Ольга неосознанно прибавила шаг. Она почти бежала, наклонившись вперед, скукожившись и подняв плечи, видя перед собой только привычную бетонопластовую поверхность тротуара. И заметила мужчину, перегородившего ей дорогу, когда ткнулась головой ему в плечо.
      – Ой! Извините…
      Знакомый торговец с радостной ухмылкой на лице без запинки продолжил свой нескончаемый вязкий монолог:
      – Ты зачем от Рустам бегать, а? Не хочешь тирби-тиль - не надо: самому пригодится. Ты мне лучше вот что скажи: тебя тут один джигит ищет, поговорить хочет. Что ему передать?
      Ольга сжала губы, а потом зло выговорила:
      – Чтоб твой джигит не приставал к честным девушкам!
      – Ай, девушка, зачем джигит обижать? Он по имени тебя называл - знакомый, верно. Тебя ведь Ольгой звать, нет? На тебя похож - такой же светлый, совсем на солнце не бывает. Ай, и ты красавица бледная. Вся в работе - отдыхать некогда. Ты со мной иди - я тебе джигит издали покажу. Не понравится - не подойдешь. Я тебе тогда такую историю расскажу… М-м-м… Тирби-тиль задаром отдам. Да что тирби-тиль! Ковер под ноги твои стелить буду. Сам лягу. Хороший ты девушка, только злой немного. Нет?
      Не отстанет. Да вроде не опасный. Хотел бы чего - прямо здесь бы и взял. Ведет-то совсем не вглубь кварталов, а к проспекту. Ничего. Посмотрим на "джигита", а там уж разберемся - что делать.
      Вырвав из руки Рустама ладонь, которую тот попытался нежно ухватить, Ольга с независимым видом затопала за проводником. Рустам ничего не сказал, только головой покачал. Да что с девушки взять? Русские - они все такие, слишком гордые. Все сами, да сами. А как мужчина помочь хочет, так кричат, что это их унижает. Смешные.
      Рустам остановился и показал пальцем через дорогу на ожидающего "джигита".
      Нет, Ольга не знала человека, который хотел с ней встретиться. Ничего примечательного: неказистая внешность, обыкновенная стандартная одежда служащего, спокойное уверенное лицо. Мужчина сидел в кафе за столиком у окна и, казалось, никуда не торопился. Да и она тоже никуда не торопится. Вечная спешка и сверх-усилия с погашением кредита отошли в прошлое. Можно расслабиться. Посидеть в кафе. Сколько ж она там не была?…
      Ольга попыталась вспомнить, но с некоторой тревогой убедилась, что это ей не по силам. Нет, наверняка она туда ходила. Но когда? И с кем? Ясно, что поход в одиночестве был ей не по карману. Но теперь - совсем другое дело.
      Кивнув Рустаму, то ли благодаря, то ли приглашая разделить компанию, Ольга с деловым видом перешла на другую сторону улицы, зашла в кафе и бесцеремонно уселась за столик мужчины.
      – Вы хотели со мной встретиться? - спросила она на родном языке, даже не предположив, что собеседник может ее не понять.
      Но мужчина и не подумал возмущаться такой неучтивостью.
      – Вы - Ольга Волкова?
      – Да, это - я. Итак, тема разговора?
      Мужчина чуть замялся.
      – Знаете, я сначала представлюсь.
      – Мне это неинтересно, - в Ольге начало расти раздражение.
      – И всё же. Илья Манжос. Вряд ли вы слышали обо мне.
      – Да, это так, - Ольга забарабанила пальцами по столешнице, как бы подгоняя нерасторопного собеседника.
      – Вопрос у меня такой, - Илья напряженно и внимательно смотрел Ольге в глаза, - вы же знаете - что такое шандар.
      Это не был вопрос.
      Ольга действительно знала.

* * *

      …Красный песок. Пустыня. Нет жизни. Уже нет. А шандар требует и требует. Ей поклоняются. Она для аборигенов всё. В какой-то мере она живая. И она хочет есть…
      – Макс, очнись! Ты опять думаешь об этом.
      Максим откладывает толстую книжку, которую держит, но не читает. Держит не в руках. У него нет рук. То, что я вижу - не более чем голограмма, скрывающая механические протезы.
      – Да, думаю, - угрюмо говорит он, - ты, Оля, не переживай. У меня всё в порядке.
      – В порядке?! В каком порядке?! Дурак! Кому нужны были твои жертвы? - и прикусываю язык, чтобы не сказать лишнего - врач запретил беспокоить.
      – Перестань. Напомни, когда в Центр имплантации?
      – Скоро уже. Пора собираться.
      Я помогаю Максиму одеться. Он морщится, но помощь принимает - нет времени капризничать. Вести машину тоже приходится мне - по понятным причинам. Недовольство Максима растет, а он последнее время и так на нервах. Хорошо хоть быстро доехала - пробок не было. Центр расположен в двухэтажном здании, вокруг парк, со всех сторон зажатый небоскребами - богато живут. Сволочи.
      О встрече договорено заранее, и нас пропускают без лишних хлопот, проводят по зеленой аллее к боковому входу и открывают дверь перед нами. Прежде, чем войти, я поворачиваюсь и смотрю на зелень, словно в последний раз вижу что-то живое. Не считать же живым главного врача Делиева.
      Кабинет у него большой. Глаза разбегаются при виде инопланетных чудес. Живые кристаллы… Неувядающие цветы, распространяющие тонкие ароматы… Огромные раковины… Хорошая коллекция.
      Приглашающий жест, и мы садимся перед ним на стулья из искрящегося темно-шоколадного дерева. Он - хозяин. Мы - долгожданные гости. Радушие его не знает границ. Делиев - сама предупредительность. Он рассказывает нам о своем Центре, об инопланетных безделушках, о том, во сколько ему обходится содержание медицинского комплекса. Такое впечатление, что он хочет завалить нас кучей ненужной информации и заморочить нам головы. Максим молча слушает, не перебивая, а я постепенно закипаю.
      – Сколько? - резкий голос Максима перебивает главврача.
      Делиев запинается, потом широко улыбается и довольно говорит:
      – От тысячи восьмисот до семи тысяч четырехсот. Галактов, разумеется. Разная приживаемость, возможность отторжения, внешний вид, гарантия от года до двадцати пяти лет. Те, что дороже, разумеется, надежней. Именно их и советую.
      – Я тоже за надежность. Семь четыреста - наша цена, - Макс произносит это, глядя в окно. Я не вижу его глаз. Он неловко лезет в сумку за картой оплаты.
      Семь тысяч четыреста галактов. Это много, очень много. Но я молчу. Не важно, что для покрытия таких расходов надо будет всю жизнь вкалывать на этот долбаный Концерн. Ерунда, что и нашим детям, а их должно быть не менее трех - я всё рассчитала, придется заниматься тем же. Плевать… Хочется плюнуть в лицо главврача. Но я молчу и пытаюсь улыбаться.
      Ведь всё это будет потом. А сейчас я хочу, чтобы Максим был счастлив, чтоб вышел из депрессии.
      – Я вижу, у вашей девушки какие-то сомнения, - Делиев смотрит на меня в упор, а я не могу ответить, только киваю.
      – Какие же?
      Я проглатываю комок в горле и почти нормальным голосом говорю:
      – Может, можно чуть дешевле? Вряд ли у дорогих имплантатов сильно различаются характеристики…
      – Хотите ознакомиться? - главврач убирает улыбку с лица, зато достает пачку листков с фотографиями и текстом.
      Макс поджимает губы.
      – Максим, мы же договаривались…
      – Да-да, Оля, я помню, - Максим криво улыбается, убирает карту обратно и берет из рук Делиева листки.
      – Ознакомьтесь на досуге. И имейте в виду - в нашей клинике имплантаты самые качественные…
       …Хлан- псевдоорганизм с планеты Дельта. В современной медицине используется в качестве имплантатов-симбионтов. Принимает форму и функции, тождественные утраченному органу. По внешнему виду практически неотличим от него. Добыча ограничена. Нелимитированный вывоз запрещен - преследуется по закону. Вместе с тем существует ряд контрабандных каналов поставки хлана на планеты Сообщества…
      Договор подписан. Сумма оплачена. Наши карты оплаты стали картами выплаты кредита - с красными полосами по диагонали. Только прожиточный минимум будет обеспечиваться ими. У детей будут такие же. Первого я уже ношу. По утрам мне плохо, но это скоро пройдет. Шесть тысяч. Я согласилась. Только такой имплантат обеспечивает минимум требуемой чувствительности. Гарантия - двадцать лет. Приживаемость - девяносто восемь процентов. Период регенерации - пять дней. Я знаю - Максиму будет хорошо. Ради него я буду терпеть. Буду. Плачу я только ночью - Максим не видит слез. А мешки под глазами можно списать на что угодно.
      …Красный песок. Раскаленное солнце. Геликоптер. В нем - напарник. Сборщики всегда работают в паре. Один ведет машину, другой собирает хлан. А шандар жаждет пищи…
      Теплый вечер. Мы стоим на летней террасе. Утром Максим покинет клинику. Мне разрешили с ним встретиться уже сегодня. Остальные - его родители, родственники - увидятся с ним завтра.
      – Тебе больно?
      – Нет, мне хорошо, - впервые за долгое время улыбка Макса спокойна и не вымучена.
      – Как руки? - я волнуюсь, - Как операция?
      Максим картинно поднимает их, чтобы я полюбовалась.
      – Всё нормально, Оль. Какая операция? Это просто вживление квазиорганизма. Доктор же объяснял.
      Объяснял, конечно, но я всё равно волнуюсь.
      – А как… - я пытаюсь сформулировать вопрос, чтобы не доставить ему напрасной боли, - как твои сны? По-прежнему?
      На миг лицо Максима становится жестким, но тут же расслабляется.
      – Всё хорошо, родная. Никаких снов.
      Ой, врет, зараза. Дурак! Не хочет меня тревожить. Но руки для него - главное. Пусть думает, что я поверила, пусть.
      Я знаю - он уже подал заявление на восстановление в должности. Чиновник из Центра занятости был любезен - его дочь в моем классе. "Да, заявление было рассмотрено. Да, положительное решение принято. Через два дня Максима оповестят об этом. Не волнуйтесь…" А я не хочу этого. Я улыбаюсь, благодарю, но я не хочу отпускать Макса от себя. Всеми мыслями он уже там, на Дельте. Он - сборщик хлана.
      … Имплантат-симбионтхлан (ИСХ) внедряется в организм носителя, дублирует его нервную систему, восстанавливая утраченные участки, и из клеток своего тела формирует ткани, аналогичные тканям носителя. Продолжительность сосуществования зависит от чистоты образца ИСХ, времени сбора и контакта с телом сборщика. Сбор ведется голыми руками. Чтобы отличить хлан от горной породы, под которую он мимикрирует, требуется максимальная чувствительность кожных рецепторов. Перенос хлана до места обработки невозможен в иной таре, кроме чистых сухих ладоней сборщика…
      …Красная пустыня. Глаза не различают - что на поверхности. Пальцы неторопливо ощупывают, почти не касаясь её. Нет хлана. Совсем нет, даже следов. Наврали туземцы. "Мнооого… Свееежий…" Или с координатами ошиблись? Да не должны.
      – Эй, Дим, иди сюда!
      Дим приоткрывает дверцу геликоптера, и сухой горячий воздух врывается в прохладу кабины.
      – Чего? - Дим недовольно сопит в микрофон.
      – Иди, говорю. Мне что, кричать?
      Дим выбирается из кабины и подходит.
      – Ну?
      – Ничего не замечаешь?
      Дим отрицательно мотает головой.
      – Я тоже. Нафиг мы сюда приперлись, а?
      Дим багровеет.
      – Ты для этого меня звал?! Несчастный! Ну, Максим, дошутишься!
      И тут пальцы касаются чего-то. Максим не видит - чего, только чувствует. Несколько мгновений, и чувствительность уходит из кончиков пальцев, захватывает обе кисти, поднимается к локтям. Что это - Макс не понимает, он смотрит на Дима. Зато Дим понимает всё. Судорожным движением он выхватывает лазерный резак и орет:
      – Вытяни руки! Быстрей!!
      Как-то неторопливо, словно его кто-то держит, Максим поднимает и распрямляет руки, одновременно поворачивая голову. Он еще успевает увидеть, как плоть капает с кистей, обнажая истончающиеся кости, прежде чем Дим резким движением срезает ему руки чуть выше локтей.
      Обрубки падают прямо в раскрытое ротовое отверстие шандар. Хлюп! Секунды переваривания, шандар переходит в видимую стадию и разом рассыпается на множество мелких кусочков. Это хлан. Еще не мимикрировавший. Его много и он свежий. Вот только поднять его - нечем…
      … Жизненный цикл шандаризучен слабо, в связи с удаленностью планеты обитания и нежеланием Сообщества вмешиваться в религиозные верования аборигенов. Создать условия, идентичные природным, не удалось, поэтому приходится основываться на данных биостанции Дельты. Шандар питается органикой животного происхождения. В случае употребления критической массы биологического материала, шандар в считанные секунды преобразуется в форму, известную, как хлан(смотри соответствующую статью), инертную к живому, но способную существовать в качестве симбионта (см. ИСХ). На этом жизненный цикл шандар обрывается. Случаи перехода хлана в первичную форму неизвестны. Также неизвестны способы размножения шандар. Выдвигались предположения о прямом делении - шандар, как организм, не имеющий внутреннего и наружного скелета и дифференцированных внутренних органов, по аналогии с земными организмами может быть способна на такое размножение. Тем не менее, наблюдениями это не подтверждается…
      На биостанции тоже нужны работники - не всем же хлан собирать. Его нужно еще обрабатывать, хранить и готовить к транспортировке.
      Не отпустила я Максима. Перед самым отлетом сказала. Что с ним полечу. Он посмотрел на меня, погладил по волосам своей новой рукой - так сладко стало - а потом приподнял пальцем подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза.
      – Давно решила?
      Я попыталась опустить взгляд, но Макс держал крепко.
      – Давно… - тихо сказала я. И, не выдержав, выложила всё, что накипело, - Не отдам тебя этой гадости! Не отдам! И Концерну не отдам, слышишь! Пусть подавятся!
      И зарыдала в голос, натужно всхлипывая, уткнувшись лицом в грудь Максима.
      – Ты не знаешь - как там. Но лети. Ты упрямая, не убедить тебя.
      И я полетела.
      Я умру, да? Правда, умру? Почему нет??!
      Я спокойна. Я абсолютно спокойна. Расскажу - успокоюсь еще больше. Да? Конечно, с самого начала.
      Вы же знаете про его руки? Нет, важно. Это самое главное. Понимаете, они были не его. Хлан. Не вам считать наши деньги. Зато Максим был счастлив. Он работал. Да, я могла остаться на биостанции, но я хотела быть с ним всё время. Я стала его напарником. Женщина может водить геликоптер. Собирать хлан - нет, а это сколько угодно. Риск больше, но есть возможность раньше рассчитаться по кредиту.
      Не первый вылет это был. Пустыня везде одинакова. Но вы же понимаете, что хлан не везде бывает. Не умею я его искать. Мое дело - геликоптер вести. Максим всегда сам место указывал и никогда не ошибался. Я ему верила, конечно, а почему не верить, если каждый раз хлан находили.
      Он вышел и пошел к камням, а меня в кабине оставил. Строго-настрого запретил оттуда выходить. Шандар. Поверье у сборщиков - что только они могут ее увидеть. Нет, не могут, мы на биостанции проверяли - в прозрачной стадии ее никто не видит. А она прозрачна, когда охотится. Вот стоит ей поймать органики - сразу проявляется.
      Да, у сборщиков богатый фольклор. Приметы, пословицы всякие. Говорят, два раза с шандар не встречаются. Врут. Там она и была, у камней.
      Максим дотронулся до нее.
      Вы видели, что бывает, когда шандар входит в контакт с органикой? Пища разжижается и всасывается всей поверхностью хищника. Неприятное зрелище.
      В этот раз было не так.
      Шандар проявилась серым пятном, потом побагровела и восстала, поднявшись перед Максимом. Словно двое знакомых стояли друг перед другом, приветственно держась за руки. Я видела, как Максим силился оторвать ладони от ужасающей плоти и не мог. Хлан. Это он держал Макса. Я боялась даже закричать. Не было сил открыть дверцу и помочь. Может, я плакала, не помню. Только всё вдруг стало размытым и странным.
      Шандар отпустила Максима. Хлынула вниз, становясь прозрачной. Только руки Максима вдруг зажили своей жизнью. Хлан деформировался, вскипал бурунами, проходил волнами, захватывая человеческую плоть. Волна прошла по всему телу Максима. Он еще успел сделать несколько шагов к геликоптеру на выгибающихся под неестественными углами ногах.
      И только после этого растекся новой шандар.
      Я рванула рычаг подъема.
      Почему я спаслась? Зачем? Что привело меня обратно на станцию? Я ничего не помню. Зачем мне жить без него…
      Красный песок. Пустыня. Шандар ждет.

* * *

      Ольга показала сканы, мыслезаписи, реконструкции. Всё, что хранилось у нее.
      Да, это было интересно. Познавательно. Не более того.
      Мы сидели рядом на старенькой лежанке в ее каморке дома-улья и разговаривали.
      – Откуда у тебя эти материалы?
      – Ты же видел. Я - Ольга.
      – Что-то ты молодо выглядишь для шестидесятилетней старушки.
      – Я хорошо сохранилась, - буркнула Ольга.
      – Так я и поверил.
      – Ладно. Я ее дочь.
      – Ты не боишься?
      – Чего? - Оля была спокойна.
      – Эти материалы сами по себе опасны.
      – Ерунда! - она отмахнулась, чуть не задев меня по носу в тесном помещении. - Во-первых, это общеизвестные факты. А во-вторых, я храню их уже тридцать лет.
      – Вот именно, хранишь. Для себя. Никому не показывая. И тут пришел я. Неизвестный с другой планеты, которому ты всё выложила. Спрогнозируешь действия правительственных агентов? Я, между прочим, ничего про шандар не смог раскопать.
      Ольга задумалась, вспоминая.
      – Согласно седьмому пункту "Уложения о наказаниях" разглашение данных, составляющих государственную или коммерческую тайну, наказывается принудительным блокированием памяти, либо изоляцией на срок до перевода данных из разряда тайны в разряд общедоступной информации.
      – То есть, смерть нам не грозит, - улыбнулся я. - Уже хорошо.
      – Почему это нам? Тебе.
      Мы говорили как-то отвлеченно, словно не понимая, что угроза нешуточная. Стоит агентам узнать мое местонахождение, и можно ставить крест на жизни. Не хотелось верить, что такое может случиться. Конечно, то, что они до сих пор не поймали меня - ни в космопорту Тсаворита во время покупки билетов и регистрации, ни здесь, на Хань, когда я вышел из терминала, давало надежду. И вместе с тем расслабляло. Но агенты могли следить за мной с самого начала, и я не смог бы этого заметить. Если так и есть, то они выявляют мои контакты, чтобы забрать сразу всех причастных.
      Но ведь никого нет. Так что, знакомясь с кем-нибудь, я просто подставляю человека.
      – Не грузись, - посоветовала Ольга. - Никто тебя не ищет. Кому ты нужен?
      Это показалось мне обидным, и я надулся. Ольга хлопнула меня по плечу и рассмеялась.
      – Ну, вот, шуток не понимает! Скажи лучше, где остановился?
      – Пока нигде. Пойду, гостиницу поищу.
      – Дурак. Там регистрация требуется. Повяжут моментально. Или хочешь убедиться - есть за тобой слежка или нет? Тогда совсем другое дело…
      – А чего делать-то? - я действительно не знал, где остановиться на чужой планете.
      – Здесь оставайся. Я подвинусь. Места много, - и она раскинула руки в стороны, опять чуть не задев меня по носу.
      Я посмотрел на Ольгины "хоромы" и покраснел.

5. Хань