MYST. Черная книга 18+ - Нечто

      – Нема базару. Тока нужно валить сразу.
      Алекс чуть не присвистнул.
      – Давай, Вадя, – заторопил «простуженный», с такой легкостью задумавший ограбить, а затем убить Алекса. – Че-то он там долго ссыт.
      – Да не, срет, наверно, – сплюнул Вадик и, отдуваясь, поднялся с бревна.
      Алекс поспешил обойти гараж и вернуться на свое место, делая вид, что застегивает ширинку.
      – О, студент, – воскликнул Вадик, изобразив на опухшем лице фальшивую радость. – Пойдем, пошептаться нужно.
      – Ща, Вадя, – с расстановкой сказал Алекс. – Только спою вам одну оперу. Дай-ка свои гусли-самогуды, – обратился он к бомжу с балалайкой.
      Все притихли. Алекс взял балалайку в руки. Поморщился, почувствовав ее липкую поверхность. Он положил ногу на ногу, и, перехватив влюбленный взгляд вконец окосевшей Ленки, беспорядочно затренькал дребезжащими струнами и неожиданно завопил во весь голос, нарочно картавя:
 
Лазлесыте вас потесыть,
И частуски вам плопеть!!!
Лазлесыте для натяла
На х… валенок надеть!!!
 
      Бомжовская братия разразилась громогласным хохотом. Захмелевшая Ленок глупо попискивала, деликатно прикрывая рот рукой, то ли из приличия, потому что так поступают все воспитанные дамы, то ли пытаясь скрыть недостающие зубы. Ее вдрызг пьяная подруга Светик уже была не в состоянии что-либо говорить и с возбуждением издавала какие-то повизгивающие звуки, медленно сползая с Робинзона на загаженные картонные коробки.
      – Студент, а как тебя зовут-то? – не очень уверенно спросил Вадик. – Пьем, веселимся, а как звать-то и не знаем…
      Что-то в поведении студента бомжу не понравилось. Если бы он задрал голову, то увидел, как на крыше гаража бесшумно возникла человеческая фигура.
      – Зовут меня… – Алекс выдержал паузу. Он видел, как за спинами бездомных заколыхались кусты и на полянку вышли трое – Мика, Нелли и Жуля. – Зовут меня Хирург.
      Он отдал назад балалайку, стараясь при этом не коснуться бомжа с исцарапанным носом. После этого вытащил из кармана пару резиновых перчаток и стал натягивать их на руки, аккуратно расправляя складочки на каждом пальце. Он делал это медленно, со вкусом, и все бомжи завороженно пялились на эту процедуру.
      – Дурацкое имя, таких не бывает, – икнула Ленок, не подозревая, что ей оставалось жить несколько секунд.
      – Почему же не бывает? – возразил Алекс. – Чем, к примеру, Хирург хуже Ленка?
      – Ладно, уже не смешно. А перчатки зачем? Стирать собрался?
      Качнувшись вперед, Ленок высморкалась прямо на землю, вытерла нос и оперлась измазанной соплями рукой в колено Алекса. На его лице мелькнула тень отвращения, однако ногу он не убрал.
      – Пока не смешно, – согласился Алекс. – Зато сейчас будет ой как смешно. Обдрищетесь от смеха, гарантирую.
      Он снова полез во внутренний карман. Ленок решила, что теперь самое время облегчиться и ей, но не успела она привстать, как неожиданно ее бок пронзила жуткая боль. Ноги подломились, и она медленно опустилась на колени, обхватив Алекса, будто прося его о помощи. Тускнеющий взгляд выхватил изогнутый нож, измазанный кровью.
      – Сдохни, падаль, – нежно произнес Алекс, косо вонзая нож в чумазую шею девушки. Брызнула тугая струя крови, черная в начинающих сгущаться сумерках. Из рассеченной артерии послышались булькающие звуки. Алекс распустил свои длинные волосы.
      Пока бомжи в оцепенении глазели на свою умирающую подругу, вышедшая из кустов троица рассредоточилась. С гаража спрыгнул Гюрза. Руки в «рабочих» перчатках, шипы зловеще поблескивали, как миниатюрные лампочки на новогодней елке.
      Когда Ленок перестала булькать, Алекс развернулся к застывшему Вадику. Поискал глазами «простуженного». С хищно выставленным ножом и распущенными волосами он был страшен.
      – Ну что, крыса помоечная? Кого ты валить собрался? А, Вадя? Такая ваша благодарность, блядь? И где тут Митяй? – закричал Алекс, входя в раж. – Я ему тоже яйца отрежу! Где Митяй, мамку вашу туда и обратно?
      Наконец началось какое-то движение. До бомжей стала доходить страшная правда, что веселье закончилось и эти ужасные молодые парни с девкой пришли сюда не поболтать, не выпить и даже не облегчиться, они пришли убивать их, убивать жестоко и мучительно. Те, кто был помоложе, стали подниматься на ноги с глухим ворчанием, ища глазами пути отступления.
      Гюрза с усмешкой смотрел на серую кучку бездомных. Двенадцать рыл, плюс пьяная в жопу мокрощелка с плоской сиськой, храпящая на заплеванной коробке.
      Вадик пятился назад, испуганно глядя на наступавшего Алекса, затем неожиданно подхватил с земли пустую бутылку и запустил ею в юношу. Тот увернулся, но неудачно – донышко все же задело плечо.
      – Ну, Вадя… – рассвирепел Алекс. В два прыжка он нагнал бомжа и молниеносно всадил ему нож в грудь. Затем еще раз. И еще. Захрипев, тот навалился на Алекса, дрожащими руками пытаясь достать до горла.
      – С-сука, студент, – плюясь кровью, выговорил он. Алекс с легкостью отшвырнул от себя умирающего бомжа и бросился к следующему.
      Гюрза уже дрался с двумя бродягами. Одного он уложил сразу, сорвав своими перчатками ему почти все лицо, как кожуру с мандарина, второй отбивался здоровенным обуглившимся бревном. Бомж вертел им, как заправский викинг боевым топором, и постепенно вытеснил Гюрзу к самому оврагу. Пока он размахивался в очередной раз, Гюрза сорвал с щиколотки подводный нож и, пригнувшись к земле, прыгнул на бомжа, погрузив лезвие ему в пах. Бревно выпало из ослабевших рук, задев по спине Гюрзу, но тот уже мчался к другому.
      Кто-то закричал. Кто-то смачно матерился. Трое бомжей, в числе которых был Хвостик, ринулись за гаражи. Жуля со зверской физиономией взмахнул бейсбольной битой и рванул за ними. Несмотря на уверения Вадика о том, что Хвостик быстро бегает, в этот раз он был явно не в форме. Удар битой сшиб его с ног, и тот упал Жуле под ноги. Еще два удара по голове, и Хвостик затих. Оставалось еще двое. «Хорошо, что Гюрзе пришло в голову напоить эту рвань, – подумал Жуля, – они и так бегать-то не могут, а уж пьяные и подавно…»
      Впереди был глубокий овраг, и бомжи остановились. В страхе глядя на приближающегося Жулю, прячась друг за друга, они затравленно глядели на него.
      Нелли тоже гналась за двумя бомжами. Один упал, но продолжал ползти, издавая какие-то клокочущие звуки. Когда Нелли настигла его, он упал ей в ноги и вцепился зубами в голень. Девушка взвизгнула, но нож из рук не выпустила. Они кричали оба – Нелли от боли и неожиданности, а бомж от страха, при этом ожесточенно тряся головой, как собака, явно намереваясь если уж не откусить ей ногу, то хотя бы вырвать кусок мяса. Наконец Нелли несколько раз подряд всадила ему в спину нож, и бомж засучил ногами. Повернувшись на бок, он, не разжимая зубов, испустил дух. Не удержавшись, Нелли упала. Нога, которую не выпускал из своей пасти бродяга, пульсировала болью, словно в ней застрял рыболовный крюк.
      – Алекс! – закричала она. Девушка испугалась – а вдруг этот бездомный заразный. – Алекс, помоги!
      Через мгновение появился Алекс – он несся сквозь кусты, как бешеный леопард. Однако он ни на секунду не остановился возле своей любимой, а бросился догонять второго бродягу. Если он уйдет, будут серьезные проблемы, а Нелли он поможет позже.
      Видя, что от безумного молодого человека не уйти, бомж повернулся. Гневно раздувая ноздри, он выудил из недр своего тряпья оружие – кусок ржавой арматуры. Алекс увидел это. Не решаясь драться с клошаром в ближнем бою, он прибавил скорости и, подпрыгнув, ударил его ногой. Тот покатился в кусты, хлюпая развороченным носом, железный прут отлетел в траву. Алекс коршуном кинулся к нему и, присев над смердящим телом, перерезал ему горло, отскочив, чтобы на одежду не попала кровь. Только после этого он направился к Нелли.
      Жуля дрался у оврага с двумя. Одному он мощным ударом биты перебил ногу, и тот, подвывая, сполз вниз в кусты, второй, еще сравнительно молодой, бомж довольно умело уворачивался, избегая ударов. Внезапно он сунул руку в поношенный пиджак и что-то кинул в лицо Жули.
      – А-а-а-х, ты тварь! – заорал Жуля, хватаясь за глаза, которые вдруг вспыхнули огнем, их нещадно защипало, словно в них прыснули керосином. Перец!
      Перед глазами все плыло, он чихнул. Тем не менее в багровом тумане Жуля разглядел, как бомж с ехидной ухмылкой поднял с земли длинный осколок стекла, издали напоминающий хрустальный стилет, и стал приближаться. Его не смущало, что стекло он держит голой рукой и при ударе наверняка сам серьезно поранится.
      Продолжая ругаться, Жуля отмахивался битой, другой рукой вытирая катящиеся градом едкие слезы. В какой-то момент он зазевался, и бомж вонзил осколок ему в щеку. Словно испугавшись, что он наделал, бомж растерянно шагнул назад, облизывая раненую ладонь.
      Теплая кровь быстро наполнила рот, Жуля языком чувствовал покрытый песком кусок стекла, и ему стало страшно. Собственно, страх придал ему дополнительные силы, и Жуля покрепче ухватился за биту. Первый удар отбросил бродягу назад, второй сшиб с ног. Жуля осторожно вытащил импровизированный «клинок» из разорванной щеки и подошел к стонущему бомжу.
      – Что, мразь, – прорычал он, капая на него своей кровью. – Крутой, да?
      Бездомный умер после второго удара, но обезумевший от ненависти Жуля продолжал колотить труп, пока лицо бомжа не превратилось в кровавый блин, а череп не развалился, как гнилая тыква. Затем подошел к тому, которому раздробил битой ногу, и двумя ударами покончил с ним.
      Мика и Гюрза добивали оставшихся четверых. Они уже не пытались убежать, принимая смерть как неизбежность, и дрались, кто как мог. Мика орудовал велосипедной цепью, и один из них уже корчился на земле, зажимая руками разодранное лицо. Второго Гюрза достал ножом и собрался атаковать третьего, «простуженного», как откуда-то выпрыгнул Алекс, держа в руках подобранный где-то гнутый лом. Защититься у бродяги шансов не было, он просто бессвязно матерился, обреченно закрыв лицо руками. Лом вошел ему в грудь, повалив на кресло, на котором несколько минут назад сидел Алекс. Кресло с треском развалилось, подняв облачко трухи и пыли. Бомж задергал конечностями, и Алекс ударил еще два раза. Когда «простуженный» был уже мертв, Алекс плюнул на труп.
      – Он похож на засушенного жука. Моя сестра в детстве их коллекционировала, – тяжело дыша, сказал он.
      Мика расправился с последним бродягой и теперь вытирал цепь травой.
      – Что там с Нелли? – отрывисто спросил Гюрза, оглядывая поле битвы.
      – Да хер один цапнул за ногу. Пошли, поможешь. – Алекс повертел нож между пальцами.
      – А Жуля где?
      – Тута, – отозвался юноша, выходя из-за гаражей. Глаза все еще отчаянно щипало, и он беспомощно мотал головой. Гюрза увидел его окровавленное лицо и нахмурился.
      – Сильно зацепило? – спросил он, но Жуля махнул рукой.
      – Придется зашивать, – сказал Гюрза, рассматривая рану. На его лице появилось недовольство. – Тьфу, черт!
      – Гюрза, давай быстрее к Нелли. Закончим и сваливаем, – поторопил Алекс.
      Нелли сидела, привалившись к чахлому кустику. На ее лице застыло деревянное выражение, совершенно лишенное эмоций. Убитый ею бомж так и не разжал челюстей, глаза его закатились, выпятив непомерно большие белки, веки посинели.
      Через несколько минут Алекс и Гюрза, используя нож в качестве домкрата, освободили девушку. Она задрала штанину, и все увидели красный полукруг на голени, оставленный зубами бомжа. Кожа вокруг укуса припухла.
      – Ты слышишь меня? Ау, солнце! – Гюрза затормошил девушку, но она вяло вырвалась.
      – Отвали, Гюрза… Меня и так тошнит, а тут ты еще трясешь…
      – Значит, пришла в себя, – с удовлетворением в голосе вымолвил молодой человек. – Ладно. Посмотрим, что там у нас. – Гюрза наклонился над ногой Нелли и внимательно осмотрел ранку. – Крови нет, просто сильно сдавлена кожа. Тебе повезло. – Он поднялся на ноги. – Нужно запалить костер.
      – На хера? – еле ворочая языком, спросил Жуля. Щека сильно болела, кровь никак не останавливалась, продолжая сочиться по подбородку и шее. – Шашлычка из бомжатины захотел, Гюрза?
      – Слишком ты следов много оставил, тупица, – сказал Гюрза, указывая на заляпанную кровью одежду Жули. – Здесь нужно все сжечь.
      – А что с этой? – спросил Жуля, показав на валявшуюся пьяную девицу, которая уснула перед самым представлением. Гюрза мысленно позавидовал крепости ее сна.
      – То же, что и с другими, – бросил Алекс. – Уважаемые коллеги, разве вы не видите, что здесь целая эпидемия? Необходимы кардинальные меры и…
      – Заткнись, – оборвал его Гюрза. Он размышлял. Она спала все время и вряд ли что-нибудь вспомнит. Может, оставить ее в живых?
      Пока он раздумывал, Мика подошел к ней и, перевернув на спину, молча всадил ей нож в сердце. Та даже не дернулась, лишь слегка вытянулся носок одной ноги.
      Лицо Гюрзы потемнело.
      – Какого черта, Мика? – негромко спросил он. – Я что, давал команду?
      – Гюрза, остынь, – сказал Алекс, чистя нож извлеченной из кармана салфеткой. Он все еще злился на Гюрзу, но старался не показывать виду. Убедившись, что лезвие засияло, он бережно убрал нож. – Эта пьянь меня видела и могла запомнить. И вообще, что это – «давал команду»… С каких это пор ты у нас главный?
      – Мика, ты не ответил на мой вопрос. – Гюрза не сводил взгляда с Мики.
      – Расслабься, Гюрза, – процедил он. – Тут кто-то недавно базарил про безопасность, так что не парься.
      «Он становится неконтролируемым. Неконтролируемым и опасным», – мелькнула у Гюрзы мысль. Некоторое время молодые люди смотрели друг на друга, затем Гюрза проговорил сквозь зубы:
      – О’кей. Разжигайте!
 
      Через два часа они сидели у Гюрзы. Все, кроме Жули – Алекс созвонился со знакомым, отец которого работал в частной клинике в Красногорске, и Жулю отправили зашивать щеку, для чего Гюрза вызвал такси. Он дал Жуле свою куртку и джинсы, а его заляпанную кровью одежду завернул в несколько целлофановых пакетов и выбросил в мусорный контейнер. Пока Мика с Алексом ходили за выпивкой, Гюрза еще раз осмотрел ногу Нелли. Она тщательно промыла кровоподтек, но Гюрза на всякий случай решил наложить на место укуса компресс.
      – Ты все еще злишься на меня? – мягко спросил он.
      – Видишь ли, Юра, – проговорила девушка, задумчиво глядя в окно. – Почти всегда ты оказываешься прав. Но иногда я тебя просто ненавижу. – Она встретилась глазами с Гюрзой и, не выдержав пронизывающего взгляда юноши, отвела глаза. – Ты уж извини, но я с тобой откровенна.
      Гюрза улыбнулся.
      – Тебе это приятно слышать? Что временами я тебя ненавижу? – спросила Нелли.
      – Нет. Просто ты первый раз меня назвала по имени. Зачастую я сам забываю, как меня зовут.
      Нелли уловила появившуюся в голосе молодого человека тоску.
      Мика с Алексом тем временем маялись в очереди к кассе. Они взяли вино для Нелли, бутылку водки «Русский стандарт», сок для Гюрзы, ветчины, семги и пару салатов. Мика прихватил еще две банки пива.
      – Наверное, я должен сказать тебе спасибо. Если бы не ты, мы точно с Гюрзой сцепились бы, – сказал Алекс. Его смущало перманентное молчание Мики, и иногда он подумывал, не с «приветом» ли он вообще. К его удивлению, Мика не оставил его реплику без ответа:
      – Гюрза все верно делает. Ты зря ему предъявы кидаешь.
      – «Верно делает»… – пробурчал Алекс. – Еще раз вы… нется, я его прямо на месте закопаю.
      – Вряд ли, – не согласился Мика. – Гюрза крепкий орех. Хочешь честно? Я сейчас почти жалею, что выписал рецепт бомжихе, той, что дрыхла на коробках.
      – Что так?
      Мика замолчал, и Алекс уже подумал, что он свое на сегодня «отговорил», однако он все же нехотя, словно через силу, выдавил:
      – Не знаю. Будто кто-то управлял мною. Знаешь, как в этих игрушках компьютерных?
      Алекс решил промолчать, тем более подошла их очередь к кассе.

10

«Московский комсомолец», 10 мая

      Пожар не смог скрыть следов преступления.
      Страшная трагедия произошла вечером 8 мая на севере столицы в районе Алтуфьево. После тушения пожара в заброшенном гараже было обнаружено 13 трупов! По предварительным данным, все потерпевшие являлись лицами без определенного места жительства. Версия правоохранительных органов первоначально сводилась к банальной пьянке, после которой и разгорелся пожар. Однако более тщательный осмотр однозначно подтвердил, что смерть бедолаг, кстати, среди которых было две женщины, наступила незадолго до поджога. Несчастных буквально искромсали ножами, а лица некоторых были обезображены до неузнаваемости! Очевидно, злоумышленники использовали также палки или бейсбольные биты. Примечательно, что жители близлежащих домов хотя и слышали отдаленные крики, не придали этому значения, так как шумные компании и гулянки в этих местах – обычное явление, а заброшенные гаражи в летнее время всегда были излюбленным местом для бомжей. Прокуратурой округа возбуждено уголовное дело по факту убийства двух и более лиц. Теперь пинкертонам предстоит выяснить, кто же учинил столь жестокую расправу над бомжами. По неофициальной версии, драка могла произойти между такими же бродягами, не поделившими территорию с потерпевшими. В настоящее время идет установление личностей погибших…»

11

      Жуля позвонил на следующий день. Операция прошла нормально, и швы скоро можно было снимать. Жуля настоятельно просил, чтобы их сняли как можно быстрее, так как с зашитой щекой не очень удобно есть (а пить уж подавно!). Правда, его предупредили, что шрам все-таки останется, но Жуля мало обращал внимания на такую ерунду. Глаза целы, зубы целы – и то хорошо. В связи с вышеперечисленными факторами, пояснил Жуля, его визит в отдел кадров ЧОПа откладывался на неопределенное время, о чем он с чистой совестью и доложил Гюрзе. Однако тот уже принял для себя решение не лезть в личные дела друга детства и только сухо бросил, что Жуля волен поступать, как ему вздумается. Жуля с чувством выполненного долга попрощался и на вопрос, чем он собирается заняться, уклончиво ответил, что у него «кое-какие» дела. Собственно, Гюрза мог и не спрашивать – все дела Жули, за исключением акций, – керосинить на лавочке во дворе с дружбанами-забулдыгами, коим Жуля уже потихоньку, сам того не замечая, становился.
 
      В понедельник Юра проснулся в полшестого утра. Настроение было отвратительное, если не сказать больше. Его снова глодала странная, необъяснимая тоска. Кляксич, видя дурное расположение духа своего хозяина, благоразумно ретировался на лоджию, где улегся на шкафчик и смотрел на проезжавшие машины.
      Юра принял душ, вылив на себя почти полбутылки шампуня, после чего долго и с остервенением тер себя грубой мочалкой, пока тело не стало красным, как вареный рак.
      На семинаре он схватил пару (впервые!) за то, что не ответил на вопрос о сущности политических учений Томаса Гоббса. Откровенно говоря, чихать хотел Юра на этого, пусть и глубокоуважаемого, Томаса Гоббса вместе с его политическими учениями, и в общем-то чихать на весь университет. Поскорее бы диплом получить и свалить на фиг из России.
      Преподаватель, высокая тощая женщина бальзаковского возраста, Ангелина Борисовна, с кислым взглядом и длинным носом, почему-то всегда ассоциировалась у Юры с высохшей воблой. Она была строга, но объективна и справедлива, даже дочке замдекана, учившейся в их группе, она не делала никаких поблажек. И тем не менее «банан» Юре она ставила с нескрываемой неохотой, поскольку этот молодой человек был ей симпатичен, но нарушать принципы, тем более при всех студентах, она не хотела.
      Юра вполуха слушал монотонный голос кого-то из отвечавших, что-то машинально рисуя на парте. Он не мог понять причины своего настроения, его раздражало буквально все. А после лекций – тренировка. Юноша знал, что на занятиях большое значение имеет психологически положительный настрой, иначе толку от этой тренировки никакой. В памяти всплывали события 8 мая, и Юра внезапно открыл для себя, что думает об этом с удовольствием. Даже со смаком, словно наслаждаясь каждым просмотренным в замедленном действии кадром.
      – Тягушев! – нараспев повторила Ангелина Борисовна. Она с недоумением смотрела на Юру. Звонок уже прозвенел две минуты назад, и в аудитории остались он и преподаватель. – Ты что, уснул?
      – Нет, извините, – пробормотал Юра, собирая тетради в сумку.
      – Ты сегодня не блистал знаниями. Что произошло?
      – Все в порядке, Ангелина Борисовна. Исправлюсь, – коротко сказал Юра. Преподаватель пожала плечами и вышла из аудитории.
      Перед тем как уйти, Юра бросил взгляд на свое творение и плотно сжал губы. Пока он плавал в океане воспоминаний, рука жила самостоятельной жизнью и изобразила на парте огромную виселицу.
 
      Тренировка прошла еще хуже, чем семинары. Из головы не выходила последняя акция и не давала ему покоя. Более того, это пугало его.
      «Ты стал наркоманом, – шипел внутренний голос. – Думал, побалуетесь, ребятки, и вам все это с рук сойдет? Нет уж. За все платить нужно… Тебя скоро и бабы перестанут возбуждать…»
      Начались спарринги. Против него вышел Сергей – высокий, почти на голову выше Юры молодой парень, немного превосходящий его как по весовой категории, так и по технике. Во всяком случае, ни одной победы над ним Юра еще не одерживал.
      Начался бой. Юра вел поединок вяло, никакого желания работать не было. Практически в первую же минуту он пропустил два удара, упав на колени, затем в его мозгу что-то щелкнуло. Как переключатель на тумблере. Юра медленно поднялся на ноги и посмотрел на соперника. Лицо Сергея выражало участие с некоторой долей тревоги, и именно эта искорка произвела настоящий взрыв внутри молодого человека. Он слизнул каплю крови, выступившую из разбитой губы, чувствуя, как его охватывает прямо-таки нечеловеческая злоба. Сергей это понял по его потемневшим глазам, но было уже поздно. Один удар попал ему в скулу, затем в живот ногой, и когда Сергей согнулся пополам, Юра ударил его кулаками по ушам. Задыхаясь, Сергей упал на татами, из одного уха тоненькой струйкой вытекала кровь. Юра молча стоял, тяжело дыша, и смотрел на валяющегося соперника, который, размазывая кровь по лицу, силился подняться на ноги.
      «Первая победа. Поздравляю, Гюрза!»
      Гневный окрик Владислава вернул Юру к действительности. Щелк! Переключатель вернулся на место. Будто какая-то туманная завеса упала с век, и он с удивлением разглядывал окружающих. Со стороны могло показаться, что он вообще не понимает, кто он и как здесь очутился.
      – Вон, – тихо приказал тренер Юре, но в голосе проскальзывали угрожающие нотки. – На сегодня ты отзанимался.
      Юра перевел взгляд на Влада. Вытер с губы кровь и, молча поклонившись, в полнейшей тишине направился к раздевалке.
      Влад покачал головой. Ему не понравился блеск в глазах Юры. И само поведение… Не попросил прощения у партнера, не помог подняться, на его лице не было даже тени испуга, а ведь этим ударом он мог лишить Сергея слуха, если вообще не оставить калекой…
      Он не хотел выгонять Тягушева окончательно, и обязательно поговорит с ним в следующий раз. Но этот ненормальный блеск в глазах… Влад словно посмотрел в лицо собственной смерти.
 
      На обратном пути Юра купил бутылку водки и кое-какой закуски. Сев в машину, он некоторое время смотрел в одну точку. Стал накрапывать дождик, и юноша машинально включил «дворники». После чего достал мобильник и набрал номер Ивы.
      Она взяла трубку сразу, словно только и ждала от него звонка.
      – Это я, – слова давались ему тяжело. – Извини, что я… Ну, в общем, – Юра пришел в некоторое замешательство, и это еще больше взбесило его. – Ты приедешь?
      На удивление, Ива быстро согласилась, словно боялась, что Юра передумает. Обычно каждому приглашению предшествовала длительная фаза уговоров и размышлений, но в этот раз что-то в голосе юноши заставило ее согласиться на встречу без раздумий.
 
      – Ты что купил? – подозрительно косясь на пакет в руках Юры, спросила Ива, когда они вошли к нему в квартиру. – Я буду вино. Белое полусладкое. И сыр, мой любимый.
      – Есть только водка, – тоном, не допускающим компромиссов, сказал Юра, скидывая обувь. – И килька. Моя любимая.
      – Во-одка? – растерянно протянула Ива. – Я не хочу водку…
      «Кто тебя спрашивает, ссыкуха», – подумал Юра, выкладывая на стол продукты. Вслух он произнес:
      – Ива, если хочешь чего-то другого – топай в магазин.
      – Как это? – захлопала ресницами Ива. Она выглядела совершенно обалдевшей.
      – Ножками, – пояснил Юра, доставая рюмки. – На, вот деньги и ключи. Я – в душ.
      Ива открыла рот, чтобы сказать какую-нибудь колкость, но решила промолчать. В таком состоянии она видела Юру впервые и терялась в догадках. Одно она знала точно – причина не в ней. Она молча вышла из квартиры. Юра отправился в ванную, по пути прикрикнув на Кляксича, который вышел его встречать. Увидев, что состояние хозяина не улучшилось, кот недовольно мяукнул и отправился на лоджию.
      Ивы долго не было, и Юра уже решил, что она уехала домой, но вскоре услышал, как хлопнула входная дверь. К тому времени он уже выпил треть бутылки.
      – У тебя какие-то неприятности? – спросила Ива, присаживаясь рядом. Она вытащила из пакета бутылку вина, голландский сыр и шоколадку. – Откроешь?
      Юра полез за штопором.
      – Ива, неприятности, или, выражаясь иначе, проблемы, есть у каждого. Так что давай эту глобальную тему оставим в стороне.
      Какое-то время он возился с пробкой.
      – За что выпьем? – нерешительно спросила она, когда он наполнил ее бокал.
      – За сбытия мечт, – развязно сказал Юра, чокаясь рюмкой. Он выпил, при этом пролив немного на свою футболку.
      Ива задумчиво смотрела на него. Что с ним? Ладно, у женщин бывают критические дни, но Юра-то? При деньгах, своя квартира, учится отлично, что ему еще нужно?!
      Она включила телевизор, и какое-то время двое молча смотрели какую-то глупую комедию. Девушке стало скучно.
      – Юрчик, может, в ночной клуб скатаемся? – попробовала расшевелить она юношу, но тот лишь отмахнулся:
      – Тебе хочется танцевать? Или колесики попробовать?
      Лицо Ивы вспыхнуло.
      – Ну знаешь… Сидишь тут пнем, водку хлещешь, на меня ноль внимания… Вон, почти всю бутылку уговорил.
      Он молча встал и направился к ванной. Душ – это хорошо. Он очищает. Пусть не душу, но хотя бы тело. Душ, душа… Может, в том, что эти слова однокоренные, есть какой-то смысл?
      Они ополоснулись и вскоре уже лежали в постели.
      – Ну? – спросила Ива, видя, что Юра не собирается ничего предпринимать. – Будем трахаться или обсуждать «Анну Каренину»?
      – Ох и язычок у тебя, – произнес Юра. – Им бы кое-что другое делать.
      – Готова выслушать твои предложения, – с вызовом промолвила Ива.
      Юра придвинулся к девушке и впился в ее губы, поглаживая крепкие грудки. Ива тяжело задышала.
      Через несколько минут юноша, тихо выругавшись, лег на спину. Ива молчала.
      – Ты много выпил? – спросила она наконец. – Это бывает.
      – Может быть, – хмуро отозвался Юра, глядя в потолок.
      Ива встала с постели и, захватив сигареты, как была обнаженной, пошла курить на лоджию. Юра продолжал лежать, тихо ненавидя себя. Такого с ним прежде никогда не случалось, и он не знал, в чем причина. Во всяком случае, не водка. Он и раньше занимался сексом подшофе, и все было тип-топ.
      В комнату осторожно вошел Кляксич, уставившись на Юру янтарными глазами.
      «Только тебя не хватало, – подумал Юра. – Пришел поддержать батьку? Боюсь, твоя писька слишком коротковата для Ивы. Ей бы сейчас осла… или коня. Ладно, иди сюда, жопсель».
      Кляксич, уловив в голосе юноши располагающие нотки, вскочил на кровать и довольно заурчал. Юра стал почесывать лоб кота, ближе к пуговке-носу, Кляксич просто млел от этого, урчание стало громче, напоминая работу трактора на холостом ходу.
      «Почему? – неотступно преследовала Юру мысль. – Ведь раньше все было нормально…»
      Вернулась Ива, и Кляксич с неудовольствием перебрался на кресло.
      – Будем спать? – небрежно поинтересовалась Ива, укладываясь в постель.
      Юра молча повернул ее к себе.
      – Дубль два, – странным хрипловатым голосом произнес юноша. Он прикрыл глаза и вдруг ясно представил Иву в каком-то грязном подвале, где то и дело снуют огромные крысы. Она одета в рваную хламиду, от нее невыносимо несет потом и мочой, лицо измазано сажей, она пьяна…
      – Решил реабилитироваться? – откуда-то из пустоты всплыл голос Ивы, и Гюрза навалился на нее всем телом. Ему казалось, что тело девушки покрыто гниющими струпьями, одного глаза нет, а из влагалища течет розовая жидкость.
      – Ого! – воскликнула Ива, обнимая восхитительными ногами тело юноши. Но Юра не слышал ее, у него появилась эрекция, наверное, самая сильная за все время, сколько он себя помнил, и он с криком вошел в нее.
      Ива застонала. Юра продолжал ритмично двигаться. Ива закричала, впиваясь ему в спину длинными ногтями. Она закусила губу и закрыла глаза от наслаждения, внезапным потоком обрушившимся на нее. Если бы она посмотрела на своего партнера, то увидела бы совершенно безжизненный, стеклянный взгляд зомби.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.