ПРИЗРАКИ

Придя домой, он снял обувь, костюм и белье и бродил их в ящик утилизатора.

Эта процедура каждый раз вызывала у него неприятное чувство. Странная привязанность к вещам. Особенно жалко ему было расставаться с обувью. Он страдал плоскостопием, и даже ортопедические ботинки становились удобными только к вечеру, когда их нужно было выбрасывать. Однако пункт первый Санитарных правил предписывал ежедневную смену одежды.

Приняв душ, он облачился в свежую пижаму.

Старая вместе с купальной простыней тоже отправилась в утилизатор.

Несколько минут он и нерешительности стоял перед установкой искусственного климата. Затем, поставив рычажок против надписи: «Берег моря», лег в постель.

Ему смертельно хотелось спать, но он знал, что эта ночь, как и предыдущие, пройдет без сна. Стоило ему закрыть глаза, как все, что он пытался подавить в себе днем, вновь овладевало его помыслами.

Очевидно, он все-таки уснул, потому что когда снова открыл глаза, стрелка на светящемся циферблате показывала три часа.

Больше ждать он не мог. С тяжело бьющимся сердцем он подошел к пульту и нажал кнопку вызова.

Возникшее в фокальном объеме изображение девушки улыбнулось ему, как старому знакомому.

– Слушаю.

– Одежду на сегодня, – сказал он хриплым голосом.

– Микроклимат номер двадцать шесть. Одежда восемь или двенадцать.

– Нельзя ли что-нибудь полегче?

– Рабочую одежду?

– Да.

– В котором часу вы выходите из дома?

– Сейчас.

– Я дам вам комбинезон и свитер. На улице еще прохладно. В десять часов можете бросить свитер в ближайший утилизатор.

– Хорошо.

Он открыл дверцу контейнера и взял пакет с одеждой.

– Что вы хотите на завтрак?

«Сейчас, – подумал он, – именно сейчас».

– Почему вы молчите?

– Я вас люблю!

– Я не поняла, что вы любите. Заказные блюда – с семи часов. Ночью я вам могу предложить только то, что есть в программе.

– Я вас люблю!

Он шагнул вперед, но вместо белой полоски шеи с каштановыми завитками волос его губы встретила пустота, напоенная горьковатым запахом духов.

На пульте вспыхнул красный сигнал. Методично пощелкивая, автомат отсчитывал секунды.

– Время истекло. Повторите вызов через пять минут.

Изображение исчезло. Он еще раз вдохнул запах ее духов и начал одеваться.

Он шел мимо зданий с темными окнами по бесконечному пустынному тротуару. Загорающиеся при его приближении светильники сейчас же гасли, как только он проходил мимо. Небольшое ярко освещенное пространство впереди, и дальше – таинственный полумрак.

Он подошел к темной витрине магазина, вспыхнувшей ярким пятном, когда его фигура пересекла инфракрасный луч, падающий на фотоэлемент.

– Вам что-нибудь нужно?

– Нет… то есть… вообще нужно.

– Заходите.

Он поднялся во второй этаж.

Изображение белокурой продавщицы приветливо ему улыбнулось:

– Вам нужен подарок?

– Да.

– Женщине?

– Да.

– Украшения? Цветы?

– Нет… духи.

– Какие духи она любит?

– Не знаю… забыл название.

– Не беда, найдем по каталогу. Садитесь, пожалуйста.

Он никогда не подозревал, что на свете существует такое разнообразие запахов. И все не то, что нужно.

– Подобрали?

– Нет.

– Сейчас я сменю пленку.

Опять не то. От пряных ароматов слегка кружится голова.

– Вот эти.

– У вашей дамы отличный вкус. Это фрагменты вступления к двенадцатой симфонии запахов. Один флакон?

– Да.

Лента конвейера вынесла из мрака шкатулку и остановилась. Он открыл пробку и вылил на ладонь несколько капель янтарной жидкости.

– Спасибо. До свидания.

– Вы забыли взять флакон.

– Не нужно, я передумал.

Он стоял у решетки, отделявшей тротуар от автострады, на маленьком островке света, прижав ладони к лицу, вдыхая горький, терпкий запах духов.

Рядом по автостраде мчались автомобили, темные и стремительные. Он сделал несколько шагов вдоль решетки. Пятно света двигалось за ним. Он снова попытался от него уйти, и снова оно его настигло. Он побежал. Ему казалось, что попади он туда, в темноту, – и весь этот бред, не дающий спать по ночам, кончится сам собой.

Перебросив ноги через решетку, он прыгнул на шоссе.

Вой сирены. Скрежет тормозов. Огромный транспарант осветил ночное небо: «ВНИМАНИЕ! ЧЕЛОВЕК НА ДОРОГЕ!»

Исполинское изображение лица с гневно сжатыми губами стремительно надвигалось на одинокую фигурку в комбинезоне.

– Немедленно назад!

– Хорошо.

Теперь, кроме фонарей, загоравшихся при его приближении, каждые сто метров вспыхивали и гасли фиолетовые сигналы Службы Наблюдения.

На перекрестке улиц в решетке был проход.

Он невольно отпрянул назад, когда перед его лицом захлопнулась дверца.

– Автомобиль заказан. Ждите здесь.

– Не нужно. Мне… некуда ехать.

– Заказ отменен. Выйдите из поля зрения фотоэлемента.

Только сейчас он вспомнил, что два дня ничего не ел.

В кабине автомата его встретило знакомое изображение толстяка в белом поварском колпаке.

– Могу предложить только омлет, кофе и яблочный пирог. Завтраки отпускаются с семи часов.

Он протянул руку к пульту, и вдруг ему расхотелось есть. Сейчас он нажмет кнопку, и повторится то, что было уже тысячи раз. Сначала в автомате что-то щелкнет, затем закрутятся многочисленные колеса, и на лотке появится заказанная пища. После этого последует неизменное «приятного аппетита», изображение исчезнет, и он в одиночестве будет есть.

– Хорошо. Я возьму кофе.

Вместо того чтобы нажать кнопку, он отогнул щиток лотка и взял дымящуюся чашку.

Сигнал неисправности. Автомат отключился от сети.

Внезапно кабина осветилась фиолетовым светом Службы Наблюдения.

Теперь перед ним было строгое лицо человека в белом халате.

– Кто вы такой?

– Сальватор.

– Это мне ничего не говорит. Ваш индекс?

– Икс эм двадцать шесть сорок восемь дробь триста восемьдесят два.

– Сейчас проверю. Поэт?

– Да.

– Сто сорок вторая улица, дом двести пятьдесят два, квартира семьсот три?

– Да.

– Вы на приеме у психиатра. Постарайтесь отвечать на все вопросы. Почему вы не спите?

– Я не могу. У меня бессонница.

– Давно?

– Давно.

– Сколько ночей?

– Н-н-не помню.

– Вас что-нибудь мучит?

– Да.

– Что?

– Я… влюблен…

– Она не отвечает вам взаимностью?

– Она… не может… это… изображение…

– Какое изображение?

– То, что у меня дома, на пульте обслуживания.

– Сейчас, минутку. Так, биоскульптор Ковальский, вторая премия Академии искусств, прототип неизвестен. Вы понимаете, что нельзя любить изображение, у которого даже нет прототипа?

– Понимаю.

– И что же?

– Люблю.

– Вы женаты?

– Нет.

– Почему? Какие-нибудь отклонения от нормы?

– Нет… наверно… просто… я ее люблю.

– Я дам указание Станции Обслуживания сменить вам изображение.

– Пожалуйста, только не это!!

– Почему вы пошли на шоссе?

– Мне хотелось темноты. Смотреть на звезды в небе.

– Зачем вы сломали автомат?

– Мне трудно об этом вам говорить. Вы ведь тоже… машина?

– Вы хотите говорить с живым врачом?

– Да… пожалуй… это было бы лучше.

– До тех пор, пока не будет поставлен диагноз, это невозможно. Итак, почему вы сломали автомат?

– Я не люблю автоматы… мне кажется, что зависимость от них унижает мое достоинство.

– Понятно. Поедете в больницу.

– Не хочу.

– Почему?

– Там тоже автоматы и эти… призраки.

– Кого вы имеете в виду?

– Ну… изображения.

– Мы поместим вас в отделение скрытого обслуживания.

– Все равно… я не могу без нее.

– Без изображения?

– Да.

– Но ведь оно – тоже часть автомата.

– Я знаю.

– Хорошо. Отправляйтесь домой. Несколько дней за вами будут наблюдать, а потом назначат лечение. Я вам вызываю автомобиль.

– Не нужно. Я пойду пешком, только…

– Договаривайте. У вас есть желание, которое вы боитесь высказать?

– Да.

– Говорите.

– Чтобы меня оставили в покое. Пусть лучше все продолжается, как есть! Ведь я… тоже… автомат… только более высокого класса. Опытный образец, изготовленный фирмой «Бог Саваоф и Кь».

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИЗЫСКАНИЯ

– Послушайте, Ронг. Я не могу пожаловаться на отсутствие выдержки, но, честное слово, у меня иногда появляется желание стукнуть вас чем-нибудь тяжелым по башке.

Дани Ронг пожал плечами.

– Не думайте, что мне самому вся эта история доставляет удовольствие, но я ничего не могу поделать, если контрольная серия опытов…

– А какого черта вам понадобилось ставить эту контрольную серию?!

– Вы же знаете, что методика, которой мы пользовались вначале…

– Не будьте болваном, Ронг!

Торп Кирби поднялся со стула и зашагал по комнате.

– Неужели вы так ничего и не поняли? – Сейчас в голосе Кирби был сладчайший мед. – Ваша работа носит сугубо теоретический характер. Никто, во всяком случае в течение ближайших лет, никаких практических выводов из нее делать не будет. У нас вполне хватит времени, ну, скажем, через два года, отдельно опубликовать результаты контрольной серии и, так сказать, уточнить теорию.

– Не уточнить, а опровергнуть.

– О господи! Ну, хорошо, опровергнуть, но только не сейчас. Ведь после той шумихи, которую мы подняли…

– Мы?

– Ну, пусть я. Но поймите, наконец, что, кроме вашего дурацкого самолюбия, есть еще интересы фирмы.

– Это не самолюбие.

– А что?

– Честность.

– Честность! – фыркнул Кирби. – Поверьте моему опыту. Вы, вероятно, слышали о препарате Тервалсан. Так известно ли вам…

Ронг закрыл глаза, приготовившись выслушать одну из сногсшибательных историй, в которой находчивость Торпа Кирби, его умение разбивать козни врагов, его эрудиция и ум должны были служить примером стаду овец, опекаемому все тем же Торном Кирби.

«Откуда этот апломб? – думал Ронг, прислушиваясь к рокочущему баритону шефа. – Ведь он ни черта не смыслит. Краснобай и пустомеля!»

– …Надеюсь, я вас убедил?

– Безусловно. И если вы рискнете опубликовать результаты работ без контрольной серии, я всегда найду способ…

– Ох, как мне хочется сказать вам несколько теплых слов! Но что толку, если вы даже не обижаетесь?! Первый раз вижу такую толстокожую…

– Вас удивляет, почему я не реагирую на ваши грубости?

– Ну?

– Видите ли, Кирби, – тихо сказал Ронг, – часто каждый из нас руководствуется в своих поступках каким-то примером. Мое отношение к вам во многом определяется случаем, который мне довелось наблюдать в детстве. Это было в зоологическом саду. У клетки с обезьянами стоял старый человек и кидал через прутья конфеты. Вероятно, он делал это с самыми лучшими намерениями. Однако когда запас конфет в его карманах кончился, обезьяны пришли в ярость. Они сгрудились у решетки и, прежде чем старик успел опомниться, оплевали его с ног до головы.

– Ну и что?

– Он рассмеялся и пошел прочь. Вот тогда я понял, что настоящий человек не может обидеться на оплевавшую его обезьяну. Ведь это всего-навсего обезьяна.

– Отличная история! – усмехнулся Кирби. – Мне больше всего в ней понравилось, что он все-таки ушел оплеванный. Пример поучительный. Смотрите, Ронг, как бы…

– Все понятно, Кирби. Теперь скажите, сколько времени вы сможете еще терпеть мое присутствие? Дело в том, что мне хочется закончить последнюю серию опытов, а для этого потребуется по меньшей мере…

– О, не будем мелочны! Я не тороплюсь и готов ждать хоть до завтрашнего утра.

– Ясно.

– Послушайте, Дан, – в голосе Кирби вновь появились задушевные нотки, – не думайте только, ради бога, что это результат какой-то личной неприязни. Я вас очень высоко ценю как ученого, но вы сами понимаете…

– Понимаю.

– Я знаю, как трудно сейчас в Дономаге найти приличную работу биохимику. Вот телефон и адрес. Они прекрасно платят, и работа, кажется, вполне самостоятельная. С нашей стороны можете рассчитывать на самые лучшие рекомендации.

– Еще бы.

– Кстати, надеюсь, вы не забыли, что при поступлении сюда вы дали подписку о неразглашении?..

– Нет, не забыл.

– Отлично! Желаю успеха! Если у вас появится желание как-нибудь зайти ко мне домой вечерком поболтать, просто так, по-дружески, буду очень рад.

– Спасибо.

– Доктор Ронг?

– Да.

– Господин Латиани вас ждет. Сейчас я ему доложу.

Ронг оглядел приемную. Ничего не скажешь, дело, видно, поставлено на широкую ногу. Во всяком случае, денег на обстановку не жалеют. Видно…

– Пожалуйста!

Ступая по мягкому ковру, он прошел в предупредительно распахнутую дверь. Навстречу ему поднялся из-за стола высокий лысый человек с матово-бледным лицом.

– Очень приятно, доктор Ронг! Садитесь, пожалуйста.

Ронг сел.

– Итак, если я правильно понял доктора Кирби, вы бы не возражали против перехода на работу к нам?

– Вы правильно поняли доктора Кирби, но я вначале хотел бы выяснить характер работы.

– Разумеется. Если вы ничего не имеете против, мы об этом поговорим немного позже, а пока я позволю себе задать вам несколько вопросов.

– Слушаю.

– Ваша работа у доктора Кирби. Не вызван ли ваш уход тем, что результаты вашей деятельности не оправдали первоначальных надежд?

– Да.

– Не была ли сама идея…

Ронг поморщился.

– Простите, но я связан подпиской, и мне бы не хотелось…

– Помилуй бог! Меня вовсе не интересуют секреты фирмы. Я просто хотел узнать, не была ли сама идея несколько преждевременной при нынешнем уровне науки… Ну, скажем, слегка фантастической?

– Первоначальные предположения не оправдались. Поэтому, если вам нравится, можете считать их фантастическими.

– Отлично! Второй вопрос: употребляете ли вы спиртные напитки?

«Странная манера знакомиться с будущими сотрудниками», – подумал Ронг.

– Обета трезвости я не давал, – резко ответил он, – но на работе не пью. Пусть вас это не тревожит.

– Ни в коем случае, ни в коем случае! – казалось, Латиани был в восторге. – Ничего так не возбуждает воображения, как рюмка коньяку. Не правда ли? Поверьте, нас это совершенно не смущает. Может быть, наркотики?..

– Извините, – сказал, поднимаясь, Ронг, – но думаю, что разговор в этом тоне…

Латиани вскочил.

– Да что вы, дорогой доктор Ронг? Я не хотел вас обидеть. Просто ученые, работающие у нас над Проблемой, пользуются полной свободой в своих поступках, и мы не только не запрещаем им прибегать в служебное время к алкоголю и наркотикам, но даже поощряем…

– Что поощряете?

– Все, что способствует активизации воображения.

Это было похоже на весьма неуклюжую мистификацию.

– Послушайте, господин Латиани, – сказал Ронг, – может быть, вы вначале познакомите меня с сущностью Проблемы, а потом будет видно, стоит ли нам говорить о деталях.

Латиани усмехнулся.

– Я бы охотно это сделал, уважаемый доктор Ронг, но ни я, ни ученые, работающие здесь, не имеют ни малейшего понятия, в чем эта Проблема заключается.

– То есть как это не имеют?

– Очень просто. Проблема зашифрована в программе машины. Вы выдаете идеи, машина их анализирует. То, что непригодно, – отбрасывается, то, что может быть впоследствии использовано, – запоминается.

– Для чего это нужно?

– Видите ли, какого бы совершенства ни достигла машина, ей всегда будет не хватать основного – воображения. Поэтому там, где речь идет о поисках новых идей, машина беспомощна. Она не может выйти за пределы логики.

– И вы хотите…

– Использовать в машине человеческое воображение. Оно никогда не теряет своей ценности. Даже бред шизофреника слагается из вполне конкретных представлений, сколь фантастичным ни было бы их сочетание. Вы меня понимаете?

– Квант мысли, – усмехнулся Ронг. – И таким способом вы хотите решить сложную биохимическую проблему?

– Я разве сказал, что она биохимическая?

– Простите, но в таком случае зачем же…

– Мы пригласили вас?

– Вот именно.

– О, у нас работают ученые всех специальностей: физики, математики, физиологи, конструкторы, психиатры, кибернетики и даже один астролог.

– Тоже ученый?

– В своем роде, в своем роде.

Ронг в недоумении потер лоб.

– Все же я не понимаю, в чем должны заключаться мои обязанности?

– Вы будете ежедневно приходить сюда к одиннадцати часам утра и находиться в своем кабинете четыре часа. В течение этого времени вы должны думать неважно о чем, лишь бы это имело какое-то отношение к вашей специальности. Чем смелее гипотезы, тем лучше.

– И это все?

– Все. Первое время вы будете получать три тысячи соле в месяц.

Ого! Это в три раза превышало оклад, который Ронг получал, работая у Кирби.

– В дальнейшем ваша оплата будет автоматически повышаться в зависимости от количества идей, принятых машиной.

– Но я ведь экспериментатор.

– Великолепно! Вы можете ставить мысленные эксперименты.

– Откуда же я буду знать их результаты? Для этого нужны настоящие опыты.

– Это вам они нужны. Машина пользуется такими методами анализа, которые позволяют определить результат без проведения самого эксперимента.

– Но я хоть буду знать этот результат?

– Ни в коем случае. Машина не выдает никаких данных до полного окончания работы над Проблемой.

– И тогда?..

– Не знаю. Это вне моей компетенции. Вероятно, есть группа лиц, которая будет ознакомлена с результатами. Мне эти люди неизвестны.

Ронг задумался.

– Откровенно говоря, я в недоумении, – сказал он. – Все это так необычно.

– Несомненно.

– И я сомневаюсь, чтобы из этого вообще что-нибудь вышло.

– Это уже не ваша забота, доктор Ронг. От вас требуются только идеи, повторяю, неважно какие, но достаточно смелые. Все остальное сделает машина. Помните, что, во-первых, вы не один, а во-вторых, сейчас ведутся только предварительные изыскания. Сама работа над Проблемой начнется несколько позже, когда будет накоплен достаточный материал.

– Последний вопрос, – спросил Ронг. – Могу ли я, находясь здесь, продолжать настоящую научную работу?

– Это нежелательно, – ответил, подумав, Латиани, – никакой систематической работы вы не должны делать. Одни предположения, так сказать, по своему усмотрению. Подписки с вас мы не берем.

– Ну что ж, – вздохнул Ронг, – давайте попробуем, хотя я не знаю…

– Прекрасно! Пойдемте, я покажу вам ваш кабинет.

Гигантский спрут раскинул свои щупальца на площади в несколько сот квадратных метров. Розовая опалесцирующая жидкость пульсировала в прозрачных трубах, освещаемая светом мигающих ламп. Красные, фиолетовые, зеленые блики метались среди нагромождения причудливых аппаратов, вспыхивали на матовой поверхности экранов, тонули в хаотическом сплетении антенн и проводов.

Кибернетический Молох переваривал жертвоприношения своих подданных.

Латиани постучал кулаком по прозрачной стене, отгораживающей машинный зал:

– Крепче броневой стали. Неплохая защита от всяких случайностей, а?

Ронг молча кивнул головой, пораженный масштабами и фантастичностью этого сооружения.

Напротив машинного зала располагалось множество дверей, обитых черной кожей. Латиани открыл одну из них.

– Вот ваш кабинет, – сказал он, укрепляя на двери картиночку с изображением ромашки. – Многие из наших сотрудников по разным соображениям не хотят афишировать свою работу у нас, да и мы в этом не заинтересованы. Придется вам ориентироваться по этой карточке. Вот ключ. Вход в чужие кабинеты категорически запрещен. Библиотека – в конце коридора. Итак, завтра в одиннадцать часов.

Ронг заглянул в дверь. Странная обстановка для научной работы. Небольшая комната. Фонарь под потолком, украшенный изображениями драконов, освещает ее скупым светом. Окон нет. Вдоль стены – турецкий диван, подушки на нем. Над диваном укреплено непонятное сооружение, напоминающее формой корыто. Рядом – низкий столик, уставленный бутылками с яркими этикетками и коробочками с какими-то снадобьями. Даже письменного стола нет.

Латиани заметил недоумение Ронга.

– Не удивляйтесь, дорогой доктор. Скоро вы ко всему привыкнете. Это определяется спецификой нашей работы.

«…Думай, думай, думай! О чем думать? Все равно о чем, только думай, тебе за это платят деньги. Выдвигай гипотезы, чем смелее, тем лучше. Ну, думай! Скотина Кирби! Если он посмеет опубликовать результаты без контрольной серии… Не о том! Думай! О чем же думать? У, дьявол!»

Уже пять дней Ронг регулярно является на работу, и каждый раз повторяется одно и то же.

«Думай!»

Ему кажется, что даже под угрозой пытки он не способен выдавить из себя хоть какую-нибудь мыслишку.

«Думай!»

Махнув рукой, он встает с дивана и направляется в библиотеку.

На полках царит хаос. Книги по ядерной физике, биологии, математике валяются вперемежку с руководствами по хиромантии, описаниями телепатических опытов, пергаментными свитками на неизвестных Ронгу языках. На столе – большой фолиант в потертом переплете из свиной кожи: «ЧЕРНАЯ И БЕЛАЯ МАГИЯ».

«А, все равно, чем бессмысленнее, тем лучше!»

Сунув книгу под мышку, Ронг плетется в свой кабинет.

Лежа на диване, он лениво листает пожелтевшие страницы с кабалистическими знаками.

Занятно. Некоторые фигуры чем-то напоминают логические структурные обозначения.

«Кто знает, может быть, вся эта абракадабра попросту является зашифровкой каких-то логических понятий», – мелькает у него мысль.

В сооружении над диваном раздается громкое чавканье.

Вспыхивает и гаснет зеленый сигнал. Похоже, что машине понравилась эта мысль.

«Сожрала?! Ну, думай, Ронг, дальше. О чем думать? Все равно, только думай!»

Ронг швыряет в угол книгу, наливает из бутылки, стоящей на столике, стакан темной ароматной жидкости и залпом опорожняет его.

«Думай!»

– Интересуетесь, как наша коровка пережевывает жвачку?

Ронг обернулся. Рядом с ним стоял обрюзгший человек в помятом костюме, с лицом, покрытым жесткой седой щетиной. Резкий запах винного перегара вырывался изо рта вместе с сиплым астматическим дыханием.

– Да, действительно похоже.

– Только подумать, – собеседник Ронга стукнул кулаком по прозрачной перегородке, – только подумать, что я отдал пятнадцать лет жизни на создание этой скотины!

– Вы ее конструировали? – спросил Ронг.

– Ну, не я один, но все же многое из того, что вы здесь видите, – дело рук Яна Дорика.

Ронгу было знакомо это имя. Блестящий кибернетик, некогда один из самых популярных людей в Дономаге. Его работы всегда были окутаны дымкой таинственности. Генерал Дорик возглавлял во время войны «Мозговой трест», объединяющий ученых самых разнообразных специальностей. Однако вот уже пять лет о нем ничего не было слышно.

Ронг с любопытством на него посмотрел.

– Значит, это вы составитель программы? – спросил он.

– Программы! – лицо Дорика покрылось красными пятнами. – Черта с два! Я тут такой же кролик, как и вы. Никто из работающих здесь не имеет ни малейшего представления о Проблеме. Они слишком осторожны для этого.

– Кто они?

– Те, кто нас нанимает.

– Латиани?

– Латиани – это пешка, подставное лицо. Даже он, вероятно, не знает истинных хозяев.

– Почему же все это держится в таком секрете?

Дорик пожал плечами.

– Очевидно, это вытекает из характера Проблемы.

– А вы что тут делаете? – спросил Ронг.

– С сегодняшнего дня – ничего. Меня уволили… Слишком бедная, видишь ли, у меня фантазия.

Дорик снова ударил кулаком по перегородке.

– Видите? Вот он, паразит, питающийся соками нашего мозга. Бесстрастная самодовольная скотина! Еще бы! Что значат такие муравьи, как мы, по сравнению с этой пакостью, спрятанной за прозрачную броню?! Ведь она к тому же бессмертна!

– Ну, знаете ли, – сказал Ронг, – каждая машина тоже.

– Смотрите! – Дорик ткнул пальцем. – Вы видите этих черепашек?

Ронг взглянул по направлению протянутой руки. Среди путаницы ламп, конденсаторов и сопротивлений двигались два небольших аппарата, похожих на черепашек.

– Вижу.

– Все схемы машины дублированы. Если в одной из них вышел из строя какой-нибудь элемент, автоматически включается запасная схема. После этого та черепашка, которая находится ближе к месту аварии, снимает дефектную деталь и заменяет ее новой, хранящейся в запасных кладовых, разбросанных по всей машине. Не правда ли, здорово?

– Занятно.

– Это мое изобретение, – самодовольно сказал Дорик. – Абсолютная надежность всей системы. Ну, прощайте! Вам ведь нельзя со мной разговаривать, узнает Латиани, не оберетесь неприятностей. Только знаете что, – он понизил голос до шепота, – мой вам совет, сматывайте поскорее удочки. Это плохо кончится, поверьте моему опыту.

Дорик вытащил из кармана клетчатый платок, громко высморкался и, махнув на прощанье рукой, зашагал к выходу.

«Не думай о Дорике, не думай о Кирби, не думай о Латиани, думай только о научных проблемах. Чем смелее предположения, тем лучше, думай, думай, думай, думай. Не думай о Дорике…»

Ронг взглянул на часы. Слава богу! Рабочий день окончен, можно идти домой.

Он был уже на полпути к выходу, когда одна из дверей резко распахнулась и в коридор, спотыкаясь, вышла молодая женщина.

– Нода?!

– А, Дан! Оказывается, и вы здесь?

– Что вы тут делаете? – спросил Ронг. – Разве ваша работа в университете?..

– Длинная история, Дан. Ноды Сторн больше нет. Есть эта… как ее… хризантема… математик на службе у машины, краса и гордость Проблемы

– Она криво усмехнулась.

Только сейчас Ронг обратил внимание на мертвенную бледность ее лица и неестественно расширенные зрачки.

– Что с вами, Нода?

– Ерунда! Это героин. Слишком много героина за последнюю неделю. Зато что я им сегодня выдала! Фантасмагория в шестимерном пространстве. Ух, даже голова кружится! – Пошатнувшись, она схватила Ронга за плечо.

– Пойдемте, сказал он, беря ее под руку – Я отвезу вас домой Ведь вы совершенно больны…

– Я не хочу домой. Там… Послушайте, Дан, у вас бывают галлюцинации?

– Пока еще нет.

– А у меня бывают. Наверное, от героина.

– Вам нужно немедленно лечь в постель!

– Я не хочу в постель. Мне хочется есть. Я ведь три дня… Повезите меня куда-нибудь, где можно поесть. Только чтобы там были люди и… эта… как называется?.. Ну, словом, музыка.

Нода, морщась, проглотила несколько ложек супа и отодвинула тарелку.

– Больше не могу. Послушайте, Дан, вы-то как туда попали?

– В общем случайно. А вы давно?

– Давно. Уже больше шести месяцев.

– Но почему? Ведь ваше положение в университете…

– Ох, Дан! Все это началось очень давно, еще в студенческие годы. Вы помните наши вечеринки? Обычная щенячья бравада. Наркотики. Вот и втянулась. А они ведь все знают, вероятно, следили. Предложили работу. Платят отлично, героину – сколько угодно. Раньше не понимала, что там творится, а теперь, когда начала догадываться…