Глава 1

Камнем упав из темноты на нижнюю палубу, огромная птица пронеслась над субмариной с носа до кормы всего в десяти ярдах от бортового клюза. Она была гигантских размеров, и Кенлон, заметивший непонятное движение на фоне облачного неба, обернулся, успев раз — глядеть, как она отворачивает в сторону и быстро исчезает во мраке.

Кенлон недоуменно взглянул на рулевого Рейхерта, но тот, казалось, не обратил внимания на пролетевшую странную птицу, занятый электроштурвалом. Кенлон снова посмотрел в ту сторону, куда улетела птица.

— Не туда летишь, пташка, — пробурчал он под нос. — Если хочешь жить, не стоит мчаться прямиком в Токио. Факт… — Он замолчал, нахмурившись. «Странно, — подумал он. — Странно!» — и достал ларингофон из водонепроницаемого ящичка.

— Теддерс на связи, — раздался голос лейтенанта Теддерса.

— Это я, — отозвался Кенлон. — Никак не могу сообразить, далеко ли от нас земля.

— Сэр, вы лишили меня сна, — негодующе бросил Теддерс.

— Первого спокойного сна за неделю!

Кенлон усмехнулся. Среди экипажа давно и неизменно разыгрывалась лотерея, которую должен выиграть тот, кто первым застукает Теддерса спящим на дежурстве. Никто и никогда не видел его дремлющим на вахте — третий офицер «Морского Змея» обладал удивительной способностью просыпаться за несколько секунд до вызова.

— В ответ на ваш запрос, мистер Кенлон, — закончив причитать, проворчал Теддерс, — могу сообщить: Тихий океан наибольший в обоих земных полушариях, и боевой корабль военно-морских сил Соединенных Штатов, вышедший с базы в дальний поход, находится сейчас в двух тысячах миль от ближайшего атолла. Поражает воображение, не правда ли? Возможно, я немного и преувеличиваю…

— Поразите меня и дальше, — подбодрил его Кенлон, — а заодно освежите свои и мои познания. Напомните, какие крупные птицы в состоянии одолеть двадцать четыре сотни морских миль?

— Я.., ну.., альбатрос… — Теддерс запнулся.

— Дальше, дальше, — подстегнул его Кенлон.

— Послушайте, — раздраженно отозвался Теддерс, — мы знакомы с начала Корейской войны, и вам отлично известно, что я мог бы уютно сидеть в кресле «Каррузерс, Каррузерс, Тэйт и Каррузерс» — фирмы отнюдь не орнитологической. Никто не в состоянии дать мне разумное объяснение, почему я после окончания войны решил остаться на службе и провести жизнь в механической канализационной трубе под морем, выслушивая идиотские…

— Альбатрос… — задумчиво повторил Кенлон. — Пташка с размахом крыльев в двенадцать — четырнадцать футов?

— Вот именно.

— С длинным сильным клювом, загибающимся на конце крючком?

— Надо же!

— С четырнадцатью перьями в хвосте и очень узкими крыльями?

— Вы случайно не перегрелись?

— Это не он, — объявил Кенлон. — Я видел: размах крыльев футов восемнадцать, да и сами крылья широкие…

— Может быть, патриарх альбатросов?

— ., без клюва и вообще без хвостового оперения, — продолжал Кенлон, — и тело кажется невероятно большим даже для таких крыльев. Вопрос: дорастают ли летучие мыши до размеров самолета?

— Вопрос, — подхватил Теддерс, — сходят ли пер — вые офицеры с ума от того, что каждую ночь проводят на палубе, или от того, что много времени проводят под палубой с тайным запасом виски?

Никогда не пивший Кенлон нахмурился, понимая, что не стоит обижаться, так как сам начал эту сцену, но сказал резко:

— Я продолжу наблюдения, мистер Теддерс, но на сей раз в бинокль.

Прервав связь, он поднял бинокль и стал вглядываться в ночное небо. В той его стороне, где исчезла птица, облака сгустились, но на юго-западе, где за белыми полосами плыла луна, проглядывали клочки темного неба с мерцающими звездами. Кенлон подумал, что там, на высоте, ветер, должно быть, ужасный. Потом луна вдруг вплыла в одно из темно — синих окон и ее свет заструился из быстро расширяющегося отверстия. Проникшие через этот увеличивающийся туннель белые лучи ночного светила омыли субмарину и зажгли в бурлящем темном море дорожку света.

Какая-то тень промелькнула по лику луны. Отвернувшийся было Кенлон снова взглянул вверх и, задохнувшись, сжал руками поручень.

На фоне луны четко вырисовывалась фигура чело — века с крыльями. Крылья были развернуты лишь частично и не двигались. Человек парил — темный силуэт в неба Возможно, он смотрел вниз на Кенлона.

На одно долгое мгновение эта картина словно застыла в ночи, затем ноги существа раздвинулись, и тело потеряло человеческие очертания. Огромная птица выскользнула из лунного света во всеокутывающую темноту.

Шли минуты. Длинный корабль плыл, свистя турбинами — чудовище, устремленное в темное море. Атомная сила вращала турбины, толкая субмарину вперед.

Из люка высунулась голова.

— Разрешите подняться, мистер Кенлон? — спросил Теддерс.

Кенлон кивнул.

— В чем дело?

— Я тут думал, — начал Теддерс, — о птицах с восемнадцатифутовыми крыльями и офицере по имени Уильям Кенлон, славящемся тем, что скоропалительные решения так же далеки от него, как оценки профанов, считающих, что «Морской Змей» длиной в милю. И еще я подумал, неужели парень по имени Теддерс не в состоянии понять, когда разговор серьезен, а когда Нет. — Он помолчал. — Вы действительно видели эту птицу, сэр?

Это было извинение, означавшее, что слова Кенлона в конце разговора выдали его раздражение.

Кенлон колебался, подбирая в уме слова, которыми мог бы описать свое последнее видение, и чуть покачал головой.

— Слишком темно, — сказал он, наконец. — Я не знаю наверняка, но все же у меня сложилось такое впечатление, — Я полный профан в воздухоплавании, — заметил Теддерс.

— Правда, я чуть было не поступил в ВВС… «Чуть» означает, что меня завернули из — за плоскостопия. Но может быть, это действительно был маленький тихоходный самолет? Многим, наверное, интересно, что мы тут делаем.

Кенлон ответил не сразу. И не потому, что Теддерс убедил его. Кенлон напряженно спрашивал себя: «Что я видел? Неужели человекоподобную птицу с восемнадцатифутовыми крыльями?» Мысль была совершенно дикой, и Кенлон лишь мельком подумал о трудностях создания такого летающего механизма.

Он вышел из краткой задумчивости, решив сказать по возможности меньше, и, усмехнувшись, глянул на Теддерса.

— Какой самолет доберется сюда? — недоверчиво заявил он. — Не говоря уж о том, что любой самолет засекли бы наши локаторы, но ничего подобного не про

— изошло. Видимо, только я один…

— Мистер Кенлон! — сказал вдруг Рейхерт. Кенлон оглянулся.

— Да? — бросил он.

— Вы посылали кого-нибудь на фордек, сэр?

— Что я?.. — не понял Кенлон.

Он обернулся, затем спрыгнул на палубу и рысцой помчался к сидевшему на носу силуэту. Где — то позади Теддерс выкрикивал в люк приглушенные команды.

Когда Кенлон приблизился, существо подняло лицо. Его огромные глаза сияли в темноте, как тусклые алмазы. Было слишком темно, чтобы различить черты лица или даже контуры тела.

Существо держалось за что — то вроде металлической жестянки из — под торта на фордеке «Морского Змея». Жестянка поблескивала, тускло отражая свет вновь выглянувшей из — за туч луны. А над ней возвышался человек с огромными крыльями.

Он не двигался. С каким-то отчаянием он вдавливал свой непонятный предмет в металл субмарины.

Кенлон перескочил через низкий поручень и, ухватившись для поддержки за флагшток, ударил пришельца.

Кулак погрузился в легкое, пушистое на ощупь тело, которое отпрянуло от удара, а затем рванулось вперед. Сильные руки схватили Кенлона и рванули через поручень на безопасную палубу.

Существо последовало за ним, колотя крыльями воз — дух. Вспыхнул прожектор.

Кенлон ни о чем не думал. Он дрался, боролся с этим человеческим телом, легким, но таким же сильным, как и он сам. Огромные крылья отчаянно били его по голове. Вдруг чужак вырвался.

В пробившемся лунном свете Кенлон успел рассмотреть худое, напряженное лицо с человеческими губами, чуть оскаленными, обнажающими белые зубы. По — том стройная тень взмыла над ним, замерев на какую-то долю секунды в луче прожектора. Затем, скорее, чем успел среагировать прожекторист, она отскочила в сторону и исчезла во мраке ночи.

За спиной Кенлона загрохотала пушка, посылая сна — ряды в темноту.

Глава 2

Дела складывались не лучшим образом. Похожий на тарелку предмет неколебимо прилепился к броне фордека.

Вспотев, Кенлон поднял взгляд на капитан-лейтенанта Джонса — Гордона, стоявшего на коленях возле флагштока ж державшего крепкими пальцами запястье Кенлона, пока тот работал левой рукой, стараясь ото — рвать непонятный предмет.

— Как по — вашему, сэр, — спросил Кенлон, дрожа от возбуждения, — паяльная лампа его не сожжет?

— И кто этим займется? — скучно осведомился командир. — А вдруг это бомба?

Невероятно, но Кенлон даже не подумал о бомбе. В возбуждении он забыл обо всех необходимых предосторожностях. Он почувствовал, что краснеет, и с ужасом уставился на странный предмет, сразу вспомнив, что он человек женатый, имеет сына и вовсе не собирается кончать жизнь самоубийством.

Эта мысль на долю секунды потрясла Кенлона, но он справился с собой и, взглянув в глаза Джонсу — Гордону, сказал с мягкой улыбкой:

— Я ведь уже здесь, сэр, и сделаю все необходимое. — Он обернулся и повысил голос:

— Рейхерт, принеси паяльную лампу и канатный подмоет. Возьми пару человек на подмогу. Быстро!

— Слушании, сэр.

— Оно явно непохоже на бомбу, — задумчиво произнес командир. С квадратной челюстью и теплыми си — ними глазами, он казался совсем молодым. — И кроме того, по-моему, оно слишком маленькое, чтобы причинить серьезное повреждение. Впрочем… Идите-ка сюда, мистер Кенлон. . Кенлон не успел ничего сообразить, как Джонс — Гордон рывком втянул его через поручень. Все произошло так быстро, что лишь тренировка моряка позволила Кенлону устоять на ногах.

— Хорошо, что я не лег спать, — неулыбчиво сказал командор. — Я бы не поверил, если бы не увидел собственными плазами, Билл, что это было?

— Человек с крыльями, как у птицы, — начал было Кенлон и сбился. Какие — то совсем не подходящие слова мелькали в голове, а в теле подсознательно росло напряжение. Он тихо повторил:

— Человек с крыльями, сэр… Мы, должно быть, рехнулись.

Искоса Кенлон поглядывал на банку из — под торна — «бомбу», оставленную непонятным существом, и его настойчиво преследовала мысль, что если во, всем этом и есть безумие, то только не у экипажа «Морского Змея».

— Возникает несколько вопросов, — снова заговорил Джонс-Гордон. — Откуда оно.., гм.., взялось? Что оно такое? Каковы его намерения? И где оно сейчас?

Вопросы так и остались без ответа, поскольку подошли Рейхерт с двумя помощниками, нагруженные всем необходимым. Кенлон, не медля, свесился за поручень.

— Между прочим, оно прозрачное, — лишь сейчас, в свете паяльной лампы, он заметил это, — и внутри напоминает причудливо собранную радиоустановку. Давайте-ка сюда Маккрая.

Командор не возражал. Пока они ждали, у Кенлона было время ощутить всю необычную жутковатость этой сцены на подводной лодке посреди Тихого океана. Прожектор выключили, и в темноте, нарушаемой только острожным светом фонариков исследователей непонятного предмета, субмарина казалась призраком. Она сбавила ход, и ветер, дававший возможность почувствовать движение, прекратился, стало жарко. А здесь, над бездной моря, казалось даже жарче, и, как всегда ночью, пространство вокруг выглядело безграничным и черным.

Здесь был один мир, а где — то вверху, в облачном небе — другой, где непонятное существо летело сейчас к кораблю, из которого, видимо, и появилось. «Хотя, — подумал Кенлон, — возможно, никакого корабля и нет».

Он вздохнул.

— Командор, вам не кажется, что у этого существа просто нет иного способа достичь земли, кроме как на нашей субмарине?

Странно, но он не сомневался в одном — крылатый вернется.

Маккрай осторожно склонился возле Кенлона к «жестянке из — под торта». Невысокий, коренастый, он повернулся к старшему офицеру и тихонько проворчал:

— Если бы мать видела сейчас своего сыночка. Как смело я стою перед неизвестной опасностью… Так, держите фонарик под углом, мистер Кенлон. Посмотрю с этой стороны.

Кенлон молча повиновался.

— Определенно не бомба, — пробормотал Маккрай. — Электроника… Олл райт, аккумуляторная пластина… Гм, вот эти соединения не вызывают у меня никаких ощущений… Во! — прервал он сам себя.

— Что? — быстро спросил Кенлон.

— Да маленькая трубка висит в пустоте. Ни с чем не соединена. Посмотрите, мистер Кенлон, не спятил ли я? Вот тут, справа, то есть, извините, от вас — слева.

Кенлон наклонился, но прежде чем успел хорошенько все рассмотреть, их резко окликнул капитан — лейтенант:

— Мистер Маккрай, а нельзя ли это использовать Как маяк, чтобы нас могла засечь вражеская субмарина?

На первый взгляд это был дурацкий вопрос. Но прозвучал он совсем не глупо, и Кенлон понимал это.

Кое — кто из команды видел существо мельком и на расстоянии. Но он — то дрался с ним, он чувствовал нежную пушистую шкуру, огромные живые крылья били его по голове, он держал в руках сильное, но легкое тело крылатого весом не более тридцати пяти фунтов.

А они уже начинали искать какое-нибудь разумное объяснение, что-нибудь, что можно подогнать под сей невообразимый факт. Вроде того, что такое существо могло жить 10 000 лет назад, или его создали для военных нужд сейчас, когда народы с подозрением относятся друг к другу.

Но за всю свою недолгую жизнь Кенлон не встречал ничего подобного и не мог объяснить, что это такое.

Он услышал, как Маккрай сказал:

— Здесь нет никакого источника питания, сэр. Ни батарей, ни чего — либо подобного. Я вообще не понимаю, как это можно использовать.

Командор принял решение.

— Хорошо. Мистер Маккрай, возвращайтесь вниз. Мистер Кенлон, я хочу поговорить с вами. Пали, — обратился он к одному из помощников Рейхерта, — зажигайте лампу и постарайтесь оторвать эту штуку от палубы, только смотрите, не уроните в море. Мэнсон, держите Пали за руку.

Оба матроса принялись за дело.

Когда они остались одни на судовом мостике, командир хмуро сказал:

— Для чего ему нужно было задерживаться, да еще драться с вами несколько минут?

На этот вопрос у Кенлона не было ответа.

— По моему, он хотел выиграть время, сэр, — отозвался он.

— Для чего?

—  — Он хотел закрепить.., э — э.., ну.., эту штуку на фордеке. Нужно было время для спайки, или как это там называется.

Командор усмехнулся.

— Звучит вполне правдоподобно, — согласился он, — только слишком уж рискованно. Хотя, — добавил он, подумав, — нам все равно не удалось его схватить.

Воспользовавшись темнотой, Кенлон внимательно посмотрел на Джонса — Гордона. Он всегда считал капитана сверхделовым человеком, а как морской офицер он был просто эталоном. И сейчас та мысль о дурацком вопросе командира растворилась в осознании того факта, что капитан — лейтенант находится в страшном напряжении, терзаясь мыслью, как обеспечить безопасность корабля. В сложившихся обстоятельствах от него всего-навсего требовалось предугадать, не приведет ли происходящее к катастрофе.

— Если у вас есть какие-нибудь предположения, — продолжал Джонс — Гордон,

— то выкладывайте. Кенлон пожал плечами.

— В первую очередь, надо оторвать эту штуку от палубы. Провозимся, наверное, всю ночь. И нам сильно повезет, если удастся поймать того крылатого. В противном случае, — он поджал губы, — нам лучше и не докладывать о случившемся.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, лейтенант, — сухо прозвучал в ночи голос командора. — Я… — Он за — молчал. — Что, Мэнсон?

— Пали просит передать, сэр, что паяльная лампа не берет эту хреновину, и даже не размягчает металл вокруг. Он хочет узнать, что делать дальше.

«Вопрос вопросов», — подумал Кенлон.

Ночь близилась к концу. «Морской Змей» вновь набрал крейсерскую скорость. Тихо рокотали турбины, шипела вода. Кенлон озабоченно всматривался в просветы между тучами, откуда проглядывала луна.

Но облака нависали плотной, темной массой, иной раз до того ослабляя видимость, что почти невозможно было разглядеть Рейхерта, стоявшего в пяти футах — только его силуэт. И если кто-то ходил по палубе…

Кенлон вздохнул. Желания зажечь прожектор у него было не больше, чем у Командора, но лишь это дало бы возможность видеть всю палубу субмарины.

— Мистер Кенлон?

Кенлон вздрогнул. Он не расслышал, как капитан поднялся из люка. Он отдал честь.

— Да, сэр?

Джонс — Гордон подошел к поручням и стал рядом.

— Я думал над вашими словами, Билл, как сорвать эту штуку со шкуры нашего «Змея». Кенлон молчал.

— Первейшая задача каждого из нас — привести корабль на базу. А сейчас случилось беспрецедентное — человек летает на крыльях.

Кенлон сам уже битый час обдумывал все это, так и не рискнув сделать вывод. Он промолчал, но почувствовал, что его уважение к капитан — лейтенанту еще больше возросло — не каждый может сохранить самообладание в такой ситуации.

— Билл, — продолжал его собеседник, — стоит ли нам по прибытии на базу давать письменные показания под присягой обо всем случившемся? Конечно, нам поверят. Четверо высших офицеров новой субмарины, гордости нашего флота, не могут свихнуться одновременно.

— Отлично, сэр, предположим, мы возвращаемся с этой жестянкой на носу и наш рассказ принимают за чистую правду. Знаете, что произойдет потом? — Кенлон обдумывал и это в течение всего последнего часа. — Ученые распнут вас, капитан, нашпигуют ядовитыми репликами, считая задубелым моряком без воображения, обычным солдафоном, привыкшим к повиновению, за то, что мы ушли, не исследовав феномен до конца. Хотя командование, разумеется, встанет на вашу защиту и объявит, что вы действовали абсолютно правильно, заботясь в первую очередь о безопасности корабля. Время от времени загадка крылатого человека будет будоражить газеты, особенно воскресные приложения, где действия капитан — лейтенанта Джонса — Гордона будут находить предосудительными. И скорее всего, при присвоении очередного чина вас пропустят, сэр, подсознательно придерживаясь мнения, что вы не справились с непредвиденной ситуацией.

— Ваши мысли в точности отражают мои, — мрачно произнес Джонс — Гордон. — Кенлон, мы должны поймать это существо. Откровенно говоря, я не знаю, как это сделать и насколько оно может оказаться опасным. Я уже отдал приказ — парни вытащат наверх нечто вроде сетей…

Громкий крик донесся с кормы, раздался выстрел, потом начавшее уже сереть небо над боевой рубкой заслонили огромные крылья, поднимая довольно сильный ветер. Рейхерт дико завопил, но его перекрыл рев командора:

— Огонь! Но в следующее мгновение крылатый был у них в руках, хотя никто не назвал бы его поимку по — бедой. Он просто сел среди них, и люди тут же набросились на него. Кенлон завернул за спину одну несопротивляющуюся руку и поймал крыло, думая только о том, чтобы не дать крылатому вновь подняться в воздух.

Но тот даже и не пытался. В следующую минуту люди с сетями гурьбой вывалились из люка и вмиг опутали непонятное существо. Понадобилась еще минута, чтобы втащить пленника в люк, и затем…

Кенлон в одиночестве стоял рядом с Рейхертом. Не — много придя в себя, он крикнул вниз на палубу:

— Что произошло, Джонстон? Почему стреляли?

— Я увидел, как он прицепился к корме, сэр.

— Что?!

— Не знаю, сколько он там проторчал, сэр.

Пытаясь взять себя в руки, Кенлон сбежал на па — лубу. Его фонарь вспыхнул. Это было то, чего он опасался. К корме была прикреплена точная копия жестянки на носу.

Глава 3

Позвонив по телефону, Кенлон попросил Теддерса вызвать командора. Через минуту в трубке раздался голос Джонса — Гордона. Кенлон рассказал о находке и за — кончил со всем спокойствием, с каким еще мог держаться, невзирая на расходившиеся нервы:

— Очевидно, сэр, он закончил свои дела, а затем, поскольку на две тысячи миль вокруг нет земли, сдался нам.

Ненадолго воцарилось молчание.

— Я посылаю наверх Теддерса, мистер Кенлон, — сказал, наконец, капитан — лейтенант. — А вы спускайтесь сюда. Возможно, ваше знание языков поможет разобраться, чего хочет наш крылатый приятель.

Внизу Кенлон увидел ошеломительную сцену. Человек — птица был освобожден от пут и уже успел пригладить взъерошенные перья. Он стоял у комплекса перекрестного огня торпедного отсека лицом к своим захватчикам. При взгляде на него Кенлон забыл обо всем. Видимо, на все его предыдущие размышления повлияла ночь, раз он убедил себя, что успел привыкнуть к происходящему.

Но здесь, в ярком свете ламп, невероятность и невозможность случившегося казалась еще более отчетливой. Огромным усилием воли он взял себя в руки.

Ростом существо было ниже, чем ему показалось на палубе — не выше пяти футов. Грудь его выглядела обезображенной — узкая, выдающаяся вперед, как у птицы. Но в основном тело ничем не отличалось от обыкновенного человеческого.

Как Кенлон ни старался, ему не удалось разобрать, где крылья сливаются с телом. Сами крылья были немногим больше восьми футов каждое и, свернутые сейчас вдвое, выступали всего фута на два над головой существа. Они были серые с красно — синими прожилками. Серовато — белое тело покрывал пушистый наряд, а на белом, выглядевшем очень чутким и восприимчивым лице мерцали огромные глаза.

Кенлон с трудом заставил себя перестать пялиться и рывком повернулся к капитан — лейтенанту.

— Сэр, как быть с теми двумя жестянками?

— Я приказал сбить их снарядами, — кратко ответил капитан. — Скоро услышим выстрелы.

Кенлон было задумался, совершенно не удовлетворенный словами командора, но тут до него дошло, что Джонс — Гордон продолжает говорить:

— ., мы уже испробовали семь языков и все впустую.

Кенлону не нужно было спрашивать, какие семь языков они испробовали, пока он был наверху. Джонс — Гордон, хотя и слабо, владел французским и немецким, а среди команды имелось пять натурализованных иностранцев: грек, поляк, датчанин, русский и испанец.

Стало быть, немецкий и французский Кенлона от — падали сразу. Оставались японский, кантонский диалект китайского, итальянский и арабский.

Кенлон начал с японского, как всегда, запинаясь и мекая. Ответ на его усилия последовал сразу и поразил его. Он прозвучал плавно и музыкально, чисто и четко артикулированный высоким мелодичным тенором.

Кенлон не стал тратить время на остальные языки: ни один из них явно не подходил к языку крылатого. Вместо этого он достал блокнот и, ломая карандаши и разрывая бумагу, быстро набросал грубое изображение субмарины, затем пририсовал в нужных местах две жестянки и указал на них стрелками.

Крылатый взял у него блокнот, взглянул на рисунок и кивнул с едва заметной усмешкой. В его усмешке было заметно какое — то волнение, и это встревожило Кенлона больше, чем все уже случившееся. Ему вдруг показалось, что крылатый издевается над ними, и он ничего не мог с этим поделать.

Но такое впечатление длилось не больше секунды — крылатый потянулся к карандашу. Кенлон отдал карандаш и смотрел, как тот быстро и искусно чертит на бумаге.

Когда он закончил, Джонс — Гордон взял блокнот, посмотрел и, нахмурясь, показал его Кенлону. Теперь на листе бумаги были изображены две субмарины, причем вторая, нарисованная крылатым, была намного лучше схематичного наброска Кенлона.

И вопреки почти абсолютному сходству, Кенлона упорно терзала мысль, что их уведомляют о находящейся поблизости второй подводной лодке.

Лишь через некоторое время он обратил внимание, что открытый на его наброске люк закрыт на рисунке крылатого.

— Сэр, — Кенлон чуть не задохнулся от удивления, — по — моему, он хочет, чтобы мы задраились.

Крылатый опять потянулся за блокнотом. Шкипер осторожно отдал его, и существо тут же принялось быстро орудовать карандашом. Теперь всякий намек на улыбку исчез с его гонких, резких черт лица — оно стало сосредоточенным, напряженным и, закончив, он так быстро протянул блокнот командору, что со стороны могло показаться:, будто он швырнул его.

Теперь рисунок изображал срочное погружение субмарины. Офицеры недоуменно посмотрела друг на друга.

— Я думаю, сэр, мне лучше подняться на палубу и помочь Теддерсу, — неуверенно проговорил Кенлон.

Джонс — Гордон не возражал, И Кенлон был уже у двери, когда ему в лицо полыхнула вспышка света. В лицо, хотя перед ним был сплошной металл двери. Свет лился сквозь нее.

В один неосознанный миг в голове Кенлона вспыхнула догадка. К тому времени он уже добрался до выходного люка.

Жестянки? Жестянки зажглись! И яркость их света такова, что он проникает через четыре водонепроницаемые переборки Вот оно! Предполагаемые перемены!

Снаружи темнота отступила. Луна стала большим бледным шаром в ширящемся бассейне синего неба. На несколько миль вокруг было видно море — черное, волнующееся поле с полосами пены, то тут, то там возникающими на его темном бархате, И на том же фоне черного бархата субмарина, как ярко светящийся кит, шла вперед, оставляя за собой пенящуюся дорожку кильватерного следа, поднимавшегося и опускавшегося на волнах.

В носовой части четыре серебристых в этом сиянии силуэта наводили 111 — миллиметровую пушку. Орудие было почти готово открыть огонь.

Кенлон неуверенно оглянулся на люк и страшно удивился, что никто не последовал за ним. Он заколебался, мгновенно вспомнив рисунок крылатого, но времени для сомнений не оставалось.

— Старшина Рейхерт, — распорядился он, — перенести управление в боевую рубку.

— Есть перенести управление в боевую рубку, сэр!

Кенлон спустился вниз вместе с Рейхертом, придирчиво проследив, как тот умело обращается с электрическими запорами механизмов, затем снова поднялся наверх и спустился на палубу.

— Лейтенант Теддерс, — выкрикнул он. — Готовы? Огонь!

Красная вспышка и резкий, громкий взрыв, чуть приглушенный стуком турбин. Взвизгнула по броне палубы металлическая дробь отдачи. Ствол орудия ушел вправо.

— Промах! — простонал Теддерс.

— Нет, — оборвал его Кенлон, — вы не промахнулись. Я сам видел разрывы, просто жестянка отразила их. — Он в бешенстве отвернулся, подумав: «Неужели мы не в силах сбить ее?», и постарался взять себя в руки.

— Поспешите с орудием. Я буду корректировать огонь сам. Попытаемся сбить эти «лампы». Снаряды взорвались, просто мы выпустили их маловато.

Он следил, как потные, испуганные люди наводили орудие. Они казались скелетами.

Свет «ламп» пылал сквозь них.

И в то же время не ослеплял.

Он пронизывал тела людей, орудие, которое они заряжали, боевую рубку. Белый, неистовый свет. Кенлон инстинктивно прикрыл глаза рукой, увидел кости и сухожилия руки и пальцев, а затем…

Затем он, ошеломленный, забарахтался где — то в глубине теплого моря.

Глава 4

Кенлон задержал дыхание. Горло пылало от проглоченной воды. Тело сотрясал кашель, с которым он с трудом справлялся, не желая захлебнуться. И в то же время он чувствовал, что мчится вверх. Теперь он осознанно начал рваться вверх, вверх, вверх. И даже сейчас, в конвульсивной агонии, его не отпускала мысль: «Что случилось? Что могло произойти?» Он вырвался на поверхность, как снаряд из пушки, и снова рухнул вниз, затем вынырнул, хватая воздух и отчаянно колотя по воде руками. Его трясло, тело бил губительный кашель. Вода вскипала вокруг от его бешеных усилий удержать голову над летящими брызгами.

Потом где — то сзади, неподалеку, раздался глухой рев воды, почти сразу стихнувший, но последовавшая за ним вереница гигантских волн смела его с поверхности со скоростью экспресса, чуть снова не утопив.

Каким — то чудом он выплыл. Море постепенно успокаивалось. Изрыгнув проглоченную тошнотворную соленую воду, Кенлон с трудом огляделся.

В десяти футах от себя он заметил чью — то голову, мерно подскакивающую на морской зыби. Дальше, на расстоянии мили, находился длинный, низкий, серый берег. Он тянулся уныло, ровной линией до самого горизонта. Вид у него был невыразимо скучный и отталкивающий.

Встревоженный Кенлон отвернулся от него и снова увидел качающуюся на волнах человеческую голову. Его парализованный разум ожил.

Теддерс? А люди? А субмарина?

Мысли словно усилили боль. Задыхаясь, Кенлон за — вертелся в воде.

— Дон! — пронзительно закричал он. — Дон Теддерс!

— Я здесь, Билл! — ответил ему далекий крик. — Мы тут с Дэвиссоном, с нами все в порядке! Как ты?!

Теперь Кенлон заметил две головы в трехстах футах слева от себя.

— Нормально! — облегченно выкрикнул он. Со слезами на глазах он повернулся к ближайшему соседу и узнал характерный профиль.

— Блэйк, — позвал он, — с вами все в порядке? Человек выглядел ошеломленным.

— Да, сэр, — пробормотал он. Кенлон подплыл поближе.

— Вы уверены?

— Да, сэр, — ответил Блэйк и уже более взволнованно добавил:

— Но мой приятель Джонстон, сэр… Я не вижу его!

— Джонстон! — изо всех сил заорал Кенлон. Он изогнулся, поднявшись как можно выше из воды, и снова закричал.

Ответа он так и не дождался.

Подплыли Тэддерс с Дэвиссоном, но никаких следов Джонстона в огромном беспокойном море никто из них не заметил.

Мысленно возвращаясь назад, к внезапности случившегося, Кенлон поразился, что кто — то вообще уцелел. «Хотя не кто — то, — подумал он. — Четверо из пяти — не так уж плохо! Люди все сильные и тренированные, но… Где же „Морской Змей“?»

Кенлон был по — настоящему встревожен: ревущий звук, который он слышал недавно, был, должно быть, от срочного погружения субмарины. В эти минуты она…

В двухстах ярдах от них вода взбурлила пенными пузырями, оттуда вынырнул перископ, а затем «Морской Змей» всплыл во всю величину.

Не успела его палуба очиститься от воды, судно стало набирать ход. Первым на мостике появился капитан-лейтенант Джонс — Гордон, за ним высыпало с полдесятка матросов.