– Честь? – Кирк даже не потрудился скрыть свое отвращение. – Где честь в убийствах и подавлении тех, кто не разделяет вашу веру? – Он указал на окутанную дымом далекую гору. – А как же быть с людьми, уничтоженными вами просто ради удобства, чтобы они не напоминали вам о совершенных вами ошибках? Вы не можете учиться и совершенствоваться, уничтожая невинных.
Невинные. Невинный. Чувства, которые Кирк считал похороненными, вырвались на поверхность с силой, которую он не чувствовал с тех пор… с того последнего раза, когда был вынужден смотреть, как невинный был раздавлен под ногами власти. Это была невинность, рожденная желанием помочь, а не навредить. Невинность, которая хотела создавать, а не уничтожать, а те кто неправильно понял, что она собой представляла, уничтожили ее.
Дэвид. Образ Дэвида Маркуса, лежащего на земле, когда планета Генезис распадалась вокруг него, заполнил его разум. Он видел ужасную рану в груди Дэвида, дразнящую его, и символизирующую утраченные Кирком возможности. Хотя он не знал Дэвида ребенком, он получил второй шанс выстроить отношения со своим сыном. Однако, едва у него возникла такая возможность, его ограбил клингонский клинок, тот самый, который забрал жизнь Дэвида.
– Именно так это будет происходить в Империи, Колот? Вы просто устраните тех, кто олицетворяет собой неудобное напоминание действий, которые вы стыдитесь. А как быть с внешними границами Империи? В этой галактике сотни рас, которые многое знают о клингонах. Вы думаете они посчитают, что вы просто перевернули новый лист? А как быть с теми клингонами, которые не захотят играть под вашу дудку? Как быть с теми, кто набрасываются на своих соотечественников, и запугивают тех, кто встает на пути их цели, даже когда эти люди не представляют для них никакой угрозы? Где в этом честь?
А затем с губ Кирка сорвалось то, что породило такую несдержанную ярость, которая заставила Колота отступить.
– Где была честь в убийстве моего с.ют для них никакой угрозы? а эвида.
л. и, как и взглядом. согласно этой философии. ына?
Когда накатил гнев, у него потемнело в глазах, однако Кирк заметил, что Сулу стоит рядом с ним, и что рот рулевого открыт в немом шоке. Именно это заставило его понять впервые с момента смерти своего сына, насколько глубоко он похоронил боль этой потери. Он подавлял ее, отталкивал почти с того момента, когда это случилось, когда он был вынужден бороться за свой поврежденный корабль на орбите Генезиса против осаждающего его вражеского корабля ренегата. У него не было другого выбора кроме как игнорировать личную трагедию ради своей команды.
– Капитан…? – начал было Сулу, но больше ничего не сказал.
Кирк все равно его не слышал. Даже после того как первоначальное потрясение от смерти Дэвида спало, он продолжал подавлять свою боль. Он направил свои эмоции на карьеру, решив сосредоточиться на двух константах, которые вели его по жизни через все личные трагедии: на «Энтерпрайзе» и своей команде.
Но теперь здесь, в душных, жарких джунглях этого всеми забытого мира их с ним не было. Его корабль и его команда по крайней мере на время были заменены Стивеном Гарровиком и его спутниками. Но теперь они спасены. Он сделал то, ради чего прибыл сюда, не так ли? Дело закончено, и он может вернуться домой и в очередной раз сосредоточиться на «Энтерпрайзе», вместо того чтобы позволить своим эмоциям выйти из-под контроля.
Нет, он владеет собой. Ситуация еще не разрешена. Гарровик и его люди все еще далеко от дома, и джунгли еще не совсем выпустили их из своей мертвой хватки. Если отмести слова Колота, у них не было никаких реальных гарантий, что они вернутся в пространство Федерации.
Все еще есть работа, которую необходимо проделать, напомнил он себе резко. Его приоритетом все еще было обеспечение безопасного возвращения выживших с «Гагарина». Медленно, но с той же решимостью, которая всегда вела его по жизни, он снова начал сражение с болью и горечью. Выражение лица Колота несколько смягчилось, пока Кирк брал под контроль нахлынувшие эмоции.
– Империя в состоянии изменения, Кирк. Прежде чем весь наш народ встанет на новый путь, будут и сомнения и страдания. И будет совершено немало такого, о чем мы будем сожалеть. Ваш сын стал злополучной жертвой действий труса. Найдите утешение в том, что клингоны, ответственные за его смерть, были низвергнуты в Гре’тор, где они проведут вечность во власти Феклара.
Кирк слышал слова, но битва, которую он все еще вел внутри себя, не позволила им запечатлиться, чтобы растворить боль и горечь, которую он чувствовал. Эти слова вместе с благородными действиями более чем одного клингона, видевших смертельную несправедливость и рисковавших своими карьерами, а возможно даже и жизнями, чтобы уладить проблемы, прозвучали впустую перед лицом того, что он увидел здесь сегодня.
– По мне так все вы без исключения можете отправляться в Гре’тор, ад, или туда, где клингоны хорошо горят.
С этими словами он резко развернулся, и направился к дальней стороне плато. Наблюдая как Кирк уходит, Сулу почувствовал искушение последовать за ним и предложить поддержку. Однако он удержался, уверенный в том, что капитан в данную минуту предпочтет одиночество.
За все годы что он служил вместе с ним, Сулу никогда не видел своего капитана таким обезумевшим. Обладая тем, что можно было бы описать как высшую силу воли, капитан Кирк никогда не позволял своим личным чувствам вмешиваться в командные решения. Он всегда был эмоциональным якорем для команды и в более трудные времена. Это была одна из черт, которая делала его в глазах Сулу великим лидером, и одна из многих причин, по которой он неоднократно следовал за этим человеком в ад и обратно.
Однако вспышка, которую Кирк обрушил на Колота, вызвала холодную дрожь по спине рулевого несмотря на удушающую жару джунглей и пот, свободно текущий по его лицу и телу. Он увидел, что уходящий теперь от него человек не был тем решительным командиром. Нет, это был человек, который неоднократно побеждал, защищая бесчисленное количество людей, которых он никогда не знал, и который в один ужасный миг был вынужден стать безучастным зрителем и пережить потерю своего единственного сына.
Сделав шаг, чтобы встать рядом с Сулу, Колот сказал:
– Если бы я мог отменить смерть его сына, я бы это сделал. К сожалению все что осталось Кирку – воспоминания о его сыне. Он должен держать их поближе к сердцу во время сражения. Это напомнит ему о том, почему он сражается.
– Капитан Кирк сражается только тогда, когда нет другого выбора, – возразил Сулу. – Это не то, что делается с легким сердцем, но он никогда от этого не увиливает.
Поглядев на удаляющуюся спину Кирка, Колот восхищенно кивнул.
– Именно это определяет честь истинного воина.
Глава 38
Кирк был рад увидеть на видовом экране офицерской комнаты отдыха «Энтерпрайза», что теперь Стивен Гарровик и Сидни Эллиот мало похожи на тех мужчину и женщину, которых они спасли на Пао’ла. Две недели медицинского и стоматологического лечения на Звездной Базе 49, а также улучшенное питание изменили изнеможденные, истощенные черты их лиц. Кирк знал, что за несколько месяцев тела бывших пленников исцелятся.
Что же касалось исцеления их душ, сказать это могло лишь время. Кирк хотел верить, что спасенные смогут оставить испытания позади, и вернутся к нормальной жизни, но какими были реальные шансы на то, что это случится? Он и сам прежде был пленником, и его даже пытали враги, но он знал, что никогда не испытывал того, что могло сравниться с испытаниями, которые выпали на долю Гарровика и его спутников. Он надеялся, что их сила воли вместе с медициной Звездного флота и поддержкой их семей, проведет их через лежащие впереди трудности.
– Мистер Спок сказал мне, что вы подали в отставку, коммандер, – сказал Кирк Гарровику.
Он отметил, что каштановые волосы Гарровика уже начали отрастать, и что даже начало появляться то, что обещало стать полноценной бородой. Гарровик кивнул.
– По крайней мере на время, сэр. Я собираюсь провести некоторое время дома. Моя мать дождаться не может, чтобы увидеть меня, и я думаю, что после всего того что произошло, она заслужила некоторое время подержать меня при себе. Хотя я сомневаюсь что буду скучать. Она наверняка уже написала для меня список работ по дому длиной в километр.
Несмотря на свое состояние Кирк не смог удержаться от улыбки.
– Чтож, нам придется постараться обойтись без вас.
– Все в порядке, сэр. – Гарровик кивком головы указал на Эллиот. – С Сидни, вернувшейся к работе, Федерация будет хорошо защищена от тирании.
Кирк переключил свое внимание на бывшего офицера службы безопасности «Гагарина». Как и у Гарровика, ее волосы уже начали отрастать, а ее прежде отдутловатая кожа восстановила свой богатый эбонитовый лоск. Топ, который она носила, оставлял ее руки обнаженными, и Кирк мог видеть, что она уже начала восстанавливать тонус мускулов.
– Поздравляю с повышением, лейтенант, – сказал он.
– Спасибо, капитан, – ответила она. – За все. Звездный флот повысил меня до полного лейтенанта, но хотя отпуск на берегу мне нравится, я от него очень устала. Но не волнуйтесь, сэр. Мне сказали, что я получу назначение на корабль как только доктора освободят меня.
За своей спиной Кирк услышал тихое шипение открывающихся дверей, и обернувшись увидел входящих в зал Спока и Маккоя. Прежде чем вернуть свое внимание экрану, он кивнул своим друзьям.
– Чтож, если ничего не подвернется, дайте мне знать. Думаю мистеру Чехову пригодится офицер с вашими талантами.
Эллиот улыбнулась на это, но эта улыбка быстро исчезла.
– Капитан, клингонское правительство предоставило какую-нибудь информацию о других наших товарищах? Удерживают ли они кого-нибудь еще?
Лицо Кирка помрачнело при этом вопросе, как это происходило при каждом упоминании о клингонах за последние две недели. Проигнорировав вопрошающий взгляд Маккоя, Кирк сосредоточился на Споке, который просто слегка покачал головой, давая Кирку нужный, но нежеланный ответ.
– Нет, лейтенант. Пока канцлер Горкон и Высший Совет не смогли предоставить никакой новой информации ни о «Гагарине», ни о каком-либо другом корабле, которые исчезли за эти годы. Смена канцлера Кеша и членов Совета вызвала большие беспорядки в клингонском правительстве. Может пройти немало времени прежде чем положение там стабилизируется, и еще больше времени, прежде чем мы получим какую-либо полезную информацию.
Кирк знал, что эти слова были преуменьшением. Гражданские волнения разразились во всех уголках Империи. У Горкона были легионы сторонников, но реальностью было и то, что многие клингоны не желали так легко принимать изменения, которые предложили Горкон и его последователи. Они без сомнения в ближайшем будущем станут причиной раздоров и трудностей, а приоритеты нового правительства не распространялись на вопросы стороны, которая по крайней мере в теории все еще была врагом.
– По крайней мере, – сказал он, – это дело поручено послу Джокуэл и ее дипломатической команде. Теперь их дело беспокоиться о клингонах, а ваше – продолжать восстановление и возвращение к нормальной жизни, что, как я полагаю, вы и стремитесь сделать.
– Аминь, капитан, – ответил Гарровик. – Я собираюсь связаться с семьями каждого члена команды. Если вы смогли найти нас, то есть неплохой шанс, что и другие тоже все еще где-то там. – Он на мгновение опустил взгляд, прежде чем добавить. – И потом, думаю я тоже кое-что должен тем, кто не вернулся.
Кирк понимающе кивнул. Сколько таких обращений он сделал за время своей карьеры?
Спок и Маккой подождали еще несколько мгновений, пока они не обменялись прощаниями. И только когда связь была прервана, Маккой прошелся вперед в своей обычно беспечной манере, и опустился на стул рядом с капитаном Кирком. Отстегнув переднюю планку своей темно-красной форменной куртки, и приняв более небрежный вид, доктор уставился на своего друга, который продолжал пялиться теперь уже на пустой экран.
– Что с тобой, Джим? – спросил он почти после минуты, проведенной в молчании.
Поначалу Кирк не подался вопросу доктора.
– Я просто устал, Боунз.
– Чушь. Ты поступаешь так с тех пор как вернулся. Всякий раз когда кто-то упоминает о клингонах, у тебя делается совершенно каменное лицо.
Спок приблизился к своим друзьям и добавил:
– Доктор Маккой дал сжатую, хотя и не совсем точную оценку, капитан. С вашего возвращения на «Энтерпрайз» вы демонстрируете весьма сдержанное поведение. Основываясь на разговоре, который состоялся у меня и доктора с мистером Сулу, нам известно о том что случилось на Пао’ла. Возможно вы можете уточнить.
Помрачневший Кирк по прежнему не отрывал взгляда от бездействующего экрана.
– Значит вы меня проверяли.
– Нам бы не пришлось этого делать, если бы ты поговорил с нами, – огрызнулся Маккой. – На тот случай если ты забыл, мы твои друзья. Сулу сказал мне, что на той планете ты чуть было не откусил Колоту голову. Так как насчет того, чтобы рассказать нам что тебя гложет?
Кирк почувствовал, как эти слова проникли через барьер, который он возвел вокруг себя с момента своего возвращения на корабль. Он видел на лице Маккоя выражение беспокойства с оттенком раздражения. В сочетании с неумолимостью, которую демонстрировал Спок, Кирк понял, что он не выйдет из этой комнаты пока не удовлетворить беспокойство своих друзей.
– Колот рассказывал мне, что клингоны всегда ценили честь и сильный характер. Вся их культура основана на этой вере. Очевидно они прошли через период, когда эти ценности потеряли свою важность, но он утверждал, что теперь все меняется. Я попытался совместить это с тем, что увидел на Пао’ла, и не смог. Это было варварство.
Замолчав на мгновение, он огорченно покачал головой и, поднявшись со стула, начал прохаживаться по залу.
– Из-за такого неуважения к жизни, мне не верится, что они не уничтожат сами себя до того, как мы добъемся с ними мира, с честью или без. Я имею ввиду, разве возможны такие радикальные изменения в основании веры и ценностей? Разве клингоны захотят рисковать всем что они построили, и погрузить Империю в гражданскую войну, чтобы снова утвердить это тайное знание?
– Капитан, люди задавали себе эти вопросы много раз за свою историю, – ответил Спок. – Также как и мой собственный народ. Обе наши цивилизации затронули радикальные философские перемены за относительно короткий период времени. Поэтому кажется логичным предположить, что такой подвиг возможен и для клингонов.
– Если бы не клингоны со своей честью, – сказал Маккой, – Гарровик и остальные не были бы спасены, а мирная конференция вероятно потерпела бы неудачу.
Но Кирк был не так уж в этом уверен.
– Мы спасли заложников с помощью клингонов, но какой ценой? Они уничтожили сотни жизней на той планете ради удобства. Они попытались сорвать конференцию, они хотели уничтожить один из собственных кораблей и убить больше сотни своих собственных людей, лишь бы сохранить тайну. Действительно ли все это делалось во имя чести? Если ты должен убивать без разбора, чтобы обладать чем-то, разве это того стоит? Цель и в самом деле оправдывает средства?
– Конечно эта система ценностей не принята в нашем обществе, – сказал Спок. – Однако мы не можем судить клингонов по нашим социальным стандартам, капитан.
– Как вы можете такое говорить? – вспылил Кирк. Обвиняющая нотка в его вопросе не исчезла, но он все равно продолжил наседать. – Как мало будет стоить жизнь в клингонском пространстве, когда она войдет в конфликт с их целями? Мы уже видели как они обращаются со своими собственными людьми, и мы знаем, что они чувствуют по отношению к людям.
Он увидел ошеломление на лице Маккоя и тотчас же понял, насколько убедительными были его слова. Выражение лица Спока осталось нечитабельным, но Кирку показалось, что он увидел в глазах вулканца боль, а возможно и разочарование.
– Джим, – тихим голосом наконец произнес Маккой, – не все клингоны срывали конференцию, и не все клингоны против идеи о мире. – Он на миг смолк, чтобы сделать глубокий вдох, и добавил. – И не все клингоны убивали Дэвида Маркуса.
Эти слова вонзились в Кирка также, как заточенный клингонский клинок пронзил грудь его сына. Гнев вырвался наружу, когда он снова вспомнил, что оказался беспомощен предотвратить смерть Дэвида Маркуса.
– Возможно они не делали этого, – сказал он. – Но это позволял сделать их образ жизни. Завоевывать слабых, уничтожать беззащитных – вот их природа. Сколько еще невинных людей должны умереть, прежде чем вы увидите, кем именно являются клингоны?
Отвернувшись от своих друзей, Кирк пересек комнату отдыха, чтобы остановиться перед большими смотровыми окнами и штурвалом древнего парусного корабля, помещенного перед ними. В этой носовой области его корабля плексистайловые окна открывали вид на вращающийся вихрь звезд, среди которых на высокой деформации мчался «Энтерпрайз».
Вместо утешения, которое он обычно находил здесь, он чувствовал тревогу от того, что так открыто показал свой гнев. Решительная поддержка Маккоя давала ему причину бороться со своим гневом также, как логика Спока позволяла ему видеть вредные последствия своих необузданных эмоций. Сострадание и понимание друзей помогало ему оттеснить свою боль.
Но чего они не могли отогнать, так это образ безжизненного тела Дэвида Маркуса, который навсегда врезался в его память. Именно тогда, когда у него отняли сына, оптимизм ослепил его и заставил поверить, что между Федерацией и Клингонской Империей скоро наступит мир. Но нескольких жестов доброй воли оказалось недостаточно, чтобы искупить обман и предательство, которые совершили клингоны на его собственных глазах.
А значит, пока не наступит окончательный мир, он будет осторожен. И больше ничей сын не будет потерян из-за того, что он оказался не в состоянии увидеть истинное лицо врага. Глядя в замешательстве через смотровое окно в пустоту, окружающую его корабль, он знал, что его гнев скоро исчезнет. Со временем он перенаправит свою энергию на появившиеся сложные задачи или препятствия. Но даже когда «Энтерпрайз» ринется вперед через бескрайнее пространство космоса, Джеймс Кирк будет чувствовать семена боли, обиды, и ненависти, засевшие в его сердце, тянущие его назад в хаос гнева и отчаяния.
Он мог надеяться лишь на то, что когда-нибудь мечта о мире между его соотечественниками и клингонами будет достигнута, и это произойдет до того, как затаенные им темные эмоции окончательно его поглотят.
