- Понимаю.
      Ночью я проснулся оттого, что кто-то взял меня за плечи и посадил в кровати. Передо мной стоял Роби.
      - Что случилось? - спросил я, протирая глаза.
      - "А" говорит, что икс равен игреку, "Б" утверждает, что икс не равен игреку, так как игрек равен иксу. К этому сводится ваш анекдот?
      - Не знаю, Роби. Ради бога, не мешайте мне вашими алгоритмами спать.
      - Бога нет, - сказал Роби и отправился к себе в угол.
      На следующий день, когда мы сели за стол, Роби неожиданно заявил:
      - Я должен рассказать анекдот.
      - Валяйте, Роби,- согласился я.
      - Покупатель приходит к продавцу и спрашивает его, какова цена единицы продаваемого им товара. Продавец отвечает, что единица продаваемого товара стоит один рубль. Тогда покупатель говорит: "Вы называете цену в один рубль для того, чтобы я подумал, что цена отлична от рубля. Но цена действительно равна рублю. Для чего вы врете?"
      - Очень милый анекдот, - сказала теща, - нужно постараться его запомнить.
      - Почему вы не смеетесь? - спросил Роби.
      - Видите ли, Роби, - сказал я, - ваш анекдот не очень смешной.
      Ситуация не та, при которой это может показаться смешным.
      - Нет, анекдот смешной, - упрямо сказал Роби, - и вы должны смеяться.
      - Но как же смеяться, если это не смешно.
      - Нет, смешно! Я настаиваю, чтобы вы смеялись! Вы обязаны смеяться! Я требую, чтобы вы смеялись, потому что это смешно! Требую, предлагаю, приказываю немедленно, безотлагательно, мгновенно смеяться!
      Ха-ха-ха-ха!
      Роби был явно вне себя.
      Жена положила ложку и сказала, обращаясь ко мне:
      - Никогда ты не дашь спокойно пообедать. Нашел с кем связываться.
      Довел бедного робота своими дурацкими шуточками до истерики.
      Вытирая слезы, она вышла из комнаты. За ней, храня молчание, с высоко поднятой головой удалилась теща.
      Мы остались с Роби наедине.
      Вот когда он развернулся по-настоящему!
      Слово "дурацкими" извлекло из недр расширенного лексикона лавину синонимов.
      - Дурак! - орал он во всю мощь своих динамиков. - Болван! Тупица!
      Кретин! Сумасшедший! Психопат! Шизофреник! Смейся, дегенерат, потому что это смешно! Икс не равен игреку, потому что игрек равен иксу, ха-ха-ха-ха!
      Я не хочу до конца описывать эту безобразную сцену. Боюсь, что я вел себя не так, как подобает настоящему мужчине. Осыпаемый градом ругательств, сжав в бессильной ярости кулаки, я трусливо хихикал, пытаясь успокоить разошедшегося робота.
      - Смейся громче, безмозглая скотина! - не унимался он. - Ха-ха-ха-ха!
      На следующий день врач уложил меня в постель из-за сильного приступа гипертонии...
      Роби очень гордился своей способностью распознавать зрительные образы.
      Он обладал изумительной зрительной памятью, позволявшей ему узнать из сотни сложных узоров тот, который он однажды видел мельком.
      Я старался как мог развивать в нем эти способности.
      Летом жена уехала в отпуск, теща гостила у своего сына, и мы с Роби остались одни в квартире.
      - За тебя я спокойна, - сказала на прощание жена, - Роби будет за тобой ухаживать. Смотри не обижай его.
      Стояла жаркая погода, и я, как всегда в это время, сбрил волосы на голове.
      Придя из парикмахерской домой, я позвал Роби. Он немедленно явился на мой зов.
      - Будьте добры, Роби, дайте мне обед.
      - Вся еда в этой квартире, равно как и все вещи, в ней находящиеся, кроме предметов коммунального оборудования, принадлежат ее владельцу.
      Ваше требование я выполнить не могу, так как оно является попыткой присвоения чужой собственности.
      - Но я же и есть владелец этой квартиры.
      Роби подошел ко мне вплотную и внимательно оглядел с ног до головы.
      - Ваш образ не соответствует образу владельца этой квартиры, хранящемуся в ячейках моей памяти.
      - Я просто остриг волосы, Роби, но остался при этом тем, кем был раньше.
      Неужели вы не помните мой голос?
      - Голос можно записать на магнитной ленте, - сухо заметил Роби.
      - Но есть же сотни других признаков, свидетельствующих, что я - это я. Я всегда считал вас способным осознавать такие элементарные вещи.
      - Внешние образы представляют собой объективную реальность, не зависящую от нашего сознания.
      Его напыщенная самоуверенность начинала действовать мне на нервы.
      - Я с вами давно собираюсь серьезно поговорить, Роби. Мне кажется, что было бы гораздо полезнее для вас не забивать себе память чрезмерно сложными понятиями и побольше думать о выполнении ваших основных обязанностей.
      - Я предлагаю вам покинуть это помещение, - сказал он скороговоркой. Покинуть, удалиться, исчезнуть, уйти. Я буду применять по отношению к вам физическую силу, насилие, принуждение, удары, побои, избиение, ушибы, травмы, увечье.
      К сожалению, я знал, что когда Роби начинал изъясняться подобным образом, то спорить с ним бесполезно.
      Кроме того, меня совершенно не прельщала перспектива получить от него оплеуху. Рука у него тяжелая.
      Три недели я прожил у своего приятеля и вернулся домой только после приезда жены.
      К тому времени у меня уже немного отросли волосы.
      ...Сейчас Роби полностью освоился в нашей квартире. Все вечера он торчит перед телевизором. Остальное время он самовлюбленно копается в своей схеме, громко насвистывая при этом какой-то мотивчик. К сожалению, конструктор не снабдил его музыкальным слухом.
      Боюсь, что стремление к самоусовершенствованию принимает у Роби уродливые формы. Работы по хозяйству он выполняет очень неохотно и крайне небрежно. Ко всему, что не имеет отношения к его особе, он относится с явным пренебрежением и разговаривает со всеми покровительственным тоном.
      Жена пыталась приспособить его для переводов с иностранных языков.
      Он с удивительной легкостью зазубрил франко-русский словарь и теперь с упоением поглощает уйму бульварной литературы. Когда его просят перевести прочитанное, он небрежно отвечает:
      - Ничего интересного. Прочтете сами.
      Я выучил его играть в шахматы. Вначале всё шло гладко, но потом, по-видимому, логический анализ показал ему, что нечестная игра является наиболее верным способом выигрыша.
      Он пользуется каждым удобным случаем, чтобы незаметно переставить мои фигуры на доске.
      Однажды в середине партии я обнаружил, что мой король исчез.
      - Куда вы дели моего короля, Роби?
      - На третьем ходу вы получили мат, и я его снял, - нахально заявил он.
      - Но это теоретически невозможно. В течение первых трех ходов нельзя дать мат. Поставьте моего короля на место.
      - Вам еще нужно поучиться играть, - сказал он, смахивая фигуры с доски.
      В последнее время у него появился интерес к стихам. К сожалению, интерес этот односторонний. Он готов часами изучать классиков, чтобы отыскать плохую рифму или неправильный оборот речи. Если это ему удается, то вся квартира содрогается от оглушительного хохота.
      Характер его портится с каждым днем.
      Только элементарная порядочность удерживает меня от того, чтобы подарить его кому-нибудь.
      Кроме того, мне не хочется огорчать тещу. Они с Роби чувствуют глубокую симпатию друг к другу.
      ПОЕЗДКА В ПЕНФИЛД. Современная сказка - Пожалуй, я лучше выпью еще коньяку, - сказал Лин Крэгг.
      Подававшая чай служанка многозначительно взглянула на Мефа.
      Тот пожал плечами.
      - Зачем вы так много пьете, Лин? В вашем положении...
      - В моем положении стаканом больше или меньше уже ничего не решает.
      Вчера меня смотрел Уитроу.
      - Теперь мы справимся сами, Мари, - сказал Меф. - Оставьте нам кекс и коньяк.
      Он подождал, пока служанка вышла из комнаты.
      - Так что вам сказал Уитроу?
      - Все, что говорит врач в подобных случаях пациенту. Вы не возражаете?
      - Крэгг протянул руку к бутылке.
      - Мне, пожалуйста, совсем немного, - сказал Меф.
      Несколько минут он молча вертел в пальцах стакан.
      - Вы знаете, Лин, что труднее всего бывает находить слова утешения. Да и не всегда они нужны, особенно таким людям, как вы. И все же поймите меня правильно... Ведь в подобных случаях всегда остается надежда...
      - Не нужно, Эзра, - перебил Крэгг. - Я не понимаю обычного стремления друзей прибавить к физическим страданиям еще и пытку надеждой.
      - Хорошо, не будем больше об этом говорить.
      - Вы знаете, Эзра, - сказал Крэгг, - что жизнь меня не баловала, но если бы я мог вернуть один-единственный момент прошлого...
      - Вы имеете в виду ту историю?
      Крэгг кивнул.
      - Вы никогда мне о ней ничего не рассказывали, Лин. Все, что я знаю...
      - Я сам старался ее забыть. К сожалению, мы не вольны распоряжаться своей памятью.
      - Это, кажется, произошло в горах?
      - Да, в Пенфилде. Ровно сорок лет назад. Завтра - сорокалетие моей свадьбы и моего вдовства. Он отпил большой глоток. - Собственно говоря, я был женат всего пять минут.
      - И вы думаете, что если бы вам удалось вернуть эти пять минут?..
      - Признаться, я постоянно об этом думаю. Меня не оставляет мысль, что тогда я... ну, словом, вел себя не наилучшим образом. Были возможности, которых я не использовал.
      - Это всегда так кажется, - сказал Меф.
      - Возможно. Но тут, пожалуй, особый случай. С того момента, как Ингрид потеряла равновесие, было совершенно очевидно, что она полетит в пропасть. Я достаточно хорошо владею лыжными поворотами на спусках и еще мог...
      - Глупости! - возразил Меф. - Вся эта картина придумана вами потом.
      Таково свойство человеческой психики. Мы неизбежно...
      - Нет, Эзра. Просто тогда на мгновение меня охватило какое-то оцепенение. Странное фаталистическое предчувствие неизбежности беды, и сейчас я готов продать душу дьяволу только за это единственное мгновение. Я так отчетливо представляю себе, что тогда нужно было делать!
      Меф подошел к камину и стал спиной к огню.
      - Мне очень жаль, Лин, - сказал он после долгой паузы. - По всем канонам я бы должен был теперь повести вас в лабораторию, усадить в машину времени и отправить путешествовать в прошлое. К сожалению, так бывает только в фантастических рассказах. Поток времени необратим, но если бы даже сам дьявол бросил вас в прошлое, то все события в вашей новой системе отсчета были бы строго детерминированы еще не существующим будущим. Петлю времени нельзя представить себе иначе, как петлю. Надеюсь, вы меня поняли?
      - Понял, - невесело усмехнулся Крэгг. - Я недавно прочитал рассказ.
      Человек, попавший в далекое прошлое, раздавил там бабочку, и от этого в будущем изменилось все: политический строй, орфография и еще что-то.
      Это вы имели в виду?
      - Примерно это, хотя фантасты всегда склонны к преувеличениям.
      Причинно-следственные связи могут быть различно локализированы в пространстве и во времени. Трудно представить себе последствия смерти Наполеона в младенческом возрасте, но, право, Лин, если бы ваша далекая прародительница избрала себе другого супруга, мир, в котором мы живем, изменился бы очень мало.
      - Благодарю вас! - сказал Крэгг. - И это все, что мог мне сообщить философ и лучший физик Дономаги Эзра Меф?
      Меф развел руками:
      - Вы преувеличиваете возможности науки, Лин, особенно там, где это касается времени. Чем больше мы вдумываемся в его природу, тем сумбурнее и противоречивее наши представления о нем. Ведь даже теория относительности...
      -Ладно, - сказал Крэгг, опорожняя стакан, - я вижу, что действительно лучше иметь дело с Сатаной, чем с вашим братом. Не буду больше вам надоедать.
      - Пожалуй, я вас провожу, - сказал Меф.
      - Не стоит, тут два шага. За двадцать лет я так изучил дорогу, что могу пройти с закрытыми глазами. Спокойной ночи!
      - Спокойной ночи! - ответил Меф.
      Крэгг долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Его сильно покачивало. В доме непрерывно звонил телефон.
      Открыв наконец дверь, он в темноте подошел к аппарату.
      - Слушаю!
      - Алло, Лин! Говорит Меф. Все в порядке?
      - В порядке.
      - Ложитесь спать. Уже двенадцать часов.
      - Самое время продать душу дьяволу!
      - Ладно, только не продешевите. - Меф положил трубку.
      - К вашим услугам, доктор Крэгг.
      Лин включил настольную лампу. В кресле у книжного шкафа сидел незнакомый человек в красном костюме, облегавшем сухощавую фигуру, и черном плаще, накинутом на плечи.
      - К вашим услугам, доктор Крэгг, - повторил незнакомец.
      - Простите, - растерянно сказал Крэгг, - но мне кажется...
      - Что вы, уйдя от одного литературного штампа, попали в другой? Не так ли? - усмехнулся посетитель. - К сожалению, вне этих штампов проблема путешествий во времени неразрешима. Либо машина времени, либо... я.
      Итак, чем могу быть полезен?
      Крэгг сел в кресло и потер лоб.
      - Не беспокойтесь, я не призрак, - сказал гость, кладя ногу на ногу.
      - Да, но...
      - Ах это?! - он похлопал рукой по щегольскому лакированному копыту, торчавшему из-под штанины. - Пусть это вас не смущает. Мода давно прошедшего времени. Гораздо удобнее и элегантней, чем ботинки.
      Крэгг невольно бросил взгляд на плащ, прикрывавший спину незнакомца.
      - Вот оно что! - нахмурился тот и сбросил плащ. - Что ж, вполне понятный вопрос, если учесть все нелепости, которые выдумывали о нас попы на протяжении столетий. Я понимаю, дорогой доктор, всю грубость и неуместность постановки эксперимента подобного рода, но если бы я... то есть я хотел сказать, что если бы вы... ну, словом, если бы такой эксперимент был допустим с этической точки зрения, то вы бы собственными глазами убедились, что никаких признаков хвоста нет. Все это - наглая клевета!
      - Кто вы такой? - спросил Крэгг.
      Гость снова сел.
      - Такой же человек, как и вы, - сказал он, накидывая плащ. - Вам что-нибудь приходилось слышать о цикличности развития всего сущего?
      - Приходилось. Развитие по спирали.
      - Пусть по спирали, - согласился гость, - это дела не меняет. Так вот, мы с вами находимся на различных витках этой спирали. Я - представитель цивилизации, которая предшествовала вашей. То, чего достигла наша наука:
      личное бессмертие, способность управлять временем, кое-какие трюки с трансформацией, - неизбежно вызывало в невежественных умах людей вашего цикла суеверные представления о нечистой силе. Поэтому немногие сохранившиеся до сего времени представители нашей эры предпочитают не афишировать своего существования.
      - Ерунда! - сказал Крэгг. - Этого быть не может!
      - Ну, а если бы на моем месте был пришелец из космоса, - спросил гость, - вы поверили бы в реальность его посещения?
      - Не знаю, может быть, я поверил бы, но пришелец из космоса не пытался бы купить мою душу.
      - Фу! - На лице незнакомца появилось выражение гадливости. - Неужели вы верите в эти сказки?! Могу ли я - представитель воинствующего атеизма, пугало всех церковников, заниматься подобной мистификацией?
      - Зачем же тогда вы - здесь? - спросил Крэгг.
      - Из чисто научного интереса. Я занимаюсь проблемой переноса во времени и не могу без согласия объекта...
      - Это правда?! - Крэгг вскочил, чуть не опрокинув кресло. - Вы могли бы меня отправить на сорок лет назад?!
      Незнакомец пожал плечами.
      - А почему бы и нет? Правда, с некоторыми ограничениями.
      Детерминизм причинно-следственных связей...
      - Я это уже сегодня слышал, - перебил Крэгг.
      - Знаю, - усмехнулся гость. - Итак, вы готовы?
      - Готов!
      - Отлично! - Он снял со своей руки часы. - Ровно сорок лет?
      Крэгг кивнул.
      - Пожалуйста! - Он перевел стрелки и застегнул ремешок на руке Лина. В тот момент, когда вы захотите начать трансформацию, нажмите эту кнопку.
      Крэгг взглянул на циферблат, украшенный непонятными знаками.
      - Что это такое?
      - Не знаю, как вам лучше объяснить, - замялся незнакомец. - Человеку суеверному я бы сказал, что это - волшебные часы, физику был бы ближе термин - генератор поля отрицательной вероятности, хотя что это за поле, он бы так и не понял, но для вас, дорогой доктор Крэгг, ведь все равно. Важно, что механизм, который у вас сейчас на руке, просто средство перенестись в прошлое. Надеюсь, вы удовлетворены?
      - Да, - не очень уверенно ответил Крэгг.
      - Раньше, чем я вас покину, - сказал гость, - мне нужно предупредить вас о трех существенных обстоятельствах: во-первых, при всем моем глубоком уважении к памятникам литературы, я не могу не отметить ряд грубых неточностей, допущенных господином Гете. Приобретя с моей помощью молодость, Фауст никак не мог сохранить жизненный опыт старца, о чем, впрочем, свидетельствует его нелепое поведение во всей этой истории. В нашем эксперименте, помолодев на сорок лет, вы лишитесь всяких знаний, приобретенных за это время. Если вы все же хотите что-то удержать в памяти, думайте об этом в период трансформации. Во-вторых, вероятно, вы знаете, что физическое тело не может одновременно находиться в различных местах.
      Поэтому приступайте к трансформации в той точке пространства, в которой находились в это время сорок лет назад. Иначе я не отвечаю за последствия. Вы меня поняли?
      Крэгг кивнул головой.
      - И наконец, снова о причинно-следственных связях. В старой ситуации вы можете вести себя иначе, чем в первый раз. Однако, к чему это приведет, заранее предсказать нельзя. Здесь возможны... э-э-э... различные варианты, определяемые степенью пространственно-временной локальности все тех же связей. Впрочем, вы это уже знаете. Засим... - он отвесил низкий поклон. Ах, Сатана! Я, кажется, здесь немного наследил своими копытами! Это, знаете ли, одно из неудобств...
      - Пустяки! - сказал Крэгг.
      - Прошу великодушно извинить. Сейчас я исчезну. Боюсь, что вам придется после этого проветрить. Сернистое топливо. К сожалению, современная химия ничего другого для трансформации пока предложить не может. Желаю успеха!
      Крэгг подождал, пока рассеется желтоватое облако дыма, и подошел к телефону:
      - Таксомоторный парк? Прошу прислать машину. Улица Грено, дом три.
      Что?
      Нет, за город. Мне срочно нужно в Пенфилд.
      - Въезжаем в Пенфилд, - сказал шофер.
      Крэгг открыл глаза.
      Э т о б ы л н е т о т П е н ф и л д. Ярко освещенные окна многоэтажных домов мелькали по обе стороны улицы.
      - Вам в гостиницу?
      - Да. Вы хорошо знаете город?
      Шофер удивленно взглянул на него.
      - Еще бы! Мне уже много лет приходится возить сюда лыжников. Из всех зимних курортов...
      - А вы не помните, тут на горе жил священник. Маленький домик на самой вершине.
      - Помер, - сказал шофер. - Лет пять как похоронили. Теперь тут другой священник, живет в городе, возле церкви. Мне и туда случалось возить... По всяким делам, - добавил он, помолчав.
      - Я хотел бы проехать по городу, - сказал Крэгг.
      - Что ж, это можно, - согласился шофер.
      Крэгг смотрел в окно. Н е т, э т о б ы л р е ш и т е л ь н о д р у г о й П е н ф и л д.
      - А вот - фуникулер, - сказал шофер. - Теперь многие предпочитают подниматься наверх в фуникулере. Времена меняются, и даже лыжный спорт...
      - Ладно, везите меня в гостиницу, - перебил Крэгг.
      Мимо промелькнуло старинное здание ратуши. Стрелки часов на башне показывали два часа.
      Крэгг узнал это место. Тут вот, направо, должна быть гостиница.
      - Приехали, - сказал шофер, останавливая машину.
      - Это не та гостиница.
      - Другой здесь нет.
      - Раньше была, - сказал Крэгг, вглядываясь в здание.
      - Была деревянная, а потом на ее месте построили эту.
      - Вы в этом уверены?
      Шофер пожал плечами:
      - Что я, дурачить вас буду?
      - Хорошо, - сказал Крэгг, - можете ехать назад, я тут останусь.
      Он вышел на тротуар.
      - Приятно покататься! - сказал шофер, пряча деньги в карман. - Снег сейчас превосходный. Если вам нужны лыжи получше, советую...
      - Хватит! - Крэгг со злобой захлопнул дверцу.
      ...В пустом вестибюле за конторкой дремала дежурная.
      - Мне нужен номер во втором этаже с окнами на площадь, - сказал Крэгг.
      - Вы надолго к нам?
      - Не знаю. Может быть... - Крэгг запнулся. - Может быть, на несколько дней.
      - Покататься на лыжах?
      - Какое это имеет значение? - раздраженно спросил он.
      Дежурная улыбнулась.
      - Решительно никакого. Заполните, пожалуйста, карточку. - Она протянула ему белый листок, на котором Крэгг написал свою фамилию и адрес.
      - Все?
      - Все. Пойдемте, я покажу вам номер. Где ваши вещи?
      - Пришлют завтра.
      Они поднялись во второй этаж. Дежурная сняла с доски ключ и открыла дверь.
      - Вот этот.
      Крэгг подошел к окну. З д а н и е р а т у ш и в и д н е л о с ь ч у т ь л е в е е, ч е м е м у с л е д о в а л о б ы.
      - Эта комната мне не подходит. А что рядом?
      - Номер рядом свободен, но там еще не прибрано. Оттуда выехали только вечером.
      - Это неважно.
      - Да, но сейчас нет горничной.
      - Я сказал, что это не имеет значения!
      - Хорошо, - вздохнула дежурная, - если вы настаиваете, я сейчас постелю.
      Кажется, это было то, что нужно, но кровать стояла у д р у г о й с т е н ы.
      Крэгг подождал, пока дежурная расстелила простыни.
      - Спасибо! Больше ничего не надо. Я ложусь спать.
      - Спокойной ночи! Вас утром будить?
      - Утром? - Казалось, он не понял вопроса. - Ах, утром! Как хотите, это уже не существенно.
      Дежурная фыркнула и вышла из комнаты.
      Крэгг отдернул штору, передвинул кровать к противоположной стене и, погасив свет, начал раздеваться.
      Он долго лежал, глядя на узор обоев, пока блик луны не переместился к изголовью кровати. Тогда, зажмурив глаза, он нажал кнопку на часах...
      "Если вы хотите удержать что-то в памяти, думайте об этом в период трансформации".
      ...Объезжая пень, она резко завернула влево и потеряла равновесие.
      Когда ей удалось стать второй лыжей на снег, она вскрикнула, обрыв был всего в нескольких метрах. Она поняла, что тормозить уже поздно, и упала на левый бок. Большой пласт снега под ней стал медленно оседать вниз...
      Крэгг проснулся со странным ощущением тяжести в голове. Лучи утреннего солнца били в глаза, проникая сквозь закрытые веки. Он перевернулся на бок, пытаясь вспомнить, что произошло вчера.
      Кажется, вчера они с Ингрид до двух часов ночи катались на лыжах при лунном свете. Потом, в холле, она сказала... Ах, черт! Крэгг вскочил и торопливо начал натягивать на себя еще не просохший со вчерашнего дня свитер. Проспать в такой день!
      Сбегая по лестнице, он чуть не сбил с ног поднимавшуюся наверх хозяйку в накрахмаленном чепце и ослепительно белом переднике.
      - Торопитесь, господин Крэгг! - На ее лице появилось добродушно-хитрое выражение. - Барышня вас уже давно ждет. Смотрите, как бы...
      Крэгг в два прыжка осилил оставшиеся ступеньки.
      - Ингрид!
      - А мой совет: до обрученья не целуй его! - пропела Ингрид, оправляя прическу. - Садитесь лучше пить кофе. Признаться, я уже начала думать, что вы, раскаявшись в своем безрассудстве, умчались в город, покинув обманутую Маргариту.
      ...Когда ей удалось стать второй лыжей на снег, она вскрикнула...
      - Не знаю, что со мной случилось, - сказал Крэгг, размешивая сахар. - Я обычно так рано встаю.
      - Вы нездоровы?
      - Н-н-нет.
      - Сожаление об утерянной свободе?
      - Что вы, Ингрид!
      - Тогда смажьте мои лыжи. Мы поднимемся наверх в фуникулере, а спустимся...
      - Нет!! - Крэгг опрокинул чашку на скатерть. - Не нужно спускаться на лыжах!
      - Что с вами, Лин?! - спросила Ингрид, стряхивая кофе с платья. Право, вы нездоровы. С каких пор?..
      - Там... - Он закрыл глаза руками.
      ...Объезжая пень, она резко завернула влево и потеряла равновесие...
      - Там... пни! Я... боюсь, Ингрид! Умоляю вас, пойдем назад по дороге! Мы можем спуститься в фуникулере.
      Ингрид надула губы.
      - Странно, вчера вы не боялись никаких пней, - сказала она, вставая. Даже ночью не боялись. Вообще, вы сегодня странно себя ведете, Еще не поздно...
      - Ингрид!
      - Перестаньте, Лин! У меня нет никакого желания тащиться три километра пешком под руку со своим добродетельным и трусливым супругом или стать всеобщим посмешищем, спускаясь в фуникулере. Я иду переодеваться. В вашем распоряжении десять минут, чтобы подумать. Если вы все это делаете против своей воли, то еще есть возможность...
      - Хорошо, - сказал Крэгг, - сейчас смажу ваши лыжи...
      ... - Согласен ли ты взять в жены эту женщину?
      ...Обрыв был всего в нескольких метрах. Она поняла, что тормозить уже поздно, и упала на левый бок...
      - Да.
      - А ты согласна взять себе в мужья этого мужчину?
      - Согласна.
      - Распишитесь...
      Церемония окончилась.
      - Ну? - прикрепляя лыжи, Ингрид снизу взглянула на Крэгга. В ее глазах был вызов. - Вы готовы?
      Крэгг кивнул.
      - Поехали!
      Ингрид взмахнула палками и вырвалась вперед...
      Крэггу казалось, что все это он уже однажды видел во сне: и синевато-белый снег, и фонтаны пыли, вырывающиеся из-под ног Ингрид на поворотах, и красный шарф, полощущий на ветру, и яркое солнце, слепящее глаза.
      Впереди одиноко маячила старая сосна. Ингрид мелькнула рядом с ней. Д а л ь ш е в с н е г у д о л ж е н б ы л т о р ч а т ь п е н ь.
      ...Объезжая пень, она резко завернула влево и потеряла равновесие...
      Ингрид вошла в правый поворот. В правый! Крэгг облегченно вздохнул.
      - Не так уж много пней, - крикнула она, резко заворачивая влево. - Все ваши страхи... - Взглянув на ехавшего сзади Крэгга, она потеряла равновесие.
      Правая лыжа взметнулась вверх.
      Крэгг присел и, оттолкнувшись изо всех сил палками, помчался ей наперерез.
      Они столкнулись в нескольких метрах от обрыва.
      Уже падая в пропасть, он услышал пронзительный крик Ингрид. Дальше весь мир потонул в нестерпимо яркой вспышке света.
      - Вот ваша газета, доктор Меф, - сказала служанка.
      Эзра Меф допил кофе и надел очки.
      Несколько минут он с брезгливым выражением лица просматривал сообщения о событиях в Индо-Китае. Затем, пробежав статью о новом методе лечения ревматизма, взглянул на последнюю страницу. Его внимание привлекла заметка, напечатанная петитом и обрамленная черной каймой.
      В номере гостиницы курорта Пенфилд скончался известный ученый-филолог, профессор государственного университета Дономаги, доктор Лин Крэгг. Наша наука потеряла в его лице...
      Меф сложил газету и прошел в спальню.
      - Нет, Мари, - сказал он служанке, - этот пиджак повесьте в шкаф, я надену черный костюм.
      - С утра? - спросила Мари.
      - Да, у меня сегодня траур. Нужно еще выполнить кое-какие формальности.
      - Кто-нибудь умер?
      - Лин Крэгг.
      - Бедняга! - Мари достала из шкафа костюм. - Он очень плохо выглядел последние дни. А вы его вчера даже не проводили!
      - Это случилось в Пенфилде, - сказал Меф. - Кажется, он поехал кататься на лыжах.
      - Господи! В его-то годы! Вероятно, на что-нибудь налетел!
      - Вероятно, если исходить из представлений пространственно-временного континуума. Ах, Сатана!..
      - Ну, что еще случилось, доктор Меф? - спросила служанка.
      - Опять куда-то задевался рожок для обуви! Вы не представляете, какая мука - натягивать эти модные ботинки на мои старые копыта!
      УТКА В СМЕТАНЕ Откровенно говоря, я люблю вкусно поесть. Не вижу причины это скрывать, потому что ведь от гурмана до обжоры, как принято нынче выражаться, дистанция огромного размера Просто я считаю что каждое блюдо должно быть приготовлено наилучшим образом. Возьмем, к примеру, обыкновенный кусок мяса.
      Можно его кинуть в кастрюлю и сварить, можно перемолоть на котлеты, а можно, потушив в вине с грибами и пряностями, создать произведение кулинарного искусства.
      К сожалению, в наше время люди начали забывать, что еда - это прежде всего удовольствие. Увы, канули в Лету придорожные кабачки, где голодного путника ждала у пылающего очага утка, поджаренная на вертеле. Кстати, об утках: уверяю вас, что обычная газовая плита дает возможность приготовить утку ничуть не хуже, чем это делалось нашими предками. Просто нужно перед тем, как поставить ее в сильно нагретую духовку, обмазать всю тушку толстым слоем сметаны. Если вы при этом проявите достаточно внимания и не дадите утке перестоять, ваши труды будут вознаграждены восхитительной румяной корочкой, тающей во рту.
      Многие считают, что утку нужно жарить с яблоками. Глупости!
      Наилучший гарнир - моченая брусника. Не забудьте положить внутрь утки, так сказать в ее недра, несколько зернышек душистого перца, немного укропа и лавровый лист. Это придает блюду ни с чем не сравнимый аромат.
      Был воскресный день, и я только посадил утку в духовку, как раздался звонок в передней.
      - Это, наверное, почта, - сказала жена - Пойди открой.
      У меня очень обширная корреспонденция. Не буду скромничать. Как писатель-фантаст, я пользуюсь большой известностью. После выхода книги меня буквально засыпают письмами. Пишут обычно всякую галиматью, но я бережно храню все эти листки, чаще всего нацарапанные корявым почерком со множеством ошибок, храню потому, что ведь это, что ни говори, часть моей славы.
      Когда ко мне приходят гости, особенно собратья по перу, я люблю достать папки с письмами и похвастать ими.
      К сожалению, дело не всегда ограничивается посланиями. Мне часто звонят по телефону. У меня уже выработалась особая система уклоняться от просьб "уделить несколько минут для очень важного разговора". Все это или графоманы, или восторженные юнцы, принимающие всерьез то, что я пишу.
      Хуже, когда они являются без предварительного звонка. Тут, хочешь не хочешь, приходится тратить на них время. Иногда мне даже всучивают рукописи, которые я, признаться, никогда не читаю. Держу некоторое время у себя, а потом отвечаю по почте, что, дескать, замысел не лишен интереса, но нужно больше обращать внимания на язык и тщательнее работать над сюжетом. Как-то все-таки приходится заботиться о своей популярности.