— Мы ожидаем его каждую минуту, — ответил Ванс. — Сержант Хэс послал за ним двух своих помощников.
      Брови у горбуна приподнялись:
      — Ах, так Стерлинга насильственно приведут сюда. — Он сложил вместе свои плоские пальцы и стал их рассматривать. Затем медленно поднял глаза на Ванса. — Вы спрашивали меня, видел ли я Робина и Сперлинга в стрелковой комнате. Да, они пришли вниз в ту минуту, когда я уходил.
      Ванс откинулся назад и вытянул ноги.
      — Не создалось ли у вас, м-р Друккер, впечатления — как бы это сказать, — что они ссорились?
      Друккер несколько мгновений обдумывал вопрос.
      — Уж раз вы об этом упомянули, — заговорил он наконец, — я припоминаю, что между ними была какая-то холодность. Но я не могу настаивать на этом. Видите ли, я вышел из комнаты сразу же после их прихода.
      — Вы как будто говорили, что вышли через подвальную дверь, а потом через ворота в стене на 75-ю улицу. Правильно это?
      На мгновение показалось, что Друккеру не хочется отвечать, но потом он заговорил презрительно:
      — Так точно. Я хотел прогуляться по берегу реки, прежде чем снова приняться за работу. Я вышел на аллею и затем повернул в парк.
      Хэс с обычным для него недоверием ко всему, что говорится в присутствии полиции, предложил следующий вопрос:
      — Не встретили ли вы кого-нибудь из знакомых?
      Друккер сердито повернулся, но Ванс быстро вмешался.
      — Это совсем неважно, сержант. Если нам понадобится, мы снова вернёмся к этому вопросу. — Он снова обратился к Друккеру. — Вы вернулись домой немного раньше одиннадцати, так вы, кажется, сказали, и вошли в дом через парадную дверь.
      — Совершенно верно.
      — Вы не заметили ничего необычного, когда были здесь утром?
      — Нет, кроме того, о чем я уже говорил вам.
      — Вы уверены, что слышали, как вскрикнула ваша мать около половины двенадцатого?
      Ванс не пошевелился, когда задавал этот вопрос, но какая-то особая нотка слышалась в его голосе, и это подействовало на Друккера возбуждающе. Он поднял своё широкое тело со стула и с угрожающей яростью смотрел на Ванса, стоя перед ним. Его круглые маленькие глаза метали искры, тонкие губы конвульсивно двигались. Его руки сгибались и разгибались, словно перед каким-то припадком.
      — На что это вы намекаете? — спросил он резким голосом. — Я сказал вам, что слышал крик, и мне совершенно все равно, соглашается она или нет. Более того, я слышал, как она ходила по комнате. Поймите, между одиннадцатью и двенадцатью она была в своей комнате, а я в моей! И ничего другого вы не можете доказать. Кроме того, я не желаю подвергаться допросу, вами или кем бы то ни было, о том, где я был и что делал. Вам до этого нет никакого дела, черт побери, слышите вы, что я говорю?
      Он был в такой безумной ярости, что казалось сию минуту бросится на Ванса. Хэс уже выступил вперёд, чувствуя скрытую в этом человеке опасность. Ванс же не пошевелился. Он лениво курил, и когда бешенство Друккера прошло, он заговорил спокойно, без малейших признаков волнения.
      — Больше нам не о чем вас спрашивать, м-р Друккер. И, право, напрасно вы так волнуетесь. Мне просто пришло в голову, что крик вашей матери помог бы нам установить точное время убийства.
      — Какое отношение мог иметь её крик ко времени смерти Робина? Ведь она же сказала вам, что ничего не видела. — Друккер выглядел утомлённым и тяжело прислонился к столу.
      В эту минуту профессор Диллард показался в дверях, а за ним Арнессон.
      — В чем тут дело? — спросил профессор. — Я услышал шум и спустился сюда. — Он холодно посмотрел на Друккера. — Белл уже достаточно переживала за сегодняшний день, но вам, кажется, этого мало?
      Ванс встал, но прежде чем он заговорил, Арнессон выступил вперёд и с упрёком погрозил Друккеру пальцем.
      — Вы должны научиться владеть собою, Адольф. Вы принимаете жизнь с такой ужасающей серьёзностью. Зачем придавать так много значения булавочным уколам земной жизни?
      Друккер шумно дышал.
      — Эти свиньи, — начал он, но Арнессон быстро прервал его.
      — Милый Адольф, все люди — свиньи. Зачем входить в подробности! Пойдёмте же, я провожу вас домой. — Он крепко взял Друккера под руку и повёл его вниз по лестнице.
      — Нам очень жаль, что мы потревожили вас, сэр, — извинился Ванс перед профессором. — По какой-то причине господин этот соскочил с рельсов. Допросы, конечно, не особенно приятная вещь, но мы надеемся, что скоро с ними покончим.
      — Постарайтесь сделать это как можно скорее, Маркхэм, а затем зайдите ко мне перед уходом.
      Когда профессор ушёл, Маркхэм, с нахмуренными бровями, заложив за спину руки, стал ходить взад и вперёд по комнате.
      — Что ты думаешь о Друккере? — спросил он, останавливаясь перед Вансом.
      — Миленький характерец. Умственный и физический калека. Прирождённый лжец. Но хитёр, чертовски хитёр. Ненормальный мозг, это часто встречается у калек такого типа. Но наш словесный бой не был безрезультатным. Он что-то скрывает и хотел бы рассказать, да не смеет.
      — Возможно, — с сомнением заметил Маркхэм. — Очень он чувствителен относительно времени между одиннадцатью и полуднем. Он, точно кошка, все время следил за вами.
      — Как хорёк, — поправил Ванс. — Я отлично чувствовал его лестное внимание.
      — Во всяком случае, не могу сказать, чтобы он оказал вам большую услугу.
      — Да, — согласился Ванс. — Мы не особенно продвинулись вперёд, но какой-то багаж попал на наше судно. Наш раздражительный математический колдун обнаружил кое-какие интересные особенности мышления. А миссис Друккер полна всяких возможностей. Если бы мы узнали то, что они оба знают, то нашли бы ключ к разгадке этой глупейшей истории.
      Хэс молчал целый час и презрительно наблюдал за происходящим, но вдруг теперь воинственно заговорил.
      — Я должен сказать вам, м-р Маркхэм, что вы попусту тратите время. Что хорошего во всей этой болтовне? Нам нужен Сперлинг, и когда мои молодцы приведут его, мы заставим его попотеть, у нас соберётся достаточно материала для обвинения. Он был влюблён в Диллардовскую девицу и завидовал Робину не только из-за девицы, но и потому, что тот лучше его стрелял этими красными палками. В этой комнате он схватился с Робином, профессор слышал их, и, согласно показаниям, он за несколько минут до смерти Робина был с ним внизу…
      — Да, — прибавил иронически Ванс, — и зовут его Воробей, что и требовалось доказать. Нет, сержант, уж очень это просто, а между тем задумано это убийство очень хитро.
      — Не нахожу тут никакого обдуманного плана, — настаивал Хэс. — Этот Сперлинг выходит из себя, хватает лук, выдёргивает из колчана стрелу, идёт вслед за Робином из комнаты, стреляет и попадает ему прямо в сердце.
      Ванс вздохнул.
      — Вы слишком прямодушны для этого испорченного мира, сержант. Если бы все случилось с такой наивной поспешностью, жизнь была бы очень проста. И очень скучна. Но не таково было убийство Робина. Во-первых, никакой стрелок, метясь в движущуюся цель, не мог бы с такой точностью попасть между рёбрами в самое опасное место. Во-вторых, череп Робина проломлен. Конечно, это могло случиться при падении, но мало на то похоже. В-третьих, шляпа была у ног, где она никак не могла очутиться, если бы он упал нормально. В-четвёртых, углубление на конце стрелы так испорчено, что тетива не могла на ней держаться. В-пятых, Робин стоял лицом к стреле, так что, пока тот натягивал лук и целился, Робин мог позвать на помощь и укрыться. В-шестых… — Ванс остановился, чтобы закурить папиросу. — Клянусь Юпитером, сержант, я что-то пропустил. Да, когда человек получает рану в сердце, тотчас же в изобилии льётся кровь. Очень возможно, что вы найдёте кровавые пятна на полу в стрелковой комнате, где-нибудь около двери.
      Хэс мгновение медлил. Опыт научил его, что к предположениям Ванса нельзя относиться свысока. С добродушным ворчанием он встал и направился в заднюю часть дома.
      — Я думаю, Ванс, что я начинаю понимать тебя, — смущённо заметил Маркхэм. — Но, Боже милостивый! Если смерть Робина от стрелы была просто инсценировкой, то перед нами что-то дьявольски хитрое.
      — Это работа маньяка, — с непривычной скромностью заявил Ванс. — Конечно, не такого маньяка, который воображает себя Наполеоном, а безумца с таким колоссальным мозгом, что разум его доведён до нелепости.
      Маркхэм жадно курил, погруженный в размышления.
      — Надеюсь, что Хэс ничего не найдёт, — наконец сказал он.
      — Да почему же? — возразил Ванс. — Если не найдётся вещественных доказательств, что смерть Робина произошла в стрелковой комнате, это только затруднит нашу задачу с юридической точки зрения.
      Но вещественные доказательства нашлись. Через несколько минут вернулся сержант, усталый, но возбуждённый.
      — Черт возьми, м-р Ванс, — воскликнул он. — Голова у вас на месте! — Он не мог скрыть своего восхищения. — На полу нет ни капли крови, но на цементе есть тёмное пятно, которое кто-то пытался сегодня затереть мокрой тряпкой. Оно и теперь ещё не высохло, и находится как раз около двери, как вы сказали. А что ещё более подозрительно: один из половиков положен на это место. Но все-таки это не исключает участия Спеллинга в преступлении, — запальчиво прибавил он. — Он мог убить Робина и в комнате.
      — А потом уничтожить кровь, вытереть стрелу, перенести труп и лук на стрельбище и тогда только уйти? Так? Но стрельба из лука не комнатное занятие, и Сперлинг был слишком хорошо знаком с ним, чтобы пытаться совершить убийство в комнате выстрелом из лука.
      В это время Парди проходил по передней, возвращаясь домой. Не успел он дойти до двери, как Ванс подошёл к арке, ведшей из гостиной в переднюю.
      — М-р Парди, подождите, пожалуйста, одну минуту!
      Парди любезно повернулся к нему.
      — Мы хотели бы предложить вам ещё один вопрос, — сказал Ванс. — Вы говорили, что видели сегодня утром, как м-р Сперлинг и Бидл вышли в ворота в стене. А вы хорошо помните, что не видели больше никого, кто проходил бы в эти ворота?
      — Ясно помню. То есть я не припоминаю никого другого.
      — Я думал, в частности, о м-ре Друккере.
      — Друккер? — Парди покачал головой. — Нет, я запомнил бы его. Но вы понимаете, что дюжина людей могла войти в дом и выйти из него, и я не заметил бы этого.
      — Совершенно верно, — безразлично пробормотал Ванс. — А м-р Друккер хороший шахматный игрок?
      Парди слегка удивился.
      — Какой он игрок, — с осторожностью заговорил он. — Он отличный аналитик и изумительно знает теорию игры. Но у него было мало практики в настоящей игре, на доске.
      Когда Парди ушёл, Хэс торжествующе подмигнул Вансу.
      — Я вижу, сэр, — добродушно заметил он, — что не я один желал бы пошатнуть alibi горбуна.
      В это мгновенье отворилась дверь на улицу, и три человека показались в дверях. Двое из них, очевидно, были сыщики, а между ними стоял высокий, чисто выбритый молодой человек, лет тридцати.
      — Мы привели его, сержант, — буркнул один из сыщиков, злобно ухмыляясь. — Он отсюда отправился прямо домой и укладывался, когда мы пришли за ним.
      Сперлинг обвёл комнату сердитыми глазами. Хэс встал перед ним и смотрел на него торжествующе.
      — Ну, молодой человек, вы думали, что уйдёте от нас?
      Сперлинг покраснел и упрямо сжал губы.
      — Ага, вам нечего сказать? — Хэс, свирепо выставив челюсть, продолжал: — Вы молчаливый юноша? Ну, мы заставим вас говорить. — Он повернулся к Маркхэму. — Что с ним делать? Отвезти его в главное управление?
      — Может быть, м-р Сперлинг согласится ответить на несколько вопросов, — спокойно сказал Маркхэм.
      Сперлинг некоторое время смотрел на следователя, а затем перевёл взгляд на Ванса, который ободряюще кивнул ему.
      — На какие вопросы ответить? — спросил он, очевидно, с трудом овладевая собой. — Я приготовлялся к отъезду, когда ваши грубияны ворвались ко мне в комнату и притащили сюда без всяких объяснений, не дав мне возможности навестить мою семью. Теперь вы хотите отослать меня в главное управление. — Он вызывающе взглянул на Хэса. — Ну и везите меня туда, черт с вами.
      — В котором часу вы вышли отсюда сегодня утром, м-р Сперлинг? — Голос Ванса был мягок, манеры спокойны.
      — Около четверти двенадцатого, — был ответ. — Как раз вовремя, чтобы поспеть на поезд, отходящий в одиннадцать часов сорок минут в Скардель с Центрального вокзала.
      — А м-р Робин?
      — Я не знаю, когда ушёл Робин. Он сказал, что будет ждать мисс Диллард. Я оставил его в стрелковой комнате.
      — Вы видели м-ра Друккера?
      — Всего несколько минут. Он был в стрелковой комнате, когда Робин и я спустились туда, но сейчас же ушёл.
      — Через ворота в стене? Или же прошёл все стрельбище?
      — Не помню, не заметил… Да скажите мне, в чем тут дело?
      — М-р Робин убит сегодня утром, — сказал Ванс, — около одиннадцати часов.
      Казалось, глаза Сперлинга выскочат из орбит.
      — Робин убит? Боже мой!.. Кто, кто убил его? — Губы его пересохли, он поминутно облизывал их.
      — Мы ещё не знаем, — ответил Ванс. — Он убит стрелою в сердце.
      Это известие ошеломило Сперлинга. Глаза его переходили с предмета на предмет, он искал папиросы в кармане.
      Хэс, выставив подбородок, подошёл ближе к нему.
      — Может быть, вы скажете нам, кто убил его стрелою из лука?
      — Почему же вы думаете, что я знаю? Почему? — еле слышно проговорил Сперлинг.
      — Потому, — безжалостно ответил Хэс, — что вы завидовали ему. Вы поссорились с ним из-за девушки, вот в этой самой комнате. И вы оставались с ним наедине до самой его смерти! Вы отличный стрелок из лука. Послушайте, сознайтесь. Кроме вас никто не мог этого сделать. Кто, кроме чемпиона, мог сделать подобный меткий выстрел? Пожалейте себя и выложите всю историю. Мы ведь уже изловили вас.
      Странный блеск появился в глазах Сперлинга.
      — Скажите мне, — заговорил он неестественным, напряжённым голосом, — вы нашли лук?
      — Конечно, нашли, — неприятно засмеялся Хэс, — там, где вы его оставили, в переулке.
      — Какой это был лук? — глаза Сперлинга были устремлены куда-то в даль.
      — Какой лук? — повторил Хэс. — Ну, самый обыкновенный…
      Ванс, внимательно слушавший молодого человека, прервал Хэса.
      — Я думаю, что понимаю ваш вопрос. Это был женский лук, лёгкий, легче тридцати фунтов.
      Сперлинг глубоко вздохнул, точно укрепляя себя в каком-то тяжёлом решении. Потом на его губах появилась лёгкая усмешка.
      — Зачем скрывать? — беззвучно спросил он. — Я думал, что успею скрыться. Да, я убил его.
      Хэс довольно заворчал, и его воинственные манеры тотчас же исчезли.
      — У вас больше рассудка, чем я предполагал, — сказал он почти отеческим тоном, кивая сыщикам. — Возьмите его, братцы. Отвезите в моем автомобиле и посадите под замок, не записывая в книгу. Я сам это сделаю, когда буду в конторе.
      — Пойдём, — приказал один из сыщиков. Но Сперлинг не сразу повиновался. Он просительно посмотрел на Ванса.
      — Могу я… можно ли мне? — начал он.
      — Нет, м-р Сперлинг. Лучше вам не видеться с мисс Диллард, зачем теперь тревожить её… Будьте здоровы.
      Сперлинг без слов повернулся и зашагал между конвойными, лишившими его свободы, может быть, навсегда.

Глава VII
ВАНС ДЕЛАЕТ ЗАКЛЮЧЕНИЕ