— Мы все выясним сами — заметил он. — В этом-то весь интерес. Что же касается Фаня, то им мы займемся позже. Стражники говорили мне, что он вроде бы пропал.
— И лучше бы не нашелся! — с чувством сказал однорукий. — Этот подонок брал деньги со всех без исключения. Он гораздо жаднее, чем его начальник. Но что еще хуже, он не пропускал ни одной юбки. Он — привлекательный негодяй, только небо знает, что он мог натворить! Они с Таном закадычные друзья, и тот его всегда прикрывает.
— Так, — вставил Чао Тай. — Кончились золотые денечки для Фаня. Теперь ему придется работать под нашим руководством. должно быть, он брал много взяток. Я слышал, что у него есть надел земли к западу от города.
— Земля ему досталась по наследству от какого-то дальнего родственника, — сказал хозяин. — От нее немного пользы. Хозяйство находится в уединенном отдаленном месте, вблизи заброшенного храма. Если он пропал там, то, скорее всего, он у них.
— Ты можешь выражаться понятно? — нетерпеливо воскликнул Ма Жун. — У кого это у них?
Однорукий позвал прислужника. Когда тот поставил на стол две огромные миски с лапшой, хозяин заговорил:
— К западу от хозяйства Фаня, где проселочная дорога упирается в главную, стоит храм. Девять лет назад там жили четыре монаха. Они пришли из храма Белого облака, что расположен у Восточных ворот. Однажды утром все четверо были найдены мертвыми, с перерезанным горлом от уха до уха! После них туда больше никого не посылали, с тех пор храм стоит пустой. Но призраки четырех монахов все еще бродят по храму. По ночам крестьяне видят там свет, и все обходят это место стороной. Только на прошлой неделе мой двоюродный брат, который поздно возвращался, видел в лунном свете, как крадучись пробирался обезглавленный монах. Он отчетливо видел, что монах нес свою отрубленную голову под мышкой!
— Боже мой! — вскричал Чао Тай. — Прекрати рассказы о таких ужасах! Как я могу есть, если они стоят около стола?!
Ма Жун загоготал. Затем они серьезно приступили к еде. Когда их миски опустели, Чао Тай встал и полез в рукав одежды за деньгами. Хозяин харчевни положил свою руку на его ладонь и воскликнул:
— Никогда! Мое заведение в вашем полном распоряжении. Если бы не вы, то те корейские мужланы могли бы…
— Ну ладно! — перебил его Чао Тай. — Спасибо за гостеприимство. Но если ты хочешь видеть нас у себя почаще, то больше не плати за нас!
Однорукий начал было горячо протестовать, но Чао Тай крепко сжал его плечо. друзья покинули харчевню.
На улице Чао Тай сказал Ма Жуну:
— Теперь, когда мы наелись до отвала, брат, надо бы поработать. Как ты думаешь, что надо сделать для того, чтобы узнать город?
Ма Жун взглянул в сторону затянутых туманом улиц и, почесав голову, ответил:
— Полагаю, что для этого надо поработать ногами, брат.
Они пошли по улице, держась ближе к освещенным окнам лавочек. Несмотря на туман, гуляющих было много. Друзья лениво Поглядывали на выставленные товары, иногда интересуясь ценами. Добравшись до ворот храма бога войны, они вошли в него, купив благовонные палочки, зажгли их, поместив перед алтарем, и стали молиться за души погибших воинов.
Когда они возвращались, Ма Жун спросил:
— Ты не знаешь, почему мы все время сражаемся у наших границ? Надо поставить этих варваров на место!
— Ты нe разбираешься в политике, брат, — снисходительно заметил Чао Тай. — Наш долг вытянуть их из тьмы и приобщить к нашей культуре.
— Да, проговорил Ма Жун, — но ведь эти дикари совсем другие! Ты знаешь, почему они не обращают внимания на то, что невеста не девственница? А потому, мой друг, что их девушки ездят верхом с детства! Нам совсем не надо, чтобы об этом узнали наши девушки!
— Прекрати болтать! — раздраженно воскликнул Чао Тай. Ну вот, кажется, мы заблудились!
Похоже, они попали в жилой квартал. Улица была вымощена гладкими и плоскими камнями, по обеим ее сторонам смутно виднелись высокие стены, ограждающие большие особняки. Было очень тихо, так как туман приглушал звуки.
— Мне кажется, перед нами мост, — сказал Ма Жун. — Должно быть, это канал, пересекающий южную часть города. Если мы пойдем вдоль канала на восток, то, в конце концов, попадем на торговую улицу.
Они пересекли мост и пошли вдоль канала. Вдруг Ма Жун положил руку на плечо Чао Тая молча указал на противоположный берег, едва различимый в тумане. Чао Тай напряг глаза. Похоже было, что группа мужчин несла маленькие открытые носилки. В сером лунном свете, пробивавшемся сквозь туман, он увидел, что на носилках сидит лысый человек со скрещенными ногами и сложенными на груди руками. Он был весь обмотан чем-то белым.
— Кто этот странный человек? — спросил изумленный Чао Тай.
— Бог его знает, — ответил Ма Жун. — Смотри, они останавливаются.
Порыв ветра разогнал туман. Они увидели, что мужчины поставили носилки на землю. Вдруг двое стоящих за носилками подняли дубины и опустили их на голову и плечи сидящего на носилках. Затем туман скрыл их опять. Послышался всплеск воды. Ма Жун выругался.
— К мосту! — прошипел он Чао Таю.
Они побежали обратно вдоль канала. Но в тумане было плохо видно, земля была скользкая, и они довольно долго добирались до нужного места. Друзья быстро миновали мост, затем осторожно пошли по берегу. Никого нe было, стояла тишина. Они исходили вдоль и поперек то место, где видели убийство, но все было тщетно. Вдруг Ма Жун остановился л ощупал руками землю.
— Здесь глубокие следы, — сказал оп. — Наверное, это то самое место, где они утопили беднягу.
Туман немного рассеялся, и они разглядели, что вода всего в нескольких футах от их лог. Ма Жун разделся. Одежду он отдал Чао Таю, разулся и вошел в воду. Вода доставала ему до груди.
— Какое зловоние! — заметил он. — Но я нe вижу никакого мертвеца.
Он пошел вперед. Когда он вернулся и подошел берегу, то почувствовал под ногами толстый слой ила и грязи.
— Ничего не нашел, — пробормотал он с отвращением. — должно быть, мы ошиблись, и это не то место. Здесь нет ничего, кроме глины и камней. А также много вонючего мусора. Какая гадость! Помоги мне выйти на берег.
Начался дождь.
— Этого нам только не хватало! — ворчливо сказал Чао Тай.
У черного хода находившейся рядом усадьбы они увидели навес. Чао Тай спрятался там от ливня, а Ма Жун остался под дождем, чтобы смыть с себя всю грязь. Затем он присоединился к Чао Таюи вытерся насухо шейным платком. Когда дождь кончился, они снова пошли вдоль канала нa восток. Туман почти совсем рассеялся. Слева, по всей улице, были видны задние фасады больших домов.
— Неудачно у нас получилось, — грустно сказал Чао Тай. — Опытные служаки, без сомнения, схватили бы этих парней.
— Даже опытные стражники не смогли бы перелететь через канал! — ответил Ма Жун с кислым выражением лица. — Тот обмотанный парень выглядел очень странно. Этот случай как бы проиллюстрировал рассказы нашего однорукого друга. А теперь давай-ка найдем место, где можно выпить.
Они шли до тех пор, пока сквозь рассеивающийся туман не стали видны неясные блики цветных фонарей. Это были фонари над боковым входом большого трактира. Они обогнули здание и подошли к центральным дверям. Войдя в шикарный зал, они хмуро уставились на надменного хозяина, который с неодобрением взглянул па их мокрую одежду. Друзья поднялись по широкой лестнице. Огни открыли красивые резные двери и очутились в просторном помещении, в котором стоял гул голосов.
Глава 6
Пьяный поэт сочиняет песню о луне; Чао Тай встречает кореянку в публичном доме
Оглядывал нарядно одетую степенную публику, сидящую за столами с мраморными столешницами, друзья поняли, что здешняя кухня им нe по карману.
— Давай пойдем куда-нибудь еще, — пробормотал Ма Жун.
Он уже повернул к выходу, но в это время худой человек, сидевший в одиночестве за столиком у двери, встал со стула. Низким голосом он сказал:
— Присаживайтесь за мой столик, друзья! Пить одному так грустно.
Он вопросительно смотрел нa них водянистыми глазами из-под необычных дугообразных бровей. Они обратили внимание, что на нем была дорогая одежда из темно-синего шелка и черная бархатная шапочка. В глаза им бросилось и то, что на воротничке было несколько пятен, а его волосы выбивались из-под шапочки. У него было одутловатое лицо, нос был тонким и длинным, а его кончик — красным и блестящим.
— Раз он нас об этом просит, то давай составим ему компанию, — сказал Чао Тай. — Мне будет неприятно, если эта дубина внизу подумает, что ему удалось нас вышвырнуть!
Друзья сели напротив мужчины, который тут же заказал два больших кувшина вина.
— Кто ты, чем зарабатываешь на жизнь? — спросил незнакомца Ма Жун, после того как ушел прислужник.
— Меня зовут По Кай, я работаю управляющим делами у судовладельца Йи Пэня, — ответил худой человек. Одним глотком он осушил чашу и гордо добавил: — А еще я — известный поэт.
— Поскольку ты заплатил за выпивку, мы ничего не имеем против тебя, — великодушно сказал Ма Жун. Он взял свой кувшин вина, запрокинул голову и медленно выпил сразу половину. Чао Тай последовал его примеру. По Кай буквально пожирал их глазами.
— Здорово — воскликнул он с одобрением. — В этом заведении, как правило, пользуются чашами, но ваши манеры просты и приятны.
— Мы очень хотели пить, — сказал Ма Жуи, вытирая рот.
По Кай наполнил свою чашу и произнес:
— Расскажите мне увлекательную историю — Ведь вы занимаетесь грабежами на дорогах и ведете чертовски интересную жизнь.
— Грабители нa дорогах? — возмущенно повторил Ма Жук. — Послушай меня, приятель, лучше придержи свой язык. Мы — помощники судьи!
Дугообразные брови По Кая взметнулись еще выше. Он закричал прислужнику:
— Принеси еще один кувшин вина, самый большой, — и усмехнулся: — Ну и ну! Значит, вы приехали сегодня вместе с новым судьей. Но на работу он вас взял совсем недавно, потому что в ваших глазах еще нет самодовольства, как у всех мелких чиновников.
— Ты знал бывшего судью? — спросил Чао Тай. — Говорят, он тоже был поэтом?
— Почти что не знал, — ответил По Кай. — В этих местах я появился совсем недавно. — Вдруг он поставил чашу и восторженно воскликнул: — Вот она, последняя строка, которую я пытался найти! — Торжествующе глядя на друзей, он добавил: — Эта строка завершает большую поэму, посвященную луне. Хотите я прочту вам ее?
— Нет! — вскричал Ма Жун в ужасе.
— Может быть, мне ее спеть? — с надеждой спросил По Кай. — У меня довольно приятный голос, и все присутствующие здесь оценят его по достоинству.
— Нет! — в один голос воскликнули Ма Жун и Чао Тай. Но, увидев обиженный взгляд поэта, Чао Тай добавил: — Мы не любим поэзию.
— Какая жалость! — заметил По Кай. — Может быть, вы изучаете буддизм?
— Приятель нарывается на ссору? — подозрительно спросил Ма Жуют у Чао Тая.
— Он — пьян, — безразлично ответил Чао Тай и строго взглянул на По Кая. — Только не говори мне, что ты — буддист.
— Более преданного этой вере человека вам не найти, — чопорно отозвался По Кай. — Я регулярно посещаю храм Белого облака. Настоятель — просто святой человек, а монах Хупэнь проводит несравненные службы. Вот на днях…
— Послушай, — прервал его Чао Тай, — а не выпить ли нам еще?
По Кай укоризненно посмотрел на него, затем встал, глубоко вздохнув, и смиренно предложил:
— Давайте сделаем это в обществе проституток?
— О чем разговор! — воодушевлено воскликнул Ма Жун. — А ты знаешь здесь хороший публичный дом?
— Разве лошадь не знает свою конюшню? — фыркнул По Кай. Он оплатил счет, и они вышли.
На улице все еще был густой туман. Друзья и По Кай обогнули здание и остановились на берегу канала. По Кай свистнул. Из тумана появилась маленькая лодка с зажженным фонарем на носу.
По Кай шагнул на лодку и сказал:
— Прошу ла борт!
— Эй! — крикнул Ма Жун. — Я не ослышался? Ты говорил что-то о проститутках?
— Вот именно, вот именно, — беззаботно ответил По Кай. — Проходите за мной. — Затем он добавил, обращаясь к лодочнику: — Выбери путь покороче, господа очень спешат.
Он буквально вполз под низкий навес лодки, Ма Жун и Чао Тай последовали за ним. Они бесшумно двигались в тумане; единственным звуком был плеск весел. Через некоторое время не стало слышно и его, лодка тихо скользила вперед. Лодочник потушил фонарь. Лодка остановилась.
Ма Жун положил свою тяжелую руку на плечо По Кая.
— Если это ловушка, — небрежно сказал он, то я сверну тебе шею.
— Не болтай ерунду! — раздраженно воскликнул По Кай.
Послышался лязг железа, и лодка слова пришла в движение.
— Мы миновали восточные ворота шлюза, сообщил По Кай, — часть решетки выломана. Но не говорите об этом вашему хозяину!
Вскоре они увидели целый ряд темных корпусов цветочных лодок.
— Как обычно, вторая, — приказал По Кай лодочнику.
Когда лодка остановилась у сходней, По Кай дал лодочнику несколько медных монет, затем поднялся на борт судна. Ма Жун и Чао Тай не отставали от него.
По Кай пробирался между маленьких столикови подставок для ног, которые в беспорядке громоздились на палубе. Он подошел к двери каюты и постучал. Дверь открыла толстая женщина, одетая в грязное темное шелковое платье. Она улыбнулась, обнажив ряд черных зубов.
— Добро пожаловать, господин По Кай, — сказала она. — Пожалуйста, проходите вниз.
Они спустились по крутой деревянной лестнице и очутились в просторной каюте, освещаемой двумя цветными фонарями, которые были закреплены на потолочной балке.
Трое мужчин сидели за большим столом, который занимал почти все помещение. Толстуха хлопнула в ладоши. Вошел приземистый здоровяк с грубым лицом, в руках у него был поднос с кувшином вина. Пока он разливал вило, По Кай спросил у женщины:
— Где мой дорогой друг и коллега Ким Сан?
— Он еще не пришел, — ответила она. — Но я позабочусь, чтобы вам не было скучно.
Она подала знак прислужнику. Он открыл дверь в задней части комнаты, вошли четыре девушки. На них были прозрачные тонкие летние наряды. По Кай бурно их приветствовал.
Притянув к себе двух девиц, по одной с каждой стороны, он заявил:
— Я беру этих двух. Совсем не затем, о чем вы подумали, — быстро добавил он, глядя на Ма Жуна и Чао Тая, — а чтобы быть уверенным, что моя чаша будет постоянно наполнена.
Ма Жул подошел к полной девушке с приятным круглым лицом, а Чао Тай завел разговор с четвертой. Он отметил, что девушка очень красива, но она была в мрачном расположении духа и односложно отвечала на вопросы Чао Тая. Ее звали Ю-су, она была кореянкой, но отлично говорила по-китайски.
— Ваша страна прекрасна, — заметил Чао Тай, обнимая девушку за талию, — я был там во время войны.
Девушка оттолкнула его, одарив презрительным взглядом. Он понял, что допустил ошибку, упомянув о войне, и торопливо добавил:
— Ваши мужчины — первоклассные воины, они делали что могли, но наша армия была более многочисленна.
Девушка игнорировала его.
— Ты что, не можешь улыбнуться и поговорить, девка? — грубо сказала толстуха.
— Отстань от меня! — медленно произнесла девушка. — Ведь клиент не жалуется?
Женщина встала. Поднимал руку для того, чтобы ударить Ю-су, она прошипела:
— Я научу тебя, как надо себя вести, потаскуха!
Чао Тай мгновенно оттолкнул ее.
— Руки прочь от девушки! — рявкнул он.
— Давайте поднимемся на палубу, — предложил По Кай, — нутром чувствую, что луна уже взошла. Скоро и Ким Сан подойдет.
— Я останусь здесь, — сказала кореянка ЧаоТаю.
— Как хочешь, — ответил ей Чао Тай и последовал за остальными
Бледная луна освещала ряд лодок, пришвартованных вдоль городской стены. Противоположный берег бухты едва можно было различить. Ма Жун сел на низенькую скамейку и посадил свою девушку на колели. По Кай подтолкнул обеих своих девиц к Чао Таю.
— Создайте ему хорошее настроение! — приказал он. — Мне сейчас не до вас.
Оп замер, сложив руки за спиной, восторженно глядя на луну. Вдруг По Кай Проговорил:
— Раз вы все так настаиваете, я спою вам свою новую поэму.
Вытянув тощую шею, он разразился пронзительным фальцетом:
Несравненный спутник песни и танца,
Друг веселья, утешитель горя,
О, луна, о, серебристая луна…
По Кай замолчал, чтобы перевести дух, но вдруг наклонил голову, прислушиваясь. Быстро взглянув на присутствующих, он сказал:
— Я слышу неприятный звук!
— Я тоже, — заметил Ма Жул. — Силы небесные, не дайте ему продолжить! Разве ты не видишь, По я занят с этой девицей?
— Я имел в виду звуки, доносящиеся снизу, — пояснил По Кай. — Полагаю, что та кореянка получает небольшую нахлобучку.
Как только он сказал это, снизу донеслись звуки ударов и приглушенный стон. Чао Тай вскочили кинулся вниз, вслед за ним бежал Ма Жун.
Обнаженная кореянка лежала поперек стола. Прислужник держал ее руки, другой мужчина, охранник, — ноги. Толстуха била девушку бамбуковой палкой.
Чао Тай сильным ударом в челюсть сбил прислужника с ног. Мужчина отпустил ноги девушки и выхватил из-за пояса нож.
Чао Тай перепрыгнул через стол, оттолкнул к стене толстуху, схватил мужчину за руку, в которой был нож, и вывернул ее. Заорав от боли, мужчина свалился, нож со стуком упал на пол.
Девушка скатилась со стола и лихорадочно стала вытаскивать изо рта кляп, сделанный из грязной тряпки. Чао Тай помог ей освободиться от него.
Охранник попытался дотянуться до ножа левой рукой, но Ма Жун сильным ударом под ребра заставил его скрючиться в углу. У девушки началась рвота.
— Счастливое семейство! — послышался голос По Кая с лестницы.
— Позови матросов с соседней лодки, — пропыхтела толстуха, обращаясь к прислужнику, который старался встать на ноги.
— Зови, зови всех сразу! — возбужденно закричал Ма Жун. Он выломал ножку стула, чтобы использовать ее как дубинку.
— Попридержи язык, тетушка, — обратился к толстухе По Кай. — Будь осторожна! Эти двое — помощники судьи.
Женщина побледнела. Она быстро кивнула прислужнику. Потом, грохнувшись на колели перед Чао Таем, заскулила:
— Простите меня, господин, я только хотела научить ее хорошим манерам.
— Я же велел тебе нe трогать своими грязными руками эту девушку! — рявкнул Чао Тай.
Он дал девушке свой шейный платок, чтобы та вытерла лицо. Она поднялась на ноги, дрожа всем телом.
— Иди и успокой ее, брат, — посоветовал Ма Жун. — А этого парня с ножом я сам приведу в чувство.
Ю-су взяла свою одежду и пошла к двери в задней части комнаты. Она открыла ее и жестом позвала Чао Тая. Они вошли в помещение. Каюта была очень маленькой. Под узким окошком стояла кровать, кроме нее в каюте был маленький туалетный столик, бамбуковая табуретка передним и у стены напротив стоял большой сундук из красной кожи.
Чао Тай сел на сундук. После того как девушка сбросила с себя одежду на кровать, он с трудом произнес:
— Извини, во всем виноват только я.
— Не имеет значения, — безразлично ответила девушка.
Она наклонилась над кроватью и взяла с полочки под окошком маленькую круглую коробочку. Чао Тай не мог отвести глаз от точеной фигурки девушки.
— Ты лучше оденься, — хрипло сказал он.
— Здесь очень жарко, — угрюмо проговорила Ю-су. Она открыла коробочку и стала втирать мазь в следы от побоев на бедрах. — Посмотри, — вдруг улыбнулась она, — ты вовремя появился. Кожа совсем не повреждена.
— Не будешь ли ты добра все-таки одеться, — дрожащим голосом пробормотал Чао Тай.
— Я думала, тебе будет интересно посмотреть на эти синяки, — безмятежно заметила девушка. — Ведь ты сам сказал, что это произошло по твоей вине, не так ли?
Она сложила свою одежду и разместила ее на табуретке, затем села и стала приводить в порядок волосы.
Чао Тай смотрел на ее красивую спину. Он сердито твердил себе, что это будет низостью, если он сейчас дотронется до девушки. И тут же его взгляд остановился на зеркале, где он увидел ее округлую грудь. Он сглотнул и отчаянно заявил:
— Не веди себя так! Вас двоих слишком много для меня одного!
В изумлении Ю-су повернулась к нему. Потом, пожав плечами, пересела на кровать напротив Чао Тая.
— Ты в самом деле работаешь в суде? — небрежно спросила она. — Люди часто лгут.
Обрадованный тем, что можно сменить тему разговора, Чао Тай достал сложенный документ. девушка вытерла руки и взяла документ.
— Я не умею читать, — вздохнула она. — Но у меня очень хорошая зрительная память!
Перевернувшись на живот, oнa достала из-за кровати плоский квадратный предмет, плотно завернутый в серую бумагу. Усевшись на кровати, она сравнила оттиск печати на документе Чао Тая с печатью из свертка.
— Ты говоришь правду. Это та самая печать, сказала она, возвращал документ.
Ю-су задумчиво смотрела ла Чао Тая, почесывая бедро.
— Откуда у тебя коробочка с печатью суда? — с любопытством спросил Чао Тай.
— Посмотрите-ка, он ожил, — невинно хихикнула она. — Так, значит, ты ловишь воров?
Чао Тай сжал кулаки.
— Послушай-ка, — выпалил оп. — Тебя только что побили. Неужели ты думаешь, что я настолько жесток, чтобы сейчас заниматься с тобой любовью?
Девушка искоса посмотрела нa него. Она зевнула и затем медленно сказала:
— Я совсем не считаю, что это будет жестоко.
Чао Тай быстро встал.
Когда Чао Тай вернулся в большую каюту, то увидел По Кая, который сидел за столом, положив голову на руки. Он громко храпел. Толстуха расположилась напротив него, угрюмо глядя на чашу с вином. Чао Тай рассчитался с женщиной и предупредил, что у нее будут серьезные неприятности, если она обидит кореянку.
— Она всего лишь военная добыча, кроме того, я выкупила ее у правительства на законных основаниях, — огрызнулась она и добавила: — Но для меня ваше слово — закон, господин.
Вошел очень довольный Ма Жунт.
— В общем-то это довольно милое местечко, — заметил он. — А эта пухленькая девчушка — первый класс!
— Надеюсь, что скоро вы найдете здесь что-нибудь получше, — горячо заверила хозяйка. — На пятой лодке есть новенькая, настоящая красотка и образованная в придачу. В данное время она заказана одним господином, но такого рода отношения не длятся долго, как вы понимаете. Возможно, через неделю или две…
— Отлично! — воскликнул Ма Жун. — Мы приедем. И передайте вашим ребятам, чтобы впредь не махали перед нами своими ножами. Это нас выводит из душевного равновесия, а в таком состоянии мы становимся грубыми. — толкнув По Кая в плечо, он закричал ему в ухо: — Просыпайся, поэт-весельчак! Уже около полуночи, пора идти домой!
По Кай поднял голову и недовольно взглянул на друзей.
— Вы — абсолютные пошляки, — надменно проговорил он. — Вам никогда не понять мою возвышенную душу! Лучше я подожду здесь своего настоящего друга Ким Caнa. Ваша компания мне отвратительна, у вас в голове мысли только о выпивке и блуде. Убирайтесь, я вас презираю!
Ма Жун расхохотался во все горло. Он натянул По Каю его шапочку на глаза и повернулся к Чао Таю. Они поднялись на палубу и свистнули лодочнику.
Глава 7
Судья Ди слушает рассказ о лакированной шкатулке; в глухую ночь он идет в храм
Когда Ма Жун и Чао Тай подошли к зданию суда, то увидели, что в кабинете судьи Ди горит свет. Он и старшина Хун совещались наедине. Письменный стол был завален деловыми папками и свитками документов.
Жестом судья пригласил их сесть на стулья, напротив его письменного стола.
— Сегодня мы с Хуном обследовали библиотеку покойного судьи, но так и не поняли, как можно было отравить чай. Так как плитка стоит перед окном, Хун предположил, что убийца проткнул трубочкой с ядом папиросную бумагу в окне и выдул яд прямо на поддон, где находилась вода для чая. Но когда мы вернулись в библиотеку, чтобы удостовериться в правильности гипотезы Хуна, то обнаружили, что окна плотно закрыты ставнями, не открывавшимися месяцами. Окно выходило в темный угол сада, следовательно, покойный судья пользовался другим окном, находящимся перед письменным столом.
Сегодня перед обедом я принял четырех наместников. Они произвели на меня хорошее впечатление. Я познакомился с наместником корейского квартала — умный человек. Создалось впечатление, что у себя на родине он занимал высокое положение.
Судья замолчал и стал просматривать записи, сделанные во время разговора с Хуном.
— После обеда, — продолжил оп, — мы с Хуном детально изучили целые кипы архивной бумаги установили, что записи аккуратно велись до последних дней его жизни. — Он оттолкнул лежащую перед ним палку и весело спросил: — Ну а как вы провели время?
— Кажется, без всякой пользы, судья, — уныло сказал Ма Жун. — Моему другу и мне надо многому научиться, начиная с самых азов.
— Мне самому надо начинать с азов, — с улыбкой заметил судья Ди. — Что случилось?
Вначале Ма Жун поведал, что рассказал им хозяин Сада девяти цветов о Тане и его помощнике Фань Чуне. Когда Ма Жун замолчал, судья Ди, качая головой, сказал:
— Не пойму, что происходит с Таном: парень в ужасном состоянии. Он утверждает, что видел призрак покойного судьи и якобы это привело его в состояние сильного шока. Но мне кажется, что здесь есть что-то еще. Этот человек действует мне на нервы, и я отпустил его домой после обеда. Что же касается Фань Чуна, не надо придавать большого значения словам хозяина трактира. Такие люди часто имеют предубеждение против суда, потому что, к примеру, им не нравится контроль над ценами на рис или принудительная пошлина на спиртное и тому подобное. Мы составим личное мнение о нем, когда он появится. — Судья сделал несколько глотков чая и продолжил; — Между прочим, Taн мне сказал, что здесь и в самом деле водится тигр-людоед. Неделю назад он убил крестьянина. Как только у нас появится просвет в расследовании убийства судьи, вы бы могли поохотиться на этого зверя.
— Вот это то, что надо, судья! — горячо воскликнул Ма Жул, но тут же погрустнел. После короткого колебания он рассказал судье о сцене на берегу канала, свидетелями которой они были.
Судья Ди встревожился. Поджав губы, он сказал:
— Будем надеяться, что это туман сыграл с вами шутку. Мне бы не хотелось иметь на руках второе убийство. Завтра утром идите на берег канала и опросите людей, живущих недалеко от того места, может быть, вам удастся что-нибудь узнать. Возможно, появится разумное объяснение увиденному вами. Посмотрим, не подаст ли кто-нибудь заявление о пропаже человека.
Потом Чао Тай рассказал о знакомстве с По Каем, управляющим у Йи Пэня, и сдержанно упомянул о визите в плавучий публичный дом. Он сказал, что они выпили только по одной чаше вина и просто поболтали с девушками.
К своему облегчению друзья поняли, что судья вполне удовлетворен их отчетом.
— Время вами потрачено совсем нe без пользы! — отметил судья. — Вы собрали много информации, кроме того, в борделях, как правило, собираются отбросы общества. Хорошо, что вы уже знаете, что там происходит. Давайте точно определим, где находятся эти лодки. Старшина, дайте мне карту, которую мы с вами уже изучали.
Хун развернул на столе красочную карту города. Ма Жун встал со стула и склонился над картой. Он указал на второй мост через канал в юго-западном квартале, к востоку от ворот шлюза.
— Как вы прошли через шлюз? — спросил судья. — Ворота должны быть закрыты прочными решетками.
— Часть этих решеток выломана, — объяснил Ма Жун. — Маленькая лодка вполне может там пройти.
— Первое, что надо сделать завтра, — заделать дырку в решетке, — сказал судья Ди. — Кстати, почему публичные дома находятся нa лодках?
— Ваша честь, — — вставил Хун, — Taн говорил мне, что несколько лет назад судья, служивший тогда, запретил размещать публичные дома в городе. Поэтому им пришлось перебраться на лодки, пришвартованные вдоль восточной части городской стены. После того как не в меру стыдливый судья был переведен нa работу в другое место, бордель так и остался на лодках, ведь это очень удобно матросам. Они приходили туда прямо с вахты, им не надо было каждый раз проходить мимо стражников.
Судья Ди кивнул. Поглаживая бороду, он сказал:
— Этот По Кай, похоже, занятный парень. Mнe бы хотелось с ним познакомиться.
— Возможно, он и поэт, — заметил Чао Тай, — но уж точно человек очень проницательный и умный. При нашем появлении он насторожился, как разбойник па лесной дороге, а на лодке он первым услышал звуки избиения девушки.
— Били девушку? — изумленно спросил судья Ди.
Чао Тай стукнул себя кулаком по колену.
— Сверток! — воскликнул он. — Какой же я дурак! Совершенно об этом забыл! Кореянка отдала мне сверток, который судья Ван доверил ей хранить.
Судья Ди выпрямился на стуле.
— Это может быть вашей первой уликой! — сказал он с энтузиазмом. — Но почему судья отдал этот сверток простой проститутке?
Чао Тай объяснил:
— Девушка рассказала‚ что судья Ванн познакомился с ней в трактире. Ее вызвали оживить своим присутствием вечер. Она очень поправилась старому негодяю. Естественно, он не мог посещать бордель, но часто вызывал ее провести с ним ночь здесь, в его доме. Однажды, около месяца назад, утром она собиралась уходить, а он дал ей сверток и сказал, что в публичном доме можно кое-что спрятать. Оп попросил ее сохранить вещь в свертке и никому об этом не говорить. Обещал забрать, когда возникнет необходимость. Она спросила, что находится в свертке, он же в ответ рассмеялся и сказал, что это не имеет значения. Затем он снова стал серьезным и заявил, что, если с ним что-нибудь случится, сверток надо отдать его преемнику.
— Почему же тогда она не принесла сверток после убийства судьи? — спросил судья Ди.
— Эти девушки почему-то ужасно боятся суда, — ответил Чао Тай, пожимая плечами. — Она предпочла дождаться момента, когда кто-нибудь из суда посетит их заведение. Так получилось, что я был первым, вот она и отдала сверток мне. Вот oн.
