V

В 1323 году Гедимин действительно послал письмо к папе и между прочим выражался так (см. 278 прим. к 4 тому истории России Карамзина): «Одолевая христиан в битвам, я не хочу истреблять их, а только защищать от врагов, подобно всем другим государям. Монахи доминиканские и францисканские окружают меня: даю им волю учить и крестить людей в моем государстве, сам верю Святой Троице, желаю повиноваться тебе, главе церкви и пастырю царей, ручаюсь и за моих вельмож: только усмири злобу немцев».

Папа немедленно отправил в Литву Варфоломея, епископа алетскаго, и Бернарда, игумена пюйскаго.

Посольство это не имело никакого успеха, потому что тевтонский орден в 1324 году из за Немана снова открыл военныя действия против литовцев.

Раздраженный этим Гедимин сказал послам: «Папу вашего не знаю и знать не хочу; исповедую веру моих предков и остаюсь в ней до смерти».

VI

Разсказ о взятии Риги рыцарями требует некотораго пояснсния.

Епископ Альберт учредил орден меченосцев в предположении создать военную силу, которая, находясь в подчинении ему, способствовала бы упрочить немецкое и католическое господство в Ливонии. Рыцари действительно помогли епископу утвердиться в Ливонии, но оставаться в постоянном подчинении ему не желали.Мир между двумя властями – светскою и духовною, между двумя учреждениями – епископствами и орденом, не мог сохраняться и соперничество между ними скоро превратилось в явную вражду. Эта вражда в особенности обнаружилась при магистре Бруно и архиепископе Иоанне фон-дер-Фохте. Рига поддерживала архиепископа, но как военныя силы города и архиепископа были незначительны для борьбы с рыцарями, то для этой борьбы были призваны литовцы-язычники. С 1297 года началась опустошительная война между орденом и архиепископом. В течении 18 месяцев было дано 9 сражений, в которых рыцари почти всегда одерживали победы, но в 1298 году литовский князь Витенес, предшественник, если не отец Гедимина, вторгся в Ливонию и на реке Аа нанес рыцарям жестокое поражение: магистр Бруно, 60 рыцарей и множество простых ратников легло в этой битве. Рижане с литовцами осадили орденскую крепость Неймюль, но тут на помощь ливонским братьям подошли орденские братья из Пруссии и разбили рижское и литовское войско.

Ливонские епископы, видя совершенную невозможность бороться открытою силою с тевтонским орденом, решились сделать попытку действовать другим путем. В это время шел процесс над храмовниками, закочившийся, как известно, упразднением этого ордена и сожжением его магистра. Ливонские епископы, в надежде, что и тевтонский орден может подвергнуться участи храмовников, в 1308 г. подали папе обвинительный акт, в коем приписывали ордену неуспех в обращении литовцев, обвиняли рыцарей в истреблении жителей Семигалии, когда они уже были христианами, наконец – и это было, повидимому, для ордена очень опасно, – доносили, что когда рыцарь получал в сражении раны, то другие рыцари добивали раненаго и труп его сжигали по обычаю язычников.

Папа Климент V-й нарядил особую коммисию для разследования жалобы епископов, но дело кончилось ничем.

Епископы ливонские, конечно, не могли довольствоваться таким результатом и потому чуть лишь против ордена возстали архиепископ гнезненский и епископы куявский, плоцкий и познанский, и когда король польский завел спор с орденом о Померании, архиепископ рижский и рижане немедленно пристали к ним, утверждая не без некоторых оснований, что литовцы давно бы приняли католичество, если бы тому не препятствовали им рыцари.

Возникло новое дело, перенесенное к папе, имевшему в те времена свою резиденцию в Авиньоне. Великий магистр выиграл дело: оправдался во всех обвинениях и представил папе подлинное письмо архиепископа рижскаго и рижан, в котором они просили литовскаго князя напасть на орденския владения.

Обманувшись в надежде повредить ордену у папы, рижане завели новыя сношения с литовскими язычниками против рыцарей. Тогда ливонский магистр решился покончить дело оружием. Он осадил Ригу, целый год держал ее в осаде и голодом довел рижан до того, что они запросили мира. Магистр принудил их явиться в стан рыцарей и у ног магистра сложить все свои привилегии. Рижане были принуждены засыпать часть своих крепостных рвов, понизить валы, а магистр построил новый замок, который господствовал над городом и сдерживал рижан.

VII

Нармант – это Наримант-Глеб, князь туровский и пинский; Альгард и Кейнстут – это знаменитые литовские князья Ольгерд и Кейстут.

С 1315 года Гедимин является первенствующим литовским князем и к концу своей жизни имел некоторое право титуловаться великим князем литовскими и русским, так как юго-западная Россия (называвшаяся Русью по преимуществу) признавала уже власть его над собою. Безспорно, что Гедимин был замечательный воин и правитель, умевший сообразоваться с обстоятельствами времени. В подчинившихся ему землях, он везде оставил старый порядок, посажал только своих наместников и гарнизоны по городам. Проживая в Вильне, городе, им же основанном, он старался о привлечении ганзейских купцов в Литву, о привлечении ремесленников и мастеровых в свои города, вообще заботился о наряде в своих землях, которыя он так или иначе собрал в нечто целое, след., произвел в Западной России то же самое, начало чему в Восточной России положили князья московские одновременно с ним.

Он умер в 1339 г., оставив семерых сыновей, именно: от первой жены: Монтвида князя карачевскаго и слонимскаго, скоро умершаго после отца, Нариманта – Глеба (князя туровскаго и пинскаго, убитаго в деле, на реке Страве, как пишеть Вартберг); от второй жены Ольги, русской княжны, Гедимин оставил Ольгерда, который, женившись на дочери князя витебскаго, получил Витебск и княжество витебское в приданное за женою, и Кейстута, князя троцкаго. От третьей жены, Еввы, также княжны русской, Гедимин оставил Любарта – Владимира (князя волынскаго), Кориата-Михаила (князя новогрудскаго) и, наконец, Евнутия (князя виленскаго).

Из семерых гедеминовичей самые способные и самые энергические были Ольгерд и Кейстут. Всю жизнь свою они жили между собою очень дружно, а русский летописец (Никон. III, 174) про Ольгерда замечает, что он был очень умен, говорил на разных языках, не любил забав, и занимался делами правительственными день и ночь, был воздержен, вина, пива, меду и никакого хмельнаго напитка не пил, и от этого приобрел великий разум и смысл, коварством своим многия земли повоевал и увеличил свое княжество.

Ольгерд и Кейстут, сговорившись между собою, решились изгнать Евнутия из Вильны. Кейстут, не дождавшись прибытия Ольгерда, занял Вильну, захватил Евнутия в плен, и когда Ольгерд пришел из Витебска, то сказал: «Тебе, Ольгерду, следует быть великим князем в Вильни, ты старший брат, а я с тобою буду жить за одно». И посадил Кейстут Ольгерда на великом княжении в Вильне, а Евнутию дали Изяславль (по русским же известиям, Евнутий из Вильны бежал в Псков, оттуда в. Новгород, из Новгорода в Москву к тогдашнему князю Симеону Гордому, здесь был крещен и назван Иваном). Потом оба князя уговорились между собою, чтобы всей братьи слушаться Ольгерда, и условились: что добудут – город ли, волость ли, все делить по полам, и жить до смерти в любви, не мыслить лиха одному на другаго. Ольгерд и Кейстут поклялись в том, и сдержали слово.

Ольгерд явился самым опасным противником Восточной России и, быть может, явился бы действительным князем обеих половин России (восточной и западной), если бы тевтонский орден из за Немана и ливонская отрасль ордена нз Курляндии не отвлекали его от Москвы и русских князей. Но в том то и дело, что ливонские рыцари, по усмирении рижан в 1330 году, когда развязались с опасным своим соперником, в лице горожан, тотчас же начали усиленныя действия против Пскова и Литвы, а тевтонские рыцари, после окончательнаго покорения Пруссии в 1283 году, открыли наступление на Литву из за Немана с прямою уже целию покорить своей власти литовцев точно так как, как покорили пруссов. Известно, что замыслы ордена не удались: ливонские братья не покорили Пскова, не смогли утвердиться в Литве и прусские братья, но, чтобы отбиваться от рыцарей, Ольгерду и Кейстуту приходилось напрягать все свои силы, приходилось оставлять московских князей в покое в самыя критическия для них минуты. Восточная половина России не подпала власти предприимчиваго Ольгерда, именно вследствие того, что тевтонские рыцари, стремясь покорить Литву, отвлекали силы Ольгерда от московских пределов на Неман.

VIII

Смертность происходила, конечно, от заразительной болезни, которая известна в русских летописях под именем черной смерти. Пишут, что эта чрезвычайно скоротечная болезнь, обнаруживавшаяся воспалением желез и кровохарканием, началась в Китае, истребила там до 13 миллионов народа, проникла в Грецию и Египет, и около 1346 г. появилась в странах каспийских и черноморских. Из Египта черную смерть генуэзские корабли завезли в Италию, откуда она перешла во Францию, Англию и Германию, всюду производя чрезвычайную смертность, целые города буквально запустели. В 1349 г. черная смерть появилась в Швеции, отсюда проникла в Ливонию в 1351 г., а уже из Ливонии весною 1352 г. во Псков. В августе 1352 г. черная смерть обнаружилась в Новгороде, а в 1353 году появилась в Москве. Митрополит московский Феогност, великий князь Симеон Гордый, двое сыновей его и брат Андрей – пали жертвами заразы. Черная смерть распространилась и в других городах: Киеве, Чернигове, Смоленске, Суздале. В Глухове и Белоозерске не осталось ни одного жителя.

IX

Все время от окончательная покорения пруссов, с 1283 года до Ольгерда и Кейстута, на берегах Немана кипела ожесточенная, кровавая борьба тевтонских рыцарей с литовцами: рыцари безпрестанно вторгались в литовския земли, литовцы в свою очередь врывались в орденския владения. Эти набеги сопровождались чрезвычайными опустошениями, тем не менее ордену никак не удавалось стать твердо на литовском берегу Немана: речные походы их были неудачны, не отличались особенными удачами и сухопутные походы их.

Чтобы судить до какого ожесточения доходила борьба, приводим следующий отнюдь не одиночный случай. В 1336 году в Пруссию прибыли маркграф бранденбургский, граф геннебергский и граф намурский с войсками помогать ордену в войне с язычниками. Великий магистр воспользовался случаем и вместе с прибывшими союзниками вступил в Литву, чтобы разорить литовский острожек Пунэ, служивший притоном литовцам, возвращавшимся с набегов в Пруссию. В острожек укрылось до 4 000 литовцев с женами, детьми и всем имуществом. Осажденные отчаянно оборонялись, но и христианское войско решилось добиться Пунэ во чтобы то ни стало: били стены таранами, подкапывались под самый острожек. Видя невозможность защиты, литовцы, когда стены острожка грозили уже обрушением, перебили жен и детей, сложили огромный костер среди острожка, зажгли его и потом стали умерщвлять друг друга. Начальник острожка Маргер сам перебил множество своих товарищей, ему помогала какая то старуха, убившая топором сто ратников и умертвившая потом саму себя. Немцы тем временем ворвались в острожек. Маргер бросился на них с частью оставшихся в живых товарищей и, когда те были перебиты до одного человека, побежал в подземелье, где была спрятана его жена, тут он убил ее, а потом и самаго себя. Пунэ с грудами литовских тел достался немцам.

С 1345 года, когда великим магистром был избран Генрих Арфбергсвий (фон-Арфберг) борьба о литовцами сделалась гораздо ожесточеннее против прежняго. Арфберг проник до Трок и, встретив литовско-русские полки, нанес им жестокое поражение при речке Стребене (Страве) в 1348 году. Ольгерд не замедлил отмстить, вступил в Пруссию, разграбил множество орденских имений, но на возвратном пути был настигнуть великим магистром и потерпел новое сильное поражение.

В то самое время, когда на берегах Немана шла ожесточенная борьба, ливонские рыцари, управившись с рижанами, начали отступление на Псков: в 1341 году, без всякаго объявления войны, немцы перебили псковских послов; псковичи за это разорили несколько ливонских деревень. Началась мелкая война: немецкия партии жгли и грабили псковския, а псковичи-немецкия земли.Ливонския рыцари стали, наконец, готовиться к серьезному походу, тогда псковичи обратились за помощью в Витебск к Ольгерду.Немцы между тем осадили Изборск. Ольгерд и Кейстут и мужи их «литовяне» пришли на помощь, но серьезной помощи, однако, не оказали: немцы сами отступили от Изборска.

В мае 1343 г. псковичи с изборянами поехали воевать немецкую землю. Пятеро суток воевали они деревни около Одемпэ (Медвежья Голова) и с награбленною добычею и захваченным полоном поехали в Псков. Немцы нагнали их недалеко от Новаго Городка (Нейгаузена), на Малом Борку. Была сеча большая – говорит псковский летописец – и Бог помог псковичам: побили они немцев и стали на костях. С этих пор шесть лет прошло без взаимных набегов, но в 1348 г., когда псковское войско билось вместе с новгородцами против шведов, ливонцы начали жечь псковския села, а весною 1349 года внезапно стали под Изборском, и потом поставили новую крепость над рекою Наровою. Псковичи подняли всю свою область, обступили и сожгли эту новую крепость, причем гарнизон ея частью сгорел, а частью был перебит псковичами.

Важных последствий не произошло, однако, из этих набегов, как не произошло ничего особеннаго и из похода, предпринятаго в 1348 г. шведами на новгородския земли (шведы, однако, овладели Орешком).

Двадцать лет прошло в безпрерывных войнах на границах псковских земель и по Неману, Ольгерд в это время делал неоднократные походы на восточную Россию, но постоянно и всегда должен был спешить назад, на Неман, где рыцари не давали ни минуты покоя литовцам. В 1360 г., 13-го марта Ольгерд, Кейстут и его сын Патрикий сошлись с орденским войском на литовских границах; бились целый день и рыцари одержали победу. Напрасно Кейстут старался остановить бегущих, его свалили с коня и повлекли в плен. Патрикий бросился спасать отца, но не мог ничего сделать: он был сброшен с коня и едва сам не попался в плен. Рыцари отвели Кейстута в свою столицу Мариенбург и засадили в тюрьму. День и ночь стража стояла у дверей, и кроме слуги, приносившаго пищу, к пленнику никого не пускали. Но этот слуга, приближенный в магистру, был литовец родом, в молодости захваченный в плен и окрещенный. Ежедневный разговор о Кейстутом на родном языке, злая судьба и подвиги литовскаго князя пробудили в этом слуге давно уснувшую любовь к своему отечеству: он дал средство Кейстуту бежать из тюрьмы к зятю своему, князю мазовецкому. Кейстут, однако, не захотел возвращаться домой, не отомстив рыцарям. Он взял у них два замка и ограбил их, на возвратном пути был захвачен орденским отрядом, вторично попался в плен, вторично ушел из неволи, и стал снова готовиться к борьбе с рыцарями, потому что в 1362 году они овладели Ковной.

На этот раз Кейстуту не пришлось лично переведаться со своими врагами. У Ольгерда Гедеминовича – говорить летописец – был такой обычай, что никто не знал, ни свои, ни чужие, куда он замышляет, на что собирает большое войско, этою то хитростью он и забрал города и земли, и попленил многия страны, воевал он не столько силою, сколько мудростию. С Кейстутом он, помогая тверскому князю, устремился в 1363 году на Москву, в ноябре три дня стоял под Кремлем, страшно опустошил все окрестности и увел с собою безчисленное множество народа и скота. Братья ушли из под Москвы, чтобы отбиваться от ордена, действовавшаго, как видно из показаний Вартберга, все настойчивее и настойчивее.

X

Вартберг довел свою летопись до 1378 года, когда тевтонский орден и в Пруссии и в Ливонии достиг значительной силы и могущества. Долго ли жил после этого Вартберг – неизвестно, но, вероятно, очень недолго, потому что не преминул бы наметить, что, со смертию Ольгерда, возникла распря между престарелым Кейстутом и его племянником Ягайлом (в православии Яковом); орден вмешался в эту распрю и Кейстут в 1379 году был изменою схвачен и задушен в тюрьме.

Со смертию Кейстута, врага самаго непримиримаго и самаго страшнаго, ордену мелькнула было надежда овладеть всею Литвою. Уже орден вмешался в распрю, возникшую между Ягайлом Ольгердовичем и Витовтом Кейстутовичем, уже в 1384 году Неман покрылся многочисленными орденскими судами со всякаго рода строительными материалами для возобновления старой Ковны (ключа в Литву, не раз переходившаго из рук в руки), уже орден вывел стены новой Ковны, получившей назвало Ритерсвердера, но соперничавшие князья во время увидели, что Литве готовится участь Пруссии. Они примирились между собою, Витовт, получив значительный волости, отказался, от союза с орденом и оба князя, соединив литовско-русские полки осадили Ритерсвердер. Три недели продолжалась осада; каждый день происходили ожесточенныя схватки и, наконец, новая крепость пала. Ключ к Литве снова явился в руках литовцев, причем орден понес огромную потерю: 150 братьев и знатных рыцарей легло в битвах, 55 орденских братьев, 250 светских рыцарей пошло в неволю. Орден потерял, кроме незаменимаго Ритерсвердера, три другие свои крепкие замка и слишком 100 квадратных миль новоприобретенной земли. Надежды на завоевание Литвы значительно ослабели, в особенности ослабели с того времени, когда речь зашла о соединении Польши с Литвою, которое и совершилось в 1385 году, когда Ягайло принял католичество с обещанием распространять его в Литве и на Руси и обвенчался на наследнице польскаго престола Ядвиге. Ягайло, короновавшись польским королем, явился ревностным католиком. Папские легаты видели, как, Ягайло заботился о распространении католичества в своих землях, видели, что язычество везде исчезло и что только одна Жмудь упорно противилась католичеству. Ордену приходилось прекращать свою деятельность, именно и состоявшую в борьбе с язычниками. Тщетно орден разглашал, что Литва обратит в язычество всю Польшу, что новый король обманывает и папу и христианство: такого рода разглашениям уже никто не верил. Император вошел в союз с Ягайлом, и ордену с каждым годом приходилось все труднее и труднее набирать охотников для борьбы с литовцами. Западная Европа предоставляла орден своим собственным силам, коих было далеко недостаточно для борьбы с силами Литвы, Руси и Польши.

Впрочем, некоторое время орден мог разсчитывать на свое торжество, когда в 1394 году возникла сильная рознь между родными братьями Ягайлом и Свидригайлом Ольгердовичами из за Витебска. Орден хотя вмешался в распрю, но ничего не успел, напротив вынужден был в 1398 году заключить вечный мир с Витовтом, чтобы только беспрепятственно вытти из Литвы.

Жмудь, как противница католицизму, была исключена из договора. Жмудь эта и составила яблоко раздора между орденом и Витовтом. Раздор продолжался с некоторыми перерывами до 1410 года, когда, наконец, Витовт, соединившись с Ягайлом, сразился с орденом под Грюнвальдом (Танебергом). Рыцари потерпели страшное поражение: потеряли великаго магистра Юнгингена, 40 000 убитыми и 15 000 взятыми в плен. Мужество и искусство военнаго братства оказались безсильным против соединенных сил трех восточных народов. Витовт этою битвою положил конец посягательствам на завоевание Литвы и подорвал силы ордена до того, что его дальнейшее существование, продолжавшееся, впрочем, еще более столетия, до 1525 г., являлось ничем иным, как продолжительною агониею. Потеряныя силы ордена не восполнялись уже рыцарями из Западной Европы, потому что он уже не вел войн с неверными, и самое существование его являлось уже безцельным и не нужным.

Ливонская отрасль тевтонскаго ордена, имевшая целию так-же борьбу с неверными, продолжала свое существовало до 1561 года, но она пала вследствие уже других причин и других событий, изложение которых читатель найдет в летописи Рюссова.