Солнечный поцелуй

— Видел вас в агентстве «Ностальжи». Вы, кажется, собирались устроиться на работу. — Незнакомец покачал головой. — Вам повезло.

В каком смысле? — удивилась Шеннон, за последние несколько дней твердо укрепившаяся во мнении, что удача отвернулась от нее надолго.

— У «Ностальжи» не очень хорошая репутация. Правда, у вас пока нет вообще никакой, но лучше начинать с нуля, чем с минусовой отметки.

Она рассмотрела его получше: небрежно-элегантный, безукоризненно одетый, с гладко зачесанными назад черными волосами, с резким, волевым лицом и темными глазами, незнакомец напоминал какого-то киноартиста.

— Спасибо за то, что просветили насчет Аль-катраса, — сказала Шеннон, вставая. — Придется менять планы. Банку повезло.

— Не уходите. — Он положил руку на соседний стул. — Садитесь.

— Зачем? — Она усмехнулась. — Хотите предложить мне поработать на благотворительную организацию «Братья-самаритяне»?

— Нет, но думаю, что сумею вас заинтересовать. Вы ведь ищете работу?

Шеннон так и не поняла, почему не ушла, почему осталась. Наверное, потому что уж больно не хотелось менять Сан-Франциско на Ред-Блафф. Город, в который возвращаются навсегда, как сказал однажды ее отец.

— Если вы полагаете, что я готова…

Он скользнул по ней взглядом и покачал головой.

— Кстати, меня зовут Стивен. Возможно, вам будет неприятно это слышать, но вы не в моем вкусе. Мне больше нравятся буритас и мягкое мороженое. Да садитесь же, а то вас заприметит какой-нибудь мачо и уведет у меня из-под носа.

Шеннон хмыкнула и опустилась на плетеный стул.

— Хорошо, Стивен, выкладывайте ваше интересное предложение и…

— Сначала мы поедим, — твердо сказал он. — Не хочу, чтобы кислота разъедала стенки желудка. Между прочим, от язвы умирают чаще, чем от СПИДа.

В «Старбаксе», куда они зашли, было, как обычно, полным-полно студентов, влюбленных парочек, ухитряющихся целоваться даже за кофе, и одиноких мужчин, прикрывающихся газетами, но исподтишка посматривающих на женщин за соседними столиками. Тем не менее Стивену удалось отыскать пустую кабинку, где разговору никто не мешал.

— Что будете есть? — спросил он.

— Кофе… — Шеннон пожала плечами и опустила глаза. В последние дни ей приходилось экономить даже на еде. — И все.

Он улыбнулся, кивнул и уверенно, как будто в заде никого не было, направился к стойке. Что-то сказал кассирше, и та весело засмеялась. Он вообще производил впечатление сильного, не сомневающегося в себе человека, способного постоять за себя. Как она завидовала ему тогда — элегантный, решительный, красивый. И рядом с ним… кто? Какой видят ее другие? Усталой? Замученной? В дешевом платье и туфельках со сбитыми мысками?

Через минуту Стивен вернулся с подносом, на котором, кроме двух чашек кофе, нашлось место для гамбургера и чизбургера, картошки и фруктового салата.

— Половина ваша, — сказал он. — Какая — выбирайте сами. Разговаривать куда приятнее, когда собеседник тоже ест. Согласны?

Шеннон выбрала чизбургер и салат и вопросительно посмотрела на своего благодетеля.

— Вот и правильно, я и сам бы выбрал то же самое.

Так они познакомились. А уже на следующий день Шеннон, пройдя несколько проб, получила работу на одной из небольших радиостанций. Поначалу ей доверяли только чтение метеосводок, потом дали озвучить рекламу, а по прошествии трех месяцев допустили к прямому эфиру.

Вместе с заработками росла популярность — Шеннон стали узнавать. Поэтому, когда Стивен порекомендовал ее Саймону Бертону, главный редактор «Ньюс» знал, что получает работника с некоторым профессиональным опытом.

Еще раньше Стивен помог Шеннон снять квартиру в районе Кастро, сделав это в типичном для себя стиле.

До того — Шеннон жила с Люси Тревейн в квартире с двумя спальнями и видом на самый богатый район Сан-Франциско Си-Клифф. Платить приходилось немало, но главная проблема заключалась в другом: Люси любила шумные компании, и ей не надо было вставать по утрам. Сначала Шеннон терпела, закрываясь в своей комнате и ложась спать с берушами, потом попыталась высказать подруге претензии, но добилась только того, что Люси перестала с ней здороваться.

Однажды вечером к ним заглянул Стивен.

— Уже легла? — спросил он, входя в комнату Щеннон. — И даже вечерние новости не смотришь?

Шеннон выразительно развела руками.

— Понятно, — пробормотал, прислушавшись, Стивен. — И часто у вас такое?

— А ты как думаешь?

Он постоял посреди комнаты, задумчиво огляделся, усмехнулся, а потом подошел к встроенному шкафу и резко распахнул створки.

— Все эти вещи твои?

Она молча кивнула.

— Тогда собирайся. — Стивен наклонился и вытащил с нижней полки два чемодана. — Складывай сюда. Что не влезет — оставим.

— Стив, послушай…

— Собирайся, — повторил он. — У меня есть на примете кое-что получше. И подешевле.

— Но уже поздно, — запротестовала Шеннон. — Я не хочу ночевать в парке, мне завтра на работу.

— Не беспокойся. В крайнем случае переночуешь у меня. И не бойся — не съем.

Когда через четверть часа они вышли в общую комнату, туда же выплыла Люси.

— О, куда это вы? С такими чемоданами… Избавляетесь от трупов? — Она глупо хихикнула. — Шен…

— Я съезжаю. Навсегда. Можешь пользоваться моей комнатой. Пока.

— Постой, а как же быть с оплатой? Я одна не потяну всю сумму! — забеспокоилась Люси. — До конца месяца еще целая неделя…

— Сколько ты отдаешь в месяц? — Стивен поставил чемодан и достал из кармана пиджака бумажник.

— Тысячу двести. Но…

Стивен вынул пачку стодолларовых банкнот и, отсчитав двенадцать штук, протянул их Люси.

— Достаточно?

— Да, — прошептала та, с восхищением глядя на мужчину с толстым бумажником.

В тот же вечер Шеннон обосновалась в двухкомнатной квартире в районе Кастро.

Кто он, Стивен?

Почему помогает ей, Шеннон?

Ответов она не знала. Не знала даже, где он живет. Стивен никогда не навязывал ей свое общество, никогда ничего не требовал, ни о чем не просил. Иногда, примерно раз в неделю, он звонил и предлагал поужинать где-нибудь. Если Шеннон отказывала, не обижался. Возможно, так продолжалось бы и дальше, если бы не поездка на праздник дегустации вина в долину Напа.

Съездить туда предложила Шеннон. Стивен согласился. Погода стояла великолепная, цены в ресторанах улетали за облака, и они старались залить в себя как можно больше. Возвращаться домой они не захотели, а если бы и захотели, то не смогли бы. Остановились в каком-то захудалом мотеле, в номере с одной, правда, достаточно широкой кроватью.

Стивен благородно предложил ей воспользоваться всей роскошью спального места в одиночку, но Шеннон и слышать об этом не желала. После недолгих препирательств они прекрасно устроились вдвоем и мгновенно уснули.

А утром случилось то, что неизбежно случается между мужчиной и женщиной, оказавшимися в одной постели.

Шеннон проснулась от ощущения, что кто-то на нее смотрит. Смотрел, конечно, Стивен.

— Ты такая красивая, — прошептал он, заметив, что Шеннон открыла глаза.

— Давно проснулся?

— Полчаса. — Он протянул руку и провел ладонью по теплой, с полосой от подушки щеке Шеннон. — У тебя золото в глазах.

Она улыбнулась, потянула на себя простыню и нечаянно обнажила Стивена.

— Больше всего на свете мне сейчас хочется выпить стакан апельсинового сока, — проговорил он, нисколько не смущаясь того, что предстало взгляду Шеннон и указывало на совсем другое желание.

Шеннон стало смешно, она невольно прыснула и тут же потянулась к нему.

Его рука скользнула ниже, и Шеннон в ответ приподнялась и прижалась губами к его уху. В следующий момент Стивен уже оказался над ней и ласкал ее груди, живот, бедра, покрывал поцелуями губы, подбородок, шею.

— Раздень меня.

Стив ловко избавил ее от футболки и шортов, под которыми больше ничего не было, и Шеннон застонала от удовольствия, когда их обнаженные, заряженные страстью тела наконец соприкоснулись. От сна не осталось и следа, каждая клеточка ожила, подпитываясь энергией любви, каждый нерв задрожал, запульсировал. В ушах ее звенела музыка, подчиняясь ритму которой она задвигалась, зашевелилась…

Они оба хотели одного и того же, и остановить их не могло уже ничто на свете. Его губы сводили ее с ума, его руки проделывали с ней что-то невероятное. Напряжение в ней достигло предела, и она, торопя Стивена, сама раздвинула ноги.

Больше Шеннон не помнила ничего, а когда сознание вернулось, ей показалось, что она покачивается на упругих, нежных волнах, вынесших ее из стремительного водоворота к безопасному берегу.

Стивен наклонился и поцеловал ее в мягкие, теплые губы.

— Все хорошо?

Шеннон обняла его за шею.

— Лучше не бывает.

3

За окном кричали чайки, и их пронзительные крики влетали в распахнутое окно вместе с бодрящим утренним ветерком. Напоенный ароматом сосен воздух действовал лучше любого привычного стимулятора. Часы показывали всего лишь половину седьмого, но Шеннон не собиралась расслабляться.

Этот домик в пустынном месте в паре сотен метров от океана она купила шесть месяцев назад и почти никому о нем не рассказывала. Когда-то его снимал некий писатель, без устали клепавший в двухэтажном коттедже триллеры и детективы, позволившие ему после нескольких лет упорного труда перебраться в пент-хаус в престижном районе Пасифик хайте. О том, что коттедж продается по смехотворной цене в двести тысяч долларов, Шеннон узнала от бывшего коллеги по работе на радио. На то, чтобы осмотреть недвижимость, провести независимую финансовую оценку, оформить кредит в банке и заключить сделку, ушло менее недели.

Поначалу сомнения были, но они рассеялись после того, как она определилась с тем, для чего именно ей нужен коттедж. Шеннон старалась приезжать сюда по возможности каждый уик-энд и ни разу не пожалела о том, что провела два дня не в городе, а в глуши, где, впрочем, ей удалось поднять уровень цивилизации до вполне приемлемой отметки.

С понедельника по пятницу за коттеджем присматривал живший неподалеку отставной сержант Сэм Парсли, главным занятием которого была рыбалка.

Поднявшись с кровати, Шеннон подошла к большому окну спальни с видом на океан и остановилась, глядя на расстилающуюся до горизонта водную гладь, на повисшие над ней кудрявые облака и на вылизанный волнами песок. Иногда казалось, что океан оказывает на нее чисто терапевтический эффект, снимает усталость, поднимает тонус, убирает психологическое напряжение.

На какое-то время она забыла и о надоевшем Саймоне Бертоне, и о голубоглазом незнакомце, оказавшемся Винсентом Эберноттом, и о внезапно напомнившем о себе Стивене.

Спустившись по широкой деревянной лестнице на первый этаж, Шеннон прошла в кухню и заглянула в холодильник. Накануне по пути из города она свернула в придорожный супермаркет и запаслась стандартным набором продуктов, позволявшим продержаться ближайшие пару дней. Кроме того, в доме всегда имелся запас оливкового масла и сахара, сигарет и спиртного, консервов и бензина, а во дворе, под навесом, лежали запасенные Сэмом дрова для камина. К тому же он всегда делился с Шеннон своим уловом. Вот и сейчас на полке в холодильнике лежали два выпотрошенных и готовых к жарке морских угря.

Шеннон приготовила чай, сделала два горячих бутерброда и, перекусив, вышла из дому. Двухмильная прогулка по берегу всегда помогала ей прочистить голову и легкие.

В коттедже она не только отдыхала, но и работала.

Два месяца назад, после выхода очередного выпуска «Разговора по душам», в котором речь шла о детской наркомании, ей позвонили из редакции одного из местных кабельных телеканалов и предложили встретиться, чтобы обсудить интересную для обеих сторон тему. Разговор с редактором закончился тем, что Шеннон согласилась попробовать написать сценарий документального фильма, посвященного затронутой в рубрике проблеме. Свободного времени у нее было не так уж много, так что пришлось жертвовать выходными. Пока Шеннон в основном занималась отбором материала, чтобы потом выстроить его в соответствии с уже сложившимся планом.

Она сняла с полки толстую папку газетных вырезок, включила компьютер и, глубоко вздохнув, приступила к делу.

Едва выйдя из кабины лифта, Шеннон поняла — что-то случилось. Точнее, вот-вот случится. Лица пробегающих по коридору сотрудников «Ньюс» несли печать тревоги и озабоченности. Несколько человек кивнули на ходу Шеннон, но никто не остановился, как обычно, никто не поспешил поделиться последними новостями.

Пожав плечами, она направилась в кабинет. Обычно по понедельникам Саймон Бертон устраивал что-то вроде летучки, на которой присутствовали его заместители и все те, кто определял лицо газеты и обеспечивал ее существование. Но к таким собраниям все уже привыкли, и никто не воспринимал их как повод для ажиотажа.

Шейла Брунсвик уже сидела за столом. Мало того, она — неслыханное дело! — стояла перед зеркалом и пристально себя в нем рассматривала.

— Привет! — бросила с порога Шеннон. — Что тут у нас случилось? Все носятся, как будто президент с минуты на минуту объявит о том, что Северная Корея запустила в нашу сторону ракету!

— Это было бы не самым худшим вариантом, — пробормотала Шейла, подкрашивая губы. — Тебе нравится моя помада? А брови?

Может быть, их стоит немного проредить? Ну же, ты ведь у нас специалист.

— Что с тобой, Шейла? Куда ты собираешься? К нам пожаловал саудовский шейх, спешно отыскивающий кандидаток на роль четвертой жены?

— А ты разве не знаешь?

— Не знаю. Но буду знать, если ты мне скажешь. Ну, что произошло?

Шейла вздохнула, закрыла глаза и театральным тоном произнесла:

— Нас продают!

— Продают? Как это? Кому?

— Ничего пока не известно. Слухи ходят самые разные. На десять часов назначено общее собрание. Больше я ничего не знаю.

— Неужели? — Шеннон усмехнулась. — А чего ж ты вертишься перед зеркалом? Уж не затем ведь, чтобы произвести впечатление на старика Бертона!

Если Шейла и смутилась, то не подала виду.

— А что тут такого? Если сменится владелец, начнется большая реорганизация. Держу пари, половина тех, кто работает в «Ньюс» сейчас, завтра окажутся безработными. Так что надо произвести впечатление.

— Но на кого? А если владельцем станет женщина?

— Полагаю, что нет. — Шейла поправила воротник белой блузки. — Вообще-то у меня есть кое-какие предположения на этот счет, но я пока придержу их при себе.

Да-а, — протянула Шеннон, становясь перед зеркалом рядом с коллегой. Утром, собираясь на работу, она надела привычные вельветовые брючки с потертостями на коленях и обтягивающий свитерок из тонкой шерсти. — Жаль, я не сообразила принарядиться. Ну да ладно, как-нибудь переживу.

Она прошла к столу и включила компьютер — надо познакомиться с отзывами на ее последнюю рубрику. Читатели оставляли порой весьма нелестные послания, но все же чаще всего ее рубрика удостаивалась похвал и одобрительных откликов. Потом наступил черед электронной почты. Зачитавшись, она даже не заметила, как стрелки часов подползли к десяти.

— Эй, нам пора.

Шеннон вскинула голову — Шейла уже стояла у двери, держа под мышкой тоненькую папку.

— Где сбор?

— Как обычно, в главном зале. Поторопись, а то мест не хватит и придется стоять.

Им повезло — свободные стулья еще оставались. Впрочем, уже через несколько минут народу в относительно небольшом помещении собралось столько, что пришедшим последними ничего не оставалось, как расположиться у стены.

Обменявшись приветствием с сидевшими рядом, Шеннон обвела взглядом собравшихся и замерла от удивления — во главе длинного полированного стола, между Бертоном и генеральным менеджером Диком Гвардиолой, расположился не кто иной, как ее недавний знакомый Винсент Эбернотт.

Интересно, а он что тут делает? Неужели…

В этот момент Эбернотт посмотрел на Шеннон. Их взгляды встретились, и все мысли вылетели у нее из головы. Шеннон почувствовала, как заливается краской лицо, а по спине бегут мурашки. С ней явно творилось что-то неладное. Еще минуту назад она шутила и смеялась, а теперь, как зачарованная, не могла отвести глаз от сероглазого мужчины.

Словно не замечая, что с ней творится, Эбернотт улыбнулся и едва заметно кивнул.

Дик Гвардиола, как всегда в строгом сером костюме, бледно-голубой рубашке и в синем, в тонкую полоску галстуке, поднялся, поправил модные, без оправы, очки и, откашлявшись, сухо произнес:

— Мы собрали вас для того, чтобы сделать важное сообщение. — Он умолк, обежал взглядом замерший в напряженном ожидании зал и, убедившись, что никто не отвлекается, продолжил: — Не буду ходить вокруг да около, это, как вы знаете, не в моих правилах. Главная новость заключается в том, что наша газета, предприятие, которому мы все отдали немало сил и времени, проект, ставший главным делом жизни для многих из присутствующих здесь, меняет владельца.

Дик Гвардиола сделал паузу, понимая, что сообщение требует осмысления. По залу прокатился приглушенный рокот взволнованных голосов.

— Понимаю ваши чувства, леди и джентльмены. Вы, разумеется, хотите знать детали. Прошу вас запастись терпением и предоставляю слово новому владельцу «Ньюс» мистеру Винсенту Эбернотту.

Владельцу?

— Ты слышала?! — взволнованно шепнул на ухо Шеннон сидевший справа фотограф Том Шенкли. — Он ведь занимался раньше только менеджментом, верно? Какого черта… Ничего не понимаю. Разве что…

— Спасибо, Дик. — Винсент Эбернотт поднялся и, обменявшись рукопожатием с Гвардиолой, повернулся лицом к залу. — Полагаю, кое-кто из вас кое-что обо мне слышал. Прежде всего хочу рассеять ваши опасения. Я не собираюсь устраивать реорганизацию, размахивать метлой и делать прочие малоприятные жесты. В ближайшие две недели все останется по-прежнему. Считаю своим долгом…

Шеннон слушала, но ничего не слышала. Ее колотила дрожь. Голос Эбернотта доходил до нее будто через подушку. В животе, выбравшись из коконов, махали крылышками сотни бабочек. Ее бросало то в жар, то в холод. По спине ползла струйка пота. Боже, что подумает Шейла. Впрочем, той, похоже, было не до Шеннон — подавшись вперед и приоткрыв губы, Шейла ловила каждое слово новоиспеченного хозяина.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.