– Вы шантажируете меня, Кирк, – сказал Калан тихим голосом. – Даже ваши глупые правила вряд ли позволяют такое, да и моя честь не позволяет мне.

– Чепуха, Калан. Как я могу шантажировать вас, разве только если вы лично отдали приказ изъять те реликвии? Ведь они находятся на борту «Террора»?

– Возможно, ваши археологи просто изучали их, – предположил Спок. – Такой обмен научной информацией приветствуется в дипломатических кругах, поскольку способствует делу мира и взаимопониманию между Галактиками.

– Да, мистер Спок, это вполне возможно. И надеемся, что, изучив эти реликвии, клингоны вернут их на место, – Кирк пытливо всматривался в, лицо Капана, пытаясь предугадать возможную реакцию, а командир «Террора» в это время напряженно решал вставшую перед ним проблему.

Даже если бы Кирк и умел читать мысли, все равно он не смог бы хорошо понять конфликт между чувствами, раздиравшими Калана. Бывший старпом организовал мятеж, покушался на убийство своего командира, отказался выполнять приказы и каким-то образом – Кирк не мог постичь этого – был связан с властными структурами в самом сердце Империи Клингонов. Триумф над Кислатом – политическая победа Калана.

Но, чтобы вернуть злоумышленника, Калан должен признаться в краже реликвий из черной пирамиды. Что бы собой эти штуки ни представляли, но они находятся сейчас на борту дредноута. Разумеется, реликвии имеют определенную ценность, но что она значит по сравнению с обвинением в воровстве. Кирк и Спок дали ему возможность обратить эту, почти тупиковую, ситуацию в свою пользу.

– Да, – медленно сказал Калан, – мои ученые сейчас исследуют драгоценности, взятые в пирамиде. Они – единственные предметы, достойные изучения, которые мы обнаружили во время беглого осмотра главного зала пирамиды.

– Так вы с самого начала не хотели оставить себе эти драгоценности? – спросил Кирк, впервые узнав, что именно было украдено.

– Нет, конечно. Зачем клингону красивые безделушки?

Лицо Калана исказилось гримасой боли… Боли, испытываемой от сознания морального поражения, нанесенного существами, стоящими, как он искренне полагал, на более низкой стадии развития.

– Думаю, что драгоценности можно будет передать в то время, когда Кислат будет возвращен на «Террор».

– Я не вижу здесь никаких проблем. А вы, мистер Спок?

– И я тоже.

– Тогда проследите, чтобы все прошло нормально. И, доктор Маккой, может ли ваш пациент выдержать транспортировку на свой корабль?

– Можете отправлять его хоть к самому дьяволу. Мне, лично, наплевать.

– Наши чувства взаимны, мясник, – выпалил Калан. Маккой хотел было ответить едкой фразой, но клингон повелительно махнул рукой охранникам, и те, моментально подскочив, покатили его кровать к транспортатору.

– Скатертью дорожка, – проворчал доктор.

Кирк улыбнулся и вышел из палаты вслед за охранниками. Мичман Чехов неотступно шел за клингонами, не выпуская их из-под контроля.

В транспортаторном отсеке их уже поджидал Кислат, которого привел Спок. Клингон стоял, как каменное изваяние, застывшим взглядом уставившись на металлическую переборку. Когда появились Калан и другие, он даже не шелохнулся, словно не узнал их.

– Драгоценности, Калан, – произнес Кирк. – После этого мы передадим на борт «Террора» остальные предметы, согласно нашей договоренности.

Кислат вздрогнул, поняв, что речь идет о нем.

Его поразил термин «предмет», подразумевавший нечто неодушевленное и намекавший на то, что ему скоро придется распрощаться с жизнью. Он обвел взглядом лица всех, кто находился в отсеке, и ни на одном из них не обнаружил сочувствия. Тогда он осклабился в зловещей безобразной ухмылке, но за маской этой бравады был очевидный страх перед тем жутким наказанием, которое ждало его на родном корабле. Однако в нем нашлось достаточно мужества, чтобы сохранить молчание и не унижать себя тщетными мольбами о пощаде.

Калан вытащил из-под подушки крошечный коммуникатор и нажал на кнопку. Отдав краткое распоряжение, он сказал Кирку:

– Сопряжение лучей произведено. Принимайте драгоценности.

Дождавшись знака своего командира, Кайл медленно и до отказа повернул ручку на пульте. В кабине транспортатора вспыхнул столб яркого света и тут же погас. В центре диска лежал большой, сверкающий драгоценный камень зеленого цвета. В течение нескольких долгих секунд Кирк завороженно всматривался в него. Где-то в глубине своей души он вдруг ощутил странное желание заплакать, и засмеяться, и… идти вперед, к своей цели.

– Доктор Треллвон-да будет чрезвычайно доволен этим весомым добавлением к своему докладу о цивилизации, когда-то обитавшей на Алнате-2. Полагаю, что ваши ученые уже закончили свои исследования?

– Да, они завершили их несколько дней назад, – голос Калана слегка вибрировал, выдавая небольшое волнение. – Я держал эту штуку в своем личном сейфе. Так было надежнее.

– Конечно, – согласился с ним Кирк. – А теперь… Не будут ли господа столь любезны пройти в транспортатор и отправиться на свой корабль. Лейтенант Кайл докладывает о готовности оборудования.

Охранники помогли Калану встать на ноги. Он скривился и часто заморгал от боли, но промолчал. Его провели в одну из ячеек транспортатора, где он мог стоять без посторонней помощи, хотя это удавалось ему ценой неимоверных усилий. Кислат, не проронив ни звука, с отрешенным видом шагнул на диск и замер в ожидании транспортировки.

– Пусть все наши дела счастливо закончатся, капитан Калан!

– Пусть смерть будет быстрой, Кирк!

Транспортатор взвихрился сумасшедшей энергией, которая подхватила клингонов и перебросила через космос с одного звездолета на другой.

После того, как турбулентность улеглась, транспортатор опустел, и не осталось ни малейшего следа от недавнего присутствия клингонов на борту «Энтерпрайза». Джеймс Т. Кирк был рад этому чрезвычайно. Вся эта история порядком его утомила.

– Пусть никто не приближается к камню, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к нему, приказал Кирк. – Для транспортировки внутри звездолета используйте антигравитационные лучи. Эта штука может оказаться весьма опасной.

– Так точно, сэр, – с недоверием буркнул Чехов, который обходил сияющую драгоценность кругом. – Кусается он, что ли, этот камень? Где же его прикажете хранить? На «Энтерпрайзе» не так уж много сейфов. Это не дредноут.

Кирк задумчиво улыбнулся, сохраняя в душе серьезность, и сказал:

– Поместите его в родановый контейнер. Если в мастерской найдется какой-либо материал, более плотный и огнестойкий, изготовьте контейнер из него. Проконсультируйтесь с мистером Скоттом, если тот сможет, конечно, хоть на минутку оторваться от своих двигателей.

– Есть, сэр, – ответил Чехов и без промедления пошел в машинное отделение.

– Но почему вы хотите положить камень в контейнер из родана, капитан? – спросил Спок. – Он представляет значительный интерес с точки зрения кристаллографии, но… Едва ли для него требуются хранилища, выдерживающие давление антивещества.

– Вот здесь вы ошибаетесь, Спок. Обследовали камень своим трикодером? Каковы результаты?

Брови вулканца многозначительно изогнулись:

– Поразительный кристалл. Зеленоватый оттенок ему придает небольшой процент никеля. Цементирующая среда имеет квазиорганический характер, то есть не принадлежит ни к живым, ни к мертвым формам. Все эти предварительные данные требуют дальнейшего изучения.

– Неужели эта штука живая?

– Едва ли, капитан. Во всяком случае, жизни в ней не больше, чем в любом кристалле. Поместите ее в концентрированный раствор, состоящий из таких же атомов, и она начнет расти. Но этот образчик обладает и некоторыми другими качествами, которые напоминают мне о вирусе.

– Вирус, Спок? – спросил Маккой, только что вошедший в помещение. – Это не вирус. Сия вещица превосходит по размерам овечьи миндалины. Науке неизвестны случаи обнаружения вирусов, вес которых превышал бы пять миллионов дальтонов, а объем – шесть тысяч ангстрем.

– Я сказал, что она обладает качеством вируса, доктор, но не структурой. Она живет, не нуждаясь в саморегулируемом механизме воспроизведения.

– Вы полагаете, что для этого она должна заразить другую клетку?

– Неизвестно, доктор. Я пока затрудняюсь сказать, клетка какого организма могла бы содержать такую огромную частицу. К тому же, в ней имеются квазиживые элементы, наряду с типичными свойствами кристалла ромбической структуры. Возможно, это симметрические элементы типа… Впрочем, все выяснится в ходе дальнейшего исследования.

– Спок, черт возьми, неужели этот камень вас совершенно не интересует? – изумился Маккой.

– Как раз наоборот, доктор. Я интересуюсь им больше, чем вы.

– Я говорю не о том, из чего он состоит, я имею в виду его значение.

– В своем сообщении я не обошел стороной и этот вопрос.

– Ладно, хватит вам препираться, – сказал Кирк. – Я хочу знать об этой безделушке все, что только можно. Вы проверяли ее на наличие внутренней энергии, Спок?

– Джим, – обратился к нему пришедший в ужас Маккой, – ты, что, совсем уже спятил, как и он?! Внутренняя энергия?!

Маккой повернулся и стремительно зашагал прочь, всплескивая руками.

– Эмоциональный выпад доктора необъясним, – заметил Спок.

– Да уж. Хорошо, свою теорию я изложу позже. А пока постарайтесь использовать свою логику на полную мощность.

Испуганное выражение на миг появилось на лице Спока, выдавая внутреннюю борьбу его чувств. Кирку нетрудно было догадаться, что старпом прилагает все усилия, лишь бы сдержать поток сугубо человеческих эмоций.

– Стрелка прибора зашкаливает, – доложил Спок. – Но у меня нет оснований полагать, что мой трикодер неисправен.

– Эти показания идентичны тем, которые были у вас сразу же после высадки на поверхность Алната?

На лице Спока застыло изумление. Он опять вступил в борьбу с эмоциональными порывами, которые грозили захлестнуть его без остатка. Его челюсть сжалась так, что выступили желваки на скулах, а на шее вздулись связки сухожилий.

– Да, капитан. Я хорошо помню, что там случилось. Кандра рассказывала мне об этом. Кандра… – его голос затих, и в глазах Спока появилось мечтательное выражение, словно его вдруг околдовала неведомая сила. Но затем он вздрогнул, точно в нем сработал какой-то предохранитель, и сбросил наваждение. Из глаз исчезла отрешенность. Они снова были внимательными и холодными, но все же Спок не стал прежним роботом. Что-то мешало ему полностью совершить обратный скачок в это состояние. Кирк испытующе посмотрел на своего старшего помощника, а затем улыбнулся.

– Думаю, что теперь с вами все будет в порядке. И с Маккоем тоже. Меня просто в дрожь бросает от его ржавых скальпелей и иголок. Но анестезирующего виски мне будет не хватать.

– Вы знаете обо всех этих бедах больше, чем говорите, капитан, – укоризненно произнес Спок. Его голос дрожал.

– Всему свое время, Спок. А пока распорядитесь, чтобы Чехов поместил родановый контейнер в самое мощное силовое поле, какое только сможет создать Скотти. Через час мы встречаемся в кают-компании вместе с Треллвон-да, Авитс и Маккоем. Выполняйте, Спок.

– Слушаюсь, сэр.

Спок проводил Кирка взглядом. Тот шел, весело посвистывая, пружинистым и бодрым шагом, чего за ним давно не замечалось. Вулканец пожал плечами и отправился выполнять приказ капитана. Нужно было спешить, ибо времени до назначенного совещания оставалось совсем мало, а сделать нужно было еще очень много. Все возвращалось на круги своя.

– Как дела в госпитале? – спросил Кирк, усаживаясь за стол в кают-компании.

Маккой снял ноги со стола и подался вперед:

– Дьявольщина какая-то. Я заставил М'Бенга и медсестру Чэпел работать до седьмого пота. Они проверили все приборы, какие только есть у меня, по описи. Угадай, что они обнаружили?

– Что все инструменты работают исправно.

– Ты прямо телепат. Видно, в тебе есть мутантные гены, благодаря которым ты все знаешь заранее, – изумившись, проговорил Маккой. – Именно это и случилось. Я сам испробовал несколько инструментов с компьютерным управлением, и они работали так, словно только что сошли с заводского конвейера. Я чуть было не наделал в штаны от страха, когда оперировал Калана. Ведь любой из этих непредсказуемых аппаратов мог отказать в любой момент. А теперь оказывается, что все они функционируют без малейших сбоев.

Кирк понимающе кивнул. В этот момент в кают-компанию вошли лейтенант Авитс и Спок, оба чем-то смущенные.

– Прошу садиться, – произнес капитан, показывая на пару кресел рядом с собой.

– Мне необходимо переговорить с вами перед тем, как сюда придет доктор Треллвон-да. Лейтенант Авитс, вы обсудили уже с мистером Споком природу кристалла?

Кирк не спускал с нее глаз. Он не хотел упустить ни малейшего нюанса в ее поведении. Сам ответ его не интересовал. Женщина выглядела спокойной, но когда прозвучало имя Спока, она чуть повернулась к нему, и на ее губах заиграла легкая нежная улыбка. Больше Кирку ничего не удалось заметить. Она держалась с достоинством, как и подобает держаться офицеру на борту звездолета, а не девушке, переживающей свою первую любовь.

– Да, сэр, но пока нам почти не о чем докладывать, не имея на руках полного анализа этого камня. Ведь он находится внутри силовых полей класса 7-Е в родановом контейнере со стенками шестисантиметровой толщины, и мы навряд ли можем изучать его.

– Есть ли у нас помещения с достаточной защитой от излучения, где вы могли бы открыть контейнер и провести необходимые исследования?

– Капитан Кирк, этот кристалл не является источником какого-либо излучения, – сказала Авитс. – Мы применяли всевозможные приборы, которые фиксируют все типы излучений, от космических до радиоволн, но ничего не смогли обнаружить.

– Понимаю вас, но, тем не менее, приказываю не открывать этот контейнер в помещении, не имеющим достаточной защиты. В любом случае, требую соблюдать все меры предосторожности. Вам ясно?

– Да, сэр. Но…

– Никаких «но», лейтенант. Я, конечно, не ученый, но у меня есть свои соображения, касающиеся возможного воздействия, которое оказывает кристалл на…

Прибытие на корабль голубокожего андорианского ученого помешало Кирку закончить фразу.

– А, вот вы где, капитан. В городе нам удалось сделать еще одно открытие… Действительно крупное открытие. Оно производит еще большее впечатление, нежели рельсовая транспортная система, которая, как мы обнаружили, проходит у них под улицами. Так вот, наконец-то мы нашли источник, питающий энергией пьезоэлектрические стены. Вы не поверите, но все очень просто. Они использовали термоэлектрическое устройство, аналогичное термопаре. Принцип работы основан на разнице температур в городе, под поверхностью, и на поверхности самой планеты. Вечный источник! Ток будет подаваться в стены всегда, пока есть эта разница. Замечательно, не правда ли? В этом городе многому можно научиться, Кирк.

– Разумеется, доктор Треллвон-да. Многое еще предстоит узнать. Но давайте сначала обсудим некоторые другие детали, требующие неотложного решения.

– Вот еще новости! Целая планета наполнена тайнами. Я день и ночь тружусь над тем, чтобы раскрыть их. Мне некогда спать и есть. А вы? Вы помешали мне получить мое оборудование, Кирк, это преступно. Но я готов закрыть глаза на это из-за необычной важности последних открытий.

– Вы очень великодушны, доктор. Я уверен, что мое начальство на Базе было бы весьма признательно вам, если бы вы не стали подавать жалобу на командира «Энтерпрайза», учитывая, что в этом деле замешаны клингоны.

– Клингоны? – спросил Треллвон-да, повернув свои длинные уши в сторону Кирка. – А какое отношение имеют они к этому? Назойливые мухи, не более. Пусть себе копаются в поисках своей руды. Авитс разве не говорила вам, что им нужен топалин? Так вот, я и говорю: пусть добывают топалин, лишь бы не пользовались взрывчаткой и ультразвуковыми устройствами. Это может нанести ущерб моим находкам, городу. Вы понимаете?

– В данный момент нами разрабатываются условия договора с клингонами, которые и предусматривают такие ограничения на их деятельность. Но сейчас мне бы хотелось, чтобы вы сделали официальное заявление относительно пирамиды и главного зала внутри нее.

– Пирамиды? – удивленно переспросил ученый. – Вы о чем? Да это же просто ступенька на пути в город, и больше ничего.

– Да, доктор, конечно, – сказал Кирк, несколько раздосадованный тем, что Треллвон-да не понял сути его вопроса. Глубоко вздохнув, он вернулся к тому, с чего начал. На этот раз он несколько иначе сформулировал свой вопрос:

– Пожалуйста, расскажите мне все, что вы можете вспомнить о событиях, происходящих после вашей высадки на поверхности Алната-2. Прошу вас излагать в строгой последовательности.

– Но ведь я уже рассказывал, – произнес Треллвон-да. – У вас слабая память, Кирк. Археолога явно из вас не получится. Во время раскопок мы не пользуемся компьютерами. Нам приходится держать в голове мельчайшие детали. Иногда какая-нибудь мелочь может привести к величайшему открытию.

– Пирамида, доктор, – напомнил ему Кирк.

– Мы высадились. Вулканцы и моя партия.

Затем мы начали исследование периметра пирамиды, чтобы определить ее характер и составные части, а вулканцы пошли в главный зал, пробыли там недолго, а затем вернулись лучевым транспортатором к себе на корабль. Больше мы их не видели. Не успели они исчезнуть, как явились клингоны. Эти ребята – изрядные хамы и наглецы. Они, не спрашивая никого, ворвались внутрь пирамиды, обшарили там все закоулки и ушли. Назад они возвратились уже с огромными землеройными машинами и к пирамиде больше не подходили, потому что занялись рытьем грунта. Им хотелось пробиться сквозь своды пещеры и попасть в город. Мой город! Кстати, вы знаете, Ларлдец собирается предложить Совету, чтобы этот город назвали в мою честь? – Треллвон-да откинулся на спинку кресла и просиял.

– Да, это – большая честь, – сухо произнес Кирк. – Значит, клингоны могли взять из главного зала пирамиды какие-нибудь реликвии, и вы бы не заметили этого?

– Да, возможно, – медленно, растягивая слова, проговорил профессор. – Мы рассчитывали, что вулканцы сделают голографические снимки всех находок. Но теперь, когда они мертвы, я могу говорить лишь о том, что мы обнаружили в главном зале позднее.

– Как вы думаете, зачем нужен алтарь, сооруженный в зале?

Треллвон-да нетерпеливо пожал плечами:

– Очевидно, здесь проходили какие-то религиозные церемонии. Пустая подставка в центре алтаря говорит, что там лежал какой-то предмет размером с большое яйцо.

– Примерно такого размера? – спросил Спок, показывая на экран монитора, где светилось изображение драгоценного камня.

– Возможно. Размер тот же, если ваш компьютер правильно выбрал масштаб.

– Масштаб верный, – произнес Спок, и в его голосе не прозвучало никаких эмоций. Кирк улыбнулся. Спок нисколько не обиделся на то, что его компетентность подвергли сомнению. Хороший признак! Прекрасно было и то, что старший помощник и лейтенант Авитс сидели рядом и не испытывали никакого видимого волнения.

– У нас есть основания полагать, что клингоны похитили эту драгоценность из зала, соблазнившись ее огромной ценностью.

– Если это эмеральд, то он и в самом деле немало стоит, – допустил Треллвон-да, забарабанив узловатыми сухими пальцами по столу. – Но, как историческая реликвия, она стоит куда больше. Она – бесценна. Знания всегда ценятся больше всего. Но в настоящий момент я не могу заняться исследованием этого камня. Подземный город отнимает у меня все больше и больше времени. Я должен немедленно вернуться туда. У вас есть еще какие-нибудь вопросы, Кирк? Вы уже и так слишком долго удерживаете меня здесь. Я хочу все свое внимание посвятить новой находке.

– Я распоряжусь, чтобы вас отправили назад, доктор. Благодарю вас за то, что вы любезно откликнулись на мое приглашение.

Но благодарить было уже некого. Кресло моментально опустело, а профессор стремительно мчался по коридору в транспортный отсек. Он спешил вернуться на место раскопок, которые должны были назвать в его честь.

– Пока я была на планете, он работал так все время, – сказала Авитс. – Когда дело доходит до его любимой работы, доктор просто неутомим. На клингонов он почти не обращал внимания. Их землеройные работы беспокоили его лишь потому, что могли нанести ущерб археологическим раскопкам.

– Он не изменился, как вы считаете? – поинтересовался Кирк.

– Изменился по сравнению с чем, Джим? спросил Маккой. – Он всегда был таким вздорным, неуживчивым, с грубыми манерами…

– Поосторожнее, доктор. А то кто-нибудь подумает, что вы описываете самого себя, – сказал Спок. – Разрешите идти? У меня много срочных дел.

– Свободны, Спок. И вы тоже, лейтенант.

– Они, наверное, пойдут, взявшись за руки, как дети, – съязвил Маккой.

– И это все, что ты можешь сказать, Боунз? Нет, не думаю, чтобы они поступили так. Да, «Энтерпрайз», конечно, еще не полностью вернулся к своему нормальному образу жизни, но все же это не тот бедлам, каким мы стали, когда вышли на орбиту вокруг Алната-2.

– Ты очень самоуверен, – подозрительно покосился на своего друга Маккой. – Тебе удалось изолировать силу, которая делала экипаж таким…

– Таким вздорным, неуживчивым и грубым? – закончил его мысль Кирк. – Полагаю, что удалось. Давай подождем и увидим, как дальше пойдут дела у нас на корабле, Боунз.

Доктор в растерянности покачал головой и вышел. Кирк посидел еще немного, затем улыбнулся и тоже покинул кают-компанию.

Клингоны все еще угрожали нападением на корабль, хотя и значительно меньше. Однако теперь Кирк был уверен в экипаже крейсера, в себе, в своих офицерах. В нем уже не было страха.

Насвистывая свою любимую мелодию, он вошел в турболифт и поднялся в рубку.

Кандра Авитс быстро шла по коридору, не замечая людей, попадавшихся ей навстречу. Ее мозг напряженно работал над решением сложной задачи, которую поручил ей Спок. Когда-то он упрекнул ее в слабом знании физики; благодаря его помощи ей удалось ликвидировать многие пробелы, но она понимала, что никогда не достигнет его уровня. Спок схватывал все на лету, разделял любую проблему на части, анализировал их в отдельности и во взаимосвязи, а затем выдавал готовые рекомендации и решения. Нет, ей это было не по силам. Поэтому Кандра больше увлекалась биохимией, где обладала солидными знаниями.

Углубившись в раздумья, Авитс не заметила, как столкнулась с другой женщиной, внезапно вынырнувшей из-за угла коридора. Обе ойкнули, отступили на шаг назад, а затем одновременно извинились друг перед другом и… замолчали.

Перед лейтенантом Авитс стояла медсестра Чэпел. Казалось, между ними в воздухе возникло напряжение, которое возрастало и могло разрядиться молнией. Можно было подумать, что два закоренелых врага встретились на арене перед решающим поединком.

– Лейтенант Авитс…

– Медсестра Чэпел…

Они стояли, изучая друг друга и пытаясь нащупать слабинку в обороне, которую можно было бы использовать в случае ссоры. Первой нарушила молчание Авитс. Она вздохнула, а затем засмеялась.

– Смешно, не правда ли? – спросила она.

– Почему?

– Мы ссоримся из-за того, что недоступно нам обеим.

– В истории это не первый случай и, наверняка, не последний.

Медсестра Чэпел решилась, наконец, взглянуть прямо в глаза своей сопернице, и на ее лице появилась робкая улыбка. Вскоре она залилась смехом:

– Вы правы. Мы вели себя словно старшеклассницы, влопавшиеся по уши в одного и того же парня в нашем классе. Это просто безумие, не так ли?

– Уж это точно, Кристина.

Несколько неуверенно Авитс спросила:

– Могу я называть вас просто по имени?

– Только если вы позволите мне называть вас Кандрой. Послушайте, а что мы торчим у всех на виду? Пойдемте ко мне в каюту. Я тут тайком принесла и спрятала бутылочку денебианского ликера.

– Я знаю – с привкусом мяты?

– Именно этот.

– Тогда с удовольствием принимаю ваше приглашение, Кристина. У меня тоже была заветная бутылочка, но я, как последняя дурочка, отдала ее взамен за разрешение пользоваться спектроскопом в химической лаборатории. Споку срочно нужен был анализ каких-то космических частиц. А так как моя очередь по графику наступала через сорок восемь часов, то мне пришлось дать взятку парню, который был на очереди впереди меня. Спок так и не узнал, чем мне пришлось пожертвовать ради него.

Кристина остановилась и сказала:

– Он никогда не поймет, чем каждая из нас готова была пожертвовать для него.

– Нет, – вздохнула Авитс. – Никогда. Наверное, именно эта черта в нем и привлекла меня. Его самоотречение ради долга, ради науки. Его блестящий ум. Сейчас я удивляюсь себе. Это было какое-то глупое наваждение. Мне так стыдно, что мы поссорились из-за него.

– Ну, уж если и ссориться из-за кого-то, то лучшей кандидатуры, чем мистер Спок, не найти. О, Кандра, вы просто не представляете себе, сколько часов я провела, думая о нем. Он такой далекий, нелюдимый, но человеческая часть в нем нуждается в любви и ласке, в тех вещах, которые отрицает его часть вулканца.

Авитс присела на край узкой жесткой кровати в каюте медсестры Чэпел и пригубила стаканчик с денебианским ликером.

– М-м-м, как вкусно! И зачем только я променяла целый литр этого божественного напитка на какую-то чепуху. В следующий раз, когда Споку понадобится сделать что-нибудь ко вчерашнему утру, то я ему так и скажу, что это невозможно. Нельзя же отказывать себе во всем ради работы.

Кристина Чэпел почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, но она сумела сдержать их.

– Да, вы правы. В жизни есть такие вещи, которые просто нельзя упускать. И все же мы их теряем.

– Говорю тебе, Зулу, мои пальцы вот на столько не дошли до кнопки открытия огня, – взволновано объяснял Чехов, на миллиметр не сомкнув большой и указательный пальцы. – Я хотел уничтожить клингоновский дредноут. Я знал приказ, знал, что это запрещено, но мне хотелось увидеть, как они разлетятся на миллионы атомов.

– Понимаю, что ты имеешь в виду, Чехов, сказал штурман. – Я тогда дежурил у руля. Помню, что ты сделал, и я сам испытал подобное ощущение. Давно уже мы не бывали в настоящем бою, и я тоже чуть не ослушался приказа капитана. Странно. Такого со мной еще не случалось.

– Нет? – фыркнул Чехов. – Ты наслаждаешься боем, как и все мы. Сам же сказал, что «Энтерпрайз» давно уж не вел настоящий космический бой. Ах, как здорово слышать треск теравольтовых разрядов фазерных батарей, как приятно ощущать содрогание палубы под ногами в момент пуска фотонных торпед. Вот это жизнь!

– И смерть. Но, тем не менее, я согласен с тобой. Иногда меня берет удивление: зачем нас учили воевать, если чаще всего мы пытаемся избежать схватки.

Зулу медленно пробежал взглядом по своим приборам. Компьютер держал корабль на заданной орбите. Все показания соответствовали норме. Если только капитан Кирк не прикажет изменить курс, они и дальше будут оставаться на этой орбите, прямо под дредноутом клингонов, защищая район поверхности Алната-2 с определенными координатами корпусом своего звездолета.

– Войну легко начать, но трудно закончить, сказал Чехов. – Теперь я начал понимать проблемы, которые приходиться решать капитану. Стоит лишь раз нажать кнопку – и вся Вселенная окажется в аду. А если бы нам удалось уцелеть… Но погибли бы миллиарды, триллионы других, по нашей вине, из-за нашей горячности. От этой мысли мурашки бегут по коже.

– Да, войну начать легко, но трудно закончить, – размышлял вслух Зулу. – Ты прав, Павел. Ого, смотри внимательнее: в цепи номер 9 перегрузка.

– Сейчас проверю, – ответил мичман, сосредоточив внимание на своем пульте. Выяснив причину перегрузки и устранив ее, Чехов затеял с Зулу учебный бой на компьютере. Победителем считался тот, кто нанесет наибольший ущерб противнику с наименьшим расходом энергии и материалов.

Хотелось верить, что эти военные навыки будут применяться ими только для игры и никогда на деле.

– Душечка, стоит ли овчинка выделки? – спросил Скотт, вглядываясь во внутренности возбудителя двигателя для полетов в искривленном пространстве. – Работы здесь по горло, а будет ли от всего этого толк – неизвестно.

– Да, капитан-лейтенант, возможно, вы и правы, – согласилась старший механик Макконел. – Но раз уж мы потратили столько сил и времени, чтобы добраться до этого блока, не попробовать ли нам?

– Несколько десятых процента – вот и все, чего нам удастся добиться. Мы уже дошли до того уровня, когда в контуре инициируются возвратные колебания, – вздохнул главный инженер и бросил взгляд в сторону компьютера, управлявшего работой двигателей.

Они сконструировали уже несколько устройств, способных поднять мощность двигателей, но эта работа осуществлялась за счет других систем звездолета. Погрузившись в воспоминания, Скотти покачал головой, удивляясь, как он смог совершить пиратский набег на кухонный процессор. Начальник службы питания до сих пор точит на него зубы. Конечно, лиловая кашица, выползавшая из автоповара, содержала все необходимые ингредиенты, но вид у нее был устрашающий. Правда, Скотт на скорую руку собрал и кое-как приладил самодельное устройство взамен процессора, но из-за этого вместо лиловой кашицы полилась синяя жидкость.

Он снова вздохнул. Было бы чудесно, если бы им удалось поднять мощность проклятых двигателей процентов на двадцать, а то и больше. Но теперь, когда они попробовали уже все возможные варианты, такая перспектива казалась весьма сомнительной. Не лучше ли возвратить процессор туда, где ему и положено быть. Это, по крайней мере, даст возможность начальнику службы питания запрограммировать автоповар на что-нибудь аппетитное и по внешнему виду, и по вкусу. Давненько уже Скотт не пробовал бараньи рубцы с потрохами!., да и команда перестанет, наконец, роптать. Все будут довольны.