Неприметный человек в военной форме провел ее по коридору в небольшую комнату, где сидел молодой дружелюбный офицер с рыжими волосами и такими же пухлыми, как у Пети, губами и пил сливки из треугольного пакета.
      - У тебя что-то случилось, девочка? - спросил он негромко.
      - Я хочу вам сказать одну вещь.
      - Очень внимательно тебя слушаю.
      - Летом мою маму задержали в аэропорту Шереметьево.
      Губы у рыжего сделались еще пухлее.
      - И кто же ее задержал?
      - Вы.
      - Я никого не задерживал, - развел он руками, и в голубых глазах запрыгали огоньки.
      - Ну не вы лично, а ваши люди.
      - Наши люди тоже не задерживают ничьих мам.
      - Задерживают, - отрезала Варя. - И похоже, ее просто подставили. От наших можно ждать чего угодно, но шведы...
      Рыжий посмотрел на Варю с интересом.
      - Как зовут твою маму и кем она работает?
      - А зачем вам знать?
      Рыжий слегка растерялся:
      - Как же я тогда... Ну хорошо, рассказывай дальше.
      - Ей предложили стать осведомителем.
      Рыжий шмыгнул носом, и у Вари вдруг возникло ощущение, что сейчас они начнут играть, как в сумасшедшей Риге играли на раздевание, и если она не хочет проиграть, то говорить надо аккуратно и взвешенно.
      - Она отказалась, и теперь ее не хотят выпускать за границу.
      - И поэтому она прислала тебя?
      Варя вскинула на рыжего разгневанные глаза.
      - Сливки скиснут.
      - Что?
      - Послушай меня, девочка, - сказал рыжий ласково, - если твоя мама везла из-за рубежа что-то не разрешенное по закону, то этим занимается таможня. Выдачей выездных виз - Управление виз и регистраций. Пусть она туда обращается. И если ты не хочешь неприятностей себе и маме, то не надо больше сюда приходить. Ты хорошо меня поняла?
      - У меня к вам есть предложение. - Варя говорила невнятно и скоро, боясь, что он не дослушает и уйдет. - Я буду вашим осведомителем, а моей маме разрешат уехать.
      Губы у рыжего скривились, и все его подвижное, живое лицо заволновалось.
      - Ты, наверное, очень любишь свою маму? - спросил он не сразу.
      - Нет, - покачала головой Варя. - То есть да, люблю. Но мне с ней трудно. И бабушке тоже. А главное, трудно ей. Она любит нашу страну, но только там. А здесь ее все раздражает.
      Последние слова на рыжего подействовали и в чем-то убедили.
      - Вот и нелегалы то же самое говорят, - пробормотал он задумчиво. - А что, по-твоему, гадко быть осведомителем? Порядочный человек на такое не согласится?
      - Разные бывают ситуации, - ответила Варя уклончиво.
      - А тебе никогда не приходило в голову, что у нас есть достаточно добровольных помощников, которые считают такую работу честью и ничего для себя не просят?
      - Я не знаю...
      - Конечно, ты просишь не за себя. И все-таки согласись, неприятно, когда люди, желая помочь, начинают с того, что выдвигают условия. Если нам и нужна помощь, то искренняя. Ты меня понимаешь?
      - Да.
      - И готова нам искренне помогать?
      - Нет.
      Рыжий удовлетворенно кивнул.
      - А что ты вообще умеешь?
      - Я знаю английский и испанский, - сказала она, помрачнев.
      - Испанский? - удивился он. - А ну-ка, скажи мне, что значит golpe de estado?
      - Удар по государству, - произнесла Варя неуверенно.
      - Не совсем так, хотя в общем-то верно. - Он пожевал губами. - Ты, наверное, книжки про шпионов любишь?
      Варя вспыхнула:
      - Никаких книжек про шпионов я не читала, но я... я была, например, на антигосударственном митинге в Риге.
      - Ты что же, знаешь и латышский?
      - Нет.
      - А почему ты решила, что митинг был антигосударственным? Сдается мне, ты большая фантазерка и собираешься морочить мне голову.
      - Я знаю дом в Москве, где есть антисоветская литература.
      - Где же?
      - Я не помню точного адреса.
      - Вот видишь.
      - Но это здесь, совсем недалеко. Я могу показать. Там живет один художник... У нас еще его племянник в классе учился...
      Варя представила Петьку и попыталась сконцентрировать всю свою ненависть к нему и его неизвестному дядьке, позволявшему гадкому мальчишке обманывать, завлекать в мастерскую доверчивых девушек, а может быть, даже бывшему с ним в сговоре, но сильнее ненависти было ощущение того, что она делает что-то ужасное.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.