ПРОЛОГ

Первое, что он услышал, придя в себя, был тихий мужской голос, пришедший откуда-то из темноты:

— О ранах такого рода мне приходилось слышать, доктор, но вижу я такое впервые.

Тут он четко осознал, что пуля, которую в него выпустили со стороны аллеи, только ранила его, но не убила. Он жив!.. Ощущение счастья словно обволокло все его тело, и он снова погрузился в сон. Когда сознание вновь вернулось, до него донесся женский голос:

— Таннахил… Артур Таннахил из Альмиранта — города в Калифорнии.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Я секретарь его дяди и хорошо знаю этого молодого человека.

Так он вспомнил свое имя и место жительства и почувствовал себя увереннее. Потом он услышал чей-то шепот:

— Выносите его через окно, только осторожно.

Он ощутил, что его тело раскачивается, медленно опускаясь куда-то. Затем последовали отрывистый мужской смех и слова, произнесенные женским голосом:

— Если корабль не придет вовремя, то я…

Следующее, что он почувствовал, было снова движение вниз, но на этот раз стремительное, кровь в его висках бешено застучала. Потом — снова мужской голос из темноты:

— Организация похорон займет немало времени. Очень важно, чтобы на церемонии он выглядел совсем как мертвый.

Его охватило возмущение при мысли, что он стал беспомощной игрушкой в чьих-то руках.

Затем — полный паралич и звуки похоронной музыки. Он услышал глухой звук удара над головой — это крышка деревянного ящика (гроба! — с ужасом понял он). Очевидно, на крышку упали комья земли. Мозг его снова погрузился во тьму, но что-то внутри него продолжало отчаянно сопротивляться. Кто и по какому праву распоряжается его жизнью?

Внезапно он почувствовал, как его лица коснулась прохладная струя свежего воздуха. В полной темноте Таннахил протянул руку, она наткнулась на преграду из мягкого атласа. Он оцепенел от ужаса, но через мгновение услышал какие-то знакомые звуки. Звуки ударов лопатой!

Его могилу вскрывали. Он успел еще воспринять слова, произнесенные мужским голосом:

— Отлично. Скорее поднимайте гроб. Корабль ждет.

Он попытался осмыслить их, но не смог. В следующий раз сознание вернулось к нему уже в больничной палате.

1

До Рождества оставалось всего три дня, и Стивенс задерживался на службе допоздна, чтобы закончить все неотложные дела и получить в награду полноценный отдых во время праздников.

Позже он понял, что на этот раз его задержка была величайшим из совпадений, которые могут произойти в жизни человека. Стивенс уже складывал в ящик стола свои книги по юриспруденции, когда раздался телефонный звонок. Он снял трубку и, как обычно, назвал себя:

— Алисон Стивенс.

— Вестерн Юнион, — произнес женский голос. — Вам срочная телеграмма от Уолтера Пили из Лос-Анджелеса.

Уолтер Пили был главным поверенным в делах семьи Таннахилов. Это он в свое время назначил Стивенса местным управляющим их делами. «С чего бы это?» — подумал Стивенс и попросил прочесть телеграмму.

Девушка размеренно прочитала:

— Артур Таннахил прибывает сегодня в Альмирант. Будьте наготове, но не набрасывайтесь на него сразу с делами. Лучше будет, если вы представитесь ему после Рождества. Мистер Таннахил продолжительное время провел в больнице в результате несчастного случая. Теперь он очень замкнут. Планирует пока жить в Альмиранте. По его словам, хочет там кое-то выяснить. Помогайте ему всем, чем сможете. Что касается налаживания взаимоотношений с ним, полагайтесь на свой опыт общения с людьми. Мистеру Таннахилу чуть больше тридцати, как и вам, что облегчит установление контакта. Помните, что в главной резиденции Таннахилов — Грэнд Хаузе, не утвердят вас окончательно в вашей должности без его особого распоряжения. Желаю успеха…

Девушка закончила.

— Это все. Прочитать еще раз?

— Нет, я все понял. Спасибо.

Он повесил трубку, запер ящик стола и, подойдя к огромному окну, залюбовался ночным небом. Переведя взгляд ниже, он увидел немногочисленные рассеянные огоньки, основная часть Альмиранта осталась слева, вне поля его зрения. Было тихо, и ничто не указывало на то, что всего в одной трети мили отсюда находится Тихий океан.

Стивенс размышлял. Информация его встревожила. Весь тон телеграммы говорил о том, что и сам Пили был неуверен и обеспокоен. Конечно, его совет был разумным. Если наследник Таннахилов ведет себя странно, то его адвокаты просто обязаны быть настороже. Обидно было бы потерять работу в конторе только из-за каприза молодого человека, которому придет в голову, что Стивенс ни на что не годен.

«Позвоню ему завтра, — решил он, — и предложу свои услуги. Если даже это его рассердит, то мне здесь все равно не служить».

Стивенс задержался у дверей своего кабинета, чтобы повернуть несколько раз ручку и удостовериться в том, что дверь заперта. Вдруг он ясно услышал женский крик, доносившийся явно изнутри здания.

Стивенс прислушался.

Тишина. Успокоившись, он уловил лишь неясный шум из разных отсеков здания, не переставшего еще реагировать на отсутствие дневных человеческих толп, понижение температуры и увеличение влажности воздуха. Слегка поскрипывали деревянные полы, шуршали шторы на открытых окнах, постукивали двери. Однако ничего, указывающего на человеческое присутствие.

«Как отвечающий здесь за законность, — подумал он, нахмурившись, — я должен провести расследование».

Контора состояла из разветвленной структуры офисов, часть которых располагалась ниже уровня земли. Длинный коридор, где находился кабинет Стивенса, освещался двумя, правда, довольно тусклыми светильниками. В среднем коридоре горели три светильника, в дальнем — два. Никого и ничего необычного видно не было.

Стивенс стремительно вошел в лифт и нажал на кнопку с надписью «Вверх». Реакция машины была мгновенной: дверь лифта хлопнула, двигатель жалобно заскулил. Когда двери разъехались, открывшись, Стивенс увидел Дженкинса, дежурного вахтера, который приветливо произнес:

— Поздновато возвращаетесь домой, мистер Стивенс.

— Билл, кто еще остался наверху? — спросил Стивенс.

— Да только эти религиозные индейцы из триста двадцать второй комнаты. Они… А что случилось, сэр?

Стивенс нехотя объяснил. Его опасения были напрасными. Религиозные индейцы! Он смутно представил себе триста двадцать вторую комнату, но помнил, что она занята какой-то мексиканской фирмой.

— Они не совсем индейцы, — продолжил между тем словоохотливый Дженкинс. — Лица у них у всех белые, за исключением разве что двух. Мадж говорит, что здесь полно каменных индейских символов.

Стивенс рассеянно кивнул. Основу состояния Таннахилов частично составила богатейшая коллекция ранней мексиканской скульптуры, и, став здесь управляющим, Стивенс специально изучал ее. Нельзя сказать, чтобы это доставило ему удовольствие, тем более он не стремился к общению с индейцами. Бедные жалкие варвары — вот что он думал об этих людях. Раздавшийся в здании несколькими минутами раньше крик теперь вполне объясним. Очевидно, он сопровождал отправление одного из их многочисленных культов, сопровождаемого стонами, завываниями, криками и визгами, которые периодически раздаются в любом большом городе западного побережья.

— Думаю, — все же сказал Стивенс, — что нам лучше постучать и…

Второй крик, сдавленный, но продолжительный, ошеломляющий своей невыносимой мукой, заставил его умолкнуть на полуслове. Он бросил растерянный взгляд на Дженкинса, лицо которого стало серым.

— Схожу-ка я за полицией, — быстро произнес тот.

Дверь лифта захлопнулась, клеть со скрипом упала в пропасть, и Стивенс остался один. Надо было идти. Он пошел с неохотой, как человек, которому трудно заставить себя вмешиваться во что-либо, что может нарушить принятый распорядок его жизни.

Табличка на дверях гласила: «Мексиканская импортирующая компания». Через стеклянную панель в мутном свете просматривались довольно многочисленные плавно скользящие тени. Вид такого большого количества людей в этот поздний час насторожил Стивенса. Он слегка нажал на ручку. Дверь, конечно, была заперта. Послышался низкий сердитый мужской голос. Не все слова можно было разобрать, но смысл Стивенс уловил:

— Отдельной от нас деятельности быть не может. Вы или с нами, или против нас. Группа функционирует как в пределах обитания нашего народа, так и вне их…

Раздались одобрительные возгласы. Затем тот же голос продолжил:

— Решайтесь!

Теперь из-за двери донесся взволнованный женский голос:

— Мы должны остаться, даже если начнется атомная война, и вы должны будете убить меня, прежде чем…

Раздался щелчок, а за ним последовал крик боли. Мужчина грязно выругался, но Стивенс не понял, что его рассердило. Он забарабанил в дверь кулаком. Внутри все стихло. Одна тень отделилась от группы и направилась к двери. Щелкнул замок, дверь открылась. Маленький желтолицый человек с огромным носом вперился взглядом в Алисона Стивенса.

— Вы опоздали… — начал было он, но вдруг осекся, изумленно уставившись в лицо незнакомца.

Желтолицый пытался закрыть дверь, но Стивенс подставил ногу и всем своим весом навалился на дверь со своей стороны. Несмотря на отчаянное сопротивление изнутри, Стивенс все-таки открыл ее. Мгновением позже он ступил на порог и громко объявил:

— Я управляющий этой конторой. Что здесь происходит?

Вопрос прозвучал глупо. То, что там происходило, было вполне очевидным. Девять мужчин и четыре женщины застыли, стоя или сидя в напряженных позах. Одна из женщин, удивительно красивая блондинка, была раздета до пояса, сидела, привязанная веревками к стулу. На ее загорелой спине проступили кровавые полосы, на полу рядом с ней лежал кнут. Краем глаза Стивенс уловил, что маленький человечек с большим носом вытягивает из кармана какой-то длинный и тонкий предмет. У Стивенса не было времени рассматривать его. Он бросился вперед и ребром ладони ударил человечка по запястью. Оружие, если это было оно, — сверкнуло в воздухе и ударилось об пол, издав какой-то необыкновенный мелодичный звук, и закатилось под стол, исчезнув из виду. Человечек выругался. В его руках мгновенно появился нож. Но прежде чем он успел им воспользоваться, другой, стоявший рядом с ним мужчина властно осадил его:

— Тезла, прекрати! — и громко добавил, обращаясь к остальным:

— Освободите ее! Пусть она оденется!

Стивенс, который отпрянул от ножа скорее изумленный, чем испуганный, возмущенно заявил:

— Оставайтесь на местах. Сейчас здесь будет полиция.

Мужчина, пытавшийся навести порядок, внимательно посмотрел на Стивенса и в задумчивости произнес:

— Так вы управляющий конторой… Алисон Стивенс… капитан военно-морских сил, получивший звание два года назад. Окончил юридический факультет университета. Что ж, все это прекрасно, но мне бы хотелось знать, что вы здесь делаете в это время.

Он резко отвернулся, не дожидаясь ответа. Ни он, ни другие больше не обращали на Стивенса внимания. Мужчина и две женщины развязали пленницу. Четверо мужчин, стоявшие в углу возле своих каменных идолов, тихо разговаривали. Тезла стоял на коленях и пытался достать из-под стола тонкий и длинный предмет, который несколькими минутами раньше был у него в руках. Прошло еще несколько секунд, потом кто-то сказал: «Пошли!» Все они начали выходить из комнаты, проходя мимо Стивенса, который, чувствуя превосходство противника в численности, не пытался никого остановить.

— Задняя лестница, — спокойно произнес мужской голос, когда все уже были в коридоре.

Через минуту Стивенс остался в обществе молодой белой женщины, которая продолжала судорожно застегивать пуговицы на блузке. Наконец она преуспела в этом и схватила меховое пальто, которое валялось на полу возле стола. Нагибаясь за ним, она слегка покачнулась.

— Осторожно, — сказал Стивенс.

Она быстро накинула пальто. Ее глаза сузились:

— Занимайтесь своим делом! — бросила она и направилась к двери.

В этот момент раздался звук остановившегося в коридоре лифта, и женщина замерла. Постояв мгновение, она угрюмо произнесла:

— Я должна поблагодарить вас.

Но в ее зеленых глазах не было ни тени дружелюбия. Стивенс, который уже начал успокаиваться — хотя и был удивлен ее поведением, — насмешливо парировал:

— Надеюсь, ваше решение поблагодарить меня не связано с появлением полиции.

Шаги быстро приближались. Наконец в дверях вырос патрульный полицейский, за ним маячила фигура Дженкинса, который участливо спросил:

— Все в порядке, мистер Стивенс?

— Что здесь происходило? — рявкнул полицейский.

Стивенс повернулся к девушке:

— Может быть, леди объяснит.

Она покачала головой.

— Не имею понятия, зачем вас вызвали, сэр. Очевидно, кто-то сделал это по ошибке.

Стивенс заморгал от изумления.

— По ошибке?! — воскликнул он.

Она пристально смотрела на него. Ее глаза казались зелеными озерами невинности:

— Не знаю, что вы подумали, но здесь просто проходила небольшая церемония исполнения ритуала, как вдруг… — она повернулась к полицейскому, — …этот человек начал барабанить в дверь… — И она показала на Стивенса.

— Церемония?.. — переспросил патрульный, обводя глазами комнату и задержавшись взглядом на каменных фигурах.

Стивенс догадывался, что подумал о нем этот человек, но ему не в чем было упрекнуть полицейского. Удивленный тем, что девушка все отрицает, он почувствовал себя неловко, и ему захотелось побыстрее покончить со всем этим странным делом. Однако он все-таки объяснил, что слышал крики, доносившиеся из этой комнаты. Патрульный повернулся к девушке:

— Что вы скажете на это, мадам?

— Это недоразумение. Мы исполняли ритуал… — Она пожала плечами и неохотно продолжила: — Впрочем, я понимаю, что у мистера Стивенса имелись основания для беспокойства.

Стивенсу было ясно, что ситуация исчерпала себя. Полицейский осведомился у него, не хочет ли он выдвинуть какое-либо обвинение, но с его стороны это было простое соблюдение формальностей. Без свидетельских показаний жертвы никакому обвинению все равно не дали бы ходу. Девушка положила всему конец, осведомившись:

— Я могу идти, сэр?

Даже не дождавшись ответа, она тихонько проскользнула мимо полицейского в коридор. Постукивание ее каблучков вскоре замерло вдали.

Дженкинс уже пришел в себя и сказал:

— Я, пожалуй, вернусь на свой пост.

Полицейский тоже поспешил уйти. Оставшись один, Стивенс обвел глазами комнату и подумал: «Что же здесь произошло?» Каменные фигурки божков тупо глядели на него своими каменными глазами. Стало совсем тихо.

Стивенс уже выходил из комнаты и собирался щелкнуть выключателем, когда увидел на том месте, где лежало пальто девушки, дамскую сумочку. Он, не колеблясь, поднял ее и открыл. В ней лежало удостоверение личности на имя Мистры Ланет. Он еще раз обвел глазами кабинет «Мексиканской импортирующей компании», и в голову ему пришла мысль: какие политические соображения могли натолкнуть мексиканцев на то, чтобы стегать кнутом участниц своей религиозной группы в связи с «атомной войной»?

Задумавшись, Стивенс направился в свой кабинет, прихватив свою находку. Затем он спустился на лифте вниз, к посту Дженкинса.

— Едете в резиденцию Таннахилов? — поинтересовался вахтер.

Стивенс встрепенулся. Неужели Дженкинсу уже известно о возвращении молодого Таннахила домой? Он осторожно спросил:

— А зачем мне туда ехать?

— Вы разве не слышали?

— Не слышал что?

— Об убийстве.

— О Боже! — воскликнул он, вообразив, что убит молодой Таннахил. Но Дженкинс тут же продолжил:

— Полиция обнаружила в одном из старых заброшенных колодцев позади дома тело сторожа-негра, который присматривал за зданием.

— Ох, — с облегчением произнес Стивенс, но тут же нахмурился, вспомнив о телеграмме Пили.

Он посмотрел на часы. Половина первого. Едва ли это удобное время, чтобы представляться наследнику Таннахилов.

Он вышел на улицу и прошел до угла, откуда хорошо просматривался Грэнд Хауз. На фоне ночного неба вырисовывались смутные очертания дома, возвышавшегося над горой. Стивенс не заметил там ни единого пятна света. Решив, что резиденция пуста, он сел в свою машину и поехал домой.

Дома, отправляясь в свою спальню, Стивенс остановился, чтобы постучать в дверь экономки и попросить подать завтрак пораньше, но тут же вспомнил, что дал ей двухнедельный отпуск для посещения родных. Она уехала днем раньше.

Стивенс переоделся в пижаму и халат. Когда он чистил зубы в ванной комнате, у входной двери три раза подряд быстро позвонили. Стивенс уже был в холле, когда в замке повернулся ключ. Дверь распахнулась, и в нее стремительно проскользнула Мистра Ланет. Она тяжело дышала. Девушка быстро захлопнула дверь и закрыла ее на засов. Затем она виновато взглянула на Стивенса.

— Я не могла больше ждать, — выдохнула она. — Они гонятся за мной. Погасите, пожалуйста, свет, заприте заднюю дверь и выходы на балкон и срочно звоните в полицию.

Он растерянно топтался на кухне. До его ушей донесся звук открываемого дверного засова. Ее тревога передалась Стивенсу. Он быстро запер двери, ведущие на балкон из спальни и прилегающего к ней кабинета. Мистра тем временем начала выключать везде свет. Менее чем через минуту они оказались в полной темноте. Но она все еще продолжала опережать его действия. Стивенс услышал, как она набирает номер, но, очевидно, безуспешно.

— Тишина, — прошептала она напряженным голосом. — Линия, кажется, не работает. Они отрезали нас от…

Она помолчала, потом произнесла просительным тоном:

— Вы не могли бы поухаживать за мной? У меня в боку горит, как от укола иглой. Очень больно.

2

Алисон Стивенс в темноте на ощупь пробрался к дивану в гостиной. «Укол иглой! — думал он. — Что все это значит?» А вслух спросил:

— Где вы?

— Я на полу, — ответила она тихо.

Стивенс встал возле нее на колени. Он очень волновался. Царившая вокруг кромешная мгла делала ситуацию еще более пугающей. Он представил себе людей, которые сейчас еще на улице, но в любой момент могут вломиться в дом, и внезапно почувствовал сильнейшую неприязнь к девушке: ему совсем не хотелось быть замешанным в неприятностях, которые его не касались.

Стивенс вспомнил о своем оружии. Вскочив на ноги, он бросился в спальню, где хранил отличный автоматический пистолет, схватил его, так же быстро вернулся в гостиную и снова встал на колени возле Мистры Ланет.

К нему вернулась уверенность в себе, и он твердо решил держаться до конца.

— Куда вас ранили?

— В бок, — прошептала девушка.

То, что она была в состоянии разговаривать, вселило в него надежду. Он вспомнил, как она металась по дому еще несколько минут назад. Правда, тогда, очевидно, страх придал ей силы.

— Может, я отнесу вас в комнату моей экономки? — предложил Стивенс. — Там окна выходят на овраг. Чтобы добраться туда, им понадобится лестница. Мы могли бы включить там свет.

Стивенс не стал ждать, когда она ответит. Он на ощупь нашел ее в темноте, замер на мгновение, случайно дотронувшись до обнаженного бедра девушки, — вероятно, платье у нее задралось, — потом быстро поднял ее.

— Держитесь, — ободряюще сказал он.

Она весила меньше, чем он предполагал. Стивенс положил ее на кровать, а сам пошел включить свет. Когда он повернулся к девушке, то увидел, что от двери к кровати тянется длинный кровавый след. Она была очень бледна, когда Стивенс начал расстегивать ей блузку, которая уже сильно промокла от крови. Пятна крови он заметил и на ее костюме, и даже на пальто.

Стивенс бросился в кухню, взял нож и, вернувшись, быстрым движением разрезал рубашку под блузой. Наконец он добрался до раны. Пуля прошла почти по поверхности. Но ему показалось странным, что и вход, и выход пули, находившиеся не более чем в четырех дюймах друг от друга, были как бы прижжены, и из них тонкой струйкой вытекала кровь. Осмотрев рану, Стивенс подумал, что девушка потеряла не так уж много крови.

Такое ранение не могло представлять серьезной опасности. Ему приходилось видеть людей, которые чуть ли не плавали в собственной крови и тем не менее не умирали. Девушка наклонила голову, чтобы рассмотреть рану. На лице у нее появилось раздражение.

— Будь я проклята, если они не промахнулись. А я уже до смерти испугалась.

— Я принесу бинт и сделаю перевязку, — сказал Стивенс.

Стивенс перевязывал ее быстро и аккуратно, не забывая о том, что нужно постоянно прислушиваться ко всем посторонним звукам. Когда Стивенс, наконец, закончил и отступил на шаг назад, чтобы рассмотреть результаты своей работы, в доме было по-прежнему тихо.

— Почему же они ничего не предпринимают? — спросил он.

Девушка откинулась на подушку. Она изучающе смотрела на него, потом слегка нахмурилась.

— Я у вас уже дважды в долгу, — произнесла она.

Стивенса мало интересовал ее долг.

— Как вы думаете, что они будут делать? — допытывался он.

На этот раз она отреагировала на его вопрос:

— Это зависит от того, кто там еще, кроме Кахуньи. Я знаю, что Кахунья там есть, потому что он единственный, кто может выстрелить. Но когда речь идет о его собственной шкуре, он предельно осторожен. Однако если с ними Тезлакодонал, они не остановятся. Они все боятся Тезлу. Он злейшая из гадюк, которые когда-либо жили на свете. — Она улыбнулась ему с легкой насмешкой. — Кажется, я так и не ответила на ваш вопрос.

Стивенс почти не слышал ее. Он думал об опасности, которая им грозит. Ему казалось, что если бы врагов было много, они бы давно предприняли попытку вломиться в дом. Он быстро пошел в холл.

— Я сейчас вернусь, — бросил он через плечо.

Стивенс направился к входной двери и, остановившись возле нее, начал пристально вглядываться в темноту за стеклом окна, находившегося рядом. Небо все еще было покрыто тучами. Ничего и никого не было видно. Он еще раз проверил, хорошо ли закрыты все окна и двери — все было в порядке. Немного успокоившись, он вернулся в комнату экономки.

Девушка открыла глаза и устало улыбнулась ему, но ничего не сказала.

— Моя комната находится в конце коридора, — сказал ей Стивенс. — Я оставлю дверь открытой и постараюсь не заснуть.

Она кивнула, но опять ничего не сказала. Он направился в свою спальню, выключил свет и лежал так некоторое время, держа под рукой пистолет. Ни единого звука: ни в доме, ни на улице. Стивенс задремал, проснулся, снова задремал, снова проснулся. Когда он заснул в третий раз, его разбудил голос Мистры:

— Мистер Стивенс!

— Да? — сонно спросил он, а потом сел на диване, стряхивая с себя остатки сна. — Что случилось?

Он видел смутные очертания ее фигуры, приближающейся к кровати.

— Я пришла заплатить свой долг тем способом, который более всего предпочитают мужчины, — заявила она, и в темноте раздался ее мелодичный смех.

Не успел он открыть рот, чтобы что-то ответить, как она скользнула к нему в постель. Стивенс протянул вперед руку и наткнулся на ее голое тело. Он поспешно отпрянул.

— Не бойтесь, — прошептала она. — Вы можете приласкать меня. Но только поаккуратней с моим боком… и спиной. Они здорово исполосовали ее.

— Это совсем необязательно, — растерянно ответил Стивенс. — Вы мне ничего не должны.

Мгновение она молчала. Потом — спросила:

— Вы отталкиваете меня? А я думала, что вы мужчина. Или я ошиблась?

Она задела его за живое. Дело в том, что Стивенс считал себя первоклассным любовником и во что бы то ни стало решил доказать ей, что он умеет удовлетворить женщину сексуально.

У нее было удивительно сильное тело. Она держала его в объятиях так же крепко, как и он ее. Когда все было кончено, Мистра несколько секунд молча лежала рядом, потом — потянулась и встала. Он увидел, как ее фигура тенью удаляется по направлению к двери. Вдруг девушка остановилась и сказала:

— Никак не могу понять, кто из нас получил больше удовольствия. Но, очевидно, никто же никому ничего не должен. — После небольшой паузы она добавила: — Да, кстати, если нам доведется встретиться когда-либо в будущем, не считайте, что сегодняшняя близость сделала нас друзьями.

— Спокойной ночи, — ответил Стивенс.

Теперь ему еще сильнее хотелось спать, но он чувствовал удовлетворение от того, что послала ему сегодня судьба. «Лучше мне все-таки пересилить себя и не спать», — подумал он. Поднявшись и прихватив пистолет, Стивенс прошел в гостиную. Там он и провел остаток ночи в полудреме, и только на рассвете сон окончательно сморил его.

Стивенс проснулся с мыслью о том, что солнце уже высоко. Он глянул на часы: было пять минут второго. Он вздохнул, а потом на цыпочках пошел по коридору в свою спальню. Проходя мимо комнаты экономки, Стивенс увидел, что дверь закрыта: а он оставил ее приоткрытой.

Стивенс застыл. Потом — постучал. Никакого ответа. Он снова постучал, а потом тронул ручку. Дверь оказалась незапертой, комната — пустой. Стивенс простоял там несколько минут, раздраженный тем, что чувствует себя, как будто его предали. У него было такое впечатление, что он пережил нечто очень приятное, но теперь будет тяжело вспоминать об этом, потому что это приятное больше никогда не повторится.

У него уже было такое однажды из-за женщины. В Сан-Франциско он встречался с девушкой — такой же красивой, как Мистра Ланет.

Это было давно… Но сейчас Стивенс искал в женщине нечто большее, чем просто эффектную внешность. И вряд ли он мог бы влюбиться в незнакомку.

Стивенс подумал, что все же пожалел Мистру. Девушка была так замучена. Как загнанное животное, она искала убежища у человека, который был ей совсем не знаком. Однако в ее мужестве Стивенс не сомневался. Даже когда ее били кнутом и у нее не было ни малейшей надежды, что кто-то придет на помощь, она возражала своим мучителям.

Продолжая размышлять о происшедшем, Стивенс открыл входную дверь и вышел на улицу. Ярко сияло солнце, издалека доносился плеск морских волн. Бунгало, где жил Стивенс, было собственностью Таннахилов. Оно располагалось довольно далеко от главного шоссе и от других резиденций отделялось цепочкой низких холмов. Здесь были бассейн с обогревом, гараж на три автомобиля и четыре спальни с прилегающими к ним ванными комнатами. Стивенс платил за свое жилище шестьдесят пять долларов в месяц. Он снял его по совету Пили.

Сначала ему было не по себе среди этой роскоши, но постепенно он привык к своей жизни в этом доме, и бунгало стало непременным условием его комфортного существования с тех пор, как он работал управляющим у Таннахилов.

Идя вдоль автодороги, Стивенс заметил следы от колес машины, которая, судя по всему, заезжала на тротуар, а потом разворачивалась. Он с удовлетворением отметил, что по следам колес может определить размеры автомобиля и даже приблизительно его марку: это был «кадиллак» или «линкольн».

Вернувшись к дому, Стивенс начал осматривать телефонный провод и обнаружил, что его перерезали на уровне земли. Нужно сообщить об этом телефонной компании. Хорошо бы еще связаться с Таннахилом, но, очевидно, еще не время.

Стивенс снял халат и пижаму и нырнул в бассейн. Вода была прохладной, и он поторопился выйти из нее. Он поднимался по ступенькам из бассейна, когда его взгляд упал на лицо, таращившее на него глаза из воды. На мгновение он в ужасе застыл. Ему показалось, что это лицо трупа, но нырнув в воду, он обнаружил… маску.

Она была скользкой и казалось, что вот-вот расползется прямо у него в руках. Стивенс осторожно вытащил ее из воды и положил на бетон. Маска была сделана из поразительно тонкого материала, но не это удивило его. У нее были знакомые ему черты лица! По краям маска была немного повреждена, но Стивенс уже не сомневался, где видел эти черты. Это было лицо человека, который остановил Тезлу, когда тот вытащил нож.

Стивенс оставил маску на бетоне, оделся и отправился в свой офис. По дороге он вспомнил, что в его кабинете лежит сумочка Мистры. Накануне он плохо рассмотрел ее содержимое, не исключено, что в ней мог оказаться адрес девушки.

Ему хотелось узнать побольше об индейских идолопоклонниках, которые вели беседы об атомной войне, нещадно хлестали членов своей секты и, не задумываясь, пускали в ход оружие.

Но прежде всего надо выяснить, кто такая Мистра. Она, став загнанным животным, наверняка является ключом к разгадке.

Через четверть часа Стивенс уже сидел за своим столом, на котором было разложено содержимое сумки. Портсигар, кошелек, ключи, футляр для визитных карточек, дорогой носовой платок и маленькая матерчатая косметичка. Стивенс внимательно рассмотрел каждый предмет — и был очень разочарован. Ни на одной из вещей не оказалось даже инициалов. Стивенс открыл косметичку. Внутри не было ни помады, ни пудры, ни какой-либо другой косметики. Единственный предмет, который она содержала — маска женского лица! Она выглядела удивительно естественно, но лицо было ему незнакомо. Маска испачкала его руки: с нее стекала краска. Он на мгновение растерялся, но затем успокоился и внимательно рассмотрел ее: она была тонкой и полупрозрачной.

Стивенс тяжело вздохнул. Он понятия не имел, что все это значит. Делать выводы слишком рано. Ему нужна была дополнительная информация, и притом срочно. События грозили выйти из-под контроля. Нельзя было забывать о том, что он стал свидетелем издевательства над Мистрой и чуть ли не попытки убийства ее.

Вдруг Стивенсу пришло в голову, что у него есть еще один источник информации. Ни минуты не колеблясь, он вышел из своего кабинета и вдоль по коридору направился в помещение «Мексиканской импортирующей компании».

Дверь была заперта. Он открыл ее своим универсальным ключом. Внутри все выглядело так же, как вчера. При более близком рассмотрении каменных фигурок божков Стивенс обнаружил, что они глиняные и, вероятнее всего, полые. Он поднял одну из них и взвесил на руке. Фигурка оказалась тяжелее, чем он мог предположить. Он уже собирался положить ее на место, когда обнаружил, что от ее основания отходит электрический шнур. Он вставил его в розетку.

Ничего не произошло. Стивенс отсоединил шнур и повернул фигурку боком. Провод исчез в крошечной щели. Стивенс не мог видеть, что находится внутри и что произошло в результате электрического соединения. Он поставил фигурку на место и начал рассматривать письменный стол. Все ящики были заперты, но один из них ему удалось открыть ключом, который нашелся в сумочке Мистры. Внутри оказались бланки счетов, учетные книги и стопка писем, которые начинались словами: «Дорогой сэр, мы посылаем Вам произведения искусства стоимостью…»; другая стопка писем на копировальной бумаге содержала набор подтверждений, квитанций о получении грузов; третья — накладные на транспортные перевозки, в которых имелись фамилии адресатов — тех, кому были проданы «произведения искусства», в основном это были мексиканские фамилии.

Стивенс насчитал двадцать семь раз название «Вальдорф Армс» и вдруг вспомнил, что ему приходилось проезжать мимо здания с таким названием. Это был пятиэтажный дом в престижном районе, очень вычурной архитектуры и, насколько он помнил, с ограниченным доступом посетителей.

Ни на одном из бланков с этим названием не оказалось фамилий, но он все-таки выписал дюжину адресов людей, живших там.

Вернувшись в свой кабинет, Стивенс вспомнил о Таннахиле и позвонил в Грэнд Хауз. Трубку сняли немедленно, и недовольный голос резко произнес: «Кто говорит?» Стивенс назвал свое имя, изумленный грубостью тона. Неужели это наследник Таннахилов? Однако его собеседник быстро рассеял его сомнения:

— А, адвокат! Таннахила нет, мистер Стивенс. Я охранник из полиции, сержант Грэй, — я здесь один, за исключением электриков, которые только что пришли. Вы слышали об убийстве?

— Да.

— Так вот, мистер Таннахил ушел в суд поговорить по этому поводу с мистером Хаулэндом.

Стивенс сдержал готовое сорваться с губ восклицание. По его глубокому убеждению, молодой Таннахил не будет в особом восторге от того, чем ему приходится здесь заниматься вместо своих адвокатов.

Стивенс поспешил поблагодарить полицейского и положил трубку. Несколькими минутами позже он уже был на пути к офису окружного прокурора.

3

Войдя в безлюдное фойе суда, Стивенс услышал веселые крики, раздававшиеся где-то внутри здания. Но только нажав кнопку вызова лифта, он вспомнил, что рождественский вечер в полном разгаре.

Стивенс поднялся вверх по лестнице и увидел, что дверь одного из кабинетов открыта. Там на краешках письменных столов сидели мужчины и женщины, все вокруг было заставлено бутылками и полными стаканами. Собравшиеся держались одной компанией, так что если Таннахил был здесь, то он, вероятно, праздновал Рождество вместе с ними.

Фрэнк Хаулэнд сидел на полу в дальнем углу комнаты. Стивенс налил себе и решил подождать, пока окружной прокурор со стаканом коричневой жидкости в руке наконец заметит его. Ждать пришлось несколько секунд. Увидев Стивенса, Хаулэнд издал пронзительный крик: «Привет, Стивенс!», с трудом встал на ноги и нетвердой походкой направился к нему. Хаулэнд был высокий человек, ростом под стать Стивенсу. Не успел адвокат перевести дух, как Хаулэнд снова обнял его и повернул лицом к собравшимся.

— Ребята! — начал он. — Хочу вам представить своего старого приятеля, Алисона Стивенса. Этот парень очень преуспел в делах — до сих пор не понимаю, как ему это удалось. Он здесь управляет делами семьи, которой принадлежит все в этой чертовой округе.

Хаулэнд взмахнул рукой, в которой держал стакан, и все его содержимое выплеснулось Стивенсу на брюки и рубашку. Прокурор даже не заметил этого, а Стивенс выругался про себя. Хаулэнд между тем продолжал низким баритоном:

— Я хочу, чтобы все вы усвоили, что Стивенс — мой друг, и я приглашаю его отпраздновать с нами Рождество. Отнеситесь к нему тоже как к другу. Ладно, Стивенс, позже у нас с тобой будет один разговорчик, а сейчас присоединяйся…

Улыбаясь, Хаулэнд потащил Стивенса к группе девушек.

— Ну, девчонки, не теряйтесь. Он еще холостой.

Девушки восприняли заявление прокурора с воодушевлением. Одна из них достала платок и начала вытирать пятна с рубашки Стивенса, бормоча себе под нос:

— Актеришка чертов. Он же раньше был актером — вы знаете?

Стивенс немного выпил и поболтал с женщинами. Наконец, ему удалось сбежать от них. Он нашел Хаулэнда на полу: тот обнимал высокую девицу, и Стивенс едва оторвал его руки от ее талии.

— Пошел вон, — пробормотала она. — Хочу спать.

И тотчас же уснула. Мгновение Хаулэнд не мог понять, что произошло, а потом заорал:

— Какого черта ты влез? Эта красотка так долго была холодна со мной, что я и думать о ней перестал. И теперь, когда она уже почти согласилась, ты… — Хаулэнд замолчал. Пьяно уставившись на Стивенса, он всхлипнул несколько раз, а потом, ухватив его за руку, тяжело поднялся. — Кстати, ты мне нужен. Покажу тебе кое-что. Хотел показать Таннахилу, но он так и не появился. Сегодня утром пришло со специальной почтой… Продувная бестия твой босс. Я бы доллара не пожалел, чтобы узнать, в какие игры он играет. Идем в мой кабинет.

Когда они вошли, Хаулэнд отпер ящик своего стола и достал оттуда сложенный вдвое листок бумаги. Стивенс развернул и стал читать, все больше и больше хмурясь. Письмо было напечатано на машинке, подпись отсутствовала.

«Уважаемый мистер Хаулэнд!

Если вы найдете нужным вскрыть могилу Ньютона Таннахила, то обнаружите, что гроб пуст. Сходство между дядей и племянником потрясающее, не так ли? А теперь делайте свои выводы по поводу убийства сторожа-негра, труп которого был обнаружен сегодня утром».

Сжав губы, Стивенс перечитал письмо, пытаясь понять, какое отношение оно имеет к недавно произошедшим событиям. Правда в нем была или нет, неизвестно, но несомненно одно: кто-то пытался извлечь выгоду из загадочных событий. В кабинет доносился пьяный смех дюжины глоток. Кто-то безудержно кричал. Раздавался звон стаканов.

Стивенс облизал пересохшие губы и посмотрел на Хаулэнда. Подбородок прокурора уткнулся в грудь: казалось, он спал. Внезапно он дернулся и пробормотал:

— Непонятно. К чему имитировать свои собственные похороны, если деньги и так принадлежат тебе? Неясно. И как ему удалось так резко помолодеть?

Тут он снова сник и засопел. Стивенс покачал головой и сунул письмо в тот ящик, где оно лежало. Затем он запер ящик, а ключ положил в карман пиджака прокурора. Хаулэнд не шевельнулся.

Пьяные крики сопровождали Стивенса до самого выхода из здания, пока Стивенс не закрыл плотно дверь и не вышел на улицу. Он сел в машину и стал раздумывать над тем, что делать дальше. «Нужно все-таки увидеться с Таннахилом», — решил он.

Включив зажигание, он подъехал к газетному киоску. В газете, которую он купил, сообщение об убийстве уместилось в одну короткую колонку, где было сказано о том, что тело сторожа-негра Джона Форда нашел в одном из колодцев позади своего дома приехавший Артур Таннахил. Вся остальная информация посвящалась его приезду в Альмирант. Там же была напечатана фотография наследника, с которой на Стивенса смотрело красивое, утонченное, но уставшее лицо. В газете объяснялось, почему Таннахил выглядит таким изнуренным: почти два года он провел в клинике, где его лечили после серьезной травмы головы, которую он получил в результате несчастного случая. Наследник поправлялся очень медленно.

Рассказ о семье Таннахилов продолжался на следующей странице. Стивенс, который уже познакомился с подобной, но только более подробной информацией в Альмирантской публичной библиотеке, свернул газету и задал себе вопрос: что же дальше?

Он решил снова позвонить в Грэнд Хауз. Ответил сержант Грэй:

— Нет, еще не вернулся.

Стивенс пошел обедать в ресторан. Он ощущал чувство досады, оттого что не справлялся с задачей. И при этом Таннахил, возможно, ничего не знает о грозящей ему опасности. А главное то, что сам Стивенс не знает, что это за опасность.

Он закончил обед, выпил дополнительную чашку кофе и снова погрузился в чтение все той же статьи о Таннахиле. Одно место привлекло его внимание: »…Молодой мистер Таннахил не знаком своим согражданам, потому что посещал Альмирант всего два раза, когда был еще ребенком. Затем он учился в Нью-Йорке и в Европе.

Травма его была такой тяжелой, что он находился без сознания год и семнадцать дней, за исключением промежутка времени с 24 апреля по 5 мая этого года, когда, очевидно, в шоковом состоянии он ушел из больницы. Выздоровление молодого мистера Таннахила проходит очень медленно, и, к сожаления, он до сих пор не может вспомнить некоторые события своей жизни».

Даты, в промежутке между которыми Таннахил отсутствовал в больнице, поразили Стивенса. «Теперь я могу кое-что проверить», — подумал он и, взволнованный, устремился к выходу.

Было уже темно. Стивенсу не очень-то хотелось ехать на кладбище, но необходимо было проверить, насколько его подозрения соответствуют истине. Будучи адвокатом Таннахилов, Стивенс просто обязан был узнать все, что было в его силах. Он поехал в северо-западную часть города, где находилось кладбище. Минут через пять Стивенс уже прибыл на место и рассматривал карту кладбища, которая была изображена на стене сторожки смотрителя. Подъехав к участку, где были захоронены Таннахилы, он припарковал машину и направился вдоль темной аллеи к северному заграждению. Дойдя до него, Стивенс повернул на восток и вскоре нашел место, которое искал. Он прошел вдоль металлической ограды и открыл зарешеченную сверху калитку. Осветив фонариком решетку, он увидел металлические буквы, составляющие фамилию Таннахилов. Внутри оказалось около дюжины надгробий. Он склонился над ближайшим из них. На испанском языке было написано:

«Франциско де Таннахила и Мерида 4 февраля 1709 г. — 3 июля 1770 г.»

Следующее имя тоже было написано по-испански, даты жизни обозначались как 1740 — 1803. На третьем надгробии впервые появился английский вариант написания имени: «Таннехил», с «е» вместо «а». Этот предок семьи умер в 1852 году — свидетель начала золотой лихорадки.

Стивенс теперь двигался медленнее: он отказался от своего первоначального намерения быстро рассмотреть все и исчезнуть. Возраст могил произвел на него впечатление, он почувствовал нечто вроде гордости, оттого что связан с семьей с такой древней историей. Он попытался представить себе Франциско де Таннехила, родившегося в незапамятные времена и похороненного здесь солнечным днем 1770 года. «Еще до революции,

— подумал Стивенс. — Корни Таннахилов уходят в глубокое прошлое».

Он вдруг почувствовал, что стало прохладно. С моря дул ветер, шуршали листья деревьев, нашептывая свою песнь, которую пели с тех пор, как были вырыты эти могилы. Стивенс наклонился пониже и осветил фонариком еще одно надгробие, на котором было выгравировано:

«Ньютон Таннахил»

Он перечитал даты жизни и смерти и почувствовал себя человеком, который нашел наконец то, что долго и мучительно искал. Ньютон Таннахил, дядя, был похоронен третьего мая. С двадцать четвертого апреля по пятое мая Артур Таннахил отсутствовал в больнице. Стивенс уже поворачивался в сторону выхода, когда за спиной услышал слабый звук. Что-то твердое и тугое уперлось ему в спину, мужской голос тихо сказал: «Осторожно, не шевелись!» Мгновение Стивенс колебался, но, поняв, что у него нет иного выхода, подчинился.

4

Ветер затих. На кладбище стало очень тихо. Стивенс думал о том, есть ли у него хоть какой-нибудь шанс изменить ситуацию в свою пользу. Во всяком случае, если его начнут связывать, он будет защищаться, решил он. Тихий голос за его спиной произнес:

— Садись на землю и подожми под себя ноги. Если будешь делать то, что я говорю, с тобой ничего не случится.

Стивенс несколько успокоился. Он боялся, что их несколько. Но слово «я» имело подтекст, не оставляющий никакого сомнения: человек был один. И Стивенсу не захотелось слепо подчиняться ему:

— Что вам нужно?

— Поговорить с тобой.

— А почему не поговорить без усаживания на землю?

Раздался смешок:

— А потому что тогда у тебя не будет возможности напасть на меня. Быстро садись!

— О чем вы хотите говорить?

— На землю!

Тон голоса человека был настолько устрашающим, а тупой предмет так врезался в спину, что Стивенс, проклиная все на свете, решил повиноваться. Он присел, думая, что теперь напавший на него бандит успокоится.

— Какого черта вам надо? — раздраженно спросил он.

— Как тебя зовут? — голос снова стал тихим.

Когда Стивенс назвал свое имя, — его собеседник несколько секунд помолчал.

— Кажется, я где-то слышал это имя. Чем ты занимаешься?

Стивенс ответил.

— Адвокат? Ну теперь я, кажется, вспомнил. Пили говорил мне о вас. А я не обратил на это особого внимания.

— Пили? — переспросил Стивенс, и тут же догадался: — Боже, вы Таннахил!

— Да.

У Стивенса гора с плеч свалилась. Он поднялся на ноги и быстро произнес:

— Мистер Таннахил, я везде ищу вас.

— Не поворачивайтесь!

Стивенс замер, каблуки его туфель глубоко вдавились в грязь. Он был поражен враждебностью тона своего босса. После небольшой паузы Таннахил пояснил:

— Мистер Стивенс, я никому не доверяю только по внешнему виду, так что оставайтесь в той же позе, пока мы кое-что не выясним.

— Мне, без сомнения, удастся убедить вас, что я являюсь вашим поверенным в делах в этом округе и действую в ваших интересах, — отозвался Стивенс.

Он начинал понимать, что подразумевал Пили, когда советовал ему быть поосторожнее с наследником.

— Посмотрим, — последовал уклончивый ответ. — Вы говорите, что ищете меня.

— Да.

— И поэтому вы пришли сюда?

Стивенс понял, к чему клонит Таннахил. Он живо представил себя с фонариком в руке разглядывающим семейные надгробия. Что мог подумать о нем Таннахил, явившийся свидетелем этого? Стивенс понял также, что прежде чем он начнет задавать боссу какие-то вопросы, он должен будет сам дать объяснения по поводу своего вмешательства в дела его семьи.

Стивенс коротко рассказал о том, что произошло с ним с того момента, когда сегодня днем он уехал из дому. Дойдя до письма, которое показал ему Хаулэнд, он заметил:

— У меня возникла одна мысль. Она привела меня сюда. Я решил проверить кое-какие даты.

Таннахил слушал молча, не подавая никаких реплик. Стивенс закончил, он еще в задумчивости молчал целую минуту. Потом — сказал:

— Давайте присядем вон под теми деревьями, и теперь я вам кое-что расскажу.

Стивенс заметил, что Таннахил сильно хромает. Но ему показалось, что боли при этом он не испытывает: во всяком случае присесть ему удалось без видимого труда. Когда Стивенс пристроился рядом, молодой человек заговорил снова:

— Вы думаете, они вскроют могилу?

Стивенс был поражен. Он не думал, что все рассказанное им произведет на Таннахила такое впечатление. Неужели могила действительно пуста?.. Ему пришло в голову, что окружной прокурор Фрэнк Хаулэнд, смещенный в свое время с должности управляющего делами Таннахилов в этом округе, вполне может навредить своему бывшему боссу. Он медленно произнес:

— Боюсь, сэр, что я не смогу ответить на этот вопрос. Я звонил Пили и пригласил его сюда. Как только он прибудет, мы сможем встретиться с Хаулэндом и поинтересоваться, не удалось ли ему найти автора письма. Кстати, вы никого не подозреваете?

— Вопросы буду задавать я, — отрывисто ответил Таннахил.

Стивенс прикусил губу. Помолчав, он продолжил:

— Я был бы рад ответить на все ваши вопросы, мистер Таннахил. Я хорошо знаю здешние порядки и надеюсь скоро докопаться до истины.

— Стивенс, моя роль во всем этом очень мала. Я долгое время находился в клинике с полностью парализованной левой стороной. После несчастного случая я более года был без сознания. В конце апреля я исчез из больницы и пятого мая меня нашли на ее ступеньках без сознания. Я пришел в себя лишь неделю спустя. Через три недели я получил письмо от женщины, подписавшейся именем Мистры Ланет… В чем дело?

Стивенс, который не смог сдержать восклицания, произнес только одно:

— Продолжайте, сэр.

Таннахил заколебался, но потом продолжил:

— Мисс Ланет назвалась секретарем Ньютона Таннахила, который, очевидно, умер и, благодаря странному совпадению, был похоронен в то время, когда я отсутствовал в клинике. Она писала, что вскоре меня поставят в известность о том, что я являюсь единственным наследником семьи. Действительно, через несколько дней я был уведомлен, что наследую одно из крупнейших состояний в Калифорнии. Я должен был переезжать сюда и мог нанять целый штат медицинского персонала, который присматривал бы за мной здесь. Но я никуда не поехал сразу по двум причинам. Первая — это моя большая вера во врача, который лечил меня в клинике. Благодаря ему я могу передвигаться. Медленно, но передвигаться. Однако он ни за какие деньги не согласился переехать сюда. Вторая причина связана с теми смутными воспоминаниями, которые остались у меня о том времени, которое я провел вне клиники, впрочем, я ничего не могу сказать вам об этом. Важно только одно: я понял, что, когда приеду сюда, со мной не будут обращаться как с больным. — Он сделал глубокий вдох. — События, похоже, подтверждают этот мой вывод. — Некоторое время он молчал, а потом заговорил, как Стивенсу показалось, более сердито:

— На следующее утро после того, как я приехал сюда, — я еще жил в гостинице, ко мне пришли три человека, судя по всему, мексиканцы. Они делали вид, что являются моими старыми друзьями. Один из них, индеец небольшого роста с огромным носом назвал себя Тезлакодоналом, второй — похоже, полукровка, — Кахуньей, а имени третьего я не запомнил, хотя он тоже представился. Они настойчиво обращались ко мне как к Ньютону Таннахилу. Вы знаете, что так звали моего дядю. Я не боялся их, но, чтобы выиграть время и провести свое расследование, я подписал письмо, которое они принесли мне.

— Письмо? — переспросил Стивенс.

— Оно было адресовано Пили. В нем я обязывал его продолжать платежи Клубу пан-америкэн. Я пообещал им также, что буду подтверждать необходимость дальнейших платежей каждые полгода. Понятия не имею, о чем шла речь, но думаю, что еще легко отделался.

— Вы чувствовали, что вашей жизни что-то угрожает?

— Н-нет. Просто было странно, что они ко мне обращались так, как будто я — мой дядя, Ньютон Таннахил.

Стивенс еще раз прокрутил в голове все то, что Таннахил рассказал о письме.

— Фраза «продолжать ранее осуществлявшиеся платежи» действительно именно так и звучала?

— Да.

— Ну, это указывает на то, что какое-то сотрудничество осуществлялось и раньше. Можно спросить об этом мистера Пили… Но почему они называли вас именем вашего дяди? Он ведь по крайней мере на двадцать лет старше вас…

Таннахил ответил не сразу. Когда он заговорил снова, его голос звучал как-то отрешенно, и в нем уже не было сердитых ноток.

— Стивенс, мне снятся кошмары. В больнице у меня были странные сны, в которых действовали фантастические действующие лица. Однажды мне приснилось, что я в гробу. В другой раз я увидел себя в Альмиранте на берегу моря. Я смутно помню дом: он виделся мне как сквозь дымку. Правда, перед этим Пили присылал мне несколько книг об Альмиранте, возможно, сны были навеяны их чтением. Из этих книг я узнал, что Альмирант возник еще до прихода белых. Архитектура здешних строений порой напоминает древние постройки. Глядя на длинные ступени фасадов, невольно думаешь, что это скорее храм, чем дом, хотя внутри он очень хорошо приспособлен для нужд современного человека. Когда я был в гробу…

Он замолчал. На кладбище было очень темно и стояла абсолютная тишина.

— Ну, если вы читали газеты, то знаете остальное, — закончил он.

— Вы упомянули Мистру Ланет. Она действительно была секретарем вашего дяди?

— Да.

Стивенс был потрясен. Ему никогда бы не пришло в голову связать «Мексиканскую импортирующую компанию» с Таннахилом. Об этом стоило подумать. Но сейчас, когда наследник еще не верит ему безоговорочно, не стоило рассказывать ему об индейцах-идолопоклонниках. Стивенс решил, что ничего подобного не нужно рассказывать и в суде, если он состоится.

— Мистер Таннахил, — сказал Стивенс серьезно, — нам нужно докопаться до истины. У меня есть подозрение, что кто-то хочет навесить на вас убийство негра-сторожа. Не знаю, прав я или нет, но мы должны быть готовы ко всему. Уже несколько раз вы упомянули, что помните, как были погребены живым. Что вы имели в виду?

Ответом было молчание.

— Мистер Таннахил, я считаю, что вам не стоит что-либо утаивать от меня.

И снова он не дождался ответа.

Стивенс сдался:

— Ну, может, вы хотите подождать, пока приедет мистер Пили, и мы сможем побеседовать втроем.

На этот раз Таннахил заговорил. Его голос звучал, как будто издалека, и казалось, что мысли его точно так же далеки отсюда:

— Это был сон. Мне снилось, что меня похоронили живым. Я же говорил вам, что мучаюсь кошмарами… А теперь, Стивенс, пора нам закончить. У меня есть кое-какие соображения, и я поделюсь ими с вами завтра, если вы приедете в Грэнд Хауз. Может, к этому времени вам уже удастся увидеться с Пили. Попросите его как можно скорее связаться со мной.

Он медленно встал и оперся на свою трость.

— Думаю, мистер Стивенс, — сказал он, — что нам лучше уйти порознь. Не нужно давать Хаулэнду шанс обнаружить… — он помедлил, а затем спокойно прибавил, — что наследник Таннахилов и его адвокат вместе приходили на кладбище сопоставить кое-какие даты.

— Сэр, мне бы хотелось предупредить вас еще об одном. Надеюсь, у вас есть разрешение на ношение оружия, иначе у вас могут быть…

— Я не ношу оружия.

— Но…

В темноте раздался приглушенный смех, и в грудь Стивенсу уперся твердый набалдашник трости.

— Ну как? — спросил Таннахил.

— Ого!

— Позвоните мне завтра утром, думаю, что еще до конца рождественских праздников мы договоримся о встрече. Вы хотите спросить о чем-нибудь еще?

— Да. — Стивенс заколебался. У него был еще один вопрос, ответ на который мог бы стать ключом к разгадке. Все равно рано или поздно Таннахилу придется на него ответить. Он медленно проговорил: — В газетах написано, что травма серьезно повлияла на вашу память. Что вы сами думаете по этому поводу?

Воцарилось молчание. Наконец Таннахил все же заговорил:

— Я ничего не помню из того, что было со мной до прихода в сознание в больнице. Я в состоянии говорить, думать, рассуждать, но ничего не помню. Я даже не знал, как меня зовут, пока мне этого не сказали. — Он напряженно засмеялся. — Конечно, все это усложняет ситуацию. А теперь, мистер Стивенс… — он помолчал, потом очень серьезно продолжил: — Надеюсь, что вы понимаете, какую важную информацию я вам сообщил. Об этом не знает ни одна живая душа. Я сделал это, потому что вы мне кажетесь честным человеком, а мне нужны честные помощники.

— Вы всегда можете рассчитывать на меня, — произнес Стивенс.

— Вы никому не дадите этих сведений без моего согласия?

— Никому.

Стивенс вернулся в машину и несколько минут сидел в ней, размышляя о том, что предпринять дальше. Он чувствовал себя утомленным, но — одновременно — полным желания продолжать начатое. Слишком много вопросов еще оставалось без ответа. Почему кто-то пытается утверждать, что дядя и племянник — одно и то же лицо? И почему все — даже он — считали это возможным, вместо того, чтобы со смехом отмести эту нелепую мысль? Только потому, что дядя ушел из жизни в те дни, когда племянник исчез из больницы? Какое отношение ко всему этому имели маски, которые (он мог поклясться) можно было носить без страха быть узнанными? На мгновение Стивенсу показалось, что он грезит наяву.

Но один ключ у него уже был, это упоминание Таннахила о Мистре Ланет.

Стивенс завел машину и поехал в сторону Вальдорф Армс. У него не было никакого конкретного плана, но была непоколебимая убежденность в том, что этот дом может быть центром, из которого осуществлялось руководство: иначе он не упоминался бы так часто в документах «Мексиканской импортирующей компании».

Он припарковал машину возле Вальдорф Армс, но вышел не сразу. В темноте перед ним смутно вырисовывались очертания необычной куполообразной постройки. Со стороны фасада, однако, это было вполне обыкновенное здание, немного старомодное, построенное из кирпича. Стивенс уже собирался выйти из машины, когда увидел, что к дому быстро направляется маленький человек. Он сразу же узнал коротышку с огромным носом, который вчера набросился на него с ножом. Когда Стивенс выбрался на тротуар, нервы его были натянуты до предела: он уже знал, что ступил на опасную стезю.

5

Стивенс наблюдал, как коротышка быстро достиг входа и вошел внутрь. Стремительно двинувшись за ним, адвокат бесшумно остановился у двери и через стекло начал рассматривать холл. Индеец стоял у стойки с периодикой и читал газету, название которой с небольшого расстояния можно было рассмотреть: «Альмирант геральд». Стивенсу удалось понять, что коротышку заинтересовала статья о Таннахиле. Дочитав, Тезлакодонал сунул газету под мышку и двинулся в сторону лифта. Он кивнул лифтеру, но прошел мимо него и направился дальше в глубь холла. Там индеец остановился у одной из дверей, достал ключ, повозился мгновение с замком и исчез. Больше он не появлялся.

Стивенс перелез через заграждение и медленно пошел вдоль здания. Он остановился у окна, через закрытые жалюзи которого пробивался тусклый свет. Окно было открыто, и жалюзи трепетали от ветра. Это было единственное движение внутри помещения: ничто не указывало на то, что там кто-то есть.

Прождав полчаса, Стивенс начал сомневаться в том, что он правильно оценил расстояние, которое должен был преодолеть коротышка внутри здания. Стивенс двинулся назад, останавливаясь возле каждого окна. Шторы всюду были полуоткрыты, и адвокат получил возможность убедиться в том, что все эти комнаты составляют одну квартиру.

Стивенс спрятался в тень кустарника и снова приготовился ждать. Время тянулось медленно. Становилось все холоднее. Над деревьями взошла луна: тонкий кусочек лимона, забравшийся высоко в небо. Стивенса стали одолевать невеселые мысли. Он подумал о том, как нелегко адвокатам зарабатывать себе на жизнь.

Свет за жалюзи продолжал тускло гореть. Стивенс отчаянно проклинал и Тезлакодонала за то, что тот не ложится спать, и себя за то, что продолжает здесь ждать, хотя не уверен в том, что у коротышки нет привычки спать с зажженным светом.

Наконец Стивенс решился приблизиться к открытому окну и, отодвинув жалюзи, заглянуть внутрь. Он увидел диван, красный ковер, стул и открытую дверь, через которую и пробивался свет. Он шел от лампы, стоявшей на письменном столе. Над столом были подвешены книжные полки, на одной из них стояли глиняные фигурки идолов.

Стивенс подошел к противоположному краю и осторожно отодвинул там жалюзи. Он увидел стулья; двери, из которой шел свет, видно не было. И снова — ни единого звука, ни малейшего признака присутствия человека.

Стивенс оставил своим сомнения. Он бесшумно взобрался на подоконник и, подняв жалюзи, скользнул на находившийся прямо под ним диван, а затем — на красный ковер. Всего пять шагов — и он уже стоял у таинственной двери.

Эта комната тоже оказалась пустой, но вторая дверь, которая вела в соседнюю комнату, была приоткрыта. Подкравшись к ней, он прислушался и уловил звук равномерного дыхания спящего человека. Стивенс замер.

Что, собственно, он надеялся здесь найти? Какого рода информацию он ожидал получить? Стивенс решительно обвел глазами комнату. Очевидно, она служила кабинетом. Полки над столом оказались книжным шкафом. Стивенс скользнул взглядом по корешкам книг. Название одной из них привлекло его внимание: «Танекила Отважный». Это была тонкая книжица, и адвокату ничего не стоило сунуть ее в карман. Теперь он начал внимательнее рассматривать названия книг. Почти все они были на испанском языке, познания в котором у Стивенса оставляли желать лучшего. Но он обнаружил и три книги на английском языке. Осторожно достав их, он вернулся в гостиную и, не мешкая, выбрался наружу.

Придя домой, адвокат обнаружил, что телефон у него работает, и сразу же набрал номер телефонной компании. С Пили его пообещали вскоре соединить. Приготовившись ждать, он надел пижаму и халат и, удобно расположившись в кресле своей гостиной, начал рассматривать книги. Все они повествовали о Грэнд Хаузе и семье, которая в нем проживала. Стивенс не мог вспомнить, что видел хоть одну из них в Альмирантской публичной библиотеке.

Первая книга называлась «История Грэнд Хауза». На форзаце Стивенс прочел пометку:

«Первое издание, ограниченное, отпечатано пятьдесят три экземпляра, распространено в узком кругу, январь тысяча восемьсот семидесятого года».

Перевернув страницу, он прочитал начальный абзац первой главы:

«Более тысячи лет стоит на высоком склоне горы замечательный дом, выходящий окнами на море. Точных сведений о том, кто его построил, — нет».

Стивенс скользнул взглядом по следующей странице, потом — дальше, пытаясь вникнуть в суть написанного. Манера изложения напоминала исторические романы. Воображение автора рисовало подробности периода, который, несомненно, являлся наименее известным в истории человечества: Мексика и Южная Калифорния с десятого столетия до прихода испанцев.

Чрезмерная занимательность событий навела Стивенса на мысль о некоторой надуманности повествования. Он был неплохо знаком с историей майя и ацтеков и, кроме того, хорошо понимал, что настоящий научный труд должен основываться лишь на кропотливом изучении достоверных фактов. Книга же изобиловала именами каких-то жрецов, наемных солдат. Одна из историй рассказывала о человеке по имени Уксулакс, пронзенном стрелами за преступление, которого он не совершал. Около тысячи лет назад этот несчастный, по свидетельству автора, был казнен и похоронен на «восточной стороне склона в сосновой роще, которую потом вырубили ацтеки» — вот так в двух предложениях и без всякой мотивировки поступков и ссылок на документы.

Однако Стивенс продолжал чтение:

«Когда изнуренные тяжелым переходом и жарой ранней осени сюда пришли ацтеки, они хотели сначала разрушить Грэнд Хауз. Но, как и у других завоевателей, дошедших ценой больших потерь до этой отдаленной границы, у них не оказалось орудий, с помощью которых можно было бы демонтировать мраморную постройку.

Обследовав здания, ацтеки сделали неожиданное открытие: им никогда не приходилось пользоваться такими бытовыми удобствами, которые были присущи этому дому, брошенному при попытке спастись бегством их предыдущими владельцами, укрывшимися далеко на севере в деревеньке Пуэбло. Жрецы воздвигли на искусственной насыпи деревянный храм (так, что он возвышался над домом) и поселились в доме со своими женами. Фавориткой верховных жрецов была…»

Имя женщины было залито черными чернилами. Стивенс в недоумении обследовал кляксу; чернила были настолько темными, что сквозь них не проступала ни одна буква. Он пожал плечами и продолжил чтение, которое все больше и больше захватывало его. Изобилие подробностей создавало неповторимую картину исторического прошлого, быта и настроений людей, живших тогда.

«Проходил год за годом, а подкрепления тем силам ацтеков, которые пришли первыми, все не поступало. Так начался кризис власти: верховный жрец, просидевший в резиденции десять лет, был тупым эгоистом и… (снова вымарка) решил, что правителя нужно лишить жизни, дабы он не открыл в конце концов секрета Грэнд Хауза».

Стивенс глянул на первые строки следующей страницы и остановился. Ему показалось, что дальнейшая информация никак не связана с предыдущей, но он сразу понял, в чем дело. Одиннадцатая и двенадцатая страницы, посвященные описанию убийства, содержали, вероятно, и описание таинственного «секрета», и поэтому были вырваны.

Стивенс отложил книгу и взялся за биографию Таннахилов. Название ее — «Танекила Отважный» — заинтересовало Стивенса. Начальные главы содержали повествование о ранних годах жизни капитана Танекилы: его рождении на севере Испании, первых экспедициях вдоль побережья Африки, о не слишком честных путях его обогащения и, наконец, о путешествии в Америку, которое закончилось кораблекрушением его флагмана «Альмирант» у берегов Калифорнии в 1643 году, то есть более трехсот лет назад.

Стивенс начал вспоминать даты жизни и смерти того Танекилы, который был похоронен на кладбище. Если ему не изменяла память, тот умер в 1770 году. Значит, погребенный не был основателем рода. Следовательно, род Таннахилов был старше более чем на сто лет.

Стивенс перевернул страницу. Следующая глава называлась «После кораблекрушения». И если Стивенс лишь бегло просматривал предыдущие главы, то эту он прочитал он начала до конца.

«После кораблекрушения.

К полудню мы уже все выбрались на берег — все выжившие. Исчезли Эспанта, де Куржиль, Марчино и Керати, и мы понятия не имели, утонули они или нет. Мне было жаль только Марчино. Конечно, и он был порядочным негодяем, но остальные трое были еще хуже. Надеюсь, на том свете эти мерзавцы будут жариться в аду за те гадости, которые учиняли мне на корабле. Но чтобы сделать приятное экипажу, я должен буду прочесть литанию за упокой их душ, а пока я успокоил людей тем, что начертил на песке крест и пробормотал пару молитвенных слов. После этого они взялись за работу.

Мы не могли терять ни минуты. Алонсо уже видел нескольких туземцев, расхаживавших вблизи от берега, и у нас не было уверенности в том, что это обычный глупый дружественный скот. Нам необходимо было забрать оружие с тонущего «Альмиранта».

Около двух часов пополудни Кахунья заметил, что шторм стихает, поэтому я послал его и еще двенадцать человек на двух лодках начать работы по разгрузке и разборке корабля. Ветер постепенно совсем прекратился, и к вечеру море успокоилось. Вечером у нас на берегу были две 37-миллиметровые пушки и несколько мушкетов, так что я перестал опасаться туземцев. На следующее утро я отправил людей, чтобы найти их и установить с ними дружеские отношения: конечно же, с целью добыть пищу.

Берег, на котором мы высадились, был диким и пустынным. Со всех сторон нас окружали низкие склоны, поросшие сочной зеленью: как раз накануне прошел сильный дождь. Неподалеку от нашего лагеря мы обнаружили два болота, над которыми летали стаи птиц. Их громкие пронзительные крики не смолкали ни на минуту. Группа людей, которых я послал на поиски еды, вернулась с тремя подстреленными оленями и съедобными кореньями. Приготовленным мясом, а также продуктами, спасенными с корабля, мы удовлетворили становившийся уже мучительным голод. В дальнейшем мы не испытывали недостатка в пище. Я никогда не видел земли, которая была бы столь богата, и климата, который был бы столь благоприятен. Это один из самых прекрасных садов планеты, который цветет круглый год.

На пятый день часовые привели в лагерь индейца — маленького, некрасивого человека, отлично говорившего по-испански. Он наверняка был негодяем, и мне хотелось сначала выслушать его, а потом утопить. Но он оказался слишком хорошим переводчиком, а кроме того — принес добрые вести. Он рассказал, что дальше на севере есть деревня Пуэбло и что верховный вождь, живущий в доме на высоком холме, приглашает нас быть его гостями. К сожалению, ему придется уехать ненадолго — поэтому он не сможет встретить нас лично. Это приглашение особенно обрадовало женщин, которые устали жить на открытом воздухе. Но я подозревал неладное. Какой умный человек (достаточно умный, чтобы стать вождем) мог пойти на то, чтоб пригласить в свой дом группу испанцев? Ведь это непременно значило, что в день, когда они прибудут, ему придется расстаться со своей властью.

Правда, меня это не сильно испугало. Будучи вооруженными, мы вполне могли защитить себя в случае необходимости. Кроме того, было очевидным, что так называемый верховный вождь слишком поздно осознает угрозу, которую мы представляем, потому что будет далеко. Я решил убить его, как только он соизволит вернуться.

Захват прошел даже проще, чем мы ожидали. Мы расположили свои пушки за каменной насыпью вокруг вершины холма, откуда хорошо просматривалась вся местность. Через неделю мы уже так укрепились, что только вооруженные до зубов европейцы могли рискнуть напасть на нас. Никто не сопротивлялся. Вассалы неизвестно где находящегося верховного вождя восприняли наше размещение в доме как нечто вполне естественное, и никто из них не удивлялся тому, что я занял спальню бывшего владельца.

Недели шли за неделями, и я начал понимать, что мы засели там надолго. Зная капитанов других судов и помня о нашем договоре относительно доли каждого в прибыли, я не сомневался в том, что они следят за мной. К счастью, стычек избегали все. Я был почти уверен в том, что вскоре они уберутся отсюда, отплыв к мысу Горн, а потом вернутся в Испанию, и пройдет не один год, прежде чем на этом берегу появится следующий корабль. Именно поэтому я решил покрепче привязать членов экипажа к тамошней жизни.

Я сам лично спустился в деревню, раскинувшуюся у подножия холма, на котором возвышался мой дом, и приказал выстроить перед собой в ряды мужчин, женщин и даже девушек. Выбрать тридцать, самых привлекательных из них, а потом быстро убить и похоронить их мужей не составило труда. Среди вдов и нескольких незамужних члены экипажа выбрали себе жен, я сочетал их браком с помощью Библии, и они расселились в тех домах, где женщины жили со своими предыдущими мужьями. Конечно, оставалась проблема индейских детей, родившихся раньше, но я предоставил решать ее каждому мужчине так, как он найдет нужным. В течение месяца жизнь в деревне вполне упорядочилась.

В следующем году моей главной заботой стала разработка земли. Чтобы достичь максимально хороших результатов, я отказался от мысли сделать рабами местное население. Вместо этого я отправлял отряды захватывать пленников, причем в наиболее отдаленных местах. Взятые в плен узнавали о своих обязанностях от туземцев нашей деревни, которая стала называться Альмирант. «Альмирантцы» выступали в роли надсмотрщиков. Они, казалось, не замечали, что плоды трудов тех, за которыми они надзирали, доставались не им, а мне. К концу года почва была обработана. Бывший владелец не появился и к концу второго года, из чего я сделал вывод, что в свое время он правильно оценил ситуацию, и его целью было не дать нам разрушить дом. Мы не нашли никаких следов ацтекских храмов, которые, по легенде, возвышались над домом. Их, вероятно, снесли, а все, что осталось от них, уничтожили. Мне казалось, что дом построен согласно канонам архитектуры майя: он замечателен и внутри, и снаружи, но отличается от всего того, что я видел в Центральной Америке.

Проблемы архитектуры мало занимали меня в то время, а к концу третьего года и вовсе выветрились из моей головы. Тогда начали предприниматься первые попытки убийств. Нас спасло только то, что мы правильно поняли ситуацию: убийства были не результатом случайностей, а следствием продуманных действий бывшего владельца, который решил, что пора избавляться от оккупантов. Нож, который сунул мне в спину Тезлакодонал (индеец, который первым появился в нашем лагере), мог бы убить меня, если бы у него хватило сил добить свою жертву. Стрела, которую выпустили в Кахунью, не попала в его правое легкое, благодаря чистейшей случайности. А вот Алонсо повезло меньше: его жена-индианка Джико Айне успешно заколола его ножом.

Джико и Тезлакодонал сбежали вместе. За ними последовали еще двое, но одного из них мы поймали и убили. Это были первые из впоследствии многочисленных попыток уничтожить нас. О них я напишу поподробнее в другой главе, так как без них мы бы не пришли к случайному открытию тайны Грэнд Хауза. Тайна эта…»

Следующая страница была вырвана. Стивенс перелистал книгу в надежде найти недостающую страницу, но вместо этого обнаружил еще семь мест с вырванными листами. Внимательно прочитав все, что предшествовало пропускам, он понял, что во всех случаях речь заходила о тайне Грэнд Хауза. Так и не найдя никаких объяснений по этому поводу, Стивенс вернулся к главе, в которой упоминался Тезлакодонал: интересно, что у него оказались потомки. Стивенс думал об этом, или же ему казалось, что он об этом думает, когда неожиданно проснулся.

6

В комнату еле-еле пробивался рассвет. Было еще настолько темно, что ему удалось разглядеть только очертания фигур двух людей, стоявших возле него. Он уставился на них, напрягшись всем телом, приготовившись защищаться.

— Стивенс, не двигаться! — приказал мужской голос.

Тон, которым это было сказано, заставил Стивенса замереть. В нем была угроза. Стивенс нервно сглотнул и только теперь, когда его глаза привыкли к темноте, увидел, что людей в комнате не менее дюжины. Это почему-то заставило его вздохнуть с облегчением: поначалу он боялся, что какие-то два бандита забрались в дом, чтобы убить его. Но это было явно что-то другое. Вместе с тем Стивенс не мог понять, зачем понадобилось такой толпе врываться к нему в дом посреди ночи. Он решил взять себя в руки и не показывать свой страх. К тому же, Стивенс вдруг понял, что это те самые люди, которые били кнутом Мистру!

Двое стоявших около него мужчин сели. Тот, который уже успел заговорить, предупредил Стивенса:

— Ни единого движения! На нас очки ночного видения, так что мы видим каждый твой шаг. — Последовала пауза, а потом — вопрос: — Стивенс, кто ты?

Вопрос удивил Стивенса еще больше, чем сообщение о странных очках. Он невольно переспросил:

— Кто я? Что вы имеете в виду?

Тревога вернулась к нему: люди из «Мексиканской импортирующей компании» не могли задать ему такой глупый вопрос; они знали, кто он.

— А кто вы такие? — парировал Стивенс.

Из темноты раздался вздох и голос женщины:

— Я уже почти нащупала его мозг. Мне кажется, он невинен.

Мужчина, который говорил от всей группы, не обратил на ее слова никакого внимания. Он продолжил:

— Стивенс, нам не нравится то, что ты участвуешь в этом деле. Если ты тот, за кого себя выдаешь, то я посоветовал бы тебе честно ответить на все наши вопросы. Если же нет, то ты, конечно же, попытаешься нас обмануть.

Стивенс слушал его, стараясь сохранять спокойствие. В словах этого человека был какой-то скрытый смысл, но Стивенс не понимал, какой. У него было ощущение, что все это происходит не с ним. Внезапно ему пришла в голову мысль, что как адвокат Таннахила он должен постараться выудить у них как можно больше информации.

— Я не знаю, к чему вы клоните, но продолжайте, — сказал он.

Из темноты раздался тихий смех женщины, которую несколько минут назад прервали:

— Он думает, что сможет что-то узнать у нас.

Мужчина с раздражением попытался остановить ее:

— Дорогая, мы ценим ваше умение читать мысли, но, пожалуйста, старайтесь избегать ненужных комментариев.

— А сейчас он испуган, как ребенок, — сообщила женщина, но тут же добавила: — Хорошо, я замолкаю.

Воцарилась тишина. Стивенс напряженно думал. Телепатия! Это было бы смешно в другой обстановке, но сейчас соответствовало правилам игры, в которую его втянули. Стивенса снова охватила тревога, и он подумал, что стоит здесь перед этими людьми, как на суде, не понимая, в чем его обвиняют. Прежде чем он успел что-то сказать, мужчина заговорил вновь:

— Стивенс, мы изучили твою биографию и установили, что действительно существовал ребенок по имени Алисон Стивенсон, родившийся в Сан-Франциско, а в 1942 году Алисон Стивенс попал в морскую пехоту.

Мужчина замолчал, а Стивенс, перед глазами которого вдруг промелькнула вся его жизнь: город, где он родился и вырос, потом — тот случай в школе, затем — служба, — кивнул и принялся ждать. Молчание затянулось, и Стивенс понял, что они нарочно давали возможность своей телепатке прощупать его мозг.

Внезапно в сознании Стивенса вспыхнула мысль, которая до этого не приходила ему на ум, и он громко произнес:

— А кем же я, по-вашему, могу быть еще?

Отозвалась женщина:

— Думаю, нам не стоит продолжать. Я чувствую, что мысль, которая только что пришла ему в голову, полностью соответствует тому естественному удивлению, которое прозвучало в его голосе.

Заговорил уже другой мужчина:

— Зачем же он пробрался в квартиру Тезлакодонала?

Тут же вступил первый:

— Ответь, Стивенс, и мы оставим тебя в покое!

Стивенс решил рассказать им, как увидел Тезлу возле Вальдорф Армс, но не успел, потому что снова заговорила женщина:

— Он сейчас очень сердит и думает о том, как у нас хватило нахальства прийти сюда и допрашивать его, словно мы имеем на это право.

Все засмеялись. Когда смех утих, тот, кто его допрашивал, снова властно спросил:

— И все же, почему он пошел туда? Ну, Стивенс, не давай своему раздражению заглушить голос здравого рассудка. Отвечай!

Стивенс колебался. С ним явно не шутили. А почему бы и не сказать им кое-что? Если только одно слово может избавить его от этих опасных людей, почему бы не признаться? Он тихо произнес:

— У меня была беседа с мистером Таннахилом, и он сказал, что Мистра Ланет была секретарем его дяди. Я сразу вспомнил о вашей группе, поэтому, когда я увидел… — тут Стивенс запнулся, — я забыл его имя…

Женщина прервала его:

— Я чувствую, что он здесь чего-то не договаривает. Он надеялся найти Мистру. Похоже, что мистер влюбился в нее.

Все начали подниматься со своих мест. Главный тихо приказал:

— Заберите книги, которые он унес с собой.

Потом они направились к двери, и вскоре Стивенс услышал, как одновременно заводятся несколько машин, а через мгновение шум их растаял вдали. Адвокат осмотрел замок двери. Сначала Мистра открыла его без труда, а потом — эти люди. «Нужно заменить замок, — подумал он, — хотя неплохо было бы узнать, откуда у них взялся ключ». Стивенс вернулся в спальню, и тут ему пришло в голову, что их телепатка упустила одну очень важную деталь. Она не поняла, что Стивенс узнал о том, где живет Тезла, из бумаг «Мексиканской импортирующей компании». Допустив эту серьезную оплошность, женщина оставила ему возможность проверить другие адреса, по которым он непременно поедет завтра утром. Может, по одному из них проживает Мистра. Такая перспектива очень обрадовала его, и, засыпая, Стивенс думал: «Она прекрасна… прекрасна… прекрасна…»

В девять часов утра адвокат уже подъезжал к дому, адрес которого выписал первым. Это был небольшой особняк, находившийся довольно далеко от шоссе и огороженный высоким металлическим забором. Маленький мальчик, проходивший мимо, сказал, что это дом судьи Адамса. «Судьи Адамса? — озадаченно подумал Стивенс. — Но это же смешно! Судья Адамс никогда бы не…»

До одиннадцати часов утра адвокат объехал уже все двенадцать адресов. Люди, проживавшие по ним, были все без исключения наиболее влиятельными гражданами Альмиранта: судья Уильям Адамс, судья Альден Портер, Джон Кареуэл и Мартин Гран — владельцы двух ежедневных газет, затем — владельцы трех строительных концернов, Маделин Мэлори, которой принадлежал единственный частный банк в Альмиранте, две очень известные общественные деятельницы и один крупный импортер. Последней, но не менее значительной фигурой был Дж. Ансуэлл Дорди, владелец большой сталелитейной компании на востоке страны; еще молодой, но уже очень уважаемый человек, переехавший в Альмирант по причинам, связанным со здоровьем.

Список был впечатляющим, у Стивенса возникло убеждение, что он потревожил осиное гнездо. Его первой мыслью было попытаться разоблачить этих людей, если они возьмутся преследовать Таннахила, но по трезвому размышлению он понял, что лучше затаиться: город явно контролировался какой-то сильной группировкой. Он поехал в библиотеку одной из двух крупнейших газет города и провел там более часа, внимательно изучая фотографии знатных альмирантцев. Стивенс не запрашивал никаких снимков, сделанных по особым случаям, и обнаружил только семь фотографий людей, которые стали объектами его расследования.

Стивенс рассмотрел эти лица, пытаясь понять, могли ли они в масках превратиться в лица тех, кто проник в его дом прошлой ночью. Если бы он мог увидеть их воочию и услышать их голоса… Впрочем, очевидно, этого тоже было бы недостаточно. Один актер рассказывал Стивенсу, что голос имитировать очень легко. Что же касается внешности, то, не имея возможности сравнивать лица, одного человека можно вполне принять за другого, если это люди одного телосложения.

Стивенс вышел из библиотеки, раздумывая над тем, что ему делать дальше. Было 24 декабря — не самый удачный день для получения сведений. Магазины будут работать до девяти часов вечера, но большинство офисов уже закрыто. Стивенсу не терпелось начать поиски отпечатков пальцев Ньютона Таннахила, хотя он плохо представлял, как их можно найти без помощи полиции. Сразу после праздника Стивенс попросит мисс Чейнер внимательно изучить документы, подписанные старшим Таннахилом. Может, ему также удастся снять с них отпечатки пальцев, хотя выделить нужные ему будет нелегко, вероятнее всего, даже невозможно. И все же он сделает первый шаг.

Стивенс поехал было домой, но в последний момент свернул на дорогу в сторону Вальдорф Армс. Он подумал, что может припарковаться в пятидесяти-шестидесяти ярдах от здания и понаблюдать за входом будет небесполезно.

Он просидел в машине минут десять, когда дверца внезапно распахнулась и рядом с ним, тяжело дыша, плюхнулась Мистра Ланет.

— Проводите меня домой, — попросила она. — Я не отваживаюсь вступать в борьбу одна.

7

Стивенс сидел, не шелохнувшись. Его охватило смешанное чувство радости и злости. Ему, конечно, приятно было видеть ее, но одновременно его раздражала ее бесцеремонная манера вторгаться в его жизнь. Отчасти ее оправдывало лишь то, что в прошлый раз у нее не было другого выхода.

— Как ваш бок? — поинтересовался он, стараясь придать своему тону выражение равнодушия.

Мистра отмахнулась:

— Ерунда, все уже прошло.

На девушке был зеленый костюм, который удивительно шел ей, сочетаясь с цветом глаз. Эффект был потрясающим: от Мистры словно исходило какое-то особое тепло. Стивенс с трудом сдержался, чтобы не сказать ей об этом. Вслух он произнес:

— Надеюсь, вы прежде всего объяснитесь.

Девушка внимательно смотрела в сторону входа в здание. Так и не взглянув на него, она сказала:

— Мы сможем поговорить, когда войдем внутрь. Пожалуйста, давайте не будем терять время.

— Вы хотите сказать, что кто-то не дает вам войти в вашу собственную квартиру?

— Мне нужно, чтобы со мной был мужчина. — Она проворно вышла из машины. — Идемте же!

Никто не пытался остановить их. Стивенс, который был слишком занят прошлой ночью, чтобы рассматривать интерьер, поразился увиденному. Высокие потолки с искусной отделкой, на полу — ковры, стоившие тысячи долларов.

Лифт остановился на третьем этаже, и они пошли по коридору, освещенному роскошными светильниками, отбрасывавшими голубые блики на стены и потолок. Мистра остановилась у прозрачной стеклянной двери. За ней находилась другая дверь — металлическая и непрозрачная. Ключ бесшумно вошел в незаметный с первого взгляда замок наружной двери, и она открылась, издав свистящий звук. Мистра вошла первой. Она остановилась в проеме, подождала, пока войдет Стивенс, и проследила, чтобы он захлопнул наружную дверь. Потом девушка отперла внутреннюю дверь. Стивенс последовал за ней и увидел коридор с необычайно высоким потолком — пятнадцать ярдов, не меньше. Высота комнаты, последовавшей за коридором, была такой же. Мистра бросила свою сумку и меховую накидку на стул и подошла к чему-то, похожему на встроенный бар. Стивенс достал свой пистолет:

— Может, лучше осмотреть квартиру?

— В этом нет необходимости, — ответила девушка. — Здесь мы в безопасности.

Но Стивенс не разделял ее уверенности. Он стремительно вышел в коридор и устремился в две спальни, к каждой из которых примыкали ванные комнаты. В конце холла находилась лестница. Он быстро поднялся по ней и наткнулся на массивную металлическую дверь, которая была заперта. Вернувшись в гостиную, адвокат вышел через дверь, за которой оказался второй коридор, а потом очутился в комнате, являвшейся, по-видимому, музыкальным салоном. У стен стояли стеллажи с пластинками. Ими было уставлено все пространство до потолка. Справа от Стивенса размещалась встроенная электронная аппаратура: проигрыватель, телевизор, радио — он не сразу это заметил — устройства для радиовещания: трансформаторы и панель управления. Адвокат покачал головой, повернулся и увидел по левую сторону от себя шкафы с многочисленными рядами книг. Ему стало интересно: каковы читательские интересы Мистры? На ближайших к нему полках стояла техническая научная литература — сотни томов. Потом он увидел книги по истории, половина из них — на испанском языке: «История испанцев в Америке», «Популь Вух», «Испанское влияние на древнюю Мексику», «Начало Альмиранта», «Танекила Отважный», «История Грэнд Хауза»…

Звон бокалов со стороны гостиной прервал его осмотр. Он напомнил Стивенсу о том, что красивую женщину нельзя оставлять надолго одну, потому что ее интерес к нему может ослабеть. Мистра стояла возле бара и расставляла бутылки.

— Вы предпочитаете сначала выпить или лечь в постель? — дружелюбно спросила она.

Стивенс вновь поразился ее чрезмерной раскованности. Он осведомился дрогнувшим голосом:

— А что, вы снова у меня в долгу?

— Просто я вижу, что в данный момент спиртное не очень привлекает вас. — Она пошла навстречу ему. — Надеюсь, что мы выпьем позже. Вы же останетесь со мной на Рождество? — Она потянула его за руку: — Пойдемте в мою спальню.

Позднее, в постели женщина прошептала:

— Все мои синяки уже исчезли, так что не нужно обращаться со мной, как с фарфоровой чашкой, которая может разбиться.

Стивенс с досадой произнес:

— Почему бы тебе не оставаться женщиной, вместо того, чтобы отдавать мне приказы? Ты отлично чувствуешь, что я стараюсь, чтобы тебе было хорошо.

— Да, ты специалист, — признала она после короткой паузы. — У тебя, наверняка, большой опыт.

— Не такой большой, как мне бы хотелось, — сказал он. — Я так рад, что мы встретились сегодня.

— Надеюсь, что я и дальше не разочарую тебя. — Это было сказано таким серьезным тоном, что Стивенс подумал: «Она позволяет мне ласкать ее только потому, что не хочет оставаться одна». Сам же он не был уверен, что помог бы ей сегодня, если бы не воспоминание об их первой ночи и не надежда на повторение сладостной любви.

— Не одевайся. Надень только халат.

Сама она скользнула в легкий голубой пеньюар, который отнюдь не скрывал ее формы. Вернувшись к бару, Мистра налила в два бокала темную коричневую жидкость и спросила:

— Ты хочешь сказать, что в Альмиранте я единственная женщина, которая была удостоена твоей любви?

Это была не вполне правда, но в то мгновение Стивенсу казалось, что так оно и есть. У него был роман с одной женщиной, которая ушла от мужа и детей, узнав, что у ее супруга есть любовница. Она стала возлюбленной Стивенса вскоре после того, как он приехал в Альмирант. Женщина очень заботилась о том, чтобы скрыть их отношения, и при встречах постоянно рассказывала о своей семье. За две недели до Рождества она сказала Стивенсу, что муж просит ее вернуться и что она больше не может жить без своих детей. У Стивенса было ощущение, что за все то время, пока они жили вместе, она ни разу серьезно не подумала о нем.

Мистра подала Стивенсу один из бокалов.

— Выпей это, — предложила она. — Ты ничего подобного никогда не пробовал.

Стивенс присел на табурет и внимательно рассмотрел бокал. Напиток был похож на плохо обесцвеченную воду.

— Что это?

— Попробуй.

Когда Стивенс сделал первый глоток, у него возникло ощущение, что во рту зажгли спичку. Потом огонь обжег горло и переместился в пищевод. Ему пришлось поставить бокал, глотая ртом воздух. Из глаз полились слезы.

Стивенс сидел неподвижно, испытывая чувство стыда. Напиток чуть не лишил его сознания, в то время как на Мистру он, казалось, не произвел ни малейшего впечатления!

— Не сдавайся, — сказала она ободряюще. — У него же вкус классической музыки. Хорошо снимает напряжение. — Она улыбнулась. — Лучше, чем любой другой напиток.

Стивенс сделал еще одни глоток и снова почувствовал жжение. Но на этот раз он никак не выдал себя и, глянув Мистре в глаза, заметил:

— Я не сдался. Так все-таки что это?

— Октли. Древний напиток майя. Конечно, версия рецепта моя собственная.

Слово «майя» напомнило Стивенсу о книгах, которые он так и не рассмотрел. Он сделал еще один глоток, снова едва не поперхнулся, а потом медленно спросил:

— Что это все за история? Кто эти люди, которые били тебя?

— А!.. — она пожала плечами. — Члены клуба.

— Какого клуба?

— Самого невероятного клуба на свете, — ответила она и тихо засмеялась.

— Кто же может вступить в него? — настаивал Стивенс, хотя у него было ощущение, что девушка смеется над ним.

— Для этого нужно быть бессмертным. — Мистра снова засмеялась. Ее глаза вспыхнули зелеными огнями, лицо заискрилось весельем.

Стивенс понял, что он не получит удовлетворительного ответа, если сам не станет более искренним с ней.

— Послушай, о чем все эти твои книги? В чем тайна Грэнд Хауз?

Мистра долго смотрела на него, не мигая. Глаза ее стали особенно лучистыми. Наконец она произнесла:

— Так ты был в библиотеке. И много ты прочитал?

— Ничего. Послушай меня.

И Стивенс рассказал ей о книгах, которые обнаружил в квартире Тезлакодонала. Мистра понимающе кивнула, и на ее лице появилось озабоченное выражение.

— Эти страницы, — сказала она, — в моих экземплярах отсутствуют тоже.

— А вымаранные слова есть?

Она кивнула. Минуту они молча пили, и у Стивенса появилось ощущение, что девушка собирается сказать ему что-то еще.

— Мне случайно известны вымаранные имена, — решилась наконец она. — Это имена, которые приняли люди из нашего маленького… — она улыбнулась, лукаво посмотрела на него и закончила: — …клуба.

Стивенс кивнул. Внезапно он почувствовал, что голова его отяжелела.

— Вот как, — пробормотал он, увидев, что Мистра вновь наполняет бокалы.

Сделав первый глоток, он снова пришел в себя и воскликнул:

— Что, черт возьми, происходит с Калифорнией? Куда ни глянь, везде эти идиотские культы… так называемых ранних мексиканских цивилизаций. Мексиканцы словно утратили свою душу и теперь судорожно пытаются найти ее.

Глаза Мистры зажглись, как два ярких бриллианта, но очертания ее лица стали расплываться, как будто у Стивенса внезапно испортилось зрение. Он мрачно продолжил:

— Из всех кровожадных народов древние мексиканцы — самые кровожадные. Ежегодно они приносили в жертву своим отвратительным богам и богиням более пятидесяти тысяч человеческих жизней. Дьяволы проклятые! Больные ненавидящие умы! Позор земли.

Стивенс вдруг обратил внимание на то, что его бокал как-то незаметно опустел. Он, шатаясь, встал на ноги и сказал:

— Ладно, давай не будем говорить об этом. Поговорим о тебе. И больше не наливай мне, пожалуйста. Еще один глоток — и я свалюсь с ног.

Стивенс подошел к Мистре и обнял ее. Она не сопротивлялась его поцелуям и, спустя мгновение, начала отвечать на них, они долго стояли, обнявшись, и целовались. Потом он отпустил ее и отступил на шаг.

— Ты самая прекрасная женщина, которую я когда-либо встречал.

Стивенс увидел, что она смотрит на него пристальным взглядом, словно ждет он него чего-то. Внезапно Стивенс покачнулся, и комната поплыла у него перед глазами. Он оперся рукой на бар и в замешательстве произнес:

— Я пьян.

Он вдруг оказался в центре комнаты, покачиваясь, уставившись на девушку сквозь странную дымку, застилавшую ему глаза.

— Я подмешала кое-что в напиток, — призналась Мистра.

Стивенс неуклюже сделал шаг к ней навстречу, и ему показалось, что пол сильно качнулся под ним. Шок от падения на мгновение отрезвил его:

— Но почему? Что…

Это было не последнее, что он помнил. Но это было последнее, что он помнил отчетливо.

8

Когда Стивенс проснулся, было уже светло. Он долго лежал, уставившись затуманенными глазами в потолок незнакомой комнаты, пока память не вернулась к нему. Вскочив с кровати, он на мгновение почувствовал страх, но постепенно успокоился. Он был жив. И что бы она ни подсыпала ему в бокал, это не было ядом.

Одежда Стивенса лежала на стуле. Он быстро оделся и выглянул за дверь. Насколько он помнил, там, по коридору, в нескольких ярдах, находилась еще одна спальня. Стараясь не шуметь, он осторожно подкрался к ней, обнаружил, что дверь открыта, и заглянул внутрь.

Несколько секунд он стоял неподвижно, рассматривая спящую Мистру. Лицо ее во сне было удивительно молодым. Если бы ему не был известен ее возраст, он подумал бы, что она намного моложе: казалось, что ей не тридцать, а чуть больше двадцати.

Стивенс смутно помнил, что ночью он слышал ее голос. Он не мог сказать наверняка, в какой комнате они находились, но он много раз слышал ее крики, а иногда она что-то шептала о Грэнд Хаузе. Многое из того, что она говорила, Стивенс помнил плохо, но кое-что очень отчетливо. В его мозгу это запечатлелось так же ясно, как в горле — ощущение жжения от октли. Его коробило от воспоминаний, и он уже собрался выйти из спальни, когда увидел, что глаза Мистры открыты, и она смотрит на него.

Наблюдает за ним. Стивенс невольно отступил, заметив, что глаза ее вспыхнули, сделавшись яркими, как звезды. Он помнил этот странный яркий свет ее глаз, даже тогда, когда провалился в темноту.

Неожиданно у него появилось ощущение, что этой женщине не меньше, а гораздо больше тридцати. Он вспомнил, что она вчера говорила что-то о бессмертии. «Дом такой старый, — возбужденно шептала она в темноте ночи, словно перед ее глазами вставали какие-то страшные образы древней жизни. — Такой старый, такой старый…»

Стоя теперь перед ней, Стивенс вдруг подумал, что уже знает тайну Грэнд Хауза. Холодок пробежал у него по спине, когда в ее глазах он прочитал, что она поняла его догадку. Губы Мистры слегка приоткрылись, и она приподнялась в кровати, как будто захотела быть ближе к нему. Ее глаза напоминали горящие озера, а мышцы лица так напряглись, что черты застыли, как будто их изваяли из камня. Тело ее мгновенно сделалось некрасивым, напряженным и скованным.

Но через мгновение она уже была такой же, как и прежде. Потянувшись в кровати, она улыбнулась и лениво произнесла:

— В чем дело? Решил незаметно подкрасться ко мне?

Видение исчезло, и Стивенс, вместо фантастических образов, представил, что стоит посреди спальни девушки, смущенный ее взглядом и словами.

— Нет, — пробормотал он. — Я хочу побриться.

Бритье было чем-то реальным, а ему хотелось сбежать от нее хоть в какую-то реальность.

— Принадлежности для бритья в ванной комнате.

Бреясь, Стивенс вспомнил, что сегодня Рождество. Но его мысли недолго задержались на этом. Он снова подумал о Мистре. Из ее спальни не доносилось никаких звуков: вся квартира погрузилась в тишину, — и ему был слышен только звук собственного дыхания. Он думал о том, верна ли разгадка тайны Грэнд Хауза. Закончив одеваться, он направился в библиотеку. «Мне нужно почитать эти книги», — решил он.

«Истории Грэнд Хауза» на месте не оказалось, и, поискав ее на других полках, Стивенс понял, что она исчезла. Пропали также книги «Начало Альмиранта» и «Танекила Отважный». Ему показалось невероятным, что Мистра могла спрятать их. Он стоял в раздумье, в то же время невольно прислушиваясь к шуму воды в ванной наверху. Она была там.

Стивенс поднялся в гостиную, а потом пошел в сторону спальни Мистры. Солнце сквозь все окна заливало квартиру, и от темных мыслей Стивенса не осталось и следа. Он почувствовал себя идиотом: как такие фантазии, как бессмертие, могли прийти ему в голову?! Но все-таки ему очень хотелось выяснить кое-что.

Дверь в спальню была открыта. Стивенс постучался достаточно громко, чтобы приличия были соблюдены, но не слишком громко, чтобы это услышала Мистра из-за шума льющейся воды. Заглянув в спальню, он увидел, что дверь в ванную открыта, и из нее выползает белый пар. Шум воды тут же прекратился, за ним последовало шлепанье босых ног, а через мгновение в дверях появилась Мистра, завернутая в необъятно большой халат. Она задумчиво посмотрела на Стивенса, но ничего не сказала, потом села за туалетный столик и начала приводить в порядок волосы.

Стивенс ждал. Он чувствовал, что ощущение страха, испытанное перед ней недавно, снова возвращается.

Мистра была красивой женщиной, если под красотой понимать эффектную внешность — лицо и тело — и уверенность в себе. По ее русым волосам, ярким зеленым глазам, тонко очерченному лицу и светлой коже можно было сделать вывод, что в ней есть европейская кровь, хотя Стивенс не сомневался, что предки девушки смешивались не только с европейцами. Ему казалось, что в ее жилах течет кровь благородных и отважных людей. Глядя на нее, он на минуту совсем забыл, зачем пришел сюда, но все же ему удалось сформулировать свой вопрос:

— Ночью вы, кажется, беспокоились по поводу того, где добывался мрамор для постройки Грэнд Хауза. Кому об этом известно? — Стивенс видел в зеркале ее лицо и задумчивые глаза. Когда женщина перевела на него взгляд, ему показалось, что она не собирается отвечать. Но она ответила:

— Значит, ночью у меня были какие-то видения, вызванные октли? — Она засмеялась и добавила: — Думаю, мне нужно прекратить пить его.

Стивенс подумал, что она не похожа на человека, которому смешно, а кроме того, она так и не ответила на его вопрос. Он подождал, когда она перестанет смеяться, и попытался настаивать:

— Этот мрамор… — начал он, но она резко оборвала его.

— Откуда я знаю? Чертовому дому больше тысячи лет.

Стивенс не сдавался:

— Из первого абзаца книги о Грэнд Хаузе я узнал, что никому не известно, кто построил дом, но, может быть, сведения о том, откуда брался мрамор, есть.

Она иронически улыбнулась:

— Люди, которые ведут себя так, как вы, уже давно не удивляют меня. Вот вы стоите здесь, имея в руках множество нитей, ведущих к разгадке. По вашему лицу и вопросам я вижу, что мои доводы представляются вам разумными, но вы продолжаете рваться в бой. И вам, кажется, наплевать, что я намеренно одурманила вас.

— А зачем вы одурманили меня?

— Чтобы дезориентировать. Я хотела побольше узнать о вас, выиграв время.

— Не понимаю.

Она пожала плечами:

— Я хотела узнать, не тот ли вы человек, которого все боятся.

Прошло немало секунд, прежде чем Стивенс, ошеломленный ее заявлением, смог продолжать:

— Какой человек?

— Разве не понятно? Ведь кто-то же должен был построить Грэнд Хауз. Кто? Все эти годы мы не переставали думать об этом.

Стивенс почувствовал разочарование. Ее объяснение было полнейшим безумием. Мистра между тем продолжила:

— Если вы… — строитель, — то вам удалось скрыть это от меня. Хотя вам вряд ли повредит то, что вы останетесь предметом их внимания.

Ее слова поразили Стивенса. Ведь — из-за безумия или нет — один человек уже был убит. Почему бы за ним не последовать Алисону Стивенсу, если они сочтут его опасным? Быть убитым только потому, что какому-то сумасшедшему пришло в голову измерять возраст Стивенса тысячелетиями?!

— Кто убил Джона Форда? — спросил он. — Его убийство ведь имеет отношение к вашей группе?

Она покачала головой, а потом серьезно сказала:

— Ни один член группы не виноват в этом. Наш экстрасенс прощупал мозг каждого из пятидесяти трех.

— Пятидесяти трех! — воскликнул Стивенс. Он не ожидал, что их так много.

Казалось, Мистра не слышала его восклицания.

— Это простое убийство. — Она замолчала на мгновение. — Хотя, может быть, его следует использовать в своих целях. Пока не знаю.

В ее целях! Стивенс напрягся. Это было именно то, что ему необходимо было узнать. Не особенно надеясь получить ответ, он все же спросил:

— А какова твоя цель?

Воцарилось долгое молчание. Она размышляла. Наконец медленно наклонилась к ящику столика, открыла его и достала один-единственный лист. Не глядя на него, она сказала:

— Это ультиматум, который я очень скоро передам по радио правительству Лорилии. Срок выполнения будет окончательно установлен днем, когда сообщение поступит в эфир. Моя ссылка на Марс связана с психологическими причинами. Я хочу привести их в смятение, поколебать их уверенность в себе, чтобы они немедленно эвакуировали те заводы, о которых говорится в ультиматуме. Послушай!

Она медленно начала читать уверенным и решительным голосом:

Рабочие, занятые в проекте «Туман»! Ровно через два часа все ваши заводы будут снесены с лица земли энергетическими потоками с космического корабля. Это акция обитателей планеты Марс, которым хорошо известны планы ваших правителей, готовящих внезапный атомный удар по Соединенным Штатам.

Немедленно расходитесь по домам. Не дайте никому остановить вас. К полудню на заводах не должно остаться никого. Помните: защитить вы себя не сможете.

Нет атомной войне на Земле!

Мистра внимательно посмотрела на Стивенса и сказала:

— Может быть, я изменю время, но все остальное будет так, как здесь написано. Что ты думаешь об этом?

Стивенс не услышал вопроса. В голове у него была какая-то каша. С трудом придя в себя, он произнес срывающимся голосом:

— Ты что, сошла с ума?

Она не обратила на его слова никакого внимания и добавила:

— Я думаю, что мне придется прибегнуть к твоей помощи. Никто в одиночку не может взять штурмом хорошо укрепленную крепость.

— Если вы атакуете Лорилию, там подумают, что это дело рук Соединенных Штатов, и предпримут ответный удар.

— Они и так планировали осуществить внезапную бомбардировку, а потом собирались отрицать свою ответственность.

— Если все так, как ты говоришь, они не выйдут сухими из воды.

— Выйдут. — Она продолжала уже очень спокойно: — Если основные города США будут мгновенно уничтожены, разрушатся их промышленный хребет и их сердце. Кто им объявит войну, если их первые бомбы упадут на Вашингтон во время работы Конгресса? — Мистра покачала головой, ее взгляд стал тверже.

— Мой друг, ты не хочешь мыслить рационально. Уверяю тебя, что наша группа никогда бы не пошла на то, чтобы покинуть Землю, если бы не исключительные обстоятельства.

Стивенс вдруг подумал: «Я реагирую так, как будто действительно верю в то, что у них есть космические корабли». Его взгляд упал на листок бумаги, и он попросил:

— Дай-ка мне посмотреть ультиматум.

Мистра протянула ему листок с загадочной улыбкой. Стивенс взял его, бросил на него взгляд и понял, почему она улыбается: текст бы написан на иностранном языке. Стивенс был не настолько компетентен, чтобы утверждать, что это — лорилианский, но, скорее всего, это был именно он. Мистра снова заговорила:

— Вот это и есть причина моего разлада с группой. Они хотят разобрать Грэнд Хауз и увезти его с Земли. До тех пор, пока буря здесь не утихнет. А я думаю, что мы несем ответственность за судьбу Земли, что мы не можем позволить себе использовать свои знания только для своего собственного удовольствия, как это было раньше.

— Куда они хотят отвезти его? — задав этот вопрос, Стивенс обнаружил, что стоит, наклонившись к ней, и с замиранием ждет ответа. Она, казалось, не замечала его возбуждения.

— На Марс. — Мистра произнесла эти два слова как ни в чем не бывало.

— У нас там есть подземный центр, где дом будет в безопасности.

— Вы все отправитесь туда?

— Да, но только на время войны.

— А у вас имеются действительно серьезные причины для опасений? Почему вы считаете, что они сбросят бомбу в Альмиранте?

— Дело не только в этом. Если прибрежные воды Лос-Анджелеса или Сан-Франциско будут заражены, на Альмирант это тоже окажет воздействие. Радиоактивность может повлиять на структуру мрамора, благодаря которому дом так долго стоит. Даже те в нашей группе, кто против полета, понимают, какой большой опасности подвергается Грэнд Хауз.

— Значит, есть кто-то еще, кроме тебя, кто не согласен с тем, чтобы улетать с Земли? Почему же они не помогают тебе?

Губы Мистры сжались:

— Таннахил тоже возражал против этого, естественно. Здесь он законный владелец дома, а на Марсе нет законов, которые будут защищать его права на собственность. Он потеряет свое преимущество перед нами.

— Понятно. — Стивенс кивнул. Теперь он знал кое-что о своем хозяине.

— Непонятно только, для чего понадобилось группе покушение на его жизнь.

— Мы к покушению не имеем никакого отношения. — Она говорила быстро и нетерпеливо. — Что же касается права собственности на Грэнд Хауз, то все было продумано. Группа получала от Таннахила полное финансовое обеспечение. Каждый отписал все, что имел, Таннахилу, дабы укрепить Грэнд Хауз в правовом и финансовом отношении, а за это получал доход. Любой, кто потом начал бы претендовать на владение домом, был бы наказан.

— Но ведь это только деньги, — возразил Стивенс. — Если же дом имеет какую-то особую силу, значит, он бесценен.

— Не забывай, что речь идет именно о том, чтобы уберечь дом от какого-либо ущерба. И все члены группы неукоснительно придерживались установленного закона. Даже когда Таннахил был практически убит, они ждали, пока он окажется в безопасности, пройдет через фальшивые похороны и снова вступит по праву наследства во владение дома. Чтобы к моменту, когда он придет в сознание и подпишет свой отказ на право владения Грэнд Хаузом, они успели все подготовить для отлета.

Лицо Стивенса прояснилось:

— Понятно. Значит, Таннахил и его дядя — одно и то же лицо? А когда он пришел в себя, то забыл свое прошлое?

— Это я помогла ему, — безразличным тоном произнесла она. — Пробралась в больницу и дала ему наркотик.

— Ты… дала наркотик… Таннахилу и уничтожила его память?!

Это был не вопрос. Стивенс верил ей, хотя все сказанное этой железной женщиной поставило его в тупик. Все это было выше его понимания. И вдруг он подумал: «Я же доверенное лицо Таннахила, и я слушаю все это».

У Стивенса и в мыслях не было использовать информацию, которую он получил от Мистры, против нее. Он думал, что ее вину было бы слишком трудно доказать, ведь воздействие на сознание Таннахила произошло в результате использования какого-то еще не известного человечеству химического вещества. И кто поверит всему этому?

Мистра снова заговорила:

— Дело в том, что в механизм человеческой памяти вообще-то вмешаться очень легко. Тут хорошо работает глубокий гипноз. А то, что я ему дала, просто оказывает более длительное действие. Хотя в любой момент я могу нейтрализовать его антидотом.

— Почему же другие не сделают этого?

— Потому что, — слегка улыбнулась девушка, — они не знают, какую дозу я ему дала. И какой наркотик. А навредить Таннахилу ни в коем случае нельзя.

Стивенс недоумевающе покачал головой. Потом озабоченно спросил:

— Но если не ты стреляла в Таннахила, то кто же?

— Я же сказала, произошла случайность, несчастный случай. Наш экстрасенс заявила, что в группе никто к этому не причастен.

Стивенс вспомнил, что их телепатка не смогла полностью прощупать его сознание, допустив одну важную ошибку.

— Кажется, вы все слишком полагаетесь на нее. Я имею в виду, что тяжело поверить в случайность, когда речь идет о владельце Грэнд Хауза. Может быть, кто-то еще возражал против отлета?

— Еще один. Но он в конце концов передумал, как и Таннахил.

— Как и, очевидно, Таннахил, ты хочешь сказать.

— Тризель выяснила это.

— Тризель — так зовут телепатку?

— Да. — Мистра замолчала. — Ты недооцениваешь роль несчастных случаев. Эта штука — наш кошмар. Всякого рода крушения, пьяные шоферы, пожары, перестрелки бандитов. Война.

Помолчав, Стивенс спохватился:

— Этот разговор о Таннахиле напоминает мне о том, что я плохо справляюсь со своими обязанностями. Надо мне позвонить ему, хоть сегодня и Рождество.

— Рождество! — повторила Мистра, удивленно глянув на него. — Это наркотик так сильно одурманил тебя. Сегодня уже двадцать шестое. Разве ты не помнишь?

— Что?

Когда прошел первый шок, Стивенс попытался напрячь память. Но ему ничего не удалось вспомнить, кроме того, что уже вспоминалось ему: длинная ночь и сон, прерывающийся криками Мистры.

— Тем более, надо позвонить немедленно.

Стивенс поспешил в гостиную, где, как он помнил, находился телефон. Он набрал номер, уже приговаривая в уме слова извинения. Но это оказалось лишним. Услышав его голос, Таннахил сразу сказал:

— Я как раз собирался позвонить вам. Я хочу познакомить вас кое с кем. Мы будем у вас дома через час. Надеюсь, вы хорошо отпраздновали Рождество.

Стивенс ответил, что — да, он хорошо провел время, что его не было дома, но он немедленно вернется туда. Положив трубку, он облегченно вздохнул. Голос Таннахила звучал спокойно: значит, ничего неожиданного не произошло. Потом он набрал номер офиса, услышал щелчок, а за ним — голос своей секретарши.

— Мисс Чейнер, я хотел…

Но девушка внезапно прервала его:

— Ой, мистер Стивенс, как хорошо, что вы позвонили. У нас произошло убийство. Убит мистер Дженкинс, вахтер. В канун Рождества.

9

— Убит! — повторил ошеломленный Стивенс.

Связано ли это убийство с его расследованием? По сути, Дженкинс был служащим Таннахилла. Но втиснуть прискорбный факт его смерти в цепочку других событий, имевших недавно место, пока не представлялось Стивенсу возможным. Хотя, он чувствовал, связь здесь должна была быть: сначала охранник, потом — вахтер. Кто-то действовал очень решительно и последовательно. Если не члены группы, то кто?

Он начал задавать мисс Чейнер вопросы. Фактов оказалось немного. Дженкинс был найден с ножом в спине возле лифта. Так как имелись некоторые основания подозревать ревнивую супругу, женщину арестовали. Стивенс чувствовал себя отвратительно. Ему нравился Дженкинс.

— Я сегодня буду попозже, — предупредил он секретаршу. — До встречи.

Он повесил трубку и нахмурился. Что-то происходило. Но что все это значит? От Мистры он знал, что группа придает значение убийству охранника постольку, поскольку убитый имел какое-то отношение к Таннахиллу. Вряд ли им придет в голову, что между Таннахилом и Дженкинсом тоже может быть какая-то связь. Стивенс решил, что в данном вопросе он, пожалуй, осведомлен лучше их. Надо только проанализировать и сопоставить все факты.

Стивенс вернулся через гостиную к комнате Мистры и постучал в дверь. Через мгновение дверь открылась. Мистра вопросительно посмотрела на него. Адвокат объяснил, что уходит, чтобы встретиться с Таннахилом.

— А что ты будешь делать? — спросил он.

— У меня все будет в порядке, — спокойно ответила она.

— Может, тебя проводить куда-нибудь отсюда?

— Нет, — холодно произнесла женщина. — Меня нужно было проводить сюда. Здесь я в безопасности.

Стивенс стоял в нерешительности, думая о том, что до сих пор не знает, чего она боялась и боится до сих пор.

— Почему же войти сюда одной было проблемой?

— Потому что они не хотят, чтобы у меня был корабль.

Корабль! Стивенс не знал, как реагировать, и почел за благо поменять тему.

— Я скоро вернусь и, возможно, снова смогу быть тебе чем-нибудь полезен.

— Спасибо, — ее голос звучал равнодушно. — Но меня здесь не будет.

Стивенс понял, что, к его величайшему сожалению, от него отмахиваются самым решительным образом. Он внимательно посмотрел ей в глаза и спросил:

— Ты боишься, что я расскажу кому-нибудь о том, что узнал от тебя?

— О нет, ведь тогда люди подумают, что ты сошел с ума. — Она засмеялась.

Ему все же не хотелось уходить.

— Мы еще увидимся?

— Возможно.

Стивенс попрощался с ней и вышел из спальни, надеясь, что она все же окликнет его и что-нибудь скажет. Но женщина этого не сделала. Он открыл обе двери и закрыл их за собой, спустился на лифте вниз и, выйдя на улицу, зажмурился от яркого дневного солнца. Его часы остановились, но ему казалось, что сейчас не больше часа дня. Домой Стивенс добрался без всяких происшествий.

Таннахил прибыл через десять минут, один. Стивенс открыл дверь, ему пришло в голову, что это их первая встреча в дневное время. И все же он узнал бы Таннахила где угодно и когда угодно: бледный высокий молодой человек со впалыми щеками, передвигавшийся с помощью палки. Стивенс предложил ему руку, чтобы помочь войти, но Таннахил с раздражением отмахнулся от нее.

— Мы решили прийти порознь, — объяснил он. — Поэтому я пришел раньше.

Так и не назвав человека, которого он сюда пригласил, Таннахил проковылял в гостиную и присел. Стивенс внимательно изучал его. Он думал о том, что представлял из себя этот человек. Танекила Отважный, проницательнейший из капитанов испанских судов семнадцатого столетия. Трудно было представить себе Таннахила смущенным или несчастным.

Таннахил опустил глаза, глубоко вздохнул и произнес:

— Должен вам признаться, Стивенс, что в ночь нашей встречи вы узнали обо мне больше, чем любой другой человек на свете. Место, где мы встретились, всегда располагает к искренности.

Он замолчал и испытующе посмотрел на Стивенса, который немедленно твердо заверил его:

— Я могу повторить еще раз: в любой ситуации я на страже ваших интересов.

Таннахил продолжил:

— Я хочу открыть вам очень большой секрет, — он снова замолчал. — Стивенс, я помню, что находился в гробу.

Адвокат молча ждал: он боялся спугнуть человека, решившего довериться ему. Тот продолжал:

— Я попытаюсь кратко описать вам мои впечатления, пока нас не прервали.

В нескольких словах он рассказал Стивенсу, как его вытащили из больничной койки, перевезли на космический корабль, с которого он попал на свои похороны, а потом вернули в больницу.

Таннахил закончил, и в большой гостиной воцарилась тишина. Поколебавшись, адвокат спросил:

— А на каком этаже вы располагались в больнице?

— Придя в себя после всего этого, я обнаружил себя на пятом. А на каком я был до моего похищения — не знаю.

— Нужно проверить, — сказал Стивенс. — Интересно, как им удалось спустить вас по лестнице.

Он собрался было поподробнее расспросить о корабле, но передумал. Ему не хотелось даже думать о том, что межпланетные корабли существуют. Ведь если это так, то бессмертные, которые летают на них, должны обладать гораздо более высоким уровнем развития науки и техники, чем люди. Стивенс поймал себя на мысли, что все же верит всему, о чем говорила Мистра.

Звук приближающегося автомобиля вывел адвоката из оцепенения. Машина уже была на дороге, идущей в гору, и подъезжала прямо к его дому. Стивенс вопросительно глянул на Таннахила, который поспешно сказал:

— Когда я был в Лос-Анджелесе, то нанял детектива. Это, наверное, он. Что ему можно рассказать?

— Детектива? — воскликнул Стивенс. Ему никогда бы не пришла в голову мысль, что Таннахил пойдет на это. Он разочарованно и без всякой заинтересованности произнес: — Все зависит от того, каков этот человек.

Снаружи уже заглох мотор, и на ступеньках раздались шаги. Потом раздался звонок в дверь. Через мгновение Стивенсу был представлен маленький крепкий человек.

— Билл Ригз? — переспросил Стивенс.

— Билл Ригз, — кивнул весь покрытый веснушками молодой человек.

Такое имя легко запоминалось. Стивенс пожал протянутую руку и приготовился слушать вполуха, так как не надеялся услышать ничего особенно ценного.

— Послушайте меня оба несколько минут и скажите, насколько правильно я понимаю ситуацию.

Таннахил кивнул, Стивенс оставался безучастным. Когда Ригз закончил, Таннахил повернулся к адвокату, который мобилизовал все силы, чтобы не выдать своего недоверия к детективу.

— Так что вы об этом думаете, Стивенс?

— Скажите, вам кто-либо порекомендовал нанять мистера Ригза?

— Нет. Я сам нашел его, когда мне потребовался человек его профессии.

Стивенс решил, что детектив, по крайней мере, лицо не подосланное и не заинтересованное.

«Хорошо было бы, если бы он нашел того, кто послал записку Хаулэнду»,

— подумал адвокат, а вслух сказал:

— Ну тогда можно рассказать ему все.

Таннахил последовал его совету без малейших колебаний. Когда он закончил, Ригз спросил:

— А вы проверяли отпечатки пальцев?

— Пока нет, — ответил Стивенс, предусмотрительно умалчивая о том, что узнал от Мистры.

Ригз кивнул и медленно произнес:

— Если дело дойдет до суда, поменьше настаивайте на своей амнезии. Я понимаю, что вы чувствуете и что вы испытали, но в делах, связанных с убийством, доводы такого рода всегда вызывают подозрение. — Он помолчал. — Но что же, думаю, мне пора заняться делом.

Ригз поднялся и направился к выходу, но на полпути обернулся:

— Естественно, я навел о вас, мистер Таннахил, кое-какие справки в городе — совершенно конфиденциально. Я узнал, что вам принадлежит четверть Калифорнии, но в Альмиранте вас практически никто не знает.

— И что же?

— Сэр, то, что вас никто не знает, — плохо. Первая реакция людей по отношению к человеку с деньгами — зависть. Мой вам совет: преподнесите им на блюде кое-что из своих доходов. Многие станут думать, что вы способны принести пользу городу. И если начнется суд, горожане будут смотреть на дело с точки зрения своей выгоды. Они будут считать, что в вашем лице преследуют человека, от которого зависят их материальные интересы.

— Дельный совет, — кивнул Таннахил. — Мистер Стивенс, надо немедленно продумать, как это осуществить.

Уже в дверях Ригз снова обернулся к ним:

— Я вам позвоню. Первые козыри у меня на руках уже есть.

Из окна Стивенс увидел, как старенький «седан» детектива вырулил на шоссе, обогнул место, густо поросшее деревьями, и скрылся. Эта встреча произвела на адвоката более благоприятное впечатление, чем он ожидал.

— Думаю, что вы выбрали нужного человека, — сказал он.

Но полное спокойствие не возвращалось к Стивенсу. Как можно быть спокойным, узнав о том, что совсем рядом стоит дом, который дарует своим обитателям вечную жизнь? Ведь если это правда, то проблема законного владения Грэнд Хаузом очень серьезна. Разоружив законного владельца, Мистра, например, нарушила устоявшийся образ жизни всей группы «бессмертных».

— Стивенс, позвоните в агентство «Ильвер имплоимент» и спросите, есть ли у них что-нибудь для меня, — прервал молчание Таннахил. — А где у вас тут кухня? Мне нужно выпить глоток воды.

Стивенс показал и сразу же позвонил в агентство:

— Я звоню по поручению мистера Таннахила.

— Да-да. Для него имеется сообщение. Скажите мистеру Таннахилу, что мы нашли ему экономку.

Стивенс записал сообщение. Оказалось, что агентство двадцать восьмого числа обеспечивает двух опытных слуг для обслуживания гостей на приеме, организуемом наследником.

Стивенс закончил разговор, когда вошел Таннахил. Адвокат передал ему содержание сообщения. Тот кивнул и пояснил:

— Я хочу устроить небольшой праздник для альмирантцев, на котором каждая капля спиртного будет за счет Таннахила. — Его впалые щеки порозовели. — Мне нужны единомышленники. Люди, на которых я могу положиться. Придете?

Стивенс покачал головой:

— Мне лучше остаться дома и вновь попытаться связаться с Пили. Если это удастся, я еще успею присоединиться к вам.

Стивенс проводил Таннахила, посмотрел на часы — было уже начало четвертого — и позвонил в телефонную компанию.

— У нас есть ваш заказ, мистер Стивенс, — отозвался женский голос. — Мы уже несколько раз соединялись с домом и офисом мистера Пили, но его нет. Хотите поговорить с кем-нибудь из его семьи?

— Конечно! — воскликнул адвокат.

Минуту спустя, трубку взял человек, назвавшийся слугой:

— Мистер Пили уехал на праздник, сэр… Нет, сэр, мы не знаем адреса… Мы все беспокоимся… Мистер Пили обещал позвонить, но до настоящего момента мы не получили от него никаких известий. У нас имеется ваша телеграмма.

Стивенс просил передать мистеру Пили, как только он появится, чтобы он срочно связался либо с мистером Таннахилом, либо с мистером Стивенсом.

Небо было, как голубой бархат, а воздух — прохладен и свеж, когда Стивенс ехал на своей машине в город. В здании конторы уже работал новый вахтер, в котором адвокат узнал тестя охранника. Старик временно исполнял обязанности вахтера.

Тело Дженкинса убрали сразу же, но Стивенс попросил, чтобы охранник показал, где оно лежало. Труп обнаружили за лифтом возле лестницы, ведущей в подвал. Стивенс не нашел никаких следов, свидетельствовавших о том, что Дженкинс боролся за свою жизнь. Слегка разочарованный, он успокоил себя тем, что это только начало поисков.

Стивенс прошел в свой кабинет. Найдя адрес Дженкинса, он поехал к его дому кратчайшим путем. Это был беднейший из районов города… высокие пальмы… бунгало со следами штукатурки.

Стивенс позвонил, но никто не ответил, тогда он пошел к черному ходу с задней стороны и увидел в дальнем конце огороженного забором участка гараж, а под деревом с северной стороны — маленький трайлер. Тонкая струйка дыма тянулась из металлической трубы, выступавшей из его крыши. Стивенс подошел туда и постучал.

Дверь открыла женщина, в которой он узнал одну из уборщиц своей конторы. Кажется, ее звали Мадж. Увидев его, женщина всплеснула руками:

— Это вы, мистер Стивенс!

— Я ищу миссис Дженкинс, — солгал Стивенс.

Худое, дряблое лицо Мадж приняло удивленное выражение:

— Да ее же арестовали. Полиция думает, что она порешила мужа.

— А что вы думаете, Мадж? Она могла это сделать?

Бойкий взгляд живых глаз остановился на Стивенсе:

— Не… На черта ей это нужно было? Из-за того, думаете, что у нее был другой мужик? Это те, у кого много мужиков, должны глядеть в оба.

По-видимому, самой Мадж глядеть в оба не грозило. Уборщице очень хотелось поговорить, а так как болтливый Дженкинс ничего от нее не утаивал, Стивенсу показалось разумным попытаться выведать у нее хоть что-нибудь.

— Мадж, — сказал он решительно, — не могли бы вы припомнить все, что происходило накануне убийства Дженкинса? Может быть, он вам о чем-то рассказывал? Меня интересует любая, пусть самая маленькая деталь.

Мадж пожала плечами:

— Да какой с меня толк, мистер Стивенс! Билл мне рассказывал как вы вдвоем слыхали крики этих индейцев. — Она захихикала. — А когда позднее пришел мистер Пили, Бил сказал…

— Пили?! — воскликнул пораженный Стивенс. — Вы имеете в виду Уолтера Пили, адвоката из Лос-Анджелеса?

— Да, его. Он всегда давал Биллу хорошие чаевые. Мировой парень!

В голове Стивенса ярко вспыхнула вся картина. Он вспомнил, что в ту ночь Тезлакодонал, открывая ему дверь офиса «Мексиканской импортирующей компании», ожидал увидеть какого-то другого человека. Неужели Пили можем быть связан с ними? Вслух он произнес:

— Послушайте, Мадж, если вы что-нибудь вспомните, скажите об этом сначала мне. Хорошо?

— Конечно, — согласилась Мадж.

Стивенс уходил с мыслью о том, имеет ли Пили отношение к убийству Дженкинса. Пили мог и не волноваться о том, что его узнают. Ему незачем было объяснять свое поведение — ни Алисону Стивенсу, ни кому-либо другому.

Адвокат направился в центр города. Было уже начало шестого. Он пообедал, а потом более двух часов просидел у входа в Вальдорф Армс, наблюдая за входящими и выходящими из здания. У Стивенса уже имелась версия относительно намерений жильцов дома. Все они были членами группы, которых ему следовало запомнить.

За то время, пока Стивенс наблюдал, у входа появилось пять человек. Адвокат хорошо рассмотрел двух из них — оба белые, с запоминающейся внешностью, раньше он их не видел.

Незадолго до того, как пробило девять, Стивенс, бросив последний взгляд на вход в необычное здание, решил вернуться в свой офис.

Стивенс испытал одновременно разочарование и облегчение, увидев, что в окнах помещения «Мексиканской импортирующей компании» нет света. Он постоял у дверей офиса некоторое время, прислушиваясь, пока не убедился, что все абсолютно тихо. Воспользовавшись своим универсальным ключом, Стивенс отпер дверь, щелкнул выключателем и убедился, что находится в помещении один. Адвокат сразу же нашел книгу с адресами, ради которой пришел. Он выписал еще двадцать два адреса людей, с которыми «Мексиканская импортирующая компания» имела деловые отношения.

Закончив, Стивенс взял одну из глиняных фигурок, положил ее на бок и начал внимательно изучать, придумывая, как бы ему рассмотреть механизм изнутри. Вдруг его внимание привлек какой-то звук. Стивенс поспешно обернулся: в дверях стоял человек и пристально смотрел на него. Незнакомец был высок, хорошо сложен и удивительно похож на какого-то знакомого Стивенса. И все же адвокату пришлось еще немало раздумывать, прежде чем он понял, что видит своего двойника: на мужчине была маска лица Алисона Стивенса, и у адвоката возникло ощущение, что он смотрит в зеркало. В следующее мгновение в мозгу Стивенса словно погас свет.

10

Очнувшись, Стивенс обнаружил, что находится в полной темноте. Ему показалось, что он лежал на голом земляном полу и, ощупав пространство вокруг себя, он понял, что догадка верна. Он начал вспоминать, как потерял сознание, и пришел к выводу, что ему нанесли удар сзади. Стивенс ощупал затылок, но не обнаружил повреждения. Изумленный, он полез в карман за своим пистолетом и с облегчением вздохнул: пистолет оказался на месте. Вскочив на ноги, адвокат вытащил из кармана спички и зажег одну из них, но она сразу же погасла, так что с первого раза он ничего не увидел. Стивенс зажег вторую спичку и убедился в том, что и над головой, и под ногами у него земля.

Пещера!

В голову ему пришла бесспорная, по его мнению, мысль: он не мог находиться далеко от своей конторы. Это придало ему сил. Стивенс посветил на часы: было без пяти десять. Спичка вспыхнула и погасла, а он решительно направился вперед в полной темноте. Двигаясь очень осторожно, держась за стенку, Стивенс, прежде чем сделать шаг, тщательно ощупывал ногой место, на которое ступает. Вскоре он понял, что поднимается вверх.

Прошло полчаса. «Боже мой, — думал он, — где же это я? Куда иду?» Он пытался представить, какая местность может быть над ним, и вдруг его осенило. Ну конечно же! Он идет в сторону Грэнд Хауза, который находится на возвышенной местности. Очевидно, это подземный ход. Через час Стивенс вышел за пределы пещеры. Он шел по покрытому ковром полу и прислушивался. Ни единого звука. Адвокат зажег еще одну спичку и обнаружил, что находится в небольшой комнате. В углу, в отгороженной части помещалась кровать, а у стены — стол, на котором стояли причудливые лампы, похожие на керосиновые. Стивенс снял стекло с одной из них, чтобы зажечь, но только попусту истратил несколько спичек: фитиль не загорался. Ощупывая в темноте гладкую поверхность чашеобразной части лампы, он обнаружил кнопку. Нажав на нее, адвокат отпрянул: сердцевина лампы ярко загорелась, и стало светло как днем. В комнате было три стула и еще кое-какая разрозненная мебель. Стивенсу хотелось осмотреть все подробно, но он слишком нервничал, понимая, что его пребывание здесь не случайно.

Заглянув за занавеску, он обнаружил за ней узкий коридор. Неся перед собой лампу, адвокат пошел вперед и дошел до небольшой лестницы. Поднявшись вверх по ступенькам, он увидел перед собой глухую металлическую дверь. Стивенс толкнул ее, но дверь не открылась, и он начал искать механизм, с помощью которого можно было бы ее открыть, но вдруг передумал, оставил поиски и вернулся в комнату. На этот раз он осмотрел ее более тщательно.

Было заметно, что в комнате давно никто не жил. Все было покрыто пылью, даже покрывало из декоративной ткани на кровати потемнело от грязи, а на нем лежал тоже запыленный экземпляр «Истории Грэнд Хауза». Стивенс схватил томик, и из него выпал листок бумаги. На листке он увидел много фантастических рисунков, а также надпись, сделанную уже выцветшими чернилами:

«Лучше перевести это. Я постепенно забываю язык».

Стивенс сразу же вспомнил все, о чем узнал из «Истории» при первом чтении. Ему стало интересно, и он сразу забыл обо всем, кроме книги. Вот о чем она рассказала ему на этот раз.

Испанская экспедиция, предпринявшая путешествие из Мексики к заливу Сан-Франциско, так и не обнаружила Грэнд Хауз, благодаря смелым действиям Тезлакодонала. Индеец спустился на берег, чтобы встретить корабль. Он без промедления оклеветал уже нанятых членами команды индейцев-проводников, заявив, что они агенты диких племен убийц, и предложил свои услуги. Его отличное знание испанского языка ввело в заблуждение де Порталу, к тому времени губернатора обеих Калифорний. Этот недалекий человек имел глупость безгранично довериться своему новому проводнику, так никогда и не узнав истинного положения вещей. Большая экспедиция вместе со своим военным эскортом была уведена в глубь суши, потом Тезлакодонал привел ее снова к побережью, но Грэнд Хауз на этот раз оказался далеко от них. За это время владельцы получили возможность подумать, что делать дальше с домом. Обмазав Грэнд Хауз глиной и посадив перед ним деревья, они укрыли его от посторонних взглядов со стороны моря. Но теперь перед ними встала более серьезная проблема: спрятать дом от взоров испанских авантюристов и священников, которых было здесь теперь даже больше, чем членов экспедиции.

Тогда решили создать видимость разрушения Грэнд Хауза.

Индейцы — жители деревни вдруг обнаружили, что им уже не разрешается подниматься на холм. На всех подступах к дому были поставлены надежные часовые. С севера привели сотни рабочих и расселили в хорошо охраняемом бункере. Днем мужчины и женщины дома, вооруженные и готовые в любой момент к бою, сторожили рабочих, пока те возили с восточного склона большие массы земли и заваливали ими Грэнд Хауз.

Замаскировать дом удалось в обстановке строжайшей секретности, и те, кто жил в деревне у подножия холма, не подозревали, что делается наверху. Работы длились год и два месяца, а после их окончания рабочие вернулись в свои дома. Но не прошло и дня, как в результате четко организованного нападения армии индейцев-головорезов из-за холма они были уничтожены все: каждый мужчина, женщина, даже ребенок. Таким образом одним ударом были уничтожены все, кто знал об операции по захоронению Грэнд Хауза.

В тот же вечер жители Альмиранта проснулись от громадного зарева, которое было видно со стороны холма. Огонь бушевал почти всю ночь, а утром они увидели огромные мраморные плиты, лежавшие на земле и покрытые сажей. Все как будто свидетельствовало о том, что Грэнд Хауз сгорел.

На верху укрытого землей дома была сооружена легкая испанская гасиенда — небольшое поместье, и снова было посажено много деревьев. После этого Танекила отправился в Мехико-Сити и организовал там большое количество роскошных приемов, угощая местных высокопоставленных чиновников. Он недолго оставался там, чтобы не возбуждать излишнюю зависть, но губернатор, которому очень понравились его угощения, успел пожаловать ему большие земельные владения, своевременно зарегистрированные Танекилой в Мадриде. Через несколько лет его право на эти владения было ратифицировано американским правительством.

На этом Стивенс прервал чтение, мысленно представляя себе, как Таннахил играл роль добродушного хозяина перед людьми, которые уже два века были мертвы. Тут его поразила мысль о том, что он принимает все это как должное, ничему не удивляясь. Наконец он снова вернулся к действительности, пытаясь понять, как он мог забыть о том, что с ним произошло.

Все дело было в книге. Она словно устанавливала связь между пещерой и Грэнд Хаузом. По какой-то причине член группы привел его в эту тайную пещеру, предполагая, что он обнаружит комнату с книгой. Зачем? И почему этот человек скрылся?

На этой мысли Стивенс споткнулся. Он не мог найти ответа на эти вопросы. Нервничая, адвокат прислушался: было тихо. Он запихнул книгу в карман куртки, поднял лампу и остановился в нерешительности. Куда же ему идти?

Наконец Стивенс откинул занавеску и, спотыкаясь от волнения, вновь прошел по узкому коридору, заканчивающемуся лестницей и глухой металлической дверью, которую он уже осматривал. Стивенс опустил лампу на пол и налег на дверь. Со второй попытки дверь вдруг бесшумно поддалась. За ней находилась длинная комната, в которой Стивенсу сразу бросились в глаза стеклянные шкафы с глиняными фигурками божков. Он поднял лампу и шагнул в комнату. Она оказалась больше, чем ему показалось с первого взгляда, и в одном из ее углов он увидел лестницу. Стивенс поспешил к ней по проходу между рядами стеклянных шкафов. На полках была выставлена целая коллекция маленьких фигурок и причудливых украшений из драгоценных камней. Это, скорее всего, был музей, но у Стивенса не было времени внимательно разглядывать его экспозицию.

Когда он поднимался вверх по лестнице, у него появилось ощущение, что место ему знакомо. Мгновение спустя, находясь уже на самом верху лестницы, он увидел перед собой плохо освещенную переднюю Грэнд Хауза. Стивенс медленно пошел вперед. Через стеклянную входную дверь не проникал ни один луч света, и адвокат облегченно вздохнул: он боялся, что часы показывают уже дневное время. «Значит, сейчас все-таки ночь, — подумал он, — и я был без сознания всего несколько минут». Он заглянул в гостиную, потом в комнату, уставленную книжными шкафами, а затем — в спальню. Нигде не было ни души. «Вряд ли это удобный момент, чтобы надолго оставаться здесь», — решил он и пошел назад к лестнице, по которой поднялся сюда. Спустившись по ступенькам в музей, Стивенс возвратился к металлической двери. Ему удалось закрыть ее за собой без особых усилий, и он вновь очутился в маленькой комнате, в которой незадолго до этого обнаружил книгу. Он не задержался здесь, быстро пошел дальше в пещеру. Он собирался повнимательнее осмотреть ее. Стивенс посмотрел на часы: четверть первого.

Немного поколебавшись, Стивенс двинулся вперед, на этот раз по боковому тоннелю, освещая себе лампой путь. Из-за того, что извилистая дорожка круто спускалась вниз, ему приходилось почти бежать. Тоннель закончился другим — поперечным тоннелем, и Стивенс остановился, осматриваясь и размышляя, в какую сторону идти дальше. Он стоял так довольно долго, как вдруг его внимание неожиданно привлек тусклый отблеск стены напротив. Шагнув вперед и дотронувшись до нее, адвокат понял, что стена металлическая. Он вспомнил, что был уже здесь, когда выбирался из пещеры, но тогда подумал, что это — скалистая порода. Стивенс пошел сначала сто ярдов в одну сторону, уткнувшись в тупик, а потом, вернувшись к металлической стене, — приблизительно ярдов сто пятьдесят в другую сторону, также дойдя до тупика. Он снова вернулся к своему металлическому ориентиру и пошел назад по тому же тоннелю, который привел его сюда. На полпути вверх, слева от себя, он нащупал металлическую дверь. Уверенный в том, что здесь есть выход, адвокат начал скользить пальцами по поверхности двери, надеясь открыть ее. Вдруг дверь легко сдвинулась влево, открывая широкий проем. Сделав шаг вперед, Стивенс определил, что находится в подвале здания своей конторы. Несколько минут он прислушивался, потом зажег электрический свет и выключил лампу. Он положил ее на грязный пол с той стороны двери, откуда пришел, и заметил, что с его стороны дверь покрыта бетоном: таким образом она была надежно замаскирована (стены подвала также были бетонными). Стивенс несколько раз открыл и закрыл дверь, а после этого направился в офис мексиканской компании.

В комнате ничего не изменилось с тех пор, как он побывал здесь несколько часов назад. Дверь была открыта, свет зажжен, глиняная фигурка лежала в том положении, в каком он оставил ее.

11

Был уже почти час ночи, когда адвокат отправился на поиски Таннахила.

Он обнаружил наследника вместе с большой компанией подвыпивших веселых молодых людей в ночном клубе под названием «Пристанище любителя выпить». Официант немедленно поднес ему бокал.

— Не беспокойтесь, — сказал он Стивенсу. — Это за счет миллионов Таннахила.

Огромная, тускло освещенная комната, забитая людьми, гудела от восторга. Адвокат медленно направился к боссу, который сидел в отдельном кабинете напротив двери, улавливая по пути обрывки разговоров: «Вы знаете, что счет, выписанный в…», «Восемьсот девяносто шесть долларов…», «Мне говорили, что он дал каждому официанту по пятьдесят долларов чаевых», «Говорят, что Таннахилы всегда устраивали пышные праздники. Надеюсь, традиция возродится…». Кто-то толкнул Стивенса сзади. Обернувшись, адвокат увидел, что это Ригз.

— Хотел вам дать знать, что я здесь, поблизости. Еще увидимся, — прошептал он и скрылся.

Вслед за Таннахилом Стивенс прошел в бар рядом. У дверей их встретил один из распорядителей, которого, очевидно, предупредили заранее о том, что наследник заглянет сюда. Громко и отчетливо он представил Таннахила большой компании присутствовавших. После этого не менее дюжины молодых девиц предприняли небезуспешные попытки расцеловать щедрого хозяина. Таннахилу это, как видно, понравилось. И Стивенс, стоя за его спиной, подумал, что вряд ли можно упрекать за это человека, который столько времени провел в больнице. Он решил не мешать боссу наслаждаться обществом, но и не терять его из виду.

Через час, когда адвокат уже собрался уходить домой, возле него возникла женщина. У нее были черные как смоль волосы и полное, но не лишенное прелести лицо. Она была небольшого роста, одета в красное платье, в ее ушах сверкали крупные рубины, а на пальцах — бриллианты. Украшением ее платья служили орнаменты, выполненные тоже из драгоценных камней. Она сказала:

— Мистер Таннахил прислал меня. Он хочет, чтобы вы отдали окончательные распоряжения.

Стивенс удивленно уставился на нее. Женщина тихо засмеялась.

— Я уже осматривала дом, — продолжила она. — Для начала мне потребуется в помощь несколько девушек. Для них нужно найти жилье неподалеку от дома. Но я сама буду жить в доме. Подходит?

Экономка! Стивенс совсем забыл об этом. А ведь он сам принимал сообщение от агента «Ильвер имплоимент» о том, что они подыскали экономку Таннахилу. Босс с большим нетерпением ожидал момента, когда вся прислуга будет нанята.

— Если мистер Таннахил одобрит вашу кандидатуру, — сказал Стивенс, — то мы вас возьмем. Когда вы сможете приступить к своим обязанностям?

— Мистер Таннахил хочет, чтобы я начала службу завтра утром. Но я могу только послезавтра. Так складываются обстоятельства. — Женщина говорила очень решительно.

— Вы имеете в виду — двадцать девятого?

— Мистер Таннахил предложил мне премию в сто долларов, если я начну завтра, и пятьдесят — если я начну послезавтра. — Она весело рассмеялась.

— Я выбираю пятьдесят.

Когда Стивенс наконец узнал, как зовут женщину, — Джико Айне, — ему пришлось долго напрягать память, чтобы вспомнить, где он встречал это имя. Ну конечно! В «Танекиле Отважном» была следующая фраза: «Алонсо не повезло. Его жена, индианка по имени Джико Айне, заколола его ножом».

Стивенс не переставал думать о женщине, когда приехал домой и обнаружил, что уже четыре часа утра. «Значит, члены клуба пытаются проникнуть в Грэнд Хауз», — сделал он заключение.

Адвокат разделся в гостиной и пошел в спальню. Не включая света, он забрался под одеяло, и его тело тут же соприкоснулось с теплым обнаженным женским телом.

— Не бойся, — произнес голос Мистры Ланет.

— Господи Боже мой! — только и смог воскликнуть Стивенс.

— Ты ведь рад, что я здесь, правда? — спросила она.

И в первый раз ему показалось, что она хочет оправдаться.

Стивенс должен был признать, что действительно рад ее приходу. Он притянул женщину к себе.

— А какой долг ты платишь мне сейчас? — улыбнулся он.

— Прекрати. Ты единственный мужчина, с которым мне хорошо. Мне неприятно говорить тебе, что все это ненадолго, поэтому давай наслаждаться мгновением. — Она тихо засмеялась. — Может, я даю тебе пока небольшой кредит.

Усталости его, как не бывало. Стивенс почувствовал себя сильным, полным жизни, счастливым. Какова бы ни была причина ее прихода, он ощущал, что держит в объятиях женщину удивительного ума и чувственности, способную удовлетворить сильнейшее сексуальное влечение мужчины. Очень возможно, что он при этом лил воду на мельницу интересов группы, к которой она принадлежала. Стивенс припомнил, что Кахунья был, кажется, ее возлюбленным. Она что-то говорила об этом в их первую ночь…

Его захлестнула волна ревности, но уже через мгновение он отогнал неприятное чувство и забыл о прошлом женщины, которую так неистово любил сейчас. Позднее, когда они тихо лежали рядом, Мистра сказала:

— Говорят, что мужчина и женщина, испытывающие друг к другу одно только сексуальное влечение, не могут быть счастливы. Сейчас я готова оспаривать это утверждение.

Стивенс внезапно почувствовал себя очень уставшим.

— Извини меня, — сказал он, — но я смертельно хочу спать. — Он завернулся в одеяло и через мгновение провалился в небытие.

Было уже совсем светло, когда Стивенс проснулся от шума посуды на кухне. В первое мгновение он подумал, что это его экономка, но тут же вспомнил прошедшую ночь, поглядел на то место, где рядом с ним спала Мистра, и все понял. Надев халат, Стивенс зашел на кухню.

Мистра стояла возле открытого посудного шкафа. Она обернулась и, спокойно посмотрев на него, объяснила:

— Я готовлю завтрак.

От безразличного тона ее голоса у Стивенса все внутри дрогнуло. Все было так, как будто ночью они не любили друг друга.

Попытавшись взять себя в руки, он просительно посмотрел ей в глаза, понимая, что эта женщина имеет над ним огромную власть, хотя для нее их отношения, возможно, всего лишь мимолетная связь. Стивенс медленно пошел к ней.

— Прошлой ночью, — начал он, — я так быстро увлекся, что не успел подумать, чем вызвано еще одно появление дамы, даже не обещавшей мне, что мы когда-либо увидимся. Что еще у тебя стряслось?

Мистра тянулась к верхней полке. Она взяла какую-то посуду, а потом, повернувшись к нему со слабой улыбкой, произнесла:

— К чему эти вопросы? Я думала, ты рад меня видеть, или я произвела на тебя прошлой ночью плохое впечатление?

Ее близость вдруг ударила его, как электрическим током. Он бросился к ней и прижал к себе, ощущая за тонкой тканью пижамы податливое тело. Губы Мистры открылись для поцелуя, но в них не было столько страсти, сколько в его губах. Почувствовав это, Стивенс отпустил ее. Женщина сказала:

— Я думаю, что прежде чем лечь в постель, нам следует позавтракать.

— Я не собирался… — смешался он.

— А почему бы и нет? Ведь это так приятно. Ты можешь заниматься со мной любовью столько, сколько захочешь.

Никакой другой ответ из ее уст не доставил бы Стивенсу, столько удовольствия, как этот. Все его раздражение мгновенно прошло. Он спросил:

— При выходе из Вальдорф Армс проблем не было?

Она покачала головой:

— Я поднялась на сотню миль вверх на корабле, а вниз вернулась на шлюпке.

Ответ был очень неожиданным. Стивенс спросил:

— У вас есть корабли?

— Ты ведь был в одном из них, — ответила Мистра, не глядя на него, занятая приготовлением завтрака.

Стивенс уставился на нее, чувствуя, что его раздражение возвращается. Одновременно он вернулся мыслями к квартире Мистры в здании со странным куполом и вообще причудливой архитектурой. Ему трудно было поверить в то, что Мистра говорит правду, хотя он слышал от нее и более невероятные вещи.

— Как же это происходит? — допытывался он. — Купол открывается в туманные ночи, и корабль взмывает в темноту?

— Я понимаю, что это звучит странно для тебя. Но именно так механизм и работает. — Она замолчала. — А сейчас мне нужно одеться. Мы поговорим за едой. Это очень срочно.

Стивенс побрился, оделся, и все это время чувствовал, что неприятное чувство не покидает его. Но не успел он приняться за завтрак — французские тосты, бекон и кофе, как настроение улучшилось. Глядя на Мистру Ланет, он видел ее ясные зеленые глаза, аккуратно убранные волосы и лицо… Внезапно он нахмурился, вспомнив маску, которую обнаружил в сумочке женщины. Мысль о том, что она может носить маску (маску настоящей Мистры Ланет!) насторожила Стивенса. Заметив, что она наблюдает за выражением его лица, Стивенс улыбнулся. Она улыбнулась в ответ — и на щеках появились морщинки. Он сразу подумал, что маска вряд ли могла быть такой чувствительной к каждому движению мускулов на лице. Стивенс спросил ее:

— В чем секрет вашего бессмертия?

Мистра пожала плечами.

— В Грэнд Хаузе.

— Но каким образом дом воздействует на тело? — настаивал он.

— Клетки кожи остаются неизменными.

Стивенс удивленно посмотрел на собеседницу. В ответ на его взгляд Мистра пояснила:

— Клетки кожи остаются молодыми. Они, в свою очередь, воздействуют на весь организм… Ну в общем, именно поэтому мы очень медленно стареем.

— Но почему именно клетки кожи? Почему тогда не стареют другие системы организма?

— Все дело в коже. Если кожа остается молодой, время останавливает свой бег.

— Ты хочешь сказать, что все эти косметологи, которые вечно твердят о необходимости ухаживать за кожей, правы?

Она пожала плечами.

— То благотворное влияние, которое оказывает хорошая кожа на организм, — бесспорно, важно для всех процессов жизнедеятельности. Но она также играет существенную роль в процессе дедифференциации…

Стивенс недоуменно взглянул на собеседницу, услышав незнакомое слово.

— Ты же слышал о таких формах жизни, которые способны восстанавливать конечности? — продолжила она. — Это и есть дедифференциация, и она осуществляется клетками кожи. — Мистра помолчала.

— Когда-нибудь я подробней объясню тебе это. А сейчас у меня мало времени. Мне срочно нужен адвокат.

Лицо ее мгновенно приняло серьезное выражение, глаза сузились. Она наклонилась к нему и стала рассказывать:

— Вчера днем мне позвонил мистер Хаулэнд. Он попросил меня прийти завтра до двенадцати часов дня в его офис и дать свидетельские показания по делу об убийстве Джона Форда, охранника Грэнд Хауза. Мне крайне необходимо, чтобы со мной был адвокат.

Стивенс подумал о том, в какой неприятной ситуации оказались члены их группы. Во-первых, все планы этих людей срывались из-за того, что дом продолжал оставаться собственностью Таннахила. Во-вторых, Мистра вынуждена была дать кое-какие сведения о них представителю закона. Она, конечно, могла сбежать, надев на себя маску и представ перед всеми другим человеком. Но изменение документов влекло за собой различные конфликты с законом: любое ведение дел, связанное с переходом имущества или денег от одного лица к другому, рано или поздно попадало под юрисдикцию правительственных чиновников и наименьшим злом здесь мог оказаться сборщик налогов. Хороший адвокат был им просто необходим!

— Ты возьмешься представлять мои интересы? — спросила Мистра.

Стивенс, очнувшись от своих раздумий, поспешил ответить:

— Я думаю, что да. Нет, подожди!

Он сидел, напряженно размышляя. Будучи представителем адвокатской конторы, распоряжавшейся делами Таннахила в Альмиранте, мог ли он взять в клиенты кого-нибудь, не спросив разрешения у хозяина? Минуту спустя, он продолжил:

— А как тебя угораздило вляпаться в дело об убийстве? Я плохо знаю, как там все произошло, поэтому расскажи мне все с самого начала.

— Я была секретарем последнего Ньютона Таннахила и находилась в доме до тех пор, пока несколько недель назад мне не пришлось уехать по личному делу. Вот и все.

— Тогда ты в последний раз и видела Джона Форда?

— Я встретила его на улице около недели назад.

— Понятно, — сказал Стивенс. — Ну что ж, я буду сопровождать тебя на свидетельский допрос к окружному прокурору, но, если дело дойдет до суда, я вряд ли смогу помочь. С моей стороны это будет неэтично… Нам нужно придумать подробную историю, которую ты расскажешь Хаулэнду и… — он усмехнулся — она должна быть очень правдоподобной.

— Я расскажу тебе о себе, — предложила она.

Стивенс приготовился внимательно слушать.

Мистра начала с событий пятилетней давности, когда она поступила на работу к Ньютону Таннахилу. Она рассказала, что тогда в ее обязанности входило составление каталога коллекции произведений искусства босса. Постепенно круг ее обязанностей расширился, она стала заниматься самыми разнообразными делами дома и решала многие возникавшие вопросы, если Таннахила не было в городе.

В логической цепи, которую выстроила Мистра, отсутствовало очень важное объяснение: как она, еще несколько лет назад нуждавшаяся в работе, могла сейчас позволить себе носить норковые пальто и ездить в самых дорогих автомобилях. Женщина упустила также и то, почему несколько недель назад внезапно отказалась от работы. На эти вопросы Хаулэнд заставит ее ответить непременно.

Поэтому Стивенс предложил ей эти вопросы заблаговременно.

— Ты спрашиваешь, откуда у меня деньги? — воскликнула она удивленно, как будто раньше это не приходило ей в голову. — Ну, у меня были сделаны, по совету мистера Таннахила, некоторые вложения. У него на этот счет всегда было чутье.

— Почему же ты не оставила работу, когда у тебя появились большие деньги?

— Я была предана мистеру Ньютону Таннахилу. Но, естественно, моя преданность не обязательно должна была распространяться на его наследника.

Подумав мгновение, Стивенс кивнул и заметил:

— Звучит правдоподобно. Ты уверена, что не существует ничего другого, на чем Хаулэнд мог бы поймать тебя?

Мистра задумалась, потом покачала головой:

— Ничего, что ему могло бы быть известно.

— Ну, тогда я иду звонить окружному прокурору. Может, мне удастся получить отсрочку.

— Я пока вымою посуду, — сказала Мистра.

Стивенс мгновение наблюдал, как она быстро убирает со стола. Было в этой сцене что-то уютно-успокоительное. Когда Мистра прошла рядом, Стивенс инстинктивно взял ее за руку. Она вырвала руку и насмешливо-серьезным тоном произнесла:

— Ты идешь звонить?

Стивенс улыбнулся, встал и пошел звонить Хаулэнду. Секретарь сразу же соединила его, и Стивенсу быстро стало ясно, что окружной прокурор не допустит отсрочки.

— Она должна быть в офисе сегодня же. Я не шучу, Стивенс.

— А тебе не кажется, что ты несколько превышаешь свои полномочия? В конце концов, мисс Ланет никуда не уезжает, и с ней можно встретиться в любое удобное для нее время.

— Если она сегодня не явится, — отрывисто произнес Хаулэнд, — я выпишу ордер на ее арест.

Стивенс не пытался скрыть удивления:

— Я протестую против такого обращения с моей клиенткой. Но если ты настаиваешь, мы приедем.

— Я настаиваю, — заявил Хаулэнд. — А сейчас, если ты не возражаешь, я хочу задать тебе вопрос. — Голос его стал еще более строгим. — Об убийстве Джона Форда.

— Да? — Стивенс терпеливо ждал.

— Мисс Ланет — твоя единственная связь с этим делом?

«Ну уж нет, — подумал адвокат, — ты ничего из меня не вытянешь, даже и не пытайся», а вслух сказал:

— На что ты намекаешь?

— Больше никто не пытался вовлечь тебя в это дело?

— Еще нет. А что, ты меня кому-то рекомендовал?

— Ну ты шутник, — рассмеялся Хаулэнд. — А если серьезно, Стивенс, кто-то ведь должен ответить за убийство этого ниггера, и, похоже, что игра здесь идет по-крупному. У меня имеются основания полагать, что убийца уже принял определенные меры и, очевидно, нанял себе адвоката.

— В таком случае ты знаешь, кто он. Так? — жестко спросил Стивенс.

— Думаю, что знаю. Вопрос в том, чтобы найти доказательства и понять мотивы преступления, хоть есть и кое-что другое, о чем я тебе, конечно же, не скажу. А теперь… — тон голоса Хаулэнда стал покровительственным. — Срочно приводи эту дамочку, если хочешь, чтобы все было в порядке. До встречи!

Стивенс положил трубку и сразу же снова снял ее, чтобы набрать номер Грэнд Хауза. Дойдя до последней цифры, он сделал сбой. «Подожди, — сказал он себе, — лучше после допроса. У меня появится хоть какая-то информация». В этот момент в комнату вошла Мистра и весело сказала:

— Возьмем мою машину. Сегодня я буду твоим шофером.

У Мистры был новенький блестящий «кадиллак». Сидя рядом с ней в комфортабельном салоне, он снова поймал себя на мысли о том, откуда у его возлюбленной столько денег. Всего пять лет назад она была обыкновенной секретаршей, а теперь — поглядите-ка! Все это будет нелегко объяснить прокурору.

Они доехали до здания суда без происшествий, и Хаулэнд сразу же принял их. Окружной прокурор встал и пошел им навстречу, внимательно рассматривая Мистру. Его взгляд перебегал с ее дорогих туфель на норковую горжетку, с горжетки на великолепную дорогостоящую шляпу. По взгляду Хаулэнда можно было догадаться, что он оценил не только красоту здорового крепкого тела женщины. По его лицу скользнула удовлетворенная улыбка, и он задал свой первый вопрос:

— Мисс Ланет, вы были возлюбленной Ньютона Таннахила?

Мистра, казалось, была удивлена, но сразу же решительно ответила:

— Нет!

— Если это так, — вкрадчиво начал Хаулэнд, — то как объяснить тот факт, что с тех пор, как вы стали служащей мистера Таннахила, вам ежемесячно выплачивалось жалованье размером в двенадцать тысяч долларов, и так все пять лет? Неплохая сумма для секретарши, которую наняли для того, чтобы заниматься каталогами коллекции!

Стивенс стоял рядом с Мистрой, чтобы видеть ее реакцию. Действительно, как можно объяснить это? До него вдруг дошел смысл цифры, которую назвал Хаулэнд. Все его спокойствие мгновенно улетучилось. Стивенс почувствовал себя человеком, стоящим над пропастью. Теперь он уже верил всему и ясно осознавал, что эта группа бессмертных мужчин и женщин веками проживала в вечном доме, возвышавшемся над древним океаном. Он знал, что эти люди использовали достижения самой передовой науки и техники и что они обладали несметным богатством.

Стивенс еще раз попытался осмыслить размер жалованья Мистры. Да это же сто сорок четыре тысячи в год! Он никогда не был слишком меркантильным человеком, но эта цифра его потрясла. Как будто издалека до него донеслись слова Хаулэнда:

— …мисс Ланет, думаю, понимает, что ей не следует вступать в конфликт с властями. Уверен, что ей никогда не приходило в голову, что тот небольшой обман, с которого все началось, закончится убийством. Естественно, она хорошо понимает, к чему я веду. Итак, мисс Ланет?

— У меня нет ни малейшего представления о том, что вы имеете в виду. Я отрицаю все ваши обвинения и подозрения, какими бы они ни были. Мне ничего не известно о смерти Джона Форда.

Хаулэнд начал терять терпение.

— Подумайте, мисс Ланет. Вам необходимо поскорее понять, в какое положение вы попали. Я все еще настроен по отношению к вам дружественно. Я все еще готов заключить с вами соглашение, благодаря которому против вас не будет выдвинуто обвинение в соучастии в преступлении.

Стивенс решил, что настал момент ему вмешаться.

— Что вам нужно от мисс Ланет? — начал он официальным тоном. — Из ваших вопросов следует, что вы хотите знать, как умер Ньютон Таннахил.

Хаулэнд насмешливо посмотрел на Мистру:

— Да, мисс Ланет, как он умер?

— Сердечный приступ, — объяснила она спокойно. — Доктор де лас Сьенгас сможет больше вам сообщить об этом. Он осмотрел тело. И, кроме того, я думаю, что свидетельству о смерти, которое выписано в Нью-Йорке, есть основания доверять.

— Ну, конечно, — насмешливо сказал Хаулэнд. — А кто его видел, это нью-йоркское свидетельство о смерти? Оно вообще когда-то существовало? — Он взмахнул своей огромной рукой. — Ну ладно. Теперь это уже не имеет значения. Мисс Ланет! — В голосе окружного прокурора появились ехидные нотки.

Стивенс, глянув на Мистру, понял, что она тоже уловила изменение в тоне Хаулэнда.

— Да? — голос ее стал жестким.

— Вы не возражаете против встречи с Артуром Таннахилом, владельцем города?

Мистра помолчала в нерешительности.

— У меня нет ни малейшего желания встречаться с ним, — в конце концов бросила она.

Хаулэнд вскочил с кресла.

— Не связано ли ваше нежелание встречаться с ним лицом к лицу с тем фактом, что, когда сегодня утром мы вскрыли могилу Ньютона Таннахила, гроб оказался пустым?

Хаулэнд обошел вокруг стола.

— Если у вас теперь нет возражений, — саркастически сказал он, — я немедленно отвезу вас в Грэнд Хауз и представлю мистеру Таннахилу. Идет?

Стивенс, который уже достаточно хорошо оценил ситуацию, быстро сказал:

— Я сам позвоню мистеру Таннахилу и все объясню ему.

Хаулэнд оскалился:

— Ты ничего ему не скажешь. Хочешь предупредить его, чтобы туда наехала вся полиция города? Нет уж! Я хочу устроить сюрприз.

Стивенс разъярился:

— Послушай! Ты хоть понимаешь, что делаешь?

— Никогда, — решительно парировал Хаулэнд, — я не был более уверен в своей правоте.

— Ради Бога, вспомни, что у тебя есть мозги. Вспомни, что ты втягиваешь во все это Таннахила. А отпечатки? Их можно проверить, и тогда все выяснится, а ты останешься в дураках.

Стивенс чувствовал себя неловко, когда говорил это. Если Мистра сказала ему правду, то отпечатки дяди и племянника совпадут. Невероятно, что их группа не подумала об этом. Если бы они это предусмотрели, то отпечатки были бы уже под рукой.

— Мы проверили уже все агентства, в которых могли быть отпечатки пальцев Ньютона Таннахила, — сообщил Хаулэнд. — И нигде — ничего. К сожалению, мы можем полагаться только на официальные инстанции.

Стивенс и сам не знал, принесла ли ему эта информация облегчение.

— И все же, — просительно начал он, — позволь мне позвонить мистеру Таннахилу, и я думаю, что все это можно будет выяснить без лишних осложнений.

Хаулэнд покачал головой.

— К черту Таннахила! — сказал он грубо. — Все равны перед законом, ни у кого нет никаких преимуществ. Вы едете или я звоню в полицию, чтобы тебя продержали здесь, пока мы с мисс Ланет не приедем в Грэнд Хауз.

Следуя за Хаулэндом, Стивенс думал: «Это из-за того, что его лишили места управляющего в конторе. Он все же решил отомстить».

По крайней мере, во всем этом был один обнадеживающий аспект. Пока интересы Стивенса и интересы Таннахила в основном совпадали.

12

Машина поднималась в гору. Стивенс обернулся. Солнце освещало безбрежный океан. Справа и слева окраины Альмиранта плавно переходили в цепь холмов, покрытых зеленью. Далеко на юге сверкала серебряная колея, по которой периодически из поросшей кустами равнины выползал и поворачивал в сторону океана поезд.

Машина сделала крутой поворот, выровнялась на последнем выступе горы и очутилась возле дома.

Первое, что увидел Стивенс, заставило его на какое-то мгновение застыть в машине: он совсем забыл об эффекте ступеней или, может быть, просто этот дом не значил для него так много, когда он в последний раз видел его с фасада. Ряды деревьев были посажены так, чтобы дом как можно меньше бросался в глаза. Они скрывали ступеньки. Прохожие могли видеть Грэнд Хауз в том случае, если поднимали головы. А над деревьями виднелся только один этаж. Ни одна ступенька не была видна снизу, а их было — двадцать пять. Ступеньки набегали на дом по всей ширине его фасада по крайней мере футов на сто. Они заканчивались широкой мраморной террасой, в центре которой располагалась двойная дверь из толстого стекла.

Ступеньки были из мрамора. Сам дом был построен из хорошо отполированных плит того же материала, и на расстоянии его стены создавали иллюзию удивительной белизны. Вблизи из-под верхнего блестящего серовато-беловатого слоя просвечивал зеленый оттенок.

Стивенс вышел из машины вслед за Хаулэндом и Мистрой и медленно последовал за ними на террасу, где остановился позади них, ожидая, когда ответят на звонок. Позвонил Хаулэнд.

Окружной прокурор повторил звонок еще раз пять, но никто не откликнулся.

Стивенс первым отошел от двери. Он последовал вдоль террасы, молча глядя по сторонам. Слабый ветерок коснулся его щеки, и его поразила мысль о женщине — до сих пор живущей: неужели тысячу лет назад она так же стояла на этой мраморной террасе, а ветер точно так же ласкал ее лицо, и был точно такой же зимний калифорнийский день?

Тогда эта местность еще не называлась Калифорнией. Это было еще до того, как пришли испанцы (часть их направилась в сторону низменности, часть — в сторону гор), даже до того, как пришли ацтеки.

Стивенс глянул вниз, где зеленая земля сливалась с сине-зеленым океаном… Почти пятьдесят поколений смотрели с этого места на его величественные воды, на незнакомых мужчин и женщин, приходивших сюда из далеких стран за горизонтом. Стивенс почувствовал внезапную грусть и острое нежелание стать старым и умереть, в то время как бессмертный дом будет продолжать жить и стоять здесь, под вечно теплыми небесами Калифорнии.

Стивенс в задумчивости перевел взгляд на мраморную террасу. Боковые стороны ступенек были отполированы до такого же блеска, как и их основания. Но все же то тут, то там виднелись небольшие выщербины. Стивенс подумал, не являются ли они последствиями давних битв: швыряния камней, метания стрел.

В чем же заключалась тайна этого места? Каким образом дом помогал людям жить вечно? Стивенс встал на колени и, нагнувшись, поднял кусочек мрамора, отколовшийся от одной из ступенек. Адвокат положил его в карман с намерением позже сделать анализ материала. Потом он обернулся и увидел, что Мистра стоит в двух шагах от него. Их глаза встретились; Стивенс смущенно опустил голову, увидев удивленное выражение на ее лице.

Мгновение спустя, Стивенс услышал шум открывающейся двери и услышал голос Таннахила. Он поспешил к хозяину.

— Мистер Таннахил, — сказал он уныло, — я хотел позвонить вам, но мне пригрозили арестом, если я сделаю это.

Таннахил посмотрел на него сузившимися глазами, потом перевел взгляд на Хаулэнда.

— Что ж, проходите все вместе, — наконец пригласил он, а потом добавил:

— Я дремал, а слуг в доме пока еще нет.

Стивенс вошел последним. Они очутились в огромной передней. Полы были отполированы до блеска. Далеко впереди виднелась лестница, которая вела на площадку. С каждой стены передней было по шесть дубовых дверей. Таннахил повел их к ближайшей слева.

Стивенс замешкался у дверей, намереваясь отстать от Хаулэнда и Мистры. Он успел шепнуть боссу:

— Дела плохи.

— Я ожидал этого, — кивнул Таннахил.

В гостиной хозяин предложил всем сесть. Его взгляд задержался на Мистре:

— А, мисс Ланет. Молодая леди, которая уволилась без объяснений как раз перед моим приездом. Вы были секретарем дяди. Почему вы так поступили?

Хаулэнд прервал Таннахила:

— Я могу дать возможное объяснение ее поведения. Причина, вероятно, в том, что мисс Ланет была возлюбленной… эээ… вашего дяди. Несколько лет назад он в сущности бросил ее, из-за чего она и решила причинить вам некоторые неудобства. Особый способ мести.

— Давайте прекратим сплетничать. Вы вскрывали могилу? — спросил Таннахил.

— Да.

— Что-то нашли?

— Гроб был пуст.

— Вы намерены выдвинуть против меня обвинения в убийстве?

— Да, намерен, — ответил Хаулэнд.

— Но это же идиотизм! — сказал Таннахил, но Стивенс увидел, что он побледнел.

Воцарилось молчание. Стивенс не шелохнулся. У него было ощущение, что Таннахил избрал правильный метод, предложив играть в открытую. Никто лучше Стивенса не знал, что Хаулэнд пошел ва-банк и теперь немало удивлен тем, как спокойно встретили его здесь, перейдя сразу к откровенному разговору.

Таннахил проковылял к креслу и тяжело опустился в него. В кресле напротив расположился Хаулэнд, который снова рвался в бой. Он обратился к Мистре:

— Ну что, мисс Ланет, поиграем в мячик?

Краска прилила к щекам Таннахила. Он тоже посмотрел на Мистру.

— Мне бы хотелось задать мисс Ланет несколько вопросов.

Хаулэнд грубо прервал его:

— Можете устроить ей перекрестный допрос, когда она будет стоять на свидетельском месте в суде. А мне сейчас нужно только…

— Хаулэнд! — громко произнес Стивенс. — Я хочу выяснить, какое обвинение вы выдвигаете против мистера Таннахила. Вы собираетесь обвинить его в убийствах дяди и Джона Форда?

— Мы посмотрим, как сформулировать обвинение, когда будем его арестовывать, — ответил окружной прокурор.

— Думаю, — мрачно заметил Стивенс, — что мотивы поведения бывшего адвоката Таннахилов могут быть неправильно истолкованы, когда он в качестве шефа прокуратуры начнет выдвигать обвинения против бывшего клиента. Вы меня понимаете? Вы готовы к тому, что ваши поступки станут притчей во языцех?

Однако Хаулэнд, очевидно, не относился к типу людей, которые заботятся о своей репутации. Он небрежно махнул рукой.

— Естественно, — сказал он, — что арест будет произведен, когда расследование придет к концу. Мы ждем подтверждений из больницы о факте исчезновения больного третьего мая этого года. И это еще не все. Я настоятельно советую мистеру Таннахилу не предпринимать ни малейших попыток покинуть город.

Таннахил встал с кресла. Он выглядел устало.

— Мне кажется, — сказал он, — что мистер Хаулэнд делает ошибку, пытаясь отличиться на службе без, скажем так, учета местных финансовых интересов, которые ему могли бы быть обеспечены, если бы он рассматривал кое-какие вопросы под правильным углом зрения. Это все, что я могу ему сказать, — он пристально посмотрел Хаулэнду в глаза. — Если он решится на тот шаг, о котором говорил, — Таннахил заколебался, — то есть, выдвинуть против меня это смехотворное обвинение, то ему придется вступить в схватку, из которой он вряд ли выйдет победителем. — Он закончил очень тихо: — До свидания, мистер Хаулэнд, надеюсь, мы еще увидимся.

— Я уверен в этом, — иронически отпарировал Хаулэнд.

Он встал и посмотрел на Мистру:

— Вы идете, мисс Ланет?

Женщина быстро встала и подошла к Стивенсу:

— Я отвезу господина окружного прокурора, а потом вернусь за вами.

Не дождавшись его ответа, она повернулась и направилась к двери. Они с Хаулэндом вышли. Стивенс посмотрел в сторону Таннахила и увидел, что тот наблюдает за ним.

Молчание прервал Таннахил.

— Что вы имели в виду, когда говорили о Хаулэнде как о бывшем управляющем делами?

Когда Стивенс объяснил, Таннахилл долго сидел, не говоря ни слова и сжав губы. Наконец он заговорил:

— Люди, в общем, не любят чувствовать себя подкупленными. Не сердитесь, если я подразню Хаулэнда, предложив ему прежний пост. Он его, конечно, не займет, как вы понимаете. Ни я, ни он после того, что здесь сегодня произошло, уже не сможем доверять друг другу. Но возможность получить значительный доход при невозможности принять место, которое его обеспечивает, будет отравлять жизнь этому джентльмену.

Стивенсу не слишком понравилась эта идея, так как он не разделял уверенности хозяина в том, что Хаулэнд не ответит согласием на предложение. Однако он не собирался обсуждать эту тему. Вместо этого он задал вопрос, который его давно мучил:

— Мистер Таннахил, можете ли вы как-то объяснить, зачем человеку нужно притворяться умершим, заплатить огромный налог за право вступления во владение своим собственным имуществом, а потом вернуться в свой собственный дом, назвавшись своим собственным племянником?

— Не говорите глупостей. У меня есть своя версия на этот счет. Очевидно, меня положили в гроб вместо моего дяди, потому что его тело найдено не было. — Таннахил наклонился вперед и серьезно спросил: — Какое еще разумное объяснение здесь может быть? За его убийством последовала целая цепь событий. Тот, кто его убил, был заинтересован в том, чтобы состоялись официальные похороны. Меня в бессознательном состоянии выкрали из больницы, чтобы я сыграл роль исчезнувшего покойника. Сходство между нами, вероятно, было. А так как я был без сознания, то, конечно же, ничего не могу помнить.

— Значит, мы будем строить защиту на этих доводах? — с сомнением спросил Стивенс.

Таннахил нахмурился:

— А что мисс Ланет?

— Как секретарь вашего дяди она, без сомнения, будет главным свидетелем на суде. Но меня не так волнует то, что она скажет там, как то, какие факты могут всплыть в связи с этим. Например, ее положение в доме, ее большое состояние и так далее.

— Понятно, — кивнул Таннахил.

— К сожалению, дела складываются пока не в вашу пользу, — извиняющимся тоном добавил Стивенс.

Таннахил встал и четко произнес:

— У меня есть одно предположение относительно того, чего хочет мисс Ланет. Если будет нужно, я дам ей то, что она хочет. — Его голос напрягся:

— Я хочу, чтобы вы, Стивенс, тоже поняли одну вещь. Нет ничего такого, что может оказаться мне не по силам. Из истории своей семьи я вынес убеждение, что мужественный и решительный человек способен преодолеть любые преграды, когда попадает в трудную ситуацию.

Стивенсу было любопытно узнать, какие книги об истории своей семьи прочитал Таннахил, но он не решился на расспросы. Адвокат услышал шум автомобиля, поднимающегося в гору, и подумал, что Мистра уже возвращается. Поколебавшись, он сказал:

— Мистер Таннахил, я полагаю, что самое главное для нас сейчас — избежать ареста. Если нам это удастся, мы сумеем оправдаться в глазах города. Мы должны убедить газеты стать на нашу сторону и пока ничего не опубликовывать из фактов, которые будут им сообщать. Нам следует их предостеречь против этого.

— Вы полагаете, что пора переходить к безотлагательным мерам?

— Да. Нужно позвонить судьям Портеру и Адамсу. Думаю, они не осведомлены о том, что затевает Хаулэнд.

Сам он верил в это только наполовину. Возможно, что группа в целом не осознавала, какие опасности ей грозят. С одной стороны — Мистра, которой группа не могла доверять и у которой были свои собственные планы. С другой

— Хаулэнд.

Таннахил протянул Стивенсу руку:

— А вы знаете, мне эта история начинает нравиться все больше и больше.

Пожав протянутую руку, адвокат сказал:

— Если случится неприятное, нашим главным оружием будет убийца, которого необходимо нам самим разыскать. Я позвоню вам, если появится какая-либо информация.

Стивенс остановился на самом верху лестницы с мраморными ступеньками и посмотрел по сторонам. Мистра как раз сворачивала на дорогу, прямо ведущую к Грэнд Хаузу. Ветер усиливался, и Стивенс замер, пораженный красотой открывшегося перед ним вида. Полуденное небо было ослепительно ярким. Океан переливался всеми цветами драгоценных камней. Раскинувшийся внизу город зеленел роскошным убранством деревьев.

Мистра притормозила рядом со Стивенсом. Когда он наклонился, чтобы открыть дверцу, она его опередила и крикнула:

— Быстрее, пожалуйста!

Обеспокоенный ее тоном и выражением лица, Стивенс быстро забрался внутрь и спросил:

— Что случилось?

Она не ответила, а вместо этого рванула машину вперед. Когда они доехали до развилки, то вместо того, чтобы повернуть в ту сторону, откуда она приехала, женщина резко развернула машину и бросила ее на узкую дорожку, пролегавшую вдоль высокой изгороди. Скорость машины так быстро увеличивалась, что Стивенс мог только прошептать:

— Мистра, ради Бога…

Вдруг машина резко остановилась. Дорога закончилась в ста футах от обрыва. Стивенс повернулся к Мистре и с удивлением обнаружил, что к своему носу и рту она приложила какой-то прозрачный щит. В это же время он почувствовал острый запах в машине.

Бензин!

Эта мысль продолжала смутно витать в мозгу, когда на его голову обрушился тяжелый удар. Органы чувств Стивенса работали еще ровно мгновение, потом — все перестало существовать.

13

Едва Стивенс открыл глаза, как услышал голос Мистры:

— Если ты хочешь связаться с мистером Таннахилом, можешь позвонить ему.

Слова эти показались Стивенсу бессмысленными, но, вспомнив их автомобильную гонку и остановку на краю обрыва, а потом — вспышку перед глазами, он инстинктивно потянулся к экстренному тормозу.

Но его на месте не оказалось.

Пораженный, Стивенс начал осматриваться по сторонам и обнаружил, что находится в квартире Мистры. Справа был бар. Слева — коридор, который вел в спальни, и окно, из которого падал солнечный свет. В углу что-то тихо бормотало радио, и Мистра, которая успела куда-то выйти, через мгновение появилась рядом с ним, держа в руках два бокала.

Женщина внимательно посмотрела на Стивенса и настойчиво повторила:

— Уверяю тебя, ты можешь позвонить отсюда. Этот телефон подключен к универсальной коммуникационной системе и через нее — ко всем телефонным линиям.

Стивенс посмотрел на телефон, потом — покачал головой, не желая признаваться, что не понимает, о чем говорит Мистра. Он дважды пытался прокрутить в голове то, что произошло с ними, и каждый раз, когда он доходил до того момента, как их машина остановилась у края пропасти, он не мог вспомнить, что было дальше.

Но в конце концов его внезапно озарило.

Стивенс обвиняюще глянул на Мистру и спросил:

— Чем ты оглушила меня?

— Извини, — виновато улыбнулась Мистра, — но у меня совсем не было времени объясняться с тобой. Ты мог оказать сопротивление.

Стивенс раздраженно продолжил:

— Насколько я помню, ты должна была отвезти Хаулэнда в его офис и…

Мистра скороговоркой начала объяснения:

— Я связалась с группой и рассказала о намерениях Хаулэнда. Было решено, что нужно тщательно скрыть все, а для этого оказать давление на окружного прокурора. Хотя я не думаю, что это сработает.

Стивенс начал вспоминать всех важных особ в городе, которые, предположительно, являлись членами группы. Многие из них могли бы оказать давление на Хаулэнда.

— Почему же нет? — удивился он.

— Дорогой, ты не понимаешь. У окружного прокурора политические амбиции. Если его друзья начнут на него давить, это вызовет у него протест. Такое уже один раз произошло в нашей истории, в результате чего мы потеряли контроль над городом на целые несколько лет. Мы не можем допустить, чтобы это случилось еще раз.

— Как же планирует действовать группа?

— Для начала все-таки нужно попытаться отговорить Хаулэнда от каких-либо действий. Если это не получится и он начнет осуществлять свой план, нам придется уничтожить его.

— Ты хочешь сказать, что вы позволите ему арестовать Таннахила? — Стивенс упрямо покачал головой. — Извини, но я все еще надеюсь предотвратить это.

— Почему?

— Мне не может нравиться, — начал Стивенс, — что женщина, однажды уже чуть не отравившая моего босса, продолжает делать все, чтобы окончательно утопить его. И если группа тоже плохо к нему относится, то ситуация может разрешиться не в пользу наследника. Она закончится чем-то вроде открытого линчевания. Я отказываюсь играть в такие игры.

— Группа, может, и плохо относится к нему, — сказала Мистра, — но это совершенно не оказало влияния на ее решение. Все понимают, что смена владельца — очень сложный процесс. Наследников у семьи нет, и мы можем вообще потерять дом.

— Здесь что-то не так. Ты можешь поклясться, что вы не замышляете принести в жертву Таннахилла?

— Я не могу поклясться в этом, но верю в то, что этого не произойдет.

Стивенс вынужден был признать, что Мистра ответила ему честно. Она не могла отвечать за каждого из членов группы, чьи тайные намерения были известны только им самим или же их телепатке.

— Я думаю, — продолжил он, — что мы должны попытаться оградить Таннахила от ареста. А если уж это произойдет, немедленно освободить под залог. И я не вижу причин для того, чтобы позволить Хаулэнду вести себя, как ему вздумается.

— Тогда лучше звони Таннахилу. Думаю, что на окружного прокурора уже начали оказывать давление. Если он заартачится, то ордер на арест Таннахила будет готов не долее, чем через час.

— Что?!

Стивенс вскочил и уже через мгновение разговаривал с Таннахилом по телефону. Он объяснил ситуацию, не выдавая источника информации, и предложил план действий:

— У вас наверняка найдется какая-нибудь служебная машина, по которой нелегко будет сразу вас распознать. Воспользуйтесь ею. И, если возможно, когда придется идти пешком, старайтесь ходить без палки… наложите усы… и… мы сможем снова увидеться на том же месте и в то же время.

Таннахил, казалось, нисколько не был обеспокоен.

— Это хороший совет, Стивенс, — сказал он. — Я воспользуюсь им.

Адвокат, облегченно вздохнув, положил трубку, и в этот момент он услышал убитый голос Мистры:

— А теперь, пожалуйста, выгляни в окно.

— В окно? — удивленно переспросил он.

Стивенс подошел к окну, отодвинул занавески и, несмотря на то, что он не мог поверить своим глазам, почувствовал близкий обморок.

— Господи! — вырвалось у него.

Вокруг простиралась огромная, подернутая темной дымкой пустота. Первоначальное чувство ужаса постепенно утихло, и он попытался рассмотреть мир, раскинувшийся перед ним, не имеющий ни формы, ни размеров, ни жизни…

Стивенс припомнил, где он видел нечто подобное: фотографии, отснятые с борта самолета на высоте сотен миль, давали приблизительно такой же эффект.

Стивенс отпрянул от окна и, не обращая внимания на стоявшую рядом Мистру, бросился в сторону коридора, который вел в комнату, являвшуюся одновременно библиотекой и музыкальным салоном. Вбежав в нее, он сразу же увидел, что металлическая дверь на вершине лестницы, которая во время его первого визита была заперта, — теперь открыта. Он мгновенно взобрался наверх, туда, где как он уже догадался, находилась рубка управления космического корабля.

Стивенс увидел там четыре прикрепленных к полу кресла. Они располагались в ряд вдоль огромной панели управления. Через ряд окон можно было наблюдать за работой каких-то машин и механизмов. Над окнами и прямо над креслами управления располагались плоские телевизионные мониторы, на одном из которых запечатлелась картина раскинувшегося внизу мира.

Казалось, что корабль двигался очень плавно, внутри движение его вообще не ощущалось. У Стивенса возникла мысль, что под огромным куполом над Вальдорф Армс скрывается ангар корабля. Мистра в этом не обманывала его.

Почему он так долго сопротивлялся очевидности? По сути, ситуация была ясна и так, но ему непременно необходимо увидеть все своими глазами. Вот теперь он и увидел…

Мысли Стивенса обратились к угрозе атомной войны… Медленно ступая, он направился обратно в гостиную. Женщина сидела на диване, на столе перед ней стояли два бокала с напитком. Она испытующе посмотрела на адвоката.

— Ты все еще отказываешься помогать мне?

— Я не могу.

— Почему?

Стивенс чувствовал острое желание объяснить свою позицию, но убедительных аргументов не возникало. В конце концов он спросил:

— Зачем я тебе нужен?

Мистра спокойно объяснила:

— В годы последней войны на бомбардировщиках во время полета обязанности были четко распределены между членами экипажа. Я смоделировала здесь такие условия, при которых одна смогу справиться с любой из задач, исключение составляет лишь случай массированной огневой атаки на корабль.

— Тебе придется опустить корабль так низко?

Мистра кивнула.

— Некоторое время придется лететь в зоне мощнейшей противовоздушной обороны. Но мой корабль не полностью приспособлен к условиям войны. Вот почему они оставили мне его.

— Ты намерена рисковать жизнью?

— Элисон, мы должны попробовать. Другого выхода нет.

Стивенс начал подыскивать подходящий ответ и, не найдя его, с досадой выговорил:

— Но к чему такая спешка?

— Я получила важные известия. Атака на Соединенные Штаты планируется вместо января на октябрь.

— Еще восемь месяцев, а ты уже волнуешься.

— Ты не понимаешь, — продолжила Мистра. — Пока атомные боеголовки хранятся на складах. Но в течение следующей недели они будут доставлены на воздушные и морские базы. После этого можно будет оказывать только психологическое воздействие. — Женщина замолчала, а через мгновение произнесла: — Элисон, я не скрываю от тебя опасности, на которую мы оба идем. Но это залог твоего входа в дом.

Предложение Мистры прозвучало очень неожиданно для Стивенса, хотя, в общем-то, он должен был догадаться о том, что она пообещает ему это. В конце концов после всего того, что он узнал, группа могла с ним поступить лишь двумя способами. Его либо приняли бы в свои ряды — либо убили бы! Сейчас Мистра обещала ему, что за определенную услугу с его стороны она сможет добиться его приема в группу и входа в Грэнд Хауз.

Стивенсу очень хотелось этого, но, осознавая опасность их теперешнего положения, он понимал, что надежды мало. Кроме того, он сомневался в ее возможностях, что и высказал ей:

— Не думаю, что ты одна можешь открыть передо мной двери Грэнд Хауза.

— Не сомневайся, — спокойно ответила она и, не глядя на Стивенса, продолжила: — Дорогой мой, долгая жизнь имеет и свои грустные моменты. Ужас вечных вопросов для нас становится особенно безысходным. Элисон, я играла с крошечными детьми, а спустя девяносто лет, стояла, нетронутая временем, над их могилами и думала: в чем был смысл их жизни и зачем живу я? Это нелегко, должна тебе сказать. Некоторые из нас стали закоренелыми циниками и попытались уйти от мыслей о бессмысленности существования в бесшабашность разгульной жизни. Я тоже на протяжении некоторого времени вела подобный образ жизни: имела несчетное количество любовников, бросала одного за другим, как только обнаруживала в них признаки старения. Но это прошло. Потом я жила как монахиня. Но и это не принесло моей душе умиротворения. Постепенно я начала строить свою собственную философию жизни — долгой жизни. Я поняла, что хорошо в основном то, что связано с хорошим здоровьем; что тело и дух должны жить в согласии; и многое, многое другое, что, может, звучит тривиально, но не перестает быть истиной. Однако есть одно оправдание существования, самое важное для женщины. У меня его пока нет. Ты догадываешься, что я имею в виду?

Стивенс нежно посмотрел на Мистру, тронутый теплотой и серьезностью, прозвучавшими в ее низком голосе. Понимание и сочувствие наполнили его волнением.

— У тебя никогда не было детей. Так?

Мистра кивнула.

— Правилом группы — было никогда не заводить детей. Очень давно родились несколько, но их исключили из нашего круга. Это было безжалостно, но я понимала и принимала такую жестокость, связанную с необходимостью сохранения группы в определенных границах… Теперь же мое мнение изменилось. Уже десять лет я ищу человека, от которого могла бы родить ребенка.

Она замолчала. Потом, глубоко вдохнув, произнесла:

— Элисон, думаю, ты уже догадался. Я хочу, чтобы ты стал отцом моего ребенка.

Сказав это, Мистра нежно коснулась его руки. Ее неожиданное прикосновение было для него как удар током, пробежавшим по всему телу. Он схватил ее руку и жадно поцеловал.

Без единого слова они начали раздеваться. Несколькими мгновениями спустя, он легко поднял ее и на руках отнес в спальню. Когда Стивенс уже держал ее в объятиях, его внезапно ударила мысль: «А что, если она своим телом покупает его помощь — и больше ничего?» Но его опасение быстро потеряло свою остроту. Что ж! В каком-то смысле это было правдой. Но факт оставался фактом: сейчас эта женщина принадлежала ему без остатка. Их обоих одинаково охватило любовное желание. Стивенс даже готов был поверить в то, что на протяжении множества лет она никого не любила так, как его.

Но действительно ли может существовать любовь между смертным мужчиной и бессмертной женщиной? Ведь, когда он постареет, она будет оставаться молодой, прекрасной и вечно желанной. Ему не хотелось думать об этом. Сейчас же между ними происходил акт любви — любви зрелого мужчины и здоровой женщины, которые с каждой новой встречей все неоспоримее доказывали друг другу, как удивительно хорошо им вместе.

Когда они оделись, Мистра повела Стивенса к бару. Остановившись возле него и резко повернувшись к своему возлюбленному лицом, женщина произнесла:

— Элисон, я точно знаю: то, что я чувствую по отношению к тебе, — это моя первая настоящая любовь.

В голосе ее звучала нежность. Стивенс поцеловал ее, все еще не до конца веря тому, что она сказала. В их поцелуе было столько неподдельного чувства, что теперь он уже не сомневался в ее искренности.

— Мистра, — сказал он. — Ты прекрасна.

Она рассмеялась.

— Это тебе я гарантирую навсегда. Поверь мне.

Ее смех вернул его к реальности. Внезапно ужасная мысль пронзила его мозг. Он отнял от себя ее руки и тихо спросил:

— Ты говорила о спасении планеты. Почему же ты не думаешь о тысячах тех жизней, которые будут уничтожены твоим ударом?

— Ведь я показала тебе предупреждение, с которым мы обратимся к населению.

— Они не обратят на него внимания. Ты это прекрасно знаешь.

— Элисон, атаку нужно предпринять. Несмотря ни на что. И ты должен помочь мне… Ты ведь не хочешь упустить свой шанс — войти в дом и приобрести мою вечную любовь? Я клянусь тебе, что мы сделаем все, чтобы предупредить этих людей.

Стивенс не ответил, но его мозг отчаянно работал. Если он согласится на этот шаг, то уже никогда не сможет быть независимым. Эта женщина навсегда лишит его свободы самому решать за себя. Он должен идти или назад, или вперед. Даже любя, нельзя отказываться от своих убеждений.

Мистра глубоко верила в правоту своего дела. Но он точно знал, что она сбросит бомбы на тысячи невинных людей, работающих на военных заводах, и обречет их на смерть.

Сомнений у Стивенса больше не было. Одна женщина и один мужчина не имеют права вести войну против целого народа. Когда он закончил объяснять ей свою точку зрения, Мистра грустно произнесла:

— Как только стемнеет, я отвезу тебя обратно в Альмирант.

14

Ночь была темной, и если бы не постоянные вздохи океанского бриза, на кладбище царила бы абсолютная тишина. Прождав Таннахила целый час, Стивенс и Мистра заволновались. Сидя рядом с адвокатом в машине, женщина тихо произнесла:

— Наверное, полиция задержала его.

Стивенс ничего не ответил, но подумал, что она, скорее всего, права. Отдав приказ об аресте Таннахила, Хаулэнд вряд ли повернет назад.

Прошло еще полчаса. Была уже почти полночь, когда Мистра снова заговорила:

— Может, я побуду здесь, а ты пойдешь позвонить в полицию и узнать, не задержали ли они его?

— Пока нет. Его могло что-нибудь задержать.

В следующий раз молчание прервал Стивенс.

— Я много думал о вашей группе. А вы раньше часто ссорились?

— Нет, пока среди нас не появилась двести лет назад ясновидящая.

— Я хотел спросить у тебя, почему у вас только один человек с такими способностями. Я всегда считал, что чтение мыслей — просто результат долгой жизни.

— Нет, — возразила она. — Один из членов нашей группы вошел в одну семью, живущую в Европе, в которой все обладали удивительным талантом ясновидения. Мы проводили эксперимент по получению такого человеческого экземпляра, в котором этот талант проявился бы наиболее мощно. Эксперимент продолжался два поколения подряд, пока не родился ребенок…

— И ты считаешь, что эксперимент прошел удачно?

— Что ты имеешь в виду?

Ему и самому трудно было сформулировать это. Он пытался связать воедино все нити, но очень многое все еще оставалось непонятным. Взять хотя бы ту же телепатку. Ведь Мистра наверняка обезоружила ясновидящую группы, когда у нее появился собственный план, противоречащий плану группы, стремившейся покинуть Землю. Ясновидящая должна была заблаговременно узнать о ее «предательстве» и предупредить остальных.

В группе считалось невероятным, что кто-то на какое-то время может скрыть что-то от ясновидящей. Может быть, допускалась возможность утаивания каких-то личных мыслей, но не более. Поэтому-то они и поверили ясновидящей, которая утверждала, что убийства совершались не членами группы, а посторонними людьми.

Но ведь Стивенс сам убедился, что от женщины, читавшей мысли, можно скрыть нечто очень важное. Не обнаружив в его мозгу информации об адресах «клиентов» «Мексиканской импортирующей компании», она лишь распознала ту его слабость, которая и без ясновидения могла стать понятной всем.

Стивенс медленно произнес:

— Был ли кто-то, у кого возникли возражения по поводу введения в группу человека с телепатическими способностями?

— Да. — Тон ее голоса стал ироничным. — Поначалу все, кроме того, кто обнаружил возможность заполучить такого человека.

— И кто это был?

— Таннахил.

— У него, наверное, были на это причины?

— Да, самые веские. Он подозревал, что в группе зреет недовольство его руководством, и хотел, чтобы домом управлял совет директоров, то раз это невозможно (а оказалось, что это действительно невозможно), мы предпочитаем Таннахила. Он вызывает некоторую неприязнь, но зато мы хорошо знаем его позицию. Любой другой владелец принес бы с собой что-то свое, нам неизвестное, и, скорее всего, стало бы еще хуже. Поэтому-то мы и согласились принять в свои ряды телепатку, чтобы она оказывала некое стабилизирующее влияние на группу. Она прочитала мысли самых непокорных. После этого результаты голосования были единодушными. — Она невесело засмеялась.

— Были ли попытки отобрать дом у Таннахила?

— Да, у предыдущего владельца.

— Ты имеешь в виду таинственного вождя, который занимал Грэнд Хауз, когда появился Таннахил? Он вернулся? Выжил?

— Да, и многие из нас вернулись вместе с ним.

— Ты тоже была среди этих людей? — изумился Стивенс. — Так ты жила еще до Таннахила?

— Элисон, — спокойно начала Мистра, — ты не понимаешь, сколько лет я живу на свете. Я была среди пассажиров корабля, которые вынуждены были защищать себя во время бунта гребцов-рабов. Мы одолели мятежников, но сразу после этого попали в шторм, а среди нас не было никого, кто умел бы как следует управлять судном. Наше судно несло мимо берегов экваториальной Африки, а потом — Южной Америки, — в конце концов мы совсем заблудились.

— А как ты оказалась на этом корабле? Куда он следовал? — Стивенс с растущим интересом следил за ее рассказом.

— В то время я была дочерью римского чиновника.

Стивенс сглотнул, а потом спросил:

— Когда это было?

— В трехсотом году нашей эры.

— Дом такой старый?

— Намного старше. Нас наконец прибило к берегам нынешней Калифорнии, все мужчины были убиты владельцами, которые жили в доме уже несколько столетий.

— Но кто же построил Грэнд Хауз?

— Мы сами бы хотели это знать, — невесело сказала Мистра. — Одно время мы подозревали, что это ты. Помнишь?

Стивенс задумался, но через несколько минут снова начал допытываться:

— Мистра, тем великим вождем был Пили?

— Не знаю; кстати, Пили был одним из немногих сторонников идеи ввести в группу ясновидицу. Он первый присоединился к мнению Таннахила. Думаю, ты на ложном пути, подозревая его.

— Если только ему не известен способ утаивать каким-то образом свои мысли. Кроме того, ему удалось стать главным поверенным в делах Таннахила.

— Конечно, это дает ему определенные возможности, но не такие большие, как тебе кажется. Мы все были очень осторожны. Не случайно офисом Таннахила в Альмиранте уже много лет руководят люди со стороны — ты, Хаулэнд, другие до вас.

— А почему Хаулэнда отстранили от должности?

— Он заметил, что подпись на каком-то документе столетней давности точно такая же, как и на тех, с которыми ему пришлось иметь дело.

Стивенс иронично рассмеялся.

— И его заменили человеком, которого посвятили в массу тайн.

— Я посвятила тебя в эти тайны. Не группа… Элисон, уже час ночи. Если ты не пойдешь звонить, пойду я. Мне не очень хочется просидеть на кладбище всю ночь.

Стивенс неохотно вылез из машины.

— Думаю, ты права, — сказал он. — Я зайду в ближайшую аптеку в двух кварталах отсюда, а если она закрыта, двинусь дальше по направлению к центру.

Стивенсу показалось, что она кивнула, ничего не сказав. Он наклонился и поцеловал ее. Сначала ее губы не отвечали на поцелуй, но внезапно она обняла его за шею. Он прошептал:

— Тебе, наверное, лучше выйти из машины и где-нибудь укрыться. Там, где у тебя будет возможность увидеть каждого, кто будет приближаться.

— Не волнуйся за меня, — ответила Мистра. — У меня есть пистолет. — В ее руке сверкнул металл.

Стивенс спокойно направился к воротам кладбища. Выйдя на улицу, он осмотрелся, но, не увидев никаких признаков присутствия человека, поспешил в тень деревьев, которые росли вдоль дороги. Первая аптека, как он и предполагал, оказалась уже закрыта. Вторая — тоже. Было уже без десяти два, когда он вошел в какое-то ночное кафе и позвонил в полицию. Ему ответили, что Артур Таннахил арестован не был.

Стивенс побрел к стоянке такси в двух кварталах от кафе. Проехав два квартала назад к кладбищу, он расплатился с таксистом и побежал к воротам, а затем, не останавливаясь, по территории кладбища. Наконец, изумленный, он остановился.

«Машина стояла рядом с участком захоронения Таннахилов», — прошептал он самому себе.

Стивенс прошел еще немного вперед и снова остановился. Несмотря на темноту, он хорошо различал очертания ограды: она находилась в нескольких футах справа от него. Ни впереди, ни позади него никого не было. Может, Мистра спрятала свой «кадиллак» где-то поблизости под деревьями? Но он мало верил в это.

— Мистра! Мистра! — позвал он.

Никакого ответа. Ни единого звука, кроме гулких ударов его собственного сердца.

Стивенс обыскал все те места поблизости, где можно было спрятать машину. Через пятнадцать минут он уже был окончательно убежден, что Мистры на кладбище нет.

Измученный и удрученный, он вернулся на стоянку такси, взял машину и поехал к ее дому, но убедился, что там ее нет. Не было ее и у него дома. Он позвонил в Грэнд Хауз. Снова никакого ответа. Отпустив такси, он вывел из гаража свою машину и снова поехал в центр. В половине четвертого он добрался до своей конторы.

Единственный огонек горел в фойе как раз возле лифта, но двери были заперты. Это, конечно, ничего не значило. У Пили есть ключи — и он единственный, кроме охранника, имеет право в любой момент воспользоваться ими.

Стивенс вставил ключ в замок, но остановился в нерешительности. Что ему нужно было здесь? У него был пистолет, и в случае неприятностей он сможет постоять за себя. Однако действительно ли он хочет, чтобы Пили увидел его здесь? Конечно, нет, но если Мистру держат пленницей…

Очень тихо Стивенс вошел в здание. Он направился к задней двери и по ступенькам поднялся на третий этаж. В офисе мексиканской компании было темно. Он несколько минут прислушивался у двери, а потом медленно двинулся вниз по лестнице, намереваясь спуститься в подвал.

Несколько минут ушло на то, чтобы обнаружить ту стену, в которой находилась металлическая дверь, служившая входом в пещеру. Лампа стояла на том же месте, где Стивенс оставил ее. Он закрыл за собой потайную дверь и начал всматриваться в слабо освещенное помещение. Пещера была единственным местом, которое могло ему помочь в расследовании, прежде чем он примется за жилища людей, адреса которых обнаружил в офисе «Мексиканской импортирующей компании».

Стивенс двинулся вперед. Тоннель постепенно перешел в спуск, потом поверхность под ногами выровнялась. Когда до Грэнд Хауза оставалось менее трети мили, Стивенс ускорил шаг. Спустя двадцать минут, он достиг второго тоннеля, в который шагнул без колебаний. Подойдя к длинной металлической двери, он увидел, что большая ее часть поднята, а за ней простирается коридор. Адвокат резко остановился, выключил лампу и прислушался, но, кроме бешеного стука своего сердца, ничего не услышал. Мгновение спустя, он бросился вперед и увидел блеклое отражение тускло освещавшего коридор света. Медлить он не имел права. Вдруг Мистра в опасности?

Стивенс снова включил лампу и с пистолетом наготове двинулся вперед. Он очутился в просторном коридоре, отделанном по всей длине прозрачными стеклянными плитами. Стивенс несколько раз останавливался, чтобы пощупать материал, но так и не понял, что это такое. Ему удалось установить только, что «стекло» не бьется.

Коридор привел его в просторный зал с куполообразным потолком, и он увидел, откуда исходит странный свет. В углу стоял глобус, который тускло светился зеленоватым светом.

Стивенс осмотрелся. У него возникло ощущение, что прямо над порогом зала что-то вибрирует: как будто работает механизм какой-то скрытой от глаз машины. Он увидел другие коридоры, отходившие от зала, но не стал осматривать их, а подошел к глобусу. Оттенки света, исходящего от него, все время менялись: зеленый превратился в кремовый, потом — в белый. И вдруг Стивенсу показалось, что глобус увеличивается в объеме. Он различил знакомые очертания Северной и Южной Америк, Испанского полуострова.

Планета Земля! В этот момент Стивенс словно наблюдал вид Земли с приближающегося к ней космического корабля. Он узнал простертую руку Нижней Калифорнии, а через мгновение на экране начали отражаться все более мелкие детали. Вдруг появилось впечатление, что плавное движение корабля нарушилось, словно управление вышло из-под контроля. Он увидел стремительно приближавшийся океан, потом — горы, а мгновение спустя — удар и полная темнота. Кто был на его борту? А на «экране» начала складываться другая пульсирующая картинка…

Два часа подряд Стивенс не мог оторваться от удивительного глобуса. Стивенсу пришло в голову, что он смотрит видеозапись о том, как в каком-то непонятном прошлом, возможно многие тысячелетия назад, у берегов нынешней Калифорнии потерпел аварию космический корабль.

Постепенно он получил довольно полное представление о том, что произошло.

Неизвестно в какой момент прошлого управляемый роботами космический корабль, получивший какие-то повреждения, врезался в скалу.

Робосистема уцелела, а поскольку она обладала способностью как читать мысли, так и передавать на расстояние свои собственные, независимо от языковых барьеров, она смогла установить контакт с небольшой группой туземцев. Роботы обнаружили, что в мозгу туземцев доминируют страх и преклонение перед высшими силами, поэтому они имплантировали в сознание этих людей приказ открыть им доступ к выходу наружу и попытались восстановить свой корабль. Однако повреждения оказались слишком серьезными. Тогда они внедрили в сознание туземцев еще один приказ: построить храм, каждый камень которого перед использованием для постройки должен быть отнесен на корабль для специальной обработки.

Обработка сопровождалась яркими вспышками, что производило на туземцев впечатление действия сверхъестественных сил. На самом деле плиты для постройки бомбардировались внутриатомными частицами очень редких искусственных элементов, после чего они получали способность выделять особые вещества, препятствующие старению клеток живых организмов. Целью робосистемы было продлить жизни тех, кто стал свидетелями крушения, чтобы в дальнейшем они, получив определенные знания, помогли отремонтировать корабли.

Вся группа туземцев прожила очень долго, но потом была почти полностью истреблена в одной из местных войн. Среди тех, кто заменил погибших, Стивенс в изумлении увидел знакомую фигуру высокого светлокожего мужчины. Это, без сомнения, Уолтер Пили.

Именно Пили и маленький человечек — единственный выживший из первой группы — поняли, что корабль не является обителью богов. Роботы приняли их на корабль и начали обучать.

Кроме всего прочего, они узнали, где именно на корабле находятся части мозга, осуществлявшие чтение мыслей и их передачу, и попытались использовать это знание для того, чтобы подчинить себе робосистему. Для начала они отключили передатчик мыслей, с помощью которого роботы могли управлять туземцами, находящимися снаружи.

Удар был неожиданным. Роботы поняли, что враждебность жрецов исходит из самой глубины их человеческого естества.

Защищаясь, роботы пустили внутрь корабля газ. Кашляя, извиваясь в судорогах от боли, эти двое бежали. Дверь за ними закрылась.

Больше внутрь корабля их не пускали. Они начали думать, как им захватить корабль.

Роботам удалось прощупать сознание этих двоих, и они обнаружили, что маленький человек является инициатором борьбы против них, а Пили отчасти сопротивляется ему.

Планы простирались дальше, чем простой захват дома и установление своей власти над ним. Он мечтал о власти над всей планетой…

Лицо заговорщика было незнакомо Стивенсу. Если он когда-то и видел его, то тот, наверняка, носил маску.

Когда показ картин прекратился, Стивенс несколько минут рассматривал «груз» корабля, находившийся там же. По фильму — а Стивенс считал, что ему показали запись фильма, — длинные, закрытые полки на корабле были нагружены маленькими блестящими капсулами, в каждой из которых содержалось небольшое количество некоего искусственного элемента в чистой форме.

Это был элемент, не известный на Земле, который в таблице Менделеева стоял бы настолько выше над ураном, что открытие его стало бы величайшим в истории человечества.

Но Стивенсу пока не приходило в голову, как можно было использовать это вещество в данной ситуации.

Было уже четверть шестого, когда Стивенс, уставший, снова вошел в подвал здания своей комнаты и начал подниматься вверх по ступенькам в фойе. Больше всего его волновало то, что он не получил ни единого указания на то, кем был партнер Пили.

Очень важно было обнаружить этого человека и показать группе.

Адвокат дошел до лифта и направился в офис. Пройдя полпути, он увидел тень человека. Выхватив из кармана пистолет, Стивенс взвел курок.

— Спокойно, — произнес человек, — это я, Билл Ригз.

15

— Итак, мистер Стивенс, — начал Билл Ригз, когда они закрылись в кабинете адвоката, — я располагаю секретными данными о похоронах Ньютона Таннахила. Ими занималось похоронное бюро «Альмирант мортуори», которым тогда владел Норман Моксли. Он купил бюро за несколько месяцев до похорон и сразу после совершения обряда продал его.

Ригз замолчал. Стивенс подумал, что по сравнению с тем, что ему известно теперь, информацию Ригза нельзя назвать сенсационной. И все же она имела определенное значение — как все, что касалось босса. Стивенса продолжало тревожить обвинение, которое Хаулэнд выдвигал против Таннахила.

Вычислить Моксли, при желании, очевидно, было возможно. Можно было попытаться узнать, кто из членов таинственной группы отсутствовал в Альмиранте, пока здесь был Моксли, а потом путем постепенного отсеивания найти того, кто сыграл его роль. Но вряд ли удастся доказать, что подобный маскарад имел место.

Выйдя из задумчивости, Стивенс понял, что детектив ждет его реакции на свое сообщение, и сказал:

— Плохие новости. Боюсь, что окружной прокурор может использовать эту информацию против мистера Таннахила.

— Да, хорошего мало, — согласился Ригз, — а то, что я узнал о враче, еще менее утешительно. Его зовут Хаим де лас Сьенгас. Он окончил медицинский факультет пятнадцать лет назад, но частную практику начал только в декабре прошлого года, когда поселился в Альмиранте. Пятнадцатого мая он продал свою практику за сотню долларов и на следующий день уехал.

— Откуда у вас эта информация? — полюбопытствовал Стивенс.

— «Альмирант мортуори» сейчас называется «Похоронное бюро Бенсон Бразас». Я зашел к хозяину и узнал, что, когда он покупал бюро, их финансовые дела вело местное отделение «Банк оф Америка». От управляющего банком мне стало известно, сколько Моксли заплатил за место. Кстати, и хозяин бюро, и управляющий банком описали мистера Моксли: высокий англичанин, сдержанный, вежливый, с изысканными манерами. Ходили слухи, что у него страсть к азартным играм, но наверняка никто ничего не знает. На вид ему лет сорок.

— А врач? — спросил Стивенс, раздумывая над тем, как поудачнее использовать эту информацию против Пили.

— Я узнал кое-что о нем от секретаря местного отделения Медицинской ассоциации. Доктор был очень дружелюбным человеком, и коллеги его любили. Между прочим, у него интересное хобби: яды. Доктор де лас Сьенгас собрал огромную библиотеку по этому предмету, но, поскольку яды нас ни под каким углом зрения не интересуют, я дальше не занимался этим вопросом.

Ригз замолчал и вопрошающе посмотрел на Стивенса. Глаза детектива слегка сузились, и у адвоката создалось впечатление, что собеседник внимательно следит за его реакцией. Стивенсу показалось, что Ригз чего-то не договаривает, он, наверняка, не слишком уверен в том, что яды их ни под каким углом зрения не интересуют.

Что же касается Стивенса, то он хорошо понимал, как группа могла использовать яды — например, для амнезии. Об этом следует подумать. Но не сейчас. Позже. Сейчас Стивенсу не мешало бы придумать вразумительное объяснение причины его нахождения в здании конторы в такую рань.

— Мистер Ригз, — начал адвокат, — мы с мистером Таннахилом пришли в конце концов к выводу, что во всей этой истории задействованы большая группа людей и большие деньги. Ситуация, по-моему, очень сложная. — И Стивенс рассказал детективу о том, что сказал Хаулэнд о доходе Мистры, потом снова упомянул письмо, которое Таннахил был вынужден подписать. Он ничего не сказал о том, что узнал от мисс Ланет, но высказал якобы свое мнение о финансовой зависимости группы от Таннахила. Он рассказал детективу и о пещере, но не упомянул, кто его привел туда: Стивенс якобы сам случайно наткнулся на нее.

Разумеется, в разговоре с Ригзом адвокат не стал вспоминать о космическом корабле, бессмертии, масках и о том, как он узнал о таинственной группе людей. В заключение Стивенс сказал:

— Наше положение, мистер Ригз, — довольно щекотливое. С одной стороны, нам нужно попытаться пролить свет на секретную деятельность группы, но, с другой стороны, постараться не навредить при этом нашему работодателю. Мы обязаны проявлять крайнюю осторожность, чтобы своими действиями не увеличить количество врагов мистера Таннахила. Возможно, нам самим придется искать настоящего убийцу.

Ригз кивнул и задумался.

— Эта пещера, — произнес он наконец, — не в ней ли ключ к разгадке?

— Сомневаюсь, — солгал Стивенс.

— Ну тогда забудем об этом, — сказал Ригз. — Признаюсь, все эти упоминания об амнезии, тайных пещерах и религиозных бандах очень пугают меня. Думаю, нам следует выставлять все, что нам об этом известно, «на обозрение публики», — Ригз замолчал и через мгновение продолжил: — А теперь хочу быть с вами откровенным и признаться, что я следил за вами.

— Следили за мной?! — воскликнул Стивенс.

Он заволновался, перебирая в памяти события минувшей ночи. За исключением того, что он долго находился в пещере, Стивенс не мог вспомнить ничего такого, из-за чего Ригз начал бы подозревать его в чем-то. Успокоившись, адвокат заметил:

— Вы меня удивляете.

— А как иначе я мог убедиться, что вы не находитесь в лагере врагов? Да, я решил последить за вами. Правду сказать, скучновато было на кладбище, где мы все четверо сидели, затаясь, и ничего не делали.

— Четверо?! — изумленно вскричал Стивенс, подпрыгнув в кресле. — Вы сказали — четверо?

— Не знаю, понравится вам это или нет, но он несколько часов ждал, пока вы уйдете…

— Кто?

— Таннахил. У меня создалось впечатление, что они с девушкой обо всем договорились заранее. Во всяком случае, когда вы ушли, он подошел к ней. Таннахил спросил ее, правильно ли он понял ее заверения. Она ответила, что выйдет за него замуж. Потом они сели в машину и направились в Лас-Вегас. — Ригз замолчал; его голубые глаза светились сочувствием. — Вижу, вам это неприятно. Простите.

Стивенс внезапно осознал, что сидит, словно прикованный к креслу, мускулы лица — напряжены, зубы — сжаты, глаза — болят. Несколько раз он сглотнул слюну, и с каждым разом в горле пекло все больше и больше. Наконец огромным усилием воли Стивенс овладел собой.

— И что же было дальше? — спросил он.

— Вы вернулись, и я продолжил слежку за вами. К сожалению, зайдя в здание конторы, вы заперли за собой дверь. Я битый час пытался проникнуть внутрь, и, как только я влез в окно третьего этажа, я сразу же увидел вас.

Стивенс кивнул и с трудом выдавил из себя:

— Думаю, нам обоим нужно хорошо выспаться.

Адвокат лихорадочно обдумывал ситуацию. Ему предстояло слишком многое сделать: добиться права поручительства за клиента (если возникнет необходимость), продумать детали защиты, подготовить материал для прессы. Все это он сможет делать открыто. Но ему еще нужно продумать, как вступить в контакт с группой. Он должен быть хорошо подготовлен к этому.

Попрощавшись с Ригзом, Стивенс начал думать о Мистре и пришел к выводу, что ее действия явились результатом его отказа. Не добившись от него согласия помогать ей, Мистра предприняла решительный шаг. Она считала, что спасение Земли намного важнее, чем их любовь.

Теперь у нее был Таннахил. Через него она могла воздействовать на группу.

Стивенс устало растянулся на кушетке в комнате отдыха, находившейся недалеко от его кабинета. Он так и не смог уснуть. Когда в восемь тридцать появилась мисс Чейнер, Стивенс встал и направился в парикмахерскую. Побрившись, он позавтракал в ресторане напротив и, возвращаясь в офис, вдруг увидел вывеску пробирной палаты, находившейся поблизости. Он и раньше видел ее, но никогда не думал, что когда-нибудь придется воспользоваться услугами такого заведения. Рука Стивенса скользнула в карман куртки и извлекла из него кусочек мрамора, который адвокат подобрал на ступенях Грэнд Хауза. Стивенс вошел в помещение палаты и уже через минуту протягивал служащему образец.

— Как скоро вы сможете произвести анализ этого образца? — осведомился он.

— А как скоро он вам нужен? — ответил вопросом худощавый, стареющий мужчина в очках с золотой оправой. Он что-то промямлил насчет праздников. Стивенс прервал его:

— Я плачу двойную цену, если анализ будет готов завтра.

Служащий немедленно выписал квитанцию.

— Приходите завтра в десять.

Выходя из палаты, Стивенс услышал выкрики мальчишки-газетчика:

— Читайте о нападении на Лорилию!

16

Стивенс дрожащими руками взял газету. Крупные заголовки кричали: «Лорилия обвиняет Соединенные Штаты в нападении!» Ниже, буквами помельче, писалось: «Посол передает ноту протеста в госдепартамент».

Статья начиналась словами: «Правительство Соединенных Штатов категорически отрицает, что сегодня, в полдень (по лорилианскому времени), самолеты американских военно-воздушных сил совершили налет на промышленные объекты Лорилии. Госсекретарь Уолтер Блейк заявил об отклонении протеста американским правительством…»

Взгляд Стивенса перебегал от строки к строке в поисках информации, более важной, чем обвинения и протесты. Наконец, он нашел то, что искал:

«Политические обозреватели приведены в полное недоумение обвинением, выдвинутым правительством Лорилии, при этом мало кто действительно поверил в его истинность. Однако из Антуллы сообщают, что военные летчики Лорилии не смогли сбить самолеты, которым удалось скрыться после атаки. Военные эксперты Антуллы высказали предположение, что на летчиков было оказано какого-то рода воздействие, хотя ни одни из них не погиб».

Стивенс продолжал лихорадочно просматривать газету. Он представил себе Мистру, пытающуюся вывести свой корабль из-под обстрела реактивными снарядами с управляемых ракет. Газеты утверждали, что ей это удалось. Она рискнула своим бессмертным телом — ради чего? Ради мира, который так никогда и не узнает, что стоял на грани катастрофы?

В нападении, без сомнения, участвовал не один корабль. Группа, вероятно, капитулировала перед Мистрой, испугавшись за судьбу Таннахила и боясь целого ряда осложнений, которые возникнут, если с ним что-то случится. Поэтому они и помогли ей осуществить ее план.

Это был крутой поворот в стратегической деятельности группы. Грэнд Хауз теперь останется на Земле. Группа тоже останется на планете. Потерявшие значительную часть ядерных запасов лорилийцы не посмеют начать войну.

В полдень Стивенс позвонил в офис окружного прокурора. Его тут же соединили с Хаулэндом.

— Вы понимаете, что исчезновение мистера Таннахила — свидетельство его виновности? Это доказывает, что я был прав, выписывая ордер на его арест, — холодно начал окружной прокурор.

Стивенс, услышав характерные щелчки подслушивающего устройства, постарался придать своему голосу как можно больше удивления.

— В конце концов, — очень отчетливо произнес он, — вряд ли можно обвинять в побеге человека, который даже не знал о существовании ордера на его арест.

— Послушайте, Стивенс, — попытался остановить его раздраженный Хаулэнд, — я…

— Вполне возможно, — не дал себя сбить Стивенс, — что мистер Таннахил уехал встречать Рождество в Сан-Франциско. Он говорил мне, что хочет немного развлечься. Как только я получу от него какие-то известия, я сообщу ему о ваших действиях. Что касается меня, то я немедленно обращусь к судье Адамсу за разрешением об освобождении моего клиента под залог и попрошу начать слушание дела.

После обеда в ресторане Стивенс, возвращаясь к себе в офис, зашел в центральный книжный магазин и попросил служащего найти ему книги по проблема долголетия.

— Вы имеете в виду книги по гериатрии? — уточнил продавец.

Стивенс кивнул, хотя и слышал это слово впервые. Он последовал за продавцом, разглядывая названия сотен томов, уместившихся на огромном количестве полок.

— Вот! — служащий снял с полки тоненькую брошюрку, — «Продление жизни». Автор — русский, Богомолец. Он советует пить болгарский йогурт, в котором содержится бактерия, убивающая токсины в человеческом организме. Я постоянно пью этот йогурт, но, честно говоря, совсем не чувствую, чтобы он оказывал на меня какое-то благотворное воздействие. — Продавец рассмеялся.

— Вот еще брошюра, изданная в Нью-Йорке Комитетом общественного здоровья. Называется «Долгой вам жизни и радости». Главная мысль — постоянные медицинские осмотры. Если у вас что-то обнаружили — не жалейте денег и сил на лечение! Ваша молодость — заложница жизнедеятельности самого больного из ваших органов.

Стивенс полистал брошюру и сказал, что возьмет ее. Потом несколько неуверенно спросил:

— А нет ли у вас литературы по вопросу дедифференциации?

Он объяснил, как понимает этот термин, но служащий отрицательно покачал головой.

— Хотя… — задумался он. — Есть книга о хамелеонах. Очень занимательная.

Стивенс купил книгу о хамелеонах вместе с нью-йоркской брошюрой и трактатом Богомольца.

Вернувшись к себе в офис и вновь — в который раз! — перебирая в памяти события, произошедшие с момента приезда Таннахила, он впервые во всей полноте осознал свою ответственность за ход их развития. Стивенс начал думать о Фрэнке Хаулэнде — единственном человеке, который мог легально вступить в борьбу с группой. Проблема состояла только в том, чтобы передавать ему понемногу информацию, но так, чтобы он не узнал всей правды.

Фрэнк Хаулэнд… его соратник. Стивенс засмеялся и решил про себя, что завтра обязательно ему позвонит. Потом он взял трубку, набрал номер аэропорта и заказал себе индивидуальный ночной рейс в Лос-Анджелес. Выйдя из офиса, Стивенс зашел в магазин купить лопату и киркомотыгу. Он должен сегодня же проверить, верна ли самая важная из его догадок. Эти люди, может быть, и бессмертны, но нельзя никому верить на слово.

Вернувшись в контору, Стивенс задумался о своих дальнейших шагах.

Да, очень многое еще нужно расследовать. Но как ко всему этому подступиться? Все еще ничего не известно об убийствах Дженкинса и негра-охранника. Не известно также, кто прислал записку Хаулэнду. Непонятны планы Пили и его партнера — индейца-коротышки. Почему коротышка воспротивился намерению группы покинуть Землю, вплоть до попытки убийства Таннахила, когда последний уже дал свое согласие увезти Грэнд Хауз?

В конце концов адвокат пришел к выводу: его главная цель — наиболее оптимальным образом использовать известную информацию, чтобы поймать убийцу, нанести поражение группе и спасти Грэнд Хауз — для себя, для Мистры, для всего мира.

Стивенс посмотрел на часы: без пяти четыре. Еще можно кое-что успеть сделать.

Он посетил морг, который в Альмиранте находился прямо возле похоронного бюро, и убедился в том, что Форд погиб от пулевого ранения, а Дженкинс — от ножевого.

— Интересная история с этой ножевой раной, — поделился с ним врач-патологоанатом. — Ее края сплошь покрыты волдырями, как-будто лезвие было сильно раскалено.

Игольный луч!

Стивенс оторопел. Остаток дня он провел, проверяя адреса, которые выписал себе из отчетов мексиканской компании. Большинство людей оказались промышленными и финансовыми магнатами.

Никогда Стивенс не чувствовал себя столь слабым и беззащитным, как сейчас — перед лицом этой мощи.

Пообедав, он поехал домой, надел спортивные брюки, теплую рубашку и свитер. Ночь была темной, благодаря чему ему удалось незамеченным пробраться на кладбище. В его намерения входило вскрыть две могилы Таннахилов: Франциско Таннахилы, который скончался в 1770 году, и любую другую на пробу. Почва была такой твердой, что он целых два часа трудился над первой, пока лопата не наткнулась на деревянную плиту. Дерево уже почти сгнило, а под ним находилась дюжина булыжников общим весом около ста восьмидесяти фунтов. В гробу больше ничего не было. Отдохнув немного, Стивенс решил, что нужно обязательно вскрыть еще какую-нибудь могилу. Он попробовал лопатой землю и выбрал ту, на которой земля была наиболее мягкой. Вырыв яму всего лишь в фут глубиной, он тут же наткнулся на что-то. Стивенс присел и начал разрывать землю руками. То, на что наткнулась его лопата, оказалось головой человека. Лицо трупа было обезображено до неузнаваемости. Справившись с тошнотой, подступившей к горлу, адвокат все-таки решил продолжить работу. Нащупав руку трупа, он поднес ее указательный палец к одной стороне стекла солнцезащитных очков, которые прихватил с собой, а мизинец — к другой. Положив очки в футляр, Стивенс спрятал его в карман.

Очень осторожно он зарыл могилы и отправился домой. Было уже за полночь, а ему еще нужно было добраться до аэропорта.

Дома он принял ванну и оделся.

Через полчаса полета самолет приземлился в лос-анджелесском аэропорту. Такси доставило Стивенса к офису Пили. Окна были темными, а подступавшие со всех сторон к офису магазины в это время ночи — безлюдными. Адвокат хотел уже взломать дверь, но неожиданно вспомнил о связке ключей, которую он обнаружил в сумочке Мистры. Один из ее ключей подошел. Найти письмо, которое подписал Таннахил, доверяя Пили продолжить выплаты членам «Пан-американского клуба», не составило труда.

Большую часть времени по пути в Альмирант Стивенс проспал, а приехав домой, тут же отправился досыпать в спальню.

В центре города он был к полудню. Осмотрев еще ночью солнцезащитные очки, к стеклам которых он приложил пальцы трупа, Стивенс пришел к выводу о том, что отпечатки достаточно четкие. Теперь при свете дня он осмотрел их еще раз; в их четкости сомневаться не приходилось. Достав платок, Стивенс стер части отпечатков по краям, потому что для полиции совсем необязательно было демонстрировать их четкость — это могло показаться подозрительным, и направился в полицейский участок.

Там он объяснил дежурному офицеру:

— Несколько дней назад я заявлял о том, что хулиганы перерезали провода у моего дома. Сегодня утром я случайно нашел на газоне эти очки. Я подумал, что вы можете сфотографировать отпечатки пальцев и проверить их.

— Конечно, — ответил лейтенант, осматривая очки. — Мы это обязательно сделаем. Мы позвоним, когда будем располагать результатами проверки.

— А сколько времени уйдет на это?

— Боюсь, нам придется пересылать их в Сакраменто. Не меньше недели.

— Вы, наверное, можете передать фото телеграфом?

— Из-за хулигана? — изумленно спросил офицер.

— Для меня этот случай очень важен, и я не хочу оставлять его без расследования. Я оплачу телеграфные расходы.

После этого Стивенс отправился в пробирную палату.

— Странный вы человек, — встретил его служащий. — Платите за срочность, чтобы работа была выполнена к десяти, а сами не являетесь в срок.

— Я был слишком занят.

Старик перешел к делу.

— Химически в образце нет ничего особенного. Это обыкновенный карбонат кальция в форме мрамора.

— Это все, что вы можете сказать о нем? — разочарованно спросил Стивенс.

— Не так быстро, — усмехнулся старик. — Я еще не закончил.

Стивенс насторожился.

— Позже, продолжая проверять материал уже на содержание урана, мы провели опыты с электроскопом и обнаружили, что состав радиоактивен. — Старик значительно взглянул на Стивенса и повторил: — Радиоактивен… Очень незначительно, конечно. Я не смог обнаружить никакого остатка. Когда материал был разложен отдельно на кальций, углерод и кислород, оказалось, что сам по себе ни один из этих элементов не радиоактивен. Очень интересно, правда?

Выйдя на улицу, адвокат задумался. Радиоактивность… Ею можно было объяснить и все, и ничего. Это был тот аспект природы, который человек исследовал вроде бы достаточно скрупулезно. И все же…

Стивенс вдруг увидел перед собой человеческий род, строящий себе дома из такого радиоактивного материала, обеспечивая себе бессмертие. Можно ли процессы, происходящие в подобранном Стивенсом на лестнице Грэнд Хауза образце мрамора, усилить, чтобы то, к чему они приводят, послужило не привилегированной кучке людей, а всему человечеству?

17

Стивенс поехал в издательство «Альмирант Герольд», но Кеавелла, его владельца, с которым он намеревался встретиться, не оказалось. Позвонив судье Портеру, потом судье Адамсу и десятку других членов группы, он получил приблизительно такие же ответы: «Уехал», «Будет завтра». Каждый раз Стивенс оставлял отсутствующему сообщение с просьбой позвонить ему в любое время дня или ночи, как только у того появится возможность.

Зайдя в свой офис, адвокат сел за стол и подумал, что он в очередной раз начал опасную игру. Ведь для всех этих людей он в конце концов просто чужак, который слишком много знает. Не лишним было бы как-то обезопасить себя.

Его мысли прервала мисс Чейнер:

— Мистер Стивенс, с вами хочет поговорить мистер Хаулэнд. Он у телефона.

«Вот кстати, — подумал адвокат, — это, пожалуй, выход номер один. В чрезвычайных ситуациях полиция может оказаться очень полезной».

— Мне нужно, чтобы ты подъехал ко мне в офис сегодня днем, — прозвучал, спустя мгновение, в трубке голос Хаулэнда. — Сможешь?

— Смогу прямо сейчас.

— Отлично.

Стивенс повесил трубку. Шаг вперед был сделан. Отступать — некуда. Он еще раз позвонил издателям и судьям, с которыми хотел встретиться. Их по-прежнему на месте не было. Стивенс еще раз назвался, прежде чем положить трубку.

Прибыв в суд, он направился прямо в кабинет Хаулэнда, который его немедленно принял. Пожав его руку, окружной прокурор предложил Стивенсу сесть. Сам Хаулэнд, плюхнувшись в свое кресло, немедля перешел к делу.

— Мы проверили отпечатки пальцев Ньютона Таннахила. Они не совпадают с отпечатками его племянника. Так что я допустил ошибку, приказав арестовать твоего клиента.

Он замолчал и, казалось, начал изучать Стивенса, пытаясь угадать в нем ответную реакцию. Стивенс постарался придать лицу выражение холодной самоуверенности:

— Я говорил тебе, что спешка в этом деле неуместна.

— Черт, — с досадой выругался Хаулэнд, — почему же мы раньше нигде не смогли обнаружить отпечатки Ньютона Таннахила? — Успокоившись, он признался: — Мне нужна твоя помощь.

Но Стивенс его уже не слышал. Первой его реакцией было изумление: группа, вероятно, все же решила проблему отпечатков, но как она это сделала — об этом ему оставалось только гадать. Может, их метод был частью процесса дедифференциации. Если клетки благодаря этому процессу вновь обретают молодость, то — почему бы им не изменяться полностью? Другое объяснение Стивенсу просто не приходило в голову.

Тем временем Хаулэнд, наклонившись к нему, сказал:

— Я готов забыть прошлое. Что было — то прошло. Но теперь я должен подумать о себе. В этом вся проблема. Если я просто сниму обвинение, я распишусь в своей некомпетентности. Придумай что-нибудь, как я мог бы выкрутиться из этой ситуации. Обещаю, что тоже буду тебе полезен.

Сердце Стивенса подпрыгнуло от радости: он не мог себе представить, что так быстро предоставится возможность использовать Хаулэнда.

— Я объясню тебе, как мы сможем оправдать мистера Таннахила.

— Давай!

Стивенс обстоятельно рассказал ему, как стал свидетелем истязаний над Мистрой. Он не назвал никаких имен, не упомянул о роботах, космических кораблях, пещере и группе бессмертных. Он представил дело так, будто девушку пытали члены индейской религиозной секты, которые стремятся вытянуть из Таннахила деньги.

Только этим, подчеркнул он, можно, вероятно, объяснить также убийство охранника и последовавшие за ним события.

Когда Стивенс выходил из кабинета Хаулэнда, у него было такое чувство, что он сделал еще один шаг в неизвестность.

После этого он поехал в Грэнд Хауз. Обогнув ряды деревьев, Стивенс увидел величественную лестницу. Ни единого признака присутствия в доме человека не было заметно. Он позвонил в дверь, — тишина. Он мог бы отпереть дверь, воспользовавшись ключами Мистры, но не стал торопиться. Вместо этого, дойдя до конца террасы, спрыгнул на траву и начал огибать дом.

В свете голубого неба и синего сверкающего моря дом вырисовывался очень четко. Мирная тишина распространялась на прилегавшие к дому земли. Над домом ярко светило солнце. Трудно было себе представить, что с ним связано столько убийств, интриг, тайн жизни и смерти, что уже сотни лет здесь тянется длинная-длинная кровавая история.

Все постройки, находившиеся на территории поместья, были отделены от Грэнд Хауза несколькими цветниками и длинной полосой высоких кустарников. Деревья были посажены так умело, что отлично скрывали убогость этих построек от глаз жильцов дома.

Стивенс поднялся на восточный склон холма. Перед ним простиралась величественная долина, а вдалеке — среди деревьев — притаился домик фермера с зеленой крышей. За ним к горизонту поднимались новые холмы. Стивенс проследовал к тому участку дороги, который заканчивался обрывом, — к утесу, на котором Мистра затормозила, когда они вдвоем уезжали из Грэнд Хауза.

Возвратившись к тому месту, где начинались служебные постройки, Стивенс уже имел полное представление о расположении всего поместья. Солнце уже клонилось к горизонту, готовое слиться со сверкающей равниной океана. Стивенс подумал, что вряд ли есть смысл осматривать постройки. Значение имел только дом.

Он вошел в Грэнд Хауз через парадную дверь и внимательно изучил все его двенадцать комнат: восемь спален, просторную библиотеку, столовую, гостиную и огромную кухню. Каждая из комнат выходила в закрытый коридор. Стивенс пришел к выводу, что дом спланирован очень удобно: по две комнаты в каждой секции.

Уже темнело, когда адвокат, разочарованный, уезжал из поместья. Ему не удалось найти ничего, что указывало бы на то, кем был индеец — единственный выживший из первой группы бессмертных.

Пообедав в городе, Стивенс поехал домой. Он уже поставил свою машину в гараж и шел к дому, когда из-за кустов вылетел канат и начал обматываться вокруг его плеч и рук, мгновенно сбив Стивенса с ног. Не в состоянии сопротивляться, будучи скованным по рукам и ногам, он почувствовал, что в рот ему вставили кляп.

18

— Ладно, Стивенс, вставай и пошли!

Он вскочил на ноги, но снова упал, не сумев сохранить равновесия: руки его были крепко связаны за спиной. Чьи-то сильные руки подхватили его, сорвав с него пиджак и разорвав рубашку. Полураздетого, его привязали к дереву.

Прошло всего несколько секунд, как раздались протяжные свистящие звуки: это на его голые плечи начал опускаться кнут. Было больно так, как будто его полосовали ножом. У Стивенса перехватило дыхание. Он в ужасе ждал, что сейчас кнут пройдется по его лицу и глазам. Сжав зубы, он крепче прижал к дереву затылок. Боже! Так они мстят ему!

Все время, пока Стивенса избивали, его сверлила мысль о том, как бы посчитаться со своими мучителями. Внезапно боль потеряла свою остроту, колени начали подкашиваться, а в голове стало темно. Когда его перестали бить, Стивенс услышал голос:

— Мы могли бы тебя и убить. Это первое предупреждение. Если ты когда-нибудь еще хоть раз сунешь нос в наши дела, мы тебя ослепим и разрежем твою симпатичную мордашку на ленточки.

Они, наверное, ушли, потому что внезапно стало очень тихо. Силы медленно возвращались к нему, а когда на востоке появился первый луч солнца, Стивенс почувствовал, что он в состоянии подняться. Протянув руку к тому месту, где должны были находиться концы привязывавшего его к дереву каната, он обнаружил, что один из них ослаблен. Для Стивенса не составило большого труда отвязаться от дерева.

Упав на землю, он долго лежал, прерывисто дыша. Наконец ему удалось подняться на ноги и доковылять до дома. Отперев дверь, он прошел в гостиную и лег на диван. Спустя некоторое время, он встал и направился в спальню, достал лечебную мазь и осторожно обмазал ею раны. Потом он наложил на них повязки и сварил себе кофе. Выпив первую чашку, он почувствовал себя лучше и увереннее.

Все утро и часть дня он провел в постели. Способность анализировать понемногу возвращалась к нему. Стивенс решил, что группе все-таки неизвестно, насколько много он знает о них. Иначе они поступили бы с ним еще хуже.

Ставки в этой игре были слишком высоки. Бессмертные, тайно проживавшие на Земле, вдруг оказались под угрозой раскрытия своей тайны, что могло привести к непредсказуемым последствиям. Сейчас, не будучи знакомыми с планами таинственного индейца, они пытаются сомкнуть ряды и оградить себя от опасности. Если им это удастся, события, произошедшие недавно, забудутся, и очень скоро Элисон Стивенс канет в Лету, вслед за Джоном Фордом и Уильямом Дженкинсом, пополнив список жертв. Несколько лет, десятилетий — всего лишь мгновение для вечности. И никто никогда не узнает, что он жертвовал своей жизнью для того, чтобы подарить человечеству бессмертие.

К половине третьего Стивенс почувствовал себя настолько окрепшим, что смог встать, побриться, одеться и пообедать. Потом он набрал номер Грэнд Хауза. Он долго ждал ответа, наконец в трубке раздался щелчок, и женский голос произнес:

— Это экономка. Кто звонит?

Голос принадлежал Джико Айне!

Стивенс назвался, подождал у телефона, а потом услышал, как она сухо сказала:

— Мистер Таннахил просит меня передать, что он уже все сказал вам в своем письме, отправленном на адрес офиса.

— В письме? — изумился Стивенс, а через мгновение, овладел собой, спросил: — А мисс Ланет есть?

— Мисс Ланет не может подойти к телефону, — ответила женщина и положила трубку.

Стивенс немедленно поехал в офис. Войдя в свой кабинет, он услышал от мисс Чейнер:

— Вам заказное, доставленное по спецпочте, письмо. На нем штамп «лично», поэтому я не открывала его.

— Спасибо, — автоматически ответил Стивенс.

Сжав губы, он прочитал:

— «Мистер Стивенс, ставлю вас в известность, что с настоящего момента ваша служба в качестве управляющего делами моей семьи окончена. Прошу вас переслать ключи в Грэнд Хауз и покинуть свой кабинет в течение часа. Материальная компенсация вам будет выплачена в положенный срок.

С уважением, Артур Таннахил».

Стивенс сложил письмо и положил его во внутренний карман пиджака. Оно его расстроило, но нельзя сказать, что это было для него неожиданным ударом. Группа пыталась обезвредить его. И это не последний их шаг. Даже ссылка на «материальную компенсацию» была тактической уловкой. Может быть, если бы он согласился уехать из Альмиранта, его «выходное пособие» увеличилось бы.

Стивенс позвонил в отель Ригзу, его соединили немедленно.

— Извините, мистер Стивенс, — начал детектив, — я не звонил вам по той причине, что получил письмо от мистера Таннахила, в котором он мне сообщил, что вы больше у него не работаете и отношения к интересующему нас делу не имеете.

— Вы получили только письмо? Никакой личной встречи не было?

— Нет.

— Телефонного разговора тоже не было?

— На что вы намекаете? — голос Ригза зазвучал встревожено.

— Послушайте, Билл, — тон голоса Стивенса стал очень серьезным, — у меня есть веские основания полагать, что мистер Таннахил действует по принуждению. Вы тоже получили уведомление об освобождении от работы?

— Ну… в письме говорилось, что во мне больше не нуждаются и что мне пришлют чек… Черт, так вы считаете, что нас провели? А я уже упаковывал вещи.

— Лучше распакуйте их — если, конечно, у вас есть желание продолжать расследование.

— Решено: я остаюсь. Где мы встретимся?

— Не будем пока договариваться о месте. Я собираюсь заставить одних очень опасных людей раскрыть свои карты. И мне нужна будет очень большая помощь…

Стивенс позвонил в издательства. Ни Кеавелла, ни Гранта до сих пор не было — во всяком случае, ему так сказали. На этот раз он решил поговорить с редакторами газет. Обоим он сообщил примерно одно и то же: «Передайте вашему издателю, что сегодня вечером произойдет очень серьезное событие. Он знает, где оно произойдет. Кроме того, он единственный из издателей, кто будет приглашен, и должен присутствовать лично. Скажите ему, что все остальные члены группы тоже должны быть на месте».

Потом Стивенс позвонил судьям Портеру и Адамсу и, не получив возможности поговорить с ними лично, передал им то же самое через секретарей. Это были единственные члены группы, которых он оповестил лично. Остальные узнают сами и явятся без приглашения. Стивенс был уверен, что так оно и будет. Явится и убийца, и связанная с ним группа. Маньяк и его будущие жертвы. Тот, кто хотел добиться единоличного господства над всей планетой, и те, кто думают, что этого можно избежать.

Человек этот шел на очень большой риск. В любой момент остальные члены группы могли узнать о его деятельности, и, безусловно, потянулась бы вереница преступлений. Он должен был бы убить их всех, чтобы спасти себя.

Мысль об убийстве напомнила Стивенсу о том трупе, который он обнаружил на кладбище в могиле одного из Таннахилов. Он позвонил в полицию и узнал, что результаты экспертизы отпечатков еще не пришли. Стивенс тяжело вздохнул и повесил трубку. Он планировал сразиться с группой именно в эту ночь, а такого важного доказательства их вины, какое могли представить отпечатки, у него на руках не оказалось.

Кем же мог быть убитый? И связано ли это убийство с деятельностью бессмертных? Скорее всего, связано, не случайно для его захоронения использована одна из пустых могил Таннахилов. Но кто он? Стивенс представил себе труп неизвестного мужчины из разрытой могилы. Пожалуй, телосложением он походил на Уолтера Пили.

Внезапно перед его мысленным взором выстроились в стройную цепочку факты, казавшиеся до сих пор разрозненными: Пили исчез неделю назад; Дженкинс видел его в ту ночь, когда избивали Мистру; несмотря на многочисленные попытки найти Пили, его так никто нигде не обнаружил.

Мозг робота-корабля идентифицировал Пили как человека, противящегося агрессивным планам партнера. Вполне вероятно, что теперь, когда назрел кризис в группе, партнер убил своего излишне щепетильного товарища, несмотря на то, что Пили был крайне осторожен.

Стивенс был уверен в том, что теперь убийца обязательно сделает следующие шаги. Обезвредить его необходимо немедленно.

Неожиданно дверь открылась, вошла мисс Чейнер и объявила:

— Вас хочет видеть мисс Ланет.

Когда Мистра вошла, мисс Чейнер как будто растворилась в воздухе. Стивенс изумленно глядел в лучистые глаза женщины. Направляясь к стулу, она холодно осведомилась:

— Мне можно сесть?

Внимательно изучая ее и боясь какого-нибудь подвоха, Стивенс наконец произнес:

— Вижу, что ты выиграла, осуществив налет на Лорилию.

— Это тебя удивляет?

Он покачал головой:

— Я все равно не мог участвовать в нем, но если ты считаешь, что была права… Скажи, ты, правда, вышла замуж за Таннахила?

— Откуда ты узнал об этом? — после долгого молчания спросила она.

У Стивенса не было желания выдавать Ригза — особенно сейчас, когда тот мог сыграть важную роль в разоблачении убийцы.

— Это вытекало из логики событий. Выйти замуж за Таннахила и автоматически получить половину его собственности по закону Калифорнии.

Мистра некоторое время хранила молчание, потом сказала:

— Мне нужна назад моя сумочка. Та, которую я забыла в первую ночь.

Она ничего не отрицала и не подтверждала, просто отмахнулась от его вопроса. Стивенса глубоко ранило ее равнодушие. Он тут же отодвинул ящик стола и, не говоря ни слова, протянул ей сумку. Она положила ее на стол, перебрала предмет за предметом, потом подняла на него глаза:

— А где ключи?

— Ах, да, — спохватился он, опустил руку в карман, достал связку ключей и отдал ей.

— Сегодня вечером я собираюсь встретиться со всеми вами. Ты, наверное, слышала, — сказал он.

Она как-то странно посмотрела на него:

— Тебе, очевидно, интересно будет узнать, что к мистеру Таннахилу вернулась память. И в связи с этим у тебя уже друзей в группе не осталось.

— Ни одного?

— Ни одного, — ответила она ровным тоном.

Стивенс криво улыбнулся. Его разоружали постепенно, шаг за шагом. Но они не понимали, что окончательно его можно обезвредить, только отняв дыхание.

— Можешь передать мистеру Таннахилу, — начал он, — что он не имеет права уволить меня. Я подчиняюсь непосредственно Уолтеру Пили. Когда Пили освободит меня от должности, я буду официально уволен.

В душе Стивенс посмеялся над своими словами. Если это Пили лежал в той могиле, то немало времени уйдет на то, чтобы уволить Элисона Стивенса.

— Хорошо, — кивнула Мистра. — Мы попросим мистера Пили известить тебя официально.

— А как же мы? Когда ты говорила, что любишь меня, — ты лгала? Это было частью твоего плана?

— Нет, — ответила она, на лице ее не дрогнул ни единый мускул. — Но я справлюсь с этим — у меня на это уйдет не одна сотня лет, но все же, может быть, когда-нибудь появится другой.

Отчужденность женщины разозлила его, ему захотелось и ей сделать больно.

— А ваша ясновидица все еще в группе?

Она утвердительно кивнула.

— Увольте ее. Она плохо знает свое дело.

— Ты никак не можешь переключиться с темы Пили.

— Кстати, а где Пили? Он уже появился?

Она ответила не сразу:

— Еще нет. Но если он что-то против нас замышляет…

— Не думаю, — усмехнулся Стивенс.

— Тогда кто же?

— Не знаю. Но… — Он наклонился к ней и очень серьезно произнес: — Мистра, вы все в опасности. Вас всех могут убить.

Мистра покачала головой и иронично улыбнулась:

— Элисон, ты ведешь себя по-детски. Хочешь запугать группу, чтобы самому пробраться в ее ряды. Ничего у тебя не выйдет. Мы никогда не были так осторожны и бдительны, как сейчас.

Она начала надевать перчатки.

— Мистра, подожди! — воскликнул Стивенс.

Женщина снова медленно опустилась в кресло. Ее зеленые глаза вопросительно смотрели на него.

— Неужели ты не видишь, — сказал Стивенс, — что я пытаюсь помочь тебе? Я располагаю важными фактами.

У адвоката не было желания делиться с этой ставшей ему чужой женщиной тем, что он узнал от робосистемы корабля.

Но в его планы входило оказание как можно большего давления на группу, а для этого ему нужна была информация. Он спросил у нее:

— Мистра, Грэнд Хауз может быть разрушен?

Она засмеялась:

— Ты думаешь, я кому-нибудь скажу об этом?

— Ради своей собственной безопасности, подумай над ответом. Лучше тебе сказать.

— Но это просто смешно! — Ее глаза расширились. — Ты думаешь, что кто-то из нас может быть так глуп? Грэнд Хауз — все, что у нас есть.

— Исходя из некоторых ставших мне известными фактов, я предполагаю, что его разрушение — это именно то, к чему стремится предатель. Следовательно, у вас имеется нечто такое, посредством чего дом может быть разрушен, причем очень быстро. Я не имею в виду атомную бомбу. Скорее всего, это что-то такое, что можно пронести в кармане.

Мистра заколебалась, но потом кивнула.

— Ладно, не вижу смысла в том, чтобы скрывать это от тебя. Ты все равно не сможешь воспользоваться своим знанием. Элемент сто шестьдесят седьмой дестабилизирует физическую структуру мрамора. Выделенный в виде тончайшего порошка, он разрушает атомное строение материала, из-за чего его первоначальная форма уже никогда не сможет быть восстановлена.

— Элемент сто шестьдесят седьмой? И больше ничего?

— Это все, что мне известно.

— Спасибо, — произнес Стивенс и замолчал. — Извини, но пока я не могу в точности сказать тебе о том, кто предатель. Расскажи еще немного о ваших людях. Сколько их всего в городе?

— Сорок один.

— Из пятидесяти трех, — задумчиво произнес Стивенс. — Для него было бы большой удачей накрыть их всех. — Помолчав, он решительно сказал: — Они все должны прийти. Он должен думать, что это его единственная возможность. Другого способа заставить его раскрыться нет. Понимаешь?

Мистра поднялась с кресла. Надев перчатки, она сказала:

— Я могу только пообещать тебе, что все будут извещены. Но если ты не сможешь ничего доказать, ты конченый человек. — Голос ее звучал тихо и серьезно: — Вернув Таннахилу память, мне удалось склонить его на свою сторону. Так что я выиграла. Но для тебя я ничего не смогу сделать. И даже не буду пытаться. Так что полагайся только на самого себя.

Она направилась к двери. Не выдержав, Стивенс окликнул ее. Наверное, в его голосе прозвучало столько чувства, что она сразу же обернулась и сказала:

— Постарайся только не усложнять ситуацию.

— И это все, что ты хочешь сказать человеку, который был твоей единственной любовью?

— Ты подвел меня, помнишь? Мне пришлось искать другой выход. Ты сам отказался от меня и нашего будущего.

Стивенс стоял и смотрел на нее. Она подошла к нему, бросила взгляд на диван, где он иногда отдыхал, когда оставался допоздна на работе, а потом, махнув в сторону двери, спросила:

— Мы можем закрыться здесь?

— Господи Боже мой, Мистра, ты с ума сошла!

— Конечно. А ты разве нет?

Когда они занимались любовью на узком диване, женщина издавала непроизвольные крики, которые всегда сопровождали их физическую близость. Неожиданно она замолчала и тихонько рассмеялась.

— Интересно, что мисс Чейнер думает о нас. Ты знаешь, она влюблена в тебя.

— Мисс Чейнер? — недоверчиво спросил Стивенс, но тут же забыл об этом.

Когда они одевались, он, вспомнив ее реплику, спросил:

— Ты думаешь, она слышала нас?

— Конечно.

Стивенс смутился.

— Мистра, ты шокируешь меня, — произнес он.

Однако, несмотря на неловкость ситуации, он чувствовал себя удивительно бодро. Их физическая близость была совершенной. И Мистра не оплачивала ему никакой долг. Она просто отдавала ему себя, и Стивенсу радостно было это осознавать.

Мистра приводила себя в порядок. Когда она закончила, Стивенс отпер дверь и они вышли в приемную. Мисс Чейнер не подняла на них глаз, сосредоточенно изучая лежавший перед ней документ. Но Стивенс заметил, что ее лицо и шея стали пунцовыми.

Стивенс проводил Мистру, а вернувшись в приемную, сказал мисс Чейнер, не глядя ей в глаза:

— Если кто-нибудь будет спрашивать меня, скажите, что я вернусь к шести.

Он спустился вниз и, выждав нужный момент, пробрался в подвал — так, чтобы его никто не увидел. Очутившись в пещере, он уверенно направился к кораблю роботов. По мере приближения к цели напряжение Стивенса возрастало. Примут ли его роботы?

Он облегченно вздохнул, когда увидел, что дверь открыта: значит, ему все еще доверяли. Когда он приблизился к зеленоватому глобусу, там немедленно сформировалась картинка. Стивенсу показывали, в каком конкретном месте в хранилище он сможет найти элемент сто шестьдесят седьмой, а также элемент, который в соединении с ним способен свести его разрушительное действие на нет, — газ, элемент двести двадцать первый.

Стивенс аккуратно извлек тюбики с обоими элементами и снова подошел к глобусу. Но картинок больше не было: очевидно, мозг робота полагал, что он вряд ли сможет помочь Стивенсу чем-то большим. Если в могиле одного из Таннахилов и лежит Пили, то машина не в состоянии подтвердить это.

Стивенс, мрачный и задумчивый, вернулся в свой офис. Мисс Чейнер уже ушла, а как только Стивенс вошел в свой кабинет, то сразу же увидел посетителя.

За его столом сидел Уолтер Пили.

19

После того как они обменялись приветствиями, Стивенс сел и озадаченно уставился на своего гостя. Появление Пили — в то время, как Стивенс уже успел определить его на роль погибшего, — поразило его. Конечно, тот факт, что Пили оказался жив, не мог изменить планы адвоката, но он создал брешь в его концепции.

Если это не Пили был в могиле… то кто же?

Пили никогда, по мнению Стивенса, не выглядел лучше, чем сейчас. На его лице, в котором едва-едва угадывались черты индейца, — что обычно так резко бросается в глаза у других людей, имеющих эту кровь, — разливался румянец.

— Я только что имел разговор с Фрэнком Хаулэндом, — начал Пили. — Он сообщил мне, что вы оба имеете намерение арестовать большую часть группы, которая много лет пользуется финансовой поддержкой Таннахила.

Услышав это, Стивенс замер. Его поразило то, что окружной прокурор так легко выболтал их секрет. Стивенс осторожно спросил:

— Что еще вам стало известно?

Выслушав Пили, Стивенс понял, что Хаулэнд рассказал все, предав его. Но теперь это уже не имело особого значения.

Пили, несомненно, сам что-то замышляет против группы. Так что вполне возможно, что он ничего не расскажет своим коллегам.

Пили предложил Стивенсу пообедать вместе. Во время еды у адвоката появилась новая неожиданная мысль. Не мог ли человек в могиле, исследованной им, оказаться Фрэнком Хаулэндом? Чем больше он думал над своим предположением, тем более вероятным оно ему казалось…

Убив его, Пили принял определенные меры предосторожности против своего предателя-партнера.

Сильной стороной в рассуждениях Стивенса было то, что Пили сам нанял Хаулэнда — человека одного с ним телосложения. Став управляющим Грэнд Хаузом, Хаулэнд заметил сходство между подписями на документах восемнадцатого и двадцатого веков, — тогда-то группа и стала свидетелем того, как решительно способен Пили расправиться со своим служащим. Потом он нанял Элисона Стивенса — тоже одного с ним телосложения. Если наступит критический момент, Пили уберет и этого управляющего, а сам, живя и работая в Лос-Анджелесе, всегда сможет надеть маску одного или другого убитого и сыграть роль каждого из них в зависимости от ситуации.

Извинившись, Стивенс пошел позвонить в офис Хаулэнда. Ему ответили, что босс уехал. Позвонив Хаулэнду домой, он услышал женский голос:

— Он будет поздно.

Стивенсу очень хотелось спросить миссис Хаулэнд (скорее всего, это была она), не заметила ли она в последние несколько дней чего-то необычного в поведении мужа. Но тут же отказавшись от этой затеи, он повесил трубку и, не торопясь, вернулся за стол. Он не получил ни подтверждения, ни опровержения своей догадки, однако меры предосторожности принять следовало.

«Я покажу ему письмо, в котором Таннахил уведомляет меня об увольнении, — подумал адвокат. — Может быть, это убедит его в том, что убивать меня не имеет смысла».

Стивенс все еще раздумывал над тем, показать ли Пили письмо, когда услышал:

— Мне бы хотелось, чтобы после обеда мы поехали к вам домой, где вы представите устный отчет о сложившейся в Грэнд Хаузе ситуации.

Стивенс представил себя наедине с Пили в отдаленном загородном доме — и содрогнулся. Он тут же достал письмо Таннахила.

Пили прочитал письмо и вернул его Стивенсу. В машине по дороге к Стивенсу он был очень задумчив.

После того как адвокат предложил гостю виски с содовой, тот попросил еще раз показать письмо. Внимательно перечитав его, он спросил:

— Чем вы ему насолили?

— Не имею ни малейшего представления. И сегодня вечером я надеюсь сделать то, что считаю необходимым.

— Так вы не отказываетесь от своего плана?

— Я уже не имею права. Я вовлек в него Хаулэнда, и теперь слишком поздно.

То, что человек, стоявший перед ним, мог иметь в кармане маску Фрэнка Хаулэнда и в любой момент достать ее, уже ничего не меняло.

Следующий час они провели в разговоре о поместье. Пили слушал с нескрываемым интересом: наверное, ему важно было узнать мнение о происходящем от человека, не являвшегося членом группы.

В четверть десятого зазвонил телефон. От неожиданного звука звонка Стивенс нервно вздрогнул. Взяв трубку, он услышал:

— Мистер Стивенс, вам звонят из полиции по поводу отпечатков, которые вы приносили. Мы идентифицировали их.

— И что же? — спокойно спросил адвокат, хотя сердце у него вырывалось из груди.

Услышав ответ, он, сразу же почувствовав себя опустошенным, повесил трубку. Но уже через мгновение, взяв себя в руки, подумал о том, что теперь ему действительно ничего не остается, кроме как привести свой план в исполнение. Он начнет с Уолтера Пили. А потом будет то, что повергнет группу в шок. А потом…

Стивенс задумчиво покачал головой. Реакция их, конечно же, будет ужасной.

20

Припарковав машину, Стивенс увидел машину Мистры и еще несколько знакомых машин. Поднявшись вверх по лестнице вслед за Пили, он обратил внимание на то, что весь дом ярко освещен. На звонок в дверь ответила Джико Айне, которая на этот раз была без своих драгоценностей и выглядела как-то совсем по-другому. Она молча провела их в гостиную, где уже находилось одиннадцать человек. Стивенс узнал судей Адамса и Портера, Кеавелла, Гранта, Таннахила и Мистру. Две другие женщины и трое мужчин были не знакомы ему.

Вперед с презрительной усмешкой на губах выступил Таннахил, который, не поздоровавшись, холодно осведомился:

— Вы Стивенс? — словно Таннахил не был уверен в этом.

Стивенс, удивленно подняв брови, кивнул и повернулся лицом к собравшимся. Ему не терпелось начать. Он намеренно явился раньше Хаулэнда, чтобы успеть ввести группу в курс дела и даже, может быть, склонить хотя бы часть ее членов на свою сторону.

Стивенс открыл свой дипломат, достал из него бумаги и окинул взглядом присутствующих. Ему хотелось увидеть, где находится ясновидящая: не из-за опасения, что она прочитает его мысли — план его был слишком сложен, чтобы его можно было разгадать таким образом, он хотел, чтобы женщина поняла, прощупав его сознание, что он только собирается оказать на группу давление, но главная опасность исходит не от него.

Начал он с заявления:

— Моей первейшей заботой, естественно, является служение мистеру Таннахилу.

Уголком глаза Стивенс уловил мрачную улыбку на лице Таннахила, но спокойно продолжил:

— Заканчивая свою службу, я хочу представить доказательства, которые, думаю, убедят присутствующих в том, что мистер Таннахил не виновен в преступлениях, совершенных в последнее время.

Стивенс заметил, что Мистра, сидя в дальнем углу комнаты, пытается поймать его взгляд. Но он продолжал смотреть в сторону мужчин, которые собрались у входной двери.

Стивенс выдвинул обвинение против Пили и серьезно обосновал его. С каждым его словом становилось все более ясно, насколько убедительно прозвучат эти факты в зале суда: тайные поездки в Альмирант, связь с бандой, выплаты огромных сумм денег из кармана Таннахила. Но наиболее убедительным, по утверждению Стивенса, станет тот факт, что после предварительного слушания дела Пили навсегда уйдет со сцены. И его уход окончательно докажет его вину.

Несколько раз во время своего выступления Стивенс смотрел в сторону Пили. Тот сидел, нахмурившись, глядя в пол, и явно нервничал.

В обвинении, выдвинутом Стивенсом, не упоминались ни бессмертные, ни космические корабли, ни атомная война. Прежде всего было важно увязать факты, лежавшие на поверхности. «Ньютон Таннахил был убит, потому что обнаружил, что его обкрадывают на большие суммы денег, — заявил Стивенс, а затем представил такие красноречивые факты, как исчезновение врача и директора похоронного бюро. — Вместо дяди был похоронен племянник. Почему? Потому что тело дяди, вероятно, было изуродовано».

Причина, по которой был убит Джон Форд, тоже вытекала из логического анализа. Его убрали, чтобы добраться до Таннахила и заставить его подписать документ, по которому Пили мог продолжать получать выплаты.

Дженкинс? Вахтер был убит, потому что увидел Пили в ту ночь, — он мог проболтаться, что тот был в городе.

Стивенс закончил свое обвинение словами:

— В мои намерения не входило раскрытие обстоятельств, которые заставили мистера Пили выуживать из кармана мистера Таннахила большие суммы денег и пойти на ряд убийств. Могу сказать только одно: нельзя недооценивать здесь того факта, что мировоззрение его сформировалось под воздействием верований древних народов Центральной Америки. Леди и джентльмены, я закончил свое обвинение против Уолтера Пили.

После этого Стивенс в первый раз открыто взглянул в сторону Мистры. В ее холодных глазах застыло изумление. Стивенс улыбнулся и направился к свободному стулу.

21

Молчание нарушил судья Портер:

— Итак, мистер Пили, — спросил он, — что вы можете сказать в свое оправдание?

Пили не произнес ни слова. Он сидел в кресле, безвольно опустив руки, лицо его выражало смятение, бросив быстрый взгляд на Стивенса, он тут же отвернулся. Наконец, вздохнув, он произнес:

— Так вот, что вы затевали…

Снова воцарилось молчание. Пили понимал, что все за ним внимательно наблюдают. Он нервно засмеялся, достал из кармана сигарету и закурил.

— Мне хотелось бы, чтобы вы еще раз объяснили, зачем мне понадобилось совершать убийства, — сказал он.

Когда Стивенс еще раз рассказал о письме, которое вынужден был подписать Таннахил, Пили снова засмеялся, еще более неприятным смехом. Он был похож на человека, которого ожесточила близость грозящей опасности.

— Идиот! — бросил он Стивенсу. — Вы же сами сказали, что письмо, подписанное Таннахилом, давало мне полномочия продолжать — понимаете? — продолжать передавать большие суммы нужным мне людям. Из письма ясно, что Таннахил знал цель выплат не хуже, чем я.

— Письмо с вами? — вкрадчивым голосом осведомился Стивенс.

Его тон произвел впечатление. До этого самого мгновения Пили, наверное, еще полагал, что сможет приуменьшить значение письма. Теперь же его лицо выражало одновременно изумление и злость.

— Ах ты негодяй! Ты шпионил в моем офисе в Лос-Анджелесе!

— Надеюсь, вы хорошо понимаете, что любая попытка отрицать существование письма и его значение не убедит этих людей, — парировал Стивенс.

Пили сел. Ему с трудом удалось овладеть собой, и теперь он спокойно оглядывал присутствующих. Судья Портер решил, что настал момент подвести некоторые итоги:

— Вы оказались в весьма сложном положении, Пили. Создается впечатление, что те опасения, которые у нас возникли относительно вас в последнее время, небезосновательны. Вам необходимо снять с себя обвинение. В конце концов, мы не можем позволить, чтобы управляющий Грэнд Хаузом был под подозрением.

Потом, взглянув на издателей, судья спросил: — А что вы думаете, джентльмены?

Кеавелл, высокий сухопарый человек, шептавшийся с Грантом, поднялся со своего места.

— В утреннем выпуске моей газеты мистер Таннахил будет полностью реабилитирован. Я имею в виду — вся семья Таннахилов, которая много поколений подряд была кровью и плотью Альмиранта. Наша газета, имеющая долгую и славную историю, не позволит втоптать в грязь семью, так глубоко уходящую корнями в американскую почву. Особенно сейчас, когда в мире столько проблем, когда его подспудно разрушают аморальные выскочки, существа без роду без племени… И на этом дела об убийствах закроем.

Мистра встала и кивком головы подозвала к себе Стивенса. Когда он подошел, она отвела его в угол и тихо спросила:

— Это и есть твое разоблачение? Я думала, ты действительно нашел убийцу и предателя.

— Так где же ваша чертова телепатка? Приведешь ты ее сюда или нет? — рассердился Стивенс.

Не говоря ни слова, Мистра поспешила выйти и вернулась в сопровождении миловидной девушки. Стивенс сразу понял, что она обладает удивительной для своих лет мудростью, которая читалась в ее спокойном взгляде.

— Это Тризель, — представила девушку Мистра.

Тризель взяла Стивенса за руку и замерла.

— У вас наготове еще один удар, но я не знаю, какой.

— А что еще вам удалось установить?

— Я не знаю, кто ваш информант. — Она заколебалась. — Передо мной просто темная картина. И все же — кто бы вас не информировал, он допустил ошибку. Человека, которого вы ищете, не существует.

— Давайте не будем спорить. Есть ли у вас ощущение надвигающейся опасности?

— Не могу понять… — Тризель умолкла.

— Ну что?

— Очень смутное.

— От кого она исходит?

— Я… не знаю! — И девушка закусила губу. — Я не могу сказать даже приблизительно.

Стивенс беспомощно посмотрел на Мистру, которая в ответ покачала головой.

— Я не знаю, о чем вы говорите. Но у меня всегда возникает такое же ощущение, когда Тризель с кем-то мысленно общается.

Стивенс молчал. Тризель, оказывается, намного лучше, чем он полагал, умела читать мысли. Но кто-то на протяжении многих лет дурачил ее, приобретя, в конце концов, отличную сноровку скрывать свои мысли. Стивенс снова посмотрел на девушку, она покачала головой и ответила на его размышление:

— Многие здесь пытались делать это. Они часами разговаривали со мной, используя то один, то другой метод сокрытия мыслей. Иногда мне казалось, что они в этом преуспевают, но точно я не знала никогда.

Стивенс кивнул.

— А кто именно пытался скрывать свои мысли?

Девушка вздохнула.

— Я вижу, вы меня не поняли. По сути, все они. Даже вам удалось скрыть от меня в ту ночь важную информацию.

В этот момент Пили, сидевший в дальнем углу комнаты, встал.

— Вот что, друзья мои, мне нужно сейчас уйти, чтобы начать поиски настоящего убийцы и оправдать себя. Я возьмусь за это дело сам.

Стивенс в один момент оказался в центре комнаты.

— Сядьте, мистер Пили, — вежливо предложил он. — Мне нужно еще кое-что сообщить. Относительно вас.

Повернувшись лицом к группе, Стивенс рассказал о своих предположениях относительно того, почему на должность управляющего Грэнд Хаузом были выбраны Фрэнк Хаулэнд и он сам.

— Я могу с уверенностью сказать что, выйдя отсюда, мистер Пили немедленно превратится во Фрэнка Хаулэнда, — закончил он.

Стивенс обвел взглядом слушающих и понял, что его удар не достиг цели.

Таннахил насмешливо обратился к Пили:

— Снова взялись за свои старые штучки?

— Уолтер, вы неисправимы, — добавил судья Портер.

— Мы с мистером Хаулэндом, — снова пошел в атаку Стивенс, — разработали план разоблачить членов вашей группы, использующих в своих преступных целях маски, с помощью которых можно выступать от имени других людей. Мы полагали, что многие перестанут считаться именитыми гражданами города, когда их выведут на чистую воду.

Судья Портер покачал головой:

— Не очень умно. А ты, Уолтер, меня просто удивляешь.

Стивенс был поражен. Эти люди за долгие столетия жизни стали поистине невозмутимыми. Их уже не могла по-настоящему взволновать даже попытка одного из членов их сообщества захватить Грэнд Хауз.

— Что ж, — не сдавался Стивенс, — кажется, пора начинать последний акт драмы. Должен сказать, что планы мистера Пили все же были расстроены. Представьте себе: он убивает Джона Форда, потом пишет письмо Хаулэнду, потом его видит Дженкинс, которого мистер Пили тоже решается убить. При этом он использует игольный луч, который вряд ли вступил бы в дело, если бы не чрезвычайные обстоятельства. И в самом конце он допускает роковую ошибку.

— Я ухожу, — сказал Пили. — Не люблю мелодрам.

— Прежде чем вы уйдете, — ответил Стивенс, — снимите-ка маску!

Вытащив из кармана свой пистолет, адвокат нацелил его на Пили. Появление оружия не смутило присутствующих. Однако их встревожила последняя фраза, сказанная Стивенсом. Несколько человек вскочили со своих мест. Таннахил впился взглядом в того, кого все присутствующие считали Уолтером Пили, и воскликнул:

— Маска?!

Стивенс подождал, пока снова воцарится молчание, потом повторил:

— Снимите ее, мой друг. Вы действовали в целях самозащиты. Обещаю вам, что, независимо от того, понравится это присутствующим или нет, вы уйдете отсюда целым и невредимым. Пусть кто-нибудь поможет ему, — обратился он к окружающим. — Должен же быть какой-то быстрый способ снять маску.

Вперед выступила Тризель. В руках она держала флакон бесцветной жидкости.

— Протяните руки, — предложила она человеку в маске.

Тот пожал плечами и протянул ей руки ладонями вверх, позволив налить на них несколько капель жидкости. Его руки поднялись, потом — опустились.

Перед собравшимися предстал Фрэнк Хаулэнд.

Нахмурившись, он сказал:

— Что ж, мне нужно было быть осторожным, когда я начал играть против вас. Я действительно убил Пили, — но исключительно в целях самообороны. Что же касается других убийств, я к ним не имею никакого отношения.

Стивенс пристально смотрел на него.

— Хаулэнд, — начал он, — что вы знаете о деятельности… этих людей?

Хаулэнд выглядел озадаченным.

— Но ты же сам рассказал мне о них… Впрочем, теперь это не имеет значения.

Стивенс обвел взглядом комнату. Таннахил довольно безразлично наблюдал за ними, судья Портер о чем-то размышлял, Мистра и Тризель тихо шептались. Адвокат понял, что группа не видит в Хаулэнде угрозы.

Но Стивенс не успокаивался.

— Хаулэнд, откуда у вас маска Пили?

Все с интересом уставились на окружного прокурора, ожидая его объяснений.

— Мне ее прислали по почте. — На лбу у него выступили капельки пота.

— В сопроводительном письме объяснялось, как ею пользоваться, напоминалось, что моя карьера находится в опасности и предлагалось воспользоваться способностью имитировать голоса. В противном случае, указывал автор письма, в полицию сообщат, где похоронен Пили.

— А как вы должны были объяснить, почему используете маску, если вас разоблачат?

— Из-за денег. Хотя, честно говоря, я вообще не должен был допускать разоблачения. Но в крайнем случае мне оставалось бы только сказать правду.

Стивенс изучал выражение лица окружного прокурора. Он не сомневался в том, что Хаулэнд говорит правду, но ему трудно представить, что тот мог попасть в такую ситуацию. Может, его просто одурманили чем-то, заставив поверить в то, что он убил Пили? На этот вопрос придется дать ответ позже.

Стивенс проводил Хаулэнда до входной двери и на прощание сказал:

— Увидимся и обсудим все это завтра.

Окружной прокурор кивнул. На лице его появились красные пятна.

— Боже мой, — взволнованно проговорил он. — Не верится, что ухожу отсюда живым.

Стивенс не ответил. Его занимала уже другая мысль, мысль о серьезной опасности. Он поинтересовался у Хаулэнда:

— Где ты разместил полицейских?

— Что? Думаешь, я такой дурак, что втяну во все это полицию?

Огромным усилием воли Стивенс подавил волнение. В его мозгу быстро пронеслась картина вызова наряда полиции. Нет, они не успеют: слишком много времени уйдет на разъяснения.

Он увидел, как Хаулэнд спускается вниз по ступенькам. Быстро пройдя через холл, Стивенс оказался на одной из террас дома. Он тихо свистнул и принялся ждать.

Из темноты появилась фигура Ригза. Он сунул в руку Стивенса записку и исчез. Развернув записку, адвокат всматривался в нее в свете ближайшего освещенного окна.

— Все решено, — прошептал он.

Стивенс скомкал записку, сунул ее в карман и вернулся в гостиную.

В это время человек небольшого роста, сняв с себя маску лица Ригза, легко проник в дом через одну из многочисленных дверей, ведущих на террасу.

22

Пока Стивенса не было, к присутствующим присоединилось еще несколько человек. Все общество теперь находилось в гостиной с дубовыми панелями, из которой на террасу выходили стройным рядом французские двери. Все они, кроме одной, были закрыты.

Стивенс насчитал в комнате двенадцать мужчин, не считая его самого, и шесть женщин. Все они выжидающе смотрели на него. Не обращая на них внимания, адвокат направился туда, где стояла телепатка. Девушка покачала головой и сказала:

— Угроза как будто увеличилась десять минут назад, но сейчас снова исчезла. То, чего вы опасаетесь, я понимаю уже более отчетливо, но не до конца.

Стивенс посмотрел на Мистру:

— Сколько людей сейчас находится в Грэнд Хаузе?

— Кого не хватает?

— Ты говорила, что в городе находится сорок один человек?

— Я имела в виду еще и Пили, — просто ответила женщина.

— И они все здесь в данную минуту?

Ответила Стивенсу Тризель:

— Нет, двадцать минут назад Тезла вышел, чтобы посмотреть, все ли вокруг спокойно.

«Итак, в комнате находится восемнадцать бессмертных», — подумал Стивенс. Он внимательно рассмотрел каждого. Несмотря на свои дорогие одежды, мужчины не производили внушительного впечатления. Судьба не слишком позаботилась о том, чтобы наделить этих избранников впечатляющей внешностью. Женщины же, наоборот, были красивы все без исключения — этим и объяснялось то, почему выбрали именно их.

После реплики телепатки насчет маленького индейца, прозвучавшей достаточно громко, чтобы ее услышали все, присутствующие зашевелились и зашушукались друг с другом. Стивенс выждал, пока они немного успокоились, и громко сказал:

— Я просматривал пленку, на которой были отсняты Пили и еще один человек, телосложения Тезлы, но лицо у него было совсем другое. — Не сдержавшись, Стивенс вскричал: — Чертовы маски! Благодаря им, любой может стать тем, кем захочет! Я дважды видел Тезлу. Это был он или маска?

— Маска! — ответил Таннахил.

Стивенс громко выругался, потом спросил:

— Он действительно индеец?

— Да.

Стало абсолютно тихо, но через мгновение тишину прервал вопрос Таннахила:

— Где вы видели фильм, о котором говорите?

— Этому фильму около двух тысяч лет, — ответил Стивенс, одновременно отвечая и не отвечая на вопрос.

— Обыщите все подступы к дому! Проверьте каждую дверь! Приведите его сюда, если он где-то здесь! Мы немедленно все выясним! — начал отдавать приказы Таннахил.

— Подождите!

Голос Стивенса прозвучал так неожиданно резко, что все, бросившиеся к дверям, сразу же остановились и повернулись к нему. В это решающее мгновение в хозяине Грэнд Хауза вскипела кровь его предков. Губы Таннахила растянулись в злобной ухмылке, а глаза сузились в щелки. Эти глаза Танекилы Отважного бурили Стивенса испепеляющим взглядом.

— Что это значит, что ты здесь распоряжаешься? — осведомился он умышленно тихим голосом.

— Открытие любой из этих дверей послужит сигналом для моего партнера начать забрасывать мраморные стены дома элементом сто шестьдесят седьмым.

— Остановившись на мгновение, Стивенс быстро продолжил: — Причин для того, чтобы бить тревогу, — нет, если мы правильно идентифицировали нужного нам человека. Я предлагаю обращаться с ним…

— Мы сами знаем, как с ним обращаться, — прервал адвоката Таннахил. — Согласно нашей традиции.

— Вы будете вести себя с ним так, как я скажу, — заявил Стивенс. — Должен также сообщить вам, мистер Таннахил, что ваше безраздельное царствование здесь подошло к концу. В моем дипломате более пятидесяти экземпляров документа, который вы подпишите, и согласно которому дом перейдет в собственность группы. Группа образует совет директоров новой компании. Ваше имя стоит в этом списке первым, я включил в него и свое имя. Вам лучше начать побыстрее подписывать. Я не позову сюда своего человека до тех пор, пока каждый член группы не получит подписанного документа. Вытащите же кто-нибудь бумаги!

Распоряжение Стивенса выполнила Мистра, достав бумаги и разложив их на столе перед Таннахилом, который сердито смотрел на них и уже собирался что-то сказать, но адвокат упредил его:

— Быстрее же! Спросите вашу телепатку, правду ли я говорю. У меня действительно есть элемент сто шестьдесят седьмой, а возле дома находится мой человек, который в случае необходимости выполнит мое распоряжение.

— Тризель! — позвала Мистра. — Это правда?

— Да.

Таннахил криво усмехнулся:

— Почему же ты нас не предупредила?

— Потому что он пришел с добрыми намерениями, — тихо ответила девушка. — И неужели вы думаете, что я помешала бы ему искать среди нас человека, который…

Стивенс прервал ее.

— Мы должны разумно разобраться с Тезлой. Помните, что на протяжении сотен лет у него сложилась непоколебимая убежденность в том, что как первый из ставших бессмертными он вправе претендовать на роль правителя. Сейчас он уже играет в открытую. Мы сможем одолеть его лишь в том случае, если сумеем избавиться от подозрительности и вражды, царящих в рядах группы. Таннахил, подписывайте! Не забывайте, что нам еще нужно найти Тезлу. Мы обязаны убедить его не совершать безрассудств.

На этот раз правитель Грэнд Хауза не сопротивлялся. Он схватил ручку и начал нацарапывать на бумагах свою подпись.

Стивенс вручал по экземпляру членам группы. Когда было подписано уже десять документов, когда один из них уже лег в его собственный нагрудный карман, — только тогда Стивенс пошел звать Ригза. Когда маленький детектив вошел, все в ожидании взглянули на него и Стивенса.

— Что ж, сэр, — начал Ригз. — Вижу, что план нам удается. Что-нибудь еще?

— Отдай мне капсулу.

Ригз протянул капсулу Стивенсу, который сразу же пошел к Мистре и отдал ее ей.

— Тезла в состоянии достать этот элемент из ваших секретных лабораторий, — предупредил адвокат. — Насколько я понимаю разработанный им план, его единственной целью является убедить меня взойти на корабль…

— Корабль? — переспросила Мистра.

Стивенс запнулся, но тут же решил, что теперь, когда документы подписаны, он может рассказать им о корабле, который прилетел со звезд две тысячи лет назад.

— …взойти на корабль, чтобы посмотреть, работает ли до сих пор мозг робосистемы.

— Мозг робосистемы? Элисон, о чем ты говоришь?

— И если он работает, — продолжал Стивенс, — Тезла уничтожит дом, потому что только после этого мозг вступит с ним в контакт. У него не будет другого выхода…

Стивенс вдруг увидел, что рядом с ним стоит Тризель.

— А кто этот маленький человечек, который вошел в гостиную, а сейчас вышел?

— Не волнуйся по поводу Ригза, — ответил он, — если кто и безвреден для нас, так это…

Адвокат внезапно замолчал, пораженный возникшей у него мыслью. Он вспомнил, что Таннахил нашел детектива случайно в телефонной книге Лос-Анджелеса. Стивенс тут же спросил у Тризель:

— Какие мысли от него исходят?

— Мысли его спокойны, хотя есть небольшое волнение. И если он скрывает свою решимость разрушить Грэнд Хауз, то делает это замечательно.

Стивенс подошел к Таннахилу, который тут же заговорил:

— Я не очень отчетливо помню тот период времени. Помню только, что мы вместе сидели в баре и он предложил мне чего-то выпить…

— Но после этого вы первым позвонили ему?

— Позвонил ему? Нет, конечно, нет.

Стивенс огляделся по сторонам. Ригза в поле зрения не было.

Стивенс выбежал из комнаты и увидел, что и в холле Ригза нет. Он бросился к ступенькам, которые вели в подвал. Бесшумно спустившись, Стивенс оказался у стеклянной двери, через которую увидел Ригза, поднимавшего крышку одного из дисплей-устройств. Опустив руку в карман, адвокат нащупал маленькую трубочку, которую унес с корабля-робота. Сжав ее в руках, он смело открыл дверь и шагнул в сторону Ригза.

Тот поспешно обернулся.

— Я как раз рассматривал этот образец ацтекского искусства. Замечательно выполнено, — сказал он.

— Ригз-Тезла, ты еще можешь спасти свою жизнь. Ты проиграл. Сдавайся!

Наступило долгое молчание. Потом человечек посмотрел Стивенсу прямо в глаза и проговорил:

— Мы с тобой можем получить возможность править миром.

— Но не без Грэнд Хауза. Закрывай крышку!

— Нам не нужен дом — разве ты не понимаешь? У нас есть корабль. Мы возьмем с него все, что нам необходимо. Если никто не будет стоять на нашем пути, он…

Из-под приподнятой крышки появилось голубоватое сияние.

— Закрой ее немедленно, закрой элемент! — закричал Стивенс.

— Это будет стоить мне только руки. Слушай!

— Твоя рука или твоя жизнь! Быстрее! У меня здесь элемент двести двадцать первый, которому в мире нет аналогов. При соединении с твоим сто шестьдесят седьмым…

Его палец нащупал на трубочке «сброс» элемента как раз в тот момент, когда в руках Тезлы сверкнул игольный луч. Швырнув свое оружие в маленького индейца, Стивенс пригнулся и изо всех сил бросился назад, в сторону ступенек. Комната позади него задрожала, лестницу начал окутывать голубой дым.

— …Согласны ли вы, Мистра Ланет, взять в законные супруги этого человека?

— Да, — решительно прозвучало в ответ.

Позже, у себя в машине она сказала Стивенсу:

— Я ужасно волновалась. Я ведь в первый раз вышла замуж. Понимаешь?

Стивенс не ответил. Он думал о корабле, который столько веков был похоронен под стенами дома и который очень скоро отправится домой, к звездам. Стивенсу очень хотелось полететь на нем вместе с Мистрой.

— Лично я, — внезапно услышал он, очнувшись от раздумий, — хочу девочку. Конечно, мальчики — это тоже неплохо, но…

Стивенс вздохнул: ох уж эти женщины с их вечным стремлением иметь семью и детей! Перед ними с Мистрой может открыться целый мир, если они полетят с роботами, но она, по-видимому, меньше всего стремится к этому.

Когда они приехали к Стивенсу домой, он внес внутрь чемоданы жены и уже открыл было рот, чтобы поговорить с ней о космическом путешествии, как… снова закрыл его. Мечта Стивенса о звездных просторах утонула в нежности ее взгляда. В зелени глаз женщины для него было заключено больше миров, чем существовало во Вселенной.

Когда они были в постели и их тела слились, Стивенс спросил:

— Откуда ты знаешь, что сможешь родить ребенка?

— Я это чувствую. И знаешь, почему я выбрала для свадьбы именно сегодняшний день? — улыбнулась Мистра. — У меня начинается благоприятный для беременности период. У меня за века накопилось столько сил для материнства, что мне кажется, я могу родить целую дюжину детей. Может быть, — с надеждой добавила она, — для начала я рожу сразу пятерых — и всех девочек.

— Трех девочек и двух мальчиков, — возразил он, снова найдя ее губы.

Их желание могло поспорить с их бессмертием, и он знал, что всегда будет ждать мгновения, которое они переживали сейчас.