— Твоя попытка прыгнуть мне на шею с потолка тоже не нова, — сухо заметил Ма Жун и, обратившись к Чао Таю, сказал: — Он долго не протянет.
— По крайней мере, я убил эту суку Сунян! — прорычал мужчина. — Спать с новым любовником, да еще в постели хозяина! Для меня и сеновал в сарае был хорош!
— В темноте ты допустил маленькую ошибку, — сказал Ма Жун, — но я не буду огорчать тебя сейчас правдой. Без сомнения, в ином мире сатана прекрасно все объяснит тебе.
А Куаи закрыл глаза и застонал, его дыхание участилось. Он пробормотал:
— Я — сильный. Я не умру! А ошибки не было. Коса разрубила ей горло до кости.
— Ты искусно управляешься с косой, — заметил Чао Тай. — А с кем она была в постели?
— Не знаю и не хочу знать, — тихо сказал А Куан сквозь стиснутые зубы. — Он свое тоже получил. Ее залила кровь из его горла. Так и надо суке! — Усмешка начала кривить его губы, вдруг он дернулся, и его лицо стало мертвенно-белым.
— Кто еще был у Фаня в тот день? — небрежно спросил Ма Жун.
— Никого не было, кроме меня, идиот, — пробормотал А Куан. Вдруг он взглянул на Ма Жуна, в глазах его мелькнул дикий страх. — Я не хочу умирать! Я боюсь!
Друзья в подобающем случаю молчании смотрели на него.
Его лицо исказила кривая ухмылка. Руки судорожно дернулись, и он затих.
— Парень умер, — хрипло сказал Ма Жун. — Он чуть не прикончил меня. Он лежал, распластавшись на балке под потолком, и ждал меня. Но перед тем, как упасть оттуда, он издал какой-то звук, и я успел увернуться. Как раз вовремя. Если бы он упал мне на шею, как он и хотел, то сломал бы мне спину!
— А потом шею сломал ему ты, значит, вы квиты, — кивнул Чао Тай. — Давай обследуем этот храм, ведь судья дал нам такое задание.
Они осмотрели центральную и заднюю части двора, обыскали каморки монахов и небольшой участок леса, расположенный непосредственно за территорией храма. Но кроме перепуганных полевых мышей, они ничего не нашли.
Друзья вернулись в зал, и Чао Тай задумчиво посмотрел на стол около алтаря.
— Ты помнишь, — сказал Чао Тай, — что в храмах за алтарем бывают тайники, где монахи в тяжелые времена прячут серебряные подсвечники?
Ма Жун кивнул.
— Можно проверить, — заметил он.
Они отодвинули тяжелый стол. В самом деле, в каменной стене была низкая глубокая ниша. Ма Жун наклонился и заглянул внутрь, потом выпрямился и выругался.
— Вся ниша битком набита всяким хламом и прохудившимся тряпьем монахов, — с отвращением сказал он.
Они вышли с территории храма через главные ворота и направились к караульному помещению. После того как они дали распоряжения стражнику, который находился на дежурстве, о доставке тела А Куана в суд, Ма Жун и Чао Тай вскочили на лошадей и отправились в обратный путь.
Когда они выезжали из Западных ворот, было уже темно.
Со старшиной Хуном друзья встретились у здания суда. Он рассказал им, что только что вернулся с верфи, где судья Ди ужинал с Ку Менпинем.
— Сегодня мне повезло, — заметил Ма Жун. — Поэтому я приглашаю вас обоих в харчевню Сад девяти цветов.
Когда они вошли туда, то сразу же увидели По Кая и Ким Сана за угловым столиком. Перед ними стояли два больших кувшина вина. У По Кая шапочка съехала назад, и вообще он пребывал в благодушном настроении.
— Добро пожаловать, друзья мои! — радостно закричал оп. — Садитесь и присоединяйтесь к нам! Ким Сан только что явился, вот вы и поможете довести его до моей кондиции!
Ма Жун подошел к нему и сурово сказал:
— Вчера вечером ты был пьян, как свинья. Ты сильно обидел меня и моего друга, кроме того, ты пронзительно кричал непристойные песни. Поэтому я предлагаю тебе заплатить за выпивку! Закуску я оплачу сам!
Все рассмеялись. Хозяин принес простую, но вкусную еду. Мужчины уже изрядно выпили. Когда По Кай заказал новый кувшин вина, старшина Хун встал и сказал:
— Нам пора возвращаться в суд, скоро туда придет судья.
— О Небо! — закричал Ма Жун. — Конечно! Я должен доложить ему о происшествии в храме.
— Вы наконец увидели там свет? — скептически спросил По Кай. — А какой храм предпочитаете вы для молитв?
— Мы поймали А Куана в заброшенном храме, — сказал Ма Жун. — Действительно, он в полном запустении. Там ничего нe осталось, кроме старого барахла монахов.
— Очень важные улики! — засмеялся Ким Сан. — Вашему начальнику это понравится!
По Кай захотел проводить друзей до суда, но Ким Сан предложил:
— По Кай, давай останемся в этом гостеприимном месте и выпьем еще вина.
По Кай заколебался. Потом снова сел за стол и произнес:
— Ладно, по последней чаше перед сном. Запомните — я осуждаю пьянство.
— Если для нас не будет никакой работы, — сказал Ма Жун, — мы заглянем сюда попозже вечером, только для того, чтобы убедиться, как ты следуешь своему принципу!
Друзья и Хун нашли судью Ди в своем кабинете, размышляющим в одиночестве. Старшина Хун сразу заметил, что судья выглядит очень уставшим, скорее даже изнуренным. Он просиял, когда услышал доклад Ма Жуна об обнаружении А Куана.
— Итак, мое предположение, что убийство совершено по ошибке, было правильным, — констатировал он. — Но проблема в том, что мы всё нe знаем, кто эта женщина. А Куан ушел сразу же после того, как совершил убийство, он даже не взял деньги. И он, конечно, не знал, что случилось после его бегства оттуда. Вороватый слуга Ву могу видеть кого-то третьего, кто, безусловно, замешан в этом деле. В свое время мы узнаем кто это был — тогда, когда поймаем его.
— Мы тщательно осмотрели всю территорию храма и полоску леса, прилежащую к нему, — сказал Ма Жун, — но мертвой женщины мы там не нашли. Мы только обнаружили позади алтаря мусор и рваное тряпье монахов.
Судья выпрямился в кресле.
— Вещи монахов? — недоверчиво спросил он.
— Только старые, ненужные, ваша честь, вставил Чао Тай. — Все они были негодными.
— Какая любопытная находка! — медленно сказал судья Ди. Он глубоко задумался. Затем встал с кресла и обратился к друзьям: — У вас был напряженный день, сходите куда-нибудь и расслабьтесь. Я останусь здесь, мне надо побеседовать с Хуном.
Когда помощники ушли, судья Ди опять сел в кресло и рассказал старшине о провалившейся доске в храме Белого облака.
— Я повторяю, — заключил он свой рассказ, — что меня преднамеренно хотели убить.
Хун озабоченно посмотрел на него.
— С другой стороны, — произнес старшина, — эта доска вполне могла быть изъедена червями. И когда вы надавили на нее всем своим весом…
— Я не наступал на нее, — отрывисто сказал судья. — Я только постучал по ней ногой, чтобы проверить ее. — Увидев непонимающий взгляд Хуна, он быстро добавил: — Как раз в ту минуту, когда я собирался наступить на нее, передо мной появился призрак покойного судьи.
Грохот захлопнувшейся где-то в здании двери заполнил комнату.
Судья Ди резко выпрямился в кресле.
— Я ведь просил Тана починить эту дверь! — взорвался он. Быстро взглянув на бледное лицо Хуна, судья поднес к губам чашку чая. Но пить его не стал. Он уставился на маленькие серые частички, которые плавали на поверхности. Медленно отодвинув чашку, он тихо сказал: — Посмотри, Хун, кто-то подсыпал что-то в мой чаи.
Двое мужчин молча смотрели, как серый порошок медленно растворяется в горячем чае. Вдруг судья Ди потер пальцем крышку стола, и его лицо расплылось в довольной улыбке.
— Я становлюсь подозрительным, Хун, — проговорил он. — Когда хлопнула дверь, с потолка посыпалась штукатурка. Только и всего.
У Хуна вырвался глубокий вздох облегчения. Он подошел к чайному столику и налил судье чашку свежего чая. Присев на стул, Хун заметил:
— В конце концов, прогнившая доска тоже может иметь простое объяснение, ваша честь. Я не могу себе представить, что человек, убивший судью, осмелится покушаться на вашу честь! У нас нет никаких улик для его определения и…
— Но он-то этого не знает, Хун, — перебил его судья. — Он нe знает, какие соображения высказал мне следователь. Он может подумать, что я не преследую его, лишь потому что выжидаю. Этот неизвестный преступник, без сомнения, с пристальным вниманием следит за всеми моими действиями, и какие-то мои слова или поступки могут натолкнуть его па мысль, что я иду по его следу. — Судья подергал себя за усы, затем вздохнул. — Я попытаюсь спровоцировать его и таким образом подтолкнуть на другую попытку что-то предпринять. Может быть, он выдаст себя.
— Ваша честь не должны подвергать себя такому риску! — воскликнул ошарашенный Хун. — Мы ведь знаем, какой это беспощадный и изобретательный мерзавец. Бог его знает, какую подлость он готовит теперь! И мы даже не в курсе…
Но судья Ди его уже не слушал. Он вдруг встал, взял свечу и коротко сказал:
— Пошли, Хун!
Они быстро пересекли внутренний двор и поднялись в покои судьи. Он вошел в коридор и молча направился в библиотеку. Остановившись в дверях, он поднял свечу и осмотрел комнату. Она была в точности такой, как он оставил ее. Судья подошел к плитке для приготовления чая и приказал Хуну подвинуть ему кресло.
Когда Хун поставил его напротив шкафчика с чайньнми принадлежностями, судья Ди встал на него. Подняв свечу, он внимательно изучил красную лакированную потолочную балку.
— Дай мне нож и кусочек бумаги, — взволнованно сказал он. — И подержи свечу.
Судья Ди положил бумагу на ладонь левой руки, а правой поскоблил кончиком ножа поверхность балки.
Он слез с кресла и тщательно вытер кончик ножа о бумагу. Судья отдал Хуну нож, а бумагу с ее содержимым сложил и спрятал в рукав. Потом он спросил Хуна:
— Taн все еще в канцелярии?
— Кажется, я его видел за письменным столом, когда направлялся в ваш кабинет, — ответил старшина.
Судья быстро вышел из библиотеки и зашагал в канцелярию. На столе Тана горели две свечи. Сгорбившись, он сидел на стуле и бездумно глядел перед собой. Он поспешно встал, когда увидел вошедших.
Бросив взгляд на его осунувшееся лицо, судья Ди мягко сказал:
— Убийство вашего помощника, должно быть, стало большим потрясением для вас, Tan. Лучше идите домой и пораньше ложитесь спать. Но вначале я бы хотел услышать от вас кое-что. Скажите, был ли в библиотеке судьи Вана какой-либо ремонт незадолго до его смерти?
Taн наморщил лоб. Затем ответил:
— Нет, ваша честь, ремонт был не перед смертью судьи, а двумя неделями раньше. Судья Ван сказал мне, что один из посетителей заметил светлое пятно на потолке и пообещал прислать мастерового, который покроет лаком этот изъян. Он приказал мне впустить его, когда тот придет на работу.
— Кто был этот посетитель? — напряженло спросил судья Ди.
Taн покачал головой:
— Я действительно не знаю, ваша честь. Судья был дружен со многими людьми из местной знати. Большинство из них приходили к нему на чашку чая или просто поболтать обычно после утреннего заседания. Судья сам готовил им чай. У него бывали: настоятель, старший священник Хупэнь, судовладельцы Йи и Ку, сюцай Цзао и…
— Думаю, что этого мастерового найти будет несложно, — нетерпеливо прервал его судья. — Деревья, из которых добывают составляющую для изготовления лака, здесь не растут. Поэтому в вашей местности не может быть много подобных специалистов. Идите и спросите стражников, — приказал судья Ди. — Может быть, они хоть видели его. Доложите мне потом о результатах.
Когда судья вернулся в свой кабинет и сел за письменный стол, то тут же сказал старшине Хуну:
— Штукатурка с потолка, оказавшаяся в моей чашке, навела меня на мысль. Убийца заметил пятно на потолке, которое образовалось там от того, что пар от кипящей воды в чайнике попадал в одно и то же место. Этот факт подсказал ему дьявольский план! Он заставил своего сообщника сыграть роль мастерового. Делая вид, что он занимается ремонтом, на самом деле сообщник просверлил маленькую дырочку в балке потолка, прямо над плиткой. В дырку он положил несколько восковых шариков, внутри которых были ядовитые таблетки. Вот и все, что ему надо было сделать! Он знал, что судья, увлеченный чтением, не сразу подойдет к кипящему чайнику, чтобы залить заварку. Рано или поздно горячий пар растопит воск, и таблетки упадут в кипящую воду. Они тут же растворятся. Просто и эффективно, Хун! Только что я нашел эту дырочку в потолочной балке, прямо в середине пятна. Немного носка прилипло к краям дырки. Вот как было совершено убийство!
Вошел Taн и сказал:
— Двое стражников запомнил мастерового, ваша честь. Этот человек пришел в здание суда за десять дней до смерти судьи, во время дневного заседания. Это был кореец с одного из кораблей, по-китайски он знал всего несколько слов. Так как я тогда приказал стражникам пропустить его, то они проводили мастерового сразу в библиотеку. Они оставались с ним, присматривая, чтобы он чего-нибудь не украл. Они сказали, что тот человек какое-то время работал на потолочной балке, потом по лестнице спустился вниз, бормотал что-то о сильном повреждении и о том, что в следующий раз ему придется заново покрывать лаком весь потолок. Больше никто его не видел.
Судья Ди откинулся в кресле.
— Мы опять в тупике! — печально произнес он.
Глава 13
Ма Жун и Чао Тай совершают прогулку на лодке; любовное свидание имеет неожиданные последствия
В прекрасном настроении Ма Жун и Чао Тай вернулись в Сад девяти цветов. Когда они вошли, Чао Тай довольно воскликнул:
— Уж теперь мы отведем душу!
Но когда они приблизились к столику своих друзей, Ким Сан грустно посмотрел на них. Он указал на По Кая, который уронил голову на стол. Перед ним стоял целый ряд пустых кувшинов.
— Господин По Кай выпил слишком быстро и слишком много, — с сочувствием сказал Ким Сан. — Я пытался его остановить, но он и слушать не хотел, теперь он — невменяем. Если выбудете так добры и присмотрите за ним, то я откланяюсь. Все так неудачно сложилось, ведь кореянка ждет нас!
— Какая кореянка? — спросил Чао Тай.
— Ю-су, со второй лодки, — ответил Ким Сан. — Сегодня у нее выходной, и она собиралась показать нам некоторые интересные места в корейском квартале, те, которых даже я не знаю. Я уже нанял баркас, чтобы добраться туда, и мы хотели выпить вина прямо нa баркасе. А теперь я пойду и отменю поездку.
— Ладно, — сказал Ма Жун рассудительно, — мы попробуем разбудить его и привести в чувство.
— Я пытался это сделать, — вздохнул Ким Сан, — но он в отвратительном настроении.
Ма Жун ткнул По Кая под ребра и, схватит за воротник, поставил его на ноги.
— Просыпайся, брат! — заорал он ему в ухо. — Пойдем выпьем, потом поедем к девочкам.
По Кай посмотрел на них затуманенным взором.
— Я повторяю, — проговорил он заплетающимся языком, — я повторяю, что презираю вас. Ваша компания мне отвратительна, вы — стадо беспутных пьяниц. Я не хочу иметь с вами ничего общего!
Он снова положил голову на стол.
Ма Жун и Чао Тай расхохотались.
— Да-а-а, — сказал Ма Жун другу, — в таком состоянии его лучше оставить одного! — Потом он предложил Чао Таю: — Давай спокойно посидим здесь и выпьем вина. Я думаю, что к тому времени, как мы соберемся уходить, По Кай протрезвеет.
— Обидно отменять поездку из-за По Кая, — сказал Чао Тай. — Мы же никогда не были в корейском квартале. Возьми нас вместо него, Ким Caн.
Ким Сан поджал губы.
— Это будет нелегко сделать, — ответил он. — Вы, наверное, слышали, что в корейском квартале свои порядки. Служащие суда не имеют права приезжать туда, если только об этом не попросит наместник.
— Ерунда! — воскликнул Чао Тай. — Мы можем поехать туда инкогнито. Ма Жун и я снимем свои шапочки и завяжем волосы. Никто и нe узнает, что мы китайцы.
Ким Сап заколебался, но Ма Жун закричал:
— Отличная мысль, поехали!
В то время как они вставали из-за стола, По Кай вдруг открыл глаза. Ким Сан похлопал его по плечу и успокаивающе сказал:
— Ты прекрасно отдохнул и выспался здесь, вот к чему ведет злоупотребление янтарным напитком.
По Кай вскочил, опрокинув стул. Указывал дрожащим пальцем на Ким Сана, он заорал:
— Ты обещал следить за мной, вероломный распутник! Может быть, тебе показалось, что я пьян, но со мной шутки плохи! — Он решительно поднял за горлышко кувшин из-под вина и замахнулся на Ким Сана.
Все присутствующие уставились на него. Ма Жун грубо выругался, отобрал кувшин у По Кая и прорычал:
— Его нельзя здесь оставить. Надо его брать с собой.
Ма Жун и Чао Тай взяли По Кая под руки, а Ким Сан оплатил счет.
На улице По Кай начал жалобно выть.
— Я так плохо себя чувствую, что не могу идти! Я хочу лечь на баркасе. — Он уселся посереди улицы.
— Вставай! — сказал ему Ма Жун, поднимал на ноги. — Утром мы починили прореху в решетке. Так что поднимайся на свои ленивые ноги, Придется идти пешком. Тебе это будет полезно!
По Кай расплакался.
— Наймите для него носилки, — приказал Чао Тай Ким Сану. — Ждите нас у Восточных ворот, стражники будут предупреждены и пропустят вас.
— Я так рад, что вы со мной! — сказал Ким Сан. — Я не знал, что дыру в решетке уже починили. До встречи у ворот.
Друзья быстрым шагом направились на восток. Ма Жун искоса поглядел на своего спутника, который молча шел рядом.
— О Небо! — воскликнул он вдруг. — Только не говори мне, что ты опять думаешь об этом! Конечно, ты не имеешь возможности часто туда ходить, но когда дорываешься, ничего хорошего не выходит. Сколько раз я тебе советовал соблюдать меру! Немного любви с одной, немного — с другой, тогда ты получишь удовольствие и избежишь неприятностей
— Я не могу сдержать себя, как ненасытная проститутка, — пробормотал Чао Тай.
— Поступай как хочешь, — сдался Ма Жун. — Но потом не говори, что я не предупреждал тебя.
Они нашли По Кая у Восточных ворот в разгаре язвительного спора со стражниками. По Кай сидел на носилках и пел непристойную песню нa самой высокой ноте, которую он мог взять. Носильщики вовсю забавлялись.
Чао Тай объяснил стражникам, что у них есть приказ доставить По Кая на другую сторону канала для очной ставки. Стражники скептически ухмыльнулись, но пропустили их.
Они расплатились с носильщиками, прошли помосту Радуги и наняли лодку на противоположном берегу. В лодке Ма Жун и Чао Тай засунули свои черные шапочки в рукава и завязали волосы веревкой.
Довольно большой корейский баркас стоял на якоре около второй лодки. Гирлянды из разноцветных лампочек висели между низкими навесами.
Ким Сан поднялся на борт лодки, за ним шли Ма Жун, Чао Тай и По Кай, которого подняли с баркаса.
Ю-су стояла у перил. На ней была национальная одежда — длинное прямое платье из белого шелка, украшенное цветами и легким шелковым шарфом, завязанным под грудью красивым бантом, его концы спускались до пола. На голове была высокая прическа, а в волосах за ухом был закреплен белый цветок. Чао Тай с восхищением смотрел нa нее во все глаза.
Она приветствовала их улыбкой.
— Я не знала, что вы тоже придете к нам, — сказала она. — А что это вы сделали со своими волосами?
— Тс-с-с, — зашипел Ма Жун. — Никому об этом не говорите. Мы замаскировались. — Потом он закричал толстухе со второй лодки. — Эй, бабуля, пришли мне ту пышечку! Она будет держать мне голову, когда меня начнет тошнить!
— В корейском квартале полно девушек! — нетерпеливо сказал Ким Сан. Он выкрикнул приказ по-корейски трем лодочникам. Они столкнули баркас на воду и дружно замахали веслами.
Ким Сан, По Кай и Ма Жун расположились, скрестив ноги, на шелковых подушках, которые были разбросаны по всей палубе вокруг лакированного столика. Чао Тай собирался присоединиться к ним, но Ю-су показала ему знаком следовать за ней к двери каюты.
— Разве вам неинтересно посмотреть, как выглядит корейский корабль? — спросила она, надув губы.
Чао Тай быстро взглянул на друзей. По Кай как раз наполнял чаши, а Ма Жун и Ким Сан были поглощены беседой. Он подошел к девушке и, задыхаясь, произнес:
— Не думаю, чтобы они скучали в мое короткое отсутствие.
Она взглянула нa него озорными глазами. Чао Тай подумал, что никогда в жизни не видел такой прекрасной женщины. Она вошла в дверь и стала спускаться по трапу, ведущему в спальную каюту.
Рассеянный свет от двух ламп, накрытых цветными шелковыми абажурами, падал на широкую кушетку из резного черного дерева, украшенную крупными жемчужинами и застеленную толстой тростниковой циновкой. На стенах висели вышитые шелковые занавеси. Из сосуда, стоящего на красном лакированном столе, выплывало облачко слегка терпкого благовония. Ю-су подошла к туалетному столику и поправила цветок за ухом. Повернувшись к Чао Таю, она с улыбкой спросила:
— Тебе здесь нравится?
Глядя на нее с обожанием, Чао Тай вдруг почувствовал укол ревности.
— Теперь я понял, — грубовато сказал он, — тебе лучше среди своих, в привычной обстановке и в своей национальной одежде. Но как странно, что в вашей стране женщины одеваются в белое! У нас белый цвет — цвет скорби.
Она быстро подошла к нему и положила палец на его губы.
— Не говори таких вещей! — прошептала она.
Чао Тай крепко обнял ее, последовал долгий поцелуй. Потом он потянул ее к кушетке, сел и прижал девушку к себе.
— Когда мы опять встретимся на твоей лодке, — сказал он ей на ухо, — я останусь с тобой на всю ночь!
Он хотел поцеловать ее еще раз, но она оттолкнула его голову и встала с кушетки.
— А ты не очень пылкий любовник, да? — тихо произнесла она.
Она развязала искусно собранный бант на платье. Неожиданно она сделала движение плечами, и платье упало к ее ногам. Она стояла перед Чао Таем совершенно обнаженная.
Чао Тай вскочил на ноги. Он обнял ее, подняли отнес на кушетку. Когда они были вместе в первый раз, она была почти холодна, но сейчас ее страсть не уступала страсти Чао Тая. Он подумал, что никогда так сильно не любил женщину.
Утолив желание, они просто лежали, прижавшись друг к другу. Чао Тай заметил, что лодка замедляет ход, очевидно, они подходят к причалу в корейском квартале.
Он услышал какой-то шум на палубе. Он хотел сесть и потянулся за одеждой, которая была свалена в кучу на полу перед кушеткой. Но Ю-су обхватила своими мягкими руками его за шею.
— Не уходи! — прошептала она. Наверху раздался громкий хруст, за ним последовали сердитые выкрики и ругательства. В каюту ворвался Ким Сан, в руках у него был нож. Руки Ю-су крепче сжали горло Чао Тая, ощущение было такое, будто оно в тисках.
— Кончай его! — крикнула она Ким Сану.
Чао Тай схватил ее руки. Пытаясь освободиться от ее хватки, он рвался с кушетки, но девушка своим весом толкала его назад. Ким Сан подскочил к кушетке и занес свой нож, нацеливаясь в грудь Чао Тая. Неимоверным усилием он сбросил с себя Ю-су. Ким Сан нанес удар в тот момент, когда девушка, извиваясь, пыталась задержать Чао Тая. Нож вошел в незащищенный бок Ю-су. Ким Сан вытащил лезвие и стал пятиться назад, с ужасом уставившись на кровь, хлынувшую из ранью девушки. Чао Тай сбросил безвольные руки Ю-су, спрыгнул с кушетки и схватил руку Ким Сана с ножом. Ким пришел в себя. Он нанес сильнейший удар в правый глаз Чао Тая. Но Чао Тай уже двумя руками держал противника за руку. Он вывернул ее таким образом, чтобы острие ножа смотрело в грудь Кима. Ким снова ударил Чао Тая, теперь левой рукой, но в этот момент Чао Тай сильно толкнул руку с ножом вперед. Нож вошел глубоко в грудь противника.
Оп отшвырнул Ким Сана к стене и повернулся Ю-су. Она лежала, свесившись с кушетки, и зажимала рукой рану. Кровь не переставал струилась сквозь пальцы.
Она подняла голову и посмотрела на Чао Тая странным остановившимся взглядом. Ее губы задвигались.
— Это должна была сделать я! — прошептала она. — Моей стране нужно оружие, мы должны снова стать великой державой! Прости меня… — Ее рот судорожно дернулся. — Да здравствует Корея! — выдохнула она. Дрожь пробежала по ее телу, голова откинулась назад.
Чао Тай услышал, как на палубе яростно ругается Ма Жун. Он помчался наверх, как был, обнажённым. Ма Жун отчаянно дрался с высоким лодочником. Чао Тай обхватил голову лодочника и резко повернул ее. Человек уже упал, а Чао Тай все продолжал держать его. Быстрым движением он столкнул тело лодочника в воду.
— Я позабочусь о другом, — пропыхтел Ма Жун. — Третий, наверное, спрыгнул в воду. — Левая рука Ма Жуна сильно кровоточила.
— Пойдем вниз, — сказал Чао Тай. — Я перевяжу тебе руку.
Ким Сан сидел на полу, нa том же месте, где его осттавил Чао Тай, облокотившись о стену. Черты его красивого лица были искажены, прозрачные глаза устремлены на Ю-су.
Увидев, что губы раненого шевелятся, Чао Тай нагнулся и спросил:
— Где оружие?
— Оружие? — пробормотал Ким Сан. — Это был розыгрыш! Я одурачил ее, а она и поверила! — Он застонал, руки его конвульсивно задвигались около рукоятки ножа, торчащего из груди. Пот и слезы заливали его лицо, он выдохнул: — Она… она… Какие мы свиньи! — и сжал свои обескровленные губы.
— Если это не оружие, то что же вы провозите контрабандой? — сердито спросил Чао Тай.
Ким Сан открыл рот. Струя крови хлынула оттуда. Закашлявшись, он произнес:
— Золото!
Его тело обвисло и повалилось на пол.
Ма Жун с любопытством переводил взгляд с мертвой девушки на Ким Сана. Он спросил:
— Она хотела предупредить тебя, поэтому он ее и убил, верно?
Чао Тай кивнул.
Он быстро оделся. Затем осторожно положи лтело девушки на кушетку и накрыл его белым платьем. Цвет скорби, — подумал он. Глядя на ее спокойное лицо, Чао Тай мягко сказал другу:
— Преданность.., это самое прекрасное из того, что есть на свете, Ма Жун.
— Красивое чувство, — раздался голос сзади.
Чао Тай и Ма Жуп обернулись.
По Кай выглядывал из узкого окошка, опершись локтями о нижний край.
— Боже мой! — воскликнул Ма Жун. — Я совсем забыл о тебе.
— Нехорошо! — отозвался По Кай. — Я использовал оружие слабого, сбежал и укрылся на узком мостике, опоясывающем лодку.
— Заходи, — сварливо сказал Ма Жун. — Поможешь обработать мою руку.
— Из тебя хлещет кровь, как из свиньи, — удрученно вздохнул Чао Тай. Он поднял с пола длинный шарф Ю-су и стал бинтовать им руку Ма Жуна. — Что случилось? — спросил он друга.
— Вдруг, — начал рассказ Ма Жун, — один из этих мерзавцев схватил меня сзади. Я хотел наклониться и сбросить его, но тут второй ударил меня в солнечное сплетение и достал нож. Я подумал, что со мной все кончено, но вдруг парень, который держал меня сзади, отпустил меня. В последний момент я откатился в сторону, и нож попал мне в левую руку. Я врезал коленом ему в пах, а правой рукой так сильно стукнул в челюсть, что он вывалился за перила. Парень, который находился за мной, к тому времени оценил ситуацию и сам прыгнул в воду. Третий из них был на мне. Он был мощным парнем, а я не мог владеть левой рукой. Ты появился как раз вовремя!
— Это остановит кровь, — сказал Чао Тай, завязывая концы шарфа вокруг шеи Ма Жуна. — Не снимай эту повязку.
Ма Жун поморщился, когда Чао Тай покрепче затянул повязку. Потом он спросил:
— Где этот неистовый поэт?
— Пойдем на палубу, — сказал Чао Тай. — Наверное, он уже опустошил все кувшины с вином!
Но когда они поднялись, палуба была пуста. Они позвали По Кая. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был плеск весел, доносившийся издалека сквозь туман. С ужасными ругательствами Ма Жул бросился на корму. Спасательной шлюпки не было.
Глава 14
Судья Ди рассуждает о двух покушениях на убийство; незнакомка предстает перед судом
Ма Жун и Чао Тай вернулись в суд около полуночи. Они пришвартовали корейскую лодку к мосту Радуги и велели стражникам подняться на борт и проследить, чтобы там все оставалось нетронутым.
Судья Ди все еще сидел у себя в кабинете со старшиной Хуном. Он поднял глаза и в удивлении посмотрел на взъерошенную парочку.
Однако по мере того как Ма Жун излагал их историю, удивление судьи сменялось гневом. Когда Ма Жун закончил, судья вскочил с места и, заложив руки за спину, начал быстрыми шагами мерить кабинет.
— Невероятно! — вдруг взорвался оп. — Этот убийца нападает на двух моих помощников сразу после попытки устранить меня!
Ма Жун и Чао Тай в замешательстве посмотрели на Хуна. Он вполголоса быстро рассказал им о подломившейся доске на мосту через ущелье. Правда, он опустил в рассказе предупреждение мертвеца-судьи. Он знал, что эту неустрашимую пару может до смерти испугать только сверхъестественное.
— Эти сукины дети хорошо плетут свои сети, — рассудил Чао Тай. — Их нападение на нас было очень хорошо продумало. Тот разговор в Саду девяти цветов наверняка был заранее отрепетировал!
Судья Ди их не слушал. Остановившись, он произнес:
— Итак, они занимаются контрабандой золота! Слухи об оружии распускались, только чтобы отвлечь мое внимание. Но для чего им поставлять золото в Корею? Я всегда полагал, что там достаточно золота.
Он со злостью дернул себя за бороду. Потом сел за письменный стол и продолжил:
— Чуть раньше мы с Хуном рассуждали, зачем эти негодяи хотели избавиться от меня. Мы пришли к заключению, что они предполагают, будто я знаю о них гораздо больше, чем знаю на самом деле. Но зачем убивать вас? Нападение на лодку было задумало после того, как вы покинули По Кая и Ким Сана. Постарайтесь вспомнить, не сказали вы во время обеда чего-нибудь, что насторожило их?
Ма Жунн нахмурился и стал сосредоточенно думать. Чао Тай теребил свои жидкие усики и наконец произнес:
— Вроде бы это был обычный шутливый разговор. Разве только… — Он в отчаянии затряс головой.
— Я упомянул о нашем походе к заброшенному храму, — опередил товарища Ма Жун. — Поскольку вы заявили на заседании, что собираетесь арестовать А Куала, я подумал, что не вредно будет упомянуть о том, что мы видели его там.
— Вы упоминали о том старом хламе в нише? — спросил старшина Хул.
