Звездная дата 7952.4; 2279 год по земному летоисчислению, близ Федерально-Клингонской границы…
      Едва приказ поднять щиты сорвался с ее губ, капитан Грэлв поняла, что отдала его слишком поздно. На главном обзорном экране мостика USS «Гагарина» клингонский линейный крейсер класса К’тинга, едва закончив появляться из-под маскировки, выплюнул первую пару торпед.
      Корабль вздрогнул, когда смертоносные торпеды прорвали корпус «Гагарина». Грэлв ухватилась руками за свое кресло, когда переборки и пластины пола запротестовали нападению, а искусственная гравитация на мгновение дрогнула.
      – Уходим с орбиты, уклон на правый борт. Где мои щиты?
      Коммандер Стивен Гаровик, первый офицер корабля, стоящий позади нее, произнес:
      – Одна из торпед попала во вторичный корпус. Инженерная сообщает о тяжелых повреждениях генераторов щитов и систем жизнеобеспечения. Вторая торпеда повредила левую гондолу. – Они встретились взглядами. – Капитан, мы не сможем перейти в варп.
      Грэлв видела, что клингонский корабль – блестящий осколок металла на главном обзорном экране мостика, контрастирующий на темном фоне космоса – изменил направление. Она знала, что оставались считанные секунды, пока нападавшие не займут положение, чтобы нанести еще один удар. С недействующим варп двигателем ее выбор быстро сокращался.
      – Активировать оружие, – выкрикнула она. – На этот раз я хочу заткнуть ему рот. – Она бросила взгляд через плечо на станцию коммуникации. – Передайте общий сигнал бедствия. У нас не хватит дубинок, чтобы справиться с ними в одиночку.
      Пока ее команда вокруг нее работала, Грэлв игнорировала сигналы тревоги, приходящие почти с каждой станции мостика. Ее люди знали свое дело, а от нее требовалось обеспечить спокойствие и контроль, чтобы направлять их следующие несколько минут. Несмотря на ее гнев на то, что они по непонятным причинам попали в засаду, демонстрация ее легендарной андорианской крови сейчас не слишком хорошо послужила бы ее команде.
      Из- за передней тактической станции, расположенной слева от главного экрана, в ее направлении кивнул лейтенант коммандер Дортан. Болианин, один из первых закончивших Академию, был к тому же опытным офицером тактиком. Прежде он служил на «Бозмане», и его служба на нем закончилась всего за неделю до таинственного исчезновения этого корабля вблизи Экспансии Тифона в прошлом году. Будучи пограничным патрульным кораблем, «Бозман» получил немало царапин, и дал Дортану возможность отточить свои навыки. Грэлв была благодарна за его присутствие.
      – А вы говорили мне, что служба исследователя скучна. – Его попытка пошутить прошла незамеченной. – Черт побери, откуда они заявились?
      Грэлв сама размышляла над этим. Мгновение назад «Гагарин» был на орбите Нивидулы IV: бесплодной и неисследованной планеты, расположенной не более чем в трех часах пути на скорости варп два от клингонской нейтральной зоны. Этот регион патрулировался нерегулярно, но беспилотные сенсорные зонды обнаружили на Нивидуле вблизи поверхности планеты следы дилития. Задачей «Гагарина» было определить, действительно ли в структуре планеты было большое количество ценного минерала, и тем самым подтвердить возможность добычи полезных ископаемых, а также степень безопасности. Все-таки невозможно было быть слишком осторожными вблизи клингонского пространства.
      Но торпеды вражеского крейсера расстреляли спокойную, ничем не примечательную исследовательскую миссию «Гагарина», и если капитан Грэлв не примет меры, ее судно вскоре постигнет та же судьба.
      Клингоны в последнее время были нехарактерно тихими, не обменивались в подпространстве враждебными замечаниями. Станции мониторинга вдоль нейтральной зоны на протяжении многих месяцев сообщали лишь о единичных перемещениях кораблей по ту сторону клингонской границы. Ходили грозные слухи и предположения обо всем: начиная с заразной чумы, опустошающей Империю, и кончая неизвестной расой, напавшей на них на другом краю клингонского пространства. Грэлв, подобно многим закаленным ветеранам, полагала, что все было намного проще. По всей вероятности у клингонов просто не было причин беспокоить Федерацию.
      До сих пор.
      Дилитий для клингонов был столь же ценным, как и для Федерации. К сожалению у Империи в пределах ее границ было меньше планет, богатых рудой, чем у Федерации. Клингоны были вынуждены постоянно расширять свои территории в поисках дополнительных ресурсов. И это делало понятным их прицеливание к отдаленным планетам на границе соседних областей космоса.
      – Они снова приближаются, – сказала лейтенат Линда Паркер, указывая на главный экран. Она сверилась со своим маленьким тактическим дисплеем, чтобы подтвердить позицию клингонского корабля относительно «Гагарина». – По левому борту прямо по курсу.
      Грэлв изучила видовой экран, на котором клингонский корабль шел по дуге и маневрировал для очередного захода. Экран по мере приближения передавал каждую деталь корпуса вражеского корабля. Из всевозможных бортовых иллюминаторов сиял свет, и Грэлв на миг представила, что видит в некоторых из тех порталов клингонов, ожидающих в предвкушении удобного случая пойти на штурм звездолета Федерации, пустить в расход его команду, и разграбить его. На какой-то миг она пожалела, что системы отображения сенсоров оказались столь точны. Лейтенант Синак повернулся вместе с креслом от коммуникационной консоли.
      – Капитан, мы получили ответ на наш сигнал бедствия. «Защитник» – единственное судно, которое в состоянии оказать нам помощь, но они на расстоянии трех часов полета на максимальном варп, – сказал вулканец, сохраняя типично стоическое выражение лица.
      Грэлв поморщилась от этих новостей. Она знала, что у ее научного судна класса Оберт нет ни малейшего шанса против клингонов. Более того, Грэлв удивлялась почему они все еще живы: ведь вражеский корабль был способен уничтожить их единственной атакой с лету. К тому же без варп двигателя у «Гагарина» не было ни малейшей возможности опередить нападающего. Возможно корабль не может сбежать, но он все еще способен нанести серьезный урон, прежде чем они лишат его возможности сопротивляться.
      – Торпеды наведены, – откликнулся с тактической станции Дортан.
      – Огонь!
      Когда были запущены торпеды, под своими ногами Грэлв почувствовала почти незаметную вибрацию палубы,. Два смертоносных заряда оранжевой энергии изверглись из носовой торпедной установки «Гагарина», и почти тотчас же за ними последовала вторая пара. Все на мостике следили, как первые две торпеды ударились о передние щиты клингонского крейсера, как расплескалась энергия, когда непреодолимая мощь встретилась с неподвижным объектом.
      Когда попала третья торпеда, Грэлв увидела, как вспыхнули защитные экраны, и прищурилась, когда четвертый залп «Гагарина» прошел через барьер и продолжил двигаться до тех пор, пока не нашел холодный металл корпуса крейсера.
      Команда мостика одобрительно зашумела, когда увидела результат залпа Дортана, хотя сам болианин не остановился, чтобы восхититься делом своих рук. Его пальцы летали по тактической консоли, уже активируя корабельные фазеры или отдавая приказ на новый запуск торпед.
      – Мы слишком близко. Дайте мне немного простора, Паркер, – приказала Грэлв.
      На экране появилось клингонское судно, уже оправившееся от незначительных повреждений, которые возможно нанесла ему атака Дортана. Потом звезды резко переместились, когда «Гагарин» начал лавировать, чтобы дать простор для маневра, и пластины его корпуса протестующее застонали от нагрузки. Просто судно было сконструировано не для боя. По сравнению с линейным крейсером, ее корабль был летаргическим слизняком даже если действовал на полную мощность.
      Грэлв видела, как передние пусковые торпедные установки крейсера запылали красным, когда он приготовился стрелять в ответ. Ее глаза метнулись к статусу тактического дисплея на рулевой консоли, и она с ужасом поняла, что верхняя секция первичного корпуса «Гагарина» была повернута лицом к врагу. На таком расстоянии следующий удар клингонов станет фатальным.
      – Приготовиться к удару!
      И снова Грэлв поняла, что этого было слишком мало, слишком поздно. Без щитов, способных его защитить, «Гагарин» был уязвим перед любой торпедой, попавшей в секцию блюдца. На мостике каждый, кто не обеспечит себе надежную поддержку, будет выброшен с места в момент удара.
      Верхнее освещение замерцало, экраны мониторов на всем мостике замигали, взвыл сигнал тревоги. Шум на маленьком мостике был просто оглушительным. Резкий запах дыма, сопровождаемый почти тотчас же запахом огнеподавляющих химикалий, которые были распылены автоматически, чтобы справиться с горящей консолью, проник в ноздри капитана.
      Из рулевой консоли, когда она взорвалась, посыпались искры и шрапнель. Грэлв отвернулась вместе с креслом и, вскинув руки вверх, чтобы защитить голову, скрипнула зубами от внезапной, сильной боли от раскаленного металла, проникшего сквозь материал ее формы к ее коже. Она слышала и другие удары о спинку ее кресла, и даже о переборку задней части мостика, когда обломки от взрыва находили свои невольные цели.
       Боже правый. Паркер… Игнорируя свои собственные раны, Грэлв выскочила из своего кресла, чтобы опуститься на колени перед телом упавшего рулевого офицера, которую взрывом безжалостно приложило о палубу. Она пробежалась пальцами, чтобы найти пульс, но остановилась, когда увидела невидящие открытые глаза Паркер.
      Капитан почувствовала, что ее лицо вспыхнуло от гнева. Разве она не разговаривала с Паркер пятнадцать минут назад, обсуждая приближающуюся свадьбу лейтенанта? Рулевой офицер планировала взять отпуск на следующей неделе, чтобы вернуться на Землю для брачной церемонии.
      Грэлв сердито отвергла эти мысли. Для этого не было времени. Гарровик уже спрыгнул вниз в командную зону и принял рулевое управление, пытаясь заставить действовать поврежденный пульт.
      – Я перенаправляю системы, но они инертны, капитан.
      Грэлв не нужно было слышать его невысказанное дополнение. Они не способны маневрировать, чтобы защититься от следующей атаки. Когда клингоны снова развернутся, «Гагарин» потеряет ход.
      – Они приближаются! – крикнул Дортан сквозь вой тревоги.
      Он вдавил кнопку управления стрельбой, когда вражеский корабль снова стал увеличиваться на главном экране. Еще одна пара торпед понеслась прочь от «Гагарина», попав в щиты клингонского крейсера. Вражеское судно выстрелило. Грэлв схватилась за свое кресло, когда ее корабль встряхнуло еще раз.
      – Тревога, – сообщил корабельный компьютер бесчувственным женским голосом. – Разрушение внешнего корпуса, палуба семь, секция восемнадцать.
      Грэлв опустилась в кресло.
      – Мы их хотя бы повредили?
      Дортан с отвращением покачал головой.
      – Не очень. – Внезапно он кулаком ударил по консоли. – Контроль вооружения отключился!
      Ну вот и все. Без оружия, без щитов, без возможности маневрировать у «Гагарина» больше не было шансов. Следующая атака клингонов скорее всего будет последней.
      – Капитан, – сказал Синак, – я получаю входящее сообщение с корабля клингонов. Они приказывают нам сдаться и приготовиться к абордажу.
      Все глаза на мостике уставились на Грэлв. Она смотрела на встревоженные лица своей команды, ждущей, чтобы она сказала что-то, чтобы успокоить их. Хотела бы она заверить их, что они выпутаются из этого, что они вернутся домой. Но она знала, что это будет ложью.
      – Они преследуют какую-то цель. – Только невероятным усилием она смогла сохранить в своем голосе уверенность. – Если бы они хотели нас убить, к настоящему времени нас бы уже распылили.
      Она учла и возможность того, что командующий клингонского корабля сделал это, чтобы просто позлорадствовать, прежде чем нанести последний смертельный удар.
      – На экран.
      Изображение вражеского корабля сменилось на изображение клингонского офицера, явно капитана корабля. Клингон оказался темнокожим мужчиной с узкими глазами, которые Гэлв сразу же сочла угрожающими. Потребовалось лишь мгновение чтобы понять, что он был из той разновидности клингонов, которую она не встречала довольно давно. Он, как и другие клингоны, которых она смогла различить на мостике, не обладал высоким лобным гребнем, который за последнее время она видела все чаще. Вместо длинных ниспадающих волос и густой бороды, которые у нее ассоциировались с клингонами, у этого капитана были довольно коротко подстриженные волосы. Тонкая козлиная бородка и длинные опущенные усы обрамляли злую улыбку, полную зубов, на которых отражалось тусклое освещение мостика его корабля. Это было лицо человека, знающего, что он загнал добычу в угол. Грэлв очень хотелось засадить пяткой своего ботинка прямо в эту улыбку.
      – Корабль Федерации, я К’лэвут, командующий клингонского имперского крейсера ?Во’таг?. Наши сканеры показывают, что вы повреждены. Впрочем, должен передать вам, что вы противостояли моей атаке лучше, чем я ожидал.
      Грэлв поднялась со своего кресла, впившись взглядом в клингонского командующего.
      – Я капитан Грэлв со звездолета «Гагарин». Почему вы без провокации с нашей стороны напали на нас в пространстве Федерации?
      Улыбка исчезла с лица клингона.
      – По праву, данному тем, у кого есть сила, чтобы побеждать слабых, андорианка. Для тебя было бы благоразумнее придержать свой язык и ограничить свои ответы простым подтверждением моих приказов. Отключай то что осталось от твоей жалкой обороноспособности и готовься принять мою команду. Если вы не подчинитесь, я вас уничтожу.
 

 
      Грэлв едва могла держать под контролем свой гнев, наблюдая как К’лэвут небрежно прогуливается по верхнему мостику «Гагарина». Он шел медленно, сжав руки за спиной, словно у него было все время мира. Свет верхнего освещения отражался от золотой перевязи, украшавшей плечо клингона, а так же от ножа, прикрепленного к его поясу. Глаза Грэлв следовали за оружием, в то время как ее разум выдвигал предположения, что бы она могла с ним сделать.
      Другие клингоны охраняли оставшийся персонал мостика, и Грэлв знала, что команду со всего корабля также собрали в одном месте. Сколько из них было ранено или убито во время этого нападения? Если то, что она слышала об отношении клингонов к пленникам было правдой, она подозревала, что те члены ее команды, которые уже были мертвы, оказались более удачливыми.
      К’лэвут двигался вокруг мостика против часовой стрелки, и его глаза замечали огромное множество шлифованных консолей, обитых кресел, даже мягкое, ненавязчивое освещение, которое давало свет различным станциям мостика. Грэлв видела как он с явным отвращением трясет головой.
      – Неудивительно что ваши суда комплектуют слабаками, – сказал он. – В бою вы слишком много полагаетесь на технику. Именно поэтому вы в конечном счете падете перед Империей клингонов.
      – Могу себе представить, сколько возражений вы получили бы по этому поводу, – возразила Грэлв.
      Она осознавала риск, который принимала, подстрекая К’лэвута таким образом. Было немного рас, к которым клингоны не питали отвращения, и андорианцы отнюдь не относились к этой группе избранных. К’лэвут тихо рассмеялся.
      – Если бы это было мое решение, этот корабль и ваша команда уже были бы уничтожены. Мне пленники ни к чему, но мое начальство обеспокоенно тем, что Федерация прилагает такие усилия в этом регионе космоса. Если на том грязном шарике, который вы изучали, есть какие-либо признаки богатых ресурсов, нельзя позволить Федерации припрятать их только для себя.
      – Не понимаю о чем вы говорите, – сказала Грэлв.
      Конечно это была ложь. Исследовательские команды Федерации пришли к тому же заключению об этом секторе, что и клингоны. Но К’лэвут не выказал ни малейшего признака того поверил ли он Грэлв, или хотя бы заинтересовался этим. Он продолжил свой осмотр мостика, прошел мимо главного экрана, и остановился рядом с тактической станцией, возле которой под охраной стоял Дортан. Он смерил болианина взглядом, словно определяя ценность объекта и решая, сохранить его или выбросить.
      – Вы офицер по тактике, – сказал он.
      Дортан кивнул.
      – Верно.
      – Значит вы тот, кто так умело выпустил по моему кораблю торпеды. Весьма впечатляющая демонстрация для того, кто сослан на научное судно. – Лицо клингона исказила широкая улыбка. – Очевидно вы прежде видели бой. Расскажите.
      Болианин бросил быстрый взгляд в сторону Грэлв, которая кивком разрешила ему продолжать.
      – Прежде чем получить назначение сюда, я служил на корабле пограничного патруля. Время от времени у нас случались стычки с клингонами и пиратами.
      – Ах, да, – сказал К’лэвут. – Пограничные корабли. Я слышал о таких стычках. По большей части они отлично сражаются. Тот факт что сегодня вы стоите здесь – свидетельство ваших способностей.
      Рука клингона приобрела неясные очертания, когда сжалась в кулак и, метнувшись вперед, ударила Дортана в челюсть. Удар был таким сильным, что офицер по вооружению ударился о твердую стенную панель. Он упал на одно колено, прежде чем смог среагировать, и протянул руку, чтобы вытереть кровь с угла рта.
      – Ты жалкий червяк, – прошипел К’лэвут. – Отказаться от положения на боевом корабле ради этого. – Он махнул рукой, показывая мостик. – Или твое мужество оказалось слишком слабым для испытаний? Пришлось искать убежище от трудных реальностей войны?
      Грэлв, проигнорировав охранника клингона и направленный на нее дисраптор, выступила вперед.
      – Довольно.
      К’лэвут все еще улыбаясь повернулся лицом к капитану «Гагарина».
      – И теперь тебя спасает женщина. – Он бросил еще один взгляд на Дортана. – Скажи мне, болианин. Тебе нравится получать приказы от андорианца, и притом от женщины? Клингоны скорее предпочтут хег'бат, вместо жизни в таком отвратительном рабстве. Хотя с другой стороны такой выбор требует мужества, которым ты, очевидно, не обладаешь.
      – Я сказала довольно, – повторила Грэлв твердым голосом. – Я сдалась вам ради спасения своей команды. Чего вы еще хотите?
      К’лэвут спустился в командную зону, ступая с уверенностью того, кто знает что контролирует ситуацию, пока не остановился меньше чем в шаге от Грэлв. Он наклонился еще ближе; так близко, что Грэлв могла почуять острый запах его дыхания: немое доказательство того, что он недавно употреблял мерзкую пищу.
      – Ты передашь мне командование над этим кораблем, андорианка, чтобы я мог преподнести его Империи в качестве трофея. Если ты откажешься, вместо него я преподнесу твою голову, и головы всех членов твоей команды.
      – А если подчинюсь? – спросила она. – Что будет с моими людьми?
      К’лэвут пожал плечами.
      – Им не причинят вреда.
      Грэлв прекрасно понимала, что видит намек на блеф в глазах клингона. У нее не было никаких иллюзий о том, что ее ждало что-то кроме медленной, мучительной смерти. Клингоны ненавидели андориан даже больше, чем они ненавидели большинство рас, составляющих Федерацию.
      Зная это единственное о чем ей оставалось волноваться – о своей команде. Обреченно вздохнув Грэлв кивнула. Вернувшись к командному креслу она указала на пад, встроенный в подлокотник ее кресла.
      – Что вы делаете? – спросил К’лэвут, с предупреждающей интонацией в голосе.
      – Вызываю корабельный компьютер, – ответила Грэлв. – Мое кресло обеспечивает прямую связь для капитана и первого офицера.
      К’лавут одобрительно кивнул.
      – Превосходно. Насколько я понимаю процедуру, вы просто отмените свои коды?
      Кивнув Грэлв указала на вспомогательную клавиатуру управления на правом подлокотнике кресла.
      – Как только я отдам приказ компьютеру, он активирует последовательность команд, которые я сюда введу.
      Лицо клингона омрачило подозрение. Как бы он ни ненавидел андорианцев, он знал, что они никогда не заканчивают борьбу, пока остается хотя бы шанс, что они могут выиграть или по крайней мере провести отчаянную атаку исподтишка.
      – Вы так легко сдаетесь?
      – Мы говорим о моей команде, К’лэвут, – возразила она. – Я не рискую, когда дело касается их.
      Клингон казалось принял это.
      – Хорошо, андорианка. Ты купишь им жизнь, по крайней мере на некоторое время. Однако они дорого заплатят за твои действия, если ты попытаешься меня обмануть. – Он кивком головы указал на кресло. – Вводите код.
      Затаив дыхание Грэлв вдавила кнопку управления на подлокотнике кресла.
      – Компьютер, это капитан Грэлв, запрашиваю доступ к системе безопасности. Активировать командный протокол Альфа Омега три девять пять пять.
      Компьютер покорно ответил.
      – Запрос принят. Активирована последовательность самоликвидации. Взрыв через шестьдесят секунд.
      – Ох, – небрежно произнесла Грэлв, увидев потрясенное выражение лица К’лэвута. – Компьютер также был запрограммирован уничтожать корабль, чтобы уберечь его от попадания в руки врага. Кажется я дала ошибочный код.
      Она удовлетворенно улыбнулась. Коммандер Гарровик поначалу усомнился в ее идее взорвать судно, но, поняв ее рассуждения, поддержал ее как делал всегда. План, торопливо приведенный в действие за минуту до того, как клингоны проникли на борт, мог спасти команду «Гагарина» от многих лет пыток и унижений в руках врага.
      Не прислушиваясь к тому, как компьютер ведет обратный отсчет секунд до взрыва, игнорируя К’лэвута и хватку клингонов окруживших ее, она думала о своих товарищах. Узнает ли кто-нибудь когда-нибудь правду о том, что здесь произошло? Она понимала что вероятно нет. Равно как и семьи ее экипажа никогда не узнают, какое мужество продемонстрировали сегодня их родные. Хотя у нее не будет возможности рассказать об этом своему клану, она знала, что жертва, которую собрались принести она и ее команда, имеет большую ценность чем их служба. Ей достаточно было увидеть встревоженное выражение лица К’лэвута, чтобы понять это. Если бы она могла забрать его в могилу, она умерла бы счастливой.
       Глава 3
 
       Звездная дата 8461.7, 2287 по земному летоисчислению
      Только исчезающая сила в кончиках его пальцев отделяла Джима Кирка от неприятного падения. К счастью он нашел ногами опору, и смог снять часть напряжения с протестующих рук и плеч. Пот заливал ему глаза, но его ненадежное положение не позволяло ему роскоши оттереть его с лица.
      Посмотрев верх он заприметил следующий захват немного выше справа от его головы, и еще один чуть выше него. Чтобы добраться до ближайшего из этой пары, он должен был почти до предела вытянуть руку, и этим движением на мгновение потерять равновесие. Кирк посмотрел вправо, и увидел еще один многообещающий выступ для ноги. Если он будет осторожен, объединив достижение первого захвата с перемещением ноги, а затем поднимется ко второму, то подтянет себя почти на метр ближе к своей цели. Только бы он смог это сделать.
      Он вытащил правую руку из маленькой щели, за которую держался, скользнул ей по поверхности стены, нащупывая новый захват. Когда он двинулся, его левая рука запротестовала от чрезмерного напряжения, необходимого для удержания его веса. Он чувствовал, что его левое плечо начало дрожать: явный признак усталости мускулов.
      Найдя правой рукой узкую щель, он вдавил в нее свои пальцы, чтобы закрепиться ровно настолько, чтобы передвинуть правую ногу к следующему уступу, и поднять свое тело на те драгоценные сантиметры. Его левая нога висела свободно, а левая рука прижалась к стене, и его балансировка теперь действительно была нестабильной. Кирк посмотрел на второй захват чуть выше правой руки.
      Время уходило. Он не мог позволить себе неточности. С мускулами правой руки, требующими облегчения, Кирк ринулся вверх, выбросив левую руку по стене, пока его пальцы не нащупали захват. Он ухватился за него, и, закрепившись по крайней мере временно, позволил себе вздохнуть от облегчения.
      – Упражнение завершено, – произнес женским голосом компьютер «Энтерпрайза». – Остаток времени 4.07 секунды. Поздравляю с успешным восхождением. Для своего следующего упражнения можете попробовать более высокий уровень сложности.
      – Держи карман шире, – выдохнул Кирк.
      Внизу и позади себя он услышал аплодисменты. Он осторожно повернул тело, чтобы посмотреть в сторону своей ранее незамеченной аудитории, и увидел долговязый силуэт признательно хлопающего главного корабельного медика Леонарда Маккоя. Глядя на своего друга с высоты третьего яруса главного гимнастичесокго зала «Энтерпрайза», Кирк осознал, что действительно завершил упражнение с опережением времени. Начав свой спуск, Кирк окликнул Маккоя.
      – Разве тебе больше нечем заняться?
      Прогуливаясь вдоль стены, доктор ответил.
      – Состояние здоровья командующего офицера корабля всегда для меня высокий приоритет, капитан. Рад видеть, что вы наконец приняли мой совет. Я даже попросил Ухуру внести этот важный случай в корабельный журнал. Однако ваш выбор упражнений оставляет желать лучшего.
      – То есть? – спросил Кирк, теперь уже почти на полпути вниз, продолжающий спускаться.
      – Лазание по стенам корабля я обычно связываю с умственными расстройствами. Хотя думаю после Эль Кэпитан я должен быть благодарен. – Маккой осмотрелся по сторонам, прежде чем добавить. – Не потеряйте захват, капитан. Я что-то не вижу поблизости летающих вулканцев, готовых спасти вас на этот раз.
      Кирк покорно вздохнул, прекрасно осознавая, что пройдет еще немало времени, прежде чем Маккой позволит ему забыть почти смертельный инцидент в Йосемитском национальном парке – увольнение на берег в прошлом месяце. При попытке свободного подъема на Эль-Кэпитан, Кирк не удержался и упал с высокой гранитной скалы. Если бы не счастливое присутствие Спока и пары антигравитационных ботинок, которые были на нем в тот день, Кирк бы умер. Той ночью Маккой за ужином устроил ему разнос за неприятное происшествие, и с той поры пользовался каждой возможностью, чтобы напомнить Кирку о его любви к ненужному риску.
      Левая нога Кирка коснулась мата, и он отошел от стены, получив новую порцию аплодисментов от Маккоя, которые он проигнорировал, и потянулся за полотенцем. Кроме боли в мускулах, которая, как он знал, утром будет еще больше, он чувствовал восторг, который всегда испытывал от успешно законченной задачи. Возможно ему не было чуть больше тридцати, но он был все еще в отличной физической форме для человека… старше тридцати.
      – Доктор, так что же привело вас сюда на самом деле? – спросил Кирк, вытирая лицо. – Пришли посмотреть как капитан справляется с кораблем битком набитым политиками? Волнутесь, что меня подмывает выбросить парочку из них из шлюза?
      Маккой пожал плечами.
      – Вы не в первый раз подумываете над этим.
      Капитан соглашаясь усмехнулся. Он потерял счет тому сколько раз переправлял послов или других представителей Федерации за время своей карьеры, так же как он забыл, сколько из этих пассажиров были причиной головной боли или неприятностей по пути. Однако, по правде говоря, Кирк считал текущую миссию «Энтерпрайза» по транспортировке дипломатической команды Федерации на Звездную базу 49 одним из наиболее спокойных и непримечательных заданий, которыми он когда-либо занимался. Вместе с доктором Кирк начал неторопливую прогулку по гимнастическому залу, время от времени перебрасываясь словами с членами своей команды, принимая или отвечая на их приветствия.
      – Не думаю что этот раунд мирных переговоров будет похож на те, что у нас были в прошлом, Боунз, – сказал Кирк. – Во-первых, это была идея клингонов, а не наша.
      – К этому приложил руку генерал Корд, – ответил Маккой. – И при том, что он не самый высокий в клингонском списке фаворитов, он все же ухитрился убедить Высший Совет в необходимости новых мирных переговоров.
      Кирк кивнул. Генерал Корд был дипломатическим представителем клингонов на Нимбусе III, месте недавно завершенной миссии «Энтерпрайза». Эта планета, неудавшийся дипломатичесикй эксперимент, организованный Федерацией, Клингонской и Ромуланской Империями, сомнительно называлась ?планетой галактического мира?.
      За несколько лет, прошедших с момента основания совместной планетарной колонии, стало понятно, что это название неверно. Каждое из трех правительств в конечном счете отозвали свою поддержку проекта, как только стало ясно, что добиться мира будет труднее, чем заставить колонистов делиться скудными ресурсами Нимбуса III. Оставшиеся представители каждого правительства предпринимали несколько слабых попыток соблюсти порядок, но эти личности чаще были обычными политиками, которые потеряли покровительство своих правительств. Назначение на Нимбус III в качестве дипломатического атташе почти всегда было признаком того, что политическая карьера закончена.
      Спустя почти двадцать лет после основания колонии, фанатичный вулканец Сайбок захватил главный поселок колонии, Город Рая, взяв в заложники Корда и других представителей правительств. За их освобождение были выдвинуты требования, и Звездный флот послал «Энтерпрайз» провести расследование и попытаться освободить их. Потом стало очевидно, что ситуация с заложниками была уловкой, разыгранной Сайбоком, чтобы помочь ему похитить звездолет, и отвести его к Ша Ка Ри: планете, расположенной в центре Млечного Пути, которую многие считали мифом.
      И если не слишком усложнять дело, Сайбок оказался сводным братом Спока. В добавок Кирку пришлось столкнуться с клингонской хищной птицей, чей молодой и нетерпеливый капитан Клаа увидел возможность получить славу, сразившись с «Энтерпрайзом» и самим Кирком. Только вмешательство генерала Корда предотвратило гибель Кирка от рук Клаа.
      – Надеюсь Корд все-таки завоевал поддержку Совета, – сказал Кирк. – Он прав, когда говорил, что нашим правительствам нужно сесть и поговорить. Но по обе стороны слишком много молодых, легковозбудимых капитанов кораблей. Рано или поздно они окажутся перед очередным инцидентом, который может закончиться не так мирно, как наш.
      – Неужели ты действительно думаешь, что агрессия клингонов исчезнет за один день? – спросил Маккой.
      Кирк пожал плечами.
      – Это странная галактика, Боунз. Думаю в ней возможно все, даже мир с клингонами.
      Он усомнился в своих словах, едва произнеся их, и по выражению лица Маккоя понял, что доктор тоже был неубежден. Мужчины остановились, оказавшись перед входом в раздевалку. Маккой спросил:
      – Ну а теперь, когда вы закончили имитировать денебианского горного козла в брачный период, может быть сообразим какой-нибудь ужин? Думаю у меня осталось кое-что от того секретного компонента для моих знаменитых бобов.
      Вытерев лицо полотенцем еще раз, Кирк покачал головой.
      – Я обещал Споку сегодня вечером поиграть с ним в шахматы. По моему он провел последние несколько недель, совершенствуя защиту против ходов, которыми я одолел его в прошлый раз.
      Их разговор был прерван ожившей внутренней системой связи «Энтерпрайза». Знакомый свист сопровождался голосом коммандера Ухуры, которая, насколько знал Кирк, должна была быть на дежурстве на мостике еще примерно час.
      – Мостик капитану Кирку.
      Кирк прогулялся к ближайшей коммуникационной панели, встроенной в стену рядом с входом в раздевалку, и открыл канал.
      – Кирк слушает. Что там, Ухура?
      Крошечный дисплей рядом с панелью активации показал изображение Ухуры, сидящей за своей станцией на мостике.
      – Сэр, мы получили подпространственное сообщение высшего приоритета от адмирала Беннета с Земли. Он срочно хочет переговорить с вами.
      Нахмурившись, Кирк обменялся с Маккоем взглядами. Роберт Беннет, начальник штаба командования Звездного флота, редко связывался лично с командирами кораблей, оставляя такого рода задачи своей маленькой армии помощников. Фактически это был второй раз, когда он поступал так с Кирком; первый раз случился во время инцидента на Нимбусе. Кирк был уверен, что какой бы ни была причина этого последнего коммюнике, она должно быть была столь же серьезной.
      – Я приму его здесь, – сказал он.
      Изображение на экране сменилось на изображение Роберта Беннета. Адмирал был строгим мужчиной с темными, узкими глазами, глядящими из-под густых бровей, которые были очень заметны под низкой линией каштановых волос. Мальчишеская улыбка, казалось, почти всегда пряталась под поверхностью холодного выражения, которое доминировало в чертах его лица. При виде Кирка, одетого в промокший от пота тренировочный костюм, бровь Беннета взмыла еще выше и в уголках его рта заиграла улыбка.
      – Капитан Кирк, – сказал он, – кажется у меня вошло в привычку ловить вас в различных состояниях внепланового расслабления. У вас вообще есть звезднофлотовская униформа?
      Кирк рассмеялся, вспомнив свой последний разговор с Беннетом сразу после возвращения на «Энтерпрайз» из его отдыха на природе со Споком и Маккоем в Йосемите. Он был грязен, отчаянно нуждался в душе и смене одежды, и был не в совсем профессиональном обличье, которое хотелось бы продемонстрировать начальнику штаба Звездного флота.
      – Всего лишь небольшая разминка, чтобы снять напряжение, Боб, – ответил Кирк. – Толпа дипломатов это как узел на плечах. Вы ведь помните каково это.
      Беннет кивнул.
      – Помню. Именно поэтому я позволил повысить себя в звании. Может быть и вы станете умнее и однажды передумаете.
      – Только через мой труп, – сказал Маккой достаточно громко, чтобы это передали динамики коммуникатора.
      Кирк покосился на своего друга, хотя уже давно перестал удивляться тому, что мог ляпнуть в данной ситуации Маккой. В конце концов доктор никогда не следовал протоколам Звездного флота. Беннет сказал:
      – Джим, не думаю что стоит вам говорить, какой важной считает эту встречу с клингонами совет Федерации. У нас есть шанс закопать кое-какие топоры, возможно навсегда.
      – Я бы соврал, если бы не сказал, что отношусь ко всему этому более чем скептически.
      – Как бы там ни было, но вы не одиноки в своих чувствах, и ропот не только среди нас, ветеранов. У нас есть причина быть уверенным в том, что эта идея не популярна среди многих людей.
      – И почему это мне кажется, что он собирается сказать нам, что это задание может оказаться не совсем спокойным? – спросил Маккой.
      Он скрестил руки, и на его лице отразилось выражение, которое, как знал Кирк, его друг принимал, когда слышал что-то, что не хотел слышать.
      – Ваш доктор прав, – сказал Беннет. – Мы получили данные разведки, в которых говориться, что кто-то может попытаться сорвать конференцию.
      – Клингоны?
      – Возможно, хотя я не исключаю людей и с нашей стороны. Подпространство битком набито людьми, высказывающимися против любых соглашений с Империей. У вас может возникнуть работа, выходящая за пределы предполагаемой, Джим, так что следите за кормовыми щитами. Мои люди будут присматривать за всем, и передадут мне любую информацию, которую мы сможем достать, но я рассчитываю, что вы удержите все под контролем. Удачи. Беннет закончил.
      Когда экран потемнел, Маккой вздохнул.
      – Чтож, еще один скучный день, а, Джим?
      Кирк не ответил. Вместо этого его мысли утремились к конференции. Такой мирной и благородной в своих намерениях и последствиях, что любой инцидент мог повредить процессу, или, что было намного важнее, вовлеч кого угодно. Он знал, что с усилением напряжения отношений между Федерацией и Империей в последние годы, в которое он сам внес вклад, нужно совсем не многое, чтобы между двумя силами разразился конфликт.
      Он вспомнил вечеринку, которую они закатили на борту «Энтерпрайза» после инцидента с Клаа и его кораблем близ Ша Ка Ри. Недоразумение уладили к удовлетворению обеих сторон. Тем вечером команды смешались, и Кирк невольно задался вопросом, была ли реальная возможность длительного мира между Федерацией и клингонской Империей.
      Однако нутром он чувствовал, что такой длительный мир придет еще не скоро. Мирные переговоры не уберегли его, когда он вынужден был стоять беспомощно на мостике своего поврежденного корабля, когда Дэвид Маркус, его единственный сын умирал в руках клингонов. Хотя время ослабило агонию того ужасного дня, боль осталась, настолько подавленная, что только его близкие друзья могли почувствовать что-то кроме гордости и уверенности капитана звездолета, которую он обычно демонстрировал.
      Однако время от времени он чувствовал ее, затаившуюся глубоко внутри, терзающую его душу и омрачающую его надежды на мир с врагами, возможно навсегда. Только невероятным усилием воли он смог похоронить эти чувства в себе, а его сосредоточенность на своей команде не позволила его личному недоверию к клингонам влиять на его обязанности поддерживать принципы Звездного флота и Федерации. Почувствовав на себе взгляд доктора, Кирк поднял глаза и улыбнулся.
      – Чтож, именно поэтому мы везем дипломатов. Удастся ли это зависит от них.
      Маккой фыркнул.
      – Во всяком случае я доверяю клингонам больше, чем дипломатам. С клингонами хотя бы всегда знаешь чего ожидать.
 

 
      Поначалу нерешительно, но с неумолимой настойчивостью первые лучи солнечного света проникли в густые, влажные джунгли, прогоняя тьму. Мелодичный хор бесчисленных насекомых ослабел с приближением рассвета, когда ночные хищники устремились к своим убежищам до возвращения сумерек. Вода щедро капала на пышный подлесок с высоких крон деревьев.
      Возвышенность среди джунглей была горой средних размеров. Сформированная из гранита из недр планеты, ее вершина была окутана густым слоем облаков. Никто и никогда не осмеливался подниматься к вершине горы; причина же была в полном отсутствии интереса к тому, что могло ожидать там бесстрашного исследователя. У горы даже не было названия. Она была похожа на остальную часть планеты, которая ее породила: ничем не примечательная в глазах тех, кто называл этот мир домом.
      У основания этой горы располагалась гигантская каменная стена пятнадцати метров в высоту, образующая U-образную фигуру, которая примыкала к отвесному склону горы, создавая замкнутую огороженную территорию в пол километра в диаметре. Ровные линии стен и гладкая поверхность слишком контрастировали с окружением, а ее искусственное прос окружениемисхождение делал очевидным предательский гул мощного энергетического щита, окружающего комплекс. Генерируемый рядом больших металлических вышек, равномерно возвышающихся из земли за пределами стены, щит был практически непроницаем для оружия, сенсорного сканирования, и лучей транспортера.
      Сама стена имела один единственный вход, который блокировался парой массивных металлических дверей, чья полированная поверхность давно потускнела, и покрылась ржавчиной из-за вездесущей влажности джунглей. За пределами стены огромное отверстие формировало вход в гору. Получившийся туннель был освещен рядами тусклых, желтых ламп, свисающих с проводов, проложенных по бокам подземного прохода. С обеих сторон от входа располагались двадцать пять двухэтажных строений, сделанных из одинаковых каменных блоков и металлических соединений, тянущихся вдоль массивных стен по внутреннему периметру. Только одно здание отличалось от других по конструкции: в этом стоящем отдельно строении размещался одинокий транспортник малой дальности. Там было место больше чем для одного корабля, но учитывая обстоятельства, это было именно то что нужно. Несмотря на большую численность населения лагеря, единственный способ, которым могли передвигаться его обитатели на корабле: в качестве груза, а не пассажиров.
      За последний десяток лет тюрьму несколько раз подновляли в ответ на многолетнее ветшание из-за влажности джунглей и суровых погодных условий. Перед теплым сезоном с его гнетущей жарой, сильные бури разоряли регион на протяжении многих месяцев. Суровый сезон муссонов заканчивался, и температура повышалась. На несколько недель жара становилась потенциально смертельной для всех, кроме самых выносливых форм жизни. Учитывая такие условия, а также и тот факт, что нигде на этом полушарии нельзя было найти ничего даже отдаленно напоминающего цивилизацию, эта область была идеальным местом для тюрьмы.
      За исключением пяти зданий, в которых размещался центр управления тюрьмой, оружейный склад, и помещения для охраны, остальная часть строений использовалась как камеры для заключенных. Каждый из бараков состоял из сорока тюремных камер, и был защищен дверью из тяжелого титана. Серые, нешлифованные двери были идентичны: метр в ширину, два в высоту, и пол метра в толщину. Единственная узкая щель примерно двух сантиметров в высоту и пятнадцать в длину, нарушала монолитность поверхности каждой двери в полуметре от верхнего края.
      В одной из камер здания, известного заключенным как Барак 6, Стивен Гарровик лежал с открытыми глазами на верхней койке двухъярусной кровати. Более похожая на гамак, нежели на настоящую кровать, она была сделана из груботканого материала, и ее матрас оседал под весом его тела. Хотя она была достаточно удобной, и намного лучше других мест, в которых ему приходилось спать со времени своего пленения.
      Солнечный свет, проникнув через щель в двери, скользнул по его лицу, и разбудил его на несколько минут раньше, как делал почти каждое утро. Гарровику редко выпадала возможность поспать до того, как охранники протрубят трижды, сигнализируя о начале нового дня.
      Лежа в почти полной темноте, он прислушался, пытаясь определить, спит ли еще на нижней койке его сокамерница Сидни Эллиот или нет. Темп ее дыхания говорил о том, что не спит, но он не стал ничего говорить. Таково было их давнее молчалиое соглашение: никто не заговаривает пока не прозвучит горн, на тот случай, если кто-нибудь из них спит. Несколько часов непрерывного сна были тем, чем дорожили в местах столь же лишенных покоя, как эта адская дыра, которю они восемь лет называли домом.
      Восемь лет.
      Из- за необходимости Гарровик давно отбросил все ощущения неверия, когда пришел к пониманию сколько лет он провел в плену. Теперь продолжительность его заточения была простым фактом, давно признанным и ничего больше. По прошествии первых трех лет он оставил все надежды когда-либо вернуться домой или снова увидеть свою семью. Задерживаться на отчаянии, которое почти всегда сопровождало такие мечты, было опасно в окружении, когда и охранники, и товарищи по заключению выискивали любой признак слабости. Его мысли были прерваны звуком горна из внутреннего двора тюрьмы. Три сигнала эхом отозвались во влажном утреннем воздухе, и отразились внутри камеры.
      – Встань и сияй, – сказал он садясь.
      Его правая рука рефлекторно двинулась, чтобы потереть гладкую макушку. Пытаясь избавить население тюрьмы от различных видов клещей и блох, с каждого заключенного удаляли все волосы на теле по меньшей мере раз в две недели, и чаще, когда погода становилась более теплой.
      – О да, – ответила Сидни Эллиот; ее голос не был глухим ото сна, и это подтвердило Гарровику, что она действительно бодрствовала. – Еще один великолепный день в Шангри-ла.
      Гарровик улыбнулся сухому юмору, пока Эллиот поднялась со своей нижней койки, и потянулась. Он не мог не заметить ее съежившейся фигуры в тусклом свете, который давала щель в их двери, а также круги под глазами, которые выделялись даже на фоне ее эбонитовой кожи. Он предположил, что она перенесла еще одну схватку с бессонницей, в третий раз за последние пять дней. Эти нападки за последний год участились, хотя Элиот никогда на них не жаловалась. Гарровик спросил ее об этом, когда в первый раз заметил ее состояние, но она отклонила все расспросы.
      – Мне нравится не спать до поздна, читая хорошую книгу, – язвительно заметила она однажды.
      Уроженка сурового климата Марса, и офицер службы безопасности «Гагарина», Эллиот когда-то была воплощением превосходной физической формы. На борту корабля она была сильным атлетом, добиваясь успеха во многих добродушных спортивных соревнованиях. Ее мастерство в невооруженном бою дало ей репутацию другого рода: которой члены экипажа удостаивали того, на кого, как они знали, можно было положиться в тяжелой ситуации. Будь то подозрительные аборигены при первом контакте, или ссора в баре на Аргелиусе, экипаж «Гагарина» всегда считал тактическим преимуществом, когда за их спинами приглядывала Сидни Эллиот.
      Однако, как и у Гарровика, как у остальных пленников, тело Эллиот давно уступило разрушительному действию лет плохого обращения и неподходящей диеты. Хотя за последние несколько лет стали заметны улучшения в отношении к ним, их все еще кормили исключительно так, чтобы можно было выжить и остаться достаточно здоровым, чтобы работать и сопротивляться различным болезням. Звук открывающегося дверного замка привлек внимание Гарровика. Дверь распахнулась, затопив крошечную камеру утренним светом.
      – Время завтрака, – сказала Эллиот, хлопнув руками, чтобы подчеркнуть смысл сказанного, когда пара вышла из камеры. – Вообще-то я очень надеюсь на омлет из ктарианских яиц и большой стакан вкусного апельсинового сока.
      Гарровик фыркнул, когда они шагнули на помост, проходящий по всей длине их тюремного блока.
      – Продолжай мечтать, Сид.
      Гарровику, который сам был офицером безопасности, понравился этот юный энсин, как только она появилась в команде «Гагарина». Только что из Академии и школы службы безопасности Звездного флота, Эллиот выказала больше нахальности и уверенности, чем было у него во время его первого назначения на борту «Энтерпрайза». В то время как ему пришлось учиться этой самоверенности, Эллиот ее просто излучала. Но это было не высокомерие или дерзость, а хладнокровное поведение человека, демонстрирующего уверенность в своих способностях.
      Вместе примерно с тысячей других заключенных они ждали начала утренней смены. Каждый день они выстраивались в шеренгу, и центральный компьютер тюрьмы проверял присутствие каждого. Это делалось с помощью металлического обруча, закрепленного на каждом заключенном. Гуманоиды носили это устройство на правой лодыжке. В каждый обруч был встроен крошечный радиопередатчик, контролируемый компьютером.
      Это было эффективное средство наблюдения, потому что каждый день население тюрьмы рассеивалось более чем на несколько километров над и под поверхностью планеты. И не было ни малейшего способа избавиться от этой штуки, разве что отрубить руку или ногу, на котором он был закреплен. Радиопередатчик делал мысли о побеге более чем сомнительным. Даже если бы беглец каким-то образом смог бы уйти от охраны через единственный вход в тюрьму или по стене и через силовое поле, окружающее ее, компьютер мог отследить этого человека по всей планете.
      – jaH!
      Единственный окрик, приказывающий заключенным спуститься с помостов и шеренгой отправиться за утренней пищей, пришел от одного из охранников клингонов со внутреннего дворика перед ними. Независимо от того, куда шли заключенные: столовая, шахты, или купальни – они всегда делали это строем. За исключением работы в шахте, или каких-либо других нарядов, заключенным не разрешалось перемещаться независимо, если только такое разрешение не было дано. Нарушение этого самого основного правила влекло суровое наказание со стороны охранников.
      Пока он двигался вперед следом за ригелианцем, Гарровик бросил взгляд через внутренний двор на здание напротив. Там он мог разглядеть силуэты Роберта Кавагучи и Синака, еще двух членов экипажа «Гагарина». Они тоже смотрели в его сторону, и трое мужчин поприветствовали друг друга едва заметными кивками.
      Жить чтобы увидеть еще один день. Он знал, что не увидит другую пару выживших с «Гагарина», пока они не доберутся до столовой, где они соберутся за одним столом и найдут утешение в компании друг друга. Пока что у него не было доказательств в поддержку теории, в которую верил Гарровик: что шестеро из них были все что осталось от пятидесяти человек.
      Несмотря на то, что капитан Грэлв запустила отсчет самоуничтожения корабля, клингонский командующий сумел сорвать этот смелый план. Вместе с членами своей собственной команды, захвативших большую часть жилых палуб корабля, капитан К’лэвут воспользовался грузовыми транспортаторами, чтобы переместить выжившую команду на свое судно, прежде чем взорвалось ядро деформации «Гагарина». Когда Гарровик смог пересчитать, он обнаружил двадцать восемь членов своей команды. Как он боялся восемь лет назад, оставшиеся двадцать два оказались более удачливыми.
      После пленения выжившие члены команды были разделены на маленькие группы. Кроме своей собственной группы начиная с того дня Гарровик больше никого не видел. Из семи людей, доставленных в эту тюрьму вместе с ним, один умер от болезни, а другой от жестокой пытки. Гарровика все еще часто посещали воспоминания об ужасной смерти капитана Грэлв вскоре после их прибытия сюда.
      Грэлв была целью крайне предвзятого отношения просто потому, что была андорианкой, но ее судьба была решена, когда она обманула К’лэвута, хотя и временно, перед его подчиненными на мостике «Гагаррина». Ее пытали и наконец убили, в то время как оставшаяся часть ее команды беспомощно наблюдала за ужасной демонстрацией кары за непочтительное поведение.
      Заключенные продолжали шагать, двигаясь по внутреннему двору, чтобы построиться в несколько колонн по одной от каждого тюремного блока. Клингоны прогуливались вдоль шеренг заключенных, и их стрижки, подрезанные бороды, и лоснящиеся униформы контрастировали с бритыми головами пленников и серыми рабочими комбинезонами. Хотя ниодин из охранников не был вооружен дисраптором или даже холодным оружием, каждый охранник носил с собой оглушающий жезл. Это не было оружие, которое представляло реальную угрозу, но Гарровик по собственному опыту знал, что жезл мог выдавать электрический разряд разной интенсивности, способный вывести из строя или даже убить жертву.
      Гарровик заметил одного особенного клингона, Кулра. Начальник охраны, Кулр был известен среди заключенных своей исключительной жестокостью. Несмотря на политику лагеря отношения к заключенным, которая была установлена несколько лет назад, Кулр находил большое удовольствие в избиениях и прочих домогательствах, большинство из которых проходило незамеченными начальством тюрьмы. Ему объявляли выговор за превышение полномочий, но не более.
      Причина этого была проста. Несмотря на его жестокое обращение с заключенными, Кулр был весьма эффективен, сохраняя их производительность, что гарантировало регулярную квоту добытого дилития. Его ненависть к людям была всеобъемлющей, и его главной целью стали выжившие с «Гагарина». В частности Эллиот. Украдкой бросив взгляд через плечо на Эллиот, Гарровик прошептал:
      – Сид. Кулр приближается. Веди себя прилично.
      Эллиот тоже заметила приближающегося охранника, и Гарровик увидел как сжалась линия ее подбородка. Он знал, что эта едва заметная демонстрация эмоций была единственным признаком опасения, которое она показывала любому из клингонов. Несмотря на годы заточения, Эллиот отказала своим похитителям в удовольствии увидеть себя смирившейся с положением. Хотя Гарровик и другие ее сослуживцы смогли защитить ее от худших тюремных реалий, они не смогли убедить ее вести себя менее провокационно, что в конечном счете пошло бы ей на пользу. Вместо этого Эллиот сохранила неослабевающий дух непочтительности, не выказывая никакого страха перед охранниками невзирая на последствия. Гарровик подозревал, что бывший офицер безопасности просто смирилась с мрачной реальностью своего существования здесь, решив что она одна диктует свое будущее. Если ей предстоит здесь умереть, то это будет на ее условиях, а не на условиях клингонов.
      Гарровик наблюдал, как Кулр отвернулся от них, переведя свое внимание на что-то, чего не мог видеть первый офицер «Гагарина». Он громко вздохнул, разделив облегчение во взгляде с Эллиот.
      – Похоже он нашел кого-то еще, чтобы порадовать его этим утром, – сказала она. – Мне везет.
      Прошла почти неделя с ее последней стычки с Курлом, и она знала что это лишь вопрос времени, когда начальник охраны найдет повод, реальный или мнимый, чтобы побеспокоить ее. Пронзительный крик боли сзади заставил Гарровика вовремя повернуть голову, чтобы увидеть, как болианка упала на землю бесформенной грудой, сложившись пополам. Над упавшей заключенной с жезлом в руке стоял клингон. Гарровик узнал в нем одного из новых охранников, вероятно только что из школы тюремной охраны, принявшего свое первое назначение и еще не акклиматизировавшегося к заведенному порядку лагеря. Гарровик решил, что он просто хотел произвести впечатление на Кулра и начальника лагеря своим энтузиазмом и способностью контролировать беспомощных, невооруженных заключенных.
      – Шевелись когда тебе говорят, патак!
      Нога охранника ударила беспомощную болианку в грудь. Последовали еще пинки, и пленница попыталась парировать нападение, и завыла от боли, когда потерпела неудачу. Вокруг них другие заключенные сжались от страха перед неистовством охранника, который усилил свое нападение. Если бы его внимание не было так привлечено препирательством, Гарровик бы понял, что последует за этим. К тому времени когда он это осознал, Эллиот сорвалась со своего места и стремительно бросилась к упавшей болианке и ее мучителю.
      – Сид! – завопил Гарровик, бросаясь вслед за ней.
 

 
      Клингон занес ногу, чтобы нанести еще один жестокий удар беззащитной пленнице, когда в него врезалась Эллиот. Хотя массивный клингон был тяжелее ее, она столкнулась с ним с такой силой, что опрокинула их обоих на землю. Когда охранник упал, оглушающий жезл выпал из его руки. Вокруг них остальные заключенные бросились в рассыпную от импровизированной схватки, и кто-то из них оттащили от драки упавшую болианку, когда Эллиот поставила ее на ноги.
      – Как тебе это чувство, клингон? – завопила она, нанося яростный удар в лицо все еще не успокоившегося охранника.
      Она была готова ударить еще раз, когда сзади ее поймал Гарровик, сгреб в охапку и оттащил от охранника.
      – Черт возьми, что ты делаешь? – закричал он на нее, поворачивая ее лицом к себе.
      Он видел, что от отдаленной шеренги заключенных к ним приближаются другие охранники. Эллиот вырвала свою руку из его хватки.
      – Стивен, он бы ее убил!
      Следующие слова Гарровика потерялись в мучительном толчке сзади; каждое нервное окончание его поясницы взорвалось, когда его ноги внезапно отказали. Все что он смог сделать, падая вперед на землю, так это выбросить руки. Едва ударившись о сухую землю тюремного двора, он увидел что Эллиот упала точно также, и ее лицо скривилось от муки. Скрипя зубами от боли, Гарровик повернулся на бок вовремя, чтобы увидеть пару блестящих полированных черных ботинок, остановившихся перед ним.
      – Коммандер Гарровик, – произнес Кулр, рисуя в воздухе перед лицом пленника круги концом своего жезла, – разве вы забыли о правиле заключенных оставаться в шеренге?
      Голос клингона был спокоен, без следа гнева или угрозы. Он был специалистом по сохранению своего самообладания и манерам, и именно это делало его таким опасным. Никто никогда не знал, когда он вспыхнет от ярости. Кулр повернулся, чтобы посмотреть на Эллиот, все еще лежащую ничком на земле, хотя ее глаза горели от ненависти, когда она повернула голову, чтобы посмотреть на клингона.
      – И энсин Эллиот. У меня не было возможности поболтать с вами довольно долгое время. Спасибо что дали мне повод исправить эту оплошность.
      – Прекратить!
      Голос сверху остановил всех. Гарровик повернул голову, чтобы определить источник голоса, и нашел его на балконе второго этажа командного центра тюрьмы. Там при полных военных регалиях стоял комендант лагеря. Солнечный свет бросал блики на его тяжелую золотую перевязь, которую он носил поверх своей абсолютно черной униформы, и на его седые волосы и бороду, представляя его в более королевском появлении, нежели имел право любой тюремный начальник.
      – Приведите их ко мне, – произнес комендант, прежде чем резко развернуться на пятках и удалиться через дверной проем в свой кабинет.
      Гарровик не позволил вздоху облегчения прозвучать слишком внятно, когда два охранника подняли его с земли. Едва его поставили на ноги, как темное, угрожающее лицо Кулра заполнило поле его зрения.
      – Мы закончим этот разговор позже, человек.
      По тону клингона Гарровик понял, что в этом нет никаких сомнений. Кулру не очень то понравилось, что тюремный комендант пустил под откос его планы, и он непременно найдет способ возместить это в тот день, когда он вероятнее всего будет отсутствовать.
      Вернувшись в относительный комфорт своего маленького, но все же функционального кабинета, Коракс с отвращением покачал головой, и гнусное проклятие слетело с его губ. Хотя он жаждал любую возможность прервать ежедневную рутину, которая характеризовала службу в этой тюрьме, контакт с горсткой неповинующихся заключенных не был тем, что он имел ввиду.
      Сколько времени прошло с последнего раза, когда заключенный стал причиной для беспокойства? Неделя? Две? Он полагал, что должен быть благодарен за диверсию. Любое отвлечение от бесконечного потока вызывающих отупение работ, которые он привык наблюдать, обычно было долгожданным. Он смирился со своим окружением, не в первый раз проклиная жестокую судьбу, которая на него свалилась.
      Коракс был уверен, что не все боги клингонов были убиты благородными воинами столетия назад. Один из них выжил и теперь отыгрывался за тысячелетия божественного гнева, приговорив его самого к этой посредственной и оскорбительной жизни.
      И что было хуже всего, так это земляне. Он ненавидел людей, и так было всегда. Несмотря на многочисленные встречи с ними, воспоминание об одном особенном столкновении, так и неудавшемся, оставляло у него во рту привкус горечи.
       Звездная дата 4524.2. 2268 по земному летоисчислению
      Даже закрыв руками уши, Коракс все еще слышал их. Вопли были оглушительными, проникая сквозь скудную защиту его рук, и проникали сквозь них прямо в череп.
      Триблы.
      За дверями, ведущими в инженерную секцию IKS «Гр'ота», Коракс не видел практичесие ничего, кроме океана этих проклятых пушистых животных. Белые, коричневые, рыжеватые, они овладели огромным пространством. Он также видел, что три инженера пробовали пробиться сквозь кричащую и дрожащую пушистую массу. Множество триблов, оказавшихся возле двери, выбрались в коридор, где они, немедленно ощутив присутствие клингонов, начали визжать и разбегаться во всех направлениях. Отшвырнув одного из триблов, который посмел подойти слишком близко, Коракс закричал на младшего офицера возле двери.
      – Изолируйте помещение! Не позволяйте этим проклятым паразитам сбежать!
      Подчиненный двинулся, чтобы исполнить приказ, и через мгновение стали слышны вопли лишь тех немногих триблов, которые проникли в коридор.
      – Коракс!
      Рокочущий голос эхом прокатился в переходе позади него, и Коракс обернулся, чтобы увидеть, что к нему приближается капитан Колот. Он и в прошлом видел своего капитана достаточно рассерженным, чтобы знать, что этот уровень ярости он демонстрировал редко.
      – Во имя Калеса, что это? – спросил он, увидев триблов, разбегающихся при его приближении. – Как эти штуки попали на борт моего корабля?
      – Наши записи сенсоров показали, что «Энтерпрайз» активировал свой транспортер непосредственно перед тем, как мы запустили наши варп двигатели, – ответил Коракс.
      Когда Колот выругался при этом сообщении, Коракс посмотрел на коридор. Триблы рассеялись по полу, прилипли к стенам, а некоторые даже сумели подняться на опорную балку наверху. Как же быстро передвигались эти омерзительные твари!
      – Разве недостаточно, что я потерпел неудачу в своей миссии сорвать планы Федерации относительно развития планеты Шермана, – проревел Колот, махая на крошечную, извивающуюся массу мурлыкающего меха, устилающего коридор. – Нет, надо еще этих отвратительных существ, чтобы закончить мой провал. И теперь вы мне говорите, что я жертва мелкого обмана, не более изящного, чем детская шалость?
      – Это должно быть тот землянин, Кирк, – сказал Коракс.
      Он слышал о склонности капитана землянина к неортодоксальной тактике. Колот покачал головой.
      – Нет. Я сомневаюсь, что не в бою Кирк предпринял бы такое коварное действие, если из этого нельзя было извлечь выгоду.
      Но Коракс знал, что кто-то извлек. Как только «Гр'от» направился прочь от федеральной дальней космической станции К-7 к клингонскому пространству, кто-то на борту «Энтерпрайза» подкинул им этих существ. Если сообщения о репродуктивных способностях триблов были верны, вскоре корабль будет переполнен этими проклятыми тварями. Колот ударил кулаком по ближайшей панели коммуникатора, и это действие заставило ближайшего трибла броситься прочь с визгом от явного ужаса. Капитан клингон нахмурился, но в остальном проигнорировал существо.
      – Мостик, приказываю операторам транспортера явиться на их станции. Я хочу убрать эти нечестивые создания с моего корабля. Транспортируйте их в космос.
      – Это инженер, – внезапно произнес Коракс.
      Посмотрев на своего первого офицера, Колот ответил:
      – Что?
      Коракс тотчас же кивнул, рассеянно глядя на своего капитана, когда все части загадки совместились.
      – Тот никудышный землянин. Это его месть за проигрыш в драке в баре на станции.
      – Судя по сообщениям, которые я получил, – сказал Колот, – этот землянин победил. Он же преуспел в первой атаке, не так ли?
      С лицом, пылающим от гнева и досады, Коракс кивнул.
      – Его нападение было трусливым, он набросился когда мое внимание было отвлечено.
      – Вы хотите сказать, что тогда были пьяны и едва осознавали окружение, – поправил Колот. – Из-за вашего идиотизма, мой корабль наводнили эти мерзкие личинки.
      Он взмахом руки указал на триблов, рассеявшихся по палубе коридора. Корас нахмурился, еще раз окинув сцену. Было ли это только его воображение, или же их стало больше, чем несколько мгновений назад? Мурлыканье и писк триблов почти заглушил звуковой сигнал корабельного интеркома, сопровождаемый голосом.
      – Капитан Колот, это мостик. У меня сообщение от офицера с транспортера.
      Пересеча коридор к панели коммуникатора, установленной в дальней стене, Колот нажал выключатель и активировал связь.
      – В чем дело?
      – Мы можем засечь триблов, оккупировавших инженерную секцию. Однако остальные переползли в вентиляционную систему. Многие из них миновали огражденные области корабля, которые препятствуют действию транспортера.
      Колот впился взглядом в Коракса, говоря в коммуникатор.
      – Хотите сказать, что мы не сможем избавиться от всех?
      – Верно, капитан.
      Не побеспокоившись закончить разговор, Колот прервал связь и повернулся к Колоту. Взмахом руки указав на триблов он сказал:
      – Эти Ха’DlbaH продолжат размножаться, пока не заполонят все пространство. К тому времени, когда мы доберемся до ближайшей базы, они останутся единственными существами на этом корабле!
      Коракс уставился на пол и триблов, покрывавших его, которые возобновляли свой ненавистный визг всякий раз, когда один из офицеров подходил к ним слишком близко. Он недоверчиво покачал головой. Казалось смешным, что такое жалкое животное как трибл может представлять столь большую угрозу. Конечно причиной для беспокойства был не один трибл. Скорее это были сотни тысяч его собратьев за компанию. Он не сомневался, что их начальство будет весьма недовольно, когда «Гр'от» вернется на базу. Коракс бы не удивился, если бы Колот просто уничтожил бы свой корабль вместе со всеми триблами.
 

 
      После конфузного инцидента на планете Шермана, Колот сумел восстановить покровительство Высшего Совета, что было неудивительно при немалой части его верных сторонников в клингонском правительстве. Однако Коракс не обладал такой роскошью. Никто не захотел говорить в его защиту, даже Колот, и он знал, что его возможности для искупления были малы, и они истощались с каждым годом. Пока Колот продолжал продвигаться по рангам и получал все больше обязанностей, Коракс вскоре обнаружил, что его перемещают с одной посредственной должности на другую. Хотя он служил верно, как каждый лояльный солдат, он оставался незамеченным, или хуже того – отвергнутым властями.
      И все из-за людей и проклятых грызунов. После того инцидента столкновения Коракса с людьми были редки и мимолетны. Даже сюда к нему привозили совсем мало землян. Люди или представители других рас Федерации редко становились заключенными, потому что обязательства между Звездным флотом и клингонами требовало выдавать любой корабль одной из воюющих сторон незначительно поврежденный, или же полностью уничтоженный во время боя.
      Коракс наблюдал, как был восстановлен порядок во внутреннем дворе. Он слышал, как охранники загоняют заключенных в строй, приказывая прекратить коллективное бормотание обитателей, все еще пытающихся определить, что же стало причиной нарушения их утренней рутины. Но через мгновение их внимание сосредоточилось на наступающем рабочем дне, предоставив ему возможность разобраться с двумя людьми, которых в настоящий момент эскортировали в его кабинет.
      Обычно он наслаждался возможностью столкнуться с пленниками землянами, но когда он увидел, кто из обитателей оказался вовлеченным в дело, он понял, что разрешение ситуации будет непростым. Все было как тогда, когда он прибыл в тюрьму, и его проинформировали об выживших с «Гагарина» и обстоятельствах, окружающих их пленение. Он снова ругнулся на политиков, которые со своего высокого положения в сотнях световых лет на его родине, смели вмешиваться в то, как он управлял своей тюрьмой. Прозвучавший звонок оторвал Коракса от размышлений.
      – Войдите.
      Дверь кабинета открылась, пропуская двух заключенных – Гарровика и Эллиот – в сопровождении Кулра и еще одного охранника, Могла. Коракс несколько секунд в тишине изучал двоих людей. Некачественная пища и нередкие встречи с болезнями способствовали истощению их тел, что было нормальным результатом лет, проведенных в подобного рода условиях. Однако комендант лагеря обнаружил остаточный огонь в глазах людей, стоящих перед ним, которые отказались смириться со своим долгим пленом.
      – Итак, – сказал он почти небрежно, – в чем проблема?
      Указав на Эллиот наконечником выключенного жезла, Курл произнес:
      – Она напала на охранника, который применил наказание к другому заключенному.
      Коракс знал, что Курл презирает людей, и в особенности акцентируется на Эллиот. Хотя Кулр сам доставлял некоторое беспокойство. Старший охранник был хорошо известен своим недовольством методами Коракса начиная с момента прибытия коменданта в лагерь. Коракс в прошлом налагал на него дисциплинарные взыскания за неповиновение, и если бы он не был столь эффективным в удержании заключенных в повиновении, он бы его уже убил. Однако, что касалось действий личного состава, казнь Кулра или даже его удаление из тюрьмы было нежизнеспособным выбором.
      Двигаясь вокруг угла своего стола, Коракс задумчиво уставился на Эллиот. В ответ заключенная уставилась на него с горящим в ее глазах вызовом.
      – Препятствие охране при выполнении ими своих обязанностей серьезное нарушение, – сказал он. – Нападение на охрану – основание для казни.
      – Обязанности? – Эллиот выплюнула это слово. – Он избивал ту женщину.
      – Она двигалась недостаточно быстро, как приказал охранник, – произнес Кулр.
      – А как быстро она смогла бы двигаться после того, как он закончил ее избивать? – огрызнулся Гарровик. Вернув внимание Кораксу, он добавил. – Этот псих был близок к тому, чтобы убить ее. Она не могла защищаться, а этот головорез просто наслаждался. Видели бы вы его улыбку.
      Коракс кивнул, ничего не говоря. Рассказ человека был точен, по крайней мере настолько, чтобы его заинтересовать. В конце концов он видел весь инцидент с балкона своего кабинета. Он направил свое внимание на Кулра.
      – Почему это случилось?
      – Охранник новичок, коммандер, – ответил Кулр. – Офицеры пополнения почти всегда слишком увлекаются. Я исправлю его поведение.
      – Вы утверждаете, что он не был обучен надлежащим образом по прибытии сюда? – спросил Коракс, прекрасно осознавая, какую реакцию вызовет этот вопрос. Кулр сам отвечал за обучение вновь прибывших охранников.
      – Нет, – сказал начальник охраны, и Коракс услышал гнев, пропитавший это единственное слово.
      Кулр разозлился на сомнение в его способностях ознакомить своих людей с их обязанностями.
      – Он был проинформирован о тюремных порядках? – надавил Коракс. – В частности о моих приказах, касающихся обращения с заключенными?
      Кулр кивнул, и его глаза вспыхнули от нарастающего гнева.
      – Да, коммандер.
      – Тогда очевидно, – ответил Коракс, – этот солдат умышленно не повиновался вашему и моему приказам. Проследите, чтобы он был казнен немедленно.
      Он увидел эффект, который произвела его прямолинейная команда на Гаровика и Эллиот, и мысленно улыбнулся. Он видел, как люди обменялись взглядами, прочитав в глазах друг друга один вопрос: как мало стоили их жизни, если он так легко приказал казнить одного из своих людей? В равной степени удивленный этим приказом, тлеющий гнев Кулра испарился, сменившись удивлением, потому что он несколько раз моргнул, прежде чем с его губ сорвалось единственное слово:
      – Командер?
      Зная, что охранник оскорбиться, если его игнорировать таким образом, Коракс не стал отвечать немедленно. Вместо этого он начал прохаживаться вдоль периметра своего кабинета, свободно сжав руки за спиной. Остановившись перед своим столом, он потянулся и небрежно провел пальцем по его потертой деревянной поверхности, заметив след, созданный светом на фоне пыли. Похоже его личному слуге нужно напомнить о внимании к деталям, когда он убирается в его офисе. Наконец после нескольких мгновений изучения своего стола и разложенных на нем предметов, он повернулся, чтобы снова столкнуться с Кулром.
      – Заключенные не могут быть продуктивными в шахтах, если их избивают до полусмерти по незначительному поводу. В этом причина моего распоряжения об обращении с ними, и я не допущу неповиновения. Вы соберете своих людей, Кулр, и казните нелояльного охранника в качестве примера для остальных. Та же судьба будет ждать любого, кто захочет бросить вызов мне, как это сделал он. В дальнейшем, в следующий раз я вынужден буду в качестве примера казнить вас. А теперь идите.
      Он видел, как в глазах Кулра тлеет огонь, пока он выслушивал тираду коменданта. Коракс знал, что заставив его вынести такую головомойку в присутствии заключенных, к тому же землян, он не мог сделать охранника еще более сердитым, чем он был сейчас. Кулр стоял несколько секунд, прежде чем направить полный чистой ненависти взгляд на Гарровика и Эллиот. Потом он повернулся на пятке, и покинул кабинет без единого слова. Даже не потрудившись посмотреть ему вслед, Коракс вернул свое внимание Эллиот.
      – Но все еще остается вопрос о вашем нападении на охранника.
      Гарровик шагнул вперед, заставив оставшегося охранника, Могла, вытянуть свой жезл. Но человек держал свои руки по бокам и больше не сделал ни одного шага.
      – Комендант, я отвечаю за все дейстия мои людей. Если кто-то и должен быть наказан, то это я.
      – Стивен, – начала Эллиот.
      – Отставить, энсин, – рявкнул он, заставляя ее замолчать. – Я все еще старший офицер.
      Коракс наблюдал за кратким обменом, отметив новый пласт эмоций под короткими, немногословными фразами, произнесенными вслух. Когда Эллиот закрыла рот, он увидел в ее глазах вспышку гнева: ее изменчивый характер все еще грозил вырваться наружу. Он знал, что Гарровик был самого высокого звания из выживших пленников из Звездного флота, и много раз принимал ответственность за действия членов своего экипажа. Коракс уважал то, что человек не отказался от своих обязанностей даже перед лицом напастей, которые он здесь пережил.
      – Я один решаю кто за что ответственен, – сказал он наконец. – И я один решаю, кто должен быть наказан.
      Что он должен сделать в этом случае? Он не мог пропустить инцидент. К сожалению обычное наказание за нападение на охрану – смерть – было для него недоступно. Канцлер Высшего Совета дал Кораксу понять это весьма недвусмысленно, когда он принимал ответственность за тюрьму и содержащихся под стражей пленников с «Гагарина». Именно поэтому Коракс был вынужден изменить политику лагеря, чтобы ко всем заключенным относились таким же образом.
      Вместо отвратительного существования, которое обычно характеризовало жизнь в клингонском гулаге, здешние обитатели были избавлены от излишне жестокого обращения. Только в самых чрезвычайных обстоятельствах заключенный мог быть замучен или убит. Он был вынужден научить своих охранников показывать полную власть и контроль, и в то же время воздерживаться от действий, соответствующих их прежнему опыту и обучению.
      Однако этот инцидент требовал особого внимания. Коракс не мог просто проигнорировать установленную политику наказаний за нападение на охранника, только ради того, чтобы защитить шестерых офицеров Звездного флота. Это немедленно пробудило бы подозрение среди других обитателей лагеря. Нельзя было не учитывать интеллекта, изобретательности, или решимости любого из них.
      Другие заключенные вскоре пришли бы к выводу, что земляне представляют некоторую ценность, которую не имеют они сами, и могли даже предпринять шаги, чтобы использовать эту информацию для собственной выгоды. Коракс не мог рисковать причинением вреда выжившим с «Гагарина» от его собственных охранников или от других обитателей.
      – Командер, могу я сказать, – сказал Могл, который стоял молча с того момента, как вошел в кабинет.
      Коракс повернулся к своему подчиненному с некоторым удивлением, отразившимся на его лице.
      – Да? В чем дело?
      – Сэр, эти двое обучены работать со сложной горнодобывающей техникой. Такого рода задачи могут выполнять лишь несколько заключенных. Если их казнить, это может отразиться на нашей квоте.
      Есть! Коракс сумел не показать свое облегчение. Могл сам того не зная предложил решение его дилеммы, но этого было недостаточно, чтобы оправдать отсутствие наказания за действия Эллиот.
      – Хорошо, – сказал он, заставляя свое лицо изобразить раздражение. – Посадите их в изоляцию на три дня.
      Камеры изоляции ни в коей мере не были приятным опытом. Когда заключенного помещали в одну из этих маленьких, похожих на гроб кабинок, хитроумное изобретение отрезало все внешние стимулы. Обитатель не мог ни видеть, ни слышать, но ничто не спасало его от звука собственного дыхания. После длительных периодов камеры вполне были способны разрушить душевное здоровье заключенного. Коракс знал, что у Эллиот уже был свой опыт изоляции, и она знала ее эффекты и потенциал также, как любой другой заключенный. Она переносила карательную изоляцию намного продолжительнее трех дней, так что Коракс был уверен, что она сможет справиться с наказанием, которое он назначил ей и Гарровику. Его подозрения подтвердились, когда он увидел мгновенную вспышку облегчения в ее глазах. Все будет в порядке, если иллюзия, которую он создал, будет сохранена. Шагнув к ней, он яростно уставился на нее, и наклонился поближе.
      – Но запомни, землянка, – сказал он тихим голосом, исполненным угрозой, которая, как он надеялся, была убедительной. – В следующий раз там может не оказаться бдительной, симпатизирующей охраны, присматривающей за вами. Постарайтесь больше не подрывать спокойствие моей тюрьмы.
      Путь к камерам изоляции, казалось, был специально построен так, чтобы усилить полноту воздействия этого специфического наказания. Влага, пропитавшая стены грубо высеченные в основании скалы чуть ниже поверхности тюрьмы, охлаждала воздух в подземном переходе. Маленькие лампы, равномерно развешенные в проходе, обеспечивали тусклое освещение. Хотя Гарровик и прежде проходил по этому пути, ощущение предчувствия было столь же интенсивным, как и в первый раз.
      – Спасибо, – сказал Гарровик Моглу, когда клингон конворировал его и Эллиот к звуконепроницаемым кабинкам. – Вы легко могли бы позволить Кораксу казнить нас.
      – Нет, я не мог, – просто ответил Могл.
      Прямолинейный ответ сбил Эллиот с шага. Она обернулась, чтобы посмотреть на охранника.
      – И что это означает? Двух скромных рабочих нетрудно заменить.
      – Сид, – предупреждающе прошипел Гарровик.
      – Вы не такие заключенные, как остальные, – сказал Могл. – Вы военнопленные, захваченные в бою. Казнить вас было бы постыдно, и это не соответствует учению Калеса.
      – Калеса?
      Гарровик нахмурился, услышав имя, которое не слышал со времени своих уроков по истории в Академии. Он вспомнил, что Калесс предположительно был мифической фигурой, весьма значительной в клингонской культуре. Могл кивнул.
      – Калесс, создатель Клингонской Империи. – Его лицо стало мрачным, когда он добавил. – Вам отказали в праве умереть в бою. Калесс не одобрил бы казнь воинов словно преступников, и именно он решит, присоединитесь ли вы к нему в СтоВоКоре, или же будете высланы в глубины Гре’тора с другими патаками, у которых нет чести.
      Слова Могла охладили Гарровика почти также, как влажность, и холодный воздух, окружающий их. Он никогда не видел, чтобы клингон выказывал такую преданность чему-то кроме жара битвы. Это приоткрыло перед ним другой аспект их культуры, с которым он даже не ожидал столкнуться.
      – Не думаю, что Кулр считает также как вы, – сказала Эллиот.
      – В Империи есть те, кто отвергают веру как и Кулр. Но наше число растет, и наша истина распространяется по всей Империи. Кулр пес, и когда он умрет, он проведет вечность с теми, кто разделит его позор.
      Эллиот удовлетворенно кивнула.
      – Как скажете. Если Гре’тор похож на ад, то для него это еще слишком хорошо.
      Пока они продвигались дальше по липкому, темному коридору, Гарровик размышлял над тем, что сказал им Могл. Если другие клингоны считали также, как и охранник, как далеко это зашло? Он задавался вопросом, могла ли вся раса изменить свою культуру на таком фундаментальном уровне? Понятия чести и доблести по опыту Гарровика не были критериями поступков клингонов. Если же на горизонте действительно были изменения, его единственной надеждой было то, что он сможет прожить достаточно долго, чтобы увидеть это.
 

 
      Обычно консервативный и аскетичный по форме и функциям вип-зал Звездной Базы 49 подвергся заметному преобразованию. Звезднофлотовские диваны, стулья, столы и прочая стандартная обстановка установленного образца была удалена, и заменена на более пышную банкетную мебель. Сервированные столы ломились от блюд, представляющих множество миров Федерации, а также немало клингонских деликатесов.
      У входа в зал Кирк окинул сцену взглядом гладиатора, собравшегося сражаться перед взбешенными массами. В помещении царила деятельная суета, когда офицеры Звездного флота и дипломаты Федерации наряду с клингонскими военными и представителями имперского правительства, перемещались по комнате. Хотя атмосфера казалась внешне благопристойной, при ближайшем рассмотрении можно было заметить ощутимую отстраненность. Пока политики с обеих сторон предпринимали усилия, чтобы смешаться и поговорить, субъекты в форме заметно разделились на маленькие группки, каждая из которых пожирала взглядами другую с разной степенью подозрения и недоверия.
      – О боже, как я ненавижу эти торжественные обеды, – сказал тихим голосом Маккой, стоящий рядом со своим другом.
      – На что вы жалуетесь? – спросил Кирк. – Ведь это не вас клингонский посол собирается выставить перед всеми.
      Он никогда не чувствовал себя комфортно, когда его публично чествовали или расхваливали, и вместо этого довольствовался знанием того, что сделал свое дело.
      – Ну, я знаю от этого прекрасное средство, – ответил Маккой. – Этот бар выглядит неплохо оснащенным, сэр капитан. Могу я предложить саурианский бренди? Мы можем отпраздновать то, что за целую неделю вы не выбросили за борт ни одного дипломатического хвастуна Федерации.
      Более чем верно. Путь к Звездной Базе 49 был избавлен от инцидентов, что было редкостью за время его карьеры, насколько мог вспомнить Кирк такой аномальный случай. Ни один из сановников, путешествующих на борту «Энтерпрайза», не доставил неприятностей. Даже напротив, благодаря склонности к ракетболу Кирк сдружился с одним из дипломатических помощников, бывшим отставным капитаном Звездного флота. Мускулы в руках и ногах Кирка еще долго напоминали ему, насколько жаркой была дружеская игра между ними.
      Заметив суматоху, когда люди двинулись к своим столикам, Кирк сказал:
      – Похоже нашему празднику придется подождать, Боунз. Прием начинается.
      Он первым направился к их столику, стоящему около возвышения, расположенного в передней части зала. Пробираясь через скопление людей, Кирк заприметил одного клингона. Высокий даже для клингона, офицер имел длинные темные волосы, подернутые сединой, которые спадали на его широкие плечи, и заметные выступы на лбу. Кожа его безупречной униформы мерцала, отражая верхнее освещение также, как и массивная перевязь, которую он носил перекинутой на правое плечо.
      Кирк понял, что клингон смотрит на него. Их взгляды встретились, и капитана «Энтерпрайза» раздразнило ощущение того, что когда-то прежде он встречался с этим внушительным воином.
      – В чем дело, Джим? – спокойно осведомился Маккой.
      И как только доктор заговорил, Кирк понял что перестал двигаться. Эти слова заставили его вздрогнуть, и продолжить путь к их столику.
      – Ни в чем, Боунз, – ответил он. – Просто мне показалось, что я кое-кого узнал, вот и все.
      Он бросил последний взгляд на клингона, который формально кивнул головой в направлении Кирка. Едва заметная улыбка заиграла на губах воина. Кирк не заметил момента, когда они с Маккоем добрались до своего столика, и обнаружили там капитанов Спока и Скотта, вместе с коммандерами Ухурой, Чеховым и Сулу. Офицеры начали подниматься при приближении своего капитана, но он улыбнулся и сделал знак своим товарищам не вставать.
      – Добрый вечер, капитан, доктор, – произнес Спок, и этот сентимент повторили все присутствующие за столом.
      Кирк занял место рядом с первым офицером, и наклонился к вулканцу поближе.
      – Спок, вы видите того клингона, который стоит рядом с дверью? – Он указал на офицера, которого приметил ранее. – Он не кажется вам знакомым?
      Спок минуту изучал клингона, после чего его правая бровь поднялась в той манере, которая, как знал Кирк, подразумевала, что его друг заинтригован.
      – На его униформе знаки отличия капитана корабля, – отметил Спок. – Поэтому разумно будет предположить, что он командует одним из двух кораблей экскорта, которые доставили на конференцию клингонскую делегацию. Согласно сообщениям разведки, которые стали нам доступны когда они были в пути, это или капитан К’тран, или капитан Колот.
       Колот?
      – Капитан, – сказал вулканец, – мы встречались с одним клингоном по имени Колот почти двадцать лет назад на дальней космической станции К-7. В то время он командовал кораблем пограничного патруля, IKS «Гр'от».
      – Триблы, – сказал Скотт, подслушав капитана и комментарии Спока.
      Спок кивнул.
      – Верно, мистер Скотт. Насколько я помню, инцидент закончился, когда вы оказали команде «Гро'та» кое-какую услугу.
      – Это еще мягко сказано, – произнесла Ухура с улыбкой, озарившей ее лицо, когда она отсалютовала инженеру «Энтерпрайза» поднятым стаканом.
      – Вы же не думаете, что он может все еще держать на нас обиду? – поинтересовался Сулу, и конец его фразы заглушил смех.
      Маккой повернулся вместе со стулом и посмотрел на своих компаньонов.
      – Поправьте меня кто-нибудь если я не прав, но я не помню, чтобы Колот выглядел так, когда мы видели его в последний раз.
      Ничего не сказав, Кирк однако разделил замешательство доктора. За время своей карьеры в Звездном флоте он сталкивался с двумя существенно отличающимися типами клингонов. По прошествии лет он допускал как и большинство людей, что клингонская Империя состояла из нескольких разных рас, также, как Федерацию составляли сотни рас, обитающих на огромном числе планет.
      Но что же с Колотом? Окинув взглядом делегатов и прочих людей, кружащих по залу, Кирк вернулся к внимательному изучению клингона. Хотя их пути время от времени пересекались после инцидента на К-7, прошло несколько лет с тех пор, как он видел Колота в последний раз. И все же глядя на этого клингонского воина, не обращая внимания на его длинные волосы, окладистую бороду, и да, даже отчетливые гребни на лбу, пронзительные глаза, которые, насколько помнил Кирк были самой примечательной характерной чертой Колота, были решительно знакомы.
      – Как бы безумно это ни звучало, – через мгновение произнес Кирк, – но думаю это тот же самый Колот.
      Его мысли были прерваны, когда он заметил определенное уменьшение различных второстепенных разговоров и прочей деятельности вокруг. Постепенно в конференц-зале восцарила тишина, и его внимание привлекло движение на помосте, на котором стоял главный банкетный стол. В добавок к послам Федерации и Клинжая, за столом также расположилась группа высокопоставленных офицеров Звездного флота. Как и ждала аудитория, посол Кетрин Джокуэл, посланник Федерации на нынешних мирных переговорах, направилась к подиуму, расположенному на помосте.
      – Могу я привлечь ваше внимание, – сказала Джокуэл, добравшись до подиума, голосом, усиленным акустической системой зала.
      Предоставив аудитории несколько минут, чтобы занять свои места и направить их внимание к центру зала, она продолжила.
      – Много лет вы, и те кто был до вас, независимо от того были ли это офицеры Звездного флота или Клингонской Империи, давали клятву служить своему наицеры Звездного флота или роду, защищать его от врагов. К сожалению все эти годы мы с вами были врагами. Однако после десятилетий недоверия, вражды, и конфликтов, мы оказались на распутице. Лидеры, которые направляют вас, те, кому вы поклялись в преданности, решили, что пришло время перемен. Они решили, что мы станем сильнее, если объединимся, чем если продолжим держаться друг от друга на расстоянии вытянутой руки, как враги.
      Она указала на клингонского посла, сидящего слева от нее за главным столом.
      – Вместе с послом Калджагом и нашими делегациями, сегодня мы приехали сюда, чтобы начать этот процесс. Хотелось бы надеяться, что наши усилия приведут всех нас на путь к тому дню, когда мы будем относиться друг к другу не как к врагам, а как к друзьям.
      Кирк отметил ропот одобрения, который едва слышно прокатился по залу, но тем не менее он был. Одно было определенно: Кэтрин Джокуэл знала, как обращаться с аудиторией.
      – А теперь, – продолжала она, – для меня большая честь представить клингонского специального посла в Федерации и одного из создателей стремлений, которые сегодня привели нас сюда, посла Калджага.
      Когда могучий клингонский посол поднялся со своего стула и прошествовал к подиуму, зазвучали аплодисменты. Он с уважением кивнул Джокуэл, оказавшись рядом с ней, хотя его лицо было типичным застывшим лицом воина клингона.
      – Он выглядит так, словно может справиться со всеми нами единолично, – пробормотал Чехов в направлении Сулу.
      Рулевой соглашаясь кивнул.
      – Ну вы же начальник службы безопасности. Справиться с ним ваша работа. Вы же знаете, я не могу рисковать повредить свои руки.
      На подиуме Калджаг стоял совершенно неподвижно, пялясь на аудиторию и ожидая, пока утихнут аплодисменты. Когда он заговорил, это был глубокий, резонирующий голос человека, который привык к тому, чтобы его слушали.
      – Мои поздравления, представители Федерации, офицеры Звездного флота, и воины Империи. С глубоким чувством удовлетворения я обращаюсь к вам этим вечером. Высший Совет поручил мне представлять мой народ на этих исторических переговорах, во время которых мы положим начало соглашению с нашими бывшими врагами. Многие полагают, что такой союз давно запоздал, но есть и те, кто верит что таким образом мы подрываем то, что сделало нашу Империю такой, какая она есть. Я стою перед вами сегодня, как эмиссар прежней точки зрения. Пришло время отказаться от нашего недоверия, гнева, опасения, и по братски обнять друг друга. Возможно переговоры, которые мы проведем здесь, приведут к этому важнейшему событию.
      Аплодисментов было еще больше, хотя Кирк не мог не заметить, что клингоны высказывали при этом куда как меньше энтузиазма, чем те, кто носил звезднофлотовскую униформу. Кроме того многие из старших офицеров Звездного флота – капитанов и адмиралов, рассеянных среди аудитории – были более сдержанны в своей оценке, нежели их более молодые коллеги. Как в случае с Кирком, опыт пасовал перед перспективой, с которой более опытные офицеры рассматривали текущие события.
      – Прежде чем мы пойдем дальше, – продолжил Калджаг, – я должен исполнить важное обязательство. Наше прибытие сюда сегодня, как знают многие из вас, было вызвано неудачными действиями, предпринятыми энергичным, но все же неопытным клингонским офицером. Если бы не осмотрительные действия опытного капитана Звездного флота и его команды, возможно сегодня мы были бы в состоянии войны, вместо того чтобы говорить о мире.
      Говоря это посол посмотрел на Кирка, и капитан «Энтерпрайза» почувствовал на себе взгляды всей аудитории, повернувшейся со своих мест, чтобы обратиться к их столу. Хотя жизнь, которую он избрал, давно приучила его быть объектом пристального внимания, он внезапно обнаружил нарастающую неловкость от внезапного усиления внимания, которое навлек на него Калджаг.
      – Среди нас есть человек, который многими считается главным врагом Империи. Это человек, чья смерть принесла бы праздник в нашу столицу. И высшая степень иронии в том, что именно он понял, что опрометчивые действия честолюбивого юнца не должны перерасти в бедствие для всех нас. Высший Совет передает свои самые искренние извинения и благодарность капитану Джеймсу Кирку и команде USS «Энтерпрайз».
      Аплодисменты снова прокатились по залу, и следуя за Кирком, командный состав и офицеры с «Энтерпрайза», которые присутствовали на банкете, встали. Кирк заметил смешанную реакцию окружающих, особенно клингонов. В то время как некоторые хлопали от души, многие делали это более неохотно. Мир, доверие, и гармония конечно могли быть целью конференции, но ниодно из этих качеств в настоящий момент не было в изобилии. Маккой наклонился ближе.
      – Уже готов выпить?
 

 
      После вступительных речей официально объявленный банкет пошел полным ходом. Адмирал Легер, командующий Звездной Базой 49, и его сотрудники соорудили меню, которое представляло подборку блюд со всей Федерации, а также и из Клингонской Империи. Поначалу Легер беспокоился о непринужденности обстановки, но клингонский посол быстро перешел к непринужденности, правда своим собственным способом.
      – Слабый умрет с голоду, – сказал Калджаг, позволив замечанию повиснуть над головой адмирала на несколько секунд, прежде чем ужасная хищная усмешка отразилась на его лице.
      Очередь двигались медленно, и Спок решил подождать с едой. Он двигался по периметру зала, изучая картины и прочие произведения искусства, украшавшие стены, когда сзади его окликнул голос.
      – Капитан Спок?
      Он обернулся и увидел клингона, одетого не в солдатскую униформу, а скорее в ниспадающие одежды делегата. Они были не столь богаты и красочны, как одежды клингонского посла или других сановников в его комнады.
      – Да? – ответил вулканец.
      Улыбка вспыхнула на лице клингона.
      – Великолепно. Я Толадал, помощник посла Калджага. Для меня честь встретить вас, капитан. Ваша репутация известна в Империи.
      В ответ на это бровь Спока взмыла вверх.
      – В самом деле?
      В действительности он прекрасно знал, что был объектом изучения, учитывая многочисленные столкновения «Энтерпрайза» с клингонами за эти годы. Толадал кивнул.
      – Мы следили за карьерами нескольких офицеров Звездного флота много лет, и вы были в той группе избранных. Ваше взаимодействие с представителями Империи всегда были прямыми и благородными, даже во время боя.
      – Кажется клингоны ценят такие черты, особенно во время боя, – ответил Спок.
      – Возможно это не всегда проявлялось, капитан, но будьте уверены, что Империя выросла из воинственных банд дикарей, с которыми Федерация столкнулась в первый раз много лет назад. Мы тоже развивались как раса. И хотя все еще нужно проделать немало работы, многие из нас верят, что мы прогрессировали достаточно, чтобы предпринять эту попытку переговоров.
      Спок проглотил слова Толадала, отметив странность таких мыслей, исходящих от клингона. Он знал, что Маккой получил бы удовольствие от мысли о том, что он позволил, хотя и мимолетно, выказать подозрительность, слушая помощника посла. Он укорил себя за мимолетное сомнение. Слова Толадала, какими бы странными они ни казались из уст клингона, нельзя было не учитывать. Если не слушать слова, тогда нельзя понять и идеи, стоящие за ними. Спок построил свой собственный ответ с практичесокой осторожностью, легко приспособившись к дипломатической атмосфере, пропитавшей конференц-зал.
      – Нельзя забывать, что клингоны гордый народ, с богатой историей традиций и военных достижений. При нашей поспешности отвергать наши различия, Федерация тоже должна была осознать клингонскую культуру и принять меры, чтобы она не стала жертвой бесчестия или пренебрежения. Мирный процесс должен быть выгодным и приятным для всех заинтересованных сторон, в противном случае мы обрекаем себя на неудачу даже не начав.
      Толадал улыбнулся его невозмутимй оценке.
      – Вы озвучиваете мысли, разделяемые все увеличивающимся числом моих соотечественников, капитан, включая и некоторых членов Высшего Совета.
      Помощник на мгновение сделал паузу, и Спок заметил изменение языка его тела, когда клингон подстраховался, чтобы никто не услышал их разговор. Он возобновил разговор более тихим голосом.
      – Один из недавно избранных членов Совета, Горкон, часто говорит о необходимости мира и сотрудничества между нашими народами. Пока часть его идей испытывают сопротивление, но некоторые из них быстро получили поддержку. Фактически именно Горкон выдвинул инициативу собрать эту конференцию.
      – Очаровательно, – сказал Спок. – Этот Горкон кажется личность, с которой я очень хотел бы однажды встретиться, если позволят обстоятельства.
      – Это возможно, если вы выйдете на политическую арену, капитан, – ответил Толадал, показывая на конференц-зал и множество дипломатов движением руки. – Всем известно, что ваш отец сам солидный и всеми уважаемый посол. Для вас было бы неплохо подумать о следовании по пути, которым прошел он, когда закончится ваша карьера в Звездном флоте.
      Не впервые Спок был заинтригован идеей относительно дипломатии в качестве второй карьеры после Звездного флота.
      – Всегда есть возможности.
      – Я не вижу поблизости знаменитых бобов Маккоя, Боунз.
      Маккой бросил на Кирка пренебрежительный взгляд, пока они двигались вдоль линии сервированных столов.
      – Не моя вина, что повара на этой Звездной Базе понятия не имеют, на чем основана хорошая южная кулинария. – Он указал на одно из блюд взмахом вилки. – Вот мне кто-нибудь скажет, что это такое?
      Ухура из-за его спины уставилась на блюдо.
      – Что бы это ни было, но оно движется.
      – Это гагх, – произнес позади них голос. – И его всегда лучше подавать, пока он живой.
      Хотя голос звучал уверенно, почти высокомерно, в нем был характерный лиричесикй тембр, который Кирк немедленно признал. Обернувшись, он уставился в темные, расчетливые глаза капитана Колота. Его приветствовала широкая улыбка клингона, снабженная заостренными зубами.
      – Мой дорогой капитан Кирк, это было так давно. Для меня удача, что наши дорожки снова пересеклись в момент такого грандиозного события.
      Могучий воин держал в руках тарелку, содержащую щедрую порцию того, что он только что назвал.
      – К моему удовольствию, капитан, – ответил Кирк.
      На краткий миг он, не понимая этого, уставился на клингона. Хотя его внешность кардинально изменилась с их первого столкновения двадцатилетней давности, это бесспорно был Колот. Кирк широким жестом указал на своих спутников, представляя Ухуру, Скотта, Сулу и Чехова.
      – Уверен, вы помните доктора Маккоя.
      Колот поприветствовал каждого из офицеров «Энтерпрайза» также мило как и Кирка.
      – Да, искуссный доктор. Насколько я помню, вы сыграли довольно важную роль в том небольшом столкновении с нами на вашей космической станции. Я так и не собрался поздравить вас с мощью вашего дедуктивного мышления.
      – Похоже к счастью для меня, – ответил Маккой.
      Клингон рассмеялся. Бросив быстрый взгляд через плечо он вернул свое внимание Кирку.
      – Я должен вернуться к своим людям, капитан. Но мы еще щедро попотчуем друг друга рассказами о наших великолепных сражениях, пока наш долг не уведет нас из этого места. – Он указал на банкетный столик кивком головы. – И обязательно попробуйте клингонскую кухню. Это еда, пригодная для воина.
      Извивающаяся субстанция на тарелке клингона заворожила Кирка. Колот заметил выражение лица капитана «Энтерпрайза», и снова рассмеялся. Взяв вилку, он подцепил небольшую порцию блюда, и Кирку показалось, что он услышал крик боли корчащейся массы.
      – Ну же, капитан. Ведь проверенный в бою командующий звездолета Федерации безусловно сможет справиться с небольшим колличеством гагха, не так ли?
      Гагх все еще извивался на конце вилки, и Кирк сглотнул нервный комок, который образовался в его горле.
      – Знаете, – сказал Маккой, – в последний раз, когда я ел что-то живое, мне было одиннадцать, и это был двойной елец. Между прочим я проиграл пари.
      Проигнорировав комментарий, Кирк пожал плечами.
      – Какого черта, – сказал он, беря вилку из рук Колота.
      Бросив на червеподобный продукт последний взгляд, он закрыл глаза и положил вилку в рот. Пока Кирк глотал, эта штука еще шевелилась. Он чувствовал, как это нечто ударилось об его желудок, где продолжало двигаться еще некоторое время, пока его не одолели желудочные соки. Запах не относился к тем, которые он мог бы определить, хотя он не был неприятным.
      – Вообще-то, – сказал он через несколько секунд, – это не так уж плохо.
      – Поверю вам на слово, – сказал Скотти, наблюдая за процессом со смесью отвращения и ужаса.
      Кирк улыбнулся Колоту, намереваясь поблагодарить клингона за предоставленный им деликатес, когда внезапное чувство слабости прокатилось по его телу. Он почувствовал, как на лбу, груди и спине выступил пот. Зрение стало размытым, и он потянулся к банкетному столу, чтобы поддержать себя.
      – Джим? – услышал он как с явным беспокойством в голосе произнес Маккой. – Вы в порядке?
      Хор подобных вопросов последовал от Ухуры и остальных.
      – Слабость, – было все, что смог пробормотать Кирк, прежде чем вселенная закружилась вокруг него, и он рухнул на пол словно тряпичная кукла.
      Луч транспортера растворился вокруг коленопреклоненной фигуры Маккоя, который держал в руках голову и плечи потерявшего сознание Кирка. Техник, работавший за консолью транспортера, обежал защитный щиток, чтобы предложить свою помощь.
      – Черт подери, где эти проклятые носилки? – рявкнул Маккой.
      Его пальцы переместились, проверяя пульс Кирка и снова убеждаясь, что он был частым, и что сердце капитан бьется слишком быстро.
      – Санитары уже в пути, доктор, – ответил техник.
      Он вздохнул с облегчением, когда двери комнаты транспортации открылись, и впустили пару ассистентов медиков, каждый из которых держал концы антигравитационных носилок. Когда санитары погрузили капитана на носилки, Маккой схватился за аптечку, которую они принесли, и вытащил портативный сканер. За секунду он активировал устройство и провел им по груди и животу Кирка.
      – Острая аллергическая реакция, – отметил он по показаниям сканера.
      Он снова потянулся к аптечке и извлек гипоспрей. Установив инжектор на общее успокоительное, Маккой прижал гипоспрей к руке Кирка и ввел препарат.
      – Это снизит сердцебиение, – сказал он. – Доставьте его в лазарет. Похоже придется лечить его от пищевого отравления, вместе с реакцией, которая появилась у него на эту клингонскую бурду, которую он ел.
      Ожила система селекторной связи корабля.
      – Спок доктору Маккою. Каково состояние капитана?
      Когда санитары вынесли Кирка на антигравитационных носилках в коридор, Маккой шлепнул по настенному интеркому ладонью.
      – У Джима реакция на клингонскую пищу, Спок. Я отправляюсь с ним в лазарет. Сообщу когда узнаю что-то большее.
      Маккой, даже не потрудившись закрыть канал, шагнул из комнаты транспортации, предоставив это дело технику. Шагая к ближайшему турболифту, он проближайшему лифтуортации и предоставив технику клинал Колота, гагх и Джима Кирка, хотя и не обязательно в той же самой последовательности. Когда Маккой вошел в лазарет, Кирк уже был на диагностическом с в той же самой последовательности. толе. Медсестра Лария, дельтанка, подняла взгляд при приближении доктора.
      – С тех пор как его доставили на борт, доктор, его температура поднялась на два градуса. Пульс нитевидный.
      С растущим замешательством Маккой изучил данные, указывающие на показатели жизнедеятельности капитана. Кирк никогда не проявлял такой сильной аллергической реакции на что-либо, включая и ретинакс-5, препарат, которым лечили возрастные проблемы со зрением, и к которому Кирк был особо чувствителен. В душе Маккой понимал, что здесь дело в чем-то еще.
      – Мы начнем лечить его от пищевого отравления, – сказал он своим сотрудникам. – Подготовьте двадцать кубиков…
      Остальная часть его приказа была заглушена, когда двери, ведущие в коридор за пределы лазарета, открылись, пропуская Спока и Колота. Лария увидела клингона первой, и ее глаза расширились от недоверия.
      – Доктор…
      Это было все что она смогла сказать, прежде чем ее подвел голос, поэтому она просто указала. Лишь на миг уставившись на вновь прибывших, Маккой вернул свое внимание Кирку.
      – У меня нет времени, чтобы проводить экскурсию, – огрызнулся он.
      Колот шагнул вперед, пока не оказался рядом с доктором. Он поднял руку, в которой сжимал маленький пузырек с темно-красной жидкостью.
      – Дайте это Кирку, – сказал он.
      – Черт возьми, и что это такое?
      Клингон выглядел почти довольным собой.
      – Антидот к яду, который я ему дал.
      – Доктор, все в порядке, – сказал Спок. – Капитан Колот объяснил мне ситуацию.
      – Хорошо, но прежде чем я введу ему некоторое количество этого чертового варева клингонской ведьмы, – рявкнул Маккой, – кое-кому лучше объясниться.
      Колот гневно зарычал.
      – Нет времени обсуждать это сейчас. Введите препарат, или Кирк умрет.
      Маккой повернулся к Споку, который просто кивнул. Это было безумие! Колот отравил Кирка только для того, чтобы теперь стоять здесь и спорить о лекарстве, которое могло спасти ему жизнь?
      – Я вижу вопрос в ваших глазах, доктор, – сказал Колот. – Будьте уверены, если бы я хотел убить Кирка, я не стал бы пользоваться таким трусливым средством. Истинный воин убивает своих врагов лицом к лицу. Этого требует честь. А теперь дайте ему противоядие.
      Маккой обдумал его слова, а потом с отвращением покачал головой.
      – Давайте, – сказал он, выхватывая пузырек из громадной руки клингона.
      Зарядив препарат в гипоспрей, он прижал его к шее Кирка. Эффект препарата был удивительным. Почти тотчас же Маккой заметил, что сердцебиение капитана снизилось, также как и температура.
      – Черт возьми, что в этой дряни? – спросил доктор, потянувшись к другому гипоспрею, содержащему обычный витаминный комплекс, чтобы возместить потерю жидкости, от которой страдал Кирк, когда у него так быстро поднялась температура. Колот не ответил. Его внимание было сосредоточено на глазах Кирка, которые, затрепетав, открылись. Капитан резко перекатился на бок и закашлялся.
      – Полегче, Джим, – предостерег его Маккой. – Ты доставил нам там несколько неприятных минут. Как себя чувствуешь?
      Проведя рукой по лицу, Кирк сумел прохрипеть в ответ.
      – Горло пересохло, а в голове такое ощущение, словно кто-то взорвал в моем черепе фотонную гранату.
      Маккой дал Ларии знак ввести обезболивающее и принести немного воды. Вернувшись к диагностическому столу, он направил на Колота уничтожающий вна колота ной боли и принести немного воды.пе фотонную гранату.адал Кирк когда аи Колота.стущим замешательством Маккой изучал данные, авили на борт, доктор. згляд.
      – За это вам нужно благодарить вашего друга.
      Увидев замешательство в глазах Кирка, Колот произнес:
      – Извините меня за столь радикальный метод, капитан, но это было необходимо. Я должен был найти способ встретиться с вами, и это был один из немногих вариантов, которым можно было бы избежать подозрений.
      – Вы могли бы назначить встречу через его старшину, – саркастичеси предложил Маккой.
      Проигнорировав комментарий доктора, Колот начал ходить по комнате.
      – Из-за деликатного характера мирной конференции, я уверен что нахожусь под наблюдением. Встреча с Кирком при обстоятельствах, напоминающих нормальные, могла привлечь внимание, которое мы не можем себе позволить.
      Потянувшись к своему поясу, Колот вынул что-то, напоминающее информационный картридж.
      – Что это? – спросил он.
      Колот протянул картридж Споку, который взял его, и одна его бровь взмыла вверх.
      – Картриджи этого типа не очень широко использовались в Звездном флоте на протяжении нескольких лет, капитан, – сказал вулканец. – В частности этот тип использовали в аварийных регистраторах кораблей. – Направив пристальный взгляд на Колота, о произнес. – Могу я спросить, где вы его взяли?
      – Получите доступ к данным, сохранившимся в картридже, мистер Спок, – сказал Колот. – Думаю вы обнаружите то, что говорит само за себя.
      Посмотрев на Кирка, который качаясь поднялся, Спок развернулся на пятках и двинулся к рабочему столу и компьютерному терминалу на нем. Кирк уже поднялся до сидячего положения, и попытался слезть с диагностического стола, когда Маккой потянулся, чтобы помешать ему.
      – И куда вы надумали идти?
      – Я хочу видеть что там такое.
      Маккой начал было возражать, но увидел взгляд Кирка, который знал слишком хорошо. Покорно вздохнув, доктор взял его за руку.
      – Если вы свалитесь и умрете, – сказал он, – мне не жалуйтесь.
      Когда они присоединились к Колоту и Споку, экран терминала ожил, и люди, собравшиеся вокруг стола, увидели разборчивый компьютерный текст.
      – Спок? Что мы имеем?
      – Это извлечение из корабельного журнала звездолета, – сказал Спок. Введя несколько команд с небольшого пульта, он добавил. – Согласно регистрационному отпечатку, это журнал USS «Гагарина».
 

 
      – «Гагарин» попал в засаду клингонов в пространстве Федерации восемь лет назад, – сказал Кирк. – Он был уничтожен, вместе со всем экипажем. – Посмотрев вниз на Спока он спросил. – Вы можете проверить подлинность картриджа?
      – Я уже это сделал, капитан. Я провел проверку через наши собственные банки данных, и восстановил алгоритм информационного шифрования, используемый на «Гагарине», которым кодировали его аварийный рекордер. Он совпадает. Наш компьютер уверяет, что есть незначительная вероятность, что это подделка.
      Кирк вспомнил отчеты, которые он читал о «Гагарине», соединил их с фрагментами сигнала бедствия, полученного другими кораблями. Его охватило мимолетное головокружение, и он непроизвольно потянулся к спинке кресла Спока, чтобы поддержать себя. Вытерев свободной рукой лицо, он заметил обеспокоенный взгляд Маккоя.
      – Все в порядке, Боунз, – сказал он слегка улыбаясь. – Просто небольшая слабость.
      Маккой с явным раздражением на лице бросил взгляд на Колота.
      – Как только мы здесь закончим, я задержу вас еще на некоторое время, просто чтобы удостовериться, что это клингонское пойло полностью вышло из вашего организма.
      Колот не принял на свой счет эту колкость, также как и Кирк, и вместо этого вернул его внимание к текущему вопросу.
      – Хотя мы знаем из сигнала бедствия, что корабль был атакован клингонами, Империя так и не призналась в нападении. Они выдвинули предположение, что это было делом рук отступников, действующих без санкции правительства.
      Озлобленность в голосе Кирка увеличивалась с каждым словом, и дискомфорт, который он испытывал до этого момента, почти забылся, когда на передний план выступили новые чувства. Колот кивнул в ответ на слова Кирка.
      – Верно. Высший Совет никогда не уполномачивал ни одного нападения на судно Федерации. Однако это не помешало некоторым амбициозным членам Совета взять этот вопрос в свои руки ради собственной личной выгоды. – Он жестом указал на информационный картридж. – Это было частью аварийного рекордера, найденного кораблем, который атаковал «Гагарина».
      – Что и объясняет, почему корабельный буй так и не нашли среди обломков, позже обнаруженных другими кораблями, посланными для расследования, – сказал Спок.
      – А без доказательств, – ответил Колот, – Империя могла заявить, что не знала об инциденте, также как она стала бы отрицать то, что случилось позже.
      Наклонившись вперед, Маккой спросил:
      – А что же случилось позже?
      Колот колебался, словно обдумывая варианты того, что он может сказать, затем кивнул ни к кому в частности не обращаясь, а словно придя к соглашению с самим собой.
      – После нападения остались выжившие, и их взяли в плен.
      Это утверждение, простое и прямолинейное, врезалось в Кирка с силой физического удара.
      – Выжившие? После стольких лет? Как? Сколько? Какие у вас доказательства?
      В качестве ответа Колот извлек из пояса еще один информационный картридж, правда уже не звезднофлотовский.
      – Капитан Спок, уверен вы сможете получить к нему доступ. Его перевели на стандартный формат, используемый в Федерации.
      Спок вставил картридж в считывающее устройство. Когда на видовом экране терминала сменилось изображение, в этот раз группа офицеров увидела не страницы с текстом. Вместо них появилась визуальная запись.
      – Это изображение было получено восемь лет назад с клингонской тюремной станции, – сказал Колот. – Это астероид, расположенный около границы с нашей стороны Нейтральной зоны, место содержания заключенных, прежде чем их рассылают в другие тюрьмы. Обычно там нельзя найти людей, или личностей, принадлежащих к расам, в которых можно было бы легко опознать представителей Федерации. Но следите внимательнее.
      На экране показались заключенные, работающие над расчисткой тропинок в низком кустарнике и подлеске того, что выглядело как лес или джунгли. Кирк узнал тяжелые инструменты очень похожие на те, которыми он пользовался мальчиком на ферме своих родителей. Заключенные принадлежали ко множеству рас, некоторые из которых Кирк даже не знал.
      Потом в поле зрения попал один из заключенных, и Кирк узнал в нем вулканца. Он казался моложе Спока, и было очевидно, что после его пленения с ним обращались не слишком хорошо. Он был измучен, сутулился, и заметно хромал. Его левая рука была перевязана и закреплена в грубой петле; темно-зеленая кровь покрывала большую часть поврежденной руки вулканца.
      – О мой бог, – выдохнул Маккой.
      Кирк встал и повернулся лицом к Колоту.
      – Кто-нибудь из них еще жив? Где они?
      Колот покачал головой.
      – Все они вскоре были перемещены с той станции, капитан. Но мне известно, что многие пережили атаку на «Гагарин», хотя большинство из них к настоящему времени почти наверняка мертвы.
      – Мертвы? – сказал Маккой. – И что же с ними случилось?
      – Могу предположить, что их судьба похожа на судьбы многих за его левый бок.
      . мальчиком на ферме своих родителей.ключенных Империи, доенных Империиктор, – сказал Спок. – Вероятно выживший командный состав корабля был допрошен ради полезных знаний, которыми они могли обладать, в то время как остальные по всей вероятности были похоронены в одном или нескольких клингонских гулагов. Такие тюрьмы известны по всему квадранту своими тяжелыми, суровыми условиями, так что логично предположить, что многие из команды «Гагарина» так или иначе пали жертвами этого злосчастного существования.
      Кирк по языку тела доктора и выражению его лица мог сказать, что Маккой начал заводиться.
      – Спок, мы говорим о мужчинах и женщинах, которые были схвачены и убиты в сотнях световых лет от дома, чьи семьи так и не узнали правды о том, что с ними случилось. Не могли бы вы выразить хоть немного сострадания?
      Отвернувшись от стола и дискуссии, перерастающей в спор между двумя его друзьями, Кирк начал медленно прохаживаться вдоль лазарета, переваривая полученную информацию. Мысль о том, что такая жестокая судьба постигла кого угодно, особенно коллег по Звездному флоту, терзала его.
      Когда сообщили об исчезновении «Гагарина», он отправился на Землю, чтобы встретиться с матерью Стивена Гарровика, первого офицера «Гагарина» и бывшего члена команды «Энтерпрайза». Он помнил опустошенность, которая одолела Энн, когда она узнала, что ее сын погиб также как и ее муж несколько лет назад, служа Звездному флоту.
      Кирк понимал ее боль. Когда он проходил мимо больничных кроватей, к счастью в настоящее время не занятых, в его сознании всплыли воспоминания о другом лазарете, который десятилетия назад был заполнен телами пострадавших и погибших.
      Это было на борту USS «Фаррагута» во время его первого назначения в дальний космос, и муж Энн Гарровик был командующим офицером Кирка. Столкновение с газообразным существом около далекой планеты, называемой Тихо IV, закончилось серьезным повреждением корабля и гибелью почти половины экипажа, включая и капитана Гарровика. Кирк, которого почти сокрушила горечь от гибели его капитана, обвинял себя в том, что не смог остановить нападение существа, когда у него была такая возможность.
      Он нес эту вину много лет, пока второй случай столкновения с существом не дал ему возможность искупления. Была ли то судьба, или простое совпадение, что сын Гарровика, Стивен, оказался тогда на борту «Энтерпрайза»? Юный Гарровик помог Кирку уничтожить существо, продемонстрировав те же черты характера, которыми Кирк восхищался в отце парня. Кирк не стал брать молодого Гарровика под свое покровительство, но их связь, ставшая почти как у отца с сыном, продолжилась даже после того, как карьерная дорожка Гарровика увела его с «Энтерпрайза» в другие назначения.
      Проходя мимо кроватей лазарета, Кирк задавался вопросом, сколько человек с «Гагарина» пострадало в тот день в момент его разрушения. Погиб ли Гарровик, или же он оказался одним из выживших, гниющих где-то в клингонской тюрьме? Эта мысль очень злила Кирка. Повернувшись к Колоту, он даже не попытался скрыть презрение в своем голосе.
      – Допускаю, что эта запись тоже подлинная, но я думал что клингоны в бою не берут пленников, – бросил он с вызовом.
      Шагнув от рабочей станции, Колот кивнул.
      – В бою да. Однако некоторые клингоны, как известно, берут пленников, если это им необходимо. – Прищурив глаза, он добавил. – Я не из таких людей. Что же касается записи, уверен, что капитан Спок сможет подтвердить ее подлинность.
      – Итак, почему «Гагарин»? – спросил Кирк.
      – В Совете есть те, кто считает, что война с Федерацией неизбежна, и что могут понадобиться кое-какие рычаги давления. Об инциденте с «Гагариным», и о том что есть выжившие, знают всего несколько членов Совета. И это те клингоны, которые занимали места в Совете, когда произошло нападение. Все новые члены Совета кроме одного ничего об этом не знают.
      – Тайны среди членов Высшего Совета? – спросил Маккой. – И какая от этого польза?
      Колот проигнорировал вопрос.
      – Те кто хранят секрет, считают, что при новом раунде переговоров будет лучше просто избавиться от выживших, и сделать вид, что их никогда не существовало. – Верхняя губа клингона брезгливо изогнулась. – Было достаточно бесчестно нападать на «Гагарин» без причины, но команде по крайней мере нужно было позволить хотя бы умереть в бою, как воинам. Вместо этого их сохранили как разменную монету для горстки омерзительных навозных мух, которые смеют называть себя клингонами.
      Поднявшись со своего места за компьютерным терминалом, Спок сжал руки за спиной.
      – Очевидно есть те, кто не разделяет ваши взгляды, капитан.
      – Во всяком случае я не одинок, – возразил Колот, указывая на рабочую станцию. – Этот информационный картридж был обнаружен Горконом, недавно избранным членом Высшего Совета. Он нашел его случайно, по ходу другого расследования. Все это дело внушило ему отвращение, как любому истинному клингону, и он хочет его разрешить. Однако он опасается, что если он попытается привлечь к этому делу внимание остального Совета, те кто ответственен за эту пародию на честь, проследит за тем, чтобы выжившие были убиты.
      – Поэтому он хочет, чтобы выход из положения нашли вы, – сказал Кирк, собрав вместе все кусочки загадки. – Он хочет, чтобы вы организовали тайную операцию возвращения пленников, и что потом?
      – Не совсем, – ответил Колот. – Он поручил мне передать эту информацию офицеру Звездного флота, которому можно было бы доверить заняться этим вопросом с необходимой деликатностью. И я уверен, что этот человек вы, Кирк.
      Явная дерзость этого заявления чуть не заставила Кирка рассмеяться.
      – Предполагается, что я должен проникнуть в клингонское пространство, организовать нападение на клингонскую тюрьму, местоположения которой мне неизвестно, похитить столько выживших сколько их там может быть, а потом?
      Он недоверчиво покачал головой.
      – Вернуть их Федерации, – просто сказал Колот. – По официальной истории они будут обнаружены на отдаленном астероиде в клингонском пространстве, где они якобы сумели приземлиться в спасательных капсулах своего корабля. Это единственный способ вернуть их домой не вызвав панику в Высшем Совете или не подвергнув опасности нынешние переговоры между нашими правительствами, капитан.
      Кирк повернулся к Споку, который кивнул.
      – В том что он предлагает есть логика, капитан. Если то что он говорит правда, и если мирные переговоры,[] идущие в наоры правда, и если л.ерегооров меджду нашими правительствами, капитан.остранстве, где сумели призеслиться ??[]стоящее время, будут успешны, те члены Высшего Совета, для которых эта ситуация наиболее опасна, без сомнения убьют пленников, чтобы сохранить свое положение.
      При этих словах Маккой шагнул вперед.
      – Тогда мы не можем привлекать к этому делу и Совет Федерации, Джим. Это тоже подвергнет пленников опасности.
      Кирк знал, что его друзья были правы, в очередной раз доказывая, почему он доверял их советам так часто и с такой готовностью. Единственным выходом, который не подвергал пленников опасности, если конечно они еще были живы, была тайная операция. Но он не мог отправить «Энтерпрайз» в клингонское пространство, и при этом не мог воспользоваться ни одним из шатлов. Даже если бы он получил разрешение воспользоваться маленьким кораблем Звездного флота дальнего радиуса действия, поблизости все равно не было ниодного.
      Отвернувшись от остальных, он еще раз поприветствовал холодное, стерильное окружение лазарета. Оглядевшись, он напомнил себе, как сильно он ненавидел эту часть своего корабля. Несмотря на бесспорные таланты его друга Леонарда Маккоя, который спас столько жизней в комнатах подобной этой, что не мог и вспомнить, для Кирка лазарет был ничем иным как местом страдания и смерти. Оно означало неудачу, нечто, что лично он презирал и против чего броролся каждой клеточкой своего существа.
      Провал. Обстоятельства были такими, что именно это могло ждать его, и он должен был решать соглашаться на эту миссию или нет. Однако он прекрасно понимал, что этого недостаточно, чтобы удержать его от попытки.
      – Если мы собираемся сделать это, – сказал он, – тогда мы должны будем действовать быстро. Колот, если то что вы говорите правда, то единственный способ которым можно проделать это за короткое время – действовать вместе тайком от всех. Мне нужен доступ на клингонский корабль.
      Колот неприятно усмехнулся.
      – Я так и думал, что вы это скажете, Кирк, – ответил он. – Мой корабль готов вам помочь. Конечно если вас обнаружат на борту клингонского корабля в нашем пространстве, нас всех казнят как шпионов.
      Кирк кивнул, но казнь за шпионаж была меньшим из его беспокойств. Потенциальные последствия для мирного процесса, идущего в настоящее время полным ходом, также как и будущая стабильность всего сектора галактики – все это вполне могло лечь на его плечи.
       Не только на мои, напомнил он себе, размышляя о бедных душах, которые стали заложниками в великой игре, разыгрываемой двумя межзвездными супердержавами. Выжил ли кто-либо с «Гагарина»? Кирк был уверен, что с обеих сторон найдутся люди, которые сочтут пожертвование несколькими забытыми пленниками на некоей болотистой планете, стоящей расплатой за поддержание стабильности между Федерацией и Империей. Но для Кирка такая цена была слишком высока.
 

 
      – Чтож, парень, должен сказать что адмирал, отвечающий за эту звездную базу, мне по душе. Только человек с изысканным вкусом мог посчитать нужным обеспечить этот бар запасами такого великолепного шотландского виски.
      Монтгомери Скотт поднял стакан в своей руке, оценивая его содержимое. С удовлетворенной улыбкой на лице, инженер поднес стакан к губам и отпил. Стоящий рядом с ним возле бара Павел Чехов покачал головой, и улыбнулся. Все-таки он давно был знаком со склонностью Скотти оценивать качество питейных заведений всего квадранта по виски, который там подавали. И он оказывался прав гораздо чаще, чем не прав, и именно поэтому Чехов держался рядом с ним, когда они посещали новый бар, паб или таверну.
      Обед продвигался без инцидентов, и офицеры «Энтерпрайза» теперь оказались среди смешанной толпы из делегатов Федерации и клингонов, личного состава Звездного флота, и клингонских военных офицеров. Казалось пища произвела на людей расслабляющий эффект, поскольку Чехов заметил, что обе стороны стали общаться друг с другом больше, чем прежде. Скотти увидел отстраненное выражение лица своего друга.
      – В чем дело?
      Шеф службы безопасности тряхнул головой.
      – Я просто подумал, как хорошо было бы, если бы это было нормальное сборище, а не особый случай. Мы друзья клингонов. Полагаете это действительно возможно?
      – Да, парень, возможно что угодно, – ответил Скотти. – Мир с клингонами не самая странная вещь, с которой мы теперь столкнулись, не так ли? Думаю вскоре вы это поймете. Разве вы не обращали внимание все эти годы?
      Чехов не смог подавить усмешку, когда инженер повернулся к бару за новой порцией. За своей спиной русский услышал оживленные голоса.
      – Я слышал, что могущественный капитан Кирк пал в жестоком сражении с тарелкой гагха. Такой великий воин перед таким жалким врагом. Неудивительно, что люди хотят мира. Они знают, что у них нет никакого шанса перед настоящим противником!
      Чехов обернулся на источник голоса и обнаружил, что говорили не с ним. Вместо этого он увидел группу из четырех клингонов, одетых в тяжеловесные кожаные солдатские униформы, которые стояли кружком. Замечание, сделанное одним из них, правда Чехов не понял кем именно, было вознаграждено энергичным хохотом всей компании.
      – Интересно, как его живот справится с моим ботинком, – тихо сказал он, хотя Скотти его услышал.
      – Ну, это говорит всего лишь выпивка, – сказал Скотти. Насупив брови он добавил. – Вы же не станете принимать это представление на свой счет? Кажется я вспоминаю другой случай, когда вам не понравилось то, что сказал про капитана один клингон в баре.
      Вспомнив ссору в баре, которая произошла много лет назад на станции К-7 между членами команды «Энтерпрайза» и клингонского корабля, Чехов рассмеялся над словами Скотти.
      – Тогда вы тоже не хотели драться, по крайней мере пока они не начали оскорблять «Энтерпрайз».
      – Тогда это было дело принципа, парень, – ответил инженер. – Это все равно что мать, заботящаяся о своем ребенке. Как бы то ни было, я был бы благодарен, если бы вы сохранили вежливость. Мои дни шумных ссор в барах остались позади.
      Чехов кивнул. Он тоже уже не был тем легковозбудимым энсином, каким был двадцать лет назад. Кроме того, он не хотел узнать, что именно скажет капитан Кирк двоим членам своей команды, вытащенным охраной звездной базы из драки на важном государственном обеде. Особенно если мы не победим, напомнил себе Чехов.
      – Что ты там пьешь, человек?
      Скотти и Чехов обернулись на новый голос, и посмотрели вверх в лицо клингонского офицера. Большая кружка заполняла его огромную руку, затянутую в кожаную перчатку. Глаза клингона казались немного остекленевшими: верный признак того, что он насладился обильным обедом. Инженер «Энтерпрайза» гордо поднял свой стакан.
      – Это шотландский виски. Знаете, вы бы его оценили. Это напиток, достойный воина.
      – О, пожалуйста, – сказал Чехов достаточно громко, чтобы слышал Скотти. – Только не начинайте.
      Клингон шагнул вперед, взял стакан из руки Скотти, поднес его к губам, и осушил его содержимое одним глотком. На мгновение поджав губы, клингон кивнул и благодарно улыбнулся.
      – Не так уж плохо, – сказал он.
      Потом он предложил инженеру свою собственную кружку.
      – Что это? – осторожно спросил Скотти.
      – Кровавое вино, – ответил клингон. – Истинный напиток воинов.
      Поняв сложившееся обязательство, Скотти потянулся, чтобы взять у клингона кружку. Она оказалась тяжелее чем выглядела, и шотландцу пришлось воспользоваться второй рукой, чтобы удержать ее. Взяв под контроль негабаритный питейный сосуд, Скотти поднес его к лицу, и понюхал содержащуюся вный питейный сосуд, Скотти поднес его к лицу, и своей командыитана.
      услышал.
      нем темно-красную жидкость. Наконец он попробовал напиток. И тотчас же кашлянул. Раз, другой, третий. Его лицо покраснело, когда он всосал в себя воздух, силясь восстановить самообладание. Чехов наклонился ближе.
      – Скотти, вы в порядке?
      – Проклятье, – прохрипел инженер между затрудненными вдохами. – Это настоящий удар.
      Потом он на мгновение уставился на кружку, пожал плечами, и сделал еще один глоток. На этот раз опасная жидкость прошла без инцидентов, и Скотти с улыбкой отдал кружку усмехающемуся клингону. Расхохотавшись, клингон хлопнул Скотти по плечу, едва не выбив его из сустава.
      – Бармен, – сказал он официанту за баром, – еще кровавого вина для моего друга и меня.
      Скотти бросил обеспокоеный взгляд на Чехова, и шеф службы безопасности «Энтерпрайза» беззвучно поблагодарил небо, что утром не он будет страдать головой. В другом месте зала у Ухуры и Сулу состоялось другое столкновение с клингонами.
      – Как я слышал вы специалист по связи, – сказал Ухуре огромный клингон голосом, который она едва могла расслышать сквозь окружающий шум.
      Тихо произнесенная фраза казалась совершенно не в характере огромного, мускулистого солдата. И конечно же сам клингон казался решительно неуместным среди толпы дипломатов и прочих гражданских лиц, кружащих по конференц-залу. Прочистив горло, Ухура нервно кивнула.
      – Да, верно. Я коммандер Ухура, главный офицер «Энтерпрайза» по связи.
      Казалось зубы прорезались по всему лицу клингона, когда он продемонстрировал широкую улыбку.
      – Превосходно! – Он вскинул массивную руку в приветственном жесте. – Я Мург, офицер по коммуникациям имперского клингонского крейсера «Тертос». Для меня честь познакомиться с вами.
      Рука Ухуры исчезла в ладони клингона, когда он встряхнул ее, и она напряглась, опасаясь что кости в ее руке будут сломаны от мощной хватки воина. Этого не произошло, и она поняла, что выражение ее лица должно быть выдало ее, когда с губ Мурга сорвался добродушный смех.
      – Я узнал, что люди обмениваются рукопожатием в такой манере при первом знакомстве, – сказал он. – Это выглядит безрассудно. Оставлять себя открытым перед нападением.
      Сулу при этом шагнул вперед.
      – На самом деле рукопожатие ведет свои корни от сражений. На Земле много столетий назад, когда друг с другом сталкивались два незнакомца, они протягивали пустые руки, показывая что они безоружны. Это приветствие предназначалось для того, чтобы вызвать доверие.
      Выпустив руку Ухуры, Мург прищурился, и его улыбка переросла в зловещую усмешку, когда он произнес:
      – Ага, но предполагалось, что у одного из них оружие в другой руке?
      Выражение лиц Ухуры и Сулу начали изменяться на некоторое беспокойство, пока не вернулась широкая усмешка клингона, и он еще раз взвыл от смеха.
      – Не беспокойтесь, новые друзья, сегодня я безоружен.
      С этими словами Мург протянул свою руку Сулу, который встряхнул ее, стараясь не выдать своего облегчения. Выпустив руку клингона, Сулу почувствовал легкий стук по плечу. Он обернулся, и увидел молодого офицера службы безопасности с «Энтерпрайза» с измученным выражением лица. Рулевой посочувствовал парню, который был всего лишь одним из множества служак, которые обеспечивали безопасность делегаций. Сулу на миг представил головные боли, которые грозят следующие несколько дней его другу Павлу Чехову. Он был уверен, что к тому времени, когда закончится конференция, шеф службы безопасности будет выглядеть намного хуже бедного энсина.
      – Да, – подтолкнул парня Сулу. – В чем дело?
      Энсин нервно посмотрел через плечо Сулу на Мурга.
      – Мне жаль прерывать вас, коммандер, но с корабля только что вызывал капитан Спок. Он потребовал, чтобы вы немедленно с ним связались.
      – Он сказал почему? – спросил Сулу, и глубокие линии залегли вокруг его рта. – Это имеет какое-то отношение к капитану Кирку?
      Покачав головой, энсин ответил:
      – Мне очень жаль, сэр. Мне не сообщили никаких деталей. Только то, что вы должны связаться с ним.
      Сулу под конец пожал плечами, и поставил свой бокал на ближайший столик.
      – Боюсь служба зовет, – сказал он Ухуре. Бросив быстрый взгляд на Мурга, он спросил. – Вы будете в порядке?
      Ухура отмахнулась от него.
      – Все хорошо. Новый друг поддержит меня компанией.
      Громадный клингон улыбнулся при этом заявлении.
      – Замечательно, – сказал Сулу. – Тогда до свидания.
      С этими словами он отвернулся и в сопровождении энсина вышел из комнаты. Когда рулевой быстро исчез в толпе сановников и военных, переполнивших конференц-зал, Мург вернул свое внимание на Ухуру.
      – Коммандер, мне необходима кое-какая помощь. Наша коммуникационная антенна работает со сбоями, и я не могу определить причину. Я уже говорил с офицером по связи с ?Гал’тага?, но как и я она новичок на этом посту. Я подумал, что нам не повредит новый взгляд.
      Ухура не могла сдержать удивления.
      – Вы хотите, чтобы я помогла с клингонским коммуникационным оборудованием?
      Она знала, что эта просьба вовсе не была такой уж необоснованной. Принципы, лежащие в основе подпространственной связи, были в значительной степени универсальны, судя по ее опыту. Мург, кивнув, ответил:
      – Мне говорили, что у вас есть некоторый опыт с нашим оборудованием.
       Это точно, подумала Ухура. Она провела несколько месяцев, изучая запутанные коммуникационные системы на борту клингонской хищной птицы, которую капитан Кирк захватил в прошлом году. Основываясь на этом опыте, она считала, что сможет помочь своему новому другу. Но было еще один момент.
      – Разве присутствие на борту вашего судна офицера Звездного флота не встревожит вашего капитана? – спросила она.
      Клингон покачал головой.
      – Я уже сообщил своему капитану, что если вы сделаете что-то подозрительное, я лично вас убью.
      Даже когда вновь появилась широкая улыбка Мурга, и его буйный смех грозил заглушить остальное оживление в конференц-зале, Ухура задалась вопросом, что из того что сказал клингон было шуткой.
      – Вы не можете быть серьезны.
      Лицо, которое пялилось с маленького видового экрана в рабочей части апартаментов Кирка, выглядело утомленным. Разбуженный посреди ночи на Земле адмирал Беннет не стал прикладывать никаких усилий, чтобы успокоиться, прежде чем ответить на приоритетный вызов с «Энтерпрайза».
      Кирк понимал что он чувствует. Между приготовлениями к званому обеду на Звездной базе 49, и причудливой цепочкой событий, которые привели Колота с его информацией о «Гагарине» на борт «Энтерпрайза», уж не говоря о продолжительных спорах, которые состоялись позже, он сам испытывал новые приступы усталости. Этому способствовала и стесненная атмосфера его кабинета. Предназначенный прежде всего для личного рабочего пространства, теперь его кабинет был переполнен им самим, Споком, Маккоем, и Колотом.
      Прежде всего ему никогда не нравилось пользоваться кабинетом в своих апартаментах, и он предпочитал вести дела на мостике, главной комнате совещаний, или даже в офицерской комнате отдыха. Но поскольку его команду проинформировали, что он заперт доктором Маккоем в лазарете и поправляется после ?пищевого отравления?, он не мог позволить заметить себя в какой-либо из общедоступных областей своего корабля. Выслушав как Кирк передал информацию, предоставленную Колотом, Беннет с отвращением тряхнул головой.
      – Много лет ходили слухи о служащих Звездного флота, удерживаемых в плену в Империи. Конечно клингоны всегда это отрицали. Насколько указывают наши официальные отчеты, «Гагарин» исчез восемь лет назад без удовлетворительного объяснения.
      – Я прибыл сюда, чтобы помочь исправить это, адмирал, – сказал Колот с ноткой возмущения в голосе.
      Кирк бросил на Колота взгляд, которым велел клингону предоставить разговор ему, а затем повернулся и уставился на адмирала.
      – Сэр, разве мы не должны хотя бы расследовать это? Разве команда «Гагарина» этого не заслуживает?
      – Без сомнения, – ответил Беннет. – Но если то что вы говорите правда, тогда любые официальные запросы могут быть опасны для любых пленников, которых удерживают клингоны, с «Гагарина» они или с другого корабля, который мы потеряли за эти годы. Если мы собираемся действовать, нашим лозунгом должна стать осторожность. – На мгновение он сделал паузу, вспомнив, что Колот все еще находился в комнате. – Джим, а вы не думаете, что это уловка, чтобы заманить вас в западню?
      Из- за спины Кирка Спок произнес:
      – Адмирал, я проверил подлинность регистрационного журнала «Гагарина», также как и контрольные записи из тюрьмы, на которых показаны заключенные там члены команды корабля. Основываясь на этой информации, я уверен, что необходимо более детальное расследование.
      – О, капитан Спок, я согласен, что на это стоит взглянуть, – сказал Бенет, – но давайте перейдем к самой сути. Джим, вы можете ему довериться? Вы хотите рискнуть своей жизнью поверив слову клингона?
      Кирк почувствовал, как ощетинился от этих слов Колот, но его впечатлило то, что клингонский командующий удержал свой язык. Капитан «Энтерпрайза» понимал, откуда шел вопрос Беннета. Как и адмирала, Кирка еще в юности приучили не доверять клингонам; и это отношение только укрепилось благодаря многочисленным столкновениям с воинственной расой за время его карьеры.
      Только намного позже он понял, что может их ненавидеть. Ему казалось, что эти чувства возникли на поврежденном в бою мостике первого «Энтерпрайза». Дым от разрушенных консолей атаковал его ноздри и щипал глаза, пока он бессильно стоял слушая, как капитан клингонского корабля отдает приказ казнить Дэвида Маркуса.
      Слезы спровоцированные дымом были подавлены слезами от боли после простого сообщения лейтенанта Саавик о смерти его сына. К тому же он помнил, как направил эту боль в гнев, обрушив его с полной силой на клингонского коммандера, который отдал приказ о казни. Его тело чувствовало воздействие физических ударов, которыми они обменивались, когда он с яростью набросился на клингона, пока его противник не упал с зазубренного утеса, на котором они боролись. Он чувствовал, как жар того мира лизал его кожу, пока скорчившееся тело клингона падало в потоки лавы, которые были жизненной основой планеты Генезис, этого недавно созданного и все же недолговечного мира, уничтожающего себя изнутри.
      Кирк оттолкнул прочь эти воспоминания. Было не время для личной скорби или возобновления траура. Взамен пришла возможность действовать. Именно поэтому он не удивился непринужденности своего ответа на вопрос Беннета.
      – Да, сэр, я ему верю. Между тем, что он рассказал нам, и тем что смог подтвердить Спок, я ему доверяю.
      Он повернулся лицом к Колоту, и его лицо стало встревоженным, когда он подумал о молодом Стивене Гарровике.
      – Кроме того, теперь я не могу оставить это дело без внимания. Так или иначе, но я должен узнать, что произошло.
      Понимающе кивнув Беннет сказал:
      – Хорошо. Я разрешаю вам сделать это, под мою ответственность. Я не думаю что есть шанс, что вы повинуетесь моему приказу остаться на «Энтерпрайзе» и назначить на это задание кого-то еще, не так ли?
      Кирк едва заметно улыбнулся на тонкую поддразнивающую интонацию вопроса Беннета. Он принимал за эти годы немало острой критики за свою дурную склонность ?бросаться вперед? когда он и его команда сталкивались с опасными ситуациями и в космосе, и на враждебных планетах. Адмиралы высшей и низшей командной цепочки советовали ему, предостерегали его, даже приказывали отказаться от этой практики, указывая на то, насколько ценным и незаменимым капитаном он был.
      Он выслушивал все это, но в конце концов всегда делал то, что считал своим исключительным правом командира оказываться там, где по его мнению было лучше всего в данной ситуации. Пока прямой приказ Звездного флота не мешал ему так поступать, он не собирался посылать члена своей команды на опасное задание, если этот человек не следовал за ним.
      – Боб, – сказал он, – если меня схватят в клингонском пространстве, Звездный флот будет отрицать, что знал о моей миссии, ради пользы Федерации, особенно теперь. Я не могу просить кого-то сделать это, пока сам отсиживаюсь здесь.
      Беннет согласился, понимая, что Кирк прав. Независимо от намерений и целей, Клингонская Империя все еще была врагом, даже несмотря на продолжающиеся переговоры о мире. Совет Федерации никому не позволит поставить под угрозу возможность достижения мирной почвы с их давним врагом, даже если это означало отрицание опрометчивых действий отдельного капитана звездолета.
      – Не волнуйтесь, Джим. Если это произойдет, я угоню корабль и сам отправлюсь за вами.
      Кирк почувствовал утешение от убежденности, с которой говорил его друг.
      – Спасибо, Боб. Я об этом не забуду.
      – Не беспокойтесь об этом. Джим, за эти годы у нас пропало без вести немало народу. Если это поможет нам узнать, что случилось с некоторыми из них, мы должны попытаться. Это меньшее, что мы можем сделать для них и их близких. Что же касается вас, я не могу позволить вам перевести «Энтерпрайз» через границу, но думаю вы уже составили какой-то план, как подойти к этому вопросу. Не хотите со мной поделиться?
      Прежде чем Кирк успел ответить, прозвучал звонок.
      – Войдите, – крикнул он, и двери разъехались, пропуская Сулу.
      – Капитан? – произнес рулевой, входя в комнату и поражаясь увиденному. – Доктор Маккой сказал, что вы в лазарете, выздоравливаете от пищевого отравления.
      Потом он заметил Спока и Колота, стоящих по сторонам консоли, работающий экран коммуникатора, и лицо адмирала Беннета на нем, и понял, что все не так как выглядит. Тонкая усмешка скользнула по губам Кирка.
      – Входите, коммандер. Вы вовремя.
 

 
      Когда прочие члены Совета просочились из Большого Зала – места собрания Высшего Совета Клингонской Империи – Комор позволил своему взгляду отдрейфовать вверх. Его глаза созерцали высокие наклонные стены священной палаты, и он снова задумался над историей, безмолвным свидетелем которой они должно быть были.
      Почти все решения, влиявшие на Империю на протяжении многих столетий, были приняты в этом зале. Даже после основания самого Совета, император обдумывал и вершил будущее своего народа отсюда. После смерти последнего императора больше двух столетий назад в этой палате стал заседать Совет. Однако здесь все еще можно было почувствовать влияние одного разума, взявшего на себя такую величайшую ответственность, которое воплотилось в массивном троне во главе зала. И этот трон – это место власти – теперь был церемониальным местом канцлера Высокого Совета.
      Комор уставился на трон, символизирующий сияющий клинок воина, правящий Империей. Займет ли он когда-нибудь это место? Он сомневался. Новые идеи и взгляды проникли в Совет и распространялись по всей Империи, причем многие из них противоречили вере, которую Комор считал священной. На горизонте были перемены, и он понимал это. И эти перемены затрагивали людей. Это он тоже знал.
      – Вас что-то беспокоит, Комор? – прозвучал за его спиной голос.
      Он обернулся, чтобы увидеть фигуру, появившуюся из темного периметра Большого Зала. Это был К’лотек, его давний друг и член Высокого Совета.
      – Наши братья на Совете кажется готовы растратить всю Империю, рассчитывая на объединение с Федерацией.
      Комор выпалил эти слова и с серьезным на то основанием. Он провел немало лет офицером на борту линейного крейсера, служа во славу Империи. И ради чего? Ценности, которые он считал священными всю жизнь, традиции и вера, привитые ему с раннего детства, и все вот так небрежно отбросить?
      – Я не думаю, что ситуация настолько радикальная, – сказал своему другу К’лотек. – В конце концов мы не становимся перед Федерацией на колени. Наоборот, Империя воспользуется благополучием, которое принесет нам такой альянс. Вы же знаете, мы не можем сегодня воевать с Федерацией. Они намного превосходят нас и по числу кораблей, и по числу воинов.
      – Статистика – защита трусов, – резко бросил Комор, хотя их дружба была такой, что К’лотек не мог обидеться. – Мы клингоны. Мы сильнее. Федерация слаба, а хор дипломатов предпочитает больше говорить, нежели действовать. Они не могут даже представить, настолько кровавую битву в состоянии начать Империя.
      К’лотек мрачно улыбнулся.
      – Федерация состоит из множества рас, мой друг, некоторые из которых имеют столь же великолепное и богатое на сражения прошлое, как и Империя. Люди, хотя их понятия о чести могут показаться смехотворными, имеют самую бурную историю из всех. Некоторые из нынешних капитанов их кораблей могут быть в сражении столь же проницательны и хитры. Они не совсем забыли свое кровавое наследие, хотя заставили других поверить в это. Их нельзя недооценивать, Комор.
      – Я не недооцениваю их, – ответил Комор. – Напротив, я не доверяю им каждой клеточкой своего существа. Согласен, мы должны искать мира с Федерацией, но только потому, что это поставит нас в лучшее положение, чтобы расписать нашу судьбу на годы вперед. В конце концов, кто скажет, не окажемся ли мы однажды открытыми перед нападением кораблей Звездного флота, допущенных в наше пространство после переговоров о мире с Федерацией?
      – Не думаю что мы будем настолько глупы и близоруки, чтобы допустить такое, – возразил К’лотек. – Канцлер Кеш не дурак, как и другие члены Совета, даже те, кто вошел в него недавно.
      Комор повернулся, бросив строгий взгляд на своего компаньона.
      – Даже Горкон?
      Улыбнувшись К’лотек покачал головой.
      – Старый друг, вы можете не соглашаться со всем, что Горкон приносит в Зал Совета, но трудно не учитывать вещи, о которых он говорит. К тому же у него немало сторонников. Кеш знает это, как он знает и то, что Горкон и те кто разделяют его взгляды, вполне могут олицетворять будущее Империи.
      Углубившийся в размышления Комор повернулся лицом к трону, словно пытаясь набраться сил от этого старого символа клингонской силы и власти. Услышав слова К’лотека, он оборвал их взмахом руки.
      – Именно Горкон меня беспокоит. Я думаю он докопался до чего-то, чем он не захотел поделиться с остальной частью Совета.
      Выражение лица К’лотека стало беспокойным.
      – Что заставляет вас говорить об этом?
      Потянувшись к одеждам Комор вытащил информационный диск и поднял его так, чтобы его друг смог его увидеть.
      – Это запись подпространственной связи Горкона с ?Гал’тагом?, одним из кораблей экскорта, которые доставили наших дипломатов на звездную базу Федерации на мирные переговоры. ?Гал’таг? покинул базу несколько часов назад, чтобы вернуться к своим обычным обязанностям. Обычно у Горкона не было причин связываться с кораблем.
      – У вас есть запись предачи? – спросил К’лотек.
      Комор вернул пленку в складки своей одежды, начал прохаживаться вдоль палаты, и К’лотек пошел рядом с ним.
      – Сообщение было закодировано с использованием нестандартной схемы шифрования. Я отдал его на расшифровку своему персоналу, но должен признаться, что выводы весьма тревожные.
      К’лотек двинулся к компьютерной рабочей станции и ввел серию команд. Экран заполнился строчками угловатого красного текста на клингонсе.
      – ?Гал’тагом? командует Колот, – отметил он. – Насколько я знаю, у Горкона и Колота нет общего прошлого. Он способный командир, который отлично служил Империи. Я сомневаюсь, что кто-то мог его подбить на какое-то сомнительное дело, даже если этот кто-то представитель Высокого Совета.
      – У него почти безупречная карьера, – добавил Комор.
      – Единственное пятно в его записях, тот инцидент на космической станции Федерации, когда он командовал ?Гр’отом?.
      Комор с презрением вспомнил случай, когда пришлось уничтожить корабль Колота вместе с миллионами наводнивших его отвратительных триблов. Но даже после этого проклятые пушистые паразиты сохранились, и их вскоре начали находить на отдаленных клингонских планетах вдоль путей торговых фрахтовщиков и других независимых кораблей, на которых не было клингонской команды. Теперь спустя двадцать лет после этого первого контакта, жалобы на триблов, наводнивших отдаленные колониальные планеты или захваченные миры, часто посещаемые тяжелым торговым транспортом, стали обычным делом.
      Колот же, со свой стороны, поживал намного лучше своего корабля. Его высокое положение благодаря некоторым членам Высокого Совета позволило ему через короткое время получить под свое командование другой крейсер, «Девизор». Выключив компьютерную станцию, К’лотек повернулся к своему другу.
      – Мог ли после этого Горкон потребовать от Колота какой-либо услуги?
      – Я уже ищу ответ на этот вопрос, – ответил Комор. – Еще до начала этой дипломатичесокй миссии я проследил, чтобы на борту обоих кораблей оказались верные мне люди. В первую очередь они несут ответственность перед Советом, в том числе и за своих капитанов.
      Это была неблагородная тактика, молчаливо признался Комор. Первоначальная миссия тайных оперативников, назначенных на оба корабля экскорта, проводить простое наблюдение и разведку. В конце концов, как часто клингоны могли оказаться на борту звездной базы Федерации? Даже с усиленными мерами безопасности, с которой они наверняка столкнутся, бдительный шпион мог собрать ценные сведения. Теперь же оказалось, что его осторожный план окажется еще более полезным.
      – Вы сможете связаться с вашим оперативником на корабле Колота? – спросил К’лотек.
      – Скоро увидим, – ответил Комор.
      Получение его агентом на ?Гал’таге? тайного сообщения займет некоторое время. Хотя это не вопрос. Тем временем здесь можно проделать немало работы. Важнейшей из его целей было изучение того, какие действия предпринимал в последнее время Горкон.
       Что же ты делал, Горкон, и делал ли ты это ради Империи?
 

 
      По корабельным часам была полночь, и Ухура, сидящая в командирском кресле «Энтерпрайза», была благодарна за спокойствие, распространившееся на мостике могучего звездолета в этот поздний час.
      Несколько месяцев назад во время пробного полета этого нового корабля, она вызвалась на пост во время смены гамма. За время своей прежней карьеры она стала достаточно опытной в навигации, что могла взять на себя обязанности в кризисной ситуации, но до недавнего времени в этом не было нужды, и Ухура почувствовала потребность расширить свои горизонты другими корабельными обязанностями. Принятие мостика, а следовательно и командования кораблем когда капитан и первый офицер по каким-то причинам были заняты, оказалось вполне приятным изменением темпа ее привычных обязанностей офицера по коммуникациям. Кроме того относительное спокойствие ночной смены давало ей много времени и мало напряжения, чтобы изучить другие контрольные системы, управляемые с мостика.
      К тому же оно давало ей много времени на размышления. А прямо сейчас она размышляла над тем, что происходит нечто странное. Сначала она была обеспокоена, когда услышала, что капитан Кирк слег от пищевого отравления после официального обеда на Звездной Базе 49. Естественно она почувствовала себя лучше, когда узнала, что доктор Маккой смог справиться с его состоянием, после чего Кирку было велено оставаться в лазарете под наблюдением. Пока Кирк поправлялся, Спок временно взял командование на себя.
      А затем все стало подозрительным. Во-первых, капитан все еще был вне пределов досягаемости. Ухура прослужила с Кирком более двадцати лет и видела его раненым много раз. Во время выздоровления от ран, и пока он был в сознании, Кирк всегда поддерживал контакт с мостиком. И не в его характере было не связываться с дежурным офицером в любой момент независимо от текущей рабочей смены.
      Вдобавок ко всему звездную базу покинул один из клингонских кораблей, направившись назад в клингонское пространство на максимальном варп. Не было никаких предупреждений о планах их отлета. Не то чтобы Ухура ожидала каких-либо объяснений от командующего клингонского крейсера. Однако она и представить не могла, что не обнаружит какую-либо информацию об этом новом обстоятельстве.
      Ее размышления были прерваны звуком открывающихся дверей турболифта. Развернув кресло она увидела вошедшего на мостик Чехова. Он остался стоять в нише турболифта, и морщинки беспокойства на его лице углубились в тени, созданной приглушенным освещением, моделирующим ночь на корабле. Заметив выражение его лица, Ухура поднялась со стула и двинулась к нему.
      – Что-то происходит, – сказал он тихим голосом, когда она присоединилась к нему. – У нас с Сулу на сегодня после ужина были планы насчет легкой разминки, но когда я пошел чтобы встретить его, его не было в комнате. Его не было в гимнастическом заим, его не было в его комнате..
      его лице нского крейсера. нствогоризонты другими ле, или где-либо еще на корабле, насколько я могу судить.
      Ухура кивнула, благодарная за возможность обсудить свое беспокойство с кем-то, кого она знала, и кому доверяла.
      – После обеда Сулу был со мной, когда Спок приказал ему вернуться на корабль. Это был последний раз, когда я его видела. Когда я спросила об этом Спока, он сказал что Сулу получил какое-то специальное, секретное задание.
      Ее лицо помрачнело, когда она добавила:
      – Но дело в том, что нет никаких записей о каких-либо приказах командования; только зашифрованное подпространственное коммюнике, которое запросил Спок, и это при том, что вызов прошел из каюты капитана Кирка.
      Кто знает, о чем они говорили за спиной командования Звездного флота? Очевидно в том сообщении и были необычные приказы, которые получил Сулу. Она рассказала Чехову о внезапном отлете клингонского корабля. Одна мысль пробилась из глубин ее сознания, и ей не понравилось то, что она означала.
      – Вы же не думаете, что Сулу мог оказаться на том корабле? – вслух поинтересовался Чехов, повторив невысказанную мысль Ухуры. – Нет, в этом нет смысла.
      Ухура покачала головой.
      – Не больше чем в том, что капитана Кирка нельзя удержать даже в лазарете.
      Внезапно ей в голову пришла непрошенная мысль. Могли ли и капитан и Сулу быть на клингонском корабле? У Ухуры закружилась голова от этих возможностей. Какая секретная миссия в клингонском пространстве могла потребовать помощи клингонов? Это была сумасшедшая идея. Почти.
      Она потерла глаза, силясь облегчить напряжение, которое начала ощущать. Успокаивающие звуки мостика и ее спокойная ночная смена с низким уровнем стресса меркла перед легкой, но все же непрекращающейся атакой их объединенного мозгового штурма. За эти годы она видела слишком многое, чтобы принимать что-либо необычное за чистую монету.
      – Я уже начинаю ощущать затылком красную тревогу.
      Она слышала, как капитан иногда говорил о таком специфическом ощущении, инстинктивном чувстве, что где-то происходит что-то тревожное. Ухура всегда считала, что с этим свойством либо рождались, как капитан Кирк, либо его учились развивать вместе с многочисленными талантами и способностями, необходимыми для командования звездолетом.
      – И я, – согласился Чехов. Потом с небольшим смешком добавил. – Если вы начали получать это экстра ощущение, возможно наконец вам пришло время задуматься о переходе на командный курс.
      Улыбнувшись на это, Ухура снова окинула взглядом мостик. Она никогда всерьез не задумывалась о командовании своим собственным кораблем, хотя при случае сидя в центральном кресле, в комфортных объятиях нервного центра корабля, окружающего ее, она получала ощущение власти и ответственности, которые редко чувствовала в другом месте. Это переживание помогло ей понять, что привело к командованию людей вроде Джеймса Кирка, и даже ее друга Хикару Сулу. Капитан делал это казалось без усилий, и даже способности Сулу быстро прогрессировали. Ухура не сомневалась: в его будущем квроде Кирка, и даже ее друга Хикару Сулу. другом месте.омандование звездолетом. А что касалось ее? Это казалось не такой уж плохой идеей.
 

 
      – Ммммм. Нет ничего лучше домашней пищи, согревающей желудок, и должна вам сказать, вам это понравится.
      Гарровик занял свое место на твердом каменном полу горнодобывающей пещеры, посмеиваясь над атакой Сидни Эллиот на завтрак также, как он посмеивался над некоторыми разновидностями ее бесчисленных шуток за время их плена. Заглянув в металлическую чашку и исследовав свою скудную порцию пресной бледной каши, служащей им обедом, он еще раз попытался представить, что это овсянка. И в очередной раз потерпел неудачу.
      Он пожал плечами, зная, что безвкусная смесь не убьет его. Наоборот, она весьма преуспевала в обеспечении необходимых питательных веществ и витаминов, которые поддерживали его здоровым, и способным оставаться полезным в шахтах.
      Приступив к еде он снова почувствовал пульсацию в одном из зубов. Ноющая боль, которая началась несколько дней назад, к этому моменту усилилась настолько, что он знал о ней почти постоянно. Гарровик подозревал, что в одном из его коренных зубов начало формироваться дупло – последняя жертва их несовершенной диеты. Рано или поздно ему придется просить разрешения посетить тюремного доктора и заняться удалением зуба. Испытав клингонский способ лечения зубов трижды с момента их пленения, он не получал удовольствия от такой перспективы, но он не мог рисковать инфекцией. В этом месте, который они называли домом, при общем ослабленном состоянии заключенных, даже самая незначительная инфекция могла стать фатальной.
      – Смотри на светлую сторону. По крайней мере оно не двигается.
      Группа подняла глаза, когда к ним присоединился шеф Роберт Кавагучи. Когда он сел рядом с Синаком, вулканец ответил:
      – Мистер Кавагучи, этот разговор с некоторыми изменениями происходит у нас с завидной регулярностью начиная с прибытия сюда. Можно подумать, что в какой-то момент могут появиться другие наблюдения.
      – Когда улучшится меню, – парировал Кавагучи, – тогда изменятся и мои наблюдательские навыки.
      Гарровик едва заметно улыбнулся, когда Синак задумчиво кивнул в его направлении, и лукавое выражение заиграло на обычно безразличных чертах лица вулканца. Однажды Синак сказал ему, что он давно принял человеческую склонность призывать юмор в практически любой мыслимой ситуации. Хотя он сомневался, что когда-нибудь сможет полностью ее понять, он видел положительный вклад в существующую ситуацию. А логика диктовала, что любой метод, способный поддержать моральное состояние его компаньонов, нужно использовать в самой эффективной возможной степени. Именно поэтому вулканец продолжал обеспечивать благоприятные моменты, в которых Кавагучи мог проявить эту странную склонность.
      В то время как Синак был почти стереотипным вулканцем, всегда спокойным и сдержанным, Кавагучи был намного более оживленным и в голосе, и в движениях типом человека, который ожидаемо был центром внимания и на пирушке, и в драке в баре. Рядовой, бывший одним из членов экипажа, занимался наблюдением за огромным множеством сенсоров «Гагарина», в то время как Синак на корабле был офицером по связи. Во время любого нормального рейса встречи между Синаком и Кавагучи возможо ограничились бы шансом столкнуться в столовой или пройти мимо друг друга в коридоре. Однако судьба свела их вместе в их совместном испытании на протяжении последних нескольких лет, а то обстоятельство, что они большую часть времени делили одну камеру, сковало между двумя мужчинами нерасторжимую дружбу.
      – Я слышал разговор охранников, – сказал Ра Мхвлови с того места, где он сидел, прислонившись к каменной стене огромного туннеля с остатками своего скудного рациона. – Похоже завтра они собираются перебросить нас в другую секцию шахты. Кажется обнаружили новую жилу.
      Сидящая справа от него энсин Черил Флодин подняла глаза в ответ на слова Мхвлови.
      – А это означает, что у нас, возможно, есть шанс превысить квоту, а следовательно Коракс будет счастлив.
      Она рассеянно потерла свою обритую голову, давно забыв каково это чувствовать, проводя пальцами по своим длинным до плеч темно-рыжим волосам. Подобно деталям их работы и пресной пище, отсутствие волос было всего лишь еще одной тюремной действительностью, с которой она давно смирилась.
      В редкие мгновения затишья в середине ночи, запертая в своей камере с Мхвлови, Флодин разрешала себе отбросить осмотрительность, и позволяла каскаду чувств, которые она обычно держала под контролем, переливаться через край. Она представляла, что исполняет свои обязанности по инженерной части борту «Гагарина». Она думала об мужчине, за которого должна была выйти замуж, и о том, что могло с ним случиться. Она волновалась о своем отце, который стал вдовцом за несколько коротких месяцев до отлета «Гагарина» в его злополучную последнюю миссию. Сочли ли команду «Гагарина» погибшей? Здоровье ее отца и до ее отъезда не было хорошим. Как он смог справиться с новостями об исчезновении своей единственной дочери? Мысли подобные этой угрожали поглотить ее при любом удобном случае, и если бы не поддержка близкого друга и сокамерника Ра Мхвлови, ее ждали бы трудные времена.
      Сидящий рядом с нею, как он это часто делал, Мхвлови был эмоциональной опорой, за которую она цеплялась все эти годы плена. Дружба, которая у них развилась, позволила ей противостоять худшему из того, что предполагала жизнь заключенного.
      Мхвлови был типичным эфрозианцем с ярко оранжевой кожей и пронзительными кобальтово-синими глазами, которые смотрели так, словно могли проникнуть сквозь родиниум. Флодин помнила, что на «Гагарине» Мхвлови выглядел почти по королевски в своей униформе с гривой струящихся белых волос и такими же усами. Конечно волосы и усы состригли, а его форму давно сменил стандартный серый комбинезон, которые носили все заключенные. Однако, несмотря на то что случилось с ним за последние годы, Мхвлови смог сохранить часть своего достоинства и осанки.
      – Вот, – сказал Гарровик Флодин, протягивая энсину свою миску с остатками обеда. – Ешьте. Вы начинаете худеть.
      Флодин, которая была на борту «Гагарина» специалистом по компьютерам, всегда отличалась хрупким телосложением, что усугубилось из-за низкокачественного питания, которое она и остальные получали в первые годы своего плена. Хотя теперь условия стали лучше чем вначале, остальная часть группы все еще периодически дополняла рацион Флодин из своих порций, чтобы помочь ей поддержать здоровье. Оценив содержимое миски Гарровика, которое было таким же как и у нее самой, Флодин нахмурилась.
      – Полагаю они называют такого рода действия ?бесчеловечными и необычными?, коммандер.
      – Но это все же лучше той дряни, которую они закачают в вас, если вы неожиданно упадете на работе из-за недоедания.
      Гарровик сам чуть не стал жертвой недоедания в первые годы. Диетические добавки, которые ему ввел лагерный врач, были равносильны пытке. Его желудок восприняли это так, словно готов был вывернуться наружу. Экскурсии в то, что сходило на тюремную уборную, были частыми и болезненными. Гарровик поклялся, что больше никогда не подойдет к этим гнусным «питательным» веществам, и его товарищи, ставшие свидетелями его мучений, после этого стали проявлять гораздо больший интерес к тюремному меню.
      Пройдясь по лбу, рука Гарровика стала влажной от пота. Жаркий сезон в этом году начался раньше срока. Влажность покрывала все и вся подобно толстому одеялу. Дышать было трудно, особенно во время физической работы в шахтах. Даже здесь, в сотнях метрах под поверхностью, температура все еще была некомфортно высокой, а жар, производимый портативным лазерным буром, усугублял проблему. Хотя им разрешали пить немало воды, и в течение дня периодически давали отдыхать, это не намного облегчало длительные последствия от напряжения, составляющего большую часть существования заключенного.
      В нескольких дюжинах метров из-за небольшой портативной рабочей станции клингона, отвечающего за работы, зазвучал горн, сигнализируя об окончании обеда. Все заключенные вокруг офицеров с «Гагарина» начали подниматься и выстраиваться в шеренги, которыми они двинулись назад к местам своих сегодняшних работ.
      – Я отчетливо помню, что видела в моем контракте пункт об нарушении времени отдыха, когда нанималась на эту работу, – вставая произнесла Эллиот. – Думаю они нам его не додают.
      К полудню температура в туннелях поднималась настолько, что пот лился с лиц и тел сотен заключенных, работающих в этой секции шахты. От того, что до жаркого сезона в этом регионе оставалось еще несколько недель, рабочие ничего не теряли. Даже под землей повысившаяся температура в комбинации с угнетающей влажностью вскоре создаст душную атмосферу, в которой повреждения, связанные с перегревом станут обычными.
      Заключенные знали, что будут предприняты шаги, чтобы сохранить их здоровье. Из-за высокой важности произвоства дилития независимо от времени года, Коракс позволил увеличить порции воды для рабочих. Он также разрешил запустить систему циркуляции воздуха в шахтах, которая, хотя и была полезна для труда рабочих в сотнях метров под поверхностью планеты, все же была дорогостоящим удовольствием из-за количества энергии, забираемой от силовых генераторов лагеря. Хотя она была довольно-таки эффективна когда была установлена впервые, теперь мощность системы вентиляции и регуляторы потока больше не могли поддерживать циркуляцию в соответствии с шахтами, которые разрослись намного быстрее, чем предполагалось поначалу.
      Горная шахта эхом отзывалась на звуки лазерных буров, вгрызающихся в плотный камень туннеля, а также кирок и прочих инструментов, разрушающих большие валуны на меньшие, которые потом можно было загрузить в тележки и удалить из области работ. Процесс был подвижным, с эффективностью, усовершенствованной годами практики. И в самом деле, производственная квота шахты была источником гордости Коракса с самого момента его прибытия в тюрьму. Его оценка отдачи заключенных проявилась во многих формах. По большей части в пищевом рационе, который они получали, и в политике начальника тюрьмы относительно обращения охранников с обитателями лагеря. Пока заключенные упорно трудились и не доставляли хлопот, Коракс был рад относиться к ним справедливо. Это были символические взаимоотношения, к которым пришли обе стороны.
      Работающая рядом с лейтенантом Синаком Сидни Эллиот выключила свой лазерный бур и опустила его все еще раскаленное докрасна острие на землю. Она подняла свой защитный щиток и рукой в перчатке провела по запотевшему лицу. Оценив кучу камней, которую она возвела, Эллиот удовлетворенно кивнула.
      Туннель, в котором она и ее товарищи работали весь предыдущий месяц, расширился в большую пещеру, которая, как решили геологи-геодезисты, содержала значительные запасы дилития. По стандартной практике заключенные будут продолжать работать здесь, расширяя подземную пещеру и извлекая драгоценный минерал, пока не иссякнут все тайники. Потом рабочие пробьют другой туннель и начнут процесс заново.
      Эллиот поставила лазерный бур на пыльный пол пещеры. Потянувшись назад, она извлекла фляжку, прикрепленную к поясу, который она носила поверх рабочего комбинезона, и обнаружила, что фляжка почти пуста. Хотя найти воду не составляло труда. Ей просто нужно было попросить у охранника разрешения наполнить фляжку из баков для воды, установленных вблизи соединительного туннеля в дальнем конце пещеры.
      У отвернувшейся от стены в поисках охранника Эллиот застыла в жилах кровь, когда она увидела Кулра. Начальник охраны ее не видел, и Эллиот быстро отвернулась, опустив на место щиток. Защитный механизм вместе со слоями грязи и пыли, облепившей ее одежду и кожу, делали ее неотличимой от других заключенных, работавших в пещере.
      – Проклятье, – сказала она тихим голосом, который не услышал бы никто кроме Синака, который работал слева от нее.
      Вулканец отключил свой бур и поднял щиток.
      – Сидни? – окликнул он. – Вы испытываете трудность?
      Эллиот подняла свою фляжку.
      – У меня кончилась вода, но это не стоит того, чтобы столкнуться с Кулром.
      Она смогла избежать внимания охранника, и его гнева после того, как была выпущена из карательной изоляции день назад. Было только вопросом времени прежде чем она сделает что-то, пусть даже и несущественное, что мог использовать против нее клингон. Синак достал свою фляжку, и вручил ее ей, поменяв на ее пустую.
      – Возможно будет более благоразумно мне достать воду.
      Сквозь ее щиток он мог видеть благодарную улыбку Эллиот. Вулканец кивнул, понимая, что сильный характер и чувство гордости Эллиот были уязвлены из-за необходимости помощи в такой простой задаче, как получение воды. Синак не думал ни о чем таком, помня свойственную Кулру почти садистскую навязчивую идею борьбы с юным офицером службы безопасности. По-видимому желание сломить ее упрямый дух стало для клингона хобби, поэтому Синак и остальные члены команды «Гагарина» постоянно старались защитить ее от этого.
      Продолжающаяся битва сил воли не была добра к Эллиот. Гарровик поведал им об ее приступах бессонницы, когда ночами она просыпалась с криком, и ее подсознание было во власти жуткого кошмара. Все они знали, что психологическое состояние Эллиот ухудшалось, несмотря на показную храбрость, которую она продолжала демонстрировать, и тот факт что она не позволяла этому затронуть свою продуктивность.
      Чтобы повлиять на это, Синак пытался научить Эллиот нескольким базовым ментальным упражнениям, предназначенным для фокусировки сознания и его освобождения от любого замешательства, которое она испытывала от постоянного напряжения. Она приняла его помощь поначалу неохотно, но потом с большим энтузиазмом. Упражнения какое-то время помогали, но Гарровик вскоре сообщил, что Эллиот забросила их, предпочитая вместо этого направлять свою тревогу в гнев, а гнев прямо на беззащитный камень горнодобывающих туннелей. Хотя ее производительность увеличилась и все еще продолжала держаться на высоком уровне, никто из ее друзей не попался на эту уловку. Пока Эллиот могла справиться со своими личными демонами, но как долго она их удержит?
      Синак направился к Кулру и бакам с водой. Когда он удалился, Эллиот включила свой лазерный бур, и прицелившись в трещину в стене, активировала устройство. Интенсивная красная энергия сорвалась с бура, когда луч вбуравился в плотную скалу, расширяя крошечную щель. Она снова услышала почти умиротворяющий звук дробящегося камня сквозь пронзительный вой бура. Потом грохот стал громче. Эллиот знала, что если бы у нее были волосы, они бы встали дыбом.
      – Черт возьми, что…?
      Ее инстинкты вопили, говоря ей что что-то шло не так. Она дезактивировала свой бур, когда грохот продолжился, и усилился. Именно тогда она почувствовала подошвами ног первые толчки. Они были мягкими, но она уже могла почувствовать, что их интенсивность начала нарастать. Оглядевшись Эллиот увидела, что другие заключенные прекратили работу, и повернулись в сторону нарастающей какофонии. Все в огромной подземной пещере знали, что означают эти звуки.
 

 
      Землетрясения были нечастым, но не неизвестным происшествием в этом мире. Последний из незначительных толчков произошел почти два года назад. В тот день Эллиот работала в шахтах, и помнила толчки, которые потрясли весь туннель, а охранники и заключенные были беспомощны сделать что-либо, разве что нырнуть под прикрытие и молиться. Это землетрясение было намного сильнее.
      – Осторожно!
      Эллиот не знала откуда пришло предупреждение, да это ее и не волновало. Как и все она знала, что такой крик внутри подземной пещеры мог означать только одно: обвал. Она скорее почувствовала, чем увидела, как упали первые камни с потолка, который был расширен в процессе добычи по меньшей мере на дюжину метров над головами рабочих. Заключенные, работавшие вдоль грубо высеченных уступами стен, бросились под прикрытия, которые они могли найти, когда сверху начали осыпаться каменные обломки.
      Сама Эллиот нырнула вглубь ниши, которую она вырезала за время своей утренней работы; отверстие было более чем достаточным для ее миниатюрной фигуры. Теперь, защищенная от падающих камней, она могла наблюдать, как обломки скалы колеблющиеся в размере от кулака до горных тележек, посыпались с потолка. Те кто очутились без какого-либо прикрытия оказались на милости пещеры. Эллиот с ужасом увидела, как особенно большой обломок скалы рухнул на одного из заключенных, ригелианца, и раздавил его под своим весом.
      Она окинула взглядом пещеру в поисках своих товарищей. В добавок к Синаку, на эти работы были назначены Гарровик и Ра Мхвлови, но не было никакого способа разглядеть кого-то определенного – заключенного или охранника – сквозь густые облака пыли.
      Постепенно грохот землетрясения начал спадать. Все еще скорчившись в безопасности в спасительной маленькой щели, которую она создала, Эллиот закашлялась, и прикрыла лицо перчаткой, пытаясь вдохнуть пыльный воздух. Густая пыль уменьшала видимость, хотя она все еще могла разобрать каменные стены и движущиеся неясные силуэты. Здесь и там она видела, как сквозь дымку пробились лучи света, когда охранники задействовали портативные лампы, которые они носили на своих поясах.
      Эллиот слышала крики боли людей, раненых во время землетрясения. Она понятия не имела были ли пострадавшие заключенными, охранниками, или и теми и другими. Падающие камни были не слишком разборчивы. Эллиот беспокоилась о своих товарищах. Что с Синаком? Когда началось землетрясение, он был на открытом участке. Он оказался самым уязвимым перед падающими с потолка камнями.
      Пыль начала оседать, и видимость улучшилась. Эллиот выбралась из защитной ниши, стащила свой щиток и перчатки, и расстегнула комбинезон в попытке немного охладить тело.
      – Синак? – окликнула она.
      Как далеко он отошел прежде чем началось землетрясение? Она предположила, что он все еще был где-то рядом, развернулся и добрался до относительной безопасности стен пещеры, когда начали падать обломки. Потом она услышала его голос, окликающий ее в ответ:
      – Сидни. – Ответ был слабым. – Я примерно в десяти метрах от вас.
      Следуя на звук голоса, Эллиот смогла выделить Синака в толпе других заключенных, перемещающихся по пещере. Он лежал на спине, и обломки скалы были разбросаны по его телу. Один из них, размером почти с большой чемодан, частично лежал на его левой ноге.
      – О боже, – выдохнула она, и бросилась к нему. Положив ладонь на его руку, она осмотрела камень и его ногу, зажатую под ним. – Она сломана?
      Вулканец покачал головой.
      – Я так не думаю. Камень упал не непосредственно на меня, а скорее накатился на мою ногу, когда я упал. Учитывая обстоятельства, мне повезло.
      Эллиот едва не рассмеялась над этим преуменьшением. Передвинувшись вниз, она положила руки на камень и сказала:
      – Думаете мы сможем его сдвинуть? Нужно только немного его приподнять, чтобы вытащить вашу ногу.
      Синак подтянул себя в сидячее положение.
      – Полагаю да.
      Он положил свои руки на зазубренный край камня, когда Эллиот расставила ноги, и приготовилась к попытке. Будь Синак в своем нормальном сем нораальое она должна будет сделать. ашу ногу.
      да начали падать обломки.ругими. темные фигуры.давив его под своим весом.
      остоянии, его вулканской силы было бы более чем достаточно, чтобы убрать камень. К сожалению его истощенное состояние заставляло их обоих работать вместе.
      Она привстала, и обломок приподнялся на несколько сантиметров от ноги Синака, и он быстро ее вытащил. Они позволили камню упасть на землю, и Эллиот двинулась, чтобы обследовать рану вулканца.
      – Нога поранена довольно серьезно, – сказала она, отметив грязь, которая проникла в открытую рану, и смешалась с ярко зеленой кровью Синака. – Мы должны промыть ее.
      Она потянулся к фляжке, и только тогда обнаружила, что ее нет на поясе. Должно быть она упала, когда началось землетрясение. Быстрая проверка показала, что фляжку Синака тоже нельзя найти.
      – Без проблем, – сказала Эллиот. – Я схожу за чем-нибудь, и сразу обратно.
      Определив направление, она увидела, что баки с водой все еще стояли вблизи от входа в небольшой соединительный туннель. Один из шести металлических контейнеров был раздавлен скалой, но остальные выглядели неповрежденными. Направившись к резервуарам с водой, она оглядывалась по сторонам в поисках Гарровика и Мхвлови, но так и не смогла заметить никого из них. Она выкрикивала их имена, но ответа не услышала.
      Пять из шести баков с водой, как она заметила сначала, все еще были неповреждены. У нее не было фляжки, чтобы набрать воды, хотя чехол от нее, который остался, был то что надо. Сняв с талии пояс, она схватила чехол и поднесла его к крану ближайшего бака, и потянулась рукой, чтобы повернуть клапан и открыть воду.
      Чья- то рука зажала ей рот. Потрясенное этом внезапным действием, ее тело застыло пока она не почувствовала, как ее заставили встать, а затем полностью оторвали от земли. Она не могла кричать, не могла даже прокусить кожаную перчатку, которая закрыла половину ее лица.
      Напавший, который двигался быстро и обладал огромной силой, оттащил ее в маленький туннель за баками с водой. Проход был всего несколько метров в ширину, и не намного выше; он был тускло освещен переносными лампами, свисающими со стен на металлических штырях.
      – У нас всего несколько минут, – прошипел ей в ухо голос, и она тотчас же поняла, что это был Кулр. – Землетрясение запечатало главный вход в туннель. Они уже нас раскапывают, но это займет какое-то время. Не много, но достаточно, чтобы мы с тобой могли закончить наши дела.
      Рука, зажимавшая ей рот, исчезла, и Эллиот взлетела в воздух, едва успев выбросить руки, прежде чем упасть на землю. Она рухнула на твердый, каменный пол туннеля, только частично сумев перекатиться и самортизировать удар, когда из ее легких вырвался весь воздух.
       Ты потеряла навыки, мысленно ругнула она себя. Намного медленнее чем тогда, когда она была в лучшей боевой форме, она встала на ноги, приняла оборонительную позицию, и уставилась на нападавшего. Кулр яростно усмехнулся.
      – Ты хочешь драться, – насмехался он. – Это хорошо. Ты заслужила маленькое уважение, землянка. Возможно когда я закончу с тобой, я позволю тебе умереть быстро.
      Глаза Эллиот осмотрели тесный туннель в поисках чего-нибудь, что она смогла бы использовать как оружие. Единственной доступной вещью был оглушающий жезл в руке Кулра. Чтож, подумала она, значит так тому и быть.
      – Хватит болтать, клингон. Ты тратишь время впустую.
      Кулр атаковал; Элиот не думала, что он будет настолько глуп, чтобы сделать этот шаг несмотря на ее насмешку. Жезл в его правой руке был поднят высоко с явным намерением: это было не наказание. Это была схватка насмерть.
      Если бы только он приблизился достаточно. Заметив бросок до того как он произошел, Эллиот шагнула вперед и атаковала. Замысел Кулра был расстроен, когда она блокировала замах клингона ровно настолько, чтобы не упустить благоприятную возможность. Его импульс увлек его чуть над плечом Эллиот, и офицер службы безопасности развернулась, и, изогнув свое тело, перекинула охранника через свое бедро и воспользовалась силой его собственного рывка, чтобы швырнуть его на землю. Он тяжело ударился о твердый пол, причем лицом.
      Прежде чем Кулр смог отреагировать, Эллиот снова очутилась над ним, на сей раз нанеся злобный удар по руке клингона и выбила его жезл. Оружие отлетело от его руки ко входу туннеля.
      Эллиот бросилась, чтобы подхватить жезл, как вдруг почувствовала руку на своей лодыжке, затормозившую ее. Она снова рухнула на землю, но на этот раз не смогла самортизировать удар от падения и встать на ноги. Она уже дышала с трудом, хотя дальнейшее доказывало, что ее физическое состояние было совсем не похоже на то, каким было когда-то.
      Она снова повернулась лицом к нападавшему, с удовлетворением заметив струйки густой пурпурно-розовой крови, которая текла из ноздрей клингона. Его нос был согнут налево, и сломан от удара о пол туннеля.
      Кулр поднес руку к лицу и провел ей по своему сломанному носу. Когда он заметил кровь на своих пальцах, выражение его лица стало просто убийственным, хотя он продолжал иступленно скалиться. Если нос и причинял ему боль, он этого не показывал.
      – Отлично, человек. Я не думал что ты способна на такую свирепую контратаку.
      Эллиот знала, что теперь клингон убьет ее, если получит такую возможность. И не было никакого способа, которым он мог бы позволить ей выжить, не рискуя тем, что она вернется, чтобы рассказать кому-нибудь об их бое и о том, как она с такой легкостью перехитрила его в открытом нападении.
       Или он, или ты, кричал ее разум. Так что не позволяй этому ублюдку победить. На этот раз она не ждала нападения. Вместо этого она сама атаковала его, издав боевой клич с яростью, рожденной годами плена и домогательствами этого отвратительного клингона. Если ей придется умереть, то она умрет в бою.
      Кулр попытался повторить ее прежние действия, шагнув вперед и напав на нее. Но в отличие от охранника Эллиот ожидала такой реакции, и изменила свою атаку, сделав финт сначала в одну, а потом в другую сторону. Она развернулась с упором на левую ногу и, ударив правой, засадила клингону в живот со всей силы, какую только смогла собрать.
      Наградой был болезненный вздох, хотя грубая сила охранника позволила ему устоять. Когда Эллиот отступила для другого удара, рука Кулра метнулась к ее голове. Она увернулась, и избежала огромной открытой руки клингона, впервые с момента прибытия в эту тюрьму благодарная за отсутствие волос на голове. Она увернулась от броска и снова напала, метясь на этот раз ногой в мускулистое бедро.
      Хотя Эллиот потеряла равновесие, удар оказался слабым, не причинив заметных повреждений. Что было важнее, из-за этой атаки она потеряла устойчивость, и упала на землю.
      Она перекатилась, чтобы восстановить устойчивое положение, но оказалась недостаточно быстра, когда Кулр всем своим весом упал поперек ее тела, придавив ее к каменному полу. Эллиот ударила свободной рукой, но промахнулась по лицу клингона. Она попробовала снова, но на этот раз Кулр перехватил ее руку и прижал ее к земле над головой, а затем придавил ее другой рукой.
      Зрение Эллиот померкло от сильного удара, прежде чем нервные окончания на ее лице зафиксировали удар. Она почувствовала кровь, и поняла что прикусила внутреннюю часть щеки. Потом она почти забыла о боли, когда Кулр наклонился к ее лицу, и мерзкий аромат его дыхания заполнил ее ноздри.
      – Достаточно игр, человек, – прошипел он. – Ты хорошо сражалась, но пришло время покончить с этим.
      Именно тогда Эллиот и Кулр услышали предательский вой включенного оглушающего жезла. Внезапно тело клингона отвердело, и он вскинулся от боли, а электрический разряд жезла был почти оглушительным в тесном пространстве туннеля. Кулр вскрикнул и скатился с Эллиот.
      Стоящая над кая с Эллиот.
      льным в тесных границах туннеля.лингоном грязная взъерошенная фигура с жезлом в руке принадлежала Гарровику. Кровь струилась по левой стороне его обритой головы из глубокой раны, которая без сомнения была причинена падающими обломками во время землетрясения.
      – Думаю теперь можешь воспользоваться рукой, – сказал он ей улыбнувшись, прежде чем возвратить свое внимаие на Кулра.
      Сила шокового жезла лишила охранника подвижности, указывая на уровень мощности, который использовал Гарровик. Кулр уставился на человека с выражением неприкрытой ненависти.
      – Теперь ты точно умрешь, человек, – выплюнул он сквозь сжатые от боли зубы.
      – Я не стал бы на это спорить, – ответил Гарровик, помахивая жезлом перед лицом охранника. – Чтобы эффект оглушения смягчился, понадобится время, по меньшей мере столько, сколько займет сообщение Кораксу о том, что вы здесь сейчас делали.
      Он указал на Эллиот, лицо которой уже начало опухать после последнего удара клингона. Кулр чуть ли не трясся от злости.
      – И вы думаете, что Коракс скорее поверит слову заключенного нежели слову соотечественника клингона?
      Гарровик наклонился к клингону ближе.
      – Коракс не идиот, Кулр. Он знает о вашем небольшом увлечении людьми, особенно Сидни. Подумайте об этом, пока лежите здесь. Иначе я вынужден буду выяснить, насколько серьезные неприятности это может вам принести.
      Он для выразительности похлопал клингона по плечу уже отключенным жезлом. Оставив охранника, Гарровик и Эллиот двинулись из туннеля в главную пещеру. По всему пространству уже полным ходом шли работы по расчистке. Заключенные оказывали своим товарищам медицинскую помощь, а в некоторых случаях оплакивали потерю друзей, которые пали жертвой землетрясения.
      Когда они вернулись туда, где все еще лежал Синак, о котором теперь заботился Ра Мхвлови, Гарровик осмотрел лицо Эллиот. Оно опухло и похоже на нем должен был проявиться приличный кровоподтек.
      – Вы в порядке?
      Эллиот кивнула. Она все еще чувствовала привкус крови, и обследовав челюсть языком обнаружила два расшатанных зуба.
      – Я буду в порядке. – Она положила ладонь на руку Гарровика. – Спасибо Стивен.
      Гарровик похлопал ее по руке.
      – Нет проблем. Ты бы его одолела, если бы не упала. – Он улыбнулся и добавил. – Не похоже чтобы ты растеряла навыки.
      – Одно точно, – сказала она, потирая болезненное место на своей спине и устало вздыхая. – Сегодня ночью у меня не будет проблем со сном.
 

 
      Густой дым, висящий в воздухе трактира, делал его освещение еще более тусклым, чем оно было на самом деле. Кирк едва мог различить стены помещения, которые были загромождены всевозможным экзотическим оружием и различными охотничьими трофеями, каждый из которых без сомнения обладал своей жизненной историей на этой болотистой планете. На задней стене трактира висела замысловатая и часто используемая восьмиугольная мишень, в которую два клингона поочередно метали огромные ножи. Насколько смог определить Кирк, целью каждой игры, в которую они играли, было попасть в маленькие черные восьмиугольники, рассеянные по красной области поля. Он также заметил, что ниодин клингон не смог сделать этого достаточно хорошо, без сомнения из-за обильного количества поглощенного ими кровавого вина.
      Кирк поднял руку, и поскреб свой подбородок, который снова начал зудеть под жесткими волосами на лице. Борода была только одной частью клингонской маскировки, которую предприняли они с Сулу, прежде чем подняться на борт ?Гал’тага? для путешествия через клингонское пространство. По настоянию Колота доктор Маккой и интендант «Энтерпрайза» воздержались от попыток воссоздания выпуклых клингонских черепных гребней. Вместо этого вдвоем они изучили выдержки из записей бортового журнала двадцатилетней давности, сохранившиеся в библиотечном компьютере корабля, и сумели найти для Кирка и Сулу эффективную маскировку, которую можно было нанести или удалить без применения специальных инструментов или приспособлений.
      Их человеческая кожа теперь была похоронена под темным гримом, который не стерся бы и не смылся от случайного контакта с дождем или потом. Длинные ниспадающие волосы, привязанные у основания шеи, скрывали их человеческие волосы, в то время как бороды вместе с усами и густыми бровями заканчивали преобразование их человеческих черт лица. Заметив, что Кирк поглаживает подбородок, Колот сказал:
      – Учитывая все обстоятельства, я все еще думаю, что это отличное изобретение.
      Он усмехнулся, поднеся к губам массивную кружку с кровавым вином, и сделал большой глоток.
      – Кажется ваша команда не разделяет ваше мнение, капитан, – возразил Кирк, вспомнив угрожающие взгляды и рычание, с которыми столкнулись они с Сулу после прибытия на борт ?Гал’тага?.
      Все клингоны на борту корабля напоминали своего капитана: высокие, с бурными шевелюрами, зазубренными зубами и конечно с выступами на лбу. Явная враждебность, с которой столкнулись офицеры Звездного флота, подсказала Кирку, что в облике клингонов было более радикальное неравенство, чем он представлял поначалу. Это была загадка, которая усилилась за прошедшие два дня, потому что члены команды ?Гал’тага? продолжали осторожно разглядывать Кирка и Сулу при каждой возможности. Колот не открыл истинные личности офицеров Звездного флота, а просто отдал приказ относиться к ним с тем же уважением, как и к любому старшему офицеру.
      – Однако, – добавил Сулу, для выразительности окидывая взглядом бар, и его азиатские черты лица придавали ему более серьезное выражение, нежели Кирку, – думаю здесь мы смогли бы найти несколько сторонников.
      Вскоре после прибытия в провинцию Джинзег колониального мира известного как Дон’зали IV, Кирк и Сулу заприметили один важный факт: они имели сходство почти со всеми клингонами, с которыми сталкивались здесь. Колот вместе с горсткой клингонов на которых они видели выступающие лобные гребни, были в явном меньшинстве. Теперь именно он притягивал любопытные и иногда угрожающие взгляды прочих клингонов, когда они проходили по улицам. Оба офицера «Энтепрайза» знали, что Колот осведомлен об взглядах из-за столиков, но он ничего не сказал на этот счет, вместо этого сосредоточившись на их миссии. В этот раз он снова сделал тоже самое, проигнорировав замечание Сулу и повернулся вместе со стулом, чтобы еще раз окинуть взглядом таверну и ее клиентов.
      – Если верить служанке, – сказал он, – К’зег должен вернуться с охоты после заката. Чем скорее он придет, тем лучше. Меня начинает утомлять это логово ленивцев.
      Кирк был вынужден согласиться с клингонским капитаном. То что задумывалось как краткий визит, превратилось в продолжительную задержку в пути. Колониальный мир Дон’зали IV свой главный вклад в Клингонскую Империю делал в сельском хозяйстве. По всей планете, которая была обнаружена десятилетия назад и обладала обильными и плодородными землями, можно было найти немало аграрных общин. Эта планеты оказалась идеальной для выращивания продуктов питания, которые можно было экспортировать на многие миры в границах Империи, не разделившие такую счастливую судьбу.
      Такая эксплуатация требовала сооружения космодромов и на поверхности планеты, и на ее орбите. Дон’зали IV не могла похвастаться их отсутствием: с маленькими поселениями и в некоторых случаях с большими городами, по спирали расходящимися от главного центра планеты. Но Дон’зали IV, играющий существенную, хотя и довольно мирную функцию в обширной системе Клингонской Империи, Кирка не интересовал. Что для него имело значение, так это то, что здесь был ключ к обнаружению выживших с «Гагарина».
      – Колот, – сказал Кирк, наклонившись через стол и говоря тихим голосом, – знаю, вы говорили, что этот К’зег может помочь нам, но как именно он связан со всем этим?
      И в самом деле, клингонский капитан оказался весьма скрытным во время полета от Звездной Базы 49. Обернувшись, чтобы оказаться лицом к Кирку и Сулу, он наклонился вперед, все еще сжимая в огромной руке кружку с кровавым вином.
      – Вы правы, и я прошу прощения, что не поделился с вами этой информацией на корабле. Я получил последнее сообщение от Горкона, когда мы были в пути и не хотел рисковать, чтобы кто-то еще изучил его содержание. – Он прищурил глаза и едва заметно улыбнулся. – Никто не знает, где могут скрываться шпионы, капитан.
      Кирк инстинктивно поднял взгляд и окинул взглядом бар, но увидел, что кроме случайных вглядов прочих клиентов, никто в таверне казалось не интересовался ими. Настроение в комнате было веселым, время от времени даже оглушительным; прочие клиенты были поглощены своими занятиями. Если за ними наблюдали, решил он, то это могло быть только на расстоянии.
      – Думаю здесь мы в безопасности, по крайней мере на какое-то время, – сказал он.
      Кивнув, Колот продолжил.
      – Проблема, с которой мы столкнулись, джентльмены, довольно проста. Горкон уверен, что ваших офицеров удерживают глубоко в клингонском пространстве, но нынешнее местоположение самой тюрьмы не известно. Он не смог найти никаких записей о ней, словно ее не существует. Но это невозможно из-за другой информации, которую он раскрыл.
      Сулу добавил:
      – К’зег наша контактная точка потому, что он сам работал в той тюрьме, или знает кого-то кто там работал.
      Они прекратили разговор, когда возле их столика остановилась официантка: огромная клингонка с длинными волосами, ниспадающими с ее широких плеч. Снова наполнив их кружки кровавым вином, она улыбнулась Кирку всем ртом, полным неровных зубов. Она задержалась у их столика дольше чем было необходимо для окончания ее работы, откровенно оценивая Кирка, пока капитан «Энтерпрайза» наконец не вернул ей улыбку. Когда она отошла, чтобы обслужить клиентов за ближайшим столиком, она продолжала бросать в направлении Кирка скрытые взгляды. Колот наблюдал за этим происшествием с неприкрытым удовольствием, даже не пытаясь приглушить свой смех.
      – Примите предостережение, Кирк, – сказал он. – Даже при вашем предполагаемом мастерстве обращения с женщинами, вам тяжело придется в руках клингонки.
      Хотя ему показалось, что он заметил ухмылку на лице Сулу, когда Кирк уставился на него, лицо рулевого было бесстрастным. Обречено вздохнув, он снова переключился на Колота.
      – Так что насчет К’зега?
      – Когда-то он был начальником тюрьмы, и я уверен, что это именно та тюрьма, которую мы ищем, – ответил клингон. – Горкон нашел в архиве коммюнике К’зега к одному из членов Совета, Комору, в которых он регулярно сообщал о маленькой группе заключенных, находящихся на его попечении. Хотя в сообщениях не было указано местоположение тюрьмы, и не были упомянуты имена пленников, там были отдельные ссылки на диету или медицинские потребности людей, вулканцев, и эфрозиан. Было также еще одно особое сообщение, в котором начальник ссылался на капитана андорианку. Эта андорианка была казнена в пример своим подчиненным.
      Сулу повернулся и уставился на Кирка.
      – Капитан «Гагарина» была андорианкой.
      От гнева у Кирка потемнело в глазах при мысли о капитане Грэлв, опытном командующем, которая умерла ужасной смертью вдали от дома, где никто так и не узнал, что с ней случилось. Была ли она супругой или матерью? Конечно же у нее были родные, которые скорбели о ее судьбе, когда узнали об исчезновении «Гагарина».
      Его беспокоила другая мысль. Хотя он взялся за эту миссию, чтобы определить окончательную судьбу «Гагарина», была очень реальна возможность, что Имерия удерживает в плену немало представителей Федерации и служащих Звездного флота. У них была причина рассеять пленников по всему клингонскому пространству по отдаленным тюрьмам и прочим местам, в которых извлекали выгоду из рабского труда. Сколько их там было? Какое унылое существование ждало их каждый день? Эта мысль добавила топлива в гнев Кирка, и ему пришлось бороться с собой, пока гнев снова не был взят под контроль.
      – Значит К’зег теперь живет здесь, в этой колонии? – спросил он, плотно стиснув челюсти.
      Ему казалось нелепым, что солдат Империи мог найти удовольствие в месте, столь лишенным волнений, как эта планета. Колот кивнул.
      – Горкон сумел определить, что он переселился сюда после отставки с военной службы. – Слова сорвались с губ клингона пропитанные некоторым отвращением; само понятие об уходе с военной службы, казалось, оскорбляло его. – Дабы не рисковать, пытаясь войти в контакт с К’зегом по подпространственной связи, Горкон приказал мне связаться с ним лично.
      Обнаружить где жил К’зег было просто. Согласно местному закону принуждения он жил в маленькой квартире в группе больших многоквартирных зданий на краю города. Однако, когда они позвонили, клингона дома не оказалось, и престарелая раздражительная женщина, которая оказалась его служанкой, сообщила им, что К’зег на охоте и вернется на следующий день. Прежде чем приказать им покинуть район и хлопнуть дверью перед их носом, она также сказала, что по привычке К’зег перед возвращением домой с охоты останавливается в своей любимой таверне.
      Когда они добрались до таверны, бармен сначала отреагировал узнаванием, а потом был близок к отвращению, когда заметил схлодство К’зега c тем, что воспроизвел Колот из служебных клингонских отчетов. Там был изображен свирепый солдат с холодными, жестокими глазами, смотрящими из-под тяжелых бровей, и зловещим выражением лица, которые делали еще более зловещим длинные тонкие усы, свисающие по углам его рта. Если бы не более темный тон кожи, К’зег во многом напомнил Кирку Колота, каким он был во время их первого столкновения много лет назад на космической станции К-7.
      – Я знаю кто он, – сказал бармен, не пытаясь скрыть ненависть в своем голосе. – Он должен вернуться сегодня вечером. Обычно он выпивает кружку кровавого вина перед возвращением домой.
      Потом бармен повернулся к ним спиной, и вернулся к тому чем занимался, почти побуждая Колота к насилию таким преднамеренным пренебрежением. Кирк и Сулу смогли удержать клингонского капитана и подтолкнули его к столику в дальнем углу таверны, где они могли присматривать за дверью. На протяжении следующих нескольких часов хотя они втроем смогли получить сдержанное обслуживание от бармена, Колот продолжал также тяжело смотреть на него, как и на многих других посетителей.
      – Надеюсь он скоро появится, – сказал Сулу Кирку, потягивая свой напиток. – Кажется чем дольше мы здесь сидим, тем больше кое-кому из этих парней не нравится Колот.
      Кирк соглашаясь кивнул. Он был почти готов предложить подождать появления К’зега снаружи, но потом передумал. Здесь по крайней мере наличие энергетического оружия проверялось в дверях, а сидя спиной к стене Кирку не приходилось волноваться о неприятностях с тыла. Он знал, что Колот тоже чувствует напряженность в комнате, хотя клингон не выказывал никаких признаков этого. Вместо этого он продолжал потягивать свой напиток, словно в мире ему не о чем было волноваться.
      – Ого, – прошептал Сулу, толкая Кирка локтем.
      Едва оторвавшись от своего напитка, капитан «Этерпрайза» уже знал, что он увидит. На протяжении получаса два клингона, игравших в странную игру с ножами и мишенями, открыто бросали на Колота, Кирка и Сулу презрительнеые взгляды. Поскольку их потребление кровавого вина и шумное поведение нарастало, Кирк понимал, что некоторого рода конфронтация неизбежна.
      Он не стал хвалить себя за свою дедукцию, наблюдая как два клингона начали двигаться в их направлении. Кроме того, он оказался не в состоянии учесть парочку их приятелей, которые присоединились к ним, пока они пересекали бар, шатаясь обходя столы и стулья, и направились к ним. Выражения их лиц давали ясно понять их намерения.
 

 
      – Колот, – прошипел Кирк.
      В ответ клингонский капитан сделал длинный глоток своего напитка, прежде чем поставить кружку на стол и вытереть губы тыльной стороной ладони в перчатке.
      – Меня удивляет, что это заняло так много времени, – наконец сказал он. – Мне это уже начало надоедать, и я уже не мог подумать о лучшем способе убить время.
      С этими словами он поднялся со стула и повернулся лицом к приближающимся клингонам. Кирк обменялся с Сулу одинаково встревоженными взглядами.
      – Я знал, что он собирается сказать что-то подобное, – сказал Сулу, поднимаясь вслед за Кирком и обходя стол, чтобы присоединиться к Колоту.
      Четыре клингона, движущиеся с уверенностью, которая, в чем был уверен Кирк, была подогрета кровавым вином, сократили дистанцию, пока обе группы не оказались на расстоянии пары метров друг от друга.
      – Ты, – сказал предполагаемый предводитель группы, указывая на Колота. – тебе здесь не место. Убирайся сейчас же или будешь иметь дело со мной.
      Колот оценил своего противника озадаченным взглядом.
      – Хозяин бара, кажется, принял меня как клиента, потому что заинтересован в моих деньгах. Он не просил меня уйти, так что думаю я останусь здесь надолго. Признай это, или будешь иметь дело со мной.
      Кирк знал, что в этом случае дипломатия не выход. Колот объяснил ему раньше, что попытка отболтаться от ситуации подобной этой будет рассматриваться противной стороной как оскорбительная и в результате безо всяких сомнений будет вызвана на личный бой. Демонстрация слабости или нерешительности тоже не была выходом, чему Кирк научился сам благодаря своим многочисленным столкновениям с клингонами и прочими расами с похожими традициями и ценностями. Единственный выбор: придерживаться силе, агрессивности, и следовать этим путем.
       В такие дни я начинаю жалеть, что не занялся со своим дядей разведением лошадей.Лицо предводителя квартета исказила зловещая усмешка.
      – А, вызов? Превосходно. Мне это нравится. – Он направил свой взгляд на Кирка. – И вы поддерживаете этого аутсайдера? Вы разделяете его… веру?
      Не было никакой ошибки в отвращении, пропитавшем последнее слово. Клингон немного шатался, и Кирк мог бы подумать о преимуществе, которое было у него перед дерзким юнцом. Вместо этого его взгляд перемещался с одного клингона на другого, оценивая каждого из них на потенциальную угрозу. Ему не нужно было смотреть на Сулу чтобы знать, что рулевой делает тоже самое.
      Слова клингона озадачили Кирка. О какой «вере» он говорил? Он был уверен, что это еще один вопрос, от ответа на который Колот уклонится, когда Кирк спросит его об этом. Если мы отсюда выйдем, напомнил он себе.
      – Их дружба со мной не ваше дело, – сказал Колот. – Но я предлагаю вам осторожнее выбирать свои следующие действия, потому что в бою они будут стоять рядом со мной.
      Колот превратился в движущееся пятно, сократив расстояние между собой и клингоном, стоящим напротив него. Его левая рука метнулась вперед, и заехала ладонью по лицу противника. Удар заставил пьяного клингона отшатнуться на одного из своих компаньонов. Два других клингона отреагировали быстро, каждый двинулся так, чтобы увернуться от споткнувшихся приятелей. Угроза в их глазах была очевидна, когда они шагнули к Колоту.
      – Сюда, – бросил Сулу, двигаясь на помощь, но рулевому не пришлось беспокоиться.
      Колот бросился к двум приближающимся противникам, и врезался в них с силой, которая сбила обоих клингонов с ног, и послала их в полет к ближайшим столикам. К этому времени первые два клингона восстановили равновесие, и бросились в драку. Сулу понял, что Колот не видит новую угрозу, и ринулся вперед. Увернувшись от замаха руки первого клингона, он ударил ногой его компаньона. Удар пришелся клингону в грудь, выгнав весь воздух их его легких с громким ворчанием.
      Клингон, который упустил Сулу, развернулся, чтобы попытаться снова, и был встречен Кирком, который, воспользовавшись мгновенной дезориентацией своего противника, нанес удар наотмаш по голове нападавшего. Его рука взорвалась от боли, когда натолкнулась на плотную кость клингонского черепа, но у него не было времени отвлекаться на это.
      – Капитан! Осторожнее!
      Кирк увидел, как рука клингона метнулась к нему в тот же самый момент, когда он услышал предостерегающий крик Сулу. Инстинкт взял свое, и он увернулся от броска, заставив клингона чрезмерно наклониться и упасть вперед. Кирк ухватился за возможность, лягнул, ударив клингона в лицо носком ботинка, и швырнул своего противника на пол.
      Колот тем временем управился с одним из двух клингонов, которые насели на него. Упавший клингон лежал бесформенной кучей поперек одного из столов, в то время как его напарник шагнул вперед, и свет бросил блик на шлифованное лезвие ножа, которое он теперь держал в своей правой руке.
      – Аутсайдер, сегодня ты позвал свою смерть, – прошипел клингон, размахивая ножом и описывая им в воздухе перед собой сложный рисунок. – Твоя кровь накормит насекомых, прячущихся под половицами.
      Смутив своего противника выражением лица, близким к довольному, Колот ответил:
      – Сегодня такой же хороший день для смерти, как и любой другой. Покажи мне свой гнев воина, если сможешь.
      Клингон прорычал что-то неразборчивое прежде чем поднять нож над головой и издать леденящий душу боевой клич. Когда он бросился к нему, Колот не напрягся, готовясь защищаться. Вместо этого он почти безмятежно шагнул в сторону на последней секунде, и когда импульс нападавшего начал проносить его мимо, Колот с беспощадной силой всадил правое колено в живот клингона.
      В тот же самый момент он нанес рубящий удар по затылку своего противника ребром ладони. Яростная двойная атака оказалась сокрушительной, приведя клингона в бессознательное состояние еще до того, как он рухнул на пол.
      Сулу отпрянул, чтобы избежать острого лезвия ножа своего противника и внезапно впечатался в стену за его спиной каблуком ботинка. Он уклонился вправо, когда клингон направил свой нож ему в голову. Его нападавший выругался, когда лезвие воткнулось в древнюю деревянную стену таверны. Сулу воспользовался отвлекающим моментом, и прыгнул вперед, нанеся яростный удар, который кувырком послал его противника к куче неиспользуемых стульев. Клингон попытался ухватиться за один из стульев чтобы удержать равновесие, но его вес был слишком велик, и он упал на пол, ударившись головой о край стола.
      В другом месте таверны Кирк все еще боролся со своим противником, который поднялся на ноги и снова сократил расстояние между ними. Увидев кружку, лежащую на ближайшем столе, Кирк схватил ее, и замахнулся по высокой дуге, как только почувствовал прикосновение пальцев клингона к своей рубашке. Его противник видел атаку, и смог от нее защититься, схватив Кирка за запястье и выведя капитана «Энтерпрайза» из равновесия. Кирк рухнул на пол, и этот удара вырвал воздух из его легких. Нет, так не пойдет.
      Он увидел краем глаза нож, когда клингон начал опускать лезвие. Кирк откатился от нападения и попытался встать, но своенравный стул, который он должен был заметить раньше, помешал его усилиям. Когда он споткнулся и упал спиной на пол таверны, он увидел смутные очертания приближающегося клингона, и его нож, ищущий свою цель.
      Атака так и не завершилось, потому что на лицо Кирка упала еще одна тень. Темная фигура, закутанная в грязные одежды, метнулась вперед, застав клингона врасплох. Вновь прибывший держал в руках то, что на взгляд Кирка выглядело похожим на набитый доверху брезентовый рюкзак, который он вогнал с безудержной силой в живот противника Кирка.
      Клингон хрюкнул от удивления и боли при неожиданном нападении, и по ходу дела выронил свой нож. Лезвие упало на пол таверны и вновь прибывший отбросил его из зоны досягаемости владельца, занеся ранец для повторного удара. Он пришелся клингону по голове, и он упал и так и остался лежать. Кирк с изумлением смотрел, как вновь прибывший повернулся к нему лицом и протянул руку. Капитан «Энтерпрайза» принял ее и позволил поставить себя на ноги.
      – Благодарю, – сказал он. – Думаю он вполне мог одолеть меня. – Он указал на Сулу и Колота, которые прокладывали к нему путь. – Возможно мои спутники и я сможем купить вам выпивку, чтобы выразить нашу благодарность.
      – Как и я, – ответила закутанная фигура, потянувшись к своему капюшону. – Хозяин бара сказал мне, что вы и ваши друзья меня искали.
      Свободной рукой он сдернул с головы капюшон рваного плаща, и впервые тусклое освещение таверны осветило лицо вновь прибывшего. Несмотря на более густую бороду, более длинные волосы, ставшие еще более седыми, и выдающиеся черепные гребни, Кирк понял, что изучает лицо К’зега.
 

 
      – Капитан. Вы в порядке?
      Кирк сумел перестать пялиться на К’зега ровно настолько, чтобы кивнуть Сулу, когда рулевой шагнул к нему.
      – Думаю да.
      Он потер свою руку и сморщился от боли, которую он почувствовал теперь, и от той, которая, как он знал, будет ждать его следующим утром. С сожалением улыбнувшись Сулу, он добавил:
      – Думаю я становлюсь слишком стар для таких дел, но если вы что-нибудь скажете Маккою, я буду это отрицать.
      – Это не годы, сэр, – с усмешкой ответил Сулу. – Это расстояния.
      Колот приблизился к ним, и Кирк отметил, что клингон снова взялся за свое кровавое вино.
      – Привлекательный способ провести несколько минут, но в конечном счете не удовлетворительный, не так ли Кирк?
      Клингон подчеркнул свое изречение, разделавшись с содержимым своей кружки, и швырнув опустевший сосуд через плечо. Сулу, который так же как и Колот даже не запыхался, кивнул в направлени двух клингонов, с которыми Колот расправился с относительной непринужденностью.
      – Вы разыграли целый спектакль. Мне было бы интересно изучить некоторые из ваших приемов.
      Фыркнув от смеха, Колот отмахнулся от бесчувственных противников.
      – Они недисциплинированны и неуклюжи: результат слишком многих лет, проведенных за выпивкой и разложения в этом грязном болоте, и недостатка времени, потраченного на боевые навыки. Я мог бы с легкостью убить их всех, но в этом нет чести.
      Кирк переключил внимание Колота на своего неожиданного благодетеля.
      – Между прочим, я могу представить К’зега, которому я задолжал свою благодарность.
      Проигнорировав Кирка и его благодарность, К’зег сосредоточил свое внимание на Колоте.
      – Кто вы и почему ищите меня?
      – Я Колот. Моим спутникам и мне нужна информация, которой вы обладаете.
      Кивнув К’зег сказал:
      – Я слышал о Колоте. Вы далеко известны как грозный военный командующий с многочисленными победами на счету. Ваше присутствие честь для меня.
      Колот отклонил банальность.
      – На это нет времени. Когда-то вы управляли тюрьмой. Мне нужна информация о ней.
      Покачав головой К’зег ответил:
      – Вы искали не того человека. Ваша информация неверна.
      В ответ Колот извлек из своей одежды небольшой информационный падд, и активировал его. На его миниатюрном экране, все еще сохраненный в ядре памяти устройства, появился отчет, который он получил от Горкона. Он поднял его так, чтобы К’зег мог его видеть, и Кирк еще раз увидел изображение клинона, которое Колот показывал ранее, и отметил сходство между изображением и клингоном, теперь стоящим перед ними. Как он прежде заметил у Колота, его выдавали глаза. Глаза К’зега горели тем же самым огнем, что и глаза грозного солдата на снимке.
      Кирк видел, как К’зег уставился на изображение, и заметил точное сходство с его лицом, хотя он почти сумел удержать выражение своего лица под контролем. Его выдали его глаза, и Кирк представил воспоминания, которые К’зег вновь пережил в своих мыслях.
      – Вы отрицаете что это вы? – надавил Колот.
      Наконец К’зег покачал головой, и Кирк вздохнул от облегчения. Возможно этот окольный путь в конце концов оказался полезным.
      – Это был я, – сказал К’зег. – Но это часть моей жизни, которую я предпочел бы забыть. Тогда я был другим человеком. Молодым, обманутым. С тех пор я стал выше слабостей своей юности и стараюсь бороться за более высокие идеалы. – Он сделал паузу, на несколько секунд скрестив взгляды с Колотом прежде чем добавить. – Наверняка вы понимаете это?
      К удивлению Кирка, Колот соглашаясь кивнул.
      – Я понимаю. Как и у вас, у меня тоже есть прошлое, которое я хотел бы забыть, и будь это любой другой случай, я уважил бы ваше пожелание. Однако ситуация, с которой я столкнулся, требует от меня вынудить вас к этому.
      Наблюдая за двумя клингонами, Кирк внезапно ощутил, что их разговор происходит на двух отдельных уровнях. Была очевидная связь с простыми ответами, данными на прямые вопросы. Однако неоднозначные утверждения, которыми пользовался Колот, казалось давали другому клингону многое, потому что Кирк увидел, что К’зег несколько рассалбился по мере слов Колота. К’зег кивнул самому себе, словно придя к какому-то решению.
      – Задавайте свой вопрос.
      – Расскажите нам о служащих Звездного флота, которые были привезены в вашу тюрьму.
      Глаза К’зега расширились. Клингон похоже не ожидал ничего подобного. Хотя он быстро оправился и пожал плечами.
      – Группа шпионов Звездного флота, которые были привезены в мою тюрьму несколько лет назад. Их судно было захвачено в клингонском пространстве за шпионажем.
      – Шпионажем? – повторил Сулу.
      На какой-то ужасный миг Кирк забеспокоился о том, что они могут разрушить свою маскировку, но К’зег, казалось, не заметил реакции Сулу. Вместо этого он кивнул, подтверждая вопрос.
      – Их судно было уничтожено, когда они попытались сбежать на территорию Федерации. Многие из их команды были убиты в сражении, но выживших, включая и их капитана, привезли ко мне. – Губы клингона скривились. – Она была андорианкой, и ее казнили за то, что она приказала атаковать клингонское судно.
      Нутро Кирка подсказало ему, что К’зег говорит правду, по крайней мере то, как он понимает эту правду, но от этого прямолинейного заявления было не легче проглотить судьбу капитана Грэлв.
      – Кто вам сказал о шпионаже? – спросил Сулу, снова выходя из роли клингона.
      На этот раз К’зег прежде чем ответить на мгновение впился взглядом в рулевого «Энтерпрайза» странным подозрительным взглядом, смешанным с выражением, которое показало, что он не оценил обращение Сулу. Вместо того чтобы ответить Сулу, он направил свой ответ Колоту.
      – Меня проинформировал капитан корабля, который привез мне заключенных. Они оставались на моем попечении до суда над ними, который был проведен несколько месяцев спустя. Позже некоторых заключенных мне вернули. Я не знаю что случилось с остальными, но в то время я решил, что их или возвратили Федерации, или казнили за их преступление.
      – Не было никакого суда, – сказал Кирк.
      Пробуравив Кирка взглядом в той же самой манере, в которой он пронзил Сулу, К’зег рявкнул:
      – Вы называете меня лжецом?
      Кирк покачал головой.
      – Нет, конечно нет. Только согласно межзвездному закону, правительство обвиняемого человека должно быть уведомлено до начала юридического процесса. Федерацию никто не информировал о каком-либо суде.
      – Я знаю только то, о чем мне говорили, – ответил К’зег. – Высший Совет проинформировал меня о суде, и велел подготовить заключенных к транспортировке. Их забрали из моей тюрьмы, и потом некоторых вернули три недели спустя. – Переключив внимание на Колота он добавил.
      – Почему вы якшаетесь с этими собаками, которые оскорбляют меня и обвиняют в преступлении Высший Совет?
      – Он прав, – ответил Колот. – Если суд был, то только для видимости.
      Рот К’зега открылся от глубокого потрясения и таким и остался, сжатый обвинением, заставшим его врасплох. Такое утверждение в некоторых кругах было бы воспринято как измена.
      – Что привело вас к такому выводу? – спросил он.
      Колот снова вынул пад, и воспользовавшись информацией, предоставленной ему Горконом, описал детали неожиданного нападения на «Гагарин» и захват по крайней мере части его команды. По мере рассказал выражение лица К’зега с каждой секундой становилось все более встревоженным.
      – Вы утверждаете, что клингонский корабль проник в пространство Федерации без ведома Высшего Совета, напал на судно Звездного флота, и захватил пленников без какой-либо причины?
      Колот ответил:
      – Совет в целом понятия не имел об нападении. Однако в Совете были представители, которые знали про инцидент, но захотели его скрыть. Начинались мирные переговоры с Федерацией, и Империя крайне нуждалась в такого рода соглашении, позволяющим расширить границы до территорий, обладающих богатыми ресурсами вроде планет на федеральной стороне нейтральной зоны.
      К’зег кивнул.
      – Пленники могли оказаться ценными, если бы переговоры зашли в тупик.
      – Именно, – ответил Колот. – Но независимо от причин, переговоры потерпели неудачу. Но даже когда оказалось, что в этот раз от пленников не будет пользы, в Совете нашлись те, кто решил, что они могут оказаться полезными несколько позже. Поэтому их разослали по различным тюрьмам, включая и вашу, чье начальство накормили ложью о них, и где они в конце концов оказались забыты всеми, кроме тех немногих, кто мог однажды воспользоваться ими.
      К’зег казался почти шокированным.
      – Может ли сам Совет поддаться такой развращенности? – Он покачал головой. – Я не могу принять это. В таком коварном действии нет чести.
      – Именно это мы и стремимся исправить, – ответил Колот. – Переговоры с Федерацией снова идут полным ходом. Есть реальная надежда, что они будут удачными, хотя бы в какой-то мере. Некоторые члены Совета полагают, что это не может случиться, пока не восстановлена наша поруганная честь. Однако есть те, кто предпочел бы притвориться, что инцидента никогда не было, вместо того чтобы сделать благородный шаг и признать свои преступления.
      Колот скрестил взгляд с другим клингоном.
      – Как воин, обязавшийся поддерживать учение Калесса, я не могу остаться в стороне и позволить этому случиться. Кажется вы цениет честь, К’зег, или же это просто видимость? Принимаете ли вы Калесса, или же просто порочите его образ ради собственной выгоды?
      К’зег напрягся от вызова.
      – Я стремлюсь жить по стандартам основанным Калессом каждый день своей жизни. Стоять в стороне и ничего не делать перед лицом такого позора – это такое же оскорбление Калесса, как и любое прямое действие. Что вы хотите сделать?
      Шагнув вперед Сулу ответил.
      – Заключенные будут возвращены Федерации с надеждой, что это в некоторой степени предотвратит инцидент между ней и Империей.
      К’зег внезапно разразился искренним смехом, прежде чем наклониться к Сулу поближе. Тихим голосом он произнес:
      – Я знал, что если буду терпелив, один из вас покажет свою истинную природу. – Он указал на Кирка. – Вы двое не клингоны, и я подозреваю, что вы земляне, возможно из Звездного флота.
      Он вскинул руку, заметив встревожное выражение Кирка.
      – Не беспокойтесь, друзья. Хотя воин ранга Колота вряд ли стал бы поддерживать компанию клингонов того типа, которым вы притворяетесь, я могу представить его объединившимся с официальными представителями Федерации, пытающихся обеспечить безопасное возвращение товарищей, захваченных в жалком акте трусости. – Снова повернувшись к Колоту он сказал. – Я помогу вам всем, чем только смогу.
      Колот кивнул клингону.
      – Я не забуду это. Вы принесете честь Калессу и своему дому, мой друг.
      Все еще озадаченный Кирк посмотрел на К’зега и спросил:
      – Когда вы в первый раз заподозрили, что мы не клингоны?
      Снова усмехнувшись К’зег хлопнул Кирка по спине с такой силой, что почти оторвал капитану плечо.
      – Во время драки. Вы деретесь как человек.
      На другом конце таверны за столом сидела одинокая фигура с забытой кружкой кровавого вина в руке. Как и на других посетителях бара на нем был длинный ниспадающий плащ поверх грязной одежды. Он предпочел бы накинуть капюшон плаща, чтобы скрыть свое лицо, но это привлекло бы нежелательное любопытство. Вместо этого посетитель занял позицию в дальнем углу таверны, чтобы наблюдать за Колотом не рискуя быть узнанным. Капитан ?Гал’тага? не разрешил никому из своей команды спускаться на поверхность планеты, поэтому оказаться замеченным здесь означало разбудить немедленные подозрения.
      Первоначальная миссия Дж’ргана была в том, чтобы получить любую ценную информацию, которая была ему доступна на Звездной Базе 49 во время мирных переговоров, которая была прервана, когда Колот внезапно приказал ?Гал’тагу? улетать. Это действие вызвало новое назначение, данное ему самим членом Совета Комором. Комор следил за действиями Колота, которые были предприняты после запроса Горкона, но причина была не в этом. Именно поэтому Дж’рган приступил к раследованию.
      Задание оказалось нелегким. Колот не давал команде никаких объяснений внезапной перемены в распоряжениях, и вместо этого сослался на необходимость самой строгой секретности. Конечно это была его прерогатива, но это намного усложняло работу шпиона.
      Шпион. Было время, когда Дж’рган устыдился бы такого отвратительного названия, связанного с его именем. Конечно это было до того, как ему предложили существенную компенсацию за его услуги. Честь это одно, но потеря части ее блеска, когда на кону была комфортная жизнь, того стоила.
      Где- то в душе Дж’рган знал, что будь его отец все еще жив, он бы рассвирипел из-за уроков, которые напрасно преподавал своему единственному сыну. Однако Дж’рган давно избавился от ложной вины за это. Его отец был стариком, идущим не в ногу со временем, который довольствовался лаврами давно забытых сражений, и был твердо предан своим принципам, которые в то время были крайне непопулярны. Даже спустя годы после смерти его отца, когда учение Калесса начало испытывать всплеск благожелательного отношения, Дж’рган придерживался своих собственных представлений. Честь могла дать многое, но деньги можно было получить намного быстрее и с меньшими усилилями.
      Он тайно следил за Колотом и двумя неизвестными клингонами начиная с их высадки на планету, он устроил свою транспортировку с ?Гал’тага? не предупредив об этом корабельного офицера службы безопасности. Это была простая задача при наличии в распоряжении должного обучения и инструментов.
      Эти два незнакомца, взятые «Гал’тагом» на борт на Звездной Базе 49, беспокоили его. Откуда они прибыли? Ниодин из клингонов, подходящих под их описание, не был назначен на «Тертос». Фактически, таких в эти дни нечасто назначали на суда флота. Дж’рган знал, что много таких клингонов все еще служили Империи, но в более низшей категории в низкоприоритетных или неинтересных миссиях. Такова была их награда; в конце концов они сами сделали выбор.
      Сначала он изучил возможность, что эти двое были невозвращенцами или репатриированными тайными агентами. Правда эти теории быстро умерли, когда ?Гал’таг? достиг Дон’зали IV. Теперь он был почти уверен, что они были шпионами как и он, и работали с Колотом ради какой-то неясной цели под покровительством Горкона.
      Когда Колот и остальные двинулись к двери таверны, Дж’рган отказался от желания последовать за ними. Они были начеку, высматривая все подозрительное почти все время, что он наблюдал за ними. Он знал, что не сможет оказаться достаточно близко, чтобы узнать что-то ценное.
      Вместо этого он решил, что будет лучше вернуться на корабль и передать свое сообщение Комору. Сам Дж’рган понятия не имел о причине, по которой член Совета дал ему это задание, и не особо беспокоился об этом. Пусть Кеш, Комор, и его бюрократическая братия играет в свои политичесике игры плаща и кинжала. Возможно все что они получат в результате окажется потенциально роковым для их присутствия в Высшем Совете, если не для их жизней. Ничто из этого не касалось Дж’ргана и не могло отразиться на получение платы за его услуги.
 

 
      Сулу перемещался по комнате медленными неторопливыми кругами. Тяжесть изогнутого лезвия оружия в его руках ощущалась вполне удобно. Потребовалось несколько часов, чтобы свыкнуться с ощущением бат’лета, но после практики под бдительным оком Колота, он начал понимать элегантность этого оружия.
      Как и действие мечами, которыми он овладел в своей юности, применение бат’лета в равной степени требовало и искусности, и навыка. Для человека, чья сила и масса тела были меньше чем у среднего клингона, тонкий баланс, а также координация руки и глаза требовались даже в большей степени.
      – Превосходно! – сказал Колот, тоже державший в руках бат’лет и кружащийся в той же манере что и Сулу; он перемещался так, чтобы удержать рулевого «Энтепрайза» прямо перед собой.
      На лице клингона отразилась широкая усмешка, пока он вертел оружием с своих огромных руках.
      – Вы двигаетесь с непринужденностью опытного воина. Если бы не эта отвратительная косметика, вы бы почти могли сойти за настоящего клингона.
      У Сулу не было времени на то, чтобы всесторонне обдумать это замечание, потому что в этот момент Колот прекратил кружиться и атаковал. Текучим движением он установил ноги и занес клинок над головой, яростно опустив его вниз. Сулу ухитрился вовремя подставить свое оружие, чтобы отразить атаку. Звук двух столкнувшихся клинков был почти оглушительным в замкнутом пространстве.
      Следуя новой атаке, Сулу повернул свой клинок, силясь обойти защиту Колота. Ему бы это удалось, если бы не потрясающая скорость реакции клингона. Казалось, его оружие движется по своему собственному желанию, словно предугадывая атаки Сулу. В комнате снова прозвучал звук удара металла о металл.
      – Весьма впечатляюще! – сказал Колот, отступая и выходя из сражения. – Вы очень быстро учитесь. Хотя перед вами еще долгий путь для достижения истинного мастерства, я оценил бы ваше исполнение в ряду самых лучших кадетов военной академии, которые завершили свой первый месяц тренировок.
      Сулу не мог удержать усмешки от невозмутимого стиля Колота. В конечном счете клингон не удержал серьезное выражение, и рассмеялся над собственной шуткой. Двери в тренажерный зал раздвинулись в стороны, и Сулу и Колот обернулись, чтобы увидеть, как испытывая явную неловкость, входит Кирк. Как и Сулу он был все еще одет в свой клингонский костюм. Потирая поясницу капитан «Энтерпрайза» поморщился от боли.
      – Я не знаю что хуже: затеять драку в баре, битком набитом клингонами, или же спать на клингонской кровати.
      Сулу поднял клингонское оружие, которое все еще держал в руках.
      – Некоторые упражнения помогут разработать мускулы, сэр. Я бы порекомендовал тренировки с бат’летом. Они определенно улучшают кровообращение.
      – В самом деле, – добавил Колот. – Врожденные личные боевые навыки мистера Сулу делают его способным к изучению бат’лета. Должен предупредить вас, капитан, при той скорости, с которой он совершенствуется, к тому времени когда мы достигнем Пао’лы, я смогу предложить ему место в своей команде.
      Кирк уставился на Сулу, и на его губах заиграла мальчишеская усмешка.
      – Я всегда знал, что вы честолюбивы, коммандер. Оказаться первым человеком, служащим в клингонском флоте, естественно обратило бы на вас внимание. Я все время знал, что за полет, проведенный на клингонском корабле в один прекрасный день придется платить.
      Вращая бат’летом в своей руке Сулу снова рассмеялся.
      – Но мы же знаем, что я стремлюсь не к этому.
      Кирк кивнул. Сулу просрочил свое продвижение по службе, в котором капитан был уверен на протяжении долгого времени. К тому же он знал, что рулевой обладает всеми качествами, необходимыми для преуспевающего капитана звездолета. Однажды Кирк рекомендовал дать Сулу его собственную команду, и получил восторженное одобрение от Звездного флота. К его большому удивлению Сулу отклонил это предложение. Кирк никак не мог понять нежелание рулевого принять продвижение по службе, пока не услышал эту причину. «Эксельсиор».
      Впервые положив глаз на это судно, Сулу почти два года восхищался им. Большой, и, по крайней мере в глазах Кирка, не обладающий ниодной из элегантных линий его собственного «Энтерпрайза», «Эксельсиор» не был первым в новом проекте звездолетов дальнего исследования. Кирк знал и о более современных кораблях, которые были предназначены заменить «Энтерпрайз» и другие корабли класса Конституция. Они были разработаны для более продролжительной службы, и инженеры предсказывали долговечность их пространственной структуры почти в столетия.
      Эти корабли открыли бы новую эру исследований, и авантюрист в Сулу хотел быть частью всего этого. «Эксельсиор» манил его также, как «Энтерпрайз» соблазнил юного Джеймса Кирка. По этой причине рулевой решил подождать, пока не станет доступным «Эксельсиор», чтобы принять мантию командира, и Звездный флот хотя и неохотно, согласился. Именно поэтому капитан «Энтерпрайза» был уверен, что Колот не преуспеет, переманивая его рулевого из Звездного флота к тому времени, когда они доберутся до места назначения.
      Пао’ла, отдаленная, покрытая джунглями планета, была местом, где находилась тюрьма, за которой когда-то надзирал К’зег. Клингон оказался богатым на информацию о тюрьме, когда Колот убедил его помочь им. Вдобавок к местоположению теперь они знали чего ожидать от персонала и обороны вне и внутри тюрьмы, по крайней мере о том, какими они были в то время, когда там служил К’зег. Им все еще нужно было пополнить свою информацию локальной разведкой, прежде чем они смогут начать разрабатывать план, но начало было положено.
      Кирк окинул взглядом помещение, исследуя коллекцию оружия, брони, пластины с надписями, и прочие изделия. Каждый корабль, на борту которого он когда-либо путешествовал, имел комнату вроде этой, с призами, которые говорили о знаменитых кампаниях, в которых приняли участие корабль и его команда.
      Его взгляд привлекла статуя, расположенная в освещенной нише, изображающая две фигуры, сцепившиеся в рукопашную. На полированной скульптуре выделялись напряженные мускулы каждого из борцов, словно они сражались не на жизнь а на смерть.
      – Колот, что это? – спросил Кирк.
      Увидев на что смотрит Кирк, Колот ответил:
      – Это Калесс и его брат Морат. Согласно легенде Морат принес позор своей семье, и Калесс выступил против него. Они боролись двенадцать дней и двенадцать ночей. – Он добавил с улыбкой. – Естественно Калес победил.
      – Вы говорили о Калессе с К’зегом на Дон’зали IV, – сказал Кирк. – Почему он так важен?
      Колот изучал свой бат’лет, отмечая царапины и пятна на сияющей поверхности клинка. Сначала Кирк решил, что этот вопрос подобно многим другим, которые он задавал с самого начала этой миссии, останется без ответа. Но потом клингон опустил клинок, и медленно пересек пространство тренировочной комнаты, и его шаги эхом отозвались на обнаженном металле обшивки палубы. Приблизившись к статуе, он несколько секунд изучал фигуры, переплетенные в смертельном бою, прежде чем наконец ответил.
      – Калесс Незабываемый – самый великий из когда-либо живших клингонских воинов. Он объединил мой народ, создал то, что стало Клингонской Империей. Именно он рассказал нам о чести, мужестве и преданности, и о том, как мы должны жить каждый день, следуя примеру, который он установил для нас. – Подняв бат’лет он продолжил. – Калесс победил деспотичного повелителя Молора в смертельном бою, используя первый бат’лет, который он выковал на огне своими собственными руками. Любой клингон с остатками чести обязан тем, что он есть Калессу. Даже теперь, спустя полторы тысячи лет после его смерти, Калесс ведет нас, пока мы желаем его слушать. Он там, когда мы идем на битву, и если мы умираем с честью, то присоединяемся к нему в СтоВоКоре.
      Сулу, охваченный благоговением от напряженности Колота, кивнул.
      – Это замечательное предание.
      – Это не предание, – огрызнулся Колот, направляясь к украшенной оружейной стойке у стены комнаты и кладя свой бат’лет на пару свободных колышков.
      Кирк заметил осторожность с которой клингон обращался с оружием, словно он был коллекционером, держащим в руках ценную вещь.
      Нет, решил он, это было что-то совершенно иное. Колот обращался с грозным клинком с оттенком почтительности. Он вкладывал большой смысл, решил Кирк. Если поразмыслить над тем, что сказал им Колот, бат’лет занимал центральное место в клингонской культуре; был символом силы и уверенности перед лицом хаоса и тирании.
      – Легенда о Калессе, – продолжил Колот, – это основание, на котором стоит Империя. Без его руководства мы обречены на самоуничтожение. На какое-то время многие клингоны забыли об этом. Другие эгоистичные интересы затмили нам учение Калесса, но все начало меняться. Его мудрость вновь открывается, и со временем Империя вернется к своей прежней славе.
      Когда он впервые услышал, как Колот ссылается на Калесса, Кирк вспомнил, что читал это имя во время уроков по клингонской культуре в Академии. И он провел последнюю бессонную ночь лежа на одной из твердых металлических лежанок, которые заменяли кровати на борту ?Гал’тага?, копаясь в воспоминаниях о том, где он прежде слышал это имя.
      – Я встречал клингона по имени Калесс почти двадцать лет назад.
      Это утверждение вызвало ироническое фырканье Колота.
      – Невозможно. Калесс мертв много столетий, и никогда ниодин клингон больше не носил это имя.
      Кирк нахмурился, вспоминая странные обстоятельства, которые свели его с клингонским воином вместе с прочими знаменитыми и печально известными историческими фигурами, включая уважаемого Сурака с Вулкана и одного из героев его детства – Авраама Линкольна. Кирк все еще помнил недоверие, которое возникло у него и его команды, когда они впервые увидели Линкольна, парящего в космосе без космического корабля или скафандра.
      – Это было нереально, – сказал Кирк. – Скорее всего это было физическим проявлением, созданным инопланетной расой, которая хотела «изучить» нас. Их интересовало то, как мы справляемся с концепциями «добра» и «зла». Калесс был создан, чтобы олицетворять зло наряду с некоторыми сомнительными представителями земной истории. Как только они заполучили всех игроков, нас натравили друг на друга, чтобы посмотреть кто победит.
      Смех Колота эхом отразился от са, чтобы посмотреть кто победит.
      []торые хотели ?? впервые увидели Линкольна, знаменитыми и печально изтен комнаты.[]
      – Звучит так, словно ваши испытатели были весьма близоруким видом. Добро не всегда одерживает победу над злом, мой капитан, и фактически само понятие такого четкого разделения ошибочно. Многие из тех, кого считают злыми, способны на милосердие, в то время как многие из тех, кто утверждает, что они чисты, способны на совершение самых отвратительных поступков, оправдывая их от имени того, что это «добро». Однако уверен, ничто из этого для вас не ново.
      Кивнув Кирк спокойно согласился. Его путешествия познакомили его и с лучшим и с худшим из того, что могли предложить живые существа, независимо от того были ли они рождены в далеких звездных системах, или же на его родной планете.
      – Этот искаженный Калесс, с которым вы встретились много лет назад, – сказал Колот. – Как он было создан?
      Кирк вспомнил, что сказала ему Ярнек, лидер таинственной расы, которая называла себя экскалбианцами.
      – Представления о Калессе и прочих были вытянуты из образов в наших сознаниях. Это имело смысл в отношении Линкольна, Сурака, и остальных, потому что мы или читали о них, или видели их портреты. Но до того инцидента только я читал истории о Калессе.
      Бросив взгляд на статую, Кирк почти подсознательно отметил тот факт, что оба клингона, изображенные в скульптуре, имели выдающиеся лобные гребни, совсем как у теперешнего Колота. Это само по себе не было аномалией, потому что с самого первого контакта Земли с воинственной расой на протяжении последнего столетия были известны по крайней мере два разных вида клингонов.
      – Более чем вероятно, – продолжил он, – что его образ был создан на основании моего собственного опыта и воспоминаний о клингонах. – Он улыбнулся Колоту. – Само собой разумеется, теперь мы знаем больше чем тогда.
      – Но не намного, – добавил Сулу.
      Колот посмотрел на рулевого и кивнул.
      – Эта теория имеет смысл. Истинный Калесс никогда бы не присоединился к ним, мотивируясь только личной выгодой. Такие действия – верх позора. Что же касается того, что вы не знаете нас, тоже самое можно сказать о нашем знании о Федерации. Возможно мирные переговоры между нашими народами облегчит положение.
      Их разговор был прерван открывшейся во второй раз дверью тренажерного зала куда вошли два клингона. Руки одного из них были скованы наручниками. Когда он поднялся на ноги, Кирк узнал во втором клингоне Торета, офицера безопасности ?Гал’тага?. Тот шагнул в своей сдержанной манере к Колоту, и отсалютовал.
      – Мой лорд, я полагаю что этот патак шпион.
      Колот смерил арестованного взглядом сверху вниз.
      – Дж’рган? Что он сделал, чтобы навлечь такое обвинение?
      Торет ответил:
      – Он спускался на Дон’зали IV без разрешения. Журнал службы безопасности был подделан, чтобы скрыть доказательства этого, но я смог восстановить данные. Я также обнаружил свидетельство по меньшей мере двух закодированных передач по нашему нормальному коммуникационному трафику. Сообщения содержат информацию о клингоне по имени К’зег, с которым вы очевидно встречались на планете, а также о деталях нашего настоящего курса к Пао’ла.
      – Значит кто бы ни получил эти сообщения, они все знают о нашей миссии, – сказал Сулу.
      Угроза, которая появилась в глазах Колота, почти соответствовала хладнокровной, контролируемой отрешенности в глазах арестованного. Колот покрыл расстояние между ними, пока не оказался почти нос к носу с закованным клингоном.
      – Дж’рган, – прошипел он, – вы пожертвовали своей честью, чтобы шпионить за своими товарищами, уж не говоря о вашем предательстве по отношению ко мне. Кто повелевает вашей верностью?
      Расслабленное выражение лица Дж’ргана сломалось, и клингон улыбнулся.
      – Я верен Империи, а не узурпаторам, стремящимся подорвать ее изнутри. Что бы вы не искали на Пао’ла, найдутся те, кто знает, насколько опасно позволить вам добиться своей цели.
      – Хотите сказать, что не знаете в чем дело? – с недоверием спросил Кирк.
      Посмотрев на Кирка и Сулу с явным презрением, Дж’рган ответил:
      – Я выполнял свои обязанности. Возможно вы и обнаружили меня, но мое дело здесь завершено. Мои хозяева уже получили информацию, ради которой меня послали. Что они сделают с ней, это их дело, а не мое.
      Колот бросился, ударив Дж’ргана открытой ладонью по лицу с такой силой, что клингон опрокинулся на спину от силы удара.
      – Не говори загадками. Я не сомневаюсь, что шпионить за мной вас послал Комор. Этот трусливый паразит не имеет ни малейшего понятия о чести, и я намерен дожить до того дня, когда его выгонят из Совета и бросят в Гре’тор, где он будет гнить целую вечность.
      Внезапно он повернулся к Торету.
      – Освободите его.
      – Колот, что вы делаете? – спросил Кирк.
      Он смотрел, как Колот двинулся к Сулу, чтобы забрать бат’лет, который все еще был в руках у рулевого. Торет освободил руки Дж’ргана от наручников, и Колот бросил оружие пленнику.
      – Даю ему единственную возможность восстановить хоть какую-то часть его чести. – Впившись взглядом в Дж’ргана, он добавил. – То есть если у вас хватит отваги попытаться. Комор не сможет защитить вас здесь. Вы должны полагаться только на свой собственный дух воина, если он у вас есть на самом деле.
      Дж’рган посмотрел на блестящий клинок в его руках ничего не сказав.
      – Колот, – начал Кирк, но был прерван клингонским командующим.
      – Я не ожидал что вы это поймете, Кирк, и это не то, что вам нужно видеть. – Кивнув Торету он сказал. – Отведите их в их каюты.
      Когда Кирк шагнул вперед, Колот остановил его взглядом и поднятой рукой.
      – Не пытайтесь вмешаться в вопросы клингонской чести, Кирк. Уходите. Немедленно.
      Кирк уловил движение слева от себя, и, повернувшись, увидел, что Дж’рган поднимает бат’лет, готовясь напасть. Испустив яростный боевой клич, клингон ринулся впред, и бат’лет вспыхнул на свету.
      – Колот!
      Торет начал тянуть его вбок, когда Сулу бросился, чтобы перехватить нападающего пленника. Кирк опережал рулевого, и был ближе к Дж’ргану, но это не имело значения.
      Все втроем они замерли, когда Колот смело шагнул под замах, и его левая рука ухватила правое запястье Дж’ргана и остановила движение бат’лета. Колот дернул руку Дж’ргана вниз оттолкнув оружие в сторону, и выведя второго клингона из равновесия. Его голова и шея теперь были открыты и уязвимы перед атакой, которую провел Колот.
      Удар был настолько быстрым, настолько жестоким, что Кирк не мог поверить, что такое возможно. Пока безжизненное тело Дж’ргана мягко не упало на пол. Его рот открылся от немого потрясения, Кирк ничего не мог сказать, пока Колот спокойно поправлял свою униформу и нагибался, чтобы поднять упавший бат’лет. Только после этого он посмотрел на свою маленькую аудиторию.
      В то время как Торет улыбался с восхищением от внушительной демонстрации физического мастерства своего капитана, на лицах Кирка и Сулу были почти одинаковые ошеломленные выражения. Наконец Кирк смог обрести достаточный контроль, чтобы заговорить.
      – Это… на самом деле было так необходимо?
      Колот прежде чем ответить несколько секунд изучал лицо капитана «Энтерпрайза».
      – Вы можете выглядеть как клингон, мой дорогой капитан. Вы даже можете научиться сражаться как клингон. Но ни за что не поверю, что вы когда-нибудь сможете понять, что значит быть клингоном.
 

 
      Комор прочитал расшифровку последнего сообщения с ?Гал’тага?; последний из оперативников под глубоким прикрытием, которого он определил на борт судна Колота, предоставил полные детали о действиях ?Гал’тага?.
      – К’зег, – прочитал он вслух с информационного пада.
      Потом в редкой демонстрации своего грозного характера, он швырнул маленькое устройство через комнату. Падд ударился о дальнюю стену его кабинета, и рассыпался на множество частей смешанной металлической и пластмассовой шрапнелью.
      – Для попытки определить местонахождение К’зега может быть только одна причина, – сказал К’лотек с того места, где он стоял возле просторного окна, доминирующего в кабинете его друга. – Колот ищет тюрьму на Пао’ла.
      Комор поднялся из-за своего витиевато украшенного каменного стола. Центральные элементы его кабинета были созданы из гранитных плит, привезенных из горного монастыря на Борете. Согласно клингонским легендам, это была та самая отдаленная планета, куда однажды из СтоВоКора вернется Калесс, чтобы повести Клингонскую Империю к ее окончательной судьбе.
      Комор однажды посещал Борет много лет назад, и был так очарован монастырем, что пожелал в подарок что-то, на что он мог смотреть каждый день и что напоминало бы ему о более простом, а возможно и о более полезном существовании, которое могла дать ему жизнь на этой планете. Он прихватил с собой высеченный из гранита стол со времени своего первого избрания в Высший Совет, и это был один из немногих предметов в его кабинете, который он заберет с собой, когда придет его время уходить.
      – Что бы я ни думал о способностях Горкона, этого я даже не мог вообразить, – сказал он, качая головой и меряя шагами кабинет.
      Все вокруг него – трофеи и сувениры великолепной военной и политической карьеры – требовали его внимания, но его взгляд не упал ни на один из них. Вместо этого прохаживаясь, он смотрел на потертый деревянный пол.
      Судя по сообщению Дж’ргана, констатирующего что ?Гал’таг? уже был в пути к Пао’ла, было ясно, что именно обсуждал с К’зегом Колот. «Гагарин».
      Комор давно предал забвению воспоминания о том проклятом корабле Федерации, и все проблемы, казалось, канули во мрак. Возможность снова оказаться перед лицом этого самого незначительного события Империи раздражало его.
      Он помнил свои возражения против захвата любых пленников из Звездного флота, хотя причина, выдвинутая канцлером Кешем состояла в том, чтобы изучить планы Федерации относительно незанятых планет прилегающих к нейтральной зоне вблизи клингонского пространства. Поскольку он был совсем недавно избран в Высший Совет, голос Комора не имел большего веса, в отличие от более опытных представителей. Поэтому он сидел и наблюдал, как выжившие члены команды «Гагарина» были рассеяны по различным тюрьмам Империи, включая и Пао’ла, и сохранил тайну.
      – Почему бы нам было просто не убить их всех, как только мы получили необходимую нам информацию? – спросил он, зная что К’лотек поймет, что вопрос был риторическим и не станет отвечать.
      Его близкий друг знал о его привычке перескакивать с одной мысли на другую, говорить, и излагать вопросы вслух надеясь, что из любой путанницы, которая снедает его появится ясность.
      Комор, как и некоторые другие члены Совета, приводил доводы за казнь выживших с «Гагарина», как только ощутимая польза от них подойдет к концу. Тем не менее снова эта затея была остановлена, когда Империя вступила в очередной раунд переговоров с Федерацией. Кеш полагал, что заложники из Звездного флота могут оказаться полезными, если переговоры повернутся против клингонов. Даже когда переговоры завершились и обе стороны разошлись не в лучших и не в худших отношениях чем были прежде, Совет все равно счел нецелесообразным избавляться от пленников.
      Теперь, годы спустя, Кеш, Комор и К’лотек были единственными представителями нынешнего Совета, которые были на службе во время этого инцидента. Они одни делили эту тайну. Чтож, теперь очевидно вместе с Горконом и Колотом.
      Горкон был совсем недавно назначен в Совет, но он не тратил время впустую, заявляя о своих взглядах. Война с Федерацией, которую он поддерживал, была тратой времени и ресурсов. Федерация, независимо от того, насколько по-другому она смотрела на оккупированную ею вселенную, имела в своем распоряжении намного больше простора для увеличения сферы своего влияния. С другой стороны Империя была весьма ограничена, если говорить о территории.
      Космический рок счел нужным расположить Федерацию и Ромуланскую Империю таким образом, что клингонские границы можно было расширять только от галактического центра в пустынную область бета квадранта. В том месте пространства располагалось совсем немного подходящих звездных систем, и еще меньше планет, которые можно было бы заселить или разрабатывать в плане жизненно важных ресурсов. Из-за этого Горкон верил что для Империи лучше всего будет попытаться найти способ мирного сосуществования с Федерацией.
      – Если Горкон обнаружил, что Империя удерживает в плену офицеров Звездного флота, – сказал К’лотек, – он будет настаивать на их безопасном возвращении Федерации. Это своего рода жест доброй воли, который он искал для доказательства своей позиции.
      Комор сердито кивнул.
      – Да. Он настолько очарован установлением мира с Федерацией, что пренебрегает последствиями. Мы столкнемся с такими волнениями, что это только ухудшит положение.
      Это было верно. Растущее движение в Клингонской Империи стремилось вернуться к старым обычаям, к тем дням, когда людей вело учение Калесса, а не группа избранных политиков. Многие клингоны верили, что Высший Совет утратил ценности, предложенные Незабываемым, и что они должны увидеть ошибки своего неверного руководства.
      Если разрастающиеся ряды последователей Калесса узнают о существовании выживших с «Гагарина», они сочтут это кощунственным актом перед лицом чести клингонов. Тогда последут призыв об отстранении Совета, действие, которое вполне могло погрузить Империю в пучину гражданской войны.
      – Мы должны не допустить утечки информации о пленниках, – сказал Комор. – Горкону нельзя позволить взять этот вопрос в собственные руки, по крайней мере пока мирные переговоры все еще в стадии реализации. Хотя я предпочитаю поле битвы столу переговоров, я не настолько глуп, чтобы не увидеть в них большую пользу. Если Империя может извлеч выгоду из такого союза, значит пусть так и будет. Однажды наше терпение будет вознаграждено, и мы займем свое место верховных правителей галактики.
      К’лотек, соглашаясь, кивнул, зная, что его личные убеждения должны оставаться зависимыми от потребностей Империи в целом.
      – Что же мы сделаем?
      – Найдите мне корабль, – сказал Комор. – Пошлите его на Пао’ла, и сделайте так, чтобы он уничтожил ту тюрьму. Я хочу, чтобы от нее ничего не осталось.
      Удивление было очевидно на лице К’лотека, и ему понадобилось несколько секунд прежде чем ответить.
      – Эвакуация наших отрядов займет некоторое время.
      Комор покачал головой.
      – Нет. Уничтожьте все. Сделайте так, чтобы это выглядело как нападение внешних сил. Ромуланцев, орионцев – не важно, но хочу чтобы там ничего не осталось.
      – Убить наших солдат, чтобы защитить тайну? – возразил К’лотек. – Насколько это лучше самой тайны?
      – Их жизни против целой Империи, – возразил Комор. Он указал на терминал компьютера на своем столе. – Нам нужно подчистить всю информацию об этих заключенных. Никаких отчетов о существовании «Гагарина» в наших архивах.
      Он почувствовал как его лицо вспыхнуло от ярости, которой он не знал с тех пор, как он и К’лотек служили вместе на борту боевого крейсера в дни своей юности.
      – Заставьте их исчезнуть.
      Интерком на столе Комора защебетал, привлекая его внимание. Он вдавил кнопку, чтобы открыть канал, и экран сложился в изображение его помощника.
      – Комор, мы получили входящее сообщение от капитана Колота с борта ?Гал’тага?. Он желает поговорить с вами.
      Сначала Комор задался вопросом, что может хотеть от него Колот, но сознание прояснилось, и он почувствовал первый комок опасения в своем животе.
      – Давайте его, – приказал он.
      Изображение его помощника тотчас же сменилось на лицо клингона, которого Комор узнал не сразу. Однако он заметил на одной щеке клингона серьезный синяк, и то, что его голова располагалась под странным углом к шее. Комору понадобилась еще секунда, чтобы понять, что глаза, глядящие на него с экрана компьютера лишены жизни.
      – Дж’рган! – выдохнул Клотек, не пытаясь скрыть свое потрясение.
      На экране лицо Дж’ргана исчезло из вида, и сменилось на лицо самого Колота.
      – Боюсь ваш шпион не сможет послать свое следующее запланированное сообщение, член Совета Комор. Если вам понадобится какая-либо дальнейшая информация о моем корабле, вам придется попросить об этом меня.
      Комор почувствовал, как начинает закипать его кровь. Какая наглость! Колот, простой командующий корабля демонстрирует такое оскорбительное действие по отношению к члену Высшего Совета!
      – Я прослежу, чтобы ваше судно было разнесено на атомы, – прошипел Комор.
      Колот покачал головой.
      – Вы вольны послать кого угодно достаточно безрассудного, чтобы попытаться. А я тем временем продолжу свою миссию.
      – Вашу миссию? – проревел Комор. – Вашу миссию, которая ввергнет Империю в хаос?
      – Нет, советник, – ответил Колот. – Моя миссия в том, чтобы убедиться, что этот ужасный вред, нанесенный чести Империи, который вы помогали увековечивать все эти годы, будет стерт. А когда все закончится, я приду за вами.
      Угроза для Комора не означала ничего.
      – Я знаю вашу цель, Колот. Вас встретят клингонские воины, верные Империи, и они вас уничтожат.
      Колот рассмеялся, принимая вызов.
      – С нетерпением жду этого, но мои сенсоры говорят, что в зоне досягаемости нет кораблей, способных перехватить меня. Мы будем далеко прежде чем сможет прибыть любое сопротивление. Кроме того у меня есть союзники, которые не слишком радушно примут мою смерть из-за приказов политика, использующего возможности своей службы для личной выгоды. Взвесьте это, советник, и запомните: сегодня возможно не лучший день для вашей смерти, но этот день придет.
      С этими словами экран компьютера потемнел, и передача прекратилась.
      – Он прав, – сказал К’лотек. – У него много друзей даже в Совете, которые отомстят за его смерть.
      Комор снова начал расхаживать.
      – Насколько мы знаем, единственный представитель Совета, который знает что делает Комор – это Горкон.
      – Мы не можем принять меры против Горкона, пока не уверены, что ситуация не выйдет из-под контроля, – предупредил К’лотек.
      Какими знаниями обладает Горкон? С кем он ими поделился? Какая информация все еще покрыта мраком, и возможно ждет своего часа, чтобы проявиться в случае его безвременной кончины?
      – Скоро мы займемся и этой проблемой, – сказал он. – А пока мы должны отвлечь Совет настолько, чтобы улучшить ситуацию.
      А затем его осенило. Это был такой простой, и такой совершенный способ поручиться за то, что будут обрублены все концы.
      – Мирные переговоры, – сказал он. – Возможно кто-то знает, что делает Колот. Мы не можем рисковать этим.
      С расширенными от недоверия глазами К’лотек с запинкой произнес:
      – Вы же не предлагаете…
      – То что я предлагаю, – сказал Комор, – так это расправиться со всеми нашими проблемами самым эффективным способом из всех доступных нам.
      – Сегодня возможно не лучший день для вашей смерти, но этот день придет.
      На мостике ?Гал’тага? Колот разорвал связь, а потом повернулся к Кирку и Сулу.
      – Вы уверены, что это был лучший способ расправиться со всем этим? – спросил Кирк.
      Хищно улыбнувшись Колот ответил:
      – Комор зол, и возможно несколько растерян. Я видел это в его глазах. Так он будет более предсказуем.
      – А что если он пошлет корабль? – спросил Сулу. – Разве поблизости действительно нет ниодного?
      Рулевой старался не слишком пристально смотреть на скорчившееся тело Дж’ргана. И тем не менее он вынужден был признать, что это был эффективный способ начать общение с Комором. Колот проверил последнее сообщение своего офицера за сенсорами.
      – Ближайшее судно – ?Зан’зи?, но мы сможем освободить пленников и уйти прежде, чем он прибудет. Они превосходят нас по огневой мощи, но я знаю его капитана. Он слабый тактик. – Бросив на Кирка взгляд, который у людей сочли бы озорным, он добавил. – Даже вы можете быть в бою лучше него, Кирк.
      – Спасибо за голос доверия, – ответил Кирк, и усмехнувшись почесал бороду.
      Пластырь, который использовал Маккой чтобы прикрепить протез к его лицу, начал раздражать кожу, и ее состояние ухудшалось из-за температуры на борту ?Гал’тага?, которую клингоны считали комфортной. Он будет очень рад избавиться от клингонской маскировки.
      Отвернувшись от станции коммуникации Колот прошелся по палубе тесного мостика к своему командирскому стулу как раз тогда, когда приблизились двое его подчиненных, чтобы унести безжизненное тело Дж’ргана.
      – Однако Комор будет беспокоиться не только о нас. Он попытается прикрыть все данные о наших действиях. Это означает, что мирные переговоры в опасности.
      – Они не станут нападать на Звездную базу, – возразил Сулу. – Во-первых, она слишком глубоко в пространстве Федерации. У них нет никакой возможности достаточно близко подвести корабль, чтобы не оказаться обнаруженными. Разве нет?
      Кирк покачал головой.
      – Нет, это не кажется вероятным, но нужно подготовить Спока к такой возможности.
      Впервые с момента отъезда с «Энтерпрайза» Кирк задался вопросом, как его первый офицер справится с продолжительным обманом, который был инсценирован, чтобы прикрыть его отсутствие. Он знал что Маккой или Скотти помогут ему.
      – Нет, – продолжил он. – Реальной проблемой может оказаться саботаж изнутри. Если они смогли запихнуть шпиона на борт ?Гал’тага?, значит они с той же легкостью могут иметь шпиона и на другом корабле.
      Колот хлопнул по подлокотнику своего кресла.
      – Это не имеет значения. Мы закончим нашу миссию и вернем честь Империи не считаясь с препятствиями.
      Кирк обменялся с Сулу взглядами, задаваясь вопросом, разделяет ли рулевой его беспокойство о неприятностях, которые точно доставит им уверенность клингонского капитана.
 

 
      Лазерный бур не был тяжелым, и при этом не вибрировал и не брыкался во время работы, но Гарровик все равно ненавидел этот инструмент. Его интенсивный жар обвивался вокруг него подобно кокону, удушающему и выбивающему пот. Он чувствовал потоки пота, бегущие вниз по его телу под рабочим комбинезоном, которые в свою очередь действовали как наждак, трущийся о кожу. Нижнее белье, которое он носил под комбинезоном, тоже промокло, и только усугубляло положение.
      Охранникам понадобилось меньше дня, чтобы вернуть заключенных после землетрясения к чему-то, напоминающему их нормальный режим работы. Хотя восемнадцать обитателей тюрьмы погибли, и многие получили повреждения, Синак оказался единственным раненым офицером с «Гагарина». Гарровик еще раз про себя поблагодарил бога, или богов, присматривающих за ними все эти годы. Сколько еще он и его друзья смогут извлекать пользу из этого божественного провидения? Это был вопрос, который он часто задавал, ожидая ответа, который как он был уверен, никогда не придет.
      Он попытался направить все свое внимание на работу, но это было сложно. Гарровик еще не видел сегодня Кулра, и это его тревожило. Он предпочел бы, чтобы клингон был там, где он мог его видеть, а не прятался в тени в ожидании удобного случая для удара. Первый офицер «Гагарина» знал: после инцидента во время землетрясения два дня назад теперь он станет целью, возможно даже большей, чем Сидни. Гордости клингона был нанесен урон, который был гораздо губительней, чем любая физическая рана, которую мог нанести Гарровик. Однако Кулр не был дураком, и он не станет рисковать, чтобы детали его последнего столкновения с людьми дошли до внимания Коракса. Вместо этого он дождется своего времени, удобного момента, чтобы попытаться отомстить.
      Перед ним сфокусированный энергетический луч бура продолжал вгрызаться в плотную породу добывающей пещеры. Датчики, встроенные в устройство, были запрограммированы так, чтобы прорезать вокруг кристалла дилития, содержащегося в основной породе, освобождая драгоценный минерал из его подземной тюрьмы и позволял образчикам всевозможных размеров падать на землю. Периодически рабочий с буром должен был прекращать бурение, чтобы переместить извлеченный дилитий в портативные контейнеры, которые потом вручную перетаскивались к ряду дистанционно управляемых тележек. В момент затишья эту работу выполнял мужчина галламит, которого Гарровик не знал.
      Когда он дезактивировал свой лазерный бур и поставил его на землю, чтобы помочь собрать дилитий, он не мог не уставиться на прозрачный череп галламита. Мозг заключенного размером почти вдвое больше мозга среднего человеческого, был видим без кожи, мускульной ткани или окружающей его крови. Видна была только полупрозрачная жидкость, окружающая мозг галламита. Можно было рассмотреть почти каждую деталь самого мозга, что до некоторой степени напоминало Гарровику голографические анатомические изображения, которые он изучал в школе на давно забытых уроках биологии.
      – Привет, – радушно произнес он.
      Галламит сначала ответил простым кивком, потому что наклонился для сбора дилития.
      – Ваше старание производит много руды, – сказал он, когда положил несколько больших обломков в один из двух контейнеров для сбора, которые принес с собой. – Наши хозяева будут довольны.
      Побледнев из-за упоминания о клингонских охранниках, Гарровик возможно слишком резко произнес:
      – Они не наши хозяева. Все это я делаю, чтобы гарантировать, что они останутся довольны и будут прилично к нам относиться. И не больше.
      – Аминь, коммандер, – сказал Кавагучи справа от него, дезактивируя свой собственный бур и стирая с лица пот тыльной стороной ладони в перчатке. – Если это заставит их не приближаться к моей спине, тогда я готов прорыть дыру на другую сторону этой планеты. Кроме того, здесь больше нечего делать. Разве что гнить в камере, это точно.
      Гарровик был вынужден согласиться с этим мнением. Он понимал, что без работы, поглощающей их накопленную энергию, и занятий для ума, к настоящему времени он уже давно мог утратить рассудок. По этой причине он ненавидел камеры изоляции, к которым Коракс приговорил его и Сидни несколько дней назад. Отрезанный от всех внешних стимулов и вынужденный ничего не делать кроме как противостоять глубочашим тайникам собственного разума, было опытом по меньшей мере лишающим душевного спокойствия. Замурованный в своей крошечной камере, он все глубже погружался в непрошенные мысли. Надежды, страхи, мечты и кошмары – все требовали его внимания с выворачивающей нутро ясностью, обрушивая на него весь эмоциональный багаж простирающийся от неограниченной радости до абсолютного ужаса. Самое долгое время, что он провел в камере изоляции составляло десять дней. Поначалу это не казалось таким долгим, но так было до того, как время начало замедляться и растягиваться до бесконечности. Он не думал, что этот опыт окажется таким мучительным, и уходил после наказания с неприятным уважением к маленькой камере.
      – Стивен! Осторожнее!
      Узнав голос Сидни, Гарровик обернулся, чтобы посмотреть на своего друга. Он повернулся вовремя, чтобы увидеть, как другой заключенный ромуланец, в котором Гарровик узнал Трела и который по слухам прежде был военным инженером, размахивает своим лазерным буром, словно тяжелым фазерным орудием. И нацелен бур был прямо на него.
      Огненно-красная энергия сорвалась с бура, и Гарровик почувствовал жар луча, который прошел справа от него. Он бросился на землю и откатился с линии огня, не понимая, как Трэл мог промахнуться на таком близком расстоянии. Все было просто. Целью был не он.
      Где- то позади него раздался крик боли, и Гарровик, перекатившись дальше, увидел клингона, рассеченного напополам по талии мощным лучом. Когда голова охранника и туловище отделились от нижней части его тела и упали на землю с глухим стуком, разум Гарровика завопил, что такое невозможно.
      Лазерные буры, используемые тюремными шахтерами, были закодированны специальной программой, которая не допускала, чтобы инструменты использовались иначе нежели для добычи руды. Если бур нацеливали на органическую форму жизни, даже на что-то маленькое вроде грызуна, добывающего пропитание в глубине шахт, бур бы не активировался. Конечно такие меры были благоразумны при числе заключенных, работающих в шахтах в данный момент по сравнению с числом имеющихся охранников, способных наблюдать за ними.
      Но Трэл преодолел наложенное ограничение. Как? Когда у него нашлось время чтобы попробовать? Шахта превратилась в хаос, когда заключенные побросали свое оборудование и ринулись в поисках скудного укрытия. Другие, захваченные на открытом пространстве, бросились на землю и закрыли руками головы. Правда Гарровик перестал волноваться обо всем этом, когда его взгляд упал на съежившуюся фигуру, сгорбившуюся у стены пещеры. Кавагучи.
      – Роберт.
      Шеф попал в перекрестный огонь, когда Трэл обстреливал область, чтобы поразить другого клинонского охранника, которого он выбрал следующей мишенью. Бросившись через открытое пространство горного туннеля Гарровик опустился на колени рядом со своим другом. Ужасная рана оскверняла грудь Кавагучи; луч бура рассек его комбинезон, кожу, мускулы и кости. Его грудь была пробита, и Гарровик мог видеть что его печень, легкое и сердце были полностью разрушены. Кавагучи умер до того, как упал на землю.
      – Черт возьми, – прошептал Гарровик, положив ладонь на руку друга.
      Кавагучи был первым погибшим членом команды «Гагарина», с тех пор как энсин Ренделл Бирд, член подразделения службы безопасности Сидни Эллиот, и человек, которого Гарровик едва знал, стала жертвой смертельного штамма грипа во время второго года их заключения. Первый офицер не мог помочь Бирд, а в тюрьме не было доктора. Клингонское начальство лагеря тогда отказалось предпринять какие-либо шаги, чтобы помочь больному энсину, и он умер через несколько дней. Несколько других заключенных по всему лагерю тоже пали жертвой грипа, но больше никто изтали жертвой грипа ой грипа инять какие-либо шаги, чтобы помочь больному энсину, и он умер через несколько дней. б выживших с «Гагарина» не подхватил заразы.
      Чувство пустоты, грызущее его изнутри – вот что чувствовал Гарровик в тех неприятных случаях, когда сталкивался со смертью подчиненного. Эта боль никогда не уменьшалась, независимо от от того сколько прошло времени. Когда он был энсином на борту «Энтерпрайза» много лет назад, капитан Кирк сказал ему, что о такой боли нельзя забыть. Ее нужно было переключить, сфокусировать, направить в энергию, которую можно было бы использовать, чтобы принимать решения, необходимые для защиты тех кто остался.
      – Заботьтесь о своих людях, – сказал ему Кирк. – Чего бы это ни стоило.
      Именно эти слова вспомнились Гарровику, когда он смотрел на неподвижное тело Роберта Кавагучи. Сигнал тревоги пронзительно прозвучал в отзывающихся эхом границах пещеры. Гарровик знал: это означает, что подкрепление уже в пути, и спускается в добывающую пещеру. И на сей раз они будут вооружены, сменив свои оглушающие жезлы на дисрапторы. Клингоны позаботятся о том, чтобы сравнять счет с любыми оказавшими сопротивление заключенными, которые убили их товарищей. Напряжение нарастало, и теперь для него главным было убедиться, что ниодин из его оставшихся людей не станет жертвой не в меру фанатичного охранника клингона, охваченного возбуждением.
      Все заключенные вокруг него носились как животные, убегающие от лесного пожара, ища укрытие. Кроме тех, кто пал жертвой лазерного бура, Гарровик не видел других охранников клингонов. Но что он действительно видел, так это как двое заключенных наклонились над телом одного из клингонов. Когда они нагнулись, чтобы забрать упавший оглушающий жезл охранника, он понял, что они тоже ромуланцы. Это подтвердило его подозрение, что нападение с лазерным буром было не случайным актом. Это была скоординированная попытка. Что они планировали? Побег? Сама эта мысль казалась смехотворной.
      И действительно, добывающие туннели простирались на километры во всех направлениях от тюремного лагеря наподобие сети. Поскольку шли годы и шахты разрастались, пересекающиеся туннели и воздуховоды формировали сеть, по которой теперь можно было перемещаться, используя портативный сканер локации, который носил каждый охранник. По рассказам и слухам, распространившимся за эти годы, заключенных, которые уходили со своего рабочего места и убегали вглубь шахт, живыми больше никто не видел. Оставшиеся скелеты, одетые в обветшавшую тюремную униформу, иногда находили, когда рабочие команды направлялись из туннеля в туннель, что поддерживало рассказы о неудавшихся попытках побега.
      Обведя взглядом добывающую пещеру, Гарровик увидел, что Эллиот и Ра Мхвлови нашли укрытие за цепочкой вагонеток. Эллиот махала ему, и вид ее лица велел ему перестать торчать на открытом месте как идиот, и найти укрытие. Хорошая мысль.
      Два ромуланца двигались нарочито неторопливо, направляясь к Трелу, набрасываясь на каждого, кто вставал у них на пути. Судя по результатам их атаки Гарровик предположил, что жезлы, которыми они завладели, были установлены на смертельный уровень.
      Гарровик видел, как со стороны туннеля появился охранник, и Гарровик узнал в нем Могла, охранника, который нашел способ защитить его и Эллиот от слишком сурового наказания от рук Коракса неделю назад. Могла рисковал разозлить и начальника лагеря, и Кулра, потому что верил, что заключение офицеров «Гагарина» было несправедливым и непорядочным. Этот его поступок вызвал уважение Гарровика и остальных.
      Именно это уважение побудило Гарровика предупредить об опасности, когда Могла попытался приблизиться к ромуланцу с буром в руке. Оглушающий жезл в его руке был поднят высоко и он был готов атаковать. Гарровик видел, что конец его оружия накалился до ярко оранжевого цвета, указывая на то, что жезл был установлен на потенциально смертельный разряд.
 

 
      – Могла!
      Предупреждение Гарровика пришло слишком поздно, потому что Трэл почувствовал движение охранника клингона. Могла понял, что попался только тогда, когда ромуланец повернул бур, чтобы прицелиться в него.
      Огненно-красная энергия снова вырвалась наружу и Могла метнулся вправо, едва успев увернуться и не оказаться разрезанным лучом бура напополам. Но клингон все же получил скользящий удар, и луч рассек плотный материал его форменной туники и его спину. Могла рухнул на землю, скорчившись от боли.
      Гарровику понадобилась всего секунда, чтобы добраться до упавшего охранника, и безошибочное зловоние горящей плоти во второй раз атаковало его ноздри, когда он опустился на колени, чтобы осмотреть рану клингона. Лазерный бур прожег форму Могла и опалил кожу и мышцы до самых костей грудной клетки. Его лицо помутнело от боли, но Могла сумел прохрипеть слабый вопрос:
      – Что… что ты делаешь, человек?
      – Возвращаю долг, – ответил Гарровик, отрывая рукав своего рабочего комбинезона.
      Вывернув ткань наизнанку он понадеялся, что она окажется достаточно чистой, чтобы ее можно было использовать для временной перевязки. Это все же было лучше, чем позволить открытой ране оказаться незащищенной перед грязью в запыленной пещере.
      Накладывая временную повязку, Гарровик услышал звук шагов перед собой, как раз перед тем, как снова прозвучал звук выстрела лазерного бура. Красная энергия и грунт брызнули от поверхности прямо перед ним и он упал на спину, вскинув руки, чтобы защитить свое лицо.
      Когда он снова поднял взгляд, то увидел, что Трэл стоит примерно в пятнадцати метрах, направив дуло бура прямо на него. К нему присоединились еще два ромуланца, все еще сжимающие оглушающие жезлы, от которых они освободили их прежних владельцев. Гарровик узнал одного из пришельцев, которого он и его спутники прозвали Шрамолицым из-за выступающей крестообразной сморщенной плоти, выделяющейся на его лбу и скуле. Он был одним из нескольких заключенных, за которым выжившие гагаринцы приучились присматривать из-за его склонности завязывать драки с другими заключенными, и его явной неприязни к людям.
      Что же касалось второго ромуланца, Гарровик знал его в лицо, но не знал его имени. Однако злорадная усмешка скривила губы заключенного. Трэл мгновение изучал Гарровика, и его темные глаза не давали никакого представления о том, о чем он мог думать. Гарровик осознал, что беззвучно отсчитывает секунды, которые прошли с тех пор как столкнулись два человека. Не переживает ли он последние мгновения своей жизни? Но вместо того чтобы убить Гарровика, ромуланец переключил свое внимание на Могла, который все еще мягкой бесформенной кучей лежал на земле, и который, как заметил Гарровик, начал проявлять первые признаки шока.
      – Собака клингон все еще жив, – сказал Трэл.
      Дуло лазерного бура устремилось на Могла. Тот усмехнулся в ответ и выражение его лица стало вызывающим несмотря на боль, которая, как знал Гарровик, должна была терзать его тело.
      – Я для тебя жалкая цель, так что можешь сказать спасибо, – прошипел он превозмогая боль, нарочито враждебным тоном. – Возможно тебе стоит найти слепую старуху, которая научит тебя стрелять точнее.
      Гнев омрачил лицо Трэла – демонстрация первой настоящей эмоции, которую видел Гарровик – и в тот же момент он понял, что у Могла нет шанса выжить. В отношении себя он тоже не таил особой надежды. С этого расстояния он видел, что панель доступа на боку бура была открыта. На краю дверцы панели был виден опаленный след, что придавало правдоподобность теории Гарровика о том, что Трэл воспользовался своими техническими навыками, чтобы каким-то образом обойти систему безопасности инструмента. Работа выглядела грубой, но нельзя было спорить о ее эффективности.
      – Убей их, – бросил Шрамолицый. – Мы теряем время. Клингоны вернутся в любой момент, в большем кряем время. Гарровик а о том, олличестве и с более мощным оружием.
      Ну конечно. Пещера в этой области простиралась далеко под землей, и выводила в огромное множество туннелей, пробуренных в горной породе этой захолустной планеты. Гарровик подозревал, что они воспользуются буром, чтобы удалить со сони воспользовались буром, чтобы удалить планеты.воих лодыжек браслеты и трансиверы, внедренные в них. Судя по тому что он подслушал у охранников в прошлом, он знал, что большая концентрация дилития и других минеральных руд вносили помехи трикодерам и сканирующим сенсорам.
      Только высокочастотный коммуникационный сигнал, испускаемый браслетами-радиолокаторами, эффективно проникал через поверхность планеты. Только избавившись от браслетов ромуланцы смогут исчезнуть в сети горных туннелей.
      – Да, мы должны идти, – добавил третий ромуланец. – Они все еще могут следить за нами, пока мы не избавимся от этих самонаводящих устройств.
      Трэл кивнул.
      – Вы правы. – Он еще раз смерил взглядом Могла с жестокой улыбкой, сформировавшейся на его губах. – На тот случай, клингон, если ты хочешь знать, мне действительно нравиться смотреть как ты умираешь.
      – Разве это так необходимо? – рявкнул Гарровик. – Он не сможет помешать вам сбежать, и он не сможет повредить вам. Какой вам смысл убивать его?
      Улыбаясь Трэл взмахом руки указал на пещеру.
      – Считайте это достаточным возмещением за то, что я вынес существуя по клингонским правилам. – Скрестив взгляд с Гарровиком он добавил. – Кроме того, почему вас так заботит жизнь клингона, когда вы должны беспокоиться о том, выживите ли вы сами?
      Гарровик давно смирился с тем, что может умереть в этом месте, став жертвой несчастного случая или тем, что могло показаться несчастным случаем от руки беспринципного охранника вроде Кулра. Он смирился с этим также, как поверил в то, что те, кто любил его дома, давно объявили его мертвым.
      Но теперь впервые он почувствовал холодную руку смерти, протянувшуюся чтобы схватить его в свои объятья. Он умрет здесь и сейчас; не от рук природы или охраны, а ради забавы. Бессильный гнев опалил его разум. И не было способа подняться на ноги или хотя бы откатиться с линии огня. Он был слишком близко, а оружие было слишком мощным. Гарровик посмотрел на Могла. Клингон либо отказался отвечать ромуланцам, либо впал в такое шоковое состояние, что его это больше не интересовало.
      – Прощай, человек, – сказал Трэл, поднимая бур, и наводя его на голову Гарровика.
      Гарровику показалось, что он слышит, как сжались мускулы пальца ромуланца, когда он надавил на кнопку пуска оружия. И вдруг весь мир вокруг него взорвался. Потом в пещере разразился адский шторм, и Гарровик почувствовал почти электрическое ощущение, прокатившееся по его неприкрытой коже, когда безжалостные красные энергетические лучи рассекли воздух. Он бросился поперек распростертого тела Могла, который к этому моменту впал в такой глубокий шок, что похоже не замечал яростной перестрелки, бушующей вокруг него.
      Благодаря тревожной сирене, все еще звучавшей в пещере, клингоны сумели проделать путь в системе туннелей пещеры оставшись не обнаруженными ромуланцами. Подняв взгляд, Гарровик увидел, что Трэл, Шрамолиций и другой ромуланец попали в беспощадный прекрестный огонь, потому что клингоны стреляли в них с нескольких направлений. Казалось, что время замедлилось, пока неумолимый заградительный огонь дисрапторов рассекал троих мятежников.
      И так же быстро как и началось, эта разрушительная атака закончилась; все это заняло всего несколько секунд от начала до конца, и оставило Гарровика с открытым ртом смотреть на то, что осталось от ромуланцев. Смотреть было не на что. Подтащив себя в коленопреклоненную позицию, Гарровик увидел, как Сидни и Ра Мхвлови выходят из-за вагончиков, которые они использовали в качестве прикрытия. Перекрестным огнем никого из них не задело. Оба офицера держали руки подальше от тел, чтобы показать, что они не вооружены, когда со стороны туннелей и проходов в пещеру хлынули охранники клингоны.
      Сирена прекратила завывать, когда Гарровик заметил Коракса, идущего во главе группы охранников со стороны главного туннеля. Начальник лагеря жестикулировал обеими руками, рассылая подчиненных во всех направлениях, когда клингоны начали брать ситуацию под контроль. Первый офицер «Гагарина» заметил, что Коракс вместе с небольшой командой охранников быстрым шагом направляется к нему.
      Гарровик при приближении Коракса поднялся. Когда клингон остановился перед заключенным, его лицо было непроницаемо. Человек ожидал какого-то рода разгневанной реакции на восстание, которое прервало производство, а также погубило много его солдат и заключенных. Вместо этого он повернулся к четырем клингонам, которые его сопровождали.
      – Доставьте Могла к хирургу.
      Когда охранники двинулись, чтобы исполнить его приказ, Коракс переключил внимание на Гарровика, изучая человека так, словно мысленно взвешивая события нескольких последних минут.
      – Вы пришли ему на помощь, – сказал он наконец, кивком головы указывая на Могла, когда раненного охранника проносили мимо. – Ваши спутники тоже с их отвлекающей тактикой. Вы навлекали на себя верную смерть ради клингона. Почему?
      – Назовем это самосохранением, коммандер, – ответил Гарровик. – Я не хотел, чтобы ваши охранники войдя сюда с оружием наготове перестреляли всех и каждого, чтобы найти тех, кто начал эти беспорядки.
      Коракс покачал головой.
      – Я хорошо знаю людей. У вас всегда присутствует эта ненасытная потребность помогать другим, даже если это ваш враг и независимо от обстоятельств. Надеюсь вы понимаете, что это слабость, которая однажды вас уничтожит.
      – Верьте во что хотите, – сказал Гарровик. – Возможно мне стоило позволить им убить его, или может быть я должен был присоединиться к их попытке побега. – Он указал на лежавшее позади него тело Роберта Кавагучи. – Но они убили одного из моих людей, к тому же Могла оказался более гуманен к нам, людям, чем мы имели право ожидать от клингона. Поэтому я помог ему. И потом, если мне предстояло умереть во время тюремного мятежа, я предпочел бы сделать это руководя им.
      Коракс улыбнулся; его уважение к людям только что возросло.
      – Возможно у вашего вида есть надежда, человек, если большинство из ваших соотечественников будут думать как вы.
      Гарровик вспомнил свой разговор с Сидни Эллиот и Могла. Клингон казался искренним в своей вере, что понятия чести и доблести, так долго игнорируемые, снова начинают утверждаться в пределах Империи. Чтобы победить в таком крестовом походе нужны были люди вроде Могла, указывающие путь остальным. Гарровик посмотрел Кораксу в глаза.
      – Если большинство клингонов думают как Могла, для вас тоже есть надежда.
 

 
      Этот был редкий случай, когда Спок мог увидеть «Энтерпрайз», парящий в пространстве, и наблюдательный порт офицерской комнаты отдыха Звездной Базы 49 дал ему такую неограниченную возможность. Без эффектов компьютерного изображения многие части корабля скрывала тень, и только часть его корпуса освещалась его собственными бегущими огнями или иллюминацией, отбрасываемой самой Звездной Базой.
      Глядя сквозь толстые плексистайловые окна корабля он смог оценить олицетворяемое им эффективное сочетание формы и функции. Хотя Спок служил на борту «Энтерпрайза» – А и его предшественников на протяжении последних тридцати пяти лет, сами корабли для него были не больше, чем сумма своих составляющих частей. Логически не было другого способа оценивать звездолеты. Однако его человеческие черты, вкупе с десятилетиями, проведенными в жизни и работе среди людей, давали ему иную перспективу.
      За все эти годы он подметил, что путешествия в космосе, какими бы обычными они ни были в эти дни, все еще представляли для многих людей романтическое очарование, и корабли, на которых они путешествовали, становились им домом. Нечто большее чем простой способ транспортировки, корабль был тем местом, где они чувствовали себя комфортно и защищено. Это было место, где они работали, жили, любили, а в неудачных случаях, и умирали.
      Для других связь с кораблем, казалось, существовала на другом уровне связь, которая могла соперничать даже с самыми страстными взаимоотношениями. Спок наблюдал это странное поведение у нескольких людей, и у одного особенного.
      Хотя он никогда не признался бы в этом доктору Маккою, Спок понимал эмоциональную связь, которая соединяла Джеймса Кирка с кораблем, дрейфующем в пространстве перед ним. Но даже если логика и могла допустить такую связь с каким-либо объектом, она не оправдывала того, что Кирк питал такую же привязанность к этому «Энтерпрайзу», который фактически был ни чем иным как заменой. Его предшественник, звездолет которым командовал Кирк, исторический, и возможно легендарный, теперь стал всего лишь воспоминанием.
      Атомы первого «Энтерпрайза» были рассеяны по космосу вместе с атомами уже разрушенной планеты Генезис. Кирк приказал уничтожить корабль, который честно служил ему столько лет, лишь бы не позволить ему попасть в руки врага. Логика говорила Споку, что такое действие было правильным при том положении дел. В конце концов Кирк не позволил секретным технологиям Звездного флота оказать захваченными и использованными клингонами. Чиновникам Федерации ничего не оставалось кроме как согласиться.
      Но благодаря своим отношениям с Джеймсом Кирком Спок знал, что это решение было для его друга весьма болезненным. Для Кирка «Энтерпрайз» всегда был чем-то большим нежели простым космическим кораблем. Он был воплощением всего, что он хотел. Воплощением свободы и приключений, а не власти и престижа, насколько знал Спок, хотя критики Кирка могли думать иначе.
      Однако теперь тот корабль ушел, и все что от него осталось теперь стало историей, которую он помог создать. Теперь Спок разглядывал наследие, которое оставил звездолет. Хотя рациональность подсказывала Споку, что это совершенно новый корабль, он знал, что Кирк думает иначе. Если Кирку было удобнее верить в то, что в этом новом воплощении жила какая-то частичка прежнего «Энтерпрайза», тогда Спок бросит вызов всей логике и будет рад безмолвно поддержать своего друга.
      – Великолепный вид.
      Звук голоса Толадала заставил Спока понять, насколько он был поглощен своим созерцанием «Энтерпрайза». На него было непохоже так сосредотачиваться на чем-то, что он мог не обратить внимание на чье-либо приближение, особенно клингона такого размера, как помощник посла Калджага. На краткий миг он подумал, что действительно понял мощь влечения звездолета, и сделал мысленное примечание обсудить это странное притяжение с капитаном Кирком.
      Разумеется вне пределов слышимости доктора Маккоя. Он обернулся, чтобы посмотреть на Толадала, одетого в темную мантию, подчеркнутую широким кожаным поясом и портупеей. Но даже при том, что одежда была задумана так, чтобы определять принадлежность своего владельца к представителям дипломатической касты, в ее покрое все еще можно было заметить военный характер Клингонской Империи. Приняв во внимание явную усталость на лице помощника посла, Спок сказал:
      – Полагаю переговоры идут благополучно.
      Толадал пожал плечами.
      – Мы прервались на некоторое время. Что-то хорошо, что-то плохо. Хотя мы работаем здесь больше недели, временами мне кажется, что мы еще не начали.
      – Нужно преодолеть много препятствий, – согласился Спок. – Федерация и Империя слишком долго были в разногластиях, чтобы легко прийти к доверию. Предубеждения и недоразумения продолжат омрачать переговоры, пока обе стороны не увидят достаточно возможностей, которые смогут предложить друг другу. То что это не произошло после одной недели не удивительно. Подозреваю для этого потребуется гораздо больше времени.
      Толадал улыбнулся в ответ на эти слова широкой зубастой усмешкой, которую Спок легко узрел в отражении плексистайлового окна.
      – Жаль что не вы говорите от имени Федерации, – сказал он. – Вы обладаете мудростью, которая противоречит форме, которую вы носите. Если бы я не знал, то подумал бы, что обращаюсь к самому Сареку. – После паузы клингон добавил. – В Вообще-то меня удивляет, что ваш отец не присутствует на этих переговорах. Посол Калджаг очень благосклонно отзывался о нем. Подозреваю посла влекла идея поставить собственное мастерство политика против мастерства вашего отца.
      Выгнув бровь Спок позволил себе умеренное выражение удовольствия.
      – Полагаю посол Калджаг нашел бы в Сареке грозного противника. В любом случае мой отец к сожалению не доступен для этого саммита, потому что он в настоящее время ведет переговоры с легаранцами.
      – А, легаранцы, – ответил Толадал. – Будем надеяться, что у Империи и Федерации не займет столько времени урегулирование наших различий.
      Спок не мог не согласиться. Федерация стремилась к соглашению с легаранцами со времени случайного первого контакта Звездного флота с расой затворников, который состоялся пятнадцать лет назад. Первые попытки переговоров потерпели ужасное поражение, главным образом из-за дипломатических представителей Федерации, совершивших различные политические и социальные оплошности. Вероятно нарушения, считающиеся другими расами незначительными и понятными, легаранцы сочли серьезным оскорблением для себя, а их чрезвычайная преданность протоколу и жестким условностям не оставила им выхода. Только когда посол Сарек с Вулкана вызвался усадить легаранцев за стол переговоров, у этого договора появился хоть какой-то шанс на успех. Это было четырнадцать лет назад.
      Прогресс, которого добился Сарек на по большей части нерегулярных переговорах, был небольшим, но все же существенным. Однако легаранцы проделали длинный путь до принятия любого вида долгосрочных отношений с Федерацией. Однако Спок был уверен, что если кто-то и мог найти решение, которое принесло бы пользу и Федерации и легаранцам, то только Сарек.
      После нескольких мгновений, проведенных в созерцании через наблюдательные порты, Толадал повернулся к Споку.
      – Итак, капитан. Каково это чувствовать себя командиром корабля вроде «Энтерпрайза», каким бы недолгим ни было это капитанство? Разве это не возбуждает желания однажды командовать собственным кораблем?
      Размышляя над вопросом клингона, Спок позволил своему взгляду еще раз упасть на «Энтерпрайз». Он отчасти подозревал, что Толадал, несмотря на возможно искреннюю заинтересованность в карьерных устремлениях вулканца, вероятнее всего вылавливал информацию относительно местонахождения капитана Кирка.
      – Я никогда не стремился к собственной команде, хотя короткое время был капитаном «Энтерпрайза». Это положение требует большой личной ответственности.
      Смешанное выражение в равных частях умеренного потрясения и удовольствия охватило черты лица Толадала.
      – Капитан, вы же не считаете себя неподходящим для такой должности?
      Слегка покачав головой Спок заметил.
      – Хотя технические и административные обязанности вполне в пределах моих способностей, я считаю, что командование звездолетом требует идеального владения другими неосязаемыми навыками, тонкими нюансами и характерными чертами, которые, должен признаться, трудны для постижения. Хотя я усовершенствовался в этих областях за прошедшие годы, по моим наблюдениям отдельные личности демонстрируют эти способости, словно обладают врожденным даром. Логика диктует, что такие люди лучше подготовлены к трудной ответственности, необходимой для управлением кораблем.
      – Вы имеете в виду людей вроде капитана Кирка, – сказал Толадал. – Говоря о котором я очень сожалею, что не смог провести некоторое время в разговорах с ним. Я весьма заинтересован во встрече с человеком, стоящим за историями, которые мы слышим в пределах Империи.
      Спок кивнул, получив удовольствие от того, что его первые подозрения о цели этой беседы оказались верными. Однако он не мог считать промахом Толадала его попытку собрать информацию, которую он мог передать своему начальству. Он был уверен, что изменись ситуация, он сделал бы тоже самое.
      До своего отъезда на ?Гал’таге? Кирк предположил, что история прикрытия о том, что он прикован к постели в лазарете при ближайшем рассмотрении не выдержит критики. Поэтому согласно приказу, посланному адмиралом Беннетом на Звездную Базу 49, Кирк и Сулу должны были отбыть с надлежащей поспешностью на Землю, чтобы принять участие в засекреченной миссии, требующей их опыта. С помощью Маккоя, сделавшего так, чтобы он выглядел достаточно измученным после его предполагаемого приступа отравления клингонским продуктом, Кирк сообщил делегациям Федерации и клингонов о своем надвигающемся отъезде, и о том, что Спок становится их связью с «Энтерпрайзом». Кирк знал, что эта история была слабым прикрытием, но это было лучшее, что они смогли придумать в сложившихся обстоятельствах.
      Адмирал ЛеГер посодействовал в этой иллюзии, послав на Землю транспортный шатл дальнего радиуса, который отбыл со Звездной Базы с эффектной и весьма заметной демонстрацией своих варп двигателей. Два энсина, которым поручили транспортник знали только то, что у них приказ лететь на Землю с секретной миссией, и которые по прибытии обнаружат, что им предоставили две недели отпуска в знак любезности от самого адмирала.
      – Капитан Кирк сожалеет, что ему пришлось покинуть конференцию, – сказал Спок, – но его присутствие требовалось в другом месте, а он прежде всего человек своего дела.
      Спок знал, что это был уход от правды, но настоящей лжи было более чем достаточно, поэтому он почувствовал себя уютно, произнося это. Толадал понимающе кивнул.
      – Преданность своему долгу – понятие, которое клингоны тоже ценят. Возможно в этом и есть возможный мостик между двумя нашими народами.
      Ответ Спока был прерван, когда он почувствовал, как дрогнул под его ногами пол и он услышал, как завибрировали в своих рамах плексистайловые оконные порты. Справа за стеной он услышал то, что смог идентифицировать только как приглушенный взрыв.
      – Что это было? – спросил Толадал, и на его лице отразилось замешательство, потому что он сказал это спине Спока.
      Вулканец уже двигался к выходу. Спок бросился в коридор, и обнаружил, что он набит представителями обеих делегаций, а также офицерами Звездного флота и солдатами с клингонского корабля. Коридор уже начал заполняться дымом, который, как увидел Спок, шел из конференц-зала, где проходили промежуточные сроходили промежуточные мом, который, как увидел Спок, шел из конференц-зала, где ного флота и солдатами с клингонского корабля.лушания. Его окружали испуганные крики, но Спок видел, что люди из службы безопасности «Энтерпрайза» убеждают остальных, что ситуация под контролем. То что отделение безопасности отреагировало так быстро могло означать только одно…
      – Капитан Спок!
      Он услышал голос Чехова и понял, что он идет из конференц-зала, вход в который преграждали два офицера службы безопасности. В зал никого не пропускали, а несколько оставшихся внутри людей были выдворены в коридор. Когда охранники шагнули в стороны, чтобы пропустить его в зал, Спок заметил, что подиум на лобном месте зала также как и большой видовой экран, встроенный в переднюю стену, были уничтожены. Не осталось ничего, но основание подиума сохранило молчаливое свидетельство взрыва, который произошел здесь несколько мгновений назад.
      Слева от себя Спок увидел женщину из службы безопасности, склонившуюся над одним из дипломатов Федерации, который получил незначительные повреждения при взрыве. Мужчина был без сознания, но быстрый визуальный осмотр сказал ему, что рваная рана на голове мужчины не угрожала его жизни.
      – Энсин, – сказал он офицеру охраны, – сколько людей получили повреждения?
      Подняв взгляд энсин ответила:
      – Только этот джентльмен, сэр. Я смогла найти только одну рану на его голове, но я уже затребовала транспортацию. Доктор Маккой готов провести поверхностный осмотр. – Бросив взгляд на скорчившегося дипломата, она сказала. – Нам очень повезло, капитан. Когда взорвалась бомба комната была почти пуста.
      Двинувшись к передней части комнаты Спок смог более пристально рассмотреть то, что осталось от основания подиума. Вся верхняя поверхность металлического пьедестала была обожжена дочерна и покрыта углублениями и отверстиями там, где шрапнель вонзилась в оставшуюся часть подиума.
      – Мистер Чехов, – сказал Спок, когда шеф службы безопасности двинулся, чтобы присоединиться к нему. – Мои поздравления за быструю реакцию вашей команды на эту критическую ситуацию. Что здесь случилось?
      Чехов указал на то, что осталось от подиума трикодером, который он держал в руке.
      – Взрывчатка была установлена здесь. Что бы это ни было, но смонтирована она была довольно грубо. И тем не менее здесь ее достаточно, чтобы провести детальный анализ, так что скоро мы получим кое-какие ответы.
      Он махнул свободной рукой, и указал туда где шрапнель от подиума пролетела через весь конференц-зал, и вонзилась в стены, столы и стулья.
      – Нам повезло что был объявлен перерыв, иначе председатель или тот кто стоял на подиуме испарился бы, не говоря уже о ранениях других людей в комнате.
      – Капитан Спок?
      Отдаленный голос посла Джокуэл разнеся по комнате от дверного проема. Спок обернулся и увидел ее и клингонского посла, блокированных охранниками у входа в конференц-зал, и кивнул им, позволяя им войти.
      – Послы, – начал он, сжав руки за спиной и принимая свою обычную расслабленную, но все же бдительную позу, – в этом помещении похоже был совершен террористический акт.
      На лице Калджага был явно заметен едва сдерживаемый гнев.
      – Если учесть меры предосторожности службы безопасности, предпринятые клингонским персоналом и Звездным флотом, как такое возможно?
      – Это не должно было случиться, – ответил другой голос с другого конца комнаты.
      Спок узнал в его владельце Лорту, офицера службы безопасности «Тертоса». Униформа клингонки была скроена так, чтобы подчеркнуть мускулы ее рук, и увеличить и без того внушительную фигуру женщины. Ее волосы были стянуты сзади в тугой узел, что делало черты ее лица еще более рельефными. Стоя она была выше Спока, и конечно же шире его в плечах и груди. Спок вычислил, что даже при его собственной внушительной вулканской конституции, в физическом бою она может быть лучше него.
      – И коммандер Чехов, и я проводим осмотр помещения перед началом каждой сессии. – Тон голоса Лорты был волевым, твердым и уверенным. – Никому не разрешено входить в зал, пока продолжается заседание. До начала последней сессии в комнате ничего не было найдено.
      Спок не сомневался, что офицер безопасности была уверенна в предоставленном отчете, потому что уже получила результат сенсорного сканирования от Чехова.
      – Следовательно это оставляет нас перед двумя возможностями, – сказал он. – Либо взрывчатка была транспортирована в зал после завершения осмотра, либо кто-то из посетителей принес это устройство на себе.
      – Безусловно нет, – с ужасом сказала Джокуэл. – Все в этой комнате посвятили себя тому, чтобы саммит удался.
      – Очевидно кто-то не разделяет вашу точку зрения, – сказала Лорта.
      Джокуэл неохотно кивнула.
      – Нам повезло что никто не ранен, – сказала она окидывая взглядом комнату и обозревая разрушения. – Хотела бы знать, а что если тот, кто закладывал эту штуку, имел на уме определенную цель.
      – Слова посла имеют смысл, – сказал Чехов. – Утренняя сессия продвигалась быстрее расписания. Ни одна из обсуждаемых проблем не привела к затянутым дебатам или разногласиям.
      – Это была самая плодотворная из встреч, – сказал Калджаг со все еще заметным оптимизмом в голосе несмотря на резкость заявления и грубый стиль.
      Согласно кивнув, Чехов продолжил:
      – Из-за этого обсуждение продвигалось быстрее, и полуденный перерыв был объявлен раньше. Обычно они все еще сидят там примерно с час или около того.
      – Командер Чехов прав, – сказала Лорта. – Возможно триумф утренних обсуждений и в самом деле помешал ходу какого-то плана.
      Бросив еще один взгляд на разрушенный подиум, Спок сказал:
      – Это также придает правдоподобности гипотезе, что взрывчатка была приведена в действие с помощью часового механизма, а не была вызвана дистанционным сигналом. Это все равно оставляет нас перед возможностью, что устройство было установлено посредством транспортера, либо курьера.
      – Я получу отчет сенсоров «Энтерпрайза», и проверю на предмет неправомочного использования транспортера, – сказал Чехов.
      Лорта добавила:
      – Я тоже займусь отчетами сенсоров «Тертоса». При этом стоит ли нам начать опрашивать делегатов?
      Заметив крайнее недоверие на лице Джокуэл и прежде чем посол смогла ответить, вклинился Спок.
      – Лейтенант, из-за уязвимости настоящего процесса это может быть неблагоразумно. Полагаю что вместо этого вам и командору Чехову стоит начать расследование. Поскольку вы оба опытные профессионалы службы безопасности, мы можем ожидать что вы возьметесь за проблему с необходимы уровнем настойчивости и деликатности.
      – Деликатность это дело людей, – сказал Калджаг. – Но вы правы. – Гнев на лице клингона несколько смягчился. – Капитан, вы говорите с непринужденностью дипломата. Вам стоит перестать тратить свое время в Звездном флоте и прийти в политику. Хотя разумеется это другой тип сражения чем тот, к которому вы привыкли. Ваши враги не всегда видимы, но это делает вызов гораздо интереснее.
      Спок кивнул, подтверждая то, что по крайней мере на языке клингонов считалось комплиментом. Конечно враг, с которым они столкнулись теперь, был не совсем видимым. Дичь, которую они искали, не имела ни имени, ни описания, ни примет. Он или она могли быть где угодно или кем угодно. Они могли прятаться в тени или в следующем человеке, с которым он заговорит. В конце концов возможно политика не так уж и отличалась.
 

 
      Солнце, висящее низко над горизонтом, бросало последние слабые лучи сквозь густой полог джунглей, пока еще один пао’ланский день готовился сдаться наступающей темноте. Меньше чем через час звезды станут ясно видны на безлунном небе.
       Но здесь все еще горячее, чем в аду,подумал Кирк.
      Он и Колот лежали затаившись в густом подлеске, и их возвышенная позиция на склоне давала им почти беспрепятственный обзор огромной тюрьмы, U-образной каменной стены и группы зданий внутри нее. За стеной Кирк мог видеть открытый внутренний двор, но за исключением странного клингонского солдата или того, кто показался ему заключенным, территория казалась покинутой.
      – Заключенные вероятно в рабочих нарядах, – сказал Колот, – и наверняка вернуться они не раньше наступления ночи. – Он указал на большое отверстие у подножия горы, которая формировала тыльную стену тюрьмы. – По словам К’зега это главный вход в сеть горнодобывающих туннелей.
      Пока Кирк глядел через свой видоискатель, пот снова ужалил его глаза, и он опустил устройство, чтобы вытереть лицо. Даже без каких-либо реальных усилий жара и влажность иссушали его энергию. Они вместе с Сулу, чтобы поддержать водный баланс, пили воду литрами, и оба человека принимали дополнительные витамины, чтобы справиться с влиянием удушающей жары. Однако это было только временное решение. Единственным действительно эффективным средством спасения от сурового климата планеты было оставаться на поверхности достаточно долго для акклиматизации. Но это не было в списке приоритетов Кирка. Заметив дискомфорт Кирка, Колот усмехнулся.
      – Эта жара проверяет выдержку воина, Кирк. Вы не должны чувствовать стыда за то, что чахнете от ее воздействия.
      Кирк почувствовал сарказм в голосе клингона и добродушно улыбнулся в ответ.
      – Я вполне доволен тем, что решился сбросить клингонскую маскировку. Не могу даже представить как выглядело бы все это с косметикой.
      Он испытал на себе это неудобство днем ранее, когда понял, что искусственная пигментация кожи, которую носили они с Сулу, удерживала тепло их тел. Этого оказалось достаточно, чтобы убедить обоих мужчин избавиться от маскировки.
      – Вам стоило оставить бороду, – заметил Колот, возвращаясь к собственному видоискателю. – Для клингонов борода олицетворяет мужество, которое, насколько я знаю, у вас имеется в немалом количестве. – Он снова рассмеялся и добавил. – Кроме того, она каким-то образом делала вас более интеллегентным.
      Кирк рассмеялся прежде чем вернуться к изучению тюрьмы. Добраться до Пао’ла оказалось легче, чем он ожидал. Кроме того тюрьма была единственным скоплением высших форм жизни в этом полушарии, и здесь был только один заметный населенный центр – город космодром на другой стороне планеты. Идея о том, чтобы транспортировать кого-нибудь с самой тюрьмы была отвергнута, как только замаскированный ?Гал’таг? вышел на орбиту и провел сенсорное сканирование.
      Как указал им К’зег на Дон’зали IV, тюрьму окружали энергетические щиты, которые препятствовали использованию транспортеров. К тому же они мешали обнаружению жизненных форм в пределах своего периметра при сканировании пассивными сенсорами. Колот решил, что попытка более агрессивного сканирования привлечет внимание возможно самого тюремного начальства, но скорее всего власти космодрома, которые держали следящие станции и на орбите, и на поверхности планеты. С другой стороны уничтожение гражданских планетарных сенсоров была легкой задачей и для ?Гал’тага?, и для шатла, который Кирк, Сулу и Колот использовали для спуска на планету.
      Используя шаттл под защитой его собственного маскировочного устройства Сулу и Колот привели маленький кораблик на поверхность и нашли подходящий участок для приземления достаточно удаленный от тюрьмы, чтобы никто не смог услышать, как они приземляются. Это было легко. Более трудной задачей был длинный пеший переход в четыре километра от шатла до того места, где они могли наблюдать за тюрьмой, не рискуя быть обнаруженными.
      Это было восемь часов назад. После такого долгого лежания на твердой земле, Кирк начал терять терпение.
      – Смотрите, – сказал Колот, указывая рукой в направлении тюрьмы. – Кто-то выходит из горы.
      Через свой видоискатель Кирк увидел, что из проема туннеля, пробуренного у основания безымянной горы, появились первые фигуры. По короткой команде две колонны заключенных, все одетые в похожие грязно-серые рабочие униформы, медленно, но размеренно двинулись во внутренний двор. Он также рассмотрел марширующих рядом с шеренгами с десяток клингонов, причем некоторые несли в руках то, что выглядело как своеобразные дубинки, которые, как предположил Кирк, использовались для наказания заключенных.
      Заключенные представляли бесчисленное множество рас, главным образом с планет не относящихся к Федерации. Независимо от вида и очевидно от пола, ни у одного заключенного не было волос ни на голове, ни на лице. Из-за пыли и грязи, покрывающей их тела и одежду, немногие заключенные были легко отличимы друг от друга. Хотя казалось, что большее число заключенных принадлежит гуманоидным расам, не было никакого способа уточнить это без сенсоров шаттла.
      Однако он не мог не почувствовать облегчения, когда увидел, как колонны потрепанных заключенных выходят из туннеля. Где-то там, в этом он был уверен, ждали спасения члены команды «Гагарина».
      В сообщении К’зега было сказано, что в этой тюрьме были заключены восемь членов команды злополучного корабля, но по крайней мере двое из них умерли в первый год. Один пал жертвой болезни, а другая, капитан «Гагарина», единственная названная в сообщении по имени, была казнена. Значит оставалось шесть потенциально выживших, которых шаттл мог легко увезти. Сколько из них все еще были живы, и живы ли вообще? Кирк был убежден, что по меньшей мере некоторые из них должны были выжить. Что-либо другое означало, что миссия оказалась проваленной, а Кирк это не принимал.
      – Они выглядят измученными, – сказал он, глядя на ряды волочащих ноги заключенных через свой видоискатель. – Похоже они очень тяжело работают.
      Колот тоже несколько мгновений беззвучно изучал медленно движущиеся колонны. Потом сказал:
      – Они выглядят лучше, чем я ожидал. Эта группа питается лучше, чем в большинстве тюрем, которые я видел.
      – Они не смогут добывать дилитий в шахтах, если будут замертво падать от недоедания и болезней, – ответил Кирк.
      Колот не стал возражать. Вместо этого он сосредоточил свое внимание на планировке внутреннего двора.
      – Чтобы добраться до заключенных, мы должны уничтожить щит. Сомневаюсь что мы сможем полностью вывести его из строя, потому что похоже источник энергии запрятан в самой тюрьме. Нам придется найти способ проникнуть сквозь него в определенной точке.
      Кирк изучил каменную стену и здания.
      – Что бы мы ни сделали, это должно быть быстрым.
      Они не могут дать охране шанса убить заключенных, прикрываясь ими, или восстановить повреждения, нанесенные щиту. Кирк был уверен, что на случай любого отказа энергетической сети должна быть резервная система.
      – Наш единственный шанс – нанести им серьезный удар и не дать очухаться.
      – А это означает диверсионную акцию, – ответил Колот.
      Изменив свое положение, Кирк проследил, как несколько заключенных промаршировали к большому, приземистому зданию на левой стороне огороженной территории. Он предположил, что это было место, где обитатели могли смыть со своих тел дневную грязь, или получить ужин, или и то и другое. Пока он следил за процессией, его взгляд упал на одного из охранников клингонов, который был похож на Кирка и Сулу в их маскировке даже больше, чем он был похож на Колота. Фактически, размышлял Кирк, между этим местом и Дон’зали за несколько дней он увидел больше клингонов такого типа, чем за последние пятнадцать лет.
      – Колот, – сказал он, – вон тот клингон, и те с которыми мы столкнулись на Дон’зали, из другой расы, которая в какой-то момент присоединилась к Клингонской Империи?
      – Если это вас удовлетворит, пусть так и будет, – резко ответил Колот.
      За этим простым утверждением больше ничего не последовало. Кирк несколько секунд изучал своего спутника, сравнивая его с обликом молодого Колота, с которым он впервые столкнулся много лет назад.
      – Это не ответ, – сказал он. – Вы должны признать, что это интригующая тайна. Вокруг плавает немало теорий…
      – От меня вы не получите другого ответа, – рявкнул Колот. – Это не тот предмет, который обсуждают с теми, кто не принадлежит Империи.
      Говоря это он буравил Кирка взглядом, и на короткий миг капитан «Энтерпрайза» подумал, что клингон может на него наброситься. Но вместо этого Колот снова уставился на тюрьму под ними, изучая расположение лагеря собственными глазами, а не через видоискатель. Когда молчание между двумя мужчинами стало неловким, он снова заговорил.
      – Прошу прощения, Кирк.
      Кирк моргнул от удивления. Глядя на выражение лица клингона, он мог сказать, что извинение было неохотным, словно Колот заставил себя сохранить вежливость.
      – Обычно я не говорю такое, – добавил он, – особенно людям. Но вы оказались достойны моего уважения. Я понимаю ваше любопытство, но это не то что нравится обсуждать большинству клингонов. Возможно однажды вам позволят понять.
      Колот начал упаковывать свое оборудование, готовясь к походу через джунгли туда, где они разбили свой временный лагерь. Кирк сделал тоже самое, но на мгновение оторвался от своего рюкзака.
      – А что подумал бы об вашем ответе Калесс?
      Клингон пронзил Кирка еще одним гневным взглядом, который столь же быстро исчез, сменившись изумлением.
      – Я уважаю вас, Кирк, но только до определенного момента. Впрочем, как ответить на ваш вопрос, который я часто задавал себе: что сказал бы Калесс о многих вещах, которые я говорил или делал на протяжении своей жизни. – Продолжая закреплять свое оборудование, он добавил. – Если это вас интересует, знайте, я не всегда следовал учению Калесса, как теперь. Было время, когда такие убеждения были весьма непопулярны. Вы могли бы сказать, что Империя переживала время социальных и политичесикх переворотов. Все к чему до того времени относились с особым уважением, было подвергнуто сомнению, если не отвергнуто как устаревшее. В ту эру я и родился.
      Они закончили сборы и направились через джунгли, шагая бок о бок. Прогулка была не трудной, потому что подлесок на этой стороне холма не был таким густым как в местах, которые они пересекли, чтобы добраться сюда от шаттла.
      – Так что же случилось? – спросил Кирк.
      – Мой отец, – сказал Колот. – Я никогда не знал лучшего воина. Он ничего не боялся. – Взглянув на Кирка краем глаза, он улыбнулся и добавил. – Конечно кроме моей матери.
      Кирк рассмеялся над шуткой.
      – Так что же там с вашим отцом?
      – Он рассказал мне о Калессе, о чести и доблести, о том как не преклоняться перед популярными мыслями тех, кто больше сосредоточен на эгоистичных разрушительных поступках, раздирающих ткань всей Империи. До самой своей смерти мой отец не отказался от своих убеждений.
      – А что насчет вас? – спросил Кирк. – Вы сказали, что не всегда следовали учению Калесса.
      Кивнув, Колот продолжил:
      – Когда я вырос, я естественно пренял дух всеведения, которым награждены все дети, вступающие в пору юности и взрослую жизнь. Я не видел нужды учиться у стариков. Но наверняка вы сами можете рассказать об этом.
      – Это точно, – улыбаясь ответил Кирк. – В своей юности я был весьма упрям.
      Он вспомнил множество неприятных периодов, которые окрашивали его отношения с отцом в подростковом возрасте. Прошло несколько лет, прежде чем он понял, насколько мудрым был его отец. Колот потянулся, чтобы отодвинуть свисающую ветку дерева, преграждающую ему путь.
      – Именно, со мной было так же. Когда я достаточно повзрослел, то обнаружил, что недоволен окружающим меня обществом. Я искал проблем, приключений, славы, и единственное место, где можно было это найти – на военной службе. Когда я поступил на службу, то встретил других клингонов, которые чувствовали тоже что и я, и узнал, что многие из них горели огнем, питающимся теми же понятиями чести и этики, которые были у моего отца. Я начал понимать, что он во многом повлиял на меня. Это был дар, которым я научился дорожить, и с момента этого пробуждения я веду свою жизнь в соответствии с его примером, примером Калесса, и его вечного понятия о том, что честь превыше всего.
      – Звучит знакомо, – сказал Кирк.
      Он сам поступил в Академию Звездного флота прежде, чем он понял сколько усилий вложили в него его родители. В то время как его отец научил его идти по жизни с открытыми глазами, его мать сделала так, чтобы этот подход был смягчен в равной степени открытым разумом.
      Земля начала выравниваться, и Кирк подумал, что заметил сияние сигнальных огней впереди, где должен был быть их лагерь. Благодаря деревьями и подлеску Пао’ланских джунглей вероятность того, что их свет заметят из тюрьмы, была равна нулю.
      – Конечно нельзя сказать что не было препятствий, – сказал Колот. – Империя стоит на основании, возведенном на принципах, которым научил нас Калесс, и без этих самых принципов, поддерживающих ее, Империя в конечном счете будет уничтожена. И все же даже сегодня многие клингоны отказываются принять то, что дал нам Калесс. Хуже того, есть те, кто просто делают вид, что чтят его, а сами живут в обмане, заискивая перед теми, кто находится у власти. Как и некоторые представители Высшего Совета, они лгут, чтобы сохранить благоприятное мнение людей, но с каждым проходящим годом все больше и больше тех, кто выбирает путь Калесса. – Он насмешливо фыркнул. – Империя подвергается трансформации, которая может занять годы, если не десятилетия, но мне все еще неприятно думать о том, что клингоны способны на такие отвратительные поступки.
      Огонь в центре их маленького лагеря горел ярко, когда Кирк и Колот продрались на крошечную поляну. Смотреть было не на что: всего три маленьких шалаша, расположенных вокруг ямы в земле, которую вырыл Кирк своим фазером. Три складных табурета дополняли обстановку.
      Кирк огляделся, но не смог найти никаких признаков присутствия Сулу, который отправился патрулировать окрестности с трикодером, чтобы убедиться, что они здесь одни. Капитан «Энтерпрайза» хотел было связаться с ним по коммуникатору, но передумал. Судя по тому, что сказал ему Колот, вероятность какого-либо отслеживания незарегистрированного коммуникационного трафика была мала, но не было смысла так рисковать.
      Усевшись на один из табуретов, Кирк задумался о том, что рассказал ему его спутник. Образ Империи, который нарисовал ему Колот, не соответствовал тому, что Кирк носил в себе почти всю свою жизнь. Согласно прочитанным им отчетам клингоны, с которыми сталкивались капитаны Звездного флота вроде Эприла, Гарта и остальных, описывались как коварные, лживые враги, которым нельзя доверять. Конечно некоторые из этих высказываний противоречили более ранним сообщениям, записанным такими легендарными капитанами как Арчер и Таггарт. Только позже, когда он сам столкнулся с Кором, Кангом, Кордом и даже Колотом, Кирк смог признать, что клингоны способны на демонстрацию таких замечательных качеств.
      – Удивительно, – сказал он вслух, когда Колот появился из своего шалаша с небольшой кастрюлей и пакетом с пайком, который они захватили из шаттла. – Я никогда не думал, что клингоны способны расходиться в такого рода вопросах.
      Прекратив свои попытки подготовить содержимое пакета с пайком к готовке, Колот скрестил грозный сверкающий взгляд с глазами Кирка.
      – Почему вас это так удивляет? Разве люди всегда во всем сходятся во взглядах?
      Прежде чем Кирк смог ответить, Колот добавил:
      – Вы считаете Империю всего лишь военным режимом, желающим только войны и завоеваний? Наши военные могут отличаться от нашего общества в большей мере, чем Звездный флот от Федерации, но это еще не все кто мы есть, Кирк. У нас есть культура столь же разнооборазная и богатая как и ваша. У нас есть искусство и музыка, мы смеемся, мы любим, мы живем, стареем, и умираем. Те кто избрали учение Калесса приносят Империи обогащение и напоминают нам, что честь это все чем мы являемся, и это все, что у нас есть.
      Упрек уязвил Кирка как физический удар. Обдумав все, что он считал правдой о клингонах, и что он видел собственными глазами, он понял, что его спутник был прав. Он всегда смотрел на клингонов как на врагов Федерации, не иначе как на угрозу, которой он противостоял. После всех лет, проведенных за исследованиями новых планет, контактов с новыми расами, и расширением фундаментальных знаний, он все еще был достаточно ограничен, чтобы свести свое восприятие нации к не больше чем горстке потерявших достоинство субьектов.
      Пока жара и влажность продолжали всю ночь окутывать его словно тяжелое одеяло, множество вопросов вспыхнули в уме Кирка с еще большей интенсивностью.
 

 
      Если бы Павлу Чехову пришлось описывать Лорту одним словом, то это слово было бы «методичная». Точно также как и он руководительница службы безопасности «Тертоса» была кропотлива и неутомима при осмотре конференц-зала. Для Чехова это была та сторона клингонов, которую он видел не часто. Грозные воины, с которыми он сталкивался на протяжении своей службы в Звездном флоте, никогда не производили на него впечатление людей, тратящих время на детали, которые чаще не вносили ясности в ситуацию. Наоборот, эти люди всегда казались сосредоточенными на сражении, и победе благодаря грубой силе чего бы это ни стоило.
      На протяжении почти трех часов они сканировали своими трикодерами каждый миллиметр комнаты в поисках какого-либо ключа к разгадке взрыва, разрушившего зал. И не добились ничего.
      – Помещение безопасно, – сказал Чехов, выключая свой трикодер и позволяя ему повиснуть на переносном ремне на его плече. – Не могу найти никаких признаков скрытого отделения или входа, через который кто-то мог заложить бомбу.
      Лорта поднялась с колен, и выпрямилась в полный рост, который, как в двенадцатый раз заметил Чехов, был на несколько сантиметров больше его собственного. Ее трикодер был крупнее чем у него, с укрепленным корпусом, который, как подозревал Чехов, вполне годился для суровых условий окружающей среды. Каким бы прочным ни было большинство оборудования Звездного флота, случалось что трикодер или фазер поддавались неумолимой стихии охваченной штормом планеты или луны. Он сделал мысленную заметку записать попозже свои наблюдения в личный журнал. Возможно кое-кому из инженеров научного и исследовательского подразделения Звездного флота будет интересно послушать об этом. Лорта положила свой трикодер на большой U-образный стол.
      – Я тоже не смогла найти никаких нарушений. Теперь помещение также безопасно, как вначале саммита.
      Чехов кивнул.
      – И пока что мы не нашли никаких записей о несанкционированном действии транспортера в этом месте в журналах сенсоров ни на «Энтерпрайзе», ни на «Тертосе».
      Им не понадобилось много времени, чтобы подтвердить эту информацию, при том что оба начальника служб безопасности уже приказали фиксировать любую активность транспортера на станцию или с нее, и если бы было зарегистрировано что-то неправомочное, зазвучал бы сигнал тревоги. Однако Чехова было не так легко убедить, и он дал указание своей команде безопасности просмотреть регистрационный журнал сенсоров «Энтерпрайза» на предмет чего-нибудь необычного на протяжении последней недели.
      – Если взрывчатку не транспортировали в эту комнату, – сказала Лорта, – значит ее должно быть принес либо один из делегатов, либо кто-то из их помощников, либо кто-то из обслуживающего персонала Звездной Базы.
      Что беспокоило Чехова, так это то, что все кто входил в эту комнату во время утреннего собрания оказались подозреваемыми. В добавок к дипломатам и их всевозможным помощникам адмирал Ле Гер прикоммандировал сюда служащих Звездной Базы 49 заботиться о различных потребностях участников конференции, включая завтраки, обработку обычных запросов, и т.д. Это во многом облегчало жизнь делегатов, но десятикратно осложнило задачу службы безопасности Чехова.
      Покачав головой он медленно побрел вдоль конференц-стола к центру комнаты, снова отметив насколько некогда полированная поверхность стола была покрыта пылью, изрешечена ямами и шрамами, нанесенными обломками. Слабый запах дыма от горелого дерева и расплавившегося пластика все еще витал в воздухе комнаты, выдвигая новое свидетельство того, что здесь произошло.
      – Каждый входящий в комнату был досмотрен прежде чем ему позволяли войти. Мы бы обнаружили любую попытку тайком пронести сюда что-то вроде взрывчатки.
      Первичное сканирование указало на некоторый тип наспех смастеренного устройства. Именно поэтому он приказал транспортировать на «Энтерпрайз» весь подиум вместе с некоторыми фрагментами, которые остались от взрывного устройства. Скотти подверг все это обстрелу сенсорными зондами, которые были намного тщательнее, чем их трикодеры.
      И тем не менее он надеялся, что инженер быстро закончит свою экспертизу. Оба посла уже начали давить, требуя отчета о причинах взрыва, и что было более важно: что делалось для предотвращения повторного происшествия. Обе стороны сообщили о своем беспокойстве относительно продолжения саммита, хотя и выразили свое нежелание закончить все прямо сейчас. Они согласились, что прогресс, достигнутый к этому моменту, как бы сложно и неохотно он ни был получен, был все же слишком значим, чтобы закончить переговоры раньше времени.
      А тем временем капитан Спок предложил адмиралу Ле Геру обустроить альтернативное место встречи в другом месте Звездной базы 49. В качестве замены под конференц-зал переделали офицерскую столовую, и саммит си офицерскую столовую 49.тречиеру принять альтернативные меры вращения нова пошел своим ходом. Благодаря этому Чехов и Лорта были вольны заниматься своим раследованием столько времени, сколько было нужно. Но изучая поврежденный взрывом интерьер комнаты вокруг него, Чехов осознавал, что новое место конференции тоже может стать объектом нападения, если они с Лортой не будут действовать достаточно быстро.
      – Каково положение с допросами? – спросила руководительница клингонской службы безопасности.
      Чехов содрогнулся от ее подбора слов. Он направил сотрудников своего подразделения взять объяснения со всех, кто был в конференц-зале во время утренних обсуждений за исключением самих послов. Это дело он приберег для себя.
      – Их не допрашивают, им задают вопросы. Есть разница.
      Лорта пожала плечами.
      – Для вас возможно.
      Проигнорировав отвлекающий маневр, Чехов взял один из электронных блокнотов своих сотрудников. Введя серию команд с клавиатуры устройства, он покачал головой, быстро просматривая расшифровку разговоров со свидетелями, взятую днем раньше.
      – Описания утреннего заседания почти одинаковы. Ничего стоящего.
      Судя по сообщениям, которые он просматривал до сих почего
      осматривая р, никто не имел ни малейшего понятия о том, кто или что могло быть причиной взрыва.
      – Разумеется кто-то лжет.
      Хотя он и помрачнел от такого прямолинейного заявления Лорты, он был вынужден признать, что возможно она права. Ниодно из сообщений не дало ему повода заподозрить, что кто-то из опрашиваемых мог лгать, но здесь просто не было другого логического объяснения.
      Его внимание привлек звук транспортного луча, и он обернувшись увидел энергетическую колонну, объединяющуюся и уплотняющуюся до фигуры Монтгомери Скотта. Когда луч освободил инженера, Чехов заметил насколько утомлен его друг. Похоже он заперся в одной из научных лабораторий «Энтерпрайза» и работал в головокружительном темпе, пока не нашел что-то стоящее сообщения.
      – Скотти, – сказал Чехов, – скажи что у тебя для меня есть хорошие новости.
      Приостановившись ровно настолько, чтобы взглянуть на внушительную фигуру Лорты, Скотти ответил заметно мрачным голосом.
      – Чтож, парень, я закончил с изучением того, что осталось от подиума и шрапнели, которую мы выудили из стен, но не думаю что тебе это понравится. – Он бросил еще один взгляд на Лорту. – И вам, девушка.
      – Что ты нашел? – спросил Чехов.
      Подняв трикодер, который он принес с собой, Скотти активировал его и вручил шефу службы безопасности.
      – Взрывчатка была прикреплена в нижней части кафедры подиума обыкновенной клейкой лентой, и была неотличима от поверхностей, которые вы можете обнаружить повсюду на борту корабля. – Он указал на маленький экран трикодера. – А теперь взгляни на это.
      Лорта подошла ближе, и посмотрела через плечо Чехова на данные, показанные на экране.
      – Большинство фрагментов, обнаруженные нами впечатавшимися в подиум, происходят от того, что было похоже на типовой клингонский электронный блокнот. Это подтвердил анализ металлических соединений, стекла и частей других компонентов.
      – Значит взрывчатка была спрятана в электронном блокноте, – сказал Чехов.
      Двинувшись к ближайшей стене, он провел рукой по поврежденной секции. Его пальцы обследовали зазубренный край отверстия, из которого был извлечен кусок шрапнели размером с кулак. Даже здесь, на расстоянии длины почти всей комнаты от того места, где располагался подиум, силы взрыва оказалось достаточно, чтобы вогнать обломок на несколько сантиметров в обычно эластичный материал стеновых панелей.
      – И все-таки нам стоит ознакомиться с результатами сканирования службы безопасности. – Снова вернувшись к трикодеру Скотти, он показал на странные данные на дисплее устройства. – А это что?
      Инженер покачал головой.
      – Какой-то вид химического остатка. Почти незаметный на наших индикаторах. Когда я отрегулировал датчики и повторил проверку, он выделился как сверхновая. Вблизи того места, куда была помещена бомба, и в большей части шрапнели, разбросанной по всему подиуму, и в той, что мы нашли в стенах довольно высокая концентрация этой дряни. Я никогда не видел ничего подобного.
      – Qo'legh, – просто сказала Лорта.
      Чехов и Скотти уставились на нее с одинаково растерянным видом.
      – Это сверхлетучая смесь, – продолжила она, – которая может быть получена только при соединении трех инертных веществ. Смешавшись в правильной пропорции они становится эффективной взрывчаткой. Она разработана так, чтобы оставлять совсем немного обнаруживаемого остатка.
      – Именно поэтому вы не обнаружили ее трикодерами, – сказал Скотти. – Я уловил взрывчатку только отрегулировав спектральный анализатор. И если вы меня спросите, это чертовски впечатляющая штука.
      Чехов снова начал расхаживать, сосредоточенно нахмурив брови.
      – Значит электронный блокнот был подделкой, но вероятно содержал достаточно реальных компонентов, чтобы пройти мимо обычного досмотра, а эти химикалии хранились в отдельных отделениях внутри его корпуса, а когда смешались, то образовали взрывчатое вещество?
      – В точку, парень, – ответил Скотти.
      Лорта добавила:
      – Химическая реакция мгновенна, а это означает, что взрыв был результатом или рассчитанной задержки, или коммуникационного сигнала, поданного на устройство.
      – Мы бы обнаружили любой неправомочный сигнал, – сказал Чехов. – Значит остается отсроченный взрыв, который теперь имеет больше смысла. Намеченной целью мог быть оратор, ожидаемый в это время согласно превоначальной повестке дня заседания.
      И он и Лорта уже знали, что согласно повестке дня того утра, должен был выступать помощник посла Калджага. Мысленным взором Чехов представил, как безобидно лежит под поверхностью подиума электронный блокнот, отсчитывая встроенным хронометром секунды до взрыва, не осознавая хаоса и страданий, которые принесет в конечном счете. То что кто-то мог привести в действие такой бездушный план, полностью игнорируя всех, кто мог попасть под взрыв, и отрезвляло, и бесило его одновременно.
      – Возможно мы имеем дело с клингоном, но не с обученным убийцей, – внезапно сказала Лорта.
      – Что заставляет вас так думать? – спросил Скотти.
      – Потому что никто не погиб. Убийца клингон не упустил бы такую возможность.
      Чехову понадобилась секунда, чтобы проникнуться этой идеей.
      – Но почему именно клингон? Почему не человек, телларит, или андоррец? В конце концов на борту Звездной базы 49 представлено немало рас.
      – Я основываю свою теорию только на использованном оружии.
      Лорта взмахом руки показала на конференц-зал и на обезобразившие его серьезные повреждения.
      – Qo'legh – инструмент клингонских шпионов, но то как его использовали здесь предполагает, что это был кто-то не обученный искусству тайного убийства.
      – А что если, кто бы ни подложил эту бомбу, он никого не пытался убить? – спросил Скотти. – Что если он просто хотел сорвать мирные переговоры?
      Лорта кивнула.
      – Это весьма вероятное объяснение, хотя у нас все еще нет ниодного доказательства в его поддержку.
      – Если у них не получится сорвать саммит, – сказал Чехов, – значит им придется попытаться снова.
      – И если мы имеем дело не с профессиональным тайным агентом, тогда они могут сделать ошибку, которой мы сможем воспользоваться. В таком случае мы должны быть начеку.
      Скотти обвел взглядом конференц-зал, все еще носящий на себе шрамы предыдущей, и, к счастью, неудачной попытки.
      – Надеюсь это случится до того, как кто-то погибнет.
 

 
      Ухура не помнила, чтобы клингонские корабли пахли так плохо. Конечно она впервые очутилась на борту такого корабля, когда вокруг были клингоны. Пища, которую они ели, субстанция, которую они вдыхали в свои легкие, не говоря уже о их личной гигиене, все словно сговорились издавать запахи, которые грозили ее сломить.
       Еще немного, напомнила она себе, сидя за коммуникационной станцией на мостике «Тертоса». Она высчитала, что окончание диагностической проверки системы коммуникаций корабля займет еще минут тридцать.
      Прибыв на борт по просьбе Мурга, Ухура помогла ему отследить сбой, тревоживший коммуникационную систему клингонского судна. Один из корабельных инженеров установил источник аварийного освещения около одного из внутренних корабельных трансляционных узлов, что вызвало совсем не маленькие помехи в системе интеркома в этой части судна. Действуя вместе, Ухура и Мург пришли к выводу, что эта работа потребует новой подборки диагностических программ, чтобы разыскать и изолировать такие шумовые всплески.
      – Ну и как теперь? – спросил лейтенант Брайан Коннорс, чье лицо показалось на одном из мониторов коммуникационной консоли.
      Ухура не стала терять времени, и вызвала специалиста по компьютерам, когда стало очевидно, что ей будет очень трудно понять особенности программного языка, используемого в интерфейсе большинства военных кзыкае лицо показалось на одном из мониторов лингонских компьютеров. Коннорс, инженер с «Энтерпрайза» близко знакомый с компьютерными языками большого диапазона рас, быстро расправился с этой проблемой. Изучив результаты диагностической программы на другом мониторе, Ухура кивнула, восхищенная юным экспертом по компьютерам.
      – Пока все хорошо. Вы фокусник, лейтенант.
      – Превосходно, – добавил Мург, когда Ухура отключила связь. – Кажется система работает намного эффективнее, чем прежде.
      Ухура откинулась на спинку своего стула, подняла руки над головой, и потянула спину. Клингонская мебель не была предназначена для удобства, и после нескольких часов мускулы ее спины начали протестовать.
      – К тому же Коннорс разработал еще несколько программ, которые должны улучшить интерфейс вашего универсального переводчика. Это должно сократить время, которое требуется на перевод с языков, уже имеющихся в файлах, и возможно даже улучшит время отклика при первом контакте.
      С центра мостика Ухура услышала иронический смешок. Развернувшись на стуле, она узнала лейтенанта Аг’хелл, первого офицера «Тертоса», сидящую в командирском креселе и смотрящую прямо на нее. Офицер клингон даже не потрудилась скрыть снисходительную улыбку на своем лице или соответствующий тон своего голоса.
      – Еще один пример технического мастерства Федерации. Жаль что такой талант растрачивается впустую на бесполезные стремления вроде обучения компьютеров говорить.
      Ухура удивленно посмотрела на первого офицера.
      – Вот уж не знала. Без корабельной связи вы не сможете ни передать ни получить приказы во время сражения. А эффективный процессор переводчика может помочь во взломе вражеских шифровых кения. ейс одов. Существует немало способов нанести поражение своему противнику кроме простого подавления, лейтенант.
      Улыбка на лице Аг’хелл потеплела от этой прямоты.
      – Возможно, человек, в конце концов у вашего вида есть надежда.
      Она повернулась в своем кресле, чтобы быстро визуально проверить мостик, удовлетворенная тем, что все так как должно было быть. Пытаясь вернуть разговор к более интересной теме, Ухура сказала:
      – На клингонских кораблях не слишком много женщин занимают руководящие посты, не так ли?
      – Совсем немного, и ниодного командира, – ответила Аг’хелл, а затем с жесткой ноткой гордости добавила. – Я собираюсь стать первой.
      Ухура восхищенно кивнула. У лейтенанта несомненно был характер. Но чтобы продвинуться до любого солидного руководящего положения в Империи требовалось намного большее. Насколько смогла определить разведка Звездного флота, ниодна женщина не обладала политической властью. Что же касалось вооруженных сил, хотя клингонки служили прилагая все свои способности, как сказала Аг’хелл, ниодна не командовала собственным кораблем. Однако некоторые из них служили первыми офицерами, так что это было лишь вопросом времени. Как затронет Клингонскую Империю, это крайне патриархальное общество, увеличивающееся число женщин у власти, было еще неизвестно.
      – Надеюсь вы преуспеете, лейтенант, – сказала Ухура. – Удачи.
      – Удача не нужна, – сказала отворачиваясь Аг’хелл, снова вращаясь на командном кресле и рассматривая контрольные станции корабля, порученные ее вниманию.
      Следующие несколько мгновений прошли в тишине, поскольку Ухура просматривала финальный диагностический отчет с коммуникационной консоли Мурга. Судя по всему теперь система работала идеально.
      – Вы столь же опытны, как говорит ваша репутация, коммандер, – сказал Мург, удовлетворенно кивая на сообщение на дисплее компьютера.
      Когда Ухура позволила себе почувствовать удовлетворение от собственных достижений, поперек ее консоли упала тень. Она обернулась, и увидела лейтенанта Аг’хелл, стоящую не более чем в метре от нее.
      – Скажите мне вот что, коммандер, – сказала первый офицер «Тертоса». – Кажется в Звездном флоте женщины занимают немало высокопоставленных мест. Они командуют вашими звездолетами и звездными базами, принимают решения, которые затрагивают сотни, или даже тысячи жизней. Вы стремитесь к такому положению?
       Я так и знала, что она об этом спросит, подумала Ухура прежде чем ответить.
      – Конечно я об этом думала. Но я занимаюсь тем, к чему у меня есть талант, и мне это нравится.
      На лице Аг’хелл отразилось сомнение.
      – А как же ваша служба в Звездном флоте? Разве это не представляет ценности?
      – Конечно, – сказала Ухура. – Но я могу служить в Звездном флоте и делать то, что мне нравится. Разве вам не нравится служить Империи?
      – Личное удовольствие не является условием лояльной службы, коммандер, – резко ответила Аг’хелл, хотя ее экспрессия быстро смягчилась. – Однако я горжусь своими достижениями.
      Ухура улыбнулась на это.
      – Возможно мы не так уж и отличаемся, как могли подумать, лейтенант.
      Она так и не узнала, согласилась ли с ней Аг’хелл. Ответ клингонки был прерван, когда вздрогнула палуба. На мостике начал завывать сигнал красной тревоги, и Ухура увидела, как клингоны, работающие за различными станциями вокруг тускло освещенного командного центра, вернулись к своим задачам с новым ощущением неистовой целеустремленности.
      – Отчет! – выкрикнула Аг’хелл сквозь шум.
      Клингон за станцией сенсоров отвернулся от своей консоли.
      – Нас атаковали, лейтенант. Гондола по правому борту испытала серьезное структурное повреждение.
      – Кто на нас напал?
      Клингон покачал головой.
      – Я не могу найти никаких признаков нападающего корабля. Единственное судно в зоне досягаемости – «Энтерпрайз».
      Голова Аг’хелл повернулась и ее взгляд скрестился со взглядом Ухуры с таким напряжением, что коммандеру показалось, что она почти почувствовала, как этот взгляд пронзил ее сердце. Потом ее собственное внимание было отвлечено пронзительным завыванием звукового сигнала коммуникационной консоли. Она обернулась, чтобы прочитать данные на мониторе, заранее зная что увидит там.
      – Нас вызывает «Энтерпрайз».
      Если Аг’хелл слышала это сообщение, она не подала вида, и двинулась к командному креслу.
      – Зарядить орудия, – приказала первый офицер «Тертоса». – Подать запасные мощности на щиты и приготовиться к тактическому маневру. – Бросив взгляд через плечо на Ухуру она добавила. – Мы продемонстрируем то, что случается с трусами, которые нападают из подтишка.
      – «Энтерпрайз» не мог напасть, – закричала Ухура через вой сирены красной тревоги. – Они никогда не выстрелили бы первыми по ничего не подозревающей цели.
      – Единственное судно там – ваше, – рявкнула Аг’хелл. – Другого объяснения нет.
      Пораженная Ухура поднялась со своего стула.
      – Вы забыли, что ваш собственный шеф безопасности расследует террористический акт на Звездной базе? Кто бы ни был ответственен за него, он может стоять и за этим нападением.
      Когда Аг’хелл проигнорировала ее, погрузившись в подготовку к сражению, Ухура шагнула вперед, намереваясь продолжить разговор, пока не заставит клингонку прислушаться к себе. И тем не менее ей пришлось остановиться, когда большая фигура двинулась, чтобы преградить ей дорогу. Мург.
      – Коммандер, – сказал он, – несмотря на нашу совместную работу, моя верность принадлежит этому кораблю. Не вынуждайте меня удерживать вас.
      Отдавая себе отчет, что Мург убийственно серьезен, Ухура развернулась к переднему обзорному экрану, на котором в поле зрения входил «Энтерпрайз». []Тактическая сактическая я входил ??хура повернулась к переднему обзорному экрану, на котором ежит этому кораблю.дачам ысячи жизней. хема,[]наложенная на изображение ее корабля, показывала расстояние и информацию о цели. Бессильная сделать хоть что-нибудь кроме как наблюдать за событиями, разворачивающимися вокруг нее, Ухура стиснула челюсти из-за возрастающего разочарования. И это мир?
 

 
      – Расстояние до цели? – затребовала Аг’хелл.
      – Шестьсот гелл’гам, – ответил клингон за станцией сенсоров.
      На обзорном экране «Энтерпрайз» стал больше, когда клингонский корабль уровнял орбиту вокруг Звездной базы 49, и сократил расстояние. Ее корабль и прежде сталкивался с клингонами, но для Ухуры, наблюдающей за разворачивающимся противостоянием с мостика клингонского корабля, это было почти ирреальным опытом.
      За ее спиной от коммуникационной консоли продолжал настойчиво звучать сигнал. Она знала, что это «Энтерпрайз» пытается выйти на связь и убедить «Тертос», что не они ответственны за это нападение. У них даже могла быть информация о тех, кто на самом деле был в этом виноват.
      И если говорить о преступниках, где бы они ни были, что если они даже теперь готовились к новому нападению, в то время как команда «Тертоса» была отвлечена своей неминуемой атакой на «Энтерпрайз»?
      Ухура обернулась на звук огромных металлических раздвижных дверей в тыловой части мостика, и увидела двух вошедших клингонов. Сопровождаемый послом Калджагом, капитан К’тран, бывший клингоном внушительных размеров, был вынужден наклонить голову для того, чтобы пересечь порог дверного проема и войти на мостик. Кожа его униформы была туго натянута на его широкой груди, а оголенные мускулистые руки пульсировали, когда он двигался с грациозностью, противоречащей его размерам. Его длинные темные волосы свободно ниспадали с головы на плечи, и делали его еще выше. Ухура наблюдала, как глаза клингонского капитана окинули взглядом сцену вокруг него, попутно отмечая кто какую станцию занимает, и, что было наиболее важным, что показано на главном экране.
      – Заткните сирену, – приказал он, двигаясь к центру мостика и своему командному креслу, которое освободила Аг’хелл.
      Клаксон боевой тревоги затих, когда К’тран обосновался в своем кресле и уставился на «Энтерпрайз» на экране.
      – Статус.
      – Мой лорд, – ответила Аг’хелл. – «Энтерпрайз» напал на нас без предупреждения и повредил нашу правую гондолу. Мы готовимся нанести ответный удар.
      Калджаг шагнул вперед с того места, где он стоял у дверей в задней части мостика.
      – Они поставили под угрозу конференцию таким явно враждебным актом после недели переговоров?
      – Другого объяснения нет, – ответила Аг’хелл. – Поблизости нет другого корабля. Только «Энтерпрайз» мог выстрелить в нас.
      Ухуре этого было достаточно.
      – Капитан К’тран, нет никакого доказательства того, что «Энтерпрайз» напал на ваше судно, и они в любом случае не стали бы стрелять без причины.
      Дернув головой на звук голоса Ухуры, К’тран повернул свое кресло пока не оказался к ней лицом.
      – Вы ведь офицер по связи.
      Это был не вопрос, а утверждение, произнесенное тем, кто привык знать все, что происходило на его корабле. Судя по всему она могла сказать, что клингонский капитан был не слишком счастлив иметь судно, готовящееся к сражению без его приказа. Кивнув, Ухура ответила:
      – Верно, капитан. Я помогала лейтенанту Мургу…
      – Я читал отчеты о состоянии дел, предоставленные моими офицерами, коммандер, – сказал К’тран. – Лейтенант Мург высоко отзывался о вашей компетенции и самоотверженности, проявленной при ремонте коммуникационной системы нашего корабля.
      – Стал бы «Энтерпрайз» начинать атаку, если на борту нашего судна находится один из их офицеров? – сказал Калджаг.
      – Стал бы, если она шпионила для них, – ответила Аг’хелл, наводя на Ухуру обвиняющий взгляд.
      Прежде чем Ухура смогла ответить на обвинение, заговорил К’тран.
      – Лейтенант, вы утверждаете, что разрешили шпиону Федерации, переодетому в самую неприметную из всех вещей униформу Звездного флота, получить доступ к внутренним системам моего корабля? – Получив удовлетворение от оскорбленного выражения лица своего первого офицера, он добавил. – Разумеется вы этого не делали, также как коммандер Ухура не является шпионом с корабля Федерации.
      Как раз когда Ухура вздохнул от облегчения, К’тран бросил взгляд на Мурга, уже сидящего за своей консолью.
      – Лейтенант, полагаю этот непрерывный вой от вашей станции означает, что коммуникационная система работает как положено?
      Мург поднялся со своего стула в ответ на прямое обращение своего капитана.
      – Да, мой лорд. Мы получаем входящий вызов с «Энтерпрайза».
      Со взглядом, который сказал Ухуре, что клингонский капитан знает больше чем показывает, К’тран обратился к Аг’хелл.
      – Лейтенат, может быть вам стоит изучить это сообщение.
      Приказ был отдан без нажима или грубости, но Ухура могла сказать, что он был произнесен в такой манере, словно К’тран не ожидал никаких возражений. Тем не менее Аг’хелл напряглась от приказа, все еще кипя из-за предыдущего заявления капитана. Она ничего не сказала, но ее глаза выдали ее неодобрение решением К’трана. Если капитан и заметил ее напряженное состояние, или даже обеспокоился этим, он все равно не подал вида. Переключив свое внимание на Мурга, Аг’хелл рявкнула:
      – Открыть канал для «Энтерпрайза».
      Секунду спустя изображение на главном видовом экране мостика сменилось на мостик «Энтерпрайза». Ухура увидела, что Спок стоит перед рулевой и навигационной станцией сжав руки за спиной, выглядя по королевски в своей звезднофлотовской униформе. Он пристально смотрел с экрана, и его лицо как всегда было безмятежным.
      – Имперский крейсер «Тертос», это капитан Спок, временный командир «Энтерпрайза». Наши сенсоры зарегестрировали взрыв на борту вашего корабля. Вам нужна помощь?
      С равным спокойствием К’тран ответил:
      – Есть основание полагать, что ваш корабль стрелял в нас, капитан. Возможно вы захотите пролить свет на это?
      На видовом экране первой реакцией Спока была выгнутая правая бровь. Потом он сказал:
      – Я был на мостике перед тем как произошел инцидент, и могу вас уверить, что такие действия не были санкционированы на борту этого корабля. – Прежде чем продолжить, он повернулся налево и добавил. – Здесь есть кое-кто еще, кто может засвидетельствовать правдивость моего заявления.
      В поле зрения экрана вошел клингон. Он был одет не в униформу клингонского военного, а скорее в то, что Ухура приняла за нарядную мантию, и перевязь, которая выдавала в нем представителя дипломатического корпуса.
      – Толадал, – сказал Калджаг, не делая никаких усилий, чтобы скрыть замешательство на своем лице. – Что вы делаете на «Энтерпрайзе»?
      Толадал на экране ответил:
      – Капитан Спок предложил разделить со мной свой ужин. Кроме того лейтенант Лорта работала здесь с офицером службы безопасности «Энтерпрайза», расследуя инцидент в конференц-зале. Поскольку вы предписали мне держать вас в курсе того, как продвигается расследование, я увидел несколько преимуществ для принятия предложения капитана.
      – Возможно в будущем вам стоит информировать меня о своих действиях прежде чем совершать их, – сказал Калджаг с заметной ноткой раздражения в голосе.
      Толадал формально склонил голову.
      – Как пожелаете, посол.
      После этого Спок снова занял центр сцены на видовом экране.
      – Капитан К’тран, «Энтерпрайз» готов оказать вам любую поддержку, которая может вам понадобиться.
      Поднявшись со своего кресла, К’тран тряхнул головой, и ответил:
      – Я со своими инженерами проведу проверку, чтобы определить что необходимо, капитан. К тому же подозреваю, что это последнее нападение может быть связано с более ранним инцидентом на борту вашей звездной базы. Услуги лейтенанта Лорты и вашего руководителя службы безопасности тоже могут понадобиться.
      – Они уже знают о ситуации, капитан, и они транспортируются прямо на ваше судно. Спок закончил.
      Когда видовой экран снова показал «Энтерпрайз», вежливые манеры К’трана исчезли.
      – Дезактивировать оружие! Вернуть нас на первоначальную орбиту!
      Развернувшись на пятках он повернулся лицом к Аг’хелл, и его лицо стянуло от с трудом контролируемого гнева.
      – Идиотка! Вы что, пытались начать войну с Федерацией в их собственном пространстве?
      Ухура была ошеломлена почти мгновенным превращением клингонского капитана, но ей понадобилась всего секунда, чтобы осмыслить это. Ради всеобщей пользы, К’тран принял на себя всю ответственность за действия «Тертоса», и никому не позволял почувствовать, каково это контролировать ситуацию на борту его собственного судна. Однако это не удержало его от выговора подчиненной, поставившей его в неловкое положение, когда больше не было посторонних глаз. Аг’хелл к ее чести, прежде чем выдвинуть какое-то объяснение, вытянулась в струнку.
      – Мой лорд, основываясь на доступной мне информации, «Энтерпрайз» был единственным источником нападения. Я не знала, что помощник посла транспортировался на борт, чтобы встретиться с их капитаном.
      – Я нахожу это странным, – рявкнул К’тран, – учитывая то, что его информация о его отъезде есть в записях журнала офицера палубы, который я просмотрел прежде чем покинуть мостик, и который вы должны были просмотреть до того, как заступили на вахту.
      Прежде чем Аг’хелл успела ответить, Калджаг шагнул вперед.
      – Капитан, сейчас гораздо важнее последствия этого последнего нападения. Я собираюсь связаться с послом Федерации и обсудить возможность приостановки или отмены оставшихся запланированных конференций.
      – Нет, – сказала Ухура почти инстинктивно.
      Слишком поздно она поняла, что почти наверняка произнесла это не к месту и по всей вероятности повредила своему статусу приглашенного гостя. Вид лица К’трана, казалось, подтвердил эту мысль, но он ничего не сказал. Он просто позволил Калджагу самому расправиться с этой проблемой.
      – У вас есть мнение по этому вопросу, коммандер?
      Почувствовав, что взгляды всех на мостике буравят ее, Ухура сглотнула застрявший в горле комок размером с трикодер.
      – Да, господин посол. Очевидно саботажники намеревались сорвать конференцию. Если вы отмените ее теперь, после достигнутого вами прогресса, то сыграете им на руку и они победят. – Бросив ободряющий взгляд на Мурга, она добавила. – Это означает признать поражение, а мне трудно поверить в то, что клингоны могут признаться, что им знакомо значение этого слова, особенно когда у их противника не достает мужества, чтобы показать себя.
      Черты лица удовлетворенно кивающего К’трана смягчились до улыбки, которая могла бы быть приятной, если бы не его зазубренные неровные зубы.
      – Заявление достойное истинного клингона. – Повернувшись к Калджагу, он добавил. – Я согласен с человеком. Если вы позволите трусам разогнать вас, то опозорите всю Империю.
      Калджаг смерил капитана скептическим взглядом.
      – Я думал что как воин вы приветствуете войну с Федерацией.
      – Как воин я служу Империи. Если Совет желает искать мира с нашими врагами, значит пусть так и будет. Я найду битву в другом месте.
      Ухура едва смогла сдержать вздох облегчения. В конце концов возможно был повод надеяться на мир.
      На мостике «Энтерпрайза» Спок развлекался похожей дискуссией. Посол Джокуэл, которая прибыла на мостик всего за мгновение до окончания связи с «Тертосом», была непреклонна.
      – Мы не можем допустить дальнейших срывов этих переговоров! Еще один из подобных… инцидентов, и весь процесс рухнет. Просто катастрофа!
      Спок согласился с сутью утверждения, но не с его неприятно эмоциональным выражением. Длительный мир все еще был проблемой, которая займет немало лет доверия и совместных усилий, но успехи, достигнутые на последнем раунде переговоров, были многообещающими. Он был уверен, что здесь можно достигнуть многого.
      Звук открывающихся дверей турболифта привлек его внимание, он обернулся, и увидел входящих на мостик Чехова и лейтенната Лорту. По выражению лица Чехова Спок мог сказать, что у шефа службы безопасности было что-то важное. Однако Чехов обуздал свои эмоции, когда увидел посла Джокуэл и Толадала. Надеясь отвлечь их внимание от вновь прибывших, Спок повернулся к послу и Толадалу.
      – Посол Джокуэл права, – сказал он. – Остановиться сейчас, значит признать, что мир между Федерацией и Империей не стоит борьбы.
      Толадал кивнул.
      – У меня такое же мнение, капитан. Я лишь говорю, что противники этой инициативы без сомнения заявят, что эти нападения – дополнительное доказательство того, что мир между нашими народами невозможен.
      – При условии, что посол Калджаг думает также, – сказала Джокуэл более сдержанным и менее энергичным тоном, – мы сможем продолжить несмотря на все это. – Повернувшись лицом к Чехову и Лорте, она сказала. – Коммандер Чехов, надеюсь ваше прибытие означает, что у вас есть какой-то прогресс?
      С выражением, которое говорило, что ему неловко за то, что он должен сказать, Чехов ответил:
      – Прошу прощения, посол, но мне не разрешено комментровать продолжающееся расследование. Надеюсь скоро у меня для вас будут кое-какие ответы.
      Не удовлетворенная ответом, Джокуэл однако любезно кивнула.
      – Мне не нравится выслушивать все это, коммандер, но я понимаю ваше положение. – Обратившись к Толадалу она сказала. – Может быть нам связаться с послом Калджагом и заняться спасением конференции.
      Когда посол и помощник клингон исчезли в турболифте, Спок повернулся к Чехову и Лорте.
      – Полагаю у вас есть новая информация, которую не должен был слышать посол?
      Чехов кивнул.
      – Мы изучали регистрационные журналы сенсоров, отматывали назад с самых последних записей и искали что-нибудь необычное.
      Двинувшись к научной станции Спока, шеф службы безопасности приспособил один из верхних мониторов. Появилось изображение «Тертоса», и Чехов ввел новую серию команд, которые заставили изображение изменить масштаб, увеличивая поверхность корпуса клингонского судна пока не стала видима только одна часть правой гондолы.
      – Это «Тертос» незадолго до 1800 часов, – сказал Чехов.
      В углу монитора Спок увидел, что указатель времени демонстрировал 17:59:57, с изображением замороженным в этой точке.
      – Теперь смотрите.
      Чехов ввел команду, чтобы повторить извлечение из регистрационного журнала, и они увидели, как первые несколько секунд прошли без изменений. Потом, когда время изменилось на 18:00:24, металлическая поверхность гондолы осветилась краткой вспышкой оранжевого света.
      – Луч транспортера, – сказал Спок.
      – А если точнее, то клингонского транспортера, – поправила Лорта, когда луч погас, и на внешнем корпусе гондолы показался новый объект. В отличие от приглушенной серовато-зеленой окраски, характеризующей линейные крейсеры класса К’тинга, узкий, похожий на трубу объект, был черным, без внешних маркировок или идентификационных символов, которые смог увидеть Спок.
      – Снаряд, который нанес повреждение гондоле, – сказал Спок.
      Лорта кивнула.
      – Это клингонская торпеда, и возможно, что она прибыла из оружейного склада самого «Тертоса». Я подтвержу это, когда проведу визуальный осмотр.
      Это открытие заставило Спока выгнуть бровь.
      – В самом деле весьма любопытно. Если это так, то мы можем быть вполне уверены, что наш саботажник является членом либо команды «Тертоса», либо дипломатического корпуса.
      – Луч транспортера, который доставил туда торпеду, был нестандартный, а судя по журналам сенсоров размещение бомбы было рассчитано так, чтобы совпасть с транспортировкой Толадала на «Энтерпрайз». Очевидно для того, чтобы это не было обнаружено командой «Тертоса».
      – К тому же этот луч был очень маломощный, – добавила Лорта, – локализованный и ослабленный для того, чтобы не потревожить сенсоры «Энтерпрайза».
      – Мы не смогли определить место нахождения источника луча транспортера, но при данном уровне мощности он мог исходить только с самого «Тертоса».
      Спок изучил изображение корпуса «Тертоса» и зловещий темный объект, прицепившийся к нему. На экране хронометр продолжал отсчитывать время, секунды складывались в минуты, и произошло то, что как знал Спок, случилось в 18:14:47.
      – Мог ли взрыв быть вызван коммуникационным источником на борту «Энтерпрайза»? – спросил он.
      Нахмурившись Чехов покачал головой.
      – Сенсоры не зарегистрировали ничего подобного, сэр. Даже когда мы внимательнее просмотрели регистрационный журнал, и обнаружили вот это. – Он указал на экран.
      – Вы полагаете, что за это может быть ответственен Толадал? – сказала Лорта.
      Бровь Спока в ответ поднялась.
      – Я не предполагал этого, лейтенант.
      – Вы не думаете, что его прибытие на борт вашего судна и размещение бомбы – совпадение? – Лорта даже не попыталась скрыть недоверие в своем голосе. – Доказательства указывают на причастность Толадала. Разве не должна была ваша вулканская логика подсказать этого?
      Ничего не сказав сразу, Спок медленно обошел палубу верхнего мостика, направляясь к проему в перилах, окружающих командную область, чтобы спуститься к капитанскому креслу. Усаживаясь в него, он на мгновение задался вопросом, где сейчас может быть его законный владелец. Удалось ли Кирку обнаружить кого-нибудь из выживших с «Гагарина»? Сможет ли он посодействовать их спасению и вернуть их домой?
      Или же все это дело было лишь уловкой, западней, предназначенной для провокации межзвездого инцидента с Федерацией в роли зачинщицы? Логика подсказывала ему, что это маловероятно, основываясь на его анализе доступной информации и его оценки характера Колота. Логика так же говорила ему еще кое-что.
      – Что я вижу, – сказал он, – так это то, что вы выдвинули теорию, которая отчасти соответствует некоторым доступным нам фактам. Впрочем вы не учли того, что Толадал во время взрыва на «Тертосе» был со мной, также как и во время инцидента на звездной базе. – Спок посмотрел в глаза шефу клингонской службы безопасности, и добавил. – Именно поэтому в настоящий момент я нахожу вашу теорию ошибочной. Разумеется дальнейшее расследование обеспечит нас дополнительной информацией, которая позволит подтвердитьь или опровергнуть вашу гипотезу, или возможно даже сформулировать новую.
      После многих лет работы и жизни в непосредственной близости к существам, которые намного меньше контролировали свои эмоции чем вулканцы, Спок научился оценивать то что говорил, чтобы уменьшить возможность, что его замечания будут сочтены обидными или оскорбительными. Однако он знал, что клингонка будет раздражена его словами до того, как он увидел, как напряглось ее тело от контролируемого гнева. И тем не менее к ее чести она ничего не сказала. Вместо нее заговорил Чехов.
      – Мы будем держать вас в курсе, сэр.
      Кивнув Спок сказал:
      – Это будет разумно, мистер Чехов. Боюсь, что в этом вопросе время станет проблемой. Мы должны найти тех, кто стоит за этими нападениями прежде, чем они смогут предпринять новое и преуспеть, ранив или убив кого-то, не говоря уже о политических последствиях, если мирная конференция будет расстроена. Задача по предотвращению межзвездной войны вполне может лечь на наши плечи.
 

 
      У шагающей по коридорам «Тертоса» Аг’хелл возникло странное чувство удовлетворения от того, как каблуки ее ботинок вызывают эхо на холодном металлическом покрытии палубы. Те члены команды, которых она миновала, должно быть понимали силу, стоящую за этими шагами, потому что они прикладывали дополнительные усилия, чтобы расчистить перед ней дорогу, салютуя ей, когда она проходила мимо. То что вероятно эти многочисленные жесты уважения не были искренними, не имело для нее ни малейшего значения.
      За время своего короткого пребывания на борту «Тертоса» она заслужила репутацию первого офицера, который не станет миндальничать. Этот статус укрепился еще больше после кровавого случая с безрассудным членом экипажа, попытавшимся бросить вызов ее власти. Большая часть команды признала результаты этих поединков и повиновалась ей, как того требовала честь, но она оставалась осторожной с теми личностями, которые все еще пытались бороться с ней за ее положение. Сегодня никто не бросил ей вызов.
      Казалось Аг’хелл была разочарована этим. Ее теперешнее настроение идеально подходило для такого упражнения. Достигнув пересечения переходов, она повернула за угол и двинулась в секцию жилых помещений «Тертоса», используемых послом Калджагом и его группой. Не меняя широкого шага, она прошла мимо пары охранников, расположившихся в коридоре, не бросив на них даже взгляда.
      Обычно темно-красные двери в конце тускло освещенного коридора не открылись бы без разрешения человека, занимающего комнату. Однако Аг’хелл несколько дней назад проследила, чтобы ей предоставили автоматический доступ к жилым поей предоставилиора пары охранников станет миндальничать.о для нее ни малейшего значения.
      мещениям. Естественно это стало причиной немалого недовольства обитателей комнат. Но это была еще одна вещь, которая не имела для нее значения.
      При ее приближении двери разошлись в стороны, и Аг’хелл ворвалась в комнату, и обнаружила, что Калджаг сгорбился на единственном стуле в своей предполагаемой гостиной. Когда она остановилась в дверях, ей хватило всего минуту, чтобы оценить интерьер комнат посла. Помещение было не настолько пышными, как требовала его должность, и которая вероятно характеризовала его дом на Кроносе, или которой обладали другие, более крупные корабли, на которых он путешествовал в прошлом. Она дралась и в более хорошо обставленных барах. Однако удобства Калджага ее не касались. Для нее он был всего лишь используемым инструментом и не более.
      Пораженный ее внезапным появлением, Калджаг от поспешности едва не упал со стула, вставая на ноги.
      – Врываться в каюту дипломатического посла стандартная практика на этом корабле? – спросил он.
      Аг’хелл с издевкой усмехнулась послу.
      – Меня не волнуют формальности. Время уходит, а наша миссия пока – это полный провал.
      – За это вы можете благодарить капитана К’трана, – возразил Калджаг, возвращаясь к стулу, и потянулся через ближайший стол, чтобы взять с подноса большой пышно украшенный кубок вина.
      Аг’хелл решила, что посол взял в этот рейс свой личный набор столовых принадлежностей, потому что в столовой «Тертоса» нельзя было найти ничего столь утонченного.
      – Возможно если ваши хозяева сочли целесообразным включить его в эту миссию, – продолжал Калджаг, – нам не стоит беспокоиться о его вмешательстве в наши усилия.
      – Вы говорите как человек, привыкший уклоняться от ответственности, – фыркнула Аг’хелл, чувствуя отвращение при мысли о том, что этот омерзительный трус мог занять на боевом корабле столь высокое положение, и дышит тем же воздухом, что и истинные воины Империи.
      При других обстоятельствах она могла бы убить его и разделаться с этим.
      – Я не подвергаю сомнению решения своего начальства, – продолжила она. – И для вас было бы разумнее перестать делать все так хорошо. Если бы вы должным образом выполнили свое первое задание, нам бы не понадобилась вторая попытка.
      Досада омрачила черты лица Калджага.
      – При таком большом влиянии на результат этой миссии, зачем вы дали мнезадание установить бомбу в конференц-зале? – Он с отвращением покачал головой. – Комор и его планы. Не было смысла давать мне такого рода поручения. Я не шпион и не боевик. Я политик, и у меня нет никаких иллюзий о том, что я могу быть кем-то еще.
      – Дипломат не навлек бы на себя немедленного подозрения, – сказала она.
      На самом деле все было просто. В конце концов дипломат, пойманный за проведением террористического акта, вполне мог нанести мирным переговорам такой же вред, как и настоящая атака. Кроме того, если это не подставляло ее, так было лучше. Тогда в этом подходе был элемент логики, он оставлял ей много шансов. К сожалению слишком много.
      Бросив презрительный взгляда на посла, Аг’хелл начала прохаживаться по комнате. Хотя в самой комнате отсутствовали даже самые основные эстетические элементы, Калджаг естественно попытался сделать ее более комфортной. Одним из предметов, особенно заинтересовавших ее, была шкура большого животного, которого она не узнала, и которое теперь служило ковриком перед кроватью Калджага. Двухметровой длины кожа была покрыта густым белым мехом, и каждую из четырех его конечностей подчеркивал ряд острых как бритва когтей. На голове животного были большие темные глаза и ряды длинных зазубренных зубов. Аг’хелл сомневалась, что Калджаг сам убил это животное; ей было трудно поверить, что политик вообще участвовал в охоте со времени своего детства.
      Однако, несмотря на то что она могла о нем думать, Калджаг в отношении капитана К’трана поднял действительно важный вопрос. Почему ей не позволили вовлечь командующего «Тертоса»? Во время прошлых миссий, когда она работала на других кораблях, для нее было обычным делом предупреждать капитана, особенно если ее задача требовала, чтобы она использовала оружие или другое оборудование корабля. Разве Совет не доверял К’трану? Если бы ей разрешили довериться ему, капитан несомненно справился бы с ситуацией с «Энтерпрайзом» по другому. Аг’хелл не считала действия командира «Тертоса» ошибкой; насколько она знала, он защищал интересы Империи и желание Совета сохранить мирную конференцию.
      А затем Комор настоял, чтобы в действие был вовлечен Калджаг. Аг’хелл это решение не одобрила, и ее сомнения оказались верными, когда миссия уже дважды потерпела неудачу. Даже при том, что Калджаг уменьшал риск ее собственного раскрытия, ей пришлось приложить дополнительные усилия, чтобы замести их след.
      – И все же я не верю, что мы раскрыты, – сказал Калджаг, прежде чем осушить свой кубок.
      Противный запах смеси, которую он пил, добрался до ее ноздрей и она сморщилась от отвращения. Еще раз покачав головой, она смерила посла взглядом. Если бы не она, Калджага наверняка поймали бы до того, как он подложил первую бомбу. Как бы там ни было, план потерпел неудачу из-за посла, бездумно растратившего время задержки взрыва, и не рассчитавшего простого изменнения расписания конференц-зала. Однако это так же была и ее ошибка. Она не научила его быть настороже на случай таких непредвиденных обстоятельств. Как он с готовностью признал в начале, у него не было опыта в тайных действиях и необходимости думать независимо при их совершении. Она отогнала мысли о неудаче.
      – Мы не можем позволить себе остановиться из-за этих оплошностей, – ответила Аг’хелл. – Вместо этого мы должны перенаправить свои силы к завершению нашей миссии.
      – Если мы продолжим этот безумный курс, – сказал Калджаг, поднимаясь со стула, – тогда я хочу большего участия.
      – Как вы заметили прежде, – ответила Аг’хелл, – вы не годитесь для такой работы. Теперь это станет опаснее, и нам придется предпринять дополнительные шаги, чтобы гарантировать, что от нас будет отведено подозрение.
      Посол холодно уставился на Аг’хелл.
      – Я не столь наивен, чтобы думать, что вы и ваш Совет волнуется о том обнаружат меня или нет. Поэтому я хочу принять кое-какие меры, чтобы защитить себя. Для вас, лейтенант, это возможно всего лишь еще одно задание, но мой заклад более личный. Комор втянул меня в эту ситуацию, и я собираюсь увидеть ее до конца, преуспеем мы или потерпим неудачу.
      Аг’хелл не знала причины Комора, по которой он привлек к заданию Калджага, и это ее не волновало, пока не угрожало ее собственному раскрытию. Как оперативник под глубоким прикрытием, докладывающий непосредственно Высшему Совету, она много раз получала задания, не зная их первичной или окончательно цели. В текущей миссии она смогла лишь предположить, что у Совета была причина не доверять мотивам Федерации участия в мирной конференции. Она должна была верить, что канцлер Кеш действовал в лучших интересах Империи.
      И тем не менее теперь она знала, что просто разжечь противостояние между «Тертосом» и «Энтерпрайзом» не достаточно. Нет, ее следующее действие должно быть настолько катастрофическим, чтобы вынудить немедленно закончить саммит и набросить удушающий саван сомнений на весь мирный процесс. Короче говоря, она должна была начать войну.
 

 
      Стивен Гарровик не хотел ничего кроме как проспать лет сто. На исходе изнурительного рабочего дня заключенным приходилось иметь дело с увеличившимся временем перевозки из лагеря к области рабочих шахт. Обнаруженная новая секция огромной подземной пещеры содержала богатые залежи дилития, и Коракс стремился воспользоваться находкой. Чтобы удержать и без того внушительный уровень производства от колебаний, теперь заключенных каждый день будили для транспортировки в шахты раньше, а возвращали поздно вечером после окончания рабочей смены. Даже при использовании системы автоматических дрезин, которая была построена именно для таких целей, перевозка заключенных из лагеря и обратно все равно занимала почти два часа.
      Гарровик подсчитал, что если ему повезет, он получит четыре приличных часа сна каждую ночь, и это без пробуждений от кошмаров Сидни, которые случались все чаще. Он не знал, что стало причиной этих снов, но мог предположить. Кулр не трогал ее последние несколько дней, возможно по приказу Коракса. И все же он был уверен, что клингон не оставит ее в покое надолго. Гарровик считал, что она и ждала и боялась своего следующего столковения со злобным начальником охраны.
      – Вы выглядите так, как я себя чувствую, – произнесла Сидни, пока они плелись рядом друг с другом.
      Гарровик видел, что более длинные рабочие дни и недостаток сна начали сказываться на бывшем шефе службы безопасности. По крайней мере их хотя бы прилично кормили, иначе проблем было бы больше.
      Когда они вышли из туннеля на тюремный внутренний двор, первое что заметил Гарровик, что солнце уже ушло с неба. Освещение обеспечивали большие фонари, закрепленные на вершине тюремной стены и расположенные на расстоянии примерно в сорок метров друг от друга по периметру лагеря. За стеной Гарровик мог видеть очертания теней деревьев. Верхушки деревьев двигались от нежного бриза, который ни он, ни кто-либо другой за стеной не мог почувстоввать из-за силового поля, окружающего тюрьму. Хотя он не мог его видеть, Гарровик все же слышал слабый гул, подтверждающий, что энергетический щит действует. Даже больше чем сама стена, вездесущий гул силового поля провоцировали у заключенных ощущение изоляции и беспомощности.
      – Интересно, какой роскошный банкет приготовили этим вечером наши хозяева, – спросила Сидни, вытирая предплечьем лоб, и развозя смесь пыли и пота.
      Шутка вышла пустой и саркастичной, без обычного в ее тоне легкомыслия. Как и всех остальных, смерть Кавагучи тяжело поразила ее, внезапно напомнив им, что их жизни здесь были хрупкими и уязвимыми каждый день, и не только перед их похитителями.
      – Как бы то ни было, я еще не голоден, – сказал он. – Я просто хочу спать.
      Сидни бросила на него сердитый взгляд.
      – И это говорит тот, кто всегда велит мне есть и сохранять свои силы. Стивен, лидерство это пример. Другие должны видеть, как ты сам справляешься с этим.
      Он знал, что она была права. Он проповедовал бесчисленное число раз, чтобы команда «Гагарина» беспокоилась о своих нуждах, и пользовалась пищей и водой при каждой возможности. Он напомнил себе, что не может позволить печали, которую чувствовал из-за смерти Кавагучи, не может делать что-то безрассудное вроде лишения своего тела необходимого питания. Не здесь и определенно не сейчас.
      – mev!
      Словно команда кадетов первогодков Академии колонны уставших заключенных прекратили свой марш после пролаянной команды «остановиться». Также как это случалось каждой ночью, их скоро направят в серое здание склада, где другие заключенные готовили и накрывали ужин длярищи заключенные готовили и накрывали ставших заключенных и, ева, – спросила Сидниочувстоввать из-за силового поля, окруж всего тюремного населения. Там, прежде чем они поедят, им дадут воможность позаботиться о различных потребностях личной гигиены, а потом запрут в камерах на всю ночь. В крошечных камерах они получали пристанище и несколько драгоценных часов сна, пока утром их не разбудят, чтобы начинать умопомрачительный обычный распорядок дня снова и снова.
      Но в этот раз обычный распорядок полетел к черту. Оглушительный гром и ослепительный свет рассек внешнюю тюремную стену около основания горы. Огонь и искры взметнулись в воздух, осветив джунгли, раскинувшиеся в нескольких дюжинах метров от внешней стороны тюремной стены.
      – Черт возьми, что это было? – крикнула Сидни, когда хаос охватил большую часть потрепанных заключенных.
      Взревел сигнал тревоги, и охранники закричали и знаками стали приказывать заключенным вернуться в пещеру, когда другой взрыв встряхнул лагерь на сей раз на противоположной стороне тюрьмы.
      Лагерь превратился в полный бедлам. Охранники приказывали заключенным очистить открытое пространство внутреннего двора, но эффект был небольшой. Хриплый сигнал тревоги только вносил вклад в беспорядок, заглушая выкрикиваемые приказы охранников и паничесие крики обитателей.
      Гарровик краем глаза поймал движение и резко повернул голову, чтобы увидеть предательскую сигнатуру плазменного следа маленького корабля, проносящегося чуть выше линии деревьев. Судя по эмиссии, он не думал что это могло быть что-то больше маленького персонального транспортника.
       Нас атакуют?Как раз когда эта смехотворная мысль овладела его сознанием, еще один взрыв качнул землю под Гарровиком. Все окружающее тюремную стену силовое поле вспыхнуло и зарябило, словно защитный покров сам был атакован.
      – Кто-то пробил щит! – выкрикнула Сидни, схватив его за руку и направив его внимание туда, где за массивными воротами, обеспечивающими единственный вход в тюрьму, образовался промежуток в силовом поле.
      Гарровик знал, что щит, окружающий лагерь, создавался рядом силовых генераторов, установленных внутри массивных металлических колонн, формирующих кольцо вокруг тюрьмы. Атакующему шаттлу удалось вывести из строя один из генераторов: подвиг невозможный изнутри тюрьмы. Все-таки энергетический щит предназначался для того, чтобы удерживать людей внутри. Еще один оглушающий рокот прокатился по внутреннему двору, и Гарровик увидел, что металлические ворота распались в адской буре энергии дисраптора.
      – Стивен!
      Сидни потащила Гарровика бегом к относительной безопасности ближайших зданий с тюремными камерами. Все заключенные вокруг них бросились под прикрытие, рванув к тюремным корпусам, складам, или к чему угодно, что могло обеспечить укрытие.
      Пока они бежали, нарастающий звук двигателей привлек внимание Гарровика. Он посмотрел через плечо на то, что осталось от гигантских ворот, и в тот же момент увидел, как маленькое судно пронеслось через вход во внутренний двор. Конструкция корабля была легко узнаваема.
      – Поверить не могу! – выдохнул он, когда они с Сидни вбежали под защищенный проход первого уровня тюремного корпуса. – Нас атакуют клингоны.
      Маленький челнок двигался невероятно быстро несмотря на тесные границы внутреннего тюремного двора и зонтик по большей части все еще функционирующего силового поля. Гарровик не мог не восхититься навыками и чрезвычайной смелостью пилота корабля.
      Также внезапно как и появился, кораблик начал атаковать внутреннее пространство лагеря; оружие, сверкающее энергией дисраптора, атаковало сторожевые башни и здание главного управления тюрьмы. Эффект был поразительный: охранники клингоны прекратили свои попытки поддержать контроль и вместо этого бросились под прикрытие.
      Гарровик удивился, почувствовав как знакомое покалывающее ощущение, которое он не ощущал уже много лет, начало окутывать его тело. Возникший гул энергии преодолел звуки столпотворения вокруг него, нарастая многократно, пока он почти ничего не смог слышать вокруг. Луч транспортера!
      – Освободить платформу!
      Команда, пролаянная на стандарте Федерации, пришла еще до того, как Гарровик закончил материализацию. Быстрый взгляд по сторонам показал, что вдобавок к нему и Сидни третью тесную платформу транспортера занимал Синак. Гарровик обернулся на источник короткого приказа, и увидел человека, работающего за консолью транспортера. И не просто какого-то человека.
      – Черт возьми, что…? – начала Сидни.
      Гарровик моргнул, все еще не веря своим глазам. Сколько лет прошло с тех пор, как пересекались их дорожки? Десять? Пятнадцать?
      – Капитан Кирк? – спросил он голосом, надломленным от неверия. – Как…?
      Ну конечно же Гарровик знал, что если кто-то и мог осуществить невозможное, то это был именно капитан Кирк. Все-таки он сделал на этом карьеру.
      – Очаровательно, – добавил Синак.
      – Шевелитесь! – снова скомандовал Кирк, а потом посмотрел на Гарровика. – Сколько еще там из вашей команды?
      Когда Гарровик и остальные освободил платформу транспортера, челнок накренился на правый борт, и все в помещении услышали, как протестующее застонали пластины корпуса.
      – Кто-то не хочет чтобы мы уходили, – сказала Сидни, держась за опорную колонку, когда челнок накренился при другом ударе.
      Кирк за пультом транспортера произнес:
      – Сулу сможет с этим справиться. – Он снова посмотрел на Гарровика. – Сколько там еще?
      – Двое, – ответил Гарровик, а затем по просьбе Кирка назвал имена.
      Он наблюдал, как пальцы капитана двигаются по пульту компьютера, который, как увидел Гарровик, был сконфигурирован так, чтобы показывать информацию скорее на стандарте Федерации, чем на клингонском.
      – Я завязал управление транспортера на корабельный компьютер, – пояснил Кирк, вводя команды. – Мы загрузили в базу данных медицинскую и биологическую информацию о команде «Гагарина», и сенсоры сканируют тюрьму в поисках любого сходства. Это занимает время, но мы можем ускорить дело, если компьютер знает кого именно нужно искать.
      Судно снова вздрогнуло при очередной атаке, сопровождающейся треском динамиков интеркома над головой.
      – Капитан! Они активируют оружейные установки. Мы не сможем справиться со всеми ними прежде, чем одна из них нанесет нам серьезный ущерб.
      Занимаясь консолью Кирк ответил:
      – Почти, Сулу. Будьте готовы вывести нас отсюда по моей команде.
      Поняв, что атакующий корабль не планирует приземляться, Коракс вышел из здания штаба во внутренний двор с дисраптором в руке. Рядом с ним шли Кулр и Могла, оба с дисрапторными винтовками, снабженными оптическими прицелами. Могла, все еще восстанавливающийся от своего ранения в шахте, оберегал свою левую руку, держа оружие на сгибе правой.
      – Восстановите щит! – кричал Коракс в коммуникатор, который он держал в другой руке. – Быстрее, пока они не сбежали!
      Кто решился напасть на них здесь, на эту всеми забытую дыру на краю Империи? Дилитий вполне мог представлять заманчивую цель, но судно было слишком мало, чтобы сбежать с любым ощутимым количеством минерала. Что бы они там ни хотели увезти, этого было недостаточно, чтобы оправдать риск такой дерзкой акции.
      – Коммандер, смотрите!
      Кулр указал на внутренний двор, где луч транспортера окутал одного из заключенных. И хотя фигура была покрыта пылью и грязью из шахт, Коракс узнал оранжевокожего эфрозианина. В тюрьме в настоящее время содержался только один эфрозианин. И похоже, что ответ был в этом.
      – Они прибыли за пленниками из Звездного флота! – прорычал он, возвращая внимание на челнок, все еще парящий над землей, который вздрагивая и раскачиваясь, продолжал стрелять по всем возможным целям.
      Нос судна повернулся к зданию, в котором размещался личный челнок Коракса, а также небольшая тюремная флотилия наземных транспортников. Дисрапторы вспыхнули снова, и пара энергетических лучей проникла сквозь стену ангара, с легкостью пройдя сквозь толщу термобетона.
      Земля качнулась от еще одного взрыва, и огонь вырвался из окон и двери ангара. Осколки стекла, куски металла и термобетона разлетелись во всех направлениях. Даже с того места где он стоял, Коракс понял, что взрыв уничтожил его шаттл.
      Челнок во внутреннем дворе продолжал атаковать даже когда пошли в ход оружейные батареи. Кто бы ни управлял оружием челнока, Коракс вынужден был признать, что это был отменный стрелок. Они передвигались с хирургической точностью, словно ни земля, ни тюремная стена не могли представлять угрозу. Но охранники Коракса начали наводить на кораблик дисрапторные орудия. Пилот корабля не может быть настолько удачлив, решил он. Это было лишь вопросом времени.
      Нос челнока качнулся в их направлении со все еще стреляющим дисраптором. Он был на расстоянии всего сорока метров и летел лишь в десяти метрах над землей, так что Коракс смог заглянуть через прозрачное плексистайловое лобовое стекло. В кабине сидели клингон и тот, кто выглядел как человек. Он умудрился лишь на миг заметить проблеск увеличенного изображения через видоискатель прицела, прежде чем шаттл удалился. Но этого было достаточно.
      – Дайте мне ваше оружие, – рявкнул Коракс, выхватывая дисрапторную винтовку из рук Могла, и поднимая оружие к собственном плечу. Глянув через прицел, он посмотрел на кабину корабля.
      – Нет!
       Этого не может быть!Коракс в шоке отпрянул от прицела. Клингон за управлением корабля выглядел как Колот. Мог ли его прежний командующий на самом деле оказаться здесь и сейчас? Больше чем у кого-либо еще, у Колота была причина отослать Коракса на эту бесполезную болотистую планету. И теперь он был здесь, похищал пленников из Звездного флота? Работал на Федерацию? Отрекся ли он от Империи, которой долго изображал верность, или же просто сошел с ума? Дотянувшись до своего коммуникатора, Коракс закричал в устройство:
      – Наведите все орудия на этот корабль. Цельтесь только в двигатели. Я хочу захватить его, а не уничтожить!
      Могла увидел, как луч транспортера захватил еще одного заключенного, и задался вопросом, сколько еще людей они забрали таким образом. Потом ему показалось, что он узнал фигуру этого человека. Было ли такое возможно?
      Оба – и Коракс, и Кулр – не смотрели на него, и Могла позволил маленькой улыбке коснуться его губ. Кто-то из Федерации предпринял спасательную операцию, чтобы в конце концов вернуть своих товарищей? В охваченном хаосом от нападения внутреннем дворе не было никакого способа удостовериться, каких именно заключенных забирали, но как уже заметил Коракс, эфрозианин, член команды «Гагарина», только что растворился в луче транспортера.
      Это и в самом деле имело смысл. В конце концов кажется Гарровику и его людям была отдана дань справедливости. Возможно их спасение подведет черту под презренной историей захвата их корабля и обращения, перенесенного его командой. Совет не сможет отрицать то, что случилось, и это станет первым шагом к восстановлению и чести, и веры в Клингонскую Империю.
      – Сулу! – Взревел голос Кирка по интеркому в крошечной кабинке шаттла. – Я забрал всех. Уводите нас отсюда!
      – Есть, – сказал Сулу больше самому себе чем кому либо еще.
      Его руки манипулировали управлением корабля, словно рулевой «Энтерпрайза» всю свою жизнь пилотировал клингонские корабли. Со своего места Колот восхищался полетом человека. Как и с бат’летом, Сулу показал странную способность приобретать новые навыки за поразительно короткий период времени. Его природные способности к полету позволили ему пилотировать шаттл, в то время как сам Колот сконцентрировался на корабельном оружии.
      – Сенсоры все еще показывают пролом в силовом поле, – сообщил он. – Но долго это не продлится.
      Проникновение через электронный барьер было достаточно легким делом с выведенными из строя энергетическими генераторами секции энергетических щитов, закрывающих вход в лагерь. И тем не менее он знал, что вскоре активируются аварийные системы. Фактически он был удивлен, что этого еще не случилось. Колот предположил, что такие системы приводились в действие вручную, а не управлялись компьютером. В конце концов как часто могли понадобиться такие чрезвычайные меры здесь, в центре ничего? Челнок снова покачнулся, и на этот раз в кабине прозвучал сигнал тревоги.
      – Импульсный генератор отключился, – откликнулся Колот, уставившись на дисплей статуса.
      Хотя Кирк опускал и поднимал щиты синхронно с использованием транспортера, защитные поля принимали на себя всю тяжесть жаркой расправы от нескольких огневых точек в момент активации, и их уровни энергии уменьшались на миг спасательной акции. Теперь они ослабели, что по сути было то же самое, как если бы корабль сам испытал повреждения.
      Колоту не пришлось добавлять, что без импульсного генератора у челнока не хватит мощности, чтобы преодолеть напряжение гравитации планеты. Они не смогут достигнуть орбиты, и следовательно точки рандеву с ?Гал’тагом?.
      Бросив беглый взгляд, он увидел, что Сулу, казалось, беспокоился только о том, чтобы вывести челнок из-под огня, пока он все еще был одним куском. Еще один хлопок по рулевому управлению, и от его прикосновения кораблик накренился и направился к пролому в энергетическом щите. Еще один удар, сопровождаемый сигналом тревоги, встряхнул судно, когда предупреждающие индикаторы по всей консоли вспыхнули, требуя их внимания.
      – Я потерял стабилизаторы, – выкрикнул Сулу перекрывая сигнал тревоги. – Руль не реагирует.
      Колот колотил по управлению собственной консоли, пытаясь перенаправить мощность от несущественных систем. Хотя это было безнадежно. Последняя атака повредила корабль за пределами способности Сулу скомпенсировать их.
      – Я не смогу набрать большую высоту, – сказал Сулу, сражаясь со все более вялым управлением.
      Он сумел проскочить тюремную стену и выйти за границы энергетического щита, но теперь пришлось сражаться, чтобы помешать челноку столкнуться с высокими деревьями окружающих джунглей, вершины которых царапал корабль.
      – Колот, нам нужно сесть прежде чем мы грохнемся.
      – Кирк! – окликнул Колот в интерком. – Готовьтесь к аварийному приземлению!
      Как раз когда он дотянулся до управления сенсорами, чтобы найти возможный участок для посадки, Колот почувствовал дрожь судна, а потом, казалось, земля ушла из-под его стула. Деревья за фонарем шаттла начали принимать угрожающие размеры.
 

 
      – Красная тревога!
      Голос компьютера «Энтерпрайза» был почти заглушен сигналом тревоги, когда освещение на мостике стало темно-красным. Спок развернулся в капитанском кресле, чтобы посмотреть на научную станцию, за которой на протяжении нескольких часов неотрывно работали Чехов и Лорта. Они воспользовались преимуществом обычно спокойной ночной дежурной смены звездолета.
      – Мистер Чехов? – окликнул он.
      Когда компьютер автоматически заглушил аварийные сирены, Чехов сказал:
      – Обнаружен луч транспортера. Сенсоры пытаются отследить его.
      Два офицера службы безопасности настроили сенсоры так, чтобы сканировать сигнатуру клингонского транспортера, который использовали во время предыдущего нападения. Тогда корабельный компьютер мог бы определить местонахождение цели луча и захватить все, что материализуется, собственными транспортерами «Энтерпрайза», чтобы потом это можно было благополучно транспортировать как можно дальше.
      И что было гораздо важнее, корабельный компьютер и сенсоры получали всю информацию необходимую, чтобы отследить луч транспортера до исходной точки. Глаза Спока уставились на верхний монитор, показывающий технические схемы «Энтерпрайза» и «Тертоса». Пульсирующие синие перекрестия пробежались по изображениям обоих кораблей, и через секунду точка на корпусе «Тертоса» на дисплее засветилась и увеличилась.
      – Там, на вторичном корпусе, – сказала Лорта, указывая на монитор.
      Чехов добавил:
      – Это около инженерной секции. – Его голова в тревоге дернулась. – Это еще одна клингонская торпеда, сэр.
      – Открыть канал на «Тертос», – приказал Спок, возвращаясь к командной зоне, и двинулся, чтобы встать перед рулевой консолью.
      Через секунду картина космоса, изображенная на главном экране мостика, сменилась на изображение капитана К’трана.
      – Капитан, – сказал Спок, – на внешний корпус вашего корабля возле инженерной секции было транспортировано еще одно взрывное устройство. Я предлагаю немедленную эвакуацию. – Он оглянулся на Чехова и спросил. – Мистер Чехов, вы засекли транспортером торпеду?
      Ударив руками по консоли, Чехов, прежде чем ответить, выругался на родном русском языке.
      – Отрицательно. Торпеда снабжена транспортным ингибитором.
      На видовом экране в поле зрения попал Монтгомери Скотт. Инженер помогал команде «Тертоса» с ремонтом после последнего нападения, с толком используя опыт, который он получил, работая с клингонскими технологиями все эти годы.
      – Тягловый луч, – предложил Скотти. – Вы достаточно легко сможете сдернуть эту бестию.
      – Согласен, – сказал Спок, уже поворачиваясь, чтобы отдать надлежащий приказ.
      Лейтенант, управляющая рулем, ввела указания в свою консоль, но через несколько секунд покачала головой.
      – Никакого эффекта, сэр, – сообщила она. – Что бы там ни мешало транспортеру, оно должно быть также мешает тягловому лучу.
      К’тран на экране сказал:
      – Капитан Спок, вы можете воспользоваться своим оружием и уничтожить торпеду?
      Лорта отвернулась от научной станции.
      – Капитан, это может взорвать ее. Учитывая место, в котором размещена торпеда, она может нанести серьезный ущерб инженерной секции. Если поле сдерживания антивещества разрушится, весь корабль будет уничтожен.
      Ее прервал сигнал с пульта.
      – Сенсоры проследили сигнал транспортера, – сказал Чехов. – Он исходит с самого «Тертоса».
      – Что-нибудь указывает на то, когда взорвется торпеда? – спросил Спок.
      Прежде чем ответить Чехом сверился с показаниями сенсоров.
      – Никаких свидетельств присутствия часового механизма. Хотя в снаряде есть приемопередатчик. Возможно бомба ждет дистанционного сигнала детонации.
      – Может быть мы сможем помешать бомбе получить этот сигнал? – предложила Лорта.
      – Возможно, – сказал Спок. – Если приемопередатчик не защищен, как остальная часть торпеды.
      Скотти с видового экрана сказал:
      – Мы не можем рисковать, мистер Спок. Мы должны стряхнуть эту штуку с корпуса.
      Если бы такое исходило от кого-то другого, Спок счел бы это заявление порождением необузданной эмоциональности. Однако он никогда не считал, что инженер может необдуманно выдвигать предложения.
      – У вас есть предложение, мистер Скотт?
      Едва торпеда дематериализовалась с платформы грузового транспортера, как Аг’хелл приступила к сокрытию следов своей деятельности. Как и прежде ей пришлось принять тщательно подготовленные меры, чтобы удалить все следы своих действий из регистрационного журнала безопасности, содержащегося в главном компьютере «Тертоса».
      Она вытащила коммуникатор из отделения в своем широком кожаном поясе, и активировала его. Все что ей нужно было сделать, настроить устройство на нужную частоту и открыть канал. Был риск, что ее вызов могут проследить, но он был неболшим. Аг’хелл проинструктировала корабельный компьютер воздержаться от занесения в журнал ее исходящего сигнала, и снова использовала свой обходной код. Когда ее дела здесь будут закончены, не останется никакой записи о ее сообщении, о переданном явно случайно сигнале вызова. Калджаг тотчас же узнает, что торпеда установлена, и что он может взорвать ее по своей команде.
      Аг’хелл настроила поле торпеды так, чтобы опасность для систем антиматерии «Тертоса» свести к минимуму, а значит предотвратить полное разрушение корабля. Но повреждения, вызванные торпедой, все же будут разрушительными, учитывая размещение снаряда около области корабля с высокой концентрацией команды. Жертвы будут огромные, и корабль будет поврежден.
      Она знала, успешное выполнение этого удара было крайне рискованным. Если результаты будут столь же блеклыми, как и результаты первых двух нападений, она была неуверенна, что получит еще одну возможность до окончания конференции, в противном случае члены Совета, приказывающие им, решат разорвать связь со своими оперативниками. Полностью.
      – Не двигайтесь.
      Аг’хелл обернулась на звук голоса, и увидела массивную фигуру капитана К’трана, заполнившую дверной проем. По бокам от него стояли Лорта и зеслянин, офицер службы безопасности с «Энтерпрайза». Все трое были вооружены.
      – Все кончено, Аг’хелл, – сказала Лорта. – Мы знаем, что за саботажем стоите вы.
      Аг’хелл никогда не сдавалась так легко.
      – О чем вы говорите?
      Хотя мысленно она восстановила в памяти свои шаги. А не оставила ли она улику, которую обнаружили эти двое? У нее был фальшиый инвентарный отчет, указывающий колличество и статус торпед на корабле. Этот отчет вовлек офицера по снабжению, и К’тран приказал бросить его в камеру до предстоящего суда и казни. Она проделала те же самые действия с регистрационными журналами транспортера и связи, чтобы скрыть свои следы. Разве она могла оставить какой-либо след (если она его действительно оставила), который привел к ней?
      Ее рука, сжимающая коммуникатор, была частично прикрыта ее телом. Почти незаметно переместив большой палец по знакомой лицевой панели устройства, она сумела незаметно нажать кнопку.
      – Вы можете благодарить лейтенанта Коннорса с «Энтерпрайза», – сказал Чехов. – Это была его идея, установить дополнительную идентификационную метку на все входящие в компьютер сообщения. Запросы, которые вы делали, чтобы обновить журналы оружейного склада и транспортера, кодировались уникальной меткой, опознающей терминал доступа, которым вы пользовались, и который, так уж случилось, находился в вашей каюте.
      Маленькая охранная надзорная программа для главного компьютера «Тертоса» была последней задачей специалиста по компьютерам с «Энтерпрайза».
      – Эта программа так же зафиксировала запрос, который вы сделали с этого пульта транспортера всего несколько минут назад, чтобы удалить все доказательства сообщения, которое вы собирались сделать, – добавила Лорта.
      Аг’хелл была поражена, что оказалась не в состоянии предугадать такую уловку. Можно было спорить, что этот неверный шаг был понятен, поскольку большинство клингонов, служивших на борту с, – добавила Лорта.зопасносудов флота, обладали совсем незначительными познаниями в обладали совсем незначительными программировании. Такая работа обычно оставлялась обслуживающему персоналу, когда корабль прибывал на ремонтные станции. Она не предугадала вероятность того, что инженер по компьютерам из Звездного флота окажется настолько опытным в клингонсом языке программирования. Она сделала мысленное примечание включить это в свой отчет; она допускала, что проживет достаточно долго, чтобы сделать это.
      – Умно, – сказала она поднимая коммуникатор, который все еще лежал в ее руке. – Но не достаточно умно.
      Прежде чем кто-то смог отреагировать, большой палец Аг’хелл вдавил кнопку передачи.
 

 
      – Позвольте мне сказать, что достижения последних нескольких дней одни из самых приятных в моей карьере. Живя в эпоху, в которой война с Клингонской Империей всегда была явной возможностью, радостно видеть, что мирные отношения достижимы. Я надеюсь, что наши народы и дальше будут полагаться на дело, которое мы начали сегодня.
      В ответ на высказывание посла Кетрин Джокуэл конференц-зал взорвался аплодисментами. Речь дипломата Федерации отметила окончание мирного саммита. Мнения в комнате объединились в том, что независимо от того, удачным или нет будет продолжение усилий, затраченных на протяжении последней недели, это не заглушит положительного ощущения успеха, пропитавшего атмосферу конференции.
      Стоящий чуть позади и справа от Джокуэл, посол Калджаг почувствовал, как завибрировал спрятанный в его одеждах коммуникатор. Он установил устройство в тактический режим, чтобы заглушить нормальный, слышимый звук, испускаемый устройством при получении входящего сообщения. Притворяясь, что слушает речь посла Джокуэл, Калджаг почувствовал, что вибрация коммуникатора прекратилась, а затем началась снова. Эта схема повторилась еще три раза, завершив последовательность, которой так боялся клингон.
       Что- то пошло не так. Взрывайте торпеду. Его первым инстинктивным желанием было грохнуть по коммуникатору и послать сигнал, который взорвет торпеду, но он понимал, что это было бы глупо. Теперь больше чем когда-либо он не мог позволить себе привлечь к себе внимание.
      С притворной небрежностью Калджаг пошарил рукой в кармане своей мантии, пока не нащупал коммуникатор. Удерживая свой взгляд на аудитории пока посол Джокуэл продолжала говорить, он пальцами нащупал кнопку управления активацией предарительно запрограммированной последовательности, которая будет передана на принимающее устройство в оболочке торпеды. Через секунду все будет закончено.
      – В завершении, – продолжала Джокуэл, – я хотела бы сказать, что я…
      Слова посла застряли в горле, и всеобщее внимание обратилось в центр комнаты, где появились четыре колонны транспортирующейся энергии. Они превратились в фигуры Спока, К’трана, Чехова и Лорты. Все четыре офицера были вооружены, и едва закончилась их материализация, они обернулись и нацелили свои фазеры на Калджага.
      – Посол, пожалуйста не двигайтесь, – сказал Спок. – Вы арестованы.
      – Черт возьми, что происходит? – потребовала Джокуэл, не делая попыток скрыть свое недовольство.
      И она была не одинока, поскольку слушатели начали высказывать свое удивление и неодобрение этим вмешательством. Замешательство утихло, когда главный вход в конференц-зал открылся, и через него начали входить вооруженные офицеры Звездного флота и клингоны.
      Спок не ответил Джокуэл: он отвернулся, чтобы убедиться, что его приказ очистить помещение выполняется. Только Толадал, поднявшийся со своего места, отказался уйти. Чехов посмотрел на Спока в поисках поддержки, и вулканец кивнул, разрешая помощнику посла остаться. Только сделав это он переключил внимание на Джокуэл.
      – Прошу прощения за вторжение, посол. Должен сообщить, что мы нашли нашего саботажника.
      – Посол Калджаг? – спросила Джокуэл глухим от недоверия голосом.
      – Это возмутительно! – ответил Толадал с равным недоверием. – Капитан Спок, не можете же вы быть серьезным.
      – У нас есть доказательства, – сказал К’тран, шагая вперед. – Мой собственный первый офицер призналась, что была шпионкой, работающей на кого-то в Высшем Совете. Мы обнаружили ее вмешательство в компьютерные отчеты «Тертоса», когда она маскировала свои действия, в том числе и два террористических нападения на мое судно. – Он поднял коммуникатор, чтобы его все могли увидеть. – Она воспользовалась этим, чтобы связаться с послом всего несколько минут назад, однако мы смогли заглушить ее коммуникационный сигнал. Как только мы арестовали Аг’хелл, то сами вышли на связь, и наши сенсоры определили, что сообщение получил посол Калджаг.
      – У посла есть средство, чтобы взорвать торпеду, прикрепленную к корпусу «Тертоса», – сказал Спок.
      Глаза всех в конференц-зале уставились на Калджага, чье выражение лица оставалось нейтральным, совсем как тогда, когда прибыли Спок и остальные.
      – Посол, – сказал Толадал с мольбой в голосе, – пожалуйста, разоблачите эту ложь!
      Вместо ответа Калджаг внезапно бросился. Он рывком высвободил левую руку из своих одежд, и свет вспыхнул на полированном лезвии д’к тага. Когда он шагнул за спину Джокуэл, его правая рука взметнулась, и он предплечьем обхватил горло посла. Когда Калджаг приставил лезвие огромного ножа под ее левое ухо, Спок и остальные смогли увидеть в его правой руке коммуникатор.
      – Вы опустите оружие, или я убью ее и взорву бомбу.
      Никто не двинулся. Все оружие осталось направленным на помост, хотя Спок был уверен, что никто из них не сможет точно выстрелить. Изучив лицо клингона Спок решил, что обнаружил неуверенность.
      – Не стреляйте, – приказал он.
      – Оглушите их обоих, – возразил К’тран. – А потом заберите у него коммуникатор.
      Спок покачал головой.
      – Нам нет нужды забирать коммуникатор, капитан, потому что он не в состоянии послать торпеде сигнал о взрыве. Однако посол Джокуэл все еще может пострадать от ножа, даже если мы оглушим их обоих.
      – Вы лжете, – произнес Калджаг, подчеркнуто поднимая коммуникатор. – Вы не могли обнаружить наши действия и в то же время защититься от них.
      Несмотря на угрожающий ей нож, Джокуэл оставалась сдержанной.
      – Калджаг, это не имеет смысла. Вы так же как и я упорно трудились, чтобы этот саммит имел успех.
      – После всех благ, которые мы получили от нашей работы здесь, – добавил Толадал, – почему вы пытаетесь уничтожить все это? Что может стоить принесенных в жертву жизней клингонских воинов?
      – Не я планировал убийства, – ответил Калджаг. – Я не наемный убийца.
      – Это очень заметно, – насмешливо сказала Лорта. – Настоящий клингонский шпион преуспел бы там, где вы последовательно терпели неудачу.
      Калджаг кивнул.
      – Не буду с этим спорить. У меня не было выбора ни в совершенных нападениях, ни в выборе целей.
      – Разве вы марионетка? – спросил К’тран. – Кто управляет вами?
      Калджаг несколько секунд молчал, уставив глаза в пол. У Спока возникло отчетливое ощущение, что клингон взвешивает последствия своего ответа. Наконец Калджаг поднял взгляд еще раз, и произнес единственное слово.
      – Комор.
      Спок вспомнил, что Комор был членом клингонского Высшего Совета в должности и звании, которые он удерживал много лет.
      – Невозможно! – рявкнул К’тран. – Комор никогда не предал бы Империю, занимаясь такой трусливой тактикой.
      Лицо Калджага стало рассерженным, когда он ответил.
      – В персональных файлах моего компьютера есть доказательства. Пусть ваш офицер охраны проверит их подлинность. Меня контролирует Комор, как вы это описали, потому что он угрожал убить мою семью. – Он изучил лица тех, кто теперь в молчании стоял перд ним, оценивая каждое его слово. – Мою жену и троих детей, один из которых недавно рожденный сын. Комор угрожал убить их всех, если я не буду повиноваться его приказам.
      – Ему это не удасться, посол, – сказал Спок. – Мы арестовали лейтенанта Аг’хелл. У нас также есть ее личные компьютерные файлы. И у нас есть все необходимые доказательства, чтобы разоблачить этот заговор. Если вы раните посла Джокуэл, вы подорвете все, чего достигли здесь.
      – А как же моя семья? – потребовал Калджаг. – Как вы сможете гарантировать их безопасность?
      Именно Толадал предложил возможный ответ.
      – В Совете есть кое-кто, кто может стать вашим союзником.
       Ну конечно, подумал Спок. Горкон, тот кто послал Колоту информацию о «Гагарине», и кто поддержал спасательную операцию. За прошедшую неделю Толадал не раз высоко отзывался о нем, и Спок достаточно изучил помощника посла, чтобы прийти к выводу, что член Совета был порядочным и честным человеком.
      – Мы можем связаться непосредственно с Горконом, – продолжил Толадал. – Он позаботиться о том, чтобы вашу семью уберегли от опасности.
      Нож дрогнул, и Спок бросил взгляд налево, чтобы увидеть, не собирается ли К’тран воспользоваться этим моментом слабости, и не попытается ли выстрелить в посла. К счастью он этого не сделал, и секунду спустя терпение Спока было вознаграждено, когда Калджаг опустил нож. Он отпустил Джокуэл, и на глазах у всех медленно двинулся к главному столу и опустился на свое место. Его плечи заметно поникли, когда он положил на стол свой коммуникатор и нож.
      – Я просто хотел защитить свою семью, – прошептал он ни к кому не обращаясь. – Что я сделал? Сколько погибло из-за моих действий? И сколько еще умрет, пока закончится это безумие?
      Потом он повернулся к Споку.
      – Капитан, Комор и другие члены Совета очень обеспокоенны тем, что Колот и ваш капитан Кирк преуспеют в их миссии по возвращению заключенных Федерации, удерживаемых на клингонской территории. Если это случится, то это наделает шума в Клингонской Империи и может закончиться переворотом в Совете. Они сделают что угодно, чтобы не допустить этого.
      – О чем он говорит? – спросила Джокуэл, пристально уставившись на Спока. – Во что ввязался капитан Кирк?
      Спок потратил несколько следующих минут на передачу информацию о гибели «Гагарина» и последующем открытии, что кое-кто из его команды стали пленниками Империи. Замешательство на лице Джокуэл переросло в потрясение, когда Спок описал миссию, которую предпринял капитан Кирк с помощью Колота, чтобы найти и спасти хотя бы некоторых из выживших со злополучного корабля.
      – Они не могут допустить, чтобы информация стала достоянием общественности, особенно если они хотят остаться у власти, – сказал Калджаг. – Слишком многие клингоны осудили бы Кеша, Комора и их партнеров, и стали бы бороться за их отстранение от власти.
      Спок ответил:
      – Должно быть Комор решил, что если во время того, что должно было быть мирной встречей между представителями Федерации и Империи разразится межзвездный инцидент…
      – То это даст Кешу и Комору время подчистить свои дела, – закончил К’тран его мысль. – Кроме того, если они смогут захватить Кирка в нашем пространстве, они обвинят Федерацию в использовании мирной конференции в качестве прикрытия для начала тайной шпионской миссии. Они даже объявят Колота предателем Империи, чтобы сделать обман более правдоподобным. – Верхняя губа капитана «Тертоса» скривилась от отвращения. – Трусы.
      – Я не понимаю, посол, – сказал Толадал, – почему все-таки вовлекли вас? Если лейтенант Аг’хелл была шпионкой, работающей на Комора, зачем ей понадобились вы, чтобы подложить бомбы?
      Калджаг тяжело вздохнул, словно почувствовал облегчение от того, что может наконец-то признаться в своих грехах.
      – Восемь лет назад я был судьей, одним из нескольких, которые заседали в суде над командой корабля Звездного флота. Это был суд только по названию, потому что члены Высшего Совета, особенно канцлер Кеш и Комор, уже решили их окончательную судьбу. Они не собирались возвращать пленников. Когда я ушел в политику, то постарался забыть этот неприятный эпизод. Я работал в дипломатическом корпусе. Мы содействовали отношениям с Федерацией до такой степени, что изобличили действия Совета, произошедшие много лет назад, и принесшие больше вреда, чем пользы. Кеш и Комор знают, что течение меняется, и что мир с Федерацией неизбежен. Единственный путь, на котором у них есть надежда остаться у власти: принять изменившуюся реальность и выбрать для себя такую позицию, чтобы выиграть несмотря на изменения, которые наверняка затронут наше общество.
      – А это означает стереть любые доказательства того, что в клингонском пространстве содержатся пленники из Федерации, – сказал Чехов.
      – Именно. Тот факт, что я присутствовал на мирном саммите был причислен к дополнительным преимуществам. Я один из немногих клингонов, кто знает, что офицеры Звездного флота удерживаются незаконно.
      Калджаг переключил свое внимание на Спока.
      – Капитан, вы должны знать, что Комор послал военный корабль за Колотом и вашим капитаном с приказом уничтожить тюрьму на Пао’ла. Не останется никаких доказательств существования заключенных.
      – О господи! – Выражение лица Джокуэл отразило абсолютный ужас. – Они приказали убить столько людей, чтобы просто сохранить свою тайну?
      – Они не остановятся ни перед чем, посол, – ответил Калджаг. – Даже если Колоту и капитану Кирку удастся спасти кого-нибудь из ваших людей, им не позволят покинуть клингонское пространство живыми.
      Лицо Джокуэл теперь стало маской чистой ярости.
      – Мы должны что-то сделать. Мы не можем оставаться в стороне в то время как коррумпированные политики совершают свои отвратительные преступления.
      Разговор был прерван сигналом коммуникатора Спока.
      – Спок слушает, – произнес он в устройство, щелчком открыв сетку антенны.
      – Капитан, – сказал лейтенант Клэв, андорец, офицер по коммуникациям, работающий в гамма-смену. – Сенсоры обнаружили изменения в характеристиках торпеды. Она активировалась.
      Взгляд Спока переместился, сконцентрировавшись на коммуникаторе Калджага, который оставался нетронутом с тех пор, как посол отложил его.
      – Она активировалась сама собой? – Голос К’трана был переполнен недоверием.
      Чехов ответил:
      – Либо торпеда была снабжена предохранителем, спроектированным так, чтобы устройство запуска взрыва срабатывало после заданного промежутка времени.
      Шокированный Калджаг спрыгнул со своего стула.
      – Я этого не делал! Было оговорено, что я сам должен был послать сигнал.
      – Аг’хелл, – сказала Лорта. – Должно быть это она.
      Спок взялся за свой коммуникатор.
      – Мистер Клэв, сколько осталось времени до взрыва?
      – Неизвестно, сэр. Мы сейчас пытаемся определить это сенсорами.
      – Соедините меня с мистером Скоттом.
 

 
       В ближайшие дни найду более легкий способ зарабатывать на жизнь. Так быстро как позволяли большие магнитные ботинки, Скотти шел по корпусу «Тертоса», и шлем его звезднофлотовского скафандра повторял звук его собственного дыхания. Рядом с ним К’вир, инженер «Тертоса», маневрировал таким же образом. Транспортер судна высадил их в двадцати метрах от торпеды, на вполне достаточное расстояние от взрывчатки, чтобы они смогли получше рассмотреть устройство, прежде чем приблизиться к нему. Скотти просканировал бомбу своим трикодером.
      – Да, верно, она активирована. Чехов был прав, в корпусе есть трансивер, но думаю я смогу до него добраться.
      – Такая попытка может вызвать взрыв, – сказал К’вир.
      – Да, торпеда может быть сконструирована таким образом, чтобы взорваться, если мы попытаемся вмешаться. Думаю наш первоначальный план все еще самый безопасный.
      Хотя Чехову и Лорте удалось обнаружить и блокировать частоты Аг’хелл и заранее подготовленный сигнал с коммуникатора Калджага, Скотти был неспособен расслабиться до тех пор, пока не избавится от самой торпеды. И хотя все было обдумано, я все же предпочел бы оказаться в пабе на Аргелиусе.
      – К тому же этот способ займет меньше всего времени, – добавил К’вир, доставая из-за пояса резак, который он захватил с собой.
      Чтобы убрать торпеду, Скотти и К’виру нужно было вырезать определенную секцию корпуса вокруг бомбы, достаточно большую, чтобы силовой луч «Энтерпрайза» мог захватить его не вызвав детонации ингибитора в корпусе торпеды. К’вир проследил за тем, чтобы все секции в этой области корпуса были эвакуированы, а перегородки запечатаны и загерметизированы, чтобы минимизировать возможные повреждения внутри корабля.
      Разрезание корпуса клингонского корабля продвигалось медленно. Хотя обшивка была сделана не из три-титана, как у звездолетов Федерации, ее материал все равно был неподатливым, и без сомнения был выбран за его способность выдерживать в боевой обстановке даже оказавшись незащищенным. Это работа была утомительна, и представляла серьезную угрозу, потому что торпеда могла взорваться в любой момент. Скотти, проводя своим резаком по поверхности корпуса ?Тертоса,?мать об этом, концентрируясь вместо этого на в любой момент. ля. старался не думать об этом, концентрируясь вместо этого на сиюминутной задаче. Некоторое время дело продвигалось без происшествий, и оба инженера работали не отрываясь.
      Хотя Скотти не мог слышать сигнал тревоги своего трикодера, он пристегнул его к предплечью так, чтобы видеть дисплей устройства. Благодаря этому Скотти по свету индикатора увидел, что его трикодер обнаружил то, на что он его запрограммировал, и чего надеялся избежать. Инженер выругался по шотландски прежде чем сказать К’виру:
      – Она все равно активировалась. Никакого сигнала не поступало, а значит бомба была запрограммирована на какого-то рода задержку.
      – Есть ли способ определить сколько у нас времени? – спросил К’вир, все еще концентрируя внимание на надрезе, который он проделывал в корпусе «Тертоса».
      – Да, но нужно время чтобы перенастроить трикодер, а я предпочитаю тратить время на дело.
      Он настолько сосредоточился на своей работе, что когда в его ушах проревел голос Спока, то он подумал, что мог бы запросто словить сердечный приступ.
      – Спок Скотту. Мы обнаружили активацию торпеды. Сенсоры корабля определили, что до детонации осталось пять минут тридцать шесть секунд. Срочно готовьтесь к транспортировке на «Энтерпрайз».
      Скотти обменялся с К’виром взглядами. Оба инженера знали, что если торпеда взорвется оставшись прикрепленной к корпусу, повреждения на «Тертосе» будут значительными, даже если допустить, что система сдерживания антивещества на корабле переживет этот взрыв.
      – Мы почти закончили, – сказал К’вир, продолжая работать.
      Скотти этого было достаточно.
      – Мистер Спок, эвакуируйте секции вторичного корпуса корабля. Мы продолжим работу.
      – Мистер Скотт, я считаю этот курс действий опрометчивым.
      – Как скажете, но я предпочитаю проводить время помогая с ремонтом корабля, а не наблюдать за тем, как его разнесет на куски. У нас есть пять минут, и я собираюсь ими воспользоваться. Держите наготове тягловый луч и комнату транспортации, чтобы забрать нас. Взрыв может оказаться достаточно мощным.
      Пока инженеры продолжали работать своими резаками, а Скотти проводил это время желая, чтобы металл корпуса резался быстрее, в коммуникационной системе на несколько секунд восцарила тишина.
      – Согласен, – наконец ответил Спок. – И тем не менее предлагаю вам работать быстрее. Будет очень плохо, если мне придется объяснять капитану вашу смерть.
      На научной станции мостика «Энтерпрайза» Спок вызвал данные сенсоров о торпеде, которая все еще была прикреплена к корпусу «Тертоса». Сканирование снаряда показало присутствие серьезно защищенной зоны. Будь у него больше времени, он смог бы найти способ проникнуть сенсорами сквозь защиту. Но такая задача бесспорно заняла бы больше четырех минут четырнадцати секунд, оставшихся до взрыва.
      – Сэр, – окликнул от станции комуникации лейтенант Клэв. – Капитан К’тран послал сообщение с «Тертоса». Он сообщает, что лейтенант Аг’хелл оказалась несговорчивой в предоставлении информации о том, как разрядить торпеду.
      Спок иного не ожидал. Будучи опытной шпионкой Аг’хелл без сомнения обладала навыками, необходимыми чтобы гарантировать, что она не выдаст никакой ценной информации. Он услышал шипение дверей турболифта за спиной, и обернулся, чтобы увидеть, как на мостик входят Чехов и посол Джокуэл. Спок отметил обеспокоенное выражение лица посла, в то время как Чехов выглядел просто уставшим.
      – Лейтенант Лорта и посол Калджаг все еще на звездной базе, сэр, – сказал Чехов Споку. – Посол взят под стражу службой безопасности станции, пока этот инцидент не будет полностью расследован. Адмирал ЛеГер передает его привет.
      Джокуэл вышла из ниши турболифта.
      – Я собираюсь высказаться в защиту Калджага. Наши достижения не должны быть омрачены его злополучной причастностью к этому делу, особенно если учесть, что его вынудили.
      Спок соглашаясь кивнул. После просмотра версий проекта соглашения, которые составили Джокуэл и Калджаг, ему стало очевидно, что клингонский посол был предан мирному процессу несмотря на ту роль, которую он сыграл в акте саботажа. Спок не сомневался, что Джокуэл сможет убедить любую федеральную комиссию по расследованию в содействии Калджага. Но сейчас у Спока были более неотложные дела. Джокуэл казалось тоже почувствовала это.
      – Капитан, а вы бы смогли дезактивировать торпеду?
      – Нет, посол, – ответил Спок. – Учитывая ограничение по времени, наш единственный выход – довериться опыту мистера Скотта и инженера «Тертоса».
      Двери турболифта открылись снова, на сей раз пропустив на мостик Маккоя. По наблюдениям Спока доктор, казалось, был в своем обычном возбужденном состоянии, что подтвердилось, когда Маккой заговорил.
      – Я только что услышал, что Скотти отправился наружу в скафандре, чтобы оторвать торпеду с корпуса того корабля. И чья была эта идиотская идея?
      – Это была идея мистера Скотта, – ответил Спок.
      Маккой был совсем не рад услышать это подтверждение.
      – А кто-нибудь побеспокоился сообщить ему, что эта чертова штука может взорваться?
      – Он знает о риске, доктор. И тем не менее он дает нам единственный жизнеспособный шанс справиться с ситуацией.
      Спок знал, что Маккой просто озвучил свое беспокойство за друга, но эмоциям нельзя было позволить затуманить проблему. Времени было мало, а дилемма, с которой они столкнулись, быстро приближалась к критическому состоянию. Повернувшись к одному из хронометров мостика, Спок увидел, что до взрыва остались всего две минуты восемь секунд. Почти.
      Начав от точки около головы торпеды и двигаясь в противоположных направлениях, Скотти и К’вир начали вырезать одну из сторон неровного прямоугольника. Они работали так, чтобы соединиться снова на противоположном конце снаряда, и Скотти видел, что теперь их отделяли всего несколько метров. Скотти сверился со своим трикодером.
      – Осталась одна минута двадцать семь секунд. Как продвигается, парень?
      К’вир ответил не поднимая глаз.
      – Чтобы закончить надрез нам понадобится почти минута, – сказал он, продолжая работать.
       Проклятье!Скотти знал, что даже если они с К’квиром смогут закончить отсоединение секции корпуса, «Энтерпрайзу» все равно придется убрать торпеду подальше от клингонского судна до того, как она взорвется. Вблизи взрыв все еще мог нанести огромные повреждения«Тертосу», чьи щиты нельзя было поднять пока тягловый луч не уберет бомбу достаточно далеко. Они не укладывались во время, совсем немного.
      Краем глаза он уловил движение, и, повернув голову, увидел «Энтерпрайз», движущийся в их направлении. Он оценил расстояние в двести километров, и громадный звездолет быстро сокращал дистанцию. Зачем Спок так близко подвел звездолет?
      Ну конечно! Он хочет использовать щиты «Энтерпрайза», чтобы защитить «Тертос» на тот случай, если они не смогут убрать торпеду за собственный защитный периметр клингонского корабля.
      – Будьте благословенны, Спок. Я знал, что могу на вас рассчитывать.
      – Вы должны расчистить место прежде, чем мы сможем задействовать луч, – ответил Спок. – Сорок пять секунд до взрыва. Будьте готовы к транспортировке на борт.
      Скотти посмотрел на корпус и увидел, что разрезать осталось меньше двух метров. И не было никакой возможности окончить работу за оставшееся у них время.
      – Парень, это нужно сделать. Мы должны разделаться с этим.
      Скотти прикинул, что «Энтерпрайз» приблизился примерно на пятьдесят-шестьдесят километров. Он был уверен, что при полной мощности своих щитов судно сможет противостоять всей тяжести взрыва.
      К его чести К’вир не позволил даже приближению «Энтерпрайза» отвлечь себя от своей задачи. Все еще продолжая резать своим факелом неподдатливую обшивку корпуса, он сказал:
      – На таком расстоянии тягловый луч вашего корабля должен быть откалиброван настолько точно, чтобы избежать дальнейшего повреждения окружающего корпуса или внутренних отсеков. Каждый сантиметр который мы прорежем поможет им.
      Хотя он почти слышал, как тикают в его голове секунды, Скотти знал, что клингон прав. Если бы ситуация изменилась в корне, он бы боролся с таким же упорством, чтобы спасти «Энтерпрайз».
      – Пусть ваш корабль активирует свой луч, – сказал К’вир, все еще проводя своим резаком по корпусу.
      Скотти передал приказ, и секунду спустя почувствовал силу луча, который замкнулся на частично отсоединенной секции обшивки корпуса, и его тепло-золотистый свет окутал область, которую отрезали они с К’виром. Хотя конечно звук здесь не был слышен, инженер представил, что слышит, как протестует металл, раздираемый мощью звездолета. Очевидно Спок сдерживал полную силу луча, учитывая хрупкость тел двух инженеров, а также из-за потенциального вреда, который мог причинить луч самому «Тертосу».
      Однако Скотти все-таки увидел, как движется частично отсоединенная секция обшивки, как начинает отрываться от корпуса. К’вир продолжал резать медленно освобождая секцию сантиметр за сантиметром. Но все это требовало слишком много времени.
      – Спок, увеличте мощность, – окликнул Скотти в коммуникатор своего шлема. Потянувшись чтобы схватить К’вира за руку, он сказал клингону. – Нам пора уходить. Позволим «Энтерпрайзу» убрать это отсюда.
      Инженеры выбрались на простор, двигаясь так быстро, как позволяли им их громоздкие скафандры и намагниченные ботинки. За своей спиной Скотти почти чувствовал, как тягловый луч «Энтерпрайза» увеличивает мощность на почти отсоединенной секции корпуса. Он обернулся вовремя, чтобы увидеть, как оторвалась пластина корпуса с прикрепленной к ней торпедой, окутанная непреклонной хваткой луча.
      Все что теперь оставалось сделать, так это отбуксировать взрывчатку за пределы защитного периметра клингонского корабля, так, чтобы «Тертос» мог поднять свои щиты. Хватит ли им на это времени? Скотти бросил взгляд на трикодер, все еще привязанный к его предплечью. Пять секунд.
      – «Энтерпрайз»! Поднимайте нас…
      – … на борт!
      Едва комната транспортации отвердела вокруг них, как Скотти почувствовал предательскую вибрацию палубы. Это была не сильная, едва заметная дрожь, но инженер за эти годы чувствовал движение палубы «Энтерпрайза» под своими ногами достаточно часто, чтобы понять, что за пределами корабля произошел взрыв. Тот факт что он вообще почувствовал что-либо несмотря на щиты было доказательством того насколько близко произошел взрыв.
      – Комната транспортации, – прозвучал из интеркома голос Спока. – Вы их забрали?
      За защитной перегородкой, которая ограждала пульт транспортера, телларит, стоящий за станцией, ответил:
      – Да, сэр. Капитан Скотт и лейтенант К’вир благополучно прибыли на борт.
      – Мы сделали это, Спок? – спросил Скотти.
      – Подтверждаю. Торпеда взорвалась за пределами наших щитов. «Тертос» не смог вовремя поднять свои экраны, поэтому мы растянули наши, чтобы защитить его. Ни с одного судна нет сообщений ни о каких повреждениях, мистер Скотт.
      Только тогда Скотти позволил себе вздох облегчения, отсоединяя замки на шлеме своего скафандра.
      – Чтож, похоже я еще не исчерпал свою удачу.
      Инженеры помогли друг другу выбраться из скафандров, после чего Скотти позволил себе роскошь присесть на платформу транспортера. Он как раз прислонился спиной к переборке, когда дверь в комнату с шипением открылась, пропуская Спока и посла Джокуэл.
      – Джентльмены, – сказала посол, – ваши сегодняшние действия были воистину образцовыми. В добавок к тому что вы спасли «Тертос», вы добавили финальную положительную нотку в эту мирную конференцию. Ваша способность работать вместе несмотря на идеологические различия наших народов достойна подражания.
      – Мы что действительно сделали все это? – спросил Скотти у К’вира.
      Клингон кивнул.
      – Похоже на то.
      Громко вздохнув, Скотти вытер лоб и покачал головой.
      – Я и в самом деле становлюсь слишком стар для таких глупостей.
      – Не похоже чтобы возраст отразился на ваших способностях, – заметил К’вир. – Думаю вам стоит продолжать исполнять свои обязанности, пока вы на это способны.
      – Согласен, – добавил Спок. – Самое логичное наблюдение.
      Джокуэл переключила свое внимание на Спока.
      – Капитан, но еще остается вопрос о капитане Кирке. Он все еще в опасости в клингонском пространстве. Есть ли что-то, что мы можем сделать, чтобы помочь ему?
      Спок взвесил Кирка, Сулу, и поджидающую их новую опасность. Если то что рассказал им Калджаг правда, теперь они могли беспокоиться не только об их случайном обнаружении в клингонском пространстве и осуждении за шпионаж. Теперь в дело вступили силы, активно разыскивающие их.
      – Посол, спасательная миссия нашими собственными силами в лучшем случае будет затруднительна. Даже в том маловероятном случае, если мы сможем добиться разрешения войти в клингонское пространство, мы не знаем о нынешнем местоположении капитана Кирка. В свете этого боюсь сейчас мы мало что можем сделать.
      На краткий миг Спок почувствовал благодарность за то, что здесь нет Маккоя, чтобы услышать нотку затаенного разочарования, которое почти сорвалось с его губ.
 

 
      На Джеймса Кирка охотились не впервые. Его преследовали и безжалостный Горн, и всемогущий подросток, который назвался Трелейном, и которого он втянул в примитивную игру в кошки-мышки. В подземных туннелях Януса VI за ним охотилось существо, которое поглощало твердые камни, а в центре галактики его преследовала сущность, которая с крайным высокомерием выдавала себя за Бога.
      На него охотились и клингоны, но никогда таким образом. Никогда прежде он сам не бросался очертя голову в густые джунгли далекой планеты глубоко в сердце вражеской территории без возможности связаться с теми, кто мог прийти ему на помощь. Его ненаглядный «Энтерпрайз» и его команда, которые спасали его от смертельной опасности чаще, чем он мог вспомнить, находились на расстоянии многих дней пути на максимальной варп скорости. Даже корабль Колота был вне досягаемости с приказом ждать пока не получит сигнал от шаттла, который доставил Кирка, Сулу и Колота на эту всеми забытую планету.
      Теперь Кирк надеялся только на то, что ?Гал’таг? перехватит сигнал, испускаемый аварийным маяком челнока. Сражаясь с умирающим управлением весь путь до земли, Сулу и Колот сумели приземлить смертельно поврежденное судно. Потерявший свои полетные стабилизаторы челнок был не лучше летящего кирпича. Только превосходные навыки Сулу и незначительный контроль над оставшимися маневровыми двигателями корабля позволили превратить их падение на джунгли в управляемый спуск, а не в полное крушение. Но даже в этом случае приземление было твердым, и разбросало пассажиров челнока внутри корабля.
      Все пострадали от ссадин и синяков, но Ра Мхвлови пришлось хуже всех. Правая нога эфрозианина была сломана в двух местах, ко всему прочему сделав его недееспособным. Легкие, но все же прочные носилки, которые теперь несли Синак и Сулу, удерживали его вес. Кирк приказал менять несущих своего раненого товарища каждые двадцать минут, чтобы сохранить силы группы так долго, как это было возможно в давящей жаре пао’ланских джунглей. Сулу уже ввел всем триокс, чтобы помочь им дышать в душной атмосфере, а также раздал витаминные добавки всем выжившим с «Гагарина». Витамины не могли полностью скомпенсировать и без того ослабленное состояние пленников, но их должно было хватить на то, чтобы поддержать их до возвращения на ?Гал’таг?.
      Колот вел потрепанную группу через джунгли, сжимая в правой руке дисраптор. К его спине был привязан тот же самый бат’лет, которым, как заметил Кирк, он дрался с Сулу на корабле. Если жара и беспокоила Колота, он этого не показывал. У Кирка напротив пот свободно стекал по лицу, и пропитывал его тунику. Поскольку солнце только начало подниматься, капитан знал, что когда наступит день жара усилится. Колот обернулся, чтобы посмотреть через плечо на Кирка.
      – Что-нибудь есть?
      Точно также как и сотню раз до этого Кирк сверился со своим трикодером. И снова устройство не показало никаких следов преследователей. У группы беглых заключенных и их потенциальных спасителей было неплохое начало.
      Несмотря на повреждения, полученные ими во время спасательной акции, челнок все же смог перенести их почти на шестьдесят километров прежде чем Сулу и Колот были вынуждены приземлиться. Из-за повреждений, которые они нанесли единственным челноком персоналу лагеря и наземным транспортным средствам, тюремщикам чтобы устроить погоню понадобится время.
      – Я бы на это не рассчитывал, – сказал Гарровик, когда подняли этот вопрос. – Коракс не потерпит, чтобы его выставили дураком на его собственном поле. Он пойдет за нами, даже если ему придется ползти по джунглям на коленях.
      Колот, услышав имя начальника тюрьмы, вздрогнул.
      – Коракс, – сказал он, качая головой. – Так вот куда Империя сочла нужным выслать его.
      – Вы его знаете? – спросил Кирк.
      Улыбнувшись Колот ответил:
      – Он был моим первым офицером на борту ?Гр’ота? много лет назад, когда мы с вами встретились на той космической станции. – Со вспышкой озорства в глазах он добавил. – Думаю некоторые из ваших людей познакомились с Кораксом в баре на станции.
      Кирк тяжело вздохнул, вспомнив инцидент на станции К-7. Драка в баре между клингонами и членами команды «Энтерпрайза» была не слишком хорошо воспринята чиновниками Федерации на станции. Кирк тоже не был в восторге от этой потасовки, и сомневался, что когда-нибудь забудет этот день. Ему пришлось распекать группу своих офицеров словно они были командой необученных кадетов, которые провалили инспекцию казарм. Из всех неприятностей худшей было то, что всю эту кашу заварил его главный инженер.
      Воспоминания Кирка были прерваны, когда он понял, что кто-то приблизился к нему справа, и идет рядом с ним. Переместив взгляд он увидел Гарровика.
      – Вы и представить себе не можете как приятно было увидеть вас, когда мы материализовались на платформе транспортатора. Я подумал что мне привиделось.
      Капитан «Энтерпрайза» повернул голову, чтобы получше рассмотреть молодого мужчину. Годы плена не были добры к нему, отметил Кирк, изучая запавшие скулы и глаза Гарровика. Его кожа стала бледной и отдутловатой – явный результат времени, проведенного за работой в подземных шахтах. Хотя у него все еще сохранилось большинство зубов, годы неподходящего питания и зубной гигиены брали свою дань даже вопреки прогрессивным методам стоматологии Федерации. Отсутствие волос на лице и теле только подчеркивало хрупкость его облика. Кирка охватил страх от того, что Гаровик и остальные смогли выжить так долго. Заметив взгляд Кирка, Гарровик сказал:
      – Не беспокойтесь. Это выглядит хуже чем есть на самом деле. Кроме нескольких отсутствующих зубов и незначительных повреждений, мне повезло.
      – Стивен, это невероятная удача, что вы продержались так долго, – сказал Кирк.
      – Буду рад рассказать об этом всем, когда мы вернемся. – В глазах Гарровика появился блеск. – У меня есть несколько длинных историй, которые могут вам понравиться.
      Знакомые слова прозвучали в ушах Кирка, напомнив ему время, когда Гарровик был на борту «Энтерпрайза» молодым энсином прямо из Академии, и вся жизнь лежала перед ним. Теперь он стал старше, и порядочная доля благоразумия, которым он теперь обладал, была куплена невероятной ценой.
      – Клингонские тюрьмы совсем не пикник, судя по тому что мне рассказывали, – сказал Кирк. – Особенно для людей.
      Гарровик пожал плечами.
      – Коракс обычно не допускал плохого обращения с заключенными, наверное потому что это не могло служить достаточной заменой поддержанию его квоты дилития. У него не было выбора кроме как благоразумно сохранить нам здоровье.
      – Не исключено что у него были приказы проследить за тем, чтобы вам и вашей команде не причиняли никакого вреда.
      Гарровик покачал головой, и потянулся, чтобы отвести в сторону лиану, преградившую ему путь.
      – Если это и так, то этот приказ пришел только после того, как он принял лагерь. Он точно не пришел вовремя, чтобы спасти капитана Грэлв.
      Кирк кивнул, соглашаясь.
      – Я знаю о том что случилось с ней. Это была часть информации, которую предоставил нам Колот. Именно по этой причине мы отправились на поиски.
      При упоминании имени клингона выражение лица Гарровика стало вопросительным.
      – Мы подписали соглашение с клингонами или что-то еще?
      Тряхнув головой Кирк ответил:
      – Нет, боюсь что нет, хотя возможно мы наконец-то близки к этому.
      Кирк поведал о событиях, которые начались на Звездной Базе 49.
      – Значит клингоны отрицают, что все это время держали нас в плену, – сказал Гарровик. – Мы не хотели это признавать, но через некоторое время такой вывод стал казаться неизбежным. Когда живешь в вакууме много лет, легко подумать, что все о тебе забыли. Чтож, думаю я должен быть благодарен, что мама считала, что я мертв, а не в плену. Думаю это было бы ей труднее.
      Подумав об этом, он снова посмотрел на Кирка.
      – У Колота есть информация об остальной части команды? Сюда они привезли только горстку. Я всегда предполагал, что они разделили нас и разослали по разным гулагам Империи. Кроме тех кто был со мной здесь, я не слышал ни о ком с «Гагарина» начиная с момента нападения на наш звездолет.
      Кирк покачал головой.
      – У него больше ничего не было. Но теперь, когда мы знаем, что некоторые из вас выжили, у нас есть повод потребовать у Империи возвращения остальной команды.
      – Значит у нас есть еще одна причина, чтобы убраться отсюда ко всем чертям.
      Повернувшись на звук нового голоса Кирк и Гарровик увидели Сидни Элиот, идущую в трех шагах позади них. Кирк поразился ее вкрадчивому, неслышному приближению.
      – Капитан Кирк, хочу представить вам энсина Сидни Элиот, бывшую сотрудницу подразделения службы безопасности «Гагарина».
      Эллиот проигнорировала представление.
      – Капитан, вы знаете что они убьют нас всех, и не позволят нам сбежать. Они не могут допустить, чтобы их маленькая тайна вышла на свет.
      – Не думаю что все так просто, энсин, – ответил Кирк. – Если бы вы нужны были им мертвыми, они убили бы вас много лет назад. Как потенциальные заложники в большой политической игре вы намного ценнее для клингонов живыми.
      Настойчивый звуковой сигнал трикодера привлек внимания Кирка.
      – Колот, – сказал он, изучив маленький дисплей устройства. – Они приближаются.
      Когда клингон прошел назад, чтобы присоединиться к нему, Кирк поднял трикодер так, чтобы ему было видно.
      – Как скоро они нас настигнут? – спросил Колот.
      – Возможно через два часа, если мы не продолжим двигаться. Они движутся достаточно быстро. Похоже мы проделали недостаточно хорошую работу, чтобы вывести из строя их транспортники. – Кирк снова изучил результаты сканирования трикодера. – Похоже за нами следуют только две машины. – Бросив взгляд на Гарровика он спросил. – Сколько людей может нести одна такая штука?
      – Примерно дюжину, – ответил Гарровик.
      Колот окинул взглядом окружающие их джунгли.
      – Под конец здешний ландшафт заставит их идти за нами пешком, но они все равно будут двигаться быстрее нас. Нам придется остаться и сразиться.
      Нахмурившись Кирк просчитал их шансы. Он не сомневался, что клингоны найдут их. Даже при том, что они с Сулу удалили браслеты с транспондерами с лодыжек пленников, у Коракса и его людей есть трикодеры. Используя место крушения челнока как отправную точку, им не придется долго высчитывать позицию беглецов.
      Их было восемь, включая и раненого Ра Мхвлови, в то время как преследовавших их клингонов было по меньшей мере двадцать четыре. Все они были вооружены до зубов, тогда как кроме него самого, Сулу и Колота в группе беглецов никто не мог поддержать бой. Фазеры, которые они с Сулу захватили с собой и распределили среди пленников, могли помочь, но в конце концов превосходящая численность противника сработает против них.
      – Нет никакой возможности одолеть их в прямом бою, – сказал Кирк. – Нам нужно найти место для укрытия.
      Он отрегулировал настройку своего трикодера, и начал медленно поворачиваться по кругу, пока не нашел то, что искал, а потом указал на джунгли.
      – Туда. Там небольшое плато. Мы сможем использовать его как оборонительную позицию.
      Колоту эта идея претила.
      – Спрятаться и ждать, когда враги придут за нами? Что это за способ сражаться?
      – Мы должны протянуть как можно дольше до возвращения ?Гал’тага?, – ответил Кирк. – У нас нет шанса на открытом месте.
      Он не хотел добавлять, что не было никакой возможности узнать, получил ли звездолет Колота слабый сигнал бедствия, посланный поврежденным челноком.
      – Благородно умереть сражаясь за то во что веришь, – сказал Колот с ожесточением в голосе.
      Кирк ответил не сразу, вместо этого потратив несколько секунд, чтобы окинуть взглядом лица Сулу и пленников, которые к этому моменту собрались вокруг них. Он увидел в их лицах смесь страха, покорности, и решимости. Все выглядело так, словно каждый из них решил, что сегодня так или иначе будет их последний день, который они проведут на этой планете. Элиот уставилась на Кирка с видом яростной решимости.
      – Я не вернусь в эту преисподнюю, капитан. Либо я покину эту богом забытую планету, либо умру, попытаясь захватить с собой столько клингонов, сколько смогу.
      Она стиснула фазер. Кирк увидел в ее уставшем взгляде неумолимое существо, которое жило в ней все эти прошедшие годы. Он не хотел представлять тяжелую реальность, с которой столкнулись с момента их пленения молодой офицер и ее спутники. Он знал, что окажись он в их положении, то чувствовал бы тоже самое. Повернувшись, чтобы посмотреть на Колота, он сказал:
      – Моя миссия состоит в том, чтобы вывезти отсюда этих людей, Колот, и именно это я собираюсь сделать любым способом. Если это означает, что мы должны спрятаться и заманить их в засаду, то так оно и будет.
      После нескольких секунд изучения Кирка, Колот наконец кивнул, и на его губах сформировалась едва заметная улыбка.
      – Если бы это пришло от любого другого землянина, Кирк, я счел бы эти слова словами труса. Но я хорошо вас знаю. – Он свободной рукой показал на джунгли. – Ведите.
      Пока он вел свою потрепанную группу вглубь джунглей, мысли Кирка вернулись к приближающемуся сражению. Здесь не могло быть никакого компромисса, никакой пощады. Было только два возможных исхода. Либо они преуспеют, либо умрут.
 

 
      Коракс жаждал крови. В особенности он жаждал крови Колота. Он не был уверен относительно личности клингона, когда впервые увидел его через фонарь челнока. Однако прокручивая в памяти этот мимолетный образ на протяжении последних нескольких часов, Коракс пришел к убеждению, что преследует по пао’ланским джунглям именно своего бывшего командира.
      Он захватит всех проклятых патаков в этом шатле, и казнит во дворе тюрьмы, а заключенные, которых они пытались спасти, будут наблюдать за этим. Но он хотел заполучить Колота для сеннем дворе, в то время как заключенные, которых он пытался спасти, будут наблюдать за амого себя. Как бы там ни было, но судьба отдавала в руки Коракса человека более других ответственного за крушение его карьеры, и он твердо решил не упустить такую возможность.
      – Как далеко? – прорычал он.
      Кулр рядом с ним сверился со своим трикодером.
      – Меньше чем в двух qeU'qams, коммандер. Восемь признаков жизни. Три клингона, три человека, вулканец и эфрозианин. Они постоянны, вблизи небольшого возвышения.
      Он указал на джунгли. Обнаружить сбитый шатл было просто, и Коракс не удивился, обнаружив пять браслетов, лежащих среди брошенного в корабле оборудования. Центральный компьютер тюрьмы не мог помочь ему отследить беглецов, но он не нуждался в помощи. Без своего корабля они были вынуждены передвигаться пешком, возможно неся раненых членов своего отряда. Рано или поздно Коракс их настигнет.
      Если только сможет пройти сквозь эти проклятые джунгли. Он нахмурился, изучая подлесок, который, казалось, здесь был еще гуще чем тот, через который они только что пробирались последние два часа. Деревья и поросль стали настолько густыми, что Кораксу пришлось приказать продолжать преследование пешком. Такое продвижение было медленным, но это его не волновало. Он будет прокладывать путь сквозь эти отвратительные джунгли весь остаток своих дней, если платой за это будет возмездие Колоту.
      Сложись ситуация по другому, и Коракс возможно дослужился бы до влиятельного и престижного положения в Империи. Но Колот, заявлявший ему о своей лояльности и поддержке, вместо этого оставил его, отшвырнул, преследуя свои собственные цели, и следуя философии.
      Колот принял учение Калесса как и многие другие, кто отвернулся от стремлений к завоеваниям и власти, порабощению тех, кто был более слаб. Вместо этого они искали чести и славы, проживая свои жизни по строгому кодексу, сформулированному сотни лет назад, который до недавнего времени многими был перенесен в царство мифов или детских сказок. И ради чего? Те кто следовал пути Калесса верили, что после их смерти могущественный клингонский воин, который определял их существование, встретит их в загробной жизни, где они получат награду за свою верность.
      Коракс никогда не верил ни во что подобное, но разве это объясняло почему Колот был здесь? В Империи были клингоны, которые расценивали захват пленников во время сражения достойным сожаления нарушение чести. Не это ли привело Колота на Пао’ла?
      Или же все было намного проще? Возможно Колот стал предателем и теперь работал на Федерацию. В конце концов в кабине шатла он видел сидящего рядом с Колотом человека. Но как бы то ни было, несмотря на ненависть к Колоту, которую он взрастил в себе за эти годы, Коракс не мог заставить себя поверить, что его бывший командир способен на такую измену. Хотя он мог не соглашаться с позицией властьимущих, Коракс был уверен, что верность Колота Империи была абсолютной. Но если предпринятые им действия окажутся неблагоприятным в глазах Высшего Совета, тогда Коракс знал, что у него есть возможность спасти себя. Возможно он сможет восстановить свою карьеру, пока он достаточно молод, чтобы наслаждаться этим. Самое меньшее он сможет сделать ставку на с насладеру, пока он достаточно молод, чтобы насладждатьсялютной. вой перевод из этой преисподней. Конечно чтобы добиться всего этого он сначала должен схватить Колота.
      Его коммуникатор издал звуковой сигнал, привлекая его внимание. Коракс схватил устройство со своего пояса и активировал его.
      – Что там?
      Это был Могла, которому Коракс дал задание восстановить порядок в тюрьме.
      – Командер, мы получили сообщение со звездолета ?Зан’зи?. Они сообщают нам, что скоро выйдут на стандартную орбиту. Его капитан желает переговорить с вами.
      Почему здесь клингонский корабль? Было ли это связано с побегом заключенных? Колоту был нужен корабль, чтобы убраться с планеты, так не был ли ?Зан’зи? его средством спасения? Если это было так, тогда почему они связались с ним? Коракс решил, что у него нет ни времени, ни желания сталкиваться с этим новым ходом событий.
      – Могла, сообщите капитану ?Зан’зи?, что вы не смогли определить мое местонахождение, но работаете над этим. Свяжетесь со мной когда корабль выйдет на орбиту.
      Он даже не стал дожидаться ответа Могла, прежде чем разорвать связь и вернуть коммуникатор на свой пояс. Продолжая вести в молчании отряд клингонов, он задумался о корабле, приближающемся к Пао’ла. И чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что ?Зан’зи? не мог быть частью плана Колота покинуть планету с пленниками федератами. Однако ?Зан’зи? не мог прилететь без какой-либо веской причины. Единственные корабли, которые посещали планету, делали это по твердому графику. Перевозка заключенных согласовывалась заранее, а корабли снабжения заходили с регулярными интервалами. За все то время, что Коракс командовал этой тюрьмой, не было ниодного отклонения от этого графика.
      Что- то здесь было не так, и Коракс чувствовал это. Хотя что бы это ни было, им придется подождать пока он не решит свою текущую проблему. Его главным приоритетом было вернуть сбежавших заключенных и их спасателей, предпочтительно до того как ?Зан’зи? выйдет на орбиту.
      Двигаясь через подлесок, он глазами сканировал окресные джунгли. Не считая единственного охранника, идущего впереди, остальные двадцать воинов, которых он привел из тюрьмы, шли сзади него. Это удурчающе малое количество было все, что смогли вместить два наземных транспортника, которые пережили разорительное нападение на лагерь. Из-за этого и широкомасштабного перебоя с энергией, включая и повреждение энергетического кокона, который был единственной защитой входа в тюрьму, Коракс смог выделить совсем немного людей для охоты за беглецами.
      Подлесок начал несколько редеть, и он обнаружил постепенный наклон поверхности под его ботинками. Должно быть они где-то рядом.
      – Кулр, – сказал он инстинктивно понижая голос, словно зная, что те на кого он охотился, могли его подслушать. – Где они?
      Снова сверившись со своим трикодером, Кулр указал в направлении вверившись со своим трикодером, Кулр указал в направлении двадцать охранников, которых он привел из тюрьмы, шли сзади него. котором они и так направлялись.
      – Они все еще не движутся. Должно быть спрятались.
      – Они знают что мы здесь?
      Казалось невозможным, что они сумели приблизиться не обнаруженными. Колот наверняка захватил с собой по крайней мере один трикодер. Кулр ответил:
      – Они находятся близко друг к другу в овраге у подножия небольшого холма. –Снова проанализировав показания своего трикодера, он добавил. – Учитывая их положение мы легко сможем их окружить.
      Проверив заряд своего дисраптора, Коракс удовлетворенно кивнул.
      – Отлично. Сообщите остальным о том как мы поступим.
      Он почувствовал как все быстрее колотится его сердце, как кровь наполняет его вены в предвкушении ожидаемой стычки. Он подумал о Колоте и усомнился в том, что его бывший коммандир не знает о преследователях. Чтож, я сделаю эту игру намного более приятной. Я иду за тобой, Колот. Знаешь ли ты кто преследует тебя?
      – Следуйте за мной, – сказал он группе, когда Кулр закончил их инструктировать. – Я хочу взять их живыми. Убейте любого из них, и умрете здесь от моего клинка.
      Сделав паузу чтобы убедиться, что его приказы были поняты, Коракс направился к оврагу с трикодером Кулра в свободной руке. Звук, обычно издаваемый устройством, был приглушен настолько, что полагаться на него можно было только в направлении считывания показаний.
      Он осознавал, что его дыхание стало поверхностным и быстрым. Его чувства обострились, и он смог слышать своих людей, которые начали расходиться в заданных направлениях. Коракс мог видеть окружение своим мысленным взглядом. Колот и остальные быстро построились вершиной полукруга так что клингоны подступали к беглецам с трех сторон. Подъем плато на дальней стороне разворачивающегося построения препятствовал легкому отступлению в том направлении. Короче говоря беглецам некуда было идти, и это не могло не столкнуть их хотя бы с парой его людей.
      Обойдя густые заросли Коракс бросил первый взгляд на овраг, который на самом оказался всего лишь небольшой лощиной. Как сказал Кулр, овраг был маленьким, меньше двух метров в глубину. Частично скрытая линией густого подлеска, эта позиция предлагала неплохое укрытие. Однако сама растительность, которая блокировала вид на овраг, также маскировала и их приближение.
      Он огляделся в поисках своих людей. Расставленные на неравных промежутках среди деревьев униформы клингонов казались черными пятнами, контрастирующими с тускло-коричневыми и бледно-зелеными джунглями. Коракс остался доволен, заметив что его солдаты перемещаются на удивление незаметно, особенно учитывая отсутствие возможности научиться этому. Он подождал еще несколько секунд, мысленно отсчитывая время, пока его люди занимали свои позиции прежде чем снова броситься вперед.
      Каждый нерв покалывало от возбуждения когда он двигался, целя дисраптором прямо перед собой. Он напрягал слух, но не смог услышать в низине никаких признаков движения. Его первичное подозрение что все это могло быть западней требовало его внимания, но он проигнорировал это. Где-то здесь был Колот. Внезапно трикодер завибрировал у него в руке. Вздрогнув от неожиданного ощущения, Коракс прекратил продвижение и поднял устройство.
      – Что еще такое? – прошептал он едва слышно даже для самого себя, и увидел, что прежде понятные отображаемые данные трикодера превратились в хаотический беспорядок.
      В этом не было смысла! Трикодеры, поставляемые в тюрьмы, были полностью защищены от любого разрушительного влияния, вызываемого огромным количеством залежей природных минералов на этой планете. Быстрая проверка батареи устройства показала, что она полностью заряжена. Что же могло стать причиной такого хаоса? Глушащее поле.
      – Нет, – выпалил он, но это было единственное объяснение, имеющее смысл.
      Где- то поблизости было активировано глушащее поле, которое вероятнее всего использовалось для того, чтобы скрыть истинное местоположение Колота. А это означало… Бросившись вперед Коракс перепрыгнул через парапет траншеи с поднятым для стрельбы дисраптором, заранее уверенный в том, что там никого нет.
      Кроме трикодера. Ему не нужно было смотреть на лежащий на дне канавы предмет, чтобы понять, что он был запрограммирован на испускание сигналов, схожих с признаками жизни беглецов.
      Колот надул его! Проклятье, сорвавшееся с губ Коракса было из тех, что он узнал еще мальчиком. Оно было особенно грубым и он заработал удар по губам, когда при полном отсутствии здравого смысла произнес это в присутствии своей матери. Но теперь оно казалось вполне уместным. И он повторил его снова, когда земля взорвалась у него под ногами.
 

 
      – Огонь!
      Как один по команде Кирка восемь беглецов открыли огонь. Их возвышенная позиция на вершине плато давала им идеальное укрытие и защиту от атакующих.
      – Это Коракс, – сказал Колот, глядя в овраг через свой видоискатель. – Это было давно, но я узнаю это лицо когда угодно. – Он тряхнул головой с явным отвращением. – Надо же, а я когда-то называл его другом.
      Уловка Кирка сработала. Используя трикодер, захваченный из шаттла, они с Сулу перенастроили его так, чтобы он передавал ложные данные, имитируя их биосигнал. Подмена собственного биосигнала и биосигнала Кирка на клингонские была идеей Сулу, потому что в конце концов не стоило объявлять, что в попытку побега вовлечены люди. Все-таки у них был шанс выбраться отсюда, не раскрыв свои карты. Все что им было нужно – немного удачи.
      Однако сооружение глушащего поля, чтобы скрыть их истинное местоположение было совсем другим делом. У клингонских трикодеров не было мощности, необходимой для создания поля таким образом, чтобы оно не было обнаружено другими сканирующими устройствами. Поэтому Сулу воспользовался звезднофлотовским устройством, которое он захватил с «Энтерпрайза». Это дело требовало перепрограммирования прибора почти с нуля – то, чему Сулу научился у Скотти за несколько лет до этого. Задействованное глушащее поле маскировало их присутствие от портативных трикодеров, если они не были запрограммированы на обнаружение такой аномалии. Это прикрытие позволило им занять оборонительную позицию на вершине холма и поджидать прибытия своих преследователей.
      Кирк наблюдал за теми клингонами внизу, которые, выйдя из-под прикрытия джунглей, попрыгали назад, когда он и остальные открыли огонь. Его собственный первый выстрел, нацеленный на Коракса, прошел в нескольких сантиметрах от клингона. Когда он прицелился для другого выстрела, Коракс выскочил из рва, и бросился назад под прикрытие, бесприцельно стреляя из дисраптора в направлении позиции беглецов.
      – Думаю мы их огорчили, – сказал Сулу, снова проверяя регулировку своего фазера.
      Кирк приказал установить все оружие на режим оглушения, не желая убивать никого, если только это не будет необходимо. Некоторое время они будут в безопасности на этой вершине, но он знал, что это только вопрос времени пока клингоны не изменят свою стратегию. Джунгли все еще обеспечивали им достаточное прикрытие, чтобы подняться на холм, а оба трикодера беглецов были использованы, чтобы устроить неразбериху. У них не осталось ничего, что бы они могли использовать для слежки за передвижением своих противников.
      Ответный огонь клингонов исчез так же быстро, как и начался. Кирк прислушался, но не расслышал внизу никаких признаков движения, потому что джунгли снова стали безмолвными.
      – Вы ведь не думаете что им это надоело и они отправились по домам? – спросил Гарровик, посмеиваясь над собственной попыткой пошутить.
      – Вряд ли, – ответил Колот, сканируя низину сквозь свой видоискатель. – Коракс не зашел бы так далеко, чтобы потом вот так легко все бросить. Нам стоит подготовиться к прямому штурму.
      Вершина, примерно тридцати метров в диаметре, была окружена низко стелющейся растительностью и маленькими деревьями. Она поднималась над джунглями достаточно высоко, чтобы Кирк мог видеть окружающие их вершины деревьев на несколько километров в каждом направлении. Но ландшафт предполагал ограниченную видимость, которая мешала обнаружить приближение клингонов.
      – Будет трудно защищать такую большую область всего восемью людьми, – сказала Черил Флодин, вытирая со лба пот.
      Кирк сделал тоже самое, поняв что гнетущая жара начала одолевать их всех. Даже с триоксом, который ввел им Сулу, к ночи при такой нагрузке они выдохнутся.
      – Нам нужно продержаться только до прибытия корабля Колота, – сказал ей Кирк, как он надеялся уверенным голосом.
      В этом вопросе он не опекал энсина или кого-либо из ее спутников. Они все знали ситуацию и цену, которую придется заплатить в случае неудачи. Однако не было причины отказываться от надежды на спасение. Их пока еще не схватили. Он повернулся к Колоту.
      – Как долго?
      – Если допустить, что они не получили сигнал от шатла в назначенное время встречи – несколько часов.
      Кирк трезво кивнул. Они активировали аварийный маяк челнока вскоре после посадки, но было сомнительно, что судно, поврежденное или нет, было способно производить энергию достаточно долго, чтобы сигнал мог кто-либо уловить.
      Он проследил, как за несколько секунд Сидни Эллиот организовала группу в защитный периметр, определив каждому зону обстрела. Она двигалась быстро, словно чувствуя приближение врага. Когда она проходила мимо позиции Кирка по пути к своей собственной, она опустилась рядом с ним на колени.
      – Похоже все расставлены, капитан.
      Кирк с благодарностью кивнул.
      – Хорошая работа, энсин. Рад видеть, что бездействие за все это время не притупило ваши навыки.
      – Некоторые вещи никогда не забываются, сэр.
      Произнося это Эллиот улыбнулась, но Кирк видел напряженность в глазах молодой женщины. Она готовилась к сражению, но там было что-то большее. Он вспомнил, что она сказала раньше, отказавшись вернуться, но он подозревал, что источник огня, горящего внутри нее, был глубже. Однако прежде чем он смог спросить, Эллиот ушла, направившись к своей собственной позиции.
      Кирк просканировал джунгли видоискателем. На фоне пышной растительности не выделялось ничего; никакие признаки не выдавали присутствие клингонов. Теперь клингоны без сомнения использовали свои трикодеры, пытаясь проникнуть сквозь глушащее поле, созданное Сулу. Рулевой «Энтерпрайза» увеличил выходную мощность, чтобы охватить увеличившееся расстояние между членами группы, но это означало, что подвергалась опасности сама целостность поля. Теперь была очень высока возможность, что их позицию смогут вычислить.
      – Они идут!
      Это была Флодин. Крикнув она выстрелила. Первый, второй третий залп, и никакого ответного огня. Кирк прислушался, но не услышал никаких признаков движения в джунглях.
      Клингоны похоже прощупывали, пытаясь определить позицию беглецов. Единственное что могла сделать группа – действовать быстро и гарантировать, что ниодин клингон не прорвет их периметр во время отвлекающего маневра.
      Свет взорвался вблизи головы Кирка, когда залп дисраптора разорвал чащу меньше чем в метре справа. Он откатился в сторону, как раз когда последовал еще один залп, опаливший земляную насыпь, за которой он прятался всего мгновение назад. Кирк вскинул фазер и выстрелил в направлении, из которого пришли выстрелы, хотя и не надеялся в кого-нибудь попасть. Он пристально разглдывал джунгли, но не видел никаких признаков клингонов.
      Где- то позади себя и слева он слышал еще один фазерный залп. Представив мысленно схему расположения группы, он предположил, что это был лейтеннат Синак. Еще фазерный огонь последовал далеко позади него. Это был Гарровик.
      – Берегите заряды, – окликнул он остальной части группы. – Они пытаются выманить нас. Прежде чем стрелять дождитесь реальной цели.
      Он не беспокоился о том, что выдает свою позицию. Кто бы ни стрелял в него мгновение назад, он знал где находился Кирк. Теперь разведка боем участилась, клингоны начали продвигаться, проверяя решимость своей добычи. Однако стратегия, которую они использовали, дала Кирку ценную информацию. Коракс хотел взять пленников живыми, если это было возможным.
      Возможная соломинка, которую мог использовать Кирк. А потом он услышал, как позади него разразились фазерные и дисрапторные залпы, и понял что сражение наконец-то началось.
 

 
      Едва Стивен Гарровик обосновался на отведенной ему позиции, как все вокруг него вспыхнуло оружейным огнем. Он видел у подножия холма в джунглях движение, когда клингоны начали продвигаться вперед, используя густой подлесок в качестве прикрытия. Флодин и Синак открыли огонь по целям в пределах своих огневых зон слева и справа от него, отвечая по плану, который наметила Эллиот.
      – Пришпильте их! – услышал он окрик Эллиот сквозь шум быстро нарастающей перестрелки. – Не позволяйте им укрыться на склоне!
      Они должны были остановить продвижение клингонов к вершине, если хотели получить хоть какую-то надежду на удержание своих позиций. Если кто-то из солдат прорвется через их линии, Гарровик и его спутники столкнутся с врагами и с фронта, и с тыла. И без того уставшие от жары и долгого марша через джунгли при превосходстве в численности почти три к одному, одолеть их не займет много времени.
      – Стивен! Десять часов! – крикнула Флодин слева от Гарровика.
      Он определил местонахождение клингона, движущегося через низкий кустарник, и передвинул прицел своего фазера. Когда он нажал на кнопку пуска оружия, холодный бело-голубой луч рванул вперед, ударив клингона в плечо. Прежде чем окончательно свалиться на землю, солдат скорчился, когда луч попал в него.
      Гарровик уже определил другого клингона поблизости от первого, когда услышал справа стон боли. Сумев бросить лишь быстрый взгляд в том направлении, он увидел как Синак отступает со своей огневой позиции, схватившись за ногу. В него попали, и это было все на что у Гарровика хватило времени, прежде чем залп дисраптора разнес дерево всего в метре справа от него. Он почувствовал жар взрыва и жалящие укусы обломков коры и древесины, осыпавших его тело. Потом его внимание привлекло движение внизу. Восемь темных фигур неслись среди деревьев.
      – Не зевай, Черил! Они наседают с той стороны и бегут к нам!
      Он попытался прицелиться и выстрелить как раз тогда, когда из-за деревьев меньше чем в двадцати метрах выскочил клингон. Даже при преимуществе их позиции на возвышении, Гарровик знал, что они не смогут остановить их всех.
      Движение справа от него; что-то большое ломилось через подлесок. У него не было времени искать источник звука, когда другой клингон на склоне попал в поле его зрения. Он выстрелил из своего фазера, и был вознагражден видом клингона, осевшего на землю. А затем что-то темное мелькнуло в его переферийном зрении.
      Он откатился влево, подальше от угрозы, как раз когда нога Кулра ударилась в землю там, где только что была его голова. Он попытался встать на ноги и нацелить свой фазер, но клингон был слишком быстр. Пыльный кожаный ботинок взметнулся и выбил оружие из его руки. Гарровик, забыв о фазере, откатился в сторону, и снова попытался встать на ноги.
      – Стивен! – крикнула сзади Флодин, разрываясь между попавшим в переделку другом и наступающими клингонами.
      – Не волнуйтесь обо мне, – рявкнул Гарровик, двигаясь вправо и пытаясь отвлечь Кулра от своей спутницы. – Удерживайте их у линии деревьев.
      Однако Кулра, казалось, Флодин не интересовала. Напротив, его глаза замкнулись на Гарровике, следя за тем, как тот пытается от него отстраниться.
      – Не думай что я забыл о нашей последней встрече в шахтах, человек, – сказал Кулр тихим и угрожающим голосом.
      Гарровик тоже не забыл этого. Выражение лица клингона подсказало ему, что у Кулра не было ни малейшего намерения брать его в плен. В конце концов в пылу сражения здесь в джунглях мог произойти и несчастный случай. Он беспокоился не столько о себе, сколько об остальной части своей команды, если их вернут в тюрьму. Убрав его с пути, Кулр получит еще больше возможностей перенести свою извращенную ненависть на других людей, особенно на Эллиот.
      Он решил, что нет смысла дожидаться этого. Время уходило. Клингоны неизбежно прорвут периметр. Превосходя их по численности и с учетом ослабленного состояния членов команды «Гагарина», у них было слишком мало шансов на победу в рукопашном бою. Значит он с равным успехом мог покончить с этим прямо сейчас.
      – Уверен что Коракс отдал приказ не убивать нас, – сказал он. – И ты хочешь мне сказать, что готов не повиноваться ему? Не думал, что у тебя хватит на это смелости.
      И когда Кулр рассвирипел из-за этого замечания, Гаровик напал. Леденящий кровь крик гнева сорвался с его губ, удивив клингона, оставшегося стоять на месте еще на секунду, необходимую Гарровику, чтобы покрыть расстояние между ними. Когда он приблизился на расстояние меньшее длины руки, он набросился.
      Кости его ладони хрустнули, когда она вошла в контакт с носом Кулра, все еще помятого из-за повреждения, которая нанесла ему Эллиот во время их предыдущей стычки в шахтах. Охранник крякнул от боли, не ожидая такого яростного нападения. Он начал поднимать свои руки в попытке блокировать удар, но к этому времени Гарровик уже был далеко. Подняв правую ногу он ударил клингона по левому кать падения. он время их предыдущей стычки в шахтах.у ними.м.а.олену. Удар не был сильным, главным образом потому, что Гарровик находился слишком близко к противнику. Но он вызвал у Кулра еще один крик, хотя он был рожден скорее гневом, чем болью.
      Его левая рука взметнулась, ударив Гарровика по правому плечу, и человек почувствовал, как хрустнула кость. Удар закрутил его, когда он отшатнулся, и, борясь за равновесие, и стараясь при этом удержать клингона в поле зрения, упал на землю. Потрясенное от удара плечо запульсировало от невыносимой боли, и Гарровик непроизвольно вскрикнул.
      Кулр двигался быстро, не давая ему спуска. Легкие Гарровика уже напряглись в поисках кислорода в душной жаре. Даже без поврежденной руки у него не было шанса продолжать это долго. Клингон просто превосходил его физически.
      А затем он услышал знакомый щелчок и гул энергии. Кулр вытащил из-за пояса свой оглушающий жезл, и активировал его. Дальний конец оружия пылал ярко-красным светом, говоря Гарровику, что жезл установлен на самый мощный разряд. Если Кулр нанесет жезлом хотя бы один удар, он уже не жилец.
      – В чем дело? – спросил Гарровик, глазея на приближающегося клингона. – Ты не можешь справиться со слабым человеком без оружия?
      Он сомневался, что его бравада прозвучала убедительно. Его правая рука была бесполезна, и ему понадобилась вся его сосредоточенность, чтобы терпеть боль в своем плече. Кулр продолжал идти вперед, пока не оказался у ног Гарровика. Улыбнувшись несмотря на свежую струйку крови, которая тянулась от его повторно поврежденного носа, он посмотрел на человека сверху вниз.
      – Эллиот удалась эта уловка в шахтах. – Он покачал головой. – Не в этот раз. Я собираюсь смотреть в твои глаза, когда проткну этим твое сердце.
      Он поднял жезл и помахал пылающим концом перед глазами Гарровика. Гарровик заметил движение за спиной клингона, и его взгляд метнулся к источнику. Кулр увидел его реакцию и тоже начал поворачиваться, когда Сидни Эллиот бросила весь свой вес на охранника. Она ударила Кулра по ногам сзади, и они вдвоем с клингоном рухнули на землю. Эллиот первой пришла в себя, перекатилась на бок, и устремилась к жезлу, который все еще был в руке Кулра.
      Кулр проревел что-то неразборчивое, когда руки Эллиот сомкнулись вокруг жезла, и попытался его высвободить, с трудом успев отклонить ее атаку, когда она нанесла скользящий удар по его руке с оружием. Заряженный конец не пришел в полное соприкосновение, и он смог схватить часть рукоятки оружия и удержать его, своей превосходящей силой мешая Эллиот выдернуть жезл и попытаться снова. Хотя у него не было рычажной силы, а вторая рука попала в ловушку под его собственным телом. Даже не смотря на его хватку на жезле, Эллиот смогла использовать вес своего тела, чтобы удержать его руку прижатой к земле.
      – Интересно, что будут рассказывать об этом ваши приятели в тюрьме, – прошипела она, безуспешно пытаясь вытащить жезл, все еще удерживаемый ее двумя руками и одной его. – Избитый не один раз, а дважды слабой земной женщиной.
      Рука Кулра по прежнему твердо держала оружие, даже когда он изо всех сил попытался высвободить вторую руку.
      – Ты должна убить меня сейчас, землянка. Если ты этого не сделаешь, ты будешь умолять меня о смерти.
      Его тело снова дернулось, и на этот раз его левая рука освободилась. Солнечный свет блеснул на сияющем металле, и Эллиот увидела нож. Он был большой, обоюдоострый, с меньшими лезвиями, выступающими по бокам. Это было ужасное оружие, предназначенное наносить большие повреждения, когда его вытаскивали из жертвы, нежели когда всаживали в нее.
      – Нет! – прорычала она.
      Повернув свое тело и положив ногу на бок Кулра, она собрала оставшиеся силы и выкрутила жезл из руки Кулра. Она откатилась в сторону, когда Кулр повернулся на бок, бросился вслед за ней, и его клинок размытым пятном рассек воздух.
      Жестом, рожденным слепым отчаянием, Эллиот взмахнула жезлом так, что он оказался нацеленным прямо перед ней. Инерция понесла Кулра вперед, пока пылающий конец оружия не прижался к его горлу, а уши Эллиот атаковал звук жезла, выпустившего в клингона свой заряд.
      Тело Кулра забилось в конвульсиях в ответ на жестокий удар. Судороги скрутили его руки, ноги, внутренности, и утробный вопль вырвался из его разинутого рта. Его взгляд скрестился со взглядом Эллиот, но он так ничего не смог ей сказать, когда его тело уступило безжалостному действию энергетического разряда. Наконец он оторвался от нее, и осел на землю бесформенной кучей.
      С телом, дрожащим от сдерживаемого страха и усталости, Элиот поднялась на ноги. Она никак не могла оторвать взгляда от клингона, теперь неподвижно лежащего на земле перед нею. После всех мучений, ночных кошмаров, и бессонных ночей, связанных с ним, она освободилась от своего преследователя. Кулр, который травил ее, домогался, и мучал на протяжении многих лет, больше не мог ей повредить. Эллиот достаточно было только посмотреть в его непреклонные, широко открытые глаза, чтобы понять, что он наконец-то мертв.
      – Сидни? – произнес за ее спиной Гарровик. – Ты в порядке?
      Этого оказалось достаточно чтобы вырвать ее из задумчивости, и она повернулась туда, где все еще лежал Гарровик с гримасой боли на лице. Он держался за правую руку, которая странно свисала с его плеча.
      – Думаю его выбило, – прошипел он сквозь сжатые зубы, когда Эллиот склонилась, чтобы осмотреть его рану.
      Гарровик был прав: рука вышла из плечевого сустава, и ее нужно было снова вправить.
      – Наверняка тебе понадобится срастатель костей, – сказала она. – Думаю у коммандера Сулу есть один в аптечке.
      Краем глаза она заметила, что предательские лучи фазеров стреляют по джунглям, но они больше не были нацелены вниз. Наоборот, они стреляли почти по прямой, что дало Эллиот понять, что клингоны начали прорывать линии.
      – Черил! – крикнул Гарровик, с отчаянием оглядываясь вокруг в поисках своего упавшего фазера. – Они переходят через наши позиции! Мы…
      – mev!
      Они оба обернулись на команду остановиться, и уставились на дуло дисраптора. Клингон уверенно сжимал оружие. Они были разбиты. Погоня закончена. Несмотря на все они проиграли.
 

 
      Когда перед Кораксом выстроили группу беглецов, он попытался изобразить равнодушие, но потерпел неудачу. Он попытался переключить внимание на захватывающий дух вид на пао’ланские джунгли, который открывался с плато, но это было невозможно. Лицезрение Колота, стоящего перед ним, в качестве его пленника было слишком великолепно, чтобы оставаться бесстрастным.
      То что он захватил предателя, офицера регнегата такого высокого ранга было более чем достаточно, чтобы обеспечить возрождение его достоинства и титула. То что предатель к тому же был его бывшим командиром, и что Коракс стал свидетелем его падения, было неожиданным подарком, которым он намеревался воспользоваться в полной мере.
      Прогуливаясь вдоль шеренги пленников, Коракс остановился перед Гарровиком. Человек придерживал свою правую руку, и Коракс по его изможденному лицу понял, что ему очень больно. Коракс позволит доктору излечить его рану после возвращения в тюрьму. Несмотря на все неприятности, которые причинили ему во время их захвата Гарровик и другие офицеры Звездного флота, он все еще находился под директивой Совета заботиться об их сохранности.
      Конечно одна из причин, по которой они в прошлом доставляли столько беспокойства, больше не будет донимать их в будущем. К льше не будет донимать их в будущем прошлом таким беспокойством, все еще находились под его преследователя. рижатой к земле.
      доракс повернулся к Эллиот, которая стояла рядом с Гарровиком.
      – Один из моих охранников сказал, что вы убили Кулра.
      Эллиот кивнула, и Коракс заметил, как тень страха пробежала по ее невыразительному лицу.
      – Да.
      Через несколько секунд Коракс просто пожал плечами.
      – Пусть будет так. Честно говоря он был скорее помехой. Спасибо, что избавили меня от него.
      Проигнорировав ошарашенное выражение ее лица, так же как удивление ее спутников, Коракс возобновил смотр пленников, переключив свое внимание на трио, которое пыталось освободить заключенных.
      – Привет, Колот, – сказал он, останавливаясь перед своим бывшим командиром, и не предпринимая никаких усилий, чтобы скрыть свою удовлетворенную улыбку. – Это было давно.
      Выражение лица самого Колота было самодовольным.
      – Как полезно это должно быть будет для вас, Коракс. Полагаю это станет кульминационным моментом вашей посредственной карьеры.
      Разозлившись на это замечание, Коракс не раздумывая вытащил свой дисраптор и направил его на Колота, остановив дуло оружия всего в нескольких сантиметрах от лица клингона.
      – Это вас мне нужно было благодарить за свою карьеру, и я долго ждал возможности передать свою благодарность.
      Колот действовал так, словно дисраптора не существовало; его лицо ничего не выражало. Пока Коракс смотрел на него поверх дисраптора, годы ненависти хлынули в его руку, и оружие начало заметно дрожать. Поняв, что это непроизвольное движение заставляет его выглядеть слабым перед противником, он опустил оружие и нарочито отвернулся, чтобы изучить двух спутников Колота. Оба оказались людьми.
      – Биосигналы, которые мы обнаружили прежде, определили вместе с заключенными трех клингонов. Вы были изобретательны, подделав эти данные.
      Направив пристальный взгляд на своего бывшего командира, он сказал:
      – Разве ваши стандарты ослабли, Колот? Я не думал, что кто-то вашего положения опустится до того, чтобы связаться с землянами.
      Колот даже не потрудился повернуть голову, и вместо этого просто пожал плечами.
      – Каждый делает то, что нужно для достижения цели.
      Коракс изучил лицо первого человека средних лет. Он был уверен, что сталкивался с этим мужчиной прежде, когда гложущее чувство узнавания привлекло его внимание. Лицо человека несколько пополнело, а линия подбородка смягчилась, но не было никакой ошибки в чертах лица человека, который теперь стоял перед ним.
      – Кирк.
      Коракс протянул это имя с длинным медленным выдохом. Сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз видел этого несносного землянина? Сколько времени Кирка считали коварным врагом Империи? И теперь печально известный капитан Федерации стоит здесь, в его власти.
      – Никогда не думал, что наши пути снова пересекутся, Кирк, – сказал Коракс. – И я никогда не думал, что вы окажетесь настолько глупы, чтобы так далеко забраться вглубь клингонской территории. Судя по тому что я слышал, цена за вашу голову вполне солидная. Мало того что я верну некоторое подобие достоинства и статус, я еще смогу сделать это с некоторым количеством богатства. – Он обратил внимание на другого человека. – Без сомнения вы член команды Кирка, – сказал он прежде чем вернуться к Кирку. – Я слышал вы наконец-то избавили от страданий это ветхое, изъеденное червями ведро с навозом, называемое звездолетом. Скажите, ваши начальники дали вам под начало другой корабль? И он тоже населен командой бесхребетных болонок, как и «Энтерпрайз»?
      Кирк уставился на Коракса, и ответил тихим голосом.
      – После всех лет я наконец-то понял, почему мой инженер посчитал нужным заткнуть вам рот. – Прежде чем Коракс успел отреагировать на это замечание, Кирк добавил. – Да, у меня есть другой корабль, и да, у меня есть команда, чья преданность и мастерство не превзойдено ни в одном флоте. – Наклонившись поближе к Кораксу, он добавил. – Ни в вашем, ни в нашем. Но что вы можете знать о руководстве такими людьми? Вместо этого вы решили служить своей Империи здесь, на незначительной должности, без сомнения врученной вам за вашу явно уникальную квалификацию.
      Такой словесный обмен уколами с Колотом одно дело, но с этим дерзким человеком? Коракс убивал врагов и за меньшее. Кирка он тоже хотел бы убить, здесь и сейчас. Однако сдержанность снова победила, когда он вспомнил о награде за доставку Кирка в Высший Совет в кандалах. Коракс предвкушал, как втащит Кирка в зал Совета за цепь, закрепленную вокруг его шеи.
      Коммуникатор Коракса защебетал, требуя его внимания. Он вытащил из-за пояса это чертово устройство, и активировал его.
      – Что там?
      – Это Могла, коммандер. ?Зан’зи? вышел на стандартную орбиту, и его капитан желает поговорить с вами.
      Вздохнув от досады, Коракс с отвращением покачал головой. Его инстинкты подсказывали ему, что прибытие ?Зан’зи? каким-то образом было связано с заключенными из Звездного флота, и как это уже было однажды, он почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. И он должен взять это дело под контроль прежде, чем займется посторонними, если желает максимизировать свою собственную потенциальную выгоду.
      Прежде чем он смог ответить Моглу, Коракс услышал сзади знакомый гул, и повернувшись увидел, как появились семь колонн транспортируемой энергии и обрели формы клингонов. Когда они материализовались, Коракс увидел, что каждый из них был серьезно вооружен, а шестеро клингонов несли дисрапторные винтовки.
      Седьмой явно был их лидером, даже если бы Коракс не увидел на его форме маркирову командора боевого корабля. Тяжелая кожа мерцала в солнечном свете так же как и макушка головы вновь прибывшего, которую клингон держал полностью лишенной волос. Это наряду с подстриженной козлиной бородкой подчеркивало и без того заметные гребни на его широком лбу. Единственный шрам пересекал правую сторону его лица от виска к губам, превращая выражение его лица в бесконечную насмешку.
      – Я Джардак, капитан имперского крейсера ?Зан’зи?. Насколько я понимаю, вы администратор тюрьмы на этой планете?
      Коракс заставил себя не реагировать на совсем не незаметный дух презрения, пропитавший слово «администратор». Джардак очевидно считал, что такая должность не достойна никакого уважения.
      – Верно. Я Коракс. Чего вы хотите?
      Джардак щелкнул пальцами, и шестеро клингонов, которые сопровождали его, начали рассеиваться, занимая позиции, которые позволили им окружить пленников, а также и тех солдат Коракса, которые были в непосредственной близости. Сам Джардак присматривался к пятерым потрепанным членам команды «Гагарина».
      – Это все из тех, кто остался с корабля Федерации?
      Коракс кивнул.
      – Из группы первоначально привезенной сюда, да. Но какое отношение к ним имеете вы?
      – Они были захвачены во время сражения, а затем осуждены как уголовные преступники, – сказал Джардак. – Это само по себе нарушает столетия традиционного уважения к битве. То что их тогда оставили здесь гнить, в то время как ответственные за это решение лгали об их действиях, гнусное оскорбление чести Империи. – Его глаза еще раз внимательно изучили пятерых, выживших с «Гагарина». – Высший Совет полагает, что продолжение этого обмана препятствует продолжению переговоров с Федерацией. Они желают закрыть этот вопрос раз и навсегда.
      Кирк почувствовал, как от слов Джардака завязываются в узел его внутренности. Если Высший Совет пытался избавиться от проблемы пленников с «Гагарина», то должно быть только ради того, чтобы отвлечь внимание от себя. А лучшим выходом для них было стереть все доказательства существования заложников.
      И естественно это включало и всех, захваченных при попытке освободить пленников. Он посмотрел на Колота и подумал, что видит в глазах клингона отражение схожих мыслей. Подозрение подтвердилось, когда Колот заговорил.
      – Позор существует, независимо от того, хочет ли Совет признать его или нет. Уничтожение источника проблемы не освободит их от ответственности.
      Джардак направил свое внимание на Колота, и когда два клингона встретились лицом к лицу, Кирк заметил, как они обменялись безмолвным сообщением. Здесь были два воина, которые поклялись в верности Империи, и которые по определению принадлежали к властному центру. Возможно время от времени их верность заставляла их молчать, и проглатывать последствия политики и директив, которые они считали унизительными, и которые были обязаны защищать. Кирк видел, что Джардак согласен с Колотом, но как далеко простиралась его верность?
      – Вы правы, – сказал Джардак. – В Совете есть те, кто просто похоронил бы проблему и забыл о ней, однако есть и те, кто не согласен с такой позицией. К счастью для вас сегодня меня сюда прислал представитель последней группы.
      Кирку потребовалась еще секунда, чтобы запечатлеть это замечание, а потом вернулась ясность мысли и дала ему ответ.
      – Горкон?
      Джардак кивнул.
      – Горкон.
      – Это невозможно, – воскликнул Коракс. – Горкон младший член Совета. Он не может обойти канцлера Кеша.
      Джардак спокойно переключил свое внимание на начальника лагеря.
      – Согласно коммюнике, которое я получил этим утром, Кеш ушел в отставку, очевидно пав жертвой внезапной болезни. Я также выяснил, что другие верные ему члены Совета решили оставить свои посты. Младшие чины заполнили эти позиции, а сам Горкон временно принял пост канцлера. Он считает, что давно пора восстановить честь Империи, и такие решительные изменения должны начаться с самых высоких властных уровней, чтобы преуспеть в этом начинании.
      Кирк не мог в это поверить. Горкону и его союзникам удалось провернуть удачный ход, сместив своих противников с должностей, и использовав их замыслы для того, чтобы усилить мощь Клингонской Империи. Если то, что сказал ему Колот было верно, и представления вроде тех, которых придерживался Горкон, обретут популярность в предкоторым придерживался Горкон елах Империи, тогда Горкон получит поддержку простых людей. Со временем их численность превзойдет тех, кто придерживается расхожих убеждений.
      В воздухе пахло переменами, но сколько понадобится времени для реального эффекта? Сколько еще Федерация и другие стороны должны ждать, прежде чем увидят какие-либо материальные последствия событий, происходящих в эти дни?
      – А как же пленники? – спросил Колот, озвучивая мысль Кирка. – Что станет с ними?
      – Их вернут Федерации с извинениями Горкона и Высшего Совета. Вся информация по «Гагарину» тоже будет передана. Империя больше не станет отрицать своей роли в этом презренном деле.
      Кирк не мог поверить в то, что услышал. Могло ли быть все так просто?
      – И это все? – спросил он. – После всего что произошло, их просто отошлют домой, а клингоны потеряют лицо? Вы же не станете утверждать, что для Империи не будет последствий, не говоря уже о том, как отреагирует Совет Федерации.
      Кирк знал, что Совет потребует полного отчета о всех инцидентах между Империей и Федерацией, в которых числился пропавшим без вести персонал Звездного флота. Он сомневался, что клингоны будут готовы или захотят предложить такую разрушительную информацию, пока не будут улажены из собственные внутренние проблемы. Хотя последствия этого дела могли сблизить противоборствующие стороны, мирный процесс, над которым корпели обе стороны, на какое-то время пострадает.
      Джардак прежде чем ответить несколько секунд изучал капитана «Энтерпрайза».
      – Если клингоны видят, что их лидеры готовы испытать личные затруднения ради своего народа, это прежде всего усилит их веру в необходимость чести. Только тогда Империя достигнет истинного величия, которое предрек для нас Калесс.
      Потянувшись к коммуникатору на поясе, он добавил:
      – Чтобы достигнуть этой цели, нужно проделать много работы. Она начнется сегодя, здесь.
      Активировав коммуникатор, Джардак пролаял несколько коротких слов на своем родном языке. Кирк смог понять только часть:
      – Огонь по…
       Огонь по чему?
      – Тюрьма, – сказал Сулу, уловив последнюю часть приказа Джардака. – Он только что приказал своему кораблю уничтожить ее.
 

 
      – Там!
      Гарровик, увидевший это первым, указал на горизонт. Кирк обернулся вовремя чтобы увидеть тонкие лучи темно-красного энергетического дождя, спустившегося с неба к одинокой горе вдали, вершина которой все еще была закутана облаками. Истинная цель лучей лежала у подножия этой горы. Он не мог оторвать взгляда от представления, когда завитки густого темного дыма поднялись из-за отдаленных деревьев, взмыли в небо, а потом скрыли гору из вида.
      Согласно данным наблюдений, которые они собрали следя за тюрьмой, Кй, али следя за тюрьмроые они ыма поднялись из-за отдаленных деревьеввоем языке. их веру которых числился пропавшим без вести пирк знал, что там размещались больше тысячи заключенных, не говоря уже о гарнизоне, обязанном надзирать за ними. И Джардак так небрежно приказал их убить?
      – Боже мой, – выдохнул Сулу.
      Гарровик и его спутники были также ошеломлены. Сидни Эллиот шагнула из шеренги пленников с выражением абсолютного ужаса, когда заградительный огонь продолжил атаковать свою цель.
      – Они ее просто уничтожили?
      Увидев выражение лица Коракса, она поняла, что начальник лагеря оказался столь же неподготовленным к тому, что случилось, как и она сама. Наведя на Джардака испепеляющий взгляд, она сказала:
      – А как же ваши солдаты? Их просто уничтожили? Их жизни ничего не значат?
      – Сид, – сказал Гарровик, потянувшись чтобы схватить своего друга за руку и оттащить ее от Джардака и Коракса. – Еще не время.
      Вывернув руку из его хватки, Эллиот повернулась к Гарровику.
      – А как же Могла, Стивен?
      Образ клингона вспыхнул в ее памяти, и она вспомнила, как он защитил их, и как Гарровик спас охраннику жизнь в шахтах, когда пытались сбежать ромуланцы. Красное облако возмущения окутало мысленный образ клингона, который так рисковал, обращаясь с ними с некоторым подобием благородства.
      – Разве он заслуживал быть уничтоженным, словно какой-то вирус?
      Джардак, прежде чем ответить, некоторое время с удовольствием наблюдал за этой стычкой.
      – Он и другие солдаты умерли ради великой цели. Что же касается самих заключенных, за небольшим исключением они были мусором, ничего не стоящим и подлежащим списанию.
      – Уверен, мои люди высоко оценили то, что их уничтожили вместе с преступниками, которых они охраняли, – сказал Коракс, делая отчаянное усилие взять под контроль потрясение от того, что он только что увидел.
      По- видимому не впечатленный реакцией Коракса, Джардак ответил:
      – Долг клингонского воина перед Империей включает и смерть ради ее защиты.
      – Разве он включет смерть ради выгоды ее лидеров? – спросил Кирк. – Разве власть придержащие так мало ценят тех, кто отдает свои жизни за Империю? А как насчет ваших приказов от Совета? Как насчет вашего долга?
      Ощетинившись на этот вопрос, Джардак наклонился к Кирку поближе.
      – О моей верности Империи не тебе судить, человек. Приказ канцлера Горкона состоял в том, чтобы вернуть пленников Федерации, и я намерен сделать только это. Однако первоначальный приказ, отданный Кешем, был уничтожить все доказательства существования тюрьмы. – Пожав плечами он добавил. – Возможно в будущем недавно назначенные члены Совета научатся быть более точными в своих директивах.
      Сулу побелел от небрежного замечания Джадака.
      – Но было ли это так необходимо после того, как мы сами спасли своих людей? Чего вы добились, пожертвовав столькими невинными жизнями?
      – Тюрьма была таким же символом стыда и позора Империи, как и действия, которые привели сюда ваших спутников.
      – Это не оправдывает убийства, – возразил Кирк, стиснув челюсти от подавляемого гнева. – Это ненужная трата, независимо от имеющихся у вас причин.
      Джардак стряхнул кусочки грязи с рукава своей униформы, явно не впечатленный этим разговором.
      – Запомни, человек, мы, клингоны, не нянчимся с нашими преступниками, как это делаете вы в Федерации. Мы караем их, и обращаемся с ними, как с презренными псами, которыми они и являются. Сколько бы их и погибло, мы не оплакиваем их потерю.
      Он жестом подозвал одного из своих людей.
      – Подготовьте всех к транспортировке на ?Зан’зи?. Посадите коммандера Коракса и его людей под арест.
      Коракс, который глазел на разрастающийся в отдалении дым, обернулся, чтобы посмотреть в лицо Джардаку.
      – Именно так это и закончится? Я был верен Империи всю свою жизнь, хотя единственная моя ошибка, совершенная в юности, обрекла меня на посредственную карьеру. Даже здесь, на этой всеми забытой куче хлама, я продолжал служить в меру своих спродолжал служить совершенная в юности, обрекла меня на посредственную карьеру.рации. Коракса. – ь, как и она сама.пособностей, делая квоты добычи, и охраняя ужасную тайну канцлера. И это моя награда?
      – Вы глупец, Коракс.
      Это простое утверждение Колота привлекло удивленные взгляды не только Коракса, но и всех остальных.
      – Просто служить Империи недостаточно, – продолжил он. – Ваша жизнь стала тем, что она есть, потому что вы предпочли делать то, что было принято, а не то что правильно.
      – Я повиновался приказам Совета, – ответил Коракс, с гневом стискивая челюсти.
      – Прежде всего землян не должны были брать в плен, – возразил Колот. – Но они были схвачены из-за решения слабоумных идиотов, которые злоупотребляли своей властью. Вы могли бы предпринять шаги, чтобы исправить ситуацию, когда землян привезли сюда, но вы спрятались за спинами этих самых трусов. Вы не лучше Кеша и Комора, и заслуживаете разделить их судьбу.
      Когда он вскипел от гнева, тело Коракса начало дрожать по настоящему, и Кирк подумал, что клингон может броситься на своего бывшего командира. Было очевидно, что Коракс носил в душе гнев и досаду много лет, и что Колот был фокусом этого гнева. То что он оказался бессильным перед тем, кого считал ответственным за идущий под откос поворот своей жизни, бесило его. А потом к удивлению Кирка, Коракс просто упал на колени. Его взгляд застыл на горизонте, где дым продолжал подниматься над верхушками деревьев. Тюрьма, как и его некогда достойная и многообещающая карьера, была превращена в тлеющие руины.
      – Неужели в глазах Империи, которой я служил так долго без шанса на искупление, я стал изгоем?
      – Похоже так, – просто сказал Джардак, оставшийся безразличным к побежденному, жалобному взгляду Коракса, направленному на него.
      Вместо этого он повернулся к двум сопровождавшим его клингонам.
      – Уведите его. Он внушает мне отвращение.
      Кирк был ошеломлен таким резким отстранением Коракса. Словно забыв о том, что только что случилось, Джардак повернулся к Кирку.
      – Капитан, приглашаю вас на борт ?Зан’зи? в качестве моих гостей. Мы вернем вас на судно капитана Колота.
      Удивленный Кирк ответил:
      – И это все? Коракс будет наказан за то, что не отвечает вашему понятию чести? Он заслуживает тюрьмы или казни?
      Джардак пожал плечами, словно отклоняя вопрос.
      – Он заслуживает судьбу, сотворенную его собственными действиями.
      С этими словами он развернулся на пятках и удалился.
      – Я ничего не понимаю, – сказал Кирк, глядя в спину удаляющегося Джардака.
      – Вопросы клингонской чести лучше оставить клингонам, Кирк, – ответил Колот. – Не судите нас по своим человеческим стандартам.
      Сидни Эллиот шагнула вперед, и произнесла напряженным от гнева голосом.
      – А ваши стандарты лучше? Животным вроде Кулра позволяют бродить на свободе, избивать и мучать тех, кто слаб и беспомощен, а подобных Моглу убивают? Он рассказал нам о Калессе и клингонской чести, и он сделал все что мог, чтобы обращаться с нами согласно этой философии. Он был благороднее любого клингона, которого я когда-либо встречала, включая и вас.
      Кирк увидел тлеющий огонь в глазах Колота и протянул руку к Эллиот, призывая энсина сбавить обороты. Посмотрев на Гарровика он сказал:
      – Командер, подготовьте ваших людей к транспортировке на судно капитана Джардака.
      Когда Гарровик отвел в сторону членов своего экипажа, Кирк почувствовал чувство мгновенного облегчения и радости за офицеров «Гагарина». После прожитых лет ужасных, тяжелых испытаний они наконец-то отправлялись домой. Хотя никакое удовлетворение, которое он чувствовал, не окупалось ценой, заплаченной за свободу пленников.
      – Колот, когда-то вы сказали мне, что я не должен смотреть на клингонов человеческими глазами. Вы сказали, что не все клингоны похожи, и что они также разнообразны как и люди, или любая другая раса Федерации. Так скажите мне, вы согласны с Джардаком? Нужно ли было уничтожать тюрьму?
      – То что я думаю не имеет значения.
      Ответ Колота был быстр и резок, но Кирку показалось, что он увидел неуверенность в глазах клингона. Он надавил.
      – Разве вы готовы подавлять или даже убивать тех, кто не присоединится к представлениям, которые вы теперь считаете священными? Именно так вы собираетесь распространять по Империи вашу идею?
      – Осторожнее, Кирк, – сказал Колот, указывая на капитана «Энтерпрайза» толстым пальцем в перчатке. – Вы заслужили мое уважение, но но не злоупотребляйте этим. Тюрьма уничтожена, а я служу Империи, особенно теперь. Канцлеру Горкону нужны воины, которые будут служить ему, и которые ценят честь превыше всего.
      – Честь? – Кирк даже не потрудился скрыть свое отвращение. – Где честь в убийствах и подавлении тех, кто не разделяет вашу веру? – Он указал на окутанную дымом далекую гору. – А как же быть с людьми, уничтоженными вами просто ради удобства, чтобы они не напоминали вам о совершенных вами ошибках? Вы не можете учиться и совершенствоваться, уничтожая невинных.
       Невинные. Невинный. Чувства, которые Кирк считал похороненными, вырвались на поверхность с силой, которую он не чувствовал с тех пор… с того последнего раза, когда был вынужден смотреть, как невинный был раздавлен под ногами власти. Это была невинность, рожденная желанием помочь, а не навредить. Невинность, которая хотела создавать, а не уничтожать, а те кто неправильно понял, что она собой представляла, уничтожили ее.
      Дэвид. Образ Дэвида Маркуса, лежащего на земле, когда планета Генезис распадалась вокруг него, заполнил его разум. Он видел ужасную рану в груди Дэвида, дразнящую его, и символизирующую утраченные Кирком возможности. Хотя он не знал Дэвида ребенком, он получил второй шанс выстроить отношения со своим сыном. Однако, едва у него возникла такая возможность, его ограбил клингонский клинок, тот самый, который забрал жизнь Дэвида.
      – Именно так это будет происходить в Империи, Колот? Вы просто устраните тех, кто олицетворяет собой неудобное напоминание действий, которые вы стыдитесь. А как быть с внешними границами Империи? В этой галактике сотни рас, которые многое знают о клингонах. Вы думаете они посчитают, что вы просто перевернули новый лист? А как быть с теми клингонами, которые не захотят играть под вашу дудку? Как быть с теми, кто набрасываются на своих соотечественников, и запугивают тех, кто встает на пути их цели, даже когда эти люди не представляют для них никакой угрозы? Где в этом честь?
      А затем с губ Кирка сорвалось то, что породило такую несдержанную ярость, которая заставила Колота отступить.
      – Где была честь в убийстве моего с.ют для них никакой угрозы? а эвида.
      л. и, как и взглядом. согласно этой философии. ына?
      Когда накатил гнев, у него потемнело в глазах, однако Кирк заметил, что Сулу стоит рядом с ним, и что рот рулевого открыт в немом шоке. Именно это заставило его понять впервые с момента смерти своего сына, насколько глубоко он похоронил боль этой потери. Он подавлял ее, отталкивал почти с того момента, когда это случилось, когда он был вынужден бороться за свой поврежденный корабль на орбите Генезиса против осаждающего его вражеского корабля ренегата. У него не было другого выбора кроме как игнорировать личную трагедию ради своей команды.
      – Капитан…? – начал было Сулу, но больше ничего не сказал.
      Кирк все равно его не слышал. Даже после того как первоначальное потрясение от смерти Дэвида спало, он продолжал подавлять свою боль. Он направил свои эмоции на карьеру, решив сосредоточиться на двух константах, которые вели его по жизни через все личные трагедии: на «Энтерпрайзе» и своей команде.
      Но теперь здесь, в душных, жарких джунглях этого всеми забытого мира их с ним не было. Его корабль и его команда по крайней мере на время были заменены Стивеном Гарровиком и его спутниками. Но теперь они спасены. Он сделал то, ради чего прибыл сюда, не так ли? Дело закончено, и он может вернуться домой и в очередной раз сосредоточиться на «Энтерпрайзе», вместо того чтобы позволить своим эмоциям выйти из-под контроля.
      Нет, он владеет собой. Ситуация еще не разрешена. Гарровик и его люди все еще далеко от дома, и джунгли еще не совсем выпустили их из своей мертвой хватки. Если отмести слова Колота, у них не было никаких реальных гарантий, что они вернутся в пространство Федерации.
       Все еще есть работа, которую необходимо проделать, напомнил он себе резко. Его приоритетом все еще было обеспечение безопасного возвращения выживших с «Гагарина». Медленно, но с той же решимостью, которая всегда вела его по жизни, он снова начал сражение с болью и горечью. Выражение лица Колота несколько смягчилось, пока Кирк брал под контроль нахлынувшие эмоции.
      – Империя в состоянии изменения, Кирк. Прежде чем весь наш народ встанет на новый путь, будут и сомнения и страдания. И будет совершено немало такого, о чем мы будем сожалеть. Ваш сын стал злополучной жертвой действий труса. Найдите утешение в том, что клингоны, ответственные за его смерть, были низвергнуты в Гре’тор, где они проведут вечность во власти Феклара.
      Кирк слышал слова, но битва, которую он все еще вел внутри себя, не позволила им запечатлиться, чтобы растворить боль и горечь, которую он чувствовал. Эти слова вместе с благородными действиями более чем одного клингона, видевших смертельную несправедливость и рисковавших своими карьерами, а возможно даже и жизнями, чтобы уладить проблемы, прозвучали впустую перед лицом того, что он увидел здесь сегодня.
      – По мне так все вы без исключения можете отправляться в Гре’тор, ад, или туда, где клингоны хорошо горят.
      С этими словами он резко развернулся, и направился к дальней стороне плато. Наблюдая как Кирк уходит, Сулу почувствовал искушение последовать за ним и предложить поддержку. Однако он удержался, уверенный в том, что капитан в данную минуту предпочтет одиночество.
      За все годы что он служил вместе с ним, Сулу никогда не видел своего капитана таким обезумевшим. Обладая тем, что можно было бы описать как высшую силу воли, капитан Кирк никогда не позволял своим личным чувствам вмешиваться в командные решения. Он всегда был эмоциональным якорем для команды и в более трудные времена. Это была одна из черт, которая делала его в глазах Сулу великим лидером, и одна из многих причин, по которой он неоднократно следовал за этим человеком в ад и обратно.
      Однако вспышка, которую Кирк обрушил на Колота, вызвала холодную дрожь по спине рулевого несмотря на удушающую жару джунглей и пот, свободно текущий по его лицу и телу. Он увидел, что уходящий теперь от него человек не был тем решительным командиром. Нет, это был человек, который неоднократно побеждал, защищая бесчисленное количество людей, которых он никогда не знал, и который в один ужасный миг был вынужден стать безучастным зрителем и пережить потерю своего единственного сына.
      Сделав шаг, чтобы встать рядом с Сулу, Колот сказал:
      – Если бы я мог отменить смерть его сына, я бы это сделал. К сожалению все что осталось Кирку – воспоминания о его сыне. Он должен держать их поближе к сердцу во время сражения. Это напомнит ему о том, почему он сражается.
      – Капитан Кирк сражается только тогда, когда нет другого выбора, – возразил Сулу. – Это не то, что делается с легким сердцем, но он никогда от этого не увиливает.
      Поглядев на удаляющуюся спину Кирка, Колот восхищенно кивнул.
      – Именно это определяет честь истинного воина.
 

 
      Кирк был рад увидеть на видовом экране офицерской комнаты отдыха «Энтерпрайза», что теперь Стивен Гарровик и Сидни Эллиот мало похожи на тех мужчину и женщину, которых они спасли на Пао’ла. Две недели медицинского и стоматологического лечения на Звездной Базе 49, а также улучшенное питание изменили изнеможденные, истощенные черты их лиц. Кирк знал, что за несколько месяцев тела бывших пленников исцелятся.
      Что же касалось исцеления их душ, сказать это могло лишь время. Кирк хотел верить, что спасенные смогут оставить испытания позади, и вернутся к нормальной жизни, но какими были реальные шансы на то, что это случится? Он и сам прежде был пленником, и его даже пытали враги, но он знал, что никогда не испытывал того, что могло сравниться с испытаниями, которые выпали на долю Гарровика и его спутников. Он надеялся, что их сила воли вместе с медициной Звездного флота и поддержкой их семей, проведет их через лежащие впереди трудности.
      – Мистер Спок сказал мне, что вы подали в отставку, коммандер, – сказал Кирк Гарровику.
      Он отметил, что каштановые волосы Гарровика уже начали отрастать, и что даже начало появляться то, что обещало стать полноценной бородой. Гарровик кивнул.
      – По крайней мере на время, сэр. Я собираюсь провести некоторое время дома. Моя мать дождаться не может, чтобы увидеть меня, и я думаю, что после всего того что произошло, она заслужила некоторое время подержать меня при себе. Хотя я сомневаюсь что буду скучать. Она наверняка уже написала для меня список работ по дому длиной в километр.
      Несмотря на свое состояние Кирк не смог удержаться от улыбки.
      – Чтож, нам придется постараться обойтись без вас.
      – Все в порядке, сэр. – Гарровик кивком головы указал на Эллиот. – С Сидни, вернувшейся к работе, Федерация будет хорошо защищена от тирании.
      Кирк переключил свое внимание на бывшего офицера службы безопасности «Гагарина». Как и у Гарровика, ее волосы уже начали отрастать, а ее прежде отдутловатая кожа восстановила свой богатый эбонитовый лоск. Топ, который она носила, оставлял ее руки обнаженными, и Кирк мог видеть, что она уже начала восстанавливать тонус мускулов.
      – Поздравляю с повышением, лейтенант, – сказал он.
      – Спасибо, капитан, – ответила она. – За все. Звездный флот повысил меня до полного лейтенанта, но хотя отпуск на берегу мне нравится, я от него очень устала. Но не волнуйтесь, сэр. Мне сказали, что я получу назначение на корабль как только доктора освободят меня.
      За своей спиной Кирк услышал тихое шипение открывающихся дверей, и обернувшись увидел входящих в зал Спока и Маккоя. Прежде чем вернуть свое внимание экрану, он кивнул своим друзьям.
      – Чтож, если ничего не подвернется, дайте мне знать. Думаю мистеру Чехову пригодится офицер с вашими талантами.
      Эллиот улыбнулась на это, но эта улыбка быстро исчезла.
      – Капитан, клингонское правительство предоставило какую-нибудь информацию о других наших товарищах? Удерживают ли они кого-нибудь еще?
      Лицо Кирка помрачнело при этом вопросе, как это происходило при каждом упоминании о клингонах за последние две недели. Проигнорировав вопрошающий взгляд Маккоя, Кирк сосредоточился на Споке, который просто слегка покачал головой, давая Кирку нужный, но нежеланный ответ.
      – Нет, лейтенант. Пока канцлер Горкон и Высший Совет не смогли предоставить никакой новой информации ни о «Гагарине», ни о каком-либо другом корабле, которые исчезли за эти годы. Смена канцлера Кеша и членов Совета вызвала большие беспорядки в клингонском правительстве. Может пройти немало времени прежде чем положение там стабилизируется, и еще больше времени, прежде чем мы получим какую-либо полезную информацию.
      Кирк знал, что эти слова были преуменьшением. Гражданские волнения разразились во всех уголках Империи. У Горкона были легионы сторонников, но реальностью было и то, что многие клингоны не желали так легко принимать изменения, которые предложили Горкон и его последователи. Они без сомнения в ближайшем будущем станут причиной раздоров и трудностей, а приоритеты нового правительства не распространялись на вопросы стороны, которая по крайней мере в теории все еще была врагом.
      – По крайней мере, – сказал он, – это дело поручено послу Джокуэл и ее дипломатической команде. Теперь их дело беспокоиться о клингонах, а ваше – продолжать восстановление и возвращение к нормальной жизни, что, как я полагаю, вы и стремитесь сделать.
      – Аминь, капитан, – ответил Гарровик. – Я собираюсь связаться с семьями каждого члена команды. Если вы смогли найти нас, то есть неплохой шанс, что и другие тоже все еще где-то там. – Он на мгновение опустил взгляд, прежде чем добавить. – И потом, думаю я тоже кое-что должен тем, кто не вернулся.
      Кирк понимающе кивнул. Сколько таких обращений он сделал за время своей карьеры?
      Спок и Маккой подождали еще несколько мгновений, пока они не обменялись прощаниями. И только когда связь была прервана, Маккой прошелся вперед в своей обычно беспечной манере, и опустился на стул рядом с капитаном Кирком. Отстегнув переднюю планку своей темно-красной форменной куртки, и приняв более небрежный вид, доктор уставился на своего друга, который продолжал пялиться теперь уже на пустой экран.
      – Что с тобой, Джим? – спросил он почти после минуты, проведенной в молчании.
      Поначалу Кирк не подался вопросу доктора.
      – Я просто устал, Боунз.
      – Чушь. Ты поступаешь так с тех пор как вернулся. Всякий раз когда кто-то упоминает о клингонах, у тебя делается совершенно каменное лицо.
      Спок приблизился к своим друзьям и добавил:
      – Доктор Маккой дал сжатую, хотя и не совсем точную оценку, капитан. С вашего возвращения на «Энтерпрайз» вы демонстрируете весьма сдержанное поведение. Основываясь на разговоре, который состоялся у меня и доктора с мистером Сулу, нам известно о том что случилось на Пао’ла. Возможно вы можете уточнить.
      Помрачневший Кирк по прежнему не отрывал взгляда от бездействующего экрана.
      – Значит вы меня проверяли.
      – Нам бы не пришлось этого делать, если бы ты поговорил с нами, – огрызнулся Маккой. – На тот случай если ты забыл, мы твои друзья. Сулу сказал мне, что на той планете ты чуть было не откусил Колоту голову. Так как насчет того, чтобы рассказать нам что тебя гложет?
      Кирк почувствовал, как эти слова проникли через барьер, который он возвел вокруг себя с момента своего возвращения на корабль. Он видел на лице Маккоя выражение беспокойства с оттенком раздражения. В сочетании с неумолимостью, которую демонстрировал Спок, Кирк понял, что он не выйдет из этой комнаты пока не удовлетворить беспокойство своих друзей.
      – Колот рассказывал мне, что клингоны всегда ценили честь и сильный характер. Вся их культура основана на этой вере. Очевидно они прошли через период, когда эти ценности потеряли свою важность, но он утверждал, что теперь все меняется. Я попытался совместить это с тем, что увидел на Пао’ла, и не смог. Это было варварство.
      Замолчав на мгновение, он огорченно покачал головой и, поднявшись со стула, начал прохаживаться по залу.
      – Из-за такого неуважения к жизни, мне не верится, что они не уничтожат сами себя до того, как мы добъемся с ними мира, с честью или без. Я имею ввиду, разве возможны такие радикальные изменения в основании веры и ценностей? Разве клингоны захотят рисковать всем что они построили, и погрузить Империю в гражданскую войну, чтобы снова утвердить это тайное знание?
      – Капитан, люди задавали себе эти вопросы много раз за свою историю, – ответил Спок. – Также как и мой собственный народ. Обе наши цивилизации затронули радикальные философские перемены за относительно короткий период времени. Поэтому кажется логичным предположить, что такой подвиг возможен и для клингонов.
      – Если бы не клингоны со своей честью, – сказал Маккой, – Гарровик и остальные не были бы спасены, а мирная конференция вероятно потерпела бы неудачу.
      Но Кирк был не так уж в этом уверен.
      – Мы спасли заложников с помощью клингонов, но какой ценой? Они уничтожили сотни жизней на той планете ради удобства. Они попытались сорвать конференцию, они хотели уничтожить один из собственных кораблей и убить больше сотни своих собственных людей, лишь бы сохранить тайну. Действительно ли все это делалось во имя чести? Если ты должен убивать без разбора, чтобы обладать чем-то, разве это того стоит? Цель и в самом деле оправдывает средства?
      – Конечно эта система ценностей не принята в нашем обществе, – сказал Спок. – Однако мы не можем судить клингонов по нашим социальным стандартам, капитан.
      – Как вы можете такое говорить? – вспылил Кирк. Обвиняющая нотка в его вопросе не исчезла, но он все равно продолжил наседать. – Как мало будет стоить жизнь в клингонском пространстве, когда она войдет в конфликт с их целями? Мы уже видели как они обращаются со своими собственными людьми, и мы знаем, что они чувствуют по отношению к людям.
      Он увидел ошеломление на лице Маккоя и тотчас же понял, насколько убедительными были его слова. Выражение лица Спока осталось нечитабельным, но Кирку показалось, что он увидел в глазах вулканца боль, а возможно и разочарование.
      – Джим, – тихим голосом наконец произнес Маккой, – не все клингоны срывали конференцию, и не все клингоны против идеи о мире. – Он на миг смолк, чтобы сделать глубокий вдох, и добавил. – И не все клингоны убивали Дэвида Маркуса.
      Эти слова вонзились в Кирка также, как заточенный клингонский клинок пронзил грудь его сына. Гнев вырвался наружу, когда он снова вспомнил, что оказался беспомощен предотвратить смерть Дэвида Маркуса.
      – Возможно они не делали этого, – сказал он. – Но это позволял сделать их образ жизни. Завоевывать слабых, уничтожать беззащитных – вот их природа. Сколько еще невинных людей должны умереть, прежде чем вы увидите, кем именно являются клингоны?
      Отвернувшись от своих друзей, Кирк пересек комнату отдыха, чтобы остановиться перед большими смотровыми окнами и штурвалом древнего парусного корабля, помещенного перед ними. В этой носовой области его корабля плексистайловые окна открывали вид на вращающийся вихрь звезд, среди которых на высокой деформации мчался «Энтерпрайз».
      Вместо утешения, которое он обычно находил здесь, он чувствовал тревогу от того, что так открыто показал свой гнев. Решительная поддержка Маккоя давала ему причину бороться со своим гневом также, как логика Спока позволяла ему видеть вредные последствия своих необузданных эмоций. Сострадание и понимание друзей помогало ему оттеснить свою боль.
      Но чего они не могли отогнать, так это образ безжизненного тела Дэвида Маркуса, который навсегда врезался в его память. Именно тогда, когда у него отняли сына, оптимизм ослепил его и заставил поверить, что между Федерацией и Клингонской Империей скоро наступит мир. Но нескольких жестов доброй воли оказалось недостаточно, чтобы искупить обман и предательство, которые совершили клингоны на его собственных глазах.
      А значит, пока не наступит окончательный мир, он будет осторожен. И больше ничей сын не будет потерян из-за того, что он оказался не в состоянии увидеть истинное лицо врага. Глядя в замешательстве через смотровое окно в пустоту, окружающую его корабль, он знал, что его гнев скоро исчезнет. Со временем он перенаправит свою энергию на появившиеся сложные задачи или препятствия. Но даже когда «Энтерпрайз» ринется вперед через бескрайнее пространство космоса, Джеймс Кирк будет чувствовать семена боли, обиды, и ненависти, засевшие в его сердце, тянущие его назад в хаос гнева и отчаяния.
      Он мог надеяться лишь на то, что когда-нибудь мечта о мире между его соотечественниками и клингонами будет достигнута, и это произойдет до того, как затаенные им темные эмоции окончательно его поглотят.