Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Судья Ди - Убийство в Кантоне

ModernLib.Net / Детективы / Van Robert / Убийство в Кантоне - Чтение (стр. 7)
Автор: Van Robert
Жанр: Детективы
Серия: Судья Ди

 

 


      — О, я взяла это наугад…
      Судья обратил внимание, что молодая женщина изумительно красива. Ее чувственное лицо сильно изогнутыми бровями очень походило на чуть женственное лицо брата. Госпожа Пао застенчиво улыбнулась:
      — Для меня высокая честь познакомиться с достопочтенным господином, и я…
      — Ваш муж говорил мне, что вы знакомы с девушкой, продающей сверчков, — перебил судья Ди. — Я хотел бы познакомиться с ней.
      — Я передам ей это, когда увижу в следующий раз, господин. — Потом, обиженно поглядев на супруга, добавила: — Муж недавно выговаривал мне за то, что я не спросила, где она живет. Но девушка сказала, что бывает на рынке почти каждый день, поэтому…
      — Благодарю вас, госпожа Пао! До свидания.
      Они снова двинулись в путь.
      — А у вас есть еще братья и сестры, господин Лян? — осведомился судья.
      — Нет, достопочтенный господин. Я единственный сын в семье. Дочерей было две, но старшая умерла несколько лет назад.
      — Вскоре после нашей свадьбы произошло несчастье, — сухим, резковатым голосом вставил Пао. — И это глубоко потрясло мою молодую жену. Да и меня конечно же.
      — А что за несчастье? — спросил судья Ди.
      — Сестра спала с открытым окном, — ответствовал Лян. — От дуновения ветра занавеска попала на масляную лампу, и в комнате вспыхнул пожар. Видимо, от дыма несчастная лишилась чувств… Мы нашли только обугленные останки.
      Судья выразил соболезнования. Хозяин дома отворил тяжелые двери и провел гостей в прохладную комнату с высоким потолком. По знаку Ляна слуга бросился к окнам и скатал бамбуковые занавеси. Судья Ди окинул комнату оценивающим взглядом. Все стены занимали полки с книгами и свитками бумаг. Огромный стол, стоявший посередине, на синем ковре, если не считать пары серебряных подставок для свечей и письменного прибора, был пуст. Лян повел гостей к чайному столику в углу, усадил судью Ди в большое кресло, господину Пао и Тао Ганю предложил стулья с прямыми спинками. Сам он устроился сбоку на стуле пониже и велел слуге приготовить чай.
      Поглаживая длинную бороду, судья Ди с удовлетворением заметил:
      — Тут чувствуется дух ненавязчивой утонченности, чего и следовало ожидать от рабочего кабинета человека, преуспевшего в обоих искусствах — как войны, так и мира.
      За чаем они немного побеседовали о морских кампаниях Властелина Южных Морей, а Лян показал несколько весьма ценных старинных карт города из собрания флотоводца. Рассматривая одну из них, судья вдруг ткнул в нее указательным пальцем.
      — А вот здесь у нас Цветочная пагода! — воскликнул он. — Я случайно оказался там вчера вечером.
      — Это одна из наших достопримечательностей, достопочтенный господин, — проговорил Лян. — Я хожу туда раз в неделю, а то и чаще, играть в шашки с настоятелем. Он очень искусный игрок! А также великий ученый. Сейчас настоятель трудится над новой книгой об историческом значении распространения письменности.
      — И он так занят наукой, что, очевидно, переложил управление храмом на помощника?
      — О нет, господин! Настоятель усердно исполняет свои обязанности. Да иначе и нельзя, ведь такой большой, открытый толпам людей храм требует неустанного попечения. Порой туда заходят всякого рода подозрительные лица и норовят ограбить неосторожных посетителей. Я имею ввиду карманных воришек, надувал и прочих.
      — Вам следовало бы включить сюда и убийц, — сухо обронил судья Ди. — Не далее как вчера я обнаружил в храме тело тайного посланца столичных властей.
      — Так вот о чем болтали монахи! — воскликнул Лян. — Мы играли в шашки, когда настоятеля вдруг куда-то вызвали. Я долго ждал, а потом стал расспрашивать монахов, и те сказали мне о каком-то убийстве. Кто совершил его, господин?
      Судья пожал плечами:
      — Видимо, здешние головорезы.
      Лян покачал головой и, сделав глоток чаю, со вздохом изрек:
      — Такова оборотная сторона процветания, достопочтенный господин. Там, где скапливаются огромные богатства, никак не обойтись без ужасающей нищеты. Случайный наблюдатель видит только внешнюю, заманчивую сторону городской жизни, и ему невдомек, что за этим блеском скрывается и процветает жестокий тайный мир, где чужеземные преступники отлично уживаются с местным отребьем.
      — У нас здесь все под строжайшим контролем, — холодно отрезал градоправитель Пао. — Более того, мне хотелось бы подчеркнуть, что преступные деяния ограничиваются собственной средой злоумышленников, то есть происходят среди отбросов общества, без коих не обходится ни один большой город.
      — Не сомневаюсь в этом, — успокоил чиновника судья Ди и, отхлебнув чаю, поглядел на Ляна. — Только что вы упомянули о чужеземных преступниках, а до меня дошли нелестные слухи о Мансуре. Способен ли он использовать арабских разбойников в преступных целях?
      Лян выпрямился. Теребя жидкую бородку, он долго раздумывал, прежде чем ответить.
      — Сам я незнаком с Мансуром, достопочтенный господин, но, конечно, много о нем слышал, в основном от своего друга и собрата по торговле господина Яо. С одной стороны, Мансур — опытный мореход, изобретательный и ловкий торговец. С другой — это истинный араб и безраздельно предан своему племени и религии. У себя дома он хорошо известен, так как ведет свой род от халифов и, служа им, выиграл немало битв с варварами Запада. Мансур метил наместники одной из завоеванных им земель, но как-то уязвил халифа неосторожным словом, и его изгнали от двора. Таким образом Мансур и стал мореходом, но не теряет надежды вновь обрести милость халифа и ради этого готов на все. — Лян немного помолчал и, тщательно подбирая слова, добавил: — Все, что я сказал, основано на тщательно проверенных мной фактах. Прочее же — только слухи. Кое-кто уверяет, будто, сумей Мансур учинить крупные беспорядки здесь, в Кантоне, ограбить город и отплыть домой с богатой добычей, халиф, возможно, сочтет это подвигом во славу арабов и в награду восстановит положение Мансура при дворе. Однако повторяю, это чистой воды слухи. Я могу и заблуждаться насчет Мансура.
      Судья Ди удивленно вскинул бровь:
      — Что может сделать горстка арабов против тысячи хорошо вооруженных и обученных воинов Поднебесной? Не говоря о страже, охране порта и прочем?..
      — Мансур участвовал в осаде множества варварских городов, так что, надо полагать, у него богатый опыт. Кроме того, ему известно, что Кантон, в отличие от городов севера, застроен в основном двухъярусными деревянными домами. Поэтому в сухую ветреную погоду достаточно развести огонь в подходящих местах — и пламя охватит весь город. А во всеобщей неразберихе даже мелкие группы злоумышленников способны сделать все, что угодно.
      — О Небо, он прав! — воскликнул Пао.
      — Далее, — продолжал Лян, — тот, кто устроит в городе беспорядки, обретет массу пылких сторонников, как только начнется грабеж. Я говорю о нескольких тысячах танка. Они сотни лет копили ненависть к нам.
      — И не без оснований, — со вздохом признал судья Ди. — И все-таки, что может сделать речной народ? Эти люди не организованы и ее вооружены.
      — Как сказать, — протянул Лян, — кое-какая организация у них все-таки есть — танка слушаются своих шаманов. И несмотря на отсутствие оружия, в уличных потасовках это довольно опасные противники. Танка отлично владеют длинными ножами и ловко душат жертву шелковым платком. Правда, они не доверяют чужакам, но, поскольку их женщины вступают в связь по большей части с арабскими моряками, Мансуру будет нетрудно обрести в их лице надежную опору.
      Судья Ди ничего не сказал на это — он обдумывал слова Ляна, и молчание нарушил Тао Гань:
      — Я заметил, господин Лян, что душители танка всегда оставляют на жертве серебряную монетку того же веса, что их шелковый платок. И монетки эти стоят немало. Так почему убийцы не забирают их или не используют кусочки свинца?
      — Танка очень суеверны, — пожав плечами, ответил Лян. — Это своего рода выкуп убитому. Душители считают, что таким образом уберегают себя от преследований духа жертвы.
      Судья Ди поднял глаза.
      — Покажите-ка мне еще раз карту города, — приказал он.
      Когда Лян расправил карту юга столе, судья велел градоправителю Пао указать кварталы, где преобладают деревянные дома. Они занимали большую часть города, населенную людьми среднего достатка и беднотой. Улицы здесь были очень узкими.
      — Да, — мрачно кивнул судья, — пожар легко уничтожит едва ли не весь город. А людские потери и материальный ущерб при этом будут таковы, что мы не имеем права недооценивать слухи насчет Мансура. Необходимо сразу принять соответствующие меры. Я прикажу наместнику собрать сегодня тайное совещание во дворце и пригласить на него, помимо вас двоих, господина Яо Тайцая, предводителя караульного войска и начальника стражи порта. Там мы обсудим срочные предупредительные меры и решим, что делать с Мансуром.
      — Долг велит мне заметить, достопочтенный господин, — озабоченно произнес Лян, — что Мансур, возможно, ни в чем не виновен. Он здесь торгует, а среди торговцев всегда возникает соперничество, и кое-кто не остановится ни перед чем, дабы погубить удачливого собрата. Поэтому все толки о Мансуре могут оказаться лишь злобной клеветой.
      — Будем надеяться, что так и есть, — отрезал судья, допил чай и встал.
      Лян Фу повел гостей через множество двориков и переходов к парадному входу и там, церемонно отвесив несколько глубоких поклонов, простился с ними.

Глава 13

      Чао Тай появился во дворце двумя часами раньше, сразу после того, как судья Ди отбыл к Лян Фу. Смотритель проводил его в зал отведенного высокому гостю крыла.
      Единственный оказавшийся под рукой слуга уверил Чао Тая, что судья, по всей видимости, не вернется до полудня, и тайвэй направил стопы к ложу из сандалового дерева, разулся и лег на мягкие подушки с твердым намерением хорошенько вздремнуть.
      Но несмотря на усталость, Чао заснуть так иве смог. Довольно долго он крутился с боку на бок, чувствуя, что настроение портится все сильнее и сильнее. «Что-то ты становишься больно мягкотелым, глупец, и это — в твои-то годы! — сердито выругал себя Чао Тай. — Ты даже не похлопал по попкам близняшек морехода Ни, а ведь они сами напрашивались! И что, во имя всех демонов, случилось с моим левым ухом?» Он засунул в ухо мизинец и энергично покрутил, но звон не исчез, и тут Чао обнаружил его источник — звук доносился из левого рукава.
      Чао Тай сунул туда руку и вытащил коробочку, старательно завернутую в красную бумагу. Несколько торопливо набросанных на ней изящных иероглифов оповещали: «Господину Тао. В собственные руки».
      «Это от женщины, — пробормотал Чао Тай, — должно быть, Гань завел себе подружку — ту, что толкнула меня возле дома Ни. И она сунула мне в рукав послание. Но откуда ей было звать, что я у морехода?»
      Чао Тай встал и, подойдя к двери, положил «гостинец» на столик, подальше от стола судьи Ди, потом снова лег и на сей раз уснул мгновенно.
      Проснулся Чао Тай около полудня. Не успел он сунуть ноги в туфли и с удовольствием потянуться, как двери распахнулись, и смотритель с поклоном пропустил судью Ди и Тао Ганя.
      Судья проследовал к своему столу в глубину зала. Пока Чао Тай и Тао Гань, как обычно, устраивались на табуретах, он достал из ящика карту города и разложил перед собой.
      — У нас произошел интересный разговор с Лян Фу, — пояснил судья Чао Таю. — Похоже, наше первое предположение оказалось верным. Видимо, цензор приехал в Кантон, узнав, что арабы вознамерились учинить здесь беспорядки.
      Чао Тай внимательно выслушал краткое изложение беседы судьи Ди с Лян Фу.
      — Лян подтвердил и то, что говорила мне певичка в храме: арабы — постоянные посетители притонов танка, так что у них хватает возможностей близко сойтись, — подвел итог судья. — Это также объясняет, почему цензора отравили ядом, известным только речному народу. Да и карлик, которого вы видели в винной лавке вместе с разбойничьего вида арабом, явно принадлежал к народу танка. И неизвестный нам человек, что удавил разбойника, пустил в ход такой же шелковый платок, как и танка. Поэтому можно предполагать, что те, кто противостоит арабским смутьянам, тоже привлекли на свою сторону танка. Все это пока непонятно. Но как бы то ни было, я не могу пойти на риск позволить арабам устроить здесь разгром и велел наместнику собрать совещание во дворце в два часа пополудни, дабы выработать предупредительные меры. А как дела у тебя, Чао Тай?
      — Я отыскал танцовщицу, господин. По матери она танка. К несчастью, ее покровитель страшно ревнив, и девушка не осмелилась долго разговаривать со мной на лодке, где он поселил ее. Однако Зумурруд сказала, что время от времени встречается с ним в небольшом домике на берегу, чуть южнее храма Гуань-инь, и обещала уведомить меня о возможности увидеться там. Посещает она этот дом крайне редко, так как относится к числу отверженных и не имеет права жить на берегу.
      — Знаю-знаю, — с досадой буркнул судья Ди. — Положение об изгоях следует упразднить, ибо это только позорит ваш великий народ. Долг повелевает нам просветить этих несчастных и даровать им равные права. А у морехода Ни ты побывал?
      — Да, господин. И нашел его приятным и хорошо осведомленным собеседником. Но как я и ожидал, он мало что мог рассказать о Мансуре.
      После того как Чао Тай передал историю, поведанную Ни, судья Ди заметил:
      — Тебе следует быть поосторожнее с этим малым, Чао Тай. Я не верю его россказням. Это слишком отличается от того, что я узнал от Лян Фу. Мансур — богатый князек. С какой стати ему опускаться до вымогательства? И откуда Ни все это взял? Погоди-ка, дай подумать… Ни заявил, будто остался на берегу, так как ему пришлась по вкусу спокойная жизнь за изучением трактатов о загробной жизни? Но это явная ложь! Он моряк, а таким людям нужны куда более веские причины, чтобы торчать на суше! Я думаю, Ни сам был влюблен в ту женщину, а семья выдала ее замуж, пока он плавал. Вот моряк и сидит здесь, Надеясь, что престарелый муж рано или поздно помрет, предоставив ему возможность соединиться с возлюбленной. Само собой, Ни возненавидел Мансура за связь с этой женщиной, вот он и выдумал грязную историю о вымогательстве. Как тебе такое толкование, а?
      — Да, — протянул Чао Тай, — это может оказаться правдой. И вдобавок соответствует тому, что говорили мне две девушки-рабыни насчет глубокой привязанности их хозяина к какой-то женщине.
      — Две рабыни? — переспросил судья. — Так вот почему градоправитель обронил, что Ни ведет развратный образ жизни.
      — Вовсе нет, господин. Эти две девушки — кстати, близняшки — более чем ясно дали мне понять, что мореход ни разу не думал посягать на их невинность.
      — Так зачем он их тогда держит? Для украшения дома? — полюбопытствовал Тао Гань.
      — В память об их несчастной матери, дальней родственницы его матушки. История эта очень трогательна. — Чао Тай, добросовестно повторив то, что узнал от Ни, гневно нахмурился. — А тот негодяй, что совратил женщину, должен быть законченным мерзавцем. Я презираю тех ханьцев, кто думает, будто с чужеземной девушкой можно делать все, что заблагорассудится, только из-за ее происхождения.
      Судья бросил мимолетный взгляд на Чао Тая и довольно долго молчал, подергивая бороду.
      — Ну ладно, — наконец сказал он. — У нас слишком много других важных дел, чтобы встревать в личную жизнь морехода. Сейчас вы оба можете пойти перекусить. Но к двум часам непременно возвращайтесь на совещание.
      Двое друзей, попрощавшись с судьей, совсем было собрались уходить, когда Чао Тай взял со столика сверток в красной бумаге. Передавая его Тао Ганю, он тихонько пояснил:
      — Мне сунула это в рукав какая-то женщина на улице. Она, видать, нарочно наткнулась на меня, когда я уходил от Ни. А раз тут написано «В собственные руки», мне не хотелось показывать это судье Ди, пока ты сам не глянешь, что внутри.
      Тао Гань поспешно распаковал коробочку. Внутри лежал предмет в форме яйца, завернутый в кусок ткани. Это была искусно вырезанная из слоновой кости клетушка для сверчка.
      Тао Гань подвес ее к уху и немного послушал легкое шуршание.
      — Это наверняка от нее, — вздохнул он и тут же удивленно вскрикнул: — Эй, погляди-ка! Чтобы это значило?
      Он показал Чао Таю квадратную печать на футляре. «Личная печать Лю, императорского цензора» — значилось там.
      — Надо не мешкая показать это судье! — заторопился он.
      И друзья побежали обратно. Когда судья Ди с изумленным видом оторвался от изучения карты, Тао Гань молча отдал ему клетушку и футляр, а Чао Тай объяснил, откуда это взялось. Отложив клетушку, судья осмотрел печать и, распечатав футляр, извлек тонкий листок бумаги, сплошь покрытый мелкими иероглифами. Расправив листок на столе, Ди принялся их внимательно изучать. Наконец он поднял глаза и мрачно объявил:
      — Это личные заметки цензора Лю. Речь идет об арабах, уплативших ему определенную сумму за полученный товар. Но какого рода товар — не сказано. Помимо Мансура тут упоминаются двое других — цензор называет их Ах-ме-те и А-си-се.
      — О Небо! — воздел руки Чао Тай. — Так, цензор оказался предателем? Или, быть может, это подделка?
      — Нет, заметки подлинные, — процедил судья. — И печать настоящая. Я видел ее сотни раз в канцелярии. Что касается иероглифов, тоя знаком с почерком цензора по его докладам Совету, написанным собственноручно, хотя, в отличие от этой записки, уставным письмом. И эти заметки составлены высоким слогом, доступным только людям хорошо образованным.
      Он откинулся на спинку кресла и надолго ушел в глубокие раздумья. Оба помощника с тревогой взирали на господина. Наконец и Ди посмотрел на них.
      — Я понял, что все это означает! — радостно сказал он. — Кто-то прекрасно осведомлен о цели нашего пребывания в Кантоне! Поскольку это тщательно охраняемая государственная тайна, этот неизвестный нам человек должен быть весьма высокопоставленным лицом, посвященным в дела Великого совета. Очевидно, он принадлежит к клану, враждебному цензору. Он и его присные заманили господина Лю в Кантон, рассчитывая впутать в заговор Мансура, обвинить в государственной измене и таким образом убрать с политической сцены. Однако цензор предусмотрел такой поворот событий. Он, как доказывают эти записки, пошел на сотрудничество с арабами, но лишь затем, чтобы выяснить кто в действительности подзадоривает смутьянов. Но по всей видимости, противники обнаружили, что Лю раскрыл их замыслы. И тогда его отравили. — Судья повернулся к Тао Ганю: —То, что слепая девушка подбросила тебе конверт, свидетельствует как об остроте ее ума, таки о том, что она была свидетелем убийства. Ведь слепые не могут подбирать письма, брошенные на столе или на улице. Должно быть, обшаривая рукава убитого, девушка нащупала футляр чувствительными, как у всех незрячих, пальцами, а убийца этого не заметил. Золотой Колокольчик был тоже взят ею с тела цензора. А история о том, как она услышала пение сверчка, проходя мимо храма, выдумана для отвода глаз.
      — Позже Ланьли, видимо, попросила кого-то, кому вполне доверяет, прочитать содержимое футляра, — добавил Тао Гань, — и, когда ей сказали, что там печать цензора, оставила находку у себя. Впоследствии, узнав от того или тех, кто побывал у нее после меня, что я расследую причины исчезновения цензора, Ланьли прислала футляр мне вместе со сверчком, чтобы я понял, от кого послание.
      Судья почти не слушал его.
      — Нашим противникам известен каждый наш шаг! — вдруг взорвался он. — Положение становится просто невыносимым! А этот мореход, судя по всему, — в самых тесных отношениях с этими людьми. Ведь никак не может быть простым совпадением то, что неизвестная девушка подсунула тебе в рукав, Чао Тай, этот сверток у ворот его дома. Немедленно возвращайся к Мореходу Ни и как следует допроси его! Начни осторожно, но если он станет отрицать, что знаком со слепой, бери за шиворот и тащи сюда! Я буду у себя в трапезной.

Глава 14

      Предосторожности ради Чао Тай вышел из паланкина за поворотом и пошел к дому морехода Ни пешком, а перед тем как постучать, внимательно огляделся, но не заметил никого, кроме уличных торговцев: большинство из них ели рис или готовились к дневному отдыху.
      Ворота открыла все та же старуха и сразу пустилась в длинные объяснения на языке, каковой, по разумению Чао Тая, был персидским. Воин немного послушал из вежливости, потом отодвинул старуху и вошел.
      Наверху царила глубокая тишина. Чао Тай отворил дверь зала. Никого. Он решил, что мореход Ни и его близняшки уже отобедали и теперь отдыхают. Раздельно — как подчеркнула Даньязад! — с раздражением напомнил себе Чао Тай. Он немного подождал на случай, если у старой карги хватит ума разбудить хозяина. Но тайвэй решил, что, коли в ближайшее время никто не появится, ему придется обследовать дом самому.
      Тайвэй подошел к стойке с мечами и вновь залюбовался совершенством клинков. Он так увлекся, что не услышал, как двое мужчин в тюрбанах взобрались на плоскую крышу снаружи. Беззвучно перешагнув через горшки с орхидеями, они проникли в комнату незамеченными. Пока тот, что повыше, вытаскивал длинный тонкий нож, его широкоплечий спутник вскинул дубинку и, подкравшись к Чао Таю сзади, нанес резкий и сильный удар по затылку. Чао Тай на мгновение застыл и с грохотом упал как подкошенный.
      — Тут хватает добрых клинков на любой вкус, Азиз, — взглянув на стойку с мечами, заметил высокий араб, — так что мы быстро выполним поручение Мансура.
      — Хвала Аллаху! — прозвенел серебристый голосок по-арабски. — Я избавлена от посягательств похотливого неверного!
      Оба разбойника повернулись и вытаращили глаза на появившуюся перед занавесью девушку. Не считая голубых бус да шелковых туфелек, она была совершенно нагой.
      — Должно быть, эта гурия спустилась к вам из самого рая, — благочестиво пробормотал широкоплечий араб, с удивлением и восторгом разглядывая ладную фигурку юной красавицы.
      — Можете считать меня наградой для всех правоверных, — заявила Дананир и, указав пальцем на Чао Тая, добавила: — Этот мерзавец хотел надругаться надо мной и как раз снимал меч, чтобы силой заставить меня подчиниться его гнусным желаниям, вот я и спряталась за этой занавесью. Похоже, его мать некогда путалась с ослом.
      — Дай нам немного времени довершить дело! — пылко вскричал высокий разбойник. — А потом мы насладимся твоим обществом! Кстати, мое имя Ахмед. А друг мой зовется Азизом.
      — Ахмед или Азиз — какая разница, — молвила Дананир, зазывно глядя на обоих. — Вы оба — молодые красавчики. Дайте-ка я вас получше разгляжу! — Она быстро подошла, вынудив арабов встать бок о бок, спиной к занавеси.
      — О Аллах! — нетерпеливо выдохнул широкоплечий. — К чему забивать мыслями такую милую головку? Сначала…
      И тут его голос оборвался. Прижав руки к груди, Азиз рухнул на пол; из открытого рта потоком хлынула кровь.
      С испуганным воплем Дананир обвила руками Ахмеда.
      — О Аллах, помилуй нас! — взвыла она. — Что здесь…
      Большая алебастровая ваза разбилась о голову второго араба. Дананир убрала руки, и он повалился ничком на камышовую циновку.
      Из складок занавеси вынырнула Даньязад и смерила недоверчивым взглядом лежащих па полу разбойников.
      — Ты отлично с этим справилась, — одобрила действия сестры Дананир. — Но почему не заколола и второго? Ты ведь знаешь, мореходу очень нравилась эта ваза!
      — Я обратила внимание на его здоровенные плечи и побоялась, что он носит кольчугу.
      Даньязад старалась говорить беспечно, но голос у нее дрожал. Девушка сильно побледнела, и ее лоб покрылся холодной испариной. Неожиданно Даньязад бросилась в дальний угол, и ее вырвало на пол. Отбросив с лица мокрые волосы, она пробормотала:
      — Должно быть, это из-за рыбы, которую я съела днем. Пойди надень шаровары и помоги мне привести вояку в чувство.
      Она встала на колени подле Чао Тая и принялась растирать ему шею и плечи, а Дананир взяла кувшин и стала лить воду па голову.
      Тайвзй долго не приходил в себя. Открыв наконец глаза, он удивленно уставился на склонившиеся над ним личики.
      — Вот несносные близняшки! — прохрипел Чао и вновь смежил веки.
      Какое-то время он лежал не двигаясь, потом медленно сел, ощупал здоровенную шишку на затылке, привел в порядок волосы и выровнял шапочку.
      — О Небо! — прорычал тайвэй, сердито глядя на двойняшек. За подобные шутки я сдеру всю кожу с ваших маленьких попок!
      — Не угодно ли взглянуть на двух разбойников, что напали на вас, господин? Тот, что повыше, — Ахмед, а поздоровее — Азиз, — натянуто проговорила Даньязад.
      Чао Тай снова сел и уставился на распростертые у занавеси тела рабов, а заодно — нож и дубину, валявшиеся на циновке.
      — Пока моя сестра отвлекла их внимание, я заколола того, длинного, — пояснила Даньязад. — А второго просто оглушила, так что, коли у вас есть такое желание, можете его допросить. Он, кстати, проговорился, что их послал Мансур.
      Чао Тай медленно поднялся на ноги. Тайвэя поташнивало, голова кружилась, но он все-таки смог выдавить с усмешкой:
      — Умницы девочки!
      — Вас вот-вот вырвет. Правда-правда, — глядя на мертвенно-бледное лицо воина, заметила Дананир. — Так всегда бывает после сильного удара по голове.
      — А что, я смахиваю на неженку? — сердито буркнул Чао Тай.
      — Вам станет легче, если вы представите, будто пытаетесь проглотить большой кусок тухлого бараньего жира, — посоветовала Дананир. И, увидев, как тайвэй схватился за горло, поспешно добавила: — Только не на циновку! Вот сюда, в угол, пожалуйста!
      Чао Тай шагнул в указанный ему угол, и там его, как и следовало предполагать, вырвало. Но тайвэй не мог не признать, что ему и вправду стало значительно легче. Взяв кувшин с водой, он прополоскал рот и выплюнул воду в окно, потом вернулся к бесчувственным телам. Выдернув тонкий клинок Даньязад из спины высокого араба и вытерев его об одежду покойника, Чао Тай с восхищением заметил:
      — Твердая у тебя рука. — Тайвэй осмотрел череп второго и, вскинув глаза, добавил: — даже слишком твердая. Этот малый тоже мертв Даньязад едва сдержала крик ужаса, и Чао Тай поспешно бросил:
      — У тебя под глазками размазалась сурьма. Ну и видок.
      Даньязад опрометью кинулась за спасительную занавесь.
      — Не обращайте внимания, — хмыкнула Дананир. — Просто она слишком чувствительна.
      Чао Тай старательно обыскал одежду обоих разбойников, но при них не нашлось даже клочка бумаги. Он стоял, задумчиво теребя усы, когда появилась Даньязад, успев заново подкрасить глаза.
      — Интересно, чего хотели эти двое? — проворчал тайвэй. — Почему не убили меня сразу? Этот длинный нож вполне сгодился бы для такого дела.
      — Ну разве я не говорила тебе? — напомнила Даньязад сестре. — Он очень мил, но туповат.
      — Эй! Почему вы обзываете меня тупицей, нахальные девчонки? — возмутился Чао Тай.
      — Да потому, что вы не способны сложить два и два, — невозмутимо пояснила Даньязад. — Неужели непонятно, что они собирались убить вас одним из мечей морехода и представить дело так, будто это он совершил убийство? Ну а коли вам и теперь не все ясно, я с удовольствием растолкую.
      — О Небо! — воскликнул Чао Тай. — Боюсь, ты права. А где же мореход?
      — Он ушел сразу после полуденной трапезы. Мы слышали, как ваша старуха пыталась вам это втолковать, но вы, ничего не разобрав, бесцеремонно вломились в дом. Это довольно невоспитанно, скажу я вам.
      — Но почему, о Небо, вы не показались, когда я вошел?
      — Во всех трактатах о любви говорится, — простодушно сказала Даньязад, — что лучший способ узнать характер мужчины — это понаблюдать за ним, когда он об этом не догадывается. А так как вы пробудили в нас любопытство, мы решили последить за вами в щелку занавеси.
      — Вот бы никогда не подумал! Но все равно спасибо!
      — А вы не находите, господин начальник тысячи, — деловым тоном осведомилась Даньязад, — что подобные обстоятельства — достаточно веское основание выкупить нас обеих и взять в жены?
      — О Небо, нет! — ужаснулся Чао Тай.
      — О Небо, да! — решительно возразила девушка и, подбоченясь, спросила: — Как вы думаете, зачем мы спасли вам жизнь?
      Дананир не сводила глаз с Чао Тая.
      — Давай не будем спешить, сестрица, — проговорила она. — Ведь мы же договорились, что это должно произойти почти одновременно с вами обеими, разве нет? А ты уверена, что этот Мужчина справится с подобной задачей?
      Даньязад обожгла Чао Тая огненным взглядом:
      — Вот и я думаю… В усах уже заметна седина. Да этому вояке лет сорок, не меньше!
      — Ужасно, если одна из нас останется разочарованной, — продолжала ее сестрица. — Ведь нам всегда хотелось иметь общие воспоминания об исступленном любовнике, который лишит нас обеих невинности, точно?
      — Ах вы, маленькие распутницы! — взвился Чао Тай. — А эта слепая девица, ваша подружка, — такая же бессовестная, как и вы?
      Даньязад недоуменно посмотрела на тайвэя, потом с отвращением бросил сестре:
      — Ему, видите ли, нужна слепая! Ну да, похоже, только такую он и сумеет покорить!
      Чао Тай решил, что пререкаться с близняшками бесполезно, и он устало попросил Даньязад:
      — Вели старухе нанять два паланкина, чтобы я мог доставить оба трупа своему начальнику. Скажите мне, когда они прибудут, а я помогу вам тут прибраться. Но только при одном условии — вы будете держать свои очаровательные ротики на замке!

Глава 15

      Тем временем судья Ди вместе с Тао Ганем съел полуденный рис в личной трапезной. Потом они долго сидели за чаем, дожидаясь, что вот-вот подойдет Чао Тай. Но около двух часов пополудни, когда начальник тысячи так и не появился, судья встал и велел смотрителю дворца проводить их в Зал Совета.
      Наместник и градоправитель Пао поджидали их у входа, рядом с ними стоял бородатый воин в блестящих доспехах. Наместник представил его как предводителя караульного войска; мужчина чуть помоложе, стоявший сзади, оказался начальником порта. После того как господин Лян Фу и Яо Тайцай тоже поклонились судье, наместник усадил его во главе большого стола для совещаний, приготовленного посреди зала.
      Понадобилось некоторое время, чтобы усадить всех этих достойных господ в надлежащем порядке. Наконец, когда писцы заняли места за столиками пониже и чуть в стороне от главного и обмакнули кисти в тушь, готовясь вести записи, судья Ди начал совещание. Коротко обрисовав возникшую опасность, он попросил предводителя караульного войска описать положение с точки зрения стратегии.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13