Странно. Я всё же вернулся на Тсаворит. В то место, где родился.
      Глеб Сергеевич подозвал, осмотрел меня с головы до ног, особо пристально глянул на разбитые кроссовки и, словно о чем-то сожалея, сказал:
      – Сбегай домой. Жду завтра утром, - и отвернулся, не желая продолжать разговор.
      Ему даже "спасибо" в ответ не скажешь: раскричится, развозмущается, что, дескать, его от работы отрываю, срываю производственный процесс, графики, сроки поставки и так далее, и так далее…
      Не любит одолжения делать. Хотя, я его и не просил. Так, упомянул пару раз, что вот в том лесочке грибы собирал, а этой дорогой в школу бегал.
      До сих пор не пойму - почему родители меня в традиционную школу отправили. Большинство виртуально учится, целыми днями просиживая за вирт-экранами. И экзамены так же сдает - по сети. Живых людей совсем не видят. Может, оно и правильно - пойдут на работу, а там, кроме обслуживающих роботов, никого и нет. К одиночеству надо заранее привыкать.
      Учителем у нас был Виктор Степаныч - руководитель биологической миссии. Он это учительствование в качестве общественной нагрузки взял. Можно было выбирать, чем в свободное время заниматься: расчисткой территории, уборкой мусора, строительством жилых домиков. А он с нами возился. Наверно, ему это нравилось - попробуй, справься с оравой шебутных школьников, которых ненормальные родители в живую школу отправили, - если нет желания этим заниматься.
      Хотя "орава" - это я немного преувеличил. Нас всего шестеро было в классе… Да что старье вспоминать! Мало ли с чем в жизни столкнулся. Побросало меня по Галактике. Да и сейчас на месте не сижу: занимаюсь монтажом реперных станций.
      Люди до сих пор продолжают пользоваться старинными способами перемещения в пространстве. Я имею в виду - по реперным точкам. Медленно: сначала нужно взлететь с планеты тем или иным способом, достичь точки, перейти по сети в ту, которая наиболее близка к месту назначения, возможно, по дороге сделать пересадку, выйти, сориентироваться, опуститься на поверхность, пройти многочисленные терминалы… Морока. Единственное преимущество - остаешься в своем теле. Хотя на некоторых планетах это, скорее, существенный недостаток.
      Только туристы в такие места не летают. Разве что экстремалы. А обычным подавай планеты земного типа с комфортными условиями существования: Брисс, Эльвиру, Гессонит, Фэйхо, Сибу, Зельде. Правда, две последние - планеты-заповедники, но и туда ушлые отдыхающие умудряются попадать. На Криогене слишком холодно для человека, на Иолите - жарко, а Петерсит - правительственная планета со всеми вытекающими запретами на свободное посещение.
      Теперь и Тсаворит хотят включить в кольцо большого туризма. Для этого мы и ставим на поверхности реперный маяк. Полезное занятие для экономики развивающегося мира. Отвратное для меня.
      Двор, как двор. Таких тысячи - и все одинаковые, потому что создавались по типовому проекту. Индивидуальное проектирование на колонизируемых планетах - непозволительная роскошь. Жители окрестных домов потом сами в свободное время что-нибудь изменят.
      Я родился уже здесь, и для меня двор был чем-то привычным, стабильным, раз и навсегда созданным специально для меня. В первую очередь мне хотелось посмотреть на него. Здесь свернем, по привычной петляющей между стволов тропинке срежем путь, перейдем дорогу, вот уже виден мой дом, обогнем его и…
      Да, это мой двор. Навигатор не ошибается. Но я-то его помнил совсем другим! Ладно, он стал меньше - это я вырос. Но тут было другое. Он просматривался насквозь!
      Не знаю, почему все так стремятся вернуться туда, где провели детство. Восторгаются, умиляются, от радости слезы льют, стоит ступить на родную планету, а чем паче попасть в родной город, на родную улицу.
      А мне больно. Будто украли у меня что-то невидимое, но существенное. Без которого прожить, в общем, можно, но не хочется. Всё меняется: и люди, и город, и дома, и даже буйная зелень Тсаворита, которую никогда не могли усмирить и загнать в те места, где она угодна людям. Теперь это получилось.
      Какую цену заплатили люди, чтобы лишиться привычного окружения? И главное - зачем?
      Как можно почти полностью вырубить кусты, которые за ночь вырастают до полуметра? Раньше, чтобы сдержать их, роботам-ландшафтникам приходилось каждое утро срезать новые зеленые побеги. А те упрямо уворачивались, прятались, чтоб потом исподтишка хлестнуть по лакированному корпусу, оставляя на нем едкие хризолитовые потеки. Роботы возвращались словно с полей сражения - в камуфляже и с вмятинами на корпусах.
      Людей кусты боялись: пугливо сворачивали побеги или прятали их за толстые стебли. Зато изумрудные белки, осуждающе цокая друг на друга, хватали предложенные орехи, забирались повыше и кидались скорлупками.
      Ни кустов, ни белок. Остались высоченные прямые стволы демантоидовых лип, непонятно как выросших за то время, что меня здесь не было. Тропинки, когда-то пробитые нами прямо по траве, были выпрямлены, расширены и засыпаны песком. Невысокие оградки, через которые мы перелезали, чтобы попасть на тропу, убрали. Ни укромных уголков, ни схронов. Стерильность. Издевательство над природой.
      Пока я привыкал к неправильности, что стояла перед глазами, и тупо рассматривал ее, в ближнем доме хлопнула дверь, и кто-то вышел. Хотя, почему - кто-то? На пороге стоял никто иной, как Пашка. Он еще не видел меня: держа в руке пульт и управляя подъемником, медленно вывозил из гаража какой-то агрегат под чехлом.
      Со спины Паша выглядел вполне прилично: загорелая шея, спортивный, подтянутый. Надо полагать, успешный в жизни. Интересно, помнит ли старых друзей?
      Я подобрал с земли камешек и легонько кинул так, чтобы попасть рядом с Пашкиной ногой. Он вздрогнул, медленно отодвинул ногу и как-то даже присел. Испугался, что ли?
      – Пашка! Привет! - крикнул я и поднял руку, будто кругом стояла толпа, и он меня может не заметить.
      – О! Илюха! Ты как здесь?! - откликнулся Павел, поворачиваясь. Нисколько не удивленный, словно мы с ним вчера расстались.
      – Да вот, реперный маяк ставим. А у вас как?
      Пашка неопределенно дернул головой:
      – Да всё по-прежнему. Растем, старимся. Ты сам рассказывай. Мне на работу бежать, а тут одно дело доделать надо.
      Он повернулся к полностью выползшему из гаража агрегату, стащил чехол, аккуратно свернул его и задал подъемнику курс на помойку. Упер руки в бока и удовлетворенно покивал, как человек, хорошо выполнивший давно откладываемую работу. Всё бы ничего, но выкинуть он собирался легковой скутер-внеатмосферник в довольно приличном состоянии.
      Я дернул его за рукав, и Пашка повернулся, автоматически остановив подъемник.
      – Ты чего это? - с нажимом спросил я.
      – Мусор выбрасываю.
      – Какой же это мусор? - удивился я. - Это же машина.
      – Для тебя машина, а для меня - мусор, - Пашка даже рукой махнул с досады. - Отец с этим хламом до самого конца возился. Телепортатор в гараже изобретал! Физик-любитель, понимаешь! Я его, можно сказать, совсем не видел. И всё из-за этой рухляди.
      Паша пнул скутер, отчего тот помигал габаритами и опять затих.
      – Он же в рабочем состоянии.
      – Не скажи. На нем только наземный движок стоит, а пространственный отец снял. Да даже если обратно поставить, всё равно давление не держит, чтоб за атмосферу выходить, я проверил. Корпус - решето. К тому же, отец там такого намудрил… Чтобы нормально ездить, нужно всю начинку выковыривать и новую ставить. Оно мне надо?
      – Когда-то это была машина… - я провел ладонью по крылу, нагретому солнцем. Чисто: пылеотталкивающее покрытие еще не потеряло своих свойств.
      – Хочешь - бери! - Пашка радостно хлопнул меня по плечу. - Мне же забот меньше: не придется на заводе договариваться. Ладно, я побежал. Вечером встретимся. Держи пульт, - и подмигнул.
      Паша забежал в гараж и через несколько секунд вылетел оттуда на современном внеатмосфернике. Покачал стреловидным корпусом, прощаясь, и взмыл в небо. Только я его и видел.
      Никого. Лишь подъемник рядом со мной недовольно урчал двигателем.
      Я забрался в скутер и опустил дверь, отгородившись от звуков и запахов начинающегося солнечно-зеленого дня.
      Интересно, что же Пашкин отец сделал с машиной? Я пощелкал тумблерами на рабочей панели, включая дисплей управления. Прокрутил память назад. Высветились последние введенные координаты конечной точки. Мне эти цифры ничего не сказали. Пришлось лезть за карманным информаторием и делать запрос, чтоб перевел эти цифры в удобочитаемый вид. Пятьдесят четыре миллиона километров над плоскостью эклиптики нашего светила. Три световые минуты. Но никаких объектов там нет - ни станций, ни естественных спутников. Испытание? Скорей всего. Пашка что-то там про телепортацию говорил.
      Да не бывает ее. Кто бы ни открыл - мгновенно бы по Галактике разнеслось. Наверняка, испытание неудачным было. Жаль, конечно. Зато можно попробовать безбоязненно что-нибудь понажимать - скутер же теперь мой, что хочу, то и делаю.
      Ткнув наудачу в сенсоры, я выбрал режим управления кистевым манипулятором и углубился в изучение системы управления скутером. Это просто, хоть и занудно: жми на каждую иконку и читай что написано. Лишь бы случайно не катапультироваться. Скажем, что может случиться, если нажать на "Ориентацию в пространстве"? Страшного - ничего.
      Высветилась условная карта Галактики с призывной надписью: "Задать координаты?". Я милостиво согласился, что вызвало новый водопад вопросов и предложений от навязчивой программы.
      Задавать координаты можно было множеством способов: относительно центра Галактики, относительно произвольно взятой точки - список звезд прилагался, относительно исходного положения. Надо было указать свое местонахождение в выбранной системе координат и пункт назначение в ней же. Я читал все эти указания и тихо зверел: более неудобного интерфейса мне видеть не приходилось. Чувствовалось, что работал дилетант, не знакомый со способами ориентирования в космосе, - так извратить простейшую задачу не каждому по силам.
      Однако излишняя дотошность позволяла надеяться, что удобный вариант всё же найдется. Ага. Вот и он: "Ввод на заданном расстоянии от отмеченного узла в выбранном направлении". Я отметил скутер как начало координат, узнал в информатории направление и расстояние до Земли - оказалось двадцать девять световых лет - и ввел эти данные на дисплее управления машины.
      Э-э-эх! Сейчас прокатимся!
      Я хихикнул, потешаясь над собой и своими поступками. Прям, как маленький. Будто мне снова двенадцать лет и я Великий Капитан Вселенной. Сейчас нажму на "Запуск" и игра закончится. Ну…
      Не было полета. Ни малейшего перемещения. Да я не особо и верил, что полечу. Но ожидание чуда пропало. Правильно Пашка собирался скутер выкидывать. Пра… Я посмотрел сквозь лобовое стекло и сглотнул.
      Что за метаморфозы? Кто-то прочитал мои мысли и решил зло подшутить? Это точное воссоздание места, каким оно было тридцать лет назад, или наведенная галлюцинация? Проверить - пара пустяков: выйти наружу и пощупать все эти внезапно возникшие кусты, скамейки, заборчики…
      Я понажимал кнопки открывания, подергал ручки - безрезультатно. И, наконец, взглянул на дисплей, благожелательно выдавший информацию: "Пункт назначение достигнут", и, чуть ниже: "Включение блокировки дверей".
      Надо же так попасть! В сердцах ударив по дисплею, я включил наземные двигатели. Ну, хоть что-то работает! Съезжу-ка в мастерскую - там дверь вскроют, меня извлекут, может, и возьмут недорого. Помнится, она совсем недалеко была - рядом со школой.
      Ручное управление ничем не отличалось от стандартного. Я легко поднял скутер над пыльной дорогой, включил первую скорость и неспешно поехал в мастерскую. Торопиться не имело смысла: развив над прихотливо извивающейся грунтовой дорогой большую скорость, на одном из поворотов вполне можно было влететь в дерево.
      Через десять минут я добрался до мастерской. Ну, разумеется, именно сегодня у них оказался выходной. Возвращаться на монтажную площадку не хотелось: я использовал не больше двух часов из отпущенных мне суток. К тому же, Глеб Сергеевич просто обидится, увидев меня раньше назначенного срока.
      Что ж, прокатимся по знакомым местам. Вот школа. Совсем не изменилась. И уроки всё там же идут. Прямо, как у нас - в нашем же классе - и преподают, наверняка, то же самое. Интересно проверить - действительно ли?
      Звук свободно слышался внутри скутера. Я поднял машину к раскрытому окну второго этажа и изумленно воззрился на нечто невообразимое с моей точки зрения. Нет, со стороны всё было нормально: учитель вел урок перед шестью учениками. Молодой Виктор Степанович. А перед ним сидели двенадцатилетние оболтусы: Пашка, Лю Вэй, Герман, Лёха, Цинтия и я.
      Можно было и не прислушиваться: происшедшее в этот день разом всплыло в голове. Я наблюдал действо со стороны и одновременно по новой проживал его.
      Не получилось забыть…
      – …Собственно, тсаворит - разновидность граната гроссуляра цвета травы, лесной зелени. По химическому составу - силикат алюминия и кальция. Как вы можете догадаться, как раз преобладание зеленого на нашей планете дало ей такое имя. Отвлечемся от темы. Капитан, давший планетам подобные названия, заслуживает самого пристального внимания. В нашем архиве отсутствуют данные о нем. Одно можно сказать - он был не только знатоком минералогии и драгоценных камней, но и поэтом в душе. Данные им имена удивительно точно соответствуют планетам. Иолит, с великолепными закатами, когда лучи белого солнца преломляются в сине-зеленой полупрозрачной растительности, - удивительная копия интенсивно-голубого кристалла. Петерсит, с громадными пляжами тигровой окраски, - напоминает "тигровый глаз" с шелковистой переливчатостью из волокон крокидолита в оправе из голубого золота океана. Гессонит, чья почва в пору весеннего листопада, покрывается сплошным ковром медово-желтого и оранжевого цветов, не отличить от разновидности граната. Кальцит, планета живых кристаллов и разноцветных туманов - от молочно-белого через желтый и синий до почти черного, - отражает всё многообразие этого минерала…
      Учитель перевел дух и Пашка тут же встрял:
      – Виктор Степаныч! Вы там везде были, да?
      Виктор Степанович устало посмотрел и ответил:
      – Нет, Павел. Конечно, нет.
      Я пнул Пашку под столом: дескать, не лезь - забыл, что на станции было? Пашка, не будь дурак, ткнул мне в бок твердым кулаком - он каждый день лупит по мешку с песком, насмотрелся видюков. Больно. Я дернулся и зашипел.
      Виктор Степаныч сразу на меня взгляд перевел. И выжидательно так спросил:
      – Илья, ты что-то хочешь сказать?
      Сказать-то мне хотелось. Но вот что? Точнее - как? Цепляясь за ножки стула, словно за соломинку, я поднялся и брякнул:
      – Я обязательно стану минералологом и этим, любителем драгоценных камней, вот!
      Все как грохнут. Ослы. Мне-то самому понятно, что сказать хотел, а им только дай повод поржать. Мало ли, оговорился человек - всяко бывает. Один только ВикСтеп разобрался:
      – Что ж, Илья, хороший выбор. Надеюсь, что осознанный. Тебе же это интересно?
      – Интересно… - во рту вдруг пересохло и стало жарковато - климат-контроль, что ли, сломался?
      Пашка хихикнул и что-то быстро накарябал на бумажке. И когда я сел, подпихнул ее ко мне поближе. "Красна-девица," - прочитал я. Ну, Пашка! Получит после уроков. Нашел, над чем смеяться. Любой бы засмущался, если заветную мечту при всех рассказать. А камни я всё равно буду изучать. Буду.
      Еще я хочу слетать на другие планеты. Ну, этого-то все хотят. Но у меня - настоящее. А не так - развлечься в каникулы. Вот только какую планету посетить первой? Где достать денег на билет? Или устроиться на корабль стюардом? Коком? Свободным матросом? Возьмут ли - ведь двенадцать всего? Или прибавить себе годика два?…
      Так не думают двенадцатилетние мальчики, всю жизнь проведшие под опекой родителей. Отец и мать - защита от тягот мира. Они всё сделают, что ни попросишь. Помогут, когда станет трудно или не захочется чем-нибудь заниматься. Обеспечат необходимым. Позволят излишнюю роскошь. Всё - для единственного дитяти! Нет забот в этом возрасте. Сделал уроки и гуляй. Свобода!
      Всё перемешалось у меня в голове. Я - двенадцатилетний, сидящий сейчас на уроке. Я - теперешний, монтажник реперных маяков. Мои мысли и воспоминания о том, каким я был тогда.
      Наверняка, стороннему наблюдателю человек, сидящий в скутере и что-то высматривающий в окне школы, показался бы если и не подозрительным, то уж странным - точно. Но никто не окликал меня, не звал служителя порядка. Никому не было до меня дела? Или улицы поселка внезапно опустели?
      Заломило в висках то невозможности охватить всё сразу и сосредоточиться.
      Надо дистанцироваться от себя-маленького. Понять, что действительно думал тогда, а что пришло позже, но перемешалось, наслоившись на ранние воспоминания.
      Нет, я тогда не хотел в космос. Это появилось чуть позже. И связано с одним нехорошим событием в моей жизни. В тот же день, когда вернулся из школы. А ведь я еще погулял. Поговорил с Пашкой. Сбегал с Лю Вэем на карьер, склоны которого быстро зарастали ползучками, а хризопразовые ласточки носились над водой и ныряли в тесные норки.
      Я рванул скутер к земле и понесся к своему дому. Успеть бы. Увидеть родителей. И понять - что произошло.
      Во дворе стоял сверкающий на солнце космический корабль. Никакой маскировки. Значит, похитители - не профессионалы. Тем трудней найти их. Помнится, они даже не выдвинули ни одного требования. Или мои родители были нужны им в качестве рабочей силы? Источника знаний? Носителей информации?
      Охрана около шлюза отсутствовала. Значит, все в доме. Отключили сигнализацию, электричество и навесили экран белого шума. Их не меньше пяти - четверо против отца, один - против матери. И еще руководитель - шестеро.
      В этот момент открылась входная дверь, и из дома вышли отец и мать, разрушая мои домыслы. Никто их не сопровождал. Никто не вышел встретить из корабля. Они не были связаны, закованы в наручники, снабжены "воротником смерти". Достаточно спокойно шли к кораблю, переговариваясь. Да, чувствовалась нервозность в их словах и интонациях, но не более того.
      Я повернул скутер и неспешно поехал в их сторону.
      – …Да, успели. А в следующий раз как? На биостанции тоже люди сидят. Техника тут не поможет. Сегодня - реальный шанс. А Илья… Он всё поймет. К тому же это ненадолго.
      – Не ври! Не ври! - мать остановилась.
      Они стояли и молча смотрели друг на друга. А я смотрел на них обоих. Что-то между ними происходило - понятное им, но не мне.
      – Лида… - сказал отец примирительно.
      – Я всё сделала, как ты хотел. Что еще?!
      – Ничего. Это правильно, пойми.
      – Не желаю понимать! Ты даже не разрешил написать правду в письме! Что Илюша подумает?
      – Так будет лучше. Перестань. Мы же всё обговорили.
      – Не знаю! Я ничего не знаю! - мать была на грани истерики.
      Отец неловко обнял ее одной рукой, так и не опустив на землю объемистую сумку, с которой вышел из дому. Мать вдруг прижалась к нему изо всех сил, словно боясь отпустить, и глухо, с надрывом, зарыдала.
      Это похороны - вдруг понял я. Они хоронят меня. Но как же так, я ведь жив. Что же случилось? Что? Как узнать? Не произошло того, чего они боялись? Боятся…
      Мать затихла. Отец взял ее под руку и мягко, но настойчиво повлек к малогабаритному межпланетнику. Залитый дезактиватором выжженный круг, которой я обнаружу, когда приду домой, оставил именно он.
      Закрылся шлюз, пошел обратный отсчет, а я всё никак не мог осознать, что родители навсегда ушли из моей жизни. Даже прощания не было. Ни тогда, когда я, радостно ворвавшись домой, нашел лишь бумажку, исписанную торопливым почерком матери. Ни теперь, когда только и смог, что проводить межпланетник тоскливым взглядом.
      Это больше, чем ложь. Это - реальность.
      Хотел я такую правду? Нет. Мир вокруг меня стал жестче. В нем не осталось места для наивного почитания, светлого образа и веры в идеал.
      Не часто рушится стержень, на котором держится наша жизнь.
      Я убедился, что никакого похищения не было. Никто родителей не принуждал. Они сами собрались, оставили мне трагическую записку, погрузились в космошлюп и отбыли в неизвестном направлении.
      Сами.
      Зачем?
      Сколько вопросов в один день. Сколько ответов на незаданные вопросы…
      Стало трудно дышать. Я слепо потыкал в сенсоры. Почти сразу обнаружил панель "возврат в исходную точку" и нажал на нее.
      Какое-то время у меня не было сил не только двигаться, но и просто посмотреть вокруг.
      Скутер по-прежнему стоял в нашем отвратительно облысевшем дворе, словно пораженном смертельной болезнью. Правда, не около Пашкиного дома, а у бывшего моего, не знаю уж кто там сейчас живет. На развивающихся мирах не принято разбрасываться пустыми строениями, а я не смог там жить один, после исчезновения родителей. Никто из местного совета попечителей не возражал, когда я перебрался в интернат к клонам.
      Не хотелось вспоминать. Слишком болезненно.
      Успеем еще с прошлым разобраться - никуда оно не денется. А вот настоящее - это серьезнее.
      Для начала - что же произошло со мной? Я совершенно реально побывал в своем прошлом. Наблюдал события, о которых помнил, о которых предполагал и о которых не хотел бы знать. Подумаем сначала над этим…
      Я даже не попытался куда-нибудь отъехать или даже просто вылезти из скутера. Разобраться казалось важнее мнимых удобств. Не смотрел и наружу - на то, что происходило во дворе. Ни к чему отвлекаться.
      С феноменом я разобрался быстро. Ничего сложного. Если подумать, то телепортация - это мгновенное перемещение объекта из одной точки пространства в другую. Так вот. Если я собираюсь оказаться в месте, отстоящем от моего на расстоянии, скажем, десяти световых лет, то сначала я попадаю на десять лет назад в прошлое из такого расчета, чтобы, двигаясь со скоростью света, достичь намеченной точки в тот же момент времени, когда нажал кнопку отправления. Жаль, что материальный предмет не может достичь такой скорости. Но был ли я материален? Ответа нет.
      И не будет.
      Я еле успел выскочить.
      Уборщик сжал стальную лапу, сминая скутер, приподнял его и бросил в мусоровоз.
      Ну, Пашка! Не отменил заказ, зараза! Угробить такую машину! Идиот! Сколько можно было бы узнать. Так просто.
      И уже ничего не изменить. Ничего.
      Я судорожно дышал, часто-часто моргал и сжимал кулаки в бессильной ярости.
      Нет машины, и только ветер разносит выпавшие из скутера бумажные листы, покрытые какими-то записями…

      Отпроситься у Глеба Сергеевича оказалось просто.
      – В отпуск, значит? Угу. Правильно. На полный срок, стало быть? Полгода у тебя. Оплата будет.
      Ничего, и без меня справятся. Маяк уже почти стоит - через день-другой наладка начнется, потом - испытания. А у меня - дела. В прошлом копаться.
      Здание администрации на Тсаворите мало чем отличалось от подобных на других планетах. Незаметность, которая бросалась в глаза на фоне окружающих строений. Никаких архитектурных изысков, нейтральная расцветка желтоватого тона, бронированные поляризованные окна, стандартная вывеска у входа: "Добро пожаловать". И никого вокруг. Запустение. У людей нет вопросов к власти. Власть держится в рамках.
      Тем лучше. Разбудим их сонное царство. Дадим им возможность поработать и оправдать получаемые от населения средства.
      Я открыл наружную дверь и остановился в тамбуре. Стандартная процедура опознания и сканирования. Звонок и зеленая надпись над внутренней дверью: "Проходите".
      Прошел и почти сразу ткнулся грудью в металлоидную полупрозрачную стену от пола до потолка, радужно отсвечивающую электромагнитной защитой.
      Силовой барьер - к чему он здесь? Могли бы и убрать - энергию б сэкономили. Кому здесь придет в голову нападать на губернатора и его секретаря? Тсаворит - спокойный мир.
      Теперь направо. Лабиринт. Два поворота, чтоб лишить возможности поставить энергетическую пушку и прозрачное окошечко с надписью над ним: "Дежурный администратор".
      Милое пустое личико внутри, ожидающее, когда же наконец посетитель приступит к изложению своей просьбы. Посетитель молчит и пристально смотрит ей в глаза. Девушке становится неуютно. Она сначала вертит головой, потом смотрит вниз, наверно, на зеркальце, и, не найдя дефектов в своей внешности, решается спросить:
      – Вы по какому вопросу?
      Не стоит доводить ее до нервного срыва.
      – Хочу получить данные о родителях.
      – Зачем они вам?
      – Это секретная информация? - я поджимаю губы, выказывая недовольство.
      – Нет, что вы, - заученно улыбается девушка, стремясь исправить оплошность, - проще, наверно, было бы спросить их самих? Да?
      – Наверно. Выдайте файл.
      Девушка нервно тычет в смарт-панель, пробегается по списку и выводит на вирт-экран досье на моих родителей. Активирует разрешение на копирование и использование текущей информации и машет рукой, чтобы я поторопился.
      Щелкает мем-карта, подтверждая запись с экрана, и я киваю девушке. Та корчит приветливую рожицу, пряча за ней профессиональное презрение ко всем, непричастным к ее службе, и включает табло "Следующий". Весьма любезно, особенно, если учесть, что в приемной никого больше нет.
      Ничего, потерпит. Я еще собираюсь воспользоваться общественным терминалом - а он стоит прямо перед ней, только с этой стороны барьера.
      Имена, отчества, фамилии. Места рождения. Мир происхождения - Земля. Учеба. Технический колледж. Специализация - системы биологической очистки. Стажировка. Второе образование - геноинженер. Направление на Тсаворит. Работа в биологической миссии. Фиксация брака. Рождение сына. Оставление места работы без уважительной причины. Увольнение.
      Как всё одинаково. Что у отца, что у матери. Достаточно прочитать одно досье - настолько они похожи. Различны лишь имена и отчества. И что нового для себя хотел я найти здесь? Остается задать прямые вопросы и получить на них ответ.
       Запрос:
      Прошу предоставить информацию о местонахождении Манжос Лидии Ивановны и Манжос Константина Игоревича. Последнее известное местопребывание - планета Тсаворит.
       Ответ на запрос:Данные отсутствуют.
       Запрос:
      Прошу предоставить информацию об аренде на имя Манжос Лидии Ивановны или Манжос Константина Игоревича малого космического шлюпа класса "блоха" на планете Тсаворит в 26 году локального летоисчисления.
       Ответ на запрос:Код доступа - "недоступно".
       Повторный запрос:
      Уточнение предоставленной информации: являюсь прямым наследником вышеупомянутых лиц.
       Ответ на повторный запрос:Существует запрет класса "А" на передачу данной информации Илье Константиновичу Манжос по указанию департамента внешних контактов. Просим выйти из системы.
      Замигала красная лампочка, и на вирт-экране возник косой красный крест. Я вытащил мем-карту из контакта и встретился с напряженным взглядом администраторши. Она явно пыталась сопоставить предупреждающий сигнал и личную информацию обо мне, выявленную в процессе опознания.
      – Вы хотели получить запретную информацию? - она всё же спросила, когда я проходил мимо ее окошка.
      Я остановился и вежливо ответил:
      – Хотел. Но не получил.
      – Какого рода информацию?
      – Личного рода. А что?
      – Моей обязанностью является сообщить вам, что вы поставлены на заметку. При повторении фактов подобного рода, вы можете быть изолированы и отправлены на принудительные работы сроком до двух месяцев.
      – Ждите, - буркнул я.
      – Что-что? - девушка не ожидала подобного ответа, и все заготовленные сентенции о должном поведении члена общества вылетели у нее из головы.
      Придется пояснить.
      – Я обязательно буду стремиться получить данную информацию тем или иным способом. Так что принудительные работы - не за горами. Если поймаете, - я подмигнул девушке.
      – Так вы этот, рецидивист, да? - администраторша округлила глаза.
      Не стоит ее разочаровывать.
      – Вы догадались? Ну, кто еще будет пользоваться общественным терминалом для получения личной информации в присутствии такого небесного создания, как вы?
      Девушка захлопала ресницами, скромно улыбнулась и чуть зарделась. Чувствуется, что к комплиментам привычна.
      – Я должна сообщить о вас Герберту. Подождите, пожалуйста, - она переключила экран на внутреннюю связь и вызвала кабинет губернатора.
      – О! Йа, йа, конечно! Старый рецидивист всенепременно дождется! - сказал я, изображая немецкий акцент, как я его представлял.
      Девушка сказала несколько слов, напряженно выслушала инструкции - всё без звука - сработала система конфиденциальной защиты, и открыла мне проход в барьере.
      – Вас ждут.
      А вот никуда я пока не тороплюсь. Можно и с губернатором поболтать.
      – Садись, Илья. Семьей интересуешься? Не поздновато ли?
      – Интересуюсь. В самый раз.
      – Не ершись. Не я запрет поставил, сам понимаешь, - Герберт провел ладонью по гладкому черепу. - После твоего отлета много чего было, ты, небось, не знаешь.
      – Не знаю. Расскажи.
      – Какой-то ты злой, - губернатор поморщился, - я помочь хочу. И тебе в том числе.
      – Интересный способ.
      Герберт помрачнел.
      – Не хочешь на контакт идти - твое право. А на мне пятьдесят тысяч душ. Так что если выбирать между их спокойствием и твоим, ты сам понимаешь - что я выберу.
      Не для того же шел, чтоб ругаться. Сейчас никакая информация лишней не будет. Я опустил глаза и сказал:
      – Я послушаю.
      Не думаю, что своим деланным смирением улучшил настроение Герберта, но гнать взашей он меня не стал.
      – Подойди сюда, - он поманил меня к панорамному окну почти во всю стену. Сейчас оно было настроено на тридцати-процентную видимость, и пейзаж казался размытым зелено-золотистым пятном.
      Губернатор пощелкал переключателями, регулируя контрастность, видимость, угол зрения, детализацию, и кивнул: "Смотри".
      Посмотреть, конечно, было на что.
      Справа - прекрасный зеленый мир, с шелестящими на ветру широкими хризолитовыми листьями, мягкой травой, свистящими берилловыми цвиррами и изумрудными белками, беспрестанно скачущими вверх-вниз.
      Слева - тот же мир. Мрачные демантоидовые сосны, вымахавшие на невероятную высоту, прямые и извилистые дорожки, посыпанные серым песком, низкая травка, нехотя шевелящая усиками.
      И невероятно четкая граница между отрицающими друг друга двумя частями одного мира. Начинающаяся как будто под окнами администрации и уходящая к горизонту по широкой дуге. Я словно находился между слоями малахита - зеленого и черного.
      – Кто сделал? - очень тихо спросил я.
      – Не знаю, - губернатор пытался подыскать правильные слова. - Я тоже улетал, как и ты. Десять лет, как вернулся. Всё это без меня произошло. Меня на восстановление, собственно, поставили.
      – Восстановил?
      – Ты же видишь, - недовольно ответил Герберт. - А экономику - да.
      – Смерть в чистом виде, - высказался я о пейзаже, не дающем оторвать глаз от себя. - Окна не перенастроить?
      – Это укор. В данном случае - мне. Не воссоздать в прежнем виде. Деревья - не натуральные. Генетические модификанты.
      – Зачем? - с тоской спросил я.
      – Ты хотел бы увидеть мертвую плешь?! - неожиданно взорвался Герберт. - Да. И такое название года два в ходу было. Там ничего не росло. Даже белки не забегали. Ты думаешь, я не спрашивал? - предупредил он мой вопрос. - Меня поставили перед фактом. Распишись и приступай к работе. Дел столько навалилось, что не было места пустому интересу о природе пустыни. Это на Тсаворите-то! Причем, захватывающей и жилую зону. Что мог - сделал.
      – Не верю, чтоб не интересовался, - усмехнулся я. Герберт всегда слыл излишне любопытным.
      – Пару раз. Запрет класса "А". Даже для меня. Вот и гадай - где мы живем. Какая гадость здесь была. И не осталась ли она до сих пор.
      М-да. А ему не позавидуешь. Человек, обличенный властью и не могущий этой властью воспользоваться для получения возможно жизненно-важной информации. Я - так, любитель. Плюнули в лицо отказом - утерся и пошел своей дорогой. Герберт же действительно за всех отвечает.
      – Узнаю - поделюсь.
      Губернатор расплылся в улыбке, становясь похожим на того тинэйджера, с которым мы могли подбить ребят, наплевать на уроки, свалить и махнуть на карьеры купаться. Тогда я уже жил в интернате. Он был практически единственным, кто не желал разделять по общепринятому признаку: мы - живущие в семьях, они - живущие скопом.
      Правильный человек.
      Таким и остался.
      Я радушно попрощался - от неприязни не осталось и следа, миновал силовой барьер, в очередной раз подмигнул администраторше, невнятно сообщив ей, чтоб она меня непременно ждала, и вышел на улицу.
      План действий не то чтобы разваливался, но откорректировать его следовало.
      Ни один терминал мне ничего не сообщит - запрет "А"-класса мне не обойти. Есть знакомые, которые смогли бы, но пока не стоит - оставим на крайний случай. К тому же до них быстро не доберешься.
      Ладно. Не хотят официально, будем другие пути искать. С людьми поговорим. Начнем, пожалуй, с биологической станции - последнего места работы родителей.
      Здание биостанции ничуть не изменилось: всё та же форма капли в состоянии покоя, наверченные вокруг широкие полосы палевой расцветки, стойки глушителей жизни. Когда я был маленьким, всё никак не мог понять - зачем стоят эти странные палки. И кем работают папа с мамой. Отец терпеливо разъяснял, что они с мамой изучают разных животных и растений.
      "Живых?" - уточнял я.
      "Живых".
      "Вы сначала их глушите, а потом изучаете?"
      "Вовсе нет", - сердился отец.
      "Тогда зачем?"
      "Это же чужие. Они просто не подходят сюда и не мешают нам работать".
      Я надолго задумывался - что за чужие. Ведь и цвирры, и белки - это всё свои. Вон, как прыгают, чуть ли не на голову. Потом отвлекался, забывал - находилась сотня других, более интересных дел, которые надо было срочно сделать.
      Это были мои дела
      А у родителей - свои, не менее значимые для них…
      Станция стояла так, что создавалось впечатление, будто она - центр, от которого и начал расти город. Доля истины в этом была. Но мне всегда казалось это неправильным. Нарочитое выпячивание чего-то одного - всегда ущерб для другого. Главное - люди. А строения - всего лишь место, где они могут находиться.
      Я свободно прошел на станцию - охранный комплекс лишь пискнул, пропуская меня. Но куда идти внутри? Спрашивать работников, иногда проходящих мимо, как-то не хотелось. Хотелось осмотреться, почувствовать себя здесь своим. Пусть не винтиком их био-машины, но и не песчинкой, попавшей между точно пригнанных шестеренок.
      В холле мое внимание привлек небольшой зимний сад. Растения, нескладно растущие за прозрачной загородкой, выглядели чахлыми и замученными. Неровные толстые стволы, покрытые разнообразными колючками, белые и красные цветки отталкивающего вида, каменистая почва под растениями. Что за опыты они проводят над несчастными растениями, видоизменяя их до полной неузнаваемости?
      Я поспешил отвернуться. И тут же мой блуждающий взгляд сфокусировался на человеке в униформе сотрудника биостанции - Евгении Кивинове, лаборанте, как значилось на нагрудной голографической карточке. Он целенаправленно шел ко мне.
      – Вы хотите устроиться на работу? Отдел кадров в соседнем здании.
      – Не хочу. С чего вы так решили?
      Лаборант смутился.
      – Ну, вид у вас какой-то ищущий. Судя по возрасту, знакомых среди персонала у вас быть не может, - тут он смутился еще больше, сообразив, какую бестактность сказал.
      – А родственник? Сын, например?
      – Если вы назовете его фамилию, я подскажу - где искать.
      – Не назову, - усмехнулся я. - Меня интересуют люди моего возраста и старше.
      – Таких не помню, - растерялся юноша.
      – Ничего. Я сам поищу.
      – Это невозможно! - с жаром возразил Евгений. - Во-первых, вас всюду и не пустят. Во-вторых, многие сейчас отсутствуют: часть - на полевых, часть - дома, отдыхают. А в-третьих… в-третьих, проще спросить в справочном.
      – По внутренней сети? У меня нет допуска.
      – Ну, могу я посмотреть, - юноша решил загладить свои неловкие слова, сказанные в начале разговора.
      Он подошел к служебному терминалу, присел на круглый табурет, ввел пароль и набрал запрос.
      – Критерий поиска?
      Я посмотрел Евгению через плечо.
      – Пожалуй, лиц не моложе двадцатого года рождения. Локального летоисчисления, разумеется.
      "Лица, соответствующие приведенным критериям, в штате биологической станции отсутствуют", - тут же выдала ответ справочная.
      – Я же говорил! - радостно сообщил лаборант, повернувшись ко мне.
      Плохо. Сразу расхотелось прикидываться вежливым и приветливым. Но ведь не могу же я уйти просто так!
      – А нельзя ли узнать о бывших работниках биостанции? - чуть заискивающе попросил я.
      – Почему нельзя? Можно! - юноша перестал чиниться и уже воспринимал меня, как своего приятеля, которому делает небольшое одолжение.
      Тем лучше.
      – Современное место жительство нужно? - уточнил он, не отрываясь от вирт-экрана.
      – Конечно.
      – Что-то на удивление мало, - несколько растерянно сказал Евгений. - Правда, я искал тех, кто живет на Тсаворите…
      – Именно они и нужны, - перебил я и принужденно улыбнулся.
      – Ага. Двое их. Лю Вэй, он в Бэе живет, и Виктор Степанович Постников - в Хвойном.
      – Здорово! - я действительно обрадовался.
      – Не знаю, как с Лю Вэем, а с Постниковым невозможно контактировать, - скептически сообщил юноша.
      – Да?
      – Мы как-то с ребятами пошли его навестить. Ну, там как раз пятидесятилетие основания колонии отмечали. Постников же с первой партией колонистов высадился. Так он даже калитку не открыл, не то, что дверь. Написал на экране, что просит не беспокоить, и разряд пустил над забором. Мы всё сразу поняли.
      Я помолчал. Ну, не был учитель таким раньше! С Лю, конечно, можно увидеться, вспомнить прежние деньки. А надо ли? Вон, с Пашкой встретился и что? Сказали пару слов и разбежались. Виктор Степанович - другое дело. К тому же, Хвойный практически рядом с городом. А Бэй - на другом континенте.
      – Рад, что помог, - разулыбался Евгений. - Вы еще заходите, поговорим о разном. А то с нашими только о работе и можно. Кстати, как вас зовут? Я на вас пропуск выпишу.
      – Илья Манжос.
      Было довольно занимательно видеть отвисшую челюсть у лаборанта.

      Я чуть тронул рукой калитку, и она медленно распахнулась. После разговора с Евгением иначе, чем приглашение, не расценишь.
      И дверь в дом Виктора Степановича оказалась незапертой. Я уже и отвык от такого. Да и стоит ли привыкать? Наедут туристы, а вслед за ними - всякая шушера. Спокойной жизни - конец. Хотя, возможно, всё это мимо меня пройдет - от разговора с Постниковым зависит.
      Никто мне не встретился - ни в прихожей, ни в гостиной, ни в спальне. Виктор Степанович сидел на кухне, куда я заглянул в самом конце моих странствий по его дому.
      – Илья? Ну, здравствуй! - сказал он почти приветливо.
      – Здравствуйте, Виктор Степанович, - во рту пересохло, я облизал губы и сглотнул.
      – Что веселого скажешь?
      – Веселого? Ничего.
      – А я думал - решил проведать старика, развлечь его, - Постников сощурил левый глаз и постучал ногтем по висящей на магнитных подвесках столешнице.
      Я смутился. Некрасиво поступаю. Действительно, со своими проблемами пришел, а о самом Викторе Степановиче и не подумал. Мало ли ему помочь надо. Или просто недосуг ему в чужие дела вникать.
      – Извините, Виктор Степанович. Может, вам помочь чем-нибудь?
      – Да всё у меня есть, - грустно и с некоторым отвращением сказал Постников. - Ничего не надо. Рассказывай, с чем пришел.
      – Хочу о родителях узнать.
      – А что - в информатории нет данных? - удивился учитель.
      – Общие - есть, - я пожал плечами. - Но мне этого мало. Вы же помните их, да? Почему они улетели? Что-то произошло? И где их можно найти?
      Постников задумался. Отвернулся от меня и посмотрел в окно. Ничего особенного там не было: деревья, трава, насекомые какие-то. Но он смотрел очень внимательно, как будто ища ответ на мой вопрос.
      Не нашел.
      – Я ничего не помню. И не хочу помнить. И тебе не советую.
      – Мне надо, - только и смог сказать я.
      – Надо, надо… всем всё надо. Одному мне уже ничего, - он вытащил из пачки папиросу, чиркнул ею по столу и закурил. Глубоко вдохнул, привычно кашлянул, посмотрел на меня и выпустил дым в сторону.
      – Тогда ответьте мне, и я уйду.
      – Куда ты пойдешь, куда? Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься? Эх, Илья! - Постников сильно затянулся и сипло закашлялся, морщась.
      – Вы болеете? - поинтересовался я.
      – Ага. Старостью. И ленью. Вот только склероз никак не наступит, - Виктор Степанович усмехнулся своей шутке. - Впрочем, ты вправе знать. Я провожу тебя на биостанцию.
      – Я там уже был.
      – Был? И с кем разговаривал? Там нормальных людей и не осталось. Не разговаривать надо. Смотреть. Подожди меня в саду - соберусь.
      Как все любят всякую таинственность напускать. Неужели сложно без обиняков ответить на элементарный вопрос? Ну, забыл, допустим, что-нибудь - понятно, с кем не бывает. Я вот тоже не помню, что тридцать лет назад было.
      В вышедшем из дома подтянутом, переодевшемся в униформу мужчине с трудом узнавался бывший учитель. Он запер дверь, резко мотнул головой, приглашая идти за ним, и, не оборачиваясь, направился в сторону биостанции. Наверно, Постников всё же знал, что делал и куда меня вел.
      К биостанции мы подошли не то, чтобы тайно, но с противоположной от главного входа стороны. На мой недоуменный взгляд Виктор Степанович ответил:
      – Тут следят меньше. Служебный вход, всё-таки. Да и пройти легче, куда нам надо.
      – Вам виднее, - обреченно выговорил я. Нежелание что-либо делать и беспричинная апатия навалились на меня. Только целеустремленность Постникова еще взбадривала. Но чувствовалось, что это ненадолго. Голос Виктора Степановича глухо бубнил, словно сквозь одеяло, все предметы выглядели слегка размытыми, а некоторые даже раздваивались. Веки разлеплялись с трудом. Вот остановлюсь, прислонюсь к стеночке, глаза закрою и спать…
      Жесткий удар локтем в бок на секунду привел меня в чувство.
      – Фильтры вставь, - учитель подал мне два мягких пористых шарика. - Ой, как мне это не нравится. Подожди здесь - я переговорю кое с кем.
      Я остался один в длинном коридоре, в который непонятно как и когда попал, с фильтрами в носу и с полным непониманием происходящего. Заболела голова, и захотелось присесть. Я поискал на что, но коридор был пуст, даже стандартных мусоропоглотителей не стояло.
      Вот же ученые! О простых людях совсем не думают. С другой стороны - здесь посторонних и не должно быть. Наверняка для своих в каждой комнате и стулья есть, и кресла, и лежанки какие-нибудь. Сейчас зайдем и попользуемся…
      Толкнувшись в одну дверь, выходящую в коридор, потом в другую, я отыскал незапертую и ввалился туда с чувством уверенности в своих действиях. В лаборатории находился всего один человек. Он стоял спиной ко мне и не подумал повернуться, чтобы узнать - кто его побеспокоил. Наоборот. Чуть ли ни радостно он сказал:
      – А! Пришел! Наконец-то! Давай, сразу начинай. Тумблеры G-7 и G-8 - на ноль. Напряжение выравнивай…
      Я рефлекторно послушался уверенного руководящего голоса и что-то повернул на ближнем управляющем стенде.
      – Ты что? Идиот?! - взревел мужчина и обернулся. Но гнев почти тут же сменился недоумением, когда он понял, что не знает меня.
      Он зашарил руками по своему стенду, беспорядочно задевая сенсорные клавиши, наконец, нашел нужный переключатель и высветил вирт-экран идентификации с моей голограммой в углу. Прочитал текст под ней и судорожно замахал руками: "Сгинь, пропади!"
      Я выскочил в коридор. Да, неприятная ситуация. Помешал человеку работать. Может, даже испортил ему опыт или что он там делал. Хотелось извиниться и загладить вину.
      Не получилось.
      Из-за двери буквально выскочил Постников. Тут же коротко рявкнула сирена, и поперек коридора самопроизвольно развернулся вирт-экран, высвечивая надпись на пурпурно-красном фоне: "Биологическая опасность первой степени".
      Виктор Степанович выглядел нехорошо. Морщился, вчитываясь в слова, хотя там и читать-то было нечего.
      Нет, не мог учитель растеряться - не таков он.
      – Что происходит?
      – Не знаю, Илья. Ты же видишь. Тревогу объявили. Биологическую. Первой степени.
      – Это что значит?
      – Герметизация на неопределенный срок - до устранения опасности.
      – Что за опасность? - я упрямо задавал вопросы, всё еще не понимая, почему Виктор Степанович так побледнел.
      – Не скажут… Пошли, - Постников потянул меня за рукав.
      – Но куда? - я остался на месте.
      – Эти молодые кретины не понимают, с чем им придется столкнуться. Секретность, видишь ли. А если еще их опыты удачны - то вообще не знаю, что будет, - Виктор Степанович чуть подумал. - Да, наверняка удачны. Иначе она б не вырвалась.
      – Да кто она?! - компенсационный гель непонимания всё больше сгущался вокруг меня.
      – Увидишь, - криво усмехнулся Постников. - Если доживешь, - и мрачно хохотнул.
      Он целеустремленно и быстро двинулся куда-то к центру станции. Я поспешил за ним - остаться один на один с неизвестной опасностью мне не улыбалось.
      – Мы куда?
      – Самое опасное место - около боксов, - сказал мне Виктор Степанович, не оборачиваясь.
      – А где это?
      – Дойдем - увидишь.
      – Это что - мы прямо туда идем?! Не понял…
      – Ты много чего не понимаешь, Илья. Это временно.
      Все коридоры биологической станции, когда мы проходили по ним, были пусты.
      – Прячутся. Смешные, - прокомментировал Постников.
      Я злился на учителя, на губернатора, на Пашку, подсунувшему мне машину времени, на неизвестную опасность, о которой мне даже не положено знать. На себя, в конце концов.
      – Скоро еще?
      Виктор Степанович с силой потянул на себя высокую металлическую дверь
      – Ага, дошли. Ну, что, гостем будешь, - Постников приглашающее махнул, и я проскользнул вслед за ним.
      Огромной высоты и ширины стеклянная стена, разделенная на ячейки узенькими синими полосками. Приглядевшись, я заметил, что каждая ячейка уходит вглубь, и внутри что-то находится. Сделав несколько шагов ближе к стене, я смог прочитать одну из маленьких табличек, прилепленных в нижнем углу ячеек: "Шандар. Поколение 5. Ген. мод. 14".
      Я оглянулся на Постникова. Он с ненавистью смотрел на ячейки, перебегая глазами от одной к другой, наклонившись вперед и сжимая кулаки. Если бы мог, учитель бросился бы к стене и попытался разбить ее кулаками. Совершенно бессмысленное занятие - наверняка стоит мощная защита, а стеклопласт, к тому же, весьма прочный материал.
      – Смотри, - сказал Постников, - верхняя ячейка пуста. Она действительно вырвалась из бокса.
      На мой взгляд, ячейки не отличались одна от другой. И что там находится внутри каждой, я не понимал: какие-то желеобразные сгустки разных цветов и прозрачности.
      – Здесь где-то были демонстрационные записи - сейчас ты всё поймешь, - Виктор Степанович включил вирт-экран, набрал команду и удовлетворенно-зло продолжил. - Сейчас-сейчас.
      Изображение замигало, потом выправилось, и сквозь потрескивание я услышал глухой голос:
      – Тридцать девятый год. Семнадцатое число ноль третьего месяца. Это на случай, если картинка будет барахлить. Серега, поверни камеру. Нормально. Это лес. Вернее, то, что от него осталось. Приблизь.
      Я видел абсолютно голую песчаную поверхность без малейшего следа растительности. Камера слегка подрагивала - оператор не мог унять дрожь в руках.
      – Как видно, пустыня распространяется вширь, - комментатор всё не мог успокоиться.
      Да, прямо на глазах вдруг рухнула громадная демантоидовая липа. Упав, она несколько секунд подрожала и исчезла.
      – Что же это, Серега, а?
      Оператор молчал. У него не было объяснений.
      – Сходить что ли, поближе посмотреть? Ты снимай, а я сбегаю, гляну и сразу обратно.
      Мужчина вышел из-за камеры и осторожно пошел к расширяющемуся пустынному кругу. Он вполне спокойно приблизился, встал у зеленого края и наклонился вперед, видимо, чтобы рассмотреть происходящее за границей жизни. Потом протянул руку, дотрагиваясь до песка.
      Его ладонь встретила что-то невидимое и упругое. Мужчина потянул руку к себе, но его не пускало. Он дергал руку, а его затягивало внутрь мертвого круга. Потом резко рвануло, и он пролетел несколько метров, перевернулся в воздухе и впечатался спиной в невидимую наклонную плоскость.
      Поверхность под ним помутнела, забагровела, а мужчина стал словно таять. Казалось, он борется, но это бурлила поверхность под ним. Всё же ему удалось оторваться. Он сделал несколько шагов к оператору, но внезапно растекся студенистой массой, которая поглотила участок зелени под ней. Неприятное и отталкивающее зрелище.
      Виктор Степанович выключил изображение.
      – Понял?
      – Чем ее можно убить? - это был единственный вопрос, который меня сейчас волновал.
      – Её? Их. Ты забыл, что она размножается. И очень быстро.
      – Чем быстрее мы займемся этим, тем скорее уничтожим!
      – Ну-ну. Оптимист. Ты сначала увидь ее, а потом уничтожай.
      – Тогда почему мы здесь?! Пошли! - я был вне себя.
      – Остынь, Илья. Твои трепыхания просто бессмысленны. Пока у нее будет пища - она будет размножаться. Мы изолированы только от внешнего мира - внутренние помещения невозможно герметизировать. Знаешь, это весьма простой способ избавляться от непрошенных свидетелей.
      Я чуть не ударил учителя по лицу.
      Мне не хотелось такой правды.
      Постников не обратил внимания на мою реакцию и продолжал:
      – Ты год видел? Это второй случай. Первый был в двадцать шестом, когда тебе девять лет было, да?
      – Еще бы забыть, - я злился: собственно, как раз о том, что случилось в двадцать шестом, я и хотел узнать.
      – Она тогда практически неподвижной была - далеко не убежала, отыскали. Второй раз серьезней: к тому моменту ее научили двигаться и поглощать любую органику, а не только животного происхождения.
      – Научили?
      – Генетические модификанты.
      – Гады.
      – Это наука. Ты не понимаешь.
      – Куда уж мне! - меня бесила эта уверенность ученого в необходимости своей работы.
      – У нее есть много и полезных качеств.
      – Ну, разумеется! Как же без них! Кстати, это не генные инженеры там орут?
      Виктор Степанович замолчал и прислушался. Человеческий вой нарастал. Начинал кричать один человек, подхватывал другой, потом третий - и так расходящимися волнами.
      – Слышишь? - спросил Постников, будто не я обратил его внимание на крики.
      Вопли затихли, словно последнему человеку заткнули рот или перерезали горло.
      – Уже нет, - хотелось тоже завыть, но толика черного юмора еще удерживала меня от утраты чувства реальности.
      – Вот теперь пошли. После насыщения у нее должна быть стадия покоя. По крайней мере, у природных объектов было так.
      И мы пошли. Обратно. Странное хождение.
      За всю дорогу мы так никого и не встретили: ни живого, ни мертвого. А, судя по крикам, погибшие имелись. Ну не могли же они исчезнуть!
      – Могли, - равнодушно ответил Виктор Степанович, - но все в лабораториях закупорились, а там вентиляция общая. Так что шандар их там пожирает.
      Я сглотнул. Ничего себе перспектива - быть съеденным так, чтоб от тебя даже следов не осталось.
      – Следы останутся. Она металл не переваривает.
      – Радуете вы меня, Виктор Степанович.
      – Поплакать мы еще успеем.
      Меня прервали.
      В коридор спиной вперед выскочил мужчина и плотно прижался к противоположной стене. В руках он держал карабин, из которого, не переставая, стрелял в дверной проем. После каждого выстрела внутри лаборатории что-то взрывалось, но мужчина не останавливался.
      Из помещения, прямо под выстрел, выскочило массивное тело, с силой ударило человека, вминая карабин ему в лицо и растекаясь по вертикальной поверхности. Выстрелы прекратились, и наступила тишина - человек даже не хрипел, полностью залепленный жутким созданием.
      Если бы не Постников, я так бы и продолжал тупо смотреть на гибель мужчины. Грубо выругавшись, Виктор Степанович дернул меня за руку и потащил дальше по коридору. Я бежал, спотыкаясь и оглядываясь, и ничего не видел там, отчего становилось всё жутче.
      Коридор слегка загибался, и погибший вскоре остался за поворотом. Под потолком сизыми клочьями плавал дым, и воняло горелой изоляцией. Учитель приостановился и многозначительно сказал:
      – Странно, почему дождик не идет.
      – Это где? На улице? - мы как раз пробегали мимо окна, выходящего во внутренний двор биостанции, и я глянул туда.
      – Здесь, - лаконично ответил Постников и объяснил. - Автоматическое пожаротушение.
      – На фиг оно нам! Спасаться надо!
      – Ты знаешь - где? И знаешь - как? И само собой - для чего?
      – Виктор Степанович! Ну, перестаньте! Я ничего не понимаю! Выстрелы эти, взрывы, шандар жуткая! А вы тут загадки загадываете.
      – Она изначально житель пустыни. И в боксах с влажностью борются. Если включить форсунки, ей, возможно, это совсем не понравится. Видишь - дым, а даже сигнализация не вопит. Что-то сломалось. Тебе чинить. Давай.
      Он крепко взял меня за руку выше локтя, подвел к двери, на которой висела табличка "Центр управления", втолкнул внутрь и захлопнул за мной дверь.
      Ботинки прилипали к полу, неприятно чавкая при каждом шаге. Липкие пятна по залу были разбросаны хаотично: часть - у управляющих стендов, часть - посередине зала. Пятна по краям окружали металлические предметы.
      Сенсорные панели покрывала та же слизь. Видимо, она напрочь и замкнула управляющие контакты.
      Скривившись, я провел рукавом по ближнему стенду, очищая его. Он мигнул, включился и потребовал пароль.
      – Виктор Степанович! - крикнул я. - Тут пароль нужен!
      – Набери "тескатлипока" на универсале, - донеслось из-за двери.
      Я ввел пароль. И вошел в управляющее пространство. Выглядело оно интересно. Объемные блоки в виде рычащих зверушек, требующих собственный пароль и предупредительно клацающих зубами на постороннее красное озерцо в центре. Только "система безопасности" не бегала, а сидела на своем месте, с интересом разглядывая меня, высунув язык и наклонив голову набок.
      "Давай, голубушка, наведем здесь порядок", - сказал я системе и активировал программу проверки неисправных устройств. Что ж. Неисправным оказалось практически всё. "Системы связи", "системы сигнализации", "системы обслуживания"… "системы пожаротушения".
      Несколько ответов на запросы, небольшой взлом руководящей директории, полученный доступ и активация.
      Шелест падающей воды из коридора, или какая там у них жидкость в форсунках. Я облегченно вздохнул. Получилось.
      И мучительный крик.
      Я выскочил обратно в коридор. С потолка сеялась мелкая противная вода, Виктор Степанович сидел на полу, а рядом с ним, около его ног, оплывавало округлое тело. Вода обозначила контур прозрачного существа. Шандар медленно отползала, рефлекторно стремясь уйти от воды, которая лила отовсюду.
      Не в силах сделать шаг, я ждал, когда чудовищное животное уберется подальше. Невозможно было преодолеть отвращение. Даже необходимость помочь учителю не могла заставить меня подойти. Я ругал себя последними словами, но без толку: трус он всегда останется трусом.
      Виктор Степанович смотрел на меня понимающе, без тени укора или недовольства. Вода стекала по лицу, но он не вытирался. К чему? Смешно думать об удобствах. Пора задуматься о вечном.
      Наконец, я преодолел постыдное замешательство и наклонился к учителю.
      – Не трогай меня. Я и здесь спокойно помру, - Виктор Степанович еще пытался шутить.
      – Я вытащу, вытащу…
      – Не дури. Мне мало осталось. С этим не живут. Шандар приложилась. И гипно-запрет этот чертов.
      На мой непонимающий взгляд пояснил:
      – Нельзя о шандар рассказывать. Вначале язык тяжело ворочается - типа, предупреждение, дыхание останавливается. Если не прекращаю - асфиксия и смерть, - Виктор Степанович грустно улыбнулся.
      – Жестоко они…
      – Нет. Государство всегда защищается, как может. Оно вправе.
      За этими словами стояла вся безнадежность моих поисков. Появилась надежда, а теперь она медленно растворялась, как органика под едким секретом шандар.
      – Я так ничего и не узнаю. Влез в какую-то грязь, а без толку. Бессмысленно всё. Даже память о родителях уже не та…
      Виктор Степанович повернулся на бок, чуть приподнялся на локте и с напором сказал:
      – Ты знаешь, почему они улетели? Догадываешься? Нет? Они испугались.
      – И бросили меня? Не верю.
      – Что ты знаешь о страхе… - Постников глухо кашлянул, хватаясь за грудь. Он дышал всё тяжелее и тяжелее, а как ему помочь - я не знал.
      Виктор Степанович замолчал. Я смотрел на его ноги, с которых капала плоть, превращаясь в жидкость. Смотрел ему в лицо.
      – Где они? - я был жесток к Постникову, но не мог иначе.
      – Не знаю… Ты ждал другого ответа? Я могу предполагать. Рядом с шандар.
      – Вы только что сказали, что они ее боялись. Зачем им быть там же, где она?
      – То, чего человек страшится, его и тянет к себе. Они там, - учитель говорил всё тише. Слабая улыбка делала его лицо спокойным. Он уже стоял над всеми событиями.
      – Но где?!
      – Начни с Хань. Найди Олю Волкову. Она много знает. Ты поймешь… И уходи… Успеешь…
       Служебный файл:
       Тема:Об инциденте на Тсаворите 05.004.52 л.л.
      Довожу до вашего сведения, что инцидент на Тсаворите в биологической лаборатории Ш-17 закончился благополучно. Изучаемый организм находится в рабочей зоне. Участники событий выявлены. Просим дальнейших указаний.
       Ответ: Все свидетели должны быть изолированы от контактов с людьми, не принимавшими участия в событиях. В случае невозможности изоляции или нежелания участников ей подвергаться, разрешается частичная блокировка памяти, согласно п. 7в "Уложения".
       RE: Ответ: Часть свидетелей покинула планету сразу же после инцидента. Меры к задержанию приняты не были, в связи с отсутствием руководящих указаний…

      Заиграла бравурная музыка, замигали дурацкие лампочки вокруг названия банка, и раздался приятный механический голос:
      – Кредит погашен.
      Из щели выскользнула карта. Ольга боязливо взяла ее и принялась настороженно рассматривать, словно спящую змею, которая может проснуться и укусить. Всё в карте осталось прежним, исчезла лишь привычная красная полоса по диагонали.
      – Ай, девушка, не хочешь тирби-тиль купить? Совсем новый, задешево отдам! Никуда идти не надо! Давай свой карта! Эй, куда пошла? Куда? От счастья отказываешься! Такой тирби-тиль ни у кого нет! Только у Рустам! Конечно, у Акхам почти такой был, да где сейчас Акхам? Далеко улетел! Хочешь, историю расскажу? Послушаешь - тирби-тиль купишь… Нет? Какой злой девушка. Э-э-э…
      Торговец отстал. Надо же забыть главное правило: "Не свети карту". Хорошо хоть этот порядочный попался, а другие вовсе могли прирезать.
      Ольга зябко передернула плечами, разом вспоминая все жуткие истории, которые ей и подруги рассказывали, и на уличных стереовизорах показывали, и во всяких разных бесплатных брошюрках рекламировали. Нет, рекламировали, конечно, не убийства с отъемом имущества, а защиту от непременных нападений. Конечно, лично она ни с чем таким не сталкивалась, но ведь и жила в тихом китайском квартале, а не в буйном греческом. Вот и надо поскорей домой - там хорошо, спокойно, кругом привычная певучая речь…
      Ольга неосознанно прибавила шаг. Она почти бежала, наклонившись вперед, скукожившись и подняв плечи, видя перед собой только привычную бетонопластовую поверхность тротуара. И заметила мужчину, перегородившего ей дорогу, когда ткнулась головой ему в плечо.
      – Ой! Извините…
      Знакомый торговец с радостной ухмылкой на лице без запинки продолжил свой нескончаемый вязкий монолог:
      – Ты зачем от Рустам бегать, а? Не хочешь тирби-тиль - не надо: самому пригодится. Ты мне лучше вот что скажи: тебя тут один джигит ищет, поговорить хочет. Что ему передать?
      Ольга сжала губы, а потом зло выговорила:
      – Чтоб твой джигит не приставал к честным девушкам!
      – Ай, девушка, зачем джигит обижать? Он по имени тебя называл - знакомый, верно. Тебя ведь Ольгой звать, нет? На тебя похож - такой же светлый, совсем на солнце не бывает. Ай, и ты красавица бледная. Вся в работе - отдыхать некогда. Ты со мной иди - я тебе джигит издали покажу. Не понравится - не подойдешь. Я тебе тогда такую историю расскажу… М-м-м… Тирби-тиль задаром отдам. Да что тирби-тиль! Ковер под ноги твои стелить буду. Сам лягу. Хороший ты девушка, только злой немного. Нет?
      Не отстанет. Да вроде не опасный. Хотел бы чего - прямо здесь бы и взял. Ведет-то совсем не вглубь кварталов, а к проспекту. Ничего. Посмотрим на "джигита", а там уж разберемся - что делать.
      Вырвав из руки Рустама ладонь, которую тот попытался нежно ухватить, Ольга с независимым видом затопала за проводником. Рустам ничего не сказал, только головой покачал. Да что с девушки взять? Русские - они все такие, слишком гордые. Все сами, да сами. А как мужчина помочь хочет, так кричат, что это их унижает. Смешные.
      Рустам остановился и показал пальцем через дорогу на ожидающего "джигита".
      Нет, Ольга не знала человека, который хотел с ней встретиться. Ничего примечательного: неказистая внешность, обыкновенная стандартная одежда служащего, спокойное уверенное лицо. Мужчина сидел в кафе за столиком у окна и, казалось, никуда не торопился. Да и она тоже никуда не торопится. Вечная спешка и сверх-усилия с погашением кредита отошли в прошлое. Можно расслабиться. Посидеть в кафе. Сколько ж она там не была?…
      Ольга попыталась вспомнить, но с некоторой тревогой убедилась, что это ей не по силам. Нет, наверняка она туда ходила. Но когда? И с кем? Ясно, что поход в одиночестве был ей не по карману. Но теперь - совсем другое дело.
      Кивнув Рустаму, то ли благодаря, то ли приглашая разделить компанию, Ольга с деловым видом перешла на другую сторону улицы, зашла в кафе и бесцеремонно уселась за столик мужчины.
      – Вы хотели со мной встретиться? - спросила она на родном языке, даже не предположив, что собеседник может ее не понять.
      Но мужчина и не подумал возмущаться такой неучтивостью.
      – Вы - Ольга Волкова?
      – Да, это - я. Итак, тема разговора?
      Мужчина чуть замялся.
      – Знаете, я сначала представлюсь.
      – Мне это неинтересно, - в Ольге начало расти раздражение.
      – И всё же. Илья Манжос. Вряд ли вы слышали обо мне.
      – Да, это так, - Ольга забарабанила пальцами по столешнице, как бы подгоняя нерасторопного собеседника.
      – Вопрос у меня такой, - Илья напряженно и внимательно смотрел Ольге в глаза, - вы же знаете - что такое шандар.
      Это не был вопрос.
      Ольга действительно знала.

* * *

      …Красный песок. Пустыня. Нет жизни. Уже нет. А шандар требует и требует. Ей поклоняются. Она для аборигенов всё. В какой-то мере она живая. И она хочет есть…
      – Макс, очнись! Ты опять думаешь об этом.
      Максим откладывает толстую книжку, которую держит, но не читает. Держит не в руках. У него нет рук. То, что я вижу - не более чем голограмма, скрывающая механические протезы.
      – Да, думаю, - угрюмо говорит он, - ты, Оля, не переживай. У меня всё в порядке.
      – В порядке?! В каком порядке?! Дурак! Кому нужны были твои жертвы? - и прикусываю язык, чтобы не сказать лишнего - врач запретил беспокоить.
      – Перестань. Напомни, когда в Центр имплантации?
      – Скоро уже. Пора собираться.
      Я помогаю Максиму одеться. Он морщится, но помощь принимает - нет времени капризничать. Вести машину тоже приходится мне - по понятным причинам. Недовольство Максима растет, а он последнее время и так на нервах. Хорошо хоть быстро доехала - пробок не было. Центр расположен в двухэтажном здании, вокруг парк, со всех сторон зажатый небоскребами - богато живут. Сволочи.
      О встрече договорено заранее, и нас пропускают без лишних хлопот, проводят по зеленой аллее к боковому входу и открывают дверь перед нами. Прежде, чем войти, я поворачиваюсь и смотрю на зелень, словно в последний раз вижу что-то живое. Не считать же живым главного врача Делиева.
      Кабинет у него большой. Глаза разбегаются при виде инопланетных чудес. Живые кристаллы… Неувядающие цветы, распространяющие тонкие ароматы… Огромные раковины… Хорошая коллекция.
      Приглашающий жест, и мы садимся перед ним на стулья из искрящегося темно-шоколадного дерева. Он - хозяин. Мы - долгожданные гости. Радушие его не знает границ. Делиев - сама предупредительность. Он рассказывает нам о своем Центре, об инопланетных безделушках, о том, во сколько ему обходится содержание медицинского комплекса. Такое впечатление, что он хочет завалить нас кучей ненужной информации и заморочить нам головы. Максим молча слушает, не перебивая, а я постепенно закипаю.
      – Сколько? - резкий голос Максима перебивает главврача.
      Делиев запинается, потом широко улыбается и довольно говорит:
      – От тысячи восьмисот до семи тысяч четырехсот. Галактов, разумеется. Разная приживаемость, возможность отторжения, внешний вид, гарантия от года до двадцати пяти лет. Те, что дороже, разумеется, надежней. Именно их и советую.
      – Я тоже за надежность. Семь четыреста - наша цена, - Макс произносит это, глядя в окно. Я не вижу его глаз. Он неловко лезет в сумку за картой оплаты.
      Семь тысяч четыреста галактов. Это много, очень много. Но я молчу. Не важно, что для покрытия таких расходов надо будет всю жизнь вкалывать на этот долбаный Концерн. Ерунда, что и нашим детям, а их должно быть не менее трех - я всё рассчитала, придется заниматься тем же. Плевать… Хочется плюнуть в лицо главврача. Но я молчу и пытаюсь улыбаться.
      Ведь всё это будет потом. А сейчас я хочу, чтобы Максим был счастлив, чтоб вышел из депрессии.
      – Я вижу, у вашей девушки какие-то сомнения, - Делиев смотрит на меня в упор, а я не могу ответить, только киваю.
      – Какие же?
      Я проглатываю комок в горле и почти нормальным голосом говорю:
      – Может, можно чуть дешевле? Вряд ли у дорогих имплантатов сильно различаются характеристики…
      – Хотите ознакомиться? - главврач убирает улыбку с лица, зато достает пачку листков с фотографиями и текстом.
      Макс поджимает губы.
      – Максим, мы же договаривались…
      – Да-да, Оля, я помню, - Максим криво улыбается, убирает карту обратно и берет из рук Делиева листки.
      – Ознакомьтесь на досуге. И имейте в виду - в нашей клинике имплантаты самые качественные…
       …Хлан- псевдоорганизм с планеты Дельта. В современной медицине используется в качестве имплантатов-симбионтов. Принимает форму и функции, тождественные утраченному органу. По внешнему виду практически неотличим от него. Добыча ограничена. Нелимитированный вывоз запрещен - преследуется по закону. Вместе с тем существует ряд контрабандных каналов поставки хлана на планеты Сообщества…
      Договор подписан. Сумма оплачена. Наши карты оплаты стали картами выплаты кредита - с красными полосами по диагонали. Только прожиточный минимум будет обеспечиваться ими. У детей будут такие же. Первого я уже ношу. По утрам мне плохо, но это скоро пройдет. Шесть тысяч. Я согласилась. Только такой имплантат обеспечивает минимум требуемой чувствительности. Гарантия - двадцать лет. Приживаемость - девяносто восемь процентов. Период регенерации - пять дней. Я знаю - Максиму будет хорошо. Ради него я буду терпеть. Буду. Плачу я только ночью - Максим не видит слез. А мешки под глазами можно списать на что угодно.
      …Красный песок. Раскаленное солнце. Геликоптер. В нем - напарник. Сборщики всегда работают в паре. Один ведет машину, другой собирает хлан. А шандар жаждет пищи…
      Теплый вечер. Мы стоим на летней террасе. Утром Максим покинет клинику. Мне разрешили с ним встретиться уже сегодня. Остальные - его родители, родственники - увидятся с ним завтра.
      – Тебе больно?
      – Нет, мне хорошо, - впервые за долгое время улыбка Макса спокойна и не вымучена.
      – Как руки? - я волнуюсь, - Как операция?
      Максим картинно поднимает их, чтобы я полюбовалась.
      – Всё нормально, Оль. Какая операция? Это просто вживление квазиорганизма. Доктор же объяснял.
      Объяснял, конечно, но я всё равно волнуюсь.
      – А как… - я пытаюсь сформулировать вопрос, чтобы не доставить ему напрасной боли, - как твои сны? По-прежнему?
      На миг лицо Максима становится жестким, но тут же расслабляется.
      – Всё хорошо, родная. Никаких снов.
      Ой, врет, зараза. Дурак! Не хочет меня тревожить. Но руки для него - главное. Пусть думает, что я поверила, пусть.
      Я знаю - он уже подал заявление на восстановление в должности. Чиновник из Центра занятости был любезен - его дочь в моем классе. "Да, заявление было рассмотрено. Да, положительное решение принято. Через два дня Максима оповестят об этом. Не волнуйтесь…" А я не хочу этого. Я улыбаюсь, благодарю, но я не хочу отпускать Макса от себя. Всеми мыслями он уже там, на Дельте. Он - сборщик хлана.
      … Имплантат-симбионтхлан (ИСХ) внедряется в организм носителя, дублирует его нервную систему, восстанавливая утраченные участки, и из клеток своего тела формирует ткани, аналогичные тканям носителя. Продолжительность сосуществования зависит от чистоты образца ИСХ, времени сбора и контакта с телом сборщика. Сбор ведется голыми руками. Чтобы отличить хлан от горной породы, под которую он мимикрирует, требуется максимальная чувствительность кожных рецепторов. Перенос хлана до места обработки невозможен в иной таре, кроме чистых сухих ладоней сборщика…
      …Красная пустыня. Глаза не различают - что на поверхности. Пальцы неторопливо ощупывают, почти не касаясь её. Нет хлана. Совсем нет, даже следов. Наврали туземцы. "Мнооого… Свееежий…" Или с координатами ошиблись? Да не должны.
      – Эй, Дим, иди сюда!
      Дим приоткрывает дверцу геликоптера, и сухой горячий воздух врывается в прохладу кабины.
      – Чего? - Дим недовольно сопит в микрофон.
      – Иди, говорю. Мне что, кричать?
      Дим выбирается из кабины и подходит.
      – Ну?
      – Ничего не замечаешь?
      Дим отрицательно мотает головой.
      – Я тоже. Нафиг мы сюда приперлись, а?
      Дим багровеет.
      – Ты для этого меня звал?! Несчастный! Ну, Максим, дошутишься!
      И тут пальцы касаются чего-то. Максим не видит - чего, только чувствует. Несколько мгновений, и чувствительность уходит из кончиков пальцев, захватывает обе кисти, поднимается к локтям. Что это - Макс не понимает, он смотрит на Дима. Зато Дим понимает всё. Судорожным движением он выхватывает лазерный резак и орет:
      – Вытяни руки! Быстрей!!
      Как-то неторопливо, словно его кто-то держит, Максим поднимает и распрямляет руки, одновременно поворачивая голову. Он еще успевает увидеть, как плоть капает с кистей, обнажая истончающиеся кости, прежде чем Дим резким движением срезает ему руки чуть выше локтей.
      Обрубки падают прямо в раскрытое ротовое отверстие шандар. Хлюп! Секунды переваривания, шандар переходит в видимую стадию и разом рассыпается на множество мелких кусочков. Это хлан. Еще не мимикрировавший. Его много и он свежий. Вот только поднять его - нечем…
      … Жизненный цикл шандаризучен слабо, в связи с удаленностью планеты обитания и нежеланием Сообщества вмешиваться в религиозные верования аборигенов. Создать условия, идентичные природным, не удалось, поэтому приходится основываться на данных биостанции Дельты. Шандар питается органикой животного происхождения. В случае употребления критической массы биологического материала, шандар в считанные секунды преобразуется в форму, известную, как хлан(смотри соответствующую статью), инертную к живому, но способную существовать в качестве симбионта (см. ИСХ). На этом жизненный цикл шандар обрывается. Случаи перехода хлана в первичную форму неизвестны. Также неизвестны способы размножения шандар. Выдвигались предположения о прямом делении - шандар, как организм, не имеющий внутреннего и наружного скелета и дифференцированных внутренних органов, по аналогии с земными организмами может быть способна на такое размножение. Тем не менее, наблюдениями это не подтверждается…
      На биостанции тоже нужны работники - не всем же хлан собирать. Его нужно еще обрабатывать, хранить и готовить к транспортировке.
      Не отпустила я Максима. Перед самым отлетом сказала. Что с ним полечу. Он посмотрел на меня, погладил по волосам своей новой рукой - так сладко стало - а потом приподнял пальцем подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза.
      – Давно решила?
      Я попыталась опустить взгляд, но Макс держал крепко.
      – Давно… - тихо сказала я. И, не выдержав, выложила всё, что накипело, - Не отдам тебя этой гадости! Не отдам! И Концерну не отдам, слышишь! Пусть подавятся!
      И зарыдала в голос, натужно всхлипывая, уткнувшись лицом в грудь Максима.
      – Ты не знаешь - как там. Но лети. Ты упрямая, не убедить тебя.
      И я полетела.
      Я умру, да? Правда, умру? Почему нет??!
      Я спокойна. Я абсолютно спокойна. Расскажу - успокоюсь еще больше. Да? Конечно, с самого начала.
      Вы же знаете про его руки? Нет, важно. Это самое главное. Понимаете, они были не его. Хлан. Не вам считать наши деньги. Зато Максим был счастлив. Он работал. Да, я могла остаться на биостанции, но я хотела быть с ним всё время. Я стала его напарником. Женщина может водить геликоптер. Собирать хлан - нет, а это сколько угодно. Риск больше, но есть возможность раньше рассчитаться по кредиту.
      Не первый вылет это был. Пустыня везде одинакова. Но вы же понимаете, что хлан не везде бывает. Не умею я его искать. Мое дело - геликоптер вести. Максим всегда сам место указывал и никогда не ошибался. Я ему верила, конечно, а почему не верить, если каждый раз хлан находили.
      Он вышел и пошел к камням, а меня в кабине оставил. Строго-настрого запретил оттуда выходить. Шандар. Поверье у сборщиков - что только они могут ее увидеть. Нет, не могут, мы на биостанции проверяли - в прозрачной стадии ее никто не видит. А она прозрачна, когда охотится. Вот стоит ей поймать органики - сразу проявляется.
      Да, у сборщиков богатый фольклор. Приметы, пословицы всякие. Говорят, два раза с шандар не встречаются. Врут. Там она и была, у камней.
      Максим дотронулся до нее.
      Вы видели, что бывает, когда шандар входит в контакт с органикой? Пища разжижается и всасывается всей поверхностью хищника. Неприятное зрелище.
      В этот раз было не так.
      Шандар проявилась серым пятном, потом побагровела и восстала, поднявшись перед Максимом. Словно двое знакомых стояли друг перед другом, приветственно держась за руки. Я видела, как Максим силился оторвать ладони от ужасающей плоти и не мог. Хлан. Это он держал Макса. Я боялась даже закричать. Не было сил открыть дверцу и помочь. Может, я плакала, не помню. Только всё вдруг стало размытым и странным.
      Шандар отпустила Максима. Хлынула вниз, становясь прозрачной. Только руки Максима вдруг зажили своей жизнью. Хлан деформировался, вскипал бурунами, проходил волнами, захватывая человеческую плоть. Волна прошла по всему телу Максима. Он еще успел сделать несколько шагов к геликоптеру на выгибающихся под неестественными углами ногах.
      И только после этого растекся новой шандар.
      Я рванула рычаг подъема.
      Почему я спаслась? Зачем? Что привело меня обратно на станцию? Я ничего не помню. Зачем мне жить без него…
      Красный песок. Пустыня. Шандар ждет.

* * *

      Ольга показала сканы, мыслезаписи, реконструкции. Всё, что хранилось у нее.
      Да, это было интересно. Познавательно. Не более того.
      Мы сидели рядом на старенькой лежанке в ее каморке дома-улья и разговаривали.
      – Откуда у тебя эти материалы?
      – Ты же видел. Я - Ольга.
      – Что-то ты молодо выглядишь для шестидесятилетней старушки.
      – Я хорошо сохранилась, - буркнула Ольга.
      – Так я и поверил.
      – Ладно. Я ее дочь.
      – Ты не боишься?
      – Чего? - Оля была спокойна.
      – Эти материалы сами по себе опасны.
      – Ерунда! - она отмахнулась, чуть не задев меня по носу в тесном помещении. - Во-первых, это общеизвестные факты. А во-вторых, я храню их уже тридцать лет.
      – Вот именно, хранишь. Для себя. Никому не показывая. И тут пришел я. Неизвестный с другой планеты, которому ты всё выложила. Спрогнозируешь действия правительственных агентов? Я, между прочим, ничего про шандар не смог раскопать.
      Ольга задумалась, вспоминая.
      – Согласно седьмому пункту "Уложения о наказаниях" разглашение данных, составляющих государственную или коммерческую тайну, наказывается принудительным блокированием памяти, либо изоляцией на срок до перевода данных из разряда тайны в разряд общедоступной информации.
      – То есть, смерть нам не грозит, - улыбнулся я. - Уже хорошо.
      – Почему это нам? Тебе.
      Мы говорили как-то отвлеченно, словно не понимая, что угроза нешуточная. Стоит агентам узнать мое местонахождение, и можно ставить крест на жизни. Не хотелось верить, что такое может случиться. Конечно, то, что они до сих пор не поймали меня - ни в космопорту Тсаворита во время покупки билетов и регистрации, ни здесь, на Хань, когда я вышел из терминала, давало надежду. И вместе с тем расслабляло. Но агенты могли следить за мной с самого начала, и я не смог бы этого заметить. Если так и есть, то они выявляют мои контакты, чтобы забрать сразу всех причастных.
      Но ведь никого нет. Так что, знакомясь с кем-нибудь, я просто подставляю человека.
      – Не грузись, - посоветовала Ольга. - Никто тебя не ищет. Кому ты нужен?
      Это показалось мне обидным, и я надулся. Ольга хлопнула меня по плечу и рассмеялась.
      – Ну, вот, шуток не понимает! Скажи лучше, где остановился?
      – Пока нигде. Пойду, гостиницу поищу.
      – Дурак. Там регистрация требуется. Повяжут моментально. Или хочешь убедиться - есть за тобой слежка или нет? Тогда совсем другое дело…
      – А чего делать-то? - я действительно не знал, где остановиться на чужой планете.
      – Здесь оставайся. Я подвинусь. Места много, - и она раскинула руки в стороны, опять чуть не задев меня по носу.
      Я посмотрел на Ольгины "хоромы" и покраснел.

      Я не понимал Ольгу.
      Почему она так сразу доверилась мне? Не перепроверила - кто я такой, с какой целью выспрашиваю. Вдруг я провокатор?
      – Дурак, - сказала она мне, когда я поделился своими мыслями. - Что ж, я совсем слепая?
      Вот и говори с ней. Только и знает, как обзываться.
      Ольга уходила утром, когда солнце едва показывало из-за дома напротив свой краешек, заливая рубиновым светом комнатку, в которой мы ютились. Возвращалась она вечером. Резко распахивала дверь, сбрасывала с плеча сумку на длинной ручке и минут пять ругала всё подряд, отводя душу. Больше всего Ольге не нравилась работа, на которой она вкалывала. Денежная, но ничего не дающая душе, как она говорила.
      Я же не работал, а Ольга не разрешала мне выходить и самому тратить деньги. Кроме того, она не брала и мою карту, когда я предлагал заплатить по ней.
      – Ты у меня в гостях, неужели не ясно?
      – Живу на всем готовом, - брюзжал я. - Стыдно.
      Она вздыхала, закатывала глаза, но до объяснений не снисходила.
      Уже на третий день я понял, что не выдержу безделья.
      – Займись сбором информации, - ненавязчиво посоветовала Ольга.
      – То ты не разрешаешь на улицу выходить, а то советуешь в сеть войти. Логики не вижу, - возмутился я.
      – Ты не знаешь местных условий, - снисходительно объяснила Оля. - У нас никого по сети не могут обнаружить. Я терминов не знаю, но вроде бы ежечасно для каждого работающего компа создается новая индекс-метка и фальшивый адрес. Все об этом знают, включая и властные структуры.
      – Анархия какая-то, - с отвращением ответил я.
      – Так и живем, - подмигнула Ольга.
      Говорили мы подолгу и обо всем. О предпочтениях и вкусах каждого. О своих работах, причем приходилось объяснять крайне доходчиво, чуть ли не на пальцах. Об образе жизни и стереотипах поведения. О планах на будущее… Хотя планов особых не было. Ольга ни о чем таком не упоминала, а я всего лишь озвучивал фантазии о том, как я буду искать родителей.
      То, что мы жили в одном помещении, никак не отражалось на наших разговорах. Мы ловко обходили эту тему. Вот живем рядом и живем, что ж такого. Именно рядом, а не вместе. Каждый занимался тем, чем хотел, никак не задевая другого. Главное - не испытывать дискомфорта в общении, а остальное - не важно.
      Даже бытовые вопросы долго не обсуждались. Нужно что-то сделать: кто свободен, тот и делает. Нет предмета для разговоров и споров. Спорить интересно о глобальных вопросах. Например, о роли людей в Содружестве. Или о приемлемости для всех местных норм поведения на некоторых планетах.
      Находясь рядом друг с другом, мы не испытывали неловкости. Ни за слова, ни за поведение, ни за свой внешний вид. Нам ничего не стоило раздеться, если было жарко, и, как ни в чем не бывало, продолжить разговор. Точно так же и вечером, когда укладывались спать: кто же будет спать одетым в такую жару?
      Нет причин для стеснения. Поцелуй в щечку, и на боковую. Конечно, Олина кровать не была рассчитана на двух человек, но мы вполне умещались на ней. Тесно прижимались друг к другу и сразу засыпали. Меня это вполне устраивало. Я не мог воспринимать Ольгу как существо противоположного пола. Как человека - да. Но не как женщину. Словно кто-то поставил запрет на таких отношениях. И этим кем-то был я сам.
      Ни разу Ольга не намекнула, что чем-то недовольна. Я будил ее утром, щекоча длинным синим перышком флая. Пока она мылась в душе и одевалась, готовил завтрак. Потом мы его ели, перебрасываясь шуточками, и она уходила на работу. Мне оставалось заниматься собой и комнаткой. И ждать.
      А еще - думать.
      Думалось плохо. Я всё время отвлекался на посторонние мысли. В основном я беспокоился об Ольге. Мало ли что может с ней случиться. Хань - беспокойная планета. Когда же Оля приходила, беспокойство сразу забывалось, и я жадно впитывал всё, что она рассказывала. Конечно, я не мог ее каждый день чем-нибудь радовать. А хотелось.
      Но что может придумать человек, запертый в четырех стенах без возможности контактировать с окружающим миром? Я попросил принести мне несколько булыжников и точильный агрегат. Ольга пожала плечами, но принесла.
      – Что ты с ними собрался делать?
      – Да так, ерунду всякую. Лекарство от скуки.
      Оля кивнула и больше к этому не возвращалась.
      Тем лучше. Ужасно не люблю, когда меня начинают дергать, расспрашивать, лезть в то дело, которым я сейчас занимаюсь и давать глубокомысленные советы. Но Оля будто знала - что можно спросить, а что - не нужно. Кстати, камни она принесла первосортные: стеатит, лазурит и лунный камень. Одно удовольствие было резать по ним, выявлять скрытую в них форму и оживлять их.
      Начал я с самого простого - со стеатита. За три дня вырезал морского конька и, жутко собой довольный, преподнес Ольге. С лазуритом провозился дольше. Правда, вместо бегемотика получился хрум, но Оле всё равно понравилось. С лунным камнем пошло тяжелее всего. Никак не получалось вырезать то, что задумал. Хотелось плюнуть и зашвырнуть камешек подальше, а вместе с ним и точильную машинку. Пришлось себя заставлять. Но результат удивил меня самого.
      Передо мной стоял небольшой дракончик, собирающийся шагнуть. С поднятой передней лапой, раскрытой пастью и светящимися глазами. Зубы и рога дракончика были коротковаты, а хвост почти лишен острого гребня. Но фигурка словно жила.
      Я ходил вокруг нее и не решался не только взять, но и коснуться ее. Даже не заметил, как пришла Ольга. Остановилась у меня за спиной, а потом резко обняла, дыхнула мне в ухо и сказала шепотом: "Это мне, да?" Я кивнул.
      Мне даже "спасибо" от нее не надо было. Достаточно видеть радость и удовольствие на ее лице. И знать, что его доставил я.
      Но даже художественные промыслы мне смогли надоесть.
      Скука меня совсем доконала. Захотелось в кои то веки включить комп, и хоть так развлечься. Я помнил, что Ольга говорила про сеть, и решил рискнуть - если обнаружат, так хоть живого, а не сдохшего от скуки.
      Все системы единообразны, даже на разных планетах. Унификация. И минуты не прошло, как я получил доступ к информационным каналам.
      Я набрал "шандар".
      Трехмерник высветил слово и принялся выбрасывать ссылки одну за другой. Я наугад ткнул в одну. Ссылка никуда не вела - высветилось белое поле. Ткнул в другую - тоже самое. Мертвые ссылки.
      Неужели, даже из энциклопедий удалили это слово? Что ж, в поисках главное найти нужное слово-метку, которое потянет за собой остальные. Я написал "хлан".
      Теперь я получил хоть что-то живое. Но старое. Последняя ссылка относилась к происшествию десятилетней давности. Простое упоминание в результатах вскрытия неопознанного тела: "нижняя левая конечность из хлана. Утилизирована".
      Такое впечатление, что Содружество отказалось от ведения работ по использованию шандар и хлана. Наглая ложь. Но не могли же они удалить все массивы информации по этим вопросам. Или могли? Гораздо проще не удалять информацию, а перекрыть к ней доступ. Например, ввести программу, которая не будет воспринимать без пароля вводимое слово как значимое. А так как пароль никто не знает, то и информация останется недоступной.
      Я еще пробежался по всему, связанному с шандар, но результата не получил. С другой стороны - сдалась мне эта шандар! Она - лишь возможный путь к моим родителям. Существуют же и другие пути.
      Попробуем с другого конца. Я вбил в поисковое поле "Манжос Лидия Ивановна" и "Манжос Константин Игоревич".
      И получил список планет, на которых они регистрировали свое пребывание. Практически все населенные планеты, за исключением Тсаворита. Я перебил список по времени и только потом посмотрел на сами даты. Самая поздняя относилась к шестнадцатому году локального летоисчисления Тсаворита. То есть, когда меня еще не существовало, а родители обретались на Петерсите. Самая ранняя запись относилась к их рождению на Земле. Каждые пять лет они меняли место жительства. Пятилетними карапузами они отправились на Фэйхо. А в десять лет их угораздило оказаться на Танлане - родной планете танланцзы. С кем они путешествовали? С какой целью? Данных об этом я не видел.
      И почему в общем списке отсутствует Тсаворит? Досье выглядит так, будто они, не долетев до дома, пропали без вести. Но ведь пропали они много позже - через десять лет! Голова шла кругом от загадок. Возможно, они вернулись на одну из планет, где уже были. Или наоборот - полетели на новую, туда, где их никто не знает?
      Но даже если я найду планету, то как на ней найти двух человек? Они могли сменить имена, внешность, генетические метки, в конце концов. Я просто могу их не узнать при встрече. Встретиться и разминуться, бросив мимолетный взгляд. Но даже если я их найду, захотят ли они видеть меня? Будут ли разговаривать со мной?
      Будут. Я вспомнил, как мать покидала Тсаворит. Она хотела оставить мне правдивое письмо, только отец не позволил. Потому что это могло нарушить их планы. Если же они претворили свои планы в жизнь, то наверняка мать попытается оставить весточку. Такую, чтобы я ее понял. Всегда, в любое время, в любом месте, неуничтожимую.
      Ну, и что это может быть?
      Что-то, чем я занимался с младенчества? То, что мне доставляло наибольшую радость в детстве и доставляет ее и поныне? К сожалению, я давно вышел из детского возраста и совершенно не помнил старых увлечений. Их просто не осталось. Моя жизнь совершенно не располагала к чему-то постоянному. Я всё время куда-либо стремился, летел от планеты к планете, не замечая ничего вокруг. Только работа, работа, работа…
      Ну да, теперь я в отпуске. Мне совершенно нечем заняться. А было бы хобби, занялся бы им. Не было его. Никогда. Ну, хоть увлечения? Нет. Неужели я с самого детства хотел стать наладчиком реперных маяков? Вряд ли. Кем тогда? Да какая разница! Мне нужно совсем другое - то, что поможет мне найти родителей…
      Я так ничего и не придумал. Наверняка, что-нибудь совсем простое. Но, чем больше я старался, тем меньше оставалось мыслей в мозгу. Придется действовать наобум, простым перебором планет. Может, когда-нибудь мне и стукнет в голову идея, если я не буду так напряженно думать.
      С досады я выключил комп, завалился на лежанку, заложив руки за голову и уставился в потолок. Вот так и буду тут лежать сегодня… и завтра… и послезавтра… многие месяцы и годы, пока не умру от старости. Ничего не буду делать. Не хочу.
      В стену ударила дверь, и Ольга разразилась такой привычной очередной тирадой против родного учреждения. Она увидела меня, спокойно взирающего на нее снизу вверх, и взбеленилась:
      – А ну, вставай!
      Я встал.
      – Бездельник!
      Я кивнул.
      – Так и будешь мне перечить?!
      Я мотнул головой, вроде бы соглашаясь, но и отрицая тоже.
      – Назло мне всё делаешь, да?
      Я промолчал.
      Потом подошел к ней, взял за руку, будто рассматриваю переплетение линий, и поцеловал в ладонь…
      Уговорить Ольгу выйти прогуляться в зачуханный садик рядом с домом удалось с трудом. Но не все же в ее комнатке разговаривать, когда боишься двинуть рукой, потому что обязательно за что-нибудь заденешь.
      – Я теряю время. Чего ради мне жить здесь, на Хань? Надо отправляться дальше. Например, на ту же Дельту.
      – При таком выборе нам придется посетить все обитаемые планеты, - саркастически хмыкнула Ольга.
      – Ты что - хочешь отправиться со мной? Зачем?! - я жутко удивился.
      – Я - свободная девушка, - ответила Ольга.
      А еще - упрямая донельзя. Если что вобьет в голову - не переубедишь.
      – И куда же мы отправимся? Ты же знаешь мою цель.
      – Поговорим со знающими людьми.
      – С какими?
      – С местными, - она сказала это так уверенно, будто всё объяснила.
      – Ну, позови, кого считаешь нужным, - я хмыкнул, вспоминая, как она еще недавно всех вокруг боялась.
      Ольга замолчала. Я тоже молчал, и это молчание совсем не угнетало, как обычно у меня бывало раньше с девушками. Когда панически боялся, что если пауза продлится лишнюю секунду, девушка плюнет и уйдет. Или, по-крайней мере, станет считать неинтересным собеседником и не захочет больше общаться. Я говорил всякие глупости - первые, пришедшие на ум, а девушки разочаровывались во мне.
      Да, с Ольгой совсем не так. Можно помолчать, обдумать свои и ее слова, найти верный ответ. Легко и просто. С ней здорово.
      Непонятно только - чего ради она за мной потащится? Какой ее интерес в этом?
      Я отвлекся так сильно, что пропустил Олины слова. Пришлось переспросить:
      – Кого-кого?
      – Ну, Рустама, забыл что ли? Это ты его просил найти меня.
      – Ты что-то путаешь. Никого не просил, - сегодня был какой-то день удивления. - Я зашел в местный информаторий, набрал запрос о тебе, мне выдали с десяток распечаток личных сведений с разными адресами, и я пошел в кафе - почитать и разобраться с кого начать поиск.
      Ольга обиделась и рассердилась.
      – Врешь. Ты сказал, что хочешь со мной встретиться, когда я подошла.
      – Разумеется, я хотел. Но сказала это ты, а я не стал тебя разубеждать, - я улыбнулся и провел пальцем по ее руке. - Твои слова мне показались весьма странными, но в списке ты была. Что-то не так?
      – Тогда откуда Рустам знал?…
      – Ай, дорогая! Рустам всё знать, везде успевать. Ты что сейчас хочешь? Поговорить? Тирби-тиль совсем не нравится, значит, нет?
      Мы одновременно вздрогнули, услышав характерный восточный выговор, и обернулись. Позади скамейки, на которой мы сидели, стоял мужчина и довольно улыбался.
      – Да, поговорить, - я слегка растерялся. - У нас тут несколько вопросов. Там, как его… куда лучше лететь.
      – Ну, тебя! - возмутилась Ольга на мои неуклюжие разъяснения. - Илья ищет родителей. Куда лететь - не знает. Мы хотели посоветоваться со знающим человеком.
      – Ай, Рустама выбрали? Я знающий, да. Про все планеты сказать могу: где чего там есть. Только объясни - с чего всё началось.
      – Тут целая история, - неохотно начал я.
      – Что за история? Говори. Рустам послушает.
      Рассказывать было сложно. Я сам еще как следует не понимал - что произошло. Поминутно запинаясь и обдумывая каждое слово, я вымучил несколько фраз о Тсаворите, скутере, учителе, родителях и о шандар. Рустам нахмурился, собрав морщины на лбу.
      Зря мы его впутали… "Мы", надо же. Я начал воспринимать себя и Ольгу, как нечто единое.
      Рустам отвлек от мыслей о единстве:
      – Далеко лететь, долго.
      – А куда?
      – Э-э-э, какая разница? Таких денег у вас нет.
      Мне его слова показались обидными, и я ответил:
      – А у вас?
      – Будь у меня деньги, разве я жил бы так? - Рустам обвел вокруг себя ладонью. - Да и сам понимаешь - где Брисс, а где Хань эта проклятая…
      – Почему Брисс? - поинтересовался я.
      – Не знаешь? Не бывал там, значит. Такая планета… м-м-м… сказка. Если чего чудесное хочешь найти - там есть обязательно.
      – Чудесное? - я всё время терял нить разговора. Меня хватало только на то, чтобы переспросить.
      – Только чудо тебе поможет. Правда. Значит, на Брисс надо.
      – Денег всё равно нет, - мрачно сказала Оля, - как лететь в такую даль…
      – Зато у Рустам есть корабль! - Рустам гордо посмотрел на нас, со значением подняв вверх палец.
      – Что ж ты сам не летишь, раз тебе Хань не нравится? - слегка подковырнул его я.
      – Куда лететь? - погрустнел Рустам. - Здесь моя семья, мои дети, мой мир. Здесь Рустам вырос.
      – Продал бы корабль…
      – Что ты! - Рустам всплеснул руками. - Кто же мечту продает? Так дам. Полетаете туда-сюда - вернете. Только тогда купишь тирби-тиль своя девушка. Нет? - Рустам подмигнул.
      – Куплю, - рассмеялся я. - Вот вернусь - и куплю. Если девушка против не будет, - и я подмигнул в ответ.

      Почему люди помогают мне? Что я для них? Бросают свои дела, отдают в пользование дорогие вещи, делятся информацией. И всё за просто так.
      Чем могу помочь им? Да ничем. По большей части их усилия останутся без ответа. Я ничего не смогу дать им взамен. Это их не волнует. И я чувствую себя виноватым.
      Рустам отправился на космодром подготовить корабль к взлету и передать временные права Ольге на транспортное средство. Мне сказали ждать до последнего момента и выйти из дому, когда останется лишь нажать на "старт".
      В общем, я и собирался так поступить.
      В дверь стукнули два раза, и я открыл. Молодой невысокий ханец - мне по плечо - поманил меня пальцем. Судя по всему, он жил в квартире почти напротив Ольгиной. Я прикрыл за собой дверь и пошел за парнем, уговаривая себя, что никуда не ухожу, а десять метров разницы роли не играют.
      Пока мы шли до его двери, ханец то и дело посматривал на меня. Наверно, проверял, не исчез ли я. При этом на его лице словно зафиксировалось выражение неизбывной горечи.
      Мы вошли. Парень раскрыл шкафчик в прихожей, ткнул в него пальцем и с трудом выговорил: "Машина!" По-крайней мере, я понял его так, потому что в шкафу действительно находилась диагностическая машина.
      Она не работала, лишь наверху горела тревожная лампочка.
      – Чинить? - спросил я и сделал движение пальцем, будто что-то отвинчиваю.
      Ханец быстро-быстро закивал, потом показал на закрытую внутреннюю дверь, приложил ладонь к груди и тихо застонал. Скорей всего, машина обслуживала больного, а сейчас он мог умереть.
      Однако. Почему бы не вызвать ремонтную бригаду? Она наверняка будет квалифицированнее меня. Но объясни что-нибудь человеку, который не понимает твоего языка. Я даже пробовать не стал. Молча взял протянутый мне ящичек с инструментами, выбрал нужный и вскрыл переднюю панель диагноста.
      Работа не профильная, конечно, но разобраться в схеме и причинах неисправности я могу практически у любого прибора. Но что толку сказать: "Вот этот блок неисправен. Требует замены"? Блок же не появится ниоткуда. Здесь был именно такой случай.
      Я подцепил металлический параллелепипед и вытянул его из креплений. Выглядел он цельным, без сборочных швов. Что у него внутри - не угадать. И не нужно. У любого значимого автомата есть дублирующие цепи. Особенно такого уровня, как диагност, отвечающего за жизнь человека. Если они не демонтированы, достаточно просто переключиться. Но в любом случае, такое переключение должно происходить автоматически. Если, конечно, это не облегченный вариант диагноста.
      Это был он. Лайт-версия. Установлен самый минимум систем - лишь бы работал. Отключена индикация, отключены выход на общий пульт и сигнализация о неисправностях машины. Только и осталось: полупустой корпус, сигнальный светодиод, главная и одна дублирующая цепи. Даже переключаться с режима на режим приходится вручную. Руки бы злыдням пооторвал! Тем, которые ради мизерной выгоды чужой жизнью рискуют.
      Мысли не отвлекали от работы. Перекинуть перемычку, прозвонить цепи, проверить напряжение на контактах, чтобы платы не перегорели. А то вся починка насмарку пойдет. Тут автоматизм важен и скорость. Человек ждать не будет. Умрет.
      Вроде, всё правильно. Не закрывая панель, я включил питание. Красный свет сменился зеленым, и из комнаты послышался гул. Починил. Вот только надо объяснить ханьцам, чтобы вызвали специалиста из обслуживающего центра для замены неисправного блока и обратного переподключения на основную цепь.
      Я запихнул инструмент в ящичек и уже собрался позвать хозяина, как он сам выбежал в прихожую. Лицо его сияло. Он часто-часто кланялся и при каждом выпрямлении подзывал меня рукой. Идти не хотелось - мне надо было вернуться в Ольгину квартиру, чтобы не пропустить вызов с космодрома. Ничего, перезвонит. Мало ли чем еще людям помочь нужно?
      Нет, помогать не пришлось. Едва я вошел в комнату, провожатый резво покинул меня, бросился к старичку, сидящему на деревянной кровати, и что-то зашептал ему на своем языке. Ханец внимательно слушал, а потом жестом предложил мне сесть за вычурный столик. Я поставил на столешницу ящик с инструментами, рядом положил неисправный блок и приготовился вновь выслушивать непонятные речи.
      Однако речей не последовало. Ханец протянул мне руку, я автоматически подал свою, и у меня в ладони оказалось что-то гладкое, прохладное, небольшое, но весомое.
      Ханец заговорил. Его голос был низким и хрипловатым. Он тщательно выговаривал слова, которых я не понимал, видимо, объясняя, что же такое он мне дал. Даже неспециалист понял бы - подобную красоту, если и можно где увидеть, так либо на профильных выставках, либо в сети.
      Я держал на ладони кусочек мерцающего нефрита. Непонятные мне иероглифы, вырезанные на одной из сторон, плавно меняли цвет с периодичностью в пять секунд - от белого до темно-зеленого. Это было естественное свойство ханьского камня, но я его не понимал.
      Старый ханец, сидящий передо мной, щурил глаза в вечной улыбке и продолжал говорить по-ханьски. Я еще немного полюбовался на слова, меняющие цвет, и с сожалением отдал печатку старику. Он остановил мое движение раскрытой ладонью и сделал жест, указывая на меня.
      – Но я не могу это взять! - запротестовал я.
      Ханец закивал головой. "Возьми, - говорил весь его вид, - возьми".
      Отказ от подарка - оскорбление. Это даже мне было понятно. Но надо обязательно подарить что-нибудь в ответ.
      Старик улыбнулся еще шире и показал мне за дверь, на диагноста, отметая мои сомнения. Действительно, я совсем забыл, что изначально привело меня сюда. Вспомнил и о возможном вызове. Наверно, у меня на лице отразилось беспокойство, потому что старик крикнул приказным тоном, и тотчас к нам подбежал парень, приведший меня сюда.
      Я приложил кулак к раскрытой ладони, прощаясь. Тот же жест сделал и больной. Потом он взял из рук молодого листок тонкой бумаги с оттиском красной тушью и подал мне. Похоже, нанесен он был той самой печатью, которую мне подарили. Но что значили эти слова? Когда-нибудь я прочитаю, если найду время.
      Из Ольгиной квартиры доносились резкие звонки. Вот он, вызов. Я схватил трубку.
      – Ну, где же ты?! Уже полчаса звоню! - голос недовольный, расстроенный.
      – Ханьцу помогал. Он мне печатку подарил.
      – Не говори глупостей! Они с нами не общаются. Выходи скорее - до запуска уже меньше часа. Бежать придется. Всё. Жду.
      Потом расскажу Оле, как диагноста чинил. Сейчас на дороге сосредоточиться надо - город только по карте знаю, мало ли с какими препятствиями столкнусь. Любое препятствие - задержка. А если непреодолимое - вообще заблудиться можно. И тогда всё…
      Бежать тяжело. Особенно, когда не знаешь - куда. Бестолково мечешься в узких проходах между неказистыми домиками. Задеваешь непонятные матерчатые вывески. Оскальзываешься на кожуре неизвестных фруктов. Перепрыгиваешь через грязные канавы. Мелькание удивленных, настороженных и напряженных лиц, цветастых нарядов. Разноцветных закрытых дверей: деревянных, выкрашенных красным лаком с желтыми драконами по углам. Дощатых, с выжженными иероглифами. Пластмассовых, с небрежно намалеванными светящейся краской цифрами. Плетеных из тонких дощечек, скрепленных потертыми веревками, с выцветшими под солнцем и дождями рисунками черной и цветной туши.
      От всего этого кружится голова, и захватывает отчаяние, сковывая ноги и руки, заставляя давиться воздухом с недостаточным содержанием кислорода.
      Преследователи методичны. Они вполне уверены, что никому подозрительному не удастся уйти от их настойчивого внимания. Я вполне солидарен с ними.
      Но кроме этого, я почему-то знаю, что ищут они именно меня.
      Почему-то становится хуже видно. Взгляд ни на чем не фокусируется - всё расплывается и подергивается. Я останавливаюсь, прислоняюсь лбом к стене, закрываю глаза и тру их. Становится хуже. Ну, вот и всё. Добегался. Даже не смешно.
      Кто-то трясет меня за плечо. Я поворачиваюсь и смутно вижу, как ханец сердито машет рукой: "Уходи!" Он прав. Надо идти. Самое сложное - первый шаг, а дальше будет легче. Всё говорит и говорит. Да что ему надо-то?! Денег? Замолчал бы и убрался. Нет, будет лезть, пока не раскошелюсь. Видит же, что человеку плохо. Ладно, дам немного. Помнится, в кармане монетки завалялись.
      Я неловко лезу в карман. Что-то мешается. Какая-то бумага. Вынимаю руку с монетками, и листок выпадает. Ханец быстро поднимает его, разворачивает и внимательно разглядывает красный оттиск. Что он такого видит в нем? Наверно, что-то важное. Потому что взгляд, который он поднимает на меня, становится донельзя виноватым.
      Он готов помогать мне. Вывести из облавы и довести до корабля. Нужно лишь позвать знающего человека, вон того, и вдвоем они справятся. Чего бы им это ни стоило.
      Да, я не понимаю, что они говорят. Но чтобы принять помощь не нужно даже этого. Понимание рождается само. И не от языка оно идет. От движений, мимики и жестов. От тепла, возникающего внутри, когда слышишь чужой голос.
      Но если сам неискренен, то и в ответ получишь то же самое. Как сам - так и тебе.
      Риск? Заведут, бросят, пристукнут, ограбят? Не верю.
      Отдохнул. Надо идти дальше…
      Они ведут меня. По всяким закоулкам, иногда прямо сквозь домики. Скажут два слова у входа, и жильцы утыкаются в свои дела, не замечая нас. Я тоже уже не смотрю по сторонам. Все лица разные и, при этом, похожи. Выражением. Они удивляются. Сначала.
      Я иду с чувством, что поступаю правильно. Надеюсь, их помощь мне не обернется потом разбирательствами. И никого не привлекут к ответственности. Или есть что-то большее, чем страх наказания? Например, уважение к себе подобному, или к старшему. Я ведь не знаю - что за бумагу дал мне ханец, и кто он такой.
      Надеюсь, мы скоро придем, и я перестану смущать покой этих людей. Они заживут прежней жизнью и забудут, что был такой Илья Манжос, который возник у них на пороге, прошел через комнату, переступая через рисовые циновки, и вышел через разрез в стене, проделанный проводником Чэнем из клана Лю.
      Жаль, что дома тянутся не до самого взлетного поля. Только до силового барьера. Конечно. Выход на поле может быть опасен в момент взлета корабля. А еще он позволяет пресечь несанкционированный ввоз-вывоз товаров. Но я прекрасно понимаю, что для этих людей контрабанда - единственный источник дохода. Не мне, воспользовавшемуся помощью, судить их.
      Так что преодолеть силовой барьер им вполне по силам.
      Перемыкаются провода, стойка отодвигается, и в барьере появляется небольшой проход, достаточный, чтобы пролезть в запретную зону.
      Один из ханьцев, я так и не узнал его имени, пролезает первым, демонстрируя, как это лучше сделать. Я аккуратно лезу за ним. Впереди - открытое пространство, которое мне нужно преодолеть до Рустамовского корабля. Если миротворцы дойдут до барьера позже, чем я войду в корабль, то всё будет в порядке. Но что-то я сомневаюсь, что так будет.
      Пока мы шли до взлетного поля, я не раз слышал с разных сторон, как поднимались до визга негодующие тонкие голоса ханьцев, а потом затихали, приглушенные грубым рыком солдат. Еще несколько минут, и они дойдут до барьера, увидят одинокую бегущую фигурку и начнут стрелять.
      Интересно - какая перед ними стоит задача?
      Очередные, не очень далекие крики. Я киваю в ту сторону, и мои провожатые понимают. Один из них достает капсулу и предлагает ее мне. Надпись на ней вполне понятна: "Универсальное противоядие". Будем надеяться, что стрелять в меня будут тем, что этот антидот сможет нейтрализовать.
      Меня подталкивают, чтобы быстрее двигался, я глотаю капсулу и бегу к кораблю, который призывно спустил пассажирский подъемник.
      Я не пробегаю и половины пути, когда миротворцы появляются за моей спиной. Нет, я не оглядываюсь - к чему терять время. Снотворная ампула ударяет в спину. Толчок сбивает мне дыхание, и я чуть не спотыкаюсь, лишь слегка виляя в сторону. Миротворцы ждут результатов выстрела, но противоядие действует исправно - я даже не чувствую местного онемения.
      Вот тогда они разворачиваются, сосредотачивая огонь на ногах, подозревая, что на мне бронежилет. Становится нестерпимо больно от подгоняющих ударов. Конечно, барьер слегка им мешает. Но неужели миротворец не сможет справиться с таким незначительным препятствием и вволю пострелять?
      Мышцы на ногах непроизвольно подергиваются, немеют. Я уже еле тащусь. Антидот практически не действует - слишком много ампул попало в меня. Самое время вспомнить о силе воли и цели в жизни. Главная цель. И остальные, которые ведут к главной.
      Покинуть планету.
      Почему я не сделал этого раньше? Зачем втянул Ольгу?
      Еще шаг. Еще. Нет сил.
      И надрывный далекий голос, который заставляет:
      – Иди, Илья! Иди! Ты дойдешь! Я знаю…
      Кто-то плачет. И некому успокоить, кроме меня…
       Служебный файл:
       Тема:Об инциденте на Хань 12.005.52 л.л.
      Довожу до вашего сведения, что задержание объекта осуществлялось силами местного контингента миротворческих сил. В результате переоценки ими своих возможностей, объекту удалось покинуть планету. Просим дальнейших указаний.
       Ответ: Следует незамедлительно изолировать объект и всех граждан, контактирующих с ним после инцидента на Тсаворите. Разрешается применять любые силы для его поимки, в том числе и нелицензионные. Способы задержания могут быть адекватными.
       RE: Ответ: Объект покинул планету на частном судне, без регистрации маршрута следования, что безусловно затруднит его поиск и поимку…

      – Здесь выйдем.
      – Почему здесь?
      – Потому что тут реперный узел, станция, планета… Достаточно?
      – Нет, - я действительно не мог понять ход мысли Ольги.
      – Корабль - Рустама. Продолжать?
      – Знаю, что его.
      – Ты тупой, или прикидываешься? - рассердилась Ольга.
      – Объясни по-человечески! - я повысил голос и вдруг понял, что мы ругаемся. Только этого не хватало. - Извини, Оль. Ты права. Выходим.
      Ольга шутливо ткнула меня в бок кулаком и сказала:
      – То-то!
      Всего лишь пересадка.
      Да и кто нас пустит вниз, в заповедник, без разрешения, визы, туристической карты? Ни денег, ни связей. Так что в планах посещение смотровой палубы, выставки панорамных снимков Зельде и скучное ожидание космолета, следующего в нужном направлении.
      С возвращением корабля Рустама получилось здорово - я договорился с диспетчером. Рейсы на Хань редкость, а товары потребляют и там. Так что мне, кроме билетов, еще и доплатили за предоставление грузового объема.
      Я уже привык ждать. Наверно, правильно. К чему спешить? Наверняка родители сделали всё, чтобы их было труднее найти. Только тщательный поиск и отсев лишней информации позволит достичь цели, где бы она не находилась. Не верится в быстрый результат.
      После того, как мы поселились в одной из кают станции, ничего не оставалось, как последовать намеченному плану. Смотровая палуба - всегда интересно. А на планете-заповеднике - вдвойне. Если телескопы настроены, можно рассматривать поверхность, словно находишься внизу. Это прекрасно компенсирует невозможность спуститься.
      Но, естественно, не будешь целый день сидеть, уставившись в одну точку на поверхности. И даже Олины восхищенные возгласы всё меньше умиляют. Хочется как-нибудь отвлечься от сине-зеленых разводов и посмотреть на что-нибудь желто-красное. Я ей сказал, а она сразу осуждать. Дескать, прекрасного не понимаю, и всё мне едино: что инопланетный пейзаж, что дурацкая картинка простым карандашом. На это я резонно ответил, что карандаш может быть в руках мастера, и что я позже еще посмотрю, чтобы подтвердить впечатление. А пока отдохну.
      Я предпочитаю отдыхать, делая что-нибудь полезное. И не только полезное, но и необходимое. Чего зря время терять? Можно продолжить просмотр данных. Ведь искать их можно где угодно - имелся бы подключенный терминал. Я его нашел. Но на большинство вопросов он ответил "не знаю". Лишь о Зельде он давал исчерпывающую информацию. Пришлось довольствоваться ею.
      Планета почти полностью покрыта водой. Существуют лишь мелкие островки в экваториальной части, на которых может поселиться человек. Зель живут на мелководье. Так что конфликтов между аборигенами и пришельцами быть не должно. Климат мягкий, морской. Экваториальное течение в направлении против вращения планеты с завихрениями в более высоких и низких широтах. Ближе к полюсам небо постепенно заволакивают облака. Но на экваторе, над которым мы висим на станции, небо всегда чистое.
      Фотографии с орбиты и с поверхности впечатляют. В довершение, планету позиционируют как абсолютно экологически чистую. Из истории открытия и освоения я узнал, что первый прилетевший сюда космолет спустил космический лифт с зельде-стационарной орбиты. И что именно он сейчас и продолжает работать. Интересное решение, нетривиальное. Только сдается мне, что без посадки не обошлось: для закрепления несущей ленты лифта требуется иметь на поверхности причальную станцию. Причем, мощнейшую! Чтобы удерживать восемь несущих лент на одной платформе, требуются не только значительные геометрические размеры, но и соответствующая энергия.
      Но зачем на такой планете восемь космических лифтов, я не понял. Лифты экономически выгодны, если существует постоянный поток каких-либо грузов с планеты или на планету из космоса. Здесь такого не наблюдалось. Да, за два дня поехали вниз две группы туристов, а одна поднялась. Но ведь им неделю спускаться, чтобы просто поглазеть на местных жителей, водную гладь, эндемичных животных и растений. Набрать сувениров и еще неделю подниматься обратно. Грузового сообщения я не заметил, хотя половина лифтов именно грузовые. Или плохо смотрел? Конечно, когда скучно и надо убить время, еще и не тем займешься. Но зачем мне влезать во всю подоплеку местной жизни? Через трое суток придет корабль, и мы с Олей улетим от этой странной планеты-заповедника.
      А пока мы гуляли, обнявшись, по смотровой палубе. Нам это нравилось - обниматься. Мне, по крайней мере. Местный народ мало жаждал смотреть на планету через приборы. Они прилетали всё это увидеть живьем, с поверхности. Но ждать приходилось и им: расписание лифтов жесткое. И всё равно на смотровую тянуло одну молодежь. Люди старше среднего возраста предпочитали совсем другие развлечения: азартные игры, выпивку, неограниченный секс. В общем, отрывались по полной. А у молодых еще оставалось любопытство. И времени, и здоровья хватало на всё, даже просто постоять с девушкой под звездным небом и полюбоваться планетой внизу.
      Иногда Ольга куда-то ускользала, предоставляя мне возможность развлекаться по своему усмотрению, и я опять прилипал к терминалу. История открытия, характеристики видов, климатология, особенности быта, нравов, культуры, законотворчество на планете, правовые акты… Я читал всё подряд, даже не сильно вникая - убивал время. Кстати, откопал договор между правительством Зельде и Содружеством о предоставлении всех прав на транспортные средства, находящиеся на поверхности планеты, народу Зельде. В свою очередь, правительство Зельде обещало обслуживать имеющиеся в ее распоряжении транспортные средства за свой счет. По этому договору выходило, что лифты - собственность планеты. Ну, зачем им четыре законсервированных грузовых лифта, не приносящих прибыли?
      Оказалось, я тоже любопытен, на манер молодежи. Мне тут же захотелось посмотреть на эти таинственные лифты. Убедившись, что Ольге ничего срочного от меня не надо, я побрел в ту сторону, где на плане были обозначены лифтовые шахты.
      Никаких вывесок о том, что за этими дверями находится шлюз и надо быть осторожным, я не встретил. Да и двери совершенно не подходили под размеры и назначение грузовой кабины. Тогда я положил руку на стену и неторопливо пошел по наружному обводному коридору станции, пытаясь на ощупь определить местонахождение шлюза.
      Разумеется, так ничего найти невозможно. Да особо и не старался. Я, скорее, развлекался, благо в этой части станции никого не было. Вероятнее всего, тут находились резервные помещения для туристов или персонала, в ожидании наплыва первых. Что ж, это разумно. Аналогично можно объяснить и дополнительное количество лифтов.
      Но я всё так же упорно шел, касаясь ребристой стены, вознамерившись обойти станцию вокруг и вернуться к тому месту, с которого начал. Совершить, так сказать, кругосветное путешествие местного масштаба.
      Я вышел из-за выступа, где и столкнулся с Ольгой, занимающейся тем же самым. Поисками.
      – Ну! И что мы тут делаем?! - возмущенно спросили мы одновременно друг друга.
      – Наверно, чего-то ищем? - высказал я предположение.
      – Наверно! - отрезала Ольга.
      Найдя на стене вирт-экран, я включил его и затребовал план станции. На плане появилась стрелочка с надписью "вы здесь", а рядом с ней, буквально в двух шагах, обрисовались громадины грузовых кабин.
      Почему-то действительность расходилась с планом. Ничего подобного я не видел. Ольга тоже не видела. Хорошая маскировка. Но от кого? Туристам не придет в голову искать таинственный лифт и пользоваться им - у них же билеты на другой! Или жители Зельде спрятали шлюзовые двери от всех людей?
      Разобраться было бы интересно, но - незачем.
      Больше того - некогда.
      Вежливый приятный голос компа станции оповестил публику:
      "Приближается катер миротворческих сил земного базирования. Стыковка через три часа. Всем гражданам пройти к месту приписки и оставаться там до соответствующего распоряжения. В случае отсутствия в установленном месте могут применяться меры физического воздействия. Выполняйте распоряжения, и ваш отдых не будет нарушен".
      На вирт-экране зажглась звездочка, обозначающая катер, и начала неторопливо приближаться к изображению станции. Что им тут надо, землянам этим? Выглядит, как военная операция. Или правоохранительная? Тогда кого они ищут?… Нет, это уже мания преследования.
      – Мы уходим! - сказал я излишне резко.
      – Куда? - не поняла Ольга. - И зачем?
      – Это за нами. Вернее, за мной.
      – С чего бы? - Оля фыркнула, но как-то неуверенно.
      – Не спорь.
      – Да я и не спорю! - ответила Ольга таким тоном, что сразу стало понятно - почему не спорит. С идиотами просто незачем разговаривать.
      – Ты не веришь мне? - стало до жути обидно и неприятно.
      Оля посмотрела на меня. Хотела, видно, сказать какую-то колкость, но передумала. У нее даже голос изменился. Стал тихим и извиняющимся:
      – Наверно, ты прав. Не сердись на меня. Если что, ты одергивай, я же не останавливаюсь, - и улыбнулась, чуть приподняв уголки губ.
      – Так собирайся! - я нервничал. Не хотелось опять выяснять отношения с вооруженными людьми. Хотелось спрятаться, и чтобы не нашли.
      Однако удивляла настойчивость властных структур. В то, что это может быть частная организация, я не верил - не по ним размах действий, направленных против меня лично. Чтобы устранить одного члена общества, достаточно одного наемного убийцы и немного денег. Но я был до сих пор жив. Следовательно, их цель - захват и дальнейшая изоляция. И что я знаю такого, что не знает никто другой? Да ничего. Даже родителей не отыскал.
      – У нас же нет ничего. Ты чего, забыл?
      Я отмахнулся, пытаясь сообразить - что делать дальше.
      По всему выходило, что здесь нас и накроют.
      Мы стояли как раз на противоположной стороне баранки станции. Что налево идти, что направо - всё равно будешь приближаться к миротворцам, которые наверняка начнут методичное прочесывание жилых помещений станции. Когда пристыкуются. Следовательно, желательно находиться в этот момент подальше от них и не светить в любом диапазоне.
      – И куда нам теперь? - не выдержала Ольга молчания.
      Я сумрачно огляделся. Возвращаться в жилую зону смысла не было никакого. Перейти на технический уровень конечно можно, но мы там быстро потеряемся. Да и не попадем без специального ключа. На обслуживающий уровень вход разрешен только персоналу станции - с этим контроль еще строже, чем на техническом.
      – Вниз, - мрачно ответил я и показал пальцем, куда конкретно.
      – Это что - на лифте?! Кто ж нас туда пустит?
      – А мы никого и спрашивать не будем! Просто воспользуемся. На поверхности немного другие правила.
      – Ну, знаешь, Илья. Такого я от тебя не ожидала, - растерялась Ольга.
      – Ладно, потом возмущаться будешь. Сейчас помоги. Нужно активировать все рабочие лифты.
      – Мы их даже не нашли…
      – А это не важно. Когда нужен аварийный спуск на поверхность? Когда людям на станции грозит гибель. Вот сейчас мы это и устроим, - я довольно потер руки.
      – Ты чего, идиот? Станцию загубить захотел? Здесь же люди!
      – Вот именно. Объявят сигнал тревоги, и двери лифта откроются, как бы их не прятали.
      – Хороший способ лечиться от перхоти - отрезать голову, - буркнула Ольга.
      – Не всё так фатально.
      – Ты не болтай! Ты делай! - настойчиво попросила Оля.
      – Нужен открытый огонь.
      – Не курю, - отрезала Ольга. - Да на станции и запрещено - у всех еще в шлюзе воспламенители отбирают.
      – Нет фантазии у тебя, - сказал я, как будто сожалея. - Есть много способов добыть открытый огонь в космосе. Сейчас продемонстрирую.
      Я снял стеновую декоративную панель, открыв переплетение проводов. Достал индикатор напряжения и выяснил, в каком из них максимальное напряжение. Осталось только перерезать провод и ударить пару раз концами друг о друга, чтобы получить веер искр.
      – Нож давай.
      – Ножа тоже нет, - язвительно ответила Ольга. - И как ты собираешься бронированный кабель им резать - ума не приложу.
      – Вон - пожарная ниша. Тащи топор, да поскорее!
      Ольга послушалась. Сбегала к нише, вскрыла дверцу и притащила универсальный резак со словами: "Это, наверно, лучше?"
      Нет смысла спорить с очевидными фактами. Я молча взял резак, включил, настроил на нужную температуру и перерезал кабель.
      – Что поджигать будешь? - язвительно спросила Ольга.
      Я посмотрел на нее и ответил:
      – Думал, какую-нибудь одежку спалить. У тебя ее много. Давай, чего не жалко.
      Оля прямо задохнулась от возмущения. Конечно, я был не прав - надето на нас было абсолютно одинаково: комбинезон, рубашка и некий предмет нижнего белья. Но почему бы не пошутить? Нашел место и время, называется. Нельзя надсмехаться над женщинами. Они тогда полностью теряют рассудок и оказываются способны на всякие безумные глупости. Даже самые рассудительные из них.
      Ольга поджала губки и заявила:
      – Я знаю лучший способ, - и прежде, чем я смог ей помешать, рванула кислородный шланг. Одним движением перерезала его и чиркнула электрическим кабелем рядом со стеной.
      Полыхнуло мощно. Не тот жалкий костерчик, который я собирался разжечь. Пламенем охватило весь коридор по периметру. И оно пошло на нас. Ольга затравлено глянула на огонь, потом на меня, а потом на так и не открывшиеся стены.
      Какая-то нереальность виделась в происходящем. Что-то связанное с растяжением времени. Я видел, как мельчайшие крупинки обшивки исчезали, превращаясь в яркие искры и серый пепел, как струя чистого кислорода обдувала пламя, и от этого оно взметывалось выше и выше, как обнажались металлические конструкции и нагревались сначала до вишневого цвета, а потом до янтарного и белого.
      Страшно.
      Ольга открыла рот и вдруг завизжала, перекрыв гул огня. Словно в ответ на это, с потолка ударили струи пламягасящего порошка, а прямо рядом с нами распахнулись створки грузовой кабины, и вежливый женский голос сказал:
      – Аварийный спуск на поверхность. Прошу всех занять места. Начинаю отсчет. Десять, девять, восемь…
      Я вскочил в кабину, дернул за руку визжащую Ольгу, задраил шлюз и прыгнул в кресло. Сразу вслед за этим кабина ухнула вниз.
      Это только так называется - спуск. На самом деле включается ракетный двигатель и с начальной скоростью около полутора тысяч метров в секунду кабина летит к поверхности. Стопорные захваты отстреливаются, а для мягкого приземления используются сначала тормозные двигатели, а потом и система парашютов. Хотя мягкой посадку назвать сложно. Но, по крайней мере, к ней можно нормально подготовиться - полет длится шесть часов.
      Удобств в грузовой кабине никаких: лишь запас кислорода на случай аварии и амортизационные кресла. Ни еды, ни питья, ни хорошей видимости, ни прочих развлечений. Выжить можно, если не впадешь в панику. А для этого надо, всего лишь, занять себя делом. Птичек посчитать, цветочки поразглядывать. Ах, это я говорил про плохую видимость? Но даже она лучше, чем вообще никакой.
      Нет, флору и фауну не различить - она всё равно ближе ко дну океана. Можно полюбоваться на соседние кабины, мерно падающие в аварийном спуске. На посадочную платформу. На поселок людей при биологической станции. Наверно, они весьма удивляются спуску большинства кабин одновременно. Ну да, одна поднимается, чтобы вернуть на орбитальную станцию туристов.
      Интересно, локализовали пожар? Погасили его? Как там себя повели миротворцы? Прочесали все помещения станции, прежде чем обратить внимание на странный старт лифтов? Неизвестно. Надеюсь, и не узнаю этого.
      Забраться в кресло и отдохнуть, забыться. Не видеть, не смотреть. Не думать, что может произойти за шесть часов спуска. Всё, что угодно.
      Но так, чтоб это нас не коснулось.
      Дымный след и клубы огня и дыма недалеко от дальнего лифта. Я вздрогнул и отшатнулся от окна. Ольга наоборот, придвинулась с интересом:
      – Это что, а?
      – Стреляют.
      – Кто?
      – С межпланетника, - и, чтобы предупредить ее вопросы, добавил. - Лифты сбивают. Наверняка поняли - куда мы делись.
      Ольга недоверчиво посмотрела на меня и спросила:
      – Они что, серьезно?
      – Серьезнее некуда, - сумрачно ответил я.
      – Но ведь мы можем погибнуть… - Ольга растерялась.
      – Разумеется, - я крепко сжал зубы. - Не думай об этом.
      – Я и не думаю, - тихо сказала Ольга, прижимаясь к окну лицом.
      Стрельба велась прицельно - по несущим лентам. По две ракеты, нацеленных в середину каждой. А то, что на них висели кабины лифта, аварийно спускаемые на поверхность, только раззадоривало стрелков.
      Ракеты взрывались в воздухе, дергая кабины, выгибая ленты, снося их в сторону, испытывая на прочность и гибкость. Почти каждый выстрел достигал цели. Кабины приостанавливались на мгновение, а потом, набирая скорость, неслись к поверхности. Некоторые раскрывали парашюты, но материя легко распарывалась очередной ракетой. Если бы кто-нибудь ехал в них, спасения не было бы.
      Я всё ждал, когда же попадет в нас. Но цели выбирались неспешно, и поражаемая область приближалась к нашей кабине неторопливо, но неотвратимо.
      Логика их была понятна: неизвестно, в котором лифте мы спускались, но человек при испуге всегда старается убежать от опасности как можно дальше. Так что обрушение они начали с дальнего от реперной станции лифта.
      Мы с Ольгой молча смотрели, как приближается посадочная платформа. Кабина тормозила перед посадкой, а я торопил ее про себя: "быстрей, быстрей!", лишь бы не успели влепить по нам ракетой. Очень хотелось оказаться на чем-то твердом, а не чувствовать себя подвешенным за тоненькую многокилометровую нить, грозящую в любой момент оборваться.
      Мы успели коснуться платформы. Жесткая посадка.
      Лопнула очередная несущая лента - уже соседнего лифта. Верхний ее конец, к которому была прицеплена орбитальная станция, заполоскал, сносимый стратосферным ветром. Нижний - ослаб, с него соскочили направляющие кабины, и она, ничем не поддерживаемая, полетела вниз.
      Белым росчерком по голубому небу скользила оборванная несущая лента. Красным дымным шаром падала кабина. Она раскалывалась там, наверху, и мелкие осколки летели метеоритным дождем. Раскаленными брызгами металла по водной глади Зельде. Громыхая, яростно шипя, вздымая громадные стоячие волны, останки кабины рухнули на планету.
      Посадочную платформу несколько раз подняло и бросило вниз - раз за разом. Все системы платформы еле гасили предельные колебания. И каждый раз взревывали корректирующие придонные двигатели, лишенные привычной стихии.
      Нас не смыло только потому, что мы еще не успели выйти из кабины.
      Близко упала. Теперь можно и выйти: вроде больше нечему падать.
      Осталось две последних - наша и та, в которой спускались они. У меня рука не поднялась резать ленту, лишая поверхность транспортной связи с орбитальной станцией и, в конечном итоге, с Содружеством. Да и чем бы я ее резанул? Взрывчатки под рукой нет. Боевого разрядника - тоже. Пусть спускаются. Здесь я им и устрою веселенькую встречу.
      Надо думать, больше не будут ленты обрывать - какой смысл? Наша кабина уже на платформе, а свою резать - идиотов нет.
      И всё-таки они выстрелили в последний раз.
      Я не стал смотреть, ни к чему. И так понятно, каков результат. А сейчас следовало подготовиться к приему "гостей".
      Кабина лифта не имеет смотровых окон со стороны входа, а обзорные камеры настроены на показ с днища. Именно этим обстоятельством я и хотел воспользоваться.
      Вначале миротворцы действовали вполне грамотно: распахнули дверь шлюза и, под прикрытием двух автоматов, выскочили и залегли полукругом. Едва они успели занять позицию, как оставшиеся внутри присоединились к остальным. Несколько минут они лежали, ничего не делая, поворачивая стволы по своим секторам обстрела, надеясь нащупать цель. Целей не было.
      И они расслабились. Стали перекликаться друг с другом, двое закурили, а один вообще надвинул поляризатор на глаза и отключился. Всего их было восемь человек - вооруженных новейшим оружием, в новеньких спас-скафандрах. Но они не казались представителями регулярных формирований. Ни оружие, ни форма не вызывали подозрений. Но как они себя повели… Каждый начал действовать в меру собственного понимания ситуации. Точнее, не-понимания.
      Во-первых, они не воспринимали меня всерьез. Во-вторых, они ничего не знали про Ольгу. А в-третьих, не имели представления о месте, в котором очутились. Что ж, придется поучить их на своих же ошибках.
      Оружие мое было не чета оружию миротворцев. Другое дело, оно было совершенно иного принципа действия. Биологического. Несколько ядовитых паразитов, которых я успел собрать на посадочной платформе. Причем, ядовитость их проявлялась не всегда, а только если нажать им на спины определенным образом. Сидение в информатории себя оправдывало. Убивать миротворцев я не собирался - яд не был смертельным. Но он надежно обездвижил бы любого из нападающих.
      Я заложил всех насекомых в резинку рогатки, предусмотрительно сделанной мной во время падения, и выстрелил в сторону миротворцев. Наверно, они подумали, что по ним сделали залп из неизвестного оружия с произвольной траекторией полета снаряда, потому что жуки полетели не прямо, а какими-то зигзагами, совершенно не анализируемыми самонаводящимися прицелами миротворцев. Несколько беспорядочных выстрелов они всё же сделали. И даже сбили двух жуков, красиво разлетевшихся прямо у них над головами и оросивших вояк приторно пахучей жидкостью.
      Три паразита удачно стукнулись в панцири миротворцев, злобно загудели и вцепились в их открытые лица. Одновременный вскрик, и три человека нейтрализованы - недвижно лежат под действием яда, а спас-скафандр их усиленно лечит.
      Небольшой косяк летающих рыб-иголок шумно выскочил из воды и пролетел над платформой, чтобы, как ни в чем не бывало, продолжить плавание. Нервы миротворцев, напряженные до предела после потерь, не выдержали. Раздались прицельные выстрелы, и несколько рыбок буквально взорвались в воздухе.
      Это напоминало взрыв игло-гранаты, только роль иголок выполняли еще не родившиеся мальки. Результат - анафилактический шок у двух ближайших человек, когда несколько мальков пробили броню и добрались до кожи.
      Учились миротворцы быстро и тут же отложили огнестрельное оружие: потери в первые же минуты боя оказались несоразмерными с ожидаемыми.
      Бессмысленный ход. Он не спас еще одного человека.
      Маленькая мушка мягко чпокнула в бронежилет миротворца и с тонким визгом начала проедать металлизированную ткань, чтобы добраться до тела и отложить там кладку яиц. Бить по ней бессмысленно - эту мелкую тварь не раздавишь: она перерабатывает металл и строит из него свой панцирь. Достигнув органики, останавливается, и тут начинается самое неприятное: из отложенных на поверхности тела яиц почти мгновенно развиваются личинки, прокладывающие прямые ходы от места кладки во всех направлениях.
      Боль дикая. Я понимал, почему так орал миротворец, пока спас-скафандр не применил к нему общую анестезию, ввел обезболивающие препараты и активировал мини-хирурга, принявшегося выковыривать личинки по одной.
      Теперь понятно, почему на Зельде никто не носит металл на голом теле?
      Видимо, оставшиеся невредимыми запросили данные о безопасном пребывании на планете, потому что довольно быстро стащили спас-скафандры, броню и почти всю амуницию. Потом отошли к шлюзу и укрылись внутри кабины.
      Грузовая кабина не имеет боковых окон, а единственный смотровой люк находится в днище. Я спокойно подошел к порогу и позвал:
      – Эй, ребята! Вы не за мной, случайно?
      Миротворец выскочил бесшумно, нацеливаясь свалить меня и повязать. Я был на виду. Стоял неподвижно, не напрягаясь, явно не собираясь никуда бежать. По его мнению, справиться со мной не составляло труда. Наивный.
      На крышу кабины забралась Ольга с сеткой и по моей команде скинула ее вниз, как раз в тот момент, когда миротворец чуть не схватил меня. Он споткнулся, повалился на платформу, всё больше запутываясь и ругаясь. Я нажал на кнопку инъекционного пистолета, всаживая в плечо мужика мощную дозу снотворного. Пусть поспит.
      Оставался последний, который не собирался выходить.
      Правильно. Что ему тут делать? Всё равно задачу уже не выполнить.
      Зато можно выместить на окружающих предметах свою ярость.
      Миротворец брал очередное оружие: автомат, огнемет, плазменник и лупил из них вокруг себя, уродуя платформу, выжигая и корежа ее. Подходить к нему в таком состоянии было опасно и ненужно. Вот израсходует боезапас, тогда и посмотрим.
      Вмешалась третья сила, о которой я не подозревал.
      – Люди, прибывшие в лифте, прекратите устраивать беспорядки на чужой вам планете, - ровный бесцветный женский голос без акцента. Непонятно, с какой стороны он шел.
      – Ты кто такая? - нагло спросил миротворец.
      – Тебе незачем знать это.
      – Ну, так и молчи в тряпочку! - и наемник грязно выругался.
      Женщина чуть помолчала и вкрадчиво спросила:
      – Неужели не догадываешься, кто ты есть и кем станешь?
      – Я - это я. Слушай, заткнись, а? Мне тут надо с одним фруктом разобраться. Не мешай. А то следующей будешь.
      – Ты - вассей, - голос стал презрительным, - а живых вассеев не бывает.
      – Ты давай, выйди! С глазу на глаз поговорим! Посмотрим, какая ты смелая, - и миротворец нехорошо осклабился.
      Около выхода неожиданно возникла девушка. Невысокая, тонкая, в черной облегающей одежде и с пустыми руками. Она повернулась в мою сторону и, будто видя, попросила:
      – Не встревай. Это наше дело.
      Она еще не успела повернуться, как бандит выскочил из шлюза, замахиваясь широким длинным тесаком. Блестящее лезвие было нацелено в шею девушке.
      Я вздрогнул. Миротворец двигался очень быстро и по сравнению с девушкой был выше, крепче и тяжелее. Казалось, ничто не может ее спасти. Но я оказался неправ. Девушка шагнула к нападающему, слегка разворачиваясь, легко придержала его руками, и он пролетел мимо нее, кувыркаясь и падая на пластбетон.
      Он тут же поднялся, повернулся, шагнул к противнице, делая обманное движение левой рукой, а правой нанося прямой удар в голову. Девушка подхватила его руку, развернулась, чуть ли не спиной к миротворцу и, сделав шаг, легко толкнула его. Мужчина с грохотом повалился.
      Девушка не прикладывала никаких видимых усилий, а миротворец раз за разом нападал и падал, упрямо вставал, бил и падал снова. Да, он был крепким и тренированным, но вскоре стала заметна его усталость. И через некоторое время девушка вообще перестала сдвигаться с места, просто отклоняя корпус и пропуская противника мимо себя.
      Миротворец, наконец, понял, что с ним играют, что он вчистую проигрывает какой-то малявке. Ну, кто из этих крутых позволит смеяться и издеваться над собой? Они не признают поражений и поэтому терпят их. Он сорвал с пояса малогабаритный гранатомет и выстрелил в девушку.
      Кумулятивная граната пробила стенку кабины лифта и взорвалась, бия багровым пламенем из люков и слабых мест. Огонь ослепил меня, и разглядеть, что стало с девушкой, я не мог. Только и оставалось, как броситься в ту сторону, чтобы самому прикончить бандита.
      Он тоже плохо видел: заслонил глаза ладонью и всматривался в горящую и чадящую кучу, в которую превратил кабину.
      Девушка спокойно стояла за спиной наемника, дожидаясь, когда тот насмотрится на огонь.
      Глупцы. Эти миротворцы не знали, с кем связывались.
      Она похлопала его по плечу, он повернулся…
      И тогда зель убила последнего из них.
       Зель- Автохтонное население планеты Зельде. Двоякодышащие псевдогуманоиды. В Сообществе выполняют функции высокопрофессиональной охраны. Придерживаются собственного кодекса воинов.

      Теплые волны накатываются на берег к самым ступням. Каждый раз я инстинктивно поджимаю пальцы ног, хотя прекрасно знаю, что это просто вода.
      Сколько раз я приходил и садился на берегу. Сколько раз я смотрел на закат. Сколько раз я видел Шандар.
      О, Шандар!
      Как прекрасна ты. Как быстра и сильна.
      Твои руки, как струи воды. Теплой, неспешной, ярко-зеленой. Или холодной, стремительной, насыщенно-синей. Зелень и синева переплетаются, но никогда не соединяются вместе. Ты - как океан, в котором резвятся водяные драконы, шаловливо выпрыгивающие в воздух и с грохотом падающие обратно.
      Твои движения легки и стремительны. Глаз не в силах уследить за тобой. Ты можешь исчезнуть, когда захочешь, и вновь появиться, когда пожелаешь.
      Мерно гудит тонкая выделанная кожа водяного дракона, натянутая между раздвоенным концом древесного осота. Ты успеваешь бить в этот бубен и вить вокруг себя узоры смерти тонкой серебряной нитью. Словно кружевная ловчая сеть гигантского паука-рыболова, висящая в синей воде.
      Нить тонко звенит, а маленький тяжелый шарик на ее конце гневно гудит, резонируя с бубном. Песня смерти.
      Не каждому выпадает честь видеть танец зель.
      Шандар ловит серебристую бусину открытой ладонью и застывает. Ее тело спокойно и напряжено одновременно. Черные свободные волосы по плечам. Горячий красный румянец на щеках. Взгляд превосходства над неуклюжими людьми.
      Ах, Шандар!
      Ты сводишь с ума всех.
      И плевать, что ты не человек. Пусть ты зель, но ты - совершенна.
      Шандар отпускает нить, кладет свернувшееся гибкое оружие в кармашек на поясе и идет ко мне. Я жду.
      – Ты хотел увидеть меня? Ты увидел.
      Она права. Но что мне сказать ей? Как я стану счастлив, если она будет рядом со мной? Что моя жизнь без нее подобна сброшенной коже красной жабы? Или что моя смерть смотрит мне в глаза?
      – Скажи, почему у тебя такое имя?
      – Его дали вы, люди.
      – Ты даже не знаешь, что оно означает?
      – Зачем мне знать? Имя для тех, кто не понимает сущности. Знак, который вы навешиваете на всё подряд, - Шандар поводит плечом отметающим жестом и кладет ладонь на рукоять ножа. Нет, не угроза. Намек на серьезность разговора.
      – Тогда не буду говорить, - я прислоняюсь к теплой черной скале и обхватываю колени руками.
      Шандар гневно сверкает глазами. Но что мне ее гнев? Я смотрю на мелководье, где мелкие серебристые тритоны выскакивают на поверхность, пробегают несколько метров по воде, а потом неуклюже зарываются носом в воду, запутавшись в собственных лапах. Следом, клацнув зубами, высовывается пасть кархара. Он потешно двигает бровями, будто удивляется - куда это тритончики подевались, и почему ни одного из них не оказалось на языке - а потом, ухнув, уходит под воду.
      Я хорошо знаю кодекс воинов Зельде. Шандар должна спросить, чтобы я имел право ответить. Она не спешит. Играет ножичком, лениво подбрасывая его на ладони. Мы ждем оба. То, что серьезно, требует необходимой отсрочки.
      – Ты странный человек, Илья. Один из немногих, кто понимает. Почему ты такой?
      – Я знаю, чего хочу. И тебе это может не понравиться. Даже тебе.
      – Вы не любите убивать. Хотя смертность от ваших рук превышает все разумные пределы.
      – Это потому, что человек убивает не сам, - поясняю я, - а с помощью многочисленных механических приспособлений.
      – Извращенцы, - бурчит Шандар, - какое удовольствие в этом?
      – Мы с тобой разные, - примирительно говорю я.
      – Но ведь ты засматриваешься на меня, да? - Шандар хватает нож за лезвие, внимательно разглядывает, а потом кидает высоко вверх.
      Могу поспорить, что, достигнув верхней точки амплитуды, лезвие из зуба кархара аккуратно повернется и нацелится мне в темя. Ну, почему я терплю ее выходки? Она, конечно, поймает нож над самой моей головой. Сложность в том, что мне нельзя ни двинуться, ни даже моргнуть, пока Шандар выделывает свои штуки.
      Неуловимо быстрым движением Шандар выхватывает нож из воздуха и продолжает лениво подбрасывать его на ладони. Нельзя не восхищаться ею.
      Я раньше думал, что Зельде сделали заповедником потому, что ее природа уникальна. В какой-то мере - да, как уникальна она на любой другой планете. Теперь я понял. Всему причиной искусство зель. Искусство создавать смерть. Человек не может понять восхищения перед смертью. Для него смерть лишена эстетики. И это хорошо - для людей.
      – Ты хотел сказать. Говори.
      Разрешение получено.
      – Давным-давно, когда человек еще только пытался стать властелином Галактики…
      Шандар презрительно хмыкает.
      – …на одной из пустынных планет он нашел странное вещество, хлан, которое могло заменить любой из его органов. Но кроме этого вещества, на планете жил страшный невидимый хищник, убивающий всякого, кто прикасался к нему. Пища его была скудна - ведь пожирал он только больших теплокровных животных, в число которых входил и человек. Но когда он наедался, то распадался на маленькие кусочки хлана. Прошло некоторое время, пока человек не понял, как связаны хлан и хищник. Когда же понял, то восхотел иметь много хлана. Для этого он забрал хищника с родной планеты и изменил его. Научил есть всё живое. Научил двигаться. Научил быть умным. Не раз хищник вырывался на свободу. И гибли многие…
      – Так значит, его зовут шандар? - усмехается зель.
      – Её.
      – Да, вассей был прав, когда называл меня так.
      – Ты даже помнишь - кто это был? И почему - вассей?
      – Мне пришлось убить его. И это было далеко от искусства.
      – Ты знаешь, почему я здесь? - я перехожу к тому, ради чего сегодня пришел на берег.
      – Да, - отвечает Шандар. - Люди, обрушившие лифты, ждут тебя. И они готовы убить. Знаешь, кабины рухнули в нежилых местах. Но могло быть иначе. Если я не вмешаюсь - они спустятся. Я не хочу этого.
      – Я - тоже.

      Пустота улиц станции настораживала. Не меня - Шандар. Она тихо сказала это мне, наклонившись к самому уху, и переместилась за спину. Однако никакой угрозы я не видел и спокойно дошел до нашего с Ольгой временного жилища.
      Ольга открыла дверь, увидела меня и облегченно вздохнула, несмело улыбаясь.
      – Я не надеялась увидеть тебя, - хрипло сказала она, дотрагиваясь до моего рукава.
      – Но почему? Что со мной могло произойти?
      – Как ты не понимаешь? - удивилась Оля. - Ты же был в селении зель.
      – Ну да. И что? Кстати.
      Я сделал шаг в сторону, давая возможность Шандар пройти.
      Ольга шагнула назад, выставила руку и что-то засипела, тыча пальцем в зель. Казалось, она сейчас грохнется в обморок от ужаса. Я поспешил войти, пропустив Шандар, и закрыл дверь за ней.
      И тут же женский крик почти оглушил меня:
      – Ты привел зель? Не отвечай, я вижу! Что ты будешь делать с ней? Как она будет ублажать тебя?!
      – Это воин. Шандар.
      – Ах, это знаменитая Шандар! Что она сделала, чтоб упросить тебя взять ее с собой?
      – Ты не права.
      – Я всегда не права! Как будто ты прав! Идиот… какой идиот…
      Ольга стояла передо мной раскрасневшаяся, со сжатыми кулаками и тяжело дышала. Что с ней такое - я не понимал.
      – Я догадываюсь… Ты хочешь чьей-либо смерти. Тебе мало того, что произошло…
      – Да что случилось-то?! - мое терпение истончилось под несправедливыми Олиными упреками.
      Ольга фыркнула.
      – Я еще должна ему рассказывать.
      – Пойми, Оль. Я ничего не знаю. И что ты так взъелась на зель?
      – А ты знаешь - скольких людей они убили?!
      – Мы не воюем с людьми, - первый раз вступила в разговор Шандар.
      – Чему мне верить - своим глазам? Или твоим лживым словам?! Смотри! - Ольга щелкнула пультом вирт-экрана.
      Автоматическая дистанционная камера показывала панораму улицы довольно крупного города одной из планет Сообщества. Перекрывая улицу от дома до дома, на нас шла гибкая стена зель, облаченных в синие одежды. В руке каждого матово белел нож очищения. И каждый их шаг сопровождался смертью человека. Почти невидимый бросок воина, и грудь человека перерезала красная полоса. Человек падал, заливая кровью мостовую, а зель делал следующий шаг-прыжок. И всё повторялось. Люди даже не успевали повернуться и побежать - ни один из ударов не попадал в спину.
      Камера поднялась над улицей так, что отдельные фигурки людей слились в единую массу. Тогда и мне стало страшно. Будто красный ядовитый цветок с синей каймой распускался среди зданий.
      Шандар подалась к экрану.
      – Это не зель, - сказала она. - Нож очищения нельзя использовать против безоружных. В этом нет чести.
      – Провокация? Но тогда Шандар грозит опасность. Надо ее укрыть.
      – Илья, Илья… - очень тихо сказала Оля, - ты никогда не понимал, что делаешь. И делал то, что не желал понимать… Нам нужно спешить.
      – Куда? Зачем?
      – Надо срочно улетать.
      – Какой корабль сейчас на орбите? Даже если он не под контролем - туда всё равно не добраться без лифтов.
      – Лифт - не единственное транспортное средство, - опять вмешалась в разговор Шандар. Обычно зель не говорят, если их не спрашивают. Значит, ситуация стала серьезной.
      – Ну, да. У тебя в чуланчике стоит межзвездник, - фыркнула Ольга.
      – И всё же я не понимаю, что мне грозит, - упрямо сказал я.
      Они обе уставились на меня, потом переглянулись, Ольга кивнула, и зель объяснила:
      – Провокация направлена против нас, да. Но не только. Она направлена против всех, кто связан с нами. Разве ты не знаешь? "Кто общается с чужаком - хуже чужака". Таких людей преследуют настойчивее, чем врагов. В глазах простых граждан они - предатели. Каждый почтет за честь не только выдать властям, но и самолично прибить такого отступника. Ясно?
      Ясно. Но противно. Понимание сволочной натуры человека приводит к тому, что начинаешь предпочитать общество инопланетников. Их не волнуют человеческие дела. Для них все люди одинаковы. А мы умудряемся ненавидеть всех, кто мешает наслаждаться бессмысленными развлечениями. И зель понимает это лучше меня!
      Любой на станции прекрасно видел, куда я ходил каждый день. Пока они боятся выступать. Но к вечеру они встретятся, обсудят и поймут - с кем легче всего расправиться за тот страх, который поселился в их сердцах. Нет, к зель они не пойдут - их слава воинов не знает равных. Никто из людей не захочет столкнуться с существом, жизнь которого - в стремлении к смерти. Да, кинуть бомбу, послать ракету, отравить океан - это пожалуйста, это глобально. Зачистка. Но лицом к лицу - нет.
      Они зададут вопрос друг другу - кто виноват в том, что зель напали? И ответят. Виноват тот, кто спровоцировал начало резни. А кто это мог быть? Только тот, кто разговаривал, кто общался с зель. Я.
      Тогда они придут ко мне. И я еще скажу спасибо, если первыми успеют агенты сил усмирения. А ведь со мной две девушки, за которых я отвечаю. Вот они стоят передо мной и ждут, когда я что-нибудь скажу. Самое ужасное, что сказать мне нечего. Я не знаю способа незаметно улизнуть с планеты. Такого способа нет.
      – Шандар, ты что-то говорила насчет иного способа?
      – Да. У нас на дне лежит корабль, который доставил причальную станцию.
      – В рабочем состоянии?
      – Спустимся - узнаем.
      – Сколько лет он там лежит? Он же насквозь проржавел, а реактор заглушен - иначе и быть не может. Ты думаешь, мы сможем поднять его?
      – Ты предпочитаешь умереть здесь? - спросила Ольга.
      – Я предпочитаю пользоваться тем, что работает…
      Они опять смотрели на меня. Презрительно. Или жалея? Никогда не умел читать по лицам. В любом случае, они ждали моего решения.
      – Веди, Шандар. Поплаваем.
      Даже в скафандры не пришлось облачаться - нам с Олей хватило и аквалангов. Шлюз действовал исправно, и мы вскоре стащили с себя гидрофорную материю, пропускающую растворенный в воде кислород, - на корабле работала система воздухоочистки. Надо полагать, зель вовсю использовали корабль, лежащий на их дне. Но использование и содержание в работоспособном состоянии не есть идентичные понятия.
      Коридоры корабля были пусты, хотя и ярко освещены, будто ждали посетителей.
      – А где все? - задал я вопрос.
      – Они ушли. Рассеялись. Люди коварны, мы знаем. Нет красоты в смерти, которую можете принести вы.
      – Кстати, Шандар, - как бы невзначай сказала Ольга, - ведь ты тоже можешь уйти. С нами тебе будет опасно.
      – Илья нанял меня.
      Ну, да. Уйти не позволяет воинская честь. Даже если я вдруг откажусь от ее услуг, зель подтвердит отказ только в том случае, если сама убедится, что больше не нужна мне.
      Мы прошли в главную рубку. Я послал запрос компу на выдачу рабочих характеристик систем корабля. Довольно быстро он прогнал тесты и выдал на вирт-экран сводную таблицу. Всё в рабочем состоянии - хоть сейчас взлетай. Удивительно. Правда, ионники из-под воды не запустить - океан вскипит. Да и запускать не на чем. А так - всё в порядке, если забыть, что корабль лежит на боку, вместо того, чтобы стоять вертикально.
      – Ну, и как нам поднять его? Как заправить? Как вывести на орбиту и достичь реперной точки?
      – Это риторические вопросы, я полагаю? - криво усмехнулась Ольга.
      Я не стал отвлекаться на Ольгу, а спросил у Шандар:
      – Почему корабль лежит на дне? Зачем его затопили? Что из оборудования осталось на борту?
      Зель снисходительно взглянула на меня и ответила вопросами:
      – Кому нужен конфликт из-за территории, которую он не может использовать? Как возместить гибель нескольких разумных? Что может явиться гарантом дружественных отношений?
      В переводе это, видимо, звучит так. Земной корабль при спуске послужил причиной гибели нескольких местных жителей. Чтобы не усугублять конфликт, люди предпочли оставить корабль зель. К тому же, он явно находился не на земной территории. Зель приняли дар, и взамен разрешили людям организовать селения на пустых скалах и на поверхности океана.
      Все радуются, всем хорошо.
      Нам - не очень. Потому что я никак не мог понять, как с помощью старинной рухляди подняться на орбиту и улизнуть от ждущих нас там головорезов.
      – Не всё здесь в таком состоянии, как ты думаешь, - успокоила меня зель, - кое-что вполне работоспособно.
      И она ткнула пальцем в какие-то датчики.
      Я прочел. Ничего особенного. Сообщалось, что космические катера исправно функционируют.
      – И что?
      – Мы состыкуем их как многоступенчатую ракету и таким образом выйдем на орбиту! - победно объявила Шандар.
      Обалдеть… И это предложила разумная, никогда не выходившая в космос? Позор мне, позор. Конечно, она не подумала о могущих возникнуть технических проблемах, но сама идея была замечательна. И я с радостью занялся ее претворением в жизнь.
      Катер тяжело выходил на орбиту. Он был совершенно не предназначен для этого. В любой момент могла полететь тепловая защита, отказать двигатели, не предназначенные работать в атмосфере, закончиться топливо. При любом нештатном событии нам бы осталось жить совсем немного.
      Однако атмосфера осталась позади, программа вывода на орбиту отключила двигатели, и даже освободились от заслонок наружные камеры. Я всё никак не мог сориентироваться, над каким местом планеты мы летели. Шандар мои вопросы игнорировала, заворожено глядя на все вирт-экраны подряд. А Ольга хмуро изучала счетчики расхода кислорода.
      – Кстати, а где реперная станция? Нам разве не туда нужно?
      Почему-то женский голос вывел зель из транса.
      – Она с той стороны планеты. Через полчаса увидим. Корабль рядом с ней дежурит, больше негде.
      – Мы что, к ним приближаемся? - не понял я.
      – Конечно. Наша орбита почти рядом с ними проходит, - вежливо объяснила Шандар.
      – Так чего мы здесь сидим?! Нужно срочно улетать, а то они нас захватят!
      – Куда улетать-то, голубчик? Ты смотрел, сколько у нас кислорода? - поддела меня Ольга.
      – Так чего делать-то? - я совсем растерялся.
      – Мы должны захватить их корабль! - сказала Шандар, делая ударение на "мы".
      – Илья, у нас пушка есть? Или что-нибудь в этом роде? - совершенно серьезно добавила Ольга. - Чем мы по ним стрелять будем, чтоб они сдались?
      Я не выдержал и рассмеялся.
      Воевать в космосе? Чем? Пульнуть огроменным астероидом по планете? Вы его сначала стащите с занимаемой орбиты, установите двигатели, работающие на прямой аннигиляции материи, и разгоните. Ах, да. Еще надо точно нацелить. Ну, и противник при этом не должен иметь аналогичной технологии. А то, в свою очередь, разгонит собственный астероид и столкнет его с вашим.
      Когда же вы попадете, то результатом будет полное уничтожение планеты. Вам именно это нужно? Тогда вперед, начинайте бомбардировку населенных миров, тратьте ресурсы противника. Если у противника не одна планета, то вы рискуете получить подобный камушек и от него - прямо себе на голову. Паритет.
      Нет? Я всё не так понял? Ах, космические корабли, звездные флоты, битвы гигантов… Чем же они друг с другом воюют? Боевые лазеры, корабельные орудия, торпеды с ядерными боеголовками… На какой же скорости происходит сближение противника? Или они появляются у реперной точки, выстреливают боезапас и опять скрываются? Интересна эффективность подобных сражений.
      Опять всё не так? Боевые десанты, мелкие катера-камикадзе, захват судов противника и победа! А, собственно, какова цель войны? Вы думаете, она всегда найдется? Политикой займется безумец, который не в ладах с экономикой? Неужели освоение планеты дороже ее завоевания и удержания? Какие-нибудь редкие жизненно-важные ресурсы?
      Бросьте. Да и не об этом я.
      Никакого оружия, способного поражать внешние цели, на космические корабли не ставят. Во избежание. Основным способом их захвата может служить десантирование боевой группы и далее: либо присвоение захваченного корабля, либо только груза, либо пленение людей, либо простое уничтожение изнутри. Это не боевые действия. Это - пиратство.
      Вот такими пиратами мы и собирались стать с Шандар и Ольгой.
      Небольшой катер, конечно, труднее обнаружить в открытом космосе, чем громадный межпланетник, но совершенно реально, если на катере не стоит специальных гасителей электромагнитного, теплового и радиоактивного излучений. А корабль, с которого спустили десант на поверхность и потеряли его там, должен находиться в состоянии боевого дежурства. От посадки на планету межпланетник могло сдерживать только одно - прямой запрет начальства. Но после провокации с зель, военные вполне могли получить приказ о вторжении на Зельде. И если этого не произошло сразу, то только потому, что они ждут подкрепления.
      Мои логические построения Шандар подтвердила и тут же развила их. По ее словам, мы могли ненадолго спрятаться за кораблями пополнения, выдать себя за их катер и вполне мирно высадиться на межпланетник. После чего захватить его, выставить команду вон и уйти через реперную точку.
      – План хорош, - одобрил я. - Одно нам неизвестно: сколько человек на межпланетнике, и как ты со всеми справишься.
      – Есть такая штука - усыпляющий газ.
      – И его не почувствует корабельный комп? - скептически уточнил я. - И какое количество этого газа есть у тебя в наличии?
      – Никакого нет. Они будут думать, что газ есть, засыпать, но на самом деле его не будет.
      Я ничего не смог придумать в ответ. Как-то такое ведение боевых действий выходило за пределы моего понимания. Ольга тоже не сообразила, но спросила прямо:
      – Чего ж они заснут-то?
      – Их вынудит корабельный комп.
      – Да ну?! - я тоже смог вставить свое веское слово.
      Шандар терпеливо объяснила:
      – С датчика состояния внутренней атмосферы приходит сигнал о наличии в воздухе элемента, который может быть опасен человеку. Разумеется, сигнал ложный, но комп всё равно должен его обработать и принять меры по устранению возможной опасности. Если количество сигналов с течением времени будет увеличиваться, то комп неминуемо примет решение о распространении опасности. Тогда комп изолирует помещения, в которых якобы появился газ, и начнет их очистку. Если не поможет, комп изолирует людей. В случае же возникновения множественных сигналов непосредственно рядом с экипажем, комп усыпит их, чтобы воздействие предполагаемого вредного вещества было минимальным.
      – Понятно. А откуда появятся эти ложные сигналы? - спросил я.
      – Ты их создашь, - сказала зель, как о совершенно естественном событии.
      И на все дела у меня меньше получаса. Шандар явно не понимала сложности задачи.
      Первое. Надо определить, какой конкретно сигнал обозначает газовую опасность, и выделить его в чистом виде.
      Второе. Наладить некое устройство, которое сможет подключиться к внутренней сети корабельного компа, спрятавшись под меткой "свой", и передать сигнал.
      Третье. Всё это провернуть скрытно и за минимальное время.
      Пришлось постараться. Я собирал сигнализатор в бешеном темпе, ни на что не отвлекаясь, пока Шандар аккуратно вела катер к межпланетнику. Все детали я позаимствовал среди приборов катера, справедливо предполагая, что они ему не понадобятся, когда мы возьмем на абордаж чужой корабль. Устройство получилось неказистым, собранным не пайкой, а скручиванием проводов, без корпуса. Изолента, наклеенная вдоль и поперек, не позволяла ему развалиться на первоначальные элементы, но совсем не гарантировала исправную работу в экстремальных условиях.
      С программой было сложнее. Основа, конечно, была. Но коды доступа, кроме как на самом межпланетнике, взять было неоткуда. То есть высадиться, подключиться и, пока охранная система не подняла тревогу, найти код в системе безопасности корабельного компа. Ну, и ладно. Не получится - не моя вина.
      Утешая себя такими мыслями, я пока приготовился к высадке - облачился в скафандр, взял в руки сигнализатор и встал у выхода. Шандар как-то недоуменно посмотрела на меня, а Ольга так вообще покрутила пальцем у виска. Ничего. Лучше заранее подготовиться ко всяческим неожиданностям.
      Впрочем, ничего не произошло. Межпланетник, к которому мы приближались, даже не запросил опознавательный сигнал. Потрясающая беспечность!
      Мы вошли в стандартный причальный бокс для катеров и пристыковались к стене. К тому времени наружные створки шлюза закрылись и в бокс дали атмосферу. Можно было вылезать из катера и идти по своим делам. Никто нас не встречал. Наверно, подразумевалось, что мы сами прекрасно знаем дорогу.
      Дело было, конечно, не совсем так. Чужой корабль всегда таит в себе что-либо неожиданное - это вам не маломерный катер. Большого желания гулять по палубам я не испытывал. И не собирался. Мне достаточно было найти ближайший универсальный разъем, чтобы подключить сигнализатор и попробовать внушить компу межпланетника дезинформацию.
      Так что пока Ольга с Шандар изображали из себя флибустьеров, я подсоединился к корабельной сети, направил запрос, добился получения метки идентификации и ввел свои настройки на выдачу сигнала о псевдоопасности.
      Надо же! Получилось! Но радостью поделиться я не успел: сработало общее оповещение о наличии газовой опасности, замигали красные лампочки, и последовало предложение о применении индивидуальных средств защиты. Скафандр и есть такое средство. Шандар же с Ольгой не озаботились его заранее надеть и поэтому некоторое время мельтешили, пытаясь избежать снотворного газа. Как ни странно, им это удалось.
      Надежда, что команда корабля не такая расторопная, и комп усыпит их всех, таяла на глазах. Шандар тоже засомневалась в успешности плана. Но ничего другого не оставалось, как действовать в соответствии с ним, пока грубо не вмешается реальность.
      Моя роль, после включения сигнализатора, сводилась к тривиальному: "не мешаться под ногами". Нет, я понимаю, что Шандар - воин. Но после первого же устранения кого-либо из членов экипажа, остальные будут начеку и могут применить методы дистанционного устранения.
      Мы вышли в коридор и, клацая магнитными замками на подошвах, пошагали в направлении главной рубки. Никого не встретили. Почему-то меня это нервировало. Когда не происходит того, что ожидаешь, даже плохого, начинаешь думать - где же всё-таки ошибся. Скорей всего - переоценил степень подготовленности экипажа межпланетника к непредвиденным ситуациям. Следовательно, это не военный корабль. Максимум - транспорт для доставки нанятого контингента на поверхность. Тогда людей на корабле всего ничего. И ждали они пополнения просто для того, чтобы передать с рук на руки вахту по слежению за планетой.
      Всё же я часто ошибаюсь. Нет, с кораблем я определил правильно. С экипажем - тоже. Но кроме него на корабле оказалась резервная десантная группа. Все они спали вповалку - ни один почему-то не догадался воспользоваться средствами индивидуальной защиты. Спал и экипаж во главе с капитаном.
      Мы посмотрели на эту радостную картину, и я обратился к компу за подтверждением численности находящихся на борту разумных и их состояния. Ну, да. Спокойный здоровый сон. Всех двадцати двух человек.
      Слишком легко досталась нам победа. Без подвоха не обошлось. Но в чем он? Сразу и не определишь. Я поделился сомнениями с Ольгой и Шандар. Ольга как обычно отмахнулась, сказав пару слов о моей мнительности, а Шандар высказалась в том смысле, что решать проблемы можно тогда, когда о них знаешь. Будто не существует предупредительных действий.
      Невозможно с девушками спорить. Лучше заняться насущными задачами. Уборкой помещения, скажем. Не дело перешагивать через тела десантников и членов экипажа. Мешают и отвлекают.
      Навалил их всех кучей на грузовую тележку и отправил на катер: им с нами не по дороге. Там их кибер разгрузит и аккуратно разложит, чтобы чего-нибудь себе не поранили, когда пробудятся.
      А нам осталось запустить двигатели на нужную мощность и - вперед. Чем дальше, тем лучше.
      Наверно, команда вызванных кораблей очень удивились, когда мы сменили курс и пошли к реперной точке, с явным намерением уйти из системы Зельде. Что они думают по этому поводу, я не узнал. Оно мне и ни к чему было. Наверняка, нечто нелицеприятное, что принято говорить в подобных случаях старым космическим волкам. Ничего, в следующий раз пополним словарь ругательств. А пока - полёт.
      Мне всё равно, на чем летать. В этих полетах я обычно пассажир. Даже последнее время. Конечно, если меня попросить, я и порулить космолетом могу. Только никто не просит. Отдыхай, Илья, у тебя отпуск - такая у них присказка. Ну, и пусть сами летят, куда хотят. А я посплю пока. Пусть будет случайный выбор. Пусть…
       Служебный файл:
       Тема:Об инциденте на Зельде 22.007.52 л.л.
      Довожу до вашего сведения, что объекту удалось уничтожить группу квалифицированных наемников, захватить их средство доставки и покинуть орбиту планеты. В результате операции разрушено транспортное снабжение с поверхностью Зельде. Каким образом и на чем объект покинул поверхность планеты, до сих пор не установлено. Также не установлено местонахождение объекта. Ваши указания?
       Ответ: Следует незамедлительно обнаружить объект и принять меры к его задержанию. Вероятна возможность, что кто-либо помогает ему. Необходимо установить - кто эти лица.
       RE: Ответ: Будут приняты все меры к выявлению контактов объекта во время его нахождения на планетах Содружества…

      – Куда летим?
      – М-м-м?
      – Куда летим, я тебя спрашиваю?
      – Мы разве летим, Оль? Ах, да. Так ты же, вроде, сама маршрут выбирала.
      – А проверял ты!
      – М-м-м… не помню. Правда, проверял?
      Ольга яростно затрясла меня, крепко ухватив за плечо. Совершенно не дают поспать.
      – Женщина! - раздался еще чей-то голос. - Оставь мужчину в покое.
      Здорово! Кто-то меня защищает. А, Шандар. Это она правильно делает. Только Ольге не повозражаешь - прибьет, и не заметишь.
      – Девочки, вы не ругайтесь! - я приоткрыл один глаз и обвел им помещение.
      Они не ругались. Молча стояли друг перед другом, сжав кулаки. Я знал, что зель сильнее. Но также знал, что она не начнет первой.
      – Не время сейчас, - вдруг сказала Ольга, отступая.
      Шандар повернулась ко мне, демонстрируя, что конфликт улажен.
      – Я не понял, - сказал я, садясь, - у нас какие-то проблемы?
      – Потеря ориентации, - проинформировала Шандар ровным голосом.
      – А что комп говорит?
      – Ничего не говорит! Кто его спрашивает, железяку хренову! - взорвалась Ольга.
      – Тише-тише, - попытался я ее успокоить.
      Ольга тяжело дышала и пока молчала.
      – То есть, на поставленные вопросы он не отвечает? - уточнил я. - И не дает пространственных координат? Ага. Вручную не пробовали сориентироваться? Оль, ты умеешь?
      Надежды мало, но спросить надо было, чтоб потом иметь в виду, если выберемся.
      – Я умею ориентироваться. Было бы по чему, - сказала зель.
      – Что значит "по чему"?
      – Базовые точки должны быть. Не менее трех. Это звезды определенной светимости и диапазона излучений.
      – Известные звезды? - я начал беспокоиться.
      – Да, - и Шандар замолчала, как обычно предоставляя мне самому сопоставлять факты и делать выводы. Это раздражало, но приходилось признать правильным: если пользоваться подсказками, мозг быстро разучится думать.
      – И в какой области космоса мы очутились? - осторожно спросил я, опасаясь, что мои худшие подозрения подтвердятся. - И почему?
      – Ты ее спроси, - кивнула зель на Ольгу. - Это она курс задавала.
      Ольга пренебрежительно хмыкнула, но не возразила. Значит, всё же она намудрила. Досадно.
      – Оль, ну чего теперь? - примиряюще сказал я. - Расскажи, хоть на какие кнопки нажимала.
      Неожиданно Ольга быстро заморгала и стала тереть глаза.
      – Ты чего? Случилось что?
      Тут она в голос завыла. Обхватила меня руками, уткнулась лицом в плечо и стала что-то невнятно объяснять, перемежая слова долгими всхлипами и стенаниями. Я и представить не мог, что Ольга может заплакать. Ни разу, как бы ей не было плохо, она не давала воли слезам. До сего дня это было нечто несовместимое у меня в голове - Оля и плач.
      Следует отдать ей должное - в себя она пришла довольно скоро. И я, наконец, понял, что произошло. Пока я спал, корабль вышел к реперной точке. Естественно, поступил запрос от компа: "Задайте координаты перехода". Ольга, не желая меня будить и советоваться с Шандар, набрала "Брисс" и ввела такую ненормальную координату.
      Странно, что комп среагировал на буквы и не потребовал исправить значение, сославшись, что произошла ошибка, и данные отсутствуют в памяти. Видимо, когда-то эти знаки имели смысл в качестве координат. Но теперь никто не имел ни малейшего понятия - где мы находимся. Ладно бы Ольга сразу же затормозила и зафиксировала точку выхода. Нет, корабль спокойно продолжал лететь с постоянным ускорением, удаляясь от реперной точки. Судя по всему, точка не была привязана к объекту с большой массой, и обнаружение ее являлось, мягко говоря, проблематичным.
      Ладно, раз не найти точку, через которую мы попали сюда, может, найти другую?
      – Ты что-нибудь знаешь о способе обнаружения реперных точек? - саркастически заметила успокоившаяся Ольга.
      – Я всё-таки монтажник маяков! - с гордостью ответил я. Но тут же честно добавил. - Хотя о поиске знаю весьма смутно. Помнится, реперные точки тяготеют к звездам или газовым гигантам.
      – Звездных систем по соседству не обнаруживается, - уточнила Шандар.
      – А что у нас есть поблизости?
      Комп принял этот вопрос на свой счет и ответил:
      – В пределах видимости корабельных рецепторов отсутствуют значительные гравитационные возмущения. Таким образом, можно сделать вывод, что корабль находится вдали от звездных систем.
      – Вдали - это как?
      – Ближайшая звездная система, по моим данным, находится на расстоянии порядка десяти световых лет.
      – Ты лучше спроси у него что такое "значительные гравитационные возмущения", - буркнула Оля.
      – Отвечай, - обратился я к компу.
      – Значительные - более десяти в двенадцатой степени тонн.
      – Это тело с радиусом более четырех километров при плотности, характерной для каменных астероидов, - перевела Шандар.
      – А есть ли незначительные объекты? - с трудом сказал я - во рту неожиданно стало сухо.
      – Есть. По предварительным данным - каменный шар диаметром в три километра. В данный момент мы удаляемся от него. Будут указания?
      – Тормози, зараза!! - не удержался я. Потом гони обратно, выравнивай скорости и подготавливай высадку! Всё понятно?
      – Приступаю к выполнению задания. Рекомендую занять противоперегрузочные кресла.
      Корабль начал торможение.
      Он был не три километра в диаметре, а раза в два больше.
      – Пустой, что ли? - удивилась Шандар.
      – Возможно. Куда пристыковываться будем?
      – Ты видишь стыковочный узел? Шлюзы? Посадочную разметку? - Ольга умеет бить по больному.
      Ну, не видел я ничего такого. Просто громадная каменюка, летящая в пространстве, каким-то образом связанная с реперной точкой, точные координаты которой не определялись. Их всё время куда-то сносило или закручивало. Нечего было и думать нацеливать туда корабль.
      В высадке, кстати, ничего сложного, что бы Ольга не говорила. Для этого достаточно использовать упруго-жесткие связи. Выстрелил ими в объект высадки, когда они гибкие, зацепился, подал нужное напряжение, они и твердеют. Так что корабль и не столкнется с астероидом, и не улетит. Передвигаться сложнее - за камень человеку как следует не зацепиться. Чтобы избежать случайной потери контакта с поверхностью, с корабля выстреливаются мини-буры, которые, соприкоснувшись с камнем, автоматически забуриваются, оставляя наверху широкую пластину, к которой можно присоединиться обычным магнитным замком.
      Высадившись и установив гравидетекторы, мы получим картину внутренних ходов, если они там есть. Могут и не быть, если астероид не сплошь каменный, а с включением льда и замерзших газов. Ничего, на месте проверим. Осталось выбрать напарницу - с кем высаживаться.
      Выберешь тут. Что им этот космический булыжник? Каждая рвалась первой на него ступить. Через некоторое время они сговорились и объявили, что высаживаться они вдвоем будут, а мне на корабле оставаться.
      Если учесть, что в открытом космосе они ни разу не были, их идея граничила не просто с завышенным самомнением, а с глупостью. Но человек всегда недооценивает опасность нового, пока с ним не столкнется. Проще взять их обеих, а потом на практике показать - как избегать экстренных ситуаций. Меня именно так учили: выбрасывали в открытый космос, а потом смотрели - сумею на практике применить теоретические знания или нет. Не сумел - не прошел аттестацию - не допущен к наружным работам - не получаешь премиальных. А у девушек даже теоретической базы нет.
      С невесомостью они, конечно, знакомы. Но это в замкнутом пространстве. Открытый космос сильно дезориентирует. С непривычки человек может запаниковать. У некоторых появляется агарофобия, теряется ориентация в пространстве. А уж нарушением восприятия удаленности страдают практически все.
      Но легче вытолкнуть их в открытый космос, чем объяснить - почему им не следует туда выходить. С моей точки зрения - всё понятно и так. Но они не понимают нормальной логики. Считают, что я ущемляю их права. Ущемишь их, как же. По-моему, этих прав у них и так в избытке. Например, что стоит право работать шахтером на астероидах, лишенных атмосферы? Нужно оно им? Ни разу не видел женщины-шахтера. А вот попробуй мужчина устройся няней в детские ясли - ни за что не примут. Еще и пошлют подальше. И обиженный таким отношением мужчина не сможет доказать в суде ущемление своих прав. Потому как нигде не записано, чем мужчина может заниматься. А женщины все профессии в перечне указали.
      Посетовав на судьбу и взгрустнув, я отправился снаряжать девушек к их первому выходу в открытый космос. Скафандры они, конечно, сами нацепили, но вот проверить все соединения, сочленения, запас воздуха, энерго-накачку и наличие внешнего оборудования не удосужились. Уже за одно это их бы с экзамена сняли. И даже пересдавать не позволили, без повторного прохождения теоретического курса. Жаль, я не экзаменатор.
      Потом пятнадцать минут я объяснял им порядок выхода, направление движения и способы передвижения по астероиду, на что Ольга каждый раз фыркала, услышав незнакомый ей термин.
      Нет, я терпел. Хотелось быть уверенным, что в случае чего они среагируют так, как я им сказал, а не будут дико визжать, оторвавшись от страховочного фала и удаляясь в бесконечность. Хотя, Шандар слушала внимательно и не перебивала - для нее новое знание было интересно само по себе.
      После всех проверок и нотаций я открыл шлюз и выстрелил буром-фиксатором поближе к анкерному мини-буру, протягивая леерную дорожку. Потом прикрепил к ней обеих девушек и отправил в недальний полет, наказав никуда не отходить и дожидаться в точке соприкосновения.
      Высадка прошла удачно. Они благополучно закрепились магнитными держателями с первого раза. А на мою сдержанную похвалу надменно хмыкнули, дескать, как можно ожидать чего-то другого при их способностях.
      Я мог бы им рассказать с десяток случаев, когда такая уверенность в своих силах приводила к смерти. На что, разумеется, последовал бы ответ, что это всё относится к мужчинам. Конечно. Статистика работала на них: на десять тысяч мужчин в открытом космосе бывала одна женщина и то в качестве пассажирки.
      Гравидетектор, пока я усмирял Ольгу, которой вдруг вздумалось попрыгать при минимальном тяготении, выдал весьма интересную картину переплетающихся коридоров и крупных залов по всему объему астероида. Но ни один из них не подходил к самой поверхности. Либо заглушки на шлюзах были нерационально толсты, либо жителям астероида незачем было выбираться на поверхность.
      – Ты забыл третий вариант, - высказалась Шандар. - Все эти тоннели - плод естественного формования. Допустим, под действием вулканических газов, остывшей магмы или следы от испарившегося льда.
      – Такого диаметра? Вряд ли.
      – Что мы знаем об образовании планет? - отстраненно возразила зель.
      – Вот проникнем внутрь - тогда узнаем, - рассудительно сказал я.
      – Да-да, - обрадовалась Ольга, - когда же мы туда начнем проникать?
      – Если поможешь, мы это сделаем быстрее.
      – Не справиться? - усмехнулась Ольга. Ее голос по рации звучал как-то тоньше и еще противнее, чем в натуре. - И это, называется, мужчина!
      Но на помощь она всё-таки пришла, вместе с Шандар. Мы закрепили лазерную установку над тоннелем. Я установил глубину проникновения, диаметр проходки, мощность и включил лазер.
      Конечно, это весьма невежливо вторгаться без приглашения прямо сквозь стену, но хозяева не предоставили выбора. К тому же, астероид молчал во всех диапазонах: электромагнитном, тепловом, радиационном. Не было ни малейших выбросов посторонних веществ. И на вид, и на ощупь это был мертвый камень, пусть и с тоннелями.
      Лазер закончил работу, и я с помощью лебедки вытянул каменный керн, освободив нам проход. На пороге следовало сказать что-нибудь этакое по случаю.
      – Открывая вход в этот каменный мир, мы делаем шаг в неизбежном освоении космического пространства человечеством, представителями которого мы являемся…
      – Ну, тебя! - отмахнулась Ольга от моей речи. - Пошли, Шандар.
      Я еле успел запустить вперед них универсального робота-проходчика, который осветил нам путь.
      Может, изначально эти коридоры и были проделаны лавовым потоком, но потом их облагородили, обтесали и оборудовали под жилье. Но никакого намека на то, кто сделал это, мы не нашли.
      Астероид был пустым, холодным и с множеством неизвестного законсервированного оборудования.
      – Будем оживлять? - спросил я у девушек.
      – Вот это всё? - изумилась Ольга. - А что это такое, по-твоему? Военный корабль? Космический мусоросборщик? Блуждающая планета звездных Скитальцев?…
      – Реперная станция, нет? - прервал я ее.
      – Если кто-то преднамеренно прекратил деятельность станции, - вступила в разговор Шандар, - значит, они сделали это с какой-то целью. Вначале ее надо узнать.
      – И как узнать, если всё заморожено? На стенках никаких поясняющих надписей.
      – Типа "Здесь был Вася"!
      – Почему Вася? - удивилась Шандар.
      Ольга досадливо махнула рукой.
      – Не в этом дело: Вася, не Вася. А в том, что пояснения можно будет узнать только после расконсервации.
      – Это если ты читаешь на их языке.
      – Комп разберется, - отмахнулась Ольга.
      – Ты разберись сначала, что относится к информационному оборудованию, а что - к силовому. Включишь вместо информатория маршевые двигатели - что будет? Предскажешь? - я попытался остудить ее пыл.
      – Нужно проверить цепи, - подала дельную мысль Шандар.
      – Они есть? А если - нет? Мало ли на каких принципах работает их техника.
      Тут они обе зло уставились на меня и чуть ли не хором сказали:
      – Если не будем ничего делать, то ничего и не узнаем!
      Вот она - женская солидарность. Стоит мужчине начать возражать одной женщине, как остальные тут же присоединяются к ней, чтобы поставить глупца на место. И главное - сначала Ольга резко возражала против активации станции, а теперь - наоборот. Когда я уже пришел к выводу о преждевременности подобных действий, она с легкостью поменяла точку зрения. Наверно, просто из вредности.
      – Ладно, делайте, что считаете нужным, - разрешил я.
      – Мы думали, этим займешься ты, - язвительно сказала Оля.
      – Я считаю, что пока мы не поняли - что к чему относится - нет смысла в расконсервации. А понять можно, только если что-то расконсервировать. Замкнутый круг какой-то, вы не находите?
      – Находим, находим. Давай, начинай.
      Ольга бывает занудной донельзя. И совершенно алогичной.
      Я попытался найти поддержку у Шандар, но та отвернулась, что-то высматривая на стене.
      Значит, так. Чтобы подключить любой прибор, нужен источник питания. Как выглядят человеческие источники, я знал. Знал и про некоторые инопланетные - наиболее распространенные в Содружестве. Но создатели данного объекта явно никогда ни о каком Содружестве и не слышали. Никакой техники привычных форм я не видел. Разумеется, я не имел в виду что-то типа термоядерного реактора: его запустить я бы не смог при всем желании. Но солнечные батареи, или аккумуляторы, или плазменные накопители - всё то, что используется при аварийных ситуациях, - вполне могли где-нибудь находиться.
      Предположим, что эта широкая плоская панель - экран. Скажем, для отслеживания того, что происходит снаружи астероида. Нужная вещь? Безусловно! Особенно при приближении к планетам. Но если им не требовалось сближаться с планетами? Или у них были другие органы чувств, чем у человека?
      Нет, всё же будем считать это экраном. У экрана должен быть независимый источник питания, а то перебьют основной кабель, и ничего не увидишь. Я потрогал экран пальцем. Всё та же гладкая поверхность, залитая неизвестным прозрачным материалом, не пропускающим любые виды излучения. Непонятно, для чего он свет пропускает - проще было бы сделать его абсолютно черным. Я представил эти жуткие коридоры в черном цвете, и вздрогнул.
      В любом случае, чтобы хоть как-то воздействовать на приборы, защитную пленку надо снять. Опять же - чем? Или не снимать? Если пленка прозрачна, то ключом к открытию может быть условная последовательность разноцветных сигналов. А что - нормальная гипотеза. Как я заметил, всё в коридорах было выдержано в разнообразнейших оттенках серого.
      Осталось подобрать нужный цвет.
      Шандар стояла за зелено-синий, Ольга - за красно-желтый, а мне представлялось уместным использовать фиолетовый. Один лишь комп, не имея цветовых пристрастий, попросил поберечь зрение, а потом начал комбинировать все возможные цвета радуги в самых диких сочетаниях.
      В какой-то момент серая поверхность подернулась дымкой, по ней пробежали разноцветные мелкие искры, застывая по дороге в произвольных местах. Там, где они останавливались, появлялось цветное пятно, расползающееся до тех пор, пока не соприкасалось с другими такими же, застывая причудливыми абстрактными неровными узорами.
      Мы невольно залюбовались игрой красок, забыв даже - для чего это затевалось. Поэтому чуждый голос, вдруг раздавшийся у нас в наушниках, произвел неизгладимое впечатление. Он сказал на чистом русском языке:
      – Такая расцветка лучше способствует вашему восприятию?
      Ответила Шандар - на своем языке, который я вообще не воспринимал. Голос обратился к ней иначе, чем к нам с Ольгой? Не исключено.
      Но ответные слова голоса оказались понятными:
      – Понятие контакта входит в мою программу. Ни ваши настоящие действия, ни мои не подпадают под эту категорию.
      Шандар вдруг потеряла всегдашнее самообладание и что-то выкрикнула зло и грубо.
      Если бы с нами общался человек, то, наверное, он вспылил бы в ответ. Но было понятно, что говорил автомат. И его спокойствие воспринималось как адекватное.
      – Что вы желаете узнать? У меня есть право отвечать на вопросы, не касающиеся функционирования отдельных узлов.
      – Как называется это место? - спросил я, лишь бы не молчать.
      – Гнездо, - последовал ответ.
      – А птенцы в нем есть? - влезла Ольга. Наверняка сработали ассоциации.
      – Других живых существ, кроме вас троих, в Гнезде нет.
      – Ну, вот, - огорчилась Ольга, - а куда они все подевались?
      – Их не было в Гнезде.
      Не о том мы разговаривали. Пока кислород в скафандрах не закончился, надо было выяснить жизненно важные вопросы.
      – Как насчет поднять температуру, изолировать помещения от внешней среды, поднять давление годной для дыхания газовой смесью?
      – Не требуется, - ответил голос.
      Так, понятно. Не нужны ему непрошенные гости. Да мы бы и сами ушли, если бы смогли репером управлять. Ну, да всё равно через час на корабль возвращаться. Отдохнем, перезарядим баллоны скафандров, поедим. Обслуживание наружных работ в космосе - муторное занятие. Наверняка девушки его на меня взвалят. А пока в вопросы-ответы поиграем. Главная задача какая? Правильно. Возвращение.
      – Нам надо вернуться. У вас тут реперная точка рядом крутится. Ей можно управлять?
      – Можно.
      Мне, должно быть, показалось, но голос стал суше.
      – А как? - настойчиво спросил я.
      – Это знание вам недоступно.
      – В смысле?
      – Он не станет рассказывать, - объявила Шандар.
      – А-а-а, в этом, - сообразил я. - А почему? Запрещено, что ли?
      – Для запуска репера требуется включение определенной аппаратуры Гнезда, - объяснил голос.
      – Ну, включим. В чем проблема-то?
      – Вам недопустимо пользоваться оборудованием в Гнезде.
      – Почему это? - с вызовом спросила Ольга.
      – Ваш уровень умственного развития не соответствует стандартам, заложенным при проектировании Гнезда.
      – Ах, вот как! - возмутилась Ольга. - Мы для вас, стало быть, чурки тупые?!
      Голос ровно продолжал:
      – Гнездо предназначено для особей с зачатками коллективного разума.
      – А мы рылом не вышли? Чем вас люди не устраивают? С индивидуальным разумом? - ярилась Оля.
      – Ты хочешь жить в муравейнике? - осадила ее Шандар.
      Ольга замолчала, словно ей рот заткнули. Она думала. Отметала одни идеи, принимала другие, негодовала, морщилась и, наконец, успокоилась. Одно недоумение осталось у нее на лице.
      – Но-о-о, это неправильно! Нет, я поняла, что он хочет сказать. Они формируют колонии существ и отправляют их в космос. По пути существа развиваются, умнеют и, высаживаясь на планеты, могут быстро ее колонизировать. Но зачем? Зачем всё это? Я не знаю о цивилизациях разумных муравьев или пчел.
      – Они работают на будущее, - я потрепал Ольгу по плечу.
      – Да кто они?! - Оля досадливо стряхнула мою руку.
      – Тебе важно это знать? Какие-то подвижники, прогрессоры из числа королев улья. Распространяют вширь свою экспансию. Надеюсь, высаживаются на миры, не имеющие своих разумных представителей.
      Голос промолчал. А я очень живо представил, как из астероида вываливается рой общественных разумных насекомых и, управляемый королевой, оборудует в песчаниковом склоне обрыва убежище. Они роют тоннели, делают запасы пищи, королева откладывает яйца, вырастают новые работники, которые строят и строят, и опять делают запасы. А в один не прекрасный момент натыкаются на разумного и по незнанию уносят его в нору, чтобы он служил пищей нарождающемуся потомству.
      Если эта планета - отдаленная колония, то вполне возможно, что люди не смогут организовать достойное сопротивление насекомым, размеры которых велики, а ресурсы неограниченны по человеческим меркам. Совершенно очевидно - кто выиграет эту необъявленную войну. Только королеве необходимо и достаточно иметь инстинкт самосохранения, а рабочим и воинам это не обязательно.
      Не хотел бы я победы коллективного разума над индивидуальным.
      – И много уже планет покорили насекомые? - спросил я у голоса. - Создатели Гнезда довольны?
      – Вы ошибаетесь. Гнездо создали двуногие прямоходящие кислорододышащие разумные с индивидуальным разумом.
      – Какие-то безумцы? - даже Шандар удивилась.
      – Нет. В их действиях присутствует логика. Они создали меня. Они создали это место. Они вложили в меня долгосрочную программу. Они…
      – Люди? - спросила Ольга тихим голосом. - Я не верю тебе. Докажи.
      Голос не стал оправдываться и что-либо доказывать упертым представителям человечества. Он просто показал.
      Редкие крапинки далеких звезд на черном фоне. Мелкая стальная монетка ближайшей планеты с краю. И огромный, во весь экран, объемный диск астероида, освещенный со всех сторон. По его поверхности ползет приземистый аппарат, постепенно вгрызаясь в камень. Понятно, что это проходческий автомат, создавший тоннели в астероиде. Изображение приближается прямо к передней части аппарата, и мы видим, что он управляем. За прозрачным блистером сидит человек. У него напряженное лицо, руки сильно сжимают рычаги управления. Он словно подталкивает машину вперед. Машина подпрыгивает, упирается, иногда огрызается, но погружается глубже и глубже. Человек радостно улыбается, подмигивает камере и довольно смеется.
      Тоннели проделаны. Мы видим, как камера движется по коридору с каменными стенами, и вместе с ней движутся несколько человек. Рядом с ними тележка на крупных дутых колесах везет рулон с материалом. Два человека поднимают рулон, закрепляют один край на стене и начинают потихоньку разматывать. Двое других расправляют полотнище и крепко прижимают к стенам. Они движутся неторопливо, тщательности их работы позавидовал бы и робот. Следом другие люди вешают на уже отделанные стены прямоугольные листы с разнообразными выпуклостями и впадинами.
      Чувствуется, что работа тяжелая и однообразная, но в движениях людей видна легкость, раскованность. Они играют, а не занимаются бессмысленно тяжелым трудом.
      Коридоры ярко освещены. Светятся сами стены. Огоньки разноцветными узорами мелькают и устремляются в одну сторону, приглашая нас. Камера летит вслед за ними. Множество людей собралось в центральном большом зале. Он необычен - земные пропорции к нему не применимы - но, вместе с тем, красив. Люди улыбаются, смеются, бурно жестикулируют, разговаривая друг с другом.
      В центре появляется высокий благообразный мужчина. Все замолкают, глядя на него, но признаки хорошего настроения остаются на их лицах. Человек пришел не лекции читать. Он взмахивает руками, и огни загораются не только по стенам, но и прямо в воздухе, что-то довольно кричит, все радостно подхватывают, вскакивают с мест и бросаются друг к другу, обнимаясь и вторя мужчине.
      Изображение гаснет, и мы переводим дух.
      Нечего говорить. Счастливые люди.
      Конечно, это были не совсем люди. Они казались красивее, выше, значительнее, умнее любого человека с Земли. Но назвать их небожителями? Нет. Уж слишком они казались живыми. Не мраморные статуи идеальных форм, а живые, брызжущие весельем, чувственностью, магнетизмом идеальные разумные. Нам не стать такими. Уже не стать.
      Грустно смотреть на кого-то и осознавать, что никогда не станешь таким. Не потому, что не будешь стараться, а в силу природной ущербности.
      И вот такие люди организовали расселение разумных пчел? Которые могут стать им соперниками? И не только им, но и многим другим расам разумных?
      Что ими двигало? Беспечность? Самоуверенность? Чистая жажда знаний?
      – Что? Скажи…
      – Сострадание, - ответил голос. - Попытка восстановить справедливость. Возможно, вам не понять этого, но…
      – Достаточно, - я оборвал чересчур умную вещь. - Огласи истинную цель.
      Голос помедлил с ответом. Он словно раздумывал, что для машины было невозможно. Или программа позволяла колебания в зависимости от внешних условий? И всё же голос ответил:
      – У всех должен быть шанс дожить до истинного обретения разума. Даже у тех, кто лишен этого природой или внешними факторами.
      – Сколько раз хоть кто-то воспользовался этим шансом? - спросила Шандар.
      – Мною не были встречены особи с зачатками коллективного разума. Контакт с другими Гнездами я не поддерживаю.
      – Так помоги нам! - не удержалась Ольга. - Тебе вообще не придется что-либо делать. Открой репер, и дай нам возможность спокойно уйти.
      – Ваше присутствие в Гнезде задерживает выполнение мною поставленной цели. Перейдите в свой корабль, отстыкуйтесь и покиньте данную зону космоса.
      – Да пожалуйста! Но только чтобы покинуть, нам нужно знать направление.
      Голос не ответил. А мы поспешили вернуться.

      – Что будем делать?
      – А что тут сделаешь? Мы не сможем на него воздействовать, - огорченно сказала Ольга.
      – Попробовать уговорить? - внесла свое слово Шандар.
      – Программу? Это невозможно. Есть установки. Они приняты. Расставлены приоритеты. Скажи спасибо, что он вообще разрешил нам вторгнуться в свое жизненное пространство, - я зашел в тупик.
      – Почему он это сделал? - зель, почти полностью затянутая в черную гелевую ткань, вольготно разлеглась на белом кресле в общем зале.
      – Ты тоже этого не знаешь, - поджав губы, сказала Ольга. Она нервно металась из угла в угол и останавливалась, только чтобы бросить какую-нибудь фразу.
      – Подумай, Оль. Если он допустил вторжение на астероид разумных форм, ничего общего не имеющих с теми, которые должны там находиться, то…
      – То - что?
      – Да ничего! Не сбивай с мысли.
      – Какие мы нежные!
      Ну, что за манера у Ольги - выводить людей из себя. Вечно они цапаются с Шандар. Было бы из-за чего. Надо спокойно всё обдумать, принять решение и четко воплотить его в жизнь. Я посмотрел на девушек. Да, с ними воплотишь, как же.
      – Перестаньте. И так всё не хорошо, - я говорил через силу
      – У меня есть гипотеза, - Шандар даже не повернула к Ольге голову. - Мы очень похожи на создателей Гнезда. Поэтому голос и пустил нас. Он же должен как-то отчитываться перед ними?
      – Ну, пустил… Поговорили… Выгнал… Что дальше?
      – Ну, Илья, ты и пессимист! - Ольга чуть не выругалась. - Опять хандришь? Сколько можно? Делом занимайся, делом!
      Несправедливая штука - жизнь. Уже и девушки мной командуют. Как будто право имеют. А у нас, между прочим, равноправие. С другой стороны, они правы. Если сидеть, сложа лапки, и предаваться тягостным раздумьям, то так и останешься на месте. А в данной ситуации это грозит весьма скорой смертью. Радужная перспектива. Может, такая угроза подвигнет тебя на результативные действия?
      – Шандар!
      Она не откликнулась.
      А я не гордый. Могу и повторить.
      – Шандар! Ты там говорила что-то о нашей похожести с создателями Гнезда?
      – Она - говорила! - встряла Оля, - Ты бы меньше рот разевал, а больше слушал.
      Я поморщился.
      – Предлагаю выдать себя за них и взять управление Гнездом на себя, под видом прохождения профилактики, - выдал я свою идею.
      – Ты долго думал! Ты у нас самый умный! Мужчина! - тон, выбранный Ольгой, явно был уничижительным.
      – Почему нет? Не будет же голос устраивать генетическую проверку? Скажемся потомками создателей, выросшими в неблагоприятных условиях.
      – Никакие условия не изменят базовый генотип, - подвела итог Шандар.
      – Тогда сами предлагайте! - я обозлился.
      Шандар задумчиво посмотрела на экран внешнего наблюдения.
      – На его месте я бы давно срезала или просто оторвала связи и улетела куда подальше от настырных индивидуалов. Как ты думаешь, что его удерживает?
      – Информация?
      – Думаешь, он хочет что-либо узнать у тебя? - Ольга фыркнула.
      – Не обязательно у меня. В нашем компе ее немало.
      – Надеешься наладить торговлю? Попробуй. Мы подождем тебя здесь, - Шандар даже улыбнулась своей легкой улыбкой, сводящей с ума.
      Значит, подстраховки не будет. Они усядутся перед экраном и будут смотреть на мой поход, и обсуждать мои действия, и высказывать нелицеприятные замечания, которых я не услышу. Ну, и черт с ними! Пусть развлекаются. По крайней мере, в этот момент на корабле наступит мир.
      Я не слушал протесты голоса. Он гнал меня, угрожал, упрашивал, обещал. Я не отвечал. Просто воткнул в стенку кабель, подключенный к нашему компу, дал команду на перекачку данных и отошел в сторону.
      Особый упор я попросил сделать на исторических фактах и межзвездных отношениях. Пусть просветится, что произошло во Вселенной за те тысячи или миллионы лет с момента его создания.
      Голос впитывал информацию и молчал. Я знал, что он спросит, когда я отключу кабель: "Где же мои создатели?" Что ж, ответ был готов.
      Но спросил он совсем не это:
      – Что случилось с Галактикой?
      – Ничего. Она развивается, как ей и положено, - я несколько растерялся.
      – Я пытался совместить наши звездные карты. Нет совпадений. Даже с учетом движения звезд.
      – Илья! - сказала мне в наушники Шандар. - Они из другой Галактики.
      – Тогда как они попали к нам?
      – Не они к нам, а наш корабль - к ним. Вспомни дезориентацию компа.
      – Это усложняет ситуацию или упрощает?
      – Тебе видней, - хмыкнула Ольга.
      Я прочистил горло, чтобы дать себе немного времени на раздумья.
      – Ну, да, - сказал я голосу, - мы в гостях у вас. Странно только то, что до сих пор, кроме тебя, никого больше не встретили. Ни приветственных транспарантов, ни праздничных фанфар, ни простой делегации разумных вашей Галактики. О чем это говорит? Нас не ждали. Но почему? Видимо, цивилизации коллективного разума так и не были созданы, а представители индивидуального занимаются своими делами.
      – Какими делами? Разве может что-либо быть важнее, чем создание жизни?
      – Да миллион дел! - с апломбом сказал я. - Предположений множество. Например, твои создатели забыли о тебе. Посчитали эксперимент провалившимся и забыли. А еще их цивилизация могла прийти в упадок и исчезнуть сама по себе. Вот если бы они расселялись сами, а не помогали другим, могло быть иначе.
      – Представители высокого разума обязаны думать обо всех.
      – Нет. В первую очередь они должны думать о своем существовании. Ведь если они погибнут, то и о других будет некому думать.
      Голос молчал. Думал? Сопоставлял факты? Искал логические неувязки в моих словах?
      – Вы - примитивны, - наконец сказал он, - и не можете судить о поступках тех, кто выше вас.
      – С чего ты сделал такой вывод?
      – Цивилизация моих создателей развивалась многие тысячелетия. Вы в то время еще не были разумны.
      – Ты не докажешь этого. Я всё равно не знаю ваших относительных дат. Содружество существует не так давно. А Землю в него приняли совсем недавно. Но и до этого разумные оставили свой след в истории.
      – Что есть ваша история? Перечень битв и смертей. Исчезновение цивилизаций под натиском варваров. Уничтожение целых народов.
      – Развитие культуры, смена старого новым…
      – И потери, потери… - голос стал печальным.
      – Разве у вас не было потерь? Не появлялось ничего нового? Не забывалось или утрачивалось старое? - я решил не оправдываться, а наступать сам.
      – Не было потерь, ты прав. Мы сохранили всё. И нужное, и ненужное. К тому же ненужного было немного - в пределах погрешности.
      – Какие вы правильные, - ядовито произнес я.
      – Не в пример вам.
      Тупик. Логический и мировоззренческий. Как можно убедить человека, если он уверен, что прав может быть только он, а любое чужое суждение - ложь по умолчанию? А если это не человек, а комп, которого запрограммировали так думать?
      Однако в этом мог быть выход. Если удастся доказать, что его суждения не есть истина, и поставить условием доказательства любое наше желание, то есть шанс отсюда убраться. Ну, на спор-то я его вызову. Надеюсь. А вот доказывать…
      – Мы можем спокойно поговорить? - спросил я. - Как у тебя со временем?
      – Я располагаю временем. Ты - ограничен.
      Это можно было понять двояко: либо у меня не больше получаса на разговор, либо он практически вечен, и жизнь человека для него подобна гаснущей искре костра. С этого и начнем. Поговорим о вечности и нашем месте в ней.
      – Всё, что рождается, - умирает. Нет ничего бесконечного во Вселенной. И даже она сама конечна. Неужели ты думаешь, что пославшие тебя будут жить вечно?
      – Сами разумные - нет. Цивилизация - безусловно.
      – И где плоды вашей цивилизации? Покажи хотя бы один.
      – Я. - Просто ответил голос.
      – Ты создан давно настолько, что пережил всех своих создателей. Вещи всегда переживают своих владельцев.
      – Любая вещь - часть цивилизации. Созданное - есть отражение.
      – Что отражается? Вернее, где источник отражения? Твоих создателей нигде не видно. Где же они находятся?
      – Мы находимся там, где нам это удобно. В другом месте мы не хотим жить, - голос говорил за всю цивилизацию, и это казалось наигранным, когда он летел в безумной пустоте космоса.
      – Любой цивилизации свойственно безгранично расширяться и меняться. Если этого не происходит, то есть лишь две причины - почему. Либо цивилизация угасла, либо ее сменила другая. Например, наша.
      – Паразитическая, - отозвался голос.
      – Любой биологический объект, пока он молод, будет пользоваться достижениями старших.
      – Без их согласия?
      – Не всегда молодой знает, что нужно спросить. Если он делает недозволенное, то старший поправляет.
      – Вы сами знаете, что не всегда можно успеть поправить. Смерть не поправишь никогда.
      Я не нашел сразу, что возразить. Разговор давался мне всё тяжелее.
      – Смерть есть смена поколений, развитие. Без смерти всё остановится. Не будет развития. Смертное - гибко, вечное - жёстко.
      – Вы сами несете смерть всему! - обличал голос, становясь пафоснее от слова к слову. - Вас ничто не останавливает. Нет границ распространения плесени, если питательная среда не заканчивается.
      – Если снабдить молодую цивилизацию неким законом, которому она должна следовать…
      – … То она сразу же нарушит его. - Подхватил голос.
      – Но ведь не все представители будут нарушать! - в отчаянии возопил я.
      – Многие. Большинство. Достаточно одного нарушителя.
      – Ну, да, старая сказка. Найди десять праведников среди тысяч грешников. Проходили.
      – Если вы помните это, значит даже сейчас для вас оно актуально.
      – Ты тоже помнишь многое, - отпарировал я.
      – Для меня помнить - не означает принимать.
      В этом я был согласен с ним. Комп не обучен чувствовать. Он только помнит. Но моя цель - не соглашаться с ним, а вынудить его сделать ошибку. Совершенно не обязательно подчиняться логике. Последующие вопросы могут не вытекать из предыдущих слов.
      – И всё же. Почему же твои создатели не распространились по Вселенной? Неужели в них нет интереса к новому? Они не любопытны?
      – Существа с зачатками разума тоже любопытны. Но это лишь прямое продолжение животных инстинктов. Вы же не будете настаивать, что такие существа цивилизованы?
      – Что же такое цивилизация, по-твоему?! - он уже бесил меня, этот проклятый голос, остающийся невозмутимым весь разговор.
      – На этот вопрос должен ответить ты. И ответить правильно.
      Он что же, экзаменует меня? Но я же сам начал этот разговор. Или он воспользовался моими вопросами, чтобы самому сделать вывод о человечестве? Интересно, что будет, если я ошибусь? И, скорее всего, будет именно так.
      – Нет ответа. Вернее, он у каждого свой.
      – Ты ошибаешься, Илья, - он впервые назвал меня по имени. Казалось, я слышал сочувствие в голосе.
      Человек, которого уличили в фатальной ошибке, обязательно нападет, чтобы доказать свою правоту последним способом, доступным ему. У меня не осталось иного выхода.
      – Кому помогли твои создатели?! Где те, кого вырастили подобные тебе?! Их нет.
      – Нам не интересен результат. Важен процесс.
      – Да пойми же! Любой интересуется плодами своей деятельности. Иначе работа бессмысленна! А кто занимается бессмысленной работой? Только идиот! Цивилизация идиотов - ты можешь такое представить? Я - нет. Следовательно, твоих создателей уже не существует. Они испарились в мировом потоке времени, не оставив следов. Ах, нет. Следы есть. Вот ты, например. Бессмысленный след их глупости.
      Зря я так. Но я часто сначала говорю, а потом думаю.
      Возможно, я был не прав. И его создатели никуда не делись, а спокойно живут на своей планете, запускают носителей жизни и ждут, когда же к ним придет весточка от созданной ими цивилизации. Наверно, им невдомек, что за это не благодарят. И даже хорошо, что их не могут найти. Ведь должно же быть что-то светлое у любого разумного - вера в свою избранность и неповторимость, например.
      Голос не дал мне додумать и высказаться еще. Он принял решение.
      Ликвидировать нас. Как давят надоедливых тараканов. Голос вполне мог сделать это в любой момент. Но терпел, выслушивал наши вздорные монологи, воспринимал бессмысленную информацию, составлял мнение о нас.
      Мы не стали тем, кого он хотел бы видеть внутри себя.
      Из ближайшей ко мне стены выросло несколько гибких щупальцев, которые скрутили меня и начали постепенно сдавливать. Я захрипел.
      – Ему плохо, - услышал я голос Ольги.
      – Уверена?
      – Не чувствуешь разве?
      – Я должна быть там! - Шандар повысила голос.
      – Он не захочет, я знаю, - грустно ответила Ольга.
      – Тебе нужна помощь?! Илья!! - закричала Шандар в микрофон.
      А я не мог ответить ей. Тугие кольца сминали скафандр и так сильно сжимали мою грудь, что было не вдохнуть.
      – Я сейчас приду! Подожди!
      Будто я мог куда-то деться. Смешная.
      Сколько человек может выдержать без воздуха, не теряя сознания? Минуту? Две? Пять? Сколько нужно времени, чтобы выйти из корабля, достичь астероида по леерам, пробежать по переходам и попасть именно в то помещение, где находился я? Десять.
      Нет, разумеется, я дышал. Заставляя себя. Просто потому, что не мог позволить Шандар найти мое мертвое тело. Это было бы нечестно.
      Я дождался. Увидел ее и даже попытался улыбнуться, мол, всё нормально. Предсмертная гримаса. Именно так Шандар могла расценить мою улыбку. Она ухватилась за щупальца руками и попыталась оторвать их от меня. Бесполезно. Вакуумные присоски держали плотно. Скорее порвалась бы ткань скафандра, чем они отсоединились.
      Почему-то зель явилась без оружия. Так мне казалось. И когда она вдруг начала стаскивать скафандр, я не сразу понял - зачем. Всё-таки, у нее был нож. На поясе, под скафандром. Шандар выхватила нож очищения и вонзила его в основание щупальца.
      Я закрыл глаза. Нельзя применять этот нож так. Потеря чести. Я отрицательно помотал головой. Пусть Шандар думает, что хочет, но я не желал, чтобы кто-то платил такую цену за мою жизнь.
      Сдавливающие кольца распались, и я рухнул, больно ударившись о камень пола. Но разве это боль по сравнению со страхом смерти?
      Всё хорошо. Я хотел сказать это Шандар, но никак не получалось набрать в легкие столько воздуха, сколько нужно для двух слов. Но она, наверно, и не стала бы слушать меня. Ей было важно разобраться с тем, кто напал на меня.
      – Я уничтожу тебя!! - кричала Шандар. - Зачем ты хотел убить Илью?! Что он сделал тебе?!
      – Не нужно… - в горле хрипело, но я надеялся, что зель поймет меня. - Я сам виноват.
      Шандар замолчала и повернулась ко мне, усмиряя в себе ярость.
      – Ты уверен? - спокойно спросила она.
      – Не важно.
      – А я думаю - важно…
      В наш диалог вмешался голос. И те слова, которые он произнес, были неожиданнее всего:
      – Теперь я понял, что вы цивилизованы настолько, что это позволяет вам просить у меня желаемое. И я даже смогу выполнить вашу просьбу.
      Я чуть не брякнул: "Какую?" Хорошо, что сдержался. После небольшой паузы, рассчитанной, видимо, на такого рода вопросы, голос добавил:
      – Вернуться в свой мир…

      – Ты ничего не можешь! Ты ничего не умеешь! Ты ничего не хочешь!
      Шандар молчала, никак не выказывая своего отношения к бросаемым мне в лицо фразам. Я не возражал. Незаметно ежился, пряча глаза, и с тоской вспоминал свою прежнюю жизнь. Что Ольге надо? Чего она добивается? Неужели она думает, что криком может изменить меня? Наивная.
      – Перестань, - недовольно сказал я, чем вызвал еще несколько упреков в черствости, бессмысленности моего существования и наплевательском отношении ко всем вокруг.
      – Не ко всем, - ответил я на это.
      – Неужели ты не понимаешь абсурдности своего существования?
      – Я просто живу. Моя цель к моей жизни никакого отношения не имеет.
      – Да никогда ты не добьешься ее! Так и будешь всю жизнь мотаться по Галактике, перебиваясь случайными заработками.
      – Тебе не нравится моя жизнь?! Что ж ты полетела со мной?!
      – Дурой была…
      – Поумнела? - не удержался я и тут же пожалел о вырвавшемся слове.
      Ольга обиделась. Будь мы на планете, она точно запустила бы в меня первым, что под руку подвернулось. Но на корабле ничего такого не валялось. Здесь даже дверью нельзя хлопнуть. Можно просто повернуться спиной и уйти.
      Что она и сделала.
      Мы остались вдвоем с Шандар, причем взгляд ее ничего хорошего не сулил. Ну, да, виноват. А зачем надо было обзываться вначале? Вот и ответил. Я тоже человек, у меня нервы не железные. И я прекрасно понимаю, что можно искать бесконечно и ничего не найти. Неужели не понятно, что невозможно сразу получить то, что хочется?
      – Шандар! Что она ко мне цепляется?
      – Вроде, умный, - ответила зель, - а простых вещей не понимаешь.
      – Объясни.
      – Нет! - зель улыбнулась. - Это ваши людские дела. А моя работа - охранять тебя, а не учить уму-разуму.
      – Ну-ну. Поучать вы все горазды. А как совет дать - так в сторону.
      – И какой совет ты хочешь услышать? - зель откровенно потешалась надо мной, никчемушным.
      – Как жить дальше… Есть ли жизнь во Вселенной… В чем смысл жизни… - я гнал откровенную туфту, лишь бы не молчать.
      Но Шандар ответила:
      – Всё в тебе самом. Все ответы. Твоя задача - найти их. Для этого не надо что-то спрашивать, чего-то искать. Загляни в свой разум.
      Что-то зель на философию потянуло, с чего бы это? Зачем воину философия? Он должен оставаться живым в любой ситуации, а для этого наработать все возможные движения до автоматизма, чтобы в нужный момент тело среагировало должным образом.
      – Ты не прав, Илья, - Шандар осуждающе покачала головой. - Тот, кто так смотрит на искусство, погибают первыми. Нужно обрести гармонию с миром, и тогда на любое движение врага найдется ответное действие. Именно то, что нужно в данный момент, наиболее гармоничное и единственно правильное.
      – Прав, не прав - какая разница! - с досадой ответил я. - Я не собираюсь вникать в твое искусство. Мне это не надо.
      – Напрасно, - сказала Шандар.
      – Знаешь, что я не понимаю? Почему мы до сих пор вращаемся вокруг дурацкого астероида и даже не делаем попыток воспользоваться реперной точкой.
      – Голос же сказал, что нужно определенное время для настройки.
      – Слышал. Но где гарантии, что он нас отправит в нужную точку?
      Да, сложно со мной разговаривать. Я понимаю. Не знаю, что заставляет меня задавать бесчисленные вопросы, требовать уточнения, надоедать людям мелкими придирками не к фактам, а к тому, каким тоном они эти факты говорят. Как меня после этого можно назвать?
      – Ты хочешь попасть в нужное место или просто улететь отсюда и потом скитаться годами, а то и десятилетиями до самой смерти?
      – Первое, Шандар, первое.
      – Вот и потерпи. Голос не живой. Он держит обещания, в отличие от вас, людей. И, между прочим, Ольга права.
      – В чем?
      – Ты мог бы хотеть большего…
      Это было сказано настолько многозначительно, что я решил обдумать высказывание зель.
      Никогда это "большее" не привлекало меня. Я предпочитал жить просто, удовлетворяя только самые примитивные запросы - другие отсутствовали. Поесть, поспать, получить удовольствие от работы или от привычного сериала по трёхмернику. Никогда не стремился возвыситься, как другие, или заработать кучу денег, а потом мучительно думать, на что их потратить. И я был один.
      Что изменилось? Если идти с конца, то я уже не совсем один: Ольга с Шандар постоянно рядом со мной. Простых удовольствий тоже давно не получал: трёхмерник не смотрел, не работал, спал урывками, ел всякую гадость. Но и возвышаться над кем-либо не хотелось. Да и над кем? Новое желание у меня, всё же, появилось: найти родителей. Ради этого я и мотался по Галактике.
      И насколько я приблизился к его достижению? Да, они правы - ни на сколько. Что-то всё время мешало, отвлекало… Я сам. Какой же путь мы проделали, прежде чем попали сюда? Я вывел его на вирт-экран. Сплошные загогулины. Куда же нам надо?…
      Именно этот момент и выбрал голос, чтобы сообщить об окончании настройки реперной точки и о возможности покинуть его.
      С Ольгой так и не помирился. Может, уже не сердится? Кто ее знает. Но это - потом, когда будем в привычном пространстве, в том месте, куда прилетим, куда пошлет нас голос. И я не смог не спросить:
      – Мы попадем туда, куда хотим? Или туда, куда нам надо?
      – Это одно место, - равнодушно ответил голос.
      – А как? - задал я дурацкий вопрос.
      На экране высветилась схема, напоминающая бессмысленное чирканье карандашом по бумаге трехлетнего ребенка.
      – Это что? - спросил я.
      – Схема вашего перемещения, - просветил меня голос.
      – Как-то сложно, ты не находишь?
      – Это двумерная проекция. В четырехмерной это выглядит просто.
      – Да только мы не воспринимаем четвертого измерения, - поддакнул я.
      – Как будет происходить процесс переброски? - вклинилась Шандар, пытаясь узнать технические детали.
      – Вам не нужно это знание.
      – Конечно, конечно. Меньше знаешь - лучше спишь, - я был сама любезность.
      А Ольга поддержала меня:
      – Человеческая поговорка о количестве необходимого знания.
      – Когда мы узнаем, что уже на месте? - Шандар не отставала от голоса.
      – Это конечная точка. После нее перемещений не будет… Приготовьтесь покинуть зону моего влияния. Начинаю обратный отсчет… Десять, девять, восемь…
      Мы давно были готовы. Только этого момента и ждали.
      – … два, один, прощайте!
      Перемещение совсем не походило на старую добрую переброску по реперным точкам. Примерно как сравнивать телегу, запряженную лошадьми, и сверхзвуковой самолет. Хотя и тем, и тем можно добраться до места. Иногда телега бывает предпочтительнее, иногда - самолет. Каждый работает там, где позволяют условия. А теперь представьте, что вашу телегу запускают в сверхзвуковой полет. Те же ощущения были и у меня: "Лишь бы не развалилась, лишь бы не развалилась…"
      Быстро долетели.

      Горячий сухой ветер ударил по лицу.
      Я в очередной раз успел отвыкнуть от постоянного тяготения, пространств, не ограниченных стенами, свободного нестерильного воздуха и переменной влажности.
      Стоит высадиться на новой планете, и всё начинается сызнова. Яркие впечатления. Чувство безграничной свободы. И только потом - привыкание, когда уже пора улетать. Или я потому стремился улетать, что привыкал к планете и боялся, что стану ее частью? Но сейчас совершенно другой случай. Поиск ведет меня от одного места к другому - совершенно бессистемно, наугад. У меня нет чувства, что я приближаюсь к цели. Скорее, я отсеиваю невозможные варианты.
      Нас посадил автомат с космодрома. Выбрал за нас место, отрегулировал системы корабля, чтобы нанести наименьший вред полю и чтобы мы при этом остались живы, мягко положил на грунт и открыл шлюз на выход. Даже пожелал счастливого пути. На прощание добавил, что в случае выявления нарушений таможенных правил, мы обязаны в течение часа предоставить письменное объяснение органам местной власти.
      – Торговцы… - сплюнула Ольга на пластобетон. - Хорошо еще не заставили декларацию заполнять.
      – Они все данные с корабельного компа скачали, еще при подлете, - объяснила Шандар. - Вот если эти данные разойдутся с тем, что они обнаружат, тогда нас и привлекут.
      – Как ты думаешь, у них есть сведения, что я в розыске?
      – Ты считаешь, что ты в розыске? Какой наивный! - Ольга воздела руки вверх, явно стараясь привлечь внимание других разумных, прилетевших на великую торговую планету. Никто даже взгляд на нее не бросил - видно привыкли ко всяким чудачествам. Мало ли жестов у чужаков? Тут надо быть осторожным, а то вмешаешься и сам же виноватым будешь.
      Я подумал и согласился с Олей. Скорей всего, меня хотят изолировать, не привлекая всеобщего внимания. Но для моей поимки хватит и одной спецгруппы, набранной из профессионалов.
      Ольга с Шандар шли впереди, чуть ли не под ручку, совершенно меня игнорируя, и обсуждали какие-то местные достопримечательности, которые обязательно стоит посетить, количество денег, которое допустимо потратить на той или иной ярмарке, систему транспортного обслуживания, налог с покупки, сувениры и туземцев.
      Туземцев я пока не видел. Хотя, кто их знает - как они выглядят. Почему-то перед посадкой я не удосужился почитать туристический справочник. Но даже без аборигенов мне хватало впечатлений от внешности инопланетян, проходящих мимо по своим делам.
      Я поминутно толкал Шандар в локоть и шепотом спрашивал: "А это кто?" И так же шепотом, причем весьма неласковым, получал соответствующий ответ: "Шурьянки, танланцзы, крохи, бурхи, гланги, годды, дисфады, мальвины, эсты, стреки…" У меня от одних названий кружилась голова, а от их внешнего вида казалось, что я попал на выставку современного абстрактного искусства.
      Иногда проходил смешанный патруль из трех разумных в форме и при оружии, подозрительно оглядывающий всех встречных подряд. Наверняка, кого-то ищут.
      – А нас тут случайно не повяжут? - спросил я у Ольги и Шандар, знатоков чужих миров.
      – Брисс - свободная зона, ты что, не знал? "С Брисса выдачи нет", - неужели не слышал такой поговорки?
      Ну, почему просто не ответить? Обязательно с подковыркой. Действительно не знал. Как будто они всё знают.
      К этому времени мы уже прошли три квартала белых государственных домиков космических служб и, вроде, не собирались останавливаться.
      – Вы мне лучше скажите - куда мы вообще идем?
      – В гостиницу, конечно. Должны же мы где-нибудь спать?
      Надо же! Они что - план выработали, как на Бриссе действовать? И ни то, что бы не обсуждали его со мной, а даже в известность не поставили! Ладно, Ольга, - она любит всё за меня решать. Но Шандар?!
      Я остановился и сказал им:
      – Знаете, девочки, никуда я с вами не пойду!
      Они тоже встали и разом повернулись ко мне.
      – И куда ты пойдешь, болезный? - Ольга явно насмехалась надо мной.
      – А вот к Рустаму, например.
      Мой ответ ошеломил их. Они же не видели, что сзади них из-за угла вышел Рустам и быстро направился в нашу сторону. И его реплика, обращенная к девушкам, заставила их вздрогнуть:
      – Значит, такой хороший вы, да? Корабль возвращать - Рустам обижать? А вот Рустам сам к вам прилетел. Не ждали, да?
      Я уже собрался честно ответить, что не ждали. Да и как он успел раньше нас тут появиться? Или мы совсем вкруголя летели?
      – А это что за девушка? Где такую нашел? Везет тебе с девушками, ничего не скажешь! - Рустам вдруг подобрел и подмигнул мне. - Как зовут тебя, красавица?
      Шандар красноречиво посмотрела на Рустама, однако, ничуть не смутив его, и ответила:
      – Шандар. Я - зель.
      – Это и так видно, - отмахнулся Рустам, - Давно прилетели?
      – Только что, - от Шандар было не так просто отделаться.
      – Ай, красавица, какой говорливый. Наверно, много умеешь, нет? Хорошо Илью охраняешь? Он человек хороший, его обязательно охранять надо.
      – От кого ж на Бриссе охранять? - вмешалась Ольга.
      – Злые люди везде есть, - Рустам помрачнел. - Вы в гостиницу? Не надо туда идти. Лучше со мной. Я недалеко домик снял - на всех места хватит.
      И пошел обратно, не оборачиваясь, будто знал, что мы послушно побредем вслед за ним.
      Домик Рустама практически ничем не отличался от своих соседей по улице. Каменные стены, покрашенные белой краской. Покатая крыша, выложенная синей черепицей. Красные переплеты окон. Рисунок на желтой деревянной двери - зеленой крокодильчик.
      Подходя к двери, Рустам пикнул брелком, и замок щелкнул, отпираясь. Пропустив нас, Рустам оглядел улицу и запер дверь.
      – К чему такие предосторожности? - удивилась Ольга.
      – Надо. Давно на Хань была, да? Всех ищут. Тебя ищут, меня ищут… даже Илью ищут. Слишком быстро бегать от них. Они совсем обижаться - много кораблей посылать. Во все стороны.
      – Чего мы такого сделали, чтобы ради нас флот посылать? Не, не верю.
      – Зря не веришь. Молодая, неопытная, мало видела, да?
      – Чего видеть? Тут простой логики достаточно, чтобы выводы сделать, - Ольга упорно стояла на своем.
      – Ай, слушай. Всё бывает. Я такую историю расскажу. Не знал бы человека - не поверил. Нарды знаешь? Игра такая. Вот про это. Не со мной было, да. Про Акхама слышал, нет? Совсем плохо жил. За что ни возьмется - нечего не выходит. Совсем деньги растерял, на улицу жить перебрался. Мы уж думали помочь ему по соседству, как он пропал. И далеко-далеко нашелся - письмо прислал. Говорит, всё хорошо у меня, удивительный случай: какую-то волшебную доску для нард нашел, которая желания исполняет. Кто ж в чудеса верит? Один Рустам верит.
      – У тебя нет доски? - спросил я напрямую, вычленив из Рустамовского многословия крупицы нужной мне информации.
      – Откуда? Э-э-э, слушай…
      – Да-а-а. С такой доской я бы совершенно изменил свою жизнь. И родители не улетели бы. Как теперь их найдешь? Где искать? Куда лететь?… Точно доски нет?
      – Он же сказал… - Оля чувствительно ткнула меня кулаком в бок.
      – Ну что ты всё время дерешься? - возмутился я. Ладно, когда мы наедине, но когда на людях?
      Рустам улыбнулся:
      – Слышал пословицу: бьет, значит любит.
      Ольга покраснела, а я решил уточнить:
      – Это же совершенно другой случай. Так про мужчин говорят.
      – Нет, не про мужчин, - возразил Рустам. - Так про хозяина говорят. Того, кто в доме.
      Я подозрительно посмотрел на Ольгу. Она скорчила мне рожу и сказала:
      – Дурак!
      Рустам ухмыльнулся.
      – Илья правильно спрашивает. Не спросишь - не узнаешь.
      – Зачем спрашивать, когда и так всё понятно? Нет, тем, кому непонятно - клиническим идиотам - надо всё растолковывать. Но ведь Илья, всё же, не такой. Или я ошибаюсь? - Оля вопросительно посмотрела на меня.
      – Такой, такой, - пробормотал я. - Больше не буду спрашивать.
      Рустам неопределенно покачал головой и сменил тему.
      – Располагайтесь. У каждого своя комнатка будет. А чтобы вместе собираться - гостиная.
      Это он хорошо придумал - с комнатами. Отдохну от девушек. С ними, конечно, неплохо. Но и одиночество иногда не помешает. В умеренных количествах.
      Утро ничем не отличалось от тысяч других, когда я просыпался в выделенной мне постели временного жилища. Нет, я не прав. Все они были разными, и все - похожими. Как нет ни одного похожего человека, исключая близнецов, с которыми судьбой не довелось встретиться, но при этом почти не отличимыми один от другого, если рядом с ними стоит толпа инопланетников.
      Солнце всё так же светило в небольшое окно. Чужие незнакомые растения лезли через подоконник. За дверью, в коридоре, слышались радостные голоса, обсуждающие не планы на день, а погоду.
      Какая разница, что солнце каждый раз освещало комнату другим цветом: белым, желтым, красным, голубым, даже зеленым. И что форма окон никогда не повторялась: от витража во всю стену до маленького иллюминатора с кварцевым противоударным стеклом в нем. А растения никогда не походили одно на другое: то фиолетовая ядовитая плесень, то ярко-зеленые перистые листья пальмоидов, то ползучие орхидеусы.
      Главное отличие было в другом. Тогда я знал, что мне нужно срочно вставать, одеваться, завтракать и спешить на работу. Сейчас я могу просто беззаботно лежать, погружаясь в сон и выныривая из него, давая мыслям полный простор.
      Правильно. Я свободен, как никогда. Делаю то, что хочу. Поэтому надо срочно вставать, одеваться, завтракать и идти на поиски того, чего и сам не знаю. Но добровольно, а не по принуждению.
      – Куда пойдем? - спросила Шандар, внезапно открыв дверь ко мне в комнату и профессионально оглядывая крохотное помещение.
      – На ярмарку, конечно, - буркнул я, застегивая ремень на брюках.
      – Что покупать собрался? - продолжила зель настойчивый допрос.
      – Информацию.
      Рустам открыл дверь пошире и протиснулся мимо Шандар.
      – Он за чудом приехал. Нет? Что такое чудо - никто не знает. Его смотреть надо, выбирать.
      Я молча согласился с Рустамом. Всё-то он знает. А я про него - ничего. И даже не тянет расспрашивать.
      – Ты с нами?
      – Ой, нет! Рустам свои дела есть. Пока гуляйте, а потом встретимся и поищем, что нам тут найти надо.
      – Ты хоть скажи - куда нам лучше пойти, - решила уточнить Шандар.
      Рустам покачал головой:
      – Нельзя говорить. Куда пойдете, там и найдете.
      Зель тяжело вздохнула - она не понимала ни мотивов поступков Рустама, ни его самого. Сначала зовет с собой, а потом будто выпроваживает.
      – Здесь куда ни пойти - всё равно на ярмарку придешь, - сказал я. - Так что как выйдем, так и решим.
      – Жребий кинем? - поддела Ольга.
      – Случай укажет.
      Ольга махнула рукой. Не доверяла ни мне, ни выдуманным, по ее мнению, случаям.
      Скажем, если на вас выливают ведро воды - что это может означать? Не ходить в ту сторону, или наоборот - именно туда и идти, потому что вода вас освежила? Всё равно же принимать решение мне.
      Я посмотрел на солнце, оценил его яркость и понял, что если оно светит в лицо, то вообще невозможно идти. Так что выбрать направление нашего похода не составило труда.
      Жара ощутимо давила на плечи и голову. Хотелось спрятаться в тень или залезть в какой-нибудь водоем и там поплескаться. И на кой мы поплелись среди дня на ярмарку? Неужели было не отложить до вечера? Что такого мы там можем найти? Единственное, что могло примирить с жарой, - почти полное отсутствие праздношатающихся зевак, прижимистых покупателей, переходящих от одного продавца к другому, и назойливых торговцев-зазывал.
      Мы забрели в несколько странное место, которое обычные покупатели, должно быть, не посещают. Матерчатые торговые палатки пропали, сменившись деревянными лавками. Над входами у них были натянуты узорчатые пологи, а на тротуарах разложены товары. Никто не приглядывал за ними, наверно, полагаясь на совесть редких покупателей или на сенсорно-лазерную охрану.
      Но мы и не собирались ничего брать. Мы даже не могли понять - что такое мы видим. И не спросишь - не у кого.
      Только один человек стоял в дверях лавки и внимательно смотрел, как мы приближались к нему. Никаких товаров перед его дверью не лежало, что уже удивляло. Лицо его, поначалу неприветливое, вдруг разгладилось в самой радушной улыбке. Он сделал шаг нам навстречу, невзначай закрывая проход вперед, и радушно показал на вход в свою лавку:
      – Заходите, заходите! У меня в лавке вы найдете всё, что угодно душе и телу. Здесь чудо становится реальностью!
      Мы зашли. Палящее солнце осталось за дверью, а здесь был свежий приятный чуть прохладный воздух, от которого, впрочем, не начинаешь через пять минут дрожать и натягивать на себя теплую одежду. Подобно тому, как, идя по широкому нагретому проспекту где-нибудь в курортной зоне, вдруг выходишь на набережную, тебя накрывает перистая тень акаций, и сильный порыв ветра с моря обдает тебя такой желанной свежестью. Ты вдыхаешь полной грудью, а ветер затихает, оставляя тебя наедине с этим морем. И мелкие капельки оседают на лице. Ты стоишь, облизываешь соленые губы и глубоко дышишь, впитывая то необъяснимое, что чувствует любой человек перед могуществом сине-зеленого бескрайнего простора.
      Нет, на море я был очень давно. И оно было совсем другим, чем мне вспомнилось сейчас. Сильный ветер поднимал с пляжа песок и швырял мне в лицо, заставляя щуриться и отворачиваться. Противные крупинки с битумным привкусом скрипели на зубах, а в мокрых волосах застревали так надежно, что невозможно было их расчесать.
      И всё же это было море. Теплое, в меру соленое, благожелательное к людям. Каждый вечер я приходил на берег, плавал, нырял и стоял под секущими кожу порывами ветра. Голову я приноровился прикрывать куском материи, чтобы волосы не лезли наружу. И мне было хорошо. Но вскоре работа закончилась, и нас отправили от моря куда подальше.
      Ничего, связанного с морем, в лавке не было видно. Ни громадных причудливых разноцветных раковин, ни сетей, развешанных по стенам и над головами, в ячейках которых застряли засохшие морские звезды и морские ежи, ни обломков деревянных кораблей - жертв ураганов, ни старых сундуков с морскими картами.
      Но почему я вспомнил о море? Неужели сам воздух в лавке содержал частичку того безумства, которое охватывает человека, когда он встречает что-то огромное, непостижимое и потому притягательное? Или что-то другое?
      Я медленно шел вдоль стены, разглядывая стоящие на полках безделушки - красивые, но не задерживающие мой взгляд на себе. Ольга шла с другой стороны. Её охи и ахи на каждом шаге заставляли меня вздрагивать. Ну, нельзя же так бурно реагировать на что попало!
      Но когда она замолчала, мне стало совсем не по себе, хотя я и не сразу обратил внимание на Ольгу. В этот момент я разглядывал невзрачный камешек под стеклом. С виду он был простым булыжником, но стоило чуть двинуться или посмотреть под другим углом, он внезапно изменял и цвет, и форму, и прозрачность. Казался то зеленым авантюрином, то розовым турмалином, то фиолетовым чароитом, то мерцающим опалом, то голубым сапфиром. Только ее слова, а точнее тон, оторвали меня от камня.
      – Ой, Илья, смотри какая штучка! - голос у Ольги стал нежно-просящим.
      Я повернулся посмотреть. Действительно, "штучка". Она блестела, находясь в затененной нише, излучая собственный свет, вспыхивающий то зеленым, то красным, то фиолетовым. Тонкие, казавшиеся стеклянными, нити, тянущиеся из утолщения в средней части, двигались изломанными движениями. Вся эта конструкция стояла на множестве тонких красных иголок и словно кружилась на одном месте: иголочки то появлялись, то исчезали, создавая иллюзию вращения.
      И вместе с тем, предмет не выглядел живым. Он казался искусным механизмом, созданным безумным резчиком по камню, и показывающим зрителю именно то, что он хотел увидеть в данный момент.
      Ко мне сзади подошла Шандар и тихо сказала:
      – Не смотри. Эта вещь сама заставляет тебя купить ее.
      – Всё равно у меня нет столько денег, - успокоил я зель.
      – Мужчины мыслят по-другому. А Ольга… Сам посмотри.
      Оля неотрывно глядела на штуковину, сцепив пальцы и изредка перебирая ими. Кроме блестящих нитей и разноцветных иголочек для нее сейчас ничего не существовало. Желание единолично владеть этой вещью заставило ее забыть обо всем. Полная зависимость от жуткой вещи. Потеря свободы - это называется так.
      Не люблю.
      Торговец оценивающе посмотрел на Ольгу, на меня, на напрягшуюся Шандар и вернулся к Ольге, как к потенциальному потребителю его товара.
      – Желаете приобрести и наслаждаться? - любезно спросил он.
      – А сколько это стоит? - робко спросила Оля.
      – Для вас, красавица, сущие пустяки!
      Ольга покраснела на "красавицу", но повторила вопрос:
      – Так сколько в галактах?
      Купец поманил ее пальцем, что-то написал на экране, быстро показал, а потом стер запись. Ольга повернулась ко мне и с совершенно убитым видом, так что подрагивали уголки губ, пытаясь сложиться в скорбную маску, сказала:
      – Илья, у тебя сколько денег?
      Я потянул ее к себе и сказал на ухо:
      – Ты думаешь, они у меня есть?
      Торговец обладал замечательным слухом, хотя для бурха, возможно, это было в порядке вещей. Он услышал мой шепот и тут же прореагировал.
      – Нет денег? Что же вы делаете на ярмарке?
      – Мы не покупаем. Мы - меняем.
      Я достал печатку и показал ее настырному торговцу.
      – Ханьский нефрит? - прищурился он, - да, ценная вещь. А какой на ней текст, не разгляжу? Поставьте оттиск. Вот здесь, на этой бумажке… - и торговец резво достал и придвинул ко мне пустой листок бумаги и чернильную подушечку.
      Я бухнул печать о подушечку и уже хотел припечатать по бумаге, но сильная рука ухватила меня за кисть и отвела ее мне за спину. Шандар. Она сузила глаза и отрицательно помотала головой. Я расслабил руку и зажал печатку в кулаке.
      Торговец наклонил голову, всматриваясь в листок, словно пытался прочесть непроставленные иероглифы и чего-то напряженно ждал. Ольга неожиданно вздрогнула и отвела взгляд от штуковины. Еще раз недоуменно взглянула на нее, словно что-то проверяя, и сильно потерла лицо ладонью.
      – Пошли, - потянула меня Шандар. - Он еще не скоро очухается.
      – Почему ты мне не дала поставить оттиск?
      – Когда ты сам будешь думать?!
      – А что?
      – Ты хоть раз поинтересовался подарком? А вот я сделала это.
      – И каков результат? - скептически спросил я.
      – Это Великая печать ханьцев. Даже оттиск ее священен и позволяет владельцу либо добиться чего-то значимого для себя, либо получить много денег.
      – Тебе сложно было узнать? Растяпа! - высказалась Ольга, уже полностью пришедшая в себя.
      – Да мне и в голову не пришло, что ханец может отдать мне что-то действительно ценное! Но отдавать первому встречному реликвию своего народа! Я вообще этого не понимаю!
      – Он что-то в тебе увидел, - спокойно сказала зель.
      Как-то мне ее слова не понравились.
      Мы вышли на улицу. Пусто. Лишь ветер, несущий мелкую желтую пыль, подул сильнее. Шандар пошепталась с Ольгой и та быстро пошла куда-то в сторону. На мой вопрос зель ответила, что нечего рисковать здоровьем девушки, когда без этого можно спокойно обойтись.
      – А как же мое здоровье?
      Шандар скептически посмотрела на меня и объяснила ситуацию:
      – Ты - в группе риска. Защищать одного проще, чем двоих. На нее не будут нападать.
      – Зачем на нас нападать?
      Зель ответила вопросом:
      – Надеюсь, никто у тебя не видел печати?
      – Откуда ж я знаю? На вид не выставлял. Сегодня - в первый раз.
      – Могут быть неприятности, - Шандар поджала губы, намекая, что виноват в неприятностях буду только я.
      Как накаркала. Перед нами встали трое мужиков. Я на всякий случай оглянулся. Нет, не убежать - сзади тоже вышли трое, полностью перегораживая дорогу.
      – Уйди, девочка, - сказал один из них.
      Хуже нет оскорбления для зель, чем пренебрежение ее силой и возможностями. Шесть противников и один лезущий под ноги - не так много для профессионала.
      Шандар сделала шаг назад, несильно толкнула меня в грудь и уложила на землю. Тем же движением вынула из кармашка шарик на металлической нити и метнула его в одного из задних. И следом же во второго. Третий увернулся: разжал зажим на поясе, вытащил обернутый вокруг пояса меч и встретил нить лезвием, отсекая шарик от нити.
      Едва ощутив начало сопротивления, Шандар сменила противника, делая шаг обратно и разворачиваясь, уходя от удара в голову и отправляя мужика на землю. Второй ударил ногой. Зель поймала ногу, закрутила бойца и бросила того на третьего.
      На ногах остался один: тот, что с мечом.
      Он выставил лезвие вперед и аккуратно приближался к зель, фиксируя каждое ее движение. Шандар явно была в невыгодном положении: оружия у нее уже не было, а воспользоваться ножом в драке не позволял кодекс воина.
      Я ошибался. Зель думала совершенно иначе. Она просто ждала явного нападения. В какой-то момент нервы бандита не выдержали, и он ударил мечом сверху вниз по диагонали. Шандар шагнула вперед и вбок, развернулась, подхватила руку воина с мечом и закрутила его вокруг себя, одновременно направляя острие оружия тому в горло.
      Короткий всхлип, и меч вышел из затылка бандита.
      – Хорошая заточка, - прокомментировала Шандар. - Пошли?
      – Пошли, пошли, - буркнул я, неловко поднимаясь и отряхиваясь. Валяться рядом с мертвыми и полумертвыми телами казалось всё более неприятным.
      Дома у Рустама Ольга ходила из угла в угол и, даже когда мы вошли, не прекратила своего диагонального движения.
      – Вот и мы! - бодро сказал я.
      – Вижу… - скривилась Ольга, не останавливаясь.
      – Случилось что? - я забеспокоился.
      – Думаю.
      Видимо, это самое и случилось - то, что она вообще думает. Интересное происшествие. Я уже хотел было ее подколоть по этому поводу, как она попросила:
      – Покажи печать. Ради чего сыр-бор.
      Я залез в карман и вытащил черный камешек, невесть как и когда туда попавший.
      Печати в кармане не было.
      Я посмотрел в другом кармане, в тщетной бессмысленной надежде, что переложил печать и забыл об этом. Не забыл. Печать пропала. Куда же она делась? После встречи с торговцем я всё время контролировал ее.
      Нет, не всё время. Когда на нас с Шандар напали, я и думать о печати забыл: тогда в голову лезли оценки ситуации и страх быть убитым. Напавшие под ударами зель очень ловко падали рядом со мной. Кто-то из них и вытащил печать.
      Вытащив руки из карманов, я развел их в стороны и криво улыбнулся.
      Ольга поняла сразу:
      – Ты хочешь сказать, что тебя ограбили? Вообще, что ли?! Как может в цивилизованном мире быть такое?
      – В цивилизованном мире всё что хочешь может быть, - мрачно сказал я. - Мне не саму печать жаль, а то, что она подарок. Человек от всего сердца дарил, а я - потерял.
      – Ты же не нарочно, - успокоила меня Шандар.
      – Не торговал бы ею - ничего не случилось. Есть тут хоть какие власти? Пойду, заявление сделаю.
      – И что ты скажешь у тебя украли? Предмет торговли? А ты торговую лицензию получил, чтоб торговать? Нет! Личный предмет? У тебя есть соответствующе заверенное право владения этой вещью? Нет! - Ольга сердилась. Не на меня, а на саму ситуацию.
      – В любом случае абориген знает местные условия гораздо лучше любого пришельца. С этим ты не станешь спорить? - Шандар попыталась обуздать Ольгу.
      – Кто сказал, что в правительстве туземцы?! - с чувством превосходства воскликнула Оля.
      – Мы же не в правительство пойдем, - пояснил я. - Нам в ближайшее местное отделение сил правопорядка. И не обязательно там будет сидеть абориген. Достаточно человека, долго прожившего на Бриссе.
      – Именно человека? - скепсис Ольги так и лез из каждого произнесенного ею слова. - Гланга, скажем, не подойдет?
      – Не подойдет, - серьезно ответил я. - Нужен человек или кто-нибудь антропоморфный. А таких рас среди инопланетников немного.
      – Психолог, то же мне, - Ольга выплюнула слова, как ругательство. - Нашла, с кем связываться.
      Я предпочел пропустить мимо ушей ее нелестное замечание. Кому охота настроение портить перед делом? Хотя и не сложным, но тягомотным. Общение с любым представителем любой власти можно порекомендовать только мазохистам. Пришлось им на время стать…
      Даже на Бриссе здание администрации оказалось точь-в-точь, как на Тсаворите. Единственное отличие - народа там было не в пример больше, чем на далеком окраинном мире. Сотрудники администрации целеустремленно бегали по делам, всем своим видом выражая высшую степень занятости.
      Некоторые посетители пытались что-то спрашивать у них, но сразу же получали стандартный ответ: "Обратитесь в информаторий". Как будто обращение туда поможет получить просителю нужную справку с печатью.
      Мне справки не требовались. Я пришел, чтобы получить информацию. Набрал правильно сформулированный запрос, и общественный терминал в холле выдал подробные сведения об отделениях правопорядка с планом города и списком вопросов, которые не следует задавать служителю, чтобы не попасть под административную ответственность за оскорбление лиц при исполнении служебных обязанностей.
      Ближайшее находилось совсем недалеко. Точнее, в этом же здании, только вход располагался с другой улицы. Мы завернули два раза за угол и остановились под соответствующей вывеской.
      Я сразу сказал, что пойду один - иначе могут возникнуть проблемы. На что Ольга, как обычно, буркнула, что самой большой проблемой в этом городе являюсь я. Не сомневался в другом ответе. И чтобы развеять сомнения девушек, предложил им заглянуть в приоткрытую дверь.
      Зрелище могло отвратить любого, привыкшего к эффективной работе властей и их вниманию к рядовому члену Сообщества.
      Народу было много, даже слишком: сидячие свободные места отсутствовали напрочь, а чтобы занять стоячие, приходилось некоторое время расталкивать посетителей.
      За барьером сидел флегматичный служитель и в произвольном порядке тыкал пальцем в понравившегося ему разумного. Разумный безумно радовался, устремлялся к барьеру и выкладывал свою просьбу. После чего служитель иногда думал, иногда отвечал сразу, но проситель отходил и больше не возвращался, и не переспрашивал.
      Именно то место, куда я стремился. Теперь можно продемонстрировать зрителям искусство общения с властью и способы проникновения к ее представителям.
      Я протолкнулся между двумя эстами, злобно застрекотавшими мне вслед. Поднырнул под животом танланцзы, чуть не наступившим мне на ногу своей богомольей лапой. Стукнул годда по плечу и, пока тот поворачивался, обошел его с другой стороны. Теперь никто мне не заслонял вид на представителя власти. Он как раз закончил очередной комментарий и выискивал следующего желающего. Увидел меня, даже как-то приветливо улыбнулся и нацелил палец в мою грудь.
      Я быстро обрисовал ситуацию и наши сомнения.
      "Да, вы правы, мы ничего не можем поделать…" "Да, действительно, организовывать поиск украденной вещи и поимку грабителя в нашем мире можно только для предметов, имеющих определенный сертификат…" "Да, конечно, вы можете проводить частные расследования своими силами, если это не задевает чувств и интересов других разумных…" "Да, никто посторонний не станет вам помогать…" "Хотите маленький совет? Найдите ильмека и поговорите с ним. Бывает, они помогают иностранцам. А теперь до свидания - у меня много работы…"
      Представитель власти отвернулся и занялся разговором с бурхом - плотным человечком небольшого роста, выплевывавшем слова изо рта, как очереди из пулемета.
      Я вернулся к девушкам и сказал им мнение власти. Шандар пожала плечами, в точности копируя привычный жест Ольги. А сама Ольга только рукой махнула: дескать, где этого ильмека найти и кто это вообще такой.
      – Ильмеки - аборигены, я посмотрел. Живут в лесу. В местах большого скопления разумных бывают редко.
      – И как они выглядят? - уточнила Ольга и сразу завертела головой.
      – Обычно, - я приподнял брови, недоумевая. Ничего особенного в их внешности не было.
      – Где их искать? - не сдавалась Ольга.
      – Я же сказал - в лесу!
      – Но где именно - в лесу?
      – Зайдем в лес - увидим, - До леса было совсем недалеко, и я надеялся, что мы быстро найдем аборигена.
      Шандар фыркнула на мои слова, но не стала возражать, когда я заявил, что надо идти прямо сейчас, не откладывая на завтра. Ольга тоже не стала возмущаться. Видимо, они надеялись, что придя к лесу и не найдя ни одного ильмека, я пойму всю дурость своего поведения и мне станет стыдно перед ними.
      Рано радовались. Всё вышло по моему.
      Ильмек ждал нас на опушке. Он сидел на земле, скрытый травой почти до плеч. Обезображенное лицо и жуткий шрам на шее. Темная морщинистая кожа. Красное перо в волосах.
      – Ицли - мое имя, - сказал он.
      – Илья, - представился я.
      Девушки промолчали.
      Шандар вдруг обнажила нож, чего я не видел за всё наше путешествие, и демонстративно наставила его на ильмека. Какая может быть опасность от этого старика? Который продолжает сидеть с непроницаемом выражением лица, никак не выказывая агрессивности.
      – Убери нож, зель, - сказал Ицли, - ты не сможешь убить меня два раза.
      Но Шандар даже движения не сделала, а лишь прошипела для меня:
      – Он очень опасен. Он может сделать…
      – Что сделать? Скажи яснее, - меня всегда раздражало, когда собеседники говорят о чем-то своем, думая, что все вокруг них всё понимают.
      – Да, зель, ты права, - подтвердил ильмек. - Я - могу. Но не значит, что буду. Сейчас - просто разговор. Но ты можешь бояться меня.
      И ильмек приподнял верхнюю губу в улыбке.
      Ольга вообще спряталась за нашими спинами, и даже голоса не подавала. Что они так? Обычный старичок, побитый жизнью. Мы сами к нему шли… Ицли тут же опровергнул мою мысль:
      – Я знал, что ты придешь.
      – Кто сказал тебе?
      – Никто. Просто знал. Ты всегда приходишь.
      Что-то непонятное. Он говорит так, будто я уже неоднократно здесь бывал и приду еще много-много раз.
      – Давно это было? - саркастически спросил я.
      – Когда еще не было этих ран, - ильмек показал на свое лицо.
      – Не было этого, - уверенно сказал я, оглядываясь на спутниц. Но поддержки в их лицах не увидел.
      – Ты же не знаешь, кто такие ильмеки? На что они способны? Ты пришел за помощью. И ты получишь ее.
      – Ты поможешь мне, да? - я вдруг на секунду стал счастлив. - Чем я смогу тебя отблагодарить?
      Ицли поднялся на ноги. Он был ниже меня всего на пару сантиметров, и его глаза в упор смотрели на меня.
      – Вы, люди, слишком необычны. Странны. Вы желаете многого, но хотите совершенно иного. Зачем вам эта сила? Если вы не можете ее использовать?
      – Какая еще сила?
      – Сила менять прошлое.
      – Зачем его менять?
      – Ты задаешь пустые вопросы, - Ицли сузил глаза. - И сам знаешь на них ответы. Ты пришел разговаривать сам с собой?
      – Нет, я хочу…
      – Ты желаешь, чтоб это услышали все? - казалось, ильмек удивляется.
      – Мне нужно вернуть печать! Больше ничего! - закричал я.
      – Как просто… Но разве это именно то, что желаешь ты? - Ицли говорил со мной, но смотрел на Шандар.
      – Я хочу многого, ты прав. Но это - первое из всего.
      – Ты не видишь ствола за лианами. Не принимаешь жизнь такой, какова она есть. Пытаешься менять то, что менять не нужно.
      – А что нужно?! Что? Да, я ищу родителей. Но есть такое понятие - "совесть".
      – Проще не вернуть твою печать. Проще - не терять. Дай руку. В тебе есть эта сила. И ты способен понять сразу. Но, поняв, подумай - а стоит ли оно того?
      Ицли протянул мне руку, и я автоматически подал ему свою. Вскрикнула Шандар.
      В одно мгновение померкла и опушка леса, и ильмек, и Шандар с Ольгой…

      Торговец сделал шаг нам навстречу, невзначай закрывая проход вперед, и радушно показал на вход в свою лавку:
      – Заходите, заходите! У меня в лавке вы найдете всё, что угодно душе и телу. Здесь чудо становится реальностью!
      Я споткнулся. Этот торговец, и его лавка… весь этот день, когда я потерял печатку. Разве он может повториться? И куда делся ильмек, которого мы встретили на опушке леса? Он что-то говорил про изменение прошлого. И что лучше не найти, а не потерять…
      Шандар с Ольгой уже собирались прислушаться к словам торговца, но я их остановил:
      – Подождите меня здесь. Это важно. И ты, Шандар, тоже.
      Но я зашел. Палящее солнце осталось за дверью, а здесь был свежий приятный чуть прохладный воздух, напомнивший мне о море.
      Я медленно шел вдоль стены, разглядывая стоящие на полках безделушки - красивые, но не задерживающие мой взгляд на себе. Лишь невзрачный камешек под стеклом привлек мое внимание. С виду он казался простым булыжником, но стоило чуть двинуться или посмотреть под другим углом, он внезапно изменял и цвет, и форму, и прозрачность. Представлялся то зеленым авантюрином, то розовым турмалином, то фиолетовым чароитом, то мерцающим опалом, то голубым сапфиром.
      Если же сейчас повернуться, то можно увидеть некую штучку. Действительно. Она блестела, находясь в затененной нише, излучая собственный свет, вспыхивающий то зеленым, то красным, то фиолетовым. Тонкие, казавшиеся стеклянными, нити, тянущиеся из утолщения в средней части, двигались изломанными движениями. Вся эта конструкция стояла на множестве тонких красных иголок и словно кружилась на одном месте: иголочки то появлялись, то исчезали, создавая иллюзию вращения.
      И вместе с тем, предмет не выглядел живым. Он казался искусным механизмом, созданным безумным резчиком по камню, и показывающим зрителю именно то, что тот хотел увидеть в данный момент.
      – Будете брать? - любезно спросил торговец, заметив мой пристальный взгляд.
      – Зачем мне это? - не менее любезно ответил я таким тоном, чтобы он не понял - хочу ли я отказаться от покупки, или просто хочу узнать больше о предмете.
      Торговец предпочел считать правильной вторую версию.
      – Этот предмет не имеет аналогов во всей обитаемой части Вселенной. Он позволяет видеть то, что недоступно простому взору. Активизирует мыслительные процессы смотрящего на него, одновременно успокаивая и расслабляя…
      Я делал вид, что внимательно слушаю его, а сам пытался понять - что же такое на самом деле эта игольчатая конструкция.
      – И сколько это стоит? - перебил я торговца.
      Торговец поперхнулся и совершенно неожиданно сказал:
      – Для вас - бесплатно.
      – А вы сколько заплатили за него? - насмешливо спросил я.
      – Эта вещь сама выбирает себе хозяина… - тихо ответил торговец.
      – Она не нужна мне.
      – Вы не можете отказаться. Она не позволит.
      – Вот еще! - возмутился я.
      Торговец осторожно вынул из ниши предмет и поставил его на прилавок передо мной. Я скептически посмотрел на торговца и на игольчатый предмет в ожидании, когда тот начнет заставлять меня его взять. Что он применит: гипнотическое воздействие? Эмпатическую привязанность? Наркотическую зависимость? Угрозы? Щедрые обещания? Что может предмет?
      Ерунда. Не стоит даже внимания на него обращать.
      Иголочки замельтешили быстрее, поплыли, становясь еле различимыми, и исчезли.
      Всё исчезло.
      Я вспомнил.
      Теплый летний дождь, мелкими каплями сеющийся по лицу. Солнце, с трудом пробивающееся сквозь белые облака на горизонте. А над головой - синее небо. И непонятно - откуда капает, ведь нет туч в этой глубокой синеве.
      Не нужно прятаться от дождя - это просто вода, ничем не загрязненная: ни радиацией, ни ангидридами, ни мелкой ядовитой пылью. Да, такое бывает. Но тогда я об этом не думал. В том возрасте такое и в голову не приходит: как можно сомневаться, что вода иногда совсем не то, что можно пить или в чем можно купаться.
      Мне хорошо. Меня распирает от желания или крикнуть, или подпрыгнуть, или пойти колесом, а лучше всё сразу. В общем, сотворить нечто такое, от чего станет еще лучше и радостнее. А ведь произошла такая малость: со мной заговорила Ли Ло-вэй. И не важно, что она спросила какую-то форменную чепуху, что-то там о задании на выходные. Главное, что она вообще со мной заговорила! До этого я был для нее пустым местом. Ну, не совсем пустым, а чем-то вроде шкафа или стула, который стоит на проходе и мешает пройти.
      Приятно быть не мебелью, а живым человеком. Если она спросила раз, то, вполне возможно, спросит и другой. Но Ли - девушка умная, не чета нам, разгильдяям. Чтобы вызвать ее интерес, надо знать что-нибудь, что она не знает, и успеть вставить это в разговор, пока она еще смотрит на тебя.
      В чем я могу быть лучше других? Что этакого не знает и чем не интересуется ни один из моих сверстников? Ладно, посмотрим, что можно будет к месту сказать. А то брякнешь невпопад - только хуже сделаешь.
      – Принес? - спрашивает она назавтра.
      – Конечно! - я выкладываю перед Ли то, что обещал.
      – О, тут много…
      – Много, - глупо подтверждаю я. Хоть бы еще спросила. И спрашивала так без конца. Сегодня, завтра, всегда-всегда. А я бы отвечал…
      – Илья!!
      Так, Ли недовольна. Неужели я прослушал, что она мне сказала? Что-то важное? Или у меня настолько дурацкий вид?
      – Что? - только и могу сказать с виноватым видом.
      Ло-вэй сменяет гнев на милость:
      – Я говорю - поможешь сумку донести? А то твои задания слишком тяжелые…
      – Конечно! Разумеется!!
      Мой энтузиазм, наверно, бьет через край, но ничего с собой поделать не могу. Уж я донесу! Это ж надо! Вот как случается!!
      Голые эмоции и сплошные выражения вместо слов. Я еще не знаю, что за большой радостью приходит большая печаль. У меня и радостей-то раньше никаких не было.
      Мы идем до ее домика. Она - впереди, а я - сзади, тащу две тяжеленные сумки. Ерунда! Главное, что я с ней рядом. Ну, почти. Короче, вместе. Вот. Мы - вместе. Идем. Клёво. А ведь Ли могла бы позвать любого. И любой бы согласился проводить ее. Но выбрала она меня! Значит, что-то она во мне нашла. Интересно, что?
      Мы на секунду останавливаемся, и Ло-вэй открывает дверь в домик.
      – Зайдешь? - легко спрашивает она. - Предков дома нет…
      – Ага, - сиплю я. Это всё пыль - в горле пересохло. Я набираюсь наглости. - Водички бы выпить…
      Ли хмыкает, улыбается и впускает меня в дом. Я осторожно захожу, оглядываясь.
      – Не боись! - фыркает Ли. - Никто не укусит!
      Не укусит. Ну, наверно. Я ей верю. Ведь это - Ли Ло-вэй! Она не может говорить неправду.
      – Ай! - я вздрагиваю и застываю - что-то мокрое тычется мне сзади в шею.
      Ли хохочет. "Это ж - цвирра", - сквозь смех выговаривает она. Тогда и я облегченно смеюсь. Кидаю сумки, куда Ли мне показывает, и отправляюсь вслед за ней на кухню. Я внимательно смотрю, как она мне наливает эту воду, которая булькает в прозрачном стакане тонкого стекла, как подает мне стакан, как я беру его, случайно соприкасаясь с Ли пальцами, и чуть не роняю от неожиданности.
      Нужно владеть собой. Еще не хватает побить в гостях посуду и облить хозяйку.
      – Ты пока попей, я сейчас, - быстро говорит Ли и убегает в комнату.
      Я жду. Наверно хочет приодеться. Или, там, украситься. Девчонки - они все такие.
      – Ну, как? - спрашивает она, появляясь.
      У Ло-вэй на шее висит светло-зеленый ограненный камушек на серебряной цепочке. Большой камень, качественно обработанный.
      – Красивый берилл, - брякаю я.
      – Дурак, это - изумруд, - окатывает меня презрением Ли и хвастается. - Чжан подарил.
      – Да нет, это точно - он, - продолжаю настаивать я. - Изумруд же тоже берилл, только определенного цвета - темно-зеленого. А у тебя - светлого.
      – Ах, какой он умный! - зло возмущается Ли. - Если Чжан сказал, что изумруд, значит изумруд! Чжан всякую гадость мне не будет дарить! Давай, вали отсюда! Знаток, тоже мне…
      Она распахивает дверь и показывает пальцем на выход.
      А ведь сам виноват. Никто не тянул меня за язык, не просил рассказывать правду о камне. Ведь она и позвала меня для того, чтобы я восхищался, как знаток. А я разрушил все ее надежды.
      Я выхожу на крыльцо домика Ли, смотрю в это тусклое небо, второй день моросящее мокрым гнусным дождиком, и понимаю, что так будет всегда. Я всегда буду всё портить. Всегда буду говорить ненужные глупости.
      Неудачник…
      Иголочки застыли и взгляд сфокусировался на них.
      Интересная игрушка. Пережить еще раз счастливый момент, который случился давным-давно. Вспомнить его, прочувствовать. На это можно поймать любого.
      Не меня.
      Оказывается, я никогда не был счастлив. А то, что сначала казалось счастьем, тотчас сменялось чем-то другим. Всегда. Даже как-то грустно.
      Я отодвинул игольчатый предмет в сторону, уперся руками в прилавок и выжидающе уставился на торговца.
      – Не берешь?
      – Нет, - в который уже раз ответил я.
      – Ты сильный, - оценивающе сказал торговец. - Что дает тебе силу?
      – Не знаю, - отрезал я. У меня не было желания разговаривать об этом.
      – Хочешь что-нибудь другое? - торговец обвел рукой помещение лавки.
      – Ты продаешь счастье? - усмехнулся я.
      – Некоторые вещи вполне могут сделать человека счастливым…
      – Если он любит эти вещи, - перебил я. - Ты думаешь, что-то может стать мне настолько нужным?
      Торговец внимательно посмотрел на меня.
      – Есть такая вещь. Доска для игры. Найдешь ее - будешь играть. Только выиграть на ней невозможно.
      – Зачем тогда играть? - скривился я.
      – Сыграешь - поймешь, - таинственно ответил торговец.
      Ну, его! Нечего тут больше делать. Я невежливо повернулся спиной к торговцу и вышел в душный вечер.
      Шандар приподняла голову и недовольно сказала:
      – Долго прохлаждался. Я Ольгу домой отправила, нечего ей тут париться.
      – Хорошо.
      – Что там было? - Шандар не отставала.
      – Ничего не было. Разговаривали.
      – Тебе виднее. Хоть бы о безопасности подумал.
      Я вздохнул и нехотя сказал:
      – Он долго уговаривал меня купить одну штуку, а я отказывался. Потом про счастье поговорили.
      Зель не поверила, но свое мнение высказывать не стала. Проще не спорить со мной, а делать по-своему. Не спрашивая о моих планах, она направилась в обратный путь.
      Я остановил ее:
      – Мы пойдем другой дорогой.
      – Это не нужно. Нет опасности, - возразила Шандар.
      – Сейчас нет. Но может и появиться.
      Зель скривилась, но спорить не стала. Я даже представил, как она думает: "Что с дурака взять, всё равно ничего не поймет…"
      Нет, опасности не было. Двое для зель - пустое место. Даже с оружием в руках. И если бы их действия хоть чем-то напоминали нападение, Шандар уложила бы их за три секунды.
      Они решили быть оригинальными.
      Не доходя до нас пяти шагов, отбросили плазменники в сторону и вывернули карманы, продемонстрировав их пустоту. Один снял рюкзак и вытряхнул из него в руки другому тот самый предмет, который я отказался взять в лавке. Мужик с небольшим поклоном протянул мне игольчатую штуку и сказал:
      – Тебе. Сказали отдать. Бери, бери, у нас еще куча дел.
      Я растерянно протянул руки, и он всунул мне тяжелую и неудобную вещь, которую я раньше совсем не собирался брать. Уверившись, что она у меня в руках, мужики повернулись и побежали со всей возможной скоростью, на какую были способны. Наверно, иначе не успевали заняться неотложными делами.
      – Наверно, нам тоже пора идти?
      – Пошли, пошли, - буркнул я, всё еще недоумевая. Штуковина оттягивала руки, и хотелось положить ее как можно скорее. Оставить на месте этот предмет мне показалось неуместным.
      Ольга ходила из угла в угол и, по ее меткому выражению, думала. Я не успел спрятать штуковину и так и встал, держа ее перед собой. Оля вдруг просияла, словно увидела нечто ценное, прекрасное и давно ожидаемое.
      – Это мне?
      – Тебе, конечно, - ответил я автоматически.
      – Спасибо!! - Ольга порывисто обняла меня и чмокнула в щеку.
      Такого изъявления чувств я от нее не ожидал. Мне стало неудобно, словно я ее обманул. Нет, не словно. Я действительно не сказал ей правды. Воспользовался случаем, чтобы избавиться от штуковины.
      – Где ты это достал? - продолжила Ольга восторженно.
      – У торговца, куда я заходил.
      – Класс!! - Оля вертела игольчатую штуку и не могла насмотреться.
      – Я старался, - довольно сказал я.
      – Врет он, - мрачно бросила Шандар. - Ему эту штуку двое грабителей дали, а потом убежали, будто за ними хищник гнался.
      – Но сначала мне ее торговец втюхивал, - я решил не отступать.
      Оля прекратила выражать восторги, сощурилась и с плохо скрываемым возмущением выговорила:
      – Ты зачем меня обманываешь? А?! Зачем?! Эх, Илья…
      – Это надо вернуть. Нельзя брать было. Подсудное дело. Надо жалобу составить… - я пытался глупо оправдаться.
      – Это смешно. Двое грабителей, которые не грабят, а всучивают странную вещь, и потом улепетывают, будто ты их догонишь и убьешь на месте. Кому ты собираешься жаловаться и на что?
      – В администрацию. На хулиганское поведение двух разумных. Обладание не принадлежащим тебе предметом карается весьма строго, каким бы образом не был получен этот предмет. А принадлежать предмет может только после его покупки, пусть и за смехотворную сумму. Так что, пока нас не замели по полной, я предпочитаю сдаться и чистосердечно во всем признаться.
      – Посадят тебя, - Ольга почти довольно закивала головой.
      – Илья, - вмешалась Шандар, - может, просто избавиться от этой штуки? Отнести подальше и оставить.
      Я подивился ее наивности:
      – В таком случае нам вменят в вину еще и попытку сокрыть преступление. За это срок удваивают.
      – Тебе же! - фыркнула Ольга.
      – Ошибаешься. Мы живем вместе, следовательно, представляем собой организованную преступную группу. Срок увеличивается.
      – Ну, Илья, такого я от тебя не ожидала! Ловить надо было этих антиграбителей и в суд сразу тащить.
      – Не сообразил сразу.
      Ольга только рукой махнула.
      – Ничего, - решил я, - схожу в местное отделение сил правопорядка, поговорю с человеком.
      – С чего ты взял, что там будет человек? - подозрительно спросила Ольга.
      – Ни с кем другим не имеет смысла говорить - не поймут.
      – Вот же - психолог, - процедила Оля. - Нашла, с кем связываться.
      И в этот раз я предпочел проглотить обиду.
      Я не стал заходить в администрацию - еще не забыл, где находится отделение правопорядка. Протолкался между разумных и, когда представитель власти благосклонно показал на меня, вкратце объяснил ему ситуацию.
      "Да, вы правы, мы ничего не можем поделать…" "Да, действительно, ваши действия попадают под закон о присвоении предметов, имеющих сертификат принадлежности…" "Поиск разумных, вручивших вам незаконный предмет, не входит в юрисдикцию администрации…" "Да, вы можете обжаловать решение суда, но только после того, как он состоится…" "Да, вы вправе предстать перед судом в любое удобное для вас время до того момента, как вы покинете планету…" "Хотите маленький совет? Найдите ильмека и поговорите с ним. Бывает, они помогают иностранцам. А теперь до свидания - у меня много работы…"
      Он что, всегда заканчивает советом обратиться к ильмеку? Нафиг я к нему ходил, спрашивается? Или тут действует инерционность поступков? Так я про себя назвал действия, необязательные к исполнению, напрямую не влияющие на события, но всё равно выполняемые, как наиболее естественные, в канве прошлого варианта.
      Уговорить девушек немедленно идти в лес под вечер опять не составило труда: как и в прошлый раз, они не поверили, что я встречу ильмека сразу же, как туда приду. Как и прежде, они ошибались.
      Ицли сидел на том же месте.
      – Ты пришел, - констатировал он.
      – Ждал? - спросил я с нажимом.
      – Ты всегда приходишь, - сказал ильмек, как и в прошлый раз.
      – А ты всегда предсказываешь это.
      Ицли неопределенно пожал плечами, словно я сказал нечто тривиальное. Раздражающий разговор. Один из собеседников полностью в курсе событий и даже вполне может знать, что скажет и как среагирует другой. Будем оригинальны? Но даже эту оригинальность ильмек может предвидеть. Или, как он сказал, знать. Может, он действительно знает? Ведь неспроста эта повторяемость событий, различающихся лишь в мелочах, но приводящих к совершенно иному исходу?
      Но кто создает эти мелочи? Сам же я и создаю. Ведь в первый раз и Шандар, и Ольга вошли к торговцу, а во второй я их не пустил. Мое вмешательство изменило… Так что оно изменило?
      События, происшедшие со мной ранее? Что-то не случилось, зато случилось другое, не менее неприятное, но иного вида, чем раньше. Интересно, если опять попасть в тот же момент, смогу ли я избежать нежелательных событий?
      Но это, скорей всего, из области теорий. Как сказал Ицли при первой встрече: "Проще - не терять". Ведь печатка в результате осталась при мне. Именно этого я и хотел.
      Значит, ильмек может управлять прошлым? Так вот что он имел в виду, когда говорил о силе менять прошлое! Что он запросит, за право воспользоваться этой силой?
      Мои мысли прервал сам Ицли:
      – Ты думаешь? Это хорошо. Возможно, поймешь, если постараешься.
      – Что я пойму? Что я должен понять?!
      – Не должен, - ильмек мотнул головой.
      Как мне надоели эти намеки, полунамеки и просто незавершенные предложения. Я люблю прямоту и незатейливые слова, которые трактуются лишь одним образом. Таких слов совсем немного: вода, воздух, пища, жизнь… И нет причин увеличивать их число.
      Я внезапно посмотрел на нас со стороны. Перед тщедушным старичком, который только и норовит посмеяться, стоит мужчина и выслушивает непонятные слова этого старичка. Чего ради? Неужели я привык унижаться, чтобы получить желаемое? Да и что я желаю, в конце концов?
      – Шандар!
      Зель вышла из-за моей спины и встала рядом, настороженно смотря на безмятежно сидящего старика.
      – Сделай так, чтобы этот ильмек четко отвечал на вопросы, - наконец-то я сформулировал, чего хочу от разговора.
      Зель неуверенно посмотрела на меня, казалось, не понимая, что я от нее требую. Взять бы ее за шкирку и толкнуть к ильмеку, чтобы пошевеливалась. Тогда поймет, что значит защищать человека.
      Я не стал этого делать. Нельзя.
      Ицли развеселился.
      – Зачем ты суетишься? Совершаешь глупые поступки? Говоришь бессмысленные слова?
      – Я хочу понять.
      – Это не нужно. Твой разум сам всё сделает за тебя. Понимание может лишь помешать.
      И тут же, без перехода приказал Шандар:
      – Убей его!
      Зель вздрогнула, вытащила нож и резким движением попыталась воткнуть его мне в сердце…
      – Ты ведь помнишь, что было? - въедливо спросил Ицли.
      Я попытался сообразить. Так. Шандар стоит сзади меня - как раз там, где она встала, когда пришла. Она расслаблена и не видит ни от кого угрозы. И даже не собирается меня убивать… Но ведь я практически почувствовал, как нож проходит у меня между ребер! Нет раны. Я невредим. Словно кто-то вернул нас к самому началу разговора с Ицли.
      Вот оно. То, что пытается сказать мне ильмек.
      – Скажи, Ицли, - я попытался удержать себя в руках, - Ты можешь вернуть меня к самому началу?
      – Началу?
      Я понял, что неправильно сформулировал, и добавил:
      – К тому моменту, когда я был значительно моложе.
      – Сколько времени ты на Бриссе?
      Иносказания ильмека уже почти полностью понимались мной, но я всё же решил уточнить:
      – Ты контролируешь только то, что находится на планете?
      – Я - да. Каждый хозяин лишь самому себе.
      Что он имеет в виду? Неужели он намекает на то, что именно я перемещался в прошлое? То есть, был ли я причиной этого перемещения, или Ицли? Наверняка, ильмек умеет много больше, чем я, если я действительно что-то могу.
      – Но зависит ли это от способностей? И от чьих? - задал я очередной вопрос в этой бесконечной игре, в которой нет выигравших, а проигравшие - все.
      – Любой способен лишь на то, на что он способен.
      Но меня было уже не сбить:
      – Кто это делает? Ты или я?
      Ицли усмехнулся, растягивая шрамы на лице.
      – Ты можешь многое. Сам. Пробуй.
      – Могу? И что же? - я хотел узнать всё и сразу.
      – Тебе самому это решать… А теперь иди - ты получил, что хотел.
      Вот в чем - в чем, а в этом он абсолютно прав. И даже больше.

      Я сидел на коленях, пытаясь отрешиться от окружающего мира и уйти в свой микрокосм. Понять себя невероятно сложно, гораздо сложнее, чем составить представление о ком-нибудь. Вполне реально просчитать поступки другого человека и сделать выводы о том, что и как он сделает. Это - уровень обобщений.
      Сложнее понять, что при этом человек думает. Мысли и действия не обязательно совпадают. Но весьма малому количеству людей под силу скрыть недовольство своими поступками, если таковое есть.
      Но каков я сам? Что движет мною? Ведь даже задавая себе вопросы, я уже меняюсь. В какой момент я ближе к точному восприятию себя?
      Внутри меня лишь тьма. И перед закрытыми глазами - тоже тьма. Нужно сосредоточиться на дыхании и не думать. Чтобы мысли ушли, чтобы они не тревожили меня…
      Хотя я сидел с закрытыми глазами, но совершенно точно воспринимал на слух, что происходит вокруг. Вот мягкие шаги Шандар - неодобрительные, но понимающие. Вот покашливание Рустама - уж не заболел ли? А вот резкие удары каблуков об пол - раздраженно прошлась Ольга и уселась на диван - скрипнула пружина.
      Как тут вникнуть в себя, если столько внешних помех? А если ими воспользоваться? Воспользоваться чужим восприятием и от него перейти к своему? Не могут же они все никак не относиться ко мне. Или могут? Наверняка для Ольги я - раздражающий фактор. Чем дальше, тем она становится раздражительнее по отношению ко мне. Про остальных и загадывать не буду - даже представить не могу.
      Я настроился на зель. Оказалось, это довольно просто сделать.
      Сначала определить ее местоположение в пространстве относительно меня. Представить как можно подробней и почувствовать себя ею.
      Шандар. Настолько гармоничная, что это кажется невозможным, но при этом настроенная на одну цель - убить красиво. В этом смысл ее жизни. А мелкие помехи, в виде работы охранником, всего лишь эпизод жизни.
      Еще немного, и я смогу увидеть, как она думает…
      Зеленоватая глубина, в которой отовсюду грозят опасности. И надо уберечь свой маленький воздушный пузырь, не дать ему улететь к поверхности, чтобы выжить в тяжелом холодном мире. Но есть кто-то, кто слабее тебя. Тот, у которого нет своего воздуха. Он задыхается, машет руками, пытается всплыть, но цепкие лапы октопуса крепко держат у самого дна. Еще мгновение, и человек погибнет. Надо совсем немногое - поделиться с ним воздухом. Конечно, у тебя станет его меньше, но неловкий, ничего не умеющий человечек сохранит свою никчемную жизнь. Его просто жаль. Шандар отрубает лапы морского чудовища и щедро снабжает воздухом неловко забарахтывавшегося человека.
      Надо ли говорить, что этот человечек - я?
      Она считает, что спасать меня - ее долг? Мы даже не заключили официального соглашения - я упустил из виду, а Шандар не напомнила. Да, в ряду ее ценностей я занимаю место подобное тому, что занимает домашний питомец у людей.
      Заслужил.
      Я покинул внутреннюю сущность Шандар и нащупал Ольгу.
      В мозгу возникали картинки, быстро сменяющие одна другую. Первая встреча с Ольгой. Жизнь на Хань. Спуск на Зельде. Побег с нее. Общение с компом чужого корабля-астероида. Брисс. Каждый раз Ольга была другой. Разной. Никогда не повторяясь, даже в мелочах.
      Я настроился на нее. И увидел.
      Бескрайнее поле, почти сплошь покрытое какими-то синими цветками. Ветер колышет их стебли, доходящие Ольге почти до пояса. До самого горизонта нет никого, кроме темной фигуры, стоящей сбоку, на краю взора.
      Узнать ее легко - это я. Выгляжу я несколько странно в Ольгиных ощущениях - будто стремлюсь к ней и в то же время отстраняюсь. Это противоречие одновременно и пугает ее, и притягивает.
      Будь ее воля, Ольга схватила бы меня и не отпускала. Достаточно протянуть руку, чтобы поймать ускользающую тень - меня - но рука не поднимается. Что-то противодействует ей.
      И от этого горько и паршиво на душе. Иногда хочется плакать, но надо зачем-то сдерживаться. И темный силуэт всё отдаляется и отдаляется от нее.
      Нет раздражения. Есть печаль.
      Неужели всё это раздражение создавалось искусственно? И я вел себя совсем не так, как хотелось Ольге? Хотя она и сама бы не смогла сформулировать, как я должен поступать, но зато прекрасно понимала, как я не должен себя вести. По ее представлениям, Ольга не раз совершенно ясно намекала, в чем я не прав. И ужасно сердилась, когда я не обращал внимания на совершенно очевидные слова и поступки.
      А сейчас я слишком хорошо ее понял. Ольга, фигурально выражаясь, стояла у меня на ладошке. Я мог поворачивать ее, рассматривать, щекотать и смотреть, как она смеется. Как она грустит. Как печалится, плачет, негодует…
      Хотел ли я того же, что и она?
      Хотел… Как ни странно.
      Зачем же я подавлял это в себе? По дурной привычке всё делать наоборот? Или просто не прислушивался к своим желаниям? Говоря: "Мало ли чего я хочу? Другой хочет иного, зачем ему навязывать мое мнение? Наверняка он думает не так, как я".
      Да, я ошибался.
      Ошибки надо исправлять.
      Я легко поднялся - ноги от многочасового сидения даже не затекли - и сделал два шага к дивану, чтобы встать напротив Ольги. Она недовольно посмотрела на меня и перевернула страницу какого-то красочного вирт журнала, который она бесплатно скачала на носитель.
      Она явно не ждала от меня чего-нибудь хорошего.
      Пришлось ее разочаровать.
      – Оля, - сказал я совсем негромко, чтобы не привлекать излишнего внимания Шандар и Рустама, - давай жить вместе…
      Ольга выпрямилась, глаза ее округлились, а журнал выпал из руки.
      – Ты серьезно, Илья? - в голосе ее слышалось беспокойство. Наверняка появились мысли о моем душевном здоровье.
      – Серьезно, - я кивнул.
      – Как ты себе это представляешь? - теперь она думала, что я глупо шучу.
      – "Заключение союза на неопределенный срок между двумя особями противоположного пола", - процитировал я.
      Оля молчала, напряженно смотря мне в глаза. Искала ответ. Сомневалась. Пыталась поверить.
      Да, она поверила мне.
      Нерешительно потеребила кончик носа и спросила излишне робко:
      – Я могу пригласить друзей с Хань?
      Тепло и радостно было смотреть на нее, слышать ее голос, выполнять ее просьбы.
      – Да, Оля. Конечно, - и наконец-то счастливо улыбнулся…
       Служебный файл:
       Тема:О дискредитации зель.
      Считаю нецелесообразным раздувание негативного отношения к автохтонному населению Зельде. Зель состоят на службе во многих подразделениях, выполняя ответственную работу, справится с которой людям было бы затруднительно. Постановка их в преследуемое положение может полностью дестабилизировать работу нашего отдела. Просим дальнейших указаний.
       Ответ: Вы сами предложили использовать такой метод воздействия на объект. Предлагаю отрегулировать ситуацию, исходя из ваших предложений.
       RE: Ответ: Рекомендую объявить передачу, показанную по Всемирной сети, провокационной и полностью сфабрикованной враждебными нам элементами. Обнаружить этих личностей и публично наказать. В качестве наказуемых предлагаю выбрать…

      Народу на регистрацию пришло совсем немного. Да и как мне объяснили в Бюро Регистрации Гражданских Актов, заключение союза - рутинное дело, не требующее личного присутствия. Но Ольга хотела, а я совсем не возражал. Нам подготовили зал, выделили официальное лицо, объяснили порядок проведения церемонии и ограничили количество гостей.
      Конечно, приятно идти рядом с человеком, который собирается провести с тобой всю жизнь, держась за руки, глупо улыбаясь неизвестно чему и пропуская мимо ушей все напутствия. Я и так знал, что всё у нас будет хорошо. Ольга в белом открытом платье выглядела потрясающе. Она чуть-чуть смущалась от общего внимания, и щечки ее мило розовели.
      Нам задали какие-то вопросы, на которые следовало ответить "да", потом мы оставили отпечатки пальцев на скан-документе, и официальное лицо поздравило нас с регистрацией.
      Сразу же подбежали Олины подружки, защебетали, как стая разноцветных птиц-пересмешников. Друзья чинно подходили, жали руку и отходили к своим девушкам.
      Подошла Шандар. Она молча рассматривала меня, словно видела в первый раз, потом сняла с шеи цепочку с серебряным ножом и вложила мне в руку. Невероятный подарок! Это равнозначно тому, как человек отдаст сердце.
      Только один человек всё не решался подойти - Рустам. Он мялся, то порываясь сделать шаг, то останавливаясь, теребил лацканы непривычной для него одежды, начинал говорить и замолкал.
      Я улыбнулся и шагнул к нему, распахивая объятия.
      Рустам открыл ладони и протянул руки мне навстречу.
      Странное существо цеплялось суставчатыми ножками за пальцы Рустама. Ножки были лаково-черными, на спинке трепетали тонкие стрекозиные крылышки, а тельце горело ярко-оранжевым огоньком. Я несмело коснулся его пальцем и почувствовал сильный жар, исходящий от оранжевого комочка.
      – Это что? Это мне? - бессвязно пробормотал я.
      Внимание гостей сосредоточилось на Ольге. Мы с Рустамом будто одни стояли в высоченном зале с расписанными золотом колоннами и зеркалами, в которых отражался яркий оранжевый живой огонек. Чудо какое!
      Я не знал - что такое дарит мне Рустам. Но, глядя на ломкое существо у него в руках, мне хотелось смеяться и плакать, обнять весь мир и сделать его счастливее, и никогда, никогда не расставаться с подарком.
      – Возьми тирби-тиль. Она одна. Последняя, - Рустам моргнул, и по щеке покатилась слеза.
      – Но что с ней делать? Зачем она? - я всё задавал и задавал бессмысленные бесполезные вопросы, не замечая никого и ничего вокруг.
      – Это - счастье. Живое счастье.
      Я протянул ладонь, и тирби-тиль аккуратно переползла на мою руку, легонько щекоча маленькими коготками.
      Светло и радостно. Солнечные блики отражаются в зеркалах, кружась в хороводе. Ольга бежит ко мне, мы с ней крепко обнимаемся, я целую ее, и уже никто не может меня отвлечь от этого наиглавнейшего дела. Ни Рустам, с грустной улыбкой стоящий рядом, ни Шандар, внимательно оглядывающая зал в поисках потенциальных врагов, ни Олины друзья, радостно кричащие и разливающие по бокалам пенящееся вино.
      Ни отряд местных сил усмирения, врывающийся в зал.
      Я закрываю глаза.
      Ничего нет.
      Темнота.
      И единственное неистовое желание - чтобы исполнилась мечта.
      Планета-мечта.

      Пронзительный писк, и только порыв ветра от взмаха оперенной лапы прошелся по лицу.
      Шандар прикрыла глаза.
      Любимое развлечение пернатых ящериц - внезапно вылетать из-под ног случайного путника, пугая его внезапными криками. Когда прохожий от неожиданности падает или садится в топкую грязь сибского болота, это жутко забавляет ящериц. Они возвращаются, планируя и судорожно взмахивая лапами, цепляются за корявые стволы дендра и мерзко пищат, будто хихикают.
      Зель держала лицо. Хотя кому это нужно здесь, в этом мрачном месте? Где коричневая трава и сиреневая листва шаро-деревьев на фоне фиолетового неба, затянутого рябью безжизненных серых облаков, вгоняла в тоску Шандар, привыкшую к зеленому и синему.
      Переступив с ноги на ногу, зель зябко обхватила плечи руками. Даже вода в этом негостеприимном мире чужая. Тяжелая и холодная. Она не держит на себе, а тянет вниз, стремясь удержать всё, что в нее попало.
      Шандар ухватилась за край наплавной дорожки, подтянулась, с трудом выдрала из топи затянутые в черный гель ноги и уселась тут же.
      Это не выход - отдаться на волю чувств, забыть о долге и о кодексе. Тебя наняли на работу. Тебе вменили в обязанность защищать человека. А ты не справилась. Где человек? Кого защищать? Как найти его?
      Наверно, он уже взял другого защитника. Который справляется с работой лучше нее. А она - не нужна. Теперь не нужна.
      Значит, нужно пытаться найти другого нанимателя. Но сначала отыскать Илью и узнать у него лично - действительно ли не требуются ее услуги. Где бы он не был, что-либо выяснить можно лишь в информатории. А информатории просто так по болотам не расставлены. Надо выходить на местных жителей.
      Шандар припомнила, что она знала о Сибе. Планета-заповедник, где количество поселений - минимально. И то лишь для предотвращения вмешательства в дела планеты. Здесь даже биологической станции нет, как и космического лифта. Но для нее не всё так безнадежно, как кажется. Наплавные дорожки пролегают лишь там, где ходят люди. Так что если идти по ней, то рано ли, поздно ли, но до людей доберешься.
      Лучше - раньше. Скоро организму потребуется пища и вода. Анализ - почему и как она оказалась здесь, придется отложить на потом. Когда условия существования перестанут угрожать жизни.
      На двух холмах расположились несколько вызывающе красных металлоидных боксов первой высадки. В низине ездил бульдозер, неторопливо срезая грунт и разравнивая площадку. По краям, на еще не подключенных секциях силового барьера, сидели ящерицы и возмущенно пищали, всякий раз подпрыгивая, когда тяжелая техника проезжала рядом.
      Действия людей Шандар не понравились. В том, что это люди, она не сомневалась: только они будут подчинять окружающий мир под свои желания, а не наоборот. Но неужели с Сибы сняли статус заповедника? Интересно, как они объяснят это, если их спросить? Достаточно найти ответственное лицо, и ответ будет получен. Правдивый, или нет - другой вопрос.
      Шандар пошла к ближнему боксу - надо действовать методично, пусть это и займет чуть больше времени, но ответы стоили того. Подойдя к двери, зель стукнула несколько раз по пластику и вошла, не дожидаясь ответа.
      В домике на длинной лавке за столом сидел мужчина и работал с данными, что-то сравнивая, занося цифры в реестр, производя вычисления. По всему было видно, что он занят и не будет вести пустые разговоры.
      Однако Шандар не волновали чужие заботы.
      – Я пришла, - с вызовом сказала она.
      Нет ответа. Словно человек не слышал обращенных к нему слов. Что ж, игнорировать зель никому не позволительно. Шандар достала кинжал и вонзила его в столешницу. Человек вздохнул, мельком глянул на возмутительницу спокойствия и продолжил работать.
      – У меня к вам неотлагательное дело, - сказала зель.
      – Вы из какого контингента? - спросил мужчина.
      – Я только что пришла сюда, - заявила Шандар.
      – Посторонним здесь нечего делать, - сказал мужчина, не поднимая головы.
      Зель зауважала его. На ум пришел только один способ отвлечь, кроме физического насилия, которое сейчас было не к месту и не ко времени.
      – Я ищу работу.
      Человек заинтересовался. Даже отложил свои записи.
      – Что ты умеешь? - он говорил в меру учтиво, но отстраненно, словно его каждый день донимали желающие получить работу.
      Шандар захотелось сказать ему полную правду: "Красиво убивать", но она сдержалась.
      – Я - воин.
      – Не требуется, - человек оторвался от своих пластиковых листков и сочувственно посмотрел на зель. - Что-нибудь еще?
      – Охрана.
      Наниматель покачал головой.
      – Кто вам нужен? - Шандар не привыкла отступать.
      Человек включил запястник, развернул вирт-экран и принялся монотонно читать:
      – Рекультиваторы, генные инженеры, реабилитаторы, операторы машин регенерации почвы, многопрофильные наладчики, рабочие строительных специальностей, обслуживающий персонал… достаточно?
      – Вам разрешили устроить здесь постоянное поселение? - Шандар удивилась.
      Мужчина усмехнулся и свернул листки.
      – А ты быстро схватываешь суть. Не желаешь место в администрации?
      – Вы меня не знаете… И на какую должность?
      – Скажем, прогнозист.
      – Каковы будут мои обязанности?
      – Делать прогнозы о последствиях того или иного действия, принимать соответствующие меры по предупреждению или поощрению событий и замечать то, чего не заметят другие, - человек рассмеялся.
      – Согласна. Меня зовут Шандар. И я - не человек.
      – Не важно. Иди в третий бокс, там тебе выдадут учетную карточку, определят место, поставят на довольствие. Да. И не забудь, кто тебя нанял. Иван Слобода.
      Услышанное имя ничего ей не говорило, и зель пожала плечами.
      Смотри-ка - обычные человеческие жесты уже стали ей привычны. Это радует. Ни к чему выделяться из общей массы колонистов. Сначала нужно разобраться - что тут происходит, а уже потом действовать, сообразуясь с обстоятельствами. Иначе неминуемы ошибки. А зель не допускают ошибок.

      – Шандар, говоришь? Не слышал. Что, только прибыла? Бывает. Тут распишись и тут. Это на каком языке? Нет, у нас надо графическим письмом. Буквами. На любом языке - на русском, английском. Вот, теперь значительно лучше. Это тебе. И это тебе. Это тоже тебе. Бери-бери, здесь ночи сырые да холодные - второе одеяло всегда пригодится. Глянь в окошко. Видишь тот домик? Да нет, с желтый крышей - это Викентия с семьей дом. Твой вон тот будет - под зеленой. Сейчас там незамужние девушки живут - Аля, Вика и Танюша. Как раз четвертой будешь. Они соседки хорошие, не обидят. У нас не принято с людьми ругаться. Таких - не любят. А меня Митричем зовут. Ну, если полностью - Алексей Дмитриевич. Только никто так не называет - не люблю официальности. Ты тоже не зови, не надо. Вижу, ты девушка скромная. У кого работать будешь? Как не знаешь? А, Слобода, понятно. Второй человек в колонии. Хозяйство ведет. Значит, нашел себе помощницу. Дело непростое, хлопотное. Да ты справишься, я уверен. Если какие вопросы будут - заходи, не стесняйся. Я всегда рад с человеком поговорить. Тем более с симпатичной девушкой…
      Зель подхватила в охапку груду объемных, но легких вещей, и пошла к указанному ей домику, стоящему почти на краю поселка колонистов. Две колеи от рабочей площадки извивались по холму, нещадно срезав фиолетовую растительность. Чем выше поднималась Шандар, тем шире становились следы, постепенно сливаясь в одну широкую грязную улицу, по сторонам которой стояли времянки. Их было много. С вершины холма зель насчитала около двух сотен домиков, расставленных в произвольном порядке. Первые жилые и административные дома колонисты поставили на берегу озера. Расширяя поселение, люди всё дальше отходили от центральной точки, поднимаясь по холму, пока не перевалили за его вершину. Поэтому Шандар вначале и увидела лишь несколько отдалившихся домиков да служебные боксы.
      Место посадки корабля читалось четко, но само судно уже улетело, что говорило о сроке высадки - не меньше двух месяцев. Если так, то сейчас колонисты заняты поисками местного сырья, как биологического, так и промышленного характера. Наверняка есть данные орбитальной разведки, так что это не проблема. А площадку ровняют под мини-завод - иначе, зачем силовой барьер? Жилье вон, так без защиты и стоит.
      Даже не запирается. Среди людей редко такое доверие встречается - Шандар это знала. А тут любой заходи, бери что хочешь. Да, видно, не надо никому - у всех всё одинаковое, а личных вещей практически нет.
      Шандар поднялась на крыльцо, открыла дверь, прошла тамбур и вошла в домик. Остановилась на пороге и огляделась. Ничего из ряда вон - стандартное временное жилое сооружение с нормативным сроком заселения пять лет. Необходимый минимум человеческих удобств, что радовало зель, без всяких там экстра-развлечений, без которых человек уже не представлял себе существования. Санузел с горячей и холодной водой, индивидуальная мини-котельная, ионообменный фильтр для водоснабжения и фильтр очистки для водоотвода, пелена биозавесы у притолоки, кондиционеры наружного воздуха. Датчики всех систем выведены на панель в тамбуре и показывают работу в нормативных пределах.
      Внутри помещение разделялось складывающимися перегородками на четыре маленьких спальни и на хозблок с кухней. Сейчас перегородки были сдвинуты, и Шандар видела, что три спальных места заняты, а одно, слева от входа, - свободно.
      Домик сиял яркими красками и блестел всеми поверхностями - его явно вылепили совсем недавно, и ресурс жизнеобеспечения был далек от выработки. В такие дома фильтры ставились несъемные. Хватало как раз на пять лет непрерывной работы, и, по прошествии этого времени, колонистам следовало переселяться в постоянное жилье.
      Сзади хлопнула дверь тамбура, и в домик ворвалась девушка, на ходу сбрасывая рабочие ботинки и комбинезон. Едва увидев Шандар, девушка ахнула, хлопнула в ладоши, радостно улыбнулась и, продолжая раздеваться, затараторила:
      – Ты новенькая? Заходи! Хотя, ты уже и так зашла! У нас как раз место свободное есть. Давно здесь? Я тоже недавно, с последней волной прилетела. Ты с Земли, нет? У нас все тут с Земли, неинтересно даже - никто ничего нового не рассказывает. Надолго к нам? Где работаешь? Вон твое место, рядом с цветком. Ты цветы любишь? Если нет, мы его передвинем, конечно. Кухня - там. Девчонки иногда готовят - не всё же время в столовке питаться. Тебе как зовут? Меня - Аля, будем знакомы…
      Девушка сделала паузу, чтобы набрать воздуха, и зель смогла ответить на последний вопрос:
      – Шандар.
      – Интересное имя! Так ты откуда? Скоро Танька придет. Она такая занудная, всё время говорит: "Помолчи, да помолчи", и не поговоришь. Отвлекаю я ее, дескать. От чего, скажите на милость, я ее могу отвлекать? Ничем таким она не занимается. Привезла с собой бумажных книжек - теперь читает. Вот не понимаю ее. Всё, что хочешь, можно в информатории узнать. Ну, там, по работе или советы какие-нибудь. Выбор - большой. А книжка - она ж всегда одинаковая, не меняется…
      – Зельде - мой мир.
      У Али округлились глаза, и она заговорила еще быстрее:
      – О-о-о! Никогда не слышала! Как там у вас? Красиво? Интересно? Сейчас столько миров открывается, что и не упомнишь всех названий. Или у вас еще хуже, чем у нас? Иначе зачем бы ты сюда прилетела на поселение…
      – Аля, ты кем работаешь? - вставила Шандар.
      – Я-то? Да механиком на бульдозере. Ничего, работа не пыльная - там гидроусилители стоят. Ремонтом и обслуживанием, конечно, не занимаюсь - это Виталика Нестеренко работа. Вот он вечно грязный ходит - не отмыться. Ой, я в душ собиралась, тебе не надо? Перед ужином быстро сполоснусь, а Вика придет - сготовит. Ее очередь сегодня. Ты меня спрашивай, спрашивай. Если что знаю - сразу расскажу, в себе держать не стану…
      – Иди, мойся, - улыбнулась Шандар и махнула рукой.
      Девушка в ответ просияла всем лицом и быстро юркнула в санблок, задвигая за собой перегородку.
      Хорошая девушка. Достаточно повысить порог восприятия, и с ней вполне можно будет общаться. Понятно, что другим людям тяжело, но не зель. Интересно, что может заставить Алю молчать?
      Додумать Шандар не успела. В домик вошли еще две девушки. Первая внимательно и серьезно оглядела зель и приветственно кивнула:
      – Шандар? Митрич про тебя говорил. Располагайся. Алька где? Моется? Не заговорила тебя еще? Ничего, привыкнешь. Меня Татьяной зовут. А ее, - Таня посторонилась и показала на вторую девушку, - Викой.
      Вика сняла верхнюю одежду, протиснулась мимо Татьяны, сказала "здрассте" и пошла на кухню.
      – У нас сегодня блинчики на ужин, - уже дойдя до плиты, сказала Вика, - будете?
      – С чем?
      – Я - с брусникой, Аля - с картошкой и грибами, а Таня… Таня, ты с чем?!
      – С мясом, конечно, - отозвалась Татьяна, пытающаяся что-то узнать по вирт-экрану.
      Видимо, ничего не получалось, и она досадливо свернула экран.
      – Барахлит, зараза. Завтра с начальником службы связи поговорю. Если опять что-нибудь переустанавливает в рабочее время - прибью.
      Шандар хмыкнула про себя, но реплику проигнорировала, ответив Вике:
      – Мне тоже с ягодами, если можно. Один. Аля говорила, что вы дежурите поочередно. Когда моя очередь и каковы обязанности?
      Вика приподняла бровь и кивнула на Татьяну.
      А та довольно сморщила носик и сказала, ни к кому персонально не обращаясь:
      – Наконец хоть кто-то понимает важность планирования! - подумала и сообщила. - Я со следующей недели график переделаю - это через два дня будет - чтоб обид потом не было. За это время и с обязанностями ознакомишься. Кстати, ты в курсе, что мы земной календарь используем? Так привычнее. Сумеешь приспособиться?
      – Это не проблема. Я быстро привыкаю.
      – Ну, и славно… Алька! Вылазь из душа! Ужин готов!
      Действительно. Вика успела поджарить блинчики и разложила каждому на тарелку. Аля выглянула вся мокрая, пискнула, включила "быструю сушку" и через две минуты присоединилась к остальным девушкам.
      Во время ужина девушки разговорились о каких-то бытовых проблемах, о смешных случаях, о парнях из соседних домиков. Шандар не прислушивалась и не вникала в чужие дела. Следовало как можно быстрее обдумать свои действия в новой ситуации. Основная цель - покинуть колонию на Сибе. Но вряд ли это возможно в ближайшее время - транспортники, после выброса основного груза, с новой порцией материалов прилетят не скоро. Да и устроиться туда пассажиром стоит некоторых денег. Сейчас же их нет. Следовательно, до прилета корабля надо будет заработать достаточно, чтобы купить билет.
      Хороший план. Осталось узнать - сколько ей будут платить и сколько придется работать, чтобы скопить требуемую сумму. Другой вариант - наняться на корабль без подписания контракта, что даст свободу уйти в любом порту.
      И третий вариант - объявить себя воином Зельде по открытому каналу. Клан сразу пришлет судно. Но ситуация небезвыходная. Нет нужды терять лицо, пока сама можешь совладать с ней. И совершенно необязательно раскрываться перед этими людьми, с которыми ей предстоит жить рядом.
      – …Что? - Шандар задумалась настолько, что пропустила вопрос.
      – Да ерунда… - улыбнулась Вика. - Тебе-то наши дела совсем непонятны, пока не обживешься. Ты на нас внимания не обращай. Хочешь - ложись, а мы еще за жизнь поболтаем.
      Аля хихикнула, а Татьяна кивнула со значительным видом, подтверждая сказанное Викой.
      В самом деле. Уйти за перегородку, чтобы девушек не смущать, и заняться своими делами. Найдется время и для сна…

      – Вставай, соня! - над ухом хихикнули. - На работу опоздаешь.
      Зель что-то промычала, отмахнулась и перевернулась на живот: открытие глаз после сна при свидетелях было чревато как минимум расспросами. Третье внутреннее веко, выглядевшее как серая непрозрачная пленка, надежно прикрывало глазное яблоко, когда зель спала или плавала в открытой воде.
      Взгляни Шандар такими глазами на человека, тот наверняка испугался бы до смерти. Надо немного подождать, и пленка отойдет к внутренним углам глаз. Ушла. Можно подыматься.
      Шандар рывком села на постели, и Аля ойкнула, отдергивая руку от плеча зель.
      – Не спишь? Вот и хорошо, - девушка улыбнулась. - Будешь завтракать? Я и на тебя приготовила. У нас работа у всех в одно время начинается - но с этим здесь не строго. Говорят, кто-то и позже приходит, и раньше уходит. Да я думаю, что такие люди только других подводят. Девочки, вон, уже ушли. Я задержалась, потому что дежурная. Дай, думаю, тебя разбужу - ты же новенькая, не знаешь ничего. Правильно разбудила?
      – Спасибо, Аля. Ты иди, я тут разберусь.
      – Ага, - кивнула Аля. - Ты сначала в администраторскую зайди, а там уж куда направят. Пока! До вечера!
      Девушка чуть подпрыгнула, повернулась, выскочила из домика и хлопнула дверью. Даже из помещения было слышно, как она бежит, плюхая подошвами по грязи, напевает какую-то песенку, громко здоровается со всеми встречными и начинает их расспрашивать о всяких пустяках.
      Жаль, что не все люди такие. Душевные.
      Шандар мысленно вернулась к Ольге и Илье, что она запретила себе делать. Бессмысленно о них думать. Неизвестно где они очутились - ведь сам фактор перемещения не поддавался анализу. Не может материальное тело перемещаться в пространстве само собой за бесконечно малые промежутки времени. И не только само. Никакое устройство не может так делать. Помнится, Илья рассказывал об отце друга детства, который изобретал такую машину, а создал машину времени.
      Прагматичный разум зель отказывался верить в то, что она прочувствовала на себе. И даже если вспомнить - что предшествовало перемещению на Сибу? Все радовались, дарили подарки, а потом ворвались силы усмирения. Шандар даже не успела адекватно среагировать - броситься и прикрыть Илью, как в тот же миг всё окружение исчезло. И зель оказалась в болоте на планете Сиба.
      Почему именно здесь? Казалось, ответь на этот вопрос, и всё разрешится к всеобщей радости. Но Шандар знала, что это не так. Происшедшее не поддавалось логическому анализу. Следовательно, нужно просто принять данность как есть, чтобы не загнать себя в логическую ловушку. Забыть о прошлом. Жить настоящим.
      Первая из насущных проблем - устроиться на работе. И ничего ей не сможет помешать. Ни крики пернатых ящериц, ни гул и дребезжание тяжелой техники, ни люди, каждый раз здоровающиеся с ней, когда проходили мимо. Отвлекающих факторов много, но им нет места в жизненной системе зель.
      Шандар легко отыскала административный блок по суете около него, предъявила электронному секретарю учетную карточку, и тот отправил ее на второй этаж - на ее рабочее место. Находилось оно перед дверью в кабинет Слободы: стол, кресло анатомической формы, стандартный терминал с вирт-экраном. Перегородочки, отделяющей место работы зель от коридора, не было. Но ее это не смутило: Шандар могла работать в любых условиях, показавшихся человеку бы дискомфортными.
      Любая работа начинается с ознакомления с должностными обязанностями. По крайней мере, так принято у людей. Зель включила терминал, набрала запрос и тут же получила отрицательный ответ. Должности, на которую ее взяли, в штатном расписании не существовало. Тогда Шандар просмотрела общий список вакансий, чтобы понять - на какую работу ее всё-таки взяли.
      Из всего списка наиболее подошли "заместитель по хозяйственным вопросам" и "секретарь директора". Хрень какая-то, как говорил Илья.
      Из-за спины раздался голос Слободы:
      – Ты это не читай. Здесь одно пишут, а мне совсем другое нужно. Не думай, я тебя не бездельничать взял. Мне сторонний взгляд нужен, - директор обогнул кресло Шандар и примостился на углу стола, глядя на нее сверху вниз. - Если ты о зарплате - не обижу. Только здесь ее всё равно некуда тратить. А в отпуск мы все не скоро выберемся…
      Слобода не очень весело хмыкнул.
      – Так чем мне заняться? - спросила зель.
      – Площадку видела? - Слобода словно не заметил ее вопроса.
      – Завод ставить будете?
      – Да… уже, что ли, говорила с кем-нибудь?
      – Не нужно, чтобы понимать.
      – Хм. И что там, по-твоему, будут производить? - хитро прищурился Слобода.
      – Не знаю, - призналась Шандар. - Но логичнее всего - местный белок во что-нибудь съедобное перерабатывать.
      – Да, с пищей всегда проблема на новом месте… На запасы рассчитывать нельзя, на доставку - тем более. Как считаешь - правильно место выбрали?
      – Зависит от объема биомассы в данной точке, системах очистки исходного материала, наличия катализаторов и биодобавок. Био-исследования проводились с местными видами?
      – Разумеется, - Слобода уже думал о чем-то своем. - Возьми материалы в той папке, подготовь сообщение о целесообразности места. Хочу получить независимое мнение. Только чтобы правда была!
      Шандар кивнула и приступила к работе.
      Конечно, она воин. Но только дурак может подумать, что воину, кроме умения сражаться и убивать, ничего больше не нужно. С тех пор, как на Зельде сел корабль с Земли, зель досконально изучили большинство человеческих умений. Сами земляне помогли в этом. Зель понимали, что выживут среди людей, только если будут хоть в чем-то превосходить человечество, стремительно расширяющее границу влияния.
      Да, люди - сильная раса. Перспективная цивилизация, походя отметающая всё, что ей не по нраву. Слабые обречены на вымирание. Человечество поглотит их и не заметит. Никто на Зельде не хотел такой участи.
      Умения убивать, в котором зель всегда будут лучшими, недостаточно без всего остального. Без знаний человечества. И их надо знать ничуть не хуже, чем человек.
      Поэтому Шандар с детства учила всякую заумь, которая никогда не могла ей пригодиться в обычной жизни частного охранника.
      Теперь пригодилась.
      Зель сортировала факты и выводы, сопоставляла друг с другом. Проверяла одни источники, другие. Использовала общепринятые методики, альтернативные и вовсе сомнительные. Расхождения в результатах получились минимальными. Из этого следовал общий вывод. Что завод будет исправно поставлять белок, пригодный для употребления человеком, в течение двух стандартных лет. После чего производство необходимо свернуть - накопятся мелкие погрешности в структуре белка, приводящие к дисфункции печени.
      Если завод окупается до этого срока, то всё нормально - достаточно его перенести и организовать производство на новом месте. Если же за два года завод не окупается, то и ставить его здесь бессмысленно.
      Хотя Шандар и не давали такого задания, она решила найти такое место, где завод простоял хотя бы три года, а лучше все пять. Результат обескуражил. Такого места поблизости не нашлось. Это означало, что ставить на получение усваиваемого человеком белка из местных растений и животных нельзя.
      Снабжение пищей должно быть комплексным. Часть продуктов нужно выращивать и употреблять в натуральном виде. Для чего организовать сельскохозяйственные угодья в максимально возможном объеме.
      Еще немного покопавшись в данных, Шандар выяснила, что никто даже и не пытался наладить выращивание хоть какой-нибудь земной сельхоз-культуры. Пока питались запасами, выгруженными с корабля-носителя. Но что будет потом - никто не задумывался. Что рядовым членам колонии это по барабану - понятно. Плохо им станет, когда нечего будет есть, Вот тогда и получим всплеск массовых волнений.
      Но начальство тоже не придавало данным никакого значения. Или у них не было специалиста нужного профиля, который мог доходчиво объяснить? Или некоторые выводы старательно замалчивались.
      Оставалось узнать - есть ли в запасах семена земных растений и где и как они хранятся.
      Запасов не было.
      Шандар в растерянности перепроверила список, но не нашла того, что искала.
      Плохо. Очень плохо.
      Но недостаточность местного питания люди почувствуют только на третий год. Еще есть время завезти недостающее. Только если этим будет кто-нибудь заниматься. Хотя бы тот же Слобода. Если ему это надо…
      Ладно. Запрос был какой? Правильно - целесообразность выбранного места строительства. По этому параметру оно ничем не хуже других. Следовательно, так и доложим. А граничные выводы пока придержим при себе. До лучших времен, пока жизнь не покажет - кто чего стоит.
      Шандар устало встала из кресла и подошла к окну, за которым простиралась безрадостная коричнево-фиолетовая пустошь. Длинные тени причудливо змеились по впадинам и ложбинам. День прошел. За работой зель не замечала никого и ничего - ни посетителей, ни сотрудников, ни сигналов на обед, ни звонков по местной телефонной линии. Возможно, ничего этого за целый день и не было - Шандар не могла сказать наверняка. Но сейчас она знала совершенно точно - пора отправляться домой.
      Приведя рабочее место в исходный вид, Шандар спустилась на улицу и пошла через весь поселок, с некоторым любопытством вглядываясь в лица встречных. Она надеялась углядеть следы возможного напряжения, предчувствие грядущих бед.
      Напрасно. Люди были спокойными, пусть и усталыми, радостными, без капли тревоги или сомнений. Они делали самое нужное дело быстро и качественно. И ничто не омрачало их лиц.
      Просто они еще ничего не знают. И не надо им знать. Есть информация, которая должна быть известна ограниченному кругу лиц - и Шандар прекрасно понимала какому. Быть в этом кругу ей не хотелось, но пришлось.
      Шандар первой вернулась домой. Пока девушки не пришли, она поискала пищу, разогрела на всех, поела и села в углу, дожидаться остальных. Первой пришла Таня, за ней - Вика. Али не было. Девушки не волновались - ну что может случиться в их поселке? Ровным счетом ничего. Интересно, конечно, где Алька шастает. Так придет - расскажет.
      Ждать долго не пришлось.
      Распахнулась дверь, и Аля прямо с порога бухнула:
      – Обманывают нас!
      Вика и Таня повернулись к ней, недоумевая: то ли Алька шутит, то ли придуривается. Кому это надо - обманывать?
      – Ты где была? - строго спросила Татьяна, чтобы привести подругу в чувство.
      – Неважно, - отмахнулась Аля. Она стащила ботинки, комбинезон и плюхнулась на кровать.
      – А ты помнишь - кто сегодня дежурит? - Таня попыталась приструнить девушку.
      Но та будто не услышала, продолжая прерванную речь:
      – Ты знаешь, что мне Шурик сказал?
      – Какой Шурик?
      – Да, Шамиль, ты его знаешь. Мы его Шуриком зовем. Так вот. Говорит, что мы на планете высадились, ее освоим, а потом придут чиновники Содружества и планету у нас отберут. Это как так?
      – Аля, не выдумывай. Никто ничего отбирать не будет. Планета и так Содружеству принадлежит.
      – Вот еще! - возмутилась девушка. - Мы тут вкалываем, работаем с утра до ночи, а они на всё готовенькое придут.
      Таня вздохнула.
      – Вспомни, на чьих кораблях мы прилетели? Кто доставку оплатил? Материалы?
      – Про долг я помню. Вернем. Отработаем. Но планета всё равно наша.
      – Аля, не выдумывай! - теперь уже Вика поморщилась. - Зачем тебе планета?
      – Кому какое дело?! Я на ней жить буду! Да и не только я. Мы все будем, кто высадились. Независимость сама по себе хорошая штука.
      – И тебе лично она зачем? - поддела Вика.
      – Да вы все ничего не понимаете! Уперлись носом в свою работу, а что дальше - и не видите ничего. Откройте глаза! Оглянитесь! Вы на кого работаете? На дядю! Который черт те где обретается и ждет не дождется, когда можно будет вашими руками жар загребать.
      Шандар внутренне поморщилась. Как непохожи были сегодняшние Алины речи на ее всегдашнюю болтовню. Наверняка - не сама она такое выдумала. Кто-то внушил ей правильность таких мыслей. Надо Шамиля прощупать. Выйти на руководителя. Неужели, заговор зреет? Не к добру это.
      – Ну, получите независимость, - сказала Шандар, - и что дальше?
      Все три девушки повернулись к зель, донельзя удивленные ее вступлением в разговор.
      – Дальше? - задумалась Аля. - Дальше я не знаю. Наверно, на себя работать станем.
      – Ничему история людей не учит… - глубокомысленно сказала Шандар. - Прежде, чем такие заявления делать, посмотрели бы, что в итоге получалось.
      Таня автоматически нажала на кнопку подсоединения к общему информаторию и тут же получила в ответ уже привычную за последние дни надпись: "Отказано в доступе".
      – Что за черт! - в сердцах ругнулась она. - Никто так и не признался в том, что связь порушил.
      – Я разберусь, - пообещала Шандар. - У меня есть возможность.
      – Да уж, пожалуйста! Будем крайне благодарны! - Таня говорила обвиняющим тоном, словно это Шандар была виновата в отключении связи.
      Ну что с людей взять? Тех, кто хочет помочь, в основном и обвиняют во всех напастях.

      Выйти на закрытые файлы для Шандар не составило труда. Больше труда потребовалось для вскрытия личного пароля Слободы. Но, получив его, зель смогла вполне открыто узнать сведения, не предназначенные для всеобщего обозрения.
      Ничего из ряда вон там не содержалось: личная переписка с неизвестной женщиной, перечень денежных сумм, то ли полученных, то ли выплаченных Слободой, какие-то незначительные тексты. Всё это не стоило того труда, который затратил Слобода, чтобы затруднить доступ к информации. Следовательно, есть второй слой, который надо расшифровать. Причем, желаемая информация может содержаться внутри любого файла.
      Шандар плюнула и выключила терминал, жестко сбросив все программы. Придется разговаривать с людьми. Это ничуть не проще, потому что у большинства есть, что скрывать. По крайней мере, они так думают. На самом же деле их тайны, по большей части, весьма незначительная мелочь и не представляют никакого интереса для постороннего. Только для людей, больных любопытством.
      С другой стороны, если зреет разветвленный заговор, вплоть до низших звеньев, невозможно всё держать в памяти. Нужны записи, пусть и шифрованные. Или воспользоваться способностями человека с феноменальной памятью. Есть такие среди колонистов?
      Пришлось лезть в личные дела - вскрывать защиту и читать всякую ерунду о детских годах и сексуальных предпочтениях людей, которые ее окружают.
      Только один человек удовлетворял искомым требованиям - Зурабов Арслан Хаметович. Он работал начальником мехколонны и был в приятельских отношениях со Слободой, что сразу насторожило Шандар: более непохожих друг на друга людей трудно было встретить.
      Но это не более чем домыслы. Фактов нет, и дать их могут только сами участники предполагаемого заговора. Не будешь же подходить к ним и спрашивать: "Вы тут заговор не устраиваете?"
      Следовательно, надо ждать. Войти в доверие Слободе, тому же Зурабову, потакать их желаниям и ловить момент, когда они раскроются. Она всегда сумеет вовремя отмежеваться от сепаратистов. К тому же, имея полные данные о планах заговорщиков, легче с ними справиться.
      С другой стороны, если стать незаменимой, это может потом аукнуться, как говорят люди. Придется делать вещи, за которые потом никто спасибо не скажет. А постараются удавить втихомолку. Тонкая грань.
      В этом и должна состоять ее основная линия поведения - чтобы полностью не перейти на сторону заговорщиков. Сделать себе возможным отступление. Ругать-то ее будут, как же без этого. Но действия можно будет преподнести, как вынужденные, сделанные по приказу Слободы.
      Но кое-кого нужно предупредить уже сейчас.
      Шандар выглянула в окно. Что ж, ей везет. Сейчас поговорим.
      Сунув ноги в высокие непромокаемые и незагрязняемые сапоги, Шандар сбежала с лестницы и нерешительно тронула человека за рукав. Тот заинтересованно обернулся на ходу.
      – Ведь это вы начальник колонии? - обратилась к нему зель.
      Мужчина на секунду остановился, удивленный вопросом. Надо же, нашелся колонист, не знающий главного человека в поселении.
      – Да, это я. Антон Петрович Михайлов. У вас ко мне вопросы?
      – Мне нужен доступ к информаторию, - Шандар сразу перешла к делу.
      Антон Петрович изучающе посмотрел на зель.
      – Мне - тоже.
      – А вам зачем? - невежливо удивилась Шандар.
      – Сказать по правде, это мое личное дело, - усмехнулся Михайлов, - но, к сожалению, доступ невозможен.
      – Вы запрещаете?
      – Я очень редко что-либо запрещаю. А информаторий - весьма полезная штука, - начальник слегка замялся и слегка понизил голос. - Дело в том, что он сломался.
      – Так не бывает, - не поверила зель.
      – Я тоже так думал. Раньше. Оказалось, что бывает. Техники говорят - отсутствует связь.
      – Вся?
      Михайлов не ответил.
      Шандар прекрасно понимала, что может означать для колонии отсутствие мгновенной связи. Не будет никакой помощи в случае возможной катастрофы. Возможен срыв доставки необходимых материалов и припасов. Невозможна нормальная работа реперной станции. Вместе с тем, для желающих самостоятельности - море возможностей. Главное - суметь ими воспользоваться и успеть сделать это.
      Зель бросила прикрытый взгляд вокруг. Слежки за ней не видно. Но это, разумеется, ни о чем не говорит.
      – Вы знаете настроения в колонии? Часть людей хочет отделиться от Содружества. Это вполне реально, особенно, если связи долго не будет. Сначала, выборный комитет по ведению дел в колонии. Потом - провозглашение его временным правительством до момента возобновления контакта с Землей. После - постоянный кабинет и фактическое отделение от метрополии, - сказала Шандар, едва шевеля губами и глядя в сторону болота.
      – Ты права, девочка, - Михайлов вдруг посерьезнел. - Я этого не допущу. Пока буду жив.
      Зель чуть не спросила, а что будет, если он погибнет. Такого людям нельзя говорить. Но ведь и так понятно, что начальник - единственное препятствие для сепаратистов. Как только он станет помехой, его безболезненно уберут.
      – Я буду следить, - пообещала Шандар Антону Петровичу и кивнула, прощаясь.
      Будет. Если Слобода не станет вмешиваться. А ведь он наверняка вмешается. По должности - он как раз после Михайлова. Случись что с начальником, живо займет его место - раздумывать не станет.
      Шандар вздохнула. Не понять - насколько серьезно отнесется Михайлов к ее словам. Он вполне может через пять минут забыть всё, что она сказала, занятый насущными делами колонии.
      Дел хватало. Даже на Земле, с ее разработанными ресурсами, основание нового города в пустынной местности, будь то тундра или солончаки, сопряжено с необходимостью сверх усилий отдельных людей. Которые, в конечном итоге, складываясь вместе, и создают ту движущуюся силу, приводящую к достижению цели.
      На Сибе же местные ресурсы возможно и были, но их разведка пока откладывалась до лучших времен. Колония всё еще слишком сильно зависела от завоза товаров из метрополии. Михайлов пытался перейти на самообеспечение, но всё время что-то мешало.
      Но если грядет отделение колонии, то самообеспечение - первейший фактор в выживаемости. И от этого зависит жизнь всех. Значит, надо всеми силами способствовать развитию в этом направлении. Будет отделение, не будет - а есть надо. Не хотелось бы попасть в неприятную ситуацию. Выходит, надо поддерживать Слободу и в этом идти против политики, проводимой Михайловым.
      Шандар, вернувшись на рабочее место, с тоской посмотрела на вирт-экран и включила комп. Надо было составить план безотлагательных действий. Но не хотелось. Помогать Слободе - нет. Спасти людей - да. Если бы к этому вели различные пути, выбор был бы однозначным. Но спасение людей равносильно помощи Слободе. Так что выбора нет. Пусть власть получит тот, кто ее не заслуживает, но люди останутся живы.
      Зель быстро застучала по сенсорам, игнорируя голосовую запись.

      Слобода сильно удивился, когда утром на следующий день Шандар положила ему на стол список из двадцати позиций, с тщательной расшифровкой, что имеется в виду. Взяв в руку листок, директор наморщил лоб и принялся методично читать, изредка удивленно хмыкая.
      – Интересно, - только и сказал он, прочитав до конца.
      – Я надеюсь, - ответила зель.
      – Но что мне с этим делать?
      – Принять к исполнению, - слегка недоуменно приподняла бровь зель.
      – Ладно. Мероприятия по строительству и модернизации пищевых заводов мне понятны. Но что такое, - Слобода заглянул в список, - "организация сельскохозяйственных общин на подрабатываемых землях силами колонистов"?
      – Там расшифровано. Если хотите узнать - для чего всё это - я могу составить перечень.
      – Не надо перечней. Ты мне так скажи, - видно было, что Слобода чем-то рассержен, но сдерживается.
      – Если кто-то стремится стать выше, то надо, по крайней мере, чтобы были те, кто стоит ниже. Быть руководителем морга без персонала - не интересная задача, - Шандар резко замолчала. Она и так сказала слишком много.
      Слобода задумался. Шандар спокойно стояла перед ним с невозмутимым лицом, словно ее тут ничего не касалось.
      – На основании каких фактов ты пришла к такому выводу? - тон директора был донельзя официальным.
      – В колонии всюду об отделении говорят. Даже если не произойдет, мои идеи не помешают.
      – Ага. Понятно, - Слобода уяснил для себя, что утечки информации не было, а зель дошла до всего своим умом. - Скажи, сколько времени и сил потребуется для исполнения твоего плана? Только не говори, что не сделала хотя бы предварительных наметок.
      – Сделала. Основную часть работ можно провести теми же специалистами в рамках поставленных им на сегодняшний день задач. Достаточно лишь перенаправить их усилия в нужном направлении. Они даже не заметят того, что работают на план.
      – Глаза, что ли, закроют? - усмехнулся директор.
      Шандар холодно посмотрела на Слободу.
      – Нет места для шуток. Если будем работать по плану, то нужно начинать прямо сейчас. Первые успехи придут не раньше, чем через два месяца. Но с каждым отсроченным днем начала, окончание будет отодвигаться на два-три дня.
      – Ты просто не даешь времени на раздумья! - Слобода шутливо поднял руки, сдаваясь.
      – Не надо думать. Надо выполнять, - Шандар многозначительно покивала головой.
      – Уговорила! - директор довольно хлопнул ладонью по столу. - Но учти. Тебе твой план и претворять в жизнь. Начинай. Не забудь про отчетность. Раз в неделю - чтоб обязательно рассказывала, как дело идет.
      Работа шла без перерывов - Слобода умел давать такие задания, что свободного времени не оставалось. Как руководитель он был хорош. Но видеть его начальником колонии, вместо Михайлова, Шандар не хотелось. Но мало ли чего ей хотелось вообще. Например, убраться с Сибы как можно быстрей и дальше. Поболтать с кем-нибудь по мгновенке. Узнать новости из Содружества. Нет. Ей приходилось корпеть над планом, который она сама же и придумала.
      Когда Шандар его составляла, всё казалось простым и понятным. Она не учла лишь одного момента: индивидуальных особенностей людей. Кто-то напрочь отказывался делать что-либо, помимо записанного в штатном расписании, просто из вредности или упёртости. Кто-то начинал доискиваться причин смены приоритетов, и слова о том, что таково решение начальства, его не удовлетворяли. Третьи действительно не замечали изменений, но делали всё настолько спустя рукава, что приходилось переделывать. Ну да, были и четвертые - именно те люди, на которых изначально рассчитывала Шандар.
      Тем не менее, приходилось бегать, заставлять, ругаться, кричать, лично показывать, как нужно работать. Что хорошо - зель познакомилась со всеми колонистами и уже составила мнение - чего ожидать от каждого. Что плохо - намеченные сроки неумолимо срывались.
      Слобода же каждый день интересовался успехами. Врать зель не могла и не собиралась. Но отчеты совсем не радовали директора. С каждым днем он мрачнел всё больше и уже выражал сомнения в успехе ее плана.
      Шандар даже пожалела, что взялась за такую неблагодарную работу. Хотелось всё бросить и спокойно наблюдать, как они тут загнутся по своей же глупости. Но как это уже не раз она себе говорила: "мало ли чего нам хочется".
      Надо было завершить начатое. Любой ценой. Потому что недоведенное до конца, оно становилось бессмысленным. И успеть до переворота. После начнутся совершенно иные проблемы.
      Не успела.
      В кабинет зашел Слобода и буркнул безапелляционным тоном:
      – Шандар, собирайся!
      – Куда-то едем?
      – Едем-едем. До вечера. Собери там чего пожрать на троих, плюс малый походный набор. Надо будет кое-что обсудить без свидетелей.
      – Кто третий? - нейтральным голосом поинтересовалась зель. - Его уведомить?
      Слобода неприязненно посмотрел на Шандар, не нашел подвоха и ответил:
      – Он в курсе. На месте встретимся.
      Надо же. Слобода решил ввести ее в число особо осведомленных приближенных. Это настораживает. Неизвестно, что грозит ей в самом конце. Вполне вероятно, что когда она выполнит какую-то работу, за которую никто не желает браться, ее по-тихому ликвидируют.
      Зель усмехнулась. По-тихому не получится - это уж точно.
      Нести рюкзак пришлось Шандар. Она не возражала, только намекнула, что за дополнительные услуги в цивилизованном мире полагаются и дополнительные стимулы. Слобода только кивнул - про стимулы он понимал всё.
      Вначале ехали по одной из последних пробитых дорог, потом свернули. Зель сидела за рулем, а Слобода - рядом, командуя: "Влево десять градусов; вправо пятнадцать; так держать!" Он совершенно не смотрел в окно, руководствуясь исключительно целеуказчиком. Поэтому Шандар бугорки не объезжала, а то и дело подпрыгивала на них вместе с вездеходом.
      Слобода морщился, но глаз от объемной съемки не отрывал, очевидно, опасаясь заблудиться.
      Шандар аж фыркнула про себя. Достаточно включить пеленгатор, и он сам вызовет потерявшуюся машину, поставит ее на автопилот и приведет обратно в поселок. Сразу всем станет ясно - куда это ездил заместитель директора. Всем, кто поинтересуется, если быть точным. Даже такая случайность не устраивает Слободу. Ну и пусть трясется на ухабах, авось, язык прищемит - меньше высказываться будет.
      Когда до места оставалось еще километра три, Слобода остановил машину и скомандовал на выход. Конспираторы хреновы! Одно примиряло зель с этой частью похода: начальнику тоже предстояло идти пешком.
      На плоту сидел Зурабов и со скукой на лице наблюдал, как Шандар со Слободой прутся к нему по болоту, с трудом вытягивая ноги из топи. "Хоть бы с картой сверился, зараза, - зло подумала зель, - прежде чем координаты встречи назначать. Нашлись, умники".
      – Давно сидишь? - желчно спросил Слобода.
      – Сижу, - Зурабов пристально посмотрел на зель. - А вы могли бы поторопиться.
      – Загнал в самую топь - теперь возмущается, - Слобода едва сдерживал негодование.
      – Ты забываешь, что мне тоже пришлось сюда добираться, причем с другой стороны, делая громадный крюк.
      Слобода уперся руками в край плота, поднатужился, покраснел и выбрался на малоустойчивую конструкцию. Зурабов показал ему рукой на свободное кресло рядом со своим, и директор без церемоний бухнулся в него.
      – Могли бы и не ходить далеко. На новой делянке - чем плохо место? - Слобода тяжело отдувался, проглатывая окончания слов.
      – Есть подозрения, что там установили прослушивание, - многозначительно сказал Зурабов, наклоняясь к уху Слободы. - Кто-то нас хочет поиметь.
      Шандар знала - кто. Она сама ставила датчики в стволы деревьев. И следов после себя не оставляла. Хитрый Зурабов. Чует.
      – Что, уже время? - Слобода, наконец, успокоил дыхание и заговорил членораздельнее, но совсем не понятнее.
      – Время, время, - брюзгливо ответил Зурабов, стряхивая с рукава налипший комок тины. - Нам лишние уши не нужны. Кстати, не забыл, зачем девушку свою притащил?
      – Забудешь, как же, - хохотнул Слобода.
      И, обращаясь к Шандар, добавил:
      – Значит так. Нужен прогноз.
      – Давайте вводную, - вздохнула Шандар. Стоило ехать в такую даль ради обычного прогноза.
      – У нас в колонии тысяча четыреста девяносто два человека. Что произойдет, если один человек перестанет существовать?
      – Зависит от конкретной личности. Численность колонии мала для нивелировки последствий.
      – То есть, гибель любого человека будет значимой? - заинтересовался Зурабов.
      – Именно.
      – А если его функции сразу же возьмет на себя кто-нибудь другой? - Слобода аж привстал.
      – Мне устроить обучение в начальных классах? - Шандар хмыкнула. - А что, назревают изменения в руководстве колонии?
      – Нет, не надо, - Зурабов ответил на первый вопрос и серьезно посмотрел на зель. - Возможно, вы не совсем понимаете происходящее, тем лучше для вас. Так что прошу ненадолго отойти, мне надо сказать пару слов Ивану наедине.
      Шандар спрыгнула в грязь и безропотно пошла прочь, изредка оборачиваясь. Наконец, Зурабов помахал рукой, дескать, достаточно, и зель остановилась. Что ж, и на таком расстоянии от собеседников она расслышит их разговор, при определенных условиях конечно. Слух у зель несколько отличается от человеческого. До сих пор Шандар удивлялась, что никто не поинтересовался тем, кто она есть на самом деле. Но в этом была своя выгода, и зель не собиралась собственными руками уничтожать реальное преимущество.
      – Развел деятельность, - недовольно говорил Зурабов. - Того гляди начнут интересоваться - к чему она такая бурная. А ты ведь не сможешь смолчать. Выдашь. Всё и всех.
      – Это всё она, - Слобода кивнул на Шандар, встретившись с ее далеким, но прямым взглядом, и поежился. - Она и план составила и работает по нему.
      Зурабов пристально посмотрел на зель.
      – Умная. Если подумать, она ведь нам почву под отделение подготавливает. Это хорошо. Плохо, что слишком рьяно.
      – Мы всегда сможем указать на нее, как на главного виновника.
      – Если рассматривать в таком ракурсе - действительно, - Зурабов позволил себе улыбнуться. - Но не забывай: она сама по себе, мы - сами по себе. Использовать ее можно. Но наша линия остается без изменений.
      – Когда начало? - нетерпеливо спросил Слобода.
      – Вот прямо сегодня и начнем. Я отдам команду, и к нашему приходу уже всё закончится.
      – Успеха нам! - воодушевленно сказал Иван.
      – Успеха! - отозвался Арслан.
      Шандар чуть не рванула бегом к поселку. А толку? Людей у Зурабова хватает - всяко раньше нее успеют. Но всё равно, стремление быть на месте главных событий не отпускало зель.
      Слобода призывно махнул рукой, и Шандар обреченно поплелась обратно к плоту. Добились своего. Радуются. А кто из них о людях подумал? Каждого только он сам волнует. Убить их мало. Вассеи! Нельзя. Пока связь не восстановится - нельзя. Как они ее глушат? Только им и известно. Ждать надо. Тяжко.
      Зель встала у края плота, задрав голову на двух людей.
      – Ну что, по домам? - довольно спросил Слобода у Арслана. - Ты на чем приехал? С нами поедешь, или мы с тобой?
      Но Зурабов даже сейчас не хотел раскрывать их взаимодействие.
      – Нет, в поселок мы вернемся порознь. А вам, девушка, придется идти пешком. Недалеко, не заблудитесь. И смотрите, ножки не промочите. Они вам еще пригодятся, - и неприятно заржал.
      Выбравшись из болота, зель направилась прямиком к дому Михайлова.
      Не дошла.
      Остановил ее разговор трех работяг, что-то тихо обсуждающих около крыльца нужного ей дома.
      – Никто Антона не видел?
      – Ну, куда может начальство деться? Отдыхает, поди.
      – Да нет его! Я же не просто так! Посмотрел. Пустой домик.
      – Ушел по делам, стало быть. Ты, Виталик, панику не подымай. Люди этого не любят.
      – Да какие люди? Какие люди?! Все на объектах. Его только нет. Не к добру это, - Виталик сморщился и потер грудь с левой стороны, оставляя на комбинезоне грязное пятно.
      "Опоздала", - поняла Шандар. Болот кругом много - не найдешь Михайлова. А когда найдут, уже поздно будет - власть переменится.
      – Эй! Виталь! Подойди-ка! - позвала зель.
      Виталик, недовольный, что его оторвали от разговора, подошел, глянул исподлобья и враждебно сказал:
      – Ну?!
      – Поздно Михайлова искать.
      Виталий дернулся, будто его ударили.
      – Ты что-то слышала? Видела?! - прошипел он.
      – Знаю.
      – Откуда? Кто сказал?
      – Слобода.
      – Ах, вот как… - Виталий сник.
      – Хотели ж отделения! Вот теперь его и получите! С этого, обычно, всё и начинается. Могу совет дать: относитесь ко всему проще. Легче будет пережить.
      Виталий, казалось, не слушал. Молча стоял, уперев взгляд в грязь под ногами. Пройдет время, и он вспомнит слова Шандар.

      – Ну что? Каковы успехи? Какие планы?
      Шандар чувствовала, что Слобода говорит это просто так, на самом деле не интересуясь ее делами, и поэтому промолчала. Директор тоже помолчал, а потом решил перейти к делу:
      – Чем заниматься собираешься? - и, заметив движение Шандар, тут же поспешил прервать ее, - Нет, нет, не отвечай. Тут такое дело. Мне охрана нужна. Я помню, ты говорила, что можешь этим заниматься. Ну, когда пришла на работу устраиваться. Я понимаю - это дополнительная нагрузка на тебя, ты и так много на себя взяла. Но можно часть функций передать другим людям, которые успешно справятся. Ты сама их выберешь, разумеется. И в охране ты тоже не одна будешь. Под твою команду восьмерых отдам. Опять же тех, кто тебе приглянется. Я вижу, ты согласна…
      Шандар, наконец, кивнула.
      – Вот и славно. Вот и хорошо! - натужно обрадовался Слобода. - Я тебе личные дела скину. Ну, тех, из кого выбрать можно.
      – Не надо. Я их и так всех знаю. Фамилии назовите и всё.
      Директор наморщил лоб, удивляясь, но назвал человек двадцать. Тех, кто, по его мнению, мог охранять его главенство. Почти на каждой Шандар морщилась. Ну, не годились эти люди в охранники. И не объяснишь Слободе. Не поймет. Слишком различаются критерии при подборе персонала у него, и у нее.
      Но выбрать всё же пришлось. Заодно зель назвала тех, кто будет работать по ее плану, не отвлекаясь больше ни на что другое. Слобода согласился. Хоть и были у него вопросы, но предпочел не заострять на них внимания. Потом, как-нибудь, спросит ненавязчиво. А бывают еще непредвиденные обстоятельства, когда нужно срочно кого-нибудь послать, а никого, кроме людей Шандар, рядом нет. Так что недолго ей выкаблучиваться. Пусть охраной занимается.
      Все эти мысли легко читались на лице директора, но зель не стала разубеждать Слободу в их абсурдности. Пусть потешит самолюбие. Когда он поймет, что она не желает подчиняться приказам, пройдет немало времени. К тому моменту никаких проблем по обеспечению людей пищей не должно остаться.
      Шандар вздохнула и пошла сообщать всем выбранным о том, что их ожидает смена деятельности.
      Чем должен заниматься начальник охраны? В принципе, зель это было понятно. Не понятным оставалось другое - зачем нужна эта охрана из восьми человек. Если ее одной вполне хватило бы для всех нужд колонии. Никто не собирался ни бунтовать, ни просто возмущаться, ни строить планы устранения нового директора. Наблюдателю со стороны приход к власти Слободы казался цепью случайностей. Что-то действительно произошло случайно. Но Иван умело использовал ситуацию в свою пользу. А преднамеренные действия были тщательно замаскированы.
      Страх - единственное, что могло объяснить создание Слободой личной охраны. Спрашивается - чего или кого он боялся? Мифических подпольщиков? Проверяющего с Земли? Нет. Соучастника. Зурабова. Только тот мог перехватить власть. Следовательно, когда страх Слободы выйдет за некоторые рамки, Зурабов будет физически устранен.
      Идеальный кандидат на выполнение заказа - она, Шандар. Отказаться не сможет. Если не выполнит - потеря невелика. А выполнив, навсегда окажется у Слободы в руках - легко усмирить непокорного, имея против него компромат.
      Хорошо, что Иван не знает - что такое зель. Зурабов - хороший противник. Сразиться с ним будет достойно ее.
      Шандар довольно улыбнулась и продолжила обход.
      Первое время назначенные охранники радовались: новая работа казалась им простой, понятной и легкой. Но вскоре до них дошло, что она невыносимо скучна. Шандар пришлось их развлекать учебными тревогами и обучением профессиональным навыкам. Конечно, она давала самую малость, но преподносила, как новое веяние в охранном деле. Люди ей верили и доверяли - прогресс был заметен даже неискушенному.
      Только самой Шандар всё это было неинтересно. Она предпочитала заниматься жизнеобеспечением колонии. Не ставя в известность Слободу, но пользуясь его именем, зель отправляла небольшие группы людей на ознакомительные экспедиции. Люди удивлялись, но ехали: им самим было интересно посмотреть на окружающий их мир. Не всё же в поселке сидеть или дороги прокладывать. Больших надежд на такие походы Шандар не возлагала, но одна из групп, например, обнаружила горную гряду, постепенно вырастающую из болота.
      Сначала это выглядело, как поднятие рельефа, - вода оставалась внизу, а растительность становилась совершенно другой: шаро-деревья разрастались до размеров вездехода, образуя выше по склону непроходимые сиреневые заросли. Мох уступал место низкой траве, а с веток на крышу вездехода спрыгивали летающие ящерицы и разгуливали там, царапая когтями люки.
      В зумы было видно, что кое-где сквозь растительность проступает отвесный голый камень фиолетового цвета, но подобраться туда без специфических приспособлений нет никакой возможности. Люди постояли, посмотрели и поехали обратно, разочарованные. Планета дразнилась тайнами и неисследованным пространством, а нужно было заниматься совершенно другими вещами.
      То, что результаты надо было скрывать от директора, зель понимала, - он не одобрил бы разбазаривание средств, ресурсов, трудозатрат и времени. Но и от колонистов тоже приходилось кое-что скрывать.
      Даже раскрой Шандар всю неблаговидную роль Слободы в деле Михайлова, этим она бы ничего не добилась. Люди в колонии выглядели инертными, тяжелыми на подъем. Или их специально таких отбирали? Или тяжелый физический труд отбил всякую охоту к возмущениям? Но все продолжали усиленно заниматься той же работой, что и прежде, даже не высказывая пожеланий новому начальству.
      Начальство же мало интересовалось желаниями подчиненных, которые воспринимались, скорее, как некие придатки к технике, а не как живые люди.
      Разобщенность людей поражала Шандар. Ну, что им стоило собраться вместе, как раньше, поговорить о том, что их волнует, порадоваться общению и друг другу? Нет. Все сидели по домам или, в крайнем случае, в местной мрачной забегаловке - поодиночке. Личный страх начальства словно проник в каждого колониста. Недоверие стало нормой.
      А вот Зурабов организовывал людей. Это не могло пройти мимо Шандар. Но она ничего не предпринимала, даже Слободе не говорила. Зель ждала от Арслана активности, чтобы иметь возможность противопоставить им свою силу. Нет удара, - нет и силы для ответного воздействия. Но тот всё медлил. Наверно, хотел распространить свое влияние на как можно большее количество людей и ударить наверняка.
      Шандар словно стояла между Зурабовым и Слободой, как непроницаемая мембрана, не позволяющая ни тому, ни другому сделать что-либо плохое противнику. И оба они были неспособны использовать способности зель в свою пользу.
      Директор каждый день вызывал Шандар и донимал ее своими страхами. Ни о чем другом с ним было невозможно говорить. Это ужасно раздражало зель - вместо нужных дел приходилось заниматься всякой бессмысленной чепухой вроде "обеспечении всеобщей безопасности". Увещеваний Шандар он не слушал и старался говорить громким шепотом.
      "Все признаки душевного расстройства, - резюмировала зель, - наверно, стоит его врачу показать". Но до визита к Полуянову всё никак не доходило: Шандар было элементарно некогда. И любое высказывание Слободы стало уже восприниматься, как досадная помеха, а не как руководство к действию.
      – Зайди, дело есть, - приказал директор по внутренней связи.
      Шандар через силу поднялась, зло выругалась и потопала в соседний кабинет.
      – Как там Арслан? Чего замышляет? - поинтересовался Слобода.
      – Что, есть сведения о какой-то его деятельности? - Шандар пришлось проявить хоть какой-то интерес к словам начальства.
      – Вот ты и должна мне это рассказать! - рассердился начальник.
      – Я чужие мысли читать не умею, - лениво ответила девушка, не повышая голоса.
      – Значит, надо научиться! - отрезал Слобода. - От него всяких пакостей ожидать можно.
      – Пока он не проявил себя, ничего сделать нельзя. Хотите колонию взбунтовать? Неверный ход - и именно вам припомнят исчезновение Михайлова. Какое-либо неспровоцированное воздействие на Зурабова - и вам кранты.
      – Так что прикажешь - ждать, когда он меня прикончит?! - Слобода аж взвизгнул.
      – До этого не дойдет. До смерти, я имею в виду.
      – Знаешь, мне не улыбается мучиться от тяжелого ранения.
      – К тому же медицинское обслуживание у нас на весьма низком уровне…
      – Мы делаем, что можем! - переключился Слобода. - Ты прекрасно знаешь, что все резервы исчерпаны!
      – Ну, да, - Шандар демонстративно зевнула. - Земля явно про нас забыла. А о местном сырье мы не думаем…
      – Какое местное сырье? Что может быть в этом болоте?!
      – Как будто ничего другого на Сибе нет…
      – А разве есть? Ты, Шандар, не отвлекайся. Мы же про другое говорили. Хозяйственные дела - твоя забота. А моя забота - обеспечение выживаемости колонии.
      Шандар вздохнула. Как-то странно директор понимал выживаемость - как личную безопасность. Нет, на его уровне это было логично: человек стремится выжить в любых условиях. Но кроме этого, Слободу сейчас ничего не заботило. И говорить с ним о действительных проблемах колонии было бессмысленно. Скорей бы уж Зурабов как-нибудь себя проявил.
      – Надо пригласить Зурабова для разговора и предупредить, чтобы он никого с собой не приводил. Большую часть охраны - удалить, - предложила Шандар.
      – Нет!! - рявкнул директор. - И не вздумай. Иди, работай.
      Зель довольно улыбнулась и покинула кабинет. Именно так она и поступит: пара намеков Шамилю об отсутствии охраны в определенные дни. Фальшивый вызов Зурабова к Слободе. Наконец, туманное обещание не вмешиваться в разборки ради сохранения поста: квалификация зель была видна всем, и применить ее умения мог любой, находящийся на должности директора.
      Не зря Слобода боялся. Видимо, достаточно знал Арслана, чтобы ждать от того всякой подлости. Дорвавшись до власти, кто ж ее делить будет? И Зурабов, и Слобода хотели единоличных полномочий. Арслан оказался более нетерпеливым. И, спровоцированный Шандар, он решил действовать. Да и что сложного: взять несколько своих людей, прийти к директору и вежливо попросить подписать приказ о передаче властных полномочий Зурабову Арслану Хаметовичу. Людей у Зурабова всяко больше, чем у Слободы. Если те умные - сопротивляться не будут. А коли будут - пострелять их - пара пустяков.
      Арслан был полностью уверен в своих силах и возможностях. Он не знал одного: что тревожная кнопка в кармане Слободы связывалась напрямую с Шандар.
      Почувствовав сигнал, зель неспешно отложила бланк заказа, вынула из сейфа кобуру с пистолетом и перепоясалась. И вышла в коридор.
      Зурабовские бойцы стояли вдоль стен. Они заметили секретаря директора, но реагировать не спешили: приказов насчет нее никто не отдавал. Оружия они не заметили. И вообще не придавали операции по устранению директора большой значимости. Это им в минус. Потому что Шандар вошла в кабинет Слободы.
      Кроме самого директора, сидящего в кресле, и Арслана, стоящего перед столом, в кабинете находились три бойца личной охраны Зурабова и один - Слободы. На столе перед директором лежал отпечатанный лист бумаги, а в руке Слобода держал ручку, явно намереваясь поставить подпись.
      Зурабов держал в руке пистолет, нацелив его в голову директору, и медленно кивал, словно уговаривал: не медли, подпиши.
      Слобода аж трясся от страха. Наведенное оружие еще и не то с людьми может сделать. Вошедшую Шандар трое бойцов Зурабова проигнорировали - она воспользовалась специальной техникой рассеяния внимания. Лишь когда она захочет, тогда и увидят ее во всем блеске. И только те, к кому она обратится.
      С Арсланом нужно было действовать по-другому. Если есть возможность физического устранения, надо ей воспользоваться. Но для начала - вывести из равновесия. Напугать.
      Как метод устрашения пистолет подходил лучше всего. Шандар достала его, навела на Зурабова и четко скомандовала:
      – Положить оружие! Руки за голову!
      Зурабов и не думал подчиняться - трое его людей легко нейтрализуют нахалку, не выполняющую своих обещаний. Он повернулся и увидел, что его бойцы и не думают брать на прицел Шандар. Это взбесило Арслана. И выместить свое бешенство он мог на вполне подходящей кандидатуре - на Шандар.
      Слобода нисколько не сомневался, что сейчас последует: Зурабов выстрелит, убьет Шандар, а после и его самого. А эта дура всё медлит и о чем-то своем думает.
      – Стреляй! Стреляй, зараза! - директор привстал в кресле, силясь донести до зель всю глупость ее поведения.
      Шандар и не думала подчиняться. Пусть орет. Ей лучше знать, что будет при выстреле. Наверняка, это не пройдет мимо колонистов. Как минимум - превышение должностных обязанностей, повлекших за собой необратимые последствия.
      Только самозащита. Только.
      Нервы у Зурабова не выдержали, и он выстрелил в четкий черный силуэт, как насмешка стоящий перед ним. Пуля пролетела будто сквозь тело. Арслан сморгнул и чуть не выстрелил снова. Никого не было перед ним.
      Шандар стояла сзади него и усмехалась.
      – Убейте ее!! - заорал Зурабов вне себя.
      Арслан привык приказывать, и его люди подчинялись всегда. И в этот раз - тоже. Они забыли, что девушка стояла рядом с Зурабовым. Шандар сделала всего шаг и укрылась за его телом.
      Грохот выстрелов. Пули, настроенные на температуру человеческого тела, находят лишь одну цель. И мертвое тело оседает на пол.
      Что ж. Теперь она может наказать убийц.

      Смерть достаточно часто служит ради сплочения оставшихся. Исчезновение Михайлова Слобода предпочел не заметить. Он занял его пост как старший по должности и выступил в роли продолжателя дела начальника колонии. "Вот вернется Антон Петрович, а всё по-прежнему. То-то обрадуется". Только идиот поверил бы в возвращение Михайлова после месяца отсутствия, а таких в колонии не было. Был человек, и не стало. Редко, но бывает.
      Но смерть Зурабова Слобода преподнес, как происки врагов колонии. Дескать, Арслан защищал общее дело, но врагам удалось нанести урон в стане истинных радетелей о всеобщем благе. К счастью, враги были вовремя распознаны и нейтрализованы. Но враг хитер и коварен, и кто знает, когда в следующий раз он сделает попытку подорвать жизнедеятельность колонистов. Так сплотим наши ряды! Чтобы жертва не была напрасна! Покажем трудовыми подвигами, что нас не сломить! Даешь план!
      Вот такая пафосная фигня. У Шандар скулы сводило, когда она слушала выступление директора. Ничему история людей не учит. Даже не чужая, а своя. Если забывать об ошибках, то раз за разом будешь их повторять.
      Под дело сплочения Слобода постепенно переходил к диктаторской форме правления. Он не провозглашал себя единоличным правителем колонии, но к этому шло. Разве что насильственных действий не применял - не требовалось.
      Кроме того, Слобода перестал бояться - источник страха перестал существовать - и начал заниматься делами. Хотя, понимал он их весьма оригинально.
      Слобода занял жесткую позицию. Ограничил права лабораторий на индивидуальные исследования, мотивируя неизвестностью развития ситуации. Назначил директорат и поставил себя во главе, чтобы ни одно решение не прошло мимо него. Это связывало руки Шандар, но большая часть работы была выполнена, и зель не стала возмущаться.
      Рабочие тоже не роптали. Поводы, конечно, нашлись бы. Но чтобы хоть что-то поменять, надо было выступать против начальства, в руках которого скопились все материальные ценности колонии.
      Идеи модернизации, принадлежащие Шандар, директор озвучил на первом же большом заседании, без указания авторства. Зель молча одобрила: ей не хотелось, чтобы с ее именем связывали что-либо происходящее в колонии. Для всех людей она оставалась всего лишь секретарем Слободы. Удобная роль. Можно говорить от его имени и не опасаться, что кто-нибудь удивится ее словам. Наверняка ведь, директор всё решил сам, а она лишь передает его приказы подчиненным.
      Разумеется, ничьи приказы Шандар не передавала. Ставила Слободу в известность о происходящем и всё. Тот лишь шутил по этому поводу с ней, но Шандар была уверена, что как только основные мероприятия плана осуществятся, Слобода подвинет ее в сторону.
      И ладно. Никакие планы карьерного роста не интересовали зель: что ей до человеческих погремушек. Ею двигала одна идея: как можно быстрое установление связи с другими мирами. А эту связь Слобода наверняка включит не раньше, чем дела в колонии пойдут настолько хорошо, что можно будет сказать о реальной выживаемости, самостоятельности и независимости.
      Следовательно, нужно процветание колонии. Личный интерес для Шандар. Поэтому она и выбивалась из сил, чтобы заставить людей как следует работать. В этом Слобода вполне мог полагаться на нее.
      На уровне директоров служб работал сам Слобода, оставляя Шандар самое неблагодарное: работу с руководителями среднего звена. А это бесконечные проволочки, перекладывание ответственности друг на друга, выяснение личных отношений. И всё это в ущерб работе.
      Шандар не жаловалась - сама взялась за такое. Она даже не злилась на людей, как не злится на ребенка любящая мать, видя, что он пытается что-то сделать, но не так, как правильно и привычно всем, а по-своему. У него ничего не получается, но упорный человечек раз за разом делает, не слушая подсказок матери и сердясь на нее и на дело, которым занимается. Сколько времени пройдет, пока он научится? Этого никто не знает. Но не будет же мать сердиться на дитя неразумное.
      Ежеутренних планерок Шандар не любила. Явная потеря времени, но при этом, единственный способ быть в курсе происходящего на объектах. Врать в глаза зель все боялись. Ходили слухи, что одного такого любителя пудрить мозги Шандар, уличив во вранье, прилюдно унизила, выставив на площади с плакатом: "Я никогда не говорю правды". Простоял нарушитель недолго: снял плакат и отправился домой. Да только зель быстро вернула его на место, применив физическую силу. Он постоял еще и пошел каяться и давать честное слово, что будет честным.
      Еще говорили, что по первому разу Шандар верит словам, а второго раза - не прощает. Чего только не говорили про секретаря генерального директора. Да только Шандар плевала на всё это. Дело - вот главное. Остальное не должно волновать.
      Планерку зель устраивала оригинальным образом: каждому начальнику участка предписывалось приходить в определенное время, чтобы не устраивать толчеи и не отвлекать других от работы. Приходили только те, кто нарушал: зачем трогать усердных работников? А вот остальных можно было пропесочить как следует.
      – Вы от графика отстаете, - Шандар делала выговор начальнику участка.
      Сергей мрачно смотрел на нее и молчал. Зато прораб, не так часто сталкивающийся с зель, подал голос:
      – Невозможно работать!
      – Это почему же? - вкрадчиво спросила Шандар.
      – Вы под глушилкой долго выдержите? Голова болит у рабочих. Съездите, посмотрите, а то всё в офисе сидите, наших проблем не знаете!
      Начальник участка дернул прораба за куртку и что-то шепнул ему в ухо. Но Шандар не обратила внимания на явно выраженное непочтение. Если рабочие не врут, а с чего бы им врать, дела идут не совсем хорошо. Действительно надо съездить, проветриться.
      – Завтра буду. Идите! - отослала она рабочих.
      Ближе надо к людям быть. Ближе.
      Голова болела. Жалобы рабочих были совершенно обоснованы. Шандар поморщилась и щелкнула выключателем на генераторе инфразвука. Никакого эффекта. Водитель усмехнулся и сквозь гул двигателя прокричал:
      – Их нельзя выключить! Там накоротко цепь замкнули! А кожух опломбировали, чтобы если кто выключает, сразу штрафовать! Да и как выключить?! Ящерицы сразу под гусеницы лезут - работа останавливается!
      Понятно, почему работа стопорится. Но и без дороги никак нельзя - новый пищевой завод надо в определенном месте ставить, а без нормального подъезда к нему не обойтись.
      – Индивидуальную защиту не применяете?! - прокричала зель в ответ.
      – Не выдают! Да против ящериц глушилка нормально работает - они даже подлететь не успевают, как в обморок падают!
      Шандар посмотрел в ту сторону, куда указывал пальцем водитель, и увидела неприятно шевелящийся бугор, волнами накатывающийся на уже пробитую трассу. Еще немного, и растущий вал оглушенных животных выплеснется на дорогу. Зель подошла поближе. В шевелящейся массе трудно было выделить отдельных животных. Кроме пернатых ящериц попадались и другие виды - свиссы, хундо, мелкие птериксы. Но ящерицы всё же составляли подавляющее большинство. Будто глушилки еще и подманивали именно их, чтобы потом обездвижить и подавить нервную деятельность.
      Зель поворошила кучу ногой. Одна из ящериц лениво шевельнулась и ткнулась мордой в сапог. Шандар слегка откинула ногой назойливой животное, попав тому в брюхо. Ящерица недоуменно заморгала и шлепнулась на спину, разведя лапы в стороны. А в ее животе появилась дыра странной формы. Шандар нагнулась пониже, пытаясь сообразить - что она такое наблюдает. Высвободила из кучи другую ящерицу, третью, четвертую… у пятой живот раскрылся точно так же, как и у первой.
      Зель полезла на вал, вороша животных, оскальзываясь на их телах, сползая вниз и снова забираясь на гребень. И осматривая ящериц, осматривая…
      Наконец, убедившись в своих мыслях, Шандар уселась на валу. Посмотрела с высоты на технику, пробивающую дорогу, на пернатых ящериц, летящих со всех сторон, на два вала по обеим сторонам дороги, чем ближе к поселку, тем ниже, и приняла решение.
      Шандар сползла с животных, подняла оглушенную ящерицу, мелко подрагивающую всеми лапами, взяла поперек спины и потащила к Слободе.
      У директора сидели несколько человек, обсуждая что-то чрезвычайно важное. Они даже не повернулись, когда зель демонстративно распахнула дверь, ударившую по упорам, вошла и бухнула на стол оперенную ящерицу.
      Директор заметил.
      – Что ты хочешь нам сказать?
      – Выключайте вашу хрень!
      – Нет, - тут же отозвался начальник отдела рекультивации. - Когда мы выключаем глушилки, ящерицы просто не дают работать. Лезут под гусеницы, забиваются в кабины и при этом жутко пищат! Ну, не убивать же их! Мы тоже природу любим.
      – А вы не задавались вопросом, чего ради ящерицы так реагируют? Ведь когда выравнивалась территория у места высадки, ничего подобного не было! - Шандар повысила голос.
      – Да кто их знает, этих ящериц…
      – Вот именно. Вы - не знаете.
      – Шандар, не ершись, - вставил свое слово директор. - Расскажи нам, что мы должны знать, по твоему мнению.
      Зель перевернула пернатую ящерицу на спину, провела по животу, нащупала выемку и потянула за плотную кожу. Кожа неожиданно легко подалась и обнажила сложное переплетение белых проводков и двух симметричных ребристых образований красного цвета. Ящерица обмякла, и ее лапы разом шлепнулись на столешницу. Шандар покопалась во внутренностях животного и вытянула какую-то металлически поблескивающую горошину.
      Собрание несколько секунд разглядывало ее, а потом все разом подняли головы на молчащую девушку.
      – Всё это весьма эффектно, но в чем суть демонстрации? - спросил Кузовкин, один из технических директоров.
      – Это не природный объект.
      – Искусственный? И кто его создал? Мы - первые на планете.
      – Это вы так думаете, - устало бросила Шандар, опускаясь на стул. Никаких сил не было, чтобы спорить, что-то доказывать, рвать душу из-за чужого артефакта.
      – Почему же их следов нигде нет?
      – А вы искали, да? Даже животных, которые под носом ползают и летают, не удосужились изучить.
      – Организация биологической лаборатории стоит в плане на начало следующего года, - выдал справку Тред Амтель, начальник по снабжению.
      – Ну, при чем здесь лаборатория? У вас же специалисты никуда не делись!
      – Да, действительно, - вмешался Слобода, - чем у нас сейчас занимаются профильные специалисты? Шандар правильный вопрос подняла - по эффективному использованию рабочей силы. Кто у нас за это отвечает?
      – Кальнин, конечно, - отозвался кто-то с дальнего конца стола. - Он же начальник отдела кадров.
      Слобода чиркнул несколько слов в блокнотике и негромко пробурчал: "Развели бюрократию на пустом месте. Чистить уже пора". Однако на эту реплику начальства внимания не обратили: уже почти все вовлеклись в бурное обсуждение
      – Не может быть специалистов по внеземным формам жизни! - кричали слева.
      – С такими настроениями точно никого не останется, одни работяги! - возражали справа.
      – И чем вам не нравятся простые рабочие?! Ведь на них в колонии всё держится!
      – О-о-о! Пролетарии!
      – Прекратить базар! - Слобода грозно рыкнул и стукнул по столу ладонью. - С недовольными мы разберемся. По очередности. У кого конкретные вопросы к Шандар?
      – И что - все ящерицы такие?
      – Не все. Именно это и говорит об их искусственном происхождении. Они должны были слиться по внешним параметрам с эндемическим видом. И это у них вполне получилось, - ответила зель.
      – Предназначение аппаратуры? - Слобода не стал размениваться на мелочи, а сразу вычленил главное в обсуждении.
      – Я думаю, - ответила Шандар, - накапливание и пересылка информации. Кому-то.
      – И всё же остается вопрос их неадекватного поведения при прокладке дороги.
      – Есть вариант. В той стороне находится что-то, чего мы не должны обнаружить. Их база.
      После слов Шандар все резко замолчали. Каждый пытался переварить новые данные и выработать линию поведения.
      – Это ваша гипотеза, - наконец высказался Збигнев, начальник автохозяйства. - Она ничем не подкреплена, никаким фактическим материалом. Есть там база, или нет - нам всё равно надо строить дорогу.
      – Ну да, - поддержал кто-то на том конце длинного стола, - что ж нам с той базой теперь и есть как попало придется? Мало ли чего мы на планете еще не изучили? При каждом псевдо открытии работу прекращать?
      – Каков может быть реальный эффект от обнаружения базы? Желательно в материальном и денежном эквиваленте, - подал свой голос главный бухгалтер.
      Но Слобода не дал дебатам разгореться по новой.
      – Так. Вопрос закрыт. На сегодня все свободны. Шандар, останься.
      Люди потянулись к выходу, поглядывая на зель. Некоторые с сочувствием, думая, что девушку ожидает выговор, другие - со злорадством, дескать, сама напросилась, третьи - с интересом - какие дела у нее могут быть с главой колонии.
      Слобода терпеливо подождал, пока неспешный ручеек подчиненных освободит кабинет, встал и запер за ними дверь. Шандар безучастно смотрела на эти действия: когда Слобода решит, что ей надо послушать, он скажет.
      – Что думаешь обо всем этом?
      – Думай, не думай, а есть возможность для контакта. Неизвестная цивилизация, неизвестные достижения, неизвестная цель, - зель обрисовывала ситуацию так, как видела: без лишней аффектации.
      – Контакт… - задумчиво и несколько мечтательно протянул Слобода. - Если мы его установим, с нами все считаться будут. А если мы еще на их базе артефакты найдем, которые использовать сможем, так вообще здорово! Давай, Шандар, распорядись о подготовке экспедиции.
      – На чем ехать изволите? - усмехнулась зель.
      Директор на миг задумался.
      – Давай-ка всё самое лучшее подбери. Может, в консервации что-нибудь осталось. Ради такого дела ничего не жалко.
      Да, находка чужой базы может стать тем фактором, который приблизит колонию к статусу самоопределяющегося мира. Шандар могла отложить другие дела и заняться этим.
      Собирались недолго. Для похода, организуемого самим директором, быстро нашелся и вездеход, и горючка, и неприкосновенные запасы питания, воды, спас-средств и тому подобной дребедени, без которой нормальный человек уже и не мыслит себе путешествия по неизведанным просторам планеты.
      Рядовые колонисты, вынужденные довольствоваться самой малостью, лишь ходили вокруг новенького свеже-расконсервированного вездехода, плевались сквозь зубы и ругались про себя.
      Желтенький, с красной полосой вдоль борта, вездеход чужеродно выделялся среди облепленных бурой грязью бульдозеров, тягачей и вагончиков доставки, каждодневно выезжающих из боксов. Фиолетово-коричневые пятна быстро въедались в борта земной техники, неожиданно маскируя ее, и отходили, только если полностью сдирали краску с металла. Чистый металл тотчас начинал ржаветь, и новая краска ложилась прескверно.
      В принципе, вездеход числился за биологической лабораторией и был соответствующе экипирован в свое время. Однако к сему моменту всё био-оборудование уже сняли и втихую использовали прямо на месте, раз выезды не приветствовались. Но Слобода на это внимания не обратил. Его вполне устраивали ходовые качества техники, а заниматься по дороге какими-либо исследованиями он не собирался.
      Водитель осторожно вывел вездеход из бокса, пробуя режим за режимом, чтобы убедиться в надежности управления. Прокрутился на месте вокруг оси, встал на воздушную подушку, выпустил на выносных консолях три пары огромных пневмо-колеса, убрал их, задействовал гусеницы, перешел в стандартный режим, дал максимум на вентилятор, проехался боком влево-вправо и, наконец, успокоился.
      Шандар подошла к лесенке, ведущей поверх резиновой "юбки", живо взобралась наверх, кинула в люк рюкзак с припасами и последовала вслед за ним. Второй водитель-механик и инженер по обеспечению уже находились внутри - на боковых сиденьях вдоль борта. Ожидали руководителя и организатора экспедиции - Слободу.
      На вирт-экранах кругового обзора внутри салона вездехода Шандар прекрасно видела, как Иван неспешно идет к машине, неся на плече карабин и рюкзак, взбирается, становится на крыше, обводит цепким взглядом толпу и говорит:
      – Вы тут не расслабляйтесь без меня. Через неделю буду. Чтоб все отчеты подготовили о проделанной работе. Всем понятно?
      Понятно было всем. С таким начальством попробуй, не пойми.

      Вездеход шел ровно, лишь слегка покачиваясь, преодолевая невысокие пологие бугры, выступающие из воды. Всех клонило в сон, а инженер так и вовсе похрапывал, привалившись к стенке. Шандар сидела с закрытыми глазами и пыталась настроиться на точное восприятие. Выходило плохо: монотонность отвлекала. Удавалось только выдерживать направление в пределах погрешности, но и только. Даже водителя не требовалось поправлять - тот четко придерживался первоначального курса, выставленного компом машины.
      Грязь летела в стороны из-под воздушной подушки чуть ли не выше кабины. Изображение на вирт-экранах было мутным: комп не справлялся с очисткой камер, и сигнал шел с помехами. Кроме напряженно всматривающегося в дорогу водителя, никто не желал глядеть на экзотические виды за бортом.
      – Как думаешь, - Слобода наклонился к Шандар, - что из себя эта база представляет?
      – Не знаю, - ответила Шандар. - Приедем - увидим. Скорей всего, подземная, замаскированная. Иначе, давно бы с орбиты обнаружили.
      – Как же мы ее найдем?
      – Найдем… Да не дергайтесь раньше времени, еще язву наживете.
      Слобода потер занывший вдруг бок и насильно улыбнулся. Да, директорство давалось тяжело - начались нелады со здоровьем. Что врач ни прописывал - не помогало. Раньше не замечал, а теперь каждый день успокоительное и обезболивающее принимает.
      Через два часа водитель остановился и попросил смену - у него заболели глаза и голова. Второй продержался столько же.
      – "Глушак" базы работает, - равнодушно прокомментировала Шандар. - Надо сменить курс. Зигзагами пойдем.
      Слобода одобрил решение: пусть проделанный путь станет длиннее, но люди смогут вести технику. Да, горючего сожгут больше. Но будет ли лучше, если они с полными баками не смогут сдвинуться с места из-за человеческого фактора?
      Теперь вездеход разбрызгивал грязь без задержек. Через каждые три километра лихо разворачивался почти на сто восемьдесят градусов и несся в обратном направлении. Пассажиры чуть не вываливались из сидений на поворотах.
      Шандар мрачно смотрела на вирт-экран, показывающий болотистую однородную равнину, по которой они проезжали. Ничто не радовало глаз зель. Чужой мир. Чуждый. Зачем она здесь? Есть же способы убраться отсюда, только она не думала о них, зациклившись на самом простом и длительном. Ей не может нравиться эта коричневая грязь, фиолетовая растительность и животные защитной окраски. Надо улетать. Еще немного, и она будет считать этот мир своим.
      Слобода толкнул Шандар в бок:
      – Ты чего? Заснула? Смотри, вон какой-то холм. Это не то, что мы ищем?
      Зель поморгала и сосредоточилась на изображении. Да. Оно. Похоже.
      – Федор, притормаживай.
      Водитель сбросил обороты двигателя и медленно поехал в ту сторону, куда указывала ему Шандар. Зель сжала ему плечо, и Федор резко остановил машину. Сразу стих шум двигателя. Внешние сенсоры, наконец, очистились от грязи, и стали слышны звуки болота, а картинка на вирт-экранах стала четкой и объемной. От влажной поверхности болота поднимался беловатый туман, скрадывающий неровности почвы. Вездеход, заляпанный грязью, темный, казался частью болота.
      – Прожектор включи, - попросила зель.
      Федор пожал плечами, но стукнул по сенсору. Яркий луч высветил несколько низких шаро-деревьев, холмик с коричневатой травой и легкую дымку над открытой водой.
      Зель вылезла из люка, запахнула куртку, защищаясь от промозглого воздуха, и неспешно спустилась с кабины. Чем ей приглянулось это место, она и сама не понимала. Но уверенность, что искомое место здесь, всё больше возрастала.
      Шандар встала перед вездеходом, уйдя чуть ли не по колено в грязь, и начала медленно поворачиваться из стороны в сторону, наблюдая за тенями. Одна из теней, как ей показалось, вела себя странно: внезапно обрывалась посередине, хотя никакого препятствия видно не было.
      Зато осязание не подвело: зель нащупала прохладную гладкую невидимую поверхность, закругляющуюся кверху.
      – Нашла! - излишне громко крикнула Шандар в микрофон, за что тут же получила недовольное замечание начальника.
      И только потом до него дошел смысл слова. Слобода открыл люк и выбрался на борт.
      – Где?! - в нетерпении он даже невысоко подпрыгивал, не обращая внимания, что стоит на краю и может в любой момент поскользнуться на заляпанной грязью поверхности и ухнуть вниз.
      – Прямо, - Шандар махнула рукой. - Только оно прозрачное. Я думаю, это даже не вещество, а поле. Силовое.
      – Что-то я про такое не слышал, - задумчиво протянул Слобода.
      – Видимо, часто общаетесь с представителями других цивилизаций.
      – Не говори глупости! - рассердился начальник. - С ними, кроме ксено-биологов и специалистов по контакту, никто и не встречается. Мало ли от них неприятности возникнут. Не в теме ты. Или шутишь так?
      – Шучу, шучу, - буркнула Шандар. Она прекрасно помнила, что Земля уж как лет десять вступила в Содружество, что подразумевало под собой и торговые отношения между всеми участниками конфедерации. Что тут изучать, когда в любой момент может прилететь бурх или танланцзы и начать торговать нелицензионными товарами? Скорее, Слобода был сам не в теме. Но зель предпочла не спорить. Начальник может считать что угодно, лишь бы это не вредило делу и подчиненным.
      Слобода спрыгнул, разбрызгав грязь под ногами и чуть не уронив карабин, и подошел к зель. Постучал кулаком по невидимой поверхности, глубокомысленно хмыкнул и вопросительно посмотрел на Шандар, дескать, твое мнение?
      Зель пожала плечами: обнаружили, что искали, можно и по домам.
      Но начальник не собирался просто так отступать. Раз уж в такую даль заехали, да еще нашли нечто необычное, надо случай по полной использовать.
      – И как нам туда войти? - задал риторический вопрос Слобода.
      – Нужно ли? Мы отметили место на карте, убедились в реальности наших предположений. А вскрывать базу лучше доверить специалистам. И не факт, что мы вообще должны попасть туда. Я бы лучше оставила всё как есть.
      – А я - нет, - подвел итог Слобода.
      – Ну, иди, - Шандар поджала губы.
      – И пойду!
      Иван снял с плеча карабин, взвел его и поставил на предохранитель.
      – На что жать? - агрессивно спросил он у Шандар, будто это она замуровала вход в сокровищницу, а теперь не отдает ключ владельцу.
      – Я знаю? Жми куда хочешь, вдруг повезет, - усмехнулась зель.
      – Так ведь не на что, - обиженно сказал Слобода.
      Шандар выругалась про себя. Она навалилась на невидимый купол всем телом и, закрыв глаза, начала ощупывать руками пространство, до которого могла дотянуться. Разумеется, без всякого результата.
      Если рассуждать логично, а только так Шандар и могла рассуждать, то, чтобы попасть на базу, нужно доказать определенный уровень цивилизованности. Ведь животное или доисторический разумный, попав в странную для него обстановку, могут и базу повредить, и себе самому вред нанести. Что может служить всеобъемлющим параметром цивилизованности?
      Шандар вспомнила, как голос на астероиде всё же сделал вывод о достаточной мере их цивилизованности. Но по какому параметру? Сам он этого не сказал, а они с Ильей и Ольгой не удосужились спросить, радуясь тому, что их вообще выпускают.
      Совокупность знаний? Нет. Этические доминанты? Они провозглашаются, но им мало кто следует. Способность легко устанавливать контакт с иными разумными? И в чем это проявляется? Сотрудничество ради общего блага? Да. Особенно если могут сотрудничать две различных расы с разных планет.
      Она и Слобода.
      Шандар стянула черную перчатку и приложила голую ладонь к податливо-упругой пленке силового поля.
      – Иван! Нужно оставить свой след рядом с моим.
      Слобода пожал плечами и впечатал широкую пятерню рядом с узкой ладошкой зель. Эффекта не наблюдалось. Шандар приложила вторую руку, и Слобода - вслед за ней.
      Поле пропало, и Шандар чуть не растянулась в грязи, потеряв равновесие.
      – Открыли, - удовлетворенно сказала зель. - Один пойдешь?
      – Разумеется! - сразу же отозвался Слобода. Видно было, что он ни с кем не хочет делить радость первооткрывателя.
      – Так я тебя и пустила, - усмехнулась Шандар. - Сломаешь ногу в пещерах - не выйдешь и сигнал не подашь. Так что не обессудь. Вместе пойдем. Так и быть - ты первый. Это если камешек на черепушку свалится, чтоб было кому тебя вытаскивать.
      Темный лаз, после того, как пропало поле, явственно виднелся на склоне холма. Туда-то они и полезли. Как только Шандар скрылась внутри, поле восстановилось.
      Список найденных артефактов не оказался внушительным. Помещения базы были пусты, если не считать странных стен, выглядящих как колышущиеся занавеси, но на ощупь бывшие твердыми и маслянистыми. Поэтому, когда Слобода обнаружил небольшой каменный шарик, лежащий на полу одного из помещений, радости его не было предела.
      Шандар шла, ведя рукой по стене, чтобы не сбиться с пути в возможном лабиринте. Когда рука внезапно ушла в стену, зель не растерялась, а попыталась что-нибудь ухватить в нише, которую она не видела. Это удалось. Шандар выволокла из стены плоский предмет приличных размеров, заблестевший в неверном красном свете.
      Чем глубже они забирались внутрь базы, тем шариков попадалось больше. Слобода не ленился нагнуться за каждым из них, но вскоре карманы наполнились, и он стал подсовывать шарики Шандар. Зель неохотно брала, а потом отказалась: тяжело и неинтересно. Свет не позволял как следует оценить находки: надо было возвращаться, но Слобода неутомимо гнал вперед, не слушая разумных высказываний Шандар.
      Наконец, она остановилась и заявила, что хорошо бы директору посмотреть на часы, умножить на скорость передвижения и понять, что десятикилометровый пройденный маршрут - это хорошо, но возвращаться придется те же десять километров. И что база может тянуться черт те на сколько, а взять с собой средства передвижения они не додумались.
      Слобода остановился и заявил, что она может возвращаться, а он и не подумает, пока не исследует всё до конца.
      – И помрет от голода, - логично продолжила Шандар.
      – Нас там ждут сокровища!! - с воодушевлением воскликнул Слобода, чуть ли не сотрясая своды тоннеля.
      – Еще десять шариков? - ехидно спросила Шандар. - Зря я с вами пошла. Ушли бы вы и всё. Мы бы подождали денёк-другой и обратно поехали.
      – Бросили бы своего директора на произвол судьбы? - зло спросил Слобода.
      – Кому нужен директор, увлекающийся поиском сокровищ в ущерб реальным делам?
      Слобода подумал и сказал:
      – Возвращаемся.
      Свет гас за их спинами точно так же, как зажигался, когда они шли вглубь базы. Шандар шла первой, постепенно убыстряя шаг: ей казалось, что кто-то настойчиво подгоняет их в спину. Темнота сзади словно наступала им на пятки. Казалось, еще чуть, и она набросится на незваных гостей. Слобода хрипел, вприпрыжку переставляя ноги и еле успевая за Шандар. Его хрипы безумно раздражали зель, но единственным способом избавиться от них было идти медленнее, а на это Шандар не могла согласиться.
      Они выскочили из прохода с таким видом, будто за ними гналась свора хищных зверей. Механики даже за оружие схватились, наведя его на темный выход. Но никто не появлялся из лаза вслед Шандар и Слободой.
      Изнутри поле пропустило их без задержек - они даже не почувствовали, как миновали его границу. Сумеречный фиолетовый свет уходящего дня больно ударил по глазам после освещения на базе. Ни слова не сказав водителям и инженеру о том, что увидели, Слобода приказал гнать домой по прямой. В этом Шандар поддержала его. Дольше оставаться рядом с базой она не желала.

      Шандар уделила инопланетным артефактам ровно столько времени, сколько, по ее мнению, они заслуживали: одного взгляда. Разноцветные полированные шарики годились лишь в качестве сувенира, а плоский предмет, если подумать, - как некое произведение искусства.
      Во всяком случае, именно так оценивал Слобода эти предметы.
      Шандар никак не могла увидеть в артефактах продукты технической мысли чуждого разума. Не выглядели они так. Примитивные исследования, которые Слобода разрешил сделать, не отходя от сейфа, лишь подтвердили мнение зель. Это были сплошные каменные шары, различного химического состава, отвечающего распространенным минералам: яшме, халцедону, серафиниту, жадеиту, ониксу, лазуриту.
      Плоский артефакт выглядел примечательнее и богаче. Но как его использовали инопланетники, Шандар не понимала. Чтобы понять, ей потребовалось бы куча времени, сил и желания. Ничего этого зель не имела. Насущные вопросы колонии занимали всё ее время.
      – Смотри - какая вещь! - Слобода любовался инопланетной штуковиной.
      – И для чего она? - скептически и привычно спросила Шандар, внимательно разглядывая предмет, который она видела уже не в первый раз.
      Богатство отделки не производило на зель никакого впечатления. Она не очень хорошо разбиралась в драгоценных камнях, чтобы делать вывод о рыночной стоимости артефакта. К тому же ценность предмета вполне может повыситься, если понять, для чего он служит. Но пока ни Слобода, ни она не смогли придумать - как применить эту вещь.
      Выглядел артефакт просто: два плоских прямоугольных куска серебристо-мерцающего металла, соединенных вместе скрытыми петлями. Можно было раскрыть их, как книгу. Внутри на гладкой поверхности металла находились рисунки и полукруглые лунки, прикрепленные к выступающим краям обеих полотен. Внутри лежали два небольших разноцветных кубика с точками на гранях.
      Слобода долго объяснял Шандар, что из чего сделано в штуковине, но зель пропускала мимо ушей человеческие названия драгоценных камней и минералов. Ей претило это любование директора на странный предмет. Нужно неотложные вопросы решать, а он развлекается. Да еще всякие дурацкие идеи высказывает.
      – Надо обязательно найти применение всему этому! - Слобода открыл сейф и начал аккуратно складывать все свои богатства.
      Шандар устало махнула рукой:
      – Ищите. Мне не до того.
      – Как это не до того? Ты чем занимаешься? Ты мои приказы выполняешь!
      Зель качнула головой. Лучше не спорить со Слободой и держать свое мнение при себе. Но директор требовал ответа. Так что отвечать пришлось.
      – Я занимаюсь выживаемостью колонии. А эти инопланетные цацки в гробу видала. Они никак не помогут поднять уровень производства продовольствия и энергообеспечения промышленных объектов.
      Слобода обиделся. Как же так? Его любимые артефакты кто-то хает почем зря! Да как она смеет! Распустилась!
      – Эти "цацки", как ты сказала, бешеных денег на рынке стоят. Кроме того, говорят о престиже колонии. Это всё по-ли-ти-ка! Как ты не понимаешь?
      Шандар демонстративно сплюнула.
      – Ты это людям скажи, которые через неделю голодать будут.
      – Чтобы много есть, надо много работать, - нравоучительно сказал Иван.
      – Чтобы просто есть, нужна пища, - отпарировала Шандар.
      – Разве у нас с этим напряженка? Продукция выдается согласно плановым показателям.
      – Какая продукция - ты в курсе? По массовой доле - конечно. А по минеральному составу она не удовлетворяет потребностям человеческого организма. Люди вынуждены есть больше, чтобы набрать необходимое количество питательных веществ. Я предупреждала, что нужны фермы. Кто-нибудь сделал что-либо в этом направлении?
      – Пустое! - отмахнулся Слобода.
      – Я согласна, что без семян ничего не вырастишь, а в колонии нет запаса. Так что мешает выйти на связь и заказать элитные сорта из семенного фонда Земли?
      Слобода сделал вид, что не заметил вопроса Шандар, словно проблем со связью в колонии не существовало.
      – Ничего. Вот пустим завод на Ильяллэ, да поставим людей в три смены, сразу будет что есть.
      – На автоматизацию надеешься? Без технологов нормально ничего не будет работать.
      – У нас люди двужильные! Еще и не такое выдержат! - энтузиазм Слободы бил через край.
      – Ради чего? Ради удовлетворения твоих чрезмерных амбиций? - Шандар вдруг перестала сдерживаться и начала высказывать в лицо директору всё, что она о нем думает.
      – Амбиции у меня в полном порядке, можешь поверить. А люди будут работать ровно столько, сколько я скажу, потому что того требуют обстоятельства.
      – Увеличение нагрузок возможно только в добровольном порядке, - зель начинала сердиться. Неужели, Слобода не понимает простейших вещей?
      – Почему добровольность? Какая добровольность? Как скажу - так и будет.
      – Нет.
      Шандар жестко посмотрела в лицо Слободе, и тот стушевался под этим взглядом.
      – Знаешь, Иван, ты ведешь себя как оголтелый школьник, дорвавшийся до взрослых забав и не знающий ни в чем меры.
      – Ты тут на птичьих правах, - неожиданно заявил Слобода, - так что не выступай.
      – Мне плевать на тебя. Плевать на твои делишки. Но людей не тронь.
      – Ого-го, как мы заговорили! - директор обрадовался. - А теперь ты посидишь в изоляции за неподчинение приказам и сопротивление должностному лицу!
      – Ты, что ли, сажать меня будешь? - презрительно спросила Шандар.
      – Почему я?! Вовсе не я! Для этого у меня специалисты есть.
      Хлопок в ладоши, и в помещение вошли четверо. Весь их боевой пыл тут же увял, едва они увидели Шандар. Зель это позабавило. Но еще забавнее было то, что Слобода этого не почувствовал.
      – Взять ее! - приказал он.
      Бойцы помялись и неохотно окружили Шандар. Она очень хорошо видела, что нападать никто не собирается - жизнь была дорога всем.
      – Ну!! - подбодрил Слобода своих людей.
      – Зачем это вам, Иван Николаевич? - сумрачно спросил один из вошедших, Леонид. - Что она такого сделала?
      – Приказы не обсуждаются! - Слобода завелся. Он вскочил с кресла, обежал вокруг всю группу, подталкивая каждого бойца ближе к Шандар, чтобы они начали ее усмирение, но усилия пропали втуне. Никто не шелохнулся.
      – Не будут они нападать, - миролюбиво сказала Шандар, чем еще больше разъярила начальника, который уже понял это и сам.
      – Ах, вот как… - протянул он. - Это мы еще посмотрим.
      Вернувшись обратно к столу, Слобода открыл ящик, покопался там и вытащил карманный плазменник: маломощный, по сравнению с боевым, но вполне разрушительный.
      – Теперь будете меня слушаться, - приговаривал он, возвращаясь к группе и направляя оружие на зель, - теперь будете…
      Шандар не дала Слободе подойти вплотную, ловко выхватив у того плазменник из руки.
      – Это что такое? Бунт?! Да я вас!… Да вы у меня!… Узнаете, почём фунт изюму!… - директор орал, совершенно выйдя из себя, уже не обращая внимания ни на что. Лицо его налилось кровью, он размахивал руками, чуть ли не задевая зель по лицу, уже совершенно не контролируя себя.
      – Хватит! - резко сказала Шандар, обрывая ругань Слободы.
      Директор запнулся, не понимая, как можно ему возражать, побледнел, прижал ладонь к груди и просипел трагически:
      – Довели, гады…
      После чего рухнул на пушистый ковер ручной работы.
      Шандар пощупала пульс на шее директора, поморщилась и приказала:
      – Врача вызывайте.
      Один из бойцов тут же сорвался и побежал. Зель кивнула, и двое подняли Слободу и переложили на диванчик для посетителей.
      Шандар смотрела на Слободу. И ни сочувствия не было в ее взгляде, ни жалости. Директор не думал ни о ком, кроме себя. Люди признавались им значимыми, только если приносили пользу лично ему. По всему Слобода заслужил такой конец. Не пришлось самой руки прикладывать.
      Резко открылась дверь, и вошел Полуянов - дежурный врач.
      Он обогнул стоящую между ним и телом зель, достал диагноста и приложил его к шее Слободы. С минуту подержал, считывая данные, и повернулся к людям, напряженно ожидающим вердикта.
      – Давно? - голос Полуянова звучал профессионально ровно.
      – Только что. Пяти минут не прошло, - ответил Леонид.
      – Ясно. Чем это вы его так разъярили?
      Врач явно обращался к Шандар, потому что никто другой и в мыслях не посмел бы так себя вести с директором. Она ответила:
      – Людей защищала.
      Врач вытянул губы в трубочку и подвел итог:
      – Дозащищалась. Не жилец он.
      – Долго жить еще будет? Ничем не вытянуть?
      – А вы бы вытянули, не имея никаких лекарств и с неисправными восстановительными приборами, потому что, видите ли, ресурсы на них не предусмотрены?! - врач перешел на крик.
      Что-то много сегодня кричат. День, наверно, такой.
      – Я поняла, - спокойно и даже тихо сказала Шандар. - Вы свободны. Леонид, проследи, чтобы ребята отнесли директора в больницу. И вот еще. Во время болезни я, как первый заместитель, буду исполнять его обязанности. Сообщите по громкой связи. А что дальше - там видно будет. Выполняйте.
      Люди безропотно и даже с каким-то усердием подчинились. Всегда хорошо, когда есть человек, который знает, что и как надо делать.

      На второй день Слободу похоронили.
      А на третий, с утра пораньше, еще Таня и Вика не ушли на работу, а Аля даже не встала, в домик к Шандар явилась делегация. Они скромно подождали снаружи, пока девушки умывались и одевались, и только тогда вошли в дом - все десять человек. Рабочие, ни одного руководителя или директора.
      Шандар, конечно, могла догадаться, чего ради они пришли. Но к чему пустые догадки, если можно прямо спросить?
      – Знаешь, Шандар, - без всяких предисловий и мэканий сказал Виталий, - мы решили, что главой колонии тебе быть. Директора эти, что Слобода назначил, только воду в ступе толочь могут, а дела не знают. А нам жить хочется. Так что пошли. Мы от своего не отступимся.
      – Значит, сместить директорат хотите? - усмехнулась зель. - Думаете, они согласятся с этим?
      – Мы вежливо попросим, - и с нажимом повторил. - Очень вежливо.
      – Да, сказочки о добром царе до сих пор живы… - непонятно протянула Шандар. И, переходя на сухой приказной тон, добавила. - Я уведомлю директорат о роспуске. Учтите, никто не говорил, что от меня всем хорошо будет. Если что - за последствия себя сами винить будете.
      – Мы же понимаем, - довольно улыбнулся Виталий. - Пошли, ребята. Работать надо.
      Роспуск прошел на удивление спокойно - ни один не стал качать права и, стуча кулаками об стол, доказывать, что колония не обойдется без него на должности, которую он занимает. Сожаление было, как же без него. Но все спокойно разошлись на рабочие места, которые занимали еще во времена Михайлова.
      Шандар осталась одна. Самое время спокойно обдумать то, что нужно делать в первую очередь, а что во вторую и в третью.
      Она прекрасно понимала, что управление колонией требует определенных знаний. Знания-то у нее были, но только особого рода. Она легко могла управлять любым отдельно взятым человеком. И даже не управлять, а принуждать его делать то, что захочется ей. Но чтобы всеми вместе и одновременно…
      Будет ли хорошо человеку, если его тупо заставляют делать то, чего он, может быть, и не хочет? А даже если и хочет, но его при этом еще и заставляют? Эффективность работы будет нулевая. Человек будет нервничать, чувствуя внутреннее противоречие между своими потребностями и навязанным ему изнутри желанием. В конечном итоге это может привезти к деструктуризации личности вплоть до летального исхода.
      Зачем ей гора трупов и ходячих мертвецов? Не проще ли дать людям явную цель, чтобы они к ней стремились? Например, что? Шандар задумалась, катая по столу яшмовый шар.
      Выживание - хорошая цель. Ради этого человек способен на многое. Например, отринуть налет цивилизованности и показать себя злобным безумным хищником. Отдельный человек, может, и выживет. Колония, как общность людей, - нет.
      Цель должна быть проста и понятна. Итак. "Воспитание нового человека в сложнейших условиях колонизации". Бред. "А вот как всем покажем, какие мы крутые!" Годится для школьника, но не для серьезных взрослых людей. "Память о нас останется в веках!" Только строительства пирамид нам не хватает.
      "Мы добились того, к чему стремились" - да, это может подойти. Юмор в том, что не добились. Почему? Мы не можем заявить во всеуслышание о наших успехах - никто не услышит. Радиосигнал будет идти до ближайшего населенного мира двадцать лет, а когда дойдет, затухнет и размажется настолько, что его просто не будет слышно. И здесь без связи не обойтись.
      Связь с Землей? Но как ее восстановить? Где же этот злополучный глушак, который отделил их от всей Вселенной? Если кто и знал - так уже не сможет сказать. Надо поговорить со специалистами: физиками и связистами. Если существует хоть какая-то гипотетическая возможность наладить мгновенку, то максимум усилий придется бросить на это направление. Всё остальное, в принципе, налажено. Только стихийные бедствия могут помешать планомерной работе.
      Шандар хмыкнула. В этом болоте климат был ровным, а минимальный угол наклона планетной оси сводил на нет разницу между сезонными колебаниями. Даже как-то скучновато. Шандар вспомнила родную Зельде. Когда осенние шторма гнали пологие волны с белыми гребнями в сторону экватора. Синие воды смешивались с зелеными и ласково омывали Срединные острова. Как приятно было качаться на тех волнах, то взмывая к небу, то проваливаясь между ложбинами…
      Здесь нет такого и быть не может. На всей Сибе не наберется открытых водных пространств не то, что на море, а на приличное озеро. Вместе с тем, воды тут не меньше, чем на Земле. Кстати, давно пора перенаправить ученых на выполнение исследовательских задач. А то они напрочь забудут свои профессии и так и останутся бульдозеристами и механиками.
      С этого Шандар и решила начать. Вызвать или, вернее, собрать всех сразу и объявить об изменениях, которые коснутся каждого. Ни одно из помещений для этого не подходило. Что ж, на улице, вроде, не каплет. Там и соберутся.
      Включив местную связь, зель неторопливо, чтобы каждое слово было понято, объявила: "Всем гражданам колонии, кроме дежурных специалистов, собраться в двенадцать часов по местному времени на площади перед зданием администрации. Будет сделано сообщение о дальнейшей жизни в колонии. Прошу не опаздывать".
      Собрались действительно все, кто мог. Шандар вышла на крыльцо, посмотрела в лица нескольким сотням людей, ждущих, что она им такого сообщит, и сказала:
      – Вы можете мне не верить, но то, ради чего колония создавалась, - достигнуто. Мы - самостоятельны. Не только на словах, как желаемое, но и по факту. Вспомните, когда у нас садился последний корабль, и сколько всего мы сделали после этого, не прибегая ни к чьей помощи! Проблемы есть. Но они решаемы. Решать мы их будем вместе. Нам предстоит реорганизация структур наших лабораторий. Те, что положены по штатному расписанию, - восстанавливаются и приступают к работе согласно планам и темам, утвержденным мной и согласованным со специалистами лабораторий. После собрания прошу начальников подойти ко мне и обсудить данный вопрос. Если у кого-то возникнут пожелания по улучшению нашей работы, их необходимо предоставить в письменном виде. И пожалуйста, не надо приходить всем сразу и пытаться перекричать друг друга: выслушаны будут все, но в порядке очереди, - Шандар улыбнулась, пытаясь снизить пафосность речи. - Задавайте вопросы!
      В толпе зашумели, переговариваясь. Наконец, самый смелый решился:
      – Это что, те, кто на тракторе сейчас работает, могут бросить технику и пойти в лабораторию? - недоверчиво спросил мужчина в рабочем комбинезоне.
      – Желательно закончить рабочий день, поставить технику в гараж, а потом уже идти в лабораторию, - серьезно ответила зель.
      – Так бы сразу и говорили… - мужчина повернулся и начал пробираться сквозь толпу.
      – И что, колонии больше не нужны дороги? - язвительно спросила женщина с другой стороны.
      – Все нужные дороги практически построены. Мгновенного сворачивания работ, разумеется, не будет.
      – А ездить как же? - хмыкнула женщина.
      – А вы летать не пробовали? - парировала Шандар. И, чтобы избежать обвинений в насмешке и издевательстве, пояснила, - На скутере.
      – Издеваетесь?!
      – У нас до сих пор находятся в консервации пять скутеров, три вездехода высокой проходимости, строительный комплекс… Продолжать?
      – И вы что, за просто так всё это вынете? - насмешливо и удивленно спросил парнишка из первого ряда.
      – Не за "просто так", а по насущной необходимости. Каковую мне доложат начальники лаборатории. Кстати, не мешало бы с ними определиться. Это уж, пожалуйста, - сами. Голосованием или каким иным способом - мне не важно. Меня волнует результат и срок. Общий план работ таков: организация лабораторий с назначением руководителей, сворачивание ненужных работ по намеченному плану, организация работ по новым направлениям. Руководителей жду к шестнадцати часам. Собрание объявляю закрытым.
      Шандар вернулась в свой кабинет. Выглянула в окно. Люди неспешно расходились. Не было суеты, криков, никто не собирался группами, чтобы обсудить желания нового начальства. Всем было всё понятно. И это радовало зель. Можно было продуктивно работать с этими людьми. Можно.
      Шандар устало уселась на свою кровать, не задвинув перегородку. Вроде, ничего особенного не делала сегодня. Когда Слободе подчинялась, нагрузка подчас в два раза больше была, а всё равно так себя не чувствовала. Видимо, сказывалось психологическое воздействие: боязнь совершить ошибку, ответственность за всех и всё, непростая ситуация, за которую теперь отвечала лишь она одна.
      – Мы тут с девушками поговорили…
      Шандар приподняла голову на Таню, не сразу понимая, что та обращается к ней.
      – Что?
      – Я говорю, мы с Викой и Алей поговорили и решили, что вам лучше в личный домик переехать.
      – Выгоняете? - улыбнулась зель.
      Таня даже испугалась.
      – Нет, нет, нет! Вы не так нас поняли!…
      – Да ладно тебе! - Шандар поморщилась. - Говори попроще, как раньше, а то мне непривычно от тебя такое слушать.
      – Вы… Ты же устаешь. А мы тут со своими проблемами. Мешаем… тебе, - было видно, что Тане тяжело говорить "ты", каждый раз поправляя себя.
      – А в личном домике не будете?
      – Ну да! - Таня просияла, потому что начальство быстро всё поняло и не ругается.
      – Ой, смешные вы. Не хочу я съезжать. Мне с вами комфортно. Да и кто мне будет блинчики по вечерам готовить? - Шандар подмигнула Тане.
      – Если хотите, мы будем к вам приходить готовить.
      – Тань, не дури. Я какая была, такая и осталась. Ничего не поменялось.
      – А вот и нет. Нам виднее.
      – Ох уж эти человеческие условности… - пробурчала Шандар. - Давай забудем про них, а? Вот посмотри на меня. Я та же самая Шандар. Ничего во мне ни прибавилось, ни убавилось. Занимаюсь всё той же работой - обеспечиваю выживаемость колонии. А что на другом посту, так это совсем не важно.
      – Нам важно, - не отступала Таня.
      – Но почему?!
      – Потому что тот, кто руководит, не должен стоять на одном уровне с теми, кем он руководит! - бодро выдала Таня.
      – Бред какой, - резюмировала Шандар. - Нет, так не пойдет. Не хочу я этого, и не просите. Вы думаете, мне не нужна психологическая разгрузка? Среди вас, таких бойких, живых, интересных и обычных это происходит само собой. Я отдыхаю. Понятно? А в одиночестве мне что делать? В очередной раз прокручивать в голове - правильно ли я поступила? Так и свихнуться можно.
      Шандар улыбнулась, и Таня - вслед за ней. Хорошие девчонки. Хоть и не знают, как именно сделать лучше, но ведь хотят же! Направить их мысли и усилия по нужному течению, и они сами всё сделают…
      Таня отошла, а Шандар вдруг мягко повалилась набок, засыпая. Сегодняшний день ее окончательно доконал.
      – Следующий! - устало позвала Шандар.
      – Начальник биологической лаборатории, - представился мужчина, - Снетков Павел Григорьевич. Я к вам вчера не попал - слишком много народа было.
      – Угу, - промямлила зель. Совершенно одинаковые отговорки уже раздражали ее. И главное - они говорили правду! Действительно, вчера был такой наплыв желающих, что она смогла поговорить с начальниками всего лишь двух лабораторий: геодезической и транспортной. Сегодня с утра побывал начальник инженерной, который сначала отказывался от своего поста, а потом предложил расширить лабораторию и разделить на физическую, химическую и техническую с подчиненными группами по разделам и со своими темами. С ним Шандар едва справилась, но новую структуру приняла, попросив более точный список со всеми подразделами.
      Сейчас и биолог будет требовать расширения - вдруг поняла Шандар. И это логично. Направлений исследований настолько много, что справиться с ними могут только узкие специалисты. Только геодезисты ничего не просили, кроме качественных инструментов и орбитальных спутников для съемки. Вместо спутника Шандар выделила им самолет для аэросъемки, чем привела в буйную радость: после оптических полевых приборов это казалось верхом автоматизации.
      Снетков не позволил Шандар отвлекаться, сразу же перейдя к делу:
      – Людей не хватает. Работы много, а делать некому.
      – Желательно выставить приоритеты. Что более важно, а что может подождать…
      – Всё важно! - отрезал биолог. - Ничего ждать не может!
      – Давайте список тем… - Шандар даже не пыталась сделать голос приветливым.
      Павел Григорьевич живо достал несколько слегка помятых листков и протянул их начальнице. Шандар тупо прочитала несколько фраз и мрачно посмотрела на биолога. Тот сидел с весьма довольным видом, словно насмехаясь.
      – Я, конечно, отдельные слова понимаю, - недовольно сказала Шандар, - но смысл предложений не улавливаю. Вы не могли бы простыми словами объяснить?
      – Мог бы. Но тогда утратится вложенная идея!
      Зель поморщилась. Интересно, они действительно считают, что главное - слова, а не вложенный в них смысл? И чем туманнее фразы о сути исследований, тем легче втюхать начальству необходимость их проведений?
      – Изложите проще, тогда и буду рассматривать. Если не сумеете, придется вместо вас рассмотреть другую кандидатуру на должность начальника лаборатории. Понятно?
      Снеткову было понятно. Он пожал плечами, забрал свои листки и удалился, сказав в дверях, что он очень рад работать под руководством понимающего человека.
      "Это он проверку устраивал, - поняла Шандар. - Чтобы определить - работать серьезно или достаточно рапортовать об успехах, а самим проводить свою линию. Ну-ну. Проверщики. Не наигрались…"
      Зель включила интерком и объявила:
      – Перерыв! У меня личные дела есть. Все приходите через час.
      Надо было не только пообедать, но и обдумать полученную информацию. Думать не хотелось. Есть - тоже. Но - надо.
      Попросив ученых представить планы по работам, которые они считают важными и насущными, Шандар совершенно не ожидала такого изобилия. Чувствовалось, что ученые давно уже всё подготовили и только ждали момента, когда начальство снизойдет до их желаний. Некоторые темы Шандар просто не поняла. Другие были настолько глобальными, что требовали многотысячного персонала и десятилетий исследований.
      Пришлось встречаться с каждым автором и выяснять, что же он такое имел в виду и нельзя ли несколько упростить и уменьшить запросы. Шандар решила сосредоточить ученых на изучении непосредственно планеты, на которой им жить. Мало ли какие сюрпризы может преподнести как внутреннее строение Сибы, так и ее биоценоз, и климатические явления. До сих пор не было общего описания поверхности планеты, кроме разрозненных участков вблизи баз и мелкомасштабных орбитальных снимков, выполненных перед посадкой. О распределении по планете минералов и полезных ископаемых вообще не было никаких данных. Классификация местных видов отсутствовала. Что попалось на глаза биологам, то они и зафиксировали, не предпринимая никаких усилий для выработки концепций, объясняющих происхождение тех или иных видов.
      Уже накопленные знания не систематизировались и, в результате, толку в них никакого не было. Однако ученые горели энтузиазмом: занятие любимым интересным делом всегда предпочтительнее, чем тяжелый изматывающий труд по постройке дороги или монтажу конструкций пищевого завода. Им только волю дай, будут изучать, что попало и что не нужно в данный момент.
      Да, еще не забыть о фермах по выращиванию земных растений: кое-какие семена, не внесенные в список, Шандар всё же обнаружила. Биологам наверняка будет интересна проблема совместимости растений разных планет. Возможно, для работ на земле придется набирать добровольцев. Если, конечно, такие найдутся. Шандар хотелось верить, что энтузиазм и какая-то эйфория, внезапно охватившие людей, не схлынут, едва люди столкнутся с существенными препятствиями и новой тяжелой работой.
      Ну, и напоследок, самое существенное - связь с другими планетами…

      – Что вы хотите узнать про связь? Мы всё проверили - саботажем и не пахнет. Чисто природные явления неизвестного происхождения.
      – Неизвестного в том смысле, что никто про них не знает, или вы их не опознали? - спросила Шандар.
      Геннадий двинул желваками, словно пытаясь что-то сказать, но сдержался. Как можно объяснить дилетанту, пусть он и начальник колонии, физические явления, обусловливающие работу мгновенной связи? Но Шандар ждала. Хочешь - не хочешь, а говорить придется.
      Геннадий откашлялся, облизал губы и хрипло сказал:
      – Связь почему мгновенна? Потому что существует некое вещество, которое может находиться одновременно в двух местах. А именно - в базовом контуре на Земле и, как частность, в нашем приемнике. Таким образом, любое воздействие на вещество в одном из мест отражается на том же веществе в другом месте. Понятно? - Гена взглянул в глаза Шандар, но та никак не реагировала. Подождав для приличия - вдруг чего начальница спросит - он продолжил. - Наш приемник полностью исправен: я провел контрольные тесты. Реакции в пределах допуска. Все составные части также исправны, в том числе и пресловутый хлан…
      – Как? - резко прервала Шандар связиста.
      Геннадий смутился и покраснел.
      – Это общеупотребительное название для того вещества, которое нужно для связи, я говорил.
      – Ничего, я поняла. Продолжай. Просто послышалось что-то знакомое.
      Геннадий собрался с мыслями, подвигал челюстью и сказал:
      – Следовательно, можно сделать вывод, что вышел из строя приемник на Земле. Вероятнее всего, хлан на Земле дезактивировался. Потому что с механикой ничего такого случится не может: она легко восстанавливается и, при необходимости, заменяется.
      – На Землю мы не можем воздействовать, я понимаю, - Шандар задумчиво глядела на Геннадия, а тот неловко переминался, не зная, как получше покинуть кабинет начальства. Но зель и не думала отпускать связиста. - Еще есть какие-нибудь предположения?
      – Не исключено, что происходит экранирование поля взаимодействия хлана. Правда, я о таком даже не слышал, но мало ли чего на свете бывает.
      – Я поняла. Пригласи наших физиков. Ну, знаешь, Зельцмана там. Ну, и Федорова, что ли, для противовеса.
      Физики пришли. Чего ж не придти, коли начальство требует. Ну, что оно от работы отрывает, так на то оно и начальство. Такая мысль явно читались на лице Зельцмана, который сидел напротив Шандар со скучающим видом. Геннадий, напротив, был напряжен, стараясь предугадать мысли Шандар и попытаться суметь найти требуемое от него решение.
      Зель покатала по столу яшмовый шар и сказала:
      – Простой у меня вопрос. Проще не бывает. Кто-нибудь знает - что такое хлан, применяемый в наших передатчиках? Откуда он берется и что из себя представляет?
      – Он находится в запечатанном контейнере. Оттуда идут различные выводы. Но сам контейнер защищен от вскрытия. Так что никто его не видел и что-либо конкретно вам сказать не сможет, - ответил связист.
      – Это был риторический вопрос! - не удержалась Шандар от подколки. - Я примерно представляю - как-то слышала от одного человека. Но если то и это одно и тоже, тогда вызывает недоумение столь странное использование хлана.
      – Нам-то что с его использования? - пожал плечами Зельцман. - Нам нужно понять, как обходиться без него и чем его заменить.
      – Зная его свойства, можно сделать примерную копию.
      – Да не будет примерная работать! - Геннадий возмутился. - Это тоже самое, как заменить настоящую руку протезом и говорить, что такая копия - одно и тоже с оригиналом.
      Шандар вздрогнула.
      – Остается только найти шандар и как следует накормить ее.
      Геннадий переглянулся с Зельцманом. У обоих явно возник один вопрос, который они побоялись задать: "Зачем искать начальника колонии, и неужели она плохо питается?"
      – Это я не про себя. Вы всё равно не поймете.
      – Куда уж нам! - буркнул Зельцман, но Шандар не обратила на его слова внимания.
      – Если мы не можем использовать что-либо известное, давайте воспользуемся неизвестным, - и Шандар выгрузила из сейфа на стол инопланетные артефакты.
      Зельцман некоторое время с интересом их разглядывал, а потом разочарованно отодвинулся от стола и скучающим голосом заявил:
      – Гвозди этим забивать будем?
      – Зачем же гвозди? И куда вы собираетесь их забивать? У нас ничего деревянного нет.
      – У нас и молотков нет, - отпарировал физик, - а это - тяжелое и в руке удобно держать. А по-другому не могу представить, как оно может нам помочь.
      – Вы даже не исследовали артефакты. И ничего не можете сказать об их физических свойствах.
      – Да чего тут исследовать? - пренебрежительно сказал ученый. - Металл, камень. Мы не знаем, как к восстановлению связи подступиться, а вы нам дополнительные задания пытаетесь втюхать.
      – Вы хотите, чтоб этим занялся кто-либо другой? - мягко спросила Шандар.
      Зельцман почуял подвох и промолчал.
      – Что ж. Пригласите Федорова - я поговорю с ним.
      – Федоров вам изучит! - в очередной раз не сдержался физик.
      Шандар молчала. Не дождавшись от нее ни слова, Геннадий с Зельцманом вышли, и вошел Алексей Федоров.
      Не дав ему что-либо спросить, зель приказала:
      – Возьмите всё это и исследуйте как можно быстрее. Не обязательно лично. Найдите заинтересованных физиков, разделите артефакты между всеми и выдайте результаты. Приступайте.
      Шандар уже надоело спорить с людьми. Спорь не спорь, а всё равно потом приходится приказывать так, как она решила с самого начала. Так зачем время терять?
      Федоров небрежно сгреб артефакты и удалился, чуть ли не насвистывая. Поставленная задача казалась ему элементарной.
      – У меня все приборы зашкаливают! - Федоров в возмущении рухнул в гостевое кресло, даже не спросив разрешения.
      – Что измеряли?
      – Да всё! Напряженность электрического и магнитного полей, проводимость, массу, излучения всего спектра. В общем, это не яшмовый шар, как вам кажется, а черная дыра по всем физическим параметрам, кроме гравитационных.
      – Не может она влиять на наличие связи?
      – Может! Почему бы и нет? - Федоров усмехнулся. - Тут что угодно может влиять. Связь - штука ненадежная.
      – А нельзя ли экранировать воздействие шара? - Шандар не хотела отступать.
      – Как?! - возмутился Алексей невежеству начальника. - Его даже уничтожить проблематично!
      – Не надо уничтожать.
      – А что делать-то? - развел руками Федоров.
      – Значит, задача такая: использовать найденные артефакты для создания нового источника связи.
      Федоров аж рот раскрыл. Шандар приказывала сделать невыполнимое.
      – Да как же так… - растерянно произнес он.
      – А вот так! - злорадно сказала зель. - Меня не волнует. Жду результата. Не забывайте: связь на данном этапе - основной вопрос. Идите.
      Алексей неловко выбрался из кресла и в полной прострации побрел из кабинета начальника колонии. Аркадий Синельников, которого Федоров привлек к исследованиям артефактов, посторонился, пропуская его, и вошел в кабинет начальника колонии.
      Шандар после разговора еще не успокоилась и встретила Аркадия вопросом:
      – А у вас какие проблемы?
      – Никаких, - Синельников поджал губы и отрицательно покачал головой.
      – Тогда - что вы конкретно узнали?
      – Ничего, - Аркадий почти радостно разочаровывал Шандар. Дескать, а что вы хотите? Я же предупреждал о бесперспективности исследований артефактов.
      – Не верю, - Шандар неприятно улыбнулась.
      Синельников вдруг почувствовал себя неуютно. Почему-то вспомнились слухи о мерах, которые применяла Шандар к нарушителям ее приказов.
      – Есть странности, которые невозможно объяснить. Поэтому в журнал наблюдений они занесены не были.
      – Какие же? - заинтересованно спросила зель.
      – Например, нарушения причинно-следственных связей вблизи плоского артефакта.
      – И в чем это выражалось?
      Синельников попытался как можно точнее припомнить тот странный случай.
      – Я держал артефакт раскрытым. Шары лежали с ним рядом - в произвольном порядке. Я взял один шар и ненамеренно положил его в лунку. Он подошел. Тогда я положил второй шар рядом с первым. Когда же я собирался положить третий шар - первые два исчезли из лунок и вернулись на место. Я еще раз положил тот же шар в ту же лунку и второй вслед за ним. И опять на третьем шаре всё вернулось на место.
      – И в чем же нарушение?
      – Это еще не всё. Через некоторое время мне надоело выкладывать шары, которые всё равно непонятным образом возвращаются обратно. Я взял два кубика с точками на гранях и бросил их. Сразу же после этого шары снова оказались на тех же местах, куда я их и клал! Правда, странно?
      – Странности есть. Нарушений - нету.
      – Сначала это происходило, а потом я что-то делал, чтобы это произошло! - Синельников начал кипятится - начальство упорно не желало понимать элементарных вещей, о которых он рассказывал. - Передвинул шары, а потом кинул кубики. Сколько очков выпало на кубиках, на столько лунок я их и поставил. А на самом деле было наоборот!
      – Выглядит по-другому, - скептически произнесла зель. - Вы переставили шары, посчитали лунки, а потом случайно столько же очков выпало на гранях.
      – Да нет же! Когда я выбросил три очка, то подумал, что нужно и шары передвинуть на три лунки. Потом вспомнил, что именно на три лунки я их и передвигал.
      – Интересные у вас эксперименты! Жаль, что к физике не имеют отношения.
      – Почему это? - оскорбился Синельников. - Перемещение в пространстве - очень даже физическое явление. А если учесть, что при этом происходит со временем…
      – Достаточно, - перебила Шандар. - Кидать ваши кубики я и сама могу. Так что принесите мне артефакт, я потренируюсь. А вы пока займитесь чем-нибудь другим.
      Синельников надулся и, не прощаясь, вышел из кабинета. Шандар понадеялась, что исполнять ее указание
      Шандар меланхолично кидала кубики, автоматически отмечая количество выпавших на гранях точек. Ничего не происходило. Может, не так она их кидает? Или не туда? Или этого недостаточно?
      Выкинув в очередной раз две шестерки, Шандар вздохнула, оставила кубики внутри артефакта и закрыла его. Надо обратно Синельникову отдать - пусть продолжает свои дурацкие опыты. Хоть при деле будет. А то, как у него безумная идея возникает, сразу к ней прибегает делиться. И не смотрит, зараза, совещание у нее или время отдыха - прет напролом. Никакой секретарь его удержать не может.
      Дел и кроме связи было предостаточно. Но всё рутинные - распорядиться о выдаче материалов со склада, разобраться с недостаточным снабжением одним и превышением другим, решить конфликты между лабораториями, которые не могут полюбовно договориться, а апеллируют к начальству. Об отдыхе только мечтать приходится. Вот никогда о нем не думала, а сейчас тянет чего-то. С артефактами явно завязли. К тому же из энтузиастов только Синельников и остался. Остальные лишь делают вид, что заданием начальства занимаются, а сами потихоньку свои эксперименты ставят. Нужное дело, конечно, но не то. Придется официально подтверждать положение вещей, а то урон авторитету начальника колонии.
      Шандар вызвала секретаря, продиктовала приказ, по которому все артефакты передавались Синельникову, а остальные физики переводились на работу по ранее согласованным планам.
      Пусть уж каждый делает то, что ему нравится, но ради общих интересов. Перспективы колонии уже не казались зель такими туманными, как раньше. Поселение землян уже крепко стояло на ногах.
      – Кажется, связь у нас будет! - в кабинет из приемной ввалился Синельников, толкнув дверь плечом. В руках он держал все артефакты и еще кучу оборудования, которое Шандар не смогла идентифицировать.
      Зель с интересом смотрела, как физик раскладывает у нее на столе всё, что притащил, и ждала продолжения.
      – Вот! - наконец сказал он, разложив приборы и плоский артефакт, и подсоединив их друг к другу длинными кручеными проводами. - Это теперь наша связь! Я даже уже что-то слышал! Ну, помехи, конечно, и язык непонятный, но всё равно - действует!
      Энтузиазм Аркадия подкупал. Хотелось верить, что он не ошибается, и, как только он всё включит, связь моментально наладится, причем, самого высокого качества, вплоть до изображения. Хотя никаких экранов зель и не видела.
      – Как работает? - спросила Шандар.
      – Сейчас я продемонстрирую, - Синельников потер руки. - Нужно положить вот эти шары в определенные лунки, кинуть кубики и, когда на них появится определенная сумма, передвинуть определенный шарик.
      – Какой? - скептически поинтересовалась Шандар.
      – Не знаю, - честно признался Аркадий и развел руками. - Каждый раз - разный. И эффект тоже не всегда бывает. Но иногда - срабатывает.
      – Какова вероятность?
      – Три процента, - сконфузился Синельников. - Ну, да, недоработали еще. Так тут необходима большая выборка, а у меня просто времени не было.
      – Ладно-ладно, я поняла. В случае неудачи есть на что свалить, - зель подмигнула.
      Она разложила каменные шары по лункам, не задумываясь о порядке, подхватила кубики и бросила их на мерцающую металлическую поверхность артефакта. Выпали четыре точки и две. Зель вытащила лазуритовый шар из угловой лунки и перенесла его в другую угловую лунку…

      Дорога, покрытая серо-черным плотным материалом. Ярко-зеленые растения различной высоты по обеим ее сторонам. И высокое голубое небо с белыми обрывками облаков.
      Не Сиба. Не Зельде.
      Странный прибор связи получился. Не прибор, а телепортатор. А по виду и не скажешь. Зель посмотрела под ноги - на плоский артефакт, который тоже переместился вместе с ней, давая шанс на возвращение. Совершенно неопределенное положение, непонятное и неизвестное, как и прекрасная планета, на которую ее почему-то забросило.
      Шандар закрыла глаза и попыталась вспомнить - где такое место в Галактике может быть. Мимо проскользнула обтекаемая машина, ударив плотным воздушным потоком. Зель открыла глаза и посмотрела ей вслед. Богатый мир. Населенный. Можно у любого спросить, а не думать.
      Еще один автомобиль проскользнул рядом, и Шандар подняла руку, чтобы уж следующий затормозил. Она простояла так минут десять - не остановился ни один. Зель плюнула и пошла в том направлении, куда они все катились.
      Долго идти не пришлось. После поворота Шандар увидела невысокое строение, возле которого останавливались машины. Из здания выскакивали несколько человек в одинаковой униформе, суетились вокруг остановившегося, потом убегали обратно, и машина снова трогалась.
      Когда зель подошла к зданию, одновременно с ней подъехала машина и остановилась возле вертикальной панели с вирт-экраном в верхней части. Водитель опустил стекло, помахал рукой и прокричал: "Как обычно!" Еще никто из персонала не успел подойти к машине, как Шандар решительно встала у опущенного окна и с вызовом спросила:
      – Это Земля?
      Мужчина удивился, посмотрел на Шандар, увидел приятную невысокую девушку и с улыбкой ответил:
      – Конечно. А что еще это может быть?
      – Мало ли похожих планет. Вы не знаете, как попасть на космодром?
      – Я могу вас подвезти, - мужчина улыбался всё шире.
      – Как любезно! - резко ответила Шандар. - Надеюсь, вы не завезете ничего не подозревающую девушку в недоступное место, чтобы воспользоваться ее одиночеством и кажущейся беззащитностью?
      Мужчина перестал улыбаться.
      – Возьмите такси. Надеюсь, вам это по карману.
      – Вовсе нет. Я намерена воспользоваться вашим транспортным средством. Хотите вы этого, или нет.
      Мужчина дрогнул лицом и попытался газануть. Но Шандар мягко и плавно положила руку ему на шею и чуть сдавила. Водитель охнул и откинулся на сиденье. Тогда зель неспешно обошла автомобиль, открыла дверцу и села рядом с мужчиной. Тем временем прибежали служащие, сделали "как обычно", и убежали, торопясь обслужить следующего клиента.
      Шандар тщательно выбрала точку на горле водителя и легонько уколола тонкой иголкой, которую вынула из плетеного запястья. Мужчина тряхнул головой, посмотрел на девушку и доброжелательно спросил:
      – Чего-то я пропустил, извини. Куда ехать-то?
      – На космодром, - любезно ответила Шандар.
      – Ах, да! Вспомнил, - мужчина улыбнулся и выехал на трассу.
      Ехать пришлось довольно долго. Они два раза ночевали - один раз в мотеле, другой - прямо на обочине, ели в придорожных непритязательных кафешках с одинаковым ассортиментом товаров и почти ни о чем не разговаривали. Зель совершенно не интересовал случайный попутчик, а тот, нацеленный на выполнение приказа, ни о чем постороннем не думал.
      Шандар, сидя рядом с водителем, спокойно наблюдала за дорогой, отмечая то непривычную ей красоту природы - деревья, покрытые желтой и красной листвой, то, по контрасту, непритязательные постройки, иногда в плачевном состоянии. Больших поселений они не проезжали, что зель совершенно не расстраивало.
      Постепенно дорога становилась шире и глаже, а машин, и грузовых, и легковых, - больше. Но только это указывало на приближение к крупному транспортному узлу. Если, конечно, такие узлы на Земле существовали. И когда из-за поворота появились первые предупреждающие щиты, а вдали - неясные контуры строений, Шандар разочарованно вздохнула: кому охота начинать со сложностей.
      Космодром поражал своей провинциальностью. Ни тебе кассетных пусковых, ни линейного взлетного поля, ни ангаров обслуживания по периметру. Пять взлетных столов, на трех из которых готовились к подъему допотопные межпланетники, невысокое стеклянное здание диспетчерской и зал ожидания на тысячу пассажиров. Администрация наверняка находилась где-то там, внутри.
      Шандар скептически оглядела это убожество, высказалась в том смысле, что в колониях техника и то лучше, отпустила водителя и, не глянув напоследок на человека, пошла внутрь. Зал ожидания зель миновала без помех и сразу открыла дверь с надписью "Служебный вход. Только по пропускам". Первого же служащего, который поспешил предупредить ее желания, она незлобно послала. Его руководителя, пришедшего на обиженный запрос, Шандар отправила обратно - спокойным ласковым голосом. Вышел менеджер, но и он не смог остановить настойчивую посетительницу. Шандар целеустремленно двигалась в выбранном направлении, легко уклоняясь от пытающихся задержать ее людей.
      Конечно, теоретически она могла бы обратиться в пункт связи при зале ожидания, но внешний вид космодрома явно намекал, что кроме радио там ничего не будет. Но служебная связь - совсем другое дело! Для себя владельцы космодрома всегда оставляли лучшее.
      Шандар легко определила, где должен быть центр связи, а план эвакуации подтвердил. Оставалось зайти туда, попросить и получить требуемое.
      Охранники тоже оказались умными и ждали ее у двери со снятой табличкой - чтобы она не догадалась, куда идет. Они не предполагали, что противостоять им будет воин. Зель знала возможности человека и знала свои. Не было смысла калечить или убивать кого-либо. Обездвижить и продолжить путь. Благо в запястье было еще предостаточно иголок.
      – Так, ребята! - сказала она, хлопнув дверью и привлекая к себе внимание. - А предоставьте-ка мне связь!
      – Какую? С кем? - мрачно отозвался один из мужчин.
      – Мгновенку. Обычную. С Сибой.
      – Заполните формуляр и встаньте в общую очередь. Это займет всего лишь пятнадцать минут, - ответил тот же мужчина. Остальные отвернулись и занялись своими делами.
      – Если бы мне была нужна связь из зала, я так бы и поступила, - вежливо ответила Шандар. - Но мне нужно несколько другое. Понятно?
      – Нет. Это не в моей компетенции. Разговаривайте с начальником - вон его кабинет, - мужчина показал пальцем на дверь и усмехнулся.
      На первый взгляд металлическая дверь не поддавалась вскрытию без специального оборудования. Но только для неспециалиста. Шандар легко прошла туда, куда собиралась - к лицу, ответственному за связь. Ей даже удалось высказать все претензии по поводу нерасторопности и тупости персонала, который не может обеспечить ее требуемым видом связи.
      – Слушайте, девушка! - начальник еле вклинился в паузу. - О чем вы толкуете?! Какая связь вам нужна? С каким кораблем? С какой планетой?
      – Мгновенку. С Сибой, для начала, - привычно повторила зель.
      – Это что такое?
      Шандар сдержалась. Выказывать эмоции было совершенно излишним. Легче объяснить на пальцах. Терпение. Она сможет объяснить.
      – Мне нужна связь с планетой Сиба. Мгновенная связь - без задержки сигнала при пересылке. Желательно, поскорее. Иначе, я намереваюсь жаловаться в вышестоящую инстанцию.
      Зель не блефовала. Она вполне могла дойти, куда намеревалась, и начальник это чувствовал и терял уверенность.
      – Не понимаю, - начальник центра связи действительно не понимал - видно было, как он нервничал. - Такой связи не существует. Да она и невозможна в принципе! И такой планеты я не помню - ее недавно открыли?
      Зель устало присела. Кто-то из них двоих крупно ошибался. Если не начальник, то, возможно, она? Что-то такое Илья рассказывал про телепортаторы. Как-то они связаны с путешествием в прошлое. Ведь если она переместилась не только в пространстве, но и во времени, то могла попасть в то время, когда еще не было никакой мгновенки!
      – Год? Год какой? - хрипло спросила Шандар.
      Начальник молча кивнул на стену, где висела красивая картинка с желтым драконом, а под ней числа и названия. Зель пригляделась. Похоже на календарь. Но что за странные цифры наверху: 2086? Это какое летоисчисление? Древнее, что ли? Ну, она и попала… Как можно настроить передатчик, если его еще не существует? Сначала нужно его создать, а уже потом настраивать. Реально это? Теоретически - да. Если найти нужные материалы и подходящего специалиста. На этом и остановимся. Нормальный план. Надо претворять.
      Очнувшись от раздумий, зель внезапно перебила бубнившего начальника центра связи:
      – У вас есть коммерческие рейсы?
      – Есть. Но это не ко мне…
      – Понятное дело, - прервала его Шандар.
      – И стоит больших денег, - докончил начальник центра связи.
      – Само собой. Вы, конечно, не в курсе, где можно единовременно взять требуемую сумму?
      – В курсе, - начальник, имя которого зель так и не удосужилась узнать, улыбнулся. - В банке.
      – И где ближайший? - Шандар говорила лениво, не проявляя явного интереса, но отвечали ей незамедлительно.
      – Вон там. В зале ожидания. Банк "Межпланетные перевозки". Успеха в получении кредита, - начальник уже едва сдерживал смех.
      – Благодарю за информацию, - Шандар кивнула и добавила. - Где здесь ближайший выход?
      Начальник, крайне обрадованный тем, что посетительница, наконец, перестанет к нему приставать со странными просьбами, показал направление. И даже распорядился по внутренней связи, чтобы ее беспрепятственно пропустили. Зель благодарно улыбнулась, и начальник смущенно покраснел.

      – Воинское умение не является основанием, под которое может быть выдан кредит. Предъявите другое обеспечение: недвижимость на Земле или планетах и спутниках системы, постоянную работу в значимой социальной сфере, предметы, представляющие художественную ценность. Любое, на выбор.
      Служащая заинтересованно смотрела на Шандар, пока та пыталась сообразить, чем из выше перечисленного она обладает. Вроде бы, ничем. Под будущее изобретение денег точно не дадут. Придется опять на внушении выезжать. Зель сосредоточилась, убрала всё лишнее из восприятия и вошла в псевдоконтакт со служащей банка. Ничего такого - средний человеческий экземпляр со средними способностями во всем. Лишь одна особенность - стоит блок от проникновения в разум. Сразу видно, что ставила не она, эта блондинка, а специалист. Хорошая предосторожность - меньше шансов у паранормов выудить деньги. Одна зацепка - блок против людей ставился. На этом его и можно обойти.
      Зель раздвоила сознание, оставив одну из частей уныло биться в блок, демонстрируя активность. Вторая же, как ни в чем не бывало, поднырнула под блок и резво углубилась в чужое сознание. Читать чужие мысли и желания было некогда, да и что нового мог узнать высококвалифицированный воин у лица, не допущенного до интеллектуальной деятельности? Надо поставить задачу, слегка прикрыть привычными суждениями о… ну, да, пусть будет о мужчинах, и быстро вернуться.
      Готово. Так, что там эта курица бормочет?
      – О! Вам повезло! В перечне востребованных специальностей профессиональные военные - на втором месте. И, если вы назовете мне номер вашего контракта, я оформлю вам кредит. Хорошо?
      – Хорошо, - подтвердила зель, - оформляйте.
      Блондинка с той стороны барьерчика вытащила стандартный бланк договора, задала несколько вопросов об имени, месте жительства, цели кредитования и другую ерунду. На все вопросы Шандар отвечала по-возможности правдиво: что зовут ее Шандар, фамилии не имеет, место жительства - планета Зельде, а кредит нужен для покупки билета на межпланетник. Девица записывала всё это с серьезным видом, не переспрашивая, видимо, полностью удовлетворенная ответами.
      Зель прекрасно понимала, что кредит у нее будет лишь до первой проверки. Так что следовало поскорее использовать его и улететь отсюда. Хотя Земля была донельзя приятной планетой, если судить по видам природы, которые демонстрировались в зале ожидания. Шандар вдоволь насмотрелась на них, ожидая своей очереди на получение кредита. У нее даже вопрос возник: нафиг люди покидали такую прекрасную планету и устремлялись в космос, создавая колонии на мирах значительно худших, чем метрополия?
      Наверняка, здесь не было так хорошо, как показывали. Но все эти бесконечные зеленые, желтые, красные просторы, глубоко-синие воды океанов и морей, горы с ослепительными снежными шапками, горящие вулканы, красно-фиолетовые закаты, бегущие, плывущие, ползущие, летящие животные, идеальные и прекрасные - невероятно тянули к себе.
      Шандар глубоко вздохнула, напоминая себе о делах. Кредит как раз оформили - служащая протянула зель универсальную карту. Шандар скупо улыбнулась и почти побежала к ближайшему магазинчику готовой одежды - как значилось на вывеске. Не исключено, что нужный межпланетник не будет ее дожидаться. А путешествовать без вещей не только подозрительно, но и неудобно.
      Выбрав несколько комбинезонов по фигуре, пару удобной обуви, странную шапочку, Шандар докупила разную мелочёвку и специальный контейнер для переноски барахла в условиях невесомости. Оглядев еще раз полки, она зачем-то прихватила несколько компактов с записями земной музыки и проигрыватель к ним.
      Теперь она вполне могла считать себя утонченной особой, отправляющейся в путешествие к иным мирам. Оставалось купить билет на нужный рейс.
      – И куда вы хотите отправиться?
      – На Дельту. Надеюсь, эта планета уже открыта?
      – Зачем вам этот пустынный мир? Там нет ничего, что бы могло привлечь вас, такую красавицу.
      – Уж позвольте мне самой решать, что может меня привлечь, - Шандар не собиралась поддерживать беседу. - Билет!
      Служитель нажал на сенсор, и ему в руку выползла магнитная карта.
      – Пожалуйста! Надеюсь, путешествие будет вам приятно. - Служитель распрощался дежурной фразой.
      – И не надейтесь!
      Шандар подняла с пола герметичный бокс, взяла карту и решительно впихнула ее в прорезь контролера, стоящего здесь же, рядом с кассой и проходом в предполетный накопитель. Звякнул сигнал, подтверждая, что карта успешно считана, открылись створки, и зель прошла в полетную зону, уже как бы и не считающейся частью планеты. Отсюда был один путь - на межпланетник. Выход обратно, в случае крайней необходимости, осуществлялся только через санитарный бокс - аналогично тому, как проходили все прибывшие с иных планет. Земля очень жестко относилась к проникновению любых инородных биологических объектов. На Луну - пожалуйста. Но только не на их прекрасную зеленую планету.
      Зель в чем-то понимала землян. Но, кроме этого, она прекрасно знала, что до сих никто не обнаружил болезнетворных мокроорганизмов, которые могут благополучно жить на автохтонных особях с разных планет, как бы они не были схожи.
      Но не будешь же надоедать чиновникам своими идеями о бесполезности того, чем они занимаются. Не поймут. А то еще охрану вызовут, чтобы унять не в меру ретивого доброжелателя. На данном этапе зель собиралась привлекать к себе поменьше внимания. Она спокойно вытерпела все предполетные процедуры, инструктаж о действиях пассажиров и экипажа в аварийных ситуациях, комплекс прививок, от которых жутко зудело место инъекции, и раздачу рекламных брошюрок, в которых вкратце рассказывалось обо всех планетах, на которых межпланетник собирался остановиться.
      За часовую предполетную готовность Шандар даже успела познакомиться с несколькими пассажирами, которые явно увидели в ней объект для своих сексуальных устремлений. Ничего, это не страшно. Достаточно умело столкнуть их друг с другом, и они будут выяснять отношения между собой, забыв о ней.
      План у Шандар сложился простой - прилететь на Дельту, найти шандар, добыть хлан и улететь обратно, на Землю. Или, если не получится из-за био-контроля, - на Луну. Зель вполне определенно подозревала, что научная мысль кучкуется именно на метрополии либо в непосредственной близости от нее.
      Необходимый инвентарь она собиралась прикупить по дороге - перед Дельтой было еще три стоянки, каждая не меньше, чем по несколько дней, - а с ее кредитом покупка не составляла проблем.
      Разгон и торможение до реперной точки у Юпитера составляли порядка двадцати дней. Сам переход практически не отнимал времени - что такое пятнадцать минут по сравнению с остальным путем? От реперных точек в пунктах назначения до нужных планет системы было значительно ближе, чем от Земли до Юпитера - три дня полета и всё. Плюс недельные стоянки на каждом из миров. Так что путешествие до Дельты должны было составить около трех месяцев. Скучновато, но терпеть зель умела.
      Развлекаться, как остальные пассажиры, летящие, в основном, до Петерсита, Шандар не хотела. Но ее взгляд - сплошное занудство, либо непотребство. А излишне приставучих можно и послать, не разжимая зубов: так легче понимают. Так что вскоре она прослыла недотрогой, что совсем не остудило рьяных мужичков. Они старались изо всех сил, увеличивая натиск, и откатывались разочарованные: девушка абсолютно не воспринимала намеков и знаков внимания.
      Зель не понимала, какие могут быть любовные игры без мягких вод теплого пресноводного океана, без зеленых и синих струй, несущих тебя и твоего избранника всё дальше и дальше. Туда, куда не заплывают даже водяные драконы. Где только вода и небо. Только ты и твой избранник…
      По-крайней мере, на межпланетнике можно было вдосталь отдохнуть, отдалиться от беспокойных мыслей о Сибе, об Илье, да и вообще обо всем, что не имело непосредственного отношения к предстоящей охоте.
      Но и о поимке шандар зель думала недолго: планирование было ее сильной стороной. Всё выверено, отточено и приведено в боевую готовность. Небольшое усилие в нужный момент, и всё завертится само собой.
      Так что остановку на первой планете зель проспала и даже не стала узнавать - куда прилетела. Любопытство характерно для молодых и глупых - так она считала. А себя ни к тем, ни к другим Шандар не причисляла.
      На второй планете, Петерсите, Шандар тоже на поверхность спускаться не стала - заказала оборудование по почте с доставкой, чтоб не позже времени отлета, и сидела всю неделю в салоне, меланхолично рассматривая фото планеты. На орбиталке оказалось всё, что ей понадобилось, - Петерсит снабжался прекрасно, хотя цены и кусались. Товары доставили с местного склада, и зель даже смогла пойти поругаться с кладовщиком, который проигнорировал ее запрос на цвет герметичного бокса.
      Последней остановкой перед Дельтой был Иолит. Корабль Шандар что-то выгружал, что-то забирал и летел дальше. Подробностями перевозки грузов зель не интересовалась: ей хватало своих забот. Информацию о планете Шандар получила не обычным способом - через сеть - а порасспросив некоторых членов экипажа. Те, наслышанные о красавице-недотроге, были так польщены ее вниманием, что выложили за пустой болтовней всё, что зель интересовало.
      Знание не вдохновило зель: с приманкой оказалось сложнее, чем с оборудованием. И даже не из-за цены. Во-первых, животные были внизу, на планете, и надо было спускаться, а не сидеть на орбитальной станции. Во-вторых, животное надо было поймать или купить, а потом доставить на орбиту и пронести в свою каюту. А в-третьих, вывоз местных животных и растений с любой планеты был запрещен, и контрабанда каралась очень строго.
      Всё это не смутило Шандар. Она предпочла сама убедиться в невозможности протащить на корабль животное с планеты. Для этого надо было достичь поверхности, побродить, поговорить с местными жителями, сделать выводы для себя, а потом уж действовать.
      На удивление, это не заняло много времени: каждый час от орбитальной станции на поверхность планеты стартовала транспортная ракета, которая могла взять и пассажиров. Шандар подивилась такому странному способу перемещения - дорогому, уничтожающему природную среду, с повышенным риском для грузов и разумных, как в космосе, так и на поверхности. То ли дело космический лифт: пусть и не очень быстроходный, зато надежный и дешевый.
      Ну, что ж - ракета, так ракета. Это может дать некоторый опыт. Шандар умостилась в противоперегрузочном кресле, закрепилась множеством ремней и послала сигнал, что готова к спуску.
      Спуск прошел штатно, и вскоре зель уже стояла в накопителе космодрома, вчитываясь в надписи, выполненные авангардистским шрифтом, пытаясь понять - куда ей идти. Ну, конечно, на биостанцию! Такое впечатление, что люди первым делом устраивают на вновь открытой планете такую станцию, а потом начинают думать - нужна она здесь или не нужна. Обычно станция влачит жалкое существование, потому что биологический мир скуден, а финансирование и того меньше.
      Станция на Иолите отличалась от других, подобных ей, в лучшую сторону. Новые высокие строения в стиле техно-модерн, центральное расположение среди других служб. Радиально расходящиеся монорельсовые дороги. Богато! Даже люди казались довольными и радостными.
      С чего бы это им такое счастье? Выводы напрашивались сами собой: здесь торгуют чем-то дорогим и запрещенным. А раз так, то есть надежда, что и в покупке животного особых препятствий не будет. Торгуют, конечно, не многие. Но таких субъектов видно издали, для Шандар, по крайней мере. И наверняка они расположены в лучшем строении на этой планете - биостанции.
      Зель не стала садиться на монорельс, а решила прогуляться пешком: всё же почва под ногами совсем не то, что корабельный настил. Работники станции, проходящие мимо нее, заинтересованно смотрели на незнакомую девушку, но никто не лез с назойливыми вопросами и предложениями. Шандар отличалась и от туристов, и от работников, и ее необычное поведение наверняка привлекло тех, с кем зель хотела встретиться.
      Однако никаких предосудительных предложений по дороге Шандар не получила. Она спокойно дошла до биостанции, прошла через роскошный вход внутрь и обратилась к первому попавшемуся человеку, сидевшему так, что его сразу было видно. Табличка на столе сообщала, что он дежурный по станции.
      Он вежливо выслушал Шандар и, на просьбу посмотреть местных животных, отправил ее в магазин.
      – В какой еще магазин? - изумилась зель.
      – В обычный, - объяснил дежурный в белом комбинезоне. - Местных лицензионных товаров.
      – И чем же там торгуют?
      – Увидите, - кратко ответил дежурный и занялся своими делами.
      Шандар хмыкнула, но пошла, куда ее послали.
      Действительно, над одним из входов в биостанцию, не видных со стороны космодрома, висел небольшой плакат с надписью "Магазин местных товаров". В дверь входили и выходили люди, и зель спокойно прошла вслед за ними.
      После удушающей жары на улице здесь казалось прохладно - даже в помещении дежурного было жарче. Самого магазина как такового зель не обнаружила: лишь несколько стеклянных полок с товаром рядом с тамбуром и проходом внутрь станции
      За невысоким прилавком сидел человек в стандартном сером комбинезоне без знаков служб и квалификационных меток и равнодушно взирал на проходящих мимо людей в униформе. Они тоже им не интересовались. Но едва зель посмотрела на торговца, как тот оживился. Подозвал ее и начал демонстрировать свой товар.
      Товар выглядел однотипно: скульптурные изображения ящериц различных видов и размеров из разнообразных материалов. Красные, лиловые, темно-зеленые, ярко- и темно-синие, черно-блестящие, желто-прозрачные, оранжево-гладкие, пестрые ящерицы в различных позах. Неподвижные, но словно готовые сорваться с места и бежать, прыгать или что там они делали в тот момент, когда их запечатлела рука художника.
      Шандар засмотрелась на фигурки, не обращая внимания на продавца, который всё что-то говорил. Наконец, девушка остановила взгляд на самой понравившейся ей скульптуре и бесцеремонно перебила:
      – Это что?
      – Каменная ящерица, - ответил торговец.
      – Из какого камня? - хмыкнула Шандар. - По виду - из бирюзы, я не ошибаюсь?
      – Ошибаетесь, госпожа, - продавец учтиво склонил голову, извиняясь за допущенную им бестактность. - "Каменная" - это видовое название. А так она живая. Просто, когда ящерицы впадают в спячку, единственный способ защиты от хищников - притвориться камнем. Как видите, успешно. Видимо, где-то недалеко есть открытый выход месторождения.
      – Вы не занимаетесь их разработкой?
      – Нет, - продавец улыбнулся. - Мы предпочитаем торговать ящерицами различной окраски - это выгоднее.
      – С кем же вы торгуете? Земля не допускает инопланетных зооформ.
      – Мало ли в Галактике разумных рас, - туманно намекнул продавец.
      Шандар решила немного сменить тему. Об инопланетных расах она могла поговорить и потом. Сейчас ее интересовал практический вопрос.
      – Ящерица долго находится в спячке? Каковы условия пробуждения?
      – До того момента, как температура не поднимется выше сорока градусов по Цельсию, она будет спать.
      Зель раздумывала недолго. Сорок градусов в обычных корабельных условиях быть не может - некомфортно. Ящерица будет спать и выглядеть, как каменная фигурка. А на Дельте ее легко можно будет оживить - там пустыня, жарко.
      – Какова цена?
      – Этой? Бирюзовой? Пятьсот галактов.
      Это пробивало существенную брешь в средствах зель.
      – А нет ли чего-нибудь попроще? Скажем, гранитной?
      Продавец разочарованно скривил губы и сказал:
      – Самые дешевые - яшмовые. Берите. Сто галактов, и она - ваша.
      Он водрузил на прилавок каменную пестро-зеленоватую фигурку в метр длиной и сложил на груди руки.
      – Беру. Да, еще. Если она случайно проснется - чем ее кормить?
      – Она ест всё. В том числе и небелковую пищу. Так что с пробуждением - осторожнее. И обязательно уложите ее в термостат. А пока я заверну ее в отражающую фольгу - она не успеет нагреться до того, как вы дойдете до терминала.
      Продавец ловко обернул ящерицу широкой фольгой, подвязал дурацкой ленточкой и торжественно вручил Шандар, словно даря на день рождения. Взял у зель карту оплаты, сунул куда-то под прилавок, дзинькнул выдаваемым чеком и обеспокоено сообщил:
      – Госпожа! У вас на счету не так уж много денег. Вы собираетесь улететь с этого мира?
      – У меня есть билет, не беспокойтесь.
      – Тогда вам повезло. Надеюсь, ваша покупка принесет вам радость и удовольствие.
      – Да уж конечно, - отозвалась Шандар через плечо, покидая странный магазин.
      А ведь прав продавец. До Дельты-то она долетит без всяких, а вот потом - кто его знает, что случится. Надо бы себя обезопасить от неожиданностей.
      Не дойдя до таможенного терминала, Шандар остановилась и на всякий случай купила обратный билет от Дельты до Земли.
      Таможенники не обратили пристального внимания на праздничный пакет, который зель демонстративно держала на виду. Мельком глянули и махнули: "проходи!" Шандар даже немного разочаровалась: он уже была готова применить весь комплекс защитных мер, убеждения, давления и воздействия. Не пришлось. Зель даже как-то обиделась. Впрочем, чем меньше проблем - тем лучше. Лучше, но скучнее. Но ведь она не для развлечения всем этим занимается. Другая у нее цель.

      К охоте на шандар зель подошла со всем тщанием. Исполнять роль приманки Шандар не собиралась. Не для того она покупала ящерицу, чтоб ею любоваться. Помощников зель не требовалось. Когда ответственный дежурный на Дельте попытался ей объяснить всю опасность одиночной охоты, Шандар сказала лишь три слова, и тот замолчал.
      На биологической станции, едва влачащей существование, Шандар выяснила, что про животное с искомыми свойствами никто не знает, но если она такое добудет, то его обязательно назовут в ее честь. Шандар фыркнула: еще чего не хватало.
      Рыскать по всей планете в поисках шандар зель не хотелось. Проще обратиться к аборигенам - единственным, кто действительно мог знать места ее обитания. Биологи сообщили об одном из ближайших поселений, после того, как Шандар клятвенно пообещала не обижать местных жителей и притащить одно животное на биостанцию.
      Зель взяла в аренду вездеход.
      – Вам надолго? - спросил дежурный.
      – До полного использования энергоресурсов.
      Дежурный подумал и возразил:
      – Как же тогда доставить вездеход обратно? Предлагаю вам использовать этот транспорт до момента, когда оставшейся энергии будет хватать на обратный путь.
      – Разумно.
      – Да, и еще. Хотя помощник вам и не нужен, но должен же кто-то вернуть его нам. В условие аренды входит пункт об обязательном включении в состав экипажа работника биостанции.
      – Я не намерена оплачивать ему воду, питание и прочие жизненные удобства! - возмутилась зель.
      – Это и не требуется, - дежурный сделал рукой отрицающий знак. - Наоборот, мы вам снизим арендную плату - я вижу, денег у вас на счету не очень много.
      Шандар выпятила челюсть, передохнула и вежливо согласилась: деньги надо было экономить - казавшийся когда-то большим, кредит подходил к концу.
      – Есть, из кого выбрать? - только и спросила она.
      – Есть, - дежурный вывел на экран список и принялся просматривать список сотрудников биостанции, бормоча. - Этот на выездном, у этого жена рожает, Мишка с планом никак не разберется, у Нади - дежурство… Ага, вот. Николай Степанович и Костя.
      Шандар скривилась.
      – Посмотреть хоть на них можно?
      – Пожалуйста.
      Дежурный развернул экран, и зель увидела трехмерные изображения навязываемых ей людей. Один - мужичок средних лет, кругленький, с румяным довольным лицом. Казалось, даже его изображение излучало доброжелательность и настойчивый призыв: "выбери меня!" Второй - худощавый субъект, молодой, бледный, с томным взором, собирающийся сказать: "Ах, как вы все мне надоели" и отвернуться.
      Оба не внушали Шандар доверия.
      – Что, только эти? Их ни на кого нельзя заменить? - недовольно поинтересовалась зель.
      – Чем это они вам не нравятся?! Оба - замечательные специалисты! По морфологическим признакам за пару минут любой из них определит найденное животное, классифицирует его, поймает, проведет сравнительный анализ и занесет в картотеку!
      – Ну да. Только мне это зачем? Они водить умеют? Обучены навыкам выживания в пустынной местности? Могут сами о себе позаботиться, когда останутся одни? Не хотелось бы еще и за них отвечать.
      – Они сдали тестирование по дисциплине "Правила поведения на планетах типа Дельта-П", - поджал губы дежурный.
      – И каков результат? - живо поинтересовалась Шандар.
      – В пределах допуска. Не более пяти ошибок из ста вопросов.
      – Ага. И на чем они срезались? Вряд ли после теста они перечитали ваши правила.
      – Вас не должно это тревожить. Если хотите, я проведу для вас и того, кого вы выберете, дополнительный инструктаж.
      – Уж будьте любезны! И желательно - поскорее.
      – Так кого из них позвать.
      – Обоих, конечно. Я их так посмотрю. Да и второму наверняка невредно будет освежить в памяти "правила".
      Дежурный скривился, но вызвал и Николая Степановича, и Костю.
      Те прибежали даже скорее, чем ожидала зель. Наверняка прослышали о приезде ненормальной симпатичной туристки, жаждущей приключений на свою голову. Шандар их не разочаровала. Она уселась перед дежурным, сложила руки на коленках и приняла надменно-глупый вид. Биологи, как увидели такое чудо, во все глаза уставились на нее, забыв даже, зачем их приглашали.
      – Да садитесь же! - дежурному даже пришлось повысить голос. Только тогда мужчины сели с обеих сторон от Шандар и чуть сзади.
      – Приступим к инструктажу. Правила поведения на поверхности все помнят?
      Мужчины кивнули.
      – Аварийные сигналы, вызов спас-команды, системы альтернативной связи, первая помощь при тепловых и солнечных ударах, проверка снаряжения и оборудования, навыки поиска биологических объектов и воды?
      Биологи опять кивнули. Ободренный их единодушием, дежурный поспешил закончить:
      – Таким образом, считаю инструктаж законченным. Подпишитесь.
      Шандар даже сразу не поняла.
      – Всё, что ли?
      – Конечно. А что еще вы хотите? У нас планета изведана, неизвестных опасных животных нет. Вообще с флорой и фауной негусто - только там, где открытая вода, что-то растет и бегает. Особо изучать нечего. Как только аборигены выживают - не понимаю. Но эту загадку мы скоро раскроем - по этому направлению аж пятеро работают!
      – Кстати. Я вначале собиралась зайти в одно из их поселений. Костя меня проводит?
      – Костя? - требовательно спросил дежурный.
      Молодой человек радостно закивал, тогда как Николай Степанович заметно огорчился. Костя показался Шандар более гибким. В случае непредвиденных ситуаций, его можно будет заставить действовать, как нужно ей. А пока они сходят - проветрятся. Вряд ли аборигены согласятся сотрудничать, но попробовать стоило.
      Абориген выглядел неприятно. Он сидел на горячем песке, прислонившись спиной к высокому черному камню, и, щербато ухмыляясь, разглядывал гостей. Его кожа, видная сквозь прорехи в бесформенном серо-желтом балахоне, казалась грязной и шершавой. Лицо покрывали странные бугорки, могущие быть чем угодно - от неизвестных рецепторов до язв смертельной болезни. Широкие желтые ступни с ороговевшими пятками и когтями на пальцах абориген вытянул до середины тропы, по которой шли зель и человек.
      Шандар вполне допускала, что ее ощущения совпадали с действительностью. Первым побуждением было пнуть развалившегося разумного, чтобы он не мешал им пройти. Костя словно разгадал желание Шандар.
      – Только не вздумайте его толкать, - тихо зашептал он. - Он только и ждет этого. Стоит кого-либо из них тронуть, как набегают все, кто только есть в селении, и требуют выкуп за причиненный ущерб.
      Шандар хмыкнула и внимательно посмотрела в глаза сидящего. Тот не смутился, а осклабился еще больше, уверенный, что сможет спровоцировать незнакомку на действия, после которых ей придется платить всему племени. "Хороший навар будет. Долго кушать можно", - такие мысли явно читались на отталкивающем лице.
      Зель сделала шаг, сгребла аборигена за шкирку, так что тот засипел, и хорошенько встряхнула.
      – Слушай ты, падаль! Мне нужна информация. Скажешь пару слов - отпущу. А нет - так удавлю, мне не привыкать таких уродов в землю вгонять. Вассей! - Шандар презрительно сплюнула на песок. Абориген дернулся, то ли пытаясь освободиться, то ли подать сигнал своим, и зель встряхнула его еще раз. Из балахона посыпалась какая-то мелочевка, которую Шандар раздавила, с удовольствием наступив на нее ногой. - Эти-то, с биостанции, с вами носятся, пригрели нахлебников. А я - сама по себе. Что захочу, то и сделаю. Соображаешь? Ты скажи, я услышу.
      Наглый взгляд сменился затравленным. Абориген показал себе на горло и засипел, намекая, что для разговора неплохо бы его освободить. Шандар посмотрела на Костю и многозначительно дернула головой в сторону. Он понял всё замечательно: вздохнул и отошел подальше. Зель разжала пальцы, и болтающееся тело шлепнулось на песок.
      – Ты правильно сделала, что отослала человека, - пробулькал абориген. - Они - слабые. Ты - сильная. Говори. Мы ответим.
      – Покажи руки, - сказала Шандар.
      Абориген вытянул ладони вперед. Зель бесцеремонно рывком поддернула на его руках балахон и присмотрелась.
      Левая кисть слегка отличалась от правой. Не было на ней ни царапин, ни шрамов, как на другой, хотя примерно на середине предплечья внезапно обрывался широкий шрам, идущий от плеча.
      – Не ходишь в пустыню? Боишься? - нехорошо усмехнулась зель. - Как вы ее называете?
      Лицо аборигена внезапно утратило всякое выражение. Он ничего не хотел говорить. Начни его резать, он всё равно будет тупо смотреть на мучителя, но не скажет ни слова.
      – Я же знаю - кто это. И знаю, что от нее можно ждать. За ней я и приехала.
      – Тогда ты понимаешь, что я не могу отвечать, - абориген заговорил очень тихо.
      – Это останется между нами. Они, - зель кивнула в сторону Кости, - от меня ничего не узнают. Слово Шандар.
      – Нет, постойте! Вы же не будете замалчивать важную информацию?! Это не по-людски! - вмешался Костя, который внимательно прислушивался к разговору.
      Шандар не обратила внимания на Костины слова. Пусть говорит, что хочет. Ее это волнует меньше всего.
      – А ведь я могу поступить по-другому, - зель приблизила лицо почти вплотную к лицу аборигена. - Скажу им, и ваше племя живо растащат для исследований. А сейчас вы свободны, по крайней мере. Ты не знаешь землян. Они всегда несут добро другим. Только это добро убивает почище зла. Но добро еще надо заслужить. Если они подумают, что вы мешаете им, вас не будет сразу. Я - другая. Мы смогли противостоять Земле. Выбор за тобой.
      Абориген засипел, не раскрывая рта. Шандар не оставила ему выбора, хотя и говорила о нем. Отвратительная. И злобная. Нет у нее сердца. Никто не посочувствует обреченному народу. Одна возможность - оттянуть конец. А для этого - помочь ей. Сначала. Охота не всегда бывает удачной. Но как же это скверно…
      Вытерев лицо ритуальным жестом сверху вниз, абориген склонил шею перед зель.
      – Имя мое - Узуф. Твоя власть на мне, - обреченно сказал он.
      Да, проводника она нашла. Он будет делать, что ему говорят. Но не больше. Этого достаточно - задерживаться на Дельте Шандар не собиралась.
      – Пойдешь со мной…
      – Я не хочу становиться ею! - слабо запротестовал Узуф. Столько мольбы вдруг прорезалось в его голосе, что зель чуть было не дрогнула.
      – Не станешь. Я возьму хлан и уйду. Твоя жизнь - ничто. Или мне лучше забрать часть твоего тела?
      Абориген вздрогнул.
      – Проводишь до места, где ее легче встретить. Потом - иди.
      Узуф занервничал и забормотал скороговоркой:
      – Ты не бросишь меня? Она будет меня искать! Она убьет меня! Мой срок еще не пришел! Не хочу, не хочу…
      Шандар поморщилась.
      – Я довезу тебя обратно. Сейчас мы пойдем, соберем вещи, а утром, когда солнце покажется из-за гребня, поедем. Ты можешь взять с собой всё, что угодно. Только не проспи. Иначе нам придется тебя будить.
      – Я буду здесь, - хмуро сказал Узуф. Всё его радостно-предвкушающее настроение испарилось после слов чужой женщины.
      Костя, увидев, что абориген уходит в сторону своего селения, подошел к Шандар.
      – Договорились?
      – Конечно, - усмехнулась зель.
      – Как вам это удалось? У нас совершенно не получается контакт с местными жителями.
      – Это потому, что вы молодые, - пояснила зель.
      Костя обиделся за сотрудников био-станции:
      – У нас там люди разного возраста есть. Да тот же Николай Степанович, хотя бы!
      – Да я не об этом, Костя. Опыт у вас ограниченный.
      На это молодому человеку было возразить нечего, и он перешел к предстоящей охоте:
      – Значит, завтра уже выезжаем? Что вы будете брать?
      Шандар поморщилась на ненужность вопроса, но ответила:
      – Вездеход, пищу, воду, приманку, оборудование.
      – Какое? - не унимался Костя.
      – Необходимое для транспортировки либо животного, либо хлана.
      – Что, всё-таки, за животное?
      – Ваши про него не знают, - фыркнула зель, - в стадии охоты оно прозрачно. Пообещали назвать его моим именем. Чудаки.
      – Как же вы его увидите и поймаете? - интерес Кости разгорался.
      – Для этого и нужна приманка. В момент насыщения прозрачность исчезает.
      – А на что ловить собираетесь? Местные животные у нас под охраной. На искусственное мясо?
      – Его я тоже возьму. На всякий случай. Но нет. Я привезла с собой каменную ящерицу. Пойдем, покажу.
      Шандар повернулась и быстро пошла по песку, почти не проваливаясь. Легкая походка. Костя даже позавидовал. Ему-то приходилось вытягивать ноги после каждого шага. И только герметичность спасала от попадания мелких частичек в сапоги.
      Кое-как догнав Шандар, Костя постарался больше не отставать - девушка шла не оборачиваясь. Отвлекать ее разговором от важных мыслей Костя тоже не рискнул. Они так и шли молча до шатра, в котором расположилась зель. Шандар откинула клапан входа, пригласила молодого человека войти и быстро закрыла обратно: не следовало перегружать климатизатор, который и так работал в этом климате на пределе.
      Вытащила из-под кровати большой контейнер термостата. Откинула крышку и продемонстрировала биологу. Тот внимательно посмотрел на застывшую фигурку, потрогал ее пальцем, поковырял ногтем, зачем-то вытер палец о штаны и спросил:
      – То есть, эта странная ящерица и есть приманка?
      – Вы можете предложить что-нибудь другое? Себя, например? - зель нехорошо улыбнулась.
      – Ну, зачем такие крайности, - Костя смутился.
      – Вот что, Костя. Я вас всего лишь терплю, согласно договору о найме вездехода. Вы можете быть кем угодно - биологом, ксенологом, контактером, дизайнером, техником - мне это безразлично, в договоре это не отражено. Но будьте любезны не давать мне советы. Хорошо?
      Наверно Шандар не смогла удержать любезное выражение на лице, потому что Костя сглотнул и принялся мямлить какие-то слова о том, что никогда, да ни за что, да ни в коем случае, что ее личное пространство ни в коей мере не будет нарушено…
      Зель кивала головой на каждое его высказывание, чувствуя, что скоро превратится в кивающего болванчика, которого она не раз видела у ханьцев. Очень хотелось сунуть кляп в рот Косте и некоторое время подержать его там, чтобы он хоть немного не занудствовал. Только то, что им назавтра придется вместе ехать в одном транспортном средстве в непосредственной близости, останавливало зель от насильственных действий. С другой стороны, если он и в вездеходе будет так себя вести, то вряд ли она сможет выдержать это многословие.
      Поэтому Шандар резко оборвала его и выставила из шатра, объявив - во сколько и где им встречаться. И чтоб не опаздывал. Потому как она его ждать не собирается.
      Зель поднялась затемно. Поглядела на наружные датчики и принялась утепляться: пустыня за ночь сильно остыла. Выбралась из шатра, зевнула, покидала в вездеход то, что не сложила с вечера, свернула шатер и отправила его вслед остальным.
      Будить Костю не пришлось. Едва сборы закончились, как он появился. Буркнул нечто вроде приветствия, на что Шандар не обратила внимания, и полез на пассажирское место. Почти тут же пришел Узуф. Двигался он бесшумно и загодя предупредил о своем приходе. Весьма благоразумно с его стороны - Шандар могла среагировать на него, как на источник неизвестной опасности, и выстрелить.
      Погрузились. Поехали. Неновый вездеход тонко дребезжал корпусом, мотор иногда взрёвывал, но гусеничная машина шла ходко, переваливаясь через песчаные гряды. Красные пески в предрассветном тусклом свете отливали темным пурпуром, и Шандар постоянно отвлекалась на странную холодную красоту.
      Узуф молчал. Показав в начале пути направление, он утонул в кресле бортинженера, набычился и лишь иногда мрачно посматривал на видовые экраны. Видимо, Шандар хорошо держала направление, и вмешательство проводника не требовалось.
      Костя сначала задремал, потом отклонил спинку кресла назад и демонстративно заснул, чуть похрапывая. Через час Узуф легко дотронулся до Костиной руки, потом потряс его за плечо чуть сильнее и, убедившись, что тот не просыпается, придвинулся к Шандар.
      – Человека нельзя допускать до нее… - зашептал Узуф, противно дыша зель в ухо. - Ты - другая. Уйдешь, а они останутся. Будут ее искать, ловить. И тогда на мир обрушатся беды…
      – Так и будет, - подтвердила Шандар. - Но Костю я оставлю в вездеходе. Мы пойдем вдвоем, ты и я, - ведь должен же кто-нибудь нести хлан.
      Узуфу не понравилось последние слова, но возразить он не посмел. Уселся обратно в свое кресло и сделал мрачное лицо: "Делайте, что хотите, а я всё равно против и останусь при своем мнении".
      Шандар вела машину неспешно, чтобы успеть либо повернуть машину по слову проводника, либо остановить. Но всё равно затормозила излишне резко, когда Узуф проворчал сквозь зубы: "Здесь!" Костю дернуло вперед, он проснулся и заполошно пробормотал: "Что, уже?"
      – Уже-уже. Приехали. Вылезай, - скомандовала Шандар.
      Костя суетливо вылез, чертыхнулся и чуть не полез обратно, на головы зель и аборигена.
      – Ты чего?
      – Жарко!
      – Климатизатор включать не пробовал? - ехидно спросила Шандар.
      – Ах, да! - Костя пощелкал ногтями по настроечной панели на рукаве и облегченно вздохнул. Заработал вентилятор, на лицевой щиток шлема опустились светофильтры, сразу превратившие ярко-красную поверхность в тускло-багровую.
      – Останешься здесь, в вездеходе, - приказала зель.
      – Почему это? - возмутился Костя.
      – Потому. Во-первых, я так сказала. Во-вторых - я тебя взяла только для того, чтоб ты вернул вездеход на место. Так что, если мы погибнем, твоя задача - довести его до биостанции. Вести будешь по пеленгатору - надеюсь, это понятно?
      – Понятно, - буркнул Костя. - Но хоть издали можно смотреть?
      – Это - можно. Но не советую. Вдруг испугаешься, - хмыкнула Шандар. Зачем она подкалывала молодого человека, зель не могла себе объяснить. Скорее всего, потому, что в нем она видела человека, приставленного к ней именно для того, чтобы мешать.
      – Я мог бы помочь…
      – Контейнер дай сюда, - перебила зель Костю, показав на ящик.
      Человек не стал возражать. Передал и уселся на крыше вездехода, чтобы лучше видеть - как это заезжая охотница собирается ловить неизвестное животное. Зель спрыгнула на песок, махнула рукой аборигену, и тот поспешил за ней. Они прошли по песку, оставляя четкие следы на волнистой поверхности. Остановились и огляделись. Ничего примечательно в этом месте, по мнению Кости, не было. Пустыня, как пустыня. Песок, редкие сухие ветки, торчащие из него, мелкие насекомые, спешащие по своим делам, причем, бегущие все в одну сторону.
      Шандар перевернула термостат с ящерицей, вытряхнула ее на песок и взобралась на гряду камней, возвышающуюся метров на десять над песчаной зыбью.
      – Она сюда не полезет, камни ей не по вкусу - тяжело по ним двигаться, только если уж очень голодна, - одобрительно пробормотал Узуф. - Да если и полезет, то медленно - всегда убежать успеем.
      Шандар ничего не ответила. Она подозревала, что аборигены всегда видят эту тварь, в какой бы стадии та не находилась. И пусть. Если он заметит шандар, то хоть как-то среагирует, а это будет для зель сигналом.
      – Сколько ждать? - тон у зель был деловитым. Она нисколько не сомневалась в успехе охоты.
      – По-разному бывает, - Узуф медленно поворачивался, недоверчиво глядя на песок. - Лишь бы их слишком много не пришло.
      – Посмотрим, - отозвалась Шандар, возясь с ящерицей.
      Костя с интересом смотрел, как Шандар прикрепляет к шее каменной скульптуры стальную цепочку, и всё порывался что-то спросить. Наверно, что-нибудь о неадекватности некоторых охотников.
      Второй конец цепочки зель вплавила в громадный булыжник - ей совершенно не хотелось, чтобы доставленная с таким трудом приманка убежала. Шандар разогнулась, еще раз напомнила Косте: "Сиди здесь" таким тоном, что тот даже не стал возражать, подхватила ящерицу с камнем и пошла от гряды.
      Чем дальше она уходила от вездехода, тем хуже было видно Косте ее действия: раскаленный воздух, поднимающийся от песка, дрожал. В этом мареве люди воспринимались как дрожащие силуэты. А уж что они делали - можно было судить лишь по редким возгласам. Да и то, звуки изменялись настолько, что смысл фраз Костя не улавливал.
      Климатизатор комбинезона привычно гудел, обвевая Шандар прохладным ветерком и сводя на нет неистовую жару. Сколько градусов в тени или на солнце, зель не знала. Лишь когда каменная ящерица зашевелилась, поднялась на ноги и принялась ощупывать песок вокруг себя раздвоенным языком, Шандар радостно заключила, что выше сорока. Так что приманка не будет выглядеть куском мертвого камня.
      Ящерица прытко сделала несколько шагов по песку и остановилась, удерживаемая на месте цепочкой. Потом повернула направо и пошла по кругу, недовольно шипя. После такой долгой спячки ей наверняка хотелось подкрепиться, но съедобного ничего не было. Это привело ее в бешенство. Она встала и угрожающе замотала головой, вызывая на бой всех, кто посмеет подойти к ней. И такое существо нашлось.
      Оно вряд ли думало. Кусок мяса находился перед ним, и его можно было съесть. Невидимое существо не имело врагов в природе, всё служило ему пищей. Да и кто осмелится напасть на растворяющего одним своим прикосновением? Только тот, кто ничего не знает об этой опасности. Ящерица распахнула огромную пасть и ухватила что-то невидимое.
      Нет, шандар кричать не умела. Она издавала звук всем своим существом. Это было как удар землетрясения, как стон тысячи безумных китов, выбрасывающихся на сушу. Он пригнул Узуфа и Шандар вниз, к камням, чуть ли не распластывая их. Издали донесся вопль Кости, до которого докатилось эхо крика.
      Но больше одного укуса каменная ящерица сделать не смогла. Ее плоть потекла с костей, втягиваемая хищником в себя. Только чавкающие звуки были слышны Шандар. И они не прекратились, пока от приманки не остался рассыпающийся скелет. Хищница обретала туманную видимость. При этом она вполне целеустремленно ползла к разумным.
      – Большая… - простонал Узуф. - Не насытилась.
      – Нет. Она чует хлан твоей руки.
      Узуф отшатнулся.
      – Ты обещала!
      Зель кинула в приближающуюся шандар брикет замороженного искусственного мяса. Та с готовностью проглотила. "Ненасытная", - зло пробормотала Шандар и кинула второй брикет. Узуф вцепился зель в плечо и пытался оттащить ее назад. Но Шандар не сомневалась в своих действиях. Она спокойно ждала.
      Хищник остановился, задрожал и вдруг рассыпался на множество мелких полупрозрачных комочков.
      – Хлан! - удовлетворенно сказала зель. - Поднимай.
      Узуф спустился вниз, собрал в горсть несколько кусочков хлана, и Шандар подставила очередной контейнер.
      – Высыпай. Здесь он может храниться довольно долго. И давай поскорее - скоро он станет прозрачным.
      Узуф принес еще несколько горстей, потом остановился, с ненавистью посмотрел на зель и сказал:
      – Ты должна оставить хлан нам. Стариков нельзя отправлять на смерть без перерождения.
      – Сколько тебе нужно? - зель понимала, что поступок Узуфа глуп и безрассуден, и от этого ее уважение к нему возросло.
      – Три, пять, десять кусков! Всё!!
      – Нет.
      Абориген сник и поплелся собирать хлан дальше. Он брал его горстями и кидал в контейнер, услужливо пододвинутый поближе к нему. Зель меланхолично отсчитывала горсти и вокруг не глядела. Да она бы и не заметила приближающегося невидимого хищника. Еще одного.
      Каждый раз, поднимая голову, чтобы ссыпать хлан из горстей, Узуф пугливо оглядывался. Аборигены никогда не брали столько хлана - иначе шандар сердилась и нападала. И он увидел ее. Атакующую.
      – Она здесь!! - завопил Узуф. - Убери ее от меня!
      Он прыгнул назад, не поворачиваясь, споткнулся, упал на спину, перевернулся и шустро побежал на четвереньках куда-то прочь. Шандар догнала его в два шага, схватила за шиворот и дернула вверх, поднимая на ноги. Потом пнула в задницу, чтобы бежал быстрее, и сама рванула вслед, не забыв драгоценный контейнер. Кто его знает, с какой скоростью может передвигаться голодный хищник, но если они успеют добежать до вездехода, можно считать себя спасенными - вряд ли шандар по силам растворить металл.
      Да, они успели.
      Тяжелый удар, от которого качнуло вездеход, настиг его, когда зель уже заводила мотор, а биолог, оставленный в неведении, пытался расспросить Шандар, что же такое случилось и почему они так быстро уезжают. И когда же, наконец, она собирается охотиться, и что это там делал абориген - молился, что ли? Ну, почему она молчит, ему же интересно, неужели так трудно рассказать?
      Зель развернула вездеход по широкой дуге, выползла из водительского кресла, сказала Косте, что всё расскажет, а пока пусть он садится.
      – Зачем? - не дождавшись ответа, он всё же пересел и спросил. - Так куда ехать-то?
      – Домой. Веди, Костя.
      – Что ж. Костины наблюдения дают возможность заключить, что вами открыто ранее неизвестное животное. Как и обещал, мы назовем ее вашим именем.
      – Лучше не надо. Это весьма неприятное существо.
      – В природе всё гармонично, и подходить к ней с человеческими эстетическими мерками бессмысленно.
      – Ой, делайте, что хотите! - зель отмахнулась. - Всё равно я скоро вас покину.
      – Надеюсь, вы предоставите нам биологический материал, собранный вами?
      – Нет, - безапелляционно ответила Шандар. - Я ничего не собирала. Это, - она показала пальцем на контейнер, - инертный материал небиологического происхождения сложной неравновесной структуры. В случае нарушения условий хранения он теряет свои свойства. Я могу предоставить образец вещества. Вы его изучите, а потом отдадите мне.
      – То есть, вы не охотились?
      – Я искала этот материал, хлан. А свои действия я могу называть так, как того пожелаю.
      Биолог не нашел что возразить. Да, Костя что-то видел. Но что - описать не мог. Ничего, на станции люди грамотные, разберутся. Если знаешь, что что-то существует, обнаружить его во второй раз значительно проще, чем открывать в первый. Так что эту девушку, Шандар, нет смысла задерживать. Образец изучим, раз она сама предлагает, а она пусть летит. И без нее хлопот хватает. Да с теми же аборигенами, которые с утра толкутся у станции и чего-то хотят.
      Директор станции благосклонно кивнул.
      – Хорошо. На этом и остановимся. Единственная просьба - поговорите с аборигенами напоследок. Вы знаете, у нас с ними контакт никак не налаживается, а у вас, вроде, получилось. Договорились?
      Шандар вынужденно кивнула.
      Она вышла из помещения станции и почти сразу столкнулась с Узуфом, который стоял ближе всех к дверям. Остальные стояли поодаль, но чувствовались, что дай сигнал, и они тут же подскочат, сомнут охрану и ворвутся на станцию.
      – Ты зачем пришел?
      – Нам не нужны люди в нашем мире.
      – Если вы уничтожите этих, придут другие и убьют вас всех. Но может случиться и иное - вас вывезут в другой мир и изолируют от всего. Там не будет шандар. Хочешь этого?
      Узуф промолчал.
      – Я дам тебе кое-что. Что ты просил. Тогда, там. Это плата за ваше молчание. Ни одному человеку нельзя рассказывать всё о шандар. Люди, конечно, узнают сами. Но пусть это будет позже. Хорошо, Узуф?
      Он мрачно смотрел на зель.
      – Лучше бы ты скормила меня ей. Тогда я не узнал бы, как будет плохо после твоего отлета.
      – Кому ты нужен - мертвый? Живи, радуйся! - Шандар одобрительно улыбнулась.
      – А живой я не нужен сам себе. Но я не могу - сам. Я - слабый. Убей меня.
      – Нет, - улыбнулась зель. - Возьми хлан и уходи.
      Шандар стояла спокойно, с мягкой всепрощающей улыбкой на лице. И не было сил у аборигенов пойти против нее. Они действительно были слабы. Все.

      Всю обратную дорогу Шандар не выходила из каюты: не хотелось вести пустые разговоры с попутчиками, что-то объяснять, придумывать всякую чепуху, нарочито улыбаться. И в какой-то момент обнаружить, что хлан пропал. Конечно, можно было сдать контейнер в сейф корабля, но даже это зель считала риском. Еду ей доставлял стюард, а она следила за контейнером и развлекалась просмотром картинок. Когда фотографии надоедали, Шандар включала новости. Всё в порядке: экспансия людей неуклонно расширяется, открываются новые планеты, пригодные для жизни человека, контакт с местными разумными неизменно налаживается.
      Обычное правительственное официальное вранье. Хотя, это человеческие дела - какое ей дело до них. Шандар связалась с людьми только потому, что ее забросило в человеческий сектор космоса. Да и колонисты на Сибе - люди. И Илья…
      Пусть вдохновляются мнимыми победами. Сейчас Шандар нужен квалифицированный физик, достаточно безумный, чтобы поверить ей и взяться за предложенную задачу. Его и нужно искать.
      Порыскав в информатории, Шандар обнаружила не одного такого. Казалось, каждый из ученых имел какой-либо чудачество. И выбрать среди них одного зель была не в состоянии, поскольку знала предмет недостаточно хорошо.
      Но стоп. Зачем ей искать физика? Пусть они сами ищут работу у нее!
      И Шандар написала объявление о найме: "Требуется физик для фундаментального открытия. Не верящих в реальность прошу не беспокоиться". Осталось бросить его в сеть, и безумные физики, лишившиеся работы в силу своего безумия, так и набросятся на крючок.
      Как ни странно, именно так и оказалось. Первые запросы пришли к Шандар еще до того, как она села на Луне. Зель вежливо отвечала на каждый, назначая встречу на определенный день и время. При этом про место ничего не говорилось - Шандар и сама не представляла, где она обоснуется на Луне. Некоторые почти тут же посылали второе письмо, в котором просили прислать указание места. Зель отвечала, что об этом напишет им дополнительно.
      За этой перепиской время пошло быстрее. Шандар чуть не пропустила высадку. Стюард оторвал ее от информатория, напомнил, что пора выходить, а воспользоваться общественными кабинками она может в любом месте спутника.
      Зель забрала багаж и гордо прошествовала в шлюз, а оттуда - в переходной гофр. Движущаяся лента донесла ее до таможенного терминала, где на нее взглянули, стукнули штамп о регистрации и посоветовали - где она может остановиться.
      Снять комнату на спутнике Земли стоило сущие крохи - хватило и похудевшего кредита Шандар. Правда, за кислород, воду, тепло и другие бытовые услуги полагалось платить отдельно, но только в конце каждого земного месяца.
      Едва заселившись, зель добавила в объявление свои координаты - куда обращаться соискателям. После чего улеглась на койке отдохнуть и подумать - первый посетитель должен был явиться утром на следующий условный день.
      Ее побеспокоили значительно раньше. Камера наблюдения пискнула и стала передавать изображение человека, подошедшего к входной двери ближе, чем на три метра. Он был мужского пола, лысоватый, с кривыми ножками и выпирающим животиком. Стандартный серый комбинезон на мужчине морщинился на плечах и коленях, словно он так и не смог подобрать его из нескольких десятков себе по фигуре. Тяжелые лунные башмаки, сбитые на носках, довершали наряд.
      Он стукнул пару раз кулаком в дверь для приличия, а потом нажал на кнопку открывания. Шандар, оценив посетителя по изображению с камеры наблюдения, не стала препятствовать его дальнейшим действиям. Мужчина вошел, быстро осмотрелся и, увидев лишь молодую девушку, обратился к ней:
      – Добрый день. Моя фамилия - Вернин. Я - по объявлению.
      – А что же предварительно не послали сообщение? Вдруг бы меня не было? - зель пыталась определить, что из себя представляет мужчина, но получалось не очень.
      – Но вы же здесь, - заявил Вернин. - Кстати, вам еще требуется открытие?
      – Да. Но конкурировать вам придется.
      – Ага. У вас есть особые требования к кандидатам?
      – Несколько вопросов. Вы хорошо прочитали объявление?
      – Это первый вопрос? Да, хорошо.
      Подловить ученого не получилось, и Шандар была этим довольна. Если он подойдет, будет прекрасно.
      – И в реальность верите? - продолжила она.
      – Я, конечно, не верю, но что за открытие вы имеете в виду?
      – Связь без задержки во времени на световые расстояния.
      – Нельзя ли уточнить? На какие конкретно? - ученый попался въедливый.
      – Световые года. В общем, от одной планеты до другой без потерь времени.
      – Это же невозможно!
      – Конечно! Для тех, кто не знает. Но я располагаю вполне реальными сведениями о такой работающей системе, - зель вложила в голос максимум убедительности.
      – И что? У вас есть аналог? Или это всего лишь идиотская гипотеза? - Вернин не выбирал выражений.
      – Нет, передатчик создадите вы. Я знаю, что это возможно. Я даже знаю принцип. Не знаю, как сделать технически. Но вам это будет вполне по плечу, - Шандар подбадривающе улыбнулась Вернину.
      – Ну, я не знаю… - протянул он, остывая. - Это нарушает все современные концепции построения Вселенной.
      – Кому, как ни вам, создать новую и доказать на практике ее верность?
      Ученый задумался. Да, новая концепция - это интересно. А если, к тому же, ее свяжут с его именем… Неплохо посмотреть на коллег свысока. Дескать, вот вам и Вернин - неудачник и лентяй, - а до чего додумался!
      – Я согласен. Как иначе? Предоплата будет?
      – Посмотрим. Сейчас я введу вас в курс дела, а после этого и будем договариваться. Не забудьте о контракте.
      Вернин на слова Шандар часто закивал.
      – Значит, так. У меня есть определенное вещество биогенного происхождения. Если в одной из его частей возбудить определенный сигнал, то точно такой же сигнал без задержки возникнет и в остальных его частях.
      – Сразу во всех? - уточнил Вернин.
      – Вероятно.
      – И как же отсечь ненужные сигналы? Ведь связь сразу со всеми не нужна!
      – Вот и думайте, - ухмыльнулась Шандар. - Вещество хранится у меня в сейфе, но доступ к нему я вам обеспечу.
      – Контракт?… - напомнил ученый.
      – Вот вы и составьте. Я ознакомлюсь и подпишу. Если надо - внесу правки. К работе можно приступить завтра.
      Выпроводив ученого, Шандар вывела на экран список банков, отделения которых могли выдать кредит на Луне. Выбрала тот, что давал деньги без всяких условий, но с высоким процентом по выплатам, и заказала сумму себе на карту. Хорошо жить людям! Хочешь денег - бери. А потом можно проценты не платить, а скрываться. Или просто умереть - выплаты на наследников не переходят. Ну, ей это совсем не грозит - она уберется из окрестностей Земли и из этого времени еще до того, как придется платить по первому взятому кредиту.
      Шандар нисколько не сомневалась, что Вернин справится с проблемой. Один прибор связи она возьмет с собой, а второй оставит на Земле в укромном месте. В тот момент времени, когда она вернется на Сибу, оставленный прибор активируется, пошлет сигнал, и связь будет налажена.
      Кроме нормальных условий, свободы в выборе решений и оплаты Вернина ничего не интересовало. Всё это зель ему легко предоставила, лишь бы получить результат. Поставив срок выполнения работы, Шандар не следила за каждым его шагом, лишь изредка интересуясь успехами. Вернин односложно отвечал, что он всё ближе к цели. Как только будет, что предъявить, Шандар сразу же об этом узнает. На слова, что хотелось бы поскорее, ученый неизменно отвечал, что тогда и надо было ставить соответствующий срок.
      Зель подозревала, что Вернин давно уже сделал работу, добился результата, а сейчас просто тянет время ради дополнительных денег. Однако ничего с этим поделать не могла - надо было назначать не повременную оплату, а по факту выполнения работы.
      Наконец, за день до окончания срока, Вернин обрадовал Шандар словами, что всё готово, извольте получить изделие. Зель изволила.
      Ученый работал в просторной двойной жилой ячейке, с довольно низкими, как и везде на Луне, потолками. Видовое окно, косо висящее на двух крючках, показывало стандартную картинку пейзажа за стеной. Механические захваты универсального робота было частично погнуты и торчали как руки странного земного божества. В одном из действующих захватов находилось то, за чем Шандар и пришла. Второй аппарат стоял на полу. Вернин патетически показывал на создание своих рук и ждал похвалы.
      Прибор связи совсем не был похож на то, к чему привыкла Шандар. Всё было другим: размер, форма, цвет, кнопки на передней панели. Что у него внутри - можно было только предполагать.
      – Испытания проводили? - деловито спросила Шандар.
      – Вот сейчас и проведем, - ученый радостно потер руки. - Только каким образом это сделать? Переместится с одним аппаратом куда-нибудь за тридевять земель? А где гарантия, что один из нас не скроется? Один - чтобы завладеть аппаратом, другая - чтобы не платить положенную по договору сумму?
      – Вы намекаете, что мгновенность передачи не проверить?
      – Почему же? Если удалиться друг от друга хотя бы на восемнадцать миллиардов километров, то запаздывание сигнала на минуту будет ощутимо, если связь не мгновенна. Здесь проблемы именно в доверии.
      – А если второй аппарат доставить на Землю?
      – Разница будет чуть больше секунды, - фыркнул Вернин. - Вас это устроит?
      – Тогда продемонстрируйте сам факт связи.
      – А это вполне возможно.
      Ученый включил оба аппарата, объяснил назначение кнопок и скромно присел на крутящийся табурет в углу. Шандар включила динамики на том, который выполнял функцию приемника, и сказала несколько слов в передатчик. Слышно было изумительно, словно она говорила из двух мест сразу.
      – Убедились? - довольно сказал Вернин.
      – Да. Внутреннее устройство продемонстрируйте. Обоих.
      Вернин вздохнул и принялся разбирать аппараты. Шандар в общих чертах помнила, что и как должно быть внутри устройства мгновенной связи. То, что она увидела, не совпадало с ожидаемым. Но с другой стороны, Вернин шел своим путем и у него могли быть свои технологические решения. Вполне возможно, что мгновенную связь открыл еще кто-то, а Вернина забыли.
      – Ну, как? - спросил ученый.
      – Пока - нормально. Но учтите, если обнаружится, что вы меня обманули, и я не смогу связать с Землей, я вас ликвидирую, - сказала Шандар.
      – Что?!
      – То самое. Я - профессиональный воин. И определить ваше местонахождение не составит для меня труда, куда бы вы ни спрятались.
      – Но это в случае отказа работы аппарата?
      – Разумеется. Если же всё будет в порядке, то вам ничего не грозит. Более того, я могу прямо сейчас передать вам права на ваше изобретение.
      Вернин с минуту раздумывал, а потом нерешительно спросил:
      – Вы действительно оставляете мне все права на средство мгновенной связи?
      – Оставляю. Можете воспользоваться по своему разумению.
      – Вплоть до патентования под своим именем? - Вернин не унимался.
      – Конечно. Мне нужен сам прибор, а правами на него можете распоряжаться по своему усмотрению.
      – Вы щедрый человек.
      – Вовсе нет, - Шандар поморщилась. - Что мне нужно - я получаю. Остальное - для тех, кто работал.
      Вернин вздохнул, закусил губу, подвигал челюстью и сказал, уже почти прощаясь:
      – Всем бы быть такими, как вы. Не ожидал, признаться. Знаете, собирался в последний момент подменить аппараты, а потом воспользоваться ими. Деньги-то всем нужны. Теперь не буду.
      – Деньги - далеко не всё, что нужно человеку или другому разумному. Прощайте.
      Но Вернину почему-то не хотелось расставаться с девушкой.
      – Вы теперь куда?
      – Пока не решила.
      – Если у вас подвернется какая-нибудь работа для меня, всегда буду рад ее выполнить, - Вернин наклонил голову, взял руку Шандар и приложился губами к тыльной стороне ладони, чем несказанно удивил зель. - Вот теперь - до свидания.
      Шандар запихнула аппараты в сумку и вернулась в свою комнату. Еще немного усилий и можно будет возвращаться.
      Чтобы попасть обратно, зель и не планировала пользоваться межпланетником: ее способ позволял обойтись и без этого. Достаточно всего лишь вернуться в тот момент времени, когда она отправилась в прошлое. Почему-то Шандар не беспокоилась об этом. А ведь, если подумать, у нее нет с собой артефакта. Что вернет ее назад, на Сибу? Простое желание? Неведомая кнопка возврата? Зачем думать об очевидном? Зель была уверена, что стоит захотеть, и она опять окажется в своем кабинете на Сибе, а Синельников будет продолжать распинаться о возможности получения связи. Единственное - надо вернуться в ту же точку, с которой она начала путь на Земле. Или не обязательно? Ведь планеты вместе с их звездами постоянно меняют свое положение относительно других звезд и планет Галактики.
      А если вспомнить опыт Синельникова? Он не смог интерпретировать результат. Но теперь-то она может это сделать. Значит, что происходило. Обычная цепочка событий такова: бросок кубиков, вынимание шара и перекладывание его в другую лунку. Сразу вслед за этим происходит скачок в прошлое, к моменту, когда нужно бросить кубики. Для наблюдателя, если он не смотрит на часы, это выглядит, как возврат исходной позиции шаров. Как только им совершается первое действие в цепочке, человека переносит обратно к концу этой цепочки. То есть событие проскакивает мгновенно.
      Синельников начал со второго события, поэтому и не понял ничего.
      В ее положении иначе: цепочка правильная. А то, что ее отнесло значительно ниже момента броска, можно объяснить количеством выпавших очков, например, или другими факторами, скажем, какой конкретно шар она передвинула. Если артефакт действует именно так, то возврат в конечную точку цепочки должен происходить автоматически. Видимо, достаточно просто пожелать вернуться к тому моменту, когда шар оказался в лунке.
      Успокоенная собственными теориями, Шандар купила билет вниз, на Землю. Хотя с Луны планета и виднелась наверху, но так уж повелось говорить еще с поры освоения спутника Земли.
      Космодром, на котором высадилась зель, оказался тем же самым, с которого она начала свой путь. Это упрощало задачу, хотя ненамного: все дороги от космодрома Шандар показались одинаковыми, когда она вышла из здания космопорта. Она запомнила только примерное направление по сторонам света, а спросить у водителя, по каким местам они проезжают, - не догадалась.
      Но сначала следовало оставить настроенный приемник. Вариант с захоронением в каком-нибудь тайнике Шандар всё же отмела. Швейцарский банк показался более надежным пристанищем. Кроме того, приемник надо было обслуживать, а на это требовались средства. Их Шандар практически получила, купив пакет акций одной малоизвестной, но в будущем преуспевающей фирмы. Дивиденды как раз покроют расходы и позволят вернуть взятые ею кредиты. Иначе существовала вероятность наложения ареста на ее имущество. А этого ни в коем случае нельзя было допускать.
      До Швейцарии оказалось добраться проще, чем до неизвестной точки на российской дороге. Шандар села на самолет, вышла в Цюрихе, зашла в ближайший банк и за полчаса оформила все документы. Потом полетела обратно.
      На космодроме наняла машину с водителем и погнала на запад.
      "Здесь две дороги в ту сторону, - объяснил водитель, - практически параллельные. Вам куда?"
      "Едь, - ответила Шандар, - я скажу, когда остановиться. И не забудь выдерживать скорость. Две ночевки будут".
      Водитель пожал плечами: что ему. Он ко всему привык - к любым капризам богатеев. Его дело - ехать. А куда, как, пусть наниматель решает. Оплата почасовая. Опасаться только бандитов надо, а девушка на них не похожа.
      Шандар молчала и смотрела в окно. Вид разительно изменился - листва с деревьев облетела, и местность было совершенно не узнать. Она опять ела в забегаловках: тех же, или других, совершенно похожих. Ночи провели на обочине - Шандар не сумела подгадать время, когда стемнело, к населенному пункту, а ехать в темноте запретила.
      На третий день зель сказала "останови". Вышла из машины и долго осматривалась, пытаясь узнать место. Не узнала.
      – Всё. Можешь уезжать.
      – Вы здесь останетесь? - удивился водитель. Никакого жилья поблизости не было - ни рядом, ни в уже близкой тайге. Ни городов, ни поселков, ни деревень. Ничего на день пути пешком.
      – Здесь.
      – Пешком пойдете? - высказал предположение водитель.
      – Полечу, - улыбнулась Шандар. - Всего хорошего.
      Она дождалась, когда водитель развернет машину и уедет, встала у обочины и пожелала:
      – Возврат в исходную точку.

      Зель вздрогнула от резкого писка пернатой ящерицы. Опять это болото! Хотя уже в чем-то родное, а всё равно - ненавистное. Мокро, гадостно. Фиолетовое небо, коричневые и синеватые растения - всё, как в тот раз, когда она впервые очутилась на Сибе. А вдруг и время то же самое? И не было года жуткой работы, и всё придется начинать сначала?
      А сейчас узнаем. Сориентируемся и пошлем поисковый сигнал. Если она в нужном времени, прилетит скутер и заберет ее. Недаром она налаживала службу экстренной помощи. Для вызова достаточно сказать вслух кодовое слово и подождать.
      Шандар сказала, уселась на кочку и задрала голову. Последнее, разумеется, зря: скутер можно было ожидать никак не раньше, чем через час.
      Вскоре ей надоело бесцельное сидение, и зель принялась разглядывать какие-то растения, назойливо качающие ветвями перед самым ее носом. Коричневатые ветви были покрыты вздутиями, из которых торчали длинные сиреневые пряди, словно бороды. По этим бородам носились мелкие животные - насекомые, то останавливаясь, то кружась на месте, то сталкиваясь друг с другом. Рядом с растением прошлепала летающая ящерица, слизнула с десяток насекомых, чавкнула, выплюнула остатки и пошла дальше, не пытаясь взлететь.
      Это жизнь. Ее принципы везде одинаковы, как бы не были различны видовые различия. Что на Земле, что на Зельде, что на Сибе. Везде можно обрести дом. И не важно, какие там цвет неба, воды, растений и солнца, звуки и запахи. В первую очередь важны люди. С которыми живешь вместе, которые делают с тобой одно дело и которым ты нужна.
      Здесь ее дом.
      От созерцания Шандар оторвал вибрирующий гул приземляющегося скутера. Он сел несколько в стороне от нее, пошел юзом по грязи, чуть не завалившись, и остановился, взметнув фонтан.
      Из скутера выскочил Виталий и побежал к ней, разбрызгивая грязную воду, увязая, вытягивая ноги, делая два прыжка и снова увязая. Остановившись рядом с Шандар, он, не переводя дыхания, выпалил:
      – Шандар!! Это ты!! Я рад, слушай, я рад! Думали - совсем пропала. Второй день ищем. Ты как здесь оказалась? - он всё говорил и говорил, не давая ни слова вставить зель.
      А она смотрела на него, и еле удерживала внутренние веки от того, чтобы они сомкнулись. Зель не умеют плакать, как люди. Хотя иногда и чувствуют то же, что и они.
      – Ты за мной? - немного глупо спросила Шандар.
      – За кем же еще?! - подтвердил Виталий, не удивляясь вопросу. - Тут такое было! Синельников еле оправдался. Садись, домой полетим. Тебя ждут.
      – Кто ждет? - зель уцепилась за проем и выдернула себя из цепкого болота.
      – Все и ждут. От кого еще сигнал мог прийти? Кроме тебя - все на месте.
      – И чего - не работают? - Шандар спрашивала какую-то ерунду, лишь бы не молчать, не дать себе расклеиться.
      Виталий в охотку отвечал, не обращая внимания на состояние начальства, что работают, и сейчас она сама всё увидит. Шандар действительно была рада, но боялась показать это Виталию. Хотя он, вероятно, замечал, но тактично не заострял на этом внимания. Кто их знает, этих людей? С ними никогда нельзя быть в чем-то уверенным до конца.
      Внизу, на площади перед администрацией, действительно собралось всего лишь человек двадцать - все начальники лабораторий и групп. Они спокойно наблюдали, как садится скутер, выходит Шандар, а вслед за ней - Виталий. Ждали, когда зель сделает к ним несколько шагов, и старались ничем не выдавать своего волнения. Когда между прибывшими и встречающими осталось несколько шагов, ряды отрепетировано раздвинулись, и к зель шагнул начальник биологической лаборатории.
      Снетков потер ладони друг об друга и немного въедливо сказал:
      – Заждались мы тебя. Работа стоит. Как с ней справляться - мы и не представляем. Ты бы хоть распорядилась, что ли, чего нам делать в твое отсутствие…
      – Григорьич! Кончай нотации начальству читать! Скажи ему лучше спасибо, что не бросило нас! - вмешался Федоров.
      – А ты подожди, не мешай. Пусть Шандар узнает, каково нам без нее было. И как мы ее ждали…
      Люди уже были не в силах оставаться на месте. Они бросились гурьбой к зель, чтобы приобнять ее, потрогать, убедиться, что это она, и что она действительно здесь.
      Как мало нужно некоторым для счастья. И как легко бывает его дать другим. Шандар забыла все волнения, все проблемы, всё, что могло отвлечь ее от восприятия чистой человеческой радости…
      И всё равно к делам перешли. Кто-то спросил по работе, и началось: вопросы, претензии, пожелания… Шандар отвечала, иногда задумываясь, иногда сразу. И был уже рабочий настрой, когда мелочи отвлекают и заставляют ошибаться. Не должно быть мелочей - их тоже надо решать.
      Что-то не давала покоя Шандар. Какой-то момент она упустила из виду. Что-то не очень значительное, но существенное. За всеми этими встречами она никак не могла вспомнить… Ах, да! То, что отправило ее в прошлое. Ведь теперь зная, что оно такое, можно путешествовать в прошлое и даже корректировать историю!
      Шандар повертела головой, углядела физика среди группы обступивших ее радостных людей, и спросила:
      – А где артефакт?
      Синельников замялся и, не поднимая глаз, ответил:
      – Пропал. Только шары остались. Я сейчас их принесу.
      – Не стоит, - остановила его зель. Ну, действительно, зачем ей артефакт? У нее есть то, что она хотела получить - надежная мгновенная связь. Которой можно воспользоваться. А путешествия во времени… Ну, и шут с ними! Ни Илье не удалось второй раз использовать машину времени, ни ей теперь не удастся. Вселенная, или кто она там, не хочет, чтобы ее переделывали.
      Она в своем праве.
      – На связи независимая колония на Сибе. После длительного, полуторогодового перерыва нам удалось восстановить передатчик. Форс-мажорные обстоятельства вынудили нас взять управление и снабжение колонии в свои руки, с чем мы успешно справились, благодаря усилиям всех жителей колонии. Таким образом, и фактически, и юридически мы являемся независимым миром, который может войти в Содружество на правах конфедерации. Голосование жителей Сибы по этому вопросу будет проведено сразу же после подтверждения Землей наших неотъемлемых прав.
      Шандар видела в лицах людей, которые ей услужливо показывал экран внешнего наблюдения, что именно этого они и хотят. Ей даже не нужно было их спрашивать - она чувствовала желания каждого. Интересное чувство - быть выразителем действительных желаний многих граждан, связанных общей целью и судьбой.
      В диспетчерскую заглянул Виталий.
      – Правильно сказала! Теперь только подтверждения с Земли подождать - и всё. Думаю, не откажут они нам.
      – Не откажут. Но нюансы могут быть. Подождите праздновать. Ответ пока не получен.
      Зель махнула рукой, и Виталий вышел, прикрыв за собой дверь. Понимает… Они все всё понимают. Но надежда у человека - самое главное. Без нее нельзя.
      Откинувшись на спинку кресла, Шандар прикрыла глаза и прогнала перед мысленным взором то, что происходило с ней на Сибе. Не было ошибок, за которые можно было себя винить. Но то, что она собиралась сделать сейчас, могло стать ошибкой. И зель всё никак не решалась. Так мало и так много. А всего-то - доступ к информаторию. Как глава колонии, она имела все права, чтобы воспользоваться им первой.
      Шандар не забыла, ради чего ей нужна была связь. Она нервно, сбиваясь на сенсорах, напечатала:
       Запрос:
      Прошу предоставить информацию о местонахождении Манжос Ильи Константиновича…
       Служебный файл:
       Тема:О предоставлении независимости колонии на планете Сиба. 20.012.15 л.л.
      Заявка на самоопределение написана грамотно и не вызывает нареканий. Тем не менее, считаю недопустимым возникновение сепаратистских устремлений в колониях.
       Ответ: Предлагаю определить Сибу, как планету-заповедник, а колонистов назначить смотрителями заповедника. Таким образом, не будет создан прецедент по отделению колонизируемых миров, а формальные требования правительства Сибы по невмешательству центрального правительства в ее дела будут удовлетворены.
       RE: Ответ: Пожелания принимаются к выполнению. Однако хочу обратить внимание на одну деталь. Глава правительства Сибы, именующая себя Шандар, не является человеком в биологическом смысле. Местонахождение ее планеты земным службам не известно. Кроме того, вызывает удивление ее высказывание о том, что она покинула миры Содружества в пятьдесят втором году локального летоисчисления, тогда как сейчас заканчивается пятнадцатый год…

* * *

      – Купите доску!
      На Бриссовской ярмарке можно встретить кого угодно, даже человека. Редко - покупателя. Продавца - практически никогда. Но нищего продавца… Или выглядевшего, как нищий. Потому что доска, которую он предложил мне, волшебно дисгармонировала с той чудовищной рванью, в которую он был одет.
      – Купите! Она нужна вам.
      Оборванец не просил, не приказывал. Он сообщал факт для осмысления. Я не стал возражать. Мне было не до того - я залюбовался открытой доской.
      Гладкая поверхность из опал-серебра перламутрово поблескивала ровно настолько, чтобы не слепило глаз. Борта по контурам половинок из ханьского трехцветного нефрита медленно переливались от темно-зеленого к жадеито-белому. Края лунок с каждой стороны поля подмигивали золотыми искрами в толще желто-красной норанской яшмы. Узкие треугольники, каждый своего рисунка, словно языки темного пламени поднимались от каждой из двадцати четырех лунок на треть к середине поля. Узоры не были выгравированы или вытравлены: живые кристаллы с Кальцита, питавшиеся драгоценными камнями, добытыми на разных планетах, создали такое совершенство. Врастая в плоть опал-серебра, они оставили разноцветные, шершавые на вид, но идеально-гладкие на ощупь неповторимые линии чудных цветов.
      В центре каждой половинки доски во втором слое тончайшего полупрозрачного серебра находился рисунок. Слева - круг из сибского чароита, где коричневые и сиреневые прожилки на фиолетовом фоне сплетались в пейзаж родной ему планеты с ее озерами, холмами, причудливыми деревьями и летающими оперенными ящерами. Справа - азурмалахитовый круг, в котором ярко-зеленые и насыщенно-синие волны уводили в глубины пресноводного океана Зельде вслед водяным драконам.
      Узнаваемо. Планеты-заповедники, закрытые для свободного посещения. Чтобы отразить в камне их суть, мало быть талантливым художником. Надо побывать там.
      Я осторожно дотронулся пальцем до опал-серебра и чуть провел, убеждаясь в его гладкости.
      – Где ты взял это? - я старался говорить спокойно, не глядя в глаза продавцу. - Наверняка, дорогая вещь.
      – Нет, не дорогая, - нищий хмыкнул, - у нее просто нет цены.
      – Сколько же ты хочешь?
      – Не много. Всего два хода.
      – Что? - я не понял. Цена в несколько тысяч галактов не показалась бы чрезмерной. И ответ, что у меня никогда не будет столько денег, готовился легко слететь с языка, превращая предложение о покупке в шутку.
      – Два хода игры.
      Доска лежала на невысоком каменном помосте, у голых ступней нищего. А он сидел на корточках, локтями упираясь в колени, и ехидно глядел вверх, на меня. Я присел так же, как он, и с вызовом посмотрел в его темные глаза.
      – Не игру?
      – О-о! На одну игру зачастую тратится вся жизнь. Нет, всего два хода. Это малая цена. И я уйду. Доска останется за тобой - что бы ты ни выбросил.
      Нищий достал из-за пазухи зары и положил их с легким стуком на бар - средний борт, разделяющий две половины доски.
      – Ты ходишь первым, - безапелляционно заявил он, положив ладонь на доску и опершись всем весом.
      Странно. Это было против правил. И вообще, говорил он так, будто я уже согласился с покупкой. Но почему покупкой? Отдача драгоценной вещи всего лишь за два броска зар выглядела попыткой избавиться от нее. Чем-то доска мешала владельцу. Что-то не устраивало его в ней. Череда преступлений? Кровавая месть? Наверняка без этого не обошлось - драгоценностям свойственно притягивать смерть разумных. Но никогда никого это не отвращало от владения таким предметом. Большинство стремится получить желаемое, невзирая на его прошлое.
      Я не стремился. Мне стало интереснее сыграть.
      Полупрозрачный кубик из огненного опала с черными точками на гранях лег мне в ладонь.
      – Почему я? Разве не будем разыгрывать очередность? - осведомился я, катая кубик между пальцами, фиксируя его ребра.
      – Здесь нельзя так, - как-то грустно сказал нищий, - не тот случай. У тебя нет выбора. Либо играешь на моих условиях, либо не играешь вообще.
      Я качнул головой и подобрал второй кубик из сине-пурпурного танзанита с белыми точками.
      – Какую играем? Длинную? Расставляй! - бесшабашная веселость наполнила меня.
      Нищий запустил руку в лежащую позади него суму и вытащил горсть черных шашек - пятнадцать штук. Небрежным жестом он кинул их на одну половину доски. Так же небрежно кинул вторую горсть, белую, - на другую половину. Шашки сами выстроились в положенных им лунках. Мне досталось играть белыми. Ничего особенного не было в костяных кругляшах, не в пример самой доске. Такими играют где угодно и кто угодно - и контраст с опал-серебром был разительным. Оббитые по краям, с полустёртыми концентрическими кругами на верхних гранях, со щербинками и сколами, они прошли через тысячи рук и, быть может, не только рук.
      Вслед за шашками нищий достал небольшой деревянный стаканчик и протянул его мне. Я молча взял его, опустил туда зары и хорошенько встряхнул, прикрыв ладонью. Потом выбросил кубики на поле, как выплескивают воду из стакана.
      Зары ударились о доску, подскочили несколько раз, слегка замедленно, и остановились у борта.
      – Ду-ег, - объявил бросок нищий, - хороший ход для тебя.
      Ни о чем не думая, я сдвинул шашку на три лунки влево…
      …Жарко. Пот стекает по лбу, скапливается на бровях, и тогда я смахиваю его пальцами. Ну, кто придумал тестировать оборудование в полдень, когда самое пекло? В нормальных фирмах работникам предоставляется технологический перерыв на время некомфортных условий работы. Но у нас главное - скорость и безумные сроки. Каждый раз боишься, что наделал ошибок лишь оттого, что устал, отвлекся, прикрыл глаза в ответственный момент.
      Белое солнце слепит даже сквозь темные очки, пробиваясь между острыми иглами ярчайших зелено-голубых метелок пальмусов. Только они одни выдерживают - все остальные местные растения предпочитают выпускать побеги ближе к вечеру и прятать их утром. На закате солнце желтеет, и в ее лучах вспыхивают золотом полупрозрачные бабочки, летающие над оранжевыми, красными и белесыми листье-цветами. Только чудесные вечера примиряют меня с дневной жарой на Иолите.
      Влажные пальцы скользят по тестеру, и я впечатываю большой палец прямо в плату. Черт! Придется писать объяснительную о непреднамеренной порче настраиваемой аппаратуры. А может, ну ее? Никто же не видел. Подумаешь, коснулся открытого контакта. Сейчас мы его обезжирим, восстановим оболочку из инертных газов и крышечкой закроем.
      Руки уже делают, а мысль тревожит: вдруг авария? Не лучше ли доложить и переделать? Но привычное "авось" берет верх…
      Зары лежали у борта, моя шашка стояла там, куда я ее поставил, а нищий вопросительно смотрел на меня. Дескать, ну, как впечатления?
      – Это уже было со мной, - сказал я напряженно. - Всё, как тогда. Но зачем это возвращение памяти?
      Да, я вспомнил тот случай. Последствия аварии оказались не фатальными. Ну, посидели два дня без света. Ну, получили двое суток авральной работы. Ну, испортили кое-кому отпуск. Ну, и что. Никто же не умер.
      – Не оно, - сказал нищий, помотав головой. - Мой ход.
      Он собрал кубики в стаканчик, крутанул их один раз и выбросил. Шеш-беш! Однако. Хорошо играет.
      Нищий внимательно осмотрел доску, словно рассчитывая, куда ему лучше походить, хотя вариант был только один, и перенес шашку в крайнюю лунку…
      …Окно распахнуто, хоть это и невозможно сделать на тридцать втором этаже. Свежий ветер, насыщенный запахами океана, гудит в оконных переплетах. Нет, это не я стою, чуть наклонившись вперед, опираясь всем телом на плотный воздух. Судя по отражению в закрытой створке, это - оборванец с ярмарки. Но сейчас он выглядит вполне преуспевающим бизнесменом. Я смотрю вместе с ним и одновременно как бы со стороны. Чужие воспоминания - вот что это.
      Мыслей человека, в голове которого нахожусь, я не слышу. Лишь то, что происходит снаружи, доступно мне. Очень далекий шум прибоя. Сине-пенные волны, накатывающиеся на пляж, в котором желтый песок чередуется с черным. Периодически обнажается верхушка зеленой коралловой гряды, и тогда на нее сверху падает стая белых птиц, чтоб сразу взлететь, как только морская вода вновь закроет ее.
      Такой мир один, его знают все, кто смотрит глобовидение. Петерсит - планета центральной власти. Здесь есть место только управленцам всякого толка и их обслуге. Ничто не должно отвлекать власть от принятия решений.
      Именно это и пытается сделать будущий нищий - решить. Я слышу, как он разговаривает сам с собой:
      "Три варианта. Первый, самый простой, - выйти из игры. Окно всё еще раскрыто. Не для меня. Второй - рискнуть. И, возможно, потерять на этом всё. Или приобрести многое. Третий - не делать ничего. Игнорировать саму возможность. Пропустить волну через себя. И лишь когда она схлынет, вернуться к делам. Решай, Акхам, решай".
      Акхам с силой захлопывает окно, но продолжает смотреть на океан, на полосатые черно-белые и красно-белые сардониксовые скалы, на несколько синих и оранжевых парусов, подскакивающих в такт волнам.
      Потом садится за обширный рабочий стол со встроенной в столешницу красного дерева клавиатурой, включает вирт-экран и старательно печатает:
      "Первый раз я выбрал риск. Теперь же - спокойствие. Запомни это. Тебе говорю"…
      Передо мной на корточках сидел не нищий. Нет, человек остался тем же, пусть и несколько пополневшим. Сам его вид - одежда, ухоженность - говорил об успехе в жизни. Между нами лежала доска. Пять белых и шесть черных точек на зарах. И у него, и у меня снято по одной шашке.
      – Что происходит? - спросил я.
      – Играем, - неопределенно ответил Акхам.
      – Что с тобой?
      – Со мной? - бывший нищий пожал плечами. - Всё нормально. Я изменил свою жизнь. Ты видел этот момент.
      Всё это показалось мне странным и неестественным. Необходимо было всё обдумать. Акхам не торопил со следующим броском. Я обхватил колени руками и посмотрел вокруг, на ярмарку, оторвав взгляд от опалового мерцания доски. Всё то же самое. Торгующие разумные со всех концов Галактики, не обращающие внимания на двух людей. Недалекий лес. Низкие постройки нашей станции. И доска для игры передо мной.
      Мы оба сделали бросок. Сколько выпало на зарах - столько и пошли. И оба видели прошлую жизнь. Только, казалось, Акхам смог изменить ее, а я - нет. Не смог? Не захотел?
      Я поднял кубики с доски и приготовился кинуть их. Ход нужно сделать обязательно. Во-первых, уговор, а во-вторых, захотелось кое-что проверить.
      Стук зар о стенки стакана, легкие удары по опал-серебру и точки на верхних гранях.
      Пяндж-ся
      – Есть! - сказал я, занимая крайние лунки на обеих половинках доски…
      …Белесое небо. Желтый лист, падающий на землю, чтобы через несколько дней стать бурым и сгнить под корнями. Я поднимаю его и встряхиваю, сбивая на землю капли и песчинки. Последняя осень. Мне хочется так думать.
      На самом деле всё не так. Это не осень - весна. Деревья сбрасывают листья перед сезоном жары. И это не Земля - Гессонит. Но как же похоже на нее. Эта похожесть выводит из себя. Забываешь на минуту, где находишься, а потом вспоминаешь, и ноющая боль срывает дыхание.
      Безумно хочется вернуться домой.
      Непонятное место и время. В том смысле, что нет причин менять что-либо в этот момент моей жизни. Нет и повода. Я живу просто, по инерции. Как еще может жить человек, когда разрыв произошел давно, но ты всё думаешь и думаешь, что послужило его причиной и не находишь ответа.
      А может, это был вовсе не разрыв? Вдруг - всего лишь нелепая случайность. Конечно, обманывать себя проще всего. Только зачем? Даже если она вернется, как ни в чем не бывало, и скажет: "Привет, как дела? Вот что-то захотелось с тобой поговорить", я не смогу ответить, что мне было плохо без нее. Я забуду о том, что говорила она перед расставанием. Забуду о боли. Чтобы в следующий раз, когда она уйдет, боль вернулась. Сладкая боль утраты.
      Значит, я еще жив.
      Я бросаю подобранный лист на шелестящий желто-золотой ковер и наступаю на него. Вовремя мне подвернулась работа на Гессоните. Жаль, что он почти неотличим от Земли.
      Надрывный вой и удар, от которого земля неприятно бьет по ногам. Личный информатор, "ли", сообщает в ухо: "Аварийная посадка малого спасательного бота. Просьба явиться на место согласно штатному расписанию".
      Будто я сам не знаю. Моя задача проста - обеспечивать работоспособность техники в момент аварийных работ. Если настройка не барахлит, а сейчас я не делаю ошибок, помня об Иолите, вообще не надо ничего делать. Сиди и смотри, как другие вытаскивают из бота, размазанного по площадке из лазуритового пластбетона, капсулы с людьми.
      Кроме того, я знаю, как поступлю. Так же, как в первый раз. И пусть мне снова лепят выговор за нарушение трудовой дисциплины и увольняют по собственному желанию. Трое спасенных примиряют меня с этим. Один из них - Гарик, сейчас что-то надрывно кричащий в микрофон роботу, неловко переминающемуся у шлюза.
      Мой экранолет шлепается вплотную к единому стенду спасения. Гарик в ярости бьет кулаком по стенду и убегает к роботу, чтобы вручную разбирать завал. Я не успеваю его остановить. Он уже там: орудует плазменным резаком, пинает робота, чтоб помогал именно там, где надо, и режет, режет перекрученные стойки и балки моно-стали.
      Да, спасательными роботами можно управлять и непосредственно голосовыми командами - "ли" поможет. Да только робот не различает простых слов. Тех, что человек поймет интуитивно и сделает так, как надо.
      Робот тупо стоит рядом с Гариком и пытается уловить смысл в его выражениях. Надо помочь. Я беру управление роботом на себя.
      Я не волнуюсь. Это - работа. Здесь другие переживания. Они совершенно не похожи на те, когда долго подбираешь единственные слова, чтобы они совпали с тем, что ты действительно чувствуешь. А когда произносишь - понимаешь, какую глупость сказал, и нет возможности вернуть их назад и навсегда запечатать свой рот.
      Не надо говорить. Надо делать.
      Подхватываю руками робота осыпающиеся вслед за Гариком стойки, откладываю их в сторону. Поддерживаю сегмент обшивки, готовый рухнуть ему на голову. Отсоединяю крепления ближних капсул и оттаскиваю их в сторону, под манипуляторы тележек.
      Гарик бросает мне: "Прикрой" и лезет внутрь, к дальним капсулам, хотя проще добраться до них через верхний шлюз. Обшивка бота ползет, сминаясь. Я четко вижу, как верхняя полусфера бота прогибается, что еще немного, и все капсулы вместе с Гариком раздавит тяжелым металлом.
      Я останавливаю робота так, чтобы первый удар пришелся по нему, и сам бросаюсь к капсулам. Я почти уверен, что полиметаллическая махина на крепких ногах не сразу рухнет и даст мне возможность вытащить и Гарика, и еще несколько капсул. А то, что не во всех них есть люди, - совершенно не важно. Я же не могу знать этого наверняка.
      И это выбор? Спасать или не спасать?
      Конечно, я не смог вытащить все. Сколько успел. Гарик лежит на бетоне и грязно ругается в те моменты, когда кашель не бьет его о лазурно-белую поверхность. Дурак. Он даже не надел дыхательную маску.
      Подбегает реанимационный комплекс на суставчатых ножках. Я вскрываю защитные капсулы. Все подряд - индикация заполнения выгорела. Пустая. Опять пустая. Комплекс гудит. Есть. Человек. Девочка лет девяти. Я вылавливаю ее из компенсационного геля и передаю реаниматору. Дальше. Пусто. Мужчина. Раны на лице, левой руке и груди - гель розовый от крови. Комплекс забирает второго пациента. Последняя капсула из тех, что я вытащил перед обрушением. Никого.
      И требовательный звонкий голос из-за спины:
      – Где моя мама?
      Я не знаю что ответить. Даже не поворачиваюсь. Смотрю на горизонт, где лазуритовое поле соединяется с бирюзовым небом…
      Большинство погибло до того, как бот вошел в атмосферу Гессонита. Даже вытащи я их капсулы - ничего бы не помогло. Заключение комиссии было однозначно в мою пользу. И я ничего не мог изменить. Ни в первый раз, ни сейчас.
      Неужели я не могу попасть в тот момент, когда реально поступил не так, как хотел? Ведь было…
      Акхам глядел на меня с некоторым удивлением, словно не произошло то, на что он надеялся. Он дотронулся кончиками пальцев до зар, словно проверяя, действительно ли на верхних гранях пять белых и три черных точки, и пододвинул их к себе.
      У Акхама - последний ход. Он бросит зары, передвинет шашку и уйдет, так и не ответив на незаданные вопросы.
      – Почему я оказался не там, куда стремился?
      – Случай… - Акхам в очередной раз пожал плечами. - Реальность моделируется на основе многих и многих факторов. Тем, сколько катились зары. На каком кубике сколько очков. Где они остановились на поле. Какой ход сделал ты… - он тяжело поднял на меня глаза, словно придавленный тяжелым грузом.
      – Так что же такое - эта доска? - спросил я.
      – Это - жизнь. Ее символ. Только тут переплетены свобода выбора и зависимость от случая. Никто в игре не может быть уверен в прочности и незыблемости своего положения - один бросок, и всё меняется радикально. Но ты можешь и просчитать возможные изменения на несколько ходов вперед. Человек в полной мере не властен над обстоятельствами своей жизни, но тем, что предлагает судьба - зары - он распоряжается сам.
      – И как хочешь распорядиться ты? - усмехнулся я.
      – Еще не знаю.
      Акхам собрал зары, что-то неслышно пошептал над ними, потряс, прижал пальцы правой руки ко лбу, посмотрел вверх и прикрыл глаза. Шевельнул губами, будто продолжая с кем-то говорить, и высыпал кубики на поле.
      Шеш-ег. При таком броске не было вариантов.
      Акхам вздрогнул. Предупреждая ход, я показал пальцем на лунку, в которую он может поставить шашку. Акхам взял ее с головы и резким ударом выставил на поле…
      …- Инга, Инга! Иди сюда!
      – Сейчас, мама! - голос девочки разносится по всей прогулочной палубе. На стенах повсюду висят вирт-картины с видами Тсаворита - радостного зеленого мира. Где трава - хризолитовая, стволы и ветви деревьев - из демантоида. Где птицы с берилловыми перьями скачут с ветки на ветку. А шустрые белки топорщат изумрудную шерстку прежде, чем начать драку за орех.
      Топот ног, и Инга радостно приплясывает около мамы, ожидая, что та скажет.
      – Отец сказал, чтобы мы шли в каюту. Сейчас будет торможение - нужно прикрепиться.
      Девочка грустнеет и исподлобья смотрит на Акхама. Тот кивает.
      – А папа мне всегда разрешал смотреть стыковку, - с вызовом говорит Инга.
      Женщина, стоящая рядом с ней, непроизвольно морщится.
      – Акхам, ты же понимаешь, что Инга постоянно будет вспоминать Владислава? Развод решает далеко не все проблемы.
      Акхам понимает. Но его голос настойчиво приказывает:
      – Лида, нужно. Могут быть неприятности. Мне бы не хотелось…
      Его прерывает рев сирены и низкий женский голос общего оповещения: "Несанкционированное проникновение. Пассажирам немедленно занять свои места. Экипажу - готовность ноль. Нападающие вооружены…" Голос прерывается хрипом, словно не автомат отключили, а пристукнули живого человека.
      – Идите! Идите! - кричит Акхам.
      Лида, ухватив дочь за руку, тянет ее к проходу в стене. Они скрываются, а Акхам идет по прогулочной палубе, нарочито жестко ставя ноги. Гулкий стук его шагов разносится далеко и возвращается эхом.
      "В этот раз не буду стрелять. Отдам, и они уйдут. Все спасутся. Всем будет хорошо", - сумбурный шепот Акхама мне не нравится.
      Навстречу выходят трое с оружием в руках.
      – Где капитан? - спрашивает один из них.
      – Я - капитан.
      – Пошли в рубку, - бандит кивает сообщникам, и те подхватывают Акхама под руки.
      Судя по замашкам, Акхама пленил главарь напавшей банды. Пройдя по прогулочной палубе, конвой поднимается по лесенке и заходит в рубку.
      – Навигаторский планшет. Быстро! - бандит не шутит. Его иглопистолет нацелен Акхаму в голову.
      – У меня нет его. Всё на автомате. У нас стандартный рейс.
      Он лжет, я точно знаю. Хочет задержать грабителей? Отвлечь?
      – Ладно, не надо, - бандит вдруг улыбается, - я узнал тебя. Где она?
      Акхам молчит. Выбирает, как поступить? Или он уже решил? Жаль, что я не могу вмешиваться! Словно колеблясь, Акхам достает доску, открыв незаметную панель на пульте. Неверный ход. Если цель бандитов именно доска, то, заполучив ее, они сразу же ликвидируют свидетелей.
      Уж лучше бы дрался. Тогда, возможно, погибнут не все. А так…
      Главарь стреляет в Акхама. Тот падает вперед лицом, обездвиженный ядом. Один из бандитов что-то настраивает на пульте, потом с усмешкой поворачивается к лежащему человеку и говорит:
      – У вас двадцать минут. А потом - пшик!
      Акхам не может ответить. Он может только смотреть. И слушать.
      Слышны далекие хлопки выстрелов, крики. И тишина.
      Не хочется думать, что они пристрелили всех. Может, в спешке, кого-то и пропустили. Я не знаю этого. Наверняка не знаю.
      Бандиты установили реактор на уничтожение и заглушили функцию автоспасения. Возможно, он сумеет восстановить ее. Если доползет. Хорошо - есть иммунитет. Яд из иглы почти лишил сил. Два шага. Но ползком это значительно дольше. Поднять руку. Повернуть тугой тумблер. Набрать комбинацию отмены. В глазах плывет.
      Уходящее сознание фиксирует последнее.
      На аварийном табло мигает оранжевая надпись: "Включена система автоспасения. Предположительная посадка на Гессоните"…
      Ничего не изменилось. Мир остался прежним. Только нищего не было напротив. Да день клонился к вечеру.
      И осталась доска. Теперь моя. И безумная возможность многократно прожить свою жизнь, меняя каждый раз по маленькой детали, проверяя, как оно отразится на моей судьбе и судьбе мира.
      Да вот желания делать это - уже не было.
      Подобрав зары с доски, я подбросил их на ладони и швырнул обратно просто так. И пока они медленно летели, приближаясь к гладкой поверхности опал-серебра, я повернулся и пошел, прикрывая глаза от яркого света красного диска, окрасившего всё вокруг в цвет моей жизни.