Химик сидел полуодетый на кровати и уписывал консервы. В ногах у него стояла уже опорожненная бутылка виски.
      - А, комиссар Мегрэ! - приветствовал он меня с а насмешливой улыбкой. Вот не ожидал! Ну что ж, давайте выпьем по этому поводу! - Он подошел к шкафу и достал новую бутылку. - Вот черт! Где-то был стакан. Впрочем, пейте из горлышка первый, я-то не брезгливый, могу после вас.
      Я взял бутылку, подошел к шкафу, поставил ее на место, запер дверцу и положил ключ в карман.
      Он смотрел на меня вытаращив глаза.
      - Эй! Какого дьявола вы распоряжаетесь в моей комнате?!
      - По праву старшего.
      - Тут нет старших. У нас персимфанс, оркестр без дирижера, так что отдайте ключ и катитесь к чертовой матери!
      - Я инспектор отдела полезных ископаемых.
      Тут он взорвался окончательно:
      - Сукин сын вы, а не инспектор! Будь вы инспектором, вы бы видели, что тут творится! Пора закрывать эту лавочку, не то...
      - Что же вы замолчали? Я вас слушаю.
      Он устало махнул рукой.
      - Отдайте ключ.
      - Не отдам. Вы мне нужны в таком состоянии, чтобы дойти до шахты.
      Опять это знакомое мне выражение испуга:
      - До шахты? Я туда не пойду.
      - Почему?
      - Мне там нечего делать.
      - Вы помните место, где подобрали труп Майзеля?
      - А что?
      - Покажите мне.
      - Не могу.
      - Как это - не можете?
      - Забыл.
      Я подошел к нему, схватил за плечи и тряхнул с такой силой, что у него лязгнули зубы.
      - Одевайтесь и пошли!
      - Я не могу, - вдруг захныкал он, - я болен!
      - Вы не больны, а пьяны.
      - Нет, болен. У меня кашель, высокая температура и еще печень болит.
      - Хорошо. Сейчас я приглашу сюда сеньору Сальенте. Она определит, больны вы или нет, и, если нужно, даст лекарство.
      Внезапно он протрезвел:
      - Сальенте? Ну нет! Скорее я суну голову в львиную пасть, чем возьму лекарство из рук этой гадюки!
      - Почему?
      - Хочу еще пожить.
      Я начал терять терпение:
      - Послушайте, Милн. Или вы перестанете валять дурака и говорить загадками, иди я вас так трахну головой о стену, что вы забудете, как вас зовут!
      - Я не говорю загадками. Просто я боюсь этой женщины.
      - Вы считаете, что она могла убить Майзеля?
      Он расхохотался.
      - Убить Майзеля?! Ох, уморил! Долорес могла убить Майзеля! Да вы знаете, что она нянчилась с этим хлюпиком, как с малым ребенком? После взрыва в шахте он запсиховал, ну что-то вроде нервной горячки. Так она с ним ночи сидела напролет. А вы - убить! Нет, уважаемый Шерлок Холмс, тут ваш метод дал осечку.
      - Вы уверены, что Майзель покончил с собой?
      - А кто его знает? Может, и покончил. Я при этом не присутствовал. А вообще он был чокнутый, этот Майзель.
      - Хватит! Одевайтесь!
      Видно, он понял, что я от него все равно не отвяжусь.
      - Отдайте ключ, тогда дойду.
      - Не отдам. Вернемся, пейте сколько влезет.
      - Ну один глоточек!
      - Черт с вами! Лакайте!
      Я отпер шкаф и налил ему в мензурку на два пальца. Но тут у меня опустилась рука, и содержимое бутылки полилось на ноги. Среди огрызков хлеба и недокуренных сигарет на столе лежала стреляная гильза.
      - Перестаньте разливать виски! - крикнул Милн. - У меня его не так много осталось, чтобы поливать пол.
      Я поставил бутылку.
      - Скажите, Милн, откуда у вас эта гильза?
      Он выпил и еще раз налил. На этот раз я ему не препятствовал.
      - Откуда гильза? Подобрал около шахты.
      - Когда?
      - Не помню. Давно.
      - Зачем?
      - А чего ей там валяться?
      Я взял гильзу. Судя по влажным окислам на поверхности, она долго находилась под открытым небом и попала на стол к Милну не далее чем вчера.
      - Ладно, - сказал я, - поход отменяется, а теперь сядьте и поговорим по душам.
      - А разве до этого мы говорили не по душам?
      Он снова начал хмелеть, но я подумал, что, может, это лучше. Больше вероятности, что проболтается спьяну.
      - Слушайте, Милн. Есть основание считать, что Майзель был убит, и подозрение падает на вас.
      Он ухмыльнулся:
      - Ну нет, номер не пройдет! У меня - железное алиби. Я тогда два дня не уходил с базы.
      - Но именно вы нашли труп.
      - Это еще ничего не доказывает.
      Милн нахмурился и засопел. Видимо, такая постановка вопроса ему была не очень приятна. Я выдержал долгую паузу и спросил:
      - Вы вчера шли за мной к шахте?
      - Шел.
      - Зачем?
      - Обожаю детективные романы. Хотел поглядеть, как работает прославленный Джек Клинч.
      - И, чтобы облегчить работу, спрятали гильзу?
      - Может быть.
      - Где вы ее обнаружили?
      - Она сама попалась мне под ноги. Около входа на пятачок. Видно, отнесло туда ветром.
      Я мысленно обругал себя болваном. Эту возможность я не предусмотрел. В самом деле, ветер такой силы вполне мог откатить легкую гильзу.
      - А потом из-за того же интереса к детективным сюжетам вы пытались меня убить?
      - Я этого не делал. Слышал, как упал обломок скалы, но я находился тогда внизу.
      - Что же, он сам так просто и свалился?
      - Возможно. Такие вещи тут бывают. Полно бактерий, разлагающих горные породы. Остальное делает ветер.
      - А вы не допускаете мысли, что этот обломок кто-то сбросил нарочно?
      - Вполне допускаю.
      - Кто же это мог сделать?
      Он удивленно взглянул на меня:
      - Как кто? Конечно, Энрико. Вы его еще не знаете. Угробил двух жен, и вообще ему убить человека легче, чем выкурить сигарету.
      О господи! Час от часу не легче! Я вообще уже перестал что-либо понимать. Если даже допустить, что все они убили Майзеля сообща, то какой ему резон топить Лоретти? Ведь о главной улике - оболочке пули, найденной в пепле, - им ничего не известно. Зачем же Милну так легко соглашаться с версией убийства? На суде все равно вскроется правда, тем более что изворачиваются они очень неумело. Однако так или иначе, но допрос нужно было довести до конца.
      - Значит, Лоретти мог и Майзеля убить?
      - Конечно!
      - Вы располагаете какими-нибудь данными на этот счет?
      - Я же вам сказал, что это законченный негодяй.
      - Ну а взрыв в шахте - тоже дело чьих-нибудь .рук?
      - Не думаю. Тут все объясняется просто. Бактерии выделяют много водорода. Я предупреждал Майзеля, чтобы он был осторожнее.
      - И он вас не послушал?
      - Видно, не послушал, раз произошел взрыв.
      В комнате было нестерпимо душно, и я весь взмок. Хотелось поскорее уйти из этого логова алкоголика, но многое в Милне мне еще оставалось неясным. Я решил повернуть допрос в новое русло:
      - Скажите, Милн, почему вы так опустились? На Земле у вас - жена и трое детей. Неужели вам не стыдно было бы предстать перед ними в таком виде?
      Он вздрогнул, будто я ударил его по лицу.
      - Мне страшно, Клинч, - произнес он после небольшой паузы. Весь его гаерский тон куда-то улетучился. - Вы знаете, что такое страх?
      - Знаю.
      - Нет, не знаете, - вздохнул он. - Вам, наверное, никогда не приходилось умирать от страха. Мне кажется, что я схожу с ума. Я боюсь всего. Боюсь этой проклятой планеты, боюсь Лоретти, боюсь Долорес, боюсь...
      - Меня? - подсказал я.
      - Да, вас. Боюсь, что вы мне пришьете дело об убийстве, в котором я не виноват!
      Я протянул ему бутылку, и он с жадностью припал к горлышку.
      - Не собираюсь вам пришивать дело, Милн, но если в моих руках будет достаточно улик, тогда берегитесь!
      - Спасибо за откровенность! - Он запрокинул голову и вылил себе в глотку добрых полпинты неразбавленного виски.
      - И вот что еще, - сказал я, - отдайте мне ваш пистолет.
      Милн безропотно вытащил из кармана брюк вороненый "хорн" и подал его мне.
      Пистолет был на боевом взводе со спущенным предохранителем. У меня заныло под ложечкой, когда я подумал, что все это время ему было достаточно сунуть руку в карман, чтобы выпустить мне в живот целую обойму. Впрочем, так открыто он вряд ли бы на это решился. Такие обычно наносят удар из-за угла.
      Я встал и уже в дверях как бы невзначай задал вопрос:
      - Кстати, не вы ли на днях смыли спиртом следы пальцев с пистолета Майзеля?
      - Я.
      - Почему?
      - Все по той же причине. Там могли быть и мои следы.
      26 марта.
      Опять не мог уснуть. Поводов для размышлений было более чем достаточно.
      Что представляет собой Милн? Откуда эта смесь наглости и страха? Почему он старается выгородить Долорес и поставить под подозрение Лоретти? Отчего не спрятал гильзу, а оставил ее на столе? Трудно предположить, чтобы он не ожидал моего визита. Тогда что же? Желание поиграть в опасную игру? К тому же мне казалось, что временами он прикидывался более пьяным, чем был на самом деле.
      Если принимать поведение Милна всерьез, то напрашивается версия, при которой преступники - Милн и Долорес, а Лоретти что-то знает, но по неизвестным причинам не решается их разоблачить. Тогда становятся понятными загадочные слова Лоретти о яде, который могут подсыпать в пищу.
      Кроме того, оставалось невыясненным вчерашнее падение камня. Случайность это или покушение?
      Видимо, с камня и нужно начинать распутывать весь клубок.
      Я оделся и, стараясь двигаться как можно тише, чтобы никого не разбудить, вышел на воздух.
      Ветер стих, дождя тоже не было, и я дошел до шахты значительно быстрее, чем позавчера. На этот раз я был уверен, что за мною никто не крадется, поэтому позволил себе полностью расслабиться. После нескольких дней непрерывного напряжения впервые я наслаждался чувством безопасности и с удовольствием вдыхал свежий воздух.
      Без особого труда мне удалось найти место, где я чуть было не отправился к праотцам. Обломок скалы весом в несколько тонн выглядел достаточно внушительно для надгробного памятника ирландцу на чужбине. Такого не постыдился бы даже мой дед, заказавший себе при жизни самый роскошный склеп в Дублине.
      Я вооружился лупой и самым тщательным образом исследовал поверхность обломка. Милн говорил правду. Весь разлом, за исключением тонкой перемычки, был изъеден, как сыр рокфор. Впрочем, оставшуюся перемычку могли с одинаковым успехом сломать и ветер, и человек.
      Оставалось только бегло осмотреть почву. Следы крови давно уже должны были быть смыты дождями, а на какую-нибудь случайную находку я мало рассчитывал.
      Вскоре я отправился назад, так и не обнаружив ничего интересного.
      До базы оставалось не более сорока шагов, когда я услышал громкие голоса. На всякий случай я спрятался за выступ скалы и, выждав немного, осторожно высунул голову.
      У дверей базы оживленно разговаривали Милн с Лоретти. Вернее, говорил Милн, а Лоретти весело смеялся. Затем Лоретти похлопал Милна по плечу, и они, продолжая беседовать, скрылись в дверях.
      Я простоял в своем укрытии еще несколько минут, а затем с беспечным видом пошел к дому.
      Однако выдержки мне хватило ровно настолько, чтобы дойти до своей комнаты. Там я бросился на кровать и в отчаянии схватился за голову. Теперь я решительно ничего не понимал! У меня даже мелькнула мысль, не разыгрывают ли тут меня. Неплохой сюжетик для водевиля. Сыщик явился для расследования убийства, а изнывающие от безделья ученые подсовывают ему одну липовую версию за другой и потом веселятся за его спиной. Если так... Впрочем, нет!
      Весь мой многолетний опыт детектива подсказывает, что это не то. Я вспомнил выражение испуга во взгляде Долорес. Нужно быть изумительной актрисой, чтобы играть с таким искусством. Кроме того, Майзель мертв, а у меня в кармане - оболочка пули. Тут уж не до шуток. Для убийцы дело пахнет максимальным сроком заключения, если не хуже.
      Я вымыл голову под краном и решил побриться, но тут мне был преподнесен новый сюрприз. Кто-то постучал в дверь, и голосок Долорес произнес сладчайшим тоном:
      - Мистер Клинч, идите завтракать!
      Этого я ожидал меньше всего.
      В кают-компании моему взору представилась поистине буколическая картина.
      Во главе стола восседала прекрасная Долорес. На ней было ажурное платьице, на изготовление которого ушло меньше шерсти, чем можно было бы настричь с моих усов. Справа от нее сидел свежевыбритый Милн в крахмальной рубашке с галстуком, к тому же совершенно трезвый. Слева - Лоретти, красивый, как супермен на сигарной этикетке.
      Они ели яичницу с беконом. В центре стола красовалось большое блюдо с тостами.
      Я пожелал им приятного аппетита. Долорес жестом указала мне место напротив себя.
      - Вам кофе с молоком или черный? - спросила она.
      - Благодарю вас, черный.
      Лоретти пододвинул ко мне сковороду с яичницей, и мы с ним обменялись любезнейшими поклонами.
      Я подумал, что, видимо, это мой последний завтрак в жизни. Неплохо придумано! Трое свидетелей внезапной смерти Джека Клинча. Виноват, Юджина Коннели, инспектора и т. д. Дальше все по трафарету. Контейнер с прахом отправляется на Землю, прелестные пальчики мадемуазель Лоран повязывают траурный креп на урне, скромные похороны на кладбище в Космополисе.
      - Почему вы не едите? - поинтересовалась Долорес.
      - Спасибо, не хочется.
      - Боитесь, что отравят? - усмехнулся Милн.
      - Нет, не боюсь.
      - Боитесь! - Он поддел вилкой большой кусок с моей сковороды и отправил себе в рот. - Ну что? Убедились?
      - Убедился. - Я мысленно вознес молитву святому Патрику и залпом выпил кофе.
      - Как вам здесь нравится? - светским тоном осведомилась Долорес.
      - Ничего, очень мило. А у вас сегодня что, какой-нибудь праздник?
      - У нас теперь каждый день - праздник, - сказал Милн. - Делать-то нам нечего.
      - Смотря кому, - поморщился Лоретти, - мне так работы хватает.
      - Вот как, вы продолжаете работу? - Для меня это было новостью.
      - Делаю кое-что.
      - Когда же нас все-таки отправят на Землю? - снова задала вопрос Долорес.
      - Не знаю. Это должен решить мистер Роу.
      - Ну а ваше мнение?
      - Я думаю, что базу нужно ликвидировать. Откачать воду из шахты вряд ли удастся, а бурить такую толщу скал невозможно.
      - Правильно! - хлопнул рукой по столу Милн. - Вот это слова! Приятно слушать!
      Лоретти встал со стула:
      - Прошу извинить, у меня - дела.
      Я тоже поднялся:
      - Спасибо за кофе, Долорес! Мне нужно с вами поговорить, сеньор Лоретти.
      Он удивленно поднял брови.
      - Пожалуйста, но только не раньше чем через час. Я должен закончить опыт.
      Я провел этот час у себя в комнате, пытаясь разобраться, чем была вызвана удивительная метаморфоза. Чем больше предположений я строил, тем меньше что-нибудь понимал.
      Так ничего и не решив, я направился к Лоретти.
      Дверь комнаты Милна была открыта. Я заглянул туда. Долорес босиком, в шортах мыла пол. Милн, с видом пай-мальчика, без ботинок, поджав ноги, сидел на тщательно застеленной кровати. Окно было распахнуто, и даже видневшееся в нем небо имело какой-то непривычно голубоватый оттенок.
      Поистине день чудес!
      Долорес меня заметила и, откинув тыльной стороной руки прядь волос, улыбнулась:
      - Не правда ли, мистер Клинч, Милн ужасная неряха?!
      Я неплохо разбираюсь в женских ногах и могу сказать без преувеличения, что у Долорес они выше всяких похвал. Увы! Детективу часто приходится приносить в жертву самое лучшее, чем может жизнь одарить мужчину. Впрочем, лирику побоку! Мне предстоял важный разговор, который мог кое-что прояснить.
      Я постучал в дверь Лоретти.
      Он сидел за микроскопом и кивком головы предложил мне сесть.
      Я огляделся по сторонам. В комнате был идеальный порядок. В углу, над кроватью, висела фотография молодой девушки, почти ребенка. Мне невольно вспомнилась история с несовершеннолетней дочерью миллионера.
      - Поглядите, мистер Клинч, металлургический завод в миниатюре.
      Я подкрутил окуляры по своим глазам. В капле на предметном столике копошились какие-то твари.
      - Бактериологическое разложение осмистого иридия, - пояснил Лоретти. Полный переворот в технике. Огромная экономия, не нужно ни электрического тока, ни сложного оборудования. Все идет без вмешательства человека.
      - Да, занятно. Но какой сейчас в этом толк, если шахта затоплена, а другого места для добычи на планете нет? - Я намеренно задал этот вопрос.
      Меня интересовало, как он воспринимает все случившееся.
      - Не беда! - ответил он небрежным тоном. - Тут у меня подготовлено несколько штаммов для отправки на Землю. Не удалось тут, наладим там.
      - А это не опасно?
      - В каком смысле - опасно?
      - Все-таки бактерии. А вдруг они вызовут на Земле какую-нибудь эпидемию?
      - Исключено!
      - Почему?
      Он достал из стола коробку с сигарами. Это были мои любимые "Корона-корона", и я с удовольствием закурил.
      - Видите ли, мистер Клинч, - сказал он, выпустив большой клуб дыма, здесь, на Мези, никогда не было животной жизни, поэтому и опасных для живого организма бактерий быть не может. Они просто не смогли появиться в процессе эволюции.
      - А если они, попав на Землю, приспособятся вместо осмистого иридия паразитировать на живых существах?
      - Не думаю. Тогда это уже не те бактерии. Кроме того, будут приняты все необходимые меры предосторожности. Концерн "Горгона", куда я собираюсь их передать, обладает огромными возможностями.
      Я чуть не проглотил от неожиданности собственный язык. Передо мной сидел человек, который совершенно открыто говорил о своих связях с "Горгоной".
      - Как?! Вы собираетесь помимо КОСМОЮНЕСКО передать их концерну?
      - Почему помимо? Они пройдут санитарно-эпидемиологический контроль КОСМОЮНЕСКО, а Роу не будет возражать. Чистый иридий нужен позарез. Здесь его добывать не удалось, нужно расширить добычу на Земле. Я даже хотел просить вас захватить два штамма с собой.
      Нет! Это был либо дурак, либо величайший негодяй из всех, которых мне приходилось встречать. Ничего не скажешь, ловко! Сначала - диверсия здесь, а потом - обогащение "Горгоны" за счет КОСМОЮНЕСКО.
      Все же нужно было делать вид, что у меня не возникло никаких подозрений.
      Я решил переменить тему:
      - Чем вы объясняете сегодняшний торжественный завтрак в полном сборе?
      Он поморщился и раздавил в пепельнице сигару.
      - Людям иногда надоедает валять дурака, мистер Клинч.
      - И вам тоже?
      - И мне тоже.
      - А я уже подумывал, нет ли тут каких-нибудь бактерий, вызывающих умопомешательство.
      - Таких бактерий тут быть не может, я уже объяснял почему.
      Я тоже погасил сигару и встал.
      - Очень благодарен вам за беседу. Если не возражаете, зайду как-нибудь еще.
      - С наручниками?
      - Пока без них.
      Он снова занялся своим микроскопом. Я подождал, пока его мысли не переключились целиком на работу, и спросил:
      - Чем вызван взрыв в шахте?
      - Не знаю, - ответил он, не отрываясь от окуляров. - Это не по моей части, спросите Милна.
      - Милн считает, что был взрыв газа.
      - Значит, взрыв газа.
      - И о смерти Майзеля вы ничего не можете мне сообщить?
      - И о смерти Майзеля я вам ничего не могу сообщить, обратитесь к Долорес.
      - До свиданья, сеньор Лоретти.
      - Прощайте, мистер Клинч.
      4 Из дневника Джека Клинча 4 апреля.
      Восемь дней ничего не записывал. Внезапно возникшая нежная дружба между обитателями базы тает, как кусок сахара в стакане чая. Некоторое время еще продолжались совместные трапезы, но уже без былого блеска. Долорес что-то готовила на скорую руку, однако созвать всех вовремя к обеду было нелегко.
      Уже на третий день Милн стал являться в кают-компанию под хмельком, а Лоретти часто отсутствовал, ссылаясь на срочные опыты. Видимо, ему не терпится передать "Горгоне" драгоценные бактерии.
      Все же встречи за столом давали мне единственную возможность продолжать наблюдения. Остальное время все отсиживаются по своим комнатам. Снова дует ветер, и мы живем при искусственном свете. Приходится держать ставни закрытыми. Даже специальные стекла не выдерживают напора ветра. О том, чтобы выйти на прогулку, нечего и думать.
      Все эти дни я пытался заново пересмотреть все, что мне известно о членах экспедиции. Мне кажется, что все они одна шайка и, судя по всему, Лоретти - главарь. Его связи с "Горгоной" не подлежат сомнению, Майзель им мешал, и его убили. Я даже не уверен, действительно ли взрыв в шахте предшествовал смерти Майзеля. А может быть, наоборот. К сожалению, сейчас установить это трудно.
      Мне совершенно не ясна роль Долорес. Судя по ее поведению, она целиком во власти Лоретти и Милна. Она много знает, но очень искусно играет свою роль. Зачем им понадобилась эта инсценировка дружбы? Впрочем, тут не только инсценировка. Я ведь видел из укрытия, как беседовали по-приятельски Милн с Лоретти. Тогда, значит, инсценировкой была их взаимная неприязнь?
      Они вполне могли меня отравить, но почему-то побоялись. Возможно, понимали, что две смерти вызовут подозрения. Может быть, если б не проныра Дрейк с его заметкой в "Космических новостях", я бы уже давно был на том свете. Этот подонок, сам того не подозревая, оказал мне неплохую услугу.
      Правда, игру приходится вести в открытую, но они-то знают, что находятся под подозрением, и вынуждены действовать очень осторожно.
      О, с каким удовольствием я бы отдал их в руки правосудия! Но у меня нет никаких прямых улик. Болтовня Милна не в счет, он уже на предварительном следствии может от всего отпереться. Подобранная им гильза? Но мои показания вряд ли будут приняты во внимание, а других доказательств нет. Оболочка пули? Это, конечно, веская улика, но докажи, кто убил! Суду нужен конкретный убийца, а не трое предполагаемых. Ну что ж, значит, нужно продолжать искать убийцу.
      7 апреля.
      Чрезвычайное происшествие! Уже несколько дней я чувствовал, как что-то назревает. Какая-то гнетущая атмосфера страха и взаимного недоверия. Все сидят в своих комнатах, снова питаются консервами. Меня просто игнорируют.
      При встречах отворачиваются и не отвечают на приветствия. Милн беспробудно пьянствует. Я слышу, как он натыкается на стены, когда идет в уборную.
      Долорес ходит с заплаканными глазами. Опять по ночам кто-то подкрадывается к моей двери и пробует, заперта ли она.
      И вот вчера все разразилось.
      Я задремал, и разбудил меня громкий шепот в коридоре. Разговаривали Милн с Лоретти. Слов разобрать не удавалось. Только один раз до меня донесся обрывок фразы: "...он может услышать, и тогда..." Очевидно, речь шла обо мне. Спустя некоторое время шепот перешел в перебранку. Голос Лоретти громко произнес: "Не думай, что тебе это удастся!" Последовал звук удара, топот ног, закричала Долорес, а затем прозвучал выстрел.
      Я выскочил в коридор.
      Милн стоял, привалясь к стене. Одной рукой он держался за бок, а другой сжимал длинный охотничий нож. Напротив него - Лоретти с пистолетом. Дверь в комнату Долорес была открыта.
      - Что тут происходит, черт вас подери?!
      - Он меня ранил! - захныкал Милн. В дверях показалась Долорес. На ней была шелковая пижама. Видно, ее подняли с постели.
      - Какой негодяй! - произнесла она дрожащим голосом. - Боже, какой негодяй!
      Я не понял, к кому это относилось.
      Милн шагнул вперед.
      - Эй, отнимите у него нож, а то он вас пырнет! - крикнул Лоретти.
      Ударом по предплечью я заставил Милна выронить нож, а затем обратился к тем двоим:
      - Сдайте оружие!
      Лоретти швырнул свой "хорн" мне под ноги.
      - И вы, Долорес, тоже!
      Она вызывающе взглянула на меня:
      - Я не могу тут остаться безоружной. Не забывайте, что я женщина!
      Глядя на нее, забыть это было трудно.
      - Ладно, защищайте свою честь. Так что же все-таки произошло?
      - Он вломился ко мне в комнату. - Долорес показала пальцем на Лоретти.
      - Он стрелял в меня, ранил, хотел убить! - проскулил Милн.
      - Милн пытался ударить меня ножом, мы сцепились врукопашную, я не удержался на ногах и влетел в комнату Долорес, ну а потом... пришлось стрелять.
      - Это правда?
      Долорес презрительно улыбнулась:
      - Не верьте ему. Этот негодяй способен на что угодно!
      - Психопатка! - Лоретти повернулся и направился к себе в комнату.
      - А вы, Милн, потрудитесь... - Я обернулся к нему и увидел, что он, закрыв глаза, сползает на пол. Рубашка на нем была пропитана кровью.
      Мы с Долорес перенесли его в комнату.
      Рана оказалась пустяковой. Пуля скользнула по ребру, но, пройди она немного правее, экспедиция лишилась бы еще одного специалиста.
      Милн быстро очнулся и снова начал скулить. Долорес хотела сделать ему обезболивающий укол, но он, увидев шприц, пришел в совершенное исступление.
      Пришлось дать ему виски.
      Мы подождали, пока он уснул рядом с наполовину опорожненной бутылкой, и вышли в коридор.
      - Ну, Долорес, вам по-прежнему нечего мне сказать?
      Она закрыла лицо руками.
      - Не спрашивайте меня ни о чем, мистер Клинч, право, я ничего не знаю!
      - Все равно вам придется дать откровенные показания, не здесь, так на Земле.
      - Сжальтесь!
      Первый раз в жизни женщина стояла передо мной на коленях. И какая женщина! До чего же она была хороша в позе кающейся грешницы!
      - О, пожалуйста, умоляю вас, отправьте меня на Землю. Я готова на что угодно, только не переносить этот ужас!
      Что я мог ей ответить? Все равно до прибытия пассажирского лайнера они не могли покинуть базу. Отправить ее вместо себя? Я не имел на это права. У меня на руках было нераскрытое убийство, и виновна она или нет, но до окончания следствия нельзя было дать ей возможность скрыться от правосудия.
      Ищи ее потом по всему свету.
      Я поднял ее и отвел в комнату:
      - Успокойтесь, Долорес. Обещаю вам, что, как только я вернусь на Землю, за вами отправят специальный корабль. А сейчас ложитесь спать. За Милном я присмотрю сам; если понадобится, разбужу вас.
      Мне не пришлось ее будить. Я лег в кровать и будто провалился в преисподнюю. Терзали кошмары, чудились чьи-то крики, и я долго не мог проснуться от настойчивого стука в дверь.
      - Мистер Клинч, мистер Клинч! Откройте, случилось несчастье! - Это был голос Долорес. Я выбежал в пижаме и босиком.
      - Что произошло?
      - Милн мертв, он отравился. В комнате Милна пахло горьким миндалем. Я поглядел на кирпичный цвет лица покойника и спросил:
      - Цианистый калий?
      - Да.
      На столе мы нашли мензурку со следами яда и записку. Характерным пьяным почерком было нацарапано: "Я вынужден так поступить, потому что лучше лишить себя жизни, чем..."
      На этом записка обрывалась.
      10 апреля.
      Милна кремировали. Я должен привезти его прах на Землю.
      Временами мне кажется, что схожу с ума. Все версии разваливаются одна за другой. Мне никак не удается связать факты воедино. Такого позорного провала еще не было в моей практике.
      С нетерпением жду дня отлета. Скоро кончится период муссонов. Старт назначен на 20 апреля - время относительного затишья. Изучаю инструкцию.
      Почтовая ракета полностью автоматизирована, нужно только нажать кнопку, но есть множество правил поведения в случае неполадок, их требуется знать назубок.
      Из Лоретти и Долорес больше ничего не вытянешь. Зря я ввязался в это дело. Теперь пусть им занимаются следователи на Земле, с меня хватит!
      21 апреля.
      Через несколько часов я должен стартовать на постоянную орбиту. Зашел попрощаться с Долорес. Бедняжка! У нее такой вид, что сердце переворачивается. Мне страшно оставлять ее здесь, но что я могу поделать?
      Следующий визит - к Лоретти. После того как я ему заявил, что без разрешения Роу ни одной бактерии отсюда вывезено не будет, отношения между нами более чем натянутые.
      Все же встретил он меня на этот раз без обычных колкостей. Видимо, рад-радешенек, что будет избавлен от дальнейших допросов. Даже извлек из своих запасов бутылку старого бренди.
      - За благополучное путешествие! Или вы при исполнении служебных обязанностей не можете пить с подследственным?
      - Вы ошибаетесь, Лоретти. Я не служу в полиции и могу пить с кем вздумается. Наливайте!
      Несколько минут мы просидели молча над своими стаканами.
      - Так что, мистер Клинч, удалось вам найти убийцу?
      Я ответил не сразу. Мое внимание было поглощено жидкостью в стакане. У меня даже дух заняло от внезапно пришедшей идеи. Поразительно, как все вдруг встало на свои места. Наконец я поднял голову и сказал:
      - Нашел, сеньор Лоретти.
      - Вот как?! Кто же?
      - Пока это профессиональная тайна. Скажите, где Майзель хранил взрывчатку?
      - Взрывчатку? - Он удивленно пожал плечами. - Кажется, во второй кладовой. А зачем вам?
      - Хочу устроить салют по поводу успешного окончания расследования!
      Я посмотрел на часы. Времени оставалось совсем мало. Нужно было еще раз тщательно исследовать оболочку пули, а затем... В душе у меня все пело. Я бы даже перекувырнулся через голову, если б не боялся уронить престиж фирмы "Джек Клинч, частный детектив".
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
      1 Они снова, как год назад, собрались в кабинете Роу.
      Хозяин - за столом, Жюли - на диване, Шнайдер - в кресле, Клинч - на стуле.
      Роу потер переносицу, оглядел всех присутствующих и обратился к Клинчу:
      - Так вот, мистер Клинч, я ознакомился с вашим рапортом и дневниками.
      Должен сказать, что я поражен.
      - Благодарю вас! - Клинч вежливо поклонился.
      - Боюсь, что вы меня не вполне поняли, - продолжал бесстрастным тоном Роу. - Благодарить не за что. Я не только поражен, но и возмущен. Мне кажется, что полученные вами от нас инструкции были достаточно точными. Вам поручалось выяснить причину, вызвавшую взрыв, найти убийцу и определить возможность эксплуатации месторождения иридия. Так?
      - Совершенно верно! - согласился Клинч.
      - Теперь посмотрим, что вы сделали. Разберем по пунктам. Причину взрыва вы так и не установили, убийцу не нашли, а взамен этого предлагаете нам...