через трое суток придет корабль, и мы с Олей улетим от этой странной планеты-заповедника.
      А пока мы гуляли, обнявшись, по смотровой палубе. Нам это нравилось - обниматься. Мне, по крайней мере. Местный народ мало жаждал смотреть на планету через приборы. Они прилетали всё это увидеть живьем, с поверхности. Но ждать приходилось и им: расписание лифтов жесткое. И всё равно на смотровую тянуло одну молодежь. Люди старше среднего возраста предпочитали совсем другие развлечения: азартные игры, выпивку, неограниченный секс. В общем, отрывались по полной. А у молодых еще оставалось любопытство. И времени, и здоровья хватало на всё, даже просто постоять с девушкой под звездным небом и полюбоваться планетой внизу.
      Иногда Ольга куда-то ускользала, предоставляя мне возможность развлекаться по своему усмотрению, и я опять прилипал к терминалу. История открытия, характеристики видов, климатология, особенности быта, нравов, культуры, законотворчество на планете, правовые акты… Я читал всё подряд, даже не сильно вникая - убивал время. Кстати, откопал договор между правительством Зельде и Содружеством о предоставлении всех прав на транспортные средства, находящиеся на поверхности планеты, народу Зельде. В свою очередь, правительство Зельде обещало обслуживать имеющиеся в ее распоряжении транспортные средства за свой счет. По этому договору выходило, что лифты - собственность планеты. Ну, зачем им четыре законсервированных грузовых лифта, не приносящих прибыли?
      Оказалось, я тоже любопытен, на манер молодежи. Мне тут же захотелось посмотреть на эти таинственные лифты. Убедившись, что Ольге ничего срочного от меня не надо, я побрел в ту сторону, где на плане были обозначены лифтовые шахты.
      Никаких вывесок о том, что за этими дверями находится шлюз и надо быть осторожным, я не встретил. Да и двери совершенно не подходили под размеры и назначение грузовой кабины. Тогда я положил руку на стену и неторопливо пошел по наружному обводному коридору станции, пытаясь на ощупь определить местонахождение шлюза.
      Разумеется, так ничего найти невозможно. Да особо и не старался. Я, скорее, развлекался, благо в этой части станции никого не было. Вероятнее всего, тут находились резервные помещения для туристов или персонала, в ожидании наплыва первых. Что ж, это разумно. Аналогично можно объяснить и дополнительное количество лифтов.
      Но я всё так же упорно шел, касаясь ребристой стены, вознамерившись обойти станцию вокруг и вернуться к тому месту, с которого начал. Совершить, так сказать, кругосветное путешествие местного масштаба.
      Я вышел из-за выступа, где и столкнулся с Ольгой, занимающейся тем же самым. Поисками.
      – Ну! И что мы тут делаем?! - возмущенно спросили мы одновременно друг друга.
      – Наверно, чего-то ищем? - высказал я предположение.
      – Наверно! - отрезала Ольга.
      Найдя на стене вирт-экран, я включил его и затребовал план станции. На плане появилась стрелочка с надписью "вы здесь", а рядом с ней, буквально в двух шагах, обрисовались громадины грузовых кабин.
      Почему-то действительность расходилась с планом. Ничего подобного я не видел. Ольга тоже не видела. Хорошая маскировка. Но от кого? Туристам не придет в голову искать таинственный лифт и пользоваться им - у них же билеты на другой! Или жители Зельде спрятали шлюзовые двери от всех людей?
      Разобраться было бы интересно, но - незачем.
      Больше того - некогда.
      Вежливый приятный голос компа станции оповестил публику:
      "Приближается катер миротворческих сил земного базирования. Стыковка через три часа. Всем гражданам пройти к месту приписки и оставаться там до соответствующего распоряжения. В случае отсутствия в установленном месте могут применяться меры физического воздействия. Выполняйте распоряжения, и ваш отдых не будет нарушен".
      На вирт-экране зажглась звездочка, обозначающая катер, и начала неторопливо приближаться к изображению станции. Что им тут надо, землянам этим? Выглядит, как военная операция. Или правоохранительная? Тогда кого они ищут?… Нет, это уже мания преследования.
      – Мы уходим! - сказал я излишне резко.
      – Куда? - не поняла Ольга. - И зачем?
      – Это за нами. Вернее, за мной.
      – С чего бы? - Оля фыркнула, но как-то неуверенно.
      – Не спорь.
      – Да я и не спорю! - ответила Ольга таким тоном, что сразу стало понятно - почему не спорит. С идиотами просто незачем разговаривать.
      – Ты не веришь мне? - стало до жути обидно и неприятно.
      Оля посмотрела на меня. Хотела, видно, сказать какую-то колкость, но передумала. У нее даже голос изменился. Стал тихим и извиняющимся:
      – Наверно, ты прав. Не сердись на меня. Если что, ты одергивай, я же не останавливаюсь, - и улыбнулась, чуть приподняв уголки губ.
      – Так собирайся! - я нервничал. Не хотелось опять выяснять отношения с вооруженными людьми. Хотелось спрятаться, и чтобы не нашли.
      Однако удивляла настойчивость властных структур. В то, что это может быть частная организация, я не верил - не по ним размах действий, направленных против меня лично. Чтобы устранить одного члена общества, достаточно одного наемного убийцы и немного денег. Но я был до сих пор жив. Следовательно, их цель - захват и дальнейшая изоляция. И что я знаю такого, что не знает никто другой? Да ничего. Даже родителей не отыскал.
      – У нас же нет ничего. Ты чего, забыл?
      Я отмахнулся, пытаясь сообразить - что делать дальше.
      По всему выходило, что здесь нас и накроют.
      Мы стояли как раз на противоположной стороне баранки станции. Что налево идти, что направо - всё равно будешь приближаться к миротворцам, которые наверняка начнут методичное прочесывание жилых помещений станции. Когда пристыкуются. Следовательно, желательно находиться в этот момент подальше от них и не светить в любом диапазоне.
      – И куда нам теперь? - не выдержала Ольга молчания.
      Я сумрачно огляделся. Возвращаться в жилую зону смысла не было никакого. Перейти на технический уровень конечно можно, но мы там быстро потеряемся. Да и не попадем без специального ключа. На обслуживающий уровень вход разрешен только персоналу станции - с этим контроль еще строже, чем на техническом.
      – Вниз, - мрачно ответил я и показал пальцем, куда конкретно.
      – Это что - на лифте?! Кто ж нас туда пустит?
      – А мы никого и спрашивать не будем! Просто воспользуемся. На поверхности немного другие правила.
      – Ну, знаешь, Илья. Такого я от тебя не ожидала, - растерялась Ольга.
      – Ладно, потом возмущаться будешь. Сейчас помоги. Нужно активировать все рабочие лифты.
      – Мы их даже не нашли…
      – А это не важно. Когда нужен аварийный спуск на поверхность? Когда людям на станции грозит гибель. Вот сейчас мы это и устроим, - я довольно потер руки.
      – Ты чего, идиот? Станцию загубить захотел? Здесь же люди!
      – Вот именно. Объявят сигнал тревоги, и двери лифта откроются, как бы их не прятали.
      – Хороший способ лечиться от перхоти - отрезать голову, - буркнула Ольга.
      – Не всё так фатально.
      – Ты не болтай! Ты делай! - настойчиво попросила Оля.
      – Нужен открытый огонь.
      – Не курю, - отрезала Ольга. - Да на станции и запрещено - у всех еще в шлюзе воспламенители отбирают.
      – Нет фантазии у тебя, - сказал я, как будто сожалея. - Есть много способов добыть открытый огонь в космосе. Сейчас продемонстрирую.
      Я снял стеновую декоративную панель, открыв переплетение проводов. Достал индикатор напряжения и выяснил, в каком из них максимальное напряжение. Осталось только перерезать провод и ударить пару раз концами друг о друга, чтобы получить веер искр.
      – Нож давай.
      – Ножа тоже нет, - язвительно ответила Ольга. - И как ты собираешься бронированный кабель им резать - ума не приложу.